Состояние было в духе строк песни из старого фильма: крокодил не ловится, не растет кокос. Такое случалось иногда. За что ни возьмись, ни на что не было ни желания, ни сил. Заставить себя работать выходило лишь в тех случаях, когда край надо было доделывать какой-то заказ - и то с большим трудом. В голову попросту ничего не лезло. Можно было маяться, слоняясь по квартире, а можно было лечь и часами смотреть в потолок - результат на выходе все равно один. Даже есть и пить не хотелось. Хотя вот выпить - было бы очень кстати. Егор всегда принимал на душу в таких случаях - если было что. Сейчас заначка, конечно, имелась, но очень не хотелось портить статистику: он не пил уже пять дней - вообще - с того самого раза, как подчистил остатки водки в одной из бутылок, пока варил для Веры пельмени. И каждый из этих дней отвоевывал у самого себя с таким трудом и мучениями, которые очень не хотелось одним махом взять и перечеркнуть. Егор когда-то слышал, что алкоголики в завязке так и живут: считают каждый день без выпивки, даже когда счет переваливает за тысячи и складывается в года. А стоит сорваться - и все начинается заново, с нуля. Мысли об этом пугали. Смешно, но вариант "не пить никогда" представлялся таким же мучительным и безнадежным как "никогда не ходить". Словно решив жить так, Егор лишал себя одного из последних атрибутов свободы - выбора, который можно было совершать в зависимости от ситуации: пить или не пить, воспринимать все таким, как оно было, или позволить себе забыться хотя бы на время.
Егор попытался отвлечься на какой-нибудь фильм, перепробовал несколько, но воспринимать происходящее на экране получалось лишь в течение первых минут пяти, потом внимание рассеивалось, картинки мелькали одна за другой, а смысл никак не хотел улавливаться. Промучившись некоторое время, Егор решил плюнуть на это дело. Открыл папку на компе с книгами без особой надежды - если голова настолько отказывалась соображать, маловероятно, что получится прочитать что-то. Но как ни странно, этот фокус удался.
Почему-то приглянулся один из излюбленных романов юности - забористое фэнтези с кучей рас, начиная от классических - эльфов, гномов, орков - заканчивая разнообразными авторскими. Тут, конечно, сильно попахивало Толкином, по стопам которого кто только ни пытался идти, с той лишь разницей, что, в отличие от произведений профессора, понятия добра и зла были вовсе не так однозначны. Те силы, что в сознании большинства считались олицетворением тьмы, оказывались вполне человечными, совершавшими поступки во благо мировой гармонии, в то время как посланники сил света на деле были порочны и эгоистичны. Тоже, впрочем, своего рода расцвечивание в черно-белые краски, только в другой обертке. Егор понял это с возрастом. Но на юношеский максимализм времен первого знакомства с романом все эти идеи очень хорошо ложились.
Когда-то Егор читал эту вещь запоем, он тонул в придуманном автором мире, таком ярком и красочном, полном приключений, загадок и неожиданных встреч, как тонул потом во многих других книжных мирах. Все они разительно отличались от серых однообразных будней, от разъедавшей душу повседневности, в которой правили бал дом и учеба, а тренировки и свидания со Светой доставляли радость далеко не всегда.
И как-то совсем неожиданно роман снова захватил - как раньше и не совсем так. Из старых впечатлений в памяти осталось большей частью все, что касалось приключений и эпичных битв. Со временем Егор охладел к такому чтиву - у разных авторов оно встречалось снова и снова, с переменой некоторых обстоятельств, иногда даже совсем незначительной. Приключения ради приключений. Из-за такого и этот роман он давно не брался перечитывать.
Но все оказалось иначе. Дьявол крылся в деталях: в атмосфере, в описаниях - во всех мелочах, прописанных так, что ощущаешь их, словно сам являешься героем. Можно было слышать звук гномьего топора, коловшего поленья для растопки очага в пропитанном сыростью жилище. Или ощутить вкус приготовленного по особому хоббитскому рецепту грибного рагу. Почувствовать ароматы свежего пива в глиняных кружках, которые с глухим стуком ударяли друг о друга утомленные дорогой путники в трактире на перекрестке, а пивная пена при этом переливалась через край и холодила кожу на руках. Здесь все имело свою атмосферу - и города, и тракты. А особые места, наделенные силой, могли уничтожить героев или помочь. Старинные книги и магические клинки обладали собственной волей и характером и сами выбирали себе хозяев. Все это завораживало и погружало настолько, что казалось, будто живешь вместе с героями. Или даже вместо них.
Егор понял: тогда, в далекой юности именно из-за таких вещей он зачитывался книгами этого автора, ранними - особенно. А со временем в новых его романах все начало вертеться по одной предсказуемой схеме, атмосфере стало уделяться куда меньше внимания, и читать стало неинтересно. Но этот, из первых, Егор проглотил - в очередной раз.
Близился вечер, когда он закрыл файл с романом. Книжный запой оказался похлеще алкогольного. И подарил столько впечатлений, сколько не могла ни одна пьянка. Жаль только, что теперь, когда история закончилась, выпить хотелось вновь. Можно было, конечно, взяться и за другие романы того же автора, но стоило сделать перерыв и проветрить голову.
День выдался теплый, а сквозь открытую балконную дверь тянуло такими свежими, непривычными для города запахами, что Егор не удержался и решил выбраться наружу. Походя он отметил, что кроме одного-единственного раза несколько - уже и не вспомнить сколько именно - недель назад он не появлялся на балконе просто так, всегда это каким-то образом было связано с Верой. Так странно было находиться здесь одному, не потому что она звала и не ожидая, что она вот-вот появится.
Егор, подавшись вперед, облокотился о перила и закурил. Почти безоблачное, по-весеннему яркое небо у горизонта начало заливаться оранжевым. Ветви деревьев уже сплошь покрылись свежей нежно-зеленой листвой, которую перебирал, чуть покачивая кроны, ветер. Как быстро все меняется! Еще недавно во дворе таял грязный снег, а теперь лужайки уже устланы зеленым травяным ковром с желтой россыпью одуванчиковых головок. Неужели они зацветают так рано? Егор никогда раньше не обращал на это внимания. А впрочем, многое ли он вообще видел?
Сейчас, когда мир - вполне реальный, а не описанный в книгах - просыпался от зимней спячки, было особенно обидно, что все это проходит где-то в стороне, за стенами квартиры. Обидно - как никогда, потому что никогда раньше по-настоящему обидно и не было. Когда Егор еще мог ходить, все вокруг воспринималась как данность, как приложение к скучной жизни, полной обязанностей и повторяющихся действий. А после все просто стало безразлично. Удивительно, но Вера с ее умением видеть чудо в любой детали - в растениях, птицах, животных, погоде - каким-то образом заразила и Егора - непонятно, правда, чем. Вряд ли тем же умением, но хотя бы интересом к окружающему.
Егор даже не удивился, когда увидел как коричневая Нива въезжает во двор и становится на парковочное - точнее, условно считающееся таковым - место под высоким кустом черемухи, на ветвях которой зелень мешалась с беловатой поволокой от начавших распускаться цветов. То, как быстро и весьма однозначно воплотились мысли о Вере, показалось почему-то вполне закономерным.
Дверь машины распахнулась, Вера выпорхнула с водительского сиденья, а потом нагнулась, чтобы забрать что-то из салона. Егор поглубже затянулся сигаретой, глядя на ее бедра, которые так соблазнительно смотрелись в строгих, но достаточно обтягивающих брюках. Когда она снова вынырнула из машины, в руках ее была сумка и блеснуло что-то, наверное, ключи. Вера с размаху хлопнула дверью, возмущенно всплеснула руками - и приложилась к ней бедром. Не захлопнулась с первого раза, догадался Егор. Повернув ключ в двери, Вера направилась к багажнику и вытащила оттуда два объемистых пакета, очевидно, с продуктами из магазина. В очередной раз всплыли в памяти слова Михалыча о помощи.
Ну и вот как тут поступить? Егор бы с радостью помог Вере донести пакеты, если бы был на это способен. За матерью он всегда таскал сумки - и из магазина, когда та планировала сделать много покупок и брала его с собой, и с рынка, куда любила наведываться по выходным. А потом ей пришлось делать все самой...
Веру он дождался на балконе. Так и сидел, облокотившись о перила, уложив голову на руки и наблюдал, как разгорается на небосклоне закат. Она, не переодеваясь, вышла покурить и, увидев Егора, одарила его удивленным взглядом.
- Я сейчас ужин буду готовить. Ты есть хочешь? - поинтересовалась она и поправила воротник на свободной шелковой блузке, заправленной в брюки. Той самой, сквозь которую хорошо просвечивает нижнее белье.
Егор неопределенно пожал плечами.
- Да когда я отказывался?
Аппетита не было, зато не отказался бы он скорее от выпивки, чем от еды.
- Кстати, - сказала Вера, докурив и развернувшись было, чтобы идти на кухню. - Я сегодня после работы зашла в местную поликлинику... - Она неуверенно переступила с ноги на ногу и вернулась обратно к ограждению, взявшись одной рукой за перила, а другую заложив за спину. - Там был ремонт недавно. Сделали нормальный пандус при входе. И откидные пандусы на лестницах внутри. - Вера замолчала и выжидающе посмотрела на Егора.
- Это ты к чему? - подозрительно спросил он, хотя прекрасно знал ответ.
- К тому, что к врачам стало легче попасть, - осторожно сказала она. - Ты мог бы собрать все нужные справки и...
- Не мог бы! - отрезал Егор. - Лестницы в подъезде еще никто не отменял. И вообще... есть еще куча препятствий.
- Я могла бы помочь, - тихо, но вполне уверенно сказала Вера.
- Ты не справишься.
- Тогда попрошу кого-нибудь. Того же Мака, раз вы уже знакомы. Он не откажет.
Егор хотел придумать еще что-нибудь, какую-нибудь причину, по которой не мог выбраться из дому и которую не получилось бы подвергнуть сомнению, - но сходу не сумел.
- Зачем тебе это надо? - сквозь зубы процедил он, вцепившись вспотевшими ладонями в подлокотники инвалидной коляски.
- Затем, что мне не сложно, я могу помочь тебе... - начала Вера, но Егор ее снова перебил:
- А с чего ты взяла, что мне это нужно: твоя помощь, врачи, поликлиники, эта поганая пенсия?.. - выкрикнул он со злостью, чувствуя, как все закипает внутри. С пенсией по инвалидности Димка пробил уже всю голову, хотя для Егор вопрос был решен много лет назад. Это была больная тема, как и все, что связано с выходом из дома. Да еще и мозг, и без того закипавший без выпивки, работал иначе. В последнее время Егор старался изо всех сил вести себя с Верой адекватно - или хотя бы похоже на то - но сейчас сдержаться просто не мог!
- Егор, - строго сказала она, но договорить он ей опять не дал:
- Что "Егор"? Ну что? Что ты мне можешь сказать? Опять свои красивые сказки про помощь, про то, что тебя это не затруднит? Да не верю я в это, понимаешь, Вера! Это ненормально вот так помогать чужому человеку. Никто так не делает - и правильно! У всех своя жизнь, свои семьи и близкие. Лучше потратить силы, время и деньги на них - и на себя. С тобой ведь явно что-то не так, я не знаю что это - профдеформация, как ты говоришь, или еще чего. Зачем тебе вся эта возня: меня накормить, Маку штаны постирать, другим сирым и убогим... не знаю, что ты им делаешь, но ведь делаешь наверняка. Так никто не поступает. Никто! - Егор разошелся настолько, что начало трясти. Ох, как же хотелось выпить! Или хотя бы покурить. Но он не решался оторвать от подлокотников руки - они слишком дрожали, это будет заметно, а если не удастся справиться с сигаретой и зажигалкой, будет вообще позор.
Вера поджала губы, взяла с табуретки сигареты, закурила - Егор с наслаждением втянул в легкие запах табака, хотя бы в таком виде - и уселась на перила.
- Ты не прав, - спокойно сказала она. - Люди лучше, чем ты о них думаешь. И не только я. Мне часто помогают посторонние люди, совершенно незнакомые. Недавно, вот, один товарищ шины помог подкачать, хотя я не просила. Я и сама с этим прекрасно справляюсь, но не отказываться же. - Она пожала плечами, а Егор недоверчиво хмыкнул - речь шла о Михалыче. Он, конечно, мог помогать совершенно бескорыстно, но в тот раз к Вере его потянул не столько альтруизм, сколько любопытство, и потому это не считалось. А Вера, меж тем, продолжила: - Мне вообще с машиной часто помогают. Бывает, сломаешься где-нибудь, особенно, если на трассе, и даже голосовать не успеваешь начать, просто капот откроешь, чтобы хоть в общих чертах понять, что случилось, а кто-то уже останавливается. Впрочем, все эти благодетели, что характерно, сами чаще всего на отечественных машинах, - усмехнулась она. - Это такая, знаешь ли, особая каста. В которой понимают, каково это, закипать в пробках, глохнуть посреди трассы и чиниться с помощью говна, палок и прочих подручных средств.
- Вот видишь, - укоризненно вставил Егор, - сама говоришь, дело в марках машин, а доброта тут ни при чем.
Вера усмехнулась, тряхнув волосами.
- Ты сам себе противоречишь, Егор. Да, марка машины, может, и решает, но люди, которые готовы помочь, все же же есть. Или вот тоже пример, из дорожных. Я в юности частенько стопом ездила. - И заметив недоуменный взгляд Егора, она пояснила: - Ну, автостопом. Так бывало, что водители не просто подвозили, когда было по пути и денег, естественно, не брали, но и маршрут меняли, завозили, куда надо, или просто подкидывали туда, где мне было хоть немного, но ближе. А дальнобойщики так и вовсе попадались милейшие, даже кормили из своих заначек или в придорожных кафе.
- Стой-стой, как ты ездила? Автостопом? - Егор изумленно всплеснул руками, наконец оторвав их от подлокотников коляски. - Ты что, ненормальная? Это же опасно! Тебя же могли ограбить, изнасиловать, убить! Или вообще все вместе!
Вера хохотнула и, в очередной раз затянувшись сигаретой, посмотрела на Егора так, будто ненормальным здесь был он.
- Я же жива и здорова. И ничего такого никогда не случалось, даже намеков на это не было. Ни у меня, ни у кого из моих знакомых, кто так же стопом ездил - со мной или по одиночке. А многие так вообще путешествуют, целые страны объезжают - и ничего.
- Но есть же криминальные сводки, - не унимался Егор. - Люди постоянно пропадают без вести, а потом находят расчлененные трупы в лесу.
- Тоже мне статистика! - фыркнула она. - Если на все это обращать внимание, так проще и вовсе из дому не выходить, - Вера осеклась и настороженно глянула на Егора. Но он не подал виду, что его это задело, и она продолжила: - Говно случается - не зря так говорят. Но эти страхи из разряда боязни летать на самолетах из-за крушений, о которых шумят все сми. А статистика погибших в автомобильных авариях в тысячи раз больше, но ездить на машинах никто не боится - ну за очень редкими исключениями. Если у дальнобойщика засвербит между ног, он подберет на трассе проститутку. А проститутку от стопщицы, знаешь ли, с первого взгляда можно отличить.
Вера докурила сигарету и слезла с перил, чтобы затушить окурок в пепельнице, а Егор уставился, не сумев оторвать взгляд, в вырез на ее блузке, туда, где виднелась ложбинка между грудями.
- И еще есть момент. Ты, Егор, наверно, не поверишь, но он работает, причем всегда, - продолжила Вера, выпрямившись, - нельзя выходить на трассу с плохим настроем: со страхом, раздражением, обидой. Вот так поссоришься со спутником перед поездкой или во время, вроде и помиритесь вы потом, а осадок остается. И с этим осадком потом будете часами на обочине торчать - никто не остановится. А с хорошим настроем даже ночью на пустынной трассе единственная проезжающая машина затормозит, да еще и водитель веселый окажется.
Егор скептически хмыкнул и отвернулся, глядя на полыхающее алым и оранжевым закатное небо. Умом он понимал, какую чушь несла Вера, но впечатления от прочтенной днем книги не отпустили, и странное ощущение чуда, которое является частью жизни, словно сошло со страниц романа.
- Если хочешь, всему этому есть даже вполне себе научное объяснение, - внезапно, совершенно вразрез с прошлыми своими словами, сказала Вера. - Эти воры, насильники, убийцы, о которых ты говоришь, все психопаты или имеют такие наклонности. И в качестве жертв себе выбирают либо явно невротических личностей, которых по поведению, даже по осанке легко определить, либо тех, кто подавлен настолько, что выглядит как невротик.
- Ага, прямо так специально ходят по улицам и выбирают, подходит человек или нет, - коротко глянув на Веру, проворчал Егор. Смешно, но первая версия нравилась ему больше. Она была удивительно созвучна с его внутренним состоянием, хоть и совершенно неправдоподобна.
- Не специально они выбирают, а инстинктивно, - со вздохом пояснила Вера и откинула упавшие на лицо волосы ладонью. - Психопаты просто подсознательно чувствуют своих "клиентов". Им с другими типажами не в кайф возюкаться, если можно так сказать. Психопат и невротик - это ведь классическая связка. Потому-то одному домой с работы через темные переулки опасно ходить, а другому ночью на трассе можно быть спокойным. Вот так.
- И чем же эти твои невротики заслужил такое отношение? - недоверчиво поинтересовался Егор.
- Они, во-первых, не мои, - парировала Вера и снова залезла на перила. - А во-вторых, отвечая на твой вопрос, - поведением, образом мыслей. Невротики - классические жертвы с патологическим чувством вины. Они грызут себя даже за то, к чему по сути не причастны. А психопаты - хищники, им нужно ощущать свое превосходство. С невротиками у них это получается лучше всего. Знаешь, многие маньяки на допросах говорили, что их жертвы вели себя так, что хотелось наказать. И они наказывали - насколько хватало фантазии. - Вера задумалась и, развернувшись вполоборота, уставилась на небо. А потом тихо сказала: - Знаешь, это ведь работает и в быту. Убийства и изнасилования вовсе не обязательны. Помнишь, мы говорили с тобой про баб, которые терпят издевательства от своих мужей. Там ведь такой же принцип. Впрочем, в обратную сторону - с мужиками, которых жены ни во что не ставят, а те и довольны - это тоже работает. Психологические особенности не имеют половых ограничений.
Егор задумался: чем-то это напоминало отношения Михалыча с его женой...
И все же нет, это была какая-то неправильная философия. Если следовать ей, то получится, что жертвы маньяков сами во всем виноваты. А убийцы и насильники просто ангелы какие-то и жертвы чуть ли не сами! Какая-то мерзкая подмена понятий!
Он хотел было сказать об этом, но понял, что не сумеет отстоять свою точку зрения - только выставит себя дураком в очередной раз. Соревноваться с Верой в риторике было себе дороже. И потому решил перевести тему, сухо поинтересовавшись:
- И какого черта тебе вообще сдался этот автостоп? Неужели нельзя было по-нормальному доехать... куда там тебе было надо.
- Ну вообще-то нельзя, - пожала плечами Вера, снова взглянув на него. - Говорю же, дело по юности было, а откуда тогда было деньгам взяться, особенно на дальние поездки.
- И что же это были за поездки?
По правде говоря, Егор с трудом представлял себе, куда можно было мотаться, будучи школьником или студентом, да еще чтобы самому думать, откуда взять деньги. Его одноклассники и одногруппники, к примеру, ездили на курорты - российские или зарубежные - или в путешествия по Европе. Чаще всего с родителями или когда родители готовы были оплатить поездку. Тот же Димка, курсе на третьем, мотался с отцом на Байкал на машине, они хотели взять с собой и Егора, но мать не отпустила, даже когда Димкин отец пытался поговорить с ней и убедить, что все будет в порядке - устроила тогда очередную истерику. И даже Света со своими родителями хоть и не каждый год, но ездила к морю - в Краснодарский край или в Абхазию. В эти поездки, впрочем, Егора не приглашали - то ли зная отношение его матери к этому всему, то ли еще по каким-то причинам.
- Да в лес! - хохотнула Вера и лукаво посмотрела на Егора. Если это была какая-то шутка, то он ее не понял.
- Куда?
- На ролевые игры, - уже серьезнее пояснила Вера. - Ну знаешь такие, живого действия. Там где люди в костюмах по лесу бродят. Эльфы, гномы, рыцари, прекрасные дамы. Слышал о таком когда-нибудь?
Егор в задумчивости потер висок. Удивительно, но слышал. Еще в юности, в универе, девчонки-одногруппницы шептались о нескольких парнях из параллели, мол, те тренируются на мечах и играют в осаду крепостей (хотя как эти крепости выглядели, было очень трудно представить). А парни были будто сошедшими со страниц фэнтези-романов - с длинными, собранными в хвост волосами, странными амулетами на шее и затейливыми браслетами на руках, один из них вечно таскался с гитарой в чехле и в коридорах во время перерывов частенько напевал баллады о рыцарях, драконах и темных магах. Была еще пара парней, курсом младше, они везде ходили вместе и выглядели весьма странно: один - коренастый и полноватый, с кудрявой неопрятной бородой и вечно взлохмаченной русой шевелюрой, другой - высокий, худой, с темными волосами до плеч и мрачным взглядом. Девчонки называли их "оборотень" и "вампир" и поговаривали, что они отираются в той же компании, что и любители сражений на мечах. И вроде как даже как раз в качестве той нечисти, к которой их и причисляла молва.
А еще Егору доводилось иллюстрировать несколько романов про попаданцев с похожими, как один, сюжетами: посреди леса разряженные нелюдью и нечистью подростки весьма странно приключались, шутили несмешные шутки, а потом напивались у костра, а после один из них - главный герой или героиня - просыпался в другом, фантастическом, мире, где его принимали за того, кем он и был одет. Далее шла череда казусов, нелепых ситуаций, герой, конечно же, оказывался избранным и должен был спасти мир от темного властелина, что в итоге успешно удавалось.
На том, собственно, знания Егора о ролевых играх и заканчивались.
- Ты про толкиенистов говоришь? - уточнил он у Веры. Такое название не раз доводилось слышать, и звучало оно как-то солиднее, по-научному что ли...
- Не-ет! - помотала головой она. Солнце склонилось ниже к горизонту, и теперь лучи его играли всеми оттенками золотого. В них Верина блузка казалась почти прозрачной, а сама Вера каким-то удивительным, эфемерным созданием. - Толкиенисты - это только одно из направлений, те, кто непосредственно по Толкину убивается. Хотя в девяностые именно с них все и начиналось, почти все игры тогда делали по "Властелину Колец". А ролевое движение очень разнообразное: игры бывают и по классическому фэнтези с магией и кучей рас, и по постапокалипсису, и в духе научной фантастики про далекое будущее. И псевдоисторические, конечно, тоже.
- Историческая реконструкция?
Егор припомнил Дни города и прочие многолюдные мероприятия, организованные местными чиновниками, на которые приходилось таскаться вместе со Светой, любившей поглазеть на все праздничное. Тогда днем в парках или на набережной выступали реконструкторы - крепкие ребята в доспехах, с оружием и щитами в руках и девушки в средневековых нарядах. Ребята устраивали показательные сходки стенка на стенку, а потом разрешали желающим примерить доспехи и сфотографироваться. В последнее лето, когда Егор еще был на ногах, как раз вскоре после вручения дипломов в универе, на одном из праздников реконструкторы спустили на воду ладью. Они утверждали, что построили ее по старинным технологиям и использовали для этого самодельные инструменты. Это было, пожалуй, самое удивительное, почти волшебное зрелище, которое когда-либо доводилось видеть Егору.
Света откровенно скучала возле этих площадок, но Егор, наверное, мог бы торчать там часами. Он старался представить, что толпы обычных, по-современному одетых людей вокруг не было, и если это на какое-то время удавалось, то начинало казаться, что он попал в прошлое или в фэнтези-роман с рыцарями и прекрасными девами, еще немного - и прилетит дракон или появится какое-нибудь еще чудище, или произойдет еще что-нибудь удивительное.
- Нет, тоже мимо, - покачала головой Вера. - Реконструкторы в точности копируют эпоху, костюмы шьют ручным швом и чуть ли не из домотканого полотна, доспехи тоже изготавливают такие, какие были в старину, и оружие у них из стали. А в ролевых играх, даже на историческую тематику, существует правило "Тридцати шагов": если с этого расстояния ты смотришься, как представитель выбранной эпохи и местности, значит, все в порядке.
- Не понимаю... - помотал головой Егор. - Так у них костюмы похожи на исторические или нет?
Вера задумчиво вскинула глаза вверх и облизнула губы.
- Проще показать, чем рассказать. Я сейчас. - И, соскочив с перил легким движением, она умчалась к себе в квартиру.
Вернулась Вера с телефоном в руках - плоским, из тех, что вошли в обиход в последние годы, Егор даже не сразу признал его.
- Вот смотри, - потыкав пальцем в экран, сказала она, - это как раз с игры по историческим событиям - по войне Алой и Белой розы.
Егор осторожно взял протянутый через решетку телефон. Оттуда смотрели стоящие гурьбой люди - одни в доспехах и при оружии, другие в разномастных костюмах, вполне себе исторических и на вид дорогих и очень качественно пошитых. Можно было принять это за кадр из какого-нибудь фильма - настолько убедительно все выглядели.
- Листай дальше, - кивнула Вера.
Егор растерялся. Привычных кнопок не было, а как обходиться без них он не имел представления. У Димки был похожий телефон - только, пожалуй, в разы дороже Вериного - и прикасаться к этой штуковине Егор всегда боялся - вдруг еще сломает.
- Вот так, - заметив его замешательство, скользнула пальцем по экрану Вера. Картинка сменилась.
Теперь в центре фотографии был кардинал в красной мантии и красной же круглой шапочке на голове. Рядом в черно-белом облачении и с четками в руках стояли несколько монахинь, а на заднем фоне толпились монахи в бурых рясах.
Егор неуверенно повторил Верин жест, и на экране появилось следующее фото: человек в пестром наряде нес красно-синее знамя с изображением львов и роз. Следом шла пара в вычурных одеждах с меховой оторочкой и обилием вышивки и украшений - вероятно, королевская чета, на что, к тому же, намекали короны. На заднем плане вышагивали алебардисты в латных доспехах, а еще дальше, в хвосте процессии, еще пара воинов в стеганом облачении катила пушку.
- Ну как? - с усмешкой поинтересовалась Вера.
- Это же все взрослые люди!.. - выдал внезапно озарившую мысль Егор.
Действительно, на фотографиях почти не было прыщавых подростков или длинноволосых студентов, которых он ожидал увидеть. Большинству было в среднем лет по тридцать, а некоторым и много больше.
- Ну да, - пожала плечами Вера. - А как ты хотел?
- Как? - поразился Егор. - Господи, да как можно в этом возрасте заниматься такой ерундой? Это же детские игры!
- Как видишь, нет, - улыбнулась Вера. - Среди ролевиков тридцать - средний возраст. Молодежь тоже есть, но не слишком много. Играют в основном те, кто пришел в движение в девяностых и двухтысячных. Даже настоящие мастодонты есть - кому за сорок и за пятьдесят.
- Зачем? - только и сумел выдавить Егор. На что-то большее его уже не хватило.
Вера присела на деревянный подлокотник своего кресла - оно при этом жалобно скрипнуло, но даже не пошатнулось - и посмотрела Егору в глаза.
- Ради удовольствия. Ради того, чтобы почувствовать себя героем из другого мира, да просто даже в этом мире пожить несколько дней.
- Но это же все не по-настоящему! - с пылом возразил Егор. Но глядя в сияющие каким-то необычным, особенно ярким огнем глаза Веры, сразу же усомнился в своих словах.
- С одной стороны - да, - повела плечом она. - А с другой - все зависит от степени погружения. Если игра тебе зашла, в роль ты вжился, связь с реальностью - обычной - теряется. Ну то есть ты можешь где-то на краю сознания понимать, что все понарошку и ты вовсе не посол мира какого-нибудь могущественного королевства на враждебном материке, а менеджер среднего звена в небольшой компании, но все же в тот момент живешь здесь и сейчас - в шатре правителя чужого государства, который не понимает и половины твоих слов и может в любой момент приговорить тебя к смертной казни.
- А если приговорит, то что? - опешил Егор.
- Казнят, - развела руками Вера. - Твой персонаж умрет, а тебе придется придумывать нового и выходить в игру уже им. Знаешь, как иной раз бывает обидно: у тебя там целый процесс отлажен: связи, интриги, информаторы, выгодный брак намечается и свадьба уже назначена буквально через пару часов, а тут - бац! - и ты умираешь! Нет, можно, конечно выкрутиться, что ты приехавший на похороны издалека близкий родственник почившего, в курсе всех его дел и готов стать достойным преемником. Но бывает, что такое не провернешь. Или просто вот взяла обида - и заела, что так старался - и на тебе! И выходишь в игру вместо придворного интригана каким-нибудь крестьянином из глубинки или бродягой.
Егор изумленно приподнял брови и потер пальцами висок. Это было что-то невероятное, то, во что трудно поверить, потому что противоречило здравому смыслу. Хотя, с другой стороны...
- Это... что-то вроде как, если читаешь книгу или фильм смотришь, и это тебя захватывает? - не слишком уверенно предположил Егор.
Вера загадочно прищурилась и покачала головой:
- Что-то вроде того. Только впечатления еще ярче. В книге или в фильме ты проживаешь сюжет, придуманный кем-то другим, и ни на что не можешь повлиять. А в игре ход событий зависит от тебя ровно настолько же, насколько и в жизни. И знаешь, что самое удивительное? Вживание в персонажа. Ты можешь придумать кого-то, похожего на себя в обычной жизни, а можешь попробовать прожить жизнь человека, который полная твоя противоположность. И самый кайф, когда ты проживаешь чужие, казалось бы, эмоции от тех вещей, которые не сделал бы в реале. Например, влюбляешься в такого человека, который никогда бы тебе-настоящей никогда не понравился, но от которого твой персонаж в восторге. Да, через пару дней все закончится, и ты будешь сидеть на бревне у костра со своим "суженым", распивать какое-нибудь дешевое пойло, смеяться над игровыми моментами и понимать, что ты-из-реальности и он-из-реальности в качестве возлюбленных на хрен друг не сдались. Или, например, ты можешь стать мошенником или наемным убийцей и проворачивать такое, на что в обычной жизни никогда не пошел. А можешь стать преуспевающим торговцем и подрывать продуманную политику королей, из-под полы спонсируя восстания, просто так, чтобы посмотреть, что из этого получится.
Егор смотрел на Веру широко распахнутыми глазами: он верил - и не верил.
- Так, получается, и ты во все это играешь? До сих пор?
- Ага, - кивнула Вера.
Егор помолчал, размышляя. По сути ведь он частенько пытался сбегать из мира реального в книжный. И чем больше мать боролась с его увлечением фэнтези-романами, тем сильнее Егора тянуло к ним. В свое время он перепробовал кучу средств: читал, пока мать была на работе, а еще на переменах в школе и универе, специально выходил из дому пораньше на тренировку, чтобы почитать, сидя в раздевалке, даже несколько раз отрывал обложки от смертельно потрепанных книг, которые входили в учебную программу и прикрывал ими ламинированные яркие томики с изображениями героев в исторических костюмах с мечами наголо и манящими названиями, пока залипал в них, сидя на диване (мать, кстати, ни разу этот фокус так и не разоблачила). Жизнь в придуманных мирах всегда была для Егора желанной и недосягаемой. И да, тем реконструкторам, которых видел на городских праздниках, он очень завидовал!
- Так твоя любовь к лесу оттуда пошла? Из-за игр? - догадался он.
Вера пожала плечами.
- Да, наверное. С юности так повелось, что в лес едешь всегда за сказкой. А потом лес превратился в сказку сам по себе, без игр. - Вера отвела взгляд и посмотрела на алеющее небо. - Смотри, какое солнце - огромное и красное. И облаков нет. К ясной погоде.
Егор внимательно посмотрел на нее и в очередной поразился, как точно на днях отрисовал ее профиль. Нет, сказкой был не лес, и не игры. Сказкой была сама Вера.
- Кстати, про доброту, - внезапно сказала она и одарила Егора торжествующим взглядом. - Игры - тоже отличный пример. Если вдруг оказалось, что тебе нечего есть, тебя всегда накормят, усадят к костру и даже выпить дадут. А если негде спать, найдут, к кому подселить в палатку. Притом сделать это могут совершенно незнакомые люди, с которыми ты общаешься иной раз минут пять от силы.
* * *
Когда Егор вернулся в квартиру, мерзкое утреннее состояние накатило опять - с удвоенной силой. Или просто немного иначе. Если раньше не хотелось ни думать, ни что-либо делать, то теперь напротив голова закипала от мыслей и впечатлений. Фэнтези-романы смешивались с ролевыми играми, ролевые игры - с иллюстрациями для издательства, иллюстрации - с юношескими мечтами о фантастических приключениях...
А еще было дико обидно - как и обычно, впрочем - за то, что у других была та жизнь, о которой сам Егор мог только мечтать. Притом была даже тогда, когда он еще не был прикован к инвалидной коляске.
Бутылка с недопитой водкой была на месте - за задней стенкой кухонного шкафчика, если, нагнувшись, залезть под раковину и просунуть туда руку, можно было нащупать узкое стеклянное горлышко. Водки там оставалось чуть больше половины - вполне хватит, чтобы забыться. Хотя бы на один вечер.
Егор открутил крышку и, прежде, чем налить в стакан, приложился сначала к бутылке. Зачем время терять?
Что ж, пять дней - неплохой результат. В конце концов, если все время пить с такими перерывами, это даже не алкоголизм, а так... отдохнуть ото всего разок в неделю.
Водка привычно горчила, а градус ударил так, что пришлось поморщиться и выдохнуть, чтобы перевести дух. Зато мозги сразу встали на место: назойливые, странные мысли утратили болезненную яркость, и постепенно пришло чувство расслабленности.