Дундуки - название племени, населяющегоокраины Тьфутараканьского уезда. По преданию произошли от легендарного князя-академика Дундука, сосланного царем ГорохомIV в Тьфутаракань за ереськруглоземья, однако новейшие этнологические исследования доказывают, что Д. составились из местных племен чудиков. Основная масса Д. - сельское население, живет натуральным хозяйством (в основном земледелиемс подсобным скотоводством, немного бортничеством и охотой), но, помня своего легендарного князя-прародителя, с почтением относятся и к наукам, вследствие чего из дундучьего племени вышло немало знаменитых ученых. И в целом Д. отличаются умом и сообразительностью.
Что Туктуку Зимогору на роду написано стать ученым мужем, было ясно с самого начала. Так, по крайней мере, твердила всем повитуха Берка, принимавшая роды, за длинный язык прозванная Помелом.
- Они же, малявки, поначалу сразу в крик, и голосят, пока мамка титьку не даст, а энтот, - и Берка удивленно цокала языком, - глазёнки, значитца, открыл, похлопал так, головкой повертел эдак по сторонам и пискнул: "Где я?" Чуть сама не родила!
- Ну ты, кума, метешь! - не выдерживала тут Луга, мать Туктука, и возмущенно вскакивала с завалинки, где по вечерам собиралась на посиделки вся женская половина Малой Кручи. - Ты ври-то, ври да не завирайся! Это ж надо такое удумать - сосунок заговорил! Может, он тебе еще и бражки попросил кружечку?! Не было такого, подруженьки! Как все голосил, и заговорил в срок, как положено, - "мама", "тятя", "деда"!
Молодые девки, слыхавшие историю не в первый раз, только хохотали (да и кто постарше - тоже прыскали в платок), и лишь старая Белава, украдкой улыбаясь, примирительно тянула Лугу за подол.
- Сядь, дочка, не мельтеши. Али Берку не знаешь? Ейный язык - без костей! Пущай мелет, и нам забава.
- Вот и я говорю, - как ни в чем не бывало продолжала Берка, - глазёнками, значитца, хлопает, оглядывается так с интересом, а когда пуповину резать начала, аж язык от любопытства высунул: чего это я там делаю? Я сразу смекнула: э-э, быть тебе, крестник, большим ученым! А когда мамке передавала, он подмигнул так и шепнул: "Спасибо, тетя Берка! Вырасту - книгу про тебя напишу!"
Тут от хохота валились все.
...Тетка Берка, конечно, "мела", но и сама Луга примечала, как не похож третий сынок на старших в той же поре: и взгляд смышленей, и головкой вертит и впрямь с любопытством, а уж кормить его - то еще представление! Вначале одну грудь пососет, почмокает так задумчиво, будто мёд свежесваренный пробует, потом - другую таким же манером, и лобик морщит, пытаясь понять, где вкуснее, чем несказанно веселил отца.
- Ай да малец! - и Бажук Зимогор в восторге хлопал себя по колену. - Знаток растет! Учитесь, балбесы!
Последнее относилось к старшим братьям "знатока", Тамтаму и Тактаку (именами в семействе заведовал дед Тарас-Бильба, а он, увлекавшийся, помимо прочих наук, чужеземными языками, любил диковинные имена, даже себе из старинных книг раскопал, так что настоящего никто и не помнил).
Да и рос Туктук не по годам рассудительным и пытливым. А в года четыре он и сам выбрал ученую стезю.
В тот день отелилась Беляночка, и Луга с утра торчала в хлеву, хлопоча над теленком, а домашние заботы поручила младшенькому (братья с дядьями ушли в лес на охоту, дед спозаранку заперся в мастерской, варя очередное алхимическое зелье, отец же, как всегда, разъезжал по окрестным деревням, скупая ячмень для продажи в городе).
- Дед! - и Туктук, покосившись на гору грязной посуды у печи, что предстояло перемыть, требовательно посмотрел на Тараса-Бильбу, когда тот забежал на кухню глотнуть пива. - А ученые моют посуду?
- Ха! Нет, конечно! - дед еще раз приложился к кувшину, утер бороду и приосанился. - Кабы я посуду мыл, когда б я науками занимался? Наука - это дело такое! Требует сосредоточения, тишины, не отвлекал чтоб никто. Когда я с книжкой в саду сижу, думаешь, я сплю, что ли?
По правде сказать, Туктук так и думал (и даже проверял не раз, щекоча перышком в дедовском носу), но промолчал.
- А я размышляю! - и дед назидательно поднял палец. - Ибо призвание к этому имею! Пахать в поле - дело нехитрое, это каждый дурак может, а попробуй-ка квадратуру круга помыслить? Это тебе не семечки на завалинке лузгать!
- И полы не метут?
- Ха! - развеселился дед. - Чудной! Где ж ты видал ученых, чтоб полы еще мели?
Туктук задумчиво пожевал губами и решительно тряхнул головой: судьба его была решена!
- Ты, малой, только мати не говори, что я заходил, - Тарас-Бильба с опаской оглянулся на дверь и торопливо убрал кувшин на полку. - Скажешь, дядьки были, а дед у себя всё иск...икспириментирует, не выходил даже.
Но Туктук его уже не слушал и не слышал - мечтами он уже был там, в светлом царстве квадратуры круга, где не моют посуду и не метут полы...
С той поры и захотелось ему учиться, и учение началось: дед учил дундучьей грамоте, письму, чалдонским и прочим тьфутараканьским языкам, нынешним и старинным, а позже - и алхимии с механикой, сосед-лекарь Мох Бобр - естественным наукам, а местный хронист Зор Сухарь - истории и политике. Но больше он учился сам, часами просиживая в дедовской библиотеке с летописями, преданьями, землеописаниями и диалогами мудрецов. Луга, конечно, поначалу ворчала - хватит нам одного умника! - но потом махнула рукой и смирилась: работников в семье - достаточно (когда Туктуку стукнуло пять, у него появился еще один брат Тикток), еды да кваса - вдоволь, с них не убудет, может и фамилию прославит.
II
...Как-то раз через Малую Кручу проезжал воевода со свитой и дундуки высыпали на улицу поглазеть на управителя Тьфутаракани. А Туктук, шнырявший в толпе с прочей детворой, с удивлением подметил, что, когда коляска воеводы разгонялась, спицы в бешено крутившихся колесах словно исчезали, растворяясь в сплошном мельтешении. Тогда его и осенило, как можно стать невидимым, - быстро-быстро вертеться! Он даже запрыгал от радости - ура! шапка-невидимка у него в кармане!
...- А это точно не больно? - с опаской, шмыгая носом, переспросил четырехлетний Тикток, когда Туктук, понявший, что себя ему так не раскрутить, предложил брату стать невидимкой. - А мамка точно не увидит, что я леденцы беру?
- Точно, точно! Это ж наука, балбес! - и Туктук, пыхтя и отдуваясь, взяв братишку за подмышки, начал медленно раскручиваться...
...- Я тебе покажу невидимку! Я тебе покажу спицы! - Луга, так и выскочившая во двор со скалкой на вопль младшенького, гонялась за горе-ученым по огороду, а Тикток, чуть не снесший плетень и шлепнувшийся в заросли крапивы, тихо и испуганно хныкал.
...- Разве это справедливо, дед? - жаловался Туктук вечером Тарасу-Бильбе, пока тот смазывал ушибы от скалки. - Это ж искпиримент был!
- На дундуках икспириментировать нельзя! - строго сказал дед и поднял палец. - Не-э-тич-но!
- А на чалдонах?
Тарас-Бильба хмыкнул и почесал бороду:
- Ну, ежели без членовредительства и по согласию...
- Эх, нет в жизни справедливости! - Туктук махнул рукой и уныло вздохнул. - И леденцы, наверно, перепрятала.
- Постой, малой, - и дед озадаченно воззрился на него, - а как ты собрался леденцы брать? Ежели, положим, смог бы ты раскрутиться так, что невидимым стал, то и ты бы всё видеть перестал! Спица, чай, когда крутится, тоже одно лишь мельтешение вокруг зрит!
- У спицы глаз нет! - быстро нашелся Туктук. - А у меня есть!
И у деда с внуком завязался очередной ученый диспут.
III
...Выйдя с урока механики, где дед долго и путано объяснял, как работают рычаги и почему нельзя построить вечный движитель, Туктук задумался. Хорошо, вечный нельзя, но вот мельница Борща Пескаря - крутится и крутится, и будет крутиться, пока течет Зура. И ветряк Глыбокопов будет махать крыльями, покуда ветры дуют. Не вечные, но на дундучий век хватит с лихвою, а стало быть - почти вечные. Главное - найти силу, постоянную и дармовую. Как река или ветер. Вот, например... Дошедший до околицы, Туктук оглядел луг и взгляд его упал на пасшегося Бугая, - соседский бык лениво, но не переставая, жевал жвачку и так же лениво отмахивался хвостом от слепней.
И Туктука осенило: вот она, мощь дармовая! жует-то он постоянно! Туктук зачарованно смотрел, как равномерно и размеренно движутся бычьи челюсти, как мелькает розовый язык, - сколько силы пропадает зря! Можно, конечно, на нем и пахать, но там же ноги, спина да шея работают, а вот челюсти-то без дела простаивают! Упущение! Что там дед сегодня объяснял про рычаги, приводы и ременные передачи? В голове складывалась стройная схема, как использовать жвачные движения, как перевести их в полезную работу, а руки уже снимали с портков пояс. Так-так, для начала надо его прицепить к челюсти, прикинуть, а там понятно будет, что и куда дальше тянуть. И Туктук с пояском в руке, не спуская глаз, стал медленно подбираться к Бугаю, ласково кивая: хороший бычок, хороший...
...- Разве это справедливо, дед? - и Туктук охнул, пока Тарас-Бильба с Бобром на пару перевязывали ему помятые ребра. - Я только попробовать хотел, даже не успел ничего, а он - сразу на рога! Скотина!
- Что с твари бессловесной взять? - Тарас-Бильба философически пожал плечами. - У ней другое призвание, низкое, ей квадратуру круга не объяснишь. - и, достав из шкафа пузатую бутыль, подмигнул лекарю. - Ну что, сосед, восславим науку за здоровье внука?
IV
...Как-то раз в "Старом хряке", единственном трактире Малой Кручи, Тарас-Бильба устроил открытый диспут, вызвав на ученый поединок Лобача Землемера из Большой Кручи, дундучьего селенья на другом берегу Зуры, в паре верст от моста. Лобача, с которым дед завязал однажды спор на уездной ярмарке, а потом и переписку, в просвещенных кругах уважали как знатного геометра и механикуса, и пикироваться они намеревались о материях самых высоких.
Народа в трактир набилось немало (дундуки, охочие до зрелищ, таких забав не пропускали, даже совершенно не разбираясь в предмете), и довольный Возгарь Секач, хозяин заведения, носился по залу услужливым кабанчиком - с кружками, колбасками, подносами и полотенцами, - а сыновья его, такие же ражие молодцы, выкатывали из подвала новые бочки. Стоял шум, гам, кто-то пел, чихал, кого-то окликали, звали, падали со столов ножи, на кухне шипели сковороды, из распахнутых окон доносился запах сирени и женский смех с завалинки.
Пока ждали гостей, а Лобач обещался быть не один, с учениками, старики собрались у стола Бажука Зимогора, накануне вернувшегося из очередной поездки. Здесь же крутился и Туктук, вошедший уже в отроческий возраст.
- Ну, бродяга, поведай, что на свете белом деется? - прокряхтел Дубыня Кривопень, набивая трубку. - Чем земля дышит?
- Дышит она, дядя Дуб, разным, и худым, и добрым, - Бажук глотнул пива и покачал головой. - Кажут, царь земли новые за Большим Камнем воевать собрался, велит остроги рубить, войско набирать. Как бы и нас податями не обложили.
Все враз зашумели.
- Права не имеют! - и Зор Сухарь ударил кулаком по столу, аж звякнули вилки. - У нас грамота охранная, еще Горохом Пятым жалованная! Наряды, спору нет, за нами: зерно в города, дороги уездные, мосты чинить - подряжались! И на постой возьмем, и лес строевой, коли крепости надобны, дадим - под пашню отчего ж не свесть? - а чтоб серебром платить, не было такого уговора!
- Верно, Зор! - и дундуки в одобрение застучали кружками. - Кому за Камень надобно, тот пущай и раскошеливается!
А Туктук мечтательно вздохнул - за горы он бы отправился, края новые посмотреть, земли невиданные.
Но разгоревшиеся было страсти прервал приход гостей с Большой Кручи. Туктук с любопытством оглядел пришедших - Лобач и впрямь оказался лобастым, борода - лопатой, и взгляд упрямый, а вот ученики его, отроки и парни постарше, один с мешком, - дундуки как дундуки.
Когда гости расселись по лавкам, а Секач разнес им свежего пива и закусок, приосанившийся Тарас-Бильба открыл диспут.
- Ну, земляки, собралися мы здесь не ради хлеба насущного, а во славу науки, что озаряет путь и отличает нас от тварей неразумных. И спор наш с почтенным собратом-геомэтром подобен кремню с кресалом, что, уповаю, высечет искру истины. И перво-наперво коснемся мы основ геомэтрии: на чем же зиждется сия благороднейшая наука? Как учат древние, основа сия проста, но бесспорна: ежели есть линия прямая и точка в стороне, то через точку эту можно провесть только одну параллель, то бишь линию, что нигде и никогда не пересечет другую, - Тарас-Бильба, подхватив уголек из камина, начертил на полу схему и оглянулся на слушателей. - Все уразумели?
Многие чесали затылки, пытаясь понять, поняли они чего-нибудь или нет? И только Супень Трезвон, муж Берки, такой же балабол, ехидно вылез:
- Откель знаешь, что нигде и никогда? Нынче не пересечет, а завтра, глядь, и стакнулись. Гора с горой не сходится, а тут линия какая-то, тьфу!
Лобач хохотнул, но промолчал, а Тарас-Бильба цыкнул на Трезвона и продолжил:
- И на основе сей, умозаключая и доказуя, всё в геомэтрии и строится. А вот почтенный собрат Лобач желает основу сию опрокинуть и на измышлениях пустых науку подвесить!
Тут уж Лобач не смолчал.
- Позволь, достопочтенный Тарас! - выскочил он в середину зала. - Позволь объясниться самому! Основу твою я опрокидывать не желаю, но она не доказуема и посему не единственно мыслимая!
- Как недоказуема?! - Тарас-Бильба аж взвился. - Зырь сюды! - и ткнул в чертеж на полу. - Где еще параллель? Только одна и получается! Не больше и не меньше! Каких тебе еще доказательств надобно? Вот она, истина, зрю очами своими, и иного помыслить даже не можно!
- Можно, можно! - усмехнулся Лобач и подозвал ученика с мешком. - Можно и такую основу найти, что ни одной параллели не провесть! А через две точки - хоть сто прямых!
А когда ученик выкатил из мешка арбуз - большой, гладкий, полосатый, но самый обычный, - Лобач взял уголек:
- Вот глянь: полоса - это прямая. А вот точка. Ну-кась проведи хоть одну параллель?
Тарас-Бильба озадаченно крякнул, покрутил арбуз, а потом возмущенно оттолкнул его:
- Так он же круглый! А законы геомэтрии писаны для ровного и плоского!
- А много ль на свете ровного и плоского? Оглянись, достопочтенный Тарас: всюду холмы, горы, овраги - где твоей "геомэтрии" место на этом свете? Коли пашню пойдешь мерять, а пашня на холм полукруглый взбирается и спускается, как площадь считать будешь? В уме твоя "геомэтрия" только и есть, а моя - везде пригодится!
Спор разгорался, но Туктук смотрел, как по арбузу ползет муравей, и на мгновение вообразилось, что это он ползет (Туктук любил помечтать, и порой, увидев стрижа в небе или белку на опушке леса, представлял, как рассекает вышину или скачет по веткам). И так вообразилось, что кожей ощутил гладкую корку, как сменяются черные, зеленые полосы под ним и как огромен плод. А ведь для мураша это целый мир! Мир, где не работает "геомэтрия" древних, где, направляясь с корешка на макушку или обратно, можно выбрать любую дорожку и в любую сторону, а все равно придешь туда же. Вот если бы и на земле так... И Туктук застыл, пораженный мыслью: а что если и впрямь так? что если Земля... круглая!
...Диспут продолжался долго, чумазые от угля "геомэтры" чуть ли не за бороды таскали друг друга, приводя своих сторонников в шумный восторг - малокручинцы стучали кружками, гости свистели, кто-то скакал по скамьям, а Супень вообще взобрался на стол, откуда вопил в поддержку Тараса что-то нечленораздельное, но Туктук, захваченный новой идеей, словно выключился: а вдруг и впрямь круглая? Мысль казалась невозможной, дикой, нелепой, но разве сто прямых через две точки были возможны? Однако ж вот они - макушка, корешок и хоть сто, хоть тысячу веди!
...Когда на следующий день он поделился идеей с дедом, тот отмахнулся:
- Вздор! Али запамятовал, за что нашего пращура сюды сослали? Уже диспутировали об этом многажды. Видать было бы, коли круглая. Отчего не скатываемся вниз? Да и вода стекла бы.
- Так, может, мы на макушке? А вода-то и стекает - реки же куда-то текут, может там и низ. А что круглость не видать, так это смотря, какой круг. Коли очень большой, и не заметишь. Вообрази арбуз больше Камня, а ты мурашом по нем ползешь. Да, а мураши-то по арбузу и вверх ногами ползают, а не падают.
- Постой! - и Тарас-Бильба подозрительно воззрился на внука. - Арбуз, говоришь? Это ты Лобача, что ли, наслушался?!
И диспут на этом быстро закончился: вспомнив "геомэтра", дед распалился не на шутку и Туктук почел за благо улепетнуть, но идея в голову уже запала.
Неделю он копался в библиотеках деда, Бобра, Сухаря, надеясь найти что-нибудь о круглой Земле, но безрезультатно - пока не сообразил: Лобач! Вот кто должен знать хоть что-то! И в одно прекрасное утро тайком отправился через мост за Зуру - в Большую Кручу.
Лобач, казавшийся на диспуте ершистым, резким, оказался на поверку дядькой душевным и приветливым: после занятий с учениками, оставил Туктука обедать и за столом поведал о многих свидетельствах шаровидности Земли - как постепенно появляется из-за горизонта парусник, отчего случаются затмения Луны и какой формы тень ее накрывает, как разнится высота светил в разных местностях и прочие астрономические и геометрические соображения. Впрочем, в конце оговорился, что "сие есть покамест гипотеза, хоть и не доказанная вполне, но весьма правдоподобная". А на вопрос, чем же ее можно доказать окончательно, ответил кратко: путешествием - и нарисовал ложкой в воздухе круг. Понять было нетрудно: если пойти с Кручи в одну сторону и вернуться в нее с другой, Земля - шар.
- А долго ль идти? - Туктук с интересом воззрился на Землемера. - Сколько дён, недель?
- Ну ты спросил, отрок! - тот хохотнул и насмешливо покрутил лобастой головой. - Разве сие кому-нибудь ведомо? - и, слегка вздохнув, уже серьезно добавил. - Но кто сведает, кто сможет шар земной обогнуть, тот навек себя прославит. И честь родоначальника племени нашего обелит. Не еретиком ведь был князь Дундук, а мужем просвещенным, на многие века вперед прозревшим! Мы, потомки его, только ныне до этого доходим, а он умом одним загодя всё узрел. И кто поклёп тот давний опровергнет, кто правоту княжью докажет, о том дундуки будут песни слагать, а мужи ученые - жизнеописания многотомные.
С того дня загорелся Туктук мечтой: доказать, что всё-таки она, Земля, круглая, а легендарный пращур их - не фантазёр вздорный, а великий мудрец, обогнавший время.
А через год, когда Туктуку стукнуло пятнадцать, подвернулась и оказия. Слухи о близкой войне оказались верными, и потянулись через Тьфутаракань, за Большой Камень, полки пешие и конные, а за ними - обозы, вереницы подвод с провиантом и фуражом. К одному такому каравану, шедшему в Собольск, и пристал Туктук, решивший, что другого случая отправиться в дальнее путешествие может и не быть. Ничего не сказав ни матери с отцом, ни деду (боялся, что не отпустят), нанялся он погонщиком и летним утром ушел с обозом на восток, определив для себя, что и дальше будет держать путь на восходящее солнце.
В Собольске же подрядился к скупщику пушнины, искавшему подручного со знанием письма и счета, и с ним отправился... в Край Света.
- Куда?! - чуть не поперхнулся Туктук, услышав название в первый раз.
- Не полошись, паря! - засмеялся скупщик, коренастый, заросший рыжей щетиной чалдон. - Городок это у Сыль-озера. Живут на отшибе, дальше - тайга одна, вот и прозвали так. Зато зверя там - не меряно! И соболя?, и белка, и чернобурка!
И чалдон восхищенно зацокал языком.
...Но в конце пути выяснилось, что назвали городок не просто так.
Прибыли они в Край Света ближе к вечеру, хотя намечали поспеть до полудня, но зарядивший с утра дождь задержал их. Пока хозяин его обустраивался на постоялом дворе, Туктук пошел проведать, с кем можно двинуть дальше. Тут-то и обнаружилось нечто несуразное: все местные, как один, твердили, что "на восход" ходу нет - версты через две земля кончается. А на вопрос, чем же она кончается, только удивленно пожимали плечами:
- Дык ясно чем! Ничем! Обрыв без дна, и воздух.
Не выдержав, Туктук решил проверить сам - не хотел он верить в крушение мечты! Не мог великий пращур так ошибаться!
- Ты осторожней тама, сынок! - крикнула ему вдогонку бабка, у которой спросил дорогу. - К краю не подходи! Земля сырая, не ровен час обвалится.
И накаркала.
До последнего надеялся Туктук, что сказки это всё, выдумки невежественных обывателей, и даже когда вынырнула тропка на опушку и в светлых сумерках разглядел обрыв, за которым - ничего, отказался он верить глазам. Обрыв тянулся в обе стороны и терялся во мгле, и мгла клубилась впереди - в дали без горизонта, но Туктук упрямо мотнул головой и ринулся к самому краю - заглянуть вниз: а вдруг там дно? а вдруг продолжается земля? Но земля не продолжилась - она предательски обвалилась и Туктук, не успев и вскрикнуть, полетел в бесконечную пропасть...
... - Глянь, кума, как зенками хлопает! - он открыл глаза, над ним склонилась тетка Берка и щерилась от радости во весь рот. - А головкой-то как вертит! Титьку ищешь? Любопытный! Э-э, быть тебе, крестник, большим ученым!
И Берка, смеясь, передала младенца Луге.
Над Малой Кручей поднималась луна, поздно вернувшийся Бажук распрягал лошадей, Тарас-Бильба тихо шарился по кухне в поисках заветного кувшина, на завалинке привычно хохотали девки, а Туктук, уже засыпая на руках матери и забывая былое, последним всплеском прежней жизни понял, что круглой оказалась не Земля, а Время...