Первым было слово. Нет, до этого еще было чувство свободы, пьянящее и одновременно тоскливое. Свободы полета в пустоте без препятствий и четких направлений. Единственным ориентиром были цвета, вернее, разноцветные туманы. Сменяя друг друга, они давили на хрупкую оболочку внутреннего "я", и от этого давления оболочка постепенно распадалась. Уничтожиться окончательно и бесповоротно ей помешало то самое слово. И слово это было "Сюда!". Повинуясь затухающему инстинкту, душа рванула на голос, что называется, из последних сил, пройдя сквозь щель, внезапно обозначившуюся в пространстве. После этого наступила тьма.
Способность к осознанию себя и окружающего мира вернулась рывком.
- Ну и зачем ты его сюда притащил? - расслышал пока что безымянный "некто" недовольное брюзжание, - у нас тут и так тесно.
- Ша, не морочь мне голову, - голос второго прозвучал нетерпеливо и властно, - Какое там тесно, налицо явный некомплект списочного состава. Хорошо, хоть этого задохлика получилось приманить. Он, кстати, стал последним, домен, похоже, закрылся полностью. Эй, слабачок, ты как, оклемался?
- Да, - короткое слово далось прибывшему нелегко. Вместе с возможностью говорить к нему вернулось и ощущение тела. Обнаружив себя лежащим то ли на земле, то ли на полу, он с усилием встал и попробовал осмотреться. К нему тут же приблизились двое мужчин, вероятно, это были те, чьи голоса он слышал.
- Ну, тогда давай, что ли, знакомится, - предложил тот второй с властным голосом, Я - Шамах, товарища моего зовут Бергольд. А тебя как именовать? Ну, чего молчишь? Неужто не помнишь?
- Я бы не удивился, - буркнул Бергольд, - какой-то он ущербный.
- Ничего я не ущербный, - возмутился новоприбывший, - Все я помню. Меня зовут...Антон. Да, точно Антон! - в голосе Антона звучала неподдельная радость.
- Что это за имя такое? - удивился Шамах. - Никогда такого не слыхал. А ты, Бергольд?
Бергольд пожал плечами.
- Я же говорил, мутный он и выглядит не по-нашему.
В росте и комплекции Антон существенно отставал от своих собеседников. Вдобавок, кожа у него была светлей, чем у "бронзоликих" Бергольда и Шамаха. Кстати, о лицах. В чертах и мимике подошедших было что-то хищное, возможно, орлиное. Антон, конечно, не видел свое лицо стороны, но подозревал, что должен выглядеть как-то иначе. Впрочем, сейчас его волновали не столько отличия во внешности, сколько то, что эта внешность у него вообще была. Ведь в своих последних воспоминаниях он был бестелесным духом. Своим недоумением Антон не преминул поделиться с "бронзовой" парочкой.
- Ты что же, не в курсе? - изумился Шамах, - как такое возможно? Нехило тебя, видать, приложило. Для особо одаренных поясняю: твой дух воспроизвел наиболее оптимальную форму из тех, которые были у тебя в предыдущем воплощении. В ней ты и будешь пребывать, пока домен не распадется. Или не распадешься ты сам. Ну, или до твоего рождения, только это вряд ли.
- Почему?
- Почему? - Бергольд захохотал, - Парень таки не понимает куда попал. Да потому, дурья башка, что ты последний в очереди.
- Ты не больно-то гоношись, - осадил товарища Шамах, - Мы все тут в одинаковом положении.
Со слов Шамаха выходило, что пространство, в котором они сейчас находятся - не что иное, как родильный домен, вернее сказать, его тупиковая, наименее престижная часть. В этом месте собираются души с наименьшими шансами появиться на свет. С гораздо большей вероятностью их просто переработают.
- Как это переработают? - удивился Антон
- Обыкновенно, - Бергольд пожал плечами, - превратят в чистую энергию и сожгут. Развоплотят окончательно и бесповоротно.
- Ты, Бергольд, зазря Антона не пугай, - рассердился Шамах, - Не так уж и бесповоротно. Рано или поздно душа соберется из осколков опять. Неизвестно когда, может даже в следующем цикле существования вселенной, но соберется, это факт. Правда, уже как чистый лист без малейшего жизненного опыта.
- Спасибо, успокоили - Антон поклонился, вложив в это движение весь доступный ему сарказм, - Вы так уверенно рассуждаете о глобальных вещах, мне аж завидно.
- Это не глобальные вещи, а вполне элементарные, - прищурился Шамах, - странно, что ты про них ничего не ведаешь. Я бы предположил, что ты и есть та самая "новорожденная душа". Но тогда бы ты не сумел вспомнить своего имени. И форму бы принял, скажем так, усредненную, был бы тут у нас местным дурачком и первым кандидатом на развоплощение. Да ты не переживай, теперь-то мы тебя не обидим. Жить будем по законам товарищества. И нечего на меня зыркать, Бергольд, дедовщину тут разводить я тебе не позволю.
- Похоже, вы друг друга довольно хорошо знаете, - заметил Антон.
- Еще бы, - горько усмехнулся Шамах, - Прямо с поля боя тут и нарисовались. Служили друг с другом и умерли один день. Романтика, блин. Ну по крайней мере, наши души попали в одно место. Старые знакомства, они благоприятствуют сохранению прежней личности здесь. Вон, глянь на остальных и сравни их состояние с нашим.
Шамах и Бергольд отошли от Антона, открыв тому картину лежащих скорченных фигур количеством около десятка. Картина, кстати, была недооформлена в том смысле, что она не давала четкого ощущения пространства. Антон не мог понять, находятся ли они на открытой местности или в помещении. Границы места их заключения колебались и менялись в цвете, медленно пульсируя в диапазоне от розового до голубого. Общая "подсветка" соответственно тоже варьировалась. Антон попробовал было расспросить Шамаха по поводу "интерьера", но тот отмахнулся, сказав, что это подождет. По его словам, необходимо было растормошить остальных страдальцев именно сейчас, пока их личности не деградировали в беспамятстве. Антону было выделено трое подопечных, остальными занялись Шамах с Бергольдом. Поначалу Антон подошел к вопросу побудки осторожно. Но видя, как грубо тормошат своих "клиентов" вояки, он и сам последовал их примеру. Это подействовало. Пусть кряхтя и охая, но на ноги поднялись все. Шамах выстроил новобранцев по росту и устроил им перекличку. Убедившись, что все из них способны назвать себя, он отдал команду разойтись и продолжать восстанавливаться.
Предоставленный самому себе, Антон попросту завалился на траву. Может, это была и не трава, а какая-нибудь другая субстанция. Но поскольку она была мягкой и зеленой, Антон решил именовать ее так. Ему вдруг захотелось предаться воспоминаниям, помечтать, уставившись в нежное голубое небо. Небо, однако, было не голубым, а ядовито-зеленым. Правда, через некоторое время, оно стало розовым, и тогда Антон попробовал представить, будто он встречает закат в каком-нибудь романтическом месте. Увы, вместе с небом розовой стала и "трава", и вместе с этой предсказуемой метаморфозой куда-то улетучилась и романтика. Еще чуть позже Антон с сожалением констатировал, что в его разуме не появилось никаких четких воспоминаний о прошлом. Так, одни обрывки, которые тяжело выразить словами. Зато у него возросла уверенность в себе, окрепла убежденность в реальности этого странного существования.
Решив, что опять созрел для бесед, Антон отправился искать Бергольда с Шамахом.
Те обнаружились чуть поодаль от остальных лежащими и болтающими о чем-то своем.
- Что, уже соскучился? - хохотнул Бергольд, он первым из двух заметил Антона.
- Хочу вас еще пораспрашивать относительно правил и будущих перспектив, Антон решил не реагировать на шпильку, - Просветите?
- Ну, вообще-то я планировал сделать это при всех на следующем построении, - с ленцой произнес Шамах, - Но могу устроить и персональный ликбез. Как-никак, ты это заслужил своей общественно полезной работой. Кроме того, я подозреваю, что некоторые моменты для тебя лично могут быть непонятными. Не потому, что ты такой тупой, а потому, что ты от всех нас отличаешься, по крайне мере, внешне.
Начал Шамах издалека, с самых основ теории перерождения. По его словам, душа после смерти путешествует в пустоте, очищаясь и, конечно же, страдая. Страдания, как нетрудно догадаться, являются платой за неправедную жизнь. За опыт, который был получен, но не осознан, за противоречивость суждений, за нежелание судить себя по тем же меркам, что и окружающих. Пустота возвращает душе все негативные деяния, которые были инициированы ею в отношении других. Чем больше накопилось таких деяний, тем болезненней протекает устранение эгоистических перекосов. Ибо душа должна познать закон воздаяния, или, как выразился Шамах, "закончить вселенскую учебку". Потом она отправляется к новому месту службы. Те, кто у вечности на хорошем счету - получают тепленькие места. Нерадивых же она рассылает по дальним гарнизонам, может даже отправить транзитом через тысячи миров. После этих слов Шамах замолчал и выразительно посмотрел на Антона.
- Думаешь, это именно мой случай? - удивился Антон
- Полагаю, что так. Законов перерождения ты не знаешь. А это, между прочим, базовая философия, подтверждаемая практикой с незапамятных времен. Я бы сказал, что с точки зрения вселенной, ты ни кто иной, как нерадивый выпускник "учебки". Самое главного, из того, что она пыталась до тебя донести, ты по непонятным мне причинам не усвоил. Или забыл, хотя не представляю, как можно такое забыть. Нет, конечно, когда ты побудешь здесь определенное время, твое восприятие изменится, многое сотрется из сознания, много размоется. Но сейчас-то, пока воспоминания о прошлом относительно свежи, твоя мировоззренческая "закладка" должна была сработать. Наши же с Бергольдом сработали, хотя я и не могу сказать, что помню, как раньше существовал в домене. Считается, что душа хранит в себе предыдущую жизнь, а доступ к дальнейшей информации ей закрыт за редким исключением.
- Мне кажется, - Антон наморщил лоб, - что у нас, где бы это ни было, посмертное существование описывали несколько не так. Вот, вспомнил: души оценивает Бог, высшее существо. По результатам суда он забирает к себе достойных, а грешников - карает.
- Ну да, такое тоже случается, - подтвердил Шамах, - Высшие существа существуют, но они осыпают своими милостями лишь самых-самых, праведников, подвижников. Для их целей годится только высококачественный материал. И потом вряд ли они опустятся до кары. С этим вселенная справляется сама, и смею предположить, неплохо справляется.
Антон вспомнил, как растворялся в пустоте, и поежился.
- Наверное, в мире Антона живут одни праведники, - предположил Бергольд, - А он не вписывался в их стандарты.
- Это вряд ли, - не согласился Антон, - Мне вот кажется, что я был не хуже других. Почему тогда именно меня сослали к вам? Непонятно.
Увидев, что после этих слов Бергольд и Шамах посуровели, Антон поспешил оправдаться:
- Нет-нет, я вовсе не думаю, что в чем-то вас превосхожу. Скорее даже наоборот. Вот кстати, объясните, если я из другого мира, то как тогда мы друг друга понимаем? По идее, я должен разговаривать на своем языке, а вы на своем.
- Ты за языком-то своим следи,- пробурчал Шамах, - А то придется преподать тебе несколько уроков вежливости. По поводу речи мог бы догадаться и сам. Все разумные существа мыслят одними и теми же понятиями. Сейчас между нами нет речевых условностей. Мы общаемся напрямую, преобразуя мыслеобразы в речь на основе предыдущего опыта. Доступно объяснил?
- Вполне, - Антон решил сменить тему, - А мы так и будем дожидаться рождения в суровой мужской компании? Что-то я не заметил среди нас ни одной девушки.
Шамах и Бергольд расхохотались. Хохотали они долго и самозабвенно.
- Девушки... Ой, не могу, - прогундосил Бергольд откуда-то снизу. С ног его сбил собственный необузданный смех - Да это, пожалуй, лучшая шутка столетия. У тебя, парень, прямо-таки талант клоуна. Объясни ему, Шамах.
В отличие от приятеля, Шамах удерживался на ногах, хотя его самого тоже изрядно штормило.
- Видишь ли, мой неотесанный друг, женщины - существа возвышенные, не чета нам. В отличие от мужчин, им доступна магия душ, для которой мы являемся лишь ресурсом. Во вселенной женских душ в несколько раз меньше, чем мужских. Убежден, что в этом домене есть и такие. Вот только находятся они на верхних этажах, где могут контактировать с хозяйкой, воспринимать через ее чувства окружающий мир. Конкурировать, в конце-концов, за право рождения. А мы - расходный материал, доступ к "телу" нам закрыт. Только, если позовут, но лучше бы и не звали - Начав свою речь в игривом расположении духа, Шамах закончил ее в глубоком миноре. Бергольд, что характерно, тоже перестал хохотать. Антона поразила такая резкая смена настроения. Однако что-то смутное, сидящее глубоко внутри мешало ему согласиться со своими собеседниками.
- Знаете, вы меня не убедили, - Антон решил озвучить свои сомнения, - Мне вот вспомнилось, что я относился к женщинам без такого пиетета. Более того, считал их неполноценными по сравнению с нами. Не припоминаю я у них никакой магии, ну кроме манипулирования и выманивания денег. А вот мужчины, вроде бы, имели какие-то особенные способности или, во всяком случае, могли их заиметь.
- Брехня все это, - сказал, как отрезал Бергольд, - Не бывает у мужчин никакой магии. Наше дело сражаться и выполнять приказы. Теперь я окончательно понял, за что тебя отправили к нам: за непочтительное отношение к прекрасному полу. Погоди, скоро ты осознаешь, что почем, если до этого не удосужился.
- А сами вы здесь за что, такие из себя правильные? - разозлился Антон.
Его вспышка имела неожиданные последствия. Бергольд, вместо того, чтобы заехать нахалу в лоб, поник и сгорбился
- Мы воевали, понимаешь. А на войне приходится совершать всякое. В том числе и такое, что ложится на тебя несмываемым пятном.
- Понимаю, - Антона вдруг начало клонить в сон, - Я тут немного вздремну с вашего позволения.
Антон еще успел расслышать ответ Шамаха: "Ничего, пускай осваивается". А потом провалился в беспамятство.
***
Спал Антон крепко, но плохо. Мешанина полузабытых образов нахлынула на него, он отбивался, пытался ее упорядочить и все никак не мог пробудиться. Антон воспринимал свое полубредовое состояние именно, как сон. После того, как он закрыл глаза, вся условность нынешнего существования выветрилась из его разума. Разбудили Антона крики и стуки в дверь. Он спрыгнул с кровати и нетвердой походкой отправился к источнику шума. Но остановился на половине дороги, будучи не в силах осознать изменившиеся реалии. Антон твердо помнил, что засыпал на открытой местности. Сейчас же у него над головой была крыша. В комплекте с крышей шли стены, правда, какие-то странные, в чем была эта странность, Антон пока не понимал. Он сосредоточился на изучении бытовых принадлежностей, которых наличествовало не так уж мало. Антон успел разглядеть стол, стулья, тумбочку, плиту, диван. Все эти предметы роднил грубоватый, можно даже сказать, топорный дизайн. Они выглядели так, будто их собирали на одной фабрике, причем собирали в спешке и из чего попало. Таким же был и компьютер, обнаружившейся на тумбочке возле окна. Заинтригованный Антон бросился, было, его включать, но в этот момент стуки усилились еще больше. Гостя или гостей необходимо было впускать. Хотя бы для того, чтобы получить ответы на свои вопросы.
На пороге обнаружился Шамах собственной персоной. Не дожидаясь особого приглашения, он решительно шагнул в проход, вынудив Антона посторониться.
- Хорошо устроился, - восхитился Шамах, обозревая обстановку.
- Откуда все это? - задал естественный вопрос хозяин этого великолепия.
- У тебя из головы, - кратко пояснил бывший вояка. Видя непонимание на лице Антона, он выразил свою мысль чуть более развернуто, - Когда ты спишь, здешнее пространство перестраиваться под тебя. Оно аморфно, а потому податливо и чувствительно к желаниям. Сначала домен удовлетворил твою потребность в жилье. Это был главный приоритет в твоей теперешней жизненной программе. Дерево, думаю, ты тоже сможешь посадить, у тебя там уже наметились садик с огородом. А вот с воспитанием сына, боюсь, придется повременить. Но ты можешь попробовать усыновить кого-то из наших. Может, кто и польстится на твои хоромы.
Шамах начал откровенно веселиться, Антон, однако, его веселье не поддержал. Ему хотелось прояснить некоторые детали.
- То есть я теперь каждый раз буду просыпаться в новом доме?
- Ни в коем разе. Можно сказать, ты теперь пустил корни и дальнейшие изменения будут не столь глобальными. Мы с Бергольдом, кстати, присмотрели эту полянку для себя. Здесь как бы окраина. Сны в этой местности должны воплощаться четче, поскольку они не пересекаются с чужими фантазиями. Все дело в отсутствии конфликта интересов, тебе знакомо такое понятие? Ну вот, а потом пришел ты и нам пришлось переселяться. Бергольд предлагал тебя перенести, но я подумал, а вдруг ты заснул здесь не просто так? Может быть, для тебя это место силы, а место чужой силы нужно уважать.
От такого альтруизма Антону стало неудобно.
- Спасибо, я твой должник, - признание этого факта Антону далось неожиданно легко - А как устроились вы с Бергольдом?
- Все как всегда, - вздохнул Шамах, - Казарма у нас получилась, большая и просторная. Человек на двадцать. Скромно, зато свободно, менять койки можно хоть каждый день. Вот оно, солдатское счастье.
- Вы что же, так и планировали вместе обитать?
- Ну да, а что здесь такого? Поддерживая друг друга, мы сможем дольше сохранить себя, точнее говоря, свои прежние личности. Видимо большая казарма материализовала нашу привычку проводить время в коллективе. Или же мои опасения по поводу того, что в этой части домена нас сейчас гораздо меньше, чем положено. Согласно моей вводной, здесь должно было быть человек тридцать. С чем связан такой некомплект, даже не представляю. Ну да ладно, думать и рассматривать достопримечательности будем позже. Пойдем, пообщаемся с остальными, сейчас у нас есть дела поважней.
Выйдя во двор, Антон получил возможность взглянуть со стороны на собственное творение. Только сейчас он осознал главную странность своего дома: дом, оказывается, был круглым, вернее, шарообразным. Круглым был и участок земли вокруг него, опоясанный невысоким забором. Из земли кое-где выглядывали овощи. Увиденное заставило Антона задуматься
- И не говори, - Шамах дружески пихнул Антона в плечо, прервав затянувшуюся немую сцену, - Вот и я думаю, к чему все эти округлости. Наверное, у тебя сработала ассоциация с высокими сферами. Не исключено, что у вашего правителя как раз была резиденция в форме круга. Или же ты воспроизвел какой-то сказочный антураж, убедив себя, будто попал в добрую сказку. Какая наивность, мне даже завидно. Где то я тебя понимаю, как модель вечного беззаботного существования, сказка - далеко не худший вариант. Проблема в том, что эта наша "сказка" отнюдь не вечна.
- Скажи, Шамах, а овощи здесь зачем? - вышел из оцепенения Антон, - Насколько я понял, потребности в пище у нас нет. Лично я не голоден совершенно.
- Надо себя заставлять, господин дистрофик - Шамах выковырял из земли овощ и надкусил его, - Нормально, употреблять можно. Как я уже говорил, нам важно сохранить в себе как можно больше человеческих качеств. Не будешь кушать овощи - сам постепенно превратишься в овощ. Как тебе такая перспектива? Впрочем, отложим гастрономию и кулинарию до лучших времен. Сейчас мы с тобой пойдем по соседям, соберем их и будем все вместе готовиться к труду и обороне.
За то время, пока Антон спал, картина окружающего мира изменилась радикально. Теперь она уже не казалась неумелой абстракцией. Скорее, акварельным пейзажем, написанным абы как. Домами обзавелись все без исключения новобранцы. Большая часть прибывших заселилась в одноэтажные коттеджи с покатыми крышами. Казалось, все они были выполнены по одному типовому проекту. Антон предположил, что это единообразие стало следствием взаимного пересечения фантазий, о котором его предупреждал Шамах. Впрочем, стадному инстинкту, поддались отнюдь не все. Помимо коттеджей, были еще два сооружения в виде башни. Особняком стояло массивное сооружение барачного типа, очевидно, это и была казарма, созданная сновидческими усилиями двух вояк. Дома соединялись дорогой, выглядящей, как грунтовая. Появились растения, деревья, пусть пока еще и не везде. Насколько Антон мог судить, общий уровень освещенности сейчас соответствовал утреннему. Похоже, жизнь в этой части домена постепенно адаптировалась к человеческому распорядку дня.
Антон пристроился за Шамахом, который методично обходил сонное царство и собирал народ для утреннего построения. На первых порах обладатель инновационного жилища вносил свой вклад в процесс пробуждения криками и стуками. На однотипные соседские дома он глядел с некоторым превосходством. Ему также льстило то, что Шамах, похоже, его разбудил раньше всех прочих. Глядя, как бравый воин, тормошит соседей и объясняет им азы, Антон чувствовал себя почти что ветераном. Впрочем, после того, как таких ветеранов собралось человек пять, статус "приближенного к императору" пришлось подвергнуть корректировке. Калькуляция завершилась тогда, когда всех собрали на поляне, где уже расхаживал Бергольд, и выстроили по росту. Место Антона оказалось в самом конце, он действительно проигрывал своим соседям в росте и телосложении. Глядя на "сослуживцев", явно не понаслышке знакомых с физическим трудом, Антон успокаивал себя мыслями о том, что сила - это не главное, тем более в данных конкретных условиях. Затем ему пришла в голову идея накачать себе мышцы через сон. Такая перспектива успокаивала, хотя и несколько противоречила предыдущим рассуждениям.
Что интересно, все ополченцы были одеты примерно одинаково, в том числе и Антон. На нем был обтягивающий свитер, брюки, грубые ботинки. Соседи по домену вместо свитера носили, кто рубашку, кто жилет. А так сходство было довольно близким, учитывая, что все детали этого нехитрого коллективного гардероба были черными. Похоже, что привычка держаться в строю относилось к каким-то базовым инстинктам, одинаковым для всех миров без исключения. Во всяком случае, выслушивая нотации Шамаха и выдерживая стойку "смирно", Антон не чувствовал никакого дискомфорта. При этом он был абсолютно уверен, что в той, предыдущей жизни никакого отношения к вооруженным силам не имел. Еще его удивляло, что все так безоговорочно приняли командование Шамаха и Бергольда. Наверное, это тоже была какая-то закладка, рассудил Антон, подчинятся тому, кто обладает высшим статусом или зарабатывать его самому.
Шамах настраивал вверенный ему коллектив на изнурительные физические упражнения. Свой доклад он выстроил в форме диалога, самостоятельно задавая себе вопросы и тут же отвечая на них. Зачем нужна физическая подготовка, если наши тела и так неуязвимы, спрашивал себя Шамах. И тут же отвечал: затем, чтобы вернуть себе человеческие ощущения. Мы должны перестать существовать бесплотными "духами", говорил он, потому что духами помыкают все. А мы не хотим, чтобы нас пустила на растопку хозяйка домена или еще кто. Значит, будем превращаться в людей. Как? Так же, как это сделала обезьяна - через труд. Будем совершать бессмысленные монотонные упражнения, чтобы утомить свой разум. Потом утомление разума передастся телу и "очеловечит" его. Придерживаясь этой методики, мы со временем станем "дедами", то есть уважаемыми хозяевами местности. После чего нас уже отсюда не выкуришь просто так. Вопросы есть? Вопросов нет! Тогда давайте для начала пробежим миллиард кругов! Как думаешь, Бергольд, не много? Ну ладно, пусть будет восемь тысяч.
Бежалось Антону легко, тела своего он практически не чувствовал. В голове его роились сомнения по поводу услышанного. Концепция Шамаха казалась Антону, мягко говоря, странной, в ней ощущалась какая-то дремучая армейская глупость. Или же сермяжная правда, смотря как на это посмотреть. Антону стало любопытно, является ли инициатива Шамаха его изобретением или же у него "всплыла" в голове подсказка из устава для доменного командира. Можно было, конечно, спросить его об этом напрямую. Однако Антон, который сам уже начал проникаться атмосферой единоначалия, решил не докучать непосредственному руководству по пустякам.
Команда на прекращение бега застала его в состоянии мыслительного беспорядка. В какой-то момент сознание Антона застопорилось и он отстраненно наблюдал, как его мысли беспорядочно копошатся и бодаются друг с другом. Резко затормозив, Антон с удивлением обнаружил, что наступил вечер, вернее сказать, его местный аналог. Вокруг потемнело, искусственное небо из голубого стало розовым. Бегуны, на время выпадавшие из реальности, стали шумно обсуждать изменения в пейзаже. Потом вмешался Шамах и надавил своим командирским авторитетом. День и ночь, как объявил он, тоже подчиняются своему уставу. Следующая вводная требовала от ополченцев выкристаллизовать в себе чувство усталости и на ночь глядя перекусить. У кого не имеется своей еды, пусть попросит у соседей и перед сном подумает о деликатесах, дабы получить себе завтрак. Было еще одно задание, так сказать, стратегическое. Каждый боец обязан был заиметь оружие, заиметь, естественно, через сон. Ополченцы понимающе закивали, все, кроме Антона. В оружии он ничего не понимал, но признаться в этом стеснялся. После недолгих размышлений, самый хлипкий из бойцов решил пустить на самотек это дело. Шамах с милитаризацией не торопил, но просил не затягивать. Так что несколько дней, вернее ночей, у Антона было. Думая по дороге к дому о приспособлениях для самообороны, он неожиданно почувствовал физическую усталость. Очевидно, идея Шамаха работала, способствуя усилению его влияния на умы рядового состава. Перед тем, как войти в дом, Антон выковырял из земли несколько плодов и отважно засунул их в рот. Организм, как ни странно, в целом позитивно отреагировал на этот приступ дремучего вегетарианства. Вкус был горьковатым, но в целом, сносным. Антон сразу же подумал, что чревоугодие может стать довольно интересным занятием. Идею включить перед сном компьютер и посмотреть, что из этого получится, пришлось отвергнуть по причине крайнего переутомления. Возникшего в том числе по причине переедания то ли капустой, то ли брюквой, классифицировать сонно модифицированные овощи у доморощенного селекционера пока не получалось. Засыпал Антон с мыслями о приправах, кухонном автомате и о том, что есть этот кухонный автомат и зачем он нужен.
***
Новое пробуждение отличалось от вчерашнего большей плавностью и цивилизованностью. На сей раз его спровоцировали не крики, не стуки, а нежная трель звонка. На пороге обнаружился Шамах с двумя "антоновками". Одну из них он сразу же протянул селекционеру.
- Вот, держи. Пришел пораньше, чтобы вместе с тобою перекусить. Только, давай сначала вымоем наш будущий завтрак. Где тут у тебя вода? - Шамах огляделся.
- Не знаю, - растерялся Антон, - Вроде нету.
- Как это нету? - не поверил Шамах, - Вода должна быть обязательно, это же первейший символ жизни. Ну вот, кажется, нашел. В рукомойнике, как я и думал. Садись за стол, перекусим и поговорим о наших делах. Только ты бы сначала переоделся, что ли.
Антон присмотрелся к своей одежде и понял, что разгуливает перед командиром в кокетливой пижаме. Образ гламурного недоросля и неженки дополняли тапочки в виде поросят. К счастью, вчерашняя униформа обнаружилась практически сразу. Антон нашел ее на спинке одного из стульев. Переодеваясь, он сгорал от стыда за финт своего подсознания. У него опять появились сомнения в своей способности пройти эту местную школу мужества. У Шамаха, впрочем, хватило такта, чтобы не подшучивать над своим подопечным. Произнеся несколько фраз, командир перешел к цели своего визита.
- Я вчера у тебя заметил одну интересную штуку, - Шамах глазами указал на предмет, находящийся у окна, - Это у тебя там компьютер?
- Похоже на то, - Антон пожал плечами, - Я его еще не включал. У вас, что, тоже такие есть? Я вот помню, что в нашем мире компьютеры были у каждого.
- Да как тебе сказать, - протянул Шамах, - Лично я видел компьютер аж один раз, в центре переподготовки. Тот компьютер был более громоздким, однако сходство с твоим агрегатом просматривается. Вот я и заинтересовался, учитывая, что все наши компьютеры находились в руках государства. Населению их никто не продавал, такая была политика.
- Рад, что наши миры не так уж далеки по уровню развития, - Антон действительно был доволен, - Давай прямо сейчас проверим, на что способно мое "железо". Стоп, почему я сказал "железо"? Вспомнил, это такое жаргонное выражение. На самом деле наши компьютеры работали на биотехнологиях. Поскольку тут у нас, натурально, творится биологическое буйство, есть шанс, что данный аппарат окажется кладезем невиданных возможностей.
Однако проверку этого пришлось отложить, поскольку на пути к окну Шамах обнаружил еще одну новинку.
-Это у тебя что?
- Где? - Увидев, куда показывает Шамах, Антон задумался, - Не знаю. Пистолет, наверное.
Пистолет выглядел несерьезно, он, скорее, напоминал муляж, чем боевое оружие. Шамах, однако, смотрел на него с опаской.
- У вас что, средства дистанционного поражения распространены так же, как и компьютеры? - в голосе командира сквозила тревога.
- Ну не совсем так, но, в принципе, да. А у вас?
- У нас они для узкого пользования, как и вычислительные машины. Мужчинам, что б ты знал, такое оружие вообще не доверяют. Мы деремся дубинами, копьями, иногда мечами. Это я и имел в виду, когда просил вооружиться. На пистолет, винтовку или пушку я, признаться, не рассчитывал.
- Погоди, может пистолет вообще не работает, - засомневался Антон.
- А и правда. Нужно провести полевые испытания. Только испытывать будешь ты, согласен?
- А то.
Испытания решено было провести прямо во дворе. Антон, недолго думая, выбрал забор в качестве пристрелочной цели. Наведя оружие, он приготовился услышать звук выстрела и почувствовать отдачу. Но ничего такого не произошло. Из дула вырвался луч и прожег в заборе небольшую дырку. Шамах был в восторге. Вскоре он забрал пистолет себе и начал самозабвенно портить чужой периметр. К счастью, пистолет успел разрядиться до того, как забор превратился в решето. Вопрос пополнения боекомплекта, что называется, встал ребром. Антон, которого утомил бессмысленный милитаризм, предположил, что пистолет заряжается во время сна, вроде как от психической энергии. Шамах не согласился, указав на отсек, спрятанный под крышкой в рукояти. Возникла мысль запихать туда подручный материал. Шамах насобирал овощей, сбегал на кухню, порезал их и вынес на тарелке. Насовав салата в пистолет, он некоторое время подождал, а потом нажал на спуск. Пистолет не подвел, забор украсился очередной дыркой. Вскоре Шамах опытным путем установил, что полностью закруженного овощами отсека хватает на два выстрела. Отходов, что характерно, в отсеке не оставалось, пистолет, похоже, трансформировал материю в энергию без остатка. Глядя на вошедшего в раж Шамаха, Антон размышлял о превратностях исполнения желаний. "Я, кажется, хотел кухонный автомат", - думал он. "А получился овощной пистолет. Интересно, куда еще заведут меня мои фантазии?"
***
Жизненный уклад доменного воинства постепенно стабилизировался. Равно, как и его быт. Потребность в новых вещах с каждым днем становилась все меньше. Теперь у каждого ополченца имелся будильник, поэтому Шамаху больше не приходилось будить всех самолично. Народ организовано подтягивался на поляну, ставшую настоящим тренировочным полигоном, где работал над совмещением пространства и времени по принципу от забора и до ужина. Командир, довольный тем, как выкладывается на тренировках рядовой состав, уже поговаривал о введении перерыва на обед в целях снижения давления на континииум. У всех без исключения ополченцев стали появляться симптомы хронической усталости. Лень - двигатель прогресса, любил говорить Шамах в ответ на их жалобы. Если вы способны чувствовать лень, то значит окончательное превращение в человека для вас уже не за горами.
Горами, правда, обитатели домена пока не обзавелись. Имелся небольшой холм, созданный сновидческим гением Бергольда. Комментируя потуги ополченцев при освоении ими третьего измерения, он любил напоминать, кому те обязаны этим тренажером. Еще Бергольд угрожал сделать холм повыше, если видел у них недостаток энтузиазма. Неизвестно, воплотил ли он эту угрозу в реальность, но Антону с определенного момента начало казаться, что холм действительно подрос. В принципе, это был хороший признак, свидетельствующий о накоплении в теле мускульной инерции. Когда мускульные механизмы окончательно сформируются, говорил Шамах, организм получит дополнительную структуру для обеспечения своего существования. Потом возникнет конфликт подчинения, разум и мышечная память будут бороться за управление над телом. На этом этапе важно правильно расставить приоритеты, чтобы сохранить духовную силу и обрести стабильную человеческую форму. Шамах обещал проследить за этим процессом лично. Впрочем, пока не один из новобранцев до критической стадии еще не дошел.
К концу тренировочного дня Антон нередко чувствовал, что у него болят мышцы. Боль была ноющей, зудящей. Шамах называл ее фантомной и предупреждал, что дальше будет еще хуже. Он с Бергольдом нередко заходил к нему после отбоя, чтобы приобщиться к компьютерной культуре. Приобщение, правда, было несколько однобоким. На компьютере Антона не оказалось ничего, кроме игр, неизвестно каким образом извлеченных из его разума. Стратегии, где нужно было управлять и планировать, парочку бравых вояк не заинтересовали. Другое дело всякие бродилки, за ними они могли просиживать часами. Однако больше всего их увлекли карточные игры, оказалось, что в мире Шамаха они были очень популярны. Причем сами игры и их правила в обоих мирах не слишком отличались, как поведал Антону командир. Похоже, игральные карты тоже были некой глобальной межмировой константой.
К своему несчастью, Бергольд и Шамах задались целью научиться стабильно обыгрывать компьютер в преферанс. Естественно, у них это не получалось. Антон деликатно намекал, что компьютер обыграть невозможно, поскольку он изначально видит их карты. Однако вояки отказывались верить в подобное вероломство, ибо карточная игра в их понимании было занятием солидным, благородным, регулируемым кодексом чести и исключающим любое мошенничество. Бертольду было обидно, что такой интересный игровой автомат находится в единоличной собственности Антона. Он неоднократно просил создать что-то подобное для отцов командиров. А когда у того не получилось, и вовсе пригрозил реквизировать ценный ресурс. В ответ Антон лишь пожал плечами и согласился отдать компьютер на время. Как и следовало ожидать, вне круглых стен его дома компьютер отказывался работать. Видимо, вследствие отсутствия правильной психической энергии. Или от того, что игровые программы были завязаны на память Антона. Отсека, для извлечения подпитки из овощей или битой посуды у компьютера, в отличие от пистолета, не имелось. Кстати, о пистолетах. Их Антон сумел поставить на поток, снабдив лучевиками не только Шамаха с Бергольдом, но и весь рядовой состав. Причем лучевиками двух видов, учебным и боевым. Учебный пистолет дырок не прожигал, а всего лишь оставлял пятна на одежде и коже. С этими "пятнонаводителями" ополченцы часами гоняли в окрестностях холма, больше развлекаясь, чем отрабатывая тактику группового боя. Пистолеты заряжались ночью в доме создателя, потом их мог использовать, кто угодно, при необходимости, подзаряжая "дарами природы".
Надо сказать, что достижения в области садоводства и огородничества были практически у всех. У Антона, помимо "антоновки" номер 1, появились еще четыре разновидности фруктов и овощей, не имевших, насколько он помнил, аналогов в его родном мире. Жители домена охотно обменивались друг с другом плодами сновидческой селекции. Антону особенно нравились сладкие побеги с грядки бывшего кузнеца Имора и кисловатая паутина от бухгалтера Сунпариуса. Других точек соприкосновения с рядовыми ополченцами у Антона так и не нашлось. Во время занятий все было хорошо, Антон чувствовал себя неотъемлемой частью коллектива. А вот вне тренировочного процесса рядовые ополченцы, похоже, сторонились его. Возможно, они делали это неосознанно, возможно их смущала внешность чужака и его умение создавать стреляющие приспособления. Антону вовсе не хотелось прослыть нелюдимым прихвостнем начальства, периодически он пытался завязать более тесные отношения то с одним, то с другим. Однако приглашение посмотреть на чудесный компьютер никто из рядовых ополченцев не принял. В свои дома Антона они тоже не приглашали. В этом, строго говоря, не было никакой нужды, ибо обмен натуральной продукцией производился прямо на полигоне. Через некоторое время Антон смирился со своим статусом если не изгоя, то эксцентричного одиночки. Что же касается потребности в коммуникации, то компьютер и Бергольд с Шамахом удовлетворяли ее с избытком, иногда даже с переизбытком.
Пока один из вояк сидел за компьютером, другой оставался как бы не при делах. Поскольку подсказывать товарищу, увлеченному игрой было чревато, он переключал свое внимание на хозяина дома. Шамах с Бергольдом придерживались мнения, что настоящему мужчине всегда есть, что сказать. И Антон, волей-неволей, обязан был соответствовать. Вояки вовлекали его в дискуссии о том, о сем, испытывая при этом некое подобие алкогольной эйфории. Ассоциативная цепочка, увязывающая отвлеченные диспуты с потреблением горячительных напитков, здесь срабатывала безукоризненно. Кстати, никаких алкогольных стимуляторов, равно, как и наркотических, никто из обитателей домена не производил. Поэтому неторопливые беседы о высоком оставались единственным способом расслабится по-старинке.
Дискуссии с превосходящими силами противника Антону давались порою нелегко. Превосходящими, потому что второй из вояк не упускал случая присоединится к интересному спору. Нелегко, потому что у Антона отсутствовали четкие воспоминания о прошлой жизни. Определенная информация о своем мире у него, разумеется, была. Плохо было то, что своего места в этом самом мире Антон не помнил совершенно. Имеющийся опыт в тех или иных аспектах существования никак не хотел складываться в нечто субъективно-цельное. Складывалось впечатление, что Антон больше отстраненно наблюдал за жизнью, чем участвовал ней в качестве полноправного действующего лица.
Антон пытался найти разумное объяснение своей амнезии. Его вдруг заинтересовало, сможет ли он вспомнить свое существование в домене в следующем цикле перерождения или нет? Шамах с Бергольдом, считали, что нет, не может. Информация в их "закладках", свидетельствовала о том, что душа фиксирует только "настоящие" жизни. Антон упрямился, говорил, что ничего такого не знает и у него подобной "закладки" нет. Возможно, в его душе откладывается и реальное существование, и пребывание в мире иллюзий аналогичных этому. Поэтому, де, в его условной голове все сейчас и перепуталось. Уцепившись за эту концепцию, Антон принялся ее развивать. Склонность некоторых людей к отшельничеству и жизни на отшибе он объяснял "доменной памятью". Вера в чудеса, говорил Антон, в то, что можно заснуть и проснуться уже на всем готовом тоже проистекает отсюда же. Шамах и Бергольд возражали в стиле "этого не может быть потому, что этого не может быть никогда". Поэтому спор на эту тему велся обычно на повышенных тонах и выигрывал в нем тот, кому удавалось перекричать собеседника.
Тема женщин на этих вечерних посиделках также поднималась регулярно, куда же без нее в суровой мужской компании. Эти разговоры велись совсем в других интонациях. Шамах и Бергольд вспоминали своих пассий с какой-то нехарактерной для них нежностью. Антону даже было неудобно встревать со своими ехидными замечаниями, которые так и норовили слететь с языка. Очевидно, в его родном мире взаимоотношения полов были изрядно сдобрены похабщиной. Удивляли Антона и те качества, которые старые вояки превозносили в своих партнершах. Отнюдь не округлости и изгибы женской фигуры восхищали их, а такие эфемерные, на взгляд иномирянина, качества, как энергетика, магнетизм, широкий кругозор, острый интеллект. Антону понадобилось некоторое время для того, чтобы уяснить местные законы привлекательности.
- Наши женщины, - говорил он, - Судя по всему, сильно отличаются от ваших. Если я понял правильно, дамы вашего мира подчиняют своей воле желания нерожденных детей. Они используют их энергетику и способности ради собственного блага. Уж во всяком случае, не в ущерб развитию себя, как личности. У нас же, насколько я помню, таких меньшинство. Основная масса наших дам идет на поводу у своего домена. В обмен на молодость тела, я бы даже сказал не молодость, а детскую угловатость, они занимаются в основном поиском и соблазнением подходящих мужчин, которые нужны душам, чтобы воплотиться. Но поскольку в домене идет постоянная борьба, мужчин наши женщины меняют направо и налево. При этом собственная душа у них развивается по остаточному принципу. По сути, она у них принимает форму тонкой прослойки между противоречивыми фертильными устремлениями. В старости же эта прослойка усыхает и рассасывается еще в живом теле.
- Ну ты горазд ужасы рассказывать, - пугались Шамах с Бергольдом, - У нас такие тоже есть, но их единицы.
- У нас, наверное, просто души сильнее, чем у вас, - Антона частенько посещали такие вот ничем не подкрепленные фантазии - Я имею виду не конкретно себя, а общую массу. Представьте себе, у нас мужчины даже гибнут от любви. Душа из домена, поняв, что не сумеет воплотиться, загадочным образом мстит неудавшемуся папаше. Вот где чудеса.
- Ну, это уже не невидаль, - отмахивались вояки, - Более того, это основа женского могущества. То, что ты описал, называется энергетический удар. Разумеется, его обычно не наносят в полную силу. Иначе осознание своего биологического предназначения вытеснит у мужчины все остальное, в том числе и инстинкт самосохранения. А вот если распределить энергию правильно, мужчина начнет буквально кушать с рук, выполнять любые, самые опасные поручения. Не понимая при этом, что же такое на него нашло. Вернее понимая, у нас, все-таки цивилизованный мир, информация на этот счет имеется, но не находя в себе сил для сопротивления вроде бы как сердечному велению.
Когда Антон отважился спросить вояк, были ли у них ситуации, когда им самим приходилось пресмыкаться перед якобы слабым полом, те поспешили заявить, что с ними ничего такого не случалось. Будь они податливыми к женским чарам, их бы не послали на фронт и сейчас бы они здесь не оказались, такая у них была аргументация. Понимая ее шаткость, Антон, тем не менее, решил не придираться к словам. Он слишком ценил умиротворенность своего нынешнего существования, чтобы уличать во лжи свое, как ни крути, непосредственное начальство. Дни сменились днями, похожими друг на друга, считать их никто не считал. Небольшое воинство домена продолжало крепить военную и политическую подготовку, не сильно утомляясь в процессе и не сильно расслабляясь по вечерам. Может быть, это существование и не было в буквальном смысле человеческим, однако оно постепенно приближалось к нему. Антон свыкнулся с местной обстановкой и понял, что она ему скорее нравится, чем нет. Он был не прочь побыть здесь подольше, однако вечно такая идиллия продолжаться не могла. Через некоторое время в этой части домена подул ветер перемен.
***
Это действительно был ветер, самый натуральный, Антон почувствовал его через сон. Он еще никогда не просыпался здесь среди ночи, вскоре стало понятно, почему. Антон пытался открыть глаза и не мог этого сделать. То есть сами глаза, быть может, и открывались, но не различали ничего кроме темноты. Сила, которая даровала жителям домена пищу и производила вещи из ничего, имела свои причины, дабы не снимать с себя маску неопределенности. Зато ветер, казалось, не против был пообщаться. Антон ощущал, как он пронизывает его тело, как дрожат невидимые стены дома. Ему вдруг вспомнилась сказка про трех поросят, чьи жилища похожим образом пытался разрушить волк. Антону оставалось надеяться, что его домик окажется не спичечным, а каменным. Вскоре гудение убаюкало его и Антон снова забылся.
Утром он первым делом проинспектировал движимость и недвижимость на предмет разрушений. Слегка покосившийся забор и небольшой беспорядок на овощной грядке были, пожалуй, единственными признаками урагана, обнаруженными Антоном вне дома. Из домашней утвари не пострадало, кажется, ничего, хотя некоторые вещи находились явно не на своем месте. Больше всего Антон переживал за компьютер, это был его наиболее ценный и наиболее хрупкий предмет. Удостоверившись, что аппарат нормально включается, рачительный хозяин не удовлетворился этим и стал запускать все программы без исключения, дабы убедиться в их работоспособности. Тестирование прошло без сбоев, если, конечно, не считать таковым опоздание на утреннее построение. Опоздал, впрочем, не один Антон. Прибыв на полигон, он обнаружил как отсутствие некоторых из своих соседей-товарищей, так и отсутствие присутствия духа у тех товарищей, которые присутствовали. Вчерашний ураган почувствовали все и теперь народ шумно и нервно делился своими впечатлениями. Отцы-командиры загадочно молчали, дожидаясь оставшихся бойцов. Когда же те, наконец, подтянулись, бойцов поставили в строй и ознакомили с мнением командования по поводу произошедшего.
Начал Шамах с лаконичного заявления о наступлении часа "П". Дождавшись встречных вопросов, он как бы нехотя расшифровал, что "П" в данном случае означает половое созревание. Хозяйка домена, судя по всему, достигла нужного возраста и теперь старается заполучить энергию для своих нужд. То есть пустить на растопку некоторых из здесь присутствующих. Народ заволновался. Возникла стихийная дискуссия на тему необратимости сгорания. Некоторые считали, что это не так уж и страшно, что такая переработка, напротив, очищает и освобождает душу. Сам Антон так не считал. В его воображении мелькали различные сжигательные и нагревательные агрегаты, начиная с зажигалки и заканчивая сковородкой. Еще его поразило несоответствие субъективного и объективного времени. Общий срок своего пребывания в воображаемом мире Антон оценивал в несколько месяцев, максимум в полгода. А на большой земле, получается, прошло больше десяти лет, если, конечно, души попали в домен сразу же после рождения его хозяйки. Это лишь подтверждало тезис о том, что нынешнее существование является неким полусном, лишь отдаленно напоминающим реальность. И этих напоминаний, очевидно, было бы гораздо меньше, если бы не усилия Шамаха с Бергольдом.
Именно властный голос Бергольда поставил точку в пустопорожней болтовне. "Откуда у вас эти пораженческие замашки?", - возмутился он. "Сдаваться в плен, собираетесь? Думаете, в плену вам будет лучше, чем здесь?". Вслед за ним выступил Шамах, призвав ополченцев сплотить ряды перед лицом опасности. Решимость бравых вояк, их готовность к душеспасительной борьбе постепенно передалась всем бойцам невидимого фронта. Предвидя новые ураганы, Шамах предложил всем, кто не уверен в крепости своих жилищ, перебираться к ним в казарму. Мол, жить будем в тесноте, да не в обиде. Двое бойцов сразу же изъявили желание прейти на казарменное положение. А вот Антон решил пока повременить. Поскольку стихия ничуть не поколебала надежность его тылов, он не без оснований рассчитывал, что так будет продолжаться и впредь. "Сбежать я успею всегда", - рассудил Антон, решив перед сном представить свое жилище неуязвимым бункером.
От этой идеи его отговорил Шамах, зашедший, как обычно, на вечернюю партию в карты. Что интересно, вояки таки обзавелись своей персональной колодой, однако играть друг с дружкой им было не так интересно, как с компьютером Антона. Сравнив неуязвимость с палкой о двух концах, Шамах высказал опасение, что жилище, получившее команду "сторожить", может за ночь закопаться в землю, обрасти колючей проволокой, заменить входную дверь глухой стеной, после чего существование в его недрах станет полностью автономным. Возможно, командир сгущал краски, боясь потерять ценного карточного партнера. Антон, однако, предупреждению внял, тем более, что существовала опасность другого рода, отразить которую можно было только совместными усилиями ополченцев. По словам Шамаха, начало "сезона бурь" является также признаком ослабевания границ в домене. И поэтому через некоторое время можно ожидать вторжений из других секторов. На вопрос, какой в этих вторжениях смысл, Шамах ответил двумя словами: жизненное пространство. Чуть погодя командир добавил еще два: захват рабов. Дальнейших пояснений не потребовалось.
Шансы на то, что им удастся отбиться, по крайней мере, на первых порах, Шамах оценивал, как высокие. Главными козырями ополчения он назвал знание местности и, конечно, волшебные лучеметы Антона. Хотя не было твердых гарантий, что они обязательно подействуют на врага, Шамах видел в них чуть ли не чудо оружие. По идее, в каждом участке домена действуют законы, установленные его обитателями. Следовательно, поражающее действие лучеметов должно распространяться и на вторженцев. Однако есть нюанс: завоеватели тоже живут по своим законам и отчасти являются их носителями. Что если их законы окажутся сильнее даже в таком "переносном" варианте? Тогда ополченцы будут обречены, Шамах, впрочем, считал, что подобный исход маловероятен. Уровень реалистичности существования, достигнутый под его руководством, был тем фортификационным ресурсом, который позволял не без оснований надеяться на успешную оборону. Реалистичность в данном случае была мерилом силы законов, действующих в локальном пространстве на всех без разбору. В ходе разговора Антон сделал вывод, что планы командира отнюдь не ограничиваются пассивной защитой рубежей. Скорее всего, он планировал выдержать первые стычки и провести показательные акции возмездия. Это если лучеметы будут работать, как следует. Враги, познакомившись с их действием, унесут свой страх вместе с собою. И этот страх закрепится в чужом ландшафте в виде отдельного закона, что позволит лучеметам стрелять с такими же разрушительными последствиями. Шамах не говорил всего этого прямо, однако Антон, зная характер своего шефа, без труда восстановил ход его мыслей. Ему лично вовсе не улыбалось сражаться с подобными себе, а уж тем более сражаться с захватническими целями. Однако он осознавал, что без этого, похоже, обойтись уже не удастся. Антону хотелось верить, что Шамах не станет посылать своего оружейника прямо в пасть врагу. С другой стороны, немногочисленное ополчение имело шанс только при абсолютной слаженности и максимальной отдаче каждого бойца без исключения. Другие части домена могли быть заселены гораздо плотней, Шамах вечно ворчал по этому поводу. Впрочем, война за территории пока что оставалось делом будущего. До этого будущего было еще дожить, избежав незавидной участи унесенного ветром.
***
- Ну что, не надумал еще перебираться к нам? - как и много раз до того, Антон покрутил головой в знак своего несогласия.
- Ну и зря. Вы с Имором остались единственными единоличниками. Засосет вас стихия, как засосал эгоизм и собственнические инстинкты. А у нас в казарме атмосфера товарищества и взаимовыручки, почти как в образцовых частях.
"Ага", - подумал Антон. "Видел я эту атмосферу, озадачивают народ всякими глупостями, чтобы он поменьше боялся. Ввиду отсутствия нормального инвентаря заставляют чистить пол зубными щетками, причем с песнями и танцами вприсядку. Ну его, такие забавы".
Сейчас, когда порывы урагана уже не заставляли его просыпаться среди ночи, Антон не видел никаких причин присоединяться к этому коллективному безумию. То ли его жилище, наконец, приспособилось гасить ветер, он все-таки дал ему установку на "мягкое противодействие", то ли сама стихия пошла на убыль. У Антона сложилось мнение, что пик угрозы уже миновал. С высоты пережитого стресса он чувствовал свое моральное превосходство над теми, кто предпочел его смягчить ценой потери имущества. Дома, оставшиеся без хозяев, были поглощены ветром буквально за пару дней. Теперь на месте бывших "вилл" остались пустые площадки без малейших признаков цивилизации. Жилища Антона и Имора стали своеобразными форпостами, которые в случае чего можно было использовать для обороны. Наверное, поэтому Шамах особо и не настаивал на мобилизации последних "единоличников". Как бы сильно не хотелось ему заполучить компьютер иномирянина в безраздельное пользование, стратегическая целесообразность была превыше всего. Если участок Антона внешне практически не изменился, то у Имора появился внушительный железный забор и еще несколько заграждений явно противопехотного типа. На доме бывшего кузнеца появлялась дополнительная обшивка, окна сузились до размера бойниц. Так что подсознание бывшего работника молота и наковальни поработало на славу. Его, в отличие от Антона, Шамах, не ограничивал в своих желаниях, поскольку они были понятны и предсказуемы.
Изменение характера местности и дислокации личного состава вынудили Шамаха с Бергольдом откорректировать распорядок дня. Теперь ополченцы не собирались всем скопом, а разбившись на звенья, дежурили на четырех объектах: возле казармы, на полигоне, а также около домов Антона и бывшего кузнеца. Шамах считал, что при такой расстановке у них будет больше шансов вовремя отреагировать на вторжение. В том, что оно вскоре последует, командир нисколько не сомневался. Каждое утро Шамах забегал к Антону за перезаряженными пистолетами, дабы его воинство всегда было готово дать врагу по рукам. Возле каждого опорного пункта был создан стратегический запас нарезанных овощей для того, чтобы ополченцы в случае необходимости могли пополнить энергетический ресурс своих пистолетов. Овощи, как в настоящем мире, через некоторое время портились и становились непригодными и для употребления в пищу, и для стрельбы. Приходилось через некоторое время их менять на свежевыращенные. Антон, как ценный поставщик продукта, вынуждено участвовал в этом неблагодарном деле. Собирая овощи с грядки и нарезая их для общественных нужд, Антон чувствовал себя фермером и поваром в дешевой столовой одновременно.
Состав дежурящих на объектах постоянно перетасовывался. Надо полагать, из соображений боевой спайки и расширения тактического кругозора. Единственное, что Антона с Имором не выдергивали из их крепостей, дабы не оставлять те без хозяйского присмотра. Сегодня иномирянин получил в подчинение Итона и Нолеба, двух бывших служащих, довольно тихих и малоинициативных. В своих владениях Антона, согласно директиве Шамаха, имел всю необходимую полноту власти. Другое дело, что некоторые ополченцы выполняли команды Антона с видимой неохотой, считая, что тот ничем не заслужил подобные привилегии. Впрочем, от Итона и Нолеба ожидать скрытого или открытого неповиновения не приходилось, Антон уже пересекался с ними на прошлых дежурствах. Отправив Итона караулить окрестности, иномирянин принялся вместе с Нолебом отрабатывать тактику боя в помещении. Ну, так это называлось. На самом деле, разойдясь по углам, они вяло наводили друг на друга тренировочные пистолеты, даже не утруждая себя стрельбой. Через некоторое время Антон не выдержал и включил компьютер. День обещал быть долгим.
Начало вторжения Антон пропустил, проявив вопиющее, можно даже сказать, преступное разгильдяйство. Увлеченный отстрелом монстров на своем компьютере, старший ополченец не отреагировал вовремя на подозрительный грохот, посчитав его частью звукового антуража игры. И только, когда в дом ворвался Нолеб с неуставными криками "Идут, идут!", Антон соизволил оторваться от своей забавы. Ополченцы похватали оружие и, сталкиваясь в дверях, выбежали во двор. Припав к щелям в заборе, они наблюдали за тем, как вражеский десант выходит из портала. Портал был велик, через него просматривались поле, лес, одноэтажные и многоэтажные строения. У Антона сложилось ощущение, что пространство по ту сторону барьера было более обжитым, более окультуренным. Впрочем, воспринимать захватчиков, как благородных носителей высокой культуры он все же не собирался. Когда портал закрылся, Антон смог, наконец, оценить численность вражеского десанта. Несколько дней назад он неожиданно для себя обзавелся биноклем. Сейчас этот нехитрый прибор пришелся ко двору. В десант входило двадцать мужчин и две женщины. На поясе у мужчин болтались короткие мечи, женщины, ими руководившие, были вооружены чем-то наподобие винтовок. Нападающие, надо отдать им должное, довольно быстро оценили обстановку и разделившись на две группы начали движение в сторону самого заметного ориентира. Чтобы добраться до цитадели Антона, им предстояло пройти примерно 300 метров.
Нападающие шли размеренно, ничуть не скрываясь, уверенные в том, что не встретят серьезного отпора. Женщины, впрочем, держались позади, то ли соблюдая требования устава, то ли исходя из элементарной осторожности. Хотя Антон отложил бинокль и поэтому не мог разглядеть лиц, он чуть ли ни кожей ощущал властность, исходившую от этих боевитых дам. Иномирянин понимал, что при иных обстоятельствах его самого могли бы сейчас вести на бойню, сковав до этого невидными узами подчинения. Поэтому он не собирался давать якобы прекрасному полу никаких шансов. Дождавшись момента, когда между нападавшими и забором оставалось метров сто, Антон скомандовал: "Огонь!". О том, что обороняющиеся должны предварительно распределить цели, незадачливый ополченец как-то не подумал. Поэтому палили кто куда. Тем не менее, эффект даже от такой беспорядочной стрельбы получился ошеломляющим. В первые мгновения обстрела десантники застыли на месте, как минимум пятеро из них тут же получили дозу "облучения", заставившую их упасть. Дамы, впрочем, остались целыми и невредимыми. Преодолев первое замешательство, офицерши отдали команду залечь, от чего эффективность стрельбы снизилась практически до нуля.
Ресурс лучеметов был не безграничен, поэтому Антон распорядился доставить на поле боя стратегические запасы нарезанных овощей. С ними у защищающихся был шанс продержаться до подхода основных сил. Если, конечно, вражеские десантники не бросятся в атаку всем скопом, невзирая на потери. Видя, как оборачивается дело, Антон корил себя за то, что подпустил неприятеля слишком близко. К счастью для него, попав под действие незнакомого оружия, неприятель, очевидно, был деморализован. Десантники более не порывались наступать, беспокоящий огонь, который вела тройка ополченцев, превратил их в земляных червей. Причем в червей довольно смирных, так как попыток подползти вперед с их стороны не предпринималось. Пострадавших от первого залпа оттащили за спины "передовиков". Там же оставались и командирши. Фактически, у них сейчас имелось лишь два варианта действий: или же атаковать противника неизвестной численности и оснащенности или же эвакуироваться.
Здравый смысл победил инстинкт отмщения. Вновь раздался грохот открываемого портала. Вначале в него занесли раненных, потом зашли обычные бойцы, командирши эвакуировались последними. Наверное, с тактической точки зрения разумно было бы отступающих обстрелять, чтобы неповадно было. Однако Антон так и не решился отдать команду "огонь", посчитав, что это будет неправильным. Буквально через минуту после закрытия портала, иномирянин увидел Шамаха, спешащего к нему на помощь вместе с другими ополченцами. В этой связи Антону пришли на ум две цитаты, взятые, очевидно, из прошлой жизни: "Десант своих не бросает" и "А вот и кавалерия прибыла".
***
Доклад по горячим следам получился слегка скомканным. Впрочем, картина происшествия и так была очевидна. От места, где нападавшие открывали портал, исходило тепло. Выходило так, что следы, оставленные вражескими десантом, действительно были горячими. Что как бы оставляло бравым ополченцам неиллюзорную возможность для нанесения ответного удара. Расспрашивая Антона и других участников боя, Шамах требовал от них подробностей относительно увиденного на той стороне. Снаряжение и маневры нападавших, судя по всему, волновали его гораздо в меньшей степени. Командир слушал объяснения, сидя на корточках и с закрытыми глазами, похоже, он пытался представить в голове ландшафт закрытой области домена. Потом Шамах жестом потребовал тишины. Окруженный безмолвными ополченцами, он, судя по ощущениям Антона, просидел без малого час в состоянии практически полной неподвижности. Только губы его иногда шевелились. В эти моменты он напоминал Антону хищника, примеряющегося, как бы сноровистей схватить свою добычу. Иномирянин уже успел сообразить, что способность к открытию порталов была у каждого лидера поселения. И вот теперь Шамах пытался эту способность активировать.
Со своего насиженного места Шамах сорвался рывком. За ним потянулись молчаливые ополченцы. Добравшись до места, где пришельцы открывали портал, Шамах опять-таки рывком застыл. Его фигура как то напряглась, затем командир резко выбросил руку, которая вдруг исчезла. Ополченцы непроизвольно ахнули. Шамах, "отрастивший" себе руку заново, обернулся к ним, имея на лице выражение триумфа. Впрочем, по тому же лицу было видно, что этот триумф дался ему непросто. Командира удержал от падения только шагнувший к нему Бергольд. Бергольд же отдал ополченцам команду "разойтись", после чего они с товарищем медленно побрели в сторону казармы. Ополченцы провожали взглядом эту парочку, но догонять ее не спешили. Им еще нужно было отдать свое оружие на хранение Антону, а также обсудить свои ближайшие перспективы. Все сходились во мнении, что эти перспективы будут боевыми и жаркими. Антона же занимал вопрос, способен ли он сам к открытию порталов, хотя бы чисто теоретически.
На следующий день Шамах решил изменить дислокацию ополчения. Половина списочного состава переводилась в цитадель Антона, в том числе и сам Шамах. Другая половина обязана была патрулировать территорию и быть готовой прийти на помощь в случае чего. Так как у ополченцев не имелось в наличии средств коммуникации, патрулям предписывалось реагировать на любой необычный звук. Благо, звуки на территории домена распространялись отлично.
Нельзя сказать, чтобы Антон был в восторге от такого уплотнения. В его хибаре, как ни крути, места для восьми человек хватало впритык. К тому же непосредственно под боком начальства не очень то и побездельничаешь. Шамах сразу же взял курс на повышение бдительности и усиление боевой подготовки. Ополченцы отрабатывали слаженность стрельбы, используя, конечно, учебные, а не боевые пистолеты, учились драться в строю, на случай, если придется схватиться врукопашную. Кроме того, несколько человек постоянно дежурили за забором, чтобы не пропустить момент нового вторжения извне. Антон с сожалением вспоминал те дни, когда он мог спокойно играть на компьютере, опасаясь разве что внепланового обхода. Впрочем, в его переживательном спектре прослеживалось еще и облегчение от того, что в случае нового нападения руководить обороной придется уже не ему, а Шамаху.
За несколько дней Антон сотоварищи привыкли к новому распорядку службы. В массе своей ополченцы были людьми мирными и покладистыми, их воинственные инстинкты, заснувшие еще в прошлой жизни, продолжали дремать и здесь. Несмотря на все усилия Шамаха они никак не желали учиться военному делу настоящим образом, а просто отбывали повинность. Ослабевание ночных ураганов занимало их умы гораздо сильней, чем туманные перспективы сражений. Стихия все еще ощущалось сквозь сон, она цеплялась за краешек сознания тонкой стрункой, издающей тревожный и заунывный звук. Этот звук невозможно было воспроизвести голосом, некоторые, правда, пытались, но лучше бы они этого не делали. Не пришлось бы тогда выслушивать насмешки в свой адрес и терпеть сравнения с бездарными певцами. Антон даже жалел, что имена вокалистов того мира не говорят ему ровным счетом ничего. Даже со своим далеким от музыкального слухом он понимал, что звук урагана постепенно меняется, становится, что ли, каким-то обиженным и просящим. Это, конечно, было сугубо субъективное ощущение, но оно подкреплялось объективными наблюдениями за состоянием окрестностей и собственного жилища. По всему выходило, что ураган постепенно успокаивался. Уже вовсю звучали голоса по поводу того, что скоро можно будет отстраиваться вновь. Народу, уставшему от атмосферы безумного армейского общежития, не терпелось опять разбрестись по своим законным домовладениям. В казарме их удерживал собственный страх и еще авторитет Шамаха. Пока удерживал. Судя по всему появление первых беглецов-дезретиров было делом нескольких дней. Впрочем, вместо них могли появиться и доблестные разведчики, решись Шамах не бороться с народным протестом, а самолично возглавить его.
Но вышло так, что мирные хозяйственные устремления ополченцев вновь отошли на второй план. Произошло то, чего так ждал и одновременно опасался Шамах. Речь идет, разумеется, о новом открытии портала. По иронии судьбы, его заметил именно Антон. Сейчас была его очередь патрулировать место прорыва. Иномирянин не подкачал, вовремя среагировав на звук и вспышку справа. Вышедшие из портала тут же попали к нему на прицел. Вскоре подоспели и остальные бойцы, возглавляемые запыхавшимся Шамахом. Огневая мощь подкрепления была не просто велика. Она была даже избыточной, поскольку вражеский десант состоял всего лишь из четырех человек, двух мужчин и двух женщин. Мужчины несли с собою кресла, по два каждый. Одна из женщин держала белый флаг, другая шла с пустыми руками. Никакого оружия у прибывших не наблюдалось. Заметив комитет по встрече, непрошенные гости остановились, мужчины поставили на землю кресла и помогли женщинам расположиться в них. Еще два кресла остались свободными, что можно было трактовать, как приглашение к переговорам. С некоторым усилием распределив потенциальные цели между ополченцами, ибо ополченцев было много, а целей - мало, Шамах подозвал к себе Антона и они вместе отправились на встречу с прибывшей делегацией.
Попаданец с Шамахом плюхнулись в предназначенные им кресла сразу же, как только до них добрались, не выдержав даже минимальной протокольной паузы. Это вышло у них совершенно естественно, ни о чем подобном они заранее не сговариваясь. На лицах женщин отразилось неудовольствие. Было видно, что подобная бесцеремонность пришлась им не по душе. Тем не менее, они решили не обострять, и недолго побуравив пришедших взглядами соизволили представиться:
- Я - Уондер, она - Иекая, это - товарищ Пуухин и товарищ Жероскин
В ответ Антон и Шамах назвали свои имена.
- Прошлый раз мы приходили к вам насчет уплотнения, - заговорила Уондер, - По понятным причинам у нас возникла потребность в новых площадях. Однако, мы быстро поняли что подход был избран нами неправильно. Поэтому прошу считать все случившееся ранее недоразумением.
Шамах отреагировал на эту фразу поощряющей улыбкой.
- Так вот,- продолжила Уондер, - Я предлагаю забыть тот эпизод и начать наши отношения с чистого листа. Так сказать, на взаимовыгодной основе. Мы уже оценили уровень вашего оснащения. Признаться, я была впечатлена. Думаю, и у нас есть, что вам предложить для обмена.
- И что же это? - подал голос Антон. Шамах посмотрел на него с укоризной.
- Разумеется, территории. У вас тут тесновато, как я погляжу. А у нас имеются свободные угодья. Можете забрать их себе, если мы договоримся
- Как так? - удивился Шамах, - Вы же сами сказали, что пришли сюда за новыми площадями. А теперь отказываетесь даже от своих. Нестыковка получается.
- Никакой нестыковки нет, - вступила в разговор Иекая, - После неудачного визита к вам, на нас обрушились ураганы. Многие дома были разрушены, ну и популяция уменьшилась соответственно. Так что мы сейчас не в том положении, чтобы на вас нападать. Видите, я предельно откровенна.
"Ха", - подумал Антон. "Получается, что стихия нашла более удобные точки приложения, чем наш сегмент. Интересно, связано ли это фактом с открытия границ. Наверное, да. Поспешили вторженцы, поторопились, ослабив собственный защитный барьер".
- Чего вы хотите от нас? - Шамах старался не выразить эмоций, но Антон видел, что командир доволен.
- Людей в основном. Ну и конечно приспособлений вроде тех, которыми вы нас приложили.
- Вы хотите восстановить свой первоначальный состав? - осведомился Антон. Уондер посмотрела на него с удивлением.
- Я бы сказала, что мы хотим откупиться. Думаю, если стихия заберет несколько таких, как ты, она на какое-то время успокоится. Ты же пришел из другого мира, верно? Вот именно иномиряне нам и нужны. Наверняка, вы сможете пожертвовать несколькими из них без особого ущерба.
После этих слов на лице Антона отразилось нечто такое, что вынудило Уондер зачастить.
- Ну сами подумайте. Это будет хорошим политическим решением. Мы уступим вам часть своей территории и дадим клятву более на нее не претендовать. Как и на остальные ваши владения. У нас будет полноценный союз, скрепленный совместными атаками на соседей. После нескольких удачных захватов у нас не будет никаких резонов предавать вас. Да и возможностей, наверное, тоже. В перспективе, думаю, мы сможем объединить наши войска. Разве это не стоит благополучия нескольких смутьянов? Наверняка у вас есть неблагонадежные личности, от которых давно пора избавиться. Кругом получается одна выгода.
У Антона острое возникло желание прокомментировать "выгодное" предложение. Возможно даже с использованием табельного оружия. Однако Шамах успел его опередить.
- Интересное предложение, хотя и неожиданное. Тут обмозговать надо. Знаете что, давайте встретимся на этом же месте через пять стандартных дней. За это время мы успеем подготовить встречные предложения. Идет?
Возражений, конечно, не последовало. Когда гости исчезли во вспышке портале, Антон набросился на Шамаха чуть ли не с кулаками:
- Да что тут думать! Даже если не брать в расчет циничности предложенной ими сделки, я здесь единственный иномирянин. Не отдавать же им меня.
- Никто тебя отдавать не собирается - успокоил его Шамах, - Пусть Уондер и дальше считает, что у нас тут целая толпа пришельцев. А мы с этих позиций будем ее слегка шантажировать. Поэтому расслабься, держи нос пистолетом, так, кажется, у вас говорят?
Слова Шамаха Антона не успокоили, а напротив лишь усилили его желание в следующий раз встретить дорогих гостей пистолетным лучом.
***
Пытаясь заснуть в непривычной обстановке, Антон сквозь полудрему лениво поругивал начальство. Шамах таки уговорил иномирянина перебраться в казарму "для эксперимента". Командиру захотелось проверить, станут ли пистолеты, оставленные в круглом доме, накапливать энергию в отсутствие хозяина. Ну и заодно посмотреть, сможет ли Антон привнести в обстановку казармы что-нибудь от себя. Ответ на оба вопроса оказался положительным. Пистолеты исправно пополняли боезапас, правда, лишь на половину номинальной мощности. Шамах был доволен и этим, считая, что ополовиненных лучеметов союзникам хватит за глаза. Он уже вовсю планировал будущие совместные операции. Переговоры с вчерашними противниками велись полным ходом. Шамах даже не побоялся пригласить Уондер в казарму, правда, в момент ее прихода личный состав отсутствовал. Похоже, что командир блефовал, показывая противнику пустые кровати и предлагая по их количеству сделать вывод о численности его ополчения. Деталей переговоров Антон, впрочем, не знал. От любых вопросов на эту тему Шамах попросту отмахивался, говоря, что обо всем сообщит в свое время.
Получив задание наделать новых пистолетов, привязанных к казарме, Антон, честно, говоря, не шибко рассчитывал на успех. Однако у него все получилось. Новые пистолеты ничем не отличались от старых. Этот факт привел Шамаха в восторг, Бергольд же выдал целую лекцию о пользе унификации в военном деле. Создать новый компьютер у Антона не получилось. Появились пара мягких стульев и тумбочка, ну и еще грядка с "антоновкой", но это уже на улице.
Пытаясь заснуть, Антон думал о том, что это его последний день в обстановке армейского общежития. Шамах обещал ему, что завтра он вернется домой, поскольку все его текущие повинности были исчерпаны. Размышляя о будущем, иномирянин ощущал глухую тревогу. Что-то его беспокоило в происходящем, однако понять, что именно ему никак не удавалось. Усталость от насыщенного дня, потраченного на тренировки боевой слаженности, постепенно брала свое и Антон, наверное, вскоре бы уснул, если бы его самым нахальнейшим образом не растормошили. Ну как растормошили. Дали чем-то тяжелым по голове, а потом схватили и понесли. Антон пробовал было дернутся, бесполезно. Таинственные похитители крепко держали его за руки и за ноги.
- Да вы гоните, куда вы меня тащите, - возмутился Антон.
Тишина была ему ответом. Похитителей разглядеть не удавалось, темнота в это время суток была близка к абсолютной. Услышав звук открывающейся двери, Антон понял, что его выволокли на улицу. Через пару секунд он услышал чей-то крик.
- Портал, открывайте портал! - Идентифицировать дрожащий от волнения бас иномирянину удалось сразу же.
"Ну, ты и сволочь, Шамах", - успел подумать Антон, прежде чем его закружило межпространственным вихрем.
***
Амила Дот Ком никогда еще не была так близка к провалу. Все ее карьерные устремления и наивные подростковые мечты могли разрушиться в одночасье. Куратор поставила ей ультиматум: или она в кратчайший срок повысит свой энергетический уровень, или будет исключена из школы. Для Амилы, воспитывавшейся в закрытом учебном заведении с четырех лет, исключение было равносильно изгнанию из семьи. Свою настоящую семью девушка воспринимала равнодушно, даже с некоторой брезгливостью. Изредка навещая родных на каникулах, она держалась перед ними, как благородная особа перед прислугой. В школе ей внушили, что с "плебеями", не обладающими внутренней силой, нужно вести себя именно так. Отчуждение между ней и родителями усиливала еще и политическая география. Как только талант Амилы был идентифицирован, ее тут же перевезли в другую страну. Далеко не во всех государствах имелись центры подготовки одаренных детей. Только ведущие мировые державы имели право отбирать и воспитывать будущую элиту. Для остальных же это было запрещено конвенцией.
Срок ультиматума выходил через два дня. Девушки из ее класса уже вовсю осваивали новую энергетическую ступень. Все, кроме нее. Обследования показывали, что ее потенциал слабеет. Чтобы аура Амилы продолжила расти, через нее нужно было пропустить энергетический поток. И не просто поток, а поток определенного качества и силы. Необходимый для этого резерв у девушки был. Только вот получить к нему доступ не удавалось. Амила никак не могла добраться до нужного слоя, не помогали ни медитации, ни специальные препараты. Она продолжала впитывать энергию воплощений, но это были воплощения жителей его родного мира. На данном этапе Амиле требовался кто-нибудь поэкзотичней. Чтобы подтвердить принадлежность к элитному домену Ком, она должна была "переварить" душу с иного плана бытия. В противном случае ее переведут в домен Орг и отправят доучиваться в заведение рангом ниже. Что поставит крест на ее амбициозных планах. Из домена Орг выходили чиновники, секретари, руководители второго-третьего эшелона. Вроде бы тоже неплохо, однако Амила была не уверена, что в новой школе ей вообще позволят доучиться хотя бы до минимальной выпускной ступени. Она была наслышана об отношении преподавателей и учениц к таким вот "пониженным в статусе". А еще ей мерещились ехидные лица родственников, узнавших о ее падении. С каким-то мазохистским упоением, Амила представляла как родители, братья и прочая родня радуются тому, что "эту задаваку, наконец, поставили на место". Эти картины оказались настолько невыносимыми, что Амила впервые за много лет разревелась. Она ревела долго и надрывно, периодически вспоминая о том, что в ее комнату в любой момент может кто-нибудь зайти и обвинить в неподобающем поведении. От этого она огорчалась еще больше и ревела еще сильней.
Когда рыдания утомили Амилу настолько, что она была готова провалиться в сон, девушка вдруг почувствовала небывалый душевный подъем. Энергия буквально переполняла ее, ей казалась, что она вот-вот взлетит. "Неужели у меня получилось?", - обрадовалась она "Оказывается, для инициации достаточно всего лишь как следует поплакать. А ведь нас учили, что эмоции всегда нужно держать в узде. Стало быть, я изобрела новый метод. Можно будет попробовать его запатентовать". Продолжая размышлять насчет патента, Амила вскочила с кровати, и начала отжиматься, чтобы зафиксировать в теле новую порцию духовной силы. Побив более чем два раза свой предыдущий рекорд, девушка, наконец, достаточно успокоилась для того, что прейти к следующей фазе.
"В методичке написано, что на этом уровне энергией можно управлять с помощью призыва ", - вспомнила она. "Начнем с простейших словесных формул".
- Сила, приди ко мне! - произнесла Амила вслух. А дальше произошло непредвиденное.
- Кто здесь? - прозвучал голос ее голове.
Амила закричала.
***
Первое, что увидел Антон, когда пришел в себя - это печь. Вернее, нечто эту самую печь напоминающее. В наличии имелась некая конструкция с широким окном посередине. Из окна исходил такой жар, что новоявленный жертвенный агнец начал переживать, что его иллюзорная оболочка вот-вот может расплавиться. Насколько он мог судить, с каждой секундой роковое окно становилось к нему все ближе. Невидимая сила тянула его в самое горнило. Попытки барахтаться и упираться были заведомо обречены на провал в силу отсутствия точки опоры.
- Эй, не надо меня сжигать! - заорал Антон в пустоту, - я вам еще пригожусь.
Видимого улучшения ситуации эта тирада не принесла, и тогда иномирянин решил апеллировать к законам гостеприимства:
- Послушайте, разве так принято встречать гостей? Вы меня сначала накормите, напоите, спать уложите. А потом можно и в баньку сходить.
Бесполезно. Невидимый конвейер был глух и неумолим.
"Нет, так просто я не сгорю", - решил Антон. "Я вам не какая-та бесчувственная деревяшка. Хотите меня сжечь? Ладно. Насколько я знаю, мокрое дерево горит плохо".
С его стороны это было актом отчаяния. От жары мысли Антона окончательно запутались, и он начал воображать себя влажной несгораемой деревяшкой. В процессе перевоплощения мужчина лишился сознания. Когда он очнулся, то обнаружил себя барахтающимся на мелководье.
"Надо же, сработало", - восхитился Антон. Выбравшись на сушу, он обнаружил, что находится на небольшом островке, совершенно лишенном какой-либо растительности. Поверхность острова была желтой и рассыпчатой.
"Ну, это дело поправимое", - подумал Антон. "Это я уже проходил. Сейчас усну и проснусь в комфортной хижине. По-быстрому обустроюсь, и буду думать, как отомстить Шамаху и его подпевалам. Месть моя будет страшной!". Сон, однако, не шел. Антон беспокойно ворочался туда-сюда, пару раз он даже умудрился залезть в воду. А потом мужчина услышал голос.
"Кто здесь?", - произнеся эту сакраментальную фразу, Антон вскочил и начал озираться по сторонам.
И тут его оглушил крик, идущий откуда-то с небес.
***
Вопли, создающие эффект легкого землетрясения, то затухали, то повторялись вновь. Наметилась даже определенная периодичность. Поначалу Антону было настолько страшно, что он порывался засунуть голову в песок. Затея не удалась, песок оказался плотным и вязким. А вскоре Антону и самому стало стыдно: "Чего это я закапываюсь, будто страус какой? Человек я или тварь дрожащая?" Убедившись в отсутствии фатальных последствий и даже начав находить в вибрациях некоторую приятность, Антон окончательно расхрабрился и попытался наладить диалог. Диалог, начавшись с банального выяснения "А ты кто такой", постепенно перетек в стадию взаимных обвинений.
- Ну что это за порядки, - возмущался Антон, - Выдернула неизвестно куда, хотела спалить. Так дела не делаются.
- Я твоя госпожа, - Амила отвечала, разумеется, на повышенных тонах, - Ты почему не сгорел, сволочь?
- Хорошенькое дело.
- Да что ты понимаешь, варвар. Сгорев, ты бы избабился от остатков своей оболочки и превратился бы в чистую энергию.
- То есть, исчез.
- Ничего подобного. Ты бы стал одной из граней моей личности. И в некоторые моменты ощущал бы то же, что и я.
- Что-то меня не прельщает подобная перспектива.
- А должна. Мужчины - примитивные одномерные существа. У каждого из вас есть свой предел, и этот предел виден. А вот женщина, она состоит из множества вероятностей. Вероятностей того, кем она может стать и в кого развиться. Именно эта множественность и сводит с ума вас, мужиков. Инстинкт, основанный на подчинении частного общему, вынуждает мужчин искать женского внимания. Так говорят преподавательницы.
- Ерунду они говорят. Во многих аспектах мужчины женщин превосходят. Или скажешь, что это не так?
- Такое бывает, - вынужденно согласилась Амила, - Если женщина игнорирует свои "вероятности", они рано или поздно закрываются. Вот поэтому нас учат использовать энергию своего домена.
- Ты, очевидно, оказалась недоучкой, - съязвил Антон.
Иномирянин попал по больному месту. Амила обиделась и прервала контакт. Она решила не говорить куратору о том, что ее инициация прошла, скажем так, весьма неоднозначно. Репутация Амилы и так висела на волоске. Поэтому не хотелось лишний раз выпячивать свою нестандартность.
К большому облегчению Амилы, школьное тестирование не выявило никаких отклонений. Куратор замерила уровень энергии, сочла его достаточным, и поздравила ученицу с переходом на следующий этап обучения. Чуть позже к поздравлениям присоединились одноклассницы. Из-за всех этих обнимашек и поцелуйчиков класс едва не опоздал на атлетику. Теперь Амила могла заниматься в общей группе наравне со всеми, что придавало ей сил. После занятия преподаватель даже похвалил ее за усердие и отличные физические качества. Впрочем, к концу дня эйфория Амилы от того, что она стала "такой как все" постепенно улетучилась. Ее вытеснили осознание собственной неправильности и боязнь разоблачения.
Подружка Амилы, Олесия, была известна своей замечательной способностью впадать в ступор на равном месте. Как она объясняла, у нее периодически возникала потребность произвести в уме какую-то головоломную арифметическую операцию. Такая потребность, могла появиться, например, во время учебного спарринга. Куратор говорила, что этот заскок, видимо, связан с тем, что Олесия "переварила" душу какого-то математика. Или даже двух. Со временем девушка должна была научиться разделять сознание на потоки. Но пока получалось у нее не очень. Впрочем, ученицей она была толковой, никогда не отказывала в подсказках, чем нередко пользовались ее одноклассницы.
- Скажи, Олесия, - обратилась Амила к приятельнице, подкараулив ее после уроков - Я правильно понимаю, что энергетических уровней в домене не двенадцать, а больше?
- 119716, - ответила Олесия после небольшой паузы.
- Так много? - Ужаснулась Амила.
- Нет, это я не тебе, это я о своем, - Олесия смутилась, - А про что ты спрашивала? Про уровни? У нас эта тема рассматривалась вскользь, но я читала что, всего их начитывается несколько сотен. Просто большинство из них необитаемы.
- Почему?
- Там нет условий, позволяющих душам существовать. Они находится или выше, или ниже так называемой "зоны комфорта".
- Известны ли случаи, когда необитаемые уровни все-таки заселялись?
- Насколько я знаю, нет. А почему тебя это интересует?
- Да так, к экзамену готовлюсь. Вдруг зададут дополнительный вопрос с подвохом.
- Ну да, ну да...85204...Ладно, я пошла.
Проводив подружку взглядом, Амила задумалась.
***
Пока Амила раздумывала, Антон обживался. Как он и предполагал, для того чтобы перестать быть бомжем, достаточно было заснуть. Домик, правда, получился так себе. Хлипкий, тесный, не слишком комфортный - этакое тропическое бунгало для бедных. Антон заходил в него лишь затем, чтобы поспать. Вот если бы в бунгало появился компьютер... Увы, здесь ему не удавалось материализовать ничего сложнее шезлонга. Именно в шезлонге он и находился большую часть времени. Наблюдая за совершенно одинаковыми волнами, движущимися в одном и том же ритме, Антон нередко вспоминал чью-то фразу, что на воду человек может смотреть бесконечно. "Что ж, такого рода созерцание - далеко не худший способ провести вечность", - размышлял он. Впрочем, некое разнообразие в его времяпрепровождении все же имелось. На острове выросло несколько пальм с как бы бананами и ананасами. Антон стряхивал с них плоды, лакомился, кидал их в воду. Все какое-то занятие. Еще он много плавал. Вода настолько хорошо его держала, что Антону нередко казалось, что он не плавает, а парит. Увлекшись, он мог отплыть довольно далеко от берега. Порою Антон терял остров из виду, и испытывал от этого страх. Это была игра на грани фола. Антон нуждался в сильных эмоциях, ему хотелось чувствовать себя живым. А эмоции как раз медленно, но верно притуплялись в этом искусственном идиллическом мирке. Даже неприязнь к бывшим сожителям по домену из острой формы перешла в форму дежурного брюзжания. Поэтому иномирянин заставлял себя рисковать, плывя неведомо куда. Это было чревато, но пока ему везло.
Однажды готовясь отойти ко сну, Антон вновь услышал голос Амилы.
- В общем, я тут кое-что почитала, - начала она, даже не поздоровавшись, - Думаю, ты можешь быть мне полезным.
- С чего бы это мне тебе помогать? - хмыкнул Антон.
- Ну хотя бы просто из любопытства. Я так понимаю, твое житие-бытие не слишком богато на события. Предлагаю тебе посмотреть на реальный мир.
- А это возможно? - усомнился Антон - Откуда я знаю, что ты не попытаешься меня утилизировать.
- В твоей утилизации больше нету смысла. Даже если это случится, энергии у меня не прибавится. Зато в качестве невидимого шпиона, ты мог бы стать поистине неоценимым кадром. Я нашла ссылки на два случая, когда доменная душа могла свободно перемещается в пространстве. Подозреваю, что их было больше, но они не афишировались. Наша с тобой связь довольно эфемерна. Следовательно, есть основание полагать, что ты сможешь выйти далеко за пределы моей физической оболочки.
- А если я не вернусь обратно?
- Вернешься. Это как гравитация. Тебе придется очень постараться, чтоб преодолеть притяжение моей души. Как только твои силы иссякнут, ты вернешься назад. Ну так как, попробуешь?
Колебался Антон недолго.
- Как это осуществить практически?
- У тебя ведь домен островного типа, правильно? Попытайся нырнуть и достичь дна.
- Не получится - Антон вдохнул, - Я уже пробовал нырять, не выходит. Наверное, я слишком легкий. Сильный, но легкий.
- Ну так постарайся набрать массу, - Амила была раздражена, - Тренируйся, больше питайся. Жуй кокосы, ешь бананы. Имей в виду, через некоторое время я снова к тебе загляну.