Оамер Вернер Густавович : другие произведения.

Акимов

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    ћАкимовЋ — моя радость и моя беда. В советское время ћАкимовЋ устроил мне веселую жизнь, жизнь, о которой иной сказал бы - не жизнь это, милый мой, а беда. Наверное, так оно и есть. Но я был молод, открыт, дерзок, бесстрашен... видимо, потому, что занимался серьезно спортом и не знал никаких компромиссов...

  
  
  

Вернер Оамер

  
  
  
  
  
  

Акимов

  
  

Пьеса в трех действиях

  
  
  

Действующие лица:

  
   Акимов Павел - истопник 53 года
   Чижиков Юра - студент 19 лет
   Гольдберг Эльвира - бывшая жена Акимова 48 лет
   Гольдберг Александр - сын Акимова 29 лет
   Куликов Сергей - журналист 30 лет
   Снетков - мастер 38 лет
  
  
  
  
  
  
  

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

  
  

Картина первая

  
  
  
   Кочегарка.
   Слева, в глубине сцены, два котла. В стене - люк, под люком куча угля, рядом: лопаты, шуровки, умывальник.
С правой стороны сцены - бытовка с кушеткой, столом, парой стульев, шкафом для одежды. На столе зажженная настольная лампа, будильник.

На кушетке лежит Акимов. Рядом с кушеткой, на полу, - бутылка.
Через некоторое время Акимов грузно садится, тупо смотрит на будильник. 8.00.
Нехотя подходит к котлам, заглядывает в топку, где все прогорело. Подходит к умывальнику. Обмывается. Вытирается очень не свежим полотенцем, которое висит над умывальником на гвозде.
Вновь подходит к топке, заглядывает внутрь.
  
   Акимов. Закаляться надо, товарищи, закаляться. (Трогает рукой металл). Холодной водичкой по утрам полоскаться. (Берет покосившуюся табуретку и - хвать ее об пол. Табуретка разлетается). Не все тебе штаны дырявить, милая. Послужи на благо человечества. (Кладет в топку. Сидит на корточках и поет).
  
   Гори, гори, моя звезда,
   Звезда любви, приветная,
   Ты у меня одна заветная,
   Другой не будет никогда.
   Ты у меня одна заветная...
  
   Слева входит мастер Снетков и студент Юра ЧИЖИКОВ.
   Снетков (страшно злой, Юре). Он поет! Ты представляешь - он поет! (Акимову). Выгоню на все четыре стороны! Ясно?
   Акимов. Ясно.
   Снетков. Поет. "Заветная". За шесть двадцать?
   Акимов. А что, очень даже метко. Хе-хе...
   Снетков. Тебе бы все хохмачки!..
   Трещит телефон. Снетков идет к аппарату.
   Котельная. (Из трубки доносится негодующий женской голос). Сейчас будет горячая вода. Авария небольшая. Максимум - двадцать минут. Не беспокойтесь. Приняты меры.
   Акимов. Так что?.. (На лопату). Стоит за нее браться? Или хватит уж с меня?
   Снетков. Он еще рассуждает! (Мастер хватает лопату и начинает закидывать в топку уголь).
   Акимов. Нечего руки пачкать. Дай я сам.
   Снетков (иронично, закидывая уголь). Да-да, голубчик, сделай одолжение.
   Акимов (раздраженно). Дай лопату! (Неожиданно направляется в бытовку, подходит к топке и выливает содержимое).
   Снетков (обалдело). Это запрещено инструкцией!..
   Акимов. Проверенный способ.
   Мастер будто громом пораженный.
   Снетков (студенту). Видел - хохмачки?
   Акимов. Это точно. Жизнь. Ни убавить, ни прибавить. Я при случае, товарищ мастер, мог бы выступить. Есенина любишь?
   Снетков. Давай жару. Тут бабы одного вздули - еле ноги унес. Вот был концерт. График давай. График соблюден - носом ее в градусник и - пинка. Будь им скользко. Заслонка открыта?
   Акимов. Ты, мастер, не суетись. Солидность соблюдай.
   Снетков. Разговорчики... Солидность. Работать надо... (На студента). Безмозольная смена. Студент. Наука. Ты ему наши премудрости покажи. Пусть тут пощупает да поглядит. Тебя будет сменять.
   Акимов (подавая руку). Акимов. Павел Семенович.
   Юра. Чижиков. Юра.
   Снетков. Пойду. Хлопот хватает. Семь кочегарок. (Студенту). Представляешь? И в каждой - драмкружок.
   Юра. Спасибо.
   Снетков. Работай, работай. Я еще зайду.
   Снетков уходит.
   Акимов. Юра, значит? Чудесно. Какие тут могут быть хитрости? Здесь открути, там закрути. Вся техника. Разве что - с топкой. Ты заметь - шуруют в поте лица дураки. А у тебя, я думаю, - все ладно будет. Топка любит застенчивых. Как чуткая женщина. А станет человек хамоватым - топка его скрутит. Топка умеет мстить. Так-то, брат. Мотай на ус.
   Юра. Вы, наверное, давно здесь работаете?
   Акимов. Работаю?.. (Уходит от ответа). Ты сам-то что? Поработать решил? Тут заниматься можно. Вот стол. Отдыхать. (На кушетку). Тебе что - сиди, работай, науку долбай. Уборочка бы сгодилась. Бери-ка метлу - пройдись по палубе, а я тряпочкой глянец наведу. (Берет полотенце, которым только что вытирал лицо, и начинает им обтирать стол и прочее). Похоже, ты не здешний.
   Юра. Учиться приехал.
   Акимов. Какой факультет?
   Юра. Физико-математический.
   Акимов. Хорошо. (Не сразу). Не поверишь - десять лет учился. Заочно. В клубах работал, в театре. Без сцены жизни не представлял... Прахом.
   Юра. Разонравилась специальность?
   Акимов. Разонравилась? Хе-хе... Мирские, брат, кульбиты веселее любой сцены. Да, дружок, - время журчит. С улыбочкой веселой... Есть тут у меня подружка древняя. Неразлучница моя. Ты ее только не обижай. (Достает из шкафа гитару). А ну иди ко мне, милая. (Студенту). Договорились?
   Юра. Я не умею играть. Слуха у меня нет.
   Акимов. А струны можно порвать и без слуха. Глухие, ты понимаешь, умеют рвать струны. Им это даже по нраву.
   Юра. Зачем глухому иметь дело со струнами?
   Акимов. Хе-хе... Это я так. Ты хороший парень. Физику, значит, изучаешь? Законы природы, вселенной. (Перебирает струны). Струна, кажется, тоже - физика.
   Юра. Физика.
   Акимов. Да, брат... (Перебирает на гитаре "Клен ты мой опавший"). Физика, да не только - физика. Есенина любишь?
   Юра. По правде говоря, плохо знаю. Так, кое-какие стихи.
   Акимов (поет). Клен ты мой опавший, клен заледенелый,
Что стоишь, нагнувшись, под метелью белой?
Или что увидел? Или что услышал?
Словно за деревню погулять ты вешал.
   Юра. Это я знаю.
   Акимов продолжает петь.
   И, как пьяный сторож, выйдя на дорогу,
   Утонул в сугробе, приморозил ногу. (Студенту). Подпевай. (Но студент слушает).Ах, и сам я нынче чтой-то стал на стойкий,
   Не дойду до дома с дружеской попойки. (Неожиданно обрывает игру и ставит точку своим мыслям).
   Да. (Идет к котлам). Иди-ка лучше сюда. Взгляни. А? Гудит-поет? А потому, что доступ воздуха хороший. Без воздуха и котел задохнется. А это - вентиль. Перекроешь - атомная бомба. Котел - что человек: ему хлеб нужен, воздух... и выход его силе. Без хлеба и воздуха он тихо умрет, перекроешь вентиль - тикай за два квартала. (На котел). В этой штуке вся философия человеческая. Думай о нем, как о хорошем друге, и он тебя никогда не подведет.
   Юра. Как о женщине.
   Акимов. Это я наврал - давеча. Думай, как о друге, так оно вернее... Как силенка твоя молодая? Вот этой штукой поиграть сможешь? (Берет шуровку). Что прутик в сравнении с иной... где котлы, как крокодилы.
   Входит Снетков.
   Снетков. Инструктаж?
   Акимов. Беседуем.
   Снетков. Как градусы? (Подходит к градуснику). Не звонили больше?
   Акимов. Сопят в дудочку.
   Снетков (студенту). Ну, как? Осваиваешься?
   Акимов. Физику все это хозяйство - раз плюнуть.
   Снетков. Ты, Акимов, плюй, да не очень... Были у меня тут... студентики. Будь им скользко. Нахимичили - год кашу расхлебывал. Завели моду, понимаешь, - топку разжигать какой-то смолой. Всю ночь спят, а под утро - химичат. Еле трубы очистил.
   Акимов. Веселые ребята.
   Снетков (раздраженно). Веселые-то - веселые, да водку не стали бы переводить.
   Акимов (с легкой иронией). Ладно. Сплоховал.
   Снетков. "Вечерку" читал?.. Куликов-то... статью выдал. Я-то думал - так - чудит человек: рассказики, стишочки... А тут взял, да - статью. Не читал? Вот тут - у меня. (Идет к столу и вынимает из портфеля газету). "Авторитет рабочего звания". Какого?
   Акимов (ехидно). Зычно.
   Снетков (читает). "В нашей стране труд и люди труда пользуются законным уважением и признанием. Труд - это главный источник богатства и силы социалистической Родины. Слово "трудящийся", труженик, рабочий человек" звучит гордо..."
   Акимов. Прохиндей.
   Снетков. Чего?
   Акимов. Ничего. Прохиндей, говорю.
   Снетков. Кто - прохиндей?
   Акимов. Куликов твой.
   Снетков. Это он - для зачину. Дальше надо читать.
   Акимов. Не надо читать.
   Снетков. Надо сначала прочитать, а потом рассуждать.
   Акимов. Печатная буква разволновала тебя?.. Чудной ты. Вроде бы и людей повидал...
   Снетков. Ну и что? - повидал.
   Акимов. Да нет - ничего...
   Снетков. Ничего, так и - ничего. (Сворачивает газету). График соблюдай, график. И без фокусов давай. (К студенту). Когда тебе на смену?
   Юра. Третьего.
   Снетков. Дни свои запиши. Буду навещать.
   Снетков уходит.
   Акимов. Обиделся. Как же, - на участке гений выискался.
   Юра. Вы же не читали.
   Акимов. Не читал и не буду читать. Добро бы еще - с бабами зарапортовался, а то смотри-ка, - передовицу выдает: "рабочий человек звучит гордо..."
   Юра. Разве не так?
   Акимов. Те студенты нахимичили и - прочь. Им эта котельная - до лампочки. И тебе - до лампочки. У тебя - физика. А то, что я говорил про любовь к этим "друзьям"... (на котел), так это чтобы ты себе работу умел облегчить. У Куликова, я смотрю, смекалка в другом направлении работает...
   Юра. Может, это его призвание.
   Акимов (взорвавшись). Призвание, говоришь?! Зов крови?! Самое главное призвание - быть человеком! Понял?!..
   Юра (не сразу). Мне кажется...
   Акимов (в себе, не слушая студента). Ни черта ты не понял... (Не сразу). Набью морду. Набью морду, а потом скажу: так держать... Молодец. А что? - точно... (Не сразу). Может, сбегаешь?
   Юра. Куда?
   Акимов. Известно куда...
   Юра. Вы что, - с утра пьете?..
   Акимов. А я, брат, человек без расписания. Расписание мое давно рассыпалось. Ох, и набью же я ему морду! Еще скривит губы. Научу уважать подонков, а заодно и самого себя. (Студенту). Ну что, кочегар?.. Вот так-то...
   Вечером синим, вечером лунным
   Был я когда-то красивым и юным.
   Неудержимо, неповторимо
   Все пролетело... далече... мимо...
   Сердце остыло, и выцвели очи...
   Синее счастье! Лунные ночи!
   Давай, брат, - ступай. Третьего заруливай. Покидай уголек. Будет что вспомнить. Когда разгуливать будешь в белой сорочке... Ты молодец. Главное, что эта штука твоей душе мила. (Не сразу). Говоришь - нет слуха? Подчистую-таки?
   Юра. Не знаю. Песни некоторые могу.
   Акимов (берет гитару и начинает наигрывать первый концерт для фортепиано с оркестром Рахманинова. Читает Есенина.).
   Заря окликает другую,
   Дымится овсяная гладь...
   Я вспомнил тебя, дорогую,
   моя одряхлевшая мать.
  
   Как прежде ходя на пригорок,
   Костыль свой сжимая в руке
   Ты смотришь на лунный опорок,
   Плывущий по сонной реке.
  
   И думаешь горько, я знаю,
   С тревогой и грустью большой,
   Что сын твой по отчему краю
   Совсем не болеет душой.
  
   Потом ты идешь до погоста
   И, в камень уставясь в упор,
   Вздыхаешь так нежно и просто
   За братьев моих и сестер...
  
   Довольно скорбеть! Довольно!
   И время тебе подсмотреть,
   Что яблоне тоже больно,
   Терять своих листьев медь... (Обрывает игру).
  
   Юра (не сразу). Вы - артист?
   Акимов. Ты один в этом городе?
   Юра. Один.
   Акимов. В общежитии?
   Юра. Да.
   Акимов. А я, брат, у бабы одной. Так - сожительству. Любит она гитару мою, да меня трезвого. А только трезвый я сам себе страшнее могилы...
   Входят Снетков и Куликов.
   Снетков первым делом подходит к градуснику - смотрит температуру,
Заглядывает в топку.
Куликов ждет его - в бытовку не входит.
Входит вместе с мастером.
   Снетков (входя в бытовку). Полный порядок? (Юре). Ты еще здесь? Молодец. Рабочее место знать надо. А мы, Акимов, к тебе. Нельзя ли вахту поменять? У тебя два дня кряду получилось. Может, завтра отстоишь? (На Куликова). А он за тебя сегодня. Ему в командировку. Редакция посылает.
   Акимов. Смотри, мастер, - как знаешь.
   Снетков (Куликову). Поспеешь к вахте?
   Куликов. Сутки - не больше. Задание не сложное.
   Снетков. Ну что ж, - давай, давай... Значит, Акимов, - завтра?
   Акимов. Ладно.
   Снетков. Я еще загляну.
   Снетков уходит.
Акимов собирает портфель, одевает пальто.
   Акимов (Куликову). Я переключил на второй насос. У первого сальники сели. Если придет слесарь - пусть набьет побольше. Ну, пока, - бывайте.
   Юра колеблется: идти за Акимовым или не идти.
Акимов уходит.
   Куликов. Новичок?
   Юра. Решил попробовать.
   Куликов (выкладывая газеты, бумаги из дипломата). Говорят - студент.
   Юра. Студент.
   Куликов. Какой факультет?
   Юра. Физико-математический.
   Куликов. Давай, давай - помахать лопатой незазорно.
   Юра. Ну, ладно, - я пойду.
   Юра уходит.
   Куликов смотрит на часы. Некоторое время думает о чем-то своем, затем идет к котлу, накидывает в топку кучу угля, запирает наглухо люк, забирает папку со всеми своими бумагами и уходит из кочегарки.
  
  
  

КАРТИНА ВТОРАЯ

  
   Постепенно гаснет свет.
Доносится пение Акимова: "Клен ты мой опавший, клен заледенелый, что стоишь нагнувшись под метелью белой?.."
   Постепенно на авансцену наползает луч прожектора и останавливается у стены, на которой висит детская ванна, бельевая веревка, вешалка с пальто, полка с телефоном. Несколько отступя - в полутьме - театральная афиша, на которой старик с бородой и крупными буквами: "Король Лир". Входная дверь.
  
   Голос Эльвиры (в отчаянии). Прекрати! Я не могу больше так!
   ГОЛОС Акимова. Что с тобой? О чем ты?
   Голос Эльвиры. Прощай, Акимов!
   Голос Акимова. Эля! Эльвира!
   Голос Эльвиры. Ты сам во всем виноват! Сам! Сам! Сам!
   Голос Акимова. Постой же!
   Эльвира останавливается в свете прожектора.
Появляется Акимов.
   Акимов. Ты что?
   Эльвира. Ухожу. Все.
   Акимов. Куда? Не понимаю.
   Эльвира. Последние два года сделали свое дело.
   Акимов. Сядь.
   Эльвира садится на табуретку.
   Эльвира. Мы ошиблись друг в друге... Я не верна, Акимов... Я не верна... Это конец...
   Акимов. Не правда.
   Эльвира. У тебя столько было возможностей. Да, ты талантлив. Я рада. У тебя наконец-то все налаживается. Теперь я могу спокойно оставить тебя.
   Акимов. Оставить? Так вот сразу?
   Эльвира. Ты не мой. Ты совсем забыл, что я женщина... (Не сразу). Ты добился, Павел, своего. Ты ставишь наконец-то пьесу, которую долго не разрешали. Тебе это стоило сил, крови. Но ты на этом не успокоишься. Ты, Павел, не создан для семьи.
   Акимов. В каком смысле?
   Эльвира. В минуту отчаяния я сорвалась...
   Акимов. Не могу понять.
   Эльвира. Где гордость твоя?! неподкупный!?
   Акимов. Ты бросаешь не меня, - себя. Ты это знаешь.
   Эльвира. Я думала не день и не два... Желаю тебе удачи.
   Эльвира направляется к выходу.
   Акимов (растерянно). А Сашка? О сыне ты подумала?!
   Эльвира. О сыне прежде всего!
   Эльвира скрывается за дверью.
Пуза.
Звонит телефон. Акимов берет трубку.
   Акимов. Да...
   МУЖСКОЙ голос. Эльвиру Михайловну, будьте любезны
   Акимов (все еще в себе). Кого?
   Голос. Насколько я понимаю, вы муж Эльвиры Михайловны.
   Акимов. Да. Что угодно?
   Голос. Нам необходимо поговорить с вами.
   Акимов. Поговорить? О чем? Вы кто?
   Голос. Предлагаю встретиться. Это не телефонный разговор.
   Акимов. Да-да, конечно. Вы - любовник?
   Голос. Что? Вы плохо знаете свою жену, товарищ Акимов. Очень плохо.
   Акимов. Вы обеспеченный человек? У вас все благополучно?
   Голос. Эльвира Михайловна права: вы безнадежно капризная личность.
   Акимов. Да? Вам даже это известно?
   Голос. Женщина - синоним стабильности, если это порядочная женщина.
   Акимов бросает трубку.
   Акимов. Милая... что ты натворила?.. Ты никогда не забудешь, как я возвращался к твоим ногам... за покоем... за нежностью... Ты продала душу дьяволу.
   Гаснет свет.
  
  

Картина третья

  
   Кочегарка.
Раннее утро.
Куликов закидывает остатки угля в топку. Моет руки.
Наблюдает за термометром. По его лицу видно, что температура занижена.
Смотрит на часы. Закрывает плотно люк топки, одевается и идет на выход, захватив шапку. Но выйти не успевает - входит Акимов. Акимов основательно пьян.
   Акимов. Ты куда это собрался? Еще нет и семи.
   Куликов. Мне нужно успеть к поезду.
   Акимов идет к термометру.
Куликов ждет.
Акимов долго не отрывает глаз от термометра.
   Куликов. Через час будет норма. Я набросал. Как раз к восьми будет порядок.
   Акимов. А уголек?.. Что-то я не вижу... Сегодня ты отсюда не выберешься до тех пор, пока не наведешь блеск. А я понаблюдаю. Советую начать с топки. Прежде всего - открой поддувало и взгляни, что там внутри делается. Хороша ли тяга, хорошо ли уголек лежит, чисты ли колесники, шлаку нет ли.
   Куликов. Опять поцапался со своей?..
   Акимов. Я сяду вот на эту кафедру... и буду шлифовать твои моральные качества.
   КУЛИКОВ. Пошел ты... (Куликов идет на выход).
   Акимов. Стой, Куликов!.. Шуровкой зашурую!.. (Хватает шуровку. Куликов останавливается, смотрит на Акимова). Давай, давай - приступай.
   Куликов, сдерживая гнев, возвращается в бытовку, снимает пальто, положив шапку на стол. Из наружного отделения папки торчит пачка газет.
Идет к котлу, открывает люк и шурует уголь.
   Ты заслонку-то открой до конца. Видишь - тяги нет. Ты успокойся. Работать надо вдохновенно, сосредоточенно - без оглядки. Похоже, ты напрягаться не станешь... чтобы до небес долететь, писака.
   Куликов. Цыплят по осени считают. Уж кому-кому, как ни тебе это известно.
   Акимов идет в бытовку, выдергивает газету из папки.
   Положи газету!
   Акимов. Этого цыпленка твоего - вот куда. (Швыряет в топку). Стакан чаю не согреешь.
   Куликов. Я тебе зашурую!
   Акимов. Хе-хе... Ну, попробуй, попробуй. Чего бельмы выпучил? Не забудь уголек заготовить. Лопат сорок, не меньше. А затем все вычистишь и вымоешь. Стиль нужен в работа, стиль.
   Акимов скрывается за дверью.
   Куликов идет в бытовку, садится на край кушетки и, пристально глядя на часы, о чем-то сосредоточенно думает.
На кушетке лежит гитара.
   Застегивая пуговицы штанов, появляется Акимов.
   Ты что - уже устал?! Где твои несравненные восклицательные знаки, вдохновляющие на трудовой подвиг?! Сгорели и дыму не осталось?!
   Слушая Акимова, Куликов нервно крутит колок гитары.
Струна лопается.
   В бытовку входит Акимов.
   Ты что?!.. Ты мне струну порвал?! Да я тебя вот этими мозолистыми руками!..
   Куликов с силой отталкивает Акимова. Акимов валится на кушетку.
Куликов поспешно накидывает пальто, берет папку, но выйти из бытовки не успевает - в котельную входит Александр.
   Александр (входя, зло). Вы когда тут работать будете?! Воды опять горячей нет! (Куликову, удивленно). Вы что тут? Представляете, утром практически воды горячей не бывает. Пригрелись тут алкоголики... Читал я вашу статью. Акценты явно смещены, а потому острота вопроса смазана.
   Куликов. Это не моя рука. Редакция.
   Александр. Ну что ж, за статью, конечно, спасибо, но я ожидал большего. (На появившегося Акимова). Напишите. Прошу, как жилец дома. От имени малых детишек прошу. Вы просто обязаны. Или я сам приму меры.
  
   Александр и Куликов уходят.
   Все это время Акимов пристально смотрел на пришельца.
Он подходит к топке и начинает работать с необычным старанием и мастерством. Делает все уверенно, хорошо. Манипулирует шуровкой в топке, работает у люка с углем, подметает котельное отделение и непрестанно подходит к термометру, все более и более удовлетворяясь показанием его. Чувствуется, что думы и радостные и в то же время - напряженные.
   Через какое-то время входит Юра.
   Юра. Доброе утро, Павел Семенович.
   Акимов (думая о своем). Здравствуй, Юра, здравствуй.
   Юра наблюдает за Акимовым.
   Спасибо, что до дому довел. Спасибо.
   Юра по-прежнему наблюдает за Акимовым.
   Все мы ничего-то друг о дружке не знаем. Делаем вид, что знаем. Мины важные строим. А?.. Все соображаешь?
   Юра. Почему? Я вам верю.
   Акимов. Веришь? Это как же?
   Юра. Верю.
   Акимов. Душа у меня думает - не голова, - оттого и глупо все. Кувырком... А, может, не кувырком? А?.. Вот что... Побудь здесь. Я сейчас.
   Акимов выходит.
Удивленный Юра за ним наблюдает. Затем проходит в бытовку и видит гитару. Берет ее в руки и пытается как-то наладить, но он явно не умеет с ней обращаться.
   Возвращается Акимов.
   Слушай, голубчик, сделай милость... А?.. Знаешь что?.. Купи эдакого... мишку.
   Юра. Мишку? Какого мишку?
   Акимов. Ты сам присмотри. В магазине. Четвертака хватит?
   Юра. Не знаю, я никогда не покупал.
   Акимов. И я, брат, тоже не покупал.
   Юра. Магазин закрыт. Рано еще.
   Акимов. На-на - держи! Да ты пойди, принеси!
   Юра. Магазин закрыт!
   Акимов. Да... А ну-ка иди, взгляни. Покажу я тебе, как шуровкой шуруют. Ты усеки главное: колосники должны быть чистые. А как заплавятся - краснеют, гнутся и сваливаются. А ты вот что делай - это моя хитрость, - ты горячий шлак раскидывай по сторонам, чтобы колосники как на ладони были, дай им остыть, а потом... (Юра пристально смотрит на Акимова). Что глядишь?.. Да ты, я смотрю, не слушаешь меня... Да... (Пауза). Помнишь, вчера я тебе рассказывал про сына моего?... Так он живет в этом доме. Всем своим семейством.
   Юра. Помню... Значит, вы не случайно здесь?.. (Задумчиво). Вы хотите ему открыться?..
   Акимов. Открыться?.. Что?..
   Юра. Вы говорили, что отказались от отцовства. Уступили просьбам жены. Когда мальчику шел третий год.
   Акимов. Чего?.. Да ты что же, - считаешь, что я... того?! Т чего сюда явился?!
   Юра. Вы сами просили.
   Акимов. Врешь! Ничего я не просил!.. Когда это я просил?
   Юра. Вчера.
   Пауза.
   Акимов. Вот этот вентиль для чего?
   Юра. Чтобы котел в атомную бомбу не превратился.
   Акимов. Не в атомную, а в атомную! Ишь - атомный.
   Юра. Физики так говорят.
   Акимов. Физики... Гляди - физик... А это для чего?
   Юра. Предохранительный клапан.
   Акимов. А это что такое?
   Юра. Метла.
   Акимов. Бери и мети палубу.
   Юра метет.
   (Опять думая о своем). Значит, говоришь, - помалкивать надо?
   Юра. Вы сказали: пусть живет в покое и радости. Жена счастлива - значит все хорошо. И вам тоже... Старому пьянице.
   Акимов. Что? Так и сказал: старому пьянице?
   Юра. Сказали.
   Акимов. Что я еще говорил?
   Юра. Что от алиментов она отказалась, и что вы посылали подарки. Но через год она перестала их принимать.
   Акимов. Да... (Раздраженно). Да кто ж так метет! Ты же метлу изуродуешь! Не прижимай ее к полу как бабу!.. Метла ласку любит. (Забирает лопату). Вот так и мети. Ясно?
   Юра. Ясно.
   Акимов. Он уже не дитя. Сам во всем разберется.
   Юра. Еще сказали, что такого отчима днем с огнем не сыщешь. Заботливый. Внимательный. Все - в дом. Не то, что вы.
   Акимов. Ахинею несешь!
   Юра. Это ваши слова!
   Акимов. Я так не мог говорить!.. Ну и память у тебя... А ну бери лопату - швыряй уголь!
   Юра берет лопату и пробует закинуть уголь в топку, но лопата лязгает по металлу - уголь сыпется на пол.
   То-то, брат. Первый блин всегда комом... Да... Представляешь, Куликов-то, - сдает мне сегодня вахту: на градуснике - тридцать, ни грамма угля, и грязь, что у потаскухи под койкой. Подонок... Ты вот что... Достань-ка "Вечерку". С сочинением этого борзописца.
   Юра. Хотите почитать?
   Акимов. Ты достань, достань.
   В кочегарку входит Снетков.
   Снетков. Привет. Вы что здесь делаете?
   Акимов (студенту). Видал? Спрашивает - что мы тут делаем?
   Снетков. Где Куликов?
   Акимов. Едет Куликов. За золотым руном едет.
   Снетков. Уже уехал? Ловкий парень. Вот и знай, что у человека на уме. Такой, рано или поздно, на виду будет.
   Акимов (иронично). А он давно - на виду. Вполне заметная личность. Я его уважал даже за это.
   Снетков. Вы что - не в ладах с ним, что ли?
   Акимов. Это он с самим собой не в ладах.
   Снетков. Все-то ты умничаешь, Акимов.
   Акимов. У тебя та газетенка сохранилась?
   Снетков. Какая газетенка?
   Акимов. С которой носишься... как с писаной торбой.
   Снетков. Ну и ношусь! Потому как хорошо, когда человека уважать есть за сто.
   Акимов. Да?! Вон даже как?!.. Небось, выписываешь на его фамилию какие-нибудь сверхурочные, или экономию какую-нибудь, премию, а денежки - пополам? А?
   Снетков обалдело смотрит на Акимова.
   Знаю я вашу шарашкину контору.
   Снетков явно шокирован.
   Ладно, ты не обижайся. Я так - в шутку. Не сердись. Газетка-то с собой?
   Снетков. Ты, Акимов, вот что... (Снетков в раздражении подходит к термометру, заглядывает в топку).
   Акимов. Что - в точку? (К Юре). Ты представляешь? - чувствовать себя соавтором. Так сказать, парить на высоте. Ха-ха-ха!
   Снетков. Ты, Акимов, выпил!.. Я тебя предупреждал!..
   Акимов (Юре). Ты слышал? - он меня предупреждал! Он меня наставлял! на ум-разум направлял! Уж не потому ли ты ко мне такой добренький, что я дерьмо за вами выгребаю?
   Снетков. Заткнись!
   Акимов. Ха-ха-ха!.. Ну ты прости, прости. Все мы тут люди взрослые, и все прекрасно понимаем. Только рисоваться не надо. Не такие уж мы просточки, чтобы не видеть, что да как. Сами знаем, чего стоим.
   Снетков (зло, Юре). Ты чего сюда явился?! У тебя когда вахта?!
   Юра. Третьего.
   Снетков. Вот и приходи третьего!
   Акимов. Это он ко мне. Такого парня - поискать. Не в пример некоторым работничкам. Бесхитростный, а умен. За что и люблю его.
   Снетков. Развели мне тут...
   Акимов. Ну хорошо, Снетков, хорошо.
   Снетков. Чего - хорошо?! Чего ты мне рот затыкаешь! Чего ты мне тут указываешь!.. Подонок!!
   Акимов. Тю... Что с тобой?
   Снетков. Ты еще пожалеешь. (Решительно и идет на выход).
   Акимов (кричит вслед). Газетку-то оставь!..
   Снетков уходит.
   Дурак. Хе-хе... Цирк. Не соскучишься. (Не сразу). Скверно получилось. Скверно. С дураком нужно быть чутким. Очень внимательным, и ни в коем случае не показывай, что ты о нем думаешь. А?.. Никто не требует столько уважения к себе, как дурак. Ты этого не замечал? Напрасно я не сдержался. Подумаешь - сделал открытие... А только не терплю я индюков. Снобов и вот таких вот болванов... Ты заметил? - люди не любят, когда их видят насквозь? Ох как не любят! Замечал?
   Юра. Замечал. Вы тоже не любите.
   Акимов. Это верно. Особенно, оказавшись здесь. (Вверх). Хороший ты парень... Напрасно я куражился над ним. Снетков этого не забудет.
   Юра. Из-за меня это.
   Акимов. А ну его к лешему. Давай-ка заглянем, что в топке творится. Я очень рад, что с тобой встретился. Ты... это я сам, что ли... в молодости. Не умею я по-другому, не в состоянии. Взял вот и выложил. А что - не справедливо? Точно знаю, что мухлюет, этот мастеришка. Все они мухлюют. А меня, вроде, не обижал. Можно сказать даже - уважал. А вот взял и выложил. Зачем? (Взорвавшись, с отчаянием). Для чего я всегда так делаю?!..(Не сразу). Не потому ли, что я верю гораздо больше, чем все они вместе взятые. Вместе с этим твоим отчимом...
   Юра. Это не мой отчим.
   Акимов (не сразу). Знаешь, мой тебе совет: не суйся ты ни во что. Ты учись. Занимайся наукой, дерзай, жми свою цель, а все остальное - дым. Как родному сыну говорю: чем больше ты будешь считаться с этим... чудом природы - хомо сапиенс - тем хуже будет тебе же. Принимай его таким, какой он есть, и постарайся не стать циником. Не станешь циником - считай, что твоя жизнь удалась.
   Юра. Вы со мной говорите, как с этой лопатой. Ей все равно, кто схватит в руки и начнет швырять уголь. У меня такое чувство, будто вы хотите меня кастрировать.
   Акимов. Да?!.. У тебя в самом деле такое чувство? Будто хочу кастрировать?.. Трудная жизнь у тебя ожидается. Ты что же - хочешь сказать, что будешь с мастером спорить? Доказывать? Что он обыкновенное дерьмо?
   Юра. Перестаньте!
   Акимов. Что я должен перестать? Издеваться над твоими светлыми чувствами? Ты мне хочешь что-то доказать? (Юра смотрит на Акимова с возмущением). Что - отвратительный? А все мы отвратительны. Ты уже тем, что красиво говоришь, другой тем, что уже ничего не говорит, а третий тем, что тихо улыбается.
   Юра. Вы хуже этого мастера.
   Акимов. Чем же?
   Юра. Он, по крайней мере, хочет выглядеть лучше, чем он есть.
   Акимов. Да-да, для общежития это ужасно славно. Выглядеть лучше, чем ты есть. Все ходят довольные и даже уважаемые. Действительно, я, старый дурак, должен сгинуть. Нечего мне тут воду мутить. Раз не умел приспособиться да мило улыбаться - получай свое.
   Юра. Вы рассуждаете как... кретин.
   Акимов. Ха-ха-ха!.. Дай я тебя обниму. Ты - умница. Я ужасно рад, что встретил тебя! Брюзги всегда выглядят кретинами - это точно. Жить нужно так, чтобы тут (на грудь) было просторно! Чтобы душа на цыпочках не ходила!
   Юра. Опять вы что-то крутите.
   Акимов. Ха-ха-ха!.. Кручу, значит? Кручу, говоришь? Опять старый хрен выдрючивается. А от чего же не повыдрючиваться? А отчего же не покуражиться? Я свое место знаю. Мое место - вот оно. Вот они милые, разлюбезные мои! (Швыряет лопату).
   Мне осталась одна забава:
   Пальцы в рот - и веселый свист.
   Прокатилась дурная слава,
   Что похабник я и скандалист!
   (Студент решительно идет на выход). Куда ты?! Стой!
   Юра уходит.
   Акимов садится и тяжело смотрит в одну точку.
  
  
  
  
  
  

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

  
  
  

Картина четвертая

  
  
   Кочегарка. Утро.
В бытовка за столом сидит Куликов. Он занят бумагами.
Рядом, на столе, стоит большая стеклянная банка с водой, в которую вставлено несколько больших сиреневых веток.
   Входит Снетков и идет в бытовку.
   Снетков. Ты еще здесь? Привет.
   Куликов. Салют.
   Снетков. Как поездка?
   Куликов. Нормально. (На бумагу). Вот сижу. Сегодня сдам. Довольно занятная статья получатся. (На ветки). Акимов?
   Снетков. Прихорашивается. А, бог с ним.
   Куликов. Что, коленца выкидывает?
   Снетков. Было тут. Ладно. Дело он знает. Пусть себе... Вроде - толковый, а выпьет - дурак дураком. Иной молокосос до всего-то докопается, а делает вид, что ничего не знает, ничего не видит... А этот... Потом (на ветки) веточки ставит... Знаешь, не такой уж он алкаш, каким кажется. Знаю я алкашей.
   Куликов. Он это заведение ни в грош не ставит. Жди сюрприза.
   Снетков. Не нашего поля он ягода.
   Куликов. Ну, ты даешь. Уж я-то с ним потерся. Артист. Понос младенца.
   Куликов идет к топке, подбрасывает несколько лопат угля, смотрит на термометр, подметает пол.
   Снетков. Ты заметил? - он частенько тут во дворе сидит. Перед детской площадкой.
   Входит Акимов.
   Акимов. Доброе утро.
   Снетков. Привет. Сальники в порядке. Набили, как нужно. Уголек подвезли. Теперь до конца зимы хватит. Отличный уголек. (На ветки). Это что - березовые? Для красоты?
   Куликов (ехидно). Ты же знаешь, для чего.
   Акимов кладет на стол сверток. Сверток разворачивается.
   Снетков (читает). "Король Лир". Из театра? Любитель?..
   Акимов молчит.
   Снетков. Ну ладно, Акимов. Счастливо оставаться.
   Куликов (забрав свои бумаги). Колпак, а не король.
   Куликов и Снетков покидают котельную.
   Акимов прикрепляет афишу к стенке. Садится.
Задумчиво смотрит на короля.
Входит Юра.
   Юра. Здравствуйте, Павел Семенович.
   Акимов. Юра?!.. Ты?!.. Здравствуй, дорогой. Рад тебя видеть. Чего же ты? Куда же ты пропал?
   Юра. Я заходил к вам. Вас не было дома.
   Акимов. Дома у меня был?
   Юра. Женщина сказала, что вас не было дома. Целый день не было.
   Акимов. Это верно. Со вчерашнего дня болтался. С афишей с этой. Чего же ты удрал тогда? Как от чумного. Ты уж меня извини. Что-то я крепко расклеился тот раз.
   Юра. Я пошел отсюда прямо к вашему сыну.
   Акимов (пораженный). Что?!
   Юра. Явился к нему, как истопник. Сказал, что я новичок и хотел бы выслушать пожелания жильцов дома.
   Акимов. Ты ходил к нему?! На квартиру?!
   Юра. Поговорили. Пригласил в дом. Спрашивал - кто я, что я. Говорит, физика - наука серьезная. Он мне понравился. По поводу котельной сказал: добросовестность - залог успеха. Ночью советует не дымить, но к утру резко поднимать температуру. К обеду и к вечеру тоже. Сказал, что у меня все будет, как надо.
   Акимов (думая о своем). Понравился, говоришь?
   Юра. Вроде, все нормально.
   Акимов. Да-да, разумеется. (Не сразу). Ты знаешь, топил я как зачарованный - ту смену - будто на свет заново родился. Ночью прилег, а на душе легко, радостно. Где-то они тут - наверху - в воде плещутся, спать собираются... А как увидел эту старуху...
   Юра. Какую старуху?
   Акимов. На детской площадке с детишками сидела. Похоже - матушка отчима. У них живет... Чудно. Афишу вон приволок. А только не явись ты сейчас... Что смотришь?
   Юра. Вот именно.
   Акимов. Что - вот именно?.. Кто тебя мне подкинул?.. С портфелем?
   Юра. Позаниматься хотел.
   Акимов. Здесь? Ну что ж, посиди, позанимайся. (Опять о своем). Суббота сегодня. Может, выйдут погулять с детишками. Я тут во дворе буду. А ты занимайся.
   Юра. Вы не беспокойтесь. Я, Павел Семенович, подброшу. Я все сделаю.
   Акимов уходит.
   Юра располагается на столе.
Через некоторое время входит Александр.
   АЛЕКСАНДР. Послушайте... (Увидев Юру). Ты? На трудовом посту? Доброе утро. По делу я. Радиатор течет. Вот такая ерунда. Слесарь здесь бывает?
   Юра. Не знаю. Наверное.
   АЛЕКСАДР с любопытством смотрит на афишу.
   Сильно течет? Может, сами? Ключи тут имеются.
   Александр. Исключено. Рискованно. (На стол). Занимаешься? Физика?
   Юра. Занимаюсь.
   АЛЕКСТАНДР. "Король Лир"... Театр любишь?
   Юра. Это не я повесил.
   Александр. Как ни странно - даже не помятая... Завтра в нее колбасу завернут.
   Юра. Не завернут.
   Александр. Ты так думаешь?.. Как тебя зовут? Помнится, Юра?
   Юра. Юра.
   Александр. А я вот думаю, Юра, что завернут...
   Юра. Не завернут.
   Александр. Ты учись. Нужна цель. Конкретная, ясная. Человеку дана жизнь, и как он ее проживет - зависит от него. Только от него.
   Юра. А если не получается? Если не клеится у человека?
   Александр. Ты присмотрись - чем человек жив? Приглядись? Любовью? Любовь - что-то вроде лотереи, персональное дело Ванюши и Танюши... Может, работой? Не очень похоже. (Вокруг). Счастливые не так работают. Судьба человека в его руках.
   Юра. Получается, что каждый за себя?
   Александр. А ты считаешь иначе?.. Заходи как-нибудь. На чашку чая. Запросто. Студенчество - красивая пора.
   Юра. Спасибо. Зайду.
   Александр. Не могу никак понять одну странность в себе. Какое-то наваждение... Такое чувство, будто видел однажды сон. Представляешь? - сон, в котором кувыркались вот такие афиши. Красочные, яркие. Затейливая карусель... По логике вещей - кувыркаться бы справочнику по сопромату... Ну ладно. Пойду. Если завтра не будет (на афишу), считай - ты проиграл. Заходи. Рад буду.
   Юра. Слесаря прислать?
   Александр. Если появится - обязательно. Сегодня, конечно, вряд ли.
   Александр уходит.
   Через некоторое время входит Акимов.
   Акимов. Он здесь был?
   Юра. Слесарь нужен. Батарея у него течет. Я сказал, что пришлю, если появится. Я подумал, может быть...
   Акимов. Что?.. Думаешь?
   Юра. Не знаю.
   Пауза.
   Акимов (решительно). А ну давай портфель. Что там у него? Батарея, говоришь? (Набирает инструмент). Хорошо, что газовый ключ имеется. Что он здесь так долго?
   Юра. Разговаривали.
   Акимов. Спектакль... Не знаю, хорошо ли? Но случай, случай! У меня такое чувство, будто на выход готовлюсь, будто вот-вот занавес поднимется. Хорошо ли все это?
   Юра. Вы же им не откроетесь.
   Акимов. В таком-то виде, с гаечным ключом? Здрасьте, я ваш папа.
   Юра. У вас такие глаза, будто...
   Акимов (не слушая Юру). Пойду.
   Акимов уходит.
   Юра заглядывает в топку.
  
  
  
  

Картина пятая

  
  
  
   На фоне затемненной кочегарки - большое окно.
Под окном - отопительная батарея.
   На сцене Эльвира и Александр.
  
   Александр. Я тебя прошу, мама, убедительно прошу - не надо. Ты приехала - и мы рады. Мы всегда тебе рады, ты прекрасно это знаешь.
   Эльвира. Не правда.
   Александр (не сразу). У меня такое чувство, будто тебе приятно возражать. Лишь бы противоречить. Словно умышленно с этим приезжаешь.
   Эльвира. Я приехала к ТЕБЕ, Саша. К ТЕБЕ, дорогой... А тебя нет... Я еду к тебе, как к самой себе. Каждый раз. А тебя - нет. Прикасаюсь губами, а сердцем чувствую - холод, пустота... Саша, где ты? (Не сразу). Жил однажды принц. Прекрасен он был не ликом, не величием своим, а сердцем. ВСЕ отзывалось в этом сердце: человеческие радости, человеческие горести...
   Александр. Слышал. Знаю. Чудесная сказка. Потому и чудесная, что сказка.
   Эльвира. Саша, милый... страшно, когда мужчина бросается к твоим ногам... и молчит... понимаешь?.. молчит... хотя в душе кричит... И начинаешь сознавать, что жизнь подступила со всей своей сложностью... Иллюзии тают, становится зябко и начинаешь думать. Думать. Понимаешь, Саша? Соображать... (Не сразу). И не догадываешься, что это... конец...
   Александр. Твое пристрастие к театру проглядывает во всем.
   Эльвира. Женщина прекрасна, когда ее носят на руках... когда руки сильные, душа - распахнута, голова - светлая, бесстрашная...
   Александр. Ты становишься забавной. В твоем-то возрасте. Теряешь самое главное - чувство реальности.
   Эльвира. Мой очень умный муж однажды сказал: "Эмоции - это привилегия детства. Детство же каждый прячет глубоко и навсегда".
   Александр. То ему остается, мама?! Что он может сказать, живя с тобой?!.. Прости... Ты сама вынуждаешь говорить это... Все заняты собой... Все!.. ты же... как никто другой. Все эти годы.
   Эльвира. Солидный, умный, а приглядишься - трус. Ровно, прохладно - пусто...
   Александр. Ты, мама, живешь как хочешь! Отец не вмешивается! Потому что отец умеет считаться! Да! Считаться! И это уже кое-что в наше время!.. Ты сама не знаешь, чего хочешь... Прости, но отца лучше не трогать... не упоминать... Так же как он тебя оставил в покое...
   Эльвира. С некоторых пор я слышу холодность в тебе... Мы больше не друзья, Саша?
   Александр. Это не холодность. (Не сразу, не зная, как сказать). Мама... Тебе будет больно... Но я думаю - во всем нужна ясность. Всегда и во всем! Как бы ни было тяжело... Одним словом - у отца...
   Стучат.
   (Раздраженно). Войдите!
   Входит Акимов.
   Акимов. Слесаря вызывали?
   Александр. Вы?.. Кто вас послал? Вам в котельной сказали?
   Акимов сильно взволнован.
   Акимов. Здравствуйте.
   И тут Акимов видит Эльвиру.
   Александр. Откровенно говоря, я бы хотел отказаться от ваших услуг.
   Акимов (не расслышав Александра). Вам нужно что-то починить?
   Александр. Ну что ж. Здесь. Надеюсь, обойдемся без потопа?
   Акимов подходит к батарее, садится на корточки.
Роняет ключ.
   (Эльвире, на неловкость Акимова). Человек - это звучит гордо... Но коль природа наградила человека бескрайними возможностями, то почему человек не сделает так, чтобы эти возможности стали краеугольным камнем его личности?.. Все мы заняты своей необъяснимостью, своей исключительностью, а на деле... (Акимову). Надеюсь, вы воду перекрыли?
   Акимов. Воду?..
   Акимов уходит, Эльвира в смятении.
   Александр. Вот именно. Ни стыда, ни гордости, ни чести.
   Эльвира (растерянно). Саша, я тебя прошу - сбегай, пожалуйста, за сигаретами. Умоляю тебя. В дороге последнюю выкурила.
   Александр. Оставить его одного? Потерпишь немного.
   Эльвира. Сегодня морозно, а Машенька в легком пальтишке. Отнеси шубу. Я бы хотела, чтобы она новую шубу одела.
   Александр. Я не понимаю. Ты привезла подарок - тебе и дарить. Что с тобой?
   Эльвира уходит.
Возвращается Акимов. Идет к батарее, продолжает работу.
   Надеюсь, перекрыли не соседний стояк?
   Голос Эльвиры. Саша!.. Ты куда положил шубку?!
   Александр (Акимову). Ведро не понадобится? В батарее вода, учтите.
   Голос Эльвиры. Саша!.. Иди же сюда!..
   Александр (вдруг). Ведро! Я же говорил! Боже мой! Принесла нелегкая! (Подскакивает с ведром). Какого черта! Вас никто не приглашал!..
   Эльвира (вбегая). Не лезь не в свое дело! У тебя скверное настроение - уйди! Не мешай! Так же невозможно работать! Как ты сам этого не понимаешь!
   Александр (Акимову). Краска где? Паклю нужно краской пропитать. Вы что - не знаете? Где краска, вас спрашивают? Не принесли?
   Эльвира. Александр!
   Александр (Эльвире). Уйди, прошу тебя!.. В конце концов - это мужской разговор! Мужской и еще раз - мужской! Оставь нас!
   Акимов затягивает гайку.
   Это все, на что вы способны?
   Акимов забирает инструмент, уходит.
   Эльвира (шепчет). Боже мой, боже мой...
   Александр. Что - боже мой?! Когда ты опустишься на землю?! Когда очнешься, наконец?!
   Эльвира. Я сегодня почувствовала, что ненавижу тебя... Боже мой, боже мой... Стыдно, стыдно...
   Александр. Стыдно?! А ему?! И вообще - ты далека от нас! Ты нас стыдить не имеешь права! Да, не имеешь! Ибо мы для тебя не существуем!
   Эльвира. И к тебе приходил корреспондент? Журналист? Ты на заводе действительно ценен?
   Александр. Или ты сомневаешься, что работа для человека может что-то значить?!
   Эльвира. Саша - не то!.. не то!
   Эльвира устремляется за Акимовым.
   Александр. Куда?! Это же глупо! Ты хочешь меня унизить этим?!
   Эльвира исчезает.
   Александр уходит вправо.
  
  
  
  
  
  
  

Картина шестая

  
  
  
  
   В бытовке сидит Акимов. Юра стоит у топки.
   Входит Эльвира. Идет в бытовку. Юра остается незамеченным.
  
   Эльвира (не сразу). Я тебе бесконечно благодарна... (Не сразу). Он требовательный. Ужасно требовательный.
   Акимов. Ты испугалась его.
   Эльвира. Я испугалась, что ты откроешься...
   Акимов. А стоило бы... Он надругался... Не надо мной, нет, голубушка, - над тобой. Над твоей чистотой и прекрасной молодостью.
   Эльвира. Боже мой, Павел, ты здесь? Ты докатился до такого состояния?
   Акимов. До какого - такого?
   Эльвира. С чем ты пожаловал к нему? Боже мой, Павел, зачем ты здесь? Почему?
   Акимов (на помещение). Это ничего не значит... Я тот же.
   Эльвира. Тот же?! Ты?! В этой спецовке!? В этом ужасном месте?!
   Акимов. МОЯ кровь. Узнаю кровинушку. Да только подпорченная. Подгадили вы кровь мою. Подгадили...
   В кочегарку входит Снетков.
   Эльвира. Александр - специалист! Его уважают, ценят!
   Акимов. Ладно. Не стоит. Я тебя понимаю.
   Эльвира. Что ты понимаешь?!
   Акимов. Ты хочешь, чтоб я исчез?
   Снетков (Юре). Кто там? Женщина?
   Услышав, что в кочегарке посторонние, Эльвира устремляется к выходу.
Снетков провожает ее улыбкой.
   Эльвира (на Снеткова). Вот! Вот твои идеалы! (Скрывается за дверью).
   Снетков. Женщины трудно переносят наш интерьер. Особенно, когда женщина голубых кровей, так сказать. Прежде всего - облачись в сорочку, в костюмчик, соответственный галстук...
   Акимов. Чего тебе?
   Снетков (на ведомость). Подпишись. Молоко. (Юре). Ты тоже иди подпишись. Ладно, Акимов, - не обижайся. В личные дела не вмешиваюсь. Ты знаешь.
   Расписываются.
   Я зайду позднее.
   Снетков уходит.
   Акимов (вслед Снеткову). Соленая солидарность, так сказать. А в этом что-то есть. Не находишь? Тебе такое не знакомо? Ты - молод. А все же хорошо, когда терять нечего. Белую сорочку, костюмчик и - айда...
   Юра. А еще говорите: "Я тот же..."
   Акимов. Как ни крути, голубчик, а этот незатейливый мастер - человек. Жить с ним можно. В сущности - чем я лучше его? Тем, что у меня эта афиша сохранилась? Король-то величественный. (На афишу). Хорош? А? Не до котельных ему...
   Юра. Что случилось?
   Акимов. Выставили... Явился без краски... А если честно - алкаша вытолкали... Сынок, конечно, прав. Да только зачем он Куликова вмешивает? Вот в чем обида. Руки умывает?.. Скажи, дорогой, - что такое счастье? "Не тому без нужды душу?.." А? Или не так? Ты уверен, что не так?.. Как увидел ее - там, так и прострелило меня. Длинной очередью лет минувших. Опалило меня, дружок, опалило... не то безнадежностью... не то чистотой... Неужели чистотой?
   Юра. Не таким она вас знала, помнила... Она теперь поняла, что все в прошлом... Она ушла отсюда навсегда... (Не сразу). У меня такое чувство, что она ушла от пьяницы.
   Акимов. Прекрати, Юра.
   Юра. От пьяницы и краснобая... Вы не король. Вы... скоморох.
   Акимов движим сложными чувствами.
Встает, взволнованно ходит.
   Акимов. Ты, дружок, говоришь больные слова.
   Юра. То, что надо говорю. Вам лучше молчать. Заткнуться.
   Акимов. Юра, не надо.
   Юра. Вам следует знать, чего вы стоите... Скоморох на ярмарочном уровне. Вы нашли себе достойное место. Артист чумазой артели, артист опустившихся женщин.
   Акимов. Прекрати, я тебе говорю!
   Юра. Позорите афишу. Висит, чтоб кривляться было перед кем?
   Акимов. Заткнись, салажонок!
   Юра. Ваши эмоции грязные, низкие, подлые. Вся ваша философия босяцкая. Вы скользкая мокрица!
   Акимов в гневе бьет Юру по лицу.
   Босяк! Мокрица! Сгниете здесь на радость крысам!
   На этот раз Акимов бьет, не контролируя себя.
Юра падает.
Медленно встает.
   Юра. Павел Семенович, простите. Я вам наговорил гадостей, но жена ваша ушла отсюда навсегда...
   Акимов озадачен, потрясен.
   Моя мама тоже ушла... хлопнув дверью. Вы сильный. Вы, Павел Семенович, очень сильный, но жена ваша от вас ушла навсегда.
   Акимов опускается на колени.
   Акимов. Прости меня. Все мы в несчастье о себе. Думал я - чистый ты, светлый, словно бусинка, и покуражиться приятно, а ты... насквозь зришь... Прости меня, если можешь...
   Юра. Ваш сын помнит афиши.
   Акимов. Афиши? Какие афиши?
   Юра. Но когда уходил отсюда, сказал, что в этого короля колбасу завернут.
   Акимов. Юра, ты очень любишь отца? Чего же ты молчал? Господи, как же так получилось?!
   Юра. У вас магнитофон есть?
   Акимов. Магнитофон?
   Юра. Вы ему что-нибудь пели? Рассказывали?
   Акимов. Александру?.. Тут у одного есть, кажется. Я скоренько. Хорошо, суббота сегодня.
   Акимов уходит.
   Входит Куликов.
   Куликов. Привет. Ты что тут? (Проходит в бытовку). Насколько я понимаю, сегодня вахта Акимова. (На стол). Расположился? Занимаешься, что ли? Или студенту деваться некуда? (На дверь). Как тебе артист? Обожатель Есенина... Наверное, уже выступал?
   Юра молчит.
   Я тоже был очарован. Охи, ахи. Все, в общем-то, славно было. Да только стал думать я, размышлять о своей жизни, и повернулся лицом к людям, так сказать. Ну да ладно. (На стол). Жми науку. На хлеб тут можно заработать. Девахи забегают на огонек. Заниматься можно. Немаловажный фактор. (На топку). Обитель с камином. Вроде - одиночество, а только без тебя (пальцем наверх) не обойдутся. Поработаешь - почувствуешь. В этом что-то есть.
   Юра (иронично). Значит - в люди потянуло?
   Куликов. Что?.. Акимов? Чувствуется рука. Человеку свойственна завистливость. Не веселит человека успех ближнего, не веселит... Но ты помни - падший не прощает. Ты это запомни.
   Юра. Оно видно.
   Куликов (весь, подобравшись, не сразу). Месяц назад я бы не спустил. Ибо кто здесь - не прощает. Когда будешь в физиках - помни. И когда будешь на "Жигулях" - не забывай.
   Звонок.
Куликов берет трубку.
   Котельная.
   Голос Александра. Юру, пожалуйста.
   Куликов. Юру? Такого тут нет.
   Юра. Это меня. (В трубку). Я слушаю.
   Александр. Кого ты ко мне послал? Что это значит? Он там? Этот человек?
   Юра. Ушел.
   Александр. Женщина туда не заходила?
   Юра. Женщина?
   Александр. Ладно... Кто там? Не Куликов ли, случайно?
   Юра отдает трубку Куликову.
   Куликов. Я слушаю.
   Александр. Куликов?
   Куликов. Куликов.
   Александр. Узнал ваш голос. Добрый день. Гольдберг беспокоит. Вы мне как раз и нужны. Хочу поделиться кое-какими соображениями. Может, зайдете? Я вас не задержу.
   Куликов. По поводу котельной?
   Александр. Дело в том, что в основу статьи нужно положить проблему нравственности. Понимаете? Зайдите, пожалуйста.
   Куликов. Алкоголики - не моя тема. Не мой конек, так сказать.
   Александр. Я не понимаю. В таком случае, почему вы там?
   Куликов. Котельная - это не только горячая вода. Не потяну. Неперспективно.
   Александр. Вы только представьте - сидит ребенок в ванне, счастливый -, и вдруг вода - теплая, веселая - начинает остывать, холодеть, замерзать. Улавливаете? Вопрос вопросов. Человек, которого покинуло тепло. Да что там - тепло - элементарная порядочность! Можно написать блестящую статью. Кстати, вы не знаете фамилию истопника, что ходит с этим дурацким платком не шее?
   Куликов. Акимов.
   Александр. В конце концов, о бедственным положением дома написать просто необходимо.
   Куликов молчит.
   Зайдите, прошу вас. Вы поднимете большую проблему.
   Куликов. Квартира восемнадцать?
   Александр. Да-да. Третий этаж. Жду.
   Куликов кладет трубку.
   Юра. Алкоголикам баня готовится? (Пальцем наверх). Он что - подбивает? Не ходите. Пишите, о чем писали. Про алкоголиков не надо.
   КУЛИКОВ. Ты что, читал мою статью?
   Юра молчит.
   Не стоит, говоришь? Или не потяну?
   Юра. Не нужно про это писать.
   Куликов. Ты хочешь сказать, что алкоголики - особая тема? Так, что ли? Тайна?
   Юра. Ничего я не хочу сказать. Не надо писать.
   Куликов. Тайна, которая мне не по зубам?
   Юра. Вас не напечатают. Вы не сможете.
   Куликов. Интересно. Может, вместе напишем? Я прислушаюсь. Я тебе почему-то верю. В тебе что-то есть. То, что ты за алкашей - даже симпатично.
   Звонок. Куликов берет трубку.
   Котельная.
   Голос Александра. Куликов? Вы идете?
   Куликов. Иду-иду. (Положив трубку). Вот что. Закон жизни. Толкают энергичные. Пора бы тебе это уразуметь.
   Куликов уходит.
   Через некоторое время входит Акимов.
   Акимов. Ты знаешь, о чем я подумал? Наша любимая сказка была "Гадкий утенок". Я частенько читал. Даже инсценировки делали. Попробовать, что ли? Плохо помнится только. Как думаешь?
   Юра молчит.
   (На магнитофон). Тут все как надо. Пленка только неважнецкая. Ты запись бери на себя - включение, выключение.
   Юра подключает микрофон к магнитофону.
   Думаешь, узнает? Столько лет. Физики все такие сметливые?
   Юра. Можно.
   Акимов. Ну что ж. Давай. Включай.
   Юра включает магнитофон.
   Как хорошо было за городом! Стояло лето. За полями, за лугами тянулись большие леса. А в лесах были голубые озера. Хорошо было за говором!.. Маленькие птички испуганно выпорхнули из кустов. "Меня испугались. Вот до чего я безобразный" - подумал утенок и пустился бежать, сам не зная куда. Он бежал до тех пор, пока не очутился в болоте, где жили дикие утки. Здесь он пролежал всю ночь. Он устал, и ему было очень тяжело... На утро прилетели два диких гусака. "Послушай, дружище, - сказали они, - ты исключительно безобразен. Так что, право, даже нравишься нам. Хочешь летать вместе с нами и быть вольной птицей? Здесь поблизости есть болото, там живут премиленькие дикие гусыни. Они умеют говорить - трап-прап. Ты такого роста, что будешь иметь успех..."
   Юра (выключив запись). С этим бы на эстраду.
   АКИМОЛВ. Что?.. Послушай...
   Юра. Вот гитара. Пойте.
   Акимов. Петь?
   Акимов сомневается.
Все же запевает.
Вскоре останавливается.
   Ты его очень любишь? Отца?
   Юра (не реагируя на вопрос). Что вы еще умеете?
   Акимов. Ничего не умею. (Вдруг раздраженно). Чего ты ко мне пристал?!
   ЮРА. Вы потеряли самое главное...
   Акимов. Это она потеряла самое главное.
   Юра. Потому что вы это самое главное превратили...
   Акимов. Ну-ну?.. В дерьмо?
   Юра. Вы все отлично знаете... Вы заживо похоронили сына.
   Акимов. Юра. Я ведь не алкоголик. Все на много путанее. (Уходящему с магнитофоном Юре). Ты куда? Ты идешь к нему в злобе? Да постой ты! Ты можешь говорить со мной по-человечески?! Что ты затаил?! Что случилось?!.. Ты играешь со мной злую шутку? Я верно понял? Да я на колени встану - прости меня.
   Юра уходит.
Акимов озадачен. Бросает взгляд на газету, лежащую среди учебников.
   (Читает). ... человек завидной собранности... ценит и имеет найти деловых людей... К дельным предложениям относится серьезно... Собранность, цельность - главные черты его личности... Коллеги уважают его и ценят... Лидер. Человек больших возможностей...(Что-то бубнит про себя). Да это же - функционер. Куликов не промахнулся. Куликов знает, что писать... Один я ничего не знаю... Один я слепой и темный человек... Славный парень - этот Юра. Душа живая.
   Акимов выходит из кочегарки.
  
  
  
  
  

Картина седьмая

  
  
   У Александра.
Александр один.
  
   ЭЛЬВИРА (появляясь справа). Он уже ушел? Все успели обсудить?.. Не верится, чтоб этот человек смог поднять такую тему.
   Александр. Посмотрим. Я ему предложил кое-какие записки, кое-какие соображения.
   Эльвира. Он и о тебе написал совсем не то.
   Александр. Он написал именно то! Он чувствует время и это главное!
   Эльвира. Время? Какое время, Саша?
   Александр. То самое, которое ты потеряла. Ты живешь вне времени. Тебя извиняет лишь то, что ты женщина. Кстати, где ты была? Выбегаешь в легком платье и пропадаешь неизвестно где... Тебя невозможно понять. Угрызение совести гонит тебя за совершенно незнакомым человеком, которого я, кстати, сужу по его делам! По его конкретным делам!.. и совершенно не трогает то, что касается непосредственно нас. Близких. Родных... Я хотел тебе сказать... до прихода слесаря... о чем не решался говорить все эти месяцы... ты же... словно глухая, словно чужая... лишившаяся чуткости, элементарного слуха...
   Эльвира. Саша... Я все знаю. Уже давно. Да, у отца женщина. Твоему отцу, видимо, хочется тайно. Что ж - ему хорошо и слава богу. В конце концов - это не имеет значения. Он счастлив и слава богу. Возможно, он прав.
   Александр. Чего же ты от меня хочешь?... если кругом тайны? Куда ни повернись - тайны, тайны, все заняты только собой. А коли так - прав лишь тот, кто отметает все, и берет в расчет действительное. Моя цель сформулирована четко, я ни от кого ничего не скрываю, ибо мне скрывать нечего, моя цель - материальные блага страны. На большее я не претендую. И сужу о людях по их делам, по их конкретным делам! А потому, скажу тебе честно, мне понятней жизнь отца, которого есть за что уважать, который знает четко, чего хочет. Если уж на то пошло, интимная тайна отца - это следствие. Да-да , - следствие. Следствие твоей тайны... Если ты вообще знаешь, чего хочешь. Но если знаешь и молчишь, то во всем виновата ты и только ты. Прости, но так уж сложилась наша встреча. К тому все шло.
   Звонок.
   Да что это такое?!.. Войдите!
   Входит Юра.
   Юра. Можно?
   Александр. Ты?..
   Юра. Некстати?.. Я на минутку. Вы мне рассказали про сон, я подумал, может, заинтересует вас.
   Александр. Что это?
   Юра. Тут запись. Вы сказали, чтоб заходил запросто.
   Александр. Да-да. Проходи.
   Эльвира уходит вправо.
   Ты явился кстати ...Очень даже кстати. Как работа? Осваиваешься?
   Юра включает магнитофон.
   "Как хорошо было за городом! Стояло лето. За полями, за лугами тянулись большие леса. А в лесах были голубые озера. Хорошо было за городом!.."
   Входит Эльвира.
   "Маленькие птички испуганно выпорхнули из кустов. "Меня испугались. Вот до чего я безобразный" - подумал утенок и пустился бежать, сам не зная куда. Он бежал до тех пор, пока не очутился в болоте, где жили дикие утки. Здесь он пролежал всю ночь. Он устал, и ему было очень тяжело..."
   Эльвира выключает магнитофон.
   Эльвира (Юре). Извините нас. Александр, мы должны кое-что обсудить.
   Александр (на магнитофон). Что это?
   Эльвира (Юре). Я вас умоляю - потом. Вы нас извините.
   Александр (на магнитофон). Что это? (Включает). "На утро прилетели два диких гусака. "Послушай, дружище, - сказали они. - Ты исключительно безобразен. Так что, право, даже нравишься нам. Хочешь летать вместе с нами и быть вольной птицей? Здесь поблизости есть болото, там живут премиленькие дикие гусыни. Они умеют говорить - трап-прап. Ты такого роста, что будешь иметь успех".
   Голос Юры. С этим бы на эстраду.
   Голос Акимова. Что? Пожалуй.
   Юра. Вот гитара. Пойте.
   Акимов. Петь?
   Акимов поет.
   Что происходит в душе Эльвиры, не трудно догадаться.
   Ты его очень любишь? Отца?
   Юра. Что вы еще умеете?
   Акимов. Ничего не умею. (Вдруг раздраженно). Чего ты ко мне пристал!
   Юра. Вы потеряли самое главное.
   Акимов. Это она потеряла самое главное.
   Юра. Потому что вы это главное превратили...
   Акимов. Ну-ну?.. В дерьмо?
   Александр выключает магнитофон.
   Александр. Что это? Это имеет какую-то ценность?
   Юра забирает магнитофон и уходит, оставив пленку.
   (Эльвире). Ты что-нибудь понимаешь?
   Эльвира уходит вправо. Александр идет за ней.
  
  
  
  

Картина восьмая

  
  
   Кочегарка.
В кочегарке Акимов.
   Входит Юра.
Молчит.
  
   Акимов. Ну, что?
   Юра молчит.
   Акимов. Он был дома?.. Да говори же!
   Юра. Взял пленку.
   Акимов. Ну, взял пленку. Дальше...
   Юра. Они уже сделали дело.
   Акимов. Какое дело?.. Что с тобой, в самом деле?!
   Юра. "Человек завидной собранности... Ценит и умеет ценить деловых людей..."
   Акимов. Понятно... Если ты об этой статье (на стол), то Куликов его опорочил... Говоришь - взял пленку?
   Телефонный звонок.
Трубку берет Акимов.
   Котельная.
   Голос Александра. Кто говорит?
   Акимов. Истопник.
   Александр. Товарищ Акимов?
   Акимов. Он самый... Акимов слушает.
   Александр. Будьте любезны, дайте в двух словах характеристику отопительной системы дома.
   Акимов. Системы? В системе я не очень разбираюсь, а вот вентили тепло узла можно было бы разместить в котельной, а не в соседнем подъезде...
   Короткие гудки.
Пауза.
   Ты можешь объяснить, что происходит? Тебе понадобился магнитофон - я принес. Ты подбил меня покуражиться - чего не бывает. (Взорвавшись). Да ударь ты меня и мы сквитаемся!
   Юра. Они с Куликовым статью затеяли.
   Акимов. Понятно.
   Юра. Куликов заходил. Они про вас затеяли.
   Акимов. Про меня?.. Может, про алкоголиков, Юра?
   Юра. Какая разница?
   Акимов. Юра... пойми, дружище, я не алкоголик.
   Юра. Вы хуже алкоголика. Потому что даже трезвый думаете о себе. Я не стану возражать (на афишу), если завернут колбасу.
   Входит Александр.
   Александр (Юре). Возьми пленку. И запиши голос твоей совести. Надеюсь, запись будет иметь некоторую ценность. (Направляется к выходу).
   Юра (зло). А вы передайте матушке, чтоб не носилась по котельным! А то потускнеет амбиция!
   Александр (остановившись). Я думаю, тебе пора уходить отсюда, если хочешь стать физиком.
   Александр уходит.
Пауза.
   Акимов. Скажи, - ты пошел к нему, зная, что у него Куликов? Ты захотел посмеяться? Надо мной?.. Акимов-то... на гитаре...Есенина... словно жалкий пес...
   Юра (перебивая). Жать, что я пошел к нему не сразу. Ждал, пока Куликов уйдет. Уж вы-то наверняка пошли бы. Вы не король. Ваши мысли гнилые, подлые. (Юра собирает учебники в портфель). Ваш сынуля прав. Догадайся он, что вы его отец - уж лучше молчать. Лучше повеситься, чем с вами обниматься. Ваша жена мужественная, независимая и тысячу раз права... (Собрав портфель, собирается уходить).
   Акимов. Значит, уходишь?.. Приоткрылось мое скользкое донышко. Расхристался перед тобой, как перед своей рыжей сожительницей. Истина в одном - таись, человек. Подвяжись галстучком и галантно улыбайся... Если ты сейчас уйдешь - быть тебе королем. С белой манишкой.
   Юра. Женщины тысячу раз правы! (На афишу). Снимите! И не обманывайтесь!
   Акимов. Ты учись. Бог тебе поможет. Бог любит чистых и молодых.
   Юра. Да, мой отец больной, слабый, безвольный, вы же...
   Юра решительно уходит.
   Акимов. Милый Юра, до чего же ты симпатичный. (Спохватившись). Постой! Подкинул господь ангелочка! (Спешит следом).
  
  
  
  
  
  

ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ

  
  
  

Картина девятая

  
  
   Глубокая ночь. В котельной полусвет. В бытовке на столе горит настольная лампа.
На кушетке лежит Акимов. Ему не спится. Ворочается.
   Встает. Подходит к топке, заглядывает внутрь. Смотрит на термометр.
Возвращается в бытовку. Опять ложится.
   Стучат.
Акимов идет открывать.
  
   Акимов (после небольшой паузы). Ты?..
   Голос Эльвиры. Впустишь?
   Акимов (спохватившись). Да-да. Я сейчас свет зажгу.
   Эльвира. Не надо. Лучше так.
   Проходят в бытовку.
Акимов, схватив полотенце, вытирает стул.
   Акимов. Можешь садиться.
   Эльвира разглядывает помещение.
   Я не предложил пальто снять...
   Акимов снимает с Эльвиры пальто. На ней простенькое домашнее платье.
Садится.
   Эльвира. Твоя гитара?
   Акимов. Та самая... Откровенно говоря, я слегка растерялся.
   Эльвира. Я пришла сказать тебе, что я слышала комедию на пленке.
   Акимов. Я чувствовал, что ты придешь... Ты хочешь, чтобы я исчез?
   Эльвира. Как закрою глаза, так и вижу... все это. Не могу спать.
   Акимов. Этот парнишка стоит десятерых. А Саша взялся за статью.
   Эльвира. Не вижу связи.
   Акимов. Отец этого паренька алкоголик.
   Эльвира. Я не знаю и знать не хочу никаких алкоголиков!
   Пауза.
   Ты ужасно изменился. (На афишу). Зачем? Здесь. В этом ужасном месте. Ты стал сентиментальным.
   Акимов. Парень живет с затаенной болью. Чуткий, славный парень.
   Эльвира. Что ты намерен делать?
   Акимов. В каком смысле?
   Эльвира. Ты же тут не случайно.
   Акимов. Человеку свойственно вертеться, гнездиться на престижном месте. Мне довольно со стороны поглядеть.
   Эльвира. Ты оказался вне игры, Павел.
   Акимов. Не сказал бы. Что значит - вне игры? Художник - живой индикатор.
   Эльвира. Не юли. Кому ты здесь нужен?
   Акимов. Если он, конечно, настоящий художник. А уж если липовый - индикатор коньюктуры.
   Эльвира. Я хочу знать, что ты собираешься делать?
   Акимов. В смысле - предпринять? Художник ничего не предпринимает. Он просто живет.
   Эльвира. Эта затея с пленкой жалка, недостойна художника.
   Акимов. Студент подбил. Он, видно, крепко отца любит, да разлад у него серьезный. За мать не может простить.
   Эльвира. Тебе уже, если не ошибаюсь, пятьдесят три?
   Акимов. Помнишь?
   Эльвира. Подай пальто.
   Акимов. Расскажи о себе. (Подавая пальто). Я рад, что заглянула. Валялся без сна. Когда услышал стук, ощутил такое волнение...
   Эльвира. Спокойной ночи.
   Акимов. Спокойной ночи. (Вдруг вслед). Ты же пришла, чего же еще?! Или захотелось пожелать мне спокойной ночи?!
   Эльвира (обиженно). Являешься под видом слесаря, врываешься как жалкий шпион, а потом ссылаешься на студента, на алкоголиков, на кого угодно, только бы увильнуть! Или ты хочешь меня унизить?! Явилась! Куда! В этот ужасный подвал! В эту каптерку!
   Акимов. Что ты? Эльвира!
   Эльвира. Ты явился сюда не случайно! Ты к Александру приехал! С того бы и начинал!.. Извини, но я не могу здесь. Не могу видеть тебя с этими метлами, лопатами, в этом мрачном месте!..
   Акимов (иронично). Хорошо живешь? Культурно?
   Эльвира. Какой ты художник, Павел? Твое самолюбие ущемлено, унижено. Нет, Акимов, ты уже не тот. Другой. Чужой.
   Акимов. Студент тоже заметил. Зато ты - прежняя. Все у тебя там. (Пальцем в лоб). Тем и мучаешься. Знаешь, чем дышит художник? Свободой. Искренностью. В кислородных масках не долго торжествуют. История показала. Ты пришла не ко мне, нет, ты пришла к самой себе - к той, прекрасной, как вот эта натруженная ладонь, и испугалась...
   Эльвира. Ты любишь все переворачивать с ног на голову. Ты не исправим...
   Акимов. Человек появляется на земле с тайной. И становится рабом. Рабом этой тайны. Ибо вся его истина в тайне. Явись, человек! Откройся! Да обнимет нас гармония! Вечная! Непреходящая!
   Эльвира. Потрясающая гармония. С этим. (Кругом). Жизнь слишком коротка, чтобы жить так, как ты живешь. Не провожай меня.
   Эльвира уходит.
Акимов оказывается перед афишей.
Смотрит на короля.
   Акимов. Она еще вернется. Она не может не вернуться. Где человеку найти самого себя? Или здесь (кругом) я не прав? И напрасно тебя здесь повесил? Тогда ты надменный старик и нет в тебе истины. Нет в тебе гармонии.
   Акимов подходит к термометру.
Затем покидает котельную.
  
  
  
  

Картина десятая

  
  
   Раннее утро. На смене Юра. Он работает: кидает уголь, шурует шуровкой, изредка подходит к термометру.
   Звонит телефон. Юра берет трубку.
  
   Юра. Котельная.
   Голос Эльвиры. Доброе утро. Скажите, пожалуйста, Акимов по графику когда выходит на работу?
   Юра. У него завтра. С утра заступает. Передать что-нибудь?
   Эльвира. Нет. Спасибо.
   Юра кладет трубку, продолжает работу.
   Входит Акимов.
   Акимов. Трудимся? Здорово, дружище. Как ночь трудовая?
   Юра. Здравствуйте. Нормально.
   Акимов. Чувствовать, что там (пальцем наверх) хорошо, это уже кое-что. В нашей работе - это, пожалуй, самое важное. Чувствовать детишек за стеной, зябких стариков, хозяек над кастрюлями...
   Юра. Чепуха. Для этого график существует.
   Акимов. Я тебя искал... Где ты был?
   Юра. Жена звонила. Спрашивала, когда ваша смена.
   Акимов. Юра, поверь, - мне больно... Мы больше не друзья?
   Юра. Вчера вечером я пошел к нему... (пальцем наверх), чтобы сказать, что он роет сам себе могилу... Я хотел плюнуть ему в глаза, но сказать, предупредить... Он захлопнул дверь...
   Акимов. Ты хотел ему сказать, кто я такой?
   Юра (холодно). Вы стоите друг друга... Хотел сказать, чтоб гнал в шею Куликова!!
   Пауза.
   Акимов. Я становлюсь дерьмовым... Ты прав... Потому что мне захотелось тепла, уюта... Согласись - и ты занят собой... Я буду не я, если завернусь в непроницаемый плащ и осклаблюсь Мефистофелем... А ну отворяй топку. Тут где-то халат был. Дьяволу, правда, красный полается. Сойдет и черный. Открывай.
   Юра открывает топку.
   (Поет, подражая Шаляпину). "Люди гибнут за метал! за метал! Сатана там правит бал, там правит бал! Нынче гибнут по углам! по щелям! Нынче гибнут по щелям! по щелям! Оооох!!
   Входит Снетков.
   Снетков. Во дает. Артист! (Юре). Не веришь? Я твою трудовую книжку, Акимов, листал. Куликов подбил. Для статьи попросил. Как только он вычитал, что ты был режиссером, так весь и подобрался. Ты бы глянул на его рожу. Теперь, говорит, - мне все понятно... Статья называется: "Человек и личность". Он что, не приходил? Девятый час. Не до котельной ему стало. Погоди, сейчас припомню... "Чем теснее связь личности с обществом, тем полнее выявляются и расцветают грани личности, тем полнее жизнь человека..." А ты в его статье каким-то деградированным получаешься... "Нравственность социалистического общества формирует личности." Так сказать - маяки будущего.
   Акимов. Куда кулик полетел.
   Снетков. Мы тебя поддержим, Акимов. Мы тоже не лыком шиты. Может, позвоним? В редакцию.
   Акимов. Не суетись, мастер. Куликов никого не разволнует. (В сердце). Здесь пуст - не разволнует. Вот что, шеф, поменяй наши смены. Меня - на сегодня, Куликова - на завтра.
   Снетков. Тебе так надо?
   Акимов. Боюсь, начнет артачиться. Я на тебя сошлюсь.
   Снетков. Вроде, свой мужик был... Ладно. Скажи ему, что я поменял.
   Акимов. Была у человека связь с обществом, говоря куликовским слогом, да только верно - люди гибнут по щелям.
   Снетков. Ты это о чем? Про котельною, что ли?
   Акимов. Так. О своем.
   Снетков. Я давно заметил - какой-то ты с каверзой. Поглядишь - свой, да закваска любопытная. Не понятно - чего ты тут? Если не это. (Щелкает по горлу). Куликов говорит, чтоб оттуда долететь до сюда - нужны серьезные причины. Он уверен, что - это. (Опять щелкает). А я ему доказываю - Акимов не алкаш. Тогда, говорит, - кретин, идиот полный и угодил в славное место.
   Акимов. Он тебя ни во что не ставит.
   Снетков. Он тебе свои рассказы не показывал?
   Акимов. Куликов? Рассказы?
   Юра (холодно). Вы же тоже ему не сказали, что были режиссером... Алкаш, не алкаш... Маячки... Стоите вы друг дружки.
   Снетков. Ты тут не очень! Понял?!
   Вдруг Юра срывает со стены афишу.
   Юра. С тем и оставайтесь. (Идет к выходу).
   Снетков. Стой!.. Не зарывайся, молокосос!
   Юра уходит.
   Что это с ним?
   Акимов. Иди, мастер. Иди. Все нормально. Все как надо.
   Снетков. Тебе так показалось?.. Остаешься? Скажи Куликову, что я распорядился. Не явится к сроку - пусть гуляет. Так как? - звонить в редакцию не будем?
   Акимов. Не мельтеши, Снетков.
   Снетков. Мне-то что? Смотри.
   Снетков уходит.
   Возвращается Юра. Идет за портфелем.
Звонок.
   Акимов (в трубку). Котельная.
   Голос Эльвиры (не сразу). Это ты, Павел?
   Акимов. Эльвира?.. Здравствуй. Мне сказали, что ты искала меня... Я смену поменял. На сегодня...(Уходящему Юре). Юра!.. Постой же ты!.. (Бросает трубку и спешит за Юрой). Или ты совсем обабился?! Великомученика изображаешь?! Ты же не дурак! Тебе ли артачиться?! (Держит за рукав). Погоди, я сейчас поговорю. Она звонит. Понимаешь? Погоди, дорогой. (Спешит к телефону, в трубку). Алло?.. (Слышны короткие гудки).
   Пауза.
   Она вчера здесь была. Ночью. В три часа ночи пришла. Стоит в дверях, спрашивает - впустишь?.. Откровенно говоря, все эти дни я о ней думал, да только тебя-то мне и не хватало. Веришь? Ты - настоящий. А потому ночуй сегодня здесь. А? Кушетка. (На стол). Занимайся. Тебе же все равно... Понимаешь... боюсь поскользнуться... на своем мутном донышке. И ей сейчас не просто. Мне сорваться - раз плюнуть.
   Юра. У меня сегодня во временем туго. Надо идти.
   Акимов. Молчишь?
   Юра. Ладно. Но при мне у вас ничего не получится. Это вы способны фонтанировать сколько угодно, с кем угодно. При мне у вас ничего не получится.
   Акимов. Фонтанирую, говоришь?
   Юра. Ваша болячка не дает вам покоя. Не для жены все это.
   Акимов. Умен ты... (Не сразу). Я, пожалуй, с тобой соглашусь (на сорванную афишу) - надо бы с глаз долой.
   Юра. Вот теперь вы и без меня устроитесь.
   Юра энергично уходит.
   Акимов. Юра!! Постой!! (Остервенело). Да разорвитесь вы все на части!! (Решительно вешает афишу). Я выстрадал!! Мое право!!
   Я жить хочу! Хочу печали
   любви и счастию на зло.
   Они мой ум избаловали
   и слишком сгладили чело.
   Гений! Лермонтов!.. но, господи, как тяжело...
   Пауза.
   Чего я жду? Чего хочу? Чего недостает?.. Умен Юра: "Болячка не дает вам покоя..." Но как бы там ни было - в угол меня все равно не загоните.
   Подходит к телефону, набирает номер.
   Голос Эльвиры. Вас слушают.
   Акимов. Эльвира? Прости. Тут у нас недоразумение небольшое вышло...
   Эльвира (не слушая Акимова). Все это на тебя очень похоже.
   Акимов. Ты ведь знаешь - без умысла. Не умею с оглядкой, крадучись. Прости.
   Эльвира. Ты будешь у себя? Ночью.
   Акимов. Да.
   Эльвира. Я зайду. Как прошлый раз. Поздно.
   Акимов. Да-да, - я тебя понимаю... Эльвира, я волнуюсь, как мальчишка... (Короткие гудки).
   Я помню, любимая, помню
   сиянье твоих волос.
   Не радостно и не легко мне
   оставить тебя привелось...
  
   Акимов смотрит на градусник, затем выходит из котельной.
  
  
  
  
  

Картина одиннадцатая

  
  
   Ночь. В котельной полусвет. В бытовке горит настольная лампа.
На столе, в банке, - цветы.
   Акимов лежит на кушетке.
   Стучат. Акимов поспешно встает, берет цветы.
Стучал решительней. Акимов торопится на стук.
  
   Акимов (озадаченный). Ты?!.. Чего тебе?
   Куликов. Мне?.. Это тебе чего тут?.. Что это? Цветочки?
   Акимов прячет цветы за спину.
   Акимов. Домой ступай. Переиграли смену.
   Куликов. Переиграли? Интересно. (Куликов заметно пьян).
   Акимов. Завтра придешь. Домой ступай.
   Куликов. Домой? Я на своем дежурстве и никуда отсюда шагать не собираюсь.
   Акимов. Прошу тебя. Ты вовремя не явился и Снетков поменял наши вахты.
   Куликов. Снетков? Плевал я на него. С высокой колокольни.
   Акимов. Куликов, давай спокойно порешим. По-дружески.
   Куликов. Чего? Спокойно? Ты, никак, бабу ждешь? Что? Точно? Так бы и говорил. А то - "Снетков, не во время пришел". Только бабы подождут. Уж коль ты явился - поболтаем.
   Акимов. Завтра. Обещаю. Слово тебе даю.
   Куликов. Перед бабами афишами козыряешь? Хвост распустил? Ты думаешь, они не знают тебе цены? Уж если здесь принимаешь. Хо-хо. Ладно, я сейчас не про то.
   Акимов. Отложим, Куликов. Завтра.
   Куликов. А я сказал - бабы подождут!
   Акимов, сдерживая гнев, надвигается.
Куликов хватает шуровку.
   Не подходи!.. Вот так-то, артист. Я ведь комплимент тебе хотел сказать. А ты вороном черным. То, что повесил (на афишу) - даже симпатично. Не каждый решится. Я бы ни за что не повесил. Знаешь почему? Никто того не стоит. Потому что заветное - здесь. (В грудь). Понимаешь? И не дай бог обнаружить это заветное. Надсмеются. Надругаются. Уже за то надругаются, что выставил: что осмелился выставить, что выставил, а вот другой не решился. За то, что ты решился и надругаются. Как я сейчас над тобой. Только поверь - мне симпатично. Симпатично, потому что я понимаю. Я тоже живу. Живу заветным. Но скажи - кому это заветное нужно? (На афишу). Кому? Уголек швыряешь? То-то. Ты тут много гастролировал переде мной, но ты скрыл главное, - ты не сказал, что был режиссером. А значит, я был прав, не доверяя тебе. Скажи , ты мне не доверял? Даже кирной? Из этого можно заключить, что ты не алкаш. Нет - алкаши выплескиваются без остатка. Ты, Акимов, с остатком. Затаил. Почему? Потому что - заветное. (В грудь). Теперь следи дальше. Я тебе все по полочкам разложу. Ты мне как-то сказал, что окунулся в гущу народа, что жить сердцем - счастье истинное, в том будто бы назначение художника, но ты умолчал, что был режиссером. А почему умолчал? Да потому что ты у разбитого корыта. Отсюда твоя озлобленность, отсюда твое отчаяние, да-да - отчаяние, оттого ты без умолку терзаешь струны, оттого ты липнешь к студенту - к этому юнцу - и все потому, что в тебе перспективы никакой. Понял? Ты, Акимов, банкрот. И сознаваться перед мной не хочешь. Иначе ты был бы другой - уверенный, порхающий, нахрапистый.
   Акимов. Одним словом - наглый. Так?.. Куликов, ты отчаянный дурак. Ибо не знаешь, что умная голова делает больше ошибок, чем доброе сердце.
   Куликов (искренне озадачен). Идиот... Маразматик... Да с тобой серьезно и разговаривать-то нельзя.
   Акимов. Ступай, Куликов. Прошу тебя.
   Куликов. Может быть, ты блаженный? Ненормальный?
   Акимов. Куликов, прошу тебя. Если хочешь - умоляю.
   Куликов силится что-то понять. Вдруг швыряет шуровку и уходит.
   Провал со статьей?
   Звонок.
   (В трубку). Алло?
   Голос Юры. Павел Семенович, это я. Юра.
   Акимов. Где же ты пропадаешь? Я тебя жду, жду.
   Юра. Вы один?
   Акимов. Один.
   Юра. Еще не приходила?
   Акимов. Пока нет.
   Стук.
   Стучат, Юра. Подгребай. Живенько.
   Акимов спешит на стук.
Вспомнив про цветы, возвращается, на ходу поправляет букет.
   Эльвира (входя). Добрый вечер.
   Акимов. Здравствуй. Проходи. В мою неумытую келью. Впрочем, я тут крепко поливал вечером. Из шланга.
   Эльвира. Павел, в этом что-то ужасно нелепое. Цветы... здесь...(Кругом).
   Акимов. Я зажгу свет.
   Эльвира. Не надо. Пусть будет так. Спасибо. Куда же я теперь с этими цветами?
   Акимов. Не понимаю... Ах, да - в самом деле. Я как-то и не подумал.
   Эльвира (на топку) Таинственно мерцает.
   Акимов. Хочешь заглянуть? (Открывает топку, спешит за стулом, возвращается). Садись. Я вытер. (На топку). Не какая-нибудь забава, вроде уютного камина. Тут целая философия. Сидишь в одиночестве, смотришь в огонь и само собой думаешь о людях. О жизни думаешь. Порой такое чувство, что это и есть самое главное.
   Эльвира. Ты, все-таки, не от мира сего... Павел, этот Куликов оказывается вовсе не журналист. Александру звонили из редакции - по поводу статьи - и выяснилось, что Куликов всего лишь внештатный корреспондент, который решил попробовать свои силы. Короче - редакция предложила Александру развить мысль, которая была в основе статьи, но с которой Куликов не справился.
   Акимов. Что-нибудь интересное?
   Эльвира (вынув из кармана пальто тетрадь). Вот его записи.
   Акимов (читает). Алкоголизм. Необходимо принять, как аксиому: алкоголизм - одна из древнейших болезней человечества. Страсть к опьянению, на наш взгляд, - инстинкт. Инстинкт к расслаблению, инстинкт к уединению, инстинкт капитулянтский, который в конце концов перерастает в страсть. Страсть... к равнодушию. В данном случае знобящий парадокс. Что для нас самое важное. Дать почувствовать человеку ощущение творческого отношения к труду, то есть страстное отношение. Творчество - апофеоз жизни, страсть к алкоголю - бегство из жизни. Решать этот сложный вопрос следует деликатно, доходчиво, убедительно... (С сомнением). Толкует о творчестве, а человека не чувствует. Или не хочет чувствовать?.. Творчество - нектар человеческой души. А вот отомкнуть душу не так-то просто. Во всяком случае, не тем отмыкать, которые ходят застегнутые... Я повидал застегнутых. Все у них взвешено, продумано, все у них обосновано и несомненно - комар носа не подточит, - и Сергея Есенина списали на свалку истории. Разве мог поэт списать на свалку Есенина? А, да что там говорить. Ты помнишь, как я бился, как доказывал, что это величайшая нелепость: Есенин- враг народа. И кто оказался прав?.. Теперь я ничего не доказываю, давно уже ничего не доказываю, я пишу, Эльвира.
   Эльвира. Ты пишешь? Серьезно? Ничего не понимаю. Тогда почему ты тут?
   Акимов (на топку). Хлеб мой насущный. Тебе покажется странным, но и хлеб души. Ибо тут остается только думать, а не соображать.
   Эльвира. Камень в мой огород?
   Акимов. Но скажу честно - опасность тут тоже таится...
   Эльвира. Опасность опуститься?
   Акимов. Кто меня поддерживает, так это неразлучный король. Время от времени разговариваю с ним.
   Эльвира. О чем ты пишешь?
   Акимов. Разное. Пробую пьесы.
   Эльвира. Что-нибудь опубликовал?
   Акимов. Небольшие рассказы.
   Эльвира. А пьесы?
   Акимов. Я пишу, что бог на душу положит. Прав - не прав - покажет время. Время все рассудит. Вот мои заботы (на котельную), вот мой кабинет (на бытовку). Скучать некогда. И слава богу. Не могу я без людей. Кого я только ни повидал за эти годы? Тут, конечно, не герои, не маяки будущего, как говорится. Человеки.
   Входит Куликов. В руке у него папка.
   Куликов. Акимов, ты не один? Ты с женщиной? Я шел сюда с опаской, что ты сбежал. Сбежал с цветами, с восторгом и явишься под утро. Но я не предполагал, что цветы так призывно смотрятся перед топкой. (Беззвучно хохочет). Акимов, а ты с фантазией. Можно только догадываться, до чего же ты можешь дофантазироваться. Ай да сервис, ай да забавник.
   Акимов. У тебя дело ко мне?
   Куликов. Понимаешь, я к тебе шел, говоря языком ночных похождений, с душевным стриптизом, но меня, увы!.. опередили... К тому же моя нагота не идет ни в какое сравнение с прелестями твоих милых забавниц.
   Акимов. Насколько я понимаю, ты принес рассказы.
   Куликов. Что? Рассказы? Однако, ты самонадеянный. Неужели ты думаешь, что я конченный циник и готов свои рассказы бросить под ноги оптимисту, гурману жизни, который не теряет присутствие духа ни при каких обстоятельствах. (Хохочет). Но ты прав. Тысячу раз прав! Только ты молчи. Ничего мудрее молчания не выдумало человечество. (На Эльвиру). Сидит, молчит и - прелестно, закон природы, величайшая тайна, непреходящее очарование. (Эльвире). Не так ли? На земле все равны... перед молчанием... Есть что-нибудь выпить? Я не помешаю вам. Доброта твоя была бы на много развесистей, если бы ты дал что-нибудь выпить.
   Акимов. Сергей, я бы с удовольствием почитал твои рассказы.
   Куликов. Дай что-нибудь глотнуть и оставайся с богом, с очаровательной незнакомкой.
   Акимов. К сожалению, предложить нечего. Я твою горечь понимаю, но не спеши с выводами. Горечь, это не так уж плохо, это прибавляет прозрения.
   Куликов. Вот именно, Акимов. Проз-ре-ни-я. Я жить хочу! Иллюзии рано или поздно рассыпаются. (На папку). Наивные цветы моей молодости. Никому не нужные слезы. Никому не нужные ночи. Бессонные, пылающие. Прощай, немытая берлога.
   Акимов. Ну что ж - швыряй. (В топку). Швыряй свою молодость. Может быть, несовершенная, робкая, неумелая, но чистая!.. В тебе дерзости достает, почему бы не сделать первый шаг именно здесь, именно сейчас и выйти отсюда сильным, мужественным, всесокрушающим...
   Куликов (Эльвире). Что скажете, мадам? Швырять это в топку? Вы бы швырнули свою молодость? Уж коли вы здесь. Уж, коль судьба закинула вас ночью в котельную, к этому схимнику. Вы вообще представляете, кто это такой? И вообще, что вам надо от него? Той самой малости? Ха-ха-ха! Той самой малости?
   Эльвира. И такому человеку доверился Александр.
   Куликов (ошеломленный). Вы?! Мадам Гольдберг?! Здесь?!
   Эльвира. Александр действительно плохо чувствует людей. Он на столько увлечен своей работой, настолько наивен, на столько не реален в своих взглядах, что мне за него становится невыносимо обидно.
   Куликов. Что? Обидно? За этого скрытного, гладкого... Я - лжец... Я не имею диплома... Берусь за ответственное дело, от которого зависит будущее... Передайте своему отпрыску, что он кретин, кретин сейчас и останется в будущем. (Акимову). А я думал - ты с женщиной, с милой молчуньей, которая нашла себе блаженного и отогревается душой. (Нервно хохочет).
   Куликов решительно уходит.
   Акимов. Нехорошо получилось.
   Эльвира. Что - не хорошо?
   Акимов. Зачем ты открылась? Ты же понимала, что он тебя не узнал.
   Эльвира. И тебе не стыдно? Тебя не возмущает, что он говорил в мой адрес?
   Акимов. Он же принес рассказы. Это был невероятно трудный шаг... Эльвира, почему ты мне нужна?
   Эльвира. Потому что жить не умеешь. Ты слишком занят собой, Павел. Потому ты вне игры, потому никому не нужен. Прочитал бы рассказы и что бы изменилось? У каждого свое... Тебе не кажется, что он что-то задумал?
   Акимов. Что?
   Эльвира. Я должна тебя покинуть.
   Акимов. Брось. Что ты выдумываешь.
   Эльвира. Ты невероятно плохо знаешь жизнь.
   Акимов. Думаешь - позвонит?
   Эльвира. Непременно. Представляешь - застать меня здесь.
   Акимов. Это было бы полезно.
   Эльвира. А ты, Павел, злой. Ты злее этого неудачника. (На дверь). Куликов жалок. Ничтожен. Ты же... Ты не король, Павел. О, ты совсем не король. Согласись я с тобой жить, ты бы не дал мне пощады за потерянные годы. Ты не великодушен. Нет. Ты уже не можешь не мстить тому, кто не поклоняется тебе. Ты разбазарился. Весь. На мелочах. Ты повесил афишу - свою молодость, - но ты уже не тот. Ты давно уже не тот и тебе хочется мстить, мстить всем, кто живет благополучно, кого уважают, кто элементарно счастлив и не видит твоего несчастья. Я, Павел, не готова. Совершенно не готова, чтобы решиться на такой шаг. Разделить твою судьбу?..
   Акимов. Да, я уже не могу больше улыбаться. Я, кажется, очень устал. Устал, и не хочу больше ничего. От тебя устал. Представляешь? - уже устал. От студента устал, который ждет от меня черт знает чего, но в такую минуту не явился. Устал от всех вас. Хочу мертвецкой тишины. Страшно хочу покоя. Как после концерта. После большого сольного концерта. А я ведь на сцене никогда не фальшивил. Ты это должна признать. На сцене можно жить без оглядки. Не умею я оглядываться, Эльвира, не умею. А ты не умеешь жить. Нет, Эльвира, - не умеешь, или боишься. Студента я люблю. Потому что он носит в себе боль, и никому за это не мстит. Хотел отмстить Александру, но не смог. Можно даже сказать - не сумел... Не поминай лихом, Эльвира. Александр мне, как видно, не сын. Ступай, может и правда - звонит.
   Эльвира вся окаменела.
Акимов надевает пальто. Уходит.
   Эльвира смотрит в огонь.
Через некоторое время встает, идет в бытовку, видит гитару.
Берет гитару, садится на край кушетки, перебирает струны - неумело, хотя чувствуется, что когда-то играла не плохо.
   Грохот. Кто-то спотыкается на лестнице в котельную.
Чертыхается.
   Входит Александр. Видит растворенную топку. В нем нет прежней уверенности. Больше того - он в некоторой растерянности. Осматривает котельную, но не потому, что это очень интересно, а потому, что не решается войти в бытовку.
   Эльвира напряженно ждет.
Александр умышленно шумит.
   Опять тишина.
   Александр. Здесь кто-нибудь есть?!
   Александр с облегчением садится на стул перед топкой.
Сложное молчание матери и сына. Не исключено, что Александр чувствует присутствие матери.
   Входит Юра. Увидев Александра, весь подбирается.
Пауза.
   Юра, что ты мне хотел вчера сказать?
   Юра молчит.
   Прости, - я захлопнул перед тобой дверь... Честно говоря, я захлопнул дверь не перед тобой... Я понял, с чем ты пришел. Но ты пришел злой. Понимаешь?
   Юра. Где Акимов?
   Александр. Не знаю. Веди меня к нему.
   Юра выходит, за ним идет Александр.
   Эльвира, в конце концов, забирает афишу "Король Лир" и уходит.
  
  
  

КОНЕЦ.

  
  

Таллинн. 1974 год.

Тел: +3726547028

voamer@hot.ee

 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"