― Я обещал тебе приятный сюрприз, ― не без гордости и самодовольства сказал Углас своей пленнице, когда они вышли из пассажирского агрегата. ― Мне он обошёлся весьма недёшево: армейские командиры скоро перестанут уважать своего влюблённого императора, а к тебе в очередной раз подошлют ликвидаторов. Зортеки прекрасно размножаются без всякой любви...
Углас, принявший облик русского гусара времён войны с Наполеоном, продолжал говорить о своих жертвах, но Тимберлитта уже слушала его вполуха. Хоть не верь глазам своим: она в солнечный летний день очутилась на поляне в Заветном лесу! Вокруг неё в нерегулярном порядке стояли гигантские дубы, некоторые их стволы были скрыты в пёстром подлеске из клёнов и диких яблонь, на цветках медоносов суетились дикие пчёлы и мухи, по травинкам бегали рыжие муравьи, под ногами на пружинящей подстилке лежали вперемежку с резными коричневыми листьями прошлогодние жёлуди... Лёгкий ветерок слегка шевелил тёмно-зелёные кроны, в воздухе стоял родной упоительный запах дубового леса...
Неужели я на Земле, лихорадочно соображала Тимберлитта, всеми силами стремясь подавить свой восторг и запрещая волне сладких воспоминаний накрыть её с головой, и тем ослабить занятую перед своим похитителем позицию непреступного межгалактического маяка. Всякая нерегулярность вообще отсутствует в мире зортеков: у них весь окружающий мир выстроен или переоборудован в ровные ряды, решётки, квадраты и треугольники, в пирамиды или кубики, и в неизвестные ей композиции симметричных фигур. Откуда было в логове Угласа, на секретной военной базе Империи, взяться нерегулярно посаженному дубовому лесу из её детства и юности? Что он опять задумал? Какой-то он сегодня озабоченный и не слишком самоуверенный... В Империи что-то стряслось!
Поначалу Углас держал её в полной изоляции, даже от Мирры, это ей было понятно: он стремился лишить её возможных случайных источников пополнения магических сил и дать время свыкнуться с мыслью, что теперь она будет с ним. Всё время, проведённое в плену, Тимберлитта чувствовала настойчивое мягкое проникновение своего похитителя в её внутренний мир, но терпение его явно заканчивалось.
― Чего тебе от меня нужно, Углас? ― спросила Тимберлитта, с трудом оторвавшись от созерцания леса. ― Ты способен на откровенность?
― Время откровенности пришло, ― сказал Углас, принимая галантную позу. ― Когда-то я с лёгкостью проник в мир оларийцев и мероницев...
― И ключом к этому стал их Кодекс?
― Да! Глупцы упорно следовали ему, даже ощущая на себе последствия многих его несуразностей. Узнав механизм принятия решений у противников, я легко вычислил их уязвимости и покорил две планеты Союза.
― Не совсем покорил... Правда, в последнее время мне кажется: ты намеренно не добиваешь Олару и Мерону. Я права?
― Мервуд добывается ― с нас достаточно, а сами эти планеты мне не нужны.
― Теперь Империи нужна Земля?
― Да! Но Земля стоит на отшибе, там ещё не сложилась единая земная нация, как на остальных шести планетах Союза, и нет пока общего для земного человечества Кодекса. Конечно и там уже говорят о мировом правительстве, и даже исподволь его создают, но ситуация зависит от концентрации денег или непобедимого вооружения в руках единиц или даже одного человека, а до этого ещё далеко даже по нашим временным меркам. Изоляция Седьмой планеты сыграла со мной злую шутку. Земляне агрессивны и привыкли воевать, они обладают бесстрашием и легко идут на самопожертвование, у них ничего святого в мировоззренческом смысле. Земляне в будущем представляют угрозу для Империи зортеков, да и для других цивилизаций. Они готовы начать покорение хоть сегодня ― отчаянных путешественников и головорезов хоть отбавляй. Им, как и мне когда-то, стало тесно на родной планете. Они, точно как я, могут начать с торговли и представительства, а закончить военным нашествием. Проникнув в другие цивилизации, земляне сразу примутся их воспитывать на свой лад.
― А кто перевоспитанию не поддастся?
― Тех ликвидируют. За примером, дорогая, далеко ходить не надо: ты, первая прилетела с Земли, без злых намерений, а сколько в Союзе сразу дров наломала. Дело за техникой ― а она скоро у землян будет.
― Да, на Земле время летит быстрее... ― сказала Тимберлитта, гладя ладонью кору на стволе дуба.
Она вспомнила о дочери. Если малютку всё же отвезли на Землю и она попала к жрицам в Заветный лес, или к земным потомкам атлантов на дно Тихого океана в глубочайшую впадину ― Марианский желоб, и если прожила на Земле обычную жизнь, то она давно уже в могиле; или, может быть, мавелы, по старой дружбе, забрали её останки в своё измерение и обернули в симпатичный памятничек. А какую ещё жизнь могла прожить её дочь, если, как рассказала Мирра, все сопровождавшие её погибли ещё на Мероне, челнок взлетел, но как он, развалина, мог оторваться от истребителей зортеков? Согласно Кодексу, в случае гибели всей команды правительственный челнок должен быть запрограммирован на возврат к точке старта или, в аварийных или чрезвычайных случаях, на следование к межпланетарной базе Союза колыбелей, ― а в такую даль некормленому ребёнку никак живым не добраться... Как-то Дерби рассказывал ей о чудесном бортовом биокомпьютере на челноке, но чем компьютер на неподготовленном корабле каждые три часа будет кормить человеческого ребёнка ― своей болтовнёй?
Тимберлитта наблюдала за Угласом: тот с неподдельным любопытством разглядывал Заветный лес, нагибался к траве и цветам, смахивал паутину, слушал птиц...
Углас, понимала Тимберлитта, задался целью познать тонкий мир землян: он хотел научиться думать и чувствовать как земляне, чтобы победить их малыми силами. Пусть на Земле нет мервуда, зато есть другие дефицитнейшие во Вселенной ресурсы, и благоприятные условия для жизни зортеков, если только воду сделать тяжёлой, но с этим учёные быстро справятся. Главное: на Земле много воды, единственного во Вселенной вещества, которое может быть в трёх состояниях: жидком, газообразном и твёрдом. Это универсальное топливо будущего: не хватает только научиться преобразовывать энергию тёмной материи для расщепления молекул воды на водород и кислород, чтобы создать, по сути, вечные двигатели для полётов во все расползающиеся углы Вселенной.
Ликвидировать её Угласу не было никакой выгоды, думала Тимберлитта. Все независимые цивилизации ближних секторов Вселенной осудили бы Угласа за умерщвление известной личности в статусе межгалактического маяка. А молодая Империя зортеков слишком слаба и осторожна, чтобы нарываться на всеобщее порицание и санкции. Напротив, Углас должен заискивать перед более сильными цивилизациями, стремиться заполучить их в союзники или, хотя бы нейтрализовать, пока ни проглотит первую свою добычу ― Союз семи колыбелей.
Всегда, общаясь с нею, он принимал человеческий облик. Тимберлитта не знает, кто консультировал Угласа, но далеко не всегда эти облики были подходящими. В последнюю встречу он обернулся дедом Морозом с ватной бородой и предложил Тимберлитте обернуть её Снегурочкой. Но она объяснила: это у обычных русских людей Дед Мороз и Снегурочка положительные сказочные персонажи для малых детишек, такими их сделали советские коммунисты после победы над капиталистами. Зачем так сделали? Им не хватало фетишей для нового оформления старых праздников, а у русских магов, знающих истоки персонажей, архетип Деда Мороза ― это некрасовский Мороз, Красный нос и царь Мороз из оперы Римского-Корсакова "Снегурочка" ― то есть, чёрный демон, образ холодной смерти, и Снегурочка ему под стать ― она своевольная магиня. Земляне-мусульмане тоже их обоих считают чёрными демонами...
― Таким как ты, Углас, ― добавила она, смело глядя в его глаза. ― Так что, обрядившись в русского Деда Мороза, ты для меня остался самим собой. А вот я не Снегурочка, хотя и магиня, как она.
― Расскажи мне эту сказку, ― попросил уязвлённый Углас, едва сдерживая свой гнев. ― Мои советники уверяли: нам с тобой подошли бы образы Деда Мороза и Снегурочки с магического праздника Новый год в русском детском саду. "В лесу родилась ёлочка, в лесу она жила..." ― вполне прилично запел Углас слащавым "детсадовским" голоском.
"Значит, они давно следят и изучают Землю", ― поняла Тимберлитта. ― "Нужно побольше узнать об этом и предупредить..."
Рассказать о чёрном маге Морозе? И Тимберлитта начала свой рассказ. Есть поэма Некрасова "Мороз, Красный нос". Сюжет таков. Русский мужик Прокл, занимаясь зимним извозом на санях, простудился и умер, и суровым утром Савраска свёз хозяина в последний путь. Бедная Дарья, вдова Прокла, после похорон в тот же день отправилась в лес за дровами. По дороге через блестящую от снега равнину в глазах Дарьи показываются слёзы, а когда она въезжает на дровнях в могильные покои леса, из груди её вырывается "глухой, сокрушительный вой". Лес равнодушно внимает вдовьим стонам, навеки скрывая их в своей нелюдимой глуши. Не отерев слёз, Дарья начинает рубить дрова "и, полная мыслью о муже, зовёт его, с ним говорит..." Она воображает себе зимние ночи без милого мужа, и представляет бесконечные полотна, которые станет ткать к женитьбе сына. С мыслями о сыне приходит страх, что сельская община отдаст Гришу в рекруты, ибо некому теперь за него заступиться. Сложив дрова на дровни, Дарья собирается домой. Но потом, машинально взяв топор и тихо, прерывисто воя, подходит к сосне и застывает под нею "без думы, без стона, без слёз". Тут-то к ней и подбирается Мороз-воевода, обходящий свои владенья. Он машет над Дарьей ледяной булавой, манит её в своё царство, обещает приголубить и согреть... Дарья покрывается сверкающим инеем, но снится ей жаркое лето. Ей приходит видение: она копает картофель на полосах у реки. С нею дети и любимый муж, а под сердцем бьётся ребёнок, который к весне должен появиться на свет. Заслонившись от солнца, Дарья смотрит, как всё дальше уезжает воз, в котором сидят Прокл, Маша и Гриша... Во сне она слышит звуки чудесной песни, и последние следы муки сходят с её лица. Песня утоляет её сердце, "в ней дóльнего счастья предел". Забвенье в глубоком и сладком покое приходит к вдове со смертью, её душа умирает для скорби и страсти. Белка роняет на неё ком снега, а Дарья стынет "в своём заколдованном сне..."
― И я, по-твоему, Мороз-воевода? Предтеча смерти?
― Ты уничтожил миллионы оларийцев и меронян. На Земле воинствующим чёрным магам нет прощения.
― И земные магические воеводы уничтожают миллионы людей и природу.
― Увы. Но таким прощения нет!
― А чем плоха Снегурочка? Когда я тебя забирал с Мероны, ты мне и представлялась наподобие Снегурочки ― избранной девушкой, коронованной в ближних галактиках, хотя и... слабоватой магиней. Я даже никак не пойму: за что тебя короновали в межгалактические маяки? Лично я от имени Империи голосовал "против". По Кодексу Мероны, ты выходишь такой же, как Снегурочка, незаконной, чуждой, тёмной магиней. С твоим появлением на Мероне в обществе произошёл политический раскол, а благодаря твоему пылкому стороннику, безумцу Дергану, из-за тебя треснуло общество и на Оларе. Идя за тобой, меронийцы вскоре и без меня перерезали бы друг друга. Зачем ты добилась популярности и взялась переустраивать жизнь в Союзе на земной лад? Сегодня твои сторонники подались в партизаны, и приносят мне беспокойств и потерь куда больше регулярной меронийской армии... Чему полезному земляне могут научить другие цивилизации? Сидели бы вы лучше дома!
― Я и сидела дома, в своём Заветном лесу, пока ты ни напал на Мерону...
Так они говорили в последнюю встречу. А сейчас Тимберлитта шла вдоль кромки лесной поляны, стараясь не наступать на большие цветы и муравейники. Скоро она наткнулась на бугорок, весь покрытый спелой лесной клубникой. Тогда стала собирать и есть ягоду. Углас стоял рядом в гусарской форме. Шпоры его сапог забились травой и вязли в земле, не звенели. Опять промахнулся! Чувствовал он себя всё более неловко и глупо, огородным пугалом, что советникам его могло стоить голов.
― А сегодня расскажи мне про оперу, ― сказал, наконец, Углас. ― Я не до конца понял: почему я Дед Мороз, а ты не Снегурочка.
И Тимберлитта начала рассказывать сюжет оперы Римского-Корсакова "Снегурочка". Мёртвое царство Мороза, полночь. Леший провозглашает конец зимы. Возвращается Весна, лес оживает. Весна признаётся птицам: она скучает по тёплому Солнышку, а здесь, на Севере, её поджидают ревнивый Мороз и его дочка Снегурочка. Незаконное рождение Снегурочки разгневало Ярилу-Солнце, и в мире с тех пор царит разлад. Весна пытается согреть птиц, но тут появляется Мороз. Его ревность и нерешённая судьба выросшей дочери вызывают ссору Весны и Мороза, который предрекает гибель Снегурочки от любви. Родители решают оставить Снегурочку людям, отдав в семью бездетного Бобыля, и зовут дочь. Она тоже просит родителей отпустить её к людям. Мороз поручает Лешему охранять Снегурочку, прощается с дочерью и исчезает. Весна вступает в свои права. Берендеи среди ночи приходят в мёртвый лес для совершения обряда изгнания зимы, проводов Масленицы и зазывания весны. Бобыль и Бобылиха замечают Снегурочку ― "боярышню". Снегурочка предлагает им стать их дочкой. Она прощается с лесом, лес отвечает ей, заставляя берендеев пасть ниц перед магической силой Снегурочки...
― Магической силы Снегурочки? ― ухмыльнулся Углас и, не по-гусарски торжествуя, срезал саблей кустик клубники и положил в рот несколько ягод. ― Снегурочка всегда вносит разлад...
Снегурочка приходит в царство Леля, к людям, продолжала Тимберлитта. Лель помогает ей делать первые шаги по земле берендеев, но быстро уходит к другим девушкам. Не понимая, почему Лель не остался с ней, Снегурочка ощущает сердечную боль. Тут является Купава: она перед всем честным народом рассказывает Снегурочке о своём счастье и благополучии. Приплывает Мизгирь, жених Купавы, и выкупает невесту. Дав клятву Купаве, Мизгирь замечает Снегурочку. Но ни признание в любви, ни подкуп Бобыля и Бобылихи, не помогают ему завоевать девушку, она остаётся безучастной к любви. Купава же приводит берендеев и проклинает Снегурочку и Мизгиря. Народ требует царского суда над изменником и осуждает Снегурочку.
― В русских сказках тоже действует Кодекс? ― почти обрадовался Углас.
― Скорее набор устоявшихся правил, не строго обязательных для исполнения.
Слепые гусляры, продолжила Тимберлитта, вещают царю Берендею о радостной и спокойной жизни в его царстве. Но царь, чувствуя неправду, предлагает в Ярилин день собрать всех влюблённых в зачарованном лесу и наутро объявить их мужьями и жёнами ― тем самым попытаться восстановить в сердцах людей любовь.
― "Как всё запущено" ― так говорят русские? А этот мой лес похож на зачарованный? ― не без гордости за своё создание спросил Углас.
― Да, спасибо: один раз по-настоящему мне угодил. Приходит Купава, она рассказывает царю обо всём, что случилось между ней, Мизгирём и Снегурочкой. Берендей объявляет суд над Мизгирём. На суде Мизгирь отрекается от Купавы: он любит Снегурочку. За столь бесчестный поступок Берендей приговаривает Мизгиря к вечному изгнанию. Появляется Снегурочка с Бобылем и Бобылихой. Потрясённый Берендей не верит, что такая красивая девушка может жить без любви. Мизгирь и Лель вызываются исполнить просьбу царя "зажечь Снегурочки нетронутое сердце". Царь открывает берендеям дорогу в зачарованный лес. Сопровождаемые Лелем и шаманами, влюблённые обретают друг друга и отправляются в путь. За верную службу царь разрешает Лелю выбрать девушку, которая наградит его поцелуем. "Возьми меня", - просит Снегурочка, но Лель выбирает Купаву. Снегурочка остаётся во дворце совсем одна. Появляется Мизгирь и пытается силой завладеть Снегурочкой. Леший встаёт на её защиту и заводит Мизгиря в зачарованный лес. Мизгирь блуждает по зачарованному лесу в поисках любимой. Светлое видение Снегурочки ведёт его по лесным лабиринтам. Снегурочка видит встречу Леля и Купавы. Её страдания становятся невыносимыми. Она отправляется к своей матери, Весне, готовая отдать за дар любви всё, даже собственную жизнь. Снегурочка зовёт мать. Весна поднимается из вод озера. Это последний час, когда она царит в земле берендеев ― с рассветом наступит лето. Весна возлагает на голову дочери венок. С этого момента Снегурочка лишается дара бессмертия, вступая в земную жизнь. Прощаясь, Весна предостерегает дочь о смертельной опасности, но Снегурочка идёт навстречу любви и людям. Встретив Мизгиря, Снегурочка говорит ему о своей любви, которая приведёт её к гибели. Мизгирь, отвечая на её признание, не верит, что их счастью что-то может помешать. Всходит солнце. Собираются берендеи, начинается обряд посвящения женихов и невест. Снегурочка, выходя к солнцу, пред царём и народом открывает свою любовь к Мизгирю. Пророчество Мороза сбывается ― Снегурочка гибнет, тая в солнечных лучах. Мизгирь с горя бросается в озеро и погибает. Жертва Снегурочки возвращает Берендеям чудо любви и света.
― Да у вас в сказках одни трупы! Мне далеко до кровожадности вашего Деда Мороза. Мне, самому сильному магу, нужен всего лишь мервуд, а ему подавай души.
― Ты убиваешь невинных...
― Я уже давно отменил приказ уничтожать всё живое. Теперь мы ликвидируем только тех, кто сопротивляется. Странно: после очевидных зверств Деда Мороза и Снегурочки вы их определили в сказочные воспитатели своих детей! Земляне, я вижу, не отделяют содержание, суть, от формы. У зортеков нет сказок и всяких выдумок. Глупо забивать разум такой ерундой. Но мне нравятся твои рассказы ― это другие миры. Я скоро начну понимать землян и тогда...
Углас не договорил, но Тимберлитта и без того знала: её тоже используют, чтобы найти уязвимости землян и потом напасть. Но не говорить, не общаться с Угласом, она не могла: как тогда узнаешь намерения врага? Как узнаешь о судьбе своих близких?
А между тем, вопреки режиму изоляции, Тимберлитта смогла многое вызнать. Главное: она изучила биологию зортеков. Они не просто бесполые существа. Они могут жить и в животной форме, и в растительной, и в смешанной. Когда Тимберлитта это открыла, то поначалу пришла в ужас: ведь тогда зортеки могли мириадами высадиться на облюбованной планете в форме спор, пыльцы или ещё какой-то мелкой структуры. Размножаются же они исключительно вегетативно: в определённом возрасте по сигналу извне организм зортека перестраивается и обретает свойства растения. Но в растительную форму взрослые особи могут преображаться только на своей родной планете, используя её силы и комплексы каких-то специфических веществ. Способность к размножению они приобретают только в растительной фазе. Значит, всё размножение сосредоточено лишь на одной планете, а цикл размножения и выращивания потомства ещё посложнее, чем у людей. Это и есть главная уязвимость зортеков: им не хватает взрослых особей для масштабного захвата планет и звёздных систем. Где находится планета-мать зортеков никто не знает, даже сами зортеки. В мирное время зортеков хватало, но как только они столкнулись с Мероной, стали нести потери, войск перестало хватать. А тут ещё партизаны!
― Лезвие сабли из меронийского мервуда? ― спросила Тимберлитта, чтобы только продолжить разговор.
― Конечно. Смотри!
Углас выхватил саблю, подбежал к стволу ближайшего дуба, размахнулся, и наискось ударил. Лезвие разрезало ствол на всю длину сабли, но эта длина была меньше толщины ствола: дерево вздрогнуло, но устояло.
Как по сердцу резануло Тимберлитту! Видя, что Углас собирается, зайдя с другой стороны дерева, ударить его, чтобы срубить, она крикнула:
― Достаточно! Я убедилась: клинок не бутафорский. Откровенность на откровенность: я все последние встречи описывала тебе цивилизационный и личностный менталитет землян, твоего потенциального противника, теперь твоя очередь.
― Спрашивай!
― Ты стал терять интерес к мервуду, воюешь так-то вяло. В чём дело?
Углас испытующе посмотрел на Тимберлитту. Он явно колебался: отвечать или нет?
― Теперь добыча мервуда ― всего лишь отвлекающий манёвр, ― наконец, ответил он. ― Мервуд, как цель, был сначала, когда я по неопытности дальше своей Империи ничего не видел. А как выбрался на оперативные просторы, узнал: объявилась таинственная молодая цивилизация. Она даже не вошла ещё во Вселенскую Энциклопедию Дергана.
― Чем же она опасна?
― Новый игрок на вселенской сцене... взялся за изучение тёмной материи серьёзно, и очень быстро и далеко продвинулся. Цивилизация даже начала уже было создавать опытные образцы преобразователей, трансформаторов тёмной энергии, как...
― Как что?! ― не вытерпела Тимберлитта по-женски.
― ...Как раскололась пополам! А эти половинки стали цивилизациями-антиподами! В Союзе Колыбелей этого не знают, это информационный подарок тебе, в доказательство моего доверия. Так, по земным меркам, ведут себя в паре?
― Не совсем... Потому что это и свидетельство: теперь ты меня не отпустишь. Я твоя пленница, а не пара. Рассказывай суть!
― Цивилизация раскололась по принципиальному спору: одна половина, назвавшая себя шункетами, хотела использовать тёмную энергию для военных целей, для захвата Вселенной; другая, назвавшая себя гепестами, ― в мирных целях, считая такой захват не гуманным и опасным.
― Чем опасной, для кого опасной, если речь идёт о захвате всей Вселенной?
― Гепесты рассчитали: немирное использование тёмной энергии способно нечаянно обратным мгновенным сжатием материи уничтожить всю разумную и биологическую жизнь во Вселенной.
― Обратным распадом химических веществ?
― Да, вся материя распадётся на элементарные частицы, а те должны сжаться...
― Я поняла, продолжай.
― Между антиподами началась гражданская война и шункеты вытеснили гепестов из родной галактики. Гепесты ― случайно или нет ― рассеялись именно в том секторе, где находится моя Империя и ваш Союз колыбелей. Я не верю в случайности...
― Думаешь, у них здесь нашёлся какой-то союзник?
― Уверен в этом.
― Почему победили шункеты?
― По рассказам пленных гепестов, в их изначальной цивилизации было строгое кастовое устройство общества: одни ― военные, другие ― учёные, третьи ― рабочие, четвёртые ― дающие и воспитывающие потомство, пятые...
― Ясно. На Земле кастовости почти не осталось.
― Военные не могут инженерить и участвовать в размножении, учёные и рабочие не могут воевать и размножать популяцию... Среди сторонников завоеваний оказалось больше военных, среди сторонников мирного использования тёмной материи ― учёных.
― Точь-в-точь как на Земле в отношении использования атомной энергии: ничего нового под луной.
― Споры ни к чему не привели, а в прямых боестолкновениях военное большинство, естественно, победило. Но шункеты сделали ошибку ― упустили часть гепестов живыми. Те и рассеялись по союзным мирным цивилизациям.
― И унесли с собой ключевые научные и технологические разработки?
― Именно! А потом шункеты опомнились: они настоятельно предложили всем цивилизациям ловить гепестов и уничтожать, а касту учёных передавать им, за огромное вознаграждение.
― Шункеты опасаются, что учёные гепесты соберутся вместе и устроят на тёмную материю новый мозговой штурм?
― Конечно. Я тоже начал ловить гепестов, но учёные пока не попадаются.
― Почему?
― У меня такое предчувствие: они уже где-то тихонько сидят и работают, чтобы взять реванш, а другие касты гепестов ничего об этом не знают.
― Учёные гепесты не вечны: им необходимо общаться с размножающей кастой.
― Знаю. Есть признаки... ― Углас опять испытующе посмотрел на Тимберлитту...
― Что гепесты прячутся на Земле? ― договорила Тимберлитта, стараясь не выдать своего волнения.
― Да. Моя разведка нашла два входа в другие измерения: в Заветном лесу, который я для тебя здесь воссоздал, и в Марианской впадине на дне Тихого океана.
― До глубины одиннадцать километров вам не добраться. Зортеки боятся глубинных подземных и подводных сред.
― Пока не добраться. Но мы уже строим первый подводный корабль из мервуда: он выдержит нужное давление в тысячу сто земных атмосфер. А погружаться будут роботы: они смонтируют воздушную трубу до поверхности океана и тогда мы зайдём на дно впадины.
― Вас не пустят, как не пустили в Заветном лесу.
― Пока не пустили.
― Гепестов там нет.
― Могут быть.
― Почему ты так боишься шункетов?
― Если шункеты, опасаясь достижений своих антиподов, двинутся в нашу сторону, никому не поздоровится. И в первую очередь Союзу колыбелей, и твоей родимой Земле.
― Это только если обнаружится, что именно на планетах Союза прячутся их антиподы.
― Не "только если". Шункетам легче не разбираться и искать по миллионам планет, а уничтожить всех подряд. У моей Империи всего несколько сотен боевых крейсеров, линкоров и платформ, а у шункетов ― армады, каждая в сто тысяч кораблей с неизвестным вооружением. Я этого ничего не знал, когда начинал захват Колыбелей. Теперь, чтобы выжить, мне нужен союз или хотя бы нейтралитет с шункетами. Моя Империя должна доказать, что может быть союзником, а не досадной помехой.
― Ты продаёшь им мервуд?
― Только что начал отгружать... ― как по-русски?.. ― чушку и лист. Первые четыре транспорта ушли, но...
― Говори!
― Твои партизаны один оплаченный шункетами транспорт уже отбили! И угнали неизвестно куда. Это почти катастрофа! Как я оправдаюсь?! Теперь и у меронийцев есть листовой мервуд ― лучший из известных мне материалов для строительства кораблей и платформ.
― У них нет технологий.
― Пока нет. Но давно бы уж могли появиться, догадайся Дерби привлечь инженеров с Олары.
― Команду Дергана?
― Да. Единственную состоятельную команду инженеров в Союзе.
― На Земле инженеры не хуже найдутся.
― Пожалуй...
― Недальновидность хранителей Мероны меня всегда удивляла...
― И твой Тиаман из таких: только пространство коптит, неудачник! Поучился бы у того пацана...
"У того пацана?!" Пахнýло Землёй. У Тимберлитты сильно забилось сердце, и она не смогла сдержать торжествующей улыбки: всё-таки она пока ещё больше женщина, чем магиня. Она обняла ствол дуба, прижалась и вдруг явственно услышала звук звёздного ветра. Такой слабый и родной. Но... этот звук натурный или постановочный? Вот что теперь её волновало больше всего. Как узнать? Через окно к звёздному ветру она могла бы набраться магических сил!
― Ну, "мои партизаны" ― это громко сказано, ― резко отстранившись от дерева, произнесла Тимберлитта. ― На Земле любая большая война не обходится без партизан.
― Вот именно: "на Земле". Я знаю от пленных: это ты надоумила Дерби и Совет старейшин отдать последние меронийские истребители своим сторонникам и воздыхателям, и они заделались партизанами.
― Согласись, я оказалась права. Партизаны действуют не по Кодексу, найди-ка, Углас, у них уязвимости. Партизанская армия, уверена, растёт как на дрожжах.
― Растёт. У них новый боевой клич: "Тимба!"
― "Тимба"?! Так меня однажды прозвали мальчишки на Земле. Как тесен мир...
― "Мы или другие!" уже не кричат: теперь их знамя ― ты, Тимба.
― Мой образ ― не я... Как это всё по-земному... Они ведь даже не знают: жива ли я.
― Не знают. Летают на стареньких самоварах, но в прямых боестолкновениях мы им часто проигрываем. Я оголил фронт на Оларе, потому что весь воздушный флот пришлось бросить на борьбу с партизанами. Я не могу позволить себе нести такие потери.
― Не хватает солдат?
― Мои солдаты и офицеры тебя ненавидят. К тебе уже трижды подсылали ликвидаторов: моя охрана их обезвредила. Одна ты можешь угомонить партизан.
― Я, пленница, ― угомонить своих последователей и поклонников?! Которые с моим именем на устах умирают?! Ты по-прежнему не понимаешь людей. У меня нет мотива их останавливать.
― Мотив есть: я верну тебе дочь!
Тимберлитта замерла. Мысли взвились и роями понеслись, не предлагая решений. Главное: её дочка жива! Жива! Сколько ей земных лет? Какова плата за её возвращение? Да и можно ли назвать это возвращением? Или Машу тоже похитили?
― В условиях войны такая сделка выходит вполне земною, ― вкрадчиво полусказал полуспросил Углас.
Тимберлитта понимала: Углас на сей раз не блефует ― реконструкцией дочери её не проведёшь. Очевидно, космические партизаны сильно расстраивают его планы, создают угрозу едва завязавшемуся сотрудничеству с шункетами. Она уже смирилась с мыслью, что Тиаман, её муж, не сможет помочь выбраться из плена, если он вообще жив. Тимберлитта боялась, что сейчас она слишком женщина, чтобы принять правильное решение. Магиня в статусе межгалактического маяка не имеет права поддаться материнским чувствам. Она сама когда-то была частью звёздного ветра...
― Покажи! Наведи экран вот сюда, ― указала она Угласу на ствол дерева, в место, откуда только что слышала родной шум звёздного ветра.
Углас одним движением глаз открыл экран. И Тимберлитта увидела свою дочь: сначала в пионерском лагере, у ночного костра, потом во время нападения спецназа зортеков на поляне, у ствола дуба. Сердце матери бешено колотилось, мысли разбегались. Она не знала, как реагировать, как вести себя внешне.
― На вид, ей лет пятнадцать, ― сказала, наконец, Тимберлитта.
― Да. Школьница. Где-то отсиделась, кто-то её сохранил.
― Твоя разведка её прошляпила.
― Сегодня приходится во всём с тобой соглашаться. На Земле загадок оказалось куда больше, чем на Мероне. Я спас её только ради тебя, ― опять вкрадчиво добавил Углас.
― Оставь! Скорее решил пленить. Где моя дочка сейчас?
― Летела на Мерону на моём крейсере и под моим присмотром. Но "смотрящих" пришлось отозвать ― кто-то десантировался на Олару и я вынужден был... Я готовлю твоим партизанам большую ловушку...
― Значит, сейчас её у тебя нет.
― Я не стал сбивать корабль с твоей дочкой, хотя легко мог это сделать. Но однажды, стыдно признаться, они ловко оторвались от моего спецназа: я, когда разобрались, даже приказал их манёвр взять на вооружение.
― Это "тот пацан" уделал твой хвалёный спецназ?
― Да, ― сразу помрачнел Углас. ― С землянами придётся повозиться. Впервые я бит по-настоящему ― дерзко и молниеносно... И кем бит ― школьником! Одно утешение: каждый новый противник ― новая школа...
― Где "этот пацан" здесь? ― обратилась Тимберлитта к экрану. ― Не надо, сама поняла, ― сразу добавила она, выглядев Ивана, как он сидит у костра посреди крепко обнявших его подруг, и как он, высунувшись из-за ствола дуба, направляет на десантников Угласа какую-то железячку.
― В твою честь я затеваю межгалактические гладиаторские бои, ― сменил неприятную тему Углас, и с выражением добавил, ― по земным правилам, точь-в точь как на аренах Древнего Рима. Твоё присутствие на боях должно выглядеть символом добровольного присоединения планеты Земля к Империи.
― У меня нет полномочий на присоединение, знаешь сам. Обо мне и об институте хранителей на Земле никто и не знал. Бедная моя девочка... Летит по стопам безумной матери...
― Ну-ну, не раскисать! Я припас хорошую роль и для твоей дочки. На первой фазе присоединения Земля пусть окажется под патронатом Империи. Я пригласил шункетов на гладиаторские бои. Они свирепые вояки ― им кровавая бойня по земным правилам должна очень понравиться.
― А как шункеты и гепесты выглядят?
― Живьём я шункетов не видел, их никто не видел. Но внешне они должны быть неразличимы с гепестами. Может быть, различия появятся позже, когда их эволюционные пути разойдутся.
― Покажи гепестов.
Углас вывел на экран пленных гепестов.
― Как маленькие медвежата, ― сказала Тимберлитта.
Она сразу вспомнила, что видела этих медвежат в мире мавелов, когда была у них в гостях. Что затевает Углас с этими гладиаторскими боями? Срочно нужно отыскать Мирру...
― Я согласна присутствовать рядом с тобой на гладиаторских боях. А ты, пожалуйста, оставь мне этот экран с каналом и разреши приходить в Заветный лес без твоих тюремщиков. И позволь встретиться с Миррой: вы вдруг отрезали мне связь с ней.
― Твою подругу застигли за считыванием секретных данных о структуре Империи. Даже ваши тупые хранители догадались закрыть всю информацию о Мероне, а моя Империя изначально была скрыта. Пришлось разведчицу ликвидировать.
― Убить Мирру?!
― А разве это не по-земному? Идёт война, она ― противник. Её дети сейчас воюют со мной, выполняют правительственную миссию, а это может привести Империю к очередному локальному поражению на Мероне.
Пока оглушённая Тимберлитта оседала на траву, Угласу пришёл вызов.
― Го-о-о! Вместо партизан, в ловушку угодит твой бывший муж! ― торжествуя, объявил Углас.
― И Тиаман жив... ― встрепенулась Тимберлитта. ― Он не бывший!
― У себя под носом он жену и новорождённую дочь проморгал... По земным меркам Тиаман простофиля и неудачник ― и ты это знаешь. Зачем тебе, великой Тимберлитте в статусе межгалактического маяка, мужичок-слабачок?
― И такие мужья бывают: русские женщины привычны. Он отец моей дочери.
― Просто он первый мужчина, который тебе подвернулся. Земляне влюбляются в тех, кто случится рядом ― и потому часто влипают в историю. Магия покинула тебя на один миг ― и ты влипла. Земля не закрывает информацию о себе, и мы многое о вас уже знаем. Даже на глупой Мероне тебя все жалели: на пафосе момента великая спасительница вышла замуж за ординарную личность, за апологета Кодекса. А у нас с тобой мог бы выйти прочный союз с дальним прицелом. Зортеки тоже, можно сказать, влюбляются, просто наша любовь не связана с размножением. Совместных детей у нас с тобой быть не может, но я приму твою дочь, а сам, придёт время, по нашим правилам разрожусь наследником Империи. И ты примешь наследника. Согласна?
― Отдаю тебе должное, Углас: ты интересный мне бесстрашный целеустремлённый экспериментатор ― это вполне по-земному. Родиться бы тебе не зортеком... Мечтаешь, конечно, чтобы и тебя объявили межгалактическим маяком, и нам создать звёздную пару...
― Так берёшь меня в мужья? По неслучайной любви.
― На брак с тобой откуда мне взять любовь?
― Будто не знаешь: когда вернутся к тебе магические силы, из них сможешь черпать и для новой любви. Ты же учуяла свой звёздный ветер, ― сказал Углас, изо всех сил пытаясь улыбнуться по-доброму. ― Не бойся: это я сам приоткрыл канал. Пусть это будет нашей первой семейной тайной. Я тебя люблю, как могу. Возьми немного силы от своего звёздного ветра: сейчас ты боишься, потому что бессильна.
― С Марией земной кристалл. Если ты, как обещал, привезёшь дочь ко мне, я могу... нет, я буду должна обрести силу кристалла, я стану сильной магиней. Ты сам разве не боишься?
― Мне пора рисковать: шункеты припёрли к стене. Да я уже давно рискую жизнью, предлагая тебе союз: вся имперская элита против такого союза и требует твоей ликвидации. Они считают великую Тимберлитту опасной шпионкой и потенциальной диверсанткой, и твоя неуклюжая подруга убедила их в этом окончательно.
― Да ты просто спаситель мой...
― Так выходит по фактам! ― резко сменил тон император.
Сказав это, Углас обратился в зортека.
― Гусаром ты мне нравишься больше.
― Увы, дела заставляют покинуть тебя.
― На Земле когда мужчина без объяснений покидает женщину, она обижается.
― Хитра... Ладно: лечу встречать твоего Тиамана. Вернёмся в самый раз к гладиаторским боям. Я буду драться с ним сам!
Глава 2. Преобразователь тёмной энергии
Ещё когда Дерган работал на ремонтной базе космодрома Олары, его потрясли размеры и характер дыр в имперском крейсере, на котором прилетели земляне. И как только по тревоге взлетели, он подступил к космонавтам с расспросами. Словоохотливая Юлёна, польщённая серьёзным вниманием самого учёного в здешних краях мужа и восторгом в глазах Синтаро, пустилась в рассказ о своих похождениях на корабле.
― Только без заносов, ― предупредила её Маша. ― Ты не в компашке туристов у ночного костра.
― Когда стенки помещения уже почти сжались, карапубздик, ну или гепестик, ожил. Я спасла его: грудью своей отогрела, как в сказке!
Юлёна умолкла; она приосанилась, расправила плечи и выразительно посмотрела на Синтаро и Джульетту, давая понять им, да и всем остальным, чья грудь на крейсере самая лучшая и полезная.
― В какой сказке, Юль? ― сказал Иван. ― Давай по делу, я записываю на диктофон.
― Не перебивай! ― отрезала Юлёна. Она ощущала себя, наконец-то, восходящей астрозвездой и не могла допустить проявлений неуважения. ― События невиданные и неслыханные: значит, сказка! Все поняли? Не слышу ответа! Все поняли?!
― Все-е-е!!!
Юлёна почувствовала себя на вершине блаженства. Автопилот вёл корабль на Мерону и вся рубка томительно замерла в ожидании её рассказа. Вдохновение просветителя овладело девушкой:
― Мой карапубздик очнулся, когда между сходящимися стенами оставалось всего-то метра с два. Я элементарно на пальцах объяснила карапубзу трагическое положение вещей. А он нам с Машкой всё время слабенько так улыбался, будто не понимал. Как потом оказалось, карапубз мой примерно знал устройство имперского корабля, и знал о свойствах мервуда. Я ― ему: думай, карапубз! Времени осталось на десять вздохов! Лепёшками станем! Он, вдруг, взял меня за ладонь, отогнул мой указательный палец и ногтем стал водить туда-сюда по одному месту на своей голени правой ноги. А у самого-то пальцы на руках и ногах без ногтей. У меня ― смотрите! ― ногти тоже ещё короткие, хотя летом я их отпускаю: это Леночка Сергеевна всех заставила состричь перед выходом в лес на "Зарницу", но за время полёта успели уже отрасти. Тогда меня осенило: его ногу надо чем-то резать!
― Резать инопланетянина?! ― воскликнул Иван.
― Когда припрёт, можно и резать! Ах, резать?!.. Я вынула из аптечки скальпель и подала больному ― сойдёт?
― А зачем, кстати, в автоаптечке скальпель? ― спросила Маша. ― Я и не знала, что у тебя большой хирургический скальпель с собой.
― На всякий лихой случай ― скальпель. Или забыла схватку на футбольном поле? Иди-ка в бой "до третьей крови" без оружия. Современная девушка должна уметь постоять за себя, за друзей и вообще!
― Ну, до поножовщины в тот раз вряд ли дело дошло, ― сказал Иван. ― Хотя ― на лихой случай ― и я с собой кое-что прихватил...
― Агрессоры вы, ― сказал Револ, скосясь на Марию.
― Да настоящие агрессоры нас ― забыли?! ― хотели в лесу пытать! ― добавила аргументов Юлёна. ― А скальпелёчком перед носом нахала махнуть разок-другой ― и... Не знаете вы нашей жизни! Ладно! Тут уже Машка сообразила: у гепеста в голени спрятано какое-то оружие! Машуня подала гепесту свой блокнотик розовый, угольный карандаш ― рисуй! И он мигом нарисовал, чтó там у него вживлено. Оказалось, в самой кости спрятана какая-то палочка-выручалочка: размером с мой мизинец, но вдвое тоньше ― её, наверное, не видно при сканировании тела, вот зортеки её и не нашли при обыске пленника. Гепестик как взял мой скальпель, как пощупал металл, к щеке зачем-то своей приложил, так, вижу, насмерть перепугался, и даже к стене отполз. Но тогда я его, уж простите, прижала к полу и успокоила быстро: говорю, я тебя один раз уже спасла, так что теперь доверяй хозяйке положения, будь послушным мальчиком...
― Юль, ты говоришь о гепесте, как о домашней собаке, ― хмыкнул Иван.
― ...Мы с подругой, говорю больному, теперь и не к таким происшествиям "Всегда готовы!" Он сразу успокоился ― отвечаю! И тогда оценил по достоинству и мой скальпель, и, главное, пилки для ногтей. У карапубздиков нет ногтей, атавизма у человека, значит и пилок не видел таких. А как перестал от страха дрожать, он на голени своей прочертил карандашом одну продольную линию и ограничил её двумя полосками поперечными "от и до", где делать надрез. Потом вернул скальпель мне и почти что по-русски сказал: "Режьте вы!" Я, так я! Рука не дрогнет! ― Юлёна победоносно обвела взглядом столпившихся вокруг неё людей. ― Тогда мы с Машуней магнитными лентами прикрепили больного к полу, обездвижили, надели хирургические перчатки, остатками спирта протёрли себе руки, инструменты ― пилки для ногтей, ножницы, пинцет, скальпель, даже пузырёк с клеем ― специальным, порезы в походах заклеивать, отец снабдил ― и приступили к самой настоящей хирургической операции...
Юлёна опять остановилась, обводя присутствующих торжествующим взглядом.
― Конечно: меня резать и заклеивать напрактиковались... ― поощрительно улыбнулся Иван.
― Ты, знай, записывай для потомков, ― в ответ просияла Юлёна. ― Заявляю: я как хирург и Машуня в качестве операционной сестры мы первыми среди землян сделали в космосе операцию инопланетному существу, без всякой анестезии! Объявляю: я решила поступать в медицинский, на отделение хирургии. А потом напишу диссертацию: первую на Земле диссертацию по космической хирургии ― ещё узнаете дочь таксиста с Урала!
― Гепест, однако, погиб... ― сказал Револ с вызовом.
― Не от нашей операции! ― возразила Маша.
― Не перебивай, Ромео! Ну и воспитание на Мероне! ― прикрикнула Юлёна на капитана и кивнула на группу светящихся на экране точек. ― Следи лучше за истребителями Тиамана, чтоб не потерялись, а то Машка из-за тебя так и останется безотцовщиной. Дойду и до гибели больного героя. Он оказался молодцом и умничкой, но, видно, сидение в холодильнике отразилось на психическом и волевом состоянии и временно ― на дееспособности. Проще говоря, он ещё не оклемался от заморозки: дрожал весь, судороги пробегали по телу, и улыбался как дурачок. Карапубз нарисовал нам, как по правилам нужно извлекать из кости трансформатор. На рисунке ― у Машки в блокнотике потом посмотрите ― есть какой-то хитрый маленький инструментик: только бы ты, Ванька... и, конечно, уважаемый инженер Дерган в нём разобрались, но у голыша из криокамеры ― откуда инструменту взяться? Наверняка вскрывать ногу и доставать из кости трансформатор его обучили, но ждать, когда он придёт в себя, нам было некогда. Ладно, Машка его придавила своим весом, чтобы не дрожал и не дёргался... ― Юлёна, вдруг, расхохоталась. ― Вы не представляете, как смешно выглядела подруга верхом на... Я-то её, саму невинность, знаю! А тут села в трусиках прямо на грудь, на живот голого-преголого существа ― существа, между прочим, хотя маленького, но мужского рода, ― а потом ещё нагнулась к его ногам ― раздвигать пинцетами мой разрез... Видок у Машуни был!..
― Будет тебе! ― смутилась Маша, невольно почему-то взглянув на Револа. ― Вот дурища-то! Нам тогда не до церемоний...
― Конечно не до церемоний! Я тогда и не оценила твою позу; я тогда соображала: как рассекать ― одним глубоким движением или... Сейчас только представила себе картину...
― Короче, Юль, ― сказал Иван. ― У нас дел полно. Истребители Тиамана, видите, вдруг, курс сменили, не предупредив... Револ, свяжись с ними. Что получается, девчонки: гепест, пока общался с вами, выучил русский язык?
― Стал сначала нас понимать, а потом и говорить по-русски, ― сказала Маша. ― Мы с Юлёной были в таком состоянии, что приняли это как должное.
― Мне у мавелов тоже показалось: они мгновенно осваивают языки, ― сказал Иван. ― Я общался с одним толковым гепестом: начали, как вы, с рисунков, а потом он стал меня понимать, но времени не хватило...
― Конечно, мгновенно осваивают, ― сказала Юлёна. ― Я, драконом когда была, кричу карапубздикам: "Кого покатать на спине?" А они все: "Меня!!!" Короче, сделала я надрез. Машка расширила, держит края пинцетами, крови немного, зато кровь ярко синяя...
― Медь вместо железа в крови, ― полусказала полуспросила Нибара.
― Первый известный мне случай, ― озадаченно сказал Дерган. ― Чтобы у развитой человекоподобной цивилизации в крови медь вместо железа. О гепестах я ничего не знаю. Откуда они? ― Все недоумённо пожали плечами. ― Продолжайте, первый хирург инопланетян.
― Дошла я до кости. На ней нашла отметки "от и до". Больной тем временем отключился: дёргаться перестал. Пилим, Маш, спрашиваю?!
― А куда нам было деваться? ― сказала Маша, как бы оправдываясь. ― Стены совсем близко: одной рукой можно обе достать, как в узком коридоре сидим, в длинной щели. Душно уже становилось...
― Инструмент! Скальпелем делаю на кости засечку, кость мягче нашей, или гепест совсем молодой, беру пилку для ногтей и работаю. А стенки-то всё съезжаются: тогда и Машка стала выпиливать кость с другой стороны. Пропилили, как по рисунку, я подцепила крышку, сдвинула, а там, как в футлярчике, лежит себе эта палочка-выручалочка, ждёт своего мага. Я её аккуратненько так пинцетиком ― хоп! ― и достала. А дальше обработали с Машуней рану, склеили разрез, йодиком смазали, бактерицидный пластырь наложили, забинтовали ― и всё: мы спасены!
― Так он же сознания потерял, ― сказал Револ.
― Дальше самое интересное, ― интриговала Юлёна, с укоризной взглянув на единственного возмутителя. ― Самое интересное! Все поняли? Не слышу ответа! Все поняли?!
― Все-е-е!!!
― Ну и что бы ты, Ромео, сделал на нашем месте дальше? ― обратилась Юлёна к Револу. ― Земляне, говоришь, отсталые. Умник выискался! Включи-ка свой Кодекс. Вот лежит у тебя в ногах свежепрооперированный инопланетянин в отключке, между стенками остался один метр, задыхаться начинаем уже конкретно, и всего лишь какая-то невесомая палочка на ладони ― ну, твои действия, командир? Куда воткнёшь эту палочку? Как свистулька ― на помощь звать ― она не годится. Я поводила ей по стене ― нет даже следа, машкин кристалл ― тот хотя бы мервуд слабо царапал.
― Связь всё ещё барахлит, ― сказал Револ, нарочито игнорируя обращение Юлёны.
― Тиаман сообщает: по траекториям, которые скоро пересекутся с нашей, движутся с двух сторон большие группы летательных аппаратов, ― доложила Нибара. ― Партизаны?
― Вряд ли: с ними мы договорились встретиться на подлёте к Мероне, ― сказал Иван. ― А вот за нами тоже кто-то летит и, увы, догоняет.
― Со стороны Олары нас может догонять только спецназ Угласа, ― сказал Дерган. ― И скоро догонит: корабль весь в пробоинах, штатный ремонт мы произвести не успели. Боя не избежать.
― Вот и давайте готовиться к бою, ― поспешно сказал Револ. ― Чем слушать чувствительные рассказы...
― Тем более, нужно дослушать Юлёну, ― с напором возразил Иван.
Он вопросительно взглянул на Дергана. Тот кивнул.
― Правильно, ― вставил Синтаро. ― А меронийцы стратегически всегда были слабы. Настоящие лидеры в Союзе колыбелей ― земляне! Говорите, Юлёна, подруга дочери Тимберлитты! Научиться делать такие пробоины в имперских кораблях ― это как раз к грядущему бою!
― Я и говорю карапубзу, ― охотно продолжила Юлёна, ― когда Машка ему под нос пузырёк с нашатырём сунула и он очнулся: давай, твоя очередь! Подняла его на ноги, отдала палочку-выручалочку. А когда рядом встали, он маленький такой, чуть выше мне пояса. Правда, большая собака. Я чуть не пристукнула его от возмущения: разве такой карапубз поможет?
― Да, честно, я тоже не верила, ― сказала Маша. ― Стены съезжаются: мы уже могли стоять в один ряд только, как в строю. Прощальную записку мамочке стала писать...
― А карапубз, наоборот, сделался спокойным и деловым: осмотрелся по обеим сторонам, потом приказал нам уйти в один конец коридора, а сам похромал в другой. Ну, мы с Машкой, кое-как протиснулись в самый конец, присели на корточки, обнялись в последний раз, заплакали и тут ― р-р-раз! и ещё р-р-раз! ― и нас тряхнуло, правда, не сильно. Свет в щели погас, но я оборачиваюсь ― свет идёт с того конца, где был карапубз. Мы с Машуней ― туда. А там ― страшное дело! ― в противоположных стенах напротив друг друга две огромные дыры ― человек, слегка наклонившись, пройдёт...
― А гепест где? ― спросил Иван.
― Не знаем! ― почти закричала Юлёна. ― Одна кровь синяя под ногами ― целая лужа, и куски его тела!
― Я хотела позвать гепеста в дыру, а имени не знаю, ― сказала Маша. ― Стены перестали съезжаться, а в какую из двух дыр нам лезть ― не знаем.
― Ну, без обид, я в обе дырки крикнула: "Карапубздик! Ты жив?!" Нет ответа. Зато вокруг всё оживилось как-то: задвигалось-застучало, зашумело-зашипело, а до этого было как в могиле ― хоть, правда, предсмертную записку пиши. Потом в одной из дыр я разглядела капли синей крови ― ну и полезли в эту дыру. Вдруг опять всё вздрогнуло!
― И корабль отклонился от курса сразу на полтора градуса, ― сказал Иван.
― И вышли солнечные батареи, ― сказал Револ.
― Скорее всего, гепест по пробитым в корабле дырам напрямую прошёл в нужное место, и там в ручном режиме выпустил солнечные батареи, ― сказал Дерган.
― Мог бы и нас с собой взять, ― с некоторым возмущением сказала Юлёна.
― Мог, но не стал, ― сказал Дерган. ― Если он размером с земную собаку, то крови у него не больше одного литра. Думаю, его смертельно ранило при первом же применении преобразователя, и дальше успех дела решали земные минуты. Трансформатор ― явно совсем сырой опытный образец. Он спасал вас, девушки: нарочно оторвался от вас, чтобы успеть привести корабль в дееспособное состояние, дать энергию.
― Ваш вывод, инженер Дерган? ― спросил Иван.
Все обратились к Дергану.
― Если рассуждать по историческим аналогиям с другими цивилизациями, гепесты находятся в состоянии войны с зортеками. Гепест пожертвовал собой и дал в руки землянам первый в известном нам секторе Вселенной преобразователь тёмной энергии. Это невероятное по мощности оружие. Предтеча вечного двигателя. Гепесты безусловные наши союзники в войне с Империей.
― Не зря я их катала на своей спине, ― просияла Юлёна. ― Теперь у меня... у нас, землян, не только корабль, но и преобразователь!
― Он самоуничтожающийся, ты забыла, ― сказала Маша, ― на несколько выстрелов только хватит, а главное: стрелкá, пользователя, ждёт верная смерть.
― Факт смерти стрелка вторичен, ― сказал Дерган. ― Великие открытия и войны на уничтожение всегда сопровождаются неизбежными жертвами.
― Иванечка, только вы сами не стреляйте, ― сказала вдруг Нибара и вплотную подошла к Ивану. ― Клочки по закоулочкам... Пусть боевые роботы стреляют ― это их работа...
― Сестра! ― воскликнул Револ, но взглянул при этом на Машу. ― Кому отдать трансформатор решаю здесь я, командир корабля! Так по Кодексу!
― Достал уже своим Кодексом! ― взвилась Юлёна. ― Ты у меня тубзик пойдёшь сейчас мыть! Ты командир над этой мервудной железкой ― и всё! ― Она пыталась топнуть по полу, но из этого ничего не вышло. ― А стратегически здесь решает дочь Тимберлитты! Все поняли? Не слышу ответа. Все поняли?!
― Все-е-е!!!
― Лучше смотри, командир: что-то здоровенное навстречу летит, ― уже более миролюбиво сказала Юлёна, показывая на синюю точку на экране.
― Ледяная глыба, ― сказал Дерган. ― Первый вестник. Убрать солнечные батареи. Перейти на режим уклонений. Входим в ледяные поля...
― Целый айсберг! ― присвистнула Юлёна, глядя на экран, где сверкая в лучах ближней звёзды почти встречным курсом летел, вращаясь, голубой небоскрёб. Она свернула губы дудочкой, высоко подняла брови и дурашливо выпучила глаза, что означало высшую степень удивления, граничащего с восхищением. ― Не хотелось бы мне стать вторым "Титаником". На первом "Титанике" ― перед концом ― у киногероев случилась хотя бы настоящая любовь...
― Температура за бортом? ― спросил Дерган, когда глыба пролетела мимо.
― Минус сто восемьдесят два градуса по Цельсию, ― ответил Иван.
Он уже разработал систему переведения показателей физических величин в метрическую систему.
― Может быть, при такой температуре маяки, установленные на обшивке корабля, перестанут работать? ― сам себя озадачил Дерган.
Обстановка в рубке разрядилась.
― И живым гепеста вы больше не видели? ― спросил Дерган у Юлёны.