Скоро начали приходить гости. Пришел какой-то студент и помог нам готовить на кухне. Потом подошел Сергей. Мы отнесли все из кухни в комнату и там накрыли на стол. Постепенно приходили и другие студенты. Кода все были в сборе и стол был готов, мы сели.
Началось обычное вечернее застолье, сопровождаемое обычными студенческими разговорами. Начало его я не буду подробно описывать. Мы просто сидели и ужинали, переговариваясь на разные темы -- причем говорили, конечно, в основном здешние студенты, а я просто сидел на своем углу стола и слушал. Я просто воспринимал здешнюю атмосферу, в которой, как и в прошлый раз, ощущал много теплого и доброго.
Где-то через полчаса вдруг слово взяла Вера. Она и прежде принимала участие в беседе, сама начинала какие-то темы и откликалась -- но, как мне показалось, по-прежнему была как-то особенно задумчива. Теперь она вдруг заговорила, как бы размышляя, как бы продолжая какую-то прежде начатую беседу -- и в то же время явно желая что-то свое сказать.
-- Вот я гляжу на вас, -- говорила Вера, -- и если б вы знали, как я вам рада!.. Как хорошо, когда у тебя есть друзья, которые могут вот так поддержать друг друга, собраться. Но, к сожалению, приходится помнить, что далеко не всем на свете сейчас так же хорошо. Я вспоминаю один наш вечер, примерно два месяца назад, когда мы вот так же сидели здесь -- и вдруг зашел разговор про того несчастного студента, который покончил жизнь самоубийством -- он еще здесь же, в нашем корпусе жил, на четвертом этаже. Тогда это еще только случилось, всего день или два, и только-только стало всем известно. А я вдруг сейчас поймала себя на мысли, что так и не знаю про него почти ничего -- какой он был, как он жил, и почему он это сделал. Так за два месяца и не пришлось ничего узнать. А я этого студента почему-то довольно часто вспоминаю -- вот и вчера о нем почему-то думала...
Все были немного смущены этой возникшей темой.
--
Может, не надо об этом... -- сказал кто-то.
-- Нет, почему же, надо, -- с некоторым "нажимом", как бы настаивая продолжала Вера, -- очень даже надо. Раз мы здесь живем, то должны знать все, что здесь делается, и не закрывать ни на что глаза.
--
Хорошо, ну и что ты предлагаешь? -- спросил другой студент.
-- А давайте сегодня вспомним этого студента, поговорим о нем, -- продолжала Вера, -- Пусть побольше расскажут те, кто его знали, или кому рассказывали знакомые... Я хочу побольше знать о нем. А то ведь погиб человек, ушел -- а мы о нем почти и не вспоминаем...
-- Иными словами, устроить что-то вроде "вечера памяти", -- подхватила ее подруга.
--
Ну да, что-то вроде того... -- уклончиво сказала Вера.
Идея, конечно же, всех смутила.
--
Может, не надо... -- снова сказал кто-то.
-- И так своих неприятностей довольно... Жизнь, если честно сказать, не слишком веселая... -- подхватил другой.
Решил судьбу Вериного предложения Сергей.
-- Я готов об этом говорить, -- сказал он, -- я считаю это даже обязательным. Кто же мы такие, если будем избегать таких тем? Мы должны отдать дань памяти этого студента тем, чтобы вспомнить его и говорить о нем.
Все остальные тоже -- одни нехотя, другие более охотно --согласились. Вера взглянула на студента, который жил через несколько комнат от упавшего, и который тоже был в прошлый раз, в декабре.
-- Игорь, расскажи, -- настойчиво, даже требовательно сказала она, -- Ты ведь и сам его видел, и твои знакомые. Что это был за человек, и как он жил, и что... его заставило?
Игорь неопределенно пожал плечами.
-- Да я уж пробовал в тот раз рассказать... Как тут расскажешь... Да я и не знал его почти...
--
Ну все-таки, а что твои знакомые рассказывали?..
Игорь потер рукой лоб.
-- Ну, в общем такая картина вырисовывается... Он был у матери единственный сын, приехал из какого-то далекого городка... даже не помню названия. Видимо, здоровье с детства было не очень крепкое. Первый год у нас еще кое-как проучился -- а потом постепенно стал "сдавать". Третью сессию уже почти провалил. Пробовал пересдавать -- провозился с этим почти до весны. Четвертую, понятное дело, еще хуже. Этой осенью приехал, чтоб наверстать -- но уже, видно, совсем разнервничался и потерял надежду. Говорят, еще пробовал осенью пересдавать. Но, наверное, все силы вышли, он отчаялся -- и вот результат...
-- А ты сам его видел? Какой он был? -- продолжала настойчиво спрашивать Вера.
-- Видел... как и других студентов. Я ведь на него и внимания особого не обращал. Кто ж тогда знал, что так кончится... Просто встречал в коридоре, как и всех, иногда здоровался...
--
Ну и что, как он выглядел? Было в нем что-то... особенное?
-- Хмурый он был, какой-то... тоскливый. Все любил по коридору ходить. Идет, опустив голову, никого не видит. Я потому с ним и не знакомился -- потому что к таким личностям и не хочется особенно подходить. Тут своих забот довольно... Кто же знал, что так выйдет...
-- Ну а его знакомые по комнате что говорят? Чем он увлекался, что любил?
-- Да, выходит, что ничего особенно и не любил. Странный он какой-то был, замкнутый... Я же говорю -- здоровья, наверное, был слабого... Даже в футбол не умел играть. Знакомые говорят, все книжки какие-то читал. В читалке, отдельно от всех -- сидит и читает. А в комнате последнее время почти ни с кем и не говорил -- все на своей постели отвернется к стенке -- и молчит...
Все в комнате подавленно молчали.
-- Да... -- вдруг сказал какой-то студент, -- вот так сложилась жизнь... Бывает, что и так складывается... Но только почему же, почему же все так получилось? Ехал сюда, чтобы начать новую жизнь, к чему-то стремился, надеялся -- а встретил тупик...
Ему никто не отвечал.
-- Может быть, потому, что этот город так плохо встречает гостей? -- сказала, наконец, подруга Веры.
-- Или потому что с этой системой образования что-то серьезно не в порядке? -- спросил еще кто-то.
-- Или, может быть, просто на их факультете учиться было особенно тяжело?..
Все эти вопросы тоже остались без ответа.
-- Так почему же, почему же в жизни все так получается!?.. -- настойчиво, даже с каким-то болезненным чувством спросила Вера.
-- Нам бы лучше думать о том, что делать, чтобы этого как можно меньше в жизни происходило, -- тоже с болезненной усмешкой сказал Сергей.
-- А что делать! -- воскликнул какой-то студент, -- Не оставлять друг друга! Вот так же поддерживать и вместе собираться! Тогда, может быть, таких случаев и будет меньше, и переплывем как-нибудь это море жизни, по которому нам всем вместе приходится плыть!..
II.
-- Как странно!.. -- воскликнула вдруг Вера, -- Мы сегодня столько о нем говорили -- а к нему в комнату так и не зашли...
Ее сначала не поняли, а потом вдруг все вместе, даже не сговариваясь, принялись подниматься из-за стола. Стало ясно, что она говорит о том, чтобы зайти в комнату к нему, к упавшему студенту -- и это показалось всем столь естественным, что мы принялись подниматься автоматически. Мы вышли из комнаты в коридор. Только тут на ум многим пришла странность предприятия, и стали раздаваться голоса:
--
Да ну, удобно ли...
--
Надо предупредить его товарищей...
--
Может, они уже спят...
Скоро решили послать Игоря вперед нас, чтобы он переговорил с жильцами комнаты и предупредил их о нашем, действительно довольно странном, предприятии. Игорь ушел, и мы все, не торопясь, пошли вслед за ним.
Так мы прошли коридор, вышли на лестницу и поднялись на четвертый этаж. Вера и Сергей уже знали номер комнаты -- но нужно было дождаться Игоря.
Скоро он вышел и сделал нам знак рукой.
-- Разрешили... Я все объяснил... Только с ними не надо особенно разговаривать -- они устали, не хотят на эти темы говорить...
Он открыл дверь, и мы вошли. В комнате оказались двое студентов, которые, увидев такую компанию, чтобы не мешать нам, вышли. Мы робко, как-то несмело протиснулись в комнату и стали в проходе. Комната оказалась самая обычная, такая же, как и все здешние комнаты -- меня снова это как-то болезненно удивило. В ней было четыре кровати -- но три из них были явно "жилые", имели хозяев -- а на четвертой никто не жил.
-- Вот, это его койка, -- сказал Игорь, указывая на койку справа от окна -- такую же, на которой я ночевал в комнате Сергея, -- После него так и стоит пустая, больше никого не поселили. В середине года ведь никого не поселяют, так теперь и будет стоять до осени.
Мы все расположились около нее, для чего Игорю и Сергею пришлось пройти совсем к окну. Настроение у всех было как-то странно спокойное. Никто поначалу не решался говорить. Потом Игорь вдруг сказал:
--
Надо как-то почтить его память.
Никто поначалу не мог сообразить, как именно это сделать. Потом Вера вдруг сказала:
--
Подождите меня! -- и выбежала из комнаты.
Через секунду и Сергей вдруг воскликнул:
--
И меня! -- и тоже скрылся.
Мы пару минут стояли, заинтригованные и ожидая, что же именно они придумали.
Первой вернулась Вера, неся в руке букет цветов -- тех самых, которые я столько раз видел в ее комнате.
-- Вот, -- сказала она, запыхавшись, -- Это ничего, что бумажные, других ведь у меня нет... Сейчас зима, других не достанешь...
Она протиснулась к постели и положила прямо на середину ее этот букет.
Тут как вернулся и Сергей. В руках у него была какая-то фотография -- я вдруг увидел, что как раз погибшего студента -- я ведь видел когда-то его фотографию на стенде около учебной части, на их факультете!
-- Вот, случайно у меня оказалась, -- сказал Сергей, будто в чем-то оправдываясь, -- Это я нашел на его факультете, через пять дней после его похорон. Уже давно похоронили, а никто не снимал -- никому там ни до чего не было дела!.. Я пришел вечером и незаметно снял, и фотографию вырезал... не знаю, зачем... А теперь вот вдруг пригодилась...
Я был поражен -- и фотография, получается, оказалась та самая!.. Сергей подошел к постели и положил ее -- рядом с букетом.
Мы все стояли и смотрели на этот импровизированный "памятник". Я опять, как когда-то, пристально вглядывался в это лицо. Мне будто все хотелось что-то увидеть, что-то понять, разрешить какую-то загадку. Мы не знали, что сказать, какие найти слова, соответствующие нашим чувствам и смыслу события. Наконец, кто-то тихо сказал:
--
Вечная память...
-- Вечная память, вечная память... -- повторили мы все друг за другом.
После этого, оставив цветы и фотографию на постели несчастного студента, все вместе тихо вышли.
III.
Я подвожу к концу мою историю. Перед тем, как совсем закончить, я хотел бы еще немного поразмышлять. Именно -- о том, какой во всем этом был смысл, что же все это было в целом. Мне кажется, лучше нельзя это сделать, как вспомнить, что же со мной и с другими действующими лицами этой истории было в последующие годы. Как я уже сказал, я проучился все эти пять лет, и благополучно закончил мой институт -- правда, последние годы учился уже без всякого удовольствия. Мои товарищи, о которых я здесь писал, Сергей и Вера, проучились еще два с половиной года (поскольку были на два года старше меня), и навсегда уехали из Москвы, как иногородние, получив распределение в какие-то секретные военные организации. Больше я их никогда в жизни не видал. (О том, чтобы переписываться с ними, вообще поддерживать какие-то отношения, и речи не было -- я вовсе не был таким уж их близким товарищем.) Мои однокурсники, с которыми я учился (одним из которых был А-в), тоже окончили вместе со мной, и работают теперь в самых разных местах. Никаких отношений ни с кем из них я теперь почти не поддерживаю. Тот студент, который сидел в коридоре с гитарой, так и не смог "покорить" своим талантом столицу, завоевать здесь популярность своими необычными способностями. Он еще пару лет прошатался по Москве, где-то по чужим комнатам и знакомым -- и потом все-таки вынужден был уехать домой, оставив навсегда надежды "закрепиться" в столице. Там он скоро нашел работу -- вполне прозаическую -- и с тех пор довольствуется ролью "местного" таланта, производя, видимо, некоторое впечатление на тамошнюю провинциальную публику. Тот студент, которому не повезло с соседями по комнате, так и не смог наладить свою нормальную жизнь в Москве. Промучившись так полгода или год, он окончательно истощил свое здоровье, и в конце концов тоже попал в больницу. Выйдя оттуда, он уехал домой -- и после этого больше в Москве так и не появлялся. Тот студент с нашего курса, которого я как-то видел в учебной части (он еще достаточно гордо и независимо себя вел) тоже в конце концов не смог у нас учиться. Скоро весь запас его прежних знаний, на которых он думал "выехать" в первый год, истощился, и он стал спускаться все ниже и ниже по нашей студенческой "лестнице". В конце концов он не выдержал и совсем не смог сдать сессию, в результате чего его отчислили. Что было с ним дальше, я не знаю.
Таковы некоторые судьбы и характеры, которые почему-то особенно запомнились мне в те первые полгода. Тогда меня все это занимало, поэтому я специально следил за судьбами этих людей и даже наводил справки. Теперь я, конечно, не стал бы этим заниматься. Как оказалось, студенческие годы вообще не оказались в моей жизни столь уж значимыми, они теперь почти никак не связаны с моим настоящим. Как я уже сказал, ни с кем из прежних студенческих товарищей я отношений почти не поддерживаю. Работа, которой я теперь занимаюсь, с моим прежним образованием почти никак не связана. Короче, это был какой-то странный период жизни, и я даже теперь не совсем понимаю -- для чего он был в моей жизни, зачем?.. Как бы какой-то странный посторонний "кусок", никак не связанный с предыдущим и последующим ее течением, совершенно самостоятельный, как бы "вставленный", добавленный в нее!..
Впрочем, я должен закончить начатый мной рассказ. Он, я надеюсь, свидетельствует, что не все было так печально, что были и какие-то яркие, глубокие чувства. В конце концов, нашел же я себе все же, в результате всей той осени, друзей! И потом это дало начало целому новому периоду в моей жизни, гораздо более светлому и яркому, который продолжался не месяц и не два -- а целых два или три года! Так что далеко не все было так печально в это студенческое время. Может быть, только поэтому я и взялся об этом писать. А то иначе было бы уж слишком мрачно -- все тяжелое, да тревожное, да болезненное -- кому это было бы интересно, когда у всех и своих хлопот довольно!..
Но закончу, наконец, историю, которую я начал.
IV.
Из комнаты погибшего студента мы вышли в коридор. Настроение у всех было... какое-то особенное. Встал вопрос, что всем делать дальше. В комнату Веры возвращаться теперь было странно (поскольку ужин, в сущности, закончился), а расходиться всем, очевидно, не хотелось.
-- Слушайте, а давайте сейчас во двор пойдем! -- сказал вдруг кто-то, -- Сегодня мороза почти нет, и еще совсем не поздно...
Эта идея имела у всех успех. Она как раз давала возможность продолжения вечера после визита в комнату погибшего, который нас так объединил -- и одновременно позволяла сменить обстановку, развеяться. Мы только на минуту расстались, чтобы одеться каждому в своей комнате (я пошел вместе с Верой, у которой оставил свою куртку) -- и скоро вновь собрались на первом этаже, у двери на улицу.
Сказав вахтеру, что мы просто выйдем во двор погулять, мы все вышли на крыльцо и на февральский снег. Было уже совсем темно. Действительно, стояла оттепель, так что почти не было мороза. Кругом поднимались сугробы, поблескивая в свете фонарей. Небо над нами было затянуто облаками, звезд совсем не было видно.
Мы отошли от крыльца и все вместе направились по дорожке вокруг корпуса. На душе у меня было как-то особенно спокойно и ясно. Вокруг меня шли незнакомые люди -- но мне почему-то было спокойно и хорошо с ними. Сегодняшний вечер за столом, общий визит в комнату погибшего студента меня как-то вдруг с ними объединили. Я шел, вдыхая прохладный воздух, и слушал их разговоры. В этих разговорах было много непонятного мне -- но я почему-то чувствовал, что это мои друзья. В эти минуты меня поразило какое-то совершенно особое, новое чувство. Я вдруг совершенно ясно осознал, что я здесь не посторонний, не просто гость -- а что я вместе с ними, что я один из них! У меня никогда прежде такого в жизни не бывало!.. Я и не знал, что такое может быть!.. Кончались месяцы моего одиночества и скитаний! Я, сам не ожидая того, нашел вдруг себе здесь своих новых друзей, свою новую, настоящую компанию!
Мы все вместе шли по двору. Было как-то особенно бодро и ясно. "Грустный" вечер прошел, снова понемногу возвращалась обычная жизнь. Скоро стали слышаться обычные студенческие разговоры, смех... Кто-то толкнул кого-то в снег. Тот вылез из сугроба и ответил ему тем же. Короче, жизнь возвращалась...
Но если для них, этих студентов, это был самый обычный вечер, самая обычная прогулка во дворе их корпуса, то для меня -- нечто совершенно особенное, поворотный пункт в моей жизни, судьбе. Для меня это действительно было изменение моего жизненного пути, начало в нем нового, еще незнакомого жизненного этапа!.. Что сулил мне этот этап, должно было еще показать будущее. Я уже сказал, что и в нем не обошлось без проблем, и что и он в конце концов закончился, почти не оставив по себе следа. И все-таки -- это было лучшее время моей студенческой жизни! Эти два-три года, о которых я здесь не рассказываю, быть может, сообщают им какой-то смысл, быть может, в чем-то оправдывают их!.. Но, так или иначе, теперешний мой рассказ окончен, а больше я не собираюсь на эти темы писать. Заканчиваю на этом мою студенческую тему.