Господи, что это? Где я?! Там же... там же всё не так!
Еле сдержала крик. Задохнувшись, отшвырнула чужие руки. Рывком села.
Больничная палата. Та же - или такая же.
Неужели мне э т о привиделось?!
На койке сидит Пушистик. Небритый, глаза запавшие - но улыбка до ушей.
- Ну ты ж и задрыга, козявчик. Мы тут ждём, ждём, заколебались уже.
Взгляд метнулся за его плечо.
Сергей. Выглядит гораздо более бледно, чем Пушистик, скула рассечена, глаз заплыл - но в безукоризненном костюме, белой рубашке. И даже при галстуке. Улыбается скупо, но тепло. Живой, слава богу, живой.
Нати. В халатике. Зарёванная, измученная - но тоже явно живая. Доверчиво держит Сергея за локоть, щекой прижалась к плечу, светится изнутри, разбрасывая зайчики.
Тиг. С несвойственной скромностью жмётся к двери, пряча что-то за спиной. Под тонким синим - в цвет глаз - свитером контуры повязки на рёбрах. До странного бледный. Бледней, чем остальные (неужели лучше не стало?!). Но улыбается той же бесподобной улыбкой. А за его плечом...
Молоденькая медсестра придерживает за ручки кресло-каталку, в кресле миниатюрная женщина, голова под тяжестью повязки склонена на плечо. Тиг отодвинулся, кресло въехало в поток света...
Эльга?!
Боже мой, да где же я?! На каком свете?!
- Кошка, всё о'кей?
- Ах ты ж урод!!!
Сергей шарахнулся. Не надеясь, видимо, на реакцию Пушистика. Но тот поймал в прыжке - и посадил обратно.
- Тихо, козявчик, тихо.
- Альтернативные методы, да?! Сука! Кишки вырву!
- Зайчик, Серёжа не виноват!
- Я тебя кончу, ты понял? Не вечно меня держать будут!
- Да угомонись ты, зверушачая козявка! Поборола, блин, тёмную половину!
- Кто, я?! Я едина в своих лицах! Не ты ль мне доказывал - нельзя отрекаться от себя?
- Так я ж не...
Я перевела глаза на Сергея.
- А ты, урод, за разводилово ответишь.
- Серёжа не виноват, - твёрдо сказала Нати. - Его сглазили!
- Кто?
- Тварь.
(то-очно!)
(теперь и понятно...)
- Я, получается. Раз тварь моя.
- Не твоя, - спокойно сказала Эльга.
- А чья?
- Моей мамы.
Я обалдело уставилась на Эльгу. Краем глаза отметив - остальные тоже.
Ей нелегко держать голову прямо. Повязка даже на вид тяжёлая. Закрывает и горло (следы от пояса?). На скуле синяк, в тени повязки заметный лишь вблизи.
И всё же выпрямилась в кресле, льдисто-голубые глаза смотрят, не мигая. Сумрачные, как всегда, надменные - но и... благодарные.
Ни капли гнева.
Лишь благодарность.
За что?
Тонкие загорелые пальцы коснулись бинтов.
Там, где начинается тот, старый шрам.
- Ты всё знаешь, правда? Врач, моя подруга, проболталась маме. Я и не думала просить. Клянусь. Я в это не верила.
- Понимаю... - медленно сказала я.
- Она это умеет. Заговоры знает. Спрятала кое-что в кабинете.
- Мешочек с кладбищенской землёй... - вставила Нати.
- ... и порошком из крыльев летучей мыши...! - подхватила я.
(интуиция есть интуиция)
(не хуже Костиной)
- ... и лягушачьих лапок, - с лёгким смешком закончила Эльга. - Секреты фирмы. Висело под столешницей. В дальней секции. И хоть бы одна техничка-халтурщица за три года пыль вытерла.
- Технички ни пылинки не оставят, - возразила я. - Сто пудов - твоя мама охран поставила. А пожар его нарушил.
- А я подумал - "антимоль", - сказал Сергей. - Ночью обыскивали там всё, увидели, что стол у двери...
- Это я его, - сказал Тиг. - Кошка велела.
- Да мы-то не знали. Короче, я этот мешочек увидел и... Чёрт знает, зачем в карман сунул.
- Что-о?! И таскал всё это время?!
- Не расставаясь, - сказал Тиг. - Спал и то в джинсах. А я-то думал - заработался он так, да ещё из-за Натали в расстройстве... И как я не учуял?!
- Ты сам же под колпаком был. Так вот, значит, Серджио, как ты меня вычислил!
- То ж вы и собачились всю дорогу, - сказал Пушистик. - Ты хоть и тоже под колпаком, а печёнкой чуяла. Сто пудов.
- И не знал никто...
- Знал я. Понял - и стал бороться.
- Как ты мог понять? Ни опыта, ни... Ты ж вообще не верил!
- Просто понял, и всё. Она сразу так внаглую меня ломать стала. Всю голову заполнила - и будто когти в мозги запустила. Башку чуть об стенку не разбил... пока что-то мог ещё сам...
- Мне почему не сказал, кретин чёртов?!
- Да не мог же я! Она не давала!
Я осеклась.
- Да, конечно... Прости.
Мне ли не знать, как это бывает...
- Я пытался. И вроде получалось местами... Но потом сломался. Наблюдал уже как со стороны. Будто я в своём теле - как в скафандре на три размера больше.
- Зато у Рема кулак повернулся, - заметил Пушистик. Без ехидства. - Еле оттащил. Чуть сам не выхватил.
- Это она мне не дала сказать, что Эльга жива. Я с дачи в той машине ехал, где она, так получилось. На руках её держал и не мог поверить... всё думал - как Рему скажу. И... не знаю, стал искусственное дыхание делать... А потом... сам не знаю...
Сергей неловко покосился на Эльгу. Виновато даже.
- Всё к лучшему, Серёженька, - мягко сказала Эльга. - Я тебе очень благодарна. За эти несколько часов - особенно. Мне надо было подумать. Кому что говорить, и как теперь вообще...
- Слава Богу, что ты жива! - вырвалось у меня.
Эльга обернулась ко мне всем телом.
Под повязкой не видно, но могу представить вскинутую бровь. "Ты это серьёзно?"
- Серьёзно, - твёрдо сказала я. - Я бы себе не простила. Я себя сто раз прокляла уже.
Глаза Эльги расширились. Губы раскрылись, как будто дышать трудно.
- Ты?!
После всего, продолжила я мысленно.
- За что? Это же не ты.
Теперь вдох застрял в горле у меня.
- Не я? Ты уверена?!
Эльга, улыбаясь, кивнула.
- Я знаю, кто. Я видела.
Вот это номер...
Я обвела всех взглядом. Сама не зная - что ищу в глазах. Взмахнула руками, не найдя слов. Вскинула сжатые кулаки.
- Йессс!!! Знала же я, знала!!! А ты мне тут развёл, блин, психологию!
- Козявчик, ну один же к одному... На меня только не бросайся, ладно? Я сам себя сто раз выругал, что на тебя всё это вывалил. И первый до потолка запрыгал, когда узнали, что ты ни при чём.
Я торжествующе посмотрела на Сергея.
Впервые за долгое время ничто не мешает улыбаться ему. От души. Но всё равно потупился.
- Ладно, Серджио, всё равно я тя, дурака, люблю. Давай мириться.
Подталкиваемый Нати, Сергей чмокнул меня в щёчку. Я уцепила его мизинец своим.
- Мирись-мирись-мирись и больше не де... Эй, а где...?
Лишь теперь дошло.
Ни бинтов, ни кусочка пластыря.
Ранки затянулись - и, похоже, больше не откроются. По кутикуле тоненькая бурая каёмка, корочки вот-вот отвалятся. Кожа молоденькая, розовая, ещё тонкая, но нажим на подушечки уже не отдаётся болью во всю руку.
Развернула руки ладонями к себе.
Запястья, ладонь... даже ладонь! То же самое! И левая, левая слушается! Я же перерезала мышцу в локте, точно помню!
Дёрнула в стороны полы халата.
Четыре розовые полоски на груди. На животе уже неразличимы, а остальное можно лишь увидеть. На ощупь разницы с кожей нет.
И боли нет.
Вообще нет.
(как в "Солярисе")
Значит, тварь...
?!!!
Вскинула глаза в немом вопросе. Вид, наверное, обалделый до крайности.
- Да, козявчик. Хотели поменять, развязали - и увидели...
- Зачем менять? - глупо спросила я.
- В кровище всё было.
- В смысле?
- Да вообще всё. Одёжки насквозь, на полу лужа... Вспоминаешь?
- А ты-то как туда попал?
- Геша позвонил и кричит: найди её, что хочешь делай, но найди, прямо сейчас, счёт на минуты.
- Ты не отвечала, - сказал Тиг. Неестественно спокойно. - А я... почувствовал... как будто я сам... Не знаю, как сказать.