Я расчехлил гитару, которую Сергей взял для меня у одного из своих друзей.
Эта был синий "страт", струны на нём стояли "девятка", поэтому подтягивались легко и это значило, что можно делать то, что так красит гитарные соло - "бенды"
Я сидел на стуле, в отведенном для нас углу среди установки барабанов, огромного микшерского пульта, аудио мониторов и не спеша, настраивал гитару.
Сергей сидел за роялем и играл вальс... до # минор N 7.
Этот вальс Шопена, -простой, наивный, сердечный всегда звучит в моей душе, когда я вспоминаю тот вечер.
В детстве Серёжа окончил музыкальную школу.
Настроив гитару, я посмотрел на Сергея и сказал:
- Дай бас.
Он повернулся ко мне, и я увидел его лицо... оно было совершенно белое, -он надел бас на плечо, пощёлкал струнами, и мы заиграл "Мишел".
Большой зал институтской столовой, где мы должны были играть, обладал хорошей, глубокой реверберацией.
Для "Мишел", Маккартни написал не обычный гармонический, а мелодический бас и в пустом зале зазвучали две прекрасные, грустные песни.
Они не сливались, а дополняя друг друга, переплетались между собой.
Девчонки, которые раскладывали тарелки, ножи посуду, вдруг бросили свое дело и полетели по свободному пространству зала.
Не сговариваясь они кружились так, как это делают девушки в сельских клубах, -широко и быстро пролетая мимо, обдавая нас волной запахов и шуршащих платьев, заполняя собой все свободное пространство..
Я играл негромко, но с подъемом и чувствовал благодарность к этим девчонкам.
Сергей стоял и, глядя на меня, улыбался.
Это был крепкий, ладный парень.
Ему было немного за тридцать
Сергей был выше среднего роста, обладал хорошей статью
Он совсем не походил на безполых, длинноволосых парней, которых сзади трудно отличить от женщин.
Лицо его совершенно правильное, волосы светлые, почти белые... и глаза были именно те, которые требовались, чтобы завершить его облик.
Они были синие и добрые.
Работал Сергей в большой туберкулёзной больнице, построенной ещё в 19 веке.
Больница, из красного кирпича с архитектурой вокзала, была последним прибежищем для тяжело больных людей.
Мрачное здание с высокими сводчатыми потолками стало их последней надеждой вернуться в такой привычный и такой ставший вдруг недоступным мир.
Как то я спросил Сергея:
- Трудно тебе тут?
Он ответил не сразу, но подумав, сказал:
- Это моя работа.
Видишь в пролетах лестницы сетки...понимаешь для чего они ...
Потом он указал на наглухо забитые ставни огромных окон...
- Раньше были случаи, когда больные, перенесшие тяжёлую операцию на горле, открывали окно и делали свой последний шаг...
Сергей был правой рукой директора института.
Он лечил и помогал советами самым разным людям,
Глядя на него, люди безошибочно понимали его доброе сердце и обращались к нему снова и снова и он, никогда, никому не отказывал.
Он устраивал на обследование всевозможных родственников своих друзей и всё это он делал совершенно безкорыстно, вызывая у коллег уважение и желание не подвести этого обаятельного, симпатичного человека.
Он, как говорится, подавал надежды... он был не просто врач, учёный, но он был человек, который служил магнитом для всех сотрудников института, являлся душой любого дела.
После рабочего дня, весь молодой коллектив врачей, включая мед-сестёр и мед-братьев, собирался в институтскую каптерку и под шутки и смех принимал свои наркомовские 50-грамм "для профилактики от лёгочных заболеваний"
...
Праздновали новый год.
Сергей пригласил своих друзей - профессиональных музыкантов для игры на танцах.
Это был его подарок институту.
Свой план он мне не сообщил, но в течение вечера мне многое стало ясно.
Серёжа очень хотел показаться матери одной девушки.
Девушку звали Лена
Девушка эта была дочкой дипломатов, и Сергей был в неё безнадёжно влюблен.
Семья дипломатов вела разъездной, протокольный образ жизни, была принята на официальных правительственных приёмах, настроена на большую карьеру
Сергею всё это было совершенно чуждо, но - "охота пуще неволи".
Он страдал от холодного и пренебрежительного отношения к себе матери Лены, - феноменально красивой девчонки.
Мать, не церемонясь, заявила ему, чтобы он даже и не мечтал о свадьбе.
- Кто ты такой, - спросила она однажды?
Как я тебя должна представлять своим гостям... рядовой врач в больнице... кандидат медицинских наук, ну и что!... это не тот статус, который соответствует уровню нашей семьи.
Мать знала, что Лене нравится Серёжа и догадывалась о их возможно более близких отношениях, но она не собиралась идти на компромисс и, больше из минутной материнской слабости, смягчившись сказала:
- Возможно... если ты станешь доктором наук и профессором в научно -исследовательском институте... тогда посмотрим...
Для Сергея начались свинцовые дни, когда вдруг попадаешь в ловушку из неоправданных надежд и опрометчивых обещаний, начинается пора лихорадочных, хаотический действий состоящих из различной тяжести ошибок, которые ведут к потере своего я.
Сергей, на свои средства покупал лабораторных мышей и по вечерам проводил опыты, нарабатывая образцы тканей из больных органов этих мышей.
Делал это он в собственной ванной, в однокомнатной квартире, где проживал со своей мамой
Он собрал достаточное количество материала, подготовил проект докторской и обратился в ВАКК, но там ему отказали, узнав, что его материалы не имеют сертификатов международных стандартов для подобных исследований.
Для получения таких сертификатов, исследования должны проводиться в специально оборудованных лабораториях, с ультра стерильными условиями.
В больнице заниматься исследованиями по собственной программе он не мог.
Для этого нужно было встать в очередь, согласовать план работ на несколько лет вперёд, бросить своих больных.
Другой вариант: - добыть несуразную сумму денег, ехать в Европу или в Штаты и начинать всё заново.
Это значило - сломать себя и всё, что создано.
Близился конец года... и тогда у него появился план: - последняя надежда понравиться матери своей девушки.
Он пригласил Лену и её мать на новогодний вечер в институт и ожидал чуда.
Возможно мать, разглядев его чувство к дочери, отношение к нему коллектива института, вдруг сменит гнев на милость, и даст ему шанс добиться результата не одним рывком, а в течение некоторого отрезка времени обычной жизни.
Но вот в зале материализовались два существа необычного вида.
Я увидел мать Лены и Лену вначале сзади и подумал, что это сестры.
Они были совершенно одинаковы.
Идеально сложенные, одного роста, модельного экстерьера... одеты были в длинные бархатные платья одного покроя, только на дочке платье было из темно зелёной, отливающей в синеву ткани, а на матери бархат переливался всеми цветами пурпурной осени.
У них были одинаковые надменно- красивые лица, одинаковые прически, с густыми, поднятыми на верх темно-русыми волосами, а платья были такой длины, что чуть прикрывали лакированные туфли, специально подобранные под цвет платьев.
По внешнему облику им можно было дать от 20 до 25 лет и только по глазам можно было определить, кто старше.
Глаза матери смотрели твердо и прямо, эта женщина привыкла повелевать.
Зал, во все глаза уставился на двух нарядных фей, чуя что это пришельцы из другого мира
К дамам тут же подлетели молодые референты института и усадили их на места
в центре стола, рядом с директором
Женщины ощущали настороженность спаянного коллектива медиков и сдержанно улыбались, но не пытались сгладить напряженность светскими любезностями.
- Нас пригласили на экзамен, - мы пришли!
...
Мы за играли...
"Дом восходящего солнца", "Люби меня нежно", Эль кондор пасса...- парящий орел... зал многоцветной толпой качался в такт романтической музыке.
На барабанах играл совсем молодой парень из Гнесинки.
Он обдавал танцующие пары громом своих брейков и жарким шипением цимбал.
Подогретые шампанским, общей радостью жизни и новогодним духом, молодые люди прижимались друг к другу под звуки, напоминающие шум морского прибоя.
Затем барабанщик заиграл лезгинку, проводя сотни ударов - вспышек
одновременно на всех своих инструментах.
Зал пришёл в неистовое движение
Я посмотрел на директорский стол и, увы, не увидел светящихся в полутьме инопланетных созданий, они исчезли...
Не знаю, о чем думал Сергей в эти минуты, он был бледен и немногословен.
Спустя недели три, он пригласил меня на репетицию, но я должен был идти
на день рождения к своему брату именно в этот день.
Я сказал ему, что не могу, потому что уже пообещал быть у брата.
Спустя месяца три, я вдруг почувствовал тревогу и позвонил Сереже, чтобы спросить, куда он подевался.
Ответила его мать.
Она сказала, что Сергей заразился во время своих опытов и скоропостижно скончался...