Аннотация: Страшно романтичная история. Стрррашно...
С перевала этот мир открывался взгляду весь и сразу. Словно специально ложился под ноги и со змеиным шипением поземки по насту предлагал: "Да, вот он я. Такой. Шагни, если не страшно". Вернее, открывалось то, что от него осталось после сотни лет постоянного лютого холода - узкая Ставирская долина. Слава всем богам, хоть укутанная милосердно вуалью расстояния, а все равно... Да как тут вообще хоть кто-то выжил?!! Только потому, выходит, что замок здешних лордов оказался лежащим в спасительной близости от Дороги. Именно за ее счет Ставир и растягивал свое существование, принимая хлеб, а с ним и жизнь, из рук тех, кого до сих пор считал достойными лишь плевка вслед. Ну что ж, кто как может, тот так и живет. Или выживает. Ей оно, по большому счету, было без разницы.
Женщина зябко передернула плечами, но все-таки вышла из пещеры перехода, поплотнее завернулась в подбитый мехом плащ и осторожно зашагала вниз, давясь сухим до хрупкости воздухом и поглубже пряча лицо в капюшон. Визгливо скрипел под ногами жесткий, спрессованный постоянным ветром снег, а ледяное утреннее солнце годилось лишь на то, чтобы заставить глаза болезненно жмуриться от невыносимо острого, многократно отраженного света. До замка, видневшегося вроде бы совсем рядом, было не меньше двух четвертей ходьбы - очередное свойство местного, насквозь вымороженного воздуха. Впрочем, об этом ее предупредили заранее...
* * *
- Леди?.. - во взгляде владетельного лорда, разглядывающего ее с высоты своей пародии на трон, усталости оказалось больше, чем интереса.
- Оравенса.
- Так чем мы можем помочь вам, леди Оравенса?
Ее особо не удивили ни поспешность, с которой хозяин замка спустился к ней из своих покоев, ни его несколько суетливая с непривычки готовность к службе. Те, чья жизнь настолько зависела от Дороги, просто не могли вести себя по-другому с ее людьми. Даже в гораздо более благополучных землях неизменно ценили хорошие отношения с ходившими между мирами. Нет, это не орден такой - монахами идущие не были и никаких обетов сроду не приносили. И уж тем более не были они святыми. Просто люди. Разные. Всю свою жизнь бредущие этим вечным путем с какими-то лишь им известными целями: то ли нечисть какую с каких границ гоняют; то ли равновесие миров на собственных пальцах держат; то ли еще чего столь же непостижимое отслуживают. Всякое говорили. Ну, и по мелочи там чего заодно - артефакт донести, с лекарством помочь... если захотят. В общем, с одной-то стороны вроде сомнений нет - не просто так ходят. Но с другой... Кто ж их поймет? Лишь одно о людях Дороги было известно наверняка - платы они никогда и ни за что не брали. Или сразу соглашались помочь, или сразу отказывались; и никакими обещаниями прельстить их было невозможно. А угрозы... Что ж, иногда, шепотом, передавали и такие истории. Вот только чтобы дослушать их до конца, нужно было иметь или совсем пьяную голову, или очень крепкие нервы. И уж кто-кто, а ставирцы о том должны были знать получше других...
- Ничем сверх обычного, лорд, - прервала она неприлично затянувшуюся паузу. - Как и всегда - просим у вас провожатого до Верхнего перевала.
- До Западных Врат? - зачем-то уточнил хозяин замка.
Оравенса только кивнула молча - чего зря воздух-то сотрясать? Разумеется, через этот промороженный ледник она просто пройдет. И пройдет как можно быстрее, тут ей делать нечего. Да и никому нечего, если честно. Уже давно. С тех пор, как в проклятом мире Ставира забыли про весну. Теперь здесь доживают лишь сами ставирцы, да и то исключительно попущением идущих - в их отражении лежит один из кусков Дороги, который иначе не минуешь. И люди, способные провести по нему от одних Ворот до других, просто необходимы. К сожалению.
- Хорошо, леди, проводник будет, - владетель склонил до срока поседевшую голову. - Завтра на рассвете возвращается мой старший...
- Сегодня, - Оравенса даже голоса не повысила, просто чуть опустила веки. - Проводник нужен сегодня. Лучше прямо сейчас.
Нет, это не было капризом. И самодурством тоже не было. Она и сама бы с удовольствием отдохнула, прежде чем снова выходить на столь ненадежную дорогу, но... Наглухо запаянный металлический тубус в ее сумке должен быть доставлен на место через три дня самое большее, а два из них уйдут на преодоление здешних снегов. Вот и получается, что никаких капризов, просто так уж сложилось. И владетельный лорд это, к счастью, тоже понимал. Он достаточно часто имел дело с людьми Дороги, чтобы всерьез заподозрить их в мелочности.
- Раз так, выход один, - на принятие совсем не легкого решения у него ушло не больше двух вдохов. - Доверится ли леди моему младшему сыну? Он не проводник, но дорогу знает.
- Есть ли у меня выбор?
- Нет, - владетель был честен. - Только если ждать до завтра.
- Тогда и говорить не о чем, выходим сразу, как он будет готов. И еще, мне понадобится одна из ваших лошадей, какой-нибудь шатер для ночевки...
Вот тут-то в зал и вошел этот самый младший сын, и идущая поняла: все. Жизнь для нее кончена.
Или наоборот, только что началась заново.
Он был необыкновенно, нечеловечески красив. Каштановые кудри, точеные черты... Третьи демоны, но как среди пустых льдов этого нищего мира могло родиться подобное чудо? Откуда взялась эта гордая линия подбородка и царственная уверенность в осанке? Где его глаза впитали столько солнца, что оно аж наружу рвалось жаркими искрами?
Настоящий принц. Ее принц...
Дыхание, наконец, вернулось, но от накативших чувств, уместных разве что для перечитавшей дурных стихов дочки лавочника, Оравенса застыла каменным истуканом.
- Леди, - владетель, к счастью, понял ее совершенно превратно, - не смотрите на его молодость, дорогу он знает, за то я ручаюсь. Вы вполне можете довериться моему младшему сыну.
- Хорошо, - чтобы протолкнуть это слово наружу ей потребовались нешуточные усилия, но дальше дело пошло легче. - Пусть, лорд, твой младший сын ведет меня.
Добавлять "хоть на край света" она, по понятным причинам, не стала. Хотя и могла, потому как это было правдой. Ее, опытную идущую, видевшую за свою жизнь все на свете и еще немного, угораздило влюбиться. С первого взгляда. В мальчишку, минимум на десяток лет младше. В сына владетельного лорда пусть и мелкого, но все-таки мира, у которого к ним, идущим, был отнюдь не коротенький счет.
И почему небо еще не рухнуло?
* * *
Пару часов спустя, покидая замок в сопровождении своего принца и дюжины верховых его свитских и охраны, без которых хоть и младший, но все же сын владетеля и шагу ступить не мог, Оравенса сумела-таки взять себя в руки. И сосредоточиться на окрестностях, а не только на прекрасных чертах владетельского отпрыска. Тем более что местные пейзажи того все-таки стоили.
Иссиня-белые ледяные арки и гроты... Нереально хрупкие на вид ленты снежных дорог между ними, за десятилетия нескончаемых ветров и морозов повисшие в воздухе на манер переплетений невесомо-ажурной паутины... Густо синее, кобальтовое небо, просвечивающее сквозь них драгоценной эмалью... То, что некогда было живой долиной: ее реками, озерами или даже лужами, а теперь застыло в неподвижном каскаде гимна вечной зиме. Невыносимая красота. Невыносимо опасная. Через это хрустальное королевство лежал их путь.
И лишь от прекрасного владетельского сына зависело, сумеют ли они дойти до Западных Врат благополучно. Сумеет ли он провести их там, где все это великолепие было относительно надежным, а не грозило рухнуть на головы и из-под ног от случайного чиха. Впрочем, идущая доверила бы ему не только жизнь. Охотно.
- Как ваше имя, лорд? - Оравенса пустила выданного ей в замке до безобразия мохнатого скакуна голова в голову с темно рыжим, похожим на шмеля-переростка конем своего принца. Она ничего не могла с собой поделать, ее тянуло к этому мальчишке как на веревке.
- Сартен, леди. Из рода Граствехов, - у сына владетеля красноречиво заходили желваки под скулами.
- Хорошее имя. И хороший род, - осторожно похвалила она.
Ее совершенство искоса глянуло из-под отороченного мехом капюшона, не иначе как с целью убедиться, что над ним не издеваются злостно, и задумчиво растягивая гласные поинтересовалось:
- А не желает ли леди послушать одно ста-арое сказание?
- С удовольствием послушаю, - призналась Оравенса.
- Ага. Ну, раз так... ээ... в общем, примерно сотню лет назад, когда наш мир был теплее и разноцветнее самой солнечной радуги, им тоже правил некий владетель из славного рода. Граствехов, - желваки на юношеских щеках обозначились резче. - И были у него сыновья, в том числе и младший, но звали его Шистайн. Был он, говорят, весьма недурен собой, неглуп, но... несколько вспыльчив. Очень вспыльчив, если уж начистоту. Что отнюдь не портило его в глазах женщин. Ни одна наследница лучших здешних фамилий и состояний выплакала глаза в подушку, мечтая о недостижимом. Потому, что знали - как бы не любили они, и как бы не были преданы, все равно ответной любви им не дождаться, ведь сердце Шистайна уже было отдано некой леди. Прекрасной, конечно, изящной, утонченной и... несколько болезненной. Впрочем, вечная бледность лишь добавляла ей красы и заставляла соперниц скрежетать зубами в бессильной зависти. Ровно до тех пор, пока не выяснилось - болезнь эта смертельна, и спасти от нее может лишь чудо. Истинное чудо, никаким врачам, увы, неподвластное.
И тогда Шистайн за этим чудом пошел. В единственное место, где его можно было взять - к идущим. Никто сейчас не знает, почему они отказали сыну лорда целого мира, может, и были на то причины... Впрочем, не важно. Важно лишь, что норовистый владетельский отпрыск отказа не принял. Вместо этого он связал первого же попавшегося ему идущего, впихнул в замковый подвал и заявил, что каждый день будет отрезать у того по пальцу. До тех пор, пока люди Дороги не передумают и не помогут его будущей жене. А если раздумья у них затянуться излишне долго, и пальцев не хватит... что ж, он не побрезгует отрезать пленнику и голову.
Может, ничего и не случилось бы, вмешайся в ту историю владетельный лорд. Но он слишком любил своего младшего, да еще и горд был не меньше его. А потому предпочел закрыть глаза на творимое и предоставил событиям идти своим чередом - все-таки этот мир со всеми потрохами принадлежал именно им, Граствехам. Именно они здесь были в своем праве, а идущие, сказать по чести, давно напрашивались на то, чтобы им указали надлежащее место. О чем потом пожалел, конечно, да было поздно...
Оравенса давно поняла, зачем ей это сейчас рассказывали и о чем хотели напомнить, но предпочла о том не думать. Она тоже знала случившуюся тогда историю, правда с другой, своей стороны, и даже могла бы ее продолжить:
До отрезания головы дело не дошло. Пленник потерял три пальца, когда в Ставир явились аж пятеро идущих. И каких! Если среди людей Дороги и выделяли лордов, то ими были, без сомнения, именно они - видящие. Примечательно, что обитали замка, едва только та пятерка переступила порог, каким-то образом вмиг утратили весь свой гонор и теперь больше напоминали песью стаю, внезапно обнаружившую на собственном дворе медведя - злую, но очень уж растерянную. Потому как явились лорды Дороги вовсе не затем, чтобы лечить нареченную Шистайна. Вместо этого они сразу, без лишних разговоров, прошли в середину замкового двора и раскололи там принесенную с собой белую каменную плиту. И только потом снизошли до слов:
"Как ушли из ваших сердец благодарность, из ваших речей почтительность, а из вашей крови праведный страх, так уйдут из ваших долин люди, из ваших рек тепло, а из вашего мира жизнь. И останутся от Ставира лишь вечный лед, страшная легенда, да несколько бездомных родов, чтобы о ней помнить.
Мы сказали.
Да будет так, ибо мы сейчас в своем праве".
- За каждую фразу того проклятия я могу поручиться, - снова вплелся в мысли идущей голос Сартена, - в нашем роду запомнили его накрепко.
"Да, - подумала Оравенса, - действительно накрепко. Слово в слово".
В услышанные угрозы тогдашний владетель поверил сразу и окончательно, да и трудно было не поверить - слишком ужасающи они были, подобным на ветер не бросаются. Может и вправду испугался до судорог, как говорят о том идущие, а может просто вспомнил, что кроме любимого сына в его мире есть и другие люди, надеющиеся на защиту своего лорда. Так или иначе, но он сделал все, что еще мог, в призрачной надежде отвести от Ставира назначенную участь. Пусть даже и знал почти наверняка: поздно. Поздно уже. Но все равно его младший сын в тот же день был лишен титулов и привилегий, после чего брошен в тот самый подвал, из которого извлекли и передали видящим покалеченного пленника. Лишь к утру затихли раздававшиеся оттуда жуткие крики, и больше Шистайна никто никогда не видел.
Впрочем, говорят, призрак его все еще носится по белым равнинам Ставира, рассчитывая вымолить прощение, ибо не вправе он уйти из мира, проклятием которого стал. И бесплотный голос, вплетенный в жалобы ветра, можно еще услышать во время бури. На что он надеется? Да почти и ни на что. Просто уходя один из лордов Дороги обронил ненароком: "Цена заплачена, но помните и о том, что иногда время можно повернуть. Мы умеем многое. Даже прощать".
"Что ж, и это, - как заметила Оравенса, - Граствехи запомнили накрепко. Тоже".
А ее принц тем временем продолжал:
- Видно, не так уж уверены были в своем праве те видящие, раз оставили себе лазейку для помилования. И разве ж право это, когда за блажь одного платить приходится целому миру?
"Да ладно, когда твои предки заваривали ту кашу, небось, не сильно переживали за... ээ... судьбы целого мира. Мировые скорби заинтересовали их только после полученной плюхи, не раньше", - Оравенса и вправду знала эту историю не хуже Граствеха. Идущие не собирались забывать собственные ошибки и передавали следующим поколениям все уроки - как полученные, так и преподанные. Да и в ошибки, по большому счету, случившееся тогда не записывали: с их точки зрения уважение к Дороге и ее людям следовало поддерживать любыми путями, если в том возникала нужда. Дабы однажды, из-за таких же вот владетельских сынков, не получить историю с концом пострашней, чем у этой. Только уже не для одного мира, а для всех сразу: дело у идущих было слишком важным, чтобы ставить его под удар даже в мыслях. В тот раз необходимыми были признаны именно такие меры... Но внимала легенде все равно с удовольствием, из этих уст она безропотно выслушала бы и не такое. Оравенса разве что рот в восхищении не открыла, старательно демонстрируя и так непритворный интерес, и под конец сумела настолько разговорить своего прекрасного собеседника, что тот аж улыбаться начал, забыв, с кем имеет дело.
Хрустальные ледяные арки искрились над ними, причудливо отражая солнечные лучи и столь же хрустальный голос ее принца; обученные кони невесомо перебирали копытами по снегу, будто по облакам; радуги то и дело вспыхивали над белейшими мостами... Оравенса и мороза-то почти не замечала, настолько была счастлива. Кажется, впервые в жизни. Остатки здравого смысла стремительно растворялись в синей вышине под натиском этого нового чувства, и их было совершенно не жаль.
- Лорд, вы прекрасны... прекрасный рассказчик, - она говорила именно то, что чувствовала сейчас.
- Ну что вы, леди, - похвала заставила того смутиться, такое внимание явно льстило мальчишке. - С вами любой станет скальдом, вы удивительно умеете слушать.
- Правда? - она словно невзначай коснулась его затянутой в перчатку руки, заглянув под каштановые ресницы.
Сартен вздрогнул и отстранился, тут же вспомнив, где и с кем находится, а улыбка упорхнула из золотистых глаз, погасив для нее, заодно уж, и сияние всех окрестных радуг.
"Демоны, ну какая же я дура! До сих пор не научилась держать себя в руках"... - Впрочем, Оравенса быстро сумела напустить на себя предельно равнодушный вид - мол, ничего особенного не случилось, и ловко перевела разговор на окружающие красоты. Ее принц, решив, верно, что вольности со стороны идущей ему примерещились, снова ободрился и бестрепетно пустился в длинную и ужасно романтическую легенду про Драконий Мост, вниз с которого бросилась некая леди давних времен. От безответной любви, разумеется.
Оравенса закусила губу. Но сделала это незаметно - хватит уж было демонстрировать собственную глупость. Она хочет слушать своего принца, о чем бы он ни говорил. И она будет его слушать, наслаждаясь каждой минутой этой поездки, каждым мгновением из этих двух столь щедро подаренных ей богами дней. И только потом разрешит себе подумать о неизбежном и постарается все забыть. Если сможет...
Неожиданно цепочка всадников впереди как по команде натянула поводья и начала останавливаться. Сартенова свита, насколько позволяла ширина ледяной дороги, молча скучивалась вокруг чего-то, скрытого пока за крупами их лошадей.
- В чем дело? - сын владетельного лорда принялся умело расталкивать их конской грудью, пробираясь к источнику задержки, а Оравенса старалась держаться рядом и не отставать. Наконец, посторонился последний из закрывавших место действия охранников:
- Да вот, мой лорд, это... этот... - он с отвращением сплюнул на снег. - И что токо тут делает, а?
Идущая лишь теперь смогла рассмотреть причину остановки. Изможденный седой старик с лицом, завешанным спутанными космами, с трудом поднимался с окаменевшего наста. Впрочем, ни лихорадочно горящих выцветших глаз, ни обезображенного клеймом лба космы эти скрыть не могли, и свитские старались ненароком не коснутся даже края его драного, пляшущего на ледяном ветру плаща.
Палач. Неприкасаемый.
Оравенса тоже знала это клеймо - таким как он в Ставире не посмотрят в лицо и не подадут даже талого снега, умирай они от жажды посреди многолюдного замкового двора. Грязная и мерзкая работа убийц от закона оказалась втройне более гнусной в и так умирающем мире. Впрочем, могла она ответить и на вырвавшийся у охранника вопрос: здесь этот человек как раз умирал. По своей ли воле, нет - не суть важно, но до завтрашнего рассвета он всяко не дотянет, если они ему сейчас не помогут.
- И чего столпились? На кой он вам сдался? - ее принц смотрел на своих людей строго. - А ну, двигаемся дальше!
Цепочка всадников вновь начала вытягиваться вдоль хрупкой арки дороги, когда Оравенса, не обращая на это внимания, подъехала к старику вплотную и, вытащив из-за пазухи фляжку все еще теплого вина, протянула ему:
- Пей. Это хорошее вино.
- Благодарствую, - взгляд оборванца об особой признательности не говорил, скорей уж о недоверии. Но жадно опростав чуть не половину, и оторвавшись от горлышка лишь с явным усилием, озадаченно глянул на него, хмыкнул, и протянул обшитый мехом сосуд обратно:
- Благодарствую, леди, - на этот раз слова прозвучали гора-аздо теплее.
- Оставь себе. Пригодится еще, до жилья далеко.
Палач смотрел на женщину долго, не обращая внимания ни на все еще толкущихся вокруг всадников, ни на ветер, без стеснения трепавший его космы и обноски. Глаза на неподвижном обветренном лице жили словно сами по себе, отражая быстро мелькавшие в них осколки очень странных чувств. Слишком быстро отражая - не было ни малейшей возможности в них разобраться. Досада, вроде бы. Но одновременно недоумение. И насмешка. А потом мелькнуло что-то еще... но старик уже склонил и так согнутую годами спину в поклоне:
- Мое имя Шин, леди.
Вот тут в Оравенсе и проснулось то, благодаря чему ее выбрали когда-то для Дороги. Нечто, разуму почти неподвластное, но позволявшее ей проходить ворота в гранях миров и истово верить в собственное предназначение. Ведь отнюдь не за красивые глаза она стала идущей, и даже не за выносливость жилистого тела.
- Этот человек пойдет с нами, - Оравенса и сама не поняла, она ли это сказала. Может, все-таки кто-то другой? Гораздо более жесткий и уверенный в будущем. И в том, что делает сейчас тоже.
- Но, леди, он же палач! - ее принц пока еще ничего не почувствовал, но свиту свою все-таки слегка придержал. - Никто из моих людей не станет...
- Этот. Человек. Пойдет. С нами.
Все. Говорить больше было не о чем, что Сартен, наконец, и понял:
- Как скажет леди, - прекрасный младший сын ставирского владетеля отдал ей подчеркнуто официальный салют и, развернув коня, ускакал в начало цепочки. - Трогаемся! Трогаемся, я сказал!!!
От его тона съежились, казалось, даже местные сугробы, а у нее заломило в висках и что-то случилось сердцем. "Ну зачем, а? Зачем она это сделала? За каким демоном ей сдался этот клятый старик?"
Облагодетельствованный оборванец же, словно не понимая происходящего, поначалу лишь бестолково крутил головой, а потом неожиданно четким жестом сложил руки в ритуальном почтении. Слишком четким. Еще чуть-чуть, и это стало бы насмешкой. Но женщина даже не глянула в его сторону.
- Держись ближе ко мне, - ее мысли были заняты совершенно другим. - Отстанешь - пеняй на себя.
- Как скажет леди, - ответ прозвучал странной пародией, заставив Оравенсу вздрогнуть и наконец-то пристально посмотреть в сторону палача. Впрочем, ничего нового она там не увидела, Шин уже снова согнулся и, опустив глаза, брел по снегу, намертво вцепившись скрюченными пальцами в хвост ее коняги.
"Третьи демоны! Нет, ну правда, зачем он ей понадобился? Ведь все было так хорошо"...
* * *
Ночью Оравенса честно пыталась уснуть, старательно разгоняя некие докучливые мысли, кружившие вокруг вместе с удушливым чадом из прогорающей походной жаровни. Но те возвращались снова и снова, пока идущая окончательно не плюнула на бесполезные попытки и не выползла из шатра под пронзительно-острые звезды местного неба. У все еще тлевшего кострища одиноко ежилась скрюченная фигура, ловя остатки тепла.
Палач. Никто не захотел пустить его под свой, пусть даже и временный кров. И уж тем более не озаботился оделить драгоценными здесь дровами. Что ж, это понятно.
Оравенса молча присела напротив, разглядывая старика без всякого стеснения. Просто чтобы отвлечься и освободить голову от непривычных переживаний.
"Некогда этот человек был высок и, похоже, ловок. Так что же случилось? Почему однажды он выбрал клеймо и такую жизнь?.."
- Это всего лишь младший сын лорда паршивого замороженного мира, идущая. Зачем он тебе?
Первым ее побуждением было ударить. Врезать наотмашь, так, чтобы этот грязный рот растерял последние зубы и никогда больше не смел произносить подобного. Потом она хотела встать и молча уйти, облив презрением и самого оборванца, и его слова... Но неожиданно даже для себя ответила:
- Да, это младший сын здешнего владетельного лорда. Который никогда и не посмотрит в сторону старухи с непонятно каким статусом.
- Тогда почему ты позволила ему войти себе в душу?
- Не позволила бы. Если б могла.
Шин недоверчиво приподнял одну бровь, что в красноватом мерцающем свете догоравшего костра выглядело совсем дико. Потусторонне. И Оравенса, наконец, сумела стряхнуть наваждение, встала и молча пошла к своему шатру, услышав в спину:
- А, может, просто пришло время? Таять? Оно ведь однажды приходит даже для таких, как вы, леди...
Женщина в сердцах плюнула в снег и рванула на себя матерчатый полог, как в омут нырнув в удушливую темноту своего ненадежного укрытия: "Сама виновата, нечего было связываться со всяким сбродом!"
Но окончательным избавлением от той ночи ей стал лишь тусклый, пахнущий выхолощенной пустотой рассвет.
* * *
К утру погода изменилась, словно подстраиваясь под ее настроение. Серые рваные тучи клубились по серому же, лишь чуть более светлому небу, разом навевая на так и не сомкнувшую глаз идущую и полную безысходность, и тупую головную боль. Младший владетельский сын старательно поджимал губы и держался от нее как можно дальше, палач не менее старательно держался за хвост ее лошади, все остальные держались как можно дальше от него. В общем, все было плохо. Через пару часов такой езды она мешком обвисла в седле, разогнав за беспросветность последние мысли и почти не глядя вокруг. И закончиться это могло только так, как закончилось - предоставленный сам себе коняга оступился и ловко выкинул свою размякшую ношу за обледеневший край дороги. Вот тут-то все местные красоты и обрушились на Оравенсу. Разом.
Охнув и поневоле продрав глаза, она обнаружила, что их кавалькада давно уже миновала долину со всеми ее сказочными арками, акведуками и редкими, выбеленными до седины замками ставирских вассалов, а сейчас двигалась вверх к перевалу по широким скалистым уступам, утонувшим в обледенелом снегу. И лишь кое-где, на особенно крутых обрывах, сквозь этот покров мнимой невинности просвечивал темный голый камень. Вниз с одной такой ступеньки ее и опрокинула чертова животина, и теперь идущая пузом чертила в слежавшемся насте колею до недалекого вроде бы дна расщелины между двумя соседними скалами. Неприятно, конечно, но не слишком опасно...
Неопасным оно казалось ровно до того момента, когда ноги Оравенсы с разгона впечатались в это дно и... ухнули куда-то глубже. Извернувшись почти немыслимо, она сумела уцепиться за относительно надежную каменную стенку и теперь с недоверием провожала взглядом огромные пласты рушащегося вниз снега - дно оказалось вовсе даже и не дном, а чем-то вроде свода над несущимся внизу речным потоком. Рев воды навалился на уши не хуже той лавины, причиной которой она же и стала, заставив еще плотнее вжаться в камень. Если укрытая толстенной снежной крышей река была едва слышна, то сейчас грохот казался почти невыносимым.
"Черт, женщина, да держись же!" - слова не могли пробиться сквозь этот шум, а потому и раздались прямо у нее в голове. От неожиданности идущая вскинулась, едва удержала свое хрупкое равновесие, и тут же поймала взглядом пегую старческую кисть с раздутыми суставами, протянутую прямо к ней. Сам палач морской звездой распластался чуть выше, удерживаясь на все еще осыпающемся откосе не иначе как божьим попущением, остальные их спутники заполошно бегали где-то выше, по кромке дороги.
"Да нет же! - от неожиданности Оравенса ответила ему тоже мысленно, - со мной все нормально. Но там! Там!!! Внизу!"
Она в очередной раз чуть не сорвалась из-за слишком резкого жеста. Но сумка! Сумка с бесценным тубусом. Идущая даже представлять себе не хотела, что случится, когда ровно в назначенное время его не окажется на месте. Там, куда его нужно было принести. Ее теперешнее служение, на которое следовало положить все силы, да еще, если понадобится, и с жизнью в придачу, только что бесславно закончилось на дне этой окаянной, неизвестно откуда взявшейся реки. А все из-за клятого любовного помешательства! Из-за того, что она позволила себе так забыться. Может, действительно прыгнуть следом, и дело с концом? Или для нее это станет незаслуженным милосердием?
Палач прищурился и тоже разглядел в облаке оседающего снега и поднимающегося ему навстречу пара рыжее пятно кожаной торбы. Та чудом зацепилась за обломок рухнувшего свода и в воду еще не упала. Впрочем, это было не надолго. Судя по тому, что лед таял словно кусок сахара в разогретом вине, поток тот питали не просто родники, а теплые источники, и через пол-четверти, самое большее, тубус канет в нем уже безвозвратно.
"Иду-ущие... - Шин глянул на нее с непередаваемым выражением, а его голос вновь зазвучал у Оравенсы прямо в голове, словно палач тоже был человеком Дороги, и разговаривать так давно вошло у него в привычку. - Зря корячился, выходит. На собственную жизнь нашей леди плевать, лишь бы с ее финтифлюшкой все было в порядке. Служе-ение это ваше... Ладно, в реку не прыгай пока, может, кто и достанет еще ту цацку, если боги не отвернуться. Спуститься-то там вроде есть где".
Оравенса не ответила, на тот момент ее занимало лишь рыжее пятно в пяди от беснующейся воды. А еще на самом краешке сознания билась и кричала жуткая тоска: "Почему? Почему за ней бросился всего лишь палач, а не ее принц?" И чтобы не дать себе времени ответить на очевидное, она старалась думать лишь о том, откуда могла взяться в тщедушном старческом теле Шина сила, позволяющая висеть на практически голой скале? И зачем на самом деле ему это понадобилось? И кто он? И надолго ли их еще хватит? Вот так держаться... держать. То ли оборону от окончательного "никогда", ломящегося в душу, то ли крик отчаяния, рвущийся оттуда же.
Неожиданно накатившая злость отрезвила не хуже ледяной воды. Ну какого демона она себе-то врала? Возраст... статус... Да ей тридцати еще нет, а положение среди идущих уж всяко стоит этих лордских погремушек с титулами. Неужели все-таки рассчитывала хоть на что-то? Выходит, рассчитывала, да. Ду-ура... Ой, какая же она дура! Нету. Нету у нее шанса. И никогда не будет. Она идущая. Именно за это ее здесь люто ненавидят все, кроме разве что палача - такого же точно изгоя. И ее ненаглядный принц... Тот особенно!
Сартен... Мальчишка, не способный ни думать, ни чувствовать. Только ненавидеть! Ты ведь до сих пор не понимаешь даже, в чем ваша вина. "Не знаю уж, почему идущие отказали сыну лорда целого мира"... В этом ты весь! Вы все в этом, лорды целых миров, сыновья лордов целых миров, свитские лордов целых миров... Никак не желаете поверить, что нам нет никакого дела ни до вас, ни до ваших званий, ни до вашей гордыни. Нам более чем хватает тех забот, что мы сами взвалили на собственные плечи. Но надеюсь, однажды вы это все-таки поймете. Когда расстанетесь с любимыми игрушками из титулов, свит и непробиваемой уверенности в собственном превосходстве над всеми и во всем просто по праву своего проклятого лордства.
А пока не выучились... Что ж, пока придется вам потерпеть "зверства" видящих, сполна отвешивающих десяток оплеух в ответ на одну. Потому как все равно больше нам противопоставить вам нечего. Охрану-то себе через врата не протащишь, миновать их может лишь сам идущий и... его зловещая репутация. Да-да, тех самых зверей и палачей, от которой вас здесь так перекашивает. Единственная защита, между прочим, от таких, как вы. И чем ужаснее она будет, тем больше вероятность, что нам таки удастся благополучно пройти сквозь все ваши демоновы замки с их демоновыми хозяевами, предсказать которых невозможно. Сегодня тают в сахаре улыбок и вечных клятв, а завтра режут пальцы и головы, потому как вдруг решили считать себя оскорбленными. И дай та репутация хоть малую трещинку, завтра же пересажаете нас по своим подвалам, требуя чудес с диковинами. И плевать вам на то, куда и зачем мы идем. Что спасти пытаемся вас же. И ведь не ходить нельзя - нам-то известно, что случится, если хоть один из нас не дойдет туда, где нужен. И иногда жаль, что у вас этого знания нет - видящие зачем-то защищают вас от него. Боятся, видно, как бы от ужаса вы не лишились последнего разума...
Но, сдается, надежды все-таки напрасны. Вряд ли вам суждено узнать нас настолько, чтобы понять. И в глубине своих меленьких лордьих душ вы будете продолжать ненавидеть идущих всегда. Даже показательно, но не слишком торопливо суетясь с помощью где-то поверху. С явным расчетом, что мерзкая ведьма таки сама провалится туда, где ей и место.
Пальцы Оравенсы свело то ли от пронизывающего холода камня, за который цеплялись, то ли от злости. Последние пласты снега уже давно съехали в воду, и теперь их догоняли лишь мелкие камушки. Бешенные удары сердца падали вслед а ними один за другим и чувствовалось, еще чуть-чуть такого висения, и прыгать вниз ей не понадобится. И так свалится. Впрочем, через минуту кто-то сверху, с дороги, все же спустил им с Шином веревку, и дождавшись, пока две пары рук намертво вцепятся в нее, рывками потянул наверх.
А лежа над кромкой расщелины и один за другим заставляя разжиматься все еще упрямо стискивавшие веревку пальцы, она уже не думала ни о чем. Вернее, почти ни о чем. Не считать же за нормальные мысли зачем-то подыскиваемые оправдания палаческого прошлого Шина? Да и что тут подыскивать-то было, если честно? Какое место в этом переполненном ненавистью мире мог найти человек с задатками идущего? Место изгоя, только. И как это его видящие в свое время при отборе пропустили? Или их тут и не отбирают даже?
"Шин, - мысленно позвала Оравенса, - Шин, спасибо". Все-таки его прыжок за ней был почти подвигом. Особенно здесь.
Распластавшийся рядом старик даже не повернул головы в ее сторону, лишь судорожно ловил ртом разреженный воздух, пытаясь вернуть сбитое дыхание. Не слышал? Что ж, со скрытыми способностями и так бывает - со страхом пришли, с ним же ушли. Жаль, конечно...
- Третьи демоны! - неизвестно чего в голосе внезапно вскочившей Оравенсы было больше, злости или самого настоящего ужаса. - Сумка!!! Шин сказал, там можно спуститься!
- Этот-то? - скептически отозвался кто-то из охранников. - Ну, вот пусть сам тогда и лезет.
Идущая непроизвольно оглянулась на выдохшегося, до сих пор ни на что не реагирующего старика, и, зло прищурившись, развернулась к остроумцу. Впрочем, говорить ничего не пришлось, ее принц сам шикнул на распоясавшегося холуя и картинно сбросил плащ в снег:
- Что ж, леди, у меня, в отличие от этих шутов, есть представление о чести, - сверху на плащ упали снятые перчатки. - Граствехи, согласно договору, взялись благополучно провести вас до перевала, и я намерен сделать все, чтобы это обязательство исполнить. Сам сделать!
- Но, мой лорд... - растерянно икнул кто-то из свитских, - как же можно так рисковать из-за...
И тут же заткнулся под ледяным взглядом отпрыска своего сюзерена. Не успела Оравенса прийти в себя и сказать хоть что-нибудь, как ее принц уже проверил надежность не отвязанной пока веревки и ловко скользнул по ней вниз.
Свита и охрана в полном составе пали на животы вдоль кромки расселины, и, затаив дыхание, наблюдали за этой сумасшедшей выходкой, изредка подбадривая Сартена маловразумительными советами, призывами к осторожности и восторженными вскриками. Оравенса отвернулась, ибо видеть этого не могла.
Но кончилось все, как ни странно, вполне благополучно. Спустя несколько минут напряженного ожидания, идущая получила назад свою разбухшую от воды сумку с драгоценным содержимым, а Сартен, рисуясь лишь самую капельку, подобрал со снега одежду, сменил насквозь промокшие сапоги, и их маленький караван снова тронулся в путь. Теперь ее принц был в несравненно более хорошем настроении, чем с утра, и все-таки позволил Оравенсе наслаждаться своим обществом и выражать заслуженную признательность. Вслух-то довольно сдержано, а вот про себя совсем откровенно:
"Нет, ну как же он хорош все-таки! - женщина любовалась Сартеном как могла бы любоваться мать, гордящаяся выросшим сыном, - не просто красавец, но еще и герой! Надо же, прыгнул в эту жуткую муть не раздумывая ни секунды... "В исполнение договора". Того, между прочим, подписать который их, в свое время, заставили лишь угрозой оставить один на один с собственными озверевшими от голода и отчаяния подданными. Без хлеба и без помощи. Озверевшим, кстати, по вине их же владетельского эгоизма. А теперь 'в исполнение'... Неужто понял все-таки? Да-а, истинный мужчина, пусть и молод еще. Хотя, это как посмотреть. Граствехи, похоже, научились взрослеть быстро, последняя сотня лет изменила их разительно. Не даром же работа проводника, в любом другом мире не особо почтенная, здесь считалась привилегией владетельского рода, став для них чем-то вроде искупления прежних грехов. Время и лишения наконец-то научили Лордов Ставира всерьез относится и к жизни, и к чести. Да, несомненно, здешние негостеприимные земли рождали не только горы бесполезного льда, но и стальной выдержки характеры. Этих бы людей - да в большой мир, он бы уж точно от этого хуже не стал. А еще... может все-таки зря она так поспешно похоронила свои шансы на любовь в той проклятой расщелине? Принц-то вон опять улыбкой расцвел в ответ на комплимент...
- Ло-орд... Лорд Сарте-ен ... - крик человека донесся издалека и был еле слышным, но, тем не менее, прервал размышления Оравенсы сразу и окончательно - что-то в нем определенно было. Остальные тоже остановились, не дожидаясь команды, и вывернули шеи в сторону едва видимого всадника в цветах владетельского дома, гнавшего по ненадежной дороге с немыслимой скоростью. Поняв, что самостоятельно тот все равно доберется до них еще не скоро, ее героический принц, чертыхнувшись, нетерпеливо тронул коня навстречу:
- Гонец, похоже. Из дома, - пояснил он неизвестно для кого, ситуация и так выглядела совершенно ясной. А потому и отвечать Оравенса ничего не стала, просто молча направила своего скакуна следом. Ей, разумеется, не мешали - насторожившаяся свита тоже потянулась за ними.
- Лорд... Сартен... - человек, и в самом деле оказавшийся гонцом, задыхаясь, едва шевелил языком. - Ваш брат... он... вам надо вернуться...
- Выпей это, и говори нормально! - Оравенса, сообразив, что после таких известий прекрасный младший сын владетеля способен лишь молча разевать рот, немедленно взяла дело в свои руки. И перво-наперво по-хозяйски отобрав у Сартена фляжку, сунула ее в руки посыльного. - Что случилось с наследником Ставира?
- Он... он не вернулся в замок... когда его ждали, - гонец пролил половину вина себе на грудь, но попавшего в рот все-таки хватило для придания его речи относительной связности. - Тогда владетель послал людей навстречу. И они... они нашли вашего брата, лорд. Под обломками Синего Моста.
- Синий Мост рухнул? - неизвестно зачем переспросил Сартен. - Ты уверен? Да он же стоял сколько я себя помню...
Оравенса вздохнула и окончательно оттеснила своего растерявшего принца от участия в допросе:
- Наследник жив?
- Да, леди Дороги, - посланец тоже сообразил, с кем сейчас стоит разговаривать. - Но, видят боги, это не надолго.
- Ранен?
- При смерти, леди. Следует поторопиться с возвращением, иначе брат может не успеть с ним проститься.
- Что говорят лекари? - не отступала идущая.
- Лишь чудо может спасти наследника. Они бессильны.
Оравенса сглотнула, и затравленно оглянулась на свою безответную любовь. Ну, точно, не ей одной произнесенные слова напомнили о том, что уже бывало в этом мире раньше - лет сто назад, примерно. Казалось, еще секунда и Сартен падет перед ней на колени в попытке выпросить это самое чудо и спасти единственного, да наверняка еще и любимого брата. Хотя нет, этот возможно падать и не станет, особенно перед ней... Но все равно, о таком унижении своего несравненного принца Оравенса не могла даже думать. А еще над прекрасным челом вдруг отчетливо замаячил призрак владетельского венца, снова лишая ее последних надежд. И потому она торопливо выцедила сквозь онемевшие то ли от мороза, то ли от нехорошего предчувствия губы:
- Разумеется, лорд, я помогу вам. Всем, что в моих силах.
Вот только что сейчас в ее силах? Боги всеблагие, не оставьте ничтожную дщерь свою!..
* * *
Когда посланец ставирского лорда догнал их, до Верхнего Перевала оставалось чуть больше трех четвертей езды. Их сократили вдвое, пустив коней галопом и ежесекундно рискуя сломать себе шеи. Слава всем богам, хоть никто не вздумал протестовать. Ни тогда, когда вместо немедленного возвращения Оравенса велела продолжать двигаться к Вратам, ни тогда, когда втащив старого палача себе за спину, пустила скакуна наметом там, где и шагом-то ехать было опасно. На людей словно ступор нашел... впрочем, оно было только к лучшему и позволило сэкономить уйму времени на бесполезных спорах. А едва остановив коня на перевале, она соскочила с седла и, не оглядываясь, вбежала в пещеру перехода, тут же прислонившись потным лбом к ледяному кругу закрытых врат:
"Видящий! Ты нужен здесь, видящий!"
Зажмурившись, она повторяла это раз разом, пока камень под ее пальцами вдруг не потеплел и не растаял. Едва удержав равновесие, Оравенса отступила и пропустила внутрь нестарого еще чернобородого человека в сером балахоне. Кеннет! Ох, как же ей повезло, что отозвался именно он. Или это боги все-таки услышали молитвы?
- Зачем ты звала, идущая?
То, что она сейчас скажет, женщина обдумывала долго и тщательно - убедить видящего помочь было совсем не просто. В этой игре имело значение не просто каждое слово, но и каждая интонация с которой оно будет сказано.
- Вряд ли я открою тебе что-то новое, - отбросив последние сомнения начала Оравенса, - но этот мир стоит на грани. На той грани, за которой не будет ни его, ни здешней Дороги. А сейчас тут еще и наследник династии умирает, что, несомненно, лишь подтолкнет его к краю. Можем ли мы позволить себе потерять целый мир? Потерять совсем?
- Можем, - ответ заставил ее оступиться от неожиданности. - Мир Ставира нас вообще не занимает, а Дорога по нему перестанет интересовать лет примерно через двадцать. Ты просто многого не знаешь.
- Двадцать лет? - опешила она. - А потом? Что случится потом?
- Нас оно не касается, нас здесь уже не будет.
- Видящий, но они же погибнут... без Дороги...
- Да. Как погибли б давно, если бы не мы. В чем дело, разве не стоит им быть благодарными за лишнее столетие жизни?
- Благодарными?!! - не выдержав, взорвалась Оравенса. - Это после того, что мы с ними сделали?
- Нет. После того, что они сами с собой сделали. У них выбор тогда был, у нас не было, ты это знаешь.
- Знаю... - обречено отозвалась женщина, все еще не в силах поверить услышанному. "Неужто все здесь и правда погибнет? И ее принц?..
- Оравенса, - неожиданно мягким голосом сказал мужчина, - ты совершенно права, здешний мир умирает. Максимум, что есть у него - одно или два поколения, даже с нами. Так зачем они тебе, идущая? Какой прок может быть от людей, которые скоро окажутся ненужными даже самим себе?
"Но не мне"...
- Видящий, - она осторожно выдохнула и прикрыла глаза в попытке сохранить лицо равнодушным, - заработала ли я своими прежними служениями право просить?
- Да, - ответили ей уверенно. - Такое право у тебя есть.
- А настолько ли оно велико, чтобы я могла просить за них?
- Да, - на этот раз ответа ей пришлось ждать. Долго. - Оно достаточно велико для этого.
- Тогда я прошу.
И она встала на колени прямо в ледяное крошево, засыпавшее пол. И постаралась не особо ужасаться тому, что сейчас зачем-то обменивает всю свою прошлую жизнь, все свои заслуги перед идущими всего лишь на слабый призрак надежды для мира, в котором угораздило родиться некоего владетельского сына. Вернее, даже не так. За будущее этих людей она готова была заплатить своим, молясь об одном - лишь бы его хватило. И может тогда благодарность Ставира окажется именно такой, о которой она мечтала. Ну вдруг? Разве ж она много хочет?
Показалось, или в гулкой темноте пещеры действительно раздался тяжкий вздох?
- Хорошо, идущая. Твоя просьба услышана. Считай, что с этого дня ты начинаешь свой путь среди нас заново.
И у нее над головой вульгарно щелкнули пальцами.
Жест, хоть и выглядел не особенно уместным, оказался вполне действенным. Вскорости в пещере появился еще один идущий, в сумку которого тут же перекочевал многострадальный тубус, дабы отправиться своим путем дальше - ведь служение прежде всего, а взамен им оставили две глиняные таблички.
- Вот эту, первую, ты разломишь, когда окажешься рядом с проводником и его людьми. Так вы попадете к замку немедленно, иначе просто не успеть. Вторую нужно переломить над головой ставирского наследника, она вернет его отлетающую душу обратно. Все ли тебе понятно?
- Понятно, - благодарно кивнула она.
- А еще ты возьмешь вот это, - Кеннет с усилием стянул с мизинца массивный перстень, тускло блеснувший в полутьме крупным камнем. Вроде бы синим. - Что с ним делать, и вообще, делать ли что-либо, поймешь сама. Не пригодится - вернешь обратно.
Оравенса пару секунд непонимающе смотрела на подношение, пока, наконец, не сообразила кое-что сопоставить:
- Видящий, а ведь ты был здесь тогда...
- Да. И я тоже. Среди прочих. Хочешь еще о чем-то спросить?
- Н-нет... Не хочу, - она торопливо забрала протянутое кольцо и надела на указательный палец. Спрашивать почему-то действительно расхотелось. То, что у видящего здесь какой-то свой интерес и так понятно. А если подумать, можно даже догадаться какой. В свое время упорные слухи ходили, что не все идущие оказались согласны с приговором Ставиру. Но разбираться с этим сейчас было не время и не место...
- Что ж, в таком случае простимся, - закруглил разговор Кеннет. - Но помни, время принятия тобой следующего служения не изменилось. Помни!
Последнее слово еще не растаяло в воздухе, а Оравенса уже выскочила из пещеры, чтобы через минуту, едва добежав до своего принца, без всяких объяснений сломать перед его носом первую табличку. То-то он удивился...
* * *
В замок они успели, пусть и едва-едва. Когда вывалившаяся неизвестно откуда кавалькада наметом пронеслась через внутренний двор, оставив у главных дверей две заиндевевшие фигуры, не снимая мехов бросившиеся прямо в личные покои владетелей, во впавшем в траурное оцепенение Ставире случился жуткий переполох. Но он не шел ни в какое сравнение с бурей, пронесшейся по нему вместе с известием о том, что наследник все-таки будет жить - на этот раз идущие вмешались. Сами.
А еще пару часов спустя Оравенса опять стояла в тронном зале местного владетеля, выслушивала его чуть растерянные благодарности, ловила на себе боязливые взгляды под завязку набившейся в помещение челяди и периодически недоумевала, цепляясь глазом за нескладную фигуру Шина. Интересно этот-то как смог сюда просочиться? Впрочем, любопытство было настолько вялым, что пару секунд спустя благополучно забывался и вопрос, и тот, кто его вызвал. Почему-то сейчас ее всерьез задевало только одно - ставирский наследник оказался ни капли не похож на своего младшего брата. Ну, просто совсем ни капельки. Боги, как же обидно... Впрочем, с другой стороны, любоваться всего на одного красавца было несравненно удобнее и не грозило косоглазием. Вот она и любовалась вовсю, напоследок позволяя себе почти не таиться.
Эх, ей бы еще немного времени... Хотя бы неделю. А лучше месяц. Чтобы осторожно и незаметно запутать своего принца в паутине слов, знаков, взглядов... А потом найти в том плетении единственную нужную ниточку и так же осторожно потянуть за нее, открывая дверку в его мысли, в его сердце... Оравенса никогда еще такого не делала, но верила - получилось бы. Ведь она идущая, а он... всего лишь мальчишка, как ни крути.
Только кто ж спрашивает у людей Дороги, чего они хотят? Нет, им просто говорят: "Ты можешь сделать вот это, мы знаем. Так иди, делай, и сроку тебе на все - про все три дня".
Потому-то она сейчас и уйдет. Лишь бросит еще один, последний взгляд на прекрасное лицо своего принца, заставит себя оторваться от запавших в душу черт - и сразу уйдет. Она леди Дороги, она должна. Вот только почему-то не может...
"Боги, женщина, да попроси ж ты его! - слова Шина опять ввинтились ей прямо в голову, минуя уши. - Прикажи, в конце концов, если уж он тебе так нужен. Уверен, после того урока никто здесь не посмеет ни в чем отказать идущей".
"Замолчи! - каким-то чудом она сумела удержаться и не выкрикнуть это вслух. Лишь обернулась и в два прыжка преодолев разделявшее их расстояние, застыла прямо перед оборванцем, даже не заметив прыснувшей во все стороны челяди. - Замолчи, старик. Это... это... Неправильно! Приказов здесь уже и так было достаточно. Хватит. Я даже не уверена в нашем праве хотя бы просить о чем-то у этого мира"...
А вот Шин удержать себя в руках не смог - ухватил ее за плечи, стиснув так, что слезы на глазах выступили, и совершенно не обращая внимания на ошалевшие взгляды невольных свидетелей, сдавленно зашептал:
- Ты же слышишь. И ты понимаешь. Так, возможно, ты и Ставир от меня... от проклятия... избавить сможешь? - Его враз потемневшие зрачки впились в Оравенсу с остервенелой надеждой. - Сможешь?!!
Два удара сердца. Больше ей не понадобилось, чтобы понять, наконец, все. Воистину, нужно было лишиться последних мозгов, чтобы не увидеть этого сразу. Л-любовь, третьи демоны ее...
- И какой же мир ты наметил в жертву вместо? Нет, проклятие Ставира завязано на тебя, а потому никуда вам отсюда не деться. Ни тебе, ни ему. Выход не в том...
Как же он смотрел на нее. Дикий, настоящий огонь, а не те слабые отблески, что иногда угадывались под роскошными ресницами Сартена. Она и не думала, что такое вообще бывает. Под этим взглядом Оравенса словно утратила часть себя, не понимая, кто же сейчас под ее личиной медленно поднимает руку и... кладет пальцы ему на лоб. Прямо на клеймо. Уже зная: позорная метка растает сразу, как она прикоснется к ней.
На миг остро сверкнул синий камень на пальце и, хрустнув, пылью высыпался из своей оправы.
Время остановилось. Или просто умерло. Не надолго. А потом ледяной ветер снова взвыл под порогом, пробиваясь к людскому теплу и ломая обморочную тишину зала, чтобы в нем опять могли дышать. И чтобы она сумела, наконец, оторвать собственные пальцы от гладкого, лишившегося морщин лба... И сделать маленький шажок назад... И оценить разворот плеч...
И чтобы первые слова смогли сорваться с губ. Нет, не ее. Она пока была на это не способна. Это Шин... Шистайн сказал:
- А теперь? Смогу я уйти? Ведь ты сама сказала, чтобы я держался рядом.
И кто-то ответил ее голосом:
- Можешь... теперь. Со Ставиром ты... мы все в расчете.
Врали легенды. Не был Шистайн красив. Никогда не был. Но бешенный, горячий его взгляд менял почти все. И оттого понятно было, почему врали-то.
- Тогда подождешь меня, - отдав этот приказ Шин развернулся, и, не глядя по сторонам, зашагал вон из зала.
И тут же страшно удивился ее прекрасный, вдруг ставший таким ненужным принц, потрясенно уставившись в удаляющуюся прямую спину:
- Но, леди, как же так? Он же... он же палач?..
- Он не просто палач, - идущая почувствовала, наконец, что произносит слова сама. - Он палач вашего мира, и клеймо его именно за это. Но завтра утром вы все-таки встретите свою весну.
* * *
- И конечно же они ее встретили. Утром, - шершавая ладонь осторожно легла на детский лоб. - И с тех пор в Ставире если и были горести, то совсем-совсем крошечные. А теперь спите, принц. Поздно уже.
- Мара, а расскажешь про то, из-за чего видящий не помог невесте Шистайна? Ну, про то, как ему сначала предложили стать идущим, а Шин отказался?
- Завтра. Завтра расскажу.
- Точно? - позволил себе усомниться будущий владетельный лорд. - А про то, как они с той женщиной, ну, Оравенсой, ушли из нашего мира, расскажешь?
- Обязательно. Но сейчас спите. Спите уже, - нянька решительно надвинула темный колпак на свечу, чуть приоткрыла окно в пахнущий влажной зеленью сад и вышла из комнаты, оставив мальчишку вглядываться в полумрак. И в красках представлять себе, как же оно все было тогда, почти двести лет назад. Да, для Ставира это конечно срок, а для идущих? Всякие о них ходили слухи. Про то, сколько лет им отпущено тоже. Так, может, где-то там, за гранями, эти двое все еще идут по своей непонятной Дороге? Кто знает... Глаза наследника закрылись, дыхание выровнялось, и только случайно залетевший в покой бражник все кружил и кружил вокруг ночника, в тщетной попытке разогнать устоявшуюся тишину.