Таким образом, при здравом размышлении я оказался перед выбором: либо пойти ва-банк и прикончить эту артистическую сучку сегодняшним вечером, либо... найти другой способ. Последним я и занялся, вооружившись картой местности и найдя на ней то самое озеро Мид. Ага, вот оно, у западных границ Аризоны. Далековато. Но меня интересовало другое -- пути-дороги, ведущие туда. Здесь одной карты было мало. Похоже, сегодня вечером мне предстояло стать чем-то вроде географа или исследователя.
...
Я возвращался в Ньюклэнд, утомленный и злой. Пыльные дороги осточертели мне, как запах муки пекарю. Был уже поздний вечер, и редкие машины стремительно пролетали по шоссе, растворяясь в сумерках. Мой джип плелся, словно раненный пес -- подпустило заднее колесо. Я нашел то, что искал, но сейчас это меня не радовало. Хотелось хорошенько выспаться. К дребезжащему колесу добавлялось приближавшееся к нулю горючее. Ночной воздух казался мне жарким и густым, как молочная простокваша, было желание полностью стянуть с себя рубашку, джинсы и пробежаться, в чем мать родила, километр-другой, затем скрутиться где-то в кустах и забыться. Что поделать, я привык к полевым условиям, я в них вырос. Однако, меня ждал мотель и спальная кровать. А где-то здесь, судя по карте, должна быть - где же она, вашу мать? - заправка.
Я вырулил влево, и впереди что-то замаячило. Ну да, это и была хренова заправка. В воздухе ощутимо потянуло бензином, я ощутил резь в глазах. Хрупкая пристройка напоминала своим видом убогую мельницу, склонившуюся в три погибели и помигивающую мне сигнальными огоньками. Она одиноко торчала тут, посреди мелькающих дорожных подъемов и спусков в обоих направлениях. Почему-то не горели фонари. Я притормозил и вышел, хлопнув дверью. Оглядевшись, я заметил старичка, прикорнувшего на пороге хибары. "Эй!" - громко позвал я. - "Хозяин!" Тот вздрогнул и, с трудом подняв голову, стал протирать глаза.
- К-который час? - глухо спросил он.
- Поздно уже, - отрывисто ответил я. - Давай, шевелись. Налей мне полный бак и посмотри, что с колесом.
- Как же я рассмотрю его в такую темень-то? - кряхтя, вопросил он, поднявшись на ноги, но слегка пошатываясь. Видать, старикан успел пропустить не одну бутылочку пива. Его лысая голова слегка поблескивала в полутьме, как стекло. Толстый живот безвольно отвисал, укрытый футболкой с эмблемой "лейкерсов".
- Что, света на заправке, что ли, нет? - раздраженно спросил я.
- Может и есть, - ворчливо сказал он. Подойдя к приоткрытому окну здания, старик сунул руку куда-то вглубь и извлек оттуда серебристую канистру. - Но не сейчас, авария на линии. Нате вот, заполните сами, - попросил он, подавая ее мне. - Я покуда вытащу фонарь и инструменты. Надо же, поспать спокойно нельзя...
С этими словами он исчез внутри пристройки. Я выругался вслух и только после этого стал заливать себе бензин. Тот противно булькал, точно проглоченное слабительное. зеленые и красные огоньки на неоновом щите, словно в насмешку, отсвечивали мне в глаза.
... Старика все не было. Позади раздался какой-то шум. Я обернулся, и увидел еще одну подъезжающую машину. Это была развалюха неопознанной модели, буро-красного цвета. Хлопнули дверцы, и оттуда вышли трое панков, увешанных металлическими бляхами, в черных, дырявых кожаных нарядах.
- Эй, дядя, накорми-ка нашу кобылку! - заорал один из них, самый высокий и худой. Все трое засмеялись.
Я промолчал.
- Ты что, глухой? - нагло вопросил все тот же, горластый тип, явно обращаясь ко мне.
За такое вообще надо вышибать зубы, ну да ладно, простим по молодости.
- Я тут не хозяин, - коротко ответил я, отмерив того холодным взглядом.
Те подошли поближе, вглядываясь в меня.
- А где он? - спросил другой, пониже, такой коренастый с квадратной головой, которую венчала копна лохматых грязных волос.
- За светом пошел, придет сейчас, - терпеливо ответил я.
- А закурить у вас не найдется? - визгливо спросил третий, самый моложавый, с диковатыми блестящими глазами, может, из-за наркотика.
- Нет, - отрезал я.
- Жаль! - картинно ответил тот, закатив белки к небу и сам вытащил из кармана мятую сигаретку, зажигалку и с третьей попытки прикурил.
Ох, знал бы он, как чешутся у меня руки кого-то отмочалить...
Но я снова сдержался. Вместо того, чтобы съездить по его ухмыляющейся физиономии, я не спеша вытащил из запаски свою сигару и так же спокойно прикурил. Двое из них заржали, а третий, коренастый, сплюнул. Затем спросил:
- Час который, не скажете?
- Поздно уже, парни, - ответил я, подумывая о том, куда же запропастился старый мудила.
- А ПО-МОЕМУ, САМОЕ ВРЕМЯ НЕМНОГО ПОВЕСЕЛИТЬСЯ! - громко выкрикнул вдруг самый высокий, все они опять заржали. А затем стало происходить что-то невероятное.
Внезапно их лица налились кровью, вздулись, точно под действием какой-то кислоты, и, зашипев, стали стремительно разлагаться, лопаясь крошечными едкими пузырями. Тела панков словно бы уменьшились в размере, а сквозь кожаные складки одежды потекла вязкая вонючая жидкость темного цвета. Руки, потрескавшись, превратились в длинные костлявые клешни, точно щупальца какого-то мутирующего краба. Теперь передо мной, в бледном свете половинчатой луны и играющих красно-зеленых неоновых отблесках стояли трое самых отвратительных существ, которые я только видел в жизни. Буроватые бесформенные болотца вместо глаз светились огненными яростными точками, уставленными на меня.
- СЕЙЧАС ПОВЕСЕЛИМСЯ! - проревело одно из них, вскидывая клешни. Голос был похож на скрежетание ржавых металлических досок, трущихся друг о друга. - СЕЙЧАС ТОЧНО ПОВЕСЕЛИМСЯ!
Не знаю, как именно оно собиралось веселиться, потому что в следующее мгновение я ударил его, который был слева, ногой, с разворота туда, где должны была располагаться грудь, и отшвырнул шагов на десять, словно какой-то мячик. Мой мозг действовал четко и слаженно с моим телом. Не теряя времени, я продолжил наступление. Второй (мне показалось, это был горластый) замахнулся на меня своей лапой, но в этом жесте проскользнула нерешительность, и я легко перехватил ее и провернул против оси, раздался хруст, существо завопило. Я легко увернулся от удара оставшейся клешни и нанес ему мощнейший удар ногой в район подбородка и сбил с ног. Зато я едва не упустил последнего монстра, успевшего зверски куснуть меня в плечо, так что я заорал и, ухватив его обеими руками, швырнул со всех сил об борт их же машины. Послышался треск и визжание, а я, тем временем, еще раз ударив лежащего на земле однопалого, подхватил цистерну с бензином. По счастью, я залил ее только половину, и теперь она сослужит мне добрую службу. Я успел обрызгать первого из них, стонущего у машины (я добавил ему ногой, когда тот попытался извернуться) и, частично, однолапого, когда краем глаза отметил мчащегося на меня третьего, которого я сперва отфутболил. Я с ходу встретил его хорошеньким хуком, и он завертелся, как юла, издавая странные, почти мурлыкающие звуки, тогда я обрушил ему на голову цистерну, сокрушив его на землю. Все остатки горючего достались ему. Тот, что у машины, пополз ко мне, стараясь укусить за ноги, однако я, подпрыгнув, лихо припечатал его к земле. Однолапый уже снова поднимался, и тут я швырнул в него зажженной зажигалкой, он мгновенно вспыхнул, как факел, ярко осветив обезображенные свирепые морды своих спутников. Один попятился назад, другой попытался подняться. Горящий третий, нелепо размахивая клешнями, бросился ко мне, я легко увернулся и скорректировал ногой его движение в направлении лежащего собрата. Оба занялись пламенем, стоня и рыча. Они были уже не опасны: в судорогах катались по земле, явно собираясь издохнуть. Третий остановился в нерешительности, затем, заскулив, побежал в сторону дороги, бросив машину и дружков-мутантов. Но я уже успел достать свою пушку и, прицелившись, выстрелил в темноту. Пуля угодила ему прямо в башку, и та лопнула, словно переспелый фрукт. Сгорбленное туловище пробежало еще несколько метров, затем рухнуло, дернулось и замерло в пыли. Я медленно опустил пистолет. В ночи тихо потрескивали тела-факелы вытянувшихся в последней агонии сукиных отродьев, возомнивших о себе слишком много.
Неожиданно тишину нарушил скрип двери и голос старика-заправщика: - Я вот еле нашел, посмотрим сейчас ваше колесико...
Он остановился, вылупив глаза. В его руке был большой светящийся фонарь, а в другой -- коробка с инструментами, надо полагать. На округлом лице ярко выделялся крупный малиновых оттенков нос. Старик дико смотрел на затухающие костерки перед ним. Я проследил за его взглядом и увидел, что останки панков, как и их машина, испарились, исчезли. Внезапно мне очень захотелось смеяться, я еле удержал этот порыв.
- Спасибо, с колесом уже все в порядке, - сказал я немного ошалевшему старику. - Все в полном порядке. Так посветлее, правда? Вот деньги за бензин.
Я швырнул на землю двадцатку, чтобы мало не показалось. Пусть выпьет за мое здоровье. После чего быстренько хлопнул дверцей, завел двигатель и тронулся с места. Колесо продержится до мотеля, дальше разберусь.
- А... - я увидел, как старик торопливо подбежал к тому месту, где лежали баксы и стал их ощупывать, поглядывая в сторону странных обугливающихся кучек золы -- все, что осталось от ночных гостей. Пламя угасало, зеленые и красные огоньки же продолжали игриво помигивать: их это все, признаться, мало касалось. Набирая скорость, стремительно удаляясь от оказавшейся райским местечком дешевой заправки с хозяином-алкашом, я все-таки не сдержался и от души громко рассмеялся в окружающую тьму. Прохладный ветерок дул мне прямо в лицо.
7.
(... Я бежал вглубь хмурой чащи того самого чертового леса, а над моей головой нарастал клокочущий грохот, раздирающий уши. Луну будто кто слизал языком, отовсюду валил грязно-серый дым, хотя огня я не видел. Земля сотрясалась под ногами, в воздухе нарастал неясный гудящий звук. Патлатые деревья глупо дрожали в полутьме своими кронами, словно потряхивая лапами уродливого великана, на которого нашел нервный припадок. Куда я бежал и почему -- понять сложно, потому что внезапно все рухнуло, грохот, достигнув кульминации, выплеснулся наружу ослепительной вспышкой подземного огня. Земля лопнула и разлетелась вдребезги, не стало ничего, кроме ярко-малиновой обжигающей боли, вонзившейся мне в глаза и прошедшей насквозь; только затем я проснулся.)
Однако же, это было солнечное утро и крысиный запах комнаты, где я остановился, вернул меня к жизни.
Ненавижу, как пахнут дешевые мотели, но поневоле принужден в них останавливаться, чтобы не оставлять заметных следов. Я приподнялся на кровати и, увидев в мутно-коричневом квадратном шкафчике напротив свое отсвечивающее изображение, улыбнулся ему. Да, я вернулся к жизни. Но кое-кому сегодня придется распроститься с этой радостью. Это я вам точно говорю.
Я поднялся и направился в туалет. Выключатель щелкнул, как предохранитель пистолета. Вчерашнее происшествие с "панками" оставило у меня странное впечатление: вроде было, и вроде как его не было. Укушенное плечо не болело... Почти как сон. Вообще, плохо я отдыхаю в последнее время. Я глянул в прямоугольное зеркало над бачком. Хм. Под глазами залегли тени, результат паршивого сна. Эти суки почти достали меня вчера, но... Чисто автоматически я глянул вниз, и в горле у меня хлюпнуло, а мочевой пузырь затянулся, как резиновый: вода в унитазе была багрово-красной. Белый бачок был забрызган кровавыми сгустками, а под моими ногами лужа растекалась все дальше. Мой член, о господи!... Вся эта кровь лилась из него широкой мощной струей в разные стороны, он лопался на моих глазах, словно какой-то гнойник, и... Я застонал и уткнулся лбом в зеркало, не в силах сдержаться. "Не-е-ет, пожалуйста!.." Это невольно вырвалось у меня, и вдруг где-то совсем близко раздался смешок. Женское хихиканье. Я оторвал голову и посмотрел вокруг. Бачок был чист, и унитаз тоже, кровь не текла рекой, как мне показалось. С моим органом было все о'кэй, только вот за моей спиной, возле чуть приоткрытой двери, в нескольких метрах над полом нависала неясная, будто сотканная из зернистых пятен женская фигура в синем купальнике. Почти тут же она рассеялась, прежде чем я среагировал. Я спустил воду, вышел и стал быстро собираться. Я не испугался, я был возмущен. Эти суки задели меня за живое. Мой член для меня дорог, и не всяким блядям проделывать над ним такие шуточки. Я и сам умею шутить, что обхохочешься.
Как насчет того, чтобы сдохнуть, а?!
План был предельно прост. Я знаю, что шлюха-артистка едет развлекаться на озеро Мид. Мне нужно ее перехватить, прежде чем... понятно. Вчера вечером я хорошо, даже очень хорошо изучил местные дороги и карту, и нашел одну замечательную развилочку. Она наверняка поедет этим путем, потому что он самый быстрый и удобный. Там, на одном из поворотов, путешествие и оборвется. Так я рассчитывал.
Ну, в принципе, все так и получилось. Убедившись, что их фургончик уже выезжает, я скорехонько примчался сюда, оставил машину за холмом, а сам разлегся на зеленеющим склоне и приладил свою оптическую винтовочку. Тут же, в кустах, я, наконец, помочился и мне стало чертовски хорошо. Просто кайф. Жаль. у меня не было с собой маленького приемничка, чтобы тихонько побалдеть под хороший рок. Вместо этого я забавлялся тем, что прослеживал мушкой винтовки редкие проезжавшие машины, целясь то в бак, то в колеса, то в стекла и мысленно нажимал курок. Странные забавы, скажете вы. Ничего подобного, отвечу я -- очень успокаивает. Под оптическим прицелом даже солнце кажется маленьким рыжим пятном, не больше. Трава мило шелестела, замещая музыку, и за этим занятием я провел несколько неплохих часов. Совершенно не думая о ведьмах и прочих мерзостях.
Но когда в поле моего бокового зрения появился тот самый фургончик, я был готов к этому, меня тут же охватило чувство, которое очень хорошо поймут охотники, загоняющие зверя в западню: торжество в смеси с предусмотрительностью. Единственное, что меня беспокоило до этого, так это то, что я буду делать, если машин на дороге в критический момент окажется несколько. Честно сказать, я оставил этот вопрос на разрешение своей интуиции. Варианты были. Километрах в десяти здесь была еще одна такая развилочка... Мой джип, как уже говорилось, стоял неподалеку, и я не вынимал ключи из зажигания. Однако, это оказалось излишним. Одинокий голубенький фургончик стремительно несся по пустынной гравиевой дороге, и мне казалось, хотя я не мог этого слышать, что внутри его играла музыка. Майкл Джексон, или что-то вроде того. Она должна была играть. Стекла прозрачно блестели внизу на солнце, и это тоже был плюс. Они не могли заметить маленькую фигурку, затаившуюся вверху на склоне. Никто внутри фургончика даже не подозревал о грозящей им опасности, я думаю, они не только подергивались там под свою тупоумную музыку, но и пили из бутылочек пиво. Смеялись. Включая саму мисс Греттнер, гадюку, каких мало. Пожалуй, я впервые убью кого-нибудь с таким удовольствием, не считая тех нелюдей-мутантов и красотку Шери. К профессиональному примешивается кое-что личное -- в моей голове эхом звучит голос мистера Стэмптона-Джекоба -- "Они должны умереть!..", я ощущаю с ним полную солидарность. Солнце подогревает мой затылок, но голова холодна и свободна от мыслей. Улыбка просто-таки примерзла к моим губам, пока я целился. "Жизнь должна быть в кайф!.." - как пел Джесси Невилз, сраный мудила с женским голосом. Петляющая дорога приблизила фургончик к продолговатому кювету на изгибе, он слегка вильнул (интересно, успел кто-то из них пошутить по этому поводу?!), и я нажал курок.
Я целился не в колеса, и не в бак. Чуть развернувшись по диагонали, их фургончик открыл мне превосходный вид на боковое переднее стекло и бритый висок водителя. Именно туда, спустя мгновение, и вонзился свинцовый посланец, заставив события развиваться по своему сценарию. Так:
Фургончик взвизгнул, заскрипел колесами и на секунду взметнулся в воздух всеми четырьмя, словно взбесившаяся кобыла. Движение вокруг своей оси продолжалось, и он, сделав в воздухе несколько витков, на всей скорости рухнул в кювет, издав неприлично громкий грохот. При этом он падал уже колесами вверх, после чего частично исчез из моего поля зрения. Тогда, не теряя времени, я прихватил с собой винтовку и стремглав помчался вниз. Дорога была каждая секунда -- если здесь кто-нибудь появится...
Буквально подлетев к кювету, я остановился, и мне открылась утешительная картина: фургончик торчал вверх своими еще вращающимися колесами, вокруг валялись обломки стекол и кое-где растекалась кровь. От него валил густой дым, и еще я заметил щупленькую струйку горючего, льющуюся из разбитого бака. Внутри было тихо, как в гробу, чем, собственно, этот фургон и являлся для своих невезучих пассажиров -- вероятно, большая часть разбилась при падении, часть находилась без сознания. Однако...
Внезапно, из передней части перевернутого искореженного фургона раздался хруст. И почти тут же я увидел, как в разбитом окошке, с правой стороны, появилась окровавленная рука. Женская рука. Послышался стон, вслед за рукой высунулась голова, она быстро продвигалась вперед, хотя все лицо было залито кровью, невзирая на оставшиеся в раме осколки стекла, прочеркивающие по телу вертикальные ярко-красные борозды, выдвинулись плечи -- и это была мисс Вайолетт Греттнер, собственной персоной.
Ее крепколобое лицо было сжато в мучительной гримасе, по-видимому, боль была ужасна, но она продолжала упорно выбираться из разбитой машины, сдергивая с себя мясистые ломтики кожи, когда вдруг повернула голову и увидела меня. "Помогите!" - негромко и хрипло выкрикнула, словно выплюнула она, цепляясь рукой за землю. Изо рта брызнула темная кровь. Ее массивное тело не хотело проходить в узкое окошко дальше груди, она застряла в нем, словно лиса в кувшине. - "Пожалуйста!.." Я усмехнулся. "Боюсь, леди, это не в моих интересах", - мягко сказал я, доставая зажигалку. Она вскинула спутанными окровавленными волосами (ее глаза оказались густого коричнево-пустынного оттенка, большие и дикие), и только теперь узнала меня. На ее устах вдруг появилась дьявольская усмешка, глаза зажглись каким-то бирюзовым оттенком, а тело еще сильнее напряглось в попытках выбраться. "Значит ты, убийца", - снова выхаркнула она, мотнув при этом болтающейся головой. - "Не думай, что ты сможешь убить нас. Даже не думай об этом..." "Я и не думаю", - спокойно ответил я, нажимая пружину и выбивая маленький безобидный огонек. "Я делаю." Она пронзительно завизжала, на секунду оглушив меня, затем это сменилось шипением, из ее рта молнией вылетел длинный раздвоенный язык в направлении меня, но не достал. Ее тело отчаянно извивалось, срывая с себя уже целые куски мяса и хлеща кровью из открывающихся ран, оно продвигалось вперед, и живот, ее разорванный живот, зияющий черными трепещущими внутренностями, почти прошел в отверстие. Я понял, что медлить все же не стоит и швырнул зажигалку как раз на бензиновую ленивую струйку, а сам отпрыгнул в сторону так далеко, как мог, и прижался к земле, прикрыв руками голову. Раздался дикий нечеловеческий вой, а уже через мгновение его заглушил взрыв. Меня здорово тряхнуло, казалось, перепонки сейчас расплавятся от этого невыносимого шума. Но все прошло. Я встал и посмотрел на свои руки. Они выглядели ужасно -- ободранные и обожженные, их все-таки достало волной, досталось и ногам, которые слегка пошатывались. Болело теперь и плечо, которое вчера укусил сквозь куртку "панк", хотя утром я о нем даже не вспоминал. Похоже, мне нужен был небольшой ремонт. Я снова подошел к кювету. Вместо него виднелась большущая развороченная воронка неправильной формы, в углублении которой догорали блики пламени и дымился развороченный металл. От людей кое-где остались только почерневшие кости. Все было кончено. Я развернулся, и сколько было сил, побежал к холму. Следующим "актом", как могла бы сказать мисс Греттнер, ползучая любительница театров, была случайная машина-очевидец, и в этом действии я, мать его, хотел бы остаться незамеченным.
В моем джипе была кой-какая походная аптечка, и я привел себя в относительный порядок, чтобы можно было появиться в мотеле. Мне следует немного отдохнуть и сматываться отсюда, из города. Я оставил следы и, разумеется, полиция их найдет, рано или поздно, но прежде чем ослы в мундирах этого занюханного города зашевелятся по-настоящему, меня здесь уже не будет. Опасные, вообще, эти дельца. Нет чистоты, а стало быть, мною может скоро заняться Интерпол с его длинными клейкими лапами. Впрочем, надеюсь, прежде чем это произойдет, у меня уже будут десять миллионов, а тогда мне будет наплевать. Я укачу с Кристин в далекую страну. Кстати, интересно, как там она? Я бы с удовольствием оказался бы сейчас в ее объятиях, а не копался в этом дерьме. Но ладно, расслабляться рано. Четыре минус три, остается всего лишь одна сука.
Под дверью комнаты меня предупредительно ждал просунутый конверт. В нем я нашел чек на три миллиона долларов, имя моей последней жертвы, - ее зовут Катрин Сименс, и... сердце неприятно похолодело, когда я увидел место ее проживания: МЭЛБРУК. Черт возьми, я сразу вспомнил старуху-ворожку и ее "Ты еще вернешься..." Не люблю, когда предсказания сбываются, особенно если они касаются меня. Но ничего не поделаешь. Значит, Мэлбрук. С другой стороны, там есть Кристин, и мне будет легче. Там, наконец, все завершится, я стану богатым и свободным, как ветер. Пошлю ко всем чертям перси и его задания, заплачу ему хорошенькие отступные. Никакой магии, никаких убийств, только отдых и удовольствия. Никаких проблем, я немедленно выезжаю.
Необходимо кончать ведьму побыстрее, потому что мне совершенно разонравилось смотреть на себя в зеркало.
Не лучший знак.
Я был в Мэлбруке уже утром. Бессонная ночь, проведенная за рулем джипа, не улучшила моего настроения, но, по крайней мере, я был в норме. Бывало и похуже. Хотя, честно сказать, не уверен. Эти потусторонние штучки порядком достали меня. Да, чуть не забыл: когда я уезжал из Ньюклэнда, меня торжественно провожал целый эскорт безмолвных неподвижных фигур-изваяний, вперившихся в меня нехорошим, совершенно мертвым взглядом. И это посреди белого дня, в шумном оживленном городе (тут Мерк и Мэлбрук не чета Ньюклэнду). Каково?! Нет, я рад, что уехал отсюда. Но что-то во мне, наверное, интуиция, неутешительно подсказывало, что в Мэлбруке может быть еще хуже. Как же хочется выпить холодного джина с тоником... Нельзя.
И мои опасения начали подтверждаться с самого начала. Хотя несколько неожиданным образом. По дороге к Кристин я заскочил в один местный магазинчик, чтобы сделать ей небольшой сюрприз. Женщины так их любят. Покупка не заняла много времени, мне завернули коробку шоколадных конфет "Роза Мари" и бутылку виски "Джек Даниэлс", стандартный набор, но когда я вышел на улицу, поудобнее перекладывая в руках упаковку, то меня, как оказалось, там тоже ожидал сюрприз. Причем, не самый приятный.
Двое полицейских, один пожилой усач с желтоватым морщинистым лицом и крупным орлиным носом, другой молодой, худой, черноволосый парень, кружили вокруг моей машины, оглядывая ее со всех сторон. Я остановился в нескольких шагах, не зная, как поступить. С одной стороны, благоразумнее было смыться, с другой, в джипе находилось много моего добра, которым мне не хотелось бы делиться. Слава богу, они еще не начали в нем ковыряться, а то бы нашли немало интересного и не были бы сейчас похожи на двух ленивых сов в униформах. В этот момент пожилой поднял голову и засек меня. "Это ваша машина?" - громко спросил он, но не положил при этом руку на кобуру, что было добрым признаком. Отступать было уже некуда, поэтому, сделав недостающие несколько шагов, я, придав голосу всю возможную беззаботность, ответил: "Моя. А в чем, собственно, дело?" Полицейский постарше пожал плечами. "Скорее всего, ничего особенного. Обычная проверка. Ваши номера и описание передали по рации, только без всяких объяснений. Вам придется проехать с нами в участок, а она (он указал на джип) пусть пока постоит здесь." Я согласно кивнул (а что оставалось?!), и мы сели в черно-белую коповскую "тарахтелку", как ее прозвали на улицах.
Там в салоне было довольно уютно, и даже тихо играла какая-то негритянская музыка. Я обратил внимание, что молодой полицейский чертовски смахивал на одного моего старого знакомого, Гарри Паркера, которому в одну глухую сентябрьскую ночь восемь лет назад группа "обнюханных" придурков вырезала язык и выколола оба глаза. Жаль, парень-то был неплохой. Тем временем, именно молоденький прервал молчание, спросив меня: "А вы, сэр, разве не местный?" "Нет", - сказал я, - "я тут проездом". "Тогда не беспокойтесь", - продолжил он, внимательно осматривая меня сверху донизу своими карими и довольно располагающими (как и у Гарри, любимца всех баб) глазами. - "Наверное, это проверка въездных документов или что-то подобное. Наш мэр, верно, опасается, как бы кто лишний не понаехал в город перед праздником. По его распоряжению у нас многих там проверяли. "Мистер Сименс, видно, крепко опасается за свое седалище", - доверительно сообщил пожилой, который чуть повернув к нам голову, подключился к разговору. (Он вел машину, а мы с почти-Гарри сидели на заднем) - "перевыборы, знаете ли, не за горами, вот он за дело и взялся. Вы не местный, так что не в курсе наших местных разборок. "Подождите, подождите", - перебил я его, пораженный вдруг возникшим озарением. - Как, вы сказали, зовут вашего мэра?" "Сименс. Мистер Грег Сименс", - чуть иронично сказал усач, притормаживая у перекрестка. - "А вы, сэр, с ним знакомы?" "А вы не знаете, случайно," - не отвечая, продолжил я, охваченный некоторым волнением, - "как зовут его жену?" "В местной полиции знают все", - гордо ответил мне пожилой, а молоденький с интересом снова взглянул мне в лицо. - "Миссис Катрин Сименс, она из очень богатой и респектабельной семьи, аристократка, что называется. Так вы с ней знакомы?" Пожилой облокотился на спинку сиденья и подмигнул мне, при этом обнажив своей улыбкой ряд крепких, но желтоватых, как и его кожа, зубов. Он мог себе это позволить, поскольку "тарахтелка" угодила в небольшую пробку на перекрестке. Мне попались общительные копы, и благодаря этому - так уж повезло - удалось сделать важнейшее открытие. Это хорошо. Но было еще кое-что. "Некоторым образом", - ответил я и сам сдержанно улыбнулся. "Ну, тогда вам совсем нечего опасаться. Говорят, он у нее под колпаком", - сказал пожилой, и оба копа засмеялись. Чувствовалось, они отлично ладили меж собой. "Погодите, ребята, а что за праздник? Вы, кажется, говорили про какой-то праздник?" - спросил я. Мне было не до смеху, я лихорадочно соображал. Если меня опознают в участке, я пропал. Они, вернее, она, мэрша, сумеет посадить меня под любым предлогом, а уже там, в тюрьме -- ночью...
"Праздник города", - ответил мне уже молоденький, вертя головой по сторонам, наверное, отыскивая коротенькие юбочки. - "Еще одна предвыборная штучка нашего обожаемого мэра. Он состоится завтра, обещают, все будет по высшему разряду, а для народа -- масса бесплатных удовольствий. Мы с Тедом будем там (именно в этот момент у меня впервые мелькнула мысль, что они могут быть педиками), верно, Тед?" Пожилой кивнул, поглядывая на дорогу. Мы продвинулись вперед, но еще не преодолели перекресток. Из приоткрытого окна врывался свежий поток воздуха, но мне он казался раскаленным, словно пляжный песок. "Я, кстати, Джерри, а вы... Рене, да? (я показал им "документы" в машине, когда мы сели). Цепкая память у этого молоденького. Я посмотрел вперед, на светофор, который все еще горел красным, цвет опасности, вихрь мыслей крутанулся у меня в голове. Я не Рене на самом-то деле, и мне нельзя в тюрьму, потому что в замкнутом пространстве, никак не проходимом для людей, я стану совершенно беззащитным перед обнаглевшими чертовыми фуриями.
"Да, это так", - ответил я, и в следующее мгновение ребро моей ладони, описав в воздухе полукруг, врезалось в висок молодому копу, отчего его голова откинулась в сторону и с неприятным треском столкнулась со стеклом. Пожилой сделал движение к кобуре, быстрое, он почти вытащил пистолет, но его позиция была довольно неудобной -- я сзади вырубил его ударом по затылку. Загорелся зеленый свет, но наша машина не тронулась с места. Сзади загудели. Я посмотрел на молоденького. Увы, я не рассчитал силу. Кровавое пятно медленно расползалось по стеклу, а его приятные карие глаза смотрели перед собой холодно и неподвижно. Он был мертв. Я не хотел его убивать, он был так похож на Гарри... "Извини, парень. Надеюсь, там тебе будет лучше", - сказал я и выскочил из машины.
Скрывшись в переулке, я выскочил на другую сторону и быстренько взял такси. Мне необходимо было обраться к моему джипу раньше полиции. К счастью, это удалось.
Вот теперь у меня точно Большие Проблемы. Я убил полицейского (пусть и ненамеренно) и охочусь за женой мэра. Которая ведьма, и сама охотится за мной при помощи мертвых подружек. Бред какой-то. Но десять миллионов, они, черт возьми, совсем не бред, они реальны. Шесть уже лежат на моем счету. Надо найти какой-то способ прикончить мэршу и самому остаться в живых. Но какой? Тут я подумал, что перед тем, как заехать к Кристи, можно попробовать сделать звонок Перси, этому сукиному сыну.
Помощь мне не помешает -- в этом особом случае.
Но когда я набрал номер в уличном телефоне-автомате, мне ответил голос не Перси, а его ближайшего помощника Дилана Мервинбэйла (совершенно непроизносимая фамилия).
- Але, Дилан? Это я, Стив. Где Перси?
- Перси? - я услышал в трубку короткий смешок. - Ты не поверишь мне.
Меня отчетливо охватили нехорошие предчувствия, и кое-что я понял прежде, чем Дилан ответил мне. Первое -- мне не приходится рассчитывать на помощь старины Перси.
- Где он? - тихо спросил я.
- В больнице, - со смешанными нотками сожаления и насмешки сказал Дилан. Дышит на аппарат поддерживания своей дерьмовой жизни. Так глупо вляпаться на склоне лет! - он вздохнул и, по-моему, это было искренне.
- Что случилось?
- Вечером возвращался домой, на свою секретную хату ("секретной" была хата одной давней любовницы Перси), а утром его нашли со сломанным хребтом, в грязи, на полпути к зданию. Наверное, кто-то из конкурентов постарался, хотя кто, честно тебе скажу, ума не приложу. Вроде все было о'кэй, под контролем. Следов полиция никаких не нашла, так что дело темное. Теперь я как бы вместо него, пока Перси, разумеется, не выздоровеет. - Дилан снова вздохнул, но на сей раз искренностью даже не пахло. - А тебе сейчас что-то надо? Ты говори, я постараюсь помочь.
- Нет, я просто позвонил, узнать, как там вы. Ладно, передавай привет Перси, если что, - я повесил трубку.
На Дилана я рассчитывать никак не мог. Если Перси, хоть он был и приличным мудаком, являлся старым опытным лисом с повадками стервятника, то этот тянул в лучшем случае на молоденького койота. Ни нюха, ни таланта, ни чести. В криминальном бизнесе она тоже должна быть, пусть и особого рода. Дело осложнялось.
Я почти не сомневался, кто именно позаботился о старине Перси. Что ж, рано или поздно это должно было случиться. Рисковый бизнес, поопасней, чем профессия минера, зато куда более прибыльный. Кто им занимается, знает, на что идет. Перси знал.
И сам я тоже прекрасно это понимаю. Жизнь -- самая главная ставка. Но жизнь без денег, жизнь без чувства того, что ты что-то можешь и что-то значишь, еще хуже, чем смерть.
Только настойчиво идущий к цели добивается своего.
9.
... когда я только подъезжал к дому Кристи, меня снова охватило зудящее нехорошее предчувствие. Оно еще больше усилилось. когда я увидел, что парадная дверь распахнута настежь. Вытащив пистолет, я вбежал по ступенькам вовнутрь. "Кристи!" - позвал я, поочередно заглядывая направо, в кухню, и налево, в гостиную. Ответом мне была тишина. Я поднялся на второй этаж и сразу увидел, что дверь одной из комнат немного приоткрыта, словно приглашая меня. Я зашел туда, и...
О, ДЬЯВОЛ!..
Кристин полулежала на зеленом диванчике, чуть подогнув колени. Из одежды на ней был только прозрачный матового цвета халатик, полураспахнутый, волосы рассыпались по плечам, одна рука была на спинке дивана, другая свисала с него вниз. Ее каштановые глаза, устремленные вверх, отливали бутылочным оттенком, они были мучительно сведены к переносице, в них застыла жуткая тоска и боль. Лицо было бледнее ее белокурых прекрасных волос. А ее рот - о, господи! - ее маленький розовый ротик, который так часто целовал меня, ласкал мою кожу, был весь забит какой-то зеленоватой густой слизью, отдающей ужасной вонью. И еще... будто в оцепенении приоткрыв халатик, я увидел надпись на ее животе, под самой грудью: "УБИЙЦА". Черные буквы словно въелись в кожу. Они бросились мне в глаза громадными хищными пауками, заставив вздрогнуть. Я отступил на несколько шагов. Эти суки убили ее. Клокочущий котел бешенства медленно закипал во мне, расплавляя внутренности.
Я развернулся и с размаху, со всей силы, ударил кулаком по стене, по нежно-голубым обоям, оставив небольшую вмятину. Костяшки хрустнули, из руки потекла кровь, но я не чувствовал боли. Где-то вдали загудели полицейские сирены. Надо уходить. Я больше ничем не смогу помочь Кристи. Они убили ее, хотя она была ни в чем не виновата, они нашпиговали ее вонючей дрянью, как какую-то свинью. Розовое пятнистое марево плавно колыхалось перед моими глазами, горячий пот прожигал кожу, словно раскаленные крошечные иглышки. Я подошел к Кристин и закрыл ей глаза, поцеловал на прощание в левую грудь и осторожно прикрыл халатик. Моя лучшая подруга останется здесь, а я пойду... пойду. Голова казалась чугунной. Возможно, я немного шатался, пока спускался по лестнице вниз. Нет. Я в порядке. Я в норме.
Я завел джип и, развернувшись, вырулил в обратном направлении, туда, откуда приехал. Сирены все приближались. Я перешел на третью скорость, чуть не сломав при этом резким движением коробку передач. Проклятие! Дорога слегка покачивалась передо мной, как маятник, туда-сюда, влево-вправо, но я мог положиться на свои инстинкты. Ярость рвалась наружу, требуя крови. Кристин, я отомщу за тебя. Они заплатят за это, клянусь.
ОНИ ВСЕ.
По дороге розовая пелена перед моими глазами стала постепенно рассеиваться. Где-то в глубине, вытесненным на задворки разумом я хорошо понимал, что бессильная злость ничего не даст, она способна причинить вред только мне самому. Бешенство, ненависть, злоба, любое сильное чувство ценно, когда оно имеет какое-то реальное применение, а не испепеляет тебя изнутри. Я должен успокоиться, хотя бы на время, и подумать, что делать дальше. Только так я смогу отомстить, заставить этих тварей ответить за смерть Кристин. Вот так, хорошо. Ты умный парень, Стив, ты должен придумать... И тут в моем сознании отчетливым живым образом всплыла мысль:
("СТАРУХА".)
Это была хорошая, верная мысль. Пожалуй, старуха именно тот ключик, который поможет мне добраться до последней двери, за которой находится смерть миссис Сименс, паскудной ненормальной шлюхи.
Она не умрет быстро, это я могу обещать.
10.
Болезненное напряжение в висках мало-помалу утихло. Правда, голова оставалась тяжелой. Я ехал к старухе, стараясь не думать о том, что я оставлял позади. Только то, что предстоит, действительно важно. Деньги? Хорошо, я получу свои деньги. Но теперь у меня есть все основания, чтобы несколько скорректировать планы. Впрочем, еще рано. Сначала чертова старуха. Нужно хорошо закинуть удочки, чтобы можно было вытянуть ими что-то стоящее...
Я был там спустя примерно полчаса. Вот это небольшое корявое зданьице, туповатых серо-коричневых оттенков, ее парадная, третий этаж, дверь... ДВЕРЬ?!.. Вот дерьмо! Вместо коричневой двери, у которой мы были в прошлый раз с Кристин, на этом самом месте была лишь серая плоская стена. Я ошалело перевел глаза в сторону, вспоминая, не мог ли я ошибиться домом. Нет, именно здесь. Знакомая надпись с правой стороны напротив перил, нацарапанная на стенке, очевидно, гвоздем или монеткой: "Наркотики -- за свободную Америку". Заржавелая гнутая решетка на небольшом квадратном окошке, выходящем во двор. Мой взор медленно переходил от одной точки к другой, пока я внезапно не глянул вниз и замер. Прямо под ногами, на полу, лежал аккуратненький белый конверт без подписи. Подняв его и распечатав, я прочитал следующее, написанное мелким старушечьим почерком:
"Видишь, я говорила тебе, что ты вернешься. Не держу на тебя зла, за то, что пытался убить меня, для тебя это так естественно. Кроме того, бессмысленно. Сейчас важно совсем другое. Мне искренне жаль твою подругу, к сожалению, ее смерть была неизбежной, это судьба. Она увидела свое будущее тогда, в шаре, после чего упала в обморок, ты ведь помнишь? Фурии мстительны -- убивая ее, они метили в тебя. Они становятся все сильнее и сильнее. Ты можешь попробовать их остановить, я знаю, что ты хочешь этого. Миссис Сименс, последняя и самая страшная из фурий, она же жена городского мэра, организовала через своего мужа этот праздник города, который по их дьявольским задумкам должен стать венцом всего и началом Апокалипсиса, конца света. Они собираются принять свое истинное воплощение, как и предупреждал брат Кармелли. Ты должен остановить их до того, как это произойдет. Возможно, удача будет на твоей стороне, во всяком случае надеюсь на это. Помни, что я говорила: даже такие люди, как ты, могут принести пользу миру.
P.S. На самый крайний случай, если положение вдруг станет безвыходным, - но только не раньше! - я посылаю тебе вот это. Возьми его с собой, он поможет."
Сначала я ничего не увидел, а когда тряхнул конвертом, оттуда выпал небольшой целлофановый пакетик, в котором находился... всего лишь какой-то пожелтелый стебелек, по виду похожий на пшеничный колос. Больше внутри ничего не было. Я презрительно улыбнулся. Да уж, помогла старуха, нечего сказать! Чем может помочь этот жалкий кусочек травы?! Я все же положил пакетик в карман джинс, в любом случае, помешать он мне не сможет. Я развернулся и стал спускаться по лестнице.
Похоже, хитрая старая бестия позаботилась обо всем. Сама в драку не лезет, хочет сделать все чужими руками, то есть моими. очень предусмотрительно с ее стороны. И еще издевается при этом - "даже ТАКИЕ..." - старой курве повезло, что ее не берут пули. Какие "ТАКИЕ"?! Я просто человек, который может постоять за себя, который не хнычет, когда ему достается в драке, и который доводит все нужные дела до конца. несмотря ни на что. Такова уж моя натура.
Впрочем, обойдемся и без старухи. Я уже знал, что надо делать, план действий созрел в моей голове, пока я спускался вниз, к джипу. Отличный план. Кристин, - я ощутил новый приступ тупой головной боли и скрипнул зубами, - будет мной довольна.
Я побывал в оружейном магазинчике, адрес которого я нашел в телефонном справочнике, и сделал там кое-какие приобретения. Правда, поначалу хозяин магазина, крупный толстоватый мужчина с плешью посреди головы и кривым мясистым носом, встретил меня довольно нелюбезно -- видимо, мой внешний вид не соответствовал его представлениям о состоятельном покупателе. Он грубовато спросил, есть ли у меня право на ношение огнестрельного оружия и не могу ли я его продемонстрировать в таком разе. Есть ли у меня право? О, господи! Конечно, есть: разумеется, могу. Я просто достал чистый листок бумаги и молча написал на нем несколько цифр. Он посмотрел, и его маленькие злые глазки округлились, а затем, секунд через десять, которые ушли у него на то, чтобы прикрыть свою челюсть, сей достойный человек расплылся в благодушнейшей улыбке рубахи-парня и вкрадчиво промурлыкал: "О чем речь! Разумеется, мистер..." "Флинн. Рене Флинн", - сказал я. "Мистер Флинн, все, чем мы располагаем -- к вашим услугам!" Я воспользовался его любезностью. Он не только помог мне выбрать самое необходимое, но и добавил к моему арсеналу кое-что из-под прилавка: отличный армейский ручной пулемет и полицейский пуленепробиваемый бронежилет последней пробы. Я расплатился с ним чеком, который он тут же проверил на своем компьютере, после чего его улыбка преисполнилась высшего блаженства. Он проскакал за мной до выхода преданной собачонкой и придержал дверь. Деловой мужик, ничего не скажешь. Думается, при некотором нажиме с моей стороны, он обменял бы своих отца и мать, а заодно и все свои гражданские права, чтобы получить одно-единственное право -- добавить пару-другую нолей к цифре на личном счете.
Я чувствую себя не то, чтобы слишком хорошо. Правду сказать, я чувствую себя паршиво. Всю ночь я метался в каких-то беспокойных кошмарах, из которых не запомнил ни одного, проснулся с вязким вкусом ржавчины во рту. Словно вышел из какого-то темного грязного подвала, набитого летучими мышами и пауками. Умылся холодной водой, но облегчения не получил. Внутренности перекатываются в животе, будто металлические бруски. Голова стреляла редкими, но противными пулеметными очередями. Ныло укушенное плечо. Мой, без преувеличения, железный организм начинает давать сбои. Но пока ничего страшного, я еще тот парень, к тому же сегодняшний день должен стать последним и решающим. Затем я с радостью отдохну и уеду на Багамы, увы, без Кристин. (С-сволочи!..) Зато с десятью миллионами в кармане, плюс-минус какие-то мелочи. Я готов устроить ведьмам, как они любят говорить, НАСТОЯЩИЙ праздник. Я не спеша побрился, подушился лосьоном с запахом миндаля (правда, с каким-то тошнотворным оттенком, ну да ладно), одел чистую белую рубаху и новый черный костюм поверх бронежилета, разложил свои штучки по потайным местам. На праздник нужно идти, как на праздник. Причесался, осмотрелся в зеркале. Черт, вполне респектабельный приятного вида господин, только вот с пугающим блеском в глазах и с густыми черными тенями под ними. Ничего, сойдет. Главное, не допустить промаха в другом. Хорошо бьет лишь тот, кто бьет наверняка.
11.
Проникнуть на территорию парка оказалось делом проще простого. Я спокойно перепрыгнул через металлическую ограду в одном из мест, где не было оживленных людских толп. Протоптав дорожку в зелени, я очутился на каменной аллее, справа был какой-то небольшой фонтанчик, во встречных направлениях шагали люди, в основном блаженствующие семейные пары. Я сделал вид, что мне плохо и подошел к фонтанчику, умылся -- пусть правильно поймут, что я делал в кустах. Впрочем, на меня, кажется, и так никто не обратил внимания. Хорошо. День выдался ясным и солнечным, в воздухе стоял ободряющий аромат свежести. Мэлбрукский национальный парк вообще-то считался достоянием города, чуть ли не его визитной карточкой. Я был здесь пару раз с Кристин, но ориентировался довольно плохо. Интуиция подсказывала, что основной праздник должен происходить там, куда направлялась большая часть людей. Пристроившись в спину пожилым прилично одетым супругам, я сбился на медленный шаг праздного гуляки, поглядывая по сторонам и посвистывая в такт беспечно тирликающим пташкам. У них был немалый повод к радости -- чудесный день, все такое. Для этих божьих тварей не существует проблем, вроде отсутствия денег или сумасшедших ведьм, которых надо укокошить. Но я им сильно не завидую. Целый день сидеть на ветке и чирикать -- тоже занятие не для слабонервных.
Разносчик в костюме придурковатого клоуна назойливо тыкал всем в нос пакетики с чипсами, а вон, неподалеку, возле кружочком расположенных кустов, сразу несколько лотков с мороженым. Кругом разноцветные афиши. И людей все больше. Значит, я уже близко. На часах двадцать четыре минуты первого. Занудливо ныл затылок, но это терпимо. Я иду по центральной аллее, отчетливо помню, что именно тут я проходил с моей Кристин. Откуда-то издалека доносятся звуки оркестра. Черт, вот что мне действительно не нравится из музыки -- так это классика. И что в ней люди находят? Совершенная какафония из брынчания скрипки и виолончелей, а то, чего доброго, и пианино. Даже негритянский рэп, кал из черной жопы -- и тот намного приятнее.
Ага, наверное, самое интересное ожидает меня за этими крашеными полотняными воротами, что вздуваются на ветру, словно чей-то переполненный мочевой пузырь. Возле них -- охранники в униформах, а из-за ворот аж сюда слышно выступление в микрофон какого-то оратора: "Я рад, что в этот день вижу столько светлых лиц..." Ладно, пришло время явить ему еще одно светлое лицо. Свое.
Нюхом чувствую, что ведьмы там. Охранники суетятся, ощупывают всех на предмет оружия, поэтому я не спешу подходить к ним. И все же их немного. Поток людей тоже невелик. В правой руке у меня -- нетяжелая спортивная сумка "Себрон" с сюрпризом внутри. Но им это знать совсем не обязательно. Может быть, есть какой-то способ проникнуть сюда по-другому? Похоже, нет: этот искусственный городок - а именно его напоминают все эти брезентовые полотнища в виде шатров - разбросаны полукругом и слишком хорошо просматриваются из входа, где переминаются раз, два... в общем, шестеро охранников. Счастливое число. Обогнуть с обратной стороны? Не стоит, охранники наверняка и там, они же не дураки. Придется брать инициативу в свои руки. Я вижу, что поток гостей праздника временно иссяк и стремительным шагом пересекаю площадку и подхожу ко входу.
"Просто мера предосторожности", - говорит мне усталый, а может, просто разморенный солнцем и пивом крепыш-сержант, и я демонстративно высоко поднимаю руки, улыбаюсь, сумку кладу перед этим на землю. Его руки тянутся к моему новенькому черному пиджаку, и практически мгновенно глаза сержанта округляются, а его рослый помощник тем временем нагибается к сумке. Я бью сержанта в живот, в сплетение, резко и сильно, а помощник получает ногой в лицо. Молниеносно, не давая им возможности опомниться, я сбиваю с ног еще двух, затем выхватываю пистолет. Шесть выстрелов, без передышки. Что поделаешь, ребята, я не могу допустить, чтобы мне выстрелили в спину. Несколько людей испуганно отшатываются от входа, к которому они направлялись, затем отбегают в сторону. Ближний продавец-мороженщик слева что-то кричит и машет рукой другим людям, которые скопились у лотка с пивом. Они оглядываются, встревоженно. Молодой русый парень тут же храбро закрывает собой юную, не по годам симпатичную особу в коротенькой бежевой юбочке. Немолодая бабенка с каштановыми кудрявыми волосами, обхватив сильными руками, тащит в сторону тройку оглядывающихся детишек: двух мальчиков и одну девчушку. Что там происходит дальше, у меня рассматривать нет времени, я захожу вовнутрь, и...