Аннотация: Сколько раз твердили миру - будьте осторожны на кладбище с незнакомцами...
Эпиграф: "Трупами не рождаются, трупами - становятся",
ПО СЕКРЕТУ С ТОГО СВЕТУ...
(из цикла "Смерть - дело житейское")
ЧАСТЬ 1.
Если Вы думаете, что я - это я, то Вы глубоко заблуждаетесь.
Мне бы самому этого хотелось, но, увы... Нет, в каком-то смысле это безусловно я, но, по правде говоря, я - мертв. Не то, чтобы "духовно", как пишут теперь в дешевых религиозных буклетах, а напротив, самым, что ни на есть прямым, физическим образом. И, надо сказать, сейчас меня это нисколько не смущает. В жизни, в конце концов, бывает всякое. "Ничего невозможного нет...". Раз все сложилось именно так - значит, это кому-нибудь нужно. Вопрос только в том, кому? Кроме того, в этом состоянии, как оказалось, тоже есть свои, довольно приятные для меня минуты. Однако, сразу скажу, что, будучи собой, я бы ни за что на свете не делал бы некоторых вещей. Впрочем, что поделаешь - всем нам приходится иногда делать что-то, совсем не приходящееся по тебе по душе. Но душа - душой. А на деле, как говорится, душа - предполагает, а обстоятельства, то бишь тело - располагают. И я тому - лишнее подтверждение. Ладно, расскажу-ка лучше обо всем по порядку...
Вообще-то я - Новиков Георгий Иванович, учитель младших классов начальной школы. И был им довольно долгое время, а в принципе - почти всю свою сознательную жизнь. Призвание, наверное, такое - люблю, понимаете детей, люблю историю, люблю рассказывать первым о второй, И дети меня тоже любят, по крайней мере - любили. Без ложной скромности - хороший из меня преподаватель был. С подходом. Еще жена мне говорила, тебя, Жора, блин, хлебом не корми, дай только на уши кому-то припасть. И гладила меня при этом. Что сказать - любил я, значит, с исторической точки зрения о жизни порассуждать. Завсегда любил. И не только с детьми. Ну а без бутылки тут - никак не разберешься. Внутренний голос пропадает. Тонкое дело, что ни говори - история. Не всегда жена меня, конечно, гладила. Иногда и утюгом случалось. Добрый вообще человек - жена моя, душевный, но рука у нее горячая. Попадешь под нее - на себя пеняй. Попадал бывало... И главное гладит потом меня, обнимает. По доброте сердечной - непутевый мол ты мой, не хотела я... Плачет. А я что? И сам не без греха (в порядке самообороны). Тоже слезу пускаю. Понимаю ведь, дела житейские. Жизнь она такая - денег мало, квартира уже год ремонта требует, сын совсем от рук отбился - на улице с дурной компанией целыми днями пропадает. Так хоть душу отводим, все, как никак, родного человека лупцуешь. Да и так, в шутку больше - ну как все нормальные люди в общем. И ничего, жили. Не в том смысле, что хорошо, как можно хорошо жить, когда нет ничего, а перебивались, значит, кое-как. И то ладно. Зарплату ведь в школе и не платили почти. А не учить я не мог - все равно не умел больше ничего, как следует. Пытался, конечно, что-то найти, пристроится на заработок еще где-то, но - безуспешно. К осени этого года дела пошли уже совсем худо. Я начал понимать. Что больше так - нельзя. Тогда-то я и стал впервые задумываться об ЭТОМ...
Этот день был для меня решающим. В ожидании его я считал часы, минуты, секунды... Все очень просто: 27 ноября я должен был получить в школе зарплату за несколько последних месяцев, но были все основания полагать, что ее вновь не выдадут. Знаете, ведь, как это у нас бывает: обещанного 3 года ждут, а иногда даже это не помогает. Ждать больше я не мог. Мне было чертовски сложно, но я сказал себе: - 27-го - или никогда. Я твердо решил: если не получу зарплату, то сегодня же обчищу портмоне нашего директора, у которого деньжата там водились в достаточном количестве. Правда, я не знал, хватит ли мне смелости и умения в последний момент, но был всерьез настроен осуществить задуманное. Накануне я проследил. Где именно директор прячет свои сбережения. Я отлично понимал, что отступать некуда: впереди либо голодная смерть. Либо тюрьма, либо... В общем, я на надеялся на успех.
Самое поразительное заключается в том, что деньги дали. Причем, втрое больше, чем я рассчитывал. Их вполне хватало, чтобы не только не отдать концы, но и свести. Наконец, концы с концами. Несколько секунд я стоял, как оглушенный. Не веря своему счастью, держа в руках кипу новеньких хрустящих бумажек. Вот он, момент истины! Затем я глубоко вздохнул, поднял глаза к небу и сказал: благодарю тебя, Господи! Никто из моих коллег, находящихся рядом, так и не понял, за что в действительности я благодарил Создателя, но мне самому это было слишком хорошо известно. Как низко я чуть не пал! Слава Богу, что он не допустил подобного позора. Еще никогда в жизни, пожалуй, я не испытывал такого облегчения, и, поэтому, немедленно отправился к матери, чтобы поделиться с ней своим счастьем. Когда я подошел к привычно-приятному матовому надгробию, то... Ах, да, забыл сказать, что мама моя, к сожалению, скончалась более 10 лет тому назад, однако я так любил и продолжал любить ее, что по-прежнему, и в горе и в радости, я обращаюсь прежде всего к ней, в надежде, что там, на небесах. Она слышит и понимает меня, как это было всегда, когда мама была жива. ОНА - самый близкий мне человек... так было и так будет. Я долго разговаривал с мамой, снова и снова восхищаясь прозорливостью провидения, спасшего меня от грехопадения в самый последний момент. В тот день на кладбище было на редкость тихо и солнечно. Тихий приятный ветерок мягко стелился по земле. Могила матери находилась в западном крыле, где всегда было на редкость безлюдно, и, поэтому, я очень удивился, когда помимо щебетания птиц и шуршания листьев услышал вдруг поодаль человеческие голоса. Я поднял голову и увидел двух могильщиков, причем один - с лопатой, мирно идущих по соседней аллее и оживленно беседующих между собой. Интересно, что они здесь делают? Наверное, то же, что и обычно. И тут у меня мелькнуло озарение... Какой же я осел, нужно же как-то отблагодарить и маму, моего ангела-хранителя, который, видно совсем недурно печется обо мне на небесах. Я окликнул их. Они подошли и вопросительно уставились на меня. Тот, что с лопатой, мне почему-то сразу не понравился, возможно, потому, что он держал ее словно бейсбольную биту или даже хоккейную клюшку. Тем не менее, я вежливо спросил: "Ребята, скажите пожалуйста, Вы не могли бы поухаживать за этим памятникам? Тут похоронена моя мама. Он немного осыпался" (а вообще-то он осыпался довольно много) " и мне хотелось бы привести его в нормальное состояние. Я Вам заплачу." Могильщик без лопаты улыбнулся, а тот, что с лопатой, без видимой причины заржал самым неприличным образом. "Чего ж не могли бы? Возможно все. Деньги при Вас?" - скептически спросил первый. "Да, разумеется" уверенно ответил я, похлопав при этом для наглядности по карману. - "Беретесь?". Могильщики переглянулись. "Подумать надо, дядя," -ответил Лишенный Лопаты, как я уже успел его про себя окрестить (хотя на рыцаря он был совершенно не похож). Вдруг его лицо наполнилось невыразимым ужасом, он выпучил глаза куда-то за мою спину и испуганно завопил:
"Господи, Иисусе, что ЭТО??!". "Где???" - воскликнул я, поворачиваясь на 180 градусов. В следующую секунду стальная часть лопаты с глухим стуком обрушилась на мою злополучную голову, и я, как сноп, повалился на землю. Отчетливо помню, что последней мыслью в тот момент было: "Боже, ну что за некультурный пошел нынче народ? Совсем никакого сервиса..." Затем я погрузился во тьму...
Первым моим ощущением, когда я очнулся, была невыносимая теснота. И темно, хоть глаз выколи. "Да?" - подумалось мне - "это не Рио де Жанейро'". Судя по всему, эти ублюдки еще живого зарыли меня в одну из своих свежевыкопанных ям, предварительно обчистив до нитки. Правда мне сейчас было, честно говоря, абсолютно не до этого. Земля, знаете ли, хорошая штука, но когда с ней работаешь, а не в ней лежишь. У меня было ощущение, что закопали они меня довольно основательно, с любовью к искусству - но существовал только один способ проверить это. Изо всех сил я начал делать разгребные движения руками и ногами, в надежде выбраться наверх. Бедные кости! Им явно не поздоровилось во время этой нечеловеческой гимнастики. Земля, хоть и не без труда, поддавалась моим усилиям, при этом в огромном количестве забиваясь мне в нос, рот, уши, глаза и прочие возможные отверстия. Увы, других вариантов просто не было. Эти сволочи действительно постарались на славу. Уж в чем - в чем, а в этом они знали толк - зарыли меня обстоятельно, со знанием дела. Море ощущений, знаете ли, выбираться наверх сквозь бесконечные метры земляной толщи. Если мне не верите - попробуйте как-нибудь сами на досуге. По крайней мере, я был очень рад, когда вновь увидел солнце, высунув наполовину голову из земли. Я уже почти и не надеялся на встречу с ним. Это придало мне сил, и я с удесятеренной энергией стал выдираться наружу из этой подземной темницы. Наконец, обессиленный, грязный и вонючий, я растянулся на земле рядом со своей гостеприимной могилой. Ну и денек выдался! И все-таки - я люблю тебя жизнь! Я несколько раз от души поцеловал пыльную сырую землю, а затем поднял голову, чтобы обозреть окружающий мир, который я едва не потерял. Это было совсем неизвестное мне место, видимо, негодяи зарыли меня где-то вдали от "обжитых" захоронений. И тут я насторожился. Помните: "Все как будто не так... Вроде все, как вчера, только кажется мне..." Все вокруг было как-то НЕ ТАК. И воздух, и солнце, и деревья, и птицы.. И потом... Этот запах...Сказав, что я просто вонял, я бы ничего не сказал. От меня несло просто тошнотворно. Сначала я не придал этому значению - как никак, из погребальной ямы вылез. Однако, принюхавшись, я с ужасом понял: омерзительный запах разложения шел не от меня, а ИЗ МЕНЯ! Фууу! Кроме того, я абсолютно не чувствовал боли, хотя и должен был чувствовать по всем строгим правилам человеческого организма, даже если делать скидку на шок. А главное - я сообразил это сразу же, как только начал внимательно прислушиваться к себе - главное, я НЕ ДЫШАЛ! Да, дела... Открытие потрясло меня до глубины души, если, конечно она у меня еще была. Пасьянс складывался на редкость гнусный. Следуя железным законам логики, мне сейчас полагалось самым мирным образом лежать там, где я лежал, и никуда не рыпаться. Однако, в настоящий момент своим активным поведением я с легкостью опровергал эти законы, а также подрывал вековые устои медицины, религии, науки. Привалило, называется, счастье... В любом случае, возвращаться в могилу у меня не было ни малейшего желания. Чтобы со мною ни было, голова, на удивление соображала четко и ясно. Внезапно я полностью успокоился и с легкостью вскочил на ноги, сразу ощутив необыкновенный прилив сил и энергии. Подумалось, что. В принципе, не все так плохо. Мертв - так мертв, жизнь на этом не заканчивается. Я почувствовал, что мои обидчики по-прежнему где-то рядом. Что ж, кто ищет, тот находит. Я знал, что наша очередная встреча неизбежна, но теперь все будет немножко по-другому. Честно говоря, я был рад этому. Настало время сделать ответный ход.
ЧАСТЬ 2.
Мне понадобилось совсем немного времени, чтобы отыскать своих новых друзей. Проплутав буквально несколько минут среди беспорядочного нагромождения крестов, остатков венков. Полуразрушенных памятников и прочей кладбищенской атрибутики, я услышал доносящийся откуда-то слева глухой ритмичный звук. Пройдя метров 40 в этом направлении. Я увидел сэра рыцаря Лишенного Лопаты, усердно орудующего небольшим ломиком над каким-то задрипанным надгробием. Он был настолько увлечен своей грандиозной работой, что даже не поднял голову на громкий хруст сухой ветки, на которую я по неосторожности наступил. Очевидно, он нисколько не сомневался в полном наличии отсутствия живой души в этом забытом Богом и людьми уголке. В принципе, он не ошибался. Правда шум, который он издавал, разрушая последнее пристанище какого-то бедняги, вполне мог бы разбудить и мертвого. На секунду мне пришла в голову забавная мысль прикинуться этим беднягой и неожиданно вылезти из-под земли прямо перед самым носом Лишенца. Вот смеху-то будет! Однако, даже мысль о земле вызывала у меня очень неприятные эмоции, поэтому, не мудрствуя лукаво, я тихо подкрался сзади и, мягко дотронувшись до его плеча. Сказал с неприятной нежностью: "Привет! Как дела?". Издав судорожный вопль, он выронил ломик, вскочил, как угорелый, и, обернувшись, оказался носом к носу с моей обаятельной улыбкой. Видимо, он узнал меня, потому как, осклабившись, зарычал: "вылез-таки, сука? Ну, получай" - и нанес мне сильнейший удар ногой чуть пониже пояса. Я ощутил, как что-то довольно холодное и липкое потекло по остаткам моего нижнего белья и ногам. Освежающая прохлада! От этого моя улыбка стала еще шире. Я просто стоял и, улыбаясь, смотрел на него. Лишенный Лопаты, видимо, наконец, что-то сообразил - его лицо выразило некую смесь страха, удивления и сожаления, и он попятился назад. Я быстро сделал к нему несколько шагов и, потрепав его левой рукой по довольно мерзкому на ощупь затылку, весело произнес "Сынок!" с некоторой, с позволения сказать, отеческой интонацией. Одновременно моя правая рука цепко ухватила содержимое его ширинки и рванула, что есть мочи, на себя. Фонтаном брызнула кровь. Четким, наверное, даже артистичным движением, я швырнул окровавленный кусок человеческого мяса, бывшим в бытность свою Большим, так сказать, мужским Беном, на пыльный постамент оскверняемой могилы. Поистине, символическая картина, достойная кисти Левитана! Что ж, око за око - член за член. И только тут-то он, наконец, завопил. Но зато как! Казалось, с деревьев сейчас осыпется вся листва. Тоже мне, Соловей - разбойник нашелся. Затем он упал, скорчился и, продолжая пронзительно вопить, стал делать телом невообразимые движения, словно в экстазе вытанцовывая брейк-данс. В это мгновение листва зашуршала, и из кустов вылетел мой второй знакомый, немного заспанный, с неизменной лопатой в руках. Его лицо выражало лишь свирепое недоумение. Он дико посмотрел сначала на извивающегося напарника, а затем на меня. "Не ждали?" - игриво спросил я и засмеялся. Это было моей ошибкой. Его молниеносный сильнейший удар лопатой снес мне практически пол-головы. Да, реакция, что ни говори, явно профессиональная. С таким хлопот не оберешься. А ведь имидж Всадника Без Головы, меня нимало не прельщал. Я не стал терять времени даром и воткнул свой указательный палец правой руки ему прямо в левый глаз. Лопаточник взвыл, как раненый бык, и ринулся на меня, сбив с ног. Сцепившись, мы покатились по земле, пока не уткнулись в какой-то черный памятник. Он стал молотить меня своими кулачищами по чему только мог. От напряжения схватки я чуть не вспотел, но потом вспомнил, что мне это не полагается. В глубине души я уже чувствовал какое-то странное восхищение этим человеком. Он боролся, как мог, изо всех сил, хотя шансов у него, конечно, не было. И он знал это. Возможно, в другое время при других обстоятельствах мы бы могли стать друзьями... Втопив меня в землю, он изменил тактику, и принялся стучать остатками моей головы о камень. Нет, так дело не пойдет! Я понял, что шоу пора заканчивать и, ухватившись руками за его плотную набычившуюся шею, обильно покрытую влажной кровью, сильно сдавил ее. Его удары сразу же ослабли, он судорожно вцепился в мои руки и попытался отодрать их от горла. Напрасный труд! Единственный оставшийся в его распоряжении глаз в считанные секунды почти вылез из орбиты. Руки бессильно свалились вдоль тела. Его силы были явно на исходе, и я ослабил хватку, чтобы он смог что-либо сказать напоследок. С трудом вращая вылезшим изо рта языком, Лопаточник промычал: "Давай, сволочь, давай! Если б я мог, то еще раз бы тебя закопал, гадину...". Я почувствовал к нему искреннее уважение. В свой последний миг он вел себя, как мужчина, а не как наделавший в штаны сопляк. "Ну что ж", - ласково сказал я - "тогда баиньки" собираясь просто додушить его. И тут случилось нечто неожиданное: словно какая-то неведомая сила заставила меня схватить его за волосы, резко приблизить голову и... Да, я сделал ЭТО! Оно и вышло само собой. Мои зубы плотно вошли в его голову и стали жадно опустошать ее содержимое. Он дернулся еще всего два раза и затих. Не хочу оправдываться, но было довольно вкусно и совсем не противно. Похоже на фрикадельки под томатным соусом, которые в детстве мне часто готовила бабушка, хотя я их и не любил. Когда я покончил с этим, то, подняв голову (свою, естественно), увидел, что Лишенный Лопаты и Члена пытается куда-то уползти, по-прежнему под непрерывный аккомпанимент своих душераздирающих воплей. Интересно только, куда? Я рывком скинул с себя тело Лопаточника и в несколько прыжков настиг Лишенца. Тот с ужасом смотрел на меня, как на карающего ангела, и, корчясь, нечленораздельно (и не мудрено!) умолял о пощаде. Вот уж, действительно, жалкая личность! "Ну, нет", - мягко сказал я - "нехорошо товарища одного оставлять". Сам знаешь: погибай, а друга не покидай. Так что, прощайте, сладкая парочка", - с этими словами я повторил с ним уже знакомую питательную процедуру. Крики, наконец. утихли. Воцарилась умиротворительная тишина. Завершив с питанием, я вновь почувствовал себя сытым и здоровым, как в старые добрые времена, которые уже никогда не вернутся. Ну и Бог с ними. У меня еще все впереди. Я встал, отряхнулся и неторопливо отправился, куда глаза глядят. Мавр сделал свое дело, мавр может уйти...
Глаза, а точнее говоря, глаз, и привел меня сюда, в кладбищенскую сторожку, где я недрогнувшей рукой пишу то, что вы, вероятно, сейчас читаете. Пишу, пытаясь переосмыслить происходящее. Боже мой, неужели это действительно я? Что-то совсем не похоже на мемуары посредственного школьного учителя младших классов... Впрочем, если учесть, что я чуть не стал вором - то, может быть, это и закономерно? Сложно сказать. Да и нужно ли?..
Я не обманываюсь: во мне уже практически ничего не осталось от самого себя, нечто темное и сильное взяло отныне бразды правления в свои руки... Но, тем не менее, чувствую я себя прекрасно. А разве это не самое главное?! Я многое могу теперь - в подтверждение этому рядом со мной сейчас находится совершенно безмозглый в прямом и переносном смысле старикашка - сторож, который мне давно уже не нравился, еще когда я был жив. Его удел - другим наука: пусть трепещут враги - со мной отныне шутки плохи!... Я сам могу так пошутить, что Вы все до смерти обхохочетесь. И это - радует. По крайней мере, меня. А с Вами - мы еще разберемся... Лишь одно плохо: процесс разложения все убыстряется. Я сейчас выгляжу просто шик - остатки полусгнившего мяса да кости. Так что с девочками придется повременить. Хотя, как знать, как знать... Красота ведь - страшная сила! Ничего, то ли еще будет. Смешно представить. Только пища чуть-чуть замедляет мою аннигиляцию. А пища-то у меня нехитрая... Поэтому, рекомендую всем: надевайте шапки. Может - поможет. А вообще, странно как то это все. Не по-человечески. Но, в конце концов, я ведь не со зла -