Аннотация: Любовь, секс и смерть - как часто переплетаются эти нити судьбы... Но человеку не дано знать, какая нить оборвется следующей.
Это просто Ночь...
"...Тихое пасмурное ноябрьское утро застало старшего следователя по особо важным делам Надежду Константиновну Попушко в участке, сидящей за рабочим столом в своем привычном кабинете на втором этаже. На соседней спинке стула мирно висел просторный милицейский китель, поблескивая начищенными лацканами. Уже светало, зачинался новый день. Сквозь полузакрытые ставни пробивались первые слабые лучи осеннего солнца. Жизнь еще не овладела этим городом, тихую и спокойную атмосферу кабинета, оформленного в строгих светло-серых оттенках, нарушал лишь мерный бой настенных часов. "Тик-так, тик-так - так скоро в самом деле можно с ума сойти, если прислушиваться!.." - сердито подумала Надя. На сердце ее было неспокойно. Снова и снова она нервно перелистывала папку с делом, вчитывалась в бегающие строчки, пытаясь найти что-то, хоть какую-то зацепку, что помогла бы ей. Буквы плясали перед глазами, складываясь в слова, события, факты, лишенные всяческого позитива и здравого смысла, факты, от которых просто подташнивало. Даже ее, привычной к такого рода делам. Надежда потерла покрасневшие от бессонной ночи глаза, отложила документы в сторону. Все это не имело смысла. А может быть, смысл быть, но ее уставший, измученный мозг просто не мог его уловить.
Дело очередного серийного убийцы-маньяка. Неизвестный гражданин ("фу ты, такого даже человеком трудно назвать!" - тоскливо подумала Надя) совершал убийства молодых девушек в возрастном диапазоне между 16-тью и 35-ю годами. Схема была проста и вместе с тем ужасна: он знакомился с девушкой на улице и общественных местах, по-видимому, развлекал беседой, заманивал незаметно в относительно малооживленный район, сбивал с ног неожиданным ударом по голове, связывал, после чего: а) насиловал б) убивал в) расчленял на части. И все то ему пока сходило с рук - милиция билась, как могла, над раскрытием личности маньяка, его мотивами, психопортретом, но безуспешно. Неделю назад погибла уже 11-я девушка, некая Анна Бессонова, молодая разведенная домохозяйка. Преступник не оставлял абсолютно никаких следов, ни отпечатков, ни крови, ни даже спермы в убитых; все было стерильно, что наводило на мысль, что, возможно, они имеют дело с бывшим или настоящим врачом. Эта версия отрабатывалась, но ни к чему не привела - у всех подозреваемых было железное алиби, никаких отклонений и мотивов. Не существовало, судя по всему, и никакой связи, общности между убитыми девушками, компьютер выдал отрицательное заключение по этому поводу. Ни одной девушке доселе не удавалось вырваться, даже организовать какой-то отпор, сопротивление своему насильнику, о чем свидетельствовали данные проведенной экспертизы. Возможно ли, что маньяк обладал некими гипнотическими талантами?.. Нет, ну эта версия тоже основана на песке, но хоть что-то...
В дверь постучали. "Войдите!" - крикнула Надя, зябко передернув плечами. Все-таки, прохладно нынче становится по утрам. Это был посыльный с утренней почтой. Поблагодарив, Надя одела китель и подошла к окну, вдохнуть немного свежего воздуха. Солнце уже воцарилось над горизонтом, бледное и осеннее, оно все равно несло какое-то тепло и лучики света и надежды. Город уже ожил, очнувшись ночного сна, своей обычной немного бестолковой и шумной, но такой ободряющей привычной жизнью большого города. Наде стало немного легче на душе. Веселый шум улицы проник и в ее кабинет, и теперь был почти не слышен бьющий по ушам и разуму надоедливый маятник настенных часов, отсчитывающий каждую секунду их людской жизни... пусть тоже немного бестолковой, где-то в чем-то ошибочной, и все равно - такой прекрасной. И только какой-то больной маньяк, возомнивший себя богом на земле, жалкое, уродливое ничтожество нищей пустой души, способен посягнуть на это самое ценное для каждого человека на земле... Надя нахмурилась и вернулась к столу. Машинально стала разбирать утреннюю почту.
Как вдруг..."
- Нет, ну как ты можешь такое читать?! - негромко возмутился Олег, заглядывая через светино плечо в пухлую небольшую книгу в мягкой обложке, на которой был в несколько карикатурном стиле нарисован зловещий маньяк с крючковатым носом в узкой маске и черном плаще, с острющим ножом в занесенной руке - и замершая перед ним шикарная девица-блондинка с распростертыми руками и донельзя перепуганным лицом. Надпись на обложке темно-синим витиеватым шрифтом гласила "Это просто ночь", а авторство принадлежало некоему тезке Олега - Олегу Разбойникову. - Ну это же вообще... Да у нас Чуваев в контрольной - и тот лучше напишет. И по стилю, и по сюжету, и все остальное... Бред.
- Да не суди ты так строго! Нормально написано. - отмахнулась Света, тем не менее, временно закрывая книгу на небольшую шелковую синюю закладочку. Она повернулась к Олегу и выразительно улыбнулась. - Ну вот, скажи, что тебя не устраивает? Психология выведена очень хорошо.
- Да какая там психология! - настала очередь Олега махать руками. - Сейчас она прочитает письмо, а письмо ей написал маньяк, приглашая ее на встречу на кладбище, а она, эта дурепа-следователь, вместо того, чтобы накатить с отрядом омоновцев, конечно же, повалит сама на встречу с черным пистолетом...
- Ага, не нравится, а сам же читаешь через плечо, и уже дальше меня на страницу прочитал! - парировала Света.
- Ну а что делать еще на этой паре, я из любопытства чистого, - смутился Олег. - Интересно ж, что ты такое читаешь.
- Так, а что тебе еще интересно?.. - усмехнулась Света, тряхнув волосами и невольно обдав его своим ароматом, их лица, обращенные друг другу в трагическом шепоте, были почти совсем рядом...
Олегу было интересно в Свете многое. Если не сказать все. Она была удивительная, странная девушка. Таких он еще не встречал. Ее всегда негромкий, мягкий голос, выдававший на гора часто самые парадоксальные вещи, ее милое лицо, упрямые каштановые кудри, рассыпающиеся по плечам, их дуновение, что он порой ощущал совсем близко, испытывая от того приятную дрожь, ее улыбка, хоть он сам себе в том не признавался, и вовсе повергала его в состояние кролика перед удавом... хотя Света была вовсе даже никаким не удавом, а его однокурсницей в институте народного хозяйства, с которой он случайно, какое-то время тому оказался за одной партой. Ее дерзкий, задиристый ум, не признающий авторитетов, своеобразное образное мышление, которым она обладала. Ее совсем маленькие и такие аккуратные руки, которые так хотелось взять подержать в свою ладонь... зачем-то. Особенно после того, далеко не мимолетного, но одиночного поцелуя, которым они обменялись примерно неделю назад на лестничной площадке общежития, в котором она поселилась, поскольку приехала в город, чтобы учиться, из довольно далеких краев. Вместе с тем, даже после него, этого необыкновенного поцелуя, она казалась ему абсолютно неприкасаемой и неприступной девушкой-загадкой. Она была не такой, как все девочки, она была... другой. Словно бы человек из другого мира, и, вместе с тем, абсолютно нормальный и земной. Было в ней, правда, какое-то скрытое упрямство, почти экстремализм, подчас в мелочах, что он не вполне понимал. Например, когда она ушла с пары по истории, удалившись гордо и независимо, с прямо поднятой головой, после того, как преподаватель Бочкуров сказал в ее адрес что-то не то, причем любой другой студент или студентка сочли бы это обращение, скорее всего, нормальным - он просто попросил выйти и рассказать самой курс, в ответ на ее какое-то возражение по лекции, а когда она неожиданно проявила решимость выйти к кафедре, то пошел на попятную, сказав, что не надо превращать урок в балаган и предложил сесть - но Света продемонстрировала характер, удивив всю аудиторию. При всем этом ему с ней было легко, и... Олегу было трудно описать всю ту сложную гамму чувств, что он испытывал к Свете.
Это должна была быть вторая пара по маркетингу, второй курс института, между тем, преподаватель, Ольга Борисовна, внезапно заболела, и вместо нее пришел заместитель, Дмитрий Иванович, который просто сказал всем делать домашнее задание или заниматься чем-то другим, главное, сидеть тихо. То есть, делать было абсолютно нечего, и все развлекались, как могли. Кто-то играл в крестики-нолики, девушки на задних партах что-то оживленно, хотя и негромко, обсуждали, кто-то что-то незатейливо рисовал, вот, как сам Олег, некоторое время раскрашивавший поля учебной тетрадки в кубики и штришки, пока не обратил внимание на светину книжку. В общем, все делали что угодно, только непосредственно не связанное с учебным процессом, как и подобает настоящему студенту, получившему немного божественной шары.
А сейчас, когда Света, улыбаясь, смотрела на него, чуть наклонив голову, а лицо ее было в десятке сантиметров от его лица, ее запах (природный, Света не очень любила духи и косметику, хотя иногда, конечно, пользовалась) окутывал его, точно сладкое облако... "Вот бы ее сейчас поцеловать", - завороженно мелькнуло у него в голове. И плевать, что вокруг столько людей. Это было бы круто! Он вспомнил тот поцелуй на лестнице. Олег видел, чувствовал, что и она помнит о нем, но... понятия не имел, что она НА САМОМ ДЕЛЕ думает обо всем этом.
С улыбкой Света сказала:
- Я читала эту книжку раньше, в детстве. Вчера попалась на глаза, тут на лотке за углом, решила купить, перечитать. Ностальгия замучала! - засмеялась она. - Нет, книжка средняя, хотя неплохая, знаешь, но вот атмосферу детства я вижу как живую... ту обертку от печенья, что я кушала, когда тогда читала ее, мишка такой плюшевый на подушке лежал, весь трухлявый уже, но - страшно симпатичный! У меня было хорошее детство.
- Что ж ты в таком хорошем детстве книжки про маньяков читала? - поинтересовался Олег.
- Я читала, то, что на полке было, - сказала Света. - На первой, до которой дотянуться могла. Вот и она там завалялась. А книжка, правда, не детская, психологическая, не то детектив, не то триллер. Где-то обороты, фразы, может не те, зато атмосфера...
- Ну, атмосфера... - позволил себе усомниться Олег. - Как-то сразу этот маньяк следовательницу, как лошицу какую разводит, извиняюсь. И чего она идет с ним на встречу одна?..
- Ты не понимаешь?.. - улыбнулась Света. - Она почувствовала вызов. Задета ее женская гордость. Она хочет взять его САМА, а не с гурьбой помощников. И чувствует в себе уверенность, что способна на это. Для нее это действительно важно.
- Хорошо, а зачем этот маньяк сам пишет ей письмо? - не сдавался Олег. - Он что, самоубийца, что ли? И откуда ее узнал вообще? Разве так бывает в жизни?
- Жизнь сложна и удивительна, почему нет? - пожала плечами Света. - Откуда мы знаем, что случается и что случится, пока сами это не совершим? И потом, ты не читал книгу, а судишь по одной странице. - она укоризненно покачала пальчиком. - Убийца - один из ее знакомых, который намерен причинить ей боль из своих глубоко личных соображений. Там все еще так развернется!
- Все, сдаюсь, убедила! - примирительно поднял руки Олег, а сам про себя подумал: "Все равно я б не стал читать такую туфту. Но, видно, Света что-то в этом находит". И огорчился тут же: как плохо он ее все же знает... При том, что уже полгода вместе за одной партой сидит.
Она вернулась книжке, открыла синюю закладочку, Олег тоже повернулся в свою сторону, было взявшись снова за ручку с намерением вернуться к разукрашиванию полей, когда Света вдруг глянула быстро в его сторону, глаза ее блеснули и она заговорщическим шепотом спросила:
- А знаешь, какая сцена в этой книге дальше хорошая будет?
- Какая? - удивленно, тоже шепотом отозвался Олег.
- Секс. - Олег ошарашенно открыл рот, Света откровенно потешалась с его обалделого смущения. - Горячий и страстный. Только не совсем обычный. Ночью, в очень-очень тихом месте, где совсем никого нет, только ветер и груда мягких осенних листьев... на кладбище. Прямо на могильной плите, представляешь?..
- О. - только и сказал Олег. - Гм.
- Да ты рот закрой, муха залетит. - засмеялась Света. - Я шучу, ты же тоже пошутил на прошлой неделе про дедушку, который плавал в море пятьдесят лет, пока его не выловили и не похоронили по-человечески. Рассмешил, хотя над этим смеяться грешно.
- А, ну да, - тоже засмеялся Олег. "Она помнит мои шутки", - довольно подумал он. - Да я ничего, мало ли, что тут такого необычного? Тоже читал что-то подобное. Дешевый прием, чтобы вогнать читателя напряжение. Секс и смерть - вместе это тот еще коктейль, - насмешливо сказал он. (и Олегу почему-то вспомнилась при этом старая дурацкая и непристойная песня "Красной Плесени" - "Секс у разрытой могилы..." и дальше по тексту, не подлежащем цитированию) - Любопытно, сам автор, гм, не пробовал преуспеть... в подобной ситуации?..
Света прикрыв рот рукой с кольцом на безымянном пальце (он спросил ее еще давно, когда они познакомились, не замужем ли она. Света же сказала, что иногда носит это кольцо, чтобы ее не доставали на улицах и в поездах разные придурки. Ему еще тогда понравилась ее фраза), негромко засмеялась, Олег заулыбался.
- А ты сам бы смог? - продолжая смеяться, спросила Света.
- Смог - что? - недоуменно переспросил Олег. - Ночью - на кладбище - секс?!..
- Нет, ну хотя бы просто - ночью, на кладбище. Пройтись. Не испугаться. Ты ведь не веришь в чертовщину? - улыбнулась Света, покачав головой. В глазах ее при этом скакал точно маленький бесенок.
- Нет, конечно. Но... что я забыл ночью на кладбище? - вслух резонно спросил Олег.
- Ты не любишь ночные прогулки? - снова улыбнулась она. И, после короткой паузы, облизнув кончики губ, добавила: - А если... вместе со мной?
Сердце гулко буцнуло у Олега в груди.
- С тобой? - глупо переспросил он.
- Ну да, почему нет? - дерзко улыбнулась она, а ее рука, словно случайно, коснулась под столом пальцев Олега, отчего от вздрогнул, точно от электрического разряда и мягко взял ее за мизинец. Мир сузился до размеров одной маленькой-маленькой парты, и двух лиц, обращенных друг к другу. - Хочешь со мной прогуляться? Просто побродить вечером, подышать воздухом?
- С тобой, конечно. Куда угодно, - вырвалось у него. Он был точно во сне, состояние полного полета, каждая клеточка тела его трепетала, а ведь он всего лишь касался ее мизинца... всего лишь мизинца. "Она похожа на маленького, жутко симпатичного совенка, когда так наклоняет в сторону голову", - внезапно подумалось ему.
- Ну вот и отлично. Значит, сегодня вечером. В десять, возле общежития. - она мягко коснулась кожи между средним и указательным его пальцем и незаметно убрала руку, вернувшись к книжке. Как раз вовремя, ибо Дмитрий Иванович как раз призвал расшумевшуюся аудиторию к порядку. Олег тоже вернулся к своей тетради, весь кипя от внутреннего возбуждения. Они были словно два заговорщика... скрывающие ото всех нечто, тайну, возможно, государственной важности. Никак не меньше.
По приходу домой после всех пар все случившееся днем и приглашение Светы на ночную прогулку стало казаться Олегу каким-то нереальным. Ну просто АБСОЛЮТНО НЕРЕАЛЬНЫМ. Неужели это было на самом деле? Олег через силу поел, сделал кой-какие дела, улегся на диване... и немного расслабился. Однако, чем ближе подходил вечер, тем большее напряжение охватило его с новой силой. А не пошутила ли Света? А если она не выйдет на встречу? А если выйдет - то как все это будет выглядеть? "А, плевать", - решил он, - "в конце концов, это просто прогулка, ничего такого". Надо сказать, мысль о том, что им, возможно, придется идти на кладбище или еще в какое дурное место, хоть и немного тревожила его ("а как на отморозков каких попадем ночью, шпану, что ошивается в подворотнях, ища себе приключений?.."), но все же занимала не первый и даже не второй и не третий план в его волнениях.
СВЕТА. Совсем недавно, казалось, и, вместе с тем, очень давно оказались они за одной партой. Они не сразу разговорились, потом он долгое время смотрел на нее просто, как на друга, только другого пола. Никакой любви с первого взгляда, никаких ожиданий... и как-то так незаметно случается так, что человек стает тебе необычно дорог. Какое-то теплое, странное чувство в груди, когда, бывает, просто смотришь на него. И этот поцелуй, обворожительный, сладостный миг, к которому он снова и снова возвращался в своих мыслях. Наверное, уж очень дурацкий вид у него был при этом, потому что мать, проходившая из комнаты в комнату, сказала: "Что-то наш Олег размечтался... Уж не влюбился ли?.." Сказала в шутку, на самом деле, и он что-то буркнул в ответ, сразу опустившись на некоторое время на бренную землю. Нет, правда, все изменилось с некоторых пор (эти касания губ... и плотное прикосновение чужих и таких родных одновременно пальцев), но КАК и К ЧЕМУ это могло прийти, было для него одним большим вопросом. Чем больше он думал над этим, тем менее определенную почву под ногами находил, привыкший размышлять в других делах твердыми и четкими понятиями...
"А, с другой стороны, нужно ли здесь думать, анализировать, сомневаться?.." - подумалось вдруг ему. Это - человеческие отношения, тем более, священные испокон веков отношения между мужчиной и женщиной, в которых действуют совсем другие законы, отличные от следования привычным правилам и логике. Пусть все идет, как оно идет, и куда-то этот путь их обязательно приведет. Разве не так? Сомневаться - удел женщин и слабых. А он мужчина, который отнюдь не считал себя слабаком в свои неполные двадцать лет.
Хотя мысли о Свете и о СЕКСЕ (она сама об этом заговорила, ему же не почудилось?.. пусть и в шутку) все равно исподволь продолжали кружиться в его горячечном воображении, пока таяли часы, минуты, отделяющие его от назначенного свидания...
...Он успокоился лишь в тот момент, когда фигура Светы, с небольшим опозданием, появилась из-за угла общежития, с улыбкой ступая ему навстречу. Спокойствие пришло как-то сразу, почти мгновенно. Эта ее радостная улыбка на губах, почти визитная карточка, она почему-то действовала обычно именно так на него, согревала, точно маленькое солнышко. Уже стемнело, но яркие фонари освещали всю улицу. В облачном небе проглядывала почти полная луна, было довольно тепло. В отличии от института, куда Света обычно приходила в сером брючном костюме, на сей раз она была во всем белом - идеально белые брюки (она вообще нечасто надевала юбки, предпочитая мужской вариант, и вовсе не потому, что у нее были некрасивые ноги - насколько мог судить Олег по тем редким случаям, когда Света одевала что-то типа "мини", ноги у нее были обалденные), белая блузка и туфли на высоком каблуке. На плече у нее была небольшая сумочка того же цвета, на шее - серебрянная цепочка, оттенявшая молочную очень нежную кожу. Вообще, белый цвет в одежде не всегда выигрышен и далеко не всем идет, но Света выглядела просто превосходно в этом наряде. На секунду Олегу показалось, что она тоже волнуется, пока она подходила, ее грудь под белоснежной блузкой вздымалась чаще, чем обычно, а пальцы очень крепко сжимали тонкий ремень сумочки. Но только на секунду, когда Света подошла, то с обычной бодростью сказала:
- Привет! - улыбнувшись при этом еще шире.
- Привет, а я думал, может, ты пошутила, - сказал он.
- Да нет, какие шутки! Разве я б стала так зло подшучивать над приятным молодым человеком, вытаскивая его на ночь глядя бог знает куда? - она шутливо погрозила ему пальчиком. - Да я б себе этого не простила. Итак, куда идем?..
- Гулять! Куда глаза глядят, - улыбнулся Олег.
- Прекрасный маршрут, главное, сбиться невозможно, - она решительно и мягко одновременно взяла его под руку, отчего у него по коже пробежали приятные мурашки. - Вперед, мой рыцарь!
Они пошли по дороге через парк, под желтыми могучими тополями, раскинувшими свои густые кроны в теплое ночное небо, не медленным, но и не быстрым шагом. Разговор ладился, погода была прекрасная, воздух прозрачен и свеж, по-летнему тихий осенний вечер придавал ту необычную остроту впечатлениям и чувствам, когда самые обычные слова собеседника кажутся удивительно меткими и сказанными к месту. Бледноликая луна неотрывно следовала за ними по пятам, точно строгий наставник за своими учениками, но догнать все равно не могла.
...Там, миновав темнеющую чашу стадиона, проследовав по тропинке меж фонарными столбами и спортиными турниками, они долго целовались, зачем-то остановившись под кленом (кажется, она попросила посмотреть на какую-то звезду, их лица невольно соприкоснулись щеками, и...) , в уютном, зеленеющем углу парка, и мир был словно красочный волшебный шарик, раскачивающийся на ветру, такой же радостный, торжественный, исполненный тайного смысла для них обоих. Мягкие прикосновенья губ, сплетенные, словно привязанные друг к другу самым прочным канатом тела. Полночные птицы танцевали танго где-то над ними, на ветвях Мирового Дерева, в бесконечной синеве, лавируя меж звездными огоньками, гулко пронесся самолет, заглушив солирующих сверчков и их собственное жаркое дыхание, он обнимал ее, думая о том, что держит в своих руках самое дорогое сокровище мира, и ничто не было прекраснее этих птиц, этого дерева, этих звуков и этой ночи.
Впрочем, на каждую романтику есть своя лирика. Потревоженные реготом разбитной компании, собравшейся праздновать что-то где-то неподалеку, в кустах, они выбрались на дорогу и продолжили свой путь. Света смотрела на небо и улыбалась чему-то, Олег шел как пьяный, погруженный в свои ощущения. Они по-прежнему держались за руки. Некоторое время они шли молча. Затем Олег спросил:
- Куда теперь идем?
- Куда? - неожиданно звонко переспросила Света. - На кладбище, конечно. Надо же проверить свои силы, как обещали. Или ты передумал, трусишка? - игриво, чуть подтрунивая, спросила она.
Олегу теперь, после случившегося под кленом, было любое море по колено и любые звезды по плечу, эйфория еще не утихла в нем, и он, не раздумывая, сказал:
- Идем, конечно. Да тут и неподалеку оно, пешком десять минут. Только чегой там делать? Может лучше... в кино сходим?.. - при этих словах он одновременно понизил голос и, будто случайно, обнял ее рукой за талию, прижал к себе.
- Это мы еще успеем, - в тон ему ответила Света, и мягко обвила своей рукой его плечо. Такая свобода движений, такая теснота, такая раскованность была меж ними впервые за все время, и Олег с торжеством чувствовал, что это еще далеко, далеко не предел. Он с большим интересом смотрел на ее вздымающуюся белую блузку, но пока еще не решался к некоторым действиям, хотя понимал, что, кажется, и они будут приняты благосклонно. Что еще днем ранее казалось просто невероятным, абсолютно невозможным. Какой долгий, какой замечательный день!
Они молча шли в обнимку, и внезапно Света серьезно сказала:
- Это просто возможность доказать себе, что ты можешь. Как у той следовательницы, что ты спрашивал, почему она пошла одна на встречу с маньяком. Это вызов. Я в детстве всегда боялась кладбища, потом страх прошел... но не до конца. Самопреодоление. Как на танцах - или ты можешь сделать это движение, и будешь танцевать, или не можешь, и как ты красиво не двигайся, будешь двигаться на месте и без толку. Я хочу не бояться этого, я хочу танцевать. И нас двое. Вместе мы станцуем лучше, ведь так?
- Ты очень храбрая, - тихо сказал Олег и с большой нежностью поцеловал ее в шею, чуть ниже уха. - Я горжусь тобой.
Идти оставалось совсем немного. Они шагали по темной, неосвещенной улице, вдоль трамвайной линии, людей почти не было. Скоро показалась темная ограда кладбища.
"...Около без пятнадцати двенадцать Надя перелезла через изгородь. Она была подтянута и сконцентрирована, как никогда, вооружена до зубов и готова к любым неожиданностям. Вокруг царила тишина. Во тьме смутно различались очертания бесконечного ряда могил. Все было вроде бы спокойно и тихо, но Надежда словно кожей ощущала в воздухе какое-то странное, вязкое напряжение, словно кто-то или что-то находилось где-то там, в темноте, и, возможно, сейчас наблюдало за ней. И еще этот звук... Какой-то еле слышимый, практически неуловимый, далекий отзвук, щекочущий и без того натянутые нервы. Что это?..
Надежда вдруг вспомнила, что она уже один раз слышала подобный звук здесь, на этом кладбище, и при этом воспоминании она покрылась гусиной кожей, точно на мгновение пробила краткая дрожь, стало холодно и неуютно. Это было в день, когда умерла ее мать. Ей тогда было всего шесть лет, совсем маленькая девочка, и со временем события того страшного дня практически стерлись из ее памяти, но сейчас они накатили на нее с новой силой.
Они с мамой тогда пришли на могилу дедушки. Уже возвращаясь обратно, по направлению к выходу, Надя вдруг вспомнила, что забыла на могиле Рози, свою куклу, и сказала, что быстренько сбегает за ней. Мама хотела было сходить с ней, но в тот день она с самого утра была бледна и чувствовала себя неважно, и, как-то криво улыбнувшись, она сказала, что подождет дочь здесь, у беседки. Когда Надя подбежала к могиле и схватила куклу ("Рози, бедная Рози!.. Ты хотела бросить меня тут?"), которая почему-то лежала не в том углу, где она ее оставила, ближе к ограде, а у черного высеченного монумента, то что-то вдруг насторожило ее и заставило прислушаться. Тогда-то, с Рози на руках, она и услышала этот неуловимый щемящий звук, словно кто-то издалека, странно легкий и большой шел, нет, плыл сквозь кусты, сквозь зелень, сквозь чужие могилы, приближался сюда, и звук этот нарастал... Надя стояла, как завороженная, прислушиваясь, и с каждой секундой в ней возрастал безотчетный страх перед чем-то. Наконец, она вышла из ступора и побежала со всех ног отсюда, от могилы дедушки, и у нее было ощущение, будто что-то темное и страшное всю дорогу неслось за ее спиной, обжигая холодным дыханием, и стоит ей только обернуться... Однако, худшее ждало ее впереди. Когда она добежала до беседки (всего-то 30 метров туда и обратно, но какими же долгими они ей тогда показались), то увидела толпу людей, а за ними - свою мать, лежащую на земле, со странно спокойным выражением лица... кажется, она закричала, и тогда кто-то из толпы сказал, погладив при этом по голове: "Девочка, это твоя мама?.. Господи, вот горе-то..."
Надя очнулась, отталкивая от себя печальные воспоминания ушедшего. Но тревога, наполнившая ее сердце, никуда не ушла, напротив, она разрасталась, подобно снежному кому. Чтобы как-то унять ее, она инстинктивно направилась к свету, источник которого, небольшой подвесной фонарь, тускло мерцал метрах в двадцати от нее. Перегнивающие листья противно шуршали под ногами. Надя дошла до света, прямо перед ней, в неверном свете гаснущего фонаря, находилась чья-то могила, буквы на постаменте давно стерлись, и - О, УЖАС! - эта могила была разрыта и АБСОЛЮТНО ПУСТА! Но этого просто не может быть... Надя почувствовала, как волосы дыбом встают на ее голове. Она отчаянно озиралась по сторонам, теряя остатки хладнокровия. И вдруг сзади, на ее плечо легла чья-то тяжелая ладонь..."
- ААААААААААА!!!.. - заорал Олег, что было мочи, отскакивая в сторону, как ужаленный. Крик гулко разнесся по кладбищу, отозвавшись эхом над деревьями и кустами. - Чееерт!.. Это ты! Тьфу, нельзя же так пугать... - сердце молотилось, как бешеное, дыхание срывалось, а Света, только что дотронувшаяся до его плеча, просто помирала со смеха, держась рукой за небольшое деревце, что росло вдоль длинной малоосвещенной кладбищенской аллеи, идущей перепендикулярно небольшой церквушке в отдалении.
- О господи, да что же ты так орешь, - сквозь смех, выговорила она, - я сама аж перепугалась.
- Да зачем так пугать, елки?! - все еще задыхаясь, зло выговорил Олег, страх которого обратился в гнев. - Зачем подкрадываться?!..
- Да я не нарочно, - прекращая смеяться, стала оправдываться Света, - и я не подкрадывалась! Я просто посмотрела, что в той часовенке, что у входа, глянула, дверь закрыта, а ты уже ушел вперед, я сама испугалась одна, догнала тебя, только дотронулась - а что мне было делать, кричать в спину?! - а ты орешь, как зарезанный. Клянусь, я не хотела!
- Ну ладно, - махнул рукой Олег, вытирая невольный пот со лба, - только слышишь, все, поиграли и хватит, давай убираться отсюда, мы уже зашли, самопреодоление свершилось, и давай отсюда убираться. Мне здесь не нравится.
С самого момента, как они очутились здесь, Олег понял, что это была все-таки дурная затея. Когда перелазили через ограду - еще ничего, благо, она была относительно невысокая и как раз под фонарем ("Хорошо, что их даже ночью не гасят", - уверенно перепрыгивая первой и демонстрируя пример, сказала Света, - "А то было бы совсем темно". "Да... уж", - кряхтя, согласился Олег. - "Как у негра в желудке"), а вот как оказались внутри - всю эйфорию мигом сняло, как рукой. Здесь было темно, тихо и действительно страшно, причем даже не потому, что темно, и что тихо, а.... как-то все было неестественно. Мрачно. Как другой мир. ОЧЕНЬ ТИХО. Жутко. И ничего, никого, кроме смутных очертаний бесконечных могил, церквушки впереди и... темноты. В которой по определению не могло быть ничего хорошего. Его начало трусить, хотя он шел вперед, все еще храбрясь, и тут эта рука... уффф. Показал себя как трус, перед девушкой, но сейчас это все неважно, главное - убраться отсюда подобру-поздорову, оказаться вновь на привычной улице.
- Хорошо, хорошо, я же тоже не мазохистка! - сказала Света. - Сейчас уходим. Что, ты вправду испугался, Олежик?.. - она подошла к нему поближе и погладила его щеку. Ладонь была очень мягкая, теплая, приятная. Света ткнулась головой ему в грудь и обняла. - Ну, извини, не хотела я, совсем не хотела. - виноватым голосом сказала она.
- Да все нормально, - потеплевшим голосом пробормотал Олег, тоже крепко обнимая ее. - Все нормально, совенок мой маленький.
Было так приятно сжимать ее, такую дорогую и близкую, в своих объятиях, чувствовать, как требовательно стучится в тебя ее сердце, Олег ощутил, как злость трансформируется в нем во что-то кардинально противоположное, и Света тоже это ощутила. Их обоих словно перемкнуло.
Она медленнно подняла голову и мягко ткнулась губами в его щеку, совсем нежно поцеловала, он нашел в ответ губами ее губы и тоже поцеловал. Миг - и их губы стали страстно, стремительно скользить по лицам друг друга, проникая вовнутрь, отчаянно, запредельно переплетаясь языками, точно в безумном танце, жаркое дыхание со свистом вырывалось наружу вместе с неясными звуками, то ли полурычанием, то ли полустоном. Уловив момент и каплю воздуха Света и вправду застонала - от удовольствия, не сдерживаясь, распахнув губы, словно створки, запрокинув голову. Олег снова впился в нее губами, точно желая съесть, сожрать заживо, подобно каннибалу с далеких островов. Его рука скользнула сзади, требовательно сжав ее две половинки ниже поясницы - и она опустила руку не противясь, напротив, крепче прижала его руку! Они вжались друг в друга своими телами, она подняла левую ногу выше, точно желая обнять его ею, закинуть на плечо. От этого движения они, правда, едва не упали, покачнулись, пробалансировали несколько шагов, и ощутили слева от себя крепость зеленой деревянной скамьи, что стояла вдоль аллеи, дальще находилось еще несколько таких скамей, облупившихся, обшарпанных, но еще прочных. Олег почти грубо бросил на нее Свету и сам, как зверь, обрушился сверху, Света засмеялась. Его руки скользили уже везде, требовательно, жадно, он схватил ее правую грудь и зарычал от возбуждения.
- Подожди, - сама задыхаясь от возбуждения, прошептала Света. - Секунду, ох, нетерпеливый! А был такой робкий на парах.
Она приподнялась со скамьи, Олег неохотно приотпустил ее, хотя руки не убрал. Света тряхнула волосами, окончательно распустив их, разбросав по плечам каштановые волны, а резким движением сняла с себя помятую белоснежную блузку, оставшись в одном бюстгальтере того же света.
- Все равно ее совсем стянул, - неровным шепотом сказала она с улыбкой.
Олег застонал. В слабом свете фонарей, прикрепленных в верхнему краю увитой виноградом железной решетки над аллеей, Света, оставшаяся в белых брюках и одном лифчике выглядела так безумно сексуально, что это нельзя было передать словами. Словно снизошедшее божество из иного мира, сладострастная богиня удовольствия.
- Боже, как я хочу тебя! - завороженно прошептал он, любуясь ее телом, даже не в силах протянуть руки и прикоснуться к неописуемой красоте, открывавшейся перед ним.
- Что, правда? - кокетливо потянулась Света, обнимая руками налитые чашечки бюстгальтера. - Неужели, с чего бы?.. Я ничего не делала! Ну, если человеку очень-очень чего-то хочется, наверное, он может это получить... У тебя есть презерватив? - ее большие светлые глаза смеялись, играли манящим огнем.
- Чего? - лицо Олега невольно вытянулось.
- Так я и знала, что вы, мужчины, ничего не можете никогда предусмотреть, - сказала Света, доставая из заднего кармашка брюк небольшой пакетик. - Ужас просто! Держи. - она бросила ему упаковку, а Олег машинально подхватил, после чего привстал и потянулся к ней:
- Так, значит, ты... согласна?.. - с трудом выговорил он, не веря своему счастью. - Ты готова?.. здесь?..
Она чуть нагнулась к нему и поцеловала в губы долгим, чувственным поцелуем.
- Я - готова. Я уже вся мокренькая... А ты - готов?.. - прошептала она, ее рука мягко опустилась на пояс его брюк, чуть ниже. - О, это орудие давно готово к бою! Ух, как мне оно нравится!.. - чуть прикусывая губы от страсти, Света погладила его там, где тело больше всего жаждало ласки. Олег застонал от сдерживаемого удовольствия, а потом, словно потеряв разум, накинулся на Свету, сдирая с нее брюки и жадно касаясь раскаленной промежности.
- Ух, осторожно, тише, тише, мой рыцарь, я сейчас помогу, - шептала Света, приподнимаясь со скамьи, брюки ниспадали все ниже, остались лишь шелковые трусики-стринги, бюсгальтер сам, не выдержав напора, соскользнул со скамьи, на которой они вертелись, подлаживаясь друг под друга, как на раскаленной плите, куда-то вниз, в полутьме мелькнули голые, бесподобно красивые круглые торчащие соски, за один из которых Олег тут же ухватился ртом, словно припав к заветному источнику, Света застонала, все вокруг них уже утратило фокус, кружилось и вертелось, безумное желание разрывало два молодых тела. Олег, с которого Света уже тоже успела стянуть брюки и даже трусы, судорожным жестом вытянул презерватив, и тут...
И тут откуда-то со стороны, недалеко от них донесся какой-то звук.
Нехороший звук. Неправильный звук. Звук, от которого оба враз прекратили "военные действия", застыв на скамье в напряженной, необычной позе. Звук, от которого у Олега, и у Светы вмиг похолодело внутри и сразу всего перехотелось. И они оба вспомнили, в каком месте они находятся.
Месте - не созданном для любви.
Точно тяжкий вздох пронеся над ними, заставив замереть от жуткого страха, покрывшись гусиной кожей.
Протяжный, глухой стон-полувздох, который никоим образом не мог вырваться из человеческой груди.
Но что же было тогда источником этого странного, чужерожного звука?..
Как по команде, Олег и Света отодвинулись друг от друга и стали натягивать на себя одежду, разбросанную по скамье и по земле, напряженно переглядываясь между собой и по сторонам.
- Ночная птица?.. - прошептала Света, побледневшая, как простыня, застегивая бюстгальтер. - Ты слышал?..
- Вероятно, да, - пробормотал Олег. Он не мог найти своих трусов, снятых в пылу, в этом неверном, слабом свете, ну и черт с ними, надел сразу брюки, но и те от волнения не мог застегнуть, змейка не сходилась. - Что за черт?..
- Это могло быть что угодно.- дрожащим голосом сказала Света. - Мы не должны были здесь... - она не договорила.
- Это могло просто почудиться, - сказал Олег, - только, слышишь, давай...
Он хотел сказать "давай уберемся отсюда поскорее...", но не успел, его перебила Света:
- Смотри!.. - с отчаянием она вскинула руку куда-то наверх, и Олег не сразу понял, что она имеет в виду фонарь, который вдруг слабо замерцал, пульсируя внутри стекла, точно живой, и стал гаснуть, за ним второй. - Быстрей, идем! - она вскочила на ноги и протянула ему руку.
- Черт!.. - слабым голосом сказал Олег, - что за...
Но не успел больше вымолвить не звука, как свет резко вспыхнул в последний раз и погас. И воцарилась тьма. Абсолютная, полная темнота, будто на голову резко надернули черную простыню - не видно не зги. Олег наощупь пошарил руками перед собой и, не встретив светиной руки перед собой, тихо позвал:
- Света!
Тишина была ему ответом. Глаза по-прежнему ничего не видели, а, самое удивительное, что руки его не могли нашарить скамью, возле которой он только что находился. Они хватали только пустоту. Но ведь они были где-то на краю аллеи?..
- Света! - уже громче сказал он. - Света! Света!.. Да что же это такое?! Света, где ты??? - уже паникуя, закричал Олег. Он не знал куда идти, где он, его окружала полная, беспросветная тьма и, это могло быть зрительным обманом, но она, такое ощущение, словно бы сгущалась вокруг него.
И тут снова отчетливо пронесся этот вздох. Теперь откуда-то справа, совсем недалеко от него. Протяжный, долгий вздох, словно отошли газы на болоте, только теперь Олегу стало ясно, что никакие это не птицы, как бы ему хотелось надеяться. Ибо не могут птицы так кричать, с такой словно беспредельной, нечеловеческой тоской, прозвучавшей в каждой ноте этого неизъяснимого полувздоха из тьмы. А существо, что его издавало, очевидно, совсем рядом с ним. В этой кромешной тьме, которой нет ни конца, ни края. И куда подевалось само кладбище, ограда, церквушка?.. Точно сгинуло все, и он очутился непонятно где, а страшная опасность неумолимо приближалась, он чувствовал это каждой клеточкой своего тела. Олег затрясся, как осиновый листок, зубы его клацали один об один, словно маленькие молоточки, руки трусились по бокам, тщетно стараясь найти хоть какую-то опору.
- Св-ввв-ве-та!.. - еще раз закричал он из последних сил, стуча зубами, уже без всякой надежды. Он был один здесь, в абсолютной, беспроглядной тьме и пустоте. Точнее нет, не один, но как раз это и было самым ужасным...
Нечто приближалось. Казалось, он уже слышал вблизи себя это странное, необъяснимое дыхание существа из тьмы. И появился запах, слабый, но устойчивый отвратительный запах, что становился все сильнее.
Это был конец.
Олег без сил опустился на землю, которая была холодной и мерзлой, точно на дворе только не стоял сентябрь, и закрыл голову руками.
"Свввета", - пробормотал он, скукожившись, точно забытая маленькая кукла, брошенная кем-то. - "что же оно так, что же мы наделали... что же... господи, помоги... я не хочу, нн-не надо... пожжжалста... ААААААААААААААА-ААА!!!.."
Когда что-то вязкое и липкое опустилось на его плечо, он еще кричал. Но кричал недолго - на высокой ноте крик скоро оборвался. Только странные, словно чавкающие звуки нарушали тишину. Потом прекратились и они. Все стихло.
И осталась только темная глухая бездонная пустота.
Свету словно отбросила назад какая-то неведомая сила, когда она, при гаснущем свете, пыталась подхватить Олега за руку. И она опрокинула ее на сырую землю. Света с трудом поднялась, нащупав какой-то камень, схватила его, позвала Олега. Но он не отозвался.
Она оглянулась по сторонам. Вокруг было хоть глаз выколи, но темные очертания церкви впереди и аллеи по бокам все же проглядовали.
- Оле-еег! - закричала она. - Олежек, где ты?..
Но никто не отвечал ей. И, что самое удивительное, она не видела силуэта Олега на том самом месте, где он находился минутой тому. Ее глаза, быстро привыкающие к темноте, уловили очертания той скамьи, где они едва не совершили половой акт (на глаза у нее навернулись слезы при мысли об этом), проглядывала какая-то тряпка, свисающая со спинки и... все. Олег пропал, исчез, словно растворился во тьме.
Ее била крупная дрожь. Все еще зовя Олега, выкликивая его имя раз за разом, она медленно отступала по асфальтовой аллее к ограде, точно чувствуя в ней последнюю надежду.
Все было глухо. Стон больше не повторялся. Света продолжала напряженно всматриваться в темноту, и...
Внезапно она словно оледенела на своем месте, и мир закачался перед ее глазами, точно подвешенный шарик на ниточке. Язык прилип к гортани, кровь замерла в жилах.
Впереди нее, всего лишь в нескольких метрах из тьмы ясно выделялась чей-то чернеющий силуэт. Это была фигура человека по очертаниям. Но это не был Олег, не мог быть Олегом. Потому что фигура была очень большая и сгорбленная, точно гигантская горилла, что она как-то видела в зоопарке. Эта фигура стояла неподвижно и, казалось, смотрела на нее. Что-то блеснуло во тьме, точно вспышка.
Оно смотрело прямо на нее своими большими, огромными - как она успела заметить за ту краткую секунду, от которой ее рассудок едва не помутился окончательно - страшными, стылыми, мертвыми глазами, внимательно смотрело на нее. Заметила она и длинные, очень длинные когтистые белые безволосые лапы, спускающиеся до самых пят... провал вместо носа и выступающие большие зубы-клыки, гниющую зеленую кожу. Жуткая, кошмарная тварь, что не могла присниться даже в самом безумном кошмаре. Она смотрела из темноты... и не шевелилась.
И Света тоже стояла. Молча, не шевелясь. Все застыло для нее в эти страшные минуты, что показались ей вечностью, бездонным темным бочонком без начала и без конца. В эти мгновения, за которые ее роскошные каштановые волосы стали белыми, поседели от кончиков и до оснований.
Кем была эта кошмарная тварь, забравшая ее Олега, безобразная тварь, которую она запомнит на всю оставшуюся жизнь, что будет преследовать ее по ночам в диких, отрывистых снах, после которых она будет просыпаться в холодном поту, со слезами на глазах?.. Хозяином кладбища? Химерой, что они пробудили ото сна? Каким сумасшедшим порождением тьмы и кладбищенских земель?.. Ей не дано знать. Одно она может знать точно - это не было плодом ее воспаленного воображения. Тварь БЫЛА, и она могла легко расправиться с нею, как сделала это, вероятно, с Олегом, исчезнувшим навсегда, как не искала его по утру милиция, как не прочесывала все кладбище и окрестности.
Как бы то ни было, тварь оставила ее в живых. Почему-то не тронула, не взяла собой... Долгие годы она будет спрашивать себя почему она так поступила, но ответа не получит. Как знать, была ли она сыта, или руководствовалась чем-то другим, неведомыми ей мотивами?..
Ибо прошла вечность, и сгорбленная фигура качнулась и, помедлив еще мгновение, навсегда растворилась во тьме. Осталась ночь, и безликие звезды над кладбищем, в бесконечной вышине.
Но для нее - эта тварь будет вечно проглядывать в каждом сумраке, в каждом кусочке тьмы, что приносит с собой следующая ночь. И будет приходить снова и снова, если не забыться без остатка, без духа, без видений, без памяти. У каждого своя судьба, и Свете придется нести на себе этот крест, сколько хватит сил. А потом - она знала это совершенно точно - когда-нибудь, тварь вернется за ней. И заберет с собой окончательно. Туда, куда она забрала Олега... и тогда, возможно, они снова свидятся. Как знать, может быть тогда они не допустят тех ошибок, что навсегда разлучили их этой странной, лунной ночью?..
Эта мысль будет приносить ей хоть какое-то утешение, помогать ей шагать вперед, вопреки опустошенности, вопреки отчаянию. Как тогда, когда она смогла перелезть через ограду и долго брести пустынными ночными улицами, глядя вперед перед собой невидящим взором.
Она смогла. И будет жить, будет бороться, хоть это нелегко.
Когда-нибудь он снова встретит ее за поворотом, где-нибудь, за очередным поворотом вечности. И его лицо просияет, когда он увидет ее, шагающую навстречу.
О чем-то давным давно говорили они с Олегом... с Олегом, который был еще жив. Который смеялся и гладил ее волосы. В той прошлой жизни, что у нее была. Говорили о многом. О сексе, смерти и любви, о том, как часто они переплетаются вместе. Словно причудливые нити судьбы, что ведут нас сквозь бесконечный лабиринт тьмы, пронизывающий пространство и время, тонкие, легко рвущиеся нити, что дарят нам то надежду, то отчаяние.
И человеку не дано знать, какая нить оборвется следующей.
"- Ну тогда, может быть, пойдем пешком? - спросил он, улыбаясь.
- Пошли, - согласилась Надя и они, взявшись за руки, отправились навстречу горизонту, навстречу своей судьбе.
Судьбе, от которой не убежишь, хотя убегать от нее можно и должно..."