В храме царил полумрак. Молящиеся разошлись. Вечернее богослужение давно закончилось, но еще больше часа стояли исповедники к о. Дионисию. Наконец и он, прихрамывая на больную ногу, вышел из храма в сопровождении нескольких женщин, жалующихся на свою семейную жизнь. Оставшиеся после Всенощной свечки догорели, и помещение освещалось только лампадами. Наталья и две другие уборщицы распределились по храму и занялись вечерней уборкой.
- Ха.бэ.эм. - это не состояние души, это диагноз! - подумала Наташа, смочила лампадным маслом тряпицу и начала тщательно натирать подсвечник перед иконой Сергия Радонежского.
- Неделя до Рождества, а настроение совсем не праздничное. Сил стоять на службах и поститься нет. Народу в храме прибавилось и уборки соответственно тоже. Хорошо, что обедаю в семинарской трапезной, учащимся во время поста большое послабление, рыбой кормят почти постоянно. Скоро все в ночи светиться начнем от фосфора и благодати! - так размышляла Наташа, методично обходя определенный ей для уборки правый предел храма, убирая огарки с подсвечников, счищая налипший воск, тщательно и с большой любовью протирая иконы.
Молодой Целитель Пантелеимон протягивал в ложке свое лекарство, ласково глядя на Наталью, желая, казалось, исцелить девушку от всех телесных и душевных недугов. Святой угодник Никола Можайский смотрел строго, призывая хранить душевный мир и бороться с нападками врага рода человеческого. Преподобный Серафим Саровский, склонив голову набок, как будто вздыхал, глядя на невысокую девушку в рабочем синем халате и вечно выбивающимися из-под платка кудряшками.
- Эх ты, горемыка, что печалишься! Христос Воскресе, радость моя! - так и чудилось Наталье, когда она подливала масло в зеленую лампаду, подвешенную на темной ажурной цепи перед иконой преподобного.
Уже полгода Наталья жила и работала в большом подмосковном монастыре, при котором было духовное училище, в надежде познакомиться с добродетельным семинаристом и создать настоящую православную семью.
Крестилась Наташа в сознательном, можно сказать, взрослом возрасте, будучи уже студенткой. С большим интересом она стала посещать воскресную школу для взрослых и общаться с верующими людьми. Некоторые уроки по закону Божьему вели учащиеся семинарии, ребята очень интересные и одухотворенные. Именно после общения с молодыми преподавателями у Натальи появилась мысль о том, что она должна стать женой священника.
Ночью она долго не могла уснуть, воображение уносила ее далеко-далеко. Ей виделся сельский храм на холме, вокруг - избы с резными ставенками. Солнце светит ярко, люди спешат в церковь. В храме священник говорит проповедь, старухи и ребятишки внимательно слушают. Сама Наталья, с кудрявым младенцем на руках стоит около аналоя в первом ряду и смотрит влюбленными глазами на молодого красивого пастыря - ее мужа!
Придаваясь мечтам, Наталья мало обращала внимание на происходящее вокруг. По инерции слушала лекции в институте, не улавливая сути предмета. На вопросы родителей отвечала односложно, все свободное время проводила в церкви или в своей комнате.
В какой-то момент ей стало трудно и неинтересно общаться с молодыми людьми из института, все они казались ей какими-то пошлыми, развращенными и ограниченными. То ли дело семинаристы! Благочестивые, скромные, начитанные. А говорят-то как - мед и елей!
Родители Наташи никогда не были верующими, они были самыми обычными людьми, любили свою единственную дочь и старались дать ей хорошее образование.
Окончив институт, вместо того, чтобы искать работу, Наташа решила пожить в монастыре. Родители, мягко говоря, сильно удивились, но, будучи людьми интеллигентными, скандал устраивать не стали.
Приехав в монастырь и попросившись на послушание, Наталья поступила в распоряжение матери Евдокии, которая заведовала уборкой храмов. Во время служб Натали следила за подсвечниками, убирала догоревшие свечки и ставила новые, а после - убирала храм вместе с другими женщинами. Работа занимала несколько часов утром и вечером. После этого пальцы рук еще долго пахли воском.
Иногда, когда в монастыре ожидалось много паломников, Наташу отправляли помогать на кухне и в трапезной. Трапезная - монастырская столовая, теплое и заветное место для всех учащихся семинарий. Когда все собирались, и "Отче наш..." - молитва, которую поют или читают перед едой, подхватывалась сотней молодых голосов в едином порыве, звук ударялся о сводчатый потолок и наполнял пространство первого этажа. В этот момент многие кухарки, особенно молоденькие, выглядывали из кухни и любовались молодыми людьми в черных семинарских сюртуках и брюках. Да, есть что-то притягательное в форме.
Наталье нравилось помогать в столовой, именно здесь легче всего было познакомиться с учащимися. Ежедневно от каждого курса семинарии назначались дежурные по трапезной, которые помогали поварам. Это был хороший повод познакомиться с молодыми людьми в непринужденной обстановке, чистя овощи или накрывая длинные столы.
Наталья была просто очарована учащимися семинарии. Напускная серьезность в сочетании со специфическим, понятным только своим, "православным" чувством юмора и умение размышлять о высоких материях, драя котлы или пол, приводили девушку в восторг.
Освоившись в семинарии, Наталья поняла, что не все, конечно, кто здесь учился, были добродетельными и безгрешными. Бывало, конечно, что зеленые первокурсники, которых отцы-священники отправляли учиться пастырскому делу скорее принудительно, чем добровольно, сбегали ночью на местную дискотеку, а потом пробирались впотьмах с черного входа в монастырь, боясь быть застуканными. Но такое случалось редко.
Первое время Наташе было трудно стоять на богослужениях и молиться. Непослушные светлые волосы выбивались из-под платка, а голубые глаза, как их Наталья ни опускала долу во время долгих торжественных служб, то и дело останавливались то на одной, то на другой статной фигуре семинариста в черных одеждах.
Первым обратил внимание на новую девушку "у подсвечника" прыщавый Георгий, который пел в семинарском хоре. После очередной вечерней службы он нарочито долго собирал богослужебные книги и ноты, перекладывал их с одного места на другое, вытаскивал из них закладки, шуршал страницами. В конце концов, пересилив робость, молодой человек познакомился с Наташей.
Георгий Наталье совсем не понравился, не столько потому, что был не очень привлекательным, столько потому, что не особо интересовался привлекательностью Натальи, а больше интересовался тем, умеет ли она петь на клиросе и читать на церковно-славянском языке.
Оказалось, что знание церковных гласов и тропарей может стать настоящим ключом к сердцу мужчины - семинариста, который мечтает после окончания учебы уехать просвещать народ в глухие деревни, где матушка - жена священника - должна руководить церковным хором и обучать пению местных бабушек и детишек. Правда такие благородные и романтические устремления были присущи семинаристам младших курсов и к концу учебы часто бесследно исчезали.
Петь Наталья не умела, но это обстоятельство не омрачило ее радужные надежды и чаянья. Первый блин комом! Да и Георгий ей не особо приглянулся.
Складные разговоры на душеспасительные темы, которые время от времени учащиеся Семинарии заводили с Натальей, пьянили девушку, не меньше, чем хороший кагор, а идиллические картины семейного счастья давали ей силу выполнять послушания, не обращая внимания на нравоучения женщин за свечным ящиком.
Следующего ухажера Натальи звали Вадим, он был рыжим, лопоухим, но, в общем, ничего. Учился Вадим на последнем курсе семинарии и поговаривали, что его дядя высокого духовного звания, чуть ли не епископ, и что этого молодого человека ждет блестящее будущее.
В те дни, когда Вадим прислуживал в алтаре, он всегда по нескольку раз во время Богослужения проходил мимо Натальиного подсвечника с важно-деловым видом, искоса кидая взгляды на девушку.
Вадим и Наташа стали встречаться. После Воскресной службы они гуляли в роще неподалеку от монастыря, собирали осенние листья и любовались прозрачным небом. Прошел месяц. Как-то прогуливаясь с Наташей по берегу речушки, Вадим бережно взял ее за руку и надолго замолчал. Наташа, замерла, почувствовав, что сейчас что-то произойдет.
- Дорогая Наталья, мне нужно тебе сказать что-то очень важное, - прервал томящее молчание молодой человек.
- Вот оно! Вот оно то признание в любви, которое так ждет каждая девушка, - промелькнуло в белокурой голове Наташи. Сердечко ее затрепетало, и фантазия начала рисовать радужные картины: она вместе с Вадимом стоит с зажженными свечами перед алтарем, а знакомый владыка дает им напутствие любить и заботиться друг о друге.
- Дорогая, - дрогнувшим от волнения голосом повторил Вадим, - я собираюсь стать епископом!
Наталья вздрогнула и замерла, беззвучно глотая слезы обиды и разочарования: она-то хорошо знала, что епископом может стать только монах, а какой же из монаха жених!
Как оказалась, Вадим подал прошения на принятие монашеского пострига и во время Великого Поста он должен был стать иноком, а затем - иеромонахом (монахом-священником). После этого он поступал на работу в один из отделов Патриархии и уже следующим летом отправлялся в долгосрочную заграничную командировку на какой-то приход то ли Норвегии, то ли Швеции.
Наталья сильно переживала случившееся и даже хотела уехать из монастыря. Но через какое-то время она успокоилась, надежда на то, что она непременно найдет свое счастье, вновь поселилась в ее сердце и овладела всеми ее мыслями.
Вспоминая историю с Вадимом, Наташа протерла стоящий в самом дальнем углу храма подсвечник перед образом Николая Чудотворца и собралась уходить. Неожиданно дверь храма скрипнула, и в проеме появилась высокая и неказистая фигура молодого человека. Мокрые от снега волосы висели сосульками. Сняв со спины большой рюкзак, припозднившийся паломник перекрестился и нерешительно шагнул в глубь храма.
- Храм закрыт! - неожиданно для себя громко и резко произнесла Наташа.
- Простите, - смутился молодой человек, - я сейчас уйду. А вы монахиня?
- Нет, - с вызовом ответила Наташа, - у меня здесь жених учится в семинарии, - зачем-то соврала она.
- Ой, извините, а не подскажите, у кого тут можно спросить о ночлеге?
- При входе в монастырь - будка со сторожем, спросите там, где найти отца - гостиничного, - уже более миролюбиво ответила Наталья.
- Спасибо, - ответил молодой человек, потоптался на месте и вышел из храма.
На следующий день во время утренней службы Наталья увидела вчерашнего гостя, который стоял у входа в храм и сосредоточенно молился. После службы, молодой человек подошел к Наташе, потому что никого, кроме девушки он в монастыре не знал.
Никита, так звали молодого человека, рассказал, что приехал из Москвы в обитель, чтобы попроситься в число братии монастыря. Вообще-то он хотел стать отшельником или пустынником, поэтому и пришел взять благословение у духовника монастыря - провидца душ, как говорила молва.
До решения удалиться от мирской жизни Никита работал программистом в одной крупной компании, получал приличные деньги и вообще не был обижен судьбой. Как-то ночью бродя по дебрям Интернета и попадая на какие-то непонятные форумы, он наткнулся на размышления одного духовного авторитета о монашеской жизни. Никита начал читать, тема его заинтересовала. На форуме были ссылки на книги святых отцов, из которых приводились цитаты, молодой человек решил познакомиться с этими творениями. Книги его потрясли, он вдруг понял, что всегда верил в Бога, но только не мог это осознать. Красота молитвы и подвиг монашеского пути овладели умом Никиты, он начал много размышлять об этом и, в конце концом, решил бросить мирские дела.
Раздав большую часть последней зарплаты бабушкам у ближайшего храма и бомжам на Курском вокзале, Никита отправился искать успокоения в монастырских стенах, правда, не очень хорошо представляя на практике, что такое иноческая жизнь.
В течение всего дня Никита подходил к Наташе, что-то спрашивал и о чем-то советовался. Наташу это порядком раздражало. Никита был неуклюжим и застенчивым, но по-своему привлекательным. И может, повстречайся он ей в той, другой "мирской" жизни, она бы побеседовала с ним разок-другой на высокие темы или сходила бы в Большой театр, хотя, скорее всего подобного рода молодые люди были более склонны к рок-музыке, которая, как неоднократно слышала Наталья на проповеди, не является спасительной для души. Но сейчас здесь, в обители, своим присутствием этот назойливый молодой человек распугивал всех потенциальных женихов, а иногда и отвлекал от работы.
Растолковав Никите, где найти келейника старца, у которого можно записаться на духовную беседу с батюшкой, и объяснив, куда ставить свечки "о здравии", а куда "об упокоении", - Наталья глубоко вздохнула, полагая, что избавилась от новообращенного брата во Христе хотя бы до следующего дня.
Благодаря дельным советам Наташи Никита попал на беседу к старцу, после которой ходил по двору монастыря какой-то угрюмый и понурый, наверное, ответ духовника обители не удовлетворил молодого человека.
Последние дни перед праздничной Рождественской службой пролетели быстро. Какой-то предприниматель пожертвовал грузовик елок, оставшихся от Новогодних базаров, и матушке Евдокии, Наталье и еще нескольким рабочим было поручено разобраться с этими зарослями, украсить храмы, трапезную и монастырский двор. На праздник в монастырь приезжало много гостей, надо было подготовить все в доме для паломников и помочь с праздничной трапезой, на приготовление которой, помимо поваров, были задействованы семинаристы и все свободные от других послушаний женщины.
Еле успев переодеться к празднику, Наталья схватила белый платок и побежала в храм к своему подсвечнику. Рождественская служба должна была скоро начаться.
В храме было полно народу, было душно, пахучий запах хвои смешивался с терпким ладаном, - и от всего этого немного кружилась голова. В середине службы, протиснувшись через пеструю толпу молящихся, к Наталье подошел грустный Никита и, тяжело вздыхая, тихонько встал рядом. Его длинная, немного сутулая фигура время от времени уныло склонялась в ответ на возгласы священников, а рука вяло подымалась, неумело изображая крестное знамение.
Всеобщая волна радости чуда Рождения Спасителя, вытесняя усталость и сонливость, охватила молящихся. Но Никите было тоскливо, он чувствовал себя разочарованным. Отстояв большую часть службы, молодой человек наклонился к Наталье и посетовал, что его отказались взять на послушание в монастырь, благословили вернуться на работу и жениться.
- Что же мне теперь делать? - как-то беспомощно спросил Никита у Натальи. - Как мне быть?
- Да не могу я общаться с этими крашеными офисными женщинами, которые думают только о карьере и деньгах! - еще с большим отчаяньем зашептал Никита.
- Не знаю, - ответила Наташа. - Сходи в какой-нибудь храм, там полно православных девушек с косами до пояса и в юбках до пят.
- Ты не представляешь, какой я стеснительный, ни за что сам не подойду первым к девушке!
- Ну, ты и сочинять мастер! - разозлилась Наталья, - целыми днями болтаешь тут без умолку, от дел только отвлекаешь.
- Это я с тобой только такой разговорчивый, потому что...
Никита не успел договорить. Совершая положенное каждение храма, к ним приближалась целая процессия в праздничных одеждах во главе с настоятелем, дьяконами и алтарниками. Остановившись напротив Натальи и Никиты, настоятель несколько раз взмахнул кадилом перед иконой Николая Чудотворца и вдруг произнес, улыбаясь одними глазами:
- А вот, Никита, и невеста твоя! - склонив голову в сторону Натальи, сказал священник.
От неожиданности Наталья открыла рот и выдохнула:
- Отец-настоятель, я за семинариста замуж хочу, чтобы матушкой быть!
- Воли Божьей нет! - ответил настоятель и двинулся дальше по храму.
***
Несколько дней Наташа плакала навзрыд, но веселый снежок, яркие звезды на темно-синем небе и радостная святочная пора, успокоили девичье сердце. В Крещенский сочельник Наташа и Никита решили, что, может быть, они не случайно встретились в этом святом месте в волшебное время Рождества Христова.
Москва, ноябрь 2007.
хочу быть матушкой (женой священника), то есть выйти замуж за семинариста.