Старая колода, ведьма, жила в расщелине, обиталище вечной тени, неподалёку от болота. Домик её, с виду неказистый, даже ветхий, на самом деле отличная берлога, родовое гнездо и надёжная крепость, со стороны не сразу заметишь. Вроде бугорок, так, травяная куча, а сбоку у кучи и окошко круглое имелось, чуть выше - труба, а если обойти кругом и приглядеться - то и дверь определится с круглым тронутым ржавчиной кольцом - ручкой. Откроется чудное жилище взгляду далеко не каждому. Прошастают мимо ноги торопливой детворы, или шумной молодёжи, или грибников - так, пустячок один, ну травяная опушка, эка невидаль!
Только не было в лесных окрестностях существа, не знавшего сюда дороги. И кикиморы, и ведьмочки, и оборотни, и упыри - все земные твари здесь бывали. И не хотели бы иметь нужду идти на поклон к хозяйке, но шли. То за зельем, то за словом, а то ещё за чем - мало ли надобностей у лесной нечисти! Оставляли обычно монеты, камни, или другие ценности, какими располагали. Самые отчаянные, говорят, даже красоту свою оставляли, молодость, или даже саму жизнь. Так говорят.
Хозяйка, знатная ведьма, разменяла не первый десяток и была признанной примой здешних мест. Даже теперь, глядя в зеркало на своё бурое, покрытое морщинами лицо, находила себя вполне неотразимой. Она и была неотразима - в некотором роде. Густые брови сходились на переносице, седые спутанные вьющиеся волосы собраны в высокий пучок на затылке, угольки-глаза, яркие как ночное небо, не истёрлись, не износились об лесные пейзажи. Узкий, с благородной горбинкой нос, слишком заострился в последние годы. Но и в этом имелась своя польза - ведьма писала им, будто пером. Губы, иссечённые поперечными складками, начали терять форму, а некогда пышный бюст - упругость, и это были самые значительные убытки.
Весь последний год ведьма мучилась и изводилась завистью. Русалочка, родная дочь, плод давней ведьминой любви с водяным, с каждым днём становилась всё краше. Большой рыбий хвост засверкал перламутром, выдавая породу. Волосы доросли до хвоста и отливали золотом, а маленькая грудь задорно манила сосками. Вся морская челядь переметнулась к русалочке, лишь её признавая своей хозяйкой. Да и водяной за бесчисленными болотными делами всё реже захаживал к ведьме.
"Чёрт меня дёрнул родить дочь! Себе на погибель!" - негодовала Ведьма, щурила косые глаза и хрустела костяшками пальцев.
Однажды, когда закат сиреневыми переливами тронул кроны деревьев, русалочка явилась к матери. Была она бледнее бледного, а в глазах колыхалась грусть.
- Зачем пришла? - спросила Ведьма, не любившая ходить вокруг да около.
- Мать, со мной случилось несчастье, мать.
- Какое?
- Я полюбила принца. Но у меня нет ног! Умоляю, подари мне ноги, мать. Ты всё можешь, я знаю.
Ведьма могла не всё, хотя и многое, но никогда в этом не признавалась. Подарить ноги - было в её власти. Она на минуту закрыла глаза, проникая мыслью в будущее. То, что она там увидела, испугало её... и обрадовало. Ещё минуту ведьма колебалась, не зная, что ответить дочери. Страх был древним, как сами инстинкты, но далёким, а радость такой настоящей и чистой, что ведьма решилась:
- У тебя нет не только ног, но и души, девочка. Я могу исполнить то, что ты просишь. Но на этом пути тебя ждёт смерть. Подумай неделю, и если любовь для тебя дороже жизни - возвращайся.
- Хорошо, мать, договорились, - и русалочка покинула родительское жилище.
А ведьма уселась в кресло, и, чтобы успокоиться, достала карты, разложила их мудрёным пасьянсом, только пасьянс не сложился - король червей да дама пик мешали. Ложась спать, ведьма загадала себе вещий сон, для того сунув под подушку горсть монет и гусиное перо. Но утром встала с больной головой и тяжестью на сердце. Так всю неделю ведьма мучилась, маялась и томилась, решая, помочь русалочке, или нет, если та явится снова. И сколько бы ни гадала она, спокойствие не приходило. Наконец решила: "Дери меня дьявол - пусть возвращается. Я её предупредила. И пусть я буду жить после этого всего один день, всё равно подарю ей ноги!" И только подумала так ведьма - тут же улеглись её тревоги.
Громко ухнул филин, и тоскливо скрипнула дверь, когда Русалочка пересекла порог материнского дома...