Аннотация: Кроссвер хентайных аниме "Профессор Боль" и " Инму: Бал Обреченных / Inmu: Feast of Victims, семь ночей (ночь первая)"
Предупреждение: упоминание изнасилования, насилие, безумие, вуаеризм
Тип: джен, намёк на гет
Она шла по супермаркету, словно сомнамбула, глупо улыбаясь и сверкая светло-зелёными, большими глазами. Светло-русое каре подчёркивало черты милого, немного округлого личика. Простое светлое платье в салатовый цветочек облегало невысокую стройную фигуру.
В её голове словно раз за разом взрывали петарды. И когда очередная вспышка настигала её, она болезненно морщилась, улыбаясь ещё шире.
Взрыв - вспышка оранжевого пламени под веками - воспоминание.
А она-то верила, что когда-нибудь похоронит свою память. Но живые мертвецы регулярно вылезали из своих гробов - отсеков памяти - какие бы тяжёлые каменные плиты она не клала, чтобы преградить им путь.
Оживлённые залы огромного супермаркета представлялись ей нелепым фоном, слишком обыденным, чтобы казаться настоящим. Словно она видела всё во сне, и лишь её кошмары были настоящими.
Даже самые обыденные предметы невольно возвращали её в прошлое, насильственно тянули за собой цепочкой ассоциаций. А на верёвки и ножницы, а, тем более, булавки, она до сих пор не могла смотреть без содрогания, и больше никогда не брала в руки эти предметы.
Протянуть чуть подрагивающие пальцы, чтобы взять яблоко - и вновь ассоциация - обнаженные груди их рыжеволосой школьной красавицы, которые жестоко мнут твёрдые пальцы. Апельсины, яблоки, лимоны - и вновь возникает в воображении бесчисленные обнаженные сиськи её одноклассниц, а также, в качестве своеобразного десерта, появляются перед мысленным взором груди с ярко-розовыми от прилившей крови сосками, сплошь утыканные булавками.
Её тошнит, она резко отдёргивает руку и спешит дальше, не оборачиваясь, покидая продуктовый отдел.
"Тут вообще есть хоть что-то не круглой формы?!"
Яркий цвет упаковок, подсвеченных пронзительным электрическим светом. Она снова видит яркое солнце того ужасного дня, когда учитель захватил их в плен.
И тогда они провели долгий день в классе, ставшему ареной бесконечных, изощренных пыток, а затем... она едва не уничтожила их всех: учителя, с которого всё и началось, одноклассников-садистов, измывающихся по указанию профессора над школьницами-жертвами, полицейскую, которая храбро кинулась к ним на выручку, и сумела остановить профессора. Но она... она их едва не прикончила.
И ведь она действительно ХОТЕЛА нажать на ту миленькую красную кнопочку, чтобы всё наконец-то закончилось.
Хорошо, что самый главный садист, кстати, первый красавец их класса, который всегда ей нравился, успел ударить её ногой по руке, и выбить пульт управления бомбой, который вылетел в окно, и только чудом не сработал.
Её, воющую, визжащую, полностью сломленную, едва не убили одноклассники, причём, жертвы с палачами действовали с удивительным единодушием, и только лишь вмешательство храброй полицейской спасло ей жизнь.
"И зачем эта дура полезла не в свои дела? Хорошо, я рада, что она спасла остальных, но зачем было спасать меня?! Я этого не хотела, я желала умереть", - мысли бились в мозгу, словно желая разорвать череп. И вновь вспышки взрывов - кажется, у неё в мозгу какая-то опухоль, и скоро она всё равно умрёт. Как говорится, аминь.
Молодая женщина едва не столкнулась с хрупкой черноволосой девушкой. Она обратила внимание на большие, испуганные голубые глаза, полные слёз. Незнакомка дрожала, как осиновый лист, постоянно оглядывалась, и явно готова была устроить истерику при малейшем раздражителе.
Стоило до неё дотронуться, назвать её по имени, просто позвать, коснуться краешка синего платья - и - вспышка. Взрыв. Как у неё в голове.
Она стала неподалёку, но так, чтобы девушка её заметила. Хрупкая школьница невольно напомнила ей одну из "заучек" их класса, которую рыжеволосая "королева" едва не лишила девственности с помощью швабры. Впрочем, в тот день их всех лишили девственности - и душевной, и физической.
Взгляды встретились, и обе вздрогнули, словно их ударило током.
- Они смотрят на меня, - беспомощно прошептала брюнетка, стискивая пальцами платье на талии, собирая синюю ткань в складки. - Но это я смотрю на себя, я подглядываю за собой. Всегда, бесконечно. И эти щупальца с глазами, они всегда будут во мне, со мной. Они залезли в мою промежность и в мои мозги, они шевелятся там. И смотрят, смотрят, смотрят! - она почти кричала.
Светловолосая девушка зажала ладонями уши, чтобы не вспоминать, но не смогла удержать очередную вспышку - поток воспоминаний.
Вот она, совершенно голая, свисает из окна, подвешенная за груди. Её ноги, тоже перевязанные верёвками, разводят, и все вокруг видят её промежность, заглядывают во влагалище. Видят набухшие от верёвок груди.
Вспышки - это репортёры внизу снимают. Гогот, смех, полицейские стараются сохранять серьёзность, но их лица красные от похоти, покрытые липким потом. Они смотрят, как её поднимают за сиськи, туго перевязанные верёвками, а затем насилуют прямо в таком положении, подвешенную за открытым окном, освещённую ярким солнечным светом, полностью обнажённую.
"Поздоровайся с ними!" - вновь слышит она тяжёлый от похоти голос черноволосого и черноглазого красавчика, послушно и даже с охотой исполняющего приказы профессора Боли.
"Нет, нет, нет!" - это кричит она, бессильно мотая головой.
"Почему ты с ними не здороваешься? Это невежливо! Скажи им привет!" - продолжает издеваться он, дёргая за вёрёвку, входя в её совсем недавно девственное лоно жёстко и безжалостно.
- Они смотрят на меня! - продолжала горячечно шептать брюнетка с полностью безумными глазами. - Они на меня смотрят...
- Всегда, - добавила светловолосая женщина, и её глаза стали почти такими же пустыми и безумными. - Всегда смотрят.