"Не дай мне Бог сойти с ума, уж лучше посох и сума". (Козьма Прутков)
"Надо улыбаться, чтобы живым казаться" (Отто Дикс)
Мир ненастоящий. Он хрупкий, словно падающая снежинка или попкорн. Он хрустит на зубах, словно песок. Мир безвкусный, словно бумага.
Реальность расплывается.
Рид подготавливает себе ещё одну дозу и вкалывает ядерную смесь в многострадальную вену.
Как хорошо, что он носит рубашки с длинными рукавами последние полгода! Никто ничего не подозревает, все думают, что ему просто это нравится.
То, что его бьёт дрожь, пот выступает на лбу, а взгляд становится бессмысленно-расфокусированным, тоже никого не настораживает.
Ему всё чаще кажется, что он смотрит на безучастные лица манекенов в магазинах одежды, а не на живых людей.
Мир отдаляется от него, а он погружается в собственное безумие. Безумие режет этот бумажный мир на неровные лохмотья. Блеск глаз угасает, усмешки кажутся вырезанными ножом, а кожа - фарфором, бронзой или мрамором с голубыми прожилкам вен.
Он ничего к ним не чувствует, к этим марионеткам, которые говорят тщательно отшлифованными, заранее подготовленными фразами. Даже когда допрашивают очередных маньяков. Особенно когда допрашивают серийных убийц.
Страница 19 руководства для специальных агентов ФБР. "Наладить отношения с подозреваемым, оставив его сначала в изоляции, а затем предложив шоколадный батончик, бутылку воды".
Потом важно сказать: "Я тебя понимаю".
Сделать так, чтобы убийца захотел вывалить ворох своего грязного белья прямо на стол.
Всё отточено, выверено, давно записано и заверено печатями.
Чувства тоже ненастоящие. Важно знать, когда нужно пожать руку, положить ладонь на плечо, выдать заезженные фразы из лексикона актёров на церемонии вручения Оскара.
"Мы одна команда. Мы друзья. Мы семья".
Но им безразлично, что он колется, что его разум давно улетел на другие планеты. Им важно, чтобы он по-прежнему выдавал щепотками соль своей мудрости, оттарабанивая давно заученные фразы.
Он смотрит на Хотчнера, и ему кажется, что он давно уже умер. Ведь это не человек, правда? Он почти разучился даже моргать, не говоря уже про эмоции. Он цедит фразы, повышая голос в нужных местах, отдавая запротоколированные приказы, точно слизанные с давно пожелтевших от времени инструкций.
Никто из них не умеет думать самостоятельно, все выдают штампы за гениальность и цитируют Фрейда и прочих светил психоанализа. При этом ещё никто полностью не доказал, что хоть кто-то из них был прав. Просто штампами думать легче и привычнее. Не надо напрягать мозги.
По его мнению, Хотч даже перестал быть даже американцем, так как уже давно не улыбается. Его маска угрюма, а в тёмных глазах таится сумрак.
Он словно живой зомби. Недостаточно живой для обычного человека, но идеально подходящий для создания образа штампованного, идеального, совершенного начальника их отдела.
Риду всё чаще снится фабрика, на которой создают кукол. Солдатиков. Только эти игрушки обзавелись лицами его коллег. Ему также снится огромное здание, расчерченное чёрно-белыми квадратами как поле для игры в шахматы или шашки.
Он видит, как роботы протягивают свои щупальца одинаковыми механическими, совершенными движениями, переставляя фигурки по полю. Эти фигурки - его коллеги.
Ему снится и подвал этого здания - там все клетки чёрные и красные. И нет ни одной целой фигурки. У кого-то нет руки, у кого-то - ноги, у кого-то - даже головы.
Потом появляется кровь, которая заливает все клетки, перемешивая фигуры. Кровь тоже ненастоящая, она напоминает подкрашенную алым воду или кока-колу.
И всё-таки подвал намного меньше верхнего зала. И фигурки сразу же исчезают после своей смерти.
***
Нож легко и удобно ложится в руку. Тело, разложенное на полу, выглядит неестественно. Кровь становится ярко-алым, а потом тёмно-вишнёвым фоном. Глаза мёртвые, и это правильно. Но в этот момент фигурка кажется живой, как никогда.
Единственное, что ему не нравится - это крики. Поэтому он оглушает своих жертв ломиком - подражая Тэду Банди - а потом делает то, что ему нравится. Играет с фигурками. Теперь он выступает в роли бездушного робота, передвигающего фигурки в подвале.
У него почти нет страстей, он тоже ощущает себя мёртвым. Но внутри вспыхивает огонь вдохновения, когда он действует.
Это наркотики или шизофрения?
Какая на самом деле разница?!
Ау, есть кто-то дома? Да-да, это я тебе говорю, голова ты дурная!
Дома нет никого. Абонент давно умер, за него отвечает автоответчик, который тоже умер, передав эстафету холодильнику.
В мире остались только роботы. Наверное, случился Конец Света.
Инстинкты и реакции - есть ли в них душа?
Возле каждого трупа обнаруживают одну из шахматных фигурок. Все фигурки использованы, кроме королевы.
Риду смешно наблюдать за потугами своих коллег составить психологический портрет убийцы. Он знает, что они всё равно ошибутся. Ведь он движим пустотой, а пустота - это отсутствие чего бы то ни было. Словно тьма, которую нельзя осветить ничем.
Пробраться в дом Хотчнера оказалось так же легко, как и в остальные. Легко, если у тебя мозги гения. И ты одинаково хорошо отключаешь сигнализацию и выдаёшь "на гора" целый ворох бесполезных и бессмысленных фрагментов прошлого.
На этот раз он вкалывает в шею спящего мужчины наркотик. Ему даже интересно, случится ли передозировка. Всё-таки чувствительность к наркотикам у каждого своя.
Кровь у Аарона такая же красная, как и у других.
Рид ощущает ревность, когда видит на теле Хотча шрамы, оставленные Фоейтом. Кто-то здесь оказался первым.
Впрочем, он знал точно, что Фоейт не насиловал своих жертв. Нож - оружие импотентов. Ему же нравятся чужие тела, словно искусственные куклы из секс-шопа, чья нелепая красота подправлена кровью.
Он занимается с ним любовью, ощущая правильность происходящего. Аарон открывает глаза.
Рид не знает, видит ли он его или какие-то галлюцинации. Но Хотч называет его по имени.
Он говорит: "Не надо, Рид".
Он не просит пощады, просто пытается поговорить, доказать свою правоту, победить в очередной словесной дуэли с маньяком.
Его губы едва движутся, а глаза заволакивает тьма.
Они вместе проваливаются в бесконечную пропасть.
"Приход" такой же короткий, как и оргазм.
Всё в этом мире слишком быстро заканчивается.
Фигурка королевы находит своего хозяина.
Улик нет нигде, от них куда проще избавляться, чем от трупов. Хорошо, что ему не приходится от них избавляться.
Фигурка должна упасть на свою клетку.
Рид стоит рядом с остальными членами их "экспериментального кружка по ловле убийц" перед стеклом, за которым находится их начальник, окружённый постоянно пищащими приборами.
Ему кажется, что все эти приборы кричат и плачут.
Кома - ему нравится это слово, его возбуждает само это понятие. Это не некрофилия, потому что Хотч - не совсем мёртв.
В палате нет камер наблюдения, скоро уберут и охрану, когда убийцу наконец-то словят.
Рид сделает всё возможное, чтобы кого-то подставить. Он же гений, и наизусть знает все необходимые штампы. Он сделает из них новый сложный узор, и заметёт за собой следы.
Рид точно знает, что будет навещать своего начальника. И, возможно, даже с цветами.
В конце концов, это ведь будет свидание.