Olala : другие произведения.

Потеря

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Ей стоило отвернуться всего на минутку - и её дочка, её маленькая девочка, пропала. Ей стоило потерять свою девочку - и все вокруг, включая полицию, мужа и маму, стали вести себя очень странно. И она уже не понимает: кто сошёл с ума, весь мир кругом неё или она сама?
  Она отвернулась лишь на мгновение. А потом целую вечность вглядывалась в детские лица, пытаясь отыскать среди них одно-единственное - самое родное. Ещё только встревоженный, но не понимающий того ужаса, который на неё обрушится через несколько секунд, взгляд торопливо скользил по площадке, выискивая желтенькую панамку и белое платье и не находя их.
  
  Горло перехватило паникой и Инга вскочила на ноги, понимая, что нужно бежать, нужно кричать, нужно звать, и все ещё не веря в происходящее. Ну конечно, нет. Конечно, её девочка просто спряталась. Она зашла вон за ту горку, или присела за этой скамейкой, или...
  
  Но её не было нигде.
  
  Солнце сияло на ярко-синем небосводе, щебетали птицы, воспевая весну, весёлые мамочки болтали друг с дружкой, дети хохотали и носились по площадке.
  
  А её не было.
  
  - Вы не видели... Не видели девочку? В белом платьице! Ей два года, совсем ещё крошка! Желтая панамка! Она только что была тут! - громко спрашивала Инга, оборачиваясь вокруг своей оси и пытаясь заглянуть в чужие, холодные и безразличные к её горю глаза, в которых плескалась лёгкая брезгливость и осуждение.
  
  Как она, мать, могла потерять ребёнка? Как?
  
  Не дождавшись ни одного положительного ответа, ни одной подсказки или слова поддержки, Инга, бросив у скамейки коляску, выбежала за ограждение детской площадки, видя перед собой лишь проезжую часть, по которой то и дело пролетали на невероятной скорости машины. Ей пришлось торопливо зажмуриться, но перед глазами навязчиво стояла воображаемая картинка: желтая панамка лежит на обочине дороги, белое платьице и бежевые сандалики выглядывают из-под колес машины, откуда тонкой струйкой течет алая кровь...
  
  Она перебегала дорогу, возвращалась, забегала в магазины и дворы, спрашивала у продающих семечки бабушек, задыхалась и бежала по кругу снова и снова, не замечая, что по лицу градом стекают слёзы.
  
  - Потеряла что? Тебе бы в полицию, милая, - наконец посоветовала ей пожилая женщина, гуляющая с маленьким внуком, с любопытством выглядывающим из большущей синей коляски. - Это их работа. Они помогут.
  
  Инга замерла, ошалелым взглядом уставившись на советчицу, а потом растерянно призналась:
  
  - Я не знаю, не знаю, где...
  
  - Идём, милая, мы тебя проводим, здесь совсем недалеко, если дорогу знать. Правда, Левочка? Проводим тетю в полицию, она что-то потеряла и там добрые дяди полицейские помогут ей это найти.
  
  Инга сцепила зубы, чтобы не закричать во весь голос, что её дочка, её Настенька, её ангел - не это! А перед глазами продолжали мелькать картинки, одна другой страшней: её маленькая девочка, её крошка, ушла слишком далеко и совсем потерялась, провалилась в открытый люк, оказалась в лапах каких-то извращенцев или торговцев органами. Её украли, её мучают, её убили...
  
  Её больше нет.
  
  ***
  
  - Погодите-погодите, не так быстро, - совсем ещё молодой мужчина, к которому её провели в полицейском участке, смотрел спокойно и уверенно. - Давайте начнём сначала. Как вас зовут?
  
  - И-инга, - заикаясь, выговорила она и прижала к носу очередную бумажную салфетку, которыми с ней кто-то поделился.
  
  - Полное имя, пожалуйста.
  
  - Зеленкова Инга Валерьевна, - послушно отозвалась она и, желая держаться за что-то спасительно родное и привычное, сжала пальцами воздух.
  
  Её сумочка с телефоном, ключами от дома и деньгами, осталась где-то там, на детской площадке в корзинке коляски. Она осознала это, как факт, совсем не тревожась об этой потере и, вместо кожаной ручки своей сумки, вцепилась изо всех сил в край стола.
  
  - И что у вас стряслось, Инга Валерьевна?
  
  - Я же вам уже сказала! Моя дочка! Настя! Ей два годика! Она пропала! Мы были на детской площадке, она стояла возле песочницы, я отвернулась всего на минутку, там кто-то кричал на улице... а когда повернулась, её уже не было!
  
  - Пропала, - повторил дежурный, записывая что-то на листе бумаги. - Значит, вы утверждаете, что полчаса назад ваша дочь потерялась на улице?
  
  Он смотрел на неё без тени сочувствия, с отстранённым любопытством, словно она какая-нибудь городская сумасшедшая, явившаяся рассказать ему свою очередную фантазию!
  
  - Да! Да! - невольно повысила голос Инга. - Моя дочь пропала! Господи, сколько раз мне нужно вам это повторить, чтобы вы наконец что-то сделали?! Вы вообще меня слышите? Понимаете? Ей два года! Не двадцать и даже не двенадцать! Два, слышите! Она совсем ещё крошка! Она даже говорить ещё не умеет! Господи...
  
  Она захлебнулась от подступивших рыданий и благодарно приняла из рук другого человека в форме стакан с водой, пахнущей успокоительным.
  
  - Серег, - сказал этот человек со значением и, повернувшись к Инге, спросил: - Есть кто-то, кто может забрать вас домой и побыть с вами? Где ваши вещи?
  
  - Вещи на площадке в коляске. Моя мама дома, мой муж на работе. Они... им надо сказать...
  
  - Мы сейчас принесем ваши вещи, - пообещал этот человек с совсем седыми волосами и очень добрыми глазами. - И свяжемся с вашими родными. Вас отвезут домой. Вам нужно отдохнуть.
  
  - А Настя? Моя Настенька! Вы её найдёте?
  
  - Мы сейчас же займёмся поисками. Но нам нужна будет её фотография.
  
  - У меня в телефоне много! А с собой... - Инга нащупала на груди медальон и с трудом открыла его непослушным пальцами. - Вот, она тут совсем маленькая ещё, правда.
  
  Мужчины склонились над медальоном с фотографией, переглянулись и кивнули друг другу.
  
  - Мы найдём её, все будет хорошо, - услышала Инга словно откуда-то издалека.
  
  ***
  
  Мягкое одеяло обволакивало тело, будто кокон. Инга ещё витала на границе сна и реальности и с трудом осознавала происходящее вокруг. Через шторы пробивался очень тусклый свет, тихо тикали часы на тумбочке, голова странно ныла. И уже было показалось, что сейчас - рассвет, вот-вот заворочается Настенька, а у Юры прозвенит будильник, но рядом никто не лежал, а из коридора слышался приглушённый дверью голос матери.
  
  - Нет, доктор, я все поняла. Да-да, я постараюсь сделать так, как вы сказали. Да, я понимаю, что это необходимо. Скажите, - её голос вдруг сорвался, как будто от слез, и Инга встревоженно откинула одеяло, прислушиваясь. - Это моя вина?
  
  Ответа доктора слышно не было, только совсем тихий мужской голос и, вслед за ним, звук запираемого замка. И почему-то этот привычный звук заставил Ингу вспомнить все. Весеннее утро, детскую площадку, пение птиц и её потерю. А потом полицейский участок, машину, испуганные глаза матери и лекарство, которое она послушно выпила.
  
  Вспомнив, но до конца все ещё не поверив, Инга метнулась к детской кроватке, стоящей в их с Юрой комнате, сжала в руках тонкую простынку и выскочила в коридор. Она оббежала всю квартиру, заглядывая всюду, окликая дочку по имени, словно та играет в прятки, и искренне надеясь, что это сработает.
  
  - Инга, тише. Инга... - ходила за ней по пятам мать, протягивая руки.
  
  - Из полиции не звонили?
  
  Обессилев, Инга оперлась на кухонный стол и только головой покачала при виде ещё горячих макарон с котлетами - все свежеприготовленное.
  
  - Мам, я не буду есть! Из полиции не звонили?
  
  - Они ищут, дочка, - отпустила глаза мать и смяла в руках кухонное полотенце.
  
  - А Юра где?
  
  - Уже едет.
  
  Мать покосилась на часы, стоящие на холодильнике, Инга посмотрела туда же и нахмурилась. Да, едет. Это его обычное время возвращения с работы. Неужели ему никто не позвонил и ей сейчас придётся сообщать ему, что их дочка пропала? Что она, Инга, не уследила за Настенькой? Что она её потеряла...
  
  Потеряла. Это слово стучало в груди и висках, рвало сердце на части и шумело в ушах. Инга пошатнулась, в последний момент вцепившись в скатерть на столе. Зазвенела посуда, разлилась вода из стакана, а мать подскочила к ней, помогая присесть.
  
  Но звук отпираемого замка будто влил в Ингу новые силы. Она буквально вылетела в прихожую, снова надеясь... на что? На то, что Юра войдёт сейчас, сияя улыбкой, а Настенька будет сидеть у него на шее, крепко держась за папины уши и широко улыбаясь белозубой, пусть еще и не полной, улыбкой?
  
  Юра был один. Юра был растерян, расстроен и боялся смотреть ей в глаза. Он посмотрел почему-то сразу на мать и она покачала головой. Инга жадно впитывала все эти детали, мелочи, то, что у Юры подрагивают пальцы, которыми он расстёгивает пиджак, чтобы повесить его на спинку стула, то, как мать отворачивается и утирает слёзы...
  
  Они казались сломленными горем и все же...
  
  - Как ты, малыш? - спросил тихо Юра, притянув безвольное тело Инги к себе. - Держишься?
  
  - Лучше бы ты на меня кричал, - сквозь слёзы пробормотала она и тут же зашлась в рыданиях. - Это я! Это я виновата! Господи, лучше бы это со мной случалось! Лучше бы я была неизвестно где! Да что же я за мать такая? Как я могла её потерять?! Юра, я всего на минутку отвернулась, Юр!
  
  - Ты самая лучшая на свете мать, - прошептал он ей в макушку и, подхватив на руки, понес в спальню.
  
  Он ещё долго шептал ей успокаивающие слова и рассказывал сказку о том, как завтра Настенька обязательно найдётся. Как окажется, что она просто далеко ушла и её приютила на время одинокая старушка, очень добрая и хорошая. Как эта старушка, олицетворение благородства, приведёт завтра Настю Инге, передаст её с рук на руки и будет долго извиняться, что она не подумала обратиться в полицию сразу.
  
  - Так не бывает, Юр, - мотала головой Инга.
  
  И отчаянно хотела верить, что все же бывает. И прислушивалась к каждому звуку, пытаясь вычленить те из них, которые доносились из подъезда. А вдруг это поднимается на лифте полиция? А вдруг это кто-то идёт возвращать Настеньку? А вдруг...
  
  Но ничего не происходило, минуты, превратившиеся сегодня в вечность, текли одна за другой, сердце Юры билось тихо и размеренно и не происходило ровным счётом ничего. Ничего.
  
  Только мать вошла с водой и таблетками и подала их послушно выпившей все Инге. Юра уложил её в постель и осторожно накрыл одеялом, а она устало смежила веки, не в силах смотреть на мужа и знать, что это она виновата в исчезновении их любимой дочери.
  
  Он тихо вышел из комнаты, думая, что она уснула, и тут же на кухне загремела посуда и запищала микроволновка.
  
  - Как дела на работе, Юрочка? - спросила мать совершенно будничным тоном.
  
  А он, словно ни в чем не бывало, начал рассказывать одну из тех историй, которыми всегда делился по приходу домой. Где-то вдалеке текла вода, вилка быстро стучала о тарелку, пахло шоколадным пирогом, а ничего не понимающая Инга тщетно боролась с наступающим сном.
  
  Неужели им настолько все равно? Насти нет, нет рядом, нет дома, нет с ними... А им все равно.
  
  Да разве это возможно?
  
  ***
  
  Тяжёлый сон закончился внезапно: ещё секунду назад Инга пребывала в блаженном покое, и вдруг резко села в постели, глотая ртом воздух и пытаясь осознать все случившееся вчера. Рядом не было ни души.
  
  Не было Настеньки, которая счастливо улыбалась ей каждое утро, медленно потягивалась, поднимала вверх свои маленькие, ещё совсем по-младенчески пухлые, ручки, смотрела на неё любящими глазками и лепетала радостное:
  
  - Ма-ма! Ма!
  
  Её кроватка стояла пустая и холодная и Инга рывком сдернула с маленькой подушки розовую наволочку в белые ромашки и прижала её к лицу, пытаясь уловить самый родной и сладкий в мире аромат. Запах её девочки: смесь молока, мёда и ещё чего-то, неизменно вызвавшего желание дышать ею вечно, утыкаясь носом в светлую макушку или ложбинку между лопатками.
  
  Из кухни доносились привычные звуки включенного телевизора и готовящейся еды. Мать, как всегда, занималась готовкой, так, словно её совсем не волновало случившееся! И Юра... Его не было. И Инга, ещё не спросив, уже знала, чувствовала всем телом, что он ушёл на работу. Не взял отгул, не отпросился хотя бы на день, не сказался больным, не плюнул на все. Он пошёл на работу. В такой момент!
  
  В комнату тихонько вошла мать и тут же преувеличенно ласково заулыбалась, увидев, что Инга стоит посреди комнаты: неумытая, нечёсаная, в халатике, который вчера на неё кто-то надел.
  
  - Инга, дочка, идём умоешься. Я тебе твоих любимых вареников приготовила, с первой клубничкой - Юра с утра перед работой выскочил, купил ягод специально для тебя.
  
  - Ма-а-ам, - протянула Инга, без сил опускаясь прямо на старый палас, который она так не любила пылесосить.
  
  Вцепилась в него пальцами и снова застонала так, будто не могла вымолвить больше ни одного слова:
  
  - Мам!
  
  - Да, милая, да, моя хорошая, я знаю, знаю, - запричитала мать, присев рядом с ней и попытавшись прижать её к себе.
  
  Но Инга ототкнулась руками и порывисто вскочила, отходя на несколько шагов до упора - до твёрдой стены у её лопаток.
  
  - Я не понимаю. Не понимаю. Все не так. Все неправильно, - широко распахнула глаза она. - Вы ведёте себя, словно ничего не случилось! Работа, клубника, вареники! Мам, как вообще можно говорить о чем-то, кроме...
  
  - Из полиции звонили, - со вздохом сказала мать, снова поднимаясь на ноги.
  
  Она поморщилась от боли в коленях, и Инга почти зашипела раздражённо: ну почему она тянет?! Почему молчит о самом главном?
  
  - Они напали на след. Возможно, уже сегодня Настя снова будет с нами. Ты нужна ей сильной и здоровой, доченька. Идём, поешь.
  
  - Но где она? У кого? Её похитили? Забрали? Зачем? Что с ней делают? Мам, неужели тебе все равно? - выпала вопросами Инга, позволяя увести себя на кухню.
  
  Там перед ней в мгновение ока оказалась тарелка с варениками, щедро политыми маслом, чашка чая и две таблетки на блюдце.
  
  - Конечно, мне не все равно, - с болью в голосе сказала мать и придвинула блюдце к ней поближе. - Поёшь и выпей лекарство, это поможет тебе продержаться.
  
  Но Инга решительно отодвинула его обратно. Она не рассчитала силу и блюдце соскользнуло со стола, разлетаясь на десятки осколков. Мать не шелохнулась. Она тоже.
  
  - Я не буду пить таблетки. Я от них только сплю. Я сплю, а вы ведёте себя... вы ведёте себя странно! - наконец сформулировала Инга и, облизнув пересохшие губы, почти шепотом спросила то, что билось у неё в голове, не находя выхода, ещё со вчерашнего вечера: - Мам, скажи мне правду: я сошла с ума?
  
  - Что ты имеешь в виду, милая? - осторожно уточнила мать, только подтвердив её опасения.
  
  - Я имею в виду.... Я потеряла её уже давно, да? Я потеряла Настю навсегда? Вы успели привыкнуть к этому, смириться с горем, а я снова и снова переживаю то, что произошло год назад?
  
  Мать молчала и Инга с ужасом продолжала:
  
  - Два года? Пять лет? Мам! Мам, что с ней?! Что со мной? Что с вами, в конце концов?! Скажи мне правду... я выдержу.
  
  Она не была уверена в том, что вынесет правду, но и неведение выносить больше не могла.
  
  - Ладно, - вдруг согласилась мать. - Доктор разрешил сказать тебе. Но я расскажу тебе все при одном условии. Ты все съешь, выпьешь чай. И после моего рассказа примешь лекарство. Оно поможет тебе, поверь.
  
  ***
  
  К изумлению Инги, после завтрака, который она съела торопливо, почти не жуя и не чувствуя вкуса, мать повела её не на диван, а к компьютерному столу, где уже стояло два стула. На мониторе можно было увидеть браузер с множеством открытых вкладок, но что это значило, было совершенно непонятно.
  
  - Я тут подготовилась сразу... Как чувствовала, что ты все же захочешь узнать сегодня, - прошептала мать, но даже не прикоснулась к мыши или клавиатуре.
  
  Вместо этого она повернулась к неестественно прямо сидящей на стуле Инге и вздохнула.
  
  - Я расскажу тебе все своими словами. А здесь ты сможешь проверить все то, что я тебе сказала. Это можно проверить где угодно, эта информация доступна всем, ты просто... Врач мне что-то объяснял, но я забыла правильные слова. Ты просто не видишь и не воспринимаешь то, что не хочешь. Но сегодня, когда ты находишься в состоянии потрясения, есть шанс, что ты поверишь мне. Однажды ты уже поверила... но дорогая, это... мне больно это вспоминать. И я совсем не хочу повторять это.
  
  - Мама, поздно идти на попятный. Я не понимаю ничего, но сказать ты мне обязана. Я хочу знать, где Настя!
  
  - Хорошо, хорошо, - кивнула мать и медленно расправила на коленях фартук, который она позабыла снять, выходя из кухни. - Когда ты была маленькой, твоими любимыми играми были игры в дочки-матери. Да что там любимыми, ты только в это и играла. Куклы, пупсики, кроватки, коляски, посудка, платьица... Я поощряла это, покупала тебе новые игрушки, показывала, как нужно играть... Ты же помнишь, что папа умер совсем рано?
  
  - Да, мам, я помню, но я не понимаю...
  
  - Инга, это важно. Все, что я говорю, важно.
  
  - Я слушаю.
  
  Инга сделала глубокий вдох и воздух показался ей настолько густым, что он просто застревал в горле, не давая насытиться, не давая наполнить лёгкие и ощутить хотя бы секундное удовлетворение. Даже собственное дыхание предавало её!
  
  - Я не встретила мужчину, которого полюбила бы так же, как твоего отца. И единственное, почему я жалела об этом, это то, что одна я никак не смогла бы подарить тебе младшего брата или сестренку, о которых ты так мечтала. Когда все девочки из твоего класса мечтали о карьере и писали сочинения о том, кем они станут в будущем, ты писала лучше и красивей их, но ты писала только о том, как станешь мамой. И когда ты встретила Юру, славного мальчика, по уши в тебя влюбленного, я и сама была счастлива не меньше тебя. Твоя мечта сбывалась, вы быстро поженились, совсем ещё молодые, и сразу захотели детей. Вот только дети не получались.
  
  - Господи... - Инга нахмурилась, вдруг понимая, к чему может подводить такое начало. - Мама, ты же не хочешь сказать, что никакой Насти у меня и не было? Вон ведь, вон её мячик! Вон книжка! Вон носочки лежат, которые я забыла в шкаф спрятать, вон... Или ты ничего не видишь?
  
  Она с ужасом уставилась в полные боли глаза напротив, не зная, действительно ли хочет слышать правду.
  
  - Я вижу их, Инга, они существуют и Настя тоже существует. Но... слушай меня дальше. Ты не отчаивалась, ты верила, что у тебя все обязательно получится, а потом вдруг стали появляться эти новости. Вот, взгляни...
  
  Инга склонилась к монитору и поняла, что строчки расплываются у неё перед глазами.
  
  - Ни одной беременной женщины за последние три месяца... - с трудом прочитала она заглавие статьи и покачала головой. - Не понимаю.
  
  - Никто не понимает. До сих пор никто ничего не понял. Женщины просто перестали беременеть. Все женщины на планете. Все до единой! Раз и все. И что бы ни пробовали врачи, ничего не помогало. Искусственное оплодотворение не работало: эмбрионы погибали в течение пары суток. И погибают до сих пор. Это единственная задача, над которой работают тысячи, если не сотни тысяч людей теперь, но по-прежнему безрезультатно. А последнему родившемуся на планете ребёнку, это была девочка из Азии, уже четырнадцать лет. После неё не было никого.
  
  - Нет, подожди. А как же Настя? А все остальные дети? Я вижу их каждый день! Мам с детьми в колясках! Они есть, мама! Ты... это шутка такая, да?
  
  - Я бы хотела, чтобы это была шутка. Ты можешь посмотреть, вот и вот...
  
  Инга бросила короткий взгляд на экран, на странички, мелькающие одна за другой, зажмурилась и покачала головой.
  
  - Нет, скажи мне ты, не могу читать.
  
  - Ох... я не знаю. Не знаю, что говорить и как говорить. В прошлый раз я, наверное, сказала как-то не так и ты... тебе было совсем плохо.
  
  - Я пока держусь. Я по-прежнему ничего не понимаю, но я держусь, мам. Говори, - на пределе сил выдохнула Инга.
  
  - Это просто... Настя - это...
  
  - Это робот? - тихо спросила Инга, предположив то единственное, что казалось ей логичным.
  
  - Такие роботы дорого стоят для нашей страны. Слишком дорого. Но и Настя дорогая, потому её и выкрали. Я... боже, дай мне сил! Я не знаю как сказать, просто посмотри в свой кулон, на фотографию. В прошлый раз ты все поняла, ты смогла увидеть действительность.
  
  - В прошлый раз?
  
  Дрожащие пальцы не слушались и с трудом справлялись с крошечным замочком на золотом кулоне.
  
  - Прошлая Настя умерла. Простудилась на улице, сильно заболела. Ты была безутешна. Доктор разрешил сказать тебе правду, сказал, что может стать лучше, но стало хуже. И потом Юра достал её, новую, совсем крошку... и все снова стало хорошо, а теперь вот... Но полиция ищет, Инга, ищет. Ты сейчас выпьешь лекарство, уснёшь, проснёшься и все снова будет хорошо.
  
  Кулон внезапно открылся и Инга вгляделась в знакомую фотографию, ничего не понимая и не веря своим глазам: вместо улыбчивого личика пухлощекой белокурой девочки, которую она отчётливо помнила, там была фотография белой и невероятно красивой... собаки!
  
  - Боже, мам, что это?! Ты, пока я спала, подменила...
  
  - Подойди к окну. Сейчас как раз многие гуляют. Иди сюда, - мать уже успела подойти к окну и, словно не замечая, как Ингу трясет крупной дрожью, манила её к себе.
  
  Зелёные деревья снова напомнили о весне, солнце освещало двор, на скамейках сидели старушки, а на маленькой детской площадке - песочница, покосившаяся горка и качели - гуляли три мамочки с колясками. Инге пришлось прищуриться, чтобы разглядеть что-то. Но тут одна мамочка, весело улыбаясь, подняла своего ребёнка вверх, целуя. Нет, не ребёнка. А маленького песика в чепчике и детском костюмчике.
  
  Свет перед глазами померк.
  
  ***
  
  Первое, что она увидела, было залитое слезами лицо матери. Первое, что она вспомнила, было то, что ей не хотелось знать никогда.
  
  - Выпей лекарство, Инга, доченька...
  
  На трясущейся руке матери лежала таблетка. Рядом на столе стоял стакан с водой, часть которой стекала по лбу и щекам Инги.
  
  - Звонили из полиции, они нашли ту мерзавку, которая украла Настю. Они уже едут к ней, совсем скоро Настя будет дома и все будет хорошо. Пей.
  
  Инга послушно выпила и, понимая, что, возможно, это её последний шанс осознать правду в полном объёме, спросила слабым голосом:
  
  - Это женщина? Кто она? Неужели из тех, кто гулял со мной на площадке? Но ведь все они были со своими де... со своими питомцами. Мам, они тоже?..
  
  - Принимают это так близко к сердцу? - вздохнула мать, облегчённо увидев, что таблетку Инга проглотила и тревожиться больше не о чем. - Нет, дорогая. Все отлично всё понимают в большинстве своём. Хотя в последние годы любовь к домашним питомцами стала и впрямь у многих похожа на наваждение. Детские вещи, коляски, игрушки - это все скупаешь не ты одна. Но от реальности, подобно тебе, сбегают лишь единицы.
  
  - Так кто она? Та женщина, которая...
  
  - Эта та самая особа, которая привела тебя в участок.
  
  - Что? Та милая пожилая женщина? - глаза слипались, но Инга, преодолевая сопротивление, приподнялась на локтях в кресле у окна, куда устроила её мать. - Но она была так добра ко мне, она шла со своим вну... со своим питомцем. Как это возможно?
  
  - Она подманила Настю лакомством, вколола ей что-то и та уснула. А спрятать ее в корзине под коляской и накрыть каким-то тряпьем, чтоб незаметно было, труда уже не составило. Я не знаю, что её заставило помочь дойти тебе до участка. Но, к нашему счастью, полиция сумела все выяснить, да ещё и так быстро!
  
  - Да, быстро...
  
  Прошли только одни сутки, а для Инги словно вся жизнь промелькнула перед глазами. Жизнь, которая скоро закончится для всех навсегда. И той девочке, последней из родившихся людей, возможно, придётся однажды остаться последним человеком на планете. Возможно...
  
  ***
  
  Её разбудил громкий и какой-то почти торжественный звук звонка в дверь. Инга рывком подхватилась с кресла, на котором почему-то спала, и выскочила в прихожую, чтобы увидеть, как мать открывает дверь Юре. Сам он открыть не мог: одной рукой он придерживал счастливо улыбающуюся Настеньку, а в другой держал коробку с тортом.
  
  - Ну вот мы и дома! - сказал он радостно. - Все было именно так, как я и говорил, малыш! Настя просто потерялась, а добрая женщина приютила её у себя на один денёк. Все хорошо.
  
  Он говорил что-то ещё, не отводя от нее взгляда наряду с матерью, но Инга не обращала на них никакого внимания. Она прижимала к себе такое хрупкое и маленькое тельце дочери, вдыхала её сладкий запах, целовала её пухлые щечки и счастливо смеялась и плакала одновременно.
  
  Она больше никогда, ни на одну секунду не выпустит Настю из виду, не отпустит её от себя ни на шаг. Ни за что не отвернётся от своей маленькой доченьки. Она всегда, всегда будет рядом. Потому что она без неё не может.
   Ведь без нее всё вокруг - это один сплошной обман. И ничего больше.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"