Так далеко... Что для Меня Он перестал существовать.
Себя с заглавной буквы. Ни к чему. Уже не надо. Гордыня после смерти тягостна и несуразна.
Я видел Его. А познанному поклоняться невозможно.
Далеки от этого запредельного места ангелы Его.
Они могли бы добраться сюда. Только, зачем им в эту чужеродную пустошь.
Разве, что за мной.
Хочется того. Даже мечтается. Да, надо ли.
Справлюсь сам.
Если сумею обрести себя.
Память опустела. Первыми пропали слова.
1.1:2 Как же это называется...
Нет слова - И не назвать. А значит не понять, не определиться с тем как надо себя вести.
Отстраниться, отступить на пару шагов, или окунуться мне в эту смутную волну.
В волну того, что приближается ко мне из предшествующей жизни.
Она жаждет лизнуть мои ноги иссушенным шершавым языком. Который устрашающе тянется, истончаясь с преодолением неимоверного пути, из потока тьмы. Наступает на меня разливом мрачного хаоса преодолевшего вселенскую пустыню абсолютного покоя.
Боль!
Это называется болью!
И мне она хорошо знакома...
1.1:3 Зачем возвращается боль...
Как она смогла найти меня в таком месте; вывести из хладного состояния; пробудить от последнего сна...
Подступила извне, издалека, из забытых и казалось навсегда потерянных далей.
Подкралась снизу. Как будто не желая показываться на глаза.
Стукнулась в пятки.
Ударила по дну души.
И звук, подобный тому, что возникает после проверочного удара гончара кулаком по стенке готового керамического сосуда, разбередил душу.
Боль внезапно разбилась, разлетелась на мелкие осколки. Часть из которых вонзились ледяными лезвиями в ступни ног.
Ноги...
Толкают, тормошат... Как будто - Вбивают гвозди в память о ногах.
Не успел забыться, убежать и избежать, как боль исподтишка обозначила своё присутствие рядом с тёмными безднами души. Подступила к тому месту, где я старался при жизни прятать человеческие слабости и животные скверны.
1.1:4 Зачем опять мне эта боль?!
Боль невыразимо надоевшая;
- вымучившая до полного опустошения;
- опустившая ниже знаемых мною при жизни границ унижения тем, что довела до готовности к отречению от себя;
- в теперешнем моём состоянии утратившая всякий смысл;
- уже сломившая.
Уже убившая.
1.1:5 Боли пока нет. Есть нестерпимая тяжесть унизительной для Меня, испепеляющей душу внутренней пустоты.
Сейчас...
Да...
Да-да... Вот... Сейчас... Вернется Та боль...
Нет...
Нет-нет...
Нет! Не надо! Не хочу...
Здесь жалость неизвестна. Вернее, она в сем мире подобна чуду.
Очередное, творимое далёким, непонятным раздражителем, пробуждение. Затем, следующая за этим насилием над личностью, моя почти удачная попытка вернуться в привычное, обезболивающее небытие.
И это повторяется несколько раз.
Мерцание сознания подобно пытке.
Действие повторяется так, как будто творит его - безумие падшего ангела. Оно назойливо и монотонно.
Страх, порождённый доставшейся мне при жизни неописуемой пыткой, становится сильнее и мучительнее при каждом следующим друг за другом с малым интервалом накатом волны возрождения.
1.1:7 Я воссоздал себя в своей растерянной душе.
Сумел разогнать по сторонам тягостный апатичный бред.
Отринул пытающуюся проникнуть в меня боль.
Волей задавил трепет смирившегося с неизбежностью пробуждения,
отбеленного временем эго.
Изгнал боязнь в пятки.
Вниз, туда, откуда пыталась заполнить меня боль.
Отсоединяясь, улетая, плавно покинул меня страх.
Он опустился туда, откуда меня, только что, пытались заполнить.
За дно души.
Долгое, уже спокойное ожидание возвращения боли.
Той, последней - убивающей боли.
Боли давления на опустившиеся внутренности сжимающихся рёбер.
Инстинктивная попытка втянуть живот вверх для её ослабления...
Обречённое понимание того, что к боли сжимающихся нижних рёбер сейчас добавятся боли в одеревеневших ногах и в растянутых до смещения костей в суставах руках.
Но резким, ошеломляющим ударом бьёт только боль воспоминания о той Великой Боли.
Та, физическая боль, что стала со мною неразлучна, стала мной самим, не приходит.
Ей просто некуда прийти.
1.1:8 Тусклое, хмурое пространство. Неравномерно окрашенное в муторный, вызывающий слабость и головокружение, коричневый цвет.
Ну, и зачем?
Пустота.
Навязанная ситуация давит своей бессмысленностью.
Окружающее марево ограничивает, и этим раздражает.
В забытьё не вернуться.
Глаза мне не закрыть.
Кто...?!
Протест кровавою волною от живота к голове наполняет меня привычной мощной возвышающей силой.
Не получится! Уже не испугаюсь.
Отважься появиться предо мною. Если ты не ангел.
И, даже если ангел, придётся отвечать на мой вопрос:
- Зачем?!
Тишина...
Ангелы, не появятся. Другие, не отважатся. Боги не придут.
Богам должно быть стыдно.
1.1:9 Приходится смотреть на то, на что не хочется смотреть.
Смотреть на тёмные пятна неравномерно окрашенной стены. Смотреть тогда, когда тобой владеют усталости испытавшего невыносимые мучения тела и познавшего все унижения духа.
Смотреть долго, без мысли, без понимания смысла смотрения на замкнувшую со всех сторон пелену.
Сфокусировать внимание на чём-либо невозможно. Мучает отсутствие понимания - где я, и зачем я здесь.
Едва уловимое движение. Концентрирую взгляд на месте внезапного изменения состояния преграды. Тёмное, постепенно утрачивающее красно-коричневый оттенок пятно. Оно воспринимается как обособленная составляющая близкого препятствия. Затем, после недолгого томящего раздумья, представляется частью выпуклой сферической стены, забором, запирающим меня в глухом, захлопнувшемся накрепко мешке.
Кажущаяся каменной, оболочка неожиданно и резко вскрылась. Расстилается, вытягивается вдаль. Открывая не поддающуюся охвату взглядом чёрную, безграничную равнину. При отсутствующем горизонте.
Не равнина, а вселенная предо мною.
1.1:10 Лечу со скоростью мысли в тёмный космос с вкраплениями постепенно проявляющихся далеких светлых немигающих точек.
Так открывается человеку окружающее после долгого сна вызванного тяжелой болезнью.
Сна, не единожды прерываемого бредом падений во тьму и радостью возвратов к свету при приближении к грани пробуждения.
Сна, после которого человек просыпается и не может долго сфокусировать на чем-либо свое внимание.
Не может пока понять, где он и зачем он здесь.
Понять пока не может, но знает, что вот-вот и поймёт.
1.1:11 Слева и немного снизу, заслоняя чёрное пространство, из темноты тихо выплывает зелёная планета.
Просматривается около трети поверхности шара, остальное закрыто безразмерными плотными серыми комковатыми облаками.
Долго и безразлично смотрю на землю.
Внизу царит ночная тьма.
Внимание непроизвольно фокусируется в одной точке. Это небольшое угольно-чёрное пятно на покрытой мраком земной поверхности.
Притянувшее к себе мой взор место воспринимается первоначально холмом, затем ямой, а в действительности оказывается небольшой, окружённой низкими взгорьями долиной, расположенной на возвышенности.
Открывшийся вид вызывает всё возрастающую тревогу.
1.1:12 Начинается убыстряющееся движение вниз.
Происходит это неожиданно, после резкого рывка, такого, каким движутся морские гады, выпуская из себя струю воды.
Впереди возникают плотные облака, быстро превращающиеся в грозовые.
Прорвавшись сквозь фронт вызывающего дрожь и отвращение тумана, останавливаюсь. Разглядываю открывшуюся панораму.
Животный страх вызывает вспыхнувшая справа и немного снизу, совсем рядом, перед дёрнувшимися в её сторону глазами молния. Нежданная яркая вспышка пагубного света окрашивает нижнюю часть переполненного водою облака в грязный светло-коричневый цвет.
Вернуться...
В серость... В небытие...
Перестать существовать.
Туда, где был. Где нет ни молнии, ни чувств. И где уже ничто не испугает.
Исчез.
Нет, не исчез. Представил, что исчез. Как это делает ребенок, закрывающий глаза от страха.
Возвращаюсь. Ребёнок тоже откроет глаза, поняв, что так от ощущенья страха не спастись.
Влечёт вниз.
Проснулся интерес - что там и зачем это всё, коль началось.
Справа, за выхваченным на миг из беспросветной темноты светом очередной молнии полем, темнеет земляной вал. Так похожий на железнодорожную насыпь.
Рывком спускаюсь ниже области грозовых разрядов и вижу сквозь разрывы дождевых струй крышу храма.
Рядом с центральным строением несколько вспомогательных построек. Высокая каменная стена защищает здания.
Стремительно, подобно хищной птице сложившей крылья лечу-падаю на храм.
1.1:13 Плавно, как будто за спиной раскрылись громадные крылья, падение замедляется.
Зависаю над собором.
Окрестность непроглядной сферой закрывает ночь.
Главное строение повторяет форму креста. К длинному помещению пристроены два коротких крыла. Пристрой в виде полукруга, в нём размещён алтарь, символизирует верхушку креста.
Задерживаюсь на бесцельном разглядывании камней, из которых выложены башенки.
Неосознанно и бездумно останавливаю взор на наложенных временем на камни дефектах.
Перевожу взгляд на приближающиеся и всё более четко видимые листы кровли.
Долго осматриваю их. Задерживаю внимание на соединительных швах.
Приблизившись вплотную, почти уткнувшись, смотрю на один из железных листов.
В какой раз удивляюсь - Зачем мне это?
Внимание концентрируется на коросте ржавчины залитой толстым слоем зелёной краски.
Открывается неожидаемо пространство чердака в переплетении стропил и стоек, с сидящими на стропилах и гадящими во сне на потолочное перекрытие голубями.
Резко тянет вниз к потолочному перекрытию. Рождается желание преодолеть его.
Еще не полностью пришедшее в себя сознание ищет для этого место на потолке не загаженное птицами. Когда уже почти проник сквозь доски потолка, пришло понимание - птичьи экскременты не смогут запачкать, опасения нелепы.
Есть сущность, что дерьмом не замарать.
1.1:14 Потолок пропускает сквозь себя.
Останавливаюсь рядом с большой люстрой висящей в середине потолка. Затем, как будто под воздействием лёгкого дуновения, приподнимаюсь обратно к потолочному перекрытию. Подвисаю вплотную под ним.
Я спокоен и бесстрашен, в попытке постичь свою суть погружаюсь в эго.
Приходит осознание того, что Я - это единая самодостаточная сущность.
С безразличием и отрешённо начинаю наблюдать за происходящим внизу.
1.1:15 Богослужение.
Вид строго вертикально сверху. Видны только головы и плечи людей.
Одетые в черные одежды служители монотонно и многократно обходят по одним им известному порядку здание.
Периодически заходят в полукруглое помещение, отделённое от основного перегородкой с двумя дверьми в ней по краям. Долго стоят в оцепенении. Как будто забывшись от усталости в коротком сне.