Я стою в лесу полном кукушек,
я стою в лесу и внимательно слушаю,
подобно неандертальцу,
подробную лесную политинформацию.

Что же мне кукушка скажет,
что кукушка мне покажет,
ибо ты, кукушка, - мой любимый гаджет.

Слышу я как на лоне Природы
шествуют мои годы - год за годом,
несмотря на непогоду, 
словно толпы незнакомых мне народов,
сорванных с места в поход -
за народом народ, за годом год.

Шествуйте, шествуйте:
украинские, польские, шведские,
восточно-славянские,
пьянствующие,
неуверенно шагающие
из влагалища во Валгаллище,
жирной глиною загаженные,
в плечах косая сажень,
перепачканные веской спермою,
из одной империи в другую империю,
из одной трубы в другую утробу,
по жизни полной мельчайших подробностей,
в посмертную геологию -
в косность загробную.

Выгляни в лесное окошко,
сквозь рябь паутинок, сквозь мошку,
посмотри на этот мир, безбожник,
что был тебе накукован, 
что однажды тебе был дарован
кукушкой, рыбой, коровой,
что от щедрот тебе накуковали
всевозможные добрые твари
и у порога отчего дома сложили,
лишь не тужи, не будь только жилой,
а выйди наружу, вырвись и живи,
будь жвавым, жри эту жизнь
всеми порами своей всеядной души.

Жуй, только не заляпайся.
Жизнь - драгоценная моя лапочка,
моя ненаглядная,
благороднейшая моя гадина,
как же ты далека от меня,
даже острое моё обоняние
бесполезно на таком расстоянии;
не осталось камня на камне
от детских наших обнимашек
проистекавших
от моей неопытности и невежества
и от твоей необузданной свежести.