Аннотация: Та же "Аргентина", но действие происходит уже в седьмой книге, а не в восьмой. Можно сказать, что это свободное продолжение "Разговоров с Анной".
Э.Р.
...затянутые в черную кожу пальцы Анны проникли глубже, вызвав у Соль непроизвольный стон удовольствия.
Анна Фогель снисходительно улыбнулась. Одетая в полную парадную форму СС, высокие сапоги из лаковой черной кожи и такие же перчатки, она небрежно поглаживала привязанную к столу обнаженную клементийку.
- Мне остановиться? - прошептала Анна, наклоняясь и слегка прикусывая мочку уха юной партизанки. - Ты хочешь, чтобы я прекратила допрос? А, маленькая Соль?
Соланж снова застонала. Было ясно, что инопланетная красавица желает прямо противоположного.
- Ты должна сказать "продолжайте, госпожа Анна", - прошептала ей на ушко Фогель, не переставая ласкать юное тело своей подопечной. Она слегка сжала и повернула пальцы, вызвав у Соль особо громкий всхлип наслаждения. - Ты должна просить меня продолжить.
- Пожалуйста, - взмолилась Соланж, изнемогая от сладкой муки. - О-о-о, госпожа Анна! Не останавливайтесь!
- И ты расскажешь мне всё о "тяжелых системах"? - коварно поинтересовалась Анна Фогель, проводя губами по нежной девичьей груди. Ее руки не прекращали ласкать и поглаживать тело Соланж. - Ты расскажешь мне всё, не так ли, мой пушистый котеночек?
В сознании Соль на мгновение мелькнули правила безопасности, явки, пароли и тайные планы Клеменции, но всё это тут же исчезло под теплой волной, зарождающейся где-то внутри неё. Извечным женским чутьем дама Соланж чувствовала, что только с этой женщиной она найдет свое истинное счастье. В ее голове уже возникли картины того, чем они с Анной будут заниматься вечерами в ее квартире - у горящего камина, прямо на огромной медвежьей шкуре.
- Я всё расскажу вам, - выдохнула она, приподнимая голову и сама целуя удивленную Анну в губы. - Только для вас, госпожа Анна... я расскажу всё...
***
БАБАХ!
Анна Фогель с грохотом бросила сценарий, который она читала вслух, прямо в центр стола. Собравшиеся дёрнулись как от винтовочного выстрела.
- Что это? - прошипела Анна. - Что это такое, я вас спрашиваю?
Режиссер перевел взгляд на своих помощников, быстро отводящих глаза, вздохнул и решил ответить сам.
- Это, м-м-м, сценарий. Анна, вам не следует...
- МНЕ не следует? - зарычала Фогель. - Мне не следует - ЧТО? Развращать малолеток? Соль всего четырнадцать! И вы хотите вставить в сюжет сцену для взрослых?!
Режиссер попытался что-то сказать, но безуспешно.
- Соль! - скомандовала Анна. - А ты что молчишь? Тебе что, всё равно, что удумали эти... извращенцы?
Соланж тихо прошептала что-то, глядя в стол перед собой. Её уши горели как маков цвет.
- Что? - переспросила Анна.
Соль подняла несчастные глаза. Тихо сказала:
- Я.. не против...
В воздухе повисла пауза.
- Что? - еще раз переспросила Анна таким тоном, что в комнате почувствовался скорый приход зимы. - Повтори?
Соль снова опустила глаза.
- Если с вами... - теперь у нее горело всё лицо. - то я... не против. Вы... вы сможете это сделать... госпожа Анна?
Анна Фогель издала горловой звук, шумно выдохнула, но быстро взяла себя в руки.
- Я всё могу, - непривычно мягко сказала она. Ее лицо, лишенное обычной ледяной маски, на мгновение показалось нежным и очень печальным. - Но Соль, ты не должна вот так доверять первой попавшейся чужой женщине, пусть даже в фильме...
Соланж вскочила на ноги.
- Вы не первая попавшаяся! И вы не чужая! Вы добрая, я знаю! И дело не в фильме! Совсем не в нём! - она громко всхлипнула, закрыла лицо руками и выскочила из комнаты. Собравшиеся обменялись потрясенными взглядами.
- Я иду за ней. - Анна решительно встала из-за стола. - И даже не вздумайте идти за мной следом - пристрелю. - она угрожающе положила руку на кобуру с "вальтером". - Я сама поговорю с Соль и мы вместе решим, как нам быть дальше. Всё понятно? - она обвела присутствующих взглядом, который не сулил ничего хорошего.
Грохоча каблуками, Анна вышла из комнаты. Собравшиеся снова переглянулись. Сценарист покачал головой.
- На наш фильм никто не пойдет. Немцы, партизаны, летающие тарелки - всё это хорошо до определенной степени. Зрители устали от кино про Вторую мировую, где маки в хвост и в гриву бьют нацистов. Я хотел дать альтернативное толкование, что love can bloom даже on the battlefield, - добавил он на плохом английском. - Но, похоже, наши девушки отказываются.
Собравшиеся сочувственно покивали.
- А я бы не отказался, - внезапно заметил помощник режиссера. - Понимаю эту Соланж, и аж зависть берет - чем эта крошка очаровала нашу ледяную геррин Фогель? Я бы тоже не отказался попасть к ней на допрос, хе-хе.
- Пристрелит. - хмыкнул режиссер. - И не поморщится. Анна работала в СД, это, знаете ли, сказывается. Лучше не рисковать.
- Так что же, - подал голос второй помощник режиссера. - Фильм отменяется? Может, изменим сюжет?
- Добавим драмы? - задумался сценарист. - Спасение прекрасной юной партизанки... Или лучше пусть партизанка спасет от смерти фанатично преданную Гитлеру нацистку, и её любовь растопит лёд в её сердце и обратит на светлую сторону силы.
- Всё равно пристрелит. - ухмыльнулся режиссер. - К тому же, это сюжет из "Звездных Войн", не годится. Владельцы франшизы могут подать в суд за плагиат. Нужно придумать что-то новенькое.
- А вот лично я по-прежнему выступаю за чистую и непорочную девичью любовь! - внезапно вмешался звукооператор. - Пусть даже без допроса, просто целуются, - его глаза засветились красным, из уголка рта потекла слюна. - Да, целуются... нежно и страстно... по-французски...
Художник по костюмам неприлично хрюкнула.
- Что б вы понимали в женской любви, - процедила она. - Две хозяйки на одной кухне! Две мамы у одного ребенка! А месячные с неделей мерзкого самочувствия и такого же настроения? А невозможность сорваться на тупого, бесчувственного мужика? А самостоятельно носить тяжелые сумки из универмага? А гвозди кто вбивать будет? Краны чинить? Ножи точить? Вы о ножах подумали?
Собравшиеся в очередной раз обменялись понимающими взглядами. "Накипело" - явственно читалось в них.
- Так что же, - выразил общий настрой оператор. - Расходимся до появления новых мыслей?
- Не-ет! - заорал сценарист. Все собравшиеся уставились на него так, как будто у него отросла еще одна голова. - Есть идея! Супер!
Режиссер придвинулся поближе и подставил ухо. Сценарист немедленно зашептал.
- Точно пристрелит, - с сомнением сказал режиссер. - Она такого не простит.
- Чепуха! - энергично отмахнулся сценарист. - Соланж на нашей стороне - ну, то есть, наверняка будет. Она и спасет нас от гнева Анны. В конце концов, что мы теряем?
- Я знаю, что нам нужно. - внезапно сказал режиссер. - Введем еще одного персонажа. Бюджет, Gott sei Dank, позволяет. А дальше... дальше будем решать по ходу действия. Приступаем!
***
Уже на балконе, крепко встав на ноги, она поглядела на светящийся белым фосфором циферблат. Не опоздала, минута в минуту. Даже успела облететь дом, не заметив ничего опасного. Конечно, это мало что значит, засада может ждать в квартире.
Легкий холодок у сердца. Засада? А сейчас увидим! За балконным стеклом неяркий электрический свет, дверь не заперта, только за ручку потяни.
Она расстегнула кобуру и распахнула дверь.
- Добрый вечер!
Человек, сидевший за столом, пружинисто встал. Одернул теплую домашнюю стеганку, шагнул вперед.
- Добрый вечер! Рад встрече, камрад!..
Соль не удивилась. Сейчас она лишь темный силуэт на фоне балконной двери. Удивится хозяин, когда поймет, кого ему прислали.
- Проходите! Ради такого случая выпросил у командования исключительно редкий коньяк...
Не договорил. Соль, сняв шлем, поправила коротко стриженые волосы, улыбнулась.
- Соланж или просто Соль. Мне бы лучше мороженого.
И тут же страшный удар обрушился на ее голову. К пистолету она так и не прикоснулась.
***
- ...Не стану оправдываться, Соль, хотя без этого не обойтись. Мы сделали всё, от нас зависящее. Мой шеф предан фюреру и не видит будущее Рейха без него. Кстати, неделю назад Адольф Гитлер выступал на совещании высшего командования. Смысл его речи в том, что для нашей страны только сейчас начинается самое главное. Фюрер надеется, что успеет в течение своей жизни осуществить необходимую... Как бы это правильно назвать? Да! Необходимую реконструкцию Европы. Но этот замысел можно осуществить только работая сообща. Дураки пусть думают, что в нашем правительстве люди погрязли в интригах. Действовать так - значит подвергать сомнению сам фюрер-принцип. Да, мы приложили много усилий, чтобы наши враги так думали - что якобы сейчас из-за Гиммлера наши отношения разорваны. Но... Время идет быстро. Да! Только силой объединения мы сможем дать по зубам тем, кто решил воспользоваться нашей слабостью. И для этого нам нужны вы!
Соль пошевелилась в кресле. Адски болела голова. "Тяжелые системы"! Она с трудом разлепила губы.
- Те, кто меня сюда прислал... Им... Им не нужна война. Не нужен ядерный пепел! Много веков мы мечтали вернуться в Европу. Но не так!
Генерал улыбнулся.
- Понимаю... Вас учили одному, а сейчас требуют совсем иного. Нет, Соль, ни мы, ни ваше руководство вас не обманывает. Нам нужно ваше оружие, да - ведь иначе ни у нас, ни у вас ничего не выйдет. Но взамен мы обещаем вам весь юг Франции, Прованс и соседние области. Юг вам, север - нам. Да! О границах можно будет и поторговаться. Понимаете?
Соль покачала головой. Она ни на миг не поверила речистому кавалеру Голубого Макса, 62 подтвержденные победы. "Тяжелые системы" пусть так и останутся в глубине земли.
Удет помолчал, затем ударил взглядом.
- Молчите? Вы уже взрослая девочка, Соль, я не буду описывать вам перспективу. Подумайте! Большая война не нужна ни вам, ни нам.
Дева Соланж молчала.
***
Ее долго куда-то везли - шторки были наглухо задернуты, а двое крепких сопровождающих, сидевших по обе стороны от нее, тоже не выглядели словоохотливыми. Движение - остановка, движение - остановка. Поворот. Две долгие остановки. Автомобиль остановился, звук двигателя смолк. Правая дверца распахнулась.
- На выход!
Неуклюже помогая себе скованными руками, Соль выбралась в абсолютно пустой заасфальтированный внутренний двор. Тюрьма? Не давая времени оглядеться, ей на голову опустился черный мешок.
- Вперед!
***
Когда ее втолкнули в кабинет, она едва не упала. Ухватившись за что-то, оказавшееся прямо на ее пути (угол стола, поняла Соль), она остановилась и выпрямилась. Мешок сдернули, с ее рук сняли наручники. Она огляделась, щуря глаза.
Отделанный дубовыми панелями кабинет. Книжные шкафы, большой Т-образный стол, на стене - крупномасштабная карта мира под германским флагом. В углу возле окна - пальма.
- Это что? - услышала она сухой голос. - Что это такое?
Соланж перестала глазеть по сторонам и наконец-то увидела хозяина кабинета. Узкие плечи, острый подбородок, брезгливые складки у губ. Серый мундир. Совиные глаза за круглыми очками.
- Ребенок?
***
- Я не ребенок, - не думая, возразила она. - Я уже в седьмом классе.
Тонкие губы дрогнули.
- В самом деле? - хозяин кабинета перевел взгляд на сопровождающих Соль оперативников. - Я еще раз вас спрашиваю - что это такое?
Громила справа прокашлялся.
- Клементийскую шпионку поймали, герр штурмбаннфюрер! Лично господин Удет! С поличным! Документы, вещественные доказательства...
Тонкие губы сжались. Очкастый взял предложенную папку.
- Свободны!
Громилы вымелись, аккуратно закрыв дверь. Эсдэшник вернулся обратно за стол, открыл папку, брезгливо пролистал. Закрыл, прижал ладонью. Поднял взгляд на Соль.
- Присаживайтесь, фройляйн!
***
Минут десять они играли в молчанку. Очкастый, снова раскрыв папку, что-то читал, изредка делая пометки красным карандашом. Соль сидела за столом, смотрела по сторонам, думала. Допрос у зихерхайстдинст по слухам был не намного лучше, чем в гестапо.
Очкастный закончил читать, отложил карандаш, закрыл папку. Хлопнул по ней ладонью.
- Ясно! - мрачно сказал он. - Сколько вам лет, дама Соланж?
Соль удивленно на него посмотрела. Либо составители досье допустили преступную небрежность, либо очкастый вовсе не так умен, как выглядит на первый взгляд. А может у него фетиш на маленьких девочек?
- Четырнадцать.
- Называй меня "герр штурмбаннфюрер". - он посмотрел на Соль еще раз, вздохнул. Снял очки. - Или "герр Хаймер". Ты голодная?
- Ч-что?
***
- Отто! - внезапно заорал очкастый. Схватив звонок со стола он энергично его затряс. - Отто!
Соль вздрогнула. Дверь кабинета распахнулась и в кабинет ворвался здоровенный детина - судя по всему, адьютант. Кобура расстегнута, рука на рукояти пистолета.
- Вызывали, герр штурмбаннфюрер?
- Вызывал. - хозяин кабинета снова вернулся в привычное совиное состояние. - Видишь эту девочку? - он подбородком указал на Соль.
Детина подобрался.
- Так точно.
- Пойдешь сейчас в столовую и узнаешь, что у них есть на обед. Первое, второе и сладкое. И молоко! Обязательно молоко. Детям оно полезно. Но никаких сосисок с капустой и горчицей. Что-нибудь, подходящее для юной фройляйн. Ты понял?
- Так точно! - Отто вымелся за дверь так же быстро, как и появился, но в кабинет тут же вошла изящная женщина в таком же сером мундире.
- Герр Хаймер? Я услышала крики...
- А-а, госпожа Анна! - очкастый тут же жестом пригласил ее внутрь. - Благодарю за беспокойство, но ничего особенного. Просто очередная партизанка.
Женщина по имени Анна аккуратно закрыла за собой дверь и подошла к столу. Соль вздрогнула - ей не понравилось, как эта Анна на нее смотрела. Как будто кошка на мышь.
- Партизанка? - голос Анны приобрел отчетливые мурлыкающие интонации. Улыбнувшись, она как бы невзначай проверила короткую палку-стек у себя на поясе. - Маки?
Анна улыбнулась еще раз. Соль бросились в глаза ее ярко накрашенные губы.
- Это ничего не меняет. Герр штурмбаннфюрер, вы не одолжите мне ее на пару дней? Мы бы... - она наклонилась к Соль. - Поговорили... В том числе и на интересующие вас темы.
- Нет. - совиноглазый произнес это абсолютно бесстрастно. - Я запрещаю вам, Анна, не только допрашивать Соланж, но и близко подходить к ней - вплоть до окончания следственных действий. Потом - можете. Если, конечно, она согласится дать вам свой телефон - или что там его заменяет у клементийцев - и прийти на свидание. До того - нельзя.
Женщина резко выпрямилась. Соль с осторожным злорадством покосилась на неё - "что, выкусила?" - но вслух торжествовать не стала. Очкастый без палки устраивал ее в качестве следователя гораздо больше, чем накрашенная с палкой.
- Могу я поинтересоваться, - голос женщины приобрел ледяные нотки. - чем вызвано это ваше решение, герр штурмбаннфюрер?
- Можете. - офицер снова одел очки себе на нос. Затем, тихо чертыхнувшись, снял. - Мы не воюем с детьми, Анна.
- Что? - кажется, она по-настоящему удивилась.
- Мы не воюем с детьми, - твердо повторил очкастый. - Да, у нас не всегда получается, да, мы делаем то, что должны, но ваш муж не воевал с ними, и я тоже не собираюсь. Свои задачи мы решим без применения к несовершеннолетним допросов третьей степени.
Глаза женщины метнули молнии.
- Вальтер - это было совершенно другое.
- Да, - подтвердил офицер. - Я это знаю, Анна, и я благодарен вам за предложение. Считайте, что я оценил попытку. Вы можете идти.
Секунду женщина буравила его глазами.
- Слушаюсь, герр штурмбаннфюрер!
Дверью на прощание она всё-таки хлопнула.
***
- И... что теперь? - осторожно поинтересовалась Соль у очкастого. Женщина ушла и она ощутила, как слегка увеличилась ее уверенность.
- Ничего, - пожал плечами тот. Глаза его глядели на Соль с неописуемой смесью мировой грусти, усталости и скуки. - Как я уже сказал Анне, наше ведомство не воюет с детьми. Сейчас Отто принесет обед, ты поешь и уйдешь куда захочешь. Пропуск я тебе выпишу. И постарайся больше не влезать в неприятности.
- А мои вещи? - взыграла в Соль практичность. - Мой... транспорт?
- Конфискованы до выяснения обстоятельств. Но через два-три месяца ты можешь подать через нашу канцелярию прошение на возврат. Его рассмотрят и уведомят тебя о решении - письменно.
Соль мысленно фыркнула. Вернут, как же! Единственное, что ее радовало - то, что обращаться с аппаратом "С" наци не умели. И не сумеют - без инструктора, а она таковым быть точно не собирается.
Вернулся Отто, принес обед на подносе, закрытом салфеткой. Осторожно подсунул на стол, почти что ей под руки и исчез. Соль раскрыла будущее пиршество: жидкий суп, каша с консервированным мясом, хлеб, несколько печений на блюдце - и молоко. Полный стакан.
- Кушайте, фройляйн, - очкастый встал с кресла и отошел к окну, выглянул наружу. - Не торопитесь.
***
Изголодавшаяся Соль съела практически всё. Последним было молоко с печеньем - она доедала и допивала уже почти через силу, но помня о том, что силы ей еще понадобятся, Соль прикончила всё что было на подносе. Вздохнула - после еды её всегда клонило в сон.
Подошел очкастый, протянул её документы и бумажку.
- Пропуск на выход, - пояснил он. - Отдадите дежурному на проходной. Вы свободны, фройляйн. Идите и постарайтесь больше не нарушать.
Соль уставилась на него во все глаза. Выходит, он не шутил, когда говорил, что ее отпускает? Офицер вздохнул.
- Идти-то куда у тебя есть? И деньги?
Соль глянула на него исподлобья. В Берлине было убежище Харальда Пейпера, Соль вызубрила его адрес - но не сообщать же об этом эсдэшнику? Она замялась. К счастью, очкастый понял ее неправильно. Вернулся обратно к своему месту, открыл шкаф, достал из плаща бумажник.
- Вот. - передал он Соль купюру. - Этого тебе должно хватить на пару дней в гостинице. Если же идти будет вообще некуда, - он снова вздохнул, что-то нацарапав на клочке бумаги, и сунул Соль следом за деньгами. - Это мой адрес. Покажешь экономке, её зовут фрау Блюменфельд. Запомнила? Скажешь, что от меня, она тебя впустит и накормит. Всё, фройляйн, идите.
Сжимая ворох бумаг, сдерживая бьющееся сердце, Соль поплелась к выходу из кабинета. Уже закрывая дверь снаружи, с пропуском на свободу в руках, она не выдержала и оглянулась - но хозяин кабинета снова сидел в своем кресле, углубившись в чтение очередной папки. Про Соль он уже забыл.
***
Дверь приоткрылась, пахнуло теплом.
- И кто здесь такой вежливый?
Голос тоже знакомый, и Соль облегченно перевела дух.
- Добрый вечер! Я Соланж, дочь приора Жеана. Мы познакомились у вашего дяди, барона фон Ашберг-Лаутеншлагер Бернсторф цу Андлау. Я была с отцом...
- Погодите, сейчас открою.
Прошлый раз пришлось заходить в чужую квартиру с балкона, на этот раз через заднюю дверь в кухне. Газовая печка на три конфорки, столик, два стула, посуда на полках... Хорошо, что она не в скафандре, а то разбила бы чего!
- Интересно, - невозмутимо констатировала баронесса Ингрид фон Ашберг. - Приор Жеан, надеюсь, осведомлен о вашем путешествии?
- Нет, - выдохнула Соль. - Но... Пароль: три кольца...
- Сначала разуйтесь и умойтесь. О шпионских делах поговорим после ужина.
Она покорно кивнула (пришла! в безопасности!) и вдруг поняла, что того и гляди упадет сейчас прямо на кухонный линолеум. Вот прямо сейчас...
***
- Господи! Да они ребенка прислали!
Знакомая комната, стены в линкрусте, неяркий свет лампы на столе, книжные полки. И темный резкий силуэт, словно вырезанный из жести. Широкие плечи, острый подбородок, резкие складки у губ, короткая стрижка. Глаза не увидеть, только черные пятна.
За окном ночь, уже третья в квартире рыцарственной дамы Ингрид. Все верно, баронесса предупредила, что гость придет очень поздно, может, даже под утро.
- Я не ребенок, - снова возразила она. - Я уже в седьмом классе.
Тонкие губы дрогнули.
- Моя дочь - в четвертом. Я тебя разбудил, извини, но времени мало. Ингрид спит, поговорим на кухне. Одевайся, умывайся, а я пока кофе заварю. Тебе много времени нужно?
***
- Семейный рецепт, - не без гордости сообщил Харальд Пейпер, наливая кофе из джезвы. - В концлагере пригодилось, охранники по настоящему кофе соскучились. Порадовал их... напоследок.
Пахло восхитительно, но Соль даже не чувствовала вкуса. После того, как ее отпустили, она полдня колесила по городу - и на трамваях, и просто пешком. Хвоста не было - или она не могла его обнаружить, поэтому она продолжала идти и прятаться, и только ночью, со всей осторожностью, пришла по заветному адресу. Но отъедаясь и отсыпаясь на квартире Ингрид, она явственно чувствовала, что слабеет. Опасность бодрила, придавала тонус, но просто сидеть в четырех стенах и ждать буквально убивало её. На третий день она совсем расклеилась, у нее разболелось горло, и если бы не появление Пейпера...
Легендарный начальник штаба Германского сопротивления бежал из концлагеря сам и помог спастись десяткам обреченных. Если и бывают на свете герои, то вот он - в недорогом костюме, крепкий, спортивный, коротко стриженый с еле заметной сединой на висках. Неуловимый, всезнающий, бесстрашный. Французские газеты (что с лягушатников взять?) называли его провокатором и шпионом, но отец считал иначе. "Этот парень переиграл самого Гиммлера, - как-то обмолвился приор Жеан. - Такого бы нам союзника!"
Германское сопротивление отказывалось иметь дело с предателями из Тауреда, но и с Клеменцией в контакты не вступало. Странный, но по-своему логичный нейтралитет. Германию освободят сами немцы.
Пейпер, отхлебнув из своей чашки, покосился на лежавшую на кухонном столе пачку сигарет "Ramses".
- Курите, господин Пейпер, - вздохнула Соль. - Баронесса Ингрид считает, что так лучше думается. Может, и правда?
Гость взял сигареты, повертел пачку в крепких длинных пальцах.
- Слушай, давно хотел узнать... У вас на Клеменции это в самом деле серьезно? Рыцари, бароны, аристократия, феодальные порядки?
Соль усмехнулась.
- В самом ли деле мы живем в Средневековье? Господин Пейпер! Мои предки покинули Землю, чтобы остаться свободными. У нас никогда не было ни рабства, ни крепостного права. "Аристократия" по-гречески - "власть лучших". Они, самые лучшие, и правят.
Харальд Пейпер задумался на миг, затем резко мотнул головой.
- Не верю! Так не бывает.
- У нас - бывает, - твердо, без улыбки, ответила дева Соланж, - Хотите, расскажу?
***
Грохот ударов - одновременно в обе двери, с хрустом снесенных с петель. Крики "Оставаться на местах!" и "Поднять руки!" - нападающие ломились толпой, подняв на ноги не меньше чем полдесятка окрестных домов. Затрещали очереди - не дожидаясь исполнения приказов, люди в черных комбинезонах и масках стреляли вниз, по ногам. Рыча, рухнул Пейпер, из соседней комнаты раздался пронзительный крик Ингрид. Что-то ударило по ногам Соль, сбивая на пол. Вспыхнули лучи ручных фонарей, сойдясь на теле и лице Харальда, мелькнул приклад - раз, другой, третий. Короткий стон - и начальник Сопротивления обмяк. Люди в черном сноровисто перевернули его на живот, сковали руки и ноги и потащили к выходу. Соль они как будто не заметили. Сжавшись на полу, обхватив раненую ногу, она вдруг ясно поняла, что Ингрид тоже замолчала.
В коридоре захрустели шаги, щелкнул выключатель. В разгромленную кухню неторопливо вошел человек в черном форменном плаще, глянул на Соль. Сквозь круглые очки были видны не утратившие своего выражения совиные глаза.
- Добрый вечер, фройляйн Соланж, - вежливо поздоровался штурмбаннфюрер Хаймер. - Как у вас дела?
Соль только прошипела себе под нос. Раненая нога болела всё сильнее, заслоняя даже насморк и боль в горле.
- Плохо, я вижу. - согласился с ней очкастый. - К счастью, я успел вовремя. Еще несколько дней - и всё было бы куда хуже.
Он присел возле Соль прямо на пол. Достал небольшую фляжку из внутреннего кармана плаща.
- Выпейте, фройляйн.
- Мне нельзя, - Соланж отрицательно покачала головой. - Я несовершеннолетняя.
- Дура. - коротко сказал очкастый. Соль ошеломленно замерла. - Пей. Немедленно. Потому что если ты не выпьешь это прямо сейчас, тебя уже не спасут - ни я, ни даже ваши клементийцы. Выпей и тебе станет легче.
Соль неуверенно взяла фляжку.
- Что это?
- Военная тайна. - очкастый глядел на нее абсолютно серьезно. - Вкус мерзкий, но это, как я уже сказал, спасет тебе жизнь. Пей!
И она выпила.
***
Дальнейшее помнилось ей урывками. Эсдэшник завернул ее в одеяло, найденное в квартире, и вынес на улицу прямо на руках. Черные комбинезоны держались на почтительном расстоянии, оцепив вход, но понес ее Хаймер не в один из черных автомобилей, а в карету скорой помощи. Осторожно уложил на носилки. Соль удивило, что санитары были одеты в скафандры, похожие на ее собственный, для полетов.
- Зачем это?.. - сглотнув, спросила она. Ей не ответили.
- Так надо, - успокоил ее очкастый. - Не бойся. Теперь с тобой всё будет хорошо.
И подмигнул.
***
В палате, где она лежала одна, почти не было мебели. Деревянная кровать, деревянная тумбочка, деревянный табурет - и всё. Даже стойка для капельниц, которые ей ставили ежедневно, была из дерева, выкрашенного в белый. Ей не давали ни книг, ни газет, но ей не очень-то и хотелось - настолько плохо ей было. Простреленную ногу смазали обезболивающим и забинтовали, но резь в животе, боль в горле и тошнота никуда не делись. Хуже всего было то, что у нее стали выпадать волосы. Медсестры, заходящие к ней, делающие уколы и поящие ее из бутылочек бурой дрянью со вкусом сырой свеклы, были одеты в такие же скафандры, как она видела раньше - она отмечала этот факт с ленивым интересом. Ни делать, ни думать ей не хотелось - настолько болела голова. Соль лежала на кровати, по горло укрытая белоснежной простыней, где-то звучало радио, за окном цвела берлинская весна и она чувствовала как то, что было когда-то рыцарственной дамой Соланж де Керси, концентрированным кристаллом ее существа, понемногу растворяется в окружающем мире.
***
Очкастый пришел через две полные уколов, капельниц и процедур недели, в наброшенном прямо на мундир белом халате. Скафандр он не надел. Пришел, сел возле нее на табурет. Наклонил голову.
- Как вы себя чувствуете, фройляйн Соланж? Как вам здесь?
Соль устало улыбнулась.
- Здравствуйте. Жалоб на обращение нет, герр штурмбаннфюрер!
Тот укоризненно покачал головой.
- Смеётесь... Впрочем, имеете право. - он задумался. - Фройляйн, сегодня чудесный день. Не хотите ли погулять?
Соль удивленно посмотрела на него.
- А можно?
- Можно, - кивнул эсдэшник. - Сейчас я возьму кресло-каталку и... Да, можно.