ТАМОЖНЯ ДАЁТ ДОБРО

      Бабушка собирается к внукам в Англию.

      — Сало везу, — ставит она меня перед фактом по телефону.

      — Не вези, здесь всё есть. К тому же, это не разрешается таможенными правилами...

      Ну что вы! Разве ж есть правила, способные запретить бабушке привезти сало любимым внукам, в жилах которых течёт украинская кровь?!

      И вот стоим мы в аэропорту Хитроу у ворот «Arrivals» — «прибытие», по-нашему. Долго стоим. А в это время по другую сторону ворот происходит нечто.

      Бабуля, получив багаж, радостно топает по «зелёному коридору», как вдруг путь ей преграждает, по её выражению, «крупная такая собачка». Собачка эта — немецкая овчарка, и проверяет она прибывших в страну граждан, чувствуя себя полноправной хозяйкой на территории, вверенной ей английским законом.

      — Я — шаг влево, и собака — влево, и прямо передо мной садится. Я — направо, и она — туда же, и снова передо мной усаживается... — делилась потом впечатлениями бабушка. — Умненький такой пёсик...

      Ещё бы! Тут большого ума не надо, я тоже всегда нутром чую, когда сало в сумке лежит... Особенно нюх обостряется, когда худею...

      Итак, бабуля, живо определив, что является источником столь пристального собачьего внимания, наклоняется к умненькому пёсику, треплет его за ухом и проникновенно так вещает:

      — Хорошая собачка... Внукам сало везу.

      «Немец» слегка жмурится, тихо хрюкает от удовольствия: может, вспоминает своё детство и свою собственную собачью бабушку. А может, волшебный аромат украинского сала разбередил пёсью душу. И всё же сейчас он «при исполнении» и ни на какие провокации поддаваться не собирается.

      Манёвр передвижения бабули и хвостатого «контролёра» поперёк коридора повторяется снова и снова и, в конечном итоге, привлекает внимание бдительных английских таможенников.

      — Добрый день! Что везёте? — вежливо осведомляются они.

      Бабуля наша по-английски не шибко, поэтому осторожно решает ограничиться нейтральным «Hello». Затем, исключительно правильно расставляя акценты, чётко, уверенно и, разумеется, по-русски извещает блюстителей порядка:

      — Я — бабушка!

      Пограничники переглядываются, из их негромкого разговорного «междусобойчика» то и дело доносится: «Бабу́шка... бабу́шка...». Вне всякого сомнения, опыт общения с русско-украинскими бабу́шками у блюстителей имеется, а с ним — и понимание того, что бабу́шки наши — «крепкие орешки» и «голыми руками их не возьмёшь»...

      Ох уж, эти восточные бабу́шки — головная боль всех западных таможен! Сначала по планете передвигаемся мы (и с этим в окру́ге уже смиренно свыклись), но за нами — куда денешься? — ещё и наши бабу́шки, перелётные птички. И разве можно убедить их прилететь без гостинцев: варенья, маринованых грибочков, огурчиков, заправки для борщей и прочих вкусностей домашнего приготовления? Да и какая сила сумеет переломить стойкое желание подкормить «докторской» колбаской или солениями с собственного огорода своих «кровинушек», волею судеб «окопавшихся» за тысячи миль от родного дома?! Поэтому и встречают погранцы наших бабу́шек «во всеоружии», специально для них устанавливая аншлаги с жирно перечёркнутыми изображениями колбасы, рыбы и ...сала.

      Бабуля, горестно осознавая, что поймана «с поличным» — а человек она, в общем-то, законопослушный, — тяжко вздыхает и достаёт из котомки скромный нескоромный кусочек, отчего в каждом глазу таможенников и собаки отражается по бабушке со шматом сала в руках. Шматков и бабушек в итоге получается много — страшная сила... И стоят они друг напротив друга эдаким противоборствующим интернационалом: бабушка — русская, сало — украинское, овчарка — немецкая, а таможенники — английские, коренные.

      Снова тяжело вздохнув, бабушка покорно вытянула ладошку с салом в сторону урны: мол, ладно, ваша взяла, готова в знак осознания собственной вины и уважения к британскому закону расстаться с контрабандным товаром, воспетым, однако, лучшими бардами земли киевской, славянской.

      И знаете, сердца суровых представителей английского закона дрогнули: один из них, якобы отвлечённый какими-то неотложными обстоятельствами, как-то неловко вдруг отвернулся, а другой едва приметно махнул нашей бабуле: «Проходите!», — и на всякий случай отодвинул от неё ногой урну подальше.

      Что ж, пограничники — тоже люди, у них тоже, наверное, есть бабу́шки... Зубастый же инспектор лишь устало зевнул и качнул на всё это дело хвостом: дескать, попробуй, разберись в этих людских повадках...