У КАЖДОГО В ШКАФУ ЕСТь...

Снежок встречает бабушку.

      Итак, история первая — «жесть».

      К Снежку приехала бабушка из России. Вообще-то, бабушка — моя, но приехала к Снежку. Они оба так считают.

      Теперь Снежок спит на постели, подперев аристократическую линию своей бороды белой пушистой лапой. На чьей постели? Да на любой, по настроению.

      — Оля, будете ложиться спать — аккуратно. Там уже Снежок спит, я его одеяльцем прикрыла...

      Утром Снежок пьет кофе с молоком из моей любимой чашки, привезённой из России, закусывает моей шоколадкой, небрежно развалившись в кресле у камина и, очевидно, не курит трубку только потому, что это вредно для его собачьего здоровья или собак наш опасается за цвет своей зубной эмали.

      Перед работой на все утренние сборы я отвожу себе ровно 20 минут, поэтому сварить вторую чашечку кофе лично для себя уже не успеваю и пью кофе на станции метро, из пластикового стакана, обжигаясь и балансируя между прочими утренними «сумчатыми» пассажирами.

      Что касается утверждения: «Кто первым встал — того и тапки», — это не про наш дом. Здесь, судя по надкусанным подошвам и обгрызанным шнуркам, все тапки принадлежат Снежку. Есть пострадавшие и среди моих студентов, приходивших к нам домой в ботинках, а ушедших в полуботинках. Но это уже другая история.

      С приездом бабушки характер у Снежка портится пропорционально обретаемой прямо на глазах ухоженности. Бабушка отмывает его от наших небрежных рук, причёсывает, откармливает. Снежок белеет, хорошеет, отъедается и становится вальяжным.

      «А массаж ему необходим по возрасту», — утверждает бабушка.

      — Вот, бабушку из России привёз, — хвастается белоснежный, чёсаный Снег соседским собакам. Соседские собаки тихо ему завидуют и от зависти подло писают на наш забор.

      Лично Снегу на второй завтрак бабушка жарит блинчики, и он уже не соскакивает суматошно с дивана при виде Паши, входящего в комнату. Он надменно лежит, с вымытыми антибактериальным средством после трёхчасовой прогулки ушами и мордой, положив почти стерильную лапу на бабушкино колено и всем своим видом говоря: «А мы тут, все в белом...»

      Снег ходит за бабушкой буквально по пятам, и даже её десятиминутное отсутствие вызывает у него глубокие душевные переживания и нервозность.

      И вот однажды уходит бабушка в магазин. Без Снега. И отсутствует она дома долгих полчаса. У Снега нервный срыв и истерика. Он безутешно воет, орёт на соседей, грозится одним ударом плеча выломать входную дверь и, в конце концов, жестоко мстит холодильнику, ради ненасытной утробы которого бабушка и покинула дом.

      Oн открывает лапой дверцу холодильника, воображая себя эдаким Робином Гудом, потрошащим разъевшегося буржуя, и достаёт из него всё, до чего может дотянуться. А дотягивается Снег до мешочка домашних пельменей, коробки с мороженым, пиццы, масла, сыра, открытой баночки зелёного консервированного горошка, свёклы и тортика к чаю. Сначала он жестоко мстит пельменям, маслу, сыру и тортику, a коробку с мороженым уносит в спальню, разрывает обивку дивана и прячет её там. («Ещё неизвестно, вернется ли бабушка, а выживать-таки прийдется», — очевидно, думает он). Пиццу просто возит в комнате по ковру — силы уже не те... В раздумьях таскает по дому баночку с горошком, остaвляя за собой «урожайные тропки»...

      Потом немножко успокаивается, но напоследок решает сунуть нос в мешок с мукой. Мука нахально забивается в собачий нос, вызывая очередной приступ истерики. Снег носится с мешочком муки по квартире, рвёт его в клочья, a тот до последней крупицы своего содержимого изводит собаку, пырхая белой пылью прямо в морду. Снег на грани безумия, прыгает на стол и сбрасывает на пол любимую бабушкину вазу... Ваза — вдребезги, Снег — на грани обморока.

      В общем, картинка — надо видеть...

      И тут возвращается бабушка... Она открывает квартиру и понимает, что уходила не отсюда. Замешательство и пауза, в течение которых Снег успевает выскользнуть в сад, спрятаться под кустом и прикинуться дохлым...

      Бабушка постепенно приходит в себя, набирает полную грудь воздуха и шумит... Соседи не говорят по-русски, но как-то всё понимают... Соседи-англичане сразу интеллигентно затихают, прячутся и решают переждать «шторм» во что бы то ни стало. Баламуты-поляки резко замолкают, вырубают музыку, беспрерывно орущую днями и ночами вот уже как неделю, и, кажется, выбрасывают свои колонки из окна на хрен, от греха подальше. Сосед-француз давится лягушaчей лапкой, а сосед из далекой африканской страны выскакивает в сад, забирается в ужасе на пальму и затыкает уши бананами... А бабушка шумит... Ну а что бы делали вы, застав такую картину у себя дома? Холодильник распахнут, тускло высвечивая лампочкой безобразную личину домашнего беспредела. Из-под разорванной обивки дивана сочится мороженое, кровать и ковёр покрыты сплошным слоем муки, поверх — урожай зелёного горошка и свёклы. Довершают картину пицца, небрежно брошенная у порога, и мелкие осколки любимой вазы на полу... Да и Снег — не железный. Попробуйте съесть мешок замороженного фарша с тестом, коробочку масла и тортик впридачу, а потом посмотрим, что из этого получится... В общем, художники-абстракционисты отдыхают... Ну а бабушке предстоит много работы, к которой она и приступает.

      А в это время Паша проходит мимо и решает заскочить на минуточку... Бабушка ему — всю историю начистоту, всё, как было. Паша внимательно слушает, сочувствует и затем спрашивает:

      — А где сам виновник м-м-м... торжества?

      — В карцере, — отвечает бабушкa. — Под стулом сидит. И долго ещё будет сидеть...

      И пошёл у бабушки со Снегом разлад. Каждый пытался настоять на своём. Теперь, выскакивая в магазин, бабушка убирала всё возможное со столов, дверцы ящичков на кухне перевязывала верёвочками, а к холодильнику приставляла пылесос — ненавистного Снежиного врага.

      Но самое обидное: перестала печь Снегу блины, лишив его персонального второго завтрака. Конечно, она продолжала его мыть, причёсывать и протирать морду, лапы и уши антибактериальным средством после каждой прогулки, однако отношенения были уже не те. Снег тихо злился, терпел и, мстительная натура, обдумывал дальнейшие планы...

      И вот пошли они снова в парк, в хороший, традиционный английский парк. Здесь много всяких зверюшек: белки, лисы, барсуки; лошадки, горделиво везущие своих седоков, и собаки, со знанием дела выгуливающие хозяев... Ничто не предвещало недоброго, и бабушка спустила Снега с поводка... Сейчас она говорит, будто видела нездоровый блеск в его глазах... Снег пулей метнулся в сторону, потом бросился в другую, поводя носом по земле: похоже, что-то искал... Отбежал подальше, резко остановился и начал в бешеном темпе это «что-то» заглатывать... Бабушка — к нему... Глазам её предстала отвратительная картина... Нет, нет, лучше не читайте дальше... Снежок смачно жевал... не скажу что... при этом пристально уставившись в бабушкины глаза и, как будто, укоряя:

      — Что, бабушка, довела собаку? Не кормишь блинами, дa? Ведь до чего приходиться опускаться...— И, мстительно обводя взглядом окружающих, итожил: — Ну что, получили?!

      Вот так в одном живом существе могут сочетаться и аристократические повадки, и низменные животные выходки...