Аннотация: О том, как в институт не вовремя приехали близкие родственницы сотрудников.
22 августа 3015 года в восемь часов утра без объявления войны...
Прошу прощения, меня не туда несет.
Итак, в восемь часов утра меня разбудил и поднял на ноги грохот в коридоре. Грохот сопровождался руганью на английском, из чего я, одеваясь, заключил, что матерится электрик. После этого хлопнула дверь кают-компании. Придя туда, я обнаружил в оном помещении встрепанного Фредди Крюгера и Кристину. Примадонна, любившая встречать рассвет на берегу Тихого океана, уже этот рассвет встретила и варила в кают-компании кофе. Дерганый завхоз успел уронить стул и смести со столика рукавом флакончик духов Кристины, купленный накануне в Париже. Мрачно посмотрев на осколки, Кристина наградила Крюгера уничтожающе-презрительным взглядом и прошипела: "Кадавр!" Потом подумала и припечатала: "Анацефал!" Фредди огляделся с несчастным видом, взял веник и начал подметать осколки свежеразбитого флакона. Двигался он осторожно, явно опасаясь нечаянно разгрохать еще что-нибудь, тем более что на него злобно смотрела Кристина.
Пока Фредди с видом обиженной добродетели грустно мыкался по лаборатории, мы с Кристиной и подошедшими невыспавшимися Франкенштейном и Валькаром решили попить свежего кофейку и обсудить планы на выходной. Наконец Фредди робко подошел ко мне, застенчиво подергал за рукав и прошептал:
- Вейдер, как меня Кристина назвала?
- Кадавр, - напомнил я.
- Не, кадавра я знаю, - шмыгнул носом Фредди. - Второе слово.
- А, - вспомнил я. - Анацефал! Только ты этого слова не запоминай, а то запомнишь - и вся память занята!
Кристина зловеще хихикнула. Крюгер повернулся, чтобы достойно ей ответить, и зацепил сканер, который я подхватил.
- Что с тобой, в самом деле?! - возмутился я, поставив сканер обратно на стол и отодвинув его подальше от Крюгера. - Спятил или улица Вязов приснилась?
Фредди встал посреди кают-компании, очень грустно вздохнул и сказал:
- Я телеграмму получил - ко мне сегодня мама приезжает.
Франкенштейн пролил себе на руку горячий кофе, Кристина подавилась печеньем, Валькар вытаращил глаза, а голова профессора Доуэля, с незапамятных времен водруженная на тумбочку в кают-компании, вышла из Спейснета. Первой пришла в себя Кристина и предложила:
- Надо устроить почтенной женщине достойную встречу.
При этих словах Фредди сжался и промямлил: мол, он хотел бы, чтобы у матушки осталось хорошее впечатление от института. Мы заверили его, что впечатления останутся самые лучшие, однако это Крюгера совсем не успокоило, даже насторожило. Доконал его я, поскольку, не подумав, бухнул:
- Между прочим, его мать - монашка!
А что? Как гласит легенда, совесть мучила бедную женщину после рождения такого сыночка, вот она и ушла в монастырь.
Фредди смутился окончательно, не зная, что ему делать. Тут вошел директор и поинтересовался, кого ищет в институте пожилая монахиня благопристойного вида. Его вопрос встретили смешками. Пирогов вначале ничего не понял, но когда ему объяснили, в чем дело, он зафыркал. Обидевшись, Фредди ушел искать свою маму в институте.
Мама с сыном встретились где-то в районе столовой, и сыночек не нашел ничего лучшего, как привести ее в кают-компанию. Благочестивая сестра Аманда пожелала нам мира, добра и счастья, на что Пирогов, с трудом сохраняя на лице серьезное выражение, ответил: "Во веки веков аминь!", а голова профессора Доуэля отчетливо сказала: "Слава Иисусу Христу!", и я впервые стопроцентно был уверен, что профессор шутит.
Для начала сестру Аманду искренне заинтересовали две вещи в кают-компании: первая - плакат с изображением отца Орибазия в белом парадном пляжном облачении и солнцезащитных очках. Плакат увенчивался крупной надписью "РАЗЫСКИВАЕТСЯ". Вторая - ксерокопия статьи из "Галактической сплетницы" о нудистском монастыре в окрестностях французского города Нима (увеличена она была в десять раз, поэтому все шикарные иллюстрации бросались в глаза еще при входе). Мы-то к этим плакатам привыкли и не обращаем внимания, но на свежего человека они действуют как хороший удар молотком по лбу.
Потом Крюгер повел матушку показывать институт. Хорошо хоть, не стал демонстрировать подвал, где Джейсон с графом Дракулой играли в карты на деньги.
Камеры наблюдения показали, как мама с сыном прошли мимо испытательного стенда. Попав в лужу моторного масла, пролитого Рубльдвадцать, сестра Аманда испортила свои модельные туфли и забрызгала одеяние. Из приоткрытой двери химической лаборатории валил белый дым, от которого мама шарахнулась. Фредди тащился за ней и бухтел:
- Может, ты дальше не пойдешь?
На это отважная сестра Аманда, не оборачиваясь, отвечала:
- Должна же я увидеть, где ты работаешь!
Мы веселились, но преждевременно, потому что с лицом вестника смерти зашел Дракула и сообщил, что минуту назад к Джейсону Вурхизу приехала ЕГО мама... почти все моментально помрачнели: мы хорошо знали, за что мама помощника завхоза мотала длительный срок. Не знал лишь Франкенштейн, который с удивлением спросил:
- Разве сегодня день матери?
- День чертовой матери!!! - побледнев, заорал директор и побежал выгонять незваных родственников.
Причину его действий мы поняли, когда увидели в вестибюле деловых людей во главе с доном Рэбой: в институт пожаловала проверка от Совета ООП. А у нас две посторонние старушки ползают по этажам, и если мать Крюгера можно было с натяжкой выдать за сотрудника, то саженная маман Джейсона с наколками и сувенирным мачете за поясом на сотрудника никак не тянула.
После того, как Дракула покинул кают-компанию, Кристина молча встала и закрыла помещение изнутри на ключ.
Никто не протестовал.
Вскоре я обратил внимание, что камеры цокольного этажа не показывают ничего, кроме ослепительно белой пелены. Мониторы были в порядке; я вспомнил про белый дым и позвонил химикам. Странно: в лаборатории аспиранта Проси никто не отвечал. Пока я звонил, туманом затянуло вестибюль, скрыв делегацию Совета ООП и Джейсона с мамой.
- Как мне это не нравится... - проговорила, поежившись, Кристина.
Франкенштейн с Валькаром переглянулись.
Внезапно издалека возник звук. Он быстро приближался и превратился в вой противопожарной сигнализации, однако температурные датчики были безмятежны, так что покидать здание мы не стали.
Я попробовал дозвониться до других служб, до 11-го этажа, до обсерватории, но телефон сбрасывал звонок. Туман сгущался; камеры на других этажах слепли одна за другой. Сигнализация внезапно замолчала, зато послышался крик:
- А-а-а, уберите это от меня!
Кажется, кричал дон Рэба.
- Что-то есть в тумане, - тревожно проговорил Валькар. - Вейдер, ты бы сходил посмотреть.
- С чего бы? - отозвался я. - Может, у Проси опять биомасса вырвалась.
- Она не сожрет дона Рэбу? - спросила Кристина.
- Дон Рэба вызывает рвотный рефлекс даже у неживой материи, - сказал Франкенштейн и вдруг с воплем отскочил от мониторов.
Его напугала огромная серая тень, врезавшаяся в камеру. Судя по погасшему экрану, камера накрылась, а судя по ее положению, ужасы происходили в вестибюле.
Рискнув выглянуть в коридор, я увидел белый, чистый туман, он колыхался, и с потолка некогда яркие лампы светили теперь тусклым потусторонним светом. Туман имел едкий химический запах. Вдали кто-то снова закричал, и я поспешил захлопнуть дверь.
- Почему не работает вентиляция? - спросила Кристина.
Хороший вопрос.
Я вытащил мобильник, попробовал позвонить на испытательный стенд, но сигнал не проходил.
- Все средства исчерпаны? - поинтересовался Валькар. - Вейдер, ты как-никак зам по безопасности, сходи на разведку.
Одна камера показала силуэт человека, потом что-то двинулось к нему, какая-то серая тень на фоне белизны, и силуэт исчез.
- Кто хочет моей гибели - поднимите руки, - предложил я.
Почему-то Валькар с Франкенштейном посмотрели на Кристину. Та запротестовала:
- Нет, я не хочу! Он мне на Рождество сертификат в ювелирный салон подарил.
Из вестибюля донеслись отчаянные крики, а затем две тени вырубили еще одну камеру. У меня возникло иррациональное ощущение, будто я нахожусь внутри фильма ужасов.
Голова профессора Доуэля, о которой забыли, с пафосом произнесла:
- Там, снаружи, смерть! Не ходите туда.
Я не успел ответить: из коридора послышался шорох. Он прекратился, потом снова возник с осторожным постукиванием. Что-то скользило и скребло по двери, пытаясь пробраться сюда.
Мы замерли.
Через минуту дверь распахнулась, впустив аспиранта Просю в окружении клочьев тающего тумана. Аспирант спрятал универсальный ключ в карман халата, глянул на нас и спросил:
- Что с вентиляцией? Стали включать - вырубилась внутренняя связь.
Снизу, где еще стояла беленая пелена, донеслись вопли.
- Прося, - проникновенно сказал я, испытывая два противоположных желания одновременно: мне хотелось треснуть аспиранта прикладом тяжелой снайперской винтовки и обнять его, - Прося, иди к Гриффину, скажи, чтобы начинал чинить.
- Чинит уже, - отрапортовал аспирант. - Посмотрите, - он кивнул на мониторы.
За моей спиной раздались облегченные вздохи: изображение на мониторах прояснялось. В вестибюле происходило изумительное действие, равное которому я видел только в приюте для бездомных галактических диктаторов. У стен стояли Фредди и Джейсон с обреченными лицами, а примерно в центре горизонта событий, под бюстом СП в натуральную величину, происходили соревнования по перетягиванию дона Рэбы. Мама Крюгера тянула его за кимоно к себе, мамашка Вурхиза - к себе.
Первая орала:
- Он мой!
Вторая орала:
- Засохни, шестерка ватиканская! Этот фраер поедет со мной!
- Холоднокровней, мама, - гудел Джейсон, - вы не на работе.
Дон Рэба, польщенный таким вниманием к своей особе, гнусно хихикал, говоря: "Дамы, вы меня разорвете", а я понял, что за серые тени охотились за ним в тумане.
У директора ИнКоса от увиденного был длительный нервный тик. Когда мамаши, придя к соглашению, в обнимку с доном Рэбой покинули Таити, Пирогов пришел в кают-компанию и, прикрывая ладонью дергающийся глаз, твердо заключил:
- Больше ни-ка-ких родственников в институте!
А завхоза с помощником в отместку посадил сверять описи.
P.S. На тайном совещании мы постановили сделать 22 августа праздником под названием "День Чертовой Матери".