В душе Елены сосуществовали обостренная жажда справедливости и любовь к лошадям, и если первое чувство постоянно попирали на работе и в быту, то в реализации второй страсти ей повезло: однажды она ехала по объездной дороге и случайно увидела из окна маршрутки баннер конно-спортивного комплекса. Издав вопль, перепугавший остальных пассажиров, Леночка высадилась и, забыв забрать сдачу, побежала к вожделенному комплексу сдаваться в плен.
По счастью, Леночка была еще и человеком, понимающим прелести работы с животными, поэтому метлы, тачки и навоз не отбили у нее любовь к прекрасному. На конюшню она выбиралась в свободное время уже шестой год, и как раз сегодня, во второй день отпуска и первый день хорошей погоды, нагруженная сухарями Леночка брела с остановки в лес.
Провинциальный город Пэ славился лесопарковой зоной, в которой, собственно, и располагался конно-спортивный комплекс, где не очень дружно проживали десять лошадей, пони, три кота, козел, коза и собака. Да еще конюхи с инструкторами и конная милиция, впоследствии полиция. В отличие от крутых столичных полицейских, местные разрядов по конному спорту не имели, ездить научились тут же, а лошадей для патрулирования арендовали.
Сейчас Лена не отказалась бы арендовать лошадь, поскольку чувствовала, что пожадничала и перегрузила сумку сухарями. Подошвы прилипали к горячему летнему асфальту, воняло дизельными выхлопами маршруток - Лена еще не покинула микрорайон и не вошла в перелесок.
Затем в Леночку чуть не врезался мальчик на скейте. Сгрузив с плеча тяжелую сумку и выпрямившись во весь свой угрожающий рост, составляющий один метр шестьдесят сантиметров, обладательница широкой души собралась высказать юному скейтбордисту все, что думала о его умениях, но, подняв глаза, осеклась: пред ее взором предстал тротуар, на котором еще два дня назад ничего не было. Нынче на нем возвышались сколоченные из досок мостики и трамплины, плюс пластиковые конусы, явно стянутые с автостоянки неподалеку. На этой паркурной площадке тренировались штук семь пацанов на скейтах, роликах и велосипедах. Прохожие, стремясь избежать ДТП, шли по поребрику цепочкой, как рабочие муравьи.
Жажда справедливости взыграла.
- Ребята, - интеллигентно воззвала Лена, - нельзя ли ездить в другом месте? Через дорогу, в лесу, есть прекрасная площадка.
Воззвание проигнорировали.
Взглядом Лена поискала подкрепление, однако прохожие отворачивались и делали вид, что их интересует обстановка на проезжей части. Одинокая мамаша с коляской с трудом протискивалась между мостиком и трамплином и тоже молчала.
- Ну вы же мешаете! - с отчаянием вскричала Леночка и получила в ответ:
- Да пошла ты.
Жажда справедливости опять утерлась, а Леночкин печальный опыт додавил справедливость аргументами, гласившими, что против компании подростков не имеет смысла выступать в одиночестве, так как наглость оных подростков прямо пропорциональна их количеству.
Униженная и оскорбленная Леночка проволокла сумку по поребрику и ушла в лес в растрепанных чувствах.
В лесу царили тишина и умиротворение. Дозорные дрозды зорко следили, не приближаются ли извечные враги вороны, две кукушки в разных концах массива куковали, создавая стереоэффект, конюшня напомнила о себе гуляющей по перелеску лошадью. Леночка молча взяла ее за недоуздок, вытащила из кустов и повела на территорию. Лошадь заинтересованно принюхалась, почуяла запах сухарей и заторопилась сама.
Привычная деловая суета конюшни успокоила Леночкины расстроенные нервы. Насыпав лошадям сухарей, она поведала о своем горе кошкам. От кошек Леночка отвлеклась, увидев шествующего с седлом старшего сержанта полиции Романенко.
- Лен, ты чо? - сочувственно спросил он.
- Ты в патруле сегодня? - удивилась Леночка.
- С Серегой, - кивнул Леша Романенко. - Первый день из отпуска.
Жажда справедливости кашлянула, напомнив о себе.
- Понимаешь, Леша... - и Леночка начала повествование.
Подошедший младший сержант Забелин внимал, заодно поглаживая кошку.
- Малолетки распустились, - резюмировал он, дослушав и отпустив кошку с миром.
Романенко по-гусарски приосанился и глянул на часы.
- Сколько тут ехать-то? Минут десять? - он перемигнулся с напарником. - Лен, чо стоишь? Дуй к начальству, спроси лошадь, покажешь нам тех спортсменов.
Жажда справедливости тоже приосанилась, а Леночка побежала к начальству. Хотя Романенко с Забелиным слыли главными юмористами батальона, на них можно было положиться.
Кстати, про господ сержантов ходила такая история: как-то осенним вечером они с многочисленными коллегами возвращались с патрулирования после дождя. Все в плащ-палатках, все на темных лошадях, в лесу тоже, прямо скажем, не светло, а впереди мужик-спортсмен по дорожке трусцой бежит. Забелин натянул капюшон, выслал лошадь, догнал бегуна, наклонился и замогильным голосом спросил:
- Мужик, тут хоббиты с кольцом не проходили?
Вот эти приколисты в погонах ждали, пока Леночка получит от начальства добро и соберет лошадь.
Пока добирались до места, жажда справедливости ухмылялась и потирала руки.
Взвившегося в воздух велосипедиста Романенко увидел на подходе и глубоко задумался. Потом увидел трамплин. Потом сбитую урну и народ, бредущий по поребрику. Потом заметил остальные сооружения спортивного комплекса.
Увлеченные подростки заметили подъехавшего сержанта, когда тот навис над ними, как бронзовая статуя царя Александра Третьего: Леша вырулил со стороны автостоянки, откуда подходы не просматривались.
- Так, - грустно молвил старший сержант и, с грохотом спрыгнув с седла, развернул плечи удручающего размаха. Сто восемьдесят три сантиметра его роста также выглядели внушительно, - вы чо за вавилоны понастроили, олимпионики?
Спрятавшаяся за припаркованной фурой Лена фыркнула громче лошади.
Блокируя пути отступления, на тротуар въехал Забелин на своем шикарном сером орловце. Романенко обвел пацанов нехорошим взглядом, упер кулак в бедро, и Леночке на миг привиделся на сержанте мундир Ахтырского гусарского полка.
- Почему тротуар перекрыли? - продолжал проклинать нарушителей порядка Романенко. Его рослая кобыла кивала головой, будто соглашаясь с каждым словом патрона. - Где разрешение на установку спортивного оборудования?
Жажда справедливости ликовала.
- Почему в ответ на замечание людей матом посылаете? - слегка преувеличил Забелин.
Юные спортсмены постреливали глазами в поисках путей отхода. Их не было.
К чести "олимпиоников", оправдываться они не пытались.
- В общем, так, кубертены, - блеснул эрудицией Романенко, - даю время до вечера на демонтаж оборудования. Если в восемь здесь еще останутся доски - пеняйте на себя, - впрочем, справедливость не была сержанту чужда, - в лесу есть площадка, занимайтесь там.
- А ты, Алексеев, проследишь, - Забелин, уроженец этого микрорайона, опознал одного паркурщика, - иначе разговаривать будем в другом месте.
- Приступайте, - величественно кивнул Романенко и, поправил на поясе чехол с наручниками, забрался на лошадь.
Жажда справедливости мурлыкала - ей было хорошо-хорошо.
...В восемь вечера вернувшиеся из патруля сержанты доложили Леночке о полном демонтаже на тротуаре паркурной площадки и переносе ее в лес.
Лена не была злой женщиной, но соседка, которую время от времени посещала белая горячка, и ее сынок, имевший несколько ходок за кражи, Леночку злили. В целом, конечно, на таких соседей было бы плевать, не имей они обыкновения звонить в дверь квартиры, где проживала Леночка с престарелой матерью, на пике своих разборок. Время суток значения не имело: соседка могла позвонить как в час ночи, так и в 5 утра, а если ей не открывали, начинала названивать по телефону.
Телефон Лена взяла за правило на ночь отключать, но дверной звонок, увы, такой функции не имел. Полиция, знавшая соседскую семью, на вызовы приезжала редко.
Последнее красочное описание глюков соседки после выжранной бутылки дешевой водки Лену даже умилило: оказывается, во дворе прятались солдаты, посланные в очередной раз арестовать соседкиного сына. Лена подумала, что если бы это имело место на самом деле, она с удовольствием сдала бы солдатам и соседа Васю, и его неадекватную маман. Вася, кстати, тоже употреблял, и не факт, что водку. Более походило на вещества.
Однажды вечером, когда Лена с матушкой неторопливо ужинали, дверной звонок взорвался. Зная, кто может так трезвонить, обитатели квартиры не спешили открывать дверь, однако звонок орал не переставая.
Пришлось открыть.
Конечно, на пороге стояла соседка и, конечно, с воплем: "Помогите, он меня убьет!" она влетела в квартиру. Едва за ней щелкнул замок, в дверь заколотили ногами.
- Тетя Маша, - сдерживаясь, сказала Лена, - мы политическое убежище не предоставляем.
Тетя Маша выла и рыдала, Леночкина мать набирала номер полиции.
Дверь сотрясалась.
В таких ситуациях христианские принципы насчет любви к ближнему Леночка не разделяла совершенно. Тетя Маша была нетрезвая и не соображающая, Вася, судя по доносящейся из коридора матерщине, тоже.
После дипломатического обращения к Васе Лена получила залп ругани в свой адрес и понемногу начала звереть. Решение выкинуть тетю Машу за порог представлялось уже чем-то естественным.
Полиция, как водится, не спешила, хотя РОВД находился в шаговой доступности.
Тетя Маша вопила, Леночкина мать пила таблетки, Вася ломал дверь. По счастью, дверь была прочной, а Вася хлипким.
Подождав минут двадцать, Леночка решительно взялась за телефон.
- Значит, так, - сурово сказала она, дозвонившись до полиции, - сосед-рецидивист выбивает нам дверь. Сейчас я беру травмат, еб...шу ему пулю куда попаду, - Леночка позволила себе ругань, - потом пишу на ваше сраное РОВД заявление в прокуратуру.
Что интересно, через 5 минут наряд был в подъезде, Васю забрали, тетю Машу заодно тоже, а Лену около часа мурыжили вопросами - где травмат? почему без лицензии? и опять же где травмат?
Поняв, наконец, что травмата нет, патронов нет, полезных ископаемых тоже нет, полицейские все-таки отвалили, увозя соседей.
...Через месяц Леночка официально приобрела травматический пистолет. Соседи больше не звонили.
Лена и Анварыч
Про кафедру, которой заведовал Максуд Анварович, в вузе мрачно шутили, что на ней татаро-монгольское иго. Кроме Анваровича, на кафедре работали Гульнара Искандеровна и Аркадий Максудович. Максуд Анварович, в отличие от коллег, был мужиком вредным и мстительным, а еще обладал сказочной зрительной памятью и помнил всех своих студентов. Особо выдающихся запоминал по именам.
Будучи студенткой, Лена счастливо сдала Анварычу экзамен на отлично, не менее счастливо отработала в его семинаре, радостно выпустилась и ушла в большую жизнь - работать на благо Родины и заниматься верховой ездой. Годика через два, когда она научилась ездить и сдружилась с конюшенскими завсегдатаями, Лена пришла по делам на речной вокзал и увидела там конюшат. А конец октября, пасмурно, дождик, набережная пустая, Лена и попросила лошадь вдоль набережной прокатиться.
Да бери, для своих не жалко.
Взгромоздившись на высокого вороного орловца, Лена на лихой рыси начала огибать здание вокзала, но налетел порыв ветра, волна хлопнула о парапет со звуком разорвавшегося снаряда, лошадь дернулась, сорвалась в галоп и поскакала за угол, победно развевая длинный хвост.
А навстречу шел Анварыч с круглыми от ужаса глазами.
Мало того, что Лена его на галопе обогнула, она еще успела проорать:
- Здрасьте, Максуд Анварыч, до свиданья, Максуд Анварыч!
И умотала от греха.
На другой день вечером звонит Лене бывшая однокурсница, с которой они крепко дружили (та аспирантуру заканчивала), и говорит:
- Меня сегодня Анварыч спросил, почему Елена Шаповаленко верхом на коне по городу носится. Едва его не сбила. Я, - говорит, - ответила, что не знаю, а от себя сейчас добавлю: Елена, ты - зло!
- Почему? - заинтересовалась Лена.
- Потому что, - отвечает подруга зловещим шепотом, - СБИВАТЬ АНВАРЫЧА НАДО БЫЛО, СБИВАТЬ!
Тельцы и голуби
Тельцов Лена не любила за их упертость, поскольку много общалась с представителями этого знака: брат, муж, свекровь. Быки, одно слово. Особенно выделялась свекровь - если в нее заложить программу, она ей следовала не задумываясь.
Елена не знала, кто вложил исходный код, отпечатавшийся на сером веществе свекрови, но Серафиме Павловне приспичило кормить голубей на карнизе кухни. Вначале прилетал один голубь, потом несколько, потом стая. Потом голубиные подружки, оргии и ожившие картинки из кама-сутры для голубей на карнизе, причем одного карниза стало мало, трахались на соседнем, а соседний - это карниз гостевой комнаты, где остановились Лена с мужем, приехавшие на месяц.
Курлыканье, грохот и свистопляски в 4 утра вывели Леночку из себя. Муж, будучи разбуженный голубями и злобной женой, вынес маме выговор с занесением, но через пару дней на карнизе кухни был обнаружен покрошенный сухарик. Карнизы уже были изрядно засраны, но голуби все равно продолжали прилетать в бесплатную столовую.
Следующий разговор с прародительницей прошел на повышенных тонах.
Но Телец же, Телец! Телец опять что-то покрошило. А белые ночи. А грохот и голубиная содомия. А курлыканье.
- Лен, спишь?
- Миш, шутишь?
Не смешно. Каждый шаг когтистых птичьих лап отдается в голове. Миша с Леной обсуждают стратегию. Других комнат нет, кроме той, в которой безмятежно спит Серафима Павловна.
4 утра. Оргия на карнизе набирала силу. Миша постучал в соседнюю комнату:
- Мама, мы решили чайку попить, ты с нами?
- А? Нет...
Через 10 минут в комнату постучалась Лена.
- Серафима Павловна, мы свежий чай заварили.
- Лена, уйди, Христа ради.
- Мама, - заглянул в комнату Миша, - если мы не будем спать, не будет спать никто.
И так три утра подряд. У Серафимы Павловны сбой в программе, давление и плохое самочувствие, голуби трахаются, у Миши болит голова, Лене погано. Но Миша тоже Телец, и семья не спит.
Серафима Павловна перестала кормить голубей. Неделю, другую, третью. Вроде все устаканилось, все начали спокойно спать, скоро покидать гостеприимный дом... Вдруг опять прилетела крылатая тварь. Цинично насрала на окно и что-то выклевала с карниза.
Покрошило?! Покрошило!
4 утра, последний день перед отъездом.
- Лена, внимание! Давай!
По команде мужа Лена распахнула окно, Миша метко выстрелил твердой горошиной из сделанной накануне рогатки. Трепеща крыльями, голубь перелетел на соседний карниз и загрохотал когтями. Из комнаты донеслось сдавленным голосом Серафимы Павловны: