В некотором Царстве, в некотором, так сказать, Государстве, жил - да - был Дурак. Не тот Дурак, который Иван, классический, а настоящий Дурак, клинический. О чем и справка была со штемпелем, и заключение дохтура с собственноручным автографом. Да надо сказать, что в Царстве том Дурак-то особо и не выделялся, ибо особым исключением из общих правил не являлся, с рыком и пеной у рта на случайных людишек не кидался, да пометом в царску карету не швырялся... Жил, как все. Науки превозмочь тужился, пришел срок - за Царя - Батюшку воевать пошел. Получил на той войнушке бердышом по голове, стрелой каленной по не очень важному органу, да висюльку на грудь... Опосля бердыша-то Дурака лекарь осмотрел, подивился, почто сотрясения мозга нет... А что там дивиться-то? Чего нет, тому и трястись нечего... Ну так вот. Возвернулся Дурак-то в свою деревню, да зажил, как и все кругом. Что-то делал, кой - никакой промысел наладил, детей родил. Все, как у людей кругом, ага... И на печи ему уютно, и на столе не пусто, и брага в погребе стоит, да и голова не болит. А чему там болеть-то? Ведь кость голима... Все бы хорошо, да вот така незадача вдруг приключилась.... Уж сильно засвербило у Дурака в том самом месте, куда стрела попала. Засвербило так, что ни самогонкой не унять, ни теплом от русской печи, ни шаманством всяким. Овладела Дураком "охота к перемене мест", как некогда какой-то стихоплет сказывал. Спрыгнул Дурак с печи, сыпанул в котомку сухарей, пол-литру, кукурузным початком заткнутую, да баллалайку и пошел по миру шастать. Людей посмотреть, а вот себя особо не показывать. Что уж что там показывать-то? Рожа страшна, голова глупа, грудь впала, да спина колесом А все туда же - в мир дурня потянуло. Ну, потянуло - так потянуло. Пару лаптей стоптал, пару портянок сносил, пару зубов в странствиях растерял, да пару извилин в голове заработал... Короче - пришел Дурак в какой -то стольный город. Да прямо на ярмарку и попал, ага... Шумлива ярмарка, говорлива, многолица, многостранна да совершенно непонятна. И то, опосля теплой лежанки да мутного самогону - каким умом многолюдство понять, особливо, ежели умишки-то того кот наплакал... Интересное место - ярмарка. Народишко всякий - разный шатается, норовит из распахнутой пасти Дурака последний зуб позолоченный вырвать, да котомку с остатками сухарей слямзить. Да по лаптям-то кованными сапожищами пару раз так прошлись, что дураку от мозольной боли аж небо с овчинку показалось. Интересный народ, короче. А надо сказать, что попал наш дурак в город сей на самый праздник. Уж не упомню, какой именно - то ли день тезоименинства, то ли праздник граненного стакана, не в том суть. Да вот только в этот самый день Царева дочка имела обыкновение по ярмарке той проезжать. И хоть не уподоблялась та дочка жене графа Леофрика, появлялась на людях исключительно в одетом виде, да вот только от одного только вида ее у Дурака совсем уж крышу сорвало... И то сказать - на такую дочку глянешь - и жить дальше хочется. Ликом бела, станом стройна, глазами умна, волосом черна... Царевна, одним словом... И уж что Дураку в голову втемяшилось - один только Бог ведает. Но вот втемяшилось крепко, никаким штопором не выдернуть, никаким динамитом не заглушить... Короче, решил Дурак, что всенепременнейше он на этой самой царевой дочке жениться должен. Дурак, что с него взять-то... Раззявил Дурак рот на царевишну, дыхание у него совсем сперло, того и гляди - инфаркт его инсультом по головушке вдарит, ага... Потом балалаечку так шустренько из котомки-то выдернул, пальцем закорузлым по струнам вдарил, да запел. А надо сказать, что Дурак-то он, конечно, Дурак, да вот голосом был не обижен, да и песенки складывал по примеру северных оленеводов - о чем вижу, о том и пою. И так складно иногда получалось, что пару пятаков завсегда ему сердобольный народ в кепку подбрасывал. А некоторые дамочки - так и вовсе в баню приглашали, да за стол усаживали. Только пой, Дурак, пой... А тот и рад стараться- а что, дело-то не такое и хитрое... Короче, запел Дурак. Про царевишну - свет - Забавушку, про гусей - лебедей, что стаями по небу кочуют... Даже какие-то слова про любоФФ в той песне проскальзывали, ага... Замолчала ярмарка... Только карманники шмыгают, радуясь такой оказии, да только реснички у царевишны хлопают громко так и отчетливо... А Дурак знай себе - заливается. Шо твой Муслим Магомаев, ага... песенник, блин, балалаечник... И ведь сумел, шельма такая Забавушку -то с поступи горделивой сбиться, да к нему, Дураку, подойти. Что, мол, за невидаль такая, лапотная, горбатая, да голосистая? Что за песню такую поет, струны терзаючи? Кто позволил, да не углядел, пустивши в стольный город лихо это кривоглазое? ... и только собралась царевишна сапожком сафьяновым по земле топнуть, да стражу призвать, дабы вахлака - дурака под ручки да пинками из города выгнали, только молнии из глаз метнуться собрались, испепеляя все вокруг, как обрвалась песня дурака вместе со струной самой тонкой на балалайке... И рад бы Дурак дальше петь, да не может. На двух-то струнах особо не поиграешь, да тем более, когда самой звонкой и голосистой нет. Не Паганини же, это тот на одной струне скрипичной наяривать мог... Поднимает Дурак глаза, а перед ним царевишна - свет - Забавушка стоит... И волосы у той царевишны по ветру развиваются, вороньим цветом переливаясь.. Ну, Дурак-то он дурак и есть, что с него спросу-то! Хвать Забавушку за локон, волосину выдрал, да вместо струны к балалайке и приладил. А царевишна от пугливого изумления и ножку не опустила, и молнии как-то в ее глазах поутихли, ага... И снова заиграл Дурак... Про небо вольное, да степь раздольную, про море синее, да реку быструю... И так вдруг балалайка заиграла, что народ к ней, как крысы за дудочкой потянулся. Казалось, встань Дурак да пойди - так весь город за ним потопает, рта не закрывая и глазами не моргая... Вот такой вот массовый исход и случится, ага... Ну, что с дурака-то взять? Встал и пошел к городским воротам. И народ за ним двинулся... Да вот только через пару шагов застыли все статуями соляными. Видно, какой-то уж очень хитрый аккорд удалось Дураку из балалаечного нутра извлечь. Только на царевишну этот аккорд не подействовал - струна-то из ее волоса была, ага... Так и ушла вместе с Дураком... И где они сейчас, что делают, как живут... Один только Бог ведает, ага....