По наступлению сентября пропадали куда-то сестры, и я не знал куда. Но, так как ни кто не бил тревогу и паники не было, то значит, так надо было. Нет их, ну ничего страшного, скоро будут, в любом случае, ведь как бы долго кого из домашних не было, все равно они вскоре возвращались. А разве можно жить иначе, без дома? И любое другое место, здание, комната, это все только приходящее, а дом всегда один, и дома все свои.
Пока что, сентябрь ничего не значил для меня. И почему его называют осенью, когда это продолжение лета? Ведь на улице по прежнему тепло, зелено и прочие признаки лета сохранялись.
Да, у меня были еще и сестры, целых две! Татьяна и Елена. Танька и Ленка, это если по нашему говорить. У нас в семье это быль очень удобно: две сестры, погодки, всегда вдвоем были, не разлей вода; и два брата, тоже погодки, но на десять лет младше сестер, дрались, однако горой друг за друга.
Эти две, они были хорошими сестрами. И как положено хорошим сестрам, они и хорошенько гоняли нас с братом. Эти гонения были поводом сплотить братьев. Поддержка, бунт, сражения, все это проходило бок о бок против общего врага.
- Так! - повелительно стараясь говорить, Лена пыталась заставить нас с братом убирать в доме. - Ану-ка, быстренько выбирайте, - мы жались на кресле как загнанные в угол, так как пытались до этого бежать от преследования, - кто будет убирать в спальнях, а кто в зале! - нам уже не хотелось выбирать, ведь всегда казалось, что несправедливо растравлены силы и в одной комнате больше убирать надо, чем в другой. А как проверить где больше пыли и мусора набросано учитывая площадь объема комнат. Спальни были не большие, но их две, даже тот факт, что там меньше проводилось время наше, что автоматически делает комнаты чище, не делает их чистыми. Зал, комната большая, однако она одна и если сравнивать общую площадь спален и зала, то выяснится, что зал меньше, однако там всегда был кто-то и ел, или расчесывался, или телевизор смотрел. Поэтому, делема была еще та, и расстановка сил, все же, если здраво глядеть на ситуацию, примерно равная. В глубине ума мы с Кириллом это понимали, а этот спор, кто и где будет убираться, был лишь театром, время потянуть и по дольше ничего не делать. А ничего не делать мы любили больше всего!
Да, вся прелесть моей детской жизни была совершенно не в уличных гуляниях и беззаботном безделье, а наоборот, дома, в быту, в трудах. Более того, прелесть заключалась в совместном труде и лишениях, которых, поверьте, будет не мало.
Я сделал попытку рвануть в лево, на диван, а с него, был шанс проскользнуть в проем дверной, пока сестра отвлекается на брата, но увы меня схватили.
- Стой! - пришла на помощь Таня. - Куда собрался?! А убирать, кто будет? - перекликали друг друга сестры.
- Ага! Будто это мы бардак навели!
- Это ваш-же бардак.
Я верещал и бесполезно бился как рыба об лед. Смех смешанный с визгом вырывался из гортани произвольно. Как бы то ни было, это было весело.
- Сейчас свяжем вас! - пугали они нас, а нас это только раззадоривало. - А как успокоитесь - развяжем.
- Не-ет! - кричал я. На помощь мне ринулся брат. А на самом деле нам хотелось, чтоб нас связали шарфами и ремнями. Ведь когда еще можно испытать свои силы, умение и волю, кроме как в таких вот, экстренных и опасных ситуациях?
- Я тебя спасу! - кричал Кирилл.
Он вцепился в руки Тани, однако сзади его подхватила Лена и оттаскивала от атакованной напарницы со словами:
- Ну я тебе дам! - мы гоготали.
- Кирилл! - с нотками перемирия в голосе обратилась Таня к старшему представителю бунта, - Кирюха, ну давайте быстренько уберем и гулять будете. Ведь все равно придется убирать. - Вряд ли мы хотели слышать эти слова, мы вириузжали как поросята, пока не устали.
- Ладно, - басистым голосом говорил Кирилл, - я буду убирать в спальне.
- Не-ет! - пищал я. - Я хочу в спальне.
- Ладно, тогда я в зале.
Мне казалось, что Кирилл знал, что в спальне легче убирать, ведь он хитрый был и всегда меня обманывал во всем, по этому я и выбрать хотел спальню, потому что он её выбрал, но когда он так легко сдался я почуял подвох.
- Ладно-ладно, - тут же, как колеблющийся тростник на ветру, я сново претендовал на выбор брата, - я буду в зале убирать.
И снова он с легкостью согласился. Как бы я не старался его перехитрить, всегда казалось, что он меня перехитрил, даже если он не хитрил. Не знаю, как это ему удавалось?
Разложить все вещи по местам, в скрипучие петлями шкафы: штаны к штанам, носки к носкам, было не сложно, самое сложно было, подметать огромный палас, украшенный завораживающими узорами прилипнув взглядом к которым, невозможно было оторваться. Эти ковры и паласы, явно имели гипнотическое свойство, а иначе, к чему эти непонятные узоры и изображения, которые в одно мгновение походили на кошку, или собаку, а в другое на петуха, а в третье вообще на дом. И это могло быть лишь несколько квадратных сантиметров на ковре, не говоря уже о всем ковре в целом. В паласах и коврах была своя жизнь отображающаяся нам. Еще это походило на древние пещерные изображения первобытных, которые хотели отразить и запечатлеть на скале так, как умели, бренность своего бытия.
Прежде чем мести такой палас, надо были смочить веник водой, под модернизированным мойдодыром, подключенным к водопроводу, с ведром под раковиной, куда стекала вода вместо канализации, а ведро, надо смотреть чтоб не переполнялось, иначе вынести нужно было его, затем сново можно пользоваться водой. По этому много воды лить нельзя было, только самую малость, самое необходимое, иначе была опасность, что именно тебе придется выносить ведро. Приходилось бережно относится к воде, экономить не столько её, сколько свои силы. После того как смочишь веник, им надо было побрызгать по всему паласу и только потом мести.
Волосы - худший враг в эти минуты! Можно час мести один волосок и сдвинуть его лишь на сантиметр. Затем, мокрой тряпкой я протер тумбочки, полочки и подоконники. Вспомнил, что нарушил очередность, (вначале пыль смести, затем палас мести), благо никто не следил за мной. И как бы хорошо я не старался, придет сестра и ей всегда найдется к чему придраться:
- Смотри, - я чувствовал себя котенком, которого тыкают носом в свое испражнение, - это что такое?
Я смотрю и вижу мусор. Как он там очутился, ей-богу не знаю? Мог бы поклясться, - но клясться нам нельзя было, потом узнаете почему, - его там не было, пока сестра не пришла проверять. И угадайте где? На паласе, на самом не удобном месте уборки были крошки.
Зная, что неизбежно повторное подметание, я почти без возмущения еще раз мету палас. Снова приходит Танька и, знаете что? она снова обнаруживает мусор, и опять на паласе!
Мой вам совет, избавьтесь от паласов, или повести их на стены как ковры, там им место, а не на полу.
- Не знаю я, что это! - возмущался я. - Ничего не было тут!
- Ну ты видишь? - указывал она.
- Вижу. Но я тебе говорю, я не знаю откуда это здесь. - Танька уже уходила, я знал, нужно будет повторить процедуру, по этому негодованию моему не было придела и я кричал в след:
- Вот ты сама, небось, ходишь и крошки сыплешь! И вообще, ты бы еще с лупой ходила проверяла, нет ли там микробов! Так не честно.
Не поверите, но и в третий раз она нашла мусор.
- Отстань. - уже хныкал я, потому что действительно устал.
- Ну, Дениска, - и бранила, с одной стороны, и успокаивала, снисходительным тоном, меня сестра, - неужели трудно сразу хорошо подмести?
- Отстань!
- Ну смотри, сколько еще мусору!
- Вот ты всегда найдешь к чему придраться! Ты специально так делаешь, чтоб я лучше старался, а на самом деле убрано хорошо.
- Вот и нет. Посмотри пойди как Кирилл убрал. - мы пошли в спальни и там все действительно блистело. Кирилл был лучшим в этом деле, всегда, это я понял позже. - Ну, видишь мусор?
Ничего кроме блеска я не видел: тщательно выметанный пол, словно зубной щеткой выметал он; выметенный палас без крошек и волос, отполированное пианино, трельяж и другие поверхности; все было идеально чистым. Не понимаю, как он так убирался?
Однако, я все рано вредничал:
- Вижу мусор.
- Где?
- Вон, - тыкал я не определенно пальцем, - вон и вон, везде!
- Ой! Ладно. - я уже был счастлив слыша эти слова зная окончание их, и мое тело в миг наполнилась новыми, непонятно от куда взятыми силами. - Иди от сюда, пока я тебе не дала по шее! - и она лишь замахнулась, как от меня след простыл.
Конечно, она бы меня не ударила, только если б понарошку, слегка чесанула ладонью по волосам и все. Но все равно, для нас с братом они были тиранами, так, по крайней мере мы себе их представляли. В наших головах, сестры были злыми мегерами, медузами-гаргонами, только и жди от них опасности, а мы простые люди, но смелые. И как в Одиссее, горстка людей вначале повиновались циклопу в пещере, так и мы; и затем, эта горстка людей выкалывает единственный глаз чудища и выбегают на свободу из пещеры, так и мы, выполнив повеления сестер, бежали из дома на свободу.
Сестры всегда так говорили и угрожали, что ударят, побьют, но скорее мы с братом кидались на них, чем они нас, а у них, чаще все кончалось словами и, максимум жалобой родителям. А вот это уже было серьезно. Однако, мы долгое время не родителей считали карателями, а сестер. Конечно, это было совсем несправедливо по отношению к ним, и у кого не было подобного, ничего не смыслит в несправедливости. Виной-то были наши детские нескучные фантазии. Надеюсь, мы не сильно их обижали.
Лена и Таня были длинноволосыми, светло-русыми красавицами. Маленький и аккуратненький носик, но не слишком маленький и никакой курносости, светлые большие глаза, длинные ресницы, тонкие брови, худенькие ножки, рост - метр семьдесят два, стройные талии. А разговоров-то сколько было об ухажерах, тьма! Мало верилось нам в эти россказни, но с подарками, мягкими игрушками, открытками с признаниями не поспоришь. Еще бы, от ушей и вплоть до пят, все было идеально у них. Если б вы их сами увидели, то сразу бы поверили мне и сомнений у вас не оказалось бы, это точно!
А манеры еще те: скромные, непустословные, знали себе цену и цена эта была выше всякого девичьего уважения как в то время и тем более в нынешнее. Взглядом могли унизить обидчицу и завистницу, выказать презрение одним легким движением кисти, головы, или плеча. Короче говоря, на танке не подъедешь и на коне не подскочишь. От этого у них и завистниц было куча, а подруги, в основном, были оскорбленные, униженные, не способные за себя постоять, ведь сестры, как уже выше было сказано, легко могли кого угодно поставить на место, а те не могли. Вот они и заступались за всех наживая себе подруг и уважение от осмелившихся напасть на того кто слабее.
У них действительно была какая-то магическая сила, только вот на нас с братом, их чары не действовали. Вот мы и придирались порой к ним, обзывались даже, что они страшные, а это, как вы теперь понимаете, все равно, что королевскую розу назвать сорняком, или сахару сказать, что он соленый, или солнцу заявить, что оно тусклое и ледяное. Возможно, вы подумаете, или даже скажете, что таких девушек не существует и быть не может на свете. Так и есть, таких как Лена и Таня, больше не существует.
Не смотря на их похожесть и одинаковость, посмотрим на различия. У Елены были еле заметные веснушки, летом, которые, проявлялись чуть ярче. Она, если можно так сказать, расцветала. Они как украшения прихорашивали её. Так же, Лена еще была чуть-чуть светлее в волосах. По характеру она была требовательнее как к другим, так и к себе, тем самым казалась жестче, чем Таня. Татьяна же, мягкосердечная, темноволосая, гибкая в отношениях спора и требования. Более домашняя в отличие от старшей, всегда куда-то рвущейся. Таня была более открыта в общении и проста. У нее все написано на лице, а Лену хоть молотом коли, не узнаешь что внутри.