И опять я сидел. Я смотрел поверх как будто бы изъеденного проказой города на исходящее от неба сияние. Уже долгое время город всё больше отступал под яростью стихии, но одно оставалось неизменным - этот таинственный оранжевый свет. Хотя нет, я ошибаюсь - вечен был ещё и дождь. Странно, откуда в небе столько воды?
Если опустить взгляд вниз, то можно увидеть дома в пять этажей, промокшие до самых свай, с прогнившими крышами, выбитыми окнами и вывалившимися из кладки кирпичами. На обочинах затопленных улиц стоят остова машин. На проржавелых рельсах навечно встал трамвай. Камни, которыми когда-то была вымощена проезжая часть оставлены потоком воды в беспорядке; между ними течёт жидкая грязь. Вместо обочин - самое настоящее болото, из которого торчали остатки фонарных столбов. И мусор. Много, много мусора. Бутылки, доски, обломки кирпичей, разбившийся кафель, обрезки труб, стёкла, разломанная мебель, ржавые куски металла, обрывки материи... Старые ржавые грузовики, автобусы, просто автомобили - все навечно застыли в последней отчаянной попытке уйти, избежать, спастись... От самого центра, через маленькие узкие улочки до выездов из города стоят эти памятники человеческому отчаянию...
А ледяной, жестокий дождь всё идёт и идёт, даже и не думая прекращаться, пока не смоет последнюю надежду...
Я провёл всю свою жизнь тут. И идти - некуда.
Кап кап кап. Стук капель по навесу снова привёл меня в сознание. Есть такая сказка, о том что Создатель проклял нас, и оставил этот мир гнить и разрушаться. А дождь оставил для того, чтобы он нам напоминал об этом. Что же, очень правдоподобно. Я посмотрел на часы - было без десяти пять. Хватит уже валяться.
Я встал, растёр окоченевшие руки и оправил на себе плащ. Он, кстати, достался мне от отца - добротный такой, хороший плащ, Не скажешь, что он старше чем я.
На всякий случай я оглядел место, где лежал. Хорошее место, моё любимое. Тут до тебя не добираются крысы - их тут, на высоте пятого этажа просто нет. Тут есть надёжный, прорезиненный навес. Я его сам сделал, правда стоило это мне... Неважно.
Итак, повторяем привычную последовательность действий. Проследовать к ржавой двери на лестницу, ступить на ветхие от сырости ступени, не смотря на стены с обвалившейся штукатуркой, покрытые грибком и плесенью. Дышать ртом, чтобы не чувствовать тошнотворного запаха гнили. Закутаться в плащ, чтобы не промокнуть от дождя, который проник и сюда, через пролом в крыше. Не поскользнуться в луже разведённой извёстки. Не наступить на разбитое стекло. Таким вот образом добраться до второго этажа.
В доме тихо, как обычно. Единственный звук, слышимый постоянно, это стук капель. В этом доме живу только я, и моя родня. Последний сосед умер пол года назад - утонул в подвале. Понятия не имею, что он там забыл. Скорее всего нажевался мха и ему померещилось что-нибудь... Страшная вещь - мох. Вон в соседнем районе целая семья свихнулась из-за него. Что точно произошло не понятно, но видимо у старейших помутнился рассудок, и они перебили младших. Те вроде бы как и не сопротивлялись. Страшное зрелище, надо сказать было - труп подростка с проломленным черепом, и задушенный младенец ещё долго являлись мне во сне. В комнатах тогда стоял этот самый запах, одновременно отталкивающий и приятный - запах мха.
Но с некоторых пор сны мне не снятся.
Что интересно, деда дома не было. Обычно он сидел на своей любимой табуретке, как обычно ковыряясь в часовом механизме. Крохотные шестерёнки и винтики в беспорядке валялись на столике. Я всегда удивлялся, как моему деду удаётся собрать их воедино так, чтобы часы работали. Странно, для меня он стал уже некой частью нехитрого интерьера; я даже периодически забывал о его присутствии, как забывают о стульях и столах, когда они не нужны. Но сегодня не было ни его седой головы, закрытой капюшоном плаща (и зачем он его надевает в помещении?), ни равномерного тиканья очередного механизма.
Странный человек мой дед. Странный, но тем не менее уважаемый. Ещё бы не уважаемый - единственный в городе часовщик и по совместительству свидетель Великого Гнева. Он рассказывал мне, что когда он был в моём возрасте, то дождь шёл редко и непостоянно, небо было голубое, и сутки разделялись на две части - день и ночь. Ночью было темно как сейчас, а днём - светло, потому что в небе разгоралось Светило, и освещало оно не хуже масляной лампы.
Я этому верю слабо. Посудите сами, ну какой к чёрту яркий свет в небе и разделение суток на тёмное и светлое время, когда каждая распоследняя мокрица знает что есть три вечные вещи: сияние, темнота и дождь? Скорее всего просто память сыграла шутку, а эти старики из Совета подыгрывают, чтобы поддержать свой авторитет. И Великий Гнев скорее всего всего лишь выдумка кучки властолюбцев, которые напортачили и выдают это за вмешательство высших сил. Ладно, в любом случае узнать что-либо я вряд-ли смогу.
Понаблюдав немного за работой деда, я решил, что делать мне тут нечего. Всё равно в этих шестерёнках и пружинках я ничего не понимаю. И не то чтобы хотел понимать.
Я вернулся на лестницу, и по изъеденным годами ступеням неторопливо спустился вниз. Торопиться мне некуда. Единственный ресурс, которого у человека всегда много - это время. Получается, я один из самых богатых людей в округе.
Темно - единственными источниками света служат слабые отблески в лужицах, которых всегда тут много. Капает вода, просачивающаяся через бетон и кирпичи, и дом впитывает её в себя, как губка; впитывает и покрывается грибком и плесенью, от него отваливаются куски, он исчезает под гнётом воды, но пьёт, и не может напиться... Но совсем скоро он захлебнётся от своей жадности.
Под ногами пробежала крыса и скрылась в темноте. Стук когтистых лапок затих через некоторое время. Радует, что хоть кто-то живёт здесь кроме меня и родных.
Прошлёпав по заполненным водою выбоинам до первого этажа, мне в глаза ударил свет из квадратного дверного проёма. Справа от меня был проход в подвал. Поверх идущих вниз ступеней плескалась мутноватая, холодная вода. Лапами кверху плавала мёртвая крыса; плесень уже начала поглощать тушку.
И тут - голос. Резкий поворот головы, и я увидел тёмную фигуру у выхода. Фигура пела. Красивый женский голос был отчётливо слышен в подъезде, отражался от стен и вырывался на волю, сливаясь со звуками дождя, образуя невероятной красоты мелодию. В этой песне не было слов, но они и не были нужны; казалось, что эти нежные переливы звуков, попадая в тебя становился осмысленным. Я чувствовал, как больно и плохо ей, как ей не нравилось всё вокруг, но она понимала, что выбора нет, и смирялась со своим миром... Голос то возносился вверх, то снова падал, входя в резонанс со стенами, и они вторяли ему тихим плачем. Стены тоже страдали и они требовали избавления от вечной мерзлоты и влаги, проникающих в них до самой сердцевины. Дом вторил им и голосу, и казалось, что вода потекла по стенам, как слёзы, стекая вниз, собираясь в ручейки, ручейки собирались в поток, который устремился на волю... А голос всё звучал, то сильнее, то слабее...
Я стоял, как зачарованный слушал эту песню, и тысячи отрывков воспоминаний проносились перед моими глазами... Голоса тысячи людей звучал в ушах...
Перед глазами всё смазалось, и лишь видения оставались ясными.
1.
Я очнулся. И сразу ощутил слабость во всём теле; голова кружилась и болела. Открыть глаза не было сил. Такое ощущение, будто меня сильно ударили, хотя возможно, что это был я сам, когда упал. Стены каменные, а я не лёгкий - удивляться нечему. С трудом поднял руку и ощупал затылок - тот отозвался жгучей болью, да так, что из груди вырвался сдавленный стон. Да, видимо, я прав.
- Эй, ты как?
Надо признать, что в тот момент я чуть было сквозь землю не провалился от страха. Я попытался резко сесть и открыть глаза, и тут же об этом пожалел - резкая боль пронзила голову, и я еле удержался от крика. Перед глазами всё было размыто.
- Парень, что с тобой?
Голос женский, незнакомый. Значит не из этого района города. Что она здесь забыла? Мутная пелена спала с глаз, и я разглядел силуэт головы в капюшоне, низко склонённый надо мной. Черт лица видно не было.
Я собрал силы, и выдохнул:
- В некотором роде... ничего особенного. - мне понемногу становилось лучше. Голова ещё кружилась, но слабость пропала. Даже смог подняться с пола и сесть. Всю спину
застудил, пока лежал. Я спросил - Это вы пели?
- Что? - спросила она. - Ты головой сильно ушибся?
Я сел спиной к дверному проёму спиной, и свет падал ей прямо на лицо. Можно было разглядеть несколько прядей волос, падающих на высокий лоб, брови, зло сдвинутые над большими глазами; нижнюю часть лица скрывала марлевая повязка - такую носили все жители города. Она предохраняет от болезней, что важно - мы бы тут все вымерли, если бы началась эпидемия.
Тут я почувствовал непривычный холодок на лице. Я поднял закоченевшую руку, дотронулся до своих губ, и новая, острая как нож мысль пронзила меня - я потерял свою повязку. Уже предвкушая предстоящее воспаление лёгких я начал лихорадочно осматриваться вокруг себя, но кроме силуэта странной женщины при таком освещении
разглядеть ничего не смог. Плохо, очень плохо.
Женщина всё ещё смотрела на меня.
- Моя повязка... Где она?
Её бровь резко изогнулась. В ответ на мой вопрос последовал выпад:
- Мелюзга, разговаривай повежливей!? Тебя никто не учил уважению к старшим!?
Говорила она так, как будто я смертельно ей оскорбил. А между прочим речь шла о моём здоровье. Неужели она этого не понимала? Всё что я смог сделать, это удивлённо
таращиться ей в глаза. Но от этого моя новая знакомая совсем не смягчилась. Даже, по моему, наоборот.
- Что разлёгся?! Двигайся! - крикнула она.
Я настолько опешил, что даже забыл о повязке. Связных мыслей в голове не было - один только вихрь ощущений и чувств. Я оказался в положении, которое не люблю больше всего - в ситуации, когда хочу понять происходящее, но никак не могу, как ни старайся.
- Да ты что, глухой!? - недовольно спросила она. - Вставай, тебе говорят!
Немного подумав, я решил, что вероятно стоит подняться на ноги. Получилось это у меня не сразу - тело ещё не оправилось от удара. Однако принять более-менее вертикальное положение мне удалось.
- Вот видишь! Можешь же, когда хочешь! - произнесла незнакомка. - А теперь пошли отсюда, быстрее.
Она схватила меня за руку и потащила к выходу. От неожиданности я не смог вымолвить не слова, и только плёлся позади неё. Я смог взять себя в руки только на улице, когда струи холодного дождя начали хлестать меня по лицу, а оранжевый свет представил окружение по новому. Тело уже полностью повиновалось мне, и я смог вырвать свою
ладонь из руки своей новой знакомой и остановиться.
Она повернула голову назад, и несколько секунд мы стояли и смотрели друг другу в глаза. На улице было светлее, чем в сыром подъезде, и я смог разглядеть её лицо лучше.
Женщина была действительно красива: небольшой, слегка вздёрнутый нос, широкие скулы; над широко раскрытыми в удивлении глазами располагались две тонкие брови; из
под капюшона выбивались пряди тёмных волос. Казалось, что если снять марлевую
повязку, то под ней окажутся тонкие губы и узкий подбородок. Таких красивых людей мало, но порой они встречаются. Жаль только, что красота внешняя, как правило, не
подкрепляется красотой внутренней.
- Почему ты встал!? Надо уходить! - её голос прозвучал несколько приглушённо - мешал ливень.
- Я никуда не пойду, пока вы мне не объясните, зачем и почему вы меня тащите непонятно куда! - я решил, что настало самое время брать ситуацию под свой контроль. - Отвечайте!
Женщина не переставала смотреть на меня, как на полного идиота. В тот момент у меня в голове пронеслась странная мысль, о том, что мы как будто пришли из разных миров.
Она развернулась ко мне и сделала шаг вперед, затем наклонилась ко мне. Мы были почти одинакового роста.
- Не знаю сколько ты провалялся там, - тихо, насколько это позволял шум дождя, произнесла она, - но судя по всему не мало.
- Так вы собира... - попытался произнести я, но она меня перебила:
- Тихо!
- Да что случило... - предпринял я ещё одну попытку.
- Тихо, кому говорят! Закрой рот и слушай!
Вспышка ярости ещё не утихла, но всё же я закрыл глаза, и попытался прислушаться. Сначала я не слышал ничего, кроме своего дыхания и стука капель о брусчатку. Потом из этой причудливой, и в некоторой степени приятной на слух смеси звуков я смог вычленить что-то странное. Это был гул, раздающийся далеко, источник которого находился, как мне показалось, на самом краю города. Гул шёл из как будто из под земли, и было такое ощущение, что он заставлял всё вокруг незаметно вибрировать.
И тут, к стуку капель добавился ещё один - постепенно приближающийся со стороны источника гула топот маленьких ножек. И истеричный, испуганный писк. Я сразу его
узнал: крысы.
Я резко открыл глаза, и обернулся, но только для того, чтобы снова застыть в удивлении: с дальнего конца улицы на меня двигалась волна маленьких, чёрных существ, несущихся со всех ног, разбрызгивая воду из луж, ныряя под кузова машин и грузовиков, перепрыгивая мусор и камни, желая только одного - уйти, скрыться, спастись, избежать...
- Бежим! - раздался крик у меня за спиной.
Тогда я понял, почему у той женщины были такие большие глаза, кажущиеся удивлёнными - это был страх. И злилась она на меня потому что боялась. Что же такое случилось, пока я лежал без сознания?
До конца вникнуть в ситуацию я так и не смог - крысы просто не дали мне такой возможности. А если эти обезумевшие от страха животные смогут добраться до меня, то я так и сгину, ничего не поняв - сотни острых зубок вонзятся в мою плоть, и тогда будет уже не до размышлений.
И я помчался со всех ног, пробираясь между вставших навеки автомобилей, перепрыгивая лужи, и стараясь не упустить из виду силуэт в чёрном плаще. Ног под собой я не чувствовал. Больше я беспокоился за то, чтобы не врезаться в так не кстати оставленные посреди улицы грузовики и легковые автомобили, заполненные всяким пыльным хламом, и не дать крысам забраться на себя. Вот машина, на корпусе которой ещё можно было различить остатки зелёной краски ушла влево. Вот я оттолкнулся от камней
мостовой, для того чтобы приземлиться на противоположной стороне лужи. Вот булыжник предательски попался под ногу, но всё-таки я не упал, а только ускорил бег. Вот ещё
один грузовик, с развалившимся от старости задним мостом пролетел мимо. Здания вокруг слились в один нескончаемо быстрый поток окон, дверей, кирпичей и штукатурки; вода так и брызгала из под моих ног; вода застилала глаза, и всё что я мог видеть вокруг себя превратилось в невыразительные пятна. Дышать было невозможно, и скоро я начал задыхаться; сердце стучало как бешеное. Казалось, что грудь разорвётся от напряжения.
И тут, когда я уже готов был отдать себя этим маленьким прожорливым гадам, я услышал:
- Сюда!
Всего в паре метров от меня, в кузове одного из грузовиков сидела та, за кем я гнался. В два прыжка я преодолел разделяющее нас расстояние, подтянулся на руках, и закинул туловище в кузов старинного транспортного средства.
Пару минут мы сидели, вдыхая влажный воздух и тупо разглядывая пробегающих внизу грызунов. В висках стучало; в горле скопилась слизь. Я шумно откашлялся. Повернув
голову я увидел, что моей спутнице не легче: она шумно дышала, и её руки дрожали. Защитная повязка её слетела - как я и думал нижняя половина лица не отставала по красоте от верхней.
Подавив желание вдохнуть поглубже, я спросил:
- Как... как вас зовут?
Женщина сделала пару судорожных вдохов и произнесла:
- Литиа... Тебя?
Крысы проносились снизу тёмным потоком. Что же могло заставить их уносить ноги так быстро? Я с трудом оторвал глаза от этого неприятного и одновременно притягивающего взгляд зрелища.
- Танир... Можно просто Тан... если хотите.
Сердце всё ещё стучало как бешеное, и не хотело останавливаться. Я часто дышал, и вода затекала в ноздри. С непривычки я чихнул; если я не найду, чем закрыть лицо, то можно считать, что я труп.
Течение чёрной реки внизу ослабевало. Стали появляться просветы, а вскоре последние крысы начали исчезать из поля зрения. Несколько самых нерасторопных
перепрыгнули небольшую лужицу и скрылись под грузовиком, в котором мы сидели. Оранжевый свет снова заиграл на блестящих камнях брусчатки, ручейках воды и лужах.
Стало непривычно светло.
Моя соседка по кузову встала с колен и с необычайной грацией перепрыгнула через проржавелый бортик. Недолго думая, я проделал то же самое, но с меньшей ловкостью -
приземлился не очень удачно. Я встал и начал растирать затёкшие запястья; руки от холода были белые, и только костяшки горели красным. Литиа вдруг резко сказала, как будто опомнилась:
- Что стоим?! Надо идти, а мы стоим! Что за...
Она быстрым шагом направилась в сторону, куда убежали напуганные твари. Взвесив в уме события последнего часа, я решил двигаться за ней. Я ещё не получил ответов на
свои вопросы, а успеть домой я всегда успею. Догнав стремительно шагающую женщину, я схватил её за плечо и попытался притормозить. Безуспешно.
- Может вы мне наконец объясните, почему, и куда это мы должны идти?! - я пару раз глубоко вдохнул - разговаривать на ходу оказалось нелегко. - Что случилось?!
Литиа мельком посмотрела в мою сторону, но шагу не убавила. Со стороны спины донёсся какой-то шум, как будто где-то на камни упала огромная железная кастрюля.
- Слушай, - произнесла она, - я живу... точнее жила в южной части города...
Грохот повторился и заставил нас обоих посмотреть назад. Но никаких видимых изменений я не заметил - дождь лил всё так же свирепо и безжалостно, а ровный оранжевый свет падал на старые, промокшие до подвалов дома. Только земля стала вибрировать сильнее.
- Ну и что вы делаете так далеко от дома? - спросил я.
- Подожди, дослушай до конца, - Литиа перевела дыхание - этот разговор тоже давался ей с трудом. - Вчера вечером начало происходить нечто странное... Похоже на
землетрясение, но с одним небольшим отличием... Началось оно в горах, окружающих город, а потом, к утру начало перемещаться севернее, к домам...
- Землетрясение? Это же сказки, которые нам рассказывали старейшие! - воскликнул я.
- Вот тебе и сказки! - возразила она, - Эти сказки сегодня начали пожирать наш город! А ты говоришь, сказки...
- Что значит пожирать? Вы хотите сказать... - я осёкся.
- Да, именно! Оно движется сюда, оставляя за собой равнину, вместо домов... Ай! - она запнулась о камень, и чуть было не влетела сходу в автомобиль с выбитыми стёклами.
Снова грохот, уже ближе. Можно было расслышать треск ломающегося дерева и камня. Мне стало жутко. Я никак не мог переварить то, что мне только что поведала моя новая
знакомая - слишком невероятно всё это. С другой стороны - крысы, грохот, паника Литии наконец...
И тут меня всего словно огнём обожгло изнутри - она сказала, что это случилось вчера вечером... Я медленно поднял руку, одёрнул рукав плаща, и с надеждой взглянул на циферблат часов, покрытый мелкими капельками воды. Стрелки показывали три часа, двенадцать минут. С окраины города сюда идти максимум три часа, полтора - если
быстрым шагом. Значит ли это, что я пролежал в мокром, холодном подъезде своего дома всю ночь и утро?! Я никак не мог ничего понять - куда же тогда делся дед, сестра и брат? Неужто они всю долгую ночь провели вне дома? Где они? Что с ними?
- Это просто не укладывается в голове, - произнёс я, - ничего не понимаю...
- А не надо ничего понимать! - пока я рассматривал часы Литиа сильно обогнала меня. - Надо уходить, и как можно скорее! Тан, быстрее, не отставай!
И снова шум. Рядом, кажется даже, что на соседней улице. Громко, очень громко, так, что даже бьёт по ушам и заглушает дождь. Отчётливо слышен стук падающих кирпичей, ломающихся балок и перекрытий, звон бьющегося стекла. Казалось, что земля, как большое спящее животное дёрнулось, потому что ему приснился страшный сон. Дёрнулось, а блохи попадали вниз.
Машины, десятилетиями стоявшие на одном месте, заскрипели ржавыми пружинами подвески. Дома задрожали стёклами, словно трусливые твари, прикованные к месту
страхом, и ожидающие своей очереди на расправу.
Я повалился в лужу, почти глухой от шума. Падая, краем глаза я заметил, что Литиа всё-таки зацепилась ногой за камень, и через мгновение разделит мою судьбу. Мокрый,
отплёвываясь от попавшей в рот мутной воды, ничего не слышащий от невероятного грохота, я упёрся ладонями в холодные камни, и приподнялся. Преодолевая желание
заткнуть уши и лежать, я встал на ноги. Всё - летящие на мостовую камни и осколки стекла, треск ломающихся балок и скрип ржавых автомобилей, и даже плеск жидкости в
лужах слились в один нестерпимый звон. Вибрация, которую я всё это время ощущал подошвами, исчезла, но ноги ещё дрожали. Только холодные капли резали кожу,
ручейками стекая по лицу.
2.
Тишина. Мёртвая, звенящая тишина.
Я так привык, что постоянно что-нибудь звучит - шум дождя, например, сопровождал меня повсюду, где бы я ни был. Даже если я закрывался в доме, в окно били капли, не давая покоя. Тогда я пытался закутаться в тёплое одеяло, и заснуть. Но даже и без этого бесконечного звука падающей с неба воды, шумов было предостаточно: это и другие люди, просто шорохи старого дома; крысы наконец. В редкие минуты, когда я сидел в полнейшем одиночестве, казалось, что можно расслышать, как само здание трещит, будто разминая затёкшие суставы. Но никогда, сколько себя помню, не было таково поразительного отсутствия звуков.
Вроде бы ничего не изменилось: тот же оранжевый свет, который стал может быть чуть ярче; крупные капли, летящие с невероятной высоты вниз, на холодные камни; клубы пыли, быстро опускающаяся под напором дождя. Только вместо звука - далёкий, как будто комариный, звон. Я опустил взгляд вниз, и увидел Литию, упавшую лицом прямо в глубокую грязную лужу, и прикрывшую голову руками. На какую-то долю секунды мне даже стало смешно - до того нелепо она выглядела. Непрерывное дрожание земли прекратилось, а я стоял как истукан посреди дороги, не зная, что делать. Как будто все мысли вытряхнуло наружу, оставив лишь пустую голову на плечах.
Литиа зашевелилась, и до меня дошло, что стоило бы помочь, что я и сделал. Выпрямившись, она оправила на себе плащ, и кое как вытерла вымазанное в грязи лицо рукавом. Вид у неё был неважный.
- Сильно намокли? - спросил я.
- Не сильнее обычного.
Похоже, ей было не очень приятно испить мутной водицы, и своё раздражение она не скрывала. В злости она сдвинула брови и наморщила не вполне чистый теперь лоб.
- Как вы себя чувствуете? - нам надо было двигаться, и я решил подтолкнуть свою спутницу к действию, - Идти сможете?
- А что, похоже, что не могу? Двигаемся! - она повернулась, и уже собиралась отправиться дальше.
- Стойте! Вы хоть знаете, куда идёте?
Литиа остановилась. Похоже, я смог остудить её пыл.
- Вот именно, не знаете. Я живу тут, и было бы благоразумнее мне выбирать дорогу, не так ли?
Она поджала губы, но произнесла на удивление спокойно:
- Да, ты прав. Веди. Только объясни, для начала, как и куда.
-Ну... - я был немного удивлён, но тут же собравшись с мыслями, сказал, - Ну, как я понимаю, землетрясение движется с юга на север...
- Ты невероятно проницателен. - съязвила Литиа.
- ...И я думаю, нам тоже следует двигаться на север, - пропустив колкость мимо ушей продолжал я, - То есть, сейчас мы идём до реки, пересекаем мост, а дальше пешком, и до самых гор. Это лучшее, что мы можем выбрать.
- Похоже, что ты прав. - она оглядывалась по сторонам, и выглядела так, как будто настроение её уже поменялось на более миролюбивое. - Однако, неплохо было бы поспешить, а то мало ли чего. Веди, Тан.
И я повёл. Я планировал вывести нас к набережной, а затем к ближайшему мосту. Строго говоря, был только один мост, перебраться через который ещё представлялось возможным. Ну а затем... Что загадывать, увидим!
Кратчайший путь к набережной я знал, но... Чем ближе к реке, тем сильнее опускалась земля вниз. В некоторых местах, особенно на подходах к мосту вода была мне по шею. Но пораскинув мозгами, я решил что как-нибудь да выкрутимся.
Внезапный крик прервал ход моих мыслей. Кто-то истошно орал в светлом здании с красивыми арками и статуями, помещёнными в них в качестве украшения. Крик пробирал до самых костей, заставляя трястись от какого-то первобытного ужаса. Понять, что издавало эти ужасные звуки было невозможно - тембр его плавно менялся, но принадлежал явно человеку. Когда я оторвал глаза от разбитых окон, то увидел, как Литиа, полным ужаса взглядом всматривалась туда же, куда секунду назад глядел я. Затем она повернулась ко мне, и стараясь перекричать этот ужасный шум, проорала мне в лицо:
- Уходим! Быстрее!
Мы двинулись, чуть ли не бегом, не в силах более терпеть. Через несколько десятков шагов крик стал ослабевать, и вскоре совсем стих, превратившись в леденящие кровь завывания и всхлипывания. Но моё сердце билось всё так же часто, и я никак не мог перевести дух. Моей спутнице было не легче - выражение испуга никак не сходило с её лица. Странно, вроде бы просто крик, всего лишь. Но какой это был крик...
Через пару минут мы достигли нужного перекрёстка. Вернее, того, что не так давно им было. Дома здесь были особенно старые, и видимо не выдержали подземных толчков. Перед нами предстало жуткое зрелище: мощёная камнем дорога упиралась в своеобразный тупик, созданный обломками зданий. Улица здесь узкая, и высокие дома, разрушившись просто завалили проход камнем и мусором. Кучи цементной пыли и крошки под воздействием дождя превратились в вязкую серую массу, из которой торчали сваи, балки, арматура, детали архитектурных украшений. Повсюду валялись кирпичи, доски и обломки мебели.
- Ну и что будем делать? - спросил я.
- А в обход никак? - Литиа с надеждой посмотрела на меня, - Ну не может быть, чтобы проход был только один!
- Да, можно и по кругу. Но это долго, и к тому же нам надо будет возвращаться к тому месту, - я сделал паузу, - где оно кричало...
- Нет, так не пойдёт! - мою спутницу аж передёрнуло.
- Ну а как тогда? Не перелетим же мы поверху!
- Эх... - Литиа глубоко вздохнула, - Перелететь не перелетим, но лезть придётся...
- Ты... Тьфу, вы... Короче, каким образом? По жидкой грязи и скользким кирпичам?! Вы в своём уме?!
Не говоря ни слова она запрыгнула на лежащий на земле солидный кусок стены, и неизвестно каким образом не споткнувшись и не поскользнувшись, добралась до особенно крупной кучи мусора. Затем, подпрыгнув и ухватившись за торчащий на десяток сантиметров из стены деревянный брусок подтянулась, цепляясь ногами за другие выступы. Через минуту она была уже на вершине кучи, победно, насколько это позволяла текущая в глаза вода, посмотрела на меня.
- Ну что? Так и будешь стоять?
Всё ещё пребывая в лёгком шоке от увиденного, я поискал глазами более лёгкий для восхождения путь. Вскоре я нашёл весьма удобно лежащую под наклоном довольно широкую балку, подпёртую снизу мусором и камнями. Она была разломана в нескольких местах, что только должно было упростить подъём. Однако, когда я попробовал сделать пару шагов, то понял, что всё не так просто, как кажется - камень был мокрый и скользкий. Кое-как, пыхтя и отдуваясь, на четвереньках я смог вскарабкаться наверх. И только там, я смог окинуть взором то, что мне предстояло пересечь. Всего лишь несколько десятков метров, но каких... А Литиа прыгала с одного нагромождения камней на другое уже где-то посередине пути, с такой лёгкостью и ловкостью, словно под ней были не нагромождения камней, а ровная дорога. А ведь отовсюду торчали острые камни и железки, под ноги лезли предательские булыжники, и раз споткнувшись, можно было уже не встать...
Не столь ловко, но уже более уверенно я стал продвигаться за ней. Несколько раз я всё же споткнулся, и вскоре тело моё было покрыто синяками; ладони я уже ободрал во время подъёма по балке. В какой-то момент меня заставила остановиться глубокая яма, шириной в пару метров, обойти которую не представлялось возможным. Но всё же и это препятствие было побеждено с помощью длинной доски, валявшейся рядом. Переброшенная через это небольшое мутное озерцо, образовавшееся в общем каменном хаосе, она оказалась достаточно прочной, чтобы выдержать мой вес, и я благополучно перелез на другую сторону.
Уже почти добравшись до "берега" этого моря из обломков, я заметил нечто, выделяющееся из общей серо-коричневой гаммы. Подобравшись поближе, я с ужасом понял, что это высовывалась из под груды кирпичей человеческая рука.
- Чёрт! - от неожиданности и отвращения выкрикнул я.
- Что случилось? - Литиа уже слезла вниз, и до меня доносился только её голос.
- Тут... Рука!
- Что? Ты о чём?
Я пнул руку носком ботинка. Никакой реакции. Значит под той грудой кирпичей...
- Труп! Рука трупа торчит из под камней!
- И что? Ты никогда не видел мёртвых? - в голосе прозвучали нотки удивления.
- Видел, но...
- Тебе и трупу от того, что ты будешь на него пялиться лучше не станет! Давай, спускайся!
С трудом я заставил себя отвернуться, и двигаться дальше. Но мысли, не смотря на все мои усилия возвращались к той руке... Сколько же людей погибло здесь кроме её хозяина? Чёрт...
Я дошёл до конца нагромождения, которое неожиданно оканчивалось обрывом, образованным вертикально стоящим куском большой бетонной плиты. Я спрыгнул вниз, где меня уже ждала Литиа.
- А ты говорил, что перебраться не возможно, - с самодовольной ухмылкой на лице произнесла она, - и сам же это опроверг.
Ответом ей послужил не слишком дружелюбный взгляд.
- Куда дальше? - спросила она.
Мы вышли на более свободную от мусора и камня улицу. Вода здесь практически полностью закрывала проезжую часть, и идти приходилось по тротуару.
- Видишь, как много стало воды? - спросил я.
- Ну, её всегда много, - философски произнесла Литиа, - где-то больше, где-то меньше, но она всегда есть.
- Да, но видишь, как её много здесь?
- Вижу. Кстати, когда ты успел перейти со мной на "ты"?
Я смутился.
- Простите...
- Ай, да ну. Можешь на "ты", если удобнее, - уголки её губ слегка приподнялись, - так что там с водой?
- Ну, в общем... Я хочу вывести нас к набережной, а потом к мосту.
- И в чём проблема?
- В том, что чем ближе к набережной, тем сильнее улицы затоплены. Сейчас ещё нормально, но потом придётся брести по колено... или даже по пояс, как повезёт.
- А обязательно идти по улице?
- Что ты имеешь в виду?
- Отвечать вопросом на вопрос - дурной тон. Тебя разве этому не учили?
Я решил промолчать.
- Я думаю, что лучше идти по крышам - пояснила Литиа.
- Идея неплохая, но как ты предлагаешь переходить через дорогу?
- Да, ты прав...
Мы шли молча, оглядываясь по сторонам. Мне нравилась эта часть города - здесь практически никто не жил, поэтому повсюду царила относительная тишина. Когда мне было нечем заняться, я часто заходил сюда для того, чтобы полюбоваться любопытной архитектурой утопающих в воде зданий. Люди, построившие эти дома несколько веков назад знали толк в красоте - взгляд выхватывал из общего калейдоскопа украшений то миниатюрные балкончики, то ниши со статуями, то причудливые оконные проёмы, застеклённые старым мутным стеклом. Из под обсыпавшейся штукатурки выглядывала красная и жёлтая кирпичная кладка, кое где - потрескавшаяся. Всё это было покрыто грязью и копотью, что придавало району атмосферу торжественной угрюмости. Но во время прогулки обувь и штаны неизменно намокали, и потом приходилось растирать всё тело чем-нибудь, и греться у камина, завёрнутым во влажное шерстяное одеяло.
И сейчас угрюмые фигуры неприветливо взирали на нас, бредущих вдоль улицы, с высокомерием и жестокостью, навеки застывших на их каменных лицах. При каждом шаге вода разбрызгивалась в разные стороны, а часть даже попадала внутрь туго зашнурованных высоких ботинок. Вода была холодная, и промокшая насквозь кожа обуви заметно холодила ноги. Теперь только под плащом было тепло и уютно, но окоченевшие пальцы ног сильно портили и это последнее приятное ощущение.
Я решил немного укоротить наш путь и пройтись через внутренний дворик, образованный двумя зданиями неподалёку. Раньше я заходил сюда, и отметил для себя, что земля была здесь выше, чем на улицах, поэтому двор не был затоплен. Сейчас это было как нельзя кстати.
Через какой-нибудь десяток метров я увидел знакомые железные ворота с буками "К" на левой, и "В" на правой половине. Не без усилий я приоткрыл одину из них, и мы смогли попасть внутрь тёмной подворотни. Звук падающих капель и наших шагов отдавался эхом, отражаясь от влажных стен и потолка. Я не мог разглядеть ничего, кроме чуть более светлого выхода, выделяющегося из общей темноты, и направился туда, то и дело спотыкаясь о плохо обтёсанные камни. Мы вышли во дворик, который встретил нас неприветливым полумраком, и сразу же направились к ближайшему входу, чтобы укрыться под козырьком и немного передохнуть.
Добравшись до невзрачного подъезда, я начал растирать окоченевшие кисти рук, а Литиа прислонилась в обшарпанной стене, упёрлась руками в колени и как то обречённо вздохнула. И тут я услышал за притворённой дверью чьё-то шарканье. Литиа, до этого стоявшая спокойно, вздрогнула и отскочила в сторону. Пока я соображал что делать, шаги приближались, и вот уже должны были заскрипеть ржавые петли, как я услышал хриплый кашель. Все мои сомнения и тревоги разом исчезли. Медленно, с протяжным скрипом отворилась дверь, и еле переставляя ноги вышел сгорбленный старик, в видавшем виде дождевике, и с огромной сумкой на плечах. Он сделал пару шагов, поднял голову, и только тогда заметил нас. Ни капли удивления я не увидел на его морщинистом лице, как всегда. Это был Джин, мой старый, в буквальном смысле слова, знакомый. Славный старикан, но со странностями. Сколько раз уже встречал его, и каждый раз в новом месте - несмотря на свой почтенный возраст, древний инстинкт поиска ещё не умер в нём. Я часто менял у него еду на всякие безделушки, посуду или инструменты. Где он их находит, ума не приложу - сам лажу везде как крыса, и натыкаюсь на что-то ценное нечасто.
Некоторое время мы смотрели друг другу в глаза, пока Джин не нарушил молчание.
- Здравствуй, молодой человек, - его голос был как всегда скрипуч, но мне он нравился.
- Приветствую... - я вспомнил про Литию, и поспешил ей представить Джина, - Литиа, это Джин, мой знакомый старьёвщик...
- Коллекционер, а не старьёвщик, сколько можно тебе говорить! - резко оборвал меня Джин. Он всегда выходил из себя, когда я называл его так. Ну а кто же он ещё?
- Да, да, коллекционер, - произнёс я примирительно, - Что вы здесь делаете? Все же уходят, мы вот тоже...
Литиа смотрела на старика с выражением снисходительного любопытства на лице.
- Все уходят, - Джин облизал потрескавшиеся губы, - А вещи остаются. Ну и кому же как не мне их подобрать, а, молодёжь?
- Прибираете чужое добро, вот как? А совесть не грызёт?
- Ты ещё веришь в совесть? - старик взглянул на меня со снисходительной улыбкой, - А я думал, ты уже взрослый.
И он зашёлся смехом, переходящим в кашель. Мне не оставалось ничего, кроме как отвести взгляд в сторону - настолько противно он выглядел в тот момент.
- У вас есть что-нибудь для меня? - мне начал надоедать этот разговор, - Или мы можем идти?
- Хм, для тебя?
Когда доходило до дела, то Джин быстро настраивался на нужный лад. И надо признать, что так говорить с ним гораздо приятней. Джин снял с плеч свою необъятную сумку, и начал рыться в ней. Пока он это делал, что-то блестящее выпало, и звякнуло о бетон. Старик остановился, взял это, и начал разглядывать на вытянутых пальцах. Это оказалась полированная зажигалка, прямоугольной формы. Джин открыл крышку, и сразу же загорелся небольшой, но яркий огонёк.
Не знаю почему, но мне сразу захотелось получить эту зажигалку. Может быть это от того, что мне хотелось иметь хоть немного тепла в этой вечной мерзлоте, а может это голова ещё не отошла от недавнего удара. Но как бы то ни было, Джин, опытный торгаш, сразу уловил алчный блеск в моих глазах, и произнёс:
- Что, молодой человек, желаете приобрести?
Приподнятые уголки его губ говорили о том, что ему и так всё понятно. А это плохой знак - значит он будет сильно завышать цену. Но тут одна идея промелькнула у меня в голове. Я улыбнулся, надеясь, как можно более убедительно, и наиболее спокойным и доброжелательным тоном, на который я был способен, произнёс:
- Да, желаю. Но дело в том, что у меня нету с собой ничего такого, что могло бы служить достойной платой за такую дорогую вещь. Хотя... - я состроил многозначительную мину, - А, нет, забудьте.
- Прости, что? - Старик среагировал именно так, как и ожидалось. В его бесцветных глазах промелькнула искорка заинтересованности - а значит он попал в мою западню.
- Нет, ничего. Мы наверное пойдём, верно Литиа? - Я демонстративно повернулся к ней и сделал шаг вперёд. Девушка, похоже не вполне понимала, что я задумал, и предоставила возможность действовать мне.
- Да, было бы неплохо... - она слегка наклонила голову вниз, и потёрла переносицу.
- Подождите! - Джин выглядел слегка растерянно. - Танир, скажи мне, что же ты там хотел мне сказать, но передумал?
- Хм? Ах, это... Даже не знаю, стоит ли то, что я могу вам рассказать столько же, сколько товар, который вы мне предлагаете. Вдруг я расскажу, а вы не посчитаете это недостаточно ценным?
- А ты сам как думаешь, стоит ли твоя история моего товара?
- Разумеется.
Джин отвёл глаза в сторону и снова облизал губы. Затем он посмотрел мне в глаза и произнёс:
- Ты ещё ни разу не подводил меня, Танир. Если ты говоришь, что оно того стоит, значит так оно и есть.
- Хорошо, - я сделал многозначительную паузу, - но сначала дайте мне зажигалку. Это ведь равноценный обмен, а вернуть сказанное уже нельзя. Иными словами, я останусь ни с чем, выдав информацию.
Старик вздохнул и протянул мне требуемое. Откинув крышку, я пару раз щёлкнул кремнем, и тут же загорелся небольшой огонёк, который тут же осветил наши лица.
- Итак, если выйти на большую улицу через вон тот проход, - я показал рукой на подворотню, откуда мы с Литией вышли, - и идти по ней в сторону жилого района, то вскоре вы увидите развалившееся здание. Думаю, если порыться там, то можно найти что-то, за что дорого заплатят.
На лице старика ясно читалось разочарование.
- И это всё? - Его голос звучал тише обычного.
- Не совсем. Я видел там кое-какую металлическую посуду и другие вещи. Думаю, вы сможете пустить их в дело.
- Не густо. Я ожидал чего-нибудь поинтереснее. Но уговор есть уговор.
- Я рад это слышать. Нам пора идти.
- И мне. Все уходят, и мне пора. Прощай, молодой человек. - Джин повернул голову в сторону Литии. - И вам всего хорошего.
С этими словами он повернулся и медленно, но уверенно заковылял в сторону прохода.
- Идём, - сказал я своей спутнице и двинулся под дождь. Та молча последовала за мной.
Когда мы вышли из дворика, и наши ноги зашлёпали поводе, поднимая множество брызг, Литиа с укором произнесла:
- Обманывать старых людей не хорошо.
- А где тут обман?
- Ты же не видел ничего, что представляет ценность в том разрушенном здании.
- Не видел. Но Джин увидит. Понятия не имею как, но он умудряется находит что угодно где угодно. А даже если и нет, то это будет достойной платой за те пару раз, что он меня обманывал. Он верно сказал - я его не подводил. А он меня подводил, продав вместо хороших вещей хлам. Иногда и со стариков надо сбивать спесь.
Литиа ничего мне не ответила.