Аннотация: Несколько слов о том, как в самое последнее время живет Киев.
Думаете: страшно ходить по Киеву? Ничуть. Это приходит такое особое чувство - не то, чтобы безразличие или непонимание опасности... Просто, если бояться города, в котором ты родился и вырос, то что тогда не страшно? Город безопасен для пешеходов и автомобилистов, в городе всего лишь неспокойно. Иди с Богом хоть по центральным, хоть по самым отдаленным улицам и помни, что ничего, помимо Его воли, с тобой не произойдет. Это весьма утешительная мысль - знать, что кто-то распоряжается твоей жизнью, а посторонний над ней не властен. Если тебя убьют сейчас, или в наручниках, избитого потащат прямо по снегу в вонючий автозак и по дороге будут пинать ногами - то только потому, что тебе на роду так написано. А если не написано, то иди спокойно и ничего не бойся. Вот такая философия. Маститая философия несговорчивого и неподкупного сверхчеловека.
А еще бывают такие моменты, когда становится все равно. Человек, доведенный до грани, делается таким свободным, что видит с каждым новым шагом две возможности для себя, только две - смерть и жизнь, и идет дальше, чтобы проверить, какая же из двух осуществится? Им движет любопытство: "Осмелятся ли напасть и убить только потому, что Я существую в их поле зрения"?
Многие выходят за порог с этой идеей: посмеют или нет? И на многих нападают. Маленькие злые собаки, которые действуют только в стае, которых вся сила в численном превосходстве, да в хозяйском покровительстве. Игра на интерес. К вечеру или к утру можно оказаться дома перед телевизором, в уюте и комфорте, либо в лесополосе, на морозе, с замотанными скотчем руками. Найдешь силы брести по снегу - спасешься, нет - станешь для одних героем, для других ненавистным посмешищем. Но тут азарт! Страшная, благородная эмоция, не всем присущая. Скажем, зверь, если видит возможность быть убитым и съеденным, ни за что не вылезет из норы, пока эта возможность не иссякнет. Но иного человека лукавый бес разжигает и мысли подсовывает шальные и гордые. Такой человек в неимоверном высокомерии своем идет искушать других людей. А те, другие люди, они ждут и рыщут по морозным улицам столицы. Они кидаются на одиночку, потому что такова их сущность. Маленькие, жалкие, трусливые, проплаченные... Кто соблазнит одного из малых сих...
А соблазняют их люди с атрибутикой на рукаве, в маске на лице и в камуфляжке.
- Дывы, майданутый! - радостно кричат наемники и те, кто действуют не по принуждению, не за деньги, но и не от большого ума. "Майданутый", как реальный пацан, но только с высшим образованием и пристойным интеллектом, понимает, что это конец, что теперь быть ему битым, и нередко дает деру. Иногда даже удается прорваться, и тогда на следующий вечер все повторяется снова, ведь, как говорится, охота пуще неволи. В противном случае его везут со множественным ушибами и колото-резанными ранами в больницу скорой помощи, где его уже поджидают доблестные милиционеры-инкогнито в черных пуховичках и начищенных туфельках. После этого ни один не может предположить, что с ним будет дальше: залечат ли раны, поправят ли подушку под разбитой головой или возьмут под белы ручки да свезут туда, где света божьего не видно.