Омельченков Аксиний Борисович : другие произведения.

Проверка на вшивость

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

АКСИНИЙ ОМЕЛЬЧЕНКОВ

  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

ПРОВЕРКА НА ВШИВОСТЬ

  
  
  
  
  
  
  
  

РОМАН-АНЕКДОТ

  
  
  

САНКТ-ПЕТЕРБУРГ

  
  
  
  

2010 год

  
  
  
  
   Все персонажи этого романа вымышлены
   И не имеют никакого отношения к под-
   линным лицам. Всякое совпадение слу-
   чайно. Однако,   события, изображен-
   ные в книге, в той или иной степени
   могли происходить в действительности.
  
  
  
  
  
   Эта история произошла в одном из крупных городов России, в котором царили относительный мир, спокойствие и порядок.
   Частное предпринимательство процветало, цены в муници-пальных и коммерческих магазинах были умеренными, тран-спорт ходил более или менее исправно, дороги содержались в порядке, а мэр давал обещания и даже, что очень странно, обещания свои выполнял.
   Впрочем, эти события вполне могли произойти и не в круп-ном городе, а в среднем или в мелком.
   И не только в России.
  
  
   Роберт Павлович Оргазмов, блондинистый мужчина лет тридцати с небольшим, чуть располневший, с румяным лицом, с носом-уточкой, под которым темнели тонкие мексиканские усики, придававшие ему сходство с дореволюционным приказчиком Модного дома, прошёл по коридору больницы имени Плоткина, самой большой в городе по занимаемой площади.
   Он сверился с номером на двери одной из палат и шагнул в неё.
   На койке лежал жирный пенсионер с бритой головой.
   - Пришёл. - выдохнул больной при виде остановившегося на пороге посетителя.
   - Здравствуй, дядя Жора.
   - Здорово, племянничек. Проходи, присаживайся.
   Оргазмов сел в ногах дядюшки.
   - Дай курить.
   - А тебе можно?
   - Да плевал я с многоэтажки на всё, что мне нельзя. - пожи-лой посмотрел на молодого немигающими глазами змея, за-чаровывающего птичку, которую собирался проглотить. - Дай, говорю!
   Племянник прикурил ему сигарету.
   Тот сделал несколько глубоких затяжек:
   - Я что тебя позвал-то? - и закашлялся. - Отсюда мне не выйти, на этот раз слишком сильно нутро сжёг. А потому, слу-шай и запоминай. - дядя Жора вздел руку с дымящейся родо-пиной, точно генерал, ведущий в бой полки. - Детей у меня нет, да никогда и не было, с женой давно в разводе... Так что ты - мой единственный наследник.
   - Наследник чего?
   - Того, что имею помимо сберкнижки.
   Роберт Павлович принял равнодушно-загадочный вид.
   Равнодушный, потому что не собирался внимательно при-слушиваться к старческим бредням пропившего последние моз-ги родственника.
   А загадочный, потому что попытался представить, какую сказку расскажет ему родной дядя, обладавший буйной фан-тазией.
   Если бы в молодости тот не гонялся со стволом за уголов-ными элементами, а взялся за перо, то вполне смог составить достойную конкуренцию братьям Стругацким или Вайнерам.
   Несостоявшийся писатель дрожащей рукой засунул в рот таблетку, поднёс к губам чашку с лимонадом:
   - Ключ от моей дачи у тебя есть. Только не ври, будто нет! Прекрасно знаю, как ты туда бабёнок своих возишь мои про-стыни мять!
   - И что дальше?
   - А то, что на стене в спальне висит большая фотография меня в молодости. Помнишь такую?
   - Ну?
   - Хрен гну! Вытащишь её из рамки и возмёшь в ней бумагу, на которой план, где найти кое-что, чего тебе хватит до конца жиз-ни. Сколько лет уже там прячу...
   - Отчего же сам не взял?
   - Часть-то я забрал. А на что, по-твоему, водовку каждый день пьянствовал? Но много за один раз не унести, здоровь-ишко не то. Да и постоянно там пастись не будешь, слухи пой-дут. Мне только охотников до чужого добра не хватало!
   - Сейчас не те времена, чтобы тебе паяльник в зад втыкали.
   - Ага, заплати налоги и спи спокойно! Ни воры, ни рэкетиры к тебе уже не придут! - дядя Жора закурил вторую сигарету. - А откуда у бывшего ментовского полкана богатство? Сам знаешь, по некоторым делам срока давности не существует! И связей у меня таких нет, чтоб разом всё столкнуть! - он говорил свар-ливым тоном записного автобусного скандалиста. - Тут твоя епархия, но гляди не продешеви!
   Оргазмов бросил на него недоверчивый взгляд.
   И пробормотал себе под нос нечто такое, что вряд ли поз-волило бы зачислить его в ряды любителей фантастики.
   - Ещё запомни! Когда найдёшь камень, ориентируйся по тому, что с крестом, под которым выбит трезубец! Не перепутай, их там два!
   - Постараюсь!
   Завещатель так устало откинулся на подушки, словно весь день с раннего утра и до позднего вечера таскал тяжёлые меш-ки:
   - Такому дураку и столько добра достаётся!
   Наследник обратил на его слова столько же внимания, ско-лько обычно обращают на стоящую где-нибудь в доме наполь-ную вазу:
   - Зачем ты выбивал на камне крест с трезубцем? Не мог вы-сечь что попроще?
   - То не я, то до меня.
   - Как так?
   - Туда однажды приезжал какой-то долбанутый на голову историк. И говорил, будто этот знак свидетельствует о том, что где-то неподалёку спрятана чаша Грааля.
   Оргазмов воззрился на больного с такой оторопью, точно увидел перед собой диковинное существо из параллельного мира:
   - Грааль?! Да откуда ему там взяться?!
   - Это уж ты у того историка спроси! А я за что купил, за то тебе и продал!
   - Ты даёшь, дядя Жора!
   - Да иди ты, сам знаешь куда!..
   Племянник взглянул на наручные часы:
   - И пойду! Моё время истекло, на службу пора. Обед кон-чился. - тщательно скрывая брезгливость, он чуть коснулся гу-бами потной щеки брата отца. - Бывай!
   - И тебе не кашлять, марамой! - старик повернулся лицом
   к открытому окну.
  
  
   Лейтенант Молодцова, бывшая ранее Красавиной, вошла в кабинет военкома Каттанина:
   - Разрешите, товарищ полковник?
   Данута имела правильные черты лица, прямой нос, светлые глаза, белокурые густые волосы, прямым, длинным, блестящим покрывалом лежавшие на плечах и спине.
   - Заходите. - Кирилл Сергеевич, крупный мужчина с густой шевелюрой тёмных волос и простоватым лицом, светски улыб-нулся.
   Он руководил Прибрежным комиссариатом, прочно введя его в состав середняков по итогам соревнования по работе с призывниками.
   Показатели по отправке в войска и на учёбу в военные учили-ща не имели больших перепадов и не доставляли беспокойства вышестоящим товарищам.
   Как неоднократно бывало до него, когда РВК руководил пол-ковник Дуркало.
   Поэтому инспектора служили относительно спокойно.
   Их очень редко отрывали от дел по выходным и заставляли оставаться сверхурочно, не говоря уже о ночных бдениях на благо Отечества.
   Полковник сам жил без авралов и давал жить другим.
   Поэтому и пользовался заслуженным уважением коллектива.
   - Что у вас?
   - Вы просили сводку по результатам выполнения плана по призыву.
   - А-а, да-да! - районный комиссар хитро улыбнулся, как иллюзионист, готовый шокировать публику новейшим фокусом. - Вы знаете, чем занимается общество по борьбе с коррупцией в Вооружённых Силах?
   - Никак нет, товарищ полковник.
   - Изучает вопрос: кому, когда, где и сколько надо дать, чтобы побороть коррупцию!..
  
  
   Курсант-отпускница Ирина Резвова - гибкая, стройная, с до невозможности яркими зеленовато-голубыми глазами, опушен-ными длинными черными ресницами и с каштановыми, про-блескивавшими золотистыми искорками густыми длинными волосами, доходившими примерно до середины спины, выгля-нула из окна на улицу.
   Недавно прошёл дождь, и асфальт был тускло-зеркальным.
   А в воздухе стоял неповторимый свежий запах влажной лист-вы растущих возле дома лип.
   Она забралась под контрастный душ.
   Ледяной...
   Горячий...
   Ледяной...
   Горячий...
   Завтра ей предстояло уехать на три недели в ведомствен-ный дом отдыха ФСБ округа под названием "Синегорье".
   В качестве поощрения за помощь в проведении операции по задержанию нечистого на руку олигарха Фантомасова, который не сходил с языка представителей средств массовой инфор-мации уже ровно неделю.
   Что говорило о многом.
   Обычно такого рода скандалы держались на слуху не более трёх дней.
   Значит, Марка Давидовича решили смешать с грязью на самом высоком уровне.
   Окончательно и бесповоротно.
   Что ж, как говорится, - награда, полученная по заслугам, на-шла своего героя.
   Курсант с наслаждением подставила лицо под струи тёплой воды, смывавшей с неё недавнее прошлое и в какой-то мере очищавшее для близкого будущего.
   Которое было известно лишь одному Богу.
   И который не жаждал поделиться с девушкой знанием, оставляя её в неизвестности.
  
  
   Генерал-майор ФСБ Юрий Владимирович Цереулов был прям, имел моложавое лицо и не имел ни малейших для своего возраста признаков лысины.
   Ему было за пятьдесят и более половины прожитых лет он посвятил благородному делу спасения Отечества от супостатов.
   Есть такая профессия - Родину защищать!
   Кто-то оберегает её границы, кто-то дерётся за неё на поле боя, а кто-то, как Цереулов, беспощадно расправляется со вну-тренними врагами, мешающими спокойно жить родной стране.
   Он продолжил семейную династию.
   Пошёл по стопам деда и отца, оставивших след в отече-ственной истории.
   Первый был навечно занесён в списки героев за виртуозно проведённую операцию по доставке товарищу Сталину от пре-зидента Чехословакии Бенеша пакета, содержавшего убойный компромат на "красного Бонапарта" Тухачевского.
   Получил два ранения и звание старшего майора НКВД.
   И мог бы занять кресло министра МГБ, если бы 27 января 1944 года во время прорыва блокады не сунулся на передний край, чтобы личным примером показать пехтуре, как надо бить гада-немца и не подорвался по пьяной лавочке на своей же мине.
   Второй был осмотрительнее.
   На передовую не лез, предпочитая выводить на чистую воду паникёров, врагов народа и шпионов, затесавшихся в боевые порядки Красной Армии.
   Он прошёл всю Великую Отечественную и дослужился до чина полковника, когда случайно перепутал метиловый спирт с этиловым в командировке по делам службы в городе Дубоссары.
   Его с воинским салютом проводили в последний путь и при-писали смерть проискам "безродных космополитов" против представителей органов.
   А чтобы как-то компенсировать безутешной вдове и наслед-нику славных традиций потерю, сослуживцы взяли их под крыло.
   И Юрик двинулся по накатанной дорожке.
   Проявил себя с лучшей стороны не на Ближнем Востоке и Камбодже, Мозамбике, Анголе, Эфиопии, Никарагуа или Аф-ганистане, а в братских республиках бывшего Советского Союза, выжигая раскалённым железом противников режима, невзирая на их возраст, вероисповедание и национальность.
   За что неоднократно поощрялся командованием и быстро поднимался вверх по служебной лестнице...
   В дверь кабинета постучали - не робко, но и не нагло, в соответствии с субординацией.
   - Войдите!
   На пороге вырос капитан Оргазмов:
   - Разрешите, товарищ генерал-майор?
   - Заходи. Что у тебя, дружочек мой?
   Роберт Павлович вручил командиру бумагу:
   - Вот. Только что передали по факсу из столицы.
   Цереулов, мгновенно насторожившись, как заяц, почуявший гончих, взял листок, вчитался в набранные на компьютере строки и так выпучил глаза, что они почти коснулись стёкол изящных модных очков.
   И с чувством выразился в адрес прочитанного теми сло-весами, которыми не полагается выражаться в приличном обществе.
   Даже при полном отсутствии в нём дам.
  
  
   Президент Ассоциации городских скаутов Андрей Ва-сильевич Россомахин, почти достигший четвёртого десятка плотный брюнет среднего роста с широким лицом, кукольным носиком и огромными глазами с длинными женскими ресницами, которые он старался спрятать под фотохромными очками, с хрустом зевнул, едва не вывернув себе челюсть.
   И включил портативный телевизор, где ведущий игры "Что, где, когда?" приятно улыбнулся знатокам:
   - Вопрос задаёт сам телезритель. Он новый русский, зовут Вован. Внимание на экран!
   Перед игроками крупным планом появились широко поса-женные глаза, широкий нос, толстые губы.
   Над переносицей мужчины средних лет пролегли две борозды - вероятно, он много думал.
   Лоб несколько выдавался вперёд, плавно переходя в темя.
   - Здравствуйте, уважаемые знатоки, меня зовут Вован и вот мой вопрос! Два месяца назад я одолжил своему другу тысячу евро, он мне их не вернул. Месяц назад он попросил у меня ещё две с половиной тыщи и опять не вернул. Неделю назад он попросил у меня пять и опять не вернул! - его голос источал отравленный мёд. - А теперь внимание - кто в чёрном ящике?
   Россомахин загудел, как шмель, запутавшийся в паутине, - это он так смеялся.
   А к нему в кабинет ураганом по имени Полина ворвалась скаутмастер с глазами бешеной макаки:
   - Андрей Васильевич!! Катострофа!!!
   Ответственный работник внимательно посмотрел на неё, как игрок с плохими картами на руках, прикидывающий, что за карты у противника:
   - Что-то случилось?
   - У нас пролёт по почётным гостям! Интернационалисты уез-жают на встречу ветеранов!! Актёр театра и кино улетает на съёмки в Болгарию!!! Остаются лишь бард и поэт!!! - молодая женщина в серой униформе с длинными светлыми волосами, гармонирующими с большими голубыми глазами с густыми ресницами и изогнутыми бровями издала невнятное ворчание раненого зверя, у которого нет сил встать на ноги. - Что теперь делать?!
   Представитель общественного движения обладал внушаю-щими уважение спокойствием и выдержкой в самых экстре-мальных обстоятельствах.
   И умением находить пути выхода из неблагоприятных ситуаций.
   Поэтому не совершал ни глупостей, ни вопиющих злоупо-треблений.
   Он считал, удел мужчины - наставлять на путь истинный женщин и вести их через минные поля жизни.
   Чтобы те могли в полной мере проявить собственные способности, отпущенные им свыше.
   По уверениям отца, миром и дочерьми Евы управляли подоб-ные ему люди.
   Так как те были действительно легко уязвимым слабым полом, склонным к соблазнам, идиотствам и паникёрству.
   Андрей присмотрелся к потерявшей себя Калине.
   Его взгляд выражал и жалость к ней, и одновременно готов-ность к самопожертвованию, когда листал записную книжку:
   - Позвони по этим телефонам...
  
  
   Ирина лежала на диване и смотрела телевизор.
   - С начала года у нас в городе было угнано семьсот ав-томобилей. - бодро улыбалась с экрана ведущая, явившаяся под светлый объектив камеры откуда-то из Средней Азии. - Найдено из ранее угнанных четыреста, угнано из ранее най-денных двести...
   Отпускница отпила из чашки холодного чая - первейшего средства при невыносимой жаре.
   И жестоком похмелье тоже...
   Стало немного прохладнее.
   И внутри, и снаружи.
   Ненадолго, но всё-таки.
   Резвова понажимала на кнопки дистанционного пульта, пе-реключая каналы в поисках чего-нибудь смотрибельного.
   И наткнулась на "Белоснежку и семь гномов" для взрослых.
   Причём, фильм демонстрировали в самое что ни на есть дет-ское время, показывая подрастающему поколению незакомплек-сованный отдых рядовых сказочных тружеников горнодобы-вающей промышленности и простой принцессы неведомого королевства, изгнанной в дремучий лес злой мачехой.
   Вероятно, приревновавшей сексапильную падчерицу к ко-нюху, садовнику, паре стражников и некоторым иным пред-ставителям мужского пола обслуживающего персонала дворца, оставшихся неизвестными зрителям.
   Как это всегда случается по закону подлости, на самом ин-тересном месте, когда три шахтёра с бородами в красных колпачках со знанием дела орально, анально и банально удов-летворяли Белоснежку, а четверо остальных братьев вдумчиво удовлетворяли сами себя, зазвонил телефон.
   - Да? - генеральская дочь не отрывала глаз от экрана.
   - Ирина Модестовна? - спросил приятный мужской баритон.
   - Я... - она пыталась вспомнить, кому принадлежит этот почему-то знакомый ей голос, но никак не могла. - С кем я го-ворю?
   - С президентом Ассоциации городских скаутов Россома-хиным.
   - Васильич, ты?! - радостно взвизгнула пограничница, мгновенно представив его лунообразную физиономию в фото-хромных очках. - Ужасно рада тебя слышать!
   - Я тоже! - Андрей чихнул прямо в трубку. - Матушка, у меня к тебе дело на лимон баксов.
   - Да что ты говоришь?
   - Я серьёзно. Ты же наш человек, надеюсь, хоть сейчас и не с нами?
   - Надейся.
   - Тогда дело в следующем. Двенадцатого числа мы про-водим Джамбори, наше, российское! Приедут ребята из разных городов, даже из Прибалтики и Абхазии! И я бы очень хотел тебя там поиметь, как почётную гостью! Ты как, не возражаешь вспом-нить молодость?
   - Вообще-то я и так пока не старуха! - сказала девушка то-ном уязвлённого самолюбия.
   - Ладно, не обижайся!
   - Хорошо, не буду! А что от меня потребуется?
   - Рассказать, как сама была скаутом и как живёшь теперь. Всего ничего!
   - Да уж действительно!
   - Так ты как?
   - А военные тайны выпытывать не будете?
   - Да кому они нужны, твои тайны, кроме тебя?
   - Будем считать, ты меня уговорил. Но есть встречное пред-ложение. Если я приеду не одна?
   - А с кем?
   - С друзьями из Особого отдела.
   - Это просто здорово! Единственная просьба, не могли бы вы все быть в форме?
   - Для солидности?
   - Для политесу! - у Россомахина был тон заправского де-мона-искусителя.
   - Как скажешь. - Резвова рада была встретиться со старыми друзьями помимо самого Андрея и вспомнить прошлое. - А где вы проводите Джамбори?
   - Здесь, в области, рядом с садоводством Смородинное, на поляне у берега реки Кисельной. Сбор у нас состоится нака-нуне, поэтому, когда вы появитесь, нас легко отыщете.
   - Я поняла. Мы обязательно будем.
   - Ну - до встречи?
   - До скорой!
   Сержант нажала кнопку отбоя, перевела взгляд на телеви-зор.
   Пока она разговаривала с Васильевичем, порнушка по ка-бельному каналу закончилась, и теперь на экране во весь рот улыбался томный и смазливый молодой парень с вычурной татуировкой на левом предплечии:
   - Рекомендуем простой выход из деликатной ситуации. Встретившись с дамой вечером, вы ей предлагаете вместе позавтракать. Если она соглашается, задаёте ещё один вопрос: "Вам позвонить или растолкать?"
   Генеральская дочь по достоинству оценила совет и набрала номер на сотовом:
   - Вадим? Это я... Тут нам поступило интересное предложе-ние от городской Ассоциации скаутов. Они проводят Джамбори и приглашают нас, как почётных гостей...
  
  
   Нужно обладать достаточным мужеством, чтобы достойно встретить врагов.
   Однако и чтобы достойно встретить друзей, его требуется не меньше.
   Потому-то, дождавшись, когда генерал-майор Илья Фёдо-рович Чекистов, лицо которого представляло нечто среднее между чело-веческим и брыластой мордой бульдога, выцедит предложенный ему коньяк, Цереулов закурил трубку:
   - Что скажешь по поводу полученного приказа, мой друг?
   Бумага, спущенная сверху, требовала провести проверку боеготовности групп быстрого реагирования, соревнуясь с про-фессионалами схожего профиля.
   Но из другого управления в структуре Федеральной Безо-пасности.
   - А что сказать? - коллега, отвечавший за проведение спец-операций внутри России, был спокойнее детского сна. - Со всей прямотой ответственности заявляю, раз наверху хотят, чтобы мы потренировали бойцов - потренируем. В условиях, максимально приближенных к боевым. Следишь за моей мыслью?
   - И где ты собрался это сделать?
   - Придумаем. Посмотрим карту области, прикинем хрен к носу и выберем место. - Чекистов улыбнулся с видом уму-дрённого жизнью человека. - А ведь ты, Владимирыч, потому мандражируешь, что боишься, как бы твои соколы не проиграли моим орлам. Улавливаешь мысль?
   Цереулов поперхнулся дымом.
   Генералы вперились глазами друг в друга и, казалось, в кабинете даже послышался лязг скрестившихся клинков.
   В любой стране мира смежные ведомства с начала времён соперничали между собой.
   И Россия не была исключением.
   МВД и Прокуратура, СОБР и ОМОН, ГРУ и СВР, Управления внутри ФСБ, Особые отделы Армии, Авиации и Флота.
   Всякий хотел выставить себя в наивыгоднейшем положении перед командованием и нагадить сотоварищам по службе.
   Потому что, являясь фаворитом, мог добиться всяческих льгот, в том числе и материальных, ибо моральными сыт не будешь.
   Юрий Владимирович снял очки, потёр переносицу:
   - Наша жизнь богата нюансами оттенков. И время пока-жет, кто из нас прав, кто нет.
   - Согласен. - Илья Фёдорович поднялся. - Ты покумекай со своими, где провести мероприятие, а я со своими. Потом встре-тимся и сравним, чтоб выработать общий консенсус... Главное, чтобы погодные условия не позволили нам нарастить трав-матизм...
  
  
   Небо было безоблачным и синим.
   Ярко светило солнце.
   Ирина сидела за столиком летнего кафе, посасывая через соломинку ледяной джин-тоник.
   - Что ни говори, а жена в доме должна быть, как президент. - уверенно заявил за соседним столиком своему приятелю джинсовый интеллектуал.
   - Самая главная? - тот откинулся на спинку кресла.
   - Нет, чтобы каждые четыре года мы имели возможность выбрать другую!
   Курсант с пониманием посмотрела на умника.
   На жаре у него точно расплавились мозги, если высказывает вслух столь революционные идеи.
   Хотя, как взглянуть на проблему семьи?
   Некоторые из её замужних подруг, пожалуй с ним могли бы согласиться, но только с условием, что именно они меняют му-жей, а не наоборот.
   - А я в свободное время разгадываю молдавские кроссвор-ды. - темноволосый парень явно рисовался перед худощавой блондинкой.
   - Не поняла? Что за молдавские?! - девица захлопала гла-зами со скоростью семафора. - Кроссворд он и есть крос-сворд...
   - Не-е... Молдавский кроссворд - просто обведи буквы квад-ратиком.
   К Резвовой подсела Данута:
   - Привет. Давно ждёшь?
   - Минут десять.
   - А нас Каттанин задержал. Приспичило ему перед самым уходом прочитать нам лекцию о призыве, который заканчива-ется через несколько дней.
   Она не обращала внимания на молодого человека с вол-нистыми волосами и пушкинскими бакенбардами у стойки, сде-лавшего на неё стойку.
   Потому что любила мужа, которому не изменяла даже в мыс-лях.
   И ждала от него ребёнка.
   Да и знакомство в общественных местах считала дурным тоном.
   Лейтенант была уже не в том романтичном возрасте, когда всякая новая встреча - неважно с кем - приносит радость позна-вания мира.
   - Настоящий полковник! - саркастично усмехнулась генера-льская дочь.
   На физии охотника за женщинами заиграл отчаянный азарт лихого ловца удачи, готового поставить на кон даже собственную жизнь.
   Он приблизился к подругам:
   - Знаете, что самое приятное в Америке? Не надо искать об-менник!
   Его заявление не произвело на лейтенанта и курсанта ни малейшего впечатления.
   - Деньги - не главное в жизни. Главное - чтобы они не конча-лись. - Ирина смотрела так простодушно и невинно, что это было не хуже изощрённой насмешки.
   Тогда владелец бакенбардов зашёл с другой стороны, вы-разительно глядя на Молодцову, потягивавшую джин-тоник, до её прихода купленный ей пограничницей:
   - Вот говорят, что хороший любовник - это тот, после секса с которым обессиленная леди сразу же засыпает. А у меня жен-щины засыпают ещё во время секса!
   - Должно быть, они просто счастливы! - Данута восхитилась со столь преувеличенной вежливостью, что та казалась из-дёвкой.
   Дон Жуан местного разлива это понял.
   И с видом воина, получившего смертельную рану, удалился обратно к стойке.
   А Резвова искренне порадовалась за подругу, потому как той не грозил синдром лёгкого недомогания, который развивается у тех женщин, кого никто не домогается.
   - Какие у тебя планы на отпуск?
   - Еду в дом отдыха "Синегорье". - пограничница закурила.
   - Великолепно! В кои-то веки спокойно отдохнёшь на природе за городом. А то в здесь ты никогда не можешь пройти мимо безобразий!
   - Тебе бы на моём месте тоже захотелось принять в них участие!
   - Слишком часто принимаешь.
   - Судьба такая, наверно... - с детской беспомощностью сказала отпускница. - Ты ко мне приедешь?
   Данута положила локоть на подлокотник засиженного десят-ками клиентов кресла:
   - Конечно.
   Ирина взглянула на неё с видом человека, которого только что осенила отличная идея:
   - А знаешь что? Приезжай двенадцатого числа! Мы с дру-зьями приглашены, как почётные гости, к скаутам, вот и присое-диняйся к нам! Тебе же есть что рассказать! Только нужно быть в форме, чтобы произвести впечатление!
   Инспектор военкомата неопределённо пожала плечами и двинула бровями, что могло быть истолковано как угодно.
   - Нет, приезжай! Речка, свежий воздух, костёр! Прямо, как пикник на обочине!
  
  
   Роберт Павлович тупо смотрел в бумаги, разложенные перед ним на рабочем столе.
   И не видел их в упор.
   Он размышлял.
   Дядя Жора много лет отдал службе по охране собственности, жизни и здоровья трудящихся в бывшей стране социализма, раскинувшейся на одну шестую часть земной суши.
   И дослужился до полковника.
   Георгий Викторович Оргазмов был холост.
   Борьба с теми, кто мешает спокойно жить законопослушным гражданам не позволяла ему отвлекаться на столь незначи-тельные мелочи, как женитьба.
   Такая жизнь его вполне устраивала.
   В быту родственник был скромен и неприхотлив, не кон-фликтовал с соседями по дому, был ими уважаем, как и со-служивцами в погонах - и подчинёнными, и вышестоящими.
   Он мог бы стать генералом.
   Но...
   Имелось на его светлом образе одно чёрное пятно, о кото-ром знали немногие.
   Оно досталось ему в наследство от батюшки.
   Возникающее время от времени дикое желание снять стресс.
   Или, попросту говоря, - напиться до беспамятства.
   Тщательно скрываемое, зажимаемое им в кулаке, оно вдруг прорывалось нарывом и выбивало из налаженной жизни на три-пять дней.
   И тем самым сделало мечту о широких лампасах на формен-ных брюках словно подёрнутой дымкой бесперспективности.
   А когда дядя Жора вышел на пенсию по выслуге лет, то, чувствуя себя выброшенным в кювет жизни использованным презервативом, сорвался с тормозов.
   И долго приходил в себя.
   Пока в очередной раз из-за фальсифицированной водки не попал в больницу имени Плоткина.
   На этот раз отравление оказалось очень серьёзным.
   И шансов, излечившись, остаться на этом свете у него было пятьдесят на пятьдесят...
   Дерьмовая эта вещь - жизнь.
   Которая даётся только для того, чтобы заработать на пенсию.
   Именно для этого Роберт и пошёл в ФСБ.
   Наслушался рассказов отца школьного приятеля, занимав-шего не самое последнее место в этой структуре.
   Его папашка работал начальником бюро на военном заводе и в глазах сына не имел героического ореола, как дядя Жора или тот же самый батя одноклассника.
   Жили Оргазмовы в относительном достатке, но далеко не так, как семья друга, которому мальчик сильно завидовал.
   Но тщательно это скрывал.
   Он хотел любым способом перещеголять родителя.
   Должностью, положением, зарплатой.
   В какой-то мере ему это удалось.
   Уже сейчас по табели о рангах Роберт был выше Павла Ор-газмова.
   И по деньгам тоже.
   Однако ему хотелось достичь гораздо большего.
   Чтобы не было мучительно жалко лет, бесцельно проведён-ных на службе государству...
   Адъютант Цереулова закурил.
   Был ли хоть какой-то смысл в рассказанной дядькой истории о захоронке?
   Георгий мало что рассказывал о работе, предпочитая отмал-чиваться или отшучиваться.
   А если говорил, то не менее красочно, чем в романах Дюма.
   Но по идее за долгую службу в рядах МВД к рукам родствен-ника свободно могли прилипнуть изделия из благородного ме-талла.
   Прецендентов хватало и раньше, и сейчас.
   Нет ничего нового в мире, а от алчности никто не застра-хован.
   Нет против неё, существующей с незапамятных времён, ле-карства.
   Да и бывший полковник тоже не был ангелом и очень со-мнительно, чтобы отказался схватить за хвост птицу удачи, если подвернулась возможность.
   Почему-то в капитане больше и больше крепла уверенность - что-то всё же есть.
   Оргазмов не смог бы членораздельно объяснить почему, но не стал бы дядька врать и болтать на пустом месте.
   Сколько он присвоил - вот в чём вопрос!
   А узнать это можно только при личной ревизии тайника.
   Но когда её провести?!.
  
  
   Возвращаясь домой, Ирина неторопливо шла по улице, при-глядываясь к прохожим.
   Две мамаши второй молодости, везли коляски, старательно объезжая выбоины и трещины в асфальте.
   - Я окончательно решила сделать себе стерилизацию. - до-верительно сообщила подружке рыжая бестия.
   - Это очень серьёзное решение. - та подпустила в голос трагического надрыва. - Я бы тебе не советовала торопиться. Поговори с семьёй...
   - Уже.
   - И как?
   - Семнадцать - "за", один воздержался.
   Резвова обогнала кормящих матерей и поспешила к дому.
  
  
   Полковник Опарышев, имевший нос-уточкой, маленькие гла-зки, шекспировский лоб и живот, нависавший над брючным рем-нём, выключил телевизор.
   Когда он смотрел новости по РЕН-ТВ - плакал.
   Когда смотрел новости по Первому каналу - смеялся.
   Ему так хотелось жить спокойно, что ничего не оставалось, как раскрыть газету.
   Только Михаил Илларионович узнал, что в финансовых ВУ-Зах России с начала нового учебного года вводят новый фа-культет - откатно-экономический, как некстати появившийся се-милетний внук нагло потребовал к себе внимания:
   - Деда, что такое альтернатива?
   Пришлось оторваться от важного дела, требовавшего полной сосредоточенности, - получения информации.
   - Представь, я даю тебе сто долларов, ты покупаешь пять куриц. Они несутся, куриц становится больше, у тебя появляется ферма... - особист говорила с величайшим терпением опытного врача. - Но!.. Случилось наводнение, и все курицы утонули! По-нял?
   - Нет! - сказал Почемучка с нешуточной обидой. - Что же такое альтернатива?
   - А альтернатива, это утки!
   В комнату заглянула супруга:
   - Миша, ты долго будешь сидеть, как Пушкин на памятнике? Твоему внуку пора купаться! Ванна уже готова!
   Тёзка Кутузова со вздохом сложил "Комсомольскую правду", поднимаясь с уютного дивана в гостиной.
   Ребёнок - единственная вещь в доме, которую приходится стирать вручную...
  
  
   Вернувшись домой, Ирина включила телевизор.
   Одной из участниц передачи "Кто умнее пятиклассника?" оказалась младший сержант Звездич, её старая и добрая зна-комая по Прибрежному военкомату.
   Живое воплощение юношеских грез зрелого мужчины пре-данно смотрела на загадочно улыбавшуюся в очки ведущую, известную актрису Светлану Дрючкову:
   - Отгадайте загадку. Наведёт стеклянный глаз, щёлкнет раз - и помним вас. Кто это?
   Камера показала во весь экран широкий разлет бровей, за-думчивые зеленые глаза, чувственные губы, ярко-черные во-лосы Агнессы.
   И её хитрющую усмешку:
   - А вас какой ответ интересует - оптимистический или пес-симестический?
   Народная артистка России несколько смешалась:
   - Я вас не совсем понимаю...
   - Если оптимистический, то это фотограф.
   - А пессимистический?
   - Снайпер!
   Зрители в студии разразились неистовыми аплодисментами.
   Резвова вместе с ними.
   И не заметила, как в комнату вошла Анна Львовна.
   - Ты собрала вещи для отдыха?
   - Да, мама.
   Генеральша присела на диван рядом с дочерью:
   - Я могу попросить тебя об одной вещи?
   - Смотря, о какой.
   - Не искать приключений вдали от дома.
   - Разве я их когда-нибудь искала? - курсант выглядела оли-цетворением невинности и добродетели
   - Конечно, нет! Но почему-то они тебя находили сами собой!
   - Так получалось. - самым светским тоном сказала погранич-ница.
   - Поэтому мне бы сильно хотелось, чтобы на этот раз так не получилось. - Резвова-старшая была одержим подозрениями во враждебных замыслах по отношению к дочери всего мира. - Ты меня поняла?
   - Да.
   - Обещаешь?
   - Даю слово.
   Отпускница говорила искренне.
   Ей действительно хотелось в кои-то веки просто отдохнуть, ни во что не ввязываясь.
   Да и невозможно же постоянно спасать нуждающейся в ней мир!
  
  
   Оргазмов зашёл в распивочную неподалёку от дома, взял два раза по сто пятьдесят водки, томатный и яблочный соки на запивку и пару бутербродов с котлетами.
   Ещё никто не придумал лучшего средства разрядиться, чем алкоголь.
   В России.
   И во всём мире.
   Он встал к столику, где двое мужчин интеллигентно-богем-ного вида употребляли коньяк под конфеты "Гвоздика":
   - Зря ты не поехал в экспедицию в Перу. Там в Андах янкесы обнаружили наконец храм бога удивления древних инков Охну-нихренасебеваще. - владельца трёхдневной щетины на ску-ластом лице и цветного платка на короткой шее корёжило, как висельника на верёвке.
   - Да, тут я дал маху. Но что делать? Секрет успеха в жизни связан с честью и порядочностью. Если у вас, коллега, нет этих качеств - успех гарантирован. - его луноликий товарищ сделал гримасу, словно собираясь заплакать.
   Роберт Павлович залпом махнул первый стакан, запил яб-лочным соком.
   Впился зубами в бутерброд и погрузился в раздумья, напрочь отрешившись от окружающего.
   Он являлся неплохим специалистом в своей областе, иначе бы Цереулов не приблизил его к себе.
   В управлении капитан считался душой любой компании - остроумным, начитанным, следящим за мировой и внутренней политикой, новинками культуры и науки.
   Особист был разносторонен и интересен, чем и привлекал к себе сослуживцев.
   Но, если кто-нибудь внимательно к нему присмотрелся, то обнаружил любопытный штришок.
   Роберт тщательно скрывал, что живёт на одну зарплату.
   Не мог никому признаться в отсутствии дополнительных до-ходов и нужных знакомств, способных помочь ему в увеличении благосостояния.
   Желание пожить красиво у него имелось!
   Но не имелось возможностей его осуществить!..
   Чекист выпил вторые сто пятьдесят граммов, вылив их в томатный сок.
   - Чтобы повысить продажи наших автомобилей, их надо сразу сильно тонировать, чтобы людям было не стыдно садиться за руль!
   - Согласен! У нас есть лишь один способ привести рос-сийские дороги к европейскому уровню. Нужно поднять в воздух нашу стратегическую авиацию и разбомбить все дороги в Евро- пе. - у луноликого соседа по столу была спокойная улыбка триумфатора.
   Оргазмов закурил, опять замкнувшись улиткой в раковине.
   Если на деле у дяди Жоры в схроне окажется хотя бы поло-вина того, что он обещал, тогда можно спокойно уйти со службы и, став российским рантье, жить на проценты от капитала, вырученного от реализации ценностей.
   Нет, не мог родственник прогнать блуд!
   Слишком уверенно и серьёзно говорил.
   Однако, необходимо как можно быстрее убедиться, что дядь-ка не развёл племянника!
   А то ещё не ровён час передумает и потребует клад обратно!
   Кто знает, сколько у них, старых пердунов, пятниц на не-деле?!
   Нужно ковать железо, не отходя от кассы!
   Роберт растёр в пепельнице окурок и направился к стойке, где грустный мужик, перед которым уже стояло семь пустых стограммовых стаканчиков, заказывал восьмой.
   - Что случилось-то? - полюбопытствовал у него бармен.
   - Да, блин, с женой поругался. Она обещала месяц со мной не разговаривать.
   - Да уж... Представляю, как вам хреново!
   - И не говорите! Сегодня последний день...
   Капитан выложил на стойку деньги:
   - Сто пятьдесят водки.
  
  
   Глубокой ночью светловолосый широкоплечий лейтенант Подлянкин с соболиными бровями над пронзительными глазами сидел за компьютером.
   Играл в стрелялку, ощущая себя Джейсом Бондом и Рэмбо в одном лице.
   Получал в виртуальном мире то, чего был лишён в реальном.
   В нём ещё не призошёл тот перелом, который рано или поздно наступает у каждого оперативника, когда романтические представления о профессии оказываются не соответствующими действительности.
   И вызывают жестокое разочарование.
   От того, что писатели, рассказывающие о работе контрраз-ведки имеют самые смутные представления о службе своих ге-роев.
   Им приписывают то, что случается очень редко, и что по кни-гам происходит чуть ли не каждый божий день.
   Погони, перестрелки, задержания.
   Как, например, в захватившем Подлянкина "Спецназе"...
   Почувствовав на плечах мягкие ладони, он раздражённо оторвался от монитора.
   Перед ним стояла голышом жена, нежно и обворожительно глядя на него:
   - Ванюша...
   - Извини, дорогая, но комп занят!..
  
  
   Ярко светило в чистом небе солнце.
   Лейтенант Мухоморская, среднего роста девушка с боль-шими карими глазами, густыми тёмно-русыми волосами до плеч, маленьким точёным носом ждала друзей на вокзале, чтобы вместе с ними ехать в дом отдыха "Синегорье".
   Лана никогда не думала стать ФСБешницей.
   Просто на последнем курсе института ей сделали предло-жение попробовать себя в роли Маты Хари, и она согласилась.
   Тем более, что ей всегда нравилась военная форма.
   Но девушка не представляла себя в ней, пока не посмотре-лась в зеркало.
   Это и определило её выбор.
   Выдержав небольшую домашнюю войну с дедом и бабкой и с примкнувшими к ним родителями, она надела погоны.
   Первые считали себя диссидентами, потому как вели раз-говоры о политике на кухне под звон гранёных стаканов, слу-шали "Вражьи голоса" и читали Солженицына с Войновичем.
   Они никогда не привлекались органами, кроме как по статье за нарушение правил дорожного движения, и потому считали себя обделёнными.
   А вторые, начитавшиеся откровений бывших репрессиро-ванных, получивших сроки по уголовке и приписавших себе по-литику, пошли по стопам родителей, умеренно критикуя Кремль за половинчатость реформ.
   А дочь и внучка решительно порвала со свободомыслящими родителями и подалась в ряды "карателей".
   Которых видели только в насквозь фальшивых фильмах типа "Штрафбат" или "Последний бой майора Пугачёва", имевших столько же сходства с реальностью, сколько её имеется в настоящей и искусственной икре...
   Мухоморская по укоренившейся с детства привычке всегда приходила на встречи заранее и сейчас слушала плеер, поме-щавшийся в нагрудном кармане красной рубашки с погончиками около стеклянного прямоугольника, в котором намертво застыл паровоз.
   Тот самый, легендарный, на котором вождь мировой рево-люции приехал в город, поняв, что охранке не до него и можно возвратиться туда, откуда он ранее трусливо сбежал, когда во-зникла угроза отсидки в крепости Петра и Павла.
   А также применения к его личности садомазохистских ме-тодов наказания за гнилой базар, направленный против Вре-менного Правительства, узурпировавшего, по авторитетному мнению Первого Большевика, власть в стране и пославшего са-мого Ильича и всю его партию на три всем известных буквы.
   При этом, спасая собственную шкуру во имя высоких целей в стране Лапландии, он не позаботился предупредить об опас-ности верных соратников.
   И полиция господина Керенского значительно проредила ряды верных ленинцев, готовых пуститься во все тяжкие ради захвата символического трона государства.
   Вован сидел вдалеке, строчил статейки, отражающие теку-щий момент, и выжидал своего звёздного часа, клеймя позором ошибки новых министров и пуская слюни на сладкий пирог вла-сти.
   Критиковать легче всего.
   Особенно издалека.
   Зная, за критику ничего не будет.
   Сменившие отрёкшегося царя властители, занятые наве-дением порядка в России, обращали на его брехню внимания не больше, чем на лай собаки из подворотни.
   А зря.
   Убедившись в собственной безнаказанности, вождь про-летариата вернулся, как триумфатор, и стал болезненным чи-реем на заднице республиканцев.
   В октябре 1917 года нарыв прорвался большевистским переворотом, выбросившим Керенского со товарищи на обочину истории.
   Из-за того, что когда Вовчик Ульянов, перейдя с паровоза на броневик у здания вокзала, обещал встречавшей его толпе златые и самоцветные горы, в ней не нашлось меткого стрелка, вставившего бы грассирующему оратору свинцовый кляп.
   И, благодаря паровозу под стеклом, страна под управлением товарища Ленина поехала в будущее по рельсам, проложенном в ином направлении, нежли раньше...
   Наушники от плеера Ланы терялись в густых волосах, при-крывавших её уши и со стороны были совершенно незаметны.
   Поэтому, проходившая мимо пожилая дачница, останови-лась около чекистки, сочувственно наблюдая, как та, погрузив-шись в мир музыки, выполняет пируэты танца прямо на плат-форме.
   Бабуля подошла к ней вплотную и с жалостливой заботой прошептала в ухо Мухоморской:
   - Иди за мной, девонька, я покажу тебе ближайший бесплат-ный туалет...
   К лейтенанту приблизились Морзянкин, Кастратов и Ирина с вещами, а немного попозже присоединились Подлянкин и Шмокодяев.
   Группа была в сборе.
   До отправления электрички в "Синегорье" оставалось чуть меньше пяти минут - ровно столько, чтобы успеть занять места в одном из вагонов согласно купленным билетам.
  
   Трое мужиков во весь дух неслись вверх по широкой лест-нице, выходящей на перрон железнодорожного вокзала, от ко-торого отходили не меньше чем в шести направлениях поезда пригородной зоны и дальнего следования.
   - Осторожно, двери закрываются!
   Двое из трёх бегунов успели запрыгнуть в электропоезд до того, как он начал набирать ход.
   А третий залился гомерическим хохотом, глядя вслед отхо-дящему составу.
   - Ну и что смешного? - тронула его за плечо дежурная по станции.
   - Да эти два дурака меня провожали!
  
  
   В кабинете Цереулова стоял дым, как над батареей Раев-ского на Бородинском поле во время атаки на неё кирасиров Ко-ленкура.
   Генерал-майор вместе с офицерами изучал карту области, выбирая место для проверки боеготовности вверенного его за-ботам спецназа.
   Он никогда не был особенно набожным, но сейчас лихо-радочно припоминал имя того святого, покровительством кото-рого можно было бы заручиться при помощи пожертвований на церковь.
   Если бы в святцах значился небесный шеф, добрый к ар-мейской контрразведке, чекист бы с радостью пообещал ему всё, что только можно пообещать, лишь бы начинаемая операция закончилась победой и принесла ему, если не очередное по-вышение в звании, то хотя бы благодарность.
   Честь мундира превыше всего!
   У присутствовавшего в кабинете Оргазмова была ханжеская физиономия воспитанного в пуританских традициях человека, оказавшегося здесь чисто случайно.
   Как адъютант Юрия Владимировича, он выполнял обя-занности секретаря - приносил и уносил чай и кофе, вытряхивал пепельницы и не более того.
   Прислушивался к разговорам, однако даже не пытался вста-вить хоть слово.
   Хотя и тянуло высказаться.
   Особенно после безответственного заявления некоего крас-норожего подполковника, предложившего провести игру в опас-ной близости от дачи дяди Жоры.
   Только этого не хватало!
   Не дай Бог дуболомы из спецуры наткнутся на предпола-гаемый клад!
   Чего только не случается в нашей жизни!
   Роберт был вне себя от бешенства, но его состояние никого не интересовало.
   На капитана просто не обращали внимания, обмениваясь на повышенных тонах мнениями, не стесняясь присутствия гене-рала.
   Ещё немного, и диспут вполне мог бы перейти в рукопашную схватку на ограниченном пространстве, в ходе которой участники совещания для усиления аргументов были способны исполь-зовать подручные предметы.
   От листа бумаги, как ножа, до стула с инвентарным номером, как дубины, чтобы убедить в своей правоте несговорчивого оппонента.
   Нормальная рабочая обстановка!
  
  
   - Знаешь, все мои женихи мне смертельно надоели! - ска-зала подруге пассажирка в голубом топике, возраст которой из-за толстого слоя косметики умещался во временные рамки от двадцати пяти до пятидесяти. - Они все молоды, глупы, бедны. Когда я выйду замуж, мой муж обязательно должен быть по крайней мере вдвое старше меня.
   - Да ладно! - отмахнулась от неё, как от комара, дама с собачкой чихуа-хуа на руках. - До таких лет люди не доживают!
   Вагон, в котором ехали в "Синегорье" отпускники, был наполовину пустым, и потому разговор могли слушать все, кому не лень.
   За окном электрички мелькали дачные домики, зелёные луга с флегматичными коровами и юркими козами, редкий сосняк, перемежающийся островами берёз, небольшие деревеньки, шоссейные и просёлочные дороги, вплотную подходящие к железнодорожному пути, леса и рощи, по мере удаления от города, становившиеся гуще и гуще.
   Ирина смотрела на проплывающий мимо пейзаж, Морзянкин дремал, а его подчинённые играли в карты на "дипломате" Шмокодяева.
   - Я вчера носки постирал. Первый раз! - сообщил приятелю пролетарий в кепке.
   - Жена бросила? - тот отпил из полуторалитровой пла-стиковой бутыли что-то весьма далёкое от лимонада, обозна-ченного на этикетке.
   - Нет. Пошёл мыться и забыл снять.
  
  
   Оргазмов заперся в кабинке туалета.
   Чтобы пораскинуть мозгами подальше от чужих глаз.
   С одной стороны тренировка спецназа в поле не могла преподнести сокровищам дяди Жоры - если они, конечно, существовали - неприятных сюрпризов.
   А с другой - никто не гарантирован от абсолютно непред-сказуемых идиотских случайностей, из-за которых рушатся гран-диозные планы.
   Тому немало примеров в мировой истории.
   Например, из-за болтливости шевалье де Форуа гугеноты не только не смогли скинуть с трона ещё живой труп Карла IX, но и сложили немало собственных голов в Варфоломеевскую ночь.
   Или взять того же поручика Мировича.
   Промедлил на какие-то пять минут, и личные охранники ни-зложенного императора Иоанна Антоновича прирезали того аки порося в секретной камере Шлиссельбурга.
   Вместо должности, как он надеялся, первого министра, офицерик получил совсем иное вознаграждение - плаху и ли-шение дворянства.
   А небезызвестный Джек Дендер, охотник за бриллиантами?
   Имея точный план места, где семинолы хранили свой зо-лотой запас, накушался виски, а славные рейнджеры, гоняв-шиеся за надоевшими хуже горькой редьки аболиционистами, на привале случайно наткнулись на хранилище драгоценного металла.
   И в результате янкес остался ни с чем.
   Роберт не хотел оказаться на его месте.
   Поэтому капитану следовало обезопасить себя и радужное будущее от неприятностей.
   Но как это сделать, не вызывая подозрений?!
  
  
   Маршрутный автобус, бодро катил по асфальтовой дороге без выбоин.
   Майор Дикобразов повернул угловатое лицо с квадратной челюстью к окну.
   Его голубые глаза над носом с лёгкой горбинкой с интересом рассматривали пригорки, поросшие нежно-зелёной травой.
   - Послушай, что пишут. - сказал сидевший рядом с ним пол-ковник Опарышев, шелестя газетой. - Представители Газпрома утверждают, что украинцы воруют газ. Но при этом всегда говорят о них: "Наши украинские коллеги". Вот уж правильно - язык до гласности доведёт!
   Подвижные губы Феликса Эдуардовича сложились в улыбку:
   - Верно говорят, у нас свобода печати. У кого печать, у того и свобода...
  
  
   Они шагали по выложенной плитками дорожке к двухэтажно-му дому-теремку с невысоким крыльцом мимо доброго десятка трёхэтажных корпусов кремо-розового цвета с колоннами, вы-строенных после Зимней войны 1939 - 40 годов мастеровитыми руками финских военнопленных на берегу озера в виде вытяну-того овала.
   И кропотливо реконструированных из руин стосковавшимися по мирной работе дланями захваченных при снятии блокады немцев.
   После победоносного завершения Великой Отечественной.
   По приказу самого Лаврентия Страшного, который, при всех приписываемых ему недостатках и большой занятости, всё же находил время позаботиться о полноценном отдыхе своих лю-дей.
   Из динамиков, укреплённых на стволах деревьев, рвалась весёлая и оптимистическая музыка.
   Морзянкин первым вошёл в обширный вестибюль, прибли-зился к очаровашке за стойкой с плоским монитором на столе и навороченным селектором.
   - Здравствуйте.
   - Добрый день. - у неё была приторная профессиональная улыбка. - Чем могу помочь?
   Вадим положил перед портье путёвки и документы.
   - Мы вас ждём. Заполните, пожалуйста, анкеты. Никому не нужная формальность, но тем не менее.
   Лейтенанты и курсант, расположившись в креслах холла, принялись прилежно заполнять бумаги.
   Сила России в том, что такого бюрократического формализ-ма не существует больше ни в одной стране мира!
   Впрочем, и меньше, наверно, тоже!
  
  
   Ростислав Бенефисов, томный молодой человек с короткими черными волосами ёжиком и девичьей талией, красивый абсо-лютно женской красотой, настежь распахнул окно номера, куда его поселили на время отдыха.
   Он распаковал свои вещи, гадая, кто окажется соседом.
   Слегка припудрив лицо и оживив бесцветной помадой изгиб губ, работник рекламного агентства вышел на балкон-террасу, опоясывавшую весь этаж корпуса.
   И закурил гаванскую сигариллу.
   Ему было очень плохо.
   Друг-стриптизёр, с которым Ростик прожил вместе послед-ние полтора года, оказался продажной тварью, покинув его из-за успешного бизнесмена.
   Тот прельстил неблагодарного ветренника перспективой кру-иза по Средиземному морю и возможностью сняться в клипе у самого Димы Билайна.
   Негодяй, которому Бенефисов отдал лучшие годы из прожи-тых им двадцати четырёх лет, ушёл, не сказав ни слова благо-дарности.
   Брошенный честно пытался забыть изменщика на протяже-нии трёх месяцев.
   Однако нанесённая рана не заживала, продолжая кровото-чить.
   Особенно по ночам.
   Тогда Ростислав от бессонницы перелистывал фотоальбом, воскрешая в памяти мгновения, когда был счастлив с неверным Эженом.
   И почему он не убил мерзавца, уход которого лишил его смысла жизни?!
   Рекламист выбросил окурок, вернулся в номер.
   И как раз вовремя.
   Дверь открылась, пропуская в мини-прихожую кудрявого брю-нета с печальными серыми глазами.
   Сердце Бенефисова пропустило один удар при виде того, с кем ему предстояло делить жилище до конца заезда.
   - Добрый день.
   - Добрый день. - на лице рекламщика появилась привет-ливая лучезарная улыбка.
   - Простите, это номер двести шестнадцать? Я не ошибся?
   - Нет-нет, вы не ошиблись.
   Впрочем, если бы вошедший перепутал двери, Ростислав пустился бы во все тяжкие, чтобы только оставить его у себя.
   Потому что влюбился с первого взгляда.
   - Значит, мы с вами - соседи?
   - Выходит, что так.
   Новоприбывший окинул взглядом помещение и, по-видимо-му, остался доволен.
   - Будем знакомы. Меня зовут Геннадий. Туберкулёзников.
   - Бенефисов. Ростислав.
   Они обменялись рукопожатием.
   - Надеюсь, мы подружимся. - сказал Ростик, вкладывая в пожелание гораздо больший смысл, чем могло показаться.
   - Конечно. Я тоже надеюсь.
   Работник рекламы улыбнулся соседу своей очаровательной улыбкой и подхватил его чемодан, оставленный им у двери.
  
  
   Цереулов придвинул к себе рапорт Оргазмова, вдумчиво пе-речитал его:
   - Что-то серьёзное, дорогуша?
   - Чувствую простудился, товарищ генерал-майор. А где - ума не приложу. - у Роберта были наивные глаза ребёнка с рож-дественской открытки.
   - Тебе точно хватит дня, чтобы вылечиться?
   - Конечно. Я простудифилисом дольше никогда не болею.
   Генерал-майор раскатисто рассмеялся:
   - Как ты сказал? Простудифилис? - он всегда любил юмор. - Надо запомнить! - и подписал капитану рапорт на отгул по состоянию здоровья.
  
  
   Ирину и Мухоморскую поселили в одном номере, в котором были две тахты, платяной шкаф, полированный стол, окружён-ный стульями, цветной телевизор на высокой тумбочке, радио-точка на стене и совмещённый санузел с ванной, предназначен-ной для помывки сидя, но никак не лёжа.
   Вообще-то, в нём было уютно и комфортно.
   Конечно, не как в пятизвёздочном отеле, но тем не менее.
   ВПК во все времена умел устраиваться.
   Расположившись, девушки вышли на террасу, по узкой бе-тонной лестнице спустились на дорожку вдоль корпуса, что вы-вела их к площади с десятком зелёных лавочек без спинок, от которой веером расходилась полудюжина широких, покрытых плиткой дорожек.
   Посреди неё на высоком каменном постаменте красовалась изрядно загаженная птицами статуя матроса в тельняшке, лихо сдвинутой на затылок бескозырке и маузером во вздетой вверх руке.
   До революции комиссар НКВД Иннокентий Целкин был извес-тен в криминальных кругах, как фармазон первой руки.
   А после Октябрьского переворота, будучи социально близким большевикам, принял их сторону.
   И пристроился в Чрезвычайную Комиссию, поняв, что в ней можно жить не только безбедно, но и безопасно.
   Если знать, с кем делиться награбленным у грабителей тру-дового народа.
   Долгое время Кеша катался вареником в сметане.
   Даже поимел правительственные награды за ликвидацию банды Алексея Пантёлкина, более известного, как Лёнька Пан-телеев, за разоблачение вредителей на производстве и за по-имку подлых финско-польских шпионов.
   А погорел на досадной мелочи.
   В разгоревшихся внутрипартийных дискуссиях сдуру или по дикой пьянке прилепился к троцкистам.
   И во времена Большой Чистки, когда на смену зажигавшим мировой пожар опричникам Владимира Мудрого пришли прагма-тики Иосифа Грозного, его изобличили в злостном уклонении от линии партии.
   И в хапании не по чину.
   За что без шума и пыли пристукнули в подвалах на печально известном Чугунном 6.
   Но Лаврентию Павловичу нужен был повод, чтобы прижать к ногтю костоломов Николаши Ежова.
   И из Целкина сделали святого энкавэдэшного великомуче-ника, геройски павшего на боевом посту от рук подлых врагов народа, затесавшихся в ряды преторианцев Вождя.
   В период всеобщего развенчания чекистов он как-то ухитрил-ся ускользнуть от посмертных разоблачений.
   Скорее всего, до него просто не дошли руки.
   Оттого Иннокентий и остался торчать на постаменте в ведом-ственном доме отдыха в образе революционного матроса.
   Хотя в море появлялся лишь на палубах мирных прогулоч-ных пароходов, где промышлял изъятием денежных средств у пассажиров, стараясь при этом не вступать в конфликт с Уло-жением о наказаниях Империи.
   Чего только не случается в России!..
   - Говорят, ты был в цирке? Что там тебе понравилось боль-ше всего? - спросил у товарища бородатый молодой человек с глазами обиженной дворняги.
   - Не поверишь, но эквилибристка Элоиза! - мечтательно улыбнулся несколько расплывшийся в талии, румяный усач.
   - Но она же вчера не выступала!
   - Вот потому и не выступала, капитан!
   Усатый с интересом взглянул на Лану и Ирину:
   - Прошу прощения, мы с вами незнакомы! Но подозреваю, вы, так же, как и мы, прибыли сюда совсем недавно.
   - Вы удивительно проницательны. - Резвова улыбнулась ему стервозной улыбкой.
   - И ждёте полдника, не так ли?
   - Допустим.
   - Тогда, пока не началось уничтожение калорий для поддер-жания жизнедеятельности организма на должном уровне, по-звольте отрекомендоваться. - носитель усов, опускающихся до самого подбородка по-гусарски щёлкнул каблуками сандалий. - Капитан Эльдар Конфискатов. - он дёрнул за руку бородача. - А
   это мой лучший друг капитан Вилен Щекотило.
   Девушки тоже представились.
   - Вы кого-нибудь ждёте?
   - Сейчас должны подойти наши друзья, с которыми мы сюда приехали. - генеральская дочь надеялась, что излишне навяз-чивый офицер уйдёт сам и уведёт с собой друга.
   Но ошиблась.
   Конфискатов закурил и при виде спешащих к ним Морзянкина с лейтенантами, не двигаясь с места, изрёк странную сентен-цию:
   - Счастье иногда так неожиданно сваливается, что не успева-ешь отскочить в сторону!
  
  
   Капитан медицинской службы Дарья Жара была потрясаю-щей женщиной.
   Яркой, эффектной, с густыми блестящими каштановыми ло-конами.
   Выше среднего роста, стройная, гибкая.
   Большие глаза цвета неба с длинными стрельчатыми ресни-цами смотрели внимательно и открыто, а при улыбке на щеках появлялись ямочки.
   Поэтому все мужчины, с которыми ей приходилось сталки-ваться - от безусого юнца до убелённого сединами старика - дышали к ней весьма неровно.
   А некоторые - довольно учащённо.
   Причём, не пытались этого скрывать хотя бы из приличия.
   Но Даша предпочитала не замечать бросаемых на неё взглядов - горячих, как у застоявшихся жеребцов, и сладких, как варенье, что варила её мать.
   Особенно трудно было держать себя в руках на корпорати-вах, где вокруг неё обязательно роились кавалеры.
   Однако она не горела желанием за просто так отдать кому бы то ни было остатки своей чести и достоинства, в основном потерянные несколько лет назад, когда юный лейтенант приняла обманку за любовь.
   Настоящую!
   Всепоглощающую!!
   До гроба!!!
   Которая кончилась через пару недель после начала, когда Жара воочию узрела следы фекалий на белоснежных трусах избранника.
   Непризнанного гения - барда.
   Гитараста, поющего все песни на один мотив.
   Пришедшие после него ловцы взаимности не теряли надеж-ды.
   А когда от мужчин нет отбоя, это не только мешает, но и вы-зывает неприязнь среди желающих выскочить замуж.
   К счастью, медичка умела находить общий язык и с девуш-ками, и с женщинами, включая имеющих штамп в паспорте.
   Потому как ко всем подходила с душой.
   И, если требовалось - с добрым советом и с дельным пред-ложением, как побыстрее, а главное - удачнее, устроить судьбу.
   Живи она до Революции 1917 года, считалась бы душой об-щества.
   В постперестроечное же время офицера звали лишь душкой.
   Ибо она проявляла предельную осторожность ко всем, кто надеялся влезть ей во внутрь.
   Веря до тошноты, что рано или поздно появится НЕКТО, ре-шительно разрушащий ту незримую стену, которую Дашенька воздвигла между собой и претендентами на неё.
   До сегодняшнего дня пока ничего такого - или никого такого - в её поле зрения не попадало.
   Нельзя же считать посланием судьбы двух отдыхающих в возрасте присевших рядом с ней на скамейке без спинки с сига-ретами.
   - Представляешь, в Гидрометеоцентре поставили новый ком-пьютер! - Опарышев почесал свисающий с ремня живот.
   - Ну и что? - квадратная челюсть Дикобразова пришла в движение.
   - Они смогут узнавать погоду через Интернет.
   Жара готова была выкинуть окурок собственного "L&M'a" в урну, если бы не узрела того, кто являлся для неё воплощением грёз сексуально и эстетически неудовлетворённой самки.
   Геннадия Туберкулёзникова.
   Направлявшегося куда-то по аллее в компании Бенефисова.
  
  
   Оргазмов отпер дверь дачи дяди Жоры, возведённой три де-сятка лет назад в стиле русской псевдоизбы.
   В сравнении со стандартными домиками представителей бо-лее чем среднего класса, его жилище смотрелось бородавкой на теле садоводства.
   Но родственник всегда выделялся фантазией и отрицанием жизни, как у всех.
   Не признавал стандарты и стереотипы, яростно защищая право на индивидуальность.
   Например, когда при Меченом, объявившим борьбу пьянству, народ добровольно-принудительно вступал в "Общество тре-звости", Георгий Викторович, тогда ещё майор, наотрез отка-зался поддерживать, как он выразился, дурное начинание.
   И из-за его ослиного упрямства отдел не был признан сто-процентным сборищем трезвенников.
   Но какие бы громы не гремели над его головой, какие бы молнии не сверкали, он стоял насмерть.
   И в конце концов от него отстали.
   Но не простили.
   А когда начались первые всплески терроризма, к которым полковник Оргазмов был не готов, отправили его на отдых по выслуге лет...
   Последний раз племянник был здесь пару месяцев назад, подцепив красивую дурочку из кадров для невинных забав на нейтральной территории.
   Судя по слою пыли, лежавшему везде и даже покрывавшему большое фото в рамке на стене, хозяин появлялся самое мень-шее месяца четыре назад.
   Перед Праздником дня Защитника Отечества.
   Которое никогда не защищал.
   Как и неимоверное число уволенных в запас со срочной и кадровой службы, наученных разбирать и собирать стволы, но ни разу не выстреливших по живой двуногой мишени, которая при ошибке могла нашпиговать крутого, по его рассказам, воина свинцом.
   Отечество защищают ПОГРАНИЧНИКИ.
   И те, кто умирал под Ельней, в Одессе, под Ленинградом, под Варшавой, на Зееловских высотах, при штурме Рейхскан-целярии.
   А потом Георгий Викторович ушёл в поход.
   Пить водку.
   Дядя был педантом и аккуратистом, поэтому в комнате не было ничего лишнего и бесполезного, кроме, как уже говорилось, пыли.
   Роберт придвинул к себе старомодную пепельницу - брон-зовую или медную.
   Капитан в этом не разбирался.
   Он закурил, не решаясь снять со стены фото молодого Жо-рика в старой милицейской форме семидесятых годов.
   Смотрел на него, стоящего с полуулыбкой на фоне цветущей сирени, и боялся протянуть руку.
   Но всё же заставил себя действовать.
   И через несколько минут извлёк из рамки фотографию, к задней стороне которой за уголок была приклеена бумага.
   Точнее - нарисованный фломастером план.
   Вдумчиво изучая его, Оргазмов почувствовал себя Джимом Хокинсом, героем стивенсоновского "Острова сокровищ".
   И вознамерился проверить наличие содержимого в месте, по законам жанра, отмеченном крестом.
   Немедленно.
   Чтобы убедиться - есть там что-либо или нет.
  
  
   Павел Сазонтьевич Картофляк, благообразный седой толстяк с умным лицом шестой год работал директором столовой в доме отдыха.
   Женился на местной жительнице и перевёлся сюда из бо-льшого города.
   На прежнем месте работы его подозревали в нецелевом использовании финансовых средств.
   Доказать ничего не смогли, но посматривали косо.
   Поэтому кстати подвернувшаяся женщина стала палочкой-выручалочкой, позволившей ему тихо-мирно уволиться по соб-ственному желанию.
   И перевестись в область.
   Официально репутация у Картофляка была ничем не за-пятнана, что и позволило ему занять более высокую долж-ность...
   Облокотившись на нагретые солнцем чугунные перила кры-льца заднего входа, он внимательно посмотрел на багрово-алый кончик сигареты, которую курил.
   И обратился к вышедшей на воздух миловидной молодой женщине со светлыми пушистыми волосами и искусно нари-сованными большими карими глазами:
   - Руфина, сантехник там чинит смеситель в помывочном це-хе. Не знаешь - кончил он уже?
   Администратор Акакиева понимающе улыбнулась:
   - Ещё не кончил... Но дышит уже очень часто и глубоко...
  
  
   Ирина и Лана без особого желания ковырялись в творожной запеканке, предложенной им на полдник в столовой дома от-дыха, разделённой надвое изящной резной перегородкой из обожжённого дерева.
   Сидевший с ними за одним столом Ростислав Бенефисов, очень по-женски закатил глубокие серо-голубые глаза:
   - Ну не знаю, если нас каждое день будут так кормить, то к концу заезда мы определённо прибавим в весе!
   - С чего бы это? - не понял его Артём Тестеронов, второй со-сед девушек по столу, мужчина между сорока и пятидесятью с двойным подбородком и носом-картошкой на лице профессиона-льного мизантропа, рассматривая развешанные по стенам кар-тины.
   - С таким количеством калорий нам не поможет похудеть ни одна диета. - сказал с кокетливо-женскими интонациями Рости-слав и трагически прикусил нижнюю губу.
   - Правильно Тарапунька Пушкину писал: "Як умру, то похо-вайте на Украйне милой...". Ээто ещё когда было. И вот с тех самых пор кому-то чешется! А то посмотришь на современных девок, так они летом выглядят так, что за такое при коммунистах сажали!
  
  
   Эльвира Мауглина, холёная платиновая блондинка с высоки-ми скулами и огромными глазами, шла под руку по дорожке парка дома отдыха с высоким, широкоплечим, с мощными бицеп-сами мужем по имени Ратмир.
   В свои неполные тридцать лет она не работала ни одного дня.
   Следовала наставлениям матери, что выходить замуж надо только за того, кто сможет обеспечить дочери безбедное суще-ствование и выполнение всех её прихотей.
   Что Эльвира и сделала, познакомившись с будущим супругом на городском конкурсе красоты, где тот был членом жюри.
   Благодаря ему, тогда ещё Долболобова по отцу, заняла тре-тье место.
   И приняла ухаживания бывшего спортсмена, наладившего собственное дело.
   Конечно, он не олигарх, но сексуально и материально впол-не удовлетворял, не требовал отчёта в потраченных деньгах, не мешал вести светскую жизнь.
   А что ещё нужно ценящей себя женщине?
   Ради этого Эльвира даже смирилась с его бзиком - проводить отпуск только в России.
   И с удовольствием уезжала развлекаться на курорты мира в одиночестве, чтобы оба могли отдохнуть друг от друга...
   - Совсем недавно с моим знакомым приключилась любопыт-ная история. Он сбил машиной девушку и теперь женился на ней. - Ратмир игриво похлопал её по запястью, лежащему у него на локте.
   - Боже, как романтично! - она мечтательно прикрыла глаза. - Жаль, что такие красивые истории случаются так редко!
   - Согласен. Если бы такое случалось чаще, водители ездили гораздо аккуратнее.
  
  
   В незамутнённом небе почти не было облаков.
   Отовсюду наплывали запахи цветов и травы, назойливо ве-рещали в траве кузнечики и цикады.
   Оргазмов со спортивной сумкой на плече остановился у двух огромных валунов, непонятно как оказавшихся почти посреди большого поля.
   Он сверился с планом дяди Жоры.
   И принялся искать крест над трезубцем, выбитый неизвестно когда и кем в качестве ориентира.
   Нашёл, но не сразу.
   Судя по всему, знак выбили много лет назад.
   Может быть, даже не лет, а столетий.
   Роберт Павлович присел у камня, пуская в небо дым от си-гареты.
   По крайней мере, в одном бывший ментяра не соврал - от-метке этапа для продолжения дальнейшего пути.
   За это следовало выпить.
   Капитан основательно приложился к горлышку плоской сте-клянной четвертинки водки "Золото славян".
   И неожиданно вспомнил слова родственника о Граале.
   Насколько он помнил, дядя Иисуса Христа по имени Иосиф Аримафейский при распятии племянника, когда центурион Гай Кассий Лонгин пробил осуждённому копьём печень, желая пре-кратить его мучения на кресте, собрал кровь в кубок, ис-чезнувший в лабиринтах времени.
   Оргазмов снова приложился к плоской бутылке водки.
   Что за ерунда?!
   Откуда в России на территории бывшей финской губернии мог появиться религиозно-исторический артефакт?!.
   Капитан затоптал окурок, сверился с планом и принялся тща-тельно подсчитывать количество шагов, необходимое, чтобы до-браться от камня до тайника.
   Где могли сбыться самые его - и не только его! - несбыточ-ные мечты...
  
  
   После полдника, ускользнув от друзей, Ирина направилась к озеру с голубой водой, беззаботно отсвечивавшей под солнцем россыпями отблесков.
   Ей захотелось немного побыть в одиночестве.
   Но в тени старых серых морщинистых тополей, клонившихся к набегающим на берег мелким волнам сидел молодой кудрявый брюнет с печальными тёмными глазами, рисовавший акварелью пейзаж на листе ватмана, прикреплённого кнопками к подрам-нику.
   Резвова отошла от него подальше.
   Чтобы не мешать творческому процессу.
   И не вступать в разговор, к которому была совершенно не-расположена.
   Сбросив на берегу босоножки, девушка прикинула на глаз глубину озера, где на дне виднелись россыпи светлых камешков.
   Одним гибким движением она стянула через голову сарафан и прыгнула в воду, подняв тучу брызг.
  
  
   Опарышев сделал ход слоном на шахматной доске.
   - Значит вы так, товарищ полковник? - игравший против него на террасе корпуса Дикобразов принял вид величайшего мы-слителя всех времён и народов.
   Он с головой окунулся в отдых.
   И даже то, что весь отпуск придётся провести в компании с непосредственным начальником, донельзя надоевшим на служ-бе, не портило ему настроения.
   Феликс Эдуардлвич смирился с ним, как с неизбежным злом.
   Да и найдётся ли на свете хоть одна бочка мёда, в которой не было бы ложки дёгтя?!
   А с другой стороны - почему бы не сблизиться с полковни-ком?
   В будущем налаженные неформальные отношения могут здорово облегчить службу...
   Подождав, когда майор соизволить передвинуть какую-ни-будь фигуру, и не дождавшись, Михаил Илларионович отпил из бутылки кваса и заметил нейтральным тоном:
   - Самым сложным из вечных вопросов является не "Что делать?" или "Кто виноват?", а "Где ты шлялся, скотина?!"...
  
  
   Ирина вышла из воды, влезла в сарафан.
   Сзади послышалось робкое покашливание.
   Она повернула голову.
   У валуна, на котором стояли её босоножки, застыл живопи-сец, с обожанием взиравший на неё.
   - Вы меня испугали. - она лукаво улыбнулась.
   Он неловко переступил с ноги на ногу:
   - Простите, я не хотел...
   Резвова посмотрела в глаза художника, с некоторым удо-вольствием отметив про себя, что тому явно не по себе.
   Его, как кобеля в брачный период, беспокоило само по себе присутствие девушки.
   - Как вас зовут?
   - Геннадий Туберкулёзников...
   Он был перспективным студентом четвёртого курса Академии живописи и скульптуры.
   Из семьи потомственных чекистов.
   И вёл родословную то ли от Берзиня, то ли от Артузова.
   Лауреат различных конкурсов, включая международные.
   Обладатель гранта Международной Ассоциации художников.
   Будущий Илья Ползунов или Никас Сафронов, впервые в жизни взявший в руки карандаш в четыре года, а в семь уже ставший гордостью районного Дома детско-юношеского твор-чества, умилявший своими работами признанных мэтров.
   Первое время родители относились к его рисованию с огром-ным подозрением, но постепенно свыклись с тем, что сын не пойдёт по их стопам и не продолжит династию.
   В конце концов приносить пользу Отечеству можно не только воюя на невидимом для большинства российских граждан фронте...
   В лице и фигуре стоявшей перед Туберкулёзниковым де-вушки было столько прекрасного и одухотворённого, что он не мог оторвать от неё глаз.
   И его душа, как утверждал Омар Хайям, а он знал, о чём го-ворил, на мгновение покинула его, чтобы стать тенью прекрас-ной дамы.
   - Можно просто Гена...
   - А звание?
   Он дёрнул плечом и слабо просипел, как голос совести закон-ченного мерзавца:
   - У меня нет звания. Мой отец не смог поехать и передал путёвку мне...
   - Понятно... - в голосе курсанта невольно прозвучало кокет-ство, свойственное женщине любого возраста. - Вы не прово-дите меня до корпусов?
   - Конечно.
   Они направились к дому отдыху по широкой тропе, идущей вдоль берега.
   От волнения Гена утратил дар речи.
   - Вы молчите потому, что вам надоело моё присутствие? - поинтересовалась с восхитительной наивностью курсант.
   Пейзажист резко остановился, словно на полном ходу вре-зался лбом в невидимую стену:
   - Вы?! Мне?! Надоели?! - он взмахнул руками с такой экс-прессией, словно была последним человеком на земле, уце-левшим после Армаггедона.
   Генеральская дочь критически осмотрела его с видом опыт-ного грузчика, приготовившегося загружать тяжёлый шкаф:
   - Надеюсь, вы не намерены с места в карьер объясниться мне в любви с первого взгляда?
   - Хотел... - убитым голосом сознался Туберкулёзников.
   Пограничница беззвучно нелитературно выразилась.
   Что у неё за планида?!
   Почему на неё обращают внимание только маменькины сын-ки вроде Витаси Берлинского-Коржикова, с которым она наконец-то совсем недавно окончательно рассталась?!
  
  
   При свете мощного фонаря на аккумуляторе Оргазмов копал яму в небольшой пещере, на которую указывал крест на плане дяди Жоры.
   Сапёрная лопатка легко входила в рыхлую землю и пример-но через четверть часа работы наткнулась на что-то твёрдое.
   Не на деревянное или металлическое, а на нечто плотнее почвы.
   И потому вызвавшее сомнение.
   По авантюрно-приключенческим романам Роберт знал, кла-ды обычно помещают в сундуки или в кувшины, но, судя по звуку, с которым лезвие лопаты ткнулось в неизвестный предмет, это было ни то и ни другое.
   Полный самых дурных предчувствий охотник за сокровищами засунул обе руки в сделанное им отверстие и, несколько раз испортив воздух от перенапряжения, с превеликим трудом вы-тащил из него чемодан.
   Средних размеров.
   Но чертовски тяжёлый.
   Его лицо горело азартом щенка, впервые взятого на охоту.
   С замиранием сердца кладоискатель принял прямо из горла успокоительного - крепостью в сорок оборотов.
   И открыл крышку.
   А после кратко, но очень эмоционально охарактеризовал си-туацию, - лёгкой трёхэтажной конструкцией! - увидев, что чемо-дан на четыре пятых забит драгоценностями.
   Золотыми и серебряными монетами дореволюционной че-канки.
   Перстнями, серьгами, цепочками, браслетами с разноцветны-ми камнями и без.
   Замшевыми мешочками, наполненными бриллиантами.
   Четырьмя полиэтиленовыми пакетами с американскими руб-лями достоинством в сотню каждый.
   Капитан посветил в яму.
   В луче фонаря просматривалась крышка дорожного сакво-яжа.
   Второго по счёту багажного места из двух заявленных дя-дюшкой племяннику!..
  
  
   София Гешефтова, археолог-исследователь лет 30, крепкая, симпатичная, с узлом светлых волос на затылке и ладной фи-гурой, оглядевшись по сторонам и не найдя в пределах ви-димости ни одного мужчины, расстегнула две верхних пуговицы стройотрядовской куртки, доставшейся ей от старшей сестры, закончившей институт холодильной промышленности и надетой на голое тело.
   Без бюстгалтера, естественно.
   Почерпнутые ею сведения из кандидатской диссертации ме-стного краеведа подтвердились.
   На огромном валуне, одном из двух посреди поля, действи-тельно были выбиты крест и трезубец.
   Что говорило в пользу теории о спрятанном на территории России Граале.
   Каноническую версию о кубке, вобравшем в себя кровь Иису-са она не отвергала, но и не воспринимала всерьёз.
   Её больше привлекали иные.
   К примеру, - апокрифическая.
   По которой Мессия, не признанный современниками, пове-дал тайну Высшего знания одному из своих учеников, имени которого до сих пор не смогла установить теология.
   Как и место сокрытия того самого Знания, пропавшего в ко-ридорах истории.
   Или альтернативная.
   По которой Сын Божий, прямой потомок царя Давида, ведал о сокровищах своего предка, укрытых в окрестностях Иерусалима от алчущих и жаждущих, предназначенных на возрождение Иудеи, если она будет повергнута в прах врагами, пришедшими извне.
   Фантастическая.
   Появившаяся только лишь в начале XXI века с лёгкой руки некоего Дэна Брауна, автора весьма спорного бестселлера "Код да Винчи".
   По которому Граалем - чашей - является Мария из Магдалы, жена Господа, носившая под сердцем плод любви Христа.
   И из-за чего Иуда из Кориота предал Учителя, разочаровав-шись в его слабости.
   Бог не должен жить плотской жизнью, иначе какой же он Бог?!.
   В отличие от человека, обязанного по завету Моисея и закону Соломона иметь наследника...
   Гешефтова прикурила сигарету.
   Разморённая жарой она хотела немного отдохнуть, а не вы-скабливать мох из глубоких шрамов, выполненных резцом опыт-ного мастера на теле старого камня...
  
  
   Оргазмов допил водку и набил сокровищами примерно поло-вину своей спортивной сумки.
   Уложил несколько полегчавший чемодан на то место, откуда его достал, снова засыпав землёй.
   Свинтил пробку со второго "Золота славян".
   Отхлёбывал из горла и размышлял.
   С такими деньгами он может доказать кому бы то ни было и прежде всего всем, что он настоящий мужчина, а не прижи-вальщик при Жизни, нечто среднее между альфонсом и подкаб-лучником Судьбы.
   Приход к умирающему в больнице дяде Жоре - знамение свыше.
   А главное, Роберт не собирается отнимать что-то у тех, кто еле сводит концы с концами.
   Но как реализовать доставшееся, не привлекая к себе вни-мания налоговиков и Службы Собственной Безопасности?
   Легализировать деньги, чтобы не попасться!
   Ребята в Службы Собственной Безопасности ушлые и зу-бастые, почище рыбки пираньи!
   Во все времена воры и разбойники проваливались как раз на том, что начинали спускать деньги по кабакам.
   И по пьяне развязывали языки.
   Хотя капитан в силу специфики своей профессии не питал особой любви к злачным местам и язык при сильном опьянении не так уж и распускал...
   Но всякое может случиться!
   И потому надо поскорее связаться с Никифором Гренадёро-вым...
  
  
   Хватанув стопку водки и зажевав её маринованным чесноком капитан Щекотило лёг на спину в тени толстого клёна, закинув руки за голову:
   - Эльдар, у тебя было много женщин?
   Конфискатов подкрутил ус:
   - Так много, что вряд ли скажу, сколько именно.
   - И как ты знакомишься с таким количеством?
   - Просто нужно уметь создавать ситуацию, когда они стано-вятся наиболее сговорчивы и доступны.
   - Как это? - Вилен приподнялся на локте.
   - Элементарно! Я снимаю в гостинице комнату и снаружи на дверь прикрепляю табличку "Ж"...
  
  
   Туберкулёзников ожидал Ирину у памятника Целкину для разговора.
   И когда та появилась в поле его зрения, бросился к ней на-встречу.
   И сразу стало ярче светить солнце, сильнее запахли цветы на клумбах, громче запели птицы.
   - Ира, ради Бога простите, но я хочу сделать вам предложе-ние... - глядя в сторону, он проглотил слюну.
   - Очень бы хотелось, чтобы вы не позвали меня замуж, влю-бившись с первого взгляда!..
   - Нет, что вы! - Гена покраснел так, что от него можно было прикуривать. - Я прошу вас попозировать мне для портрета.
   - Но у меня сейчас нет настроения. - генеральская дочь так близко шагнула к нему, что он отшатнулся. - Может, завтра, если будет время?
   В его глазах промелькнула тоска быка, которого лишь раз в год водят на случку с коровой:
   - Когда к вам подойти? - Туберкулёзников судорожно дёрнул кадыком.
   - После завтрака, конечно. - давая согласие, курсант почув-ствовала себя девственницей-мученицей под римским мечом.
   И всё-таки ей было интересно попробовать себя в новом качестве.
   Бог его знает, вдруг парень потом станет Карлом Дрюлловым и обессмертит своё и её имя?!
   Или сделается Сальватором Бали?!
   Художник почти что умер от неожиданно захлестнувшей его волны счастья и блаженства, от предвкушения возможности запечатлеть на ватмане это творение Бога.
   И, задыхаясь от овладевших им чувств, он молча кивнул, не в силах выдавить из себя ни единого слова...
   А следившая за ними с балюстрады корпуса Дарья Жара стряхнула пепел с сигареты и приоткрыла губы в обольсти-тельнейшей улыбке:
   - Я в твоём распоряжении, мой друг...
  
  
   Вернувшись в город, Оргазмов решил связаться с "чёрным мэром" города Никифором Гренадёровым, сына которого неско-лько лет назад отмазал за некоторое вознаграждение от очень серьёзной статьи за распространение наркотиков.
   Прекрасно понимая, что молодчика использовали для под-ставы против ПАПЫ.
   Он поправил тогда своё материальное положение на не-сколько месяцев вперёд.
   И потом неоднократно выполнял мелкие поручения-просьбы за плату в евро.
   Однако, долг платежом красен.
   Как писали в летописях с подачи Нестора.
   Я - тебе, ты - мне.
   И Роберт набрал номер.
   - Мне сказали, у вас есть на продажу чучело кенгуру? - спро-сил он в трубку после того, как её сняли.
   - Не у меня, а у моего дедушки, что играет "Мурку" на кон-трабасе. - возникла короткая пауза. - Где бы вам было удобно встретиться, чтобы переговорить о цене покупки исторического инструмента?
  
  
   Расставшись с Геной Туберкулёзниковым у памятника Ин-нокентию Целкину, генеральская дочь присела покурить на одну из скамеек без спинок.
   Не хотелось возвращаться в номер.
   - Pardonne, mademuaselle. - капитан Конфискатов нежно улыбнулся. - Женщина никогда не знает, чего она хочет, но не успокоится, пока этого не добьётся.
   - Чего же?
   - Меня.
   Начиная со школы, Эльдар считался отчаянным сердцеедом.
   Он умел уболтать любую дочку Евы, до тонкостей изучив на-уку обольщения с помощью языка.
   Ему завидовали.
   Его обожали.
   И ненавидели.
   Конфискатов умело поддерживал свой имидж неотразимого супермена.
   Хотя он не привык к поражениям на любовном фронте, но и у него случались проколы.
   Тогда "Казанова" отступал на заранее подготовленные по-зиции, стремясь обратить неудачу в шутку и больше не рисковал повторить попытку, вычеркнув провал из памяти.
   Если победительница не афишировала свою победу, проиг-равший никогда о ней не распространялся.
   А если же она осмеливалась его порочить, мстил.
   Жестоко и изощрённо.
   Чтобы отбить желание у кого-либо сомневаться в его обая-нии...
   Капитан тепло улыбнулся, вытянув обе руки вперёд, подобно до конца охреневшему от лекарств лунатику.
   И опрокинулся навзничь вместе со скамьёй, не успев "на-строить приборы" Резвовой.
   И сделать ей искусственное дыхание.
   - Я так удивился, что шапка у меня на волосах приподнялась. - лежа на земле, Конфискатов вёл себя, как нашкодивший кот.
   Она почувствовала себя неправой, применив насилие над офицером.
   Для этого существуют Морзянкин и его люди.
   Но никак не слабая амазонка...
  
  
   Лейтенанты Агата и Янис Пенис собирались на прогулку.
   Они были молодожёнами и проводили в "Синегорье" медо-вый месяц.
   Он - натуральный блондин с аккуратно подстриженными ко-роткими густыми усами, как у царских офицеров из отечествен-ных истернов.
   Она - с тёмными волосами, падавшими чуть ниже плеч, от-крытым лицом, озорными синими глазами.
   Юная супруга довольно долго возилась с лифчиком, пока ус-тав от бесплодных попыток справиться с застёжкой, не обрати-лась к мужу:
   - Милый, помоги застегнуть.
   - А сама что, не можешь?
   Выпускница военмеха продолжила корячиться начинающей стриптизёркой.
   - Ну что ты делаешь?! Кто так застёгивает?! - благоверный, горячий прибалтийский парень, издал вопль прусса, сажаемого на кол тевтонским псом-рыцарем. - Бюзик застёгивать лучше спереди, а не сзади, а потом переворачивать его и накидывать бретельки на плечи!
   Агата, по словам свекрови, считавшая только что узаконен-ную вторую половину чище и непорочнее первого снега, глубоко вздохнула, словно после долгого пребывания под водой вы-нырнула на свежий воздух:
   - Дорогой, а откуда ты всё это знаешь?!
   - М-м-м, ну как откуда? - Пенису показалось, что гром небес-ный обрушился на его голову. - Друзья рассказывали!!
  
  
   Подполковник в отставке Фуражкин, сидел на скамье с газе-той около памятника чекисту Целкину, попыхивая трубкой.
   Всю свою сознательную жизнь он отдал воспитательной работе в школе прапорщиков КГБ-ФСБ.
   Следил за моральным обликом курсантов и пресекал на корню любые отклонения сперва от генеральной линии партии, а позже - от распоряжений сверху.
   Горел на работе.
   И дома тоже.
   Пока однажды законная супруга не взяла достигших подрост-кового возраста детей и не ушла, не выдержав его идеоло-гического фанатизма.
   Родись Семён Ильич на несколько столетий раньше, мир узнал бы его и оценил, как Торквемаду или Кальвина.
   А в двадцатом веке его воспринимали не иначе, как при-дурка.
   На службе, в семье, во дворе.
   Но он упрямо гнул свою линию, не считаясь с обстоятель-ствами.
   И потому проиграл, вынужденный досрочно выйти в отставку.
   Устроился охранником на завод и принялся писать мемуары о пройденном пути...
   Он оторвался от вдумчивого изучения научно-познаватель-ной статьи, из которой узнал, что кот Борис из телерекламы всегда весел, энергичен и полон сил, потому что скипидар - это вещь!
   Всё вокруг дышало беззаботной радостью ясного летнего дня.
   Несколько молодых отдыхающих в шортах - и парни, и девицы - болтали между собой с громкими взрывами смеха, под деревьями подростки играли в бадминтон
   Пенсионер уставился на ножки проходившей мимо пары фе-мин лет около семнадцати, придя к выводу, в любом возрасте есть своя прелесть.
   Пятьдесят один год, например, без остатка делится на сем-надцать.
   Семён Ильич любил разговаривать сам с собой и потому, выколотив трубку об подошву шлёпанца, глубокомысленно изрёк в никуда:
   - Девальвация рубля улучшает конкурентоспособность нашей промышленности! - перед его глазами предстали обнажённые плоские животики с пирсингом недавно продефилировавших вечеру навстречу двух девчушек. - Но не способствует её появ-лению!
   - Как я вас понимаю! - отдыхающий с круглыми глазами фи-лина и лысиной, обрамлённой венчиком редких седых волос с кряхтением сел рядом с Фуражкиным. - Ну просто беда в России со знаками: денежные дешевеют, дорожные дорожают. А мы привыкли, чуть что, как страусы, голову в снег!
   - Э-э-а...
   - Позвольте представиться. Майор в отставке Степан Кондра-тьевич Фирмачёв.
   Новый знакомый ушел на пенсию с поста заместителя по воспитательной работе начальника следственного изолятора Большого дома.
   На протяжении четверти века он проводил политинформа-ции, следил за дисциплиной и столь профессионально состав-лял отчёты о проделанной работе, что имел право носить на груди целый иконостас.
   Правда, состоящий сплошь из юбилейных наград.
   Но какая разница?!
   Если они честно заработаны усидчивостью и трёпом в стро-гом соответствии с получаемыми приказами?!
   Не всем же комиссарам-политрукам идти в атаку впереди пехотной цепи!
   Кому-то надо и штрафников воспитывать!
   А они далеко не сахар!
   И неизвестно, где труднее - на фронте или в тылу, на окраи-не второй столицы!..
   В общем, родственные души нашли друг друга!
  
   Усевшись на свободное сидение маршрутного такси, Ор-газмов прислушался к разговору двух мужчин, сидевших напро-тив него спинами к направлению движения:
   - Что-то ты сегодня какой-то грустный, а?
   - Да, прикинь, купил столовую и переделал её в публичный дом, но за два месяца ни одного посетителя. - на лице щуплого мужика непонятного возраста появилась гримаса, способная заставить скиснуть молоко. - Место супер - прямо в центре города, девчонки просто отпад, одни фотомодели, а народ не идёт!
   - А, так это твой! - его пухлощёкий приятель чем-то неуло-вимо смахивал на усатого поросёнка. - Я недавно проходил мимо него.
   - И чего не зашёл?
   - Так у тебя же там табличка на дверях: "Извините, у нас самообслуживание".
   Роберт внутренне рассмеялся и обратился мыслями к кладу дяди Жоры.
   Откуда бывший полковник милиции мог приобрести столько добра?
   Понятно, что время от времени к ловким ручкам прилипают драгоценности, не зафиксированные в протоколе изъятия.
   Но не слишком ли их много?
   Или часть ценностей досталась родственнику, как плата за слепоту и молчание в определённых делах?
   Возможно?
   Вполне...
   А если учесть, что Викторович свободно мог хапать не по чи-ну...
   Тогда становится понятным, почему он не афишировал после выхода в отставку свои финансовые резервы и признался об их наличии только сейчас...
   Капитан поднялся, прошёл к выходу, дав знак водителю сде-лать остановку по требованию.
   И, уже выходя, успел услышать окончание диалога попутчи-ков:
   - Взял кредит и теперь хочу сделать себе пластическую опе-рацию.
   - Зачем?
   - Чтобы кредит не отдавать! - безвозрастный был смиреннее пожираемого тигром на арене цирка древнего христианина.
  
  
   Дарья гуляла по территории "Синегорья" с высокой с пыш-ными формами, большими синими глазами, точёным, чуть вздёр-нутым носом, густыми тонкими тёмными бровями и шелко-вистыми вьющимися волосами соседкой по номеру.
   - Липа, а как ты относишься к алкоголю?
   - Нормально, а почему ты спрашиваешь?
   - Да я перед отпуском была у врача, и он мне сказал, пьян-ство сокращает жизнь вдвое. Вот тебе сколько лет?
   - Тридцать три. - помедлив, ответила Олимпиада Обетован-никова, служившая старшим прапорщиком ЗАСа - засекре-ченной аппаратуры связи.
   - А если бы не пила, было шестьдесят шесть...
   Подобная перспектива связистку не устраивала.
   Так как она никогда не была замужем.
   К несчастью, в последнее время мужская половина населе-ния Земли изрядно измельчала и с её ростом метр девяносто Липе было весьма сложно найти человека для совместной жиз-ни.
   Те, кто были выше, ей не попадались.
   А ниже - не прельщали.
   Кому хочется давать повод для пересудов?!
   Нет, она не осталась в старых девах, предпочитая не лома-ться и урывать от любви что возможно, когда и где.
   Однако неопределённость и скоротечность отношений заста-вили её несколько пересмотреть взгляды на жизнь.
   Пускай трудно найти пару для изменения социального ста-туса!
   Имеется в виду - при помощи штампа в паспорте о заклю-чении брака.
   Но ведь можно жить долго и счастливо и без него!
   Надо только найти подходящего мужчинку!
   За этим Обетованникова и приехала в дом отдыха.
   Чтобы подцепить на крючок того, кого осчастливит заботой и лаской настолько, что он будет прилетать к ней на крыльях люб-ви, забыв о других женщинах!
   Главное, чтобы избранник походил на героев любимой трило-гии о гардемаринах!
   Был так же слащаво смазлив и женственен, как Мигунов, Севельков и Гарадьян в молодости!
   Никому иному просьба интимные услуги не предлагать!
   Знать бы только, где отыскать желаемую персону?
   И существует ли она вообще?
   Словно отвечая на насущный вопрос Олимпиады, судьба сделала ей подарок.
   Вывела прямо на Бенефисова, архиэротично и совсем по-детски лизавшего мороженое на скамейке в парке.
   Она с таким восхищением окинула его взглядом, точно он был не человек, а огромной цены бриллиант.
   И отложила в памяти, чтобы, когда рядом с ней не будет Дарьи, познакомиться с Ростиславом накоротке.
   Обетованникова даже не заметила, как стала вальсировать, напевая себе под нос.
   - Ты что, решила заняться бальными танцами? - удивилась Жара.
   - Ах, Даша, всё-таки она существует! - с огромнейшим чувст-вом сказала старший прапорщик.
   - Жизнь на Марсе?
   - При чём тут жизнь на Марсе? - Олимпиада помотрела на соседку так, словно она бредила. - Я говорю про любовь с пер-вого взгляда!
   - Вообще-то от неё есть прекрасное лекарство!
   - Какое?
   - Внимательно взглянуть во второй раз!
  
  
   Солнце медленно опускалось за сосны.
   В доме отдыха началась дискотека.
   Гремела музыка, под потолком плавали затейливые разно-цветные туманы, в полумраке ритмично вспыхивали красные, желтые, зелёные лампочки гирлянд цветомузыки.
   Каблуки дробили паркет так, что покачивалась большая лю-стра.
   Ирина и Лана извивались энергичными змеями в центре кру-га друзей, отдавшись ритму, в какой-то степени заменявшего им занятие по аэробике.
   Лавируя среди танцующих, Дарья пересекла по диагонали бальный зал, отыскивая Туберкулёзникова.
   Она хотела с ним познакомиться.
   А если Жара чего-то хотела, то непременно добивалась, чего бы это ей не стоило.
   Капитан сделала пару шагов в его сторону, но её перехватил отдыхающий с мушкетёрской бородкой с карточной колодой в руке:
   - Девушка, а давайте сыграем в карты на раздевание?
   - Вообще-то я не против. - медик коротко задумалась. - Давайте уж на прямоту - вам интересно увидеть или похвастать?
  
  
   Опарышев махнул рукой пробиравшемуся вдоль стены Дико-бразову, привлекая его внимание.
   Тот подошёл к полковнику.
   - Как дела, майор?
   - Плохо. Чувствую себя, как TAMPAX: в хорошем месте, но в плохое время. - Феликс Эдуардович погрустнел, как пёс, кото-рого забыли покормить. - И вообще здесь, как в Шотландии.
   - То есть?
   - Все вокруг в юбках. А познакомиться не с кем.
  
  
   Гена стоял в тёмном углу, не сводя глаз с Резвовой, над ко-ленями которой метался подол лёгкого платья.
   Он ждал медленного танца, чтобы пригласить девушку.
   Побыть с ней.
   Подержать в лёгком объятии её гибкое тело и заглянуть в глаза.
   О большем художник пока не мечтал.
   Так уж его воспитали - в трепетном отношении к Женщине, что в наше время было большой редкостью.
   Да и прежде всего ему хотелось пообщаться.
   Найти точки соприкосновения.
   Ощутить духовное родство, если оно, конечно, могло быть...
   И не замечал не отводившей от него взгляда Дарьи Жары, вовсе не помышлявшей о душевном единении, а просто надеющейся на сексуальную совместимость.
   С живописцем приятного для неё вида.
   К которому подошла девушка с лицом, не отмеченным печа-тью особого ума:
   - Молодой человек, что будет, если я вас поцелую?
   Туберкулёзников отступил от неё, будто опасаясь, что ему явилась жительница пекла:
   - Похоже, вы плохо изучали анатомию. Ничего не будет! Ни-че-го!!
  
  
   Кастратов, бритый под товарища Котовского, с длинными де-вичьими ресницами и узкой бородкой под Диму Билайна, танце-вал с худой низкорослой девушкой.
   Когда он попал в контрразведку, наследники Дзержинского посчитали его абсолютно случайным человеком, подумав, что парень попал на службу из-за описки пьяного писаря.
   Однако вскоре убедились, Сергей умел мастерски влезать в такие щели, куда мог залезть разве что таракан.
   Сотрудник преображался, становясь невидимым, и доставлял сведения, когда, казалось, их добыть просто невозможно.
   Или нейтрализовывал, кого приказано, в таких условиях, в каких это можно сделать лишь Стивену Сигалу или Чаку Норрису в американских боевиках...
   Лейтенант не сводил с пртнёрши пристального взгляда.
   - Вы так странно смотрите на меня, мне даже неловко. - она склонила голову набок.
   - Знаете, для меня о чём-то просить, - он крепче прижал её к себе, - хуже всего...
  
  
   Готовясь к решительной атаке на художника, Жара вышла на воздух перекурить и освежиться спреем, когда чьи-то руки об-хватили её сзади, а к шее приникли жадные горячие губы.
   Военный медик вступила в борьбу за право самой выбирать себе партнёра на ночь.
   И, в конце концов разорвав объятие, дала обидчику мощного тумака, сделавшего бы честь самому Валуеву, после которого тот кубарем покатился по крыльцу, пока его не остановило ограждение перил.
   Конфискатов добрых пять минут выпаливал без остановки все исконно русские слова, какие знал.
   И при этом побледнел так, что его чёрные усы казались нарисованными тушью на белоснежном ватмане.
   Потому как, однажды определив для себя цель, он не цере-монился в выборе средств для её достижения.
   Пока не получал жёсткий отпор.
   - Вы мне глазки не стройте, всё равно у меня нервы крепкие! - Дарья почувствовала невероятное желание расхохотаться. -
   Что это на вас нашло? Уж не тронулись ли умом?
   - Всё возможно!
   - Тогда вам только и остаётся сожалеть об этом! - она улыб-нулась улыбкой тигрицы, настигшей свою жертву. - Не из-волите ли объяснить, что означает ваше нападение?
   Эльдар, отряхиваясь, поднялся:
   - Я потерял из-за вас голову!
   - Что?!
   - Вы прекрасны и так похожи на ту, что я вижу в сновиде-ниях!
   - Вы видите меня во сне?! - Жара потянулась со сладостра-стием мартовской кошки.
   - Часто, но недостаточно для меня! Я хотел бы видеть вас каждую ночь! - у офицера было лицо учителя младших классов, с упоением сеявшего разумное, доброе и вечное.
   Лесть всегда оказывала отравляющее действие на людей, включая женщин любого возраста и любого социального поло-жения.
   А они, как Чебурашки любят ушами.
   Поэтому военная медичка благосклонно согласилась иметь его в виду, как запасной вариант на время отдыха:
   - Кажется, я должна вас простить и перестать сердиться? - она окинула его мимолётным оценивающе-охотничьим взглядом.
   Конфискатов заблестел глазами, улыбаясь про себя её ми-лой циничности.
   - Вы же не виноваты, что влюбились в меня...
   - Едва увидел!.. - в свою очередь, он тоже был преисполнен охотничьего азарта.
   - И, боясь получить отказ... - врач в погонах играла с ним, как чёрт с душою грешника. - Нет, не говорите ничего!.. Я пока даже не знаю, что вам ответить. Это так неожиданно, мне надо по-думать пару дней...
   Приняв условия игры, Эльдар поцеловал ей руку:
   - Буду ждать, надеяться и верить в лучшее. - и ушёл в сгу-щавшуюся темноту, дав даме возможность вернуться в танцева-льный зал.
   Ирония судьбы - мужского желания полно, а женского сча-стья не хватает!
  
  
   Мафия.
   Так звучит и пишется по-русски.
   А MAFIA - по-итальянски.
   Стоит только услышать это слово, как мгновенно вспомина-ется сериал "Спрут", с Мишкой Плаксиным - Микеле Плачидо - в роли неподкупного и честного борца с криминалом комиссара Каттани.
   Замирая по вечерам у экранов телевизоров при просмотре очередной серии, россияне впервые узнали о существовании этой тайной организации, пользующейся методами внеэконо-мического принуждения и насилия, террора и убийств.
   Устойчивая, хорошо организованная преступная группировка на основе искаженных понятий чести, гордости, семейных и кла-новых связей.
   И сохранившегося с древних, чуть ли не античных времён, права сильного!
   И строгого исполнения требований закона OMERTA, в соот-ветствии с которым никто не смеет выдавать полиции мафиози и рассказывать об их преступлениях - шантаже, насилии, ус-транениях непокорных по заказу.
   За нарушение полагалась VENDETTA - возмездие.
   Разное, в зависимости от свершённого прегрешения.
   От отрубания пальца или уха до плавания в бетонных ластах или превращения в цыпленка табака при взрыве машины с провинившимся пассажиром.
   Она бессмертна и непобедима!
   Как утверждают знающие люди.
   Потому что имеет тесные связи с полицией, судейскими чи-новниками и политическими кругами.
   И связана с похожими объединениями в различных странах, включая Россию.
   Только у нас мафия является партнёром чисто номиналь-ным.
   Мы сами с усами, потому как с лёгкой руки крёстного отца, признанного международного авторитета Ленина, всегда идём своим путём.
   А чтобы не изобретать велосипед, творчески перерабаты-ваем применительно к российским реалиям давно проверенные на практике методы итальянских собратьев.
   Точнее - сицилийских.
   Так как мафия возникла на самом большом острове Среди-земного моря в составе государства макаронников.
   Ещё в VIII веке до Рождества Христова местные жители - си-каны успешно партизанили по ночам против финикийцев и греков, заложив основы принципа круговой поруки среди борцов за неза-висимость.
   Позже, пришедшие им на смену сикулы развили доставшиеся им в наследство методы строжайшей конспирации при перере-зании глоток карфагенянам при 1-ой Пунической войне 264 - 241 годов до нашей эры.
   К концу XIII века нашей эры, аборигены-крестьяне порядком подрастеряли мастерство ведения серьёзных тайных операций.
   Они больше действовали по мелочи - устраняли любовников жён и конкурентов, наказывали конокрадов и не умевших дер-жать слово должностных лиц.
   Пока на трон Сицилийского королевства не уселся призван-ный папой Карл I Анжуйский, изгнавший представителей Свя-щенной Римской империи Штауфенов, при которых простому народу жилось относительно спокойно.
   Тогда привольная жизнь закончилась.
   С присущей французам куртуазностью приближённые нового властителя сразу дали понять, кто хозяин острова.
   Особенно - в отношении женщин.
   Из-за которых их мужья подвергались фискальным вымога-тельствам, бесконтрольным поборам деньгами и натурой, а они сами - насилию в самых изощрённых формах.
   31 марта 1268 года по сигналу - звону колокола, призываю-щего к вечерне, началось восстание против солдат, перепол-нивших гнусными оскорблениями чашу женского терпения.
   Тогда-то повстанцы и оставили след в истории, избрав девиз "Французы найдут здесь свою смерть"!
   Ибо MAFIA - ничто иное, как аббревиатура из первых букв слов, составляющих боевой слоган!
   До XIX века, когда пришла пора биться против Австрии, под-мявшей под себя Италию после наполеоновских войн, мафиози оттачивали своё мастерство, совершенствуя способы внушения, убеждения и устранения, а также выхода из щекотливых ситуа-ций.
   Что очень пригодилось карбонариям, или угольщикам, - чле-нам тайного политического общества, борьба которых за нацио-нальное освобождение получила большой размах на Сицилии.
   Ведь политики и уголовники одного поля ягоды.
   Не зря же российские большевики, почерпнувшие для себя много полезного у масонов и мафии, с распростёртыми объятия-ми приняли к себе таких рецидивистов, как армянина Камо, молдаванина Котовского, менгрела Берию, латыша Лациса, укра-инца Щорса, поляка Дзержинского, еврея Кагановича, венгра Куна и многих других.
   Огранизованная преступность интернациональна.
   На Руси всегда существовала тяга к иностранным названиям.
   Красивее они, что ли?
   Или привлекательнее для уха?
   Оттого группа объединившихся между собой обычных банди-тов стала теперь называться мафиозной структурой, употребляя на западный манер в разговорах термин "рэкет" вместо поскон-ного "вымогательство".
   Или "киднепинг" вместо "похищение".
   Но от перестановки слов суть-то не меняется.
   Вот и снимаются на телевидении сериалы вроде "Мафиоз-ного Петербурга" или "Артели", романтизирующие на деньги мафии нелёгкие будни трудящихся в отечественном криминале!
   Кстати, и Гренадёров тоже спонсировал ряд телепроектов и альбомов русских шансонье, воспевающих романтику воровских буден.
   Однако разговор Роберта о кладе начался не с "чёрным мэ-ром", а с его верным Санчо Пансой по имени Еремей Кентавров - белокурой бестией около сорока лет, с орлиным носом и решительным подбородком.
   - Значит, клад, за который не надо никого отправлять в бес-срочный отпуск? - он изучал Оргазмова с таким видом, словно надеялся мгновенно разоблачить фальшивку, но пока не усмо-трел ничего криминально-опасного.
   - И взламывать сейфы тоже. - Роберт продемонстрировал улыбку на 48 зубов.
   - И тридцать процентов от общей суммы нам, плюс возмож-ность тебе уйти за кордон?
   - За отдельную плату. Здесь я сторожевая собака и не более того. Получаю крохи, что в любой момент могут испариться.
   - Потому и сориентировался за рубеж...
   - Детей у меня нет, с женой разбежался. Да и в конце-то кон-цов, не Родину продаю, чай. - чекист одарил его самой обая-тельной улыбкой.
   Еремей досадливо поморщился:
   - И в самом деле, почему бы не сдёрнуть из родных пенатов?
   Он не доверял капитану.
   И с удовольствием отправил бы офицера в те края, откуда не возвращаются.
   Хотя убивать не любил, и всегда делал это, преодолевая внутреннее сопротивление.
   Но Босс, Никифор Гренадёров, был скор на расправу и часто использовал устранение, как панацею от всех бед - истинных и мнимых.
   Наверно, если бы его жизнь сложилась по-другому, Кентав-ров стал бы отличным защитником законопослушных граждан, и его невозможно было использовать против них.
   Однако под давлением обстоятельств Еремей попал в руки Шефа, когда его перевели из "малолетки" на взрослую зону за ограбление киоска с мороженым.
   Сыграл в шестнадцать лет в благородного разбойника и сломал себе дальнейшую жизнь.
   Из-за слишком рьяного прокурорского, только что закончив-шего институт и горевшего желанием доказать собственную профпригодность.
   Сам он никогда не инициировал злодеяния.
   Но, если их невозможно было избежать, шёл на престу-пления по приказу батьки Никифора, считая, грех - на душе у от-давшего распоряжение.
   Адъютант честно выполнял приказы.
   Его жестокость не являлась природной.
   Он был жесток от страха потерять власть.
   От большого страха.
   Потому что без власти Кентавров становился никем и ничем.
   Иначе говоря, - тем, кем был раньше, до встречи с вытащив-шим его из жизненного дерьма Гренадёровым.
   - Там слишком объёмный груз. И один я нипочём не пре-вращу его в монету... А с твоим боссом можно быть уверенным, что он не сдаст меня моим же.
   - А если выстрелит в затылок? - спросил мафиозо тоном невинной гимназистки.
   - Понимаю, мой рассказ звучит чуточку неправдоподобно. Я и сам сперва подумал, что гоняюсь за миражами.
   Роберт небрежно бросил на стол мешочек, в который набро-сал образцы того, что вытащил из чемодана дяди Жоры.
   И принялся с восточным фатализмом ждать результатов.
   Когда Кентавров высыпал на столешницу содержимое мешка, его реакция была покруче, чем если бы в мумия фараона Рам-зеса вдруг продрала глаза и попросила водки.
   - Я убедил?
   - Ну, допустим... - у Еремея был вид человека, застигнутого врасплох.
   - У вас есть каналы, по которым вырученную от реализации наличку при некоторой изворотливости можно перебросить за кордон?.. Есть, не ври и не молчи. - Оргазмов огляделся с таким подозрительным видом, словно считал всех живущих закончен-ными негодяями.
   - Пожалуй... - представитель российской мафии медленно вытянул из пачки сигарету.
   - Я смогу выкопать, а что потом? - чекист выразительно за-молчал.
   В его возрасте на многое приходилось смотреть иначе.
   И задумываться о жизни на пенсии.
   Если, конечно, удастся до неё дожить.
   А доставшийся ему клад при всём желании не в состоянии сделать сытыми и счастливыми всех тех, кто доживёт до пре-клонного возраста.
   Очень уж мало достанется на долю каждого, с кем придётся делить сокровище.
   Особенно, если о нём узнает его бывшая жена, бросившая Роберта из-за нежелания жить на зарплату офицера, не имею-щего приработка и не способного обеспечить финансово её по-стоянно растущие запросы...
   - Так когда я увижу твоего босса? - он начинал понемногу скворчать разогретой сковородкой.
   - Скоро. - представитель криминальных структур ломался, как пионер, которого в лагере притиснул к стенке физрук с не-традиционной ориентацией.
  
  
   - Никакой Золотой Орды и никакого ига давно нет. - услы-шала над ухом вернувшаяся в танцевальный зал Даша.
   - Нет?! А кто тогда такие, по-твоему, операторы сотовой связи?!
   Она несколько раз просеяла глазами танцующих и тех, кто присутствовал на развлечении.
   Геннадий не попадал в поле её зрения.
   "Рембранд" отсутствовал.
   - Наука утверждает, бутылка водки по силе поддержания здо-рового коллектива эквивалентна восьмидесяти бутылкам кефи-ра. - Шмокодяев одной рукой яростно подёргал себя за кончик носа, а другой ткнул в плечо Подлянкина. - Ну так попробуйте придти в гости с восьмьюдесятью бутылками кефира!
   Туберкулёзников нигде не просматривался.
   С видом героини трагедии Дарья направилась в свой номер.
   У неё был невозможный характер.
   Если не получалось немедленно удовлетворить желания Жа-ры, она начинала метать громы и молнии, невидимые окру-жающим.
   И грозилась уничтожить всех и вся.
   Потому как, по собственному мнению капитана, имела на это полное право.
   Иначе, почему бы, похожий на неё Михаил Саакашвили, на встрече без галстуков, смог бы дотянуться до своего ремня?
   У Дашутки всё ещё было впереди!
   А она своего никогда не упускала!
   - У российских дорог и российских чиновников есть много общего. - проговорил капитан Щекотило, выходя из номера с дамой, с которой ни один трезвый мужчина не прошёл бы вместе и пары шагов под руку. - Например, по документам они тянут на одну сумму, а реально - совсем на другую.
   Он служил куратором при железнодорожном батальоне.
   Появлялся в части на пару часов проверить состояние дел и исчезал по собственным надобностям.
   Комбат полагал, что он в управлении, в котором числился; там были уверены, Вилен находится в желдорбате.
   А на самом деле особист наслаждался свободой от службы на съёмной квартире у разведёнки среднего возраста.
   Всегда хорошо иметь нигде не зарегистрированное гнёз-дышко.
   Такую жизнь он вёл на протяжении пяти последних лет.
   И ни разу не дал повода кому бы то ни было усомниться, как сильно загружен по службе...
   - Вы в курсе, что психологи установили, будто оранжевый цвет высвобождает эмоции, поднимает самооценку и является отличным антидепрессантом. - улыбнулся Щекотило, проводив даму до дверей её номера. - Теми же свойствами, к слову, обла-дает и купюра достоинством 5000 рублей.
  
  
   Обетованникова пригласила Бенефисова на белый танец.
   Некоторое время они молча танцевали.
   Причём Ростислав испытывал непреодолимое желание вы-мыть свои руки, испачканные прикосновением к такому отвра-тительному существу, как женщина.
   Он работал в рекламном агентстве, куда его пристроил ин-тимный друг, с которым Ростик близко сошёлся на производ-ственной практике, обучаясь в институте.
   Друг, раскрывший перед ним всю прелесть настоящей муж-ской любви, с которой женская не идёт ни в какое сравнение.
   Ибо всегда способна предать.
   И молодой человек обрёл себя в его объятиях.
   А на особей с бюстом с подачи товарища стал смотреть лишь как на материал.
   Токсичный, но, к сожалению, необходимый для выполнения заказов рекламодателей.
   Ростислав был счастлив, пока любовник не уехал на посто-янное место жительства в Италию, где ему предложило выгод-ный контракт одно агентство,пользующееся международной из-вестностью...
   Олимпиада перевела дыхание:
   - Если вы поцелуете меня прямо сейчас, я стану вашей на-век!
   В его взгляде негодование соединилось с гадливостью:
   - Спасибо за предупреждение!
  
  
   Никифор Гренадёров, "чёрный мэр" города, был высоким, спортивного склада, лет сорока, с жёстким интеллигентным ли-цом, человеком в модных очках.
   Он отодвинул от себя образцы из клада дяди Жоры и навис над Оргазмовым, как танк КВ над фашистским окопом:
   - При некоторой изворотливости ума и должных связях на это "рыжевьё" можно долго жить безбедно...
   - Именно.
   - Но, если уж строить максимально приближенные к реаль-ности версии, возникает вопрос...
   - Какой?
   - Не прикрываешь ли ты болтовней о захоронке иную, вы-годную тебе, операцию?
   - Например?
   - Получить звезду на погоны за возможность насыпать мне соли на хвост. - вздохнул хозяин, словно умудрённый жизнью человек, отчитывающий несмышлёныша. - И, между прочим, ради этого вполне рентабельно было бы потратить некоторое количество тугриков или взять золотишко под отчёт. Окупится за месяц, а потом пойдёт чистая прибыль...
   Криминальный авторитет был милейшей личностью.
   В чём-то уникальной.
   В свои почти сорок лет он в общей сложности отсидел пят-надцать, в основном за сберкассы, квартиры коллекционеров и фальшивые импортные деньги.
   К короне законника, как и к контактам с ФСБешником, Гре-надёров относился философски, второй год выплачивая пред-ставителю органов зарплату в конверте за сведения, принося-щие ему большую пользу на ниве работы против конкурентов и поддержанию порядка среди приближённых.
   Роберт и Никифор лично встретили друг друга в казино.
   После того, как Оргазмов помог сыну "мэра", он проиграл некоторую сумму своих денег.
   А потом и чужих, любезно одолженных ему Ником.
   Тем самым тот посадил его на крючок и перевёл крат-ковременные отношения в плоскость долговременных.
   Они даже приятельствовали.
   Только при офицере авторитет, подвыпив, мог позволить себе поскорбеть о загубленной молодости и поматерить новое поколение при бессилии властей и особых хлопот вертевшем такие дела, какие ему раньше и не снились...
   - Разве я не прав?
   У капитана стало лицо обиженного херувима:
   - Вот об этом я как-то и не подумал.
   - А ты подумай. Совсем не поздно. Вполне земное объя-снение твоей заинтересованности. - Никифор недобро улыб-нулся. - Устроишь инсценировку, доказывающую нашу связь с заграницей и получишь за меня премию.
   - Которой при всём желании не успею воспользоваться.
   - Верно. На том свете юани не нужны.
   - Мы знакомы не первый год. - нахохлился сонным филином
   Роберт. - Я хоть раз обманывал? Или использовал тебя для своих дел?
   - Чего не было, того не было...
   - Тогда, почему мне не веришь сейчас?
   Хотя на лице Гренадёрова было патологическое неверие в людскую добродетель, он согласно кивнул:
   - Кто из нас не имеет права сомневаться? - и улыбнулся.
   Любой на месте офицера после такой улыбки почувствовал бы себя спокойно не ближе Южного полюса.
   Но особист был не из пугливых:
   - Так мы работаем вместе или как?
   - Вечная проблема - под диваном лежит полный мешок денег, а в банк его отнести нельзя. - законник наигранно вздох-нул. - Что ж, будем отмывать вместе...
  
  
   Вернувшись к себе в номер, где соседка храпела помятым геликоном, Дарья Жара занялась под одеялом тем, что её мама называла постыдным.
   И грешным.
   Пальцы военного медика заскользили между раздвинутых ног, нащупали мохнатую щель, притягивающую к себе мужиков моложе шестидесяти, и потирая и поглаживая стали превра-щать её сухое тепло во влажное.
   Лежавший под рукой заранее приготовленный гуттаперчевый фаллос с двумя концами короткими резкими посылками проник в её переднюю женскую сущность, будто в открывшуюся дверь.
   А когда она стала подплывать на волнах кайфа к острову Оргазмус, второй конец воткнулся в другой проход, чёрный, как в Арктику после покорения Антарктики.
   Приближаясь к видению Рая, капитан верила, что когда-ни-будь художник с мужественным обликом сотворит с ней то, что с ней часто делали те, кому она была вынуждена принадлежать.
   Верила до тошноты, даже не зная имени своего избранника...
   Верила, несмотря ни на что...
  
  
   Вернувшись домой со службы, Цереулов не успел разде-ться, как к нему подошла его младшая внучка - ангелочек на кривоватых ножках в возрасте шести лет:
   - Деда, а что такое геморрой?
   От неожиданного вопроса, поставленного ребром, генерал-майору захотелось убежать, куда глаза глядят.
   Не увидев супруги, всегда приходившей ему на помощь в щекотливых ситуациях и к тому же имевшей высокое звание Заслуженного Учителя Российской Федерации, он почувствовал себя ягодником, попавшим в болото.
   Когда рядом нет никого, кто помог бы выбраться из трясины.
   Приходилось надеяться лишь на себя.
   - Солнышко моё светлое, а у тебя когда-нибудь зубки бо-лели?
   - Да!..
   - Ну, так представь, что у тебя полная попочка больных зу-бов!
  
   Наступило ясное и чистое утро.
   Туберкулёзников прошёл по широкой тропе и сквозь тёмное переплетение пихтовых веток увидел сидящую на камне Ирину, освещённую солнцем.
   Художник шёпотом произнёс вслух её имя, и его сердце на-полнилось нежностью, какой он раньше не испытывал.
   От волнения даже закружилась голова и стало трудно ды-шать.
   Но Геннадий мужественно взял себя в руки:
   - Доброе утро. - и приготовил принадлежности для рисова-ния.
   - Здравствуйте...
   - Можем начать? - Геннадий разглядывал девушку с со-средоточенностью коллекционера, изучающего редкую монету.
   - Прямо сейчас? - она присела перед ним с видом прин-цессы, приглашённой на званый ужин.
   - А зачем откладывать? - художник взялся за карандаш.
   Некоторое время он работал молча.
   Потом, словно спохватившись, тонко улыбнулся:
   - А вы знаете, что в Спарте уродливых мальчиков сбра-сывали со скалы?
   - Конечно.
   - Но не знаете, что они, как правило, оставались в живых и требовали, чтобы им вниз сбрасывали уродливых девочек.
  
  
   У капитана Конфискатова запиликал мобильный.
   - Да? - он нехотя ответил на вызов, показывая жестом своему соседу по номеру Щекотило, чтобы тот не допивал всё пиво, а оставил ему на опохмелку.
   - Дорогой, ты не забыл, что мы идём в театр? - раздался весёлый мелодичный голос в трубке.
   - Когда?
   - Сегодня.
   Услышанная новость сразила его, словно выстрел в упор:
   - А в какой?
   - В Малый.
   - И что там дают?
   - Балет.
   - Места хорошие?
   - Первый ряд.
   - И последний вопрос... - при виде того, как друг Вилен оказался совсем не другом, потому как не оставил на его долю ни капли пива, болезный превратился в статую отчаяния. - Кто это звонит?
  
  
   Наблюдая издали за Ириной и Туберкулёзниковым, Дарья была полна удовлетворения.
   И вовсе не выглядела удручённой.
   Скорее наоборот - счастливой.
   Потому что одной из особенностей её характера было уме-ние испытывать удовольствие от вещей, заставляющих убедить-ся в собственном несчастьи.
   Кто-то полагает это болезнью.
   Кто-то - извращением.
   Но как бы то ни было, при всем желании невозможно считать человека психически здоровым, если он получает ни с чем иным не сравнимое очарование от констатации своей беды или не-удачи.
   Жара глубоко затянулась несколько раз сигаретой с таким мечтательным видом, словно её занимала какая-то особенно приятная идея.
   Как говорят домушники, нет такой двери, которую нельзя бы-ло бы открыть.
   Нужно только правильно подобрать ключи.
   Какой мужик устоит против восхищения им?
   Или лести, на которую падок больше женщины?
   А если умело использовать их при натиске...
   Капитан медицинской службы была готова к действиям по завоеванию места в сердце художника, как граната с выдерну-той чекой.
  
  
   Морзянкин, отпустивший ради отпуска усы, вылез из воды озера, улёгся на простыню рядом с Мухоморской, листавшей глянцевый журнал.
   Приехав в "Синегорье", старший лейтенант сразу же вы-кинул из головы мысли, связанные со службой.
   Он очень хотел сделать карьеру, но умел отрешиться от ненужного, чтобы не получилось короткого замыкания.
   Впереди три недели отпуска с красивой девушкой, на кото-рую он имел определённые виды.
   И ради которой был не прочь стать генералом.
   Но достижение звания можно отложить на потом, на то вре-мя, когда придёт пора возвращаться выполнять гособязанности.
   А пока нужно просто наслаждаться простыми человеческими удовольствиями.
   К примеру, - близостью с Ланой...
   Сощурив свои умные серые глаза, он с удовольствием соб-ственника отметив, что некоторые отдыхающие мужчины нача-ли страдать хроническим косоглазием, глядя на его молодую женщину.
   Она негромко рассмеялась:
   - Только сейчас узнала, что компьютеры, оказывается приду-мали секретарши.
   - С чего это?
   - А раньше, когда им приходилось печатать на пишущих ма-шинках, всем сразу же становилось слышно, когда они не ра-ботали...
  
  
   Охотница за мужчинами беззаботной походкой скучающей туристки приблизилась к Ирине и Туберкулёзникову.
   Встала за спиной живописца и с пяток минут придирчиво изучала то, что рождалось под его карандашом, сравнивая с сидевшим на пне оригиналом:
   - Я восхищена вашим талантом.
   Увлечённый делом и потому не заметивший её появления художник от неожиданности вздрогнул и подскочил на месте, будто укушенный змеёй в интимное место.
   - Бога ради простите, я не думала вас напугать. - Дарья была олицетворением раскаяния. - Но просто не смогла не сдержать-ся, чтобы не высказать своё мнение.
   - По-моему вы меня несколько переоцениваете. - Геннадий виновато взглянул на Резвову, при которой невольно показал слабость - испуг.
   - Ничуть. Каждый рисовальщик должен быть либо поощрён, либо наказан! А я умею распознать руку мастера с большой буквы. .
   - Простите, я не верю в комплименты. - против воли он по-смотрел на Жару с видом ребёнка, впервые получившего по-дарок от Деда Мороза.
   Влюбленные смотрят на жизнь добрее, мягче, нежнее, больше замечая прекрасного вокруг себя.
   Особенно в присутствии предмета воздыхания.
   - Только не говорите мне, будто вы самоучка! Хотя разве у нас в стране мало самодеятельных художников, за картины которых понимающие люди готовы выложить бешеные деньги?!
   - Совершенно об этом не задумывался.
   - А зря. У вас великолепное будущее, поверьте мне!
   - Пожалуйста, перестаньте!
   - И не подумаю! У вас настолько оригинальная манера пи-сьма, что я не могу с ходу вспомнить что-либо похожее у вели-ких! - капитан медслужбы отмахивалась от парсунных дел мастера также небрежно и снисходительно, как профи, вынуж-денный провести схватку с первоклассниками.
   - Можно вас попросить не отпускать в мой адрес компли-менты, которых я не заслуживаю? - хотя портретисту было очень приятно, тем не менее он распространял недоверие на всё су-щее, что находилось под небом из-за неуверенности в самом себе.
   Ибо всегда боялся, последующая работа окажется на том же уровне, что и предыдущая.
   Вместо того, чтобы вознести его, как мастера, на ещё большую высоту.
   И чтобы Ирина не приняла его за пустышку, падкую на по-хвалу.
   - Однако вы не сможете запретить мне восхищаться вами и вашим талантом. А также признаться в любви. - врач сделала протестующий жест, заставивший Геннадия захлопнуть едва открывшийся рот. - Да! Вы ещё запретите мне дышать! Это станет столь же невыносимо, как... - она не нашла слов, которых и не искала, играя на зрителя. - Ну что мне прикажете с собой поделать?! Я так долго мечтала встретиться с вами, ждала знакомства, чтобы узнать ваше имя.
   - Гена. - автоматически ответил молодой человек. - Тубер-кулёзников.
   - Даша. Жара.
   Мастер кисти округлил глаза.
   - Фамилия у меня такая, Жара... Я всё-таки женщина и не всегда могу подойти первой...
   - Да, да, конечно!
   - Спасибо, что поняли меня!
   Бросив случайный взгляд на курсанта, сидевшую с гордым и неприступным видом пионерки в почётном карауле у знамени дружины, он задумался, куда бы ему скрыться от сложностей мира, столь неожиданно обрушившихся на него.
   А поклонница его таланта продолжала развивать успех при полном непротивлении генеральской дочери с настойчивостью и целеустремлённостью танкистов Гейнца фон Гудериана, двигав-шихся на Москву осенью 1941 года.
  
  
   Пока Оргазмов расставлял на столе кофе с печеньем и конфетами, генерал-майоры Цереулов и Чекистов, хитро по-глядывая друг на друга, выложили карты-двухвёрстки области с отмеченными на них местами предполагаемых соревнований в профессионализме подчинённых им спецгрупп.
   - Что, выкладываем козырёчки, дружище? - Юрий Владими-рович сверкнул американской улыбкой.
   - Давай.
   Они обменялись документацией в киношных традициях не доверяющих партнёру пиратов, золотоискателей, шпионов или бандюганов.
   Одновременно передали один другому через стол планы и одновременно положили их перед собой, придерживая их обеими руками.
   Детский сад, да и только!
   Илья Фёдорович выдвинулся на чеченской войне.
   Поначалу он, как и многие, считал её спокойной прогулкой за орденами и чинами.
   Пока судьба не уберегла его от смерти при разгроме свод-ного десантно-штурмового отряда по дороге в Грозный.
   Будучи начальником штаба, он каким-то чудом вывел к окраинам города пару сотен необстрелянных до этого воинов и принял звёздное решение, обеспечившее ему дальнейшую карьеру.
   Приказал занять оборону.
   Круговую.
   И даже собственноручно пристрелил пару бородатых боеви-ков, пока не издал визг недорезанной овцы, получив пулю в мякоть бедра.
   Когда Чекистов после перевязки столкнулся нос к носу с генералом из штаба корпуса, решившего, будто он героически спасал людей, на него пролился дождь наград.
   И полковник стал слушателем Академии ФСБ, осенённый званием боевого инициативного офицера.
   А дальше уже было дело техники...
   Чекистов оскалил в улыбке безупречные металло-керами-ческие зубы:
   - Однако!
   Цереулов тоже изобразил радостное удивление - так широко растянул губы, словно двумя пальцами, как резиновые, под-тянул за уголки рта к ушам:
   - Что, не сходится с тем, что я раньше говорил? Это же тактика - наука гибкая!
   - Что ты улыбаешься на всю громкость?
   - Потому что, похоже, у нас с тобой полное взаимопонимание.
   - У умных людей желания и возможности всегда совпадают! Как тебе такая мысль?
   Роберт бросил косой взгляд на карту спецназовца.
   И едва не выпал в осадок подобно кисейной барышне.
   Местность, обведённая красным кружком, находилась в не-посредственной близости от предполагаемого клада дяди Жоры.
  
  
   Придирчиво выбирая себе в магазине новую шляпку, Анна Львовна уже перемерила их больше десятка, чем довела про-давщицу до предынсультного состояния.
   Наконец генеральская жена сделала выбор:
   - Я беру вот эту. Сколько с меня?
   Консультант вознесла к небу такую пылкую благодарствен-ную молитву, что ей позавидовал бы любой истинно верующий:
   - Что вы, нисколько!
   - Неужели - подарок от фирмы?
   - Нет, женщина, вы в ней пришли!..
  
  
   Подвернув рукава накрахмаленного халата и обнажив почти до локтя пухлые руки поросшие густым волосом, подтверждав-шим теорию Дарвина, что человек произошёл от обезьяны, Па-вел Сазонтьевич Картофляк направился в обход своих владе-ний.
   В зале приёма пищи он обнаружил молодого человека, сто-явшего с отсутствующим видом, прислонившись спиной к стене.
   Директор столовой был строгим и требовательным.
   А бездельников ненавидел от всей души.
   И решил лишний раз продемонстрировать всем, как следует обращаться с теми, кто халатно относится к своим обязанно-стям.
   Двигаясь с величием павлина, Картофляк приблизился к на-рушителю трудовой дисциплины:
   - Сколько вы получаете?
   - Восемь тысяч.
   - Вот вам шестнадцать, зарплата за два месяца. - начальник сунул деньги в руку парню. - Вы уволены!
   Тот пожал плечами и ушёл, не сказав ни слова.
   - Может мне кто-нибудь сказать, что он тут делал? - Павел Сазонтьевич требовательно взглянул на поломойку.
   - Он принёс пиццу вашему заместителю.
  
  
   Оргазмов курил у открытого окна в приёмной Цереулова и слушал усиленный мегафоном весёлый голос:
   - Акция "Поддержи отечественное"! При покупке в нашем ав-тосалоне "Мерседеса" любой серии и в любой комплектации вы получаете подарок!! Новенькую "Ладу-Калину"!!!
   Раздалась громкая трель телефона.
   Он снял трубку:
   - Примите факс.
   - Готов.
   По мере появления из аппарата бумаги с текстом глаза Ро-берта становились всё более и более квадратными.
   Столица сообщала о скором приезде полномочного предста-вителя самого Президента, появление которого могло сильно изменить ситуа-цию по изъятию сокровищ дяди Жоры.
   И перед тем, как сделать доклад генерал-майору, капитан быстро связался с "чёрным мэром":
   - Здравствуйте. Вы не подскажете, где продаётся статуя Ев-гения Пьющенко на коньках работы Церетели?
  
  
   С волейбольной площадки доносились азартные возгласы играющих и гулкие удары по мячу.
   - Свежие беляши, чебуреки, сосиски в тесте! Дёшево! - мили-цейской сиреной вопила разносчица, проходя по берегу озера с товаром.
   А вслед за ней шла вторая, вопившая не менее громко:
   - Свежие но-шпа, активированный уголь, телефон санэпидем- станции! Недорого!
   Большинство загоравших пришли на пляж в то время, когда некоторые места уже были освобождены теми, кто успел устать от раннего пребывания на свежем воздухе.
   Морзянкин, Шмокодяев и Мухоморская, не реагируя на пред-ложения конкуренток, время от времени поглядывали на се-мейную пару, с упоением выяснявшую свои непростые отно-шения в тени красного зонта.
   - С раскрытым ртом слушает жену кандидат наук Иван Пе-трович, чтобы давление на барабанные перепонки снаружи и внутри было одинаковым. - с чистым и невинным взглядом младенца процитировал по памяти Валентин, любитель Кафки и Стивена Кинга.
   Он был усат, носил очки и бакенбарды и не расставался со жвачкой, чтобы перебивать запах изо рта.
   И чем-то походил на студента университета.
   Этакий мягкий скромный вечный юноша с открытой детской улыбкой и немного растерянным взглядом.
   Невысокий и худой, как вечно голодный племянник тётушки, заменившей ему мать и работающей самое малое на двух работах, чтобы хоть как-то прокормить подростка.
   Благодаря своей внешности и актёрским данным, Шмокодяев ни в ком никогда не вызывал опасения.
   Поэтому при нём велись те разговоры, которые бы не услышал никто иной, кроме него.
   В начале службы лейтенант иногда сожалел, что не подался в артисты, но очень скоро оценил - те предлагаемые остоя-тельства, которые ему подкидывала жизнь, не шли ни в какое сравнение с системой Станиславского.
   И больше уже не сожалел о сделанном выборе...
   - Наиболее счастливы в семье те мужчины, которые рабо-тают на пилорамах. - философски заметил Вадим. - У них выработан профессиональный иммунитет.
   Лана не сказала ничего.
   Только фыркнула кошкой и демонстративно отвернулась от мужчин.
  
  
   Обетованникова жаловалась Жаре, выходя из столовой:
   - Меня всю ночь комары кусали. Утром проснулась, а подуш-ка в крови.
   Их перегнал Бенефисов с сочуствием покачавший головой на слова Олимпиады:
   - Бедные насекомые. Видно, их после этого рвало!
   Он очаровательно погрустнел, не в силах простить старшему прапорщику попыток его обольстить.
  
  
   Никифор Гренадёров любовался большой картиной маслом на стене, изображавшей красивое создание в кольчуге, лучезарно улыбавшееся на фоне крепости.
   Живописец изрядно польстил модели, тщательно завуа-лировав полное отсутствие мыслей за потрясающе голубыми глазами.
   На полотне была запечатлена бывшая гражданская жена Ника, от которой он избавился полгода назад.
   Поначалу ему доставляло удовольствие, что его друзья вертелись вокруг неё.
   Но когда они убедились, в её голове нет даже зародыша мозгов, "мэр" бросил свою мелкомасштабную фотомодельку в объятия сына одного из постоянных заказчиков из Картахены, имевшего тоже полную пустоту под густой шевелюрой.
   После чего последовали обвинение в неверности и скорое послание красотки с глаз долой.
   Никифор закурил длинную трубку, похлопав себя по животу.
   Стройность он сохранял, благодаря истовому соблюдению диет, утренним выездам галопом в седле и сильной воле.
   Гренадёров обладал способностями рисковать, видеть бу-дущность, старательно взвешивать любую предстоящую сделку и с наибольшей отдачей использовал их при ведении дел.
   Умение вкладывать деньги было для него страстью.
   Он испытывал глубочайшее удовлетворение, получая при-быль.
   В отличие от иных, предпочитал работать на легальные зака-зы.
   С пятидесятипроцентной предоплатой.
   И потому у него имелось практически всё, что только могла пожелать душа.
   К нему обращались солидные лица...
   Но только иногда...
   Зато их благодарность не знала границ.
   А держать язык за зубами они умели.
   Да и с теми, кто не имел рекомендаций, он не связывался никогда.
   Но сегодня Никифор чувствовал себя опустошённым.
   После звонка Оргазмова с сообщением, что в районе нахож-дения сокровищ могут быть проведены учения спецназа, у него возникло какое-то нехорошее предчувствие.
   И раздражённость на самого себя, что согласился выполнить заказ...
  
  
   У стойки бара дома отдыха сидел за стаканом водки стар-ший лейтенант Особого отдела плавбазы округа Максим Поце-луев, светлый шатен с прямым, несколько длинноватым носом и глубоко посаженными глазами.
   Он был младшим сыном адмирала флота и весьма посред-ственной личностью.
   Хотя молодой лейтенант дневал и ночевал в курируемом им подразделении морской пехоты в течение нескольких месяцев после начала службы, когда его командир проверил, чем он там занимается, то схватился за голову.
   Проявляя чудеса изобретательности и сноровки, блатничок крутил романы со связистками и медичками и цистернами пил спирт с мичманами.
   При этом отличаясь безукоризненным внешним видом.
   И являлся примером трудолюбия и работоспособности на еженедельных совещаниях отдела, к которому был приписан.
   Промучившись с ним побольше года, начальник сплавил его с великолепной характеристикой на повышение в плавбазу, истово возблагодарив Бога за спасение от оного...
   Когда к нему присоединился его сослуживец и собутыльник, носящий такое же звание Даниил Бельведерский, коротко стри-женый брюнет с квадратным лицом и улыбкой Мефистофеля на красиво очерченных губах над раздвоенном волевом подбород-ке, он обратил внимание на одежду друга:
   - Классные у тебя джинсы!
   - Это мне подруга подарила.
   - Что, на день рождения?
   - Да нет! - Даниил заказал себе выпить. - Просто в вечер перед отъездом сюда прихожу к ней домой пораньше, смотрю - на стуле висят...
   Как Данила воспринял объяснение товарища, осталось неиз-вестным.
   В баре появились Дарья и Олимпиада.
   И у моряка так пересохло в горле при взгляде на Жару, что он заказал бутылку красного вина.
   Залпом выпил сразу стакан и сказал под нос сам себе, косясь на капитана медслужбы:
   - Вот из-за таких баб, как она, и спиваются такие мужики, как я! - и налил второй.
  
  
   Туберкулёзников шёл за Ириной, как верный пёс за хозяйкой.
   Она случайно столкнулась с ним, когда направлялась побро-дить в одиночестве по окрестностям "Синегорья".
   У него был настолько радостный вид при встрече, что курсант заподозрила - та вовсе не была такой случайной, как он хотел представить.
   И хотя художник несколько раздражал девушку своим присут-ствием, ей, как и всякой на её месте, было приятно его внима-ние.
   В конце концов генеральская дочь рассмеялась:
   - Видели бы вы своё лицо.
   - А что с ним?
   - У него слишком восторженно-дурацкое выражение! - сер-жант взглянула на него с лукавым любопытством. - Надеюсь, вам не взбрело в голову, если я позволила себя сопровождать, это даёт вам какие-то шансы?
   Геннадий не ответил.
   - Неужели вы считаете себя столь неотразимым, что я обязательно должна в вас влюбиться?
   - Просто я люблю вас и готов повторять это вам снова и снова.
   - Но неплохо бы ещё поинтересоваться и моими желаниями.
   - У вас кто-то есть?
   - А какое право вы имеете спрашивать? - спросила Резвова голосом маленькой обиженной девочки.
   - Право любящего.
   - Не понимаю, когда только я успела внушить вам страсть?
   - Разве для этого нужно много времени? Это как удар мол-нии! Мне хватило одного взгляда на вас, чтобы понять! - живо-писец высказался с такой экспрессией, точно его избранница была грудастой манекенщицей с ногами от ушей, а он сам - товарищем с Востока из тех, что танцуют жестоко.
   - Выходит, я - ваша судьба. И поэтому вы меня нарисовали.
   - Да!
   Самое худшее заключалось в том, что пограничница не могла сердиться.
   Не каждый же день её возносят на пьедестал!
   Но и подать ему надежду она тоже не могла.
   Слишком уж Туберкулёзников напоминал своей инфантиль-ностью Витасю Берлинского-Коржикова.
   Остановившись и вскинув голову, Ирина посмотрела прямо в глаза воздыхателю:
   - Единственное, что я могу вам предложить - дружба. Но не более!
   С вытянутым лицом он стоял в такой угнетённой позе, словно пострадал от какого-то стихийного бедствия.
   А после её слов, сказанных непринуждённо, без рисовки, в его глазах постепенно появился исчезнувший блеск.
   Художник хотел добиться её любви.
   Настоящей.
   Той, о которой мечтает в жизни каждый мужчина.
   И в его сердце снова загорелся огонёк надежды.
   - Я согласен!..
  
  
   Выйдя из номера на балкон, Бельведерский сделал прилич-ный глоток пива вприкуску с сигаретой и с видом маршала, обозревающего будущее поле боя, принялся изучать окружаю-щую обстановку.
   Ему на глаза попалась Жара, принимавшая солнечные ван-ны на балюстраде.
   Женщина, которую он увидел вчера в баре.
   Даниил сходил за биноклем, навёл его на Дарью, подстроил резкость.
   Определённо она ему нравилась.
   Даже сейчас, когда старший лейтенант почти трезв, что в отпуске с ним бывает довольно редко.
   Не зря же моряк держится почти год - лишь ради карьеры - чтобы не позволить себе немного расслабиться вдали от командования и законной супруги, блюдущей его нравствен-ность.
   И добрать то, чего не добрал за период вынужденного воз-держания!
   На службе прежде всего - моральный облик.
   И беспрекословное выполнение приказов свыше.
   Допустим, если подразделение направлено на уборку тер-ритории, то выделенный участок обязан быть вылизан чуть ли не языками личного состава...
   - Ты знаешь, что Робин Гуд забирал деньги у богатых и отдавал их бедным? - выглянул в окно номера Поцелуев.
   - И на что же он жил?
   - На проценты! - басовито заржал сосед. - Ты идёшь купать-ся?
   - Попозже!
   - Как знаешь!
   Бельведерский снова навёл бинокль на Дарью, по-прежнему застывшую в более чем соблазнительной для любого нормаль-ного мужика позе.
   Да, она была достойна того, чтобы закрутить с ней роман.
   Отпускной.
   Короткий.
   Ни к чему не обязывающий.
   Разве не для этого люди приезжают в дома отдыха?
  
  
   С блаженной улыбкой идиота Туберкулёзников вошёл в но-мер и плашмя упал на тахту:
   - Приголубь меня ясным вечером,
   Когда солнце целует окно,
   Чтобы мы на движении встречном
   Превратились с тобою в одно.
   Утоли все мои ты печали,
   Подари мне святую любовь;
   И на мраморном пьедестале
   Для тебя я воздвигну трон...
   Оторвавшись от чтения женского романа в мягкой обложке, Бенефисов с некоторым испугом посмотрел на декламирующего стихи соседа:
   - Что-то случилось?
   - Да!
   Геннадию было хорошо и уютно.
   Все люди казались добрыми и прекрасными и с любым из них хотелось поделиться счастьем от встречи с красивой девушкой, запавшей в сердце.
   Сразу, глубоко и навсегда!
   Переполненный впечатлениями художник заговорил, с неж-ной мечтательностью глядя в потолок, точно видел на нём изо-бражение той, чей портрет намеревался написать.
   Для себя и для неё.
   В течение примерно двадцати минут он без перерыва пре-возносил достоинства Ирины с такой настойчивостью, что она скоро стала вызывать у Ростислава неприязнь.
   Слушая соседа, Бенефисов чувствовал себя несчастнее ре-бёнка, потерявшего любимую игрушку:
   - Вот и ещё один мотылёк опалил крылья... - он пригорюнил-ся.
   - Что? - сияя лучом света в тёмном царстве, повернулся к нему Туберкулёзников.
   - Да это я так! Просто сказал сам себе, какой ты богатый!
   - Это не я богатый! Это ты бедный!
   Гей ничего не ответил, очень мило, совсем по-женски, оскор-бившись.
   Он раскрыл книгу, но не смог прочитать ни одной строчки.
   Буквы плясали перед глазами, такие же непонятные, как пиктограммы майя.
   Его лицо искривилось, как от удара, когда живописец про-должил читать новые стихи:
   - Ночь отступает, и тают слова,
   Затихают шаги в синеве... Тишина...
   Свечи пылают, и губы горят -
   Над миром влюблённых восходит заря.
  
  
   Фуражкин стоял у окна номера, рассматривая площадь дома отдыха и близстоящие к ней корпуса, как Александр Маке-донский, обозревающий войско персов перед боем у Гавгамелл.
   В поле его зрения попал Бельведерский, изучавший в би-нокль здание напротив.
   Это подействовало на подполковника в отставке, как рёв охотничьего рога на кабана.
   И он тоже вооружился соответствующим прибором, отыски-вая объект интереса старшего лейтенанта.
   Семен Ильич никогда не рассматривал подслушивание и подглядывание как порок, а скорее как некое искусство.
   Поэтому и доносил на всех подряд, извлекая из этого не-малую выгоду для себя.
   Люди не любят, когда их секреты становятся известными посторонним.
   И готовы оплачивать молчание.
   Чтобы забыть то, что неприятно помнить.
   Отставник смотрел на наблюдателя, словно тот был неиз-вестным науке животным.
   Решал, сколько с него потребовать.
  
  
   В первый день в "Синегорье" Опарышев никак не мог при-выкнуть к безделью и комфорту
   Он давно забыл, что такое настоящий отдых.
   Беззаботность.
   Свежий воздух.
   Яркое летнее солнце.
   И сейчас он всем этим сполна наслаждался.
   Правда, существовал два не очень приятных нюанса.
   Один заключался в том, что его сосед по номеру майор Дикобразов ночью громко и натужно храпел.
   А второй - он пил много пива и часто вставал с хриплым стоном в туалет, чем также будил Михаила Илларионовича.
   Вот и сейчас Феликс Эдуардович посасывал уже третью бутылку "Арсенального", которое даже не подумал предложить своему начальнику.
   Сквалыга!
   - Что-то у меня участились чёрные полосы в жизни. - грустно констатировал майор.
   - Что так?
   - Сам не знаю. Просто, когда я прихожу рано утром домой с междусобойчика, жена меня бац! - скалкой по голове. И - чёрная полоса...
  
  
   Фуражкин отловил Бельведерского в парке, где тот только-только откупорил бутылку пива, предвкушая приятное времяпре-провождение в тени старой кудрявой рябины.
   - Есть разговор. - сказал Семён Ильич тоном связника, пришедшего на встречу с резидентом.
   - Ко мне? - Даниил глянул на него, как подвыпивший обыва-тель на инопланетянина - скептически и в то же время изум-лённо.
   - Точно так. Вы же не хотите, чтобы о вас узнали, как об из-вращенце? - подполковник в отставке принял вид следователя, задавшего подозреваемому сверхкаверзный вопрос.
   - Ты что, папаша, с глузда съехал?
   - Не пыли, парень! Или, скажешь, я подсматривал в бинокль за голыми бабами?
   Военный пенсионер приврал.
   Старший лейтенант не обозревал обнажённые прелести Жа-ры по причине того, что, загорая на балконе своего номера, она была в купальнике.
   Весьма целомудренном.
   Предназначенном для легко возбудимых мужчин.
   Потому что не столько скрывал, сколько обнажал женские прелести.
   Но Фуражкин всегда приукрашивал действительность, за что в детстве, юности, да и в зрелом возрасте тоже был нещадно бит товарищами, на которых ябедничал из любви к доносительству.
   - Был бы ты, дед, помоложе, я бы тебе мозги вправил!
   - Напугал! - хоть старикан и корчил из себя бесстрашного героя, но на всякий случай отошёл на пару шагов. - Слушай меня внимательно и запоминай! Или платишь мне за молчание, или...
   Бельведерский не дал ему договорить.
   Одним прыжком вскочил на ноги и неуловимым движением протянул руку, ловко защемив кончик носа Фуражкина между указательным и средним пальцами.
   - Сливу хочешь, стукачок?
   Отставник замер, боясь шелохнуться, чтобы не явиться в номер с сине-фиолетовым носом, если Даниил как следует сда-вит его.
   - Не молчи, хрюкни мне что-нибудь!
   - Э-э!
   - Что-о?
   - Э-э!!
   - Не хочешь, значит! - старший лейтенант слегка сжал паль-цы на носу пенсионера. - Тогда греми отсюда костями и не дай тебе Бог, если ещё раз ко мне подойдёшь!
   И придал Семёну Ильичу ускорение крепким пинком под зад.
  
  
   Модест Михайлович Резвов инспектировал военно-строите-льный отряд.
   Он зашёл с сопровождающими в класс, где заместитель ко-мандира части по воспитательной работе - комиссар, политрук, замполит - проводил занятия по действиям личного состава при ядерном ударе.
   - Объявлена воздушная тревога, загудели сирены!.. Ваши действия?
   Личный состав напуганными светом тараканами забился под парты.
   За исключением одного сержанта, оставшегося сидеть как сидел.
   - Сынок! - воскликнул отец Ирины. - Ты почему сидишь как ни в чём не бывало? Спасай скорее свою жизнь!
   Военный строитель взмыл со стула развернувшейся пружи-ной и патетично спросил:
   - Товарищ генерал-майор, разве вы не знаете, что на войне бывают герои?
  
  
   Полковник в отставке Фуражкин цепко схватил за плечо со-седку Дарьи Жары по номеру.
   - Чтоб вы знали, я всегда к службе относился добросовестно и был требователен к себе и товарищам.
   - И что с того?
   - Докладываю, - он смотрел на неё снизу вверх, - сегодня перед обедом какой-то извращенец подглядывал в бинокль за вашей комнатой!
   - Это почему же извращенец?! - весело удивилась Обетован-никова.
   - Дело в том, что он подглядывал тогда, когда у вас никого не было.
  
  
   Цереулов шёл деловой и лишённой суетливости походкой по длинному, уныло безликому коридору управления, казавшемуся бесконечным, как борьба контрразведки с предателями и шпио-нами.
   Легко, лишь порядка ради, он одёрнул китель.
   И наткнулся на вывернувшегося из-за поворота Чекистова.
   - Ну что, проверим друг друга на вшивость? - хитро прищу-рился Илья Фёдорович.
   - Естественно!
   - Значит, готов вскидывать ноги выше ушей противника, дружок?
   - А ты - побивать вчерашней газетой семерых одним махом? - Юрий Владимирович был простодушнее некуда.
   - А как же!
   Генерал-майоры сделали несколько шагов к окну.
   - Мне тут в голову зарезалась одна идея. - обаятельно улыбнулся Цереулов. - Поэтому, дорогой друг, я хотел бы обсу-дить с тобой очень историческое такое предложение.
   Илья Фёдорович кивнул с видом грустной покорности судьбе:
   - Рассказывай. Только не размазывай манную кашу по чис-тому столу. Здесь тебе не Англия. Уловил мою мысль?
   И Юрий Владимирович заговорил с азартом отличника, до-вольного возможностью лишний раз продемонстрировать свой талант зубрилы.
   Причём не мог остановиться добрых полчаса.
   Хотя смысл длинного монолога можно было выразить пре-дельно коротко:
   - Почему бы несколько не изменить условия "Зарницы" для взрослых? И провести её в присутствии столичного "варяга"...
   Однако в Российской Армии среди генералитета существует неписанное правило - чем дольше ты говоришь, тем кажешься умнее.
   Это только полковникам и ниже их по званию приходится до-лго и тщательно скрывать свои энциклопедические знания, вы-сказываясь кратко.
   Чтобы не утомлять господ генералов своим косноязычием.
   - Ставлю вопрос ребром: мы будем или не без этого? - Цереулов требовал немедленного ответа.
   - Я уловил твою блескучую мысль. И полностью поддержи-ваю тебя передними и задними руками! - Чекистов был полон энтузиазма, как строитель БАМа. - И выдвигаю встречное предложение.
   - Ну?
   - Начать игру надо ночью! Идеальные условия - луна светит, солнце...
   Коллега довольно щёлкнул пальцами:
   - Надо обсудить детали...
   И, держась за ручку, они отправились их обсуждать.
   Причём, вызывая нездоровые ассоциации у подчинённых...
  
  
   Агата и Янис Пенис зашли перекусить в кафе на территории "Синегорья".
   Оно тоже находилось под контролем Картофляка и пред-назначалось для тех отдыхающих, которых по каким-либо причи-нам не удовлетворяло меню столовой, входящее в стоимость путёвки.
   Или - для тех, кому не хватало предложенных им порций.
   И кто мог расплатиться за дополнительный сервис налич-ными.
   К столику молодожёнов подошла Яна Супчикова, женщина средних лет, похожая на рыночную торговку овощами, кругло-лицая с мелированными волосами.
   Мать-одиночка, никогда не состоявшая в законном браке, но трижды побывавшая в незаконном.
   Без официальной регистрации.
   Потому как всегда отвергала условности.
   И в школе, и в кулинарном техникуме, прославленном юмо-ристом Хазановым, она выделялась из толпы тем, что многие вещи воспринимала совсем не так, как другие.
   В частности, любовь, и всё с ней связанное.
   Ничуть не стесняясь, девушка на вопрос, почему её не было на занятиях, могла во всеуслышание заявить о начале цикла регулов.
   Зачем скрывать правду, верно?
   Никого не стесняясь, Яна одаривала любовью понравив-шихся ей парней в спортзале, столовой, аудитории.
   Правда, при этом не переходила границ, используя кунни-лингус.
   Но репутацию себе испортила.
   Окончательно и навсегда.
   Из-за излишней раскованности, граничащей с психическим заболеванием.
   Потому и не попала в Красную книгу - паспорт официального мужа - в виде штампа о заключении брака...
   Готовясь принять заказ, Супчикова раскрыла блокнот для записей на чистой странице:
   - Слушаю вас.
   - Принесите нам два бифштекса с кровью, пожалуйста. - сделал заказ Янис.
   - Простите? - не поняла его официантка.
   - Два бифштекса с кровью, пожалуйста. - терпеливо, точно разговаривал с умственно-отсталой, повторил лейтенант.
   - Вы имеете в виду, - с настоящей?! - Яна растерялась, слов-но повстречала парочку натуральных упырей.
   - Естественно.
   Молодка птицей упорхнула на кухню.
   - Янек, зачем ты ей строил глазки 13 х 18? - новоявленная жена с такой силой ввинчивала сигарету в пепельницу, что, казалось, та не выдержит и развалится на куски.
   - Тебе показалось. - он основательно подумал перед тем, как ответить.
   - Точно?
   - Ну, конечно. - лейтенант успокаивал супругу, как ребёнка.
   - Скажи, а если бы я тебя бросила и вышла за другого, ты бы сильно переживал? - Агата кокетливо опустила ресницы.
   Тот растянул губы в холодной улыбке:
   - Тоже мне придумала! С какой стати мне переживать за незнакомого мужчину?!
   Новобрачной показалось, что небо обрушилось ей на голову.
   Янис был первым мужчиной в её жизни.
   Потому что сумел пробудить в холодной девице тепло жен-щины, когда начал оказывать ей в военмехе знаки внимания.
   До этого, в детском саду, спецшколе и ВУЗе, она всё время уделяла учёбе, не отвлекаясь ни на что постороннее.
   Ей просто было не до личной жизни.
   Пока горячий прибалтийский парень не открыл девушке гла-за на мир.
   В котором к собственному удивлению она оказалась уже женщиной.
   И будучи по натуре собственницей - сказывалась кровь поколений виленских купцов - обеими руками вцепилась в Яни-са.
   Так как зажечь её сексуальность можно было только большой дозой напалма.
   Что и сделал милый друг по крови.
   Потому-то вместе с родителями, преподавателями военно-механического института, где училась, Агата, прекратив спячку, обложила парня по методике "лесных братьев".
   И тот, чтобы не идти в армию рядовым или сержантом, по-шёл с ней на набережную Красного Флота во Дворец Брако-сочетания.
   Что было глубоко символично.
   Ибо Пенис происходил из потомственных рыбаков, которые после присоединения к России резко поменяли профессию.
   Устав вытягивать из моря тяжёлые сети с рыбой, пере-квалифицировались в военных и торговых моряков.
   А чтобы не получить от односельчан по мордасам за измену делу предков, перебрались в славянские земли, где и осели, постепенно забывая свои корни...
   К столику молодожёнов медленно приблизилась Супчикова с перевязанным бинтом левым локтевым сгибом:
   - Прошу. Ваш бифштекс. И кровь. Как и просили, настоя-щая... - она поставила поднос на столик.
   Взревев закалываемой на бойне коровой, Агата упала в обмо-рок.
   Потому что официантка подала кровь отдельно.
   В двух высоких бокалах.
   Человеческую.
   Только что выкачанную из неё.
  
  
   Ирина курила на скамье на одной из дорожек парка дома отдыха.
   Ей не хотелось никого видеть после звонка матери.
   Анна Львовна лишний раз показала, что не считает дочь за человека.
   Или считает, она как была ребёнком, так и осталась!
   И потому курсанта необходимо контролировать!
   Её, уже повидавшую в жизни больше, чем Резвова-старшая!
   Да и что с ней может случиться в "Синегорье", где все у всех на глазах?
   Настроение было испорчено, и девушка не представляла, как его поднять.
   Пока не увидела Шмокодяева, двигавшегося как-то странно, по-крабьи, - боком, стыдливо прикрывая зад.
   - Валентин, что с тобой?
   Он вздрогнул, словно человек-невидимка отвесил ему под-затыльник:
   - Да зашёл в садоводство воды попить. Вижу на калитке табличка "Осторожно, во дворе злой попугай!". Ну, я подумал - ерунда и вошёл во двор. А тут голос попугая: "Рекс, фас!"
   Лейтенант повернулся задом к генеральской дочери.
   На его седалище был выхвачен огромный клок из брюк, прикрыть который не могла даже повязанная за рукава на поясе рубашка.
   Пограничница непроизвольно залилась смехом.
   Конечно, грешно потешаться над бедным и несчастным Шмокодяевым, но он, сам того не ведая, поднял ей настроение.
   И неприятный осадок от разговора с мамой исчез без следа.
   - Пойдём, я тебя прикрою, страдалец!
  
  
   Цереулов и Чекистов дышали, как гончие собаки, полдня мо-тавшиеся за лисой.
   - Расслабительный период закончился, пора продолжать дви-жение! - опечалился Юрий Владимирович, скребя ногтём карту. - Забота командиров о личном составе не соблюдается...
   - Здравая мысль. - согласился с ним Илья Фёдорович, вожделённо поглядывая на недопитую бутылку коньяка.
   Третью с начала внепланового заседания.
   - Голова у генерала - чтоб думать, а мозги - чтоб сообра-жать... Ты согласен?
   - Я поймал твою мысль.
   - Солдат должен подчиняться слепому инстинкту командира? А, дружище?
   - Обязан, ясен пень!
   Полный тёзка незабвенного Андропова встал и прошёлся перед коллегой с видом римского императора Траяна, вводящего свои легионы в захваченную им Сармизегетузу:
   - А потому пусть наши люди поиграют в "казаков-разбойни-ков". Как мы в детстве с братом. Он, между прочим, всегда был выше меня ростом и физически, и морально. Вот, помню, идём мы с ним на рыбалку, то он впереди, то я сзади...
   - Не согласовываю твою мысль. Скажи мне конкретно, где были казаки?
   - Какие?! - с таким видом, будто только что лишился невин-ности, Цереулов поджал губы.
   - Вы с ним играли в казаков с разбойниками на рыбалке?! - спросил Илья Фёдорович в той тональности, в какой маленькие дети уличают в чём-то друг друга.
   - Понятно, дружочек! - хозяин кабинета осёкся, будто ему не хватило воздуха. - Короче, твои будут разбойниками! Прика-жешь им защищать от моих казаков сокровища!
   - Я прослушал твою мысль. Какие сокровища?
   - Для интересу! Ящики с землёй! И их замаскируем так, чтоб ни одна собака не нашла! Даже я!
   - А я?
   - И ты тоже!
   - Дурная мысль, но я согласен.
   - Тогда я завтра же пошлю туда стройбат, чтобы всё под-готовили прямо на месте.
   - Правильная мысль... Но учти, если будет вертолётная пого-да, возможно, туда прилетит генерал из столицы.
   - Да и хрен-то с ним! Зато увидит наших героев!
   - Не все герои жаждут славы. - голос гостя прозвучал громом с карающих небес.
   - Почему?
   - Продолжаю свою мысль. Герои протоколов вытрезвителей больше всего жаждут пива...
   Чекистов скосил глаза на недопитый коньяк - прямо-таки школьник, стреляющий глазками в соседку по парте.
   Он попытался бездарно изобразить, что явился по приглаше-нию лишь на обсуждение насущных проблем.
   И не более того.
   В прежние времена, когда папы и мамы Ильи не суще-ствовало даже в проекте, царицка Катя, исходя фальшивыми слезами по поводу безвременной кончины невинно убиенного в Ропше законного супруга Пети III, и то актёрствовала убедите-льнее...
   Хотя, прости Господи, никогда не отличалась особым сцени-ческим талантом...
  
  
   Купив в продуктовом павильоне пару бутылок сухого вина, Бельведерский прошёлся взглядом по полкам в поисках закуски.
   И задумался, стоит ли на неё тратиться?
   Ведь на жаре сушняк идёт, как лимонад, а лимонад или квас не требуется заедать.
   Придя к выводу, что надо экономить, он собрался уходить, и тут в дверь впорхнула Жара.
   Не замечая Даниила, она подошла к прилавку, что дало ему возможность собраться с мыслями и выработать линию пове-дения для знакомства.
   Когда Дарья приобрела коробку шоколадных конфет, стар-ший лейтенант шагнул ей навстречу:
   - Вам не говорили, какие у вас красивые руки?
   - В самом деле?
   Они скрестили взгляды.
   Каждый старался незаметно оценить реакцию другого на себя.
   - Лично мне они напоминают руки античных скульптур.
   - И много вы их видели?
   - Достаточно.
   - Где, если не секрет?
   - В Греции, на Кипре. Я был там по служебным делам.
   - Даже так?
   Даниил беспардонно врал, желая произвести впечатление.
   Но если бы военврач спросила его о зарубежных досто-примечательностях, он с удовольствием поделился бы с ней сведениями, почёрпнутыми из путеводителей и рекламных проспектов своего командира, побывавшего там туристом этой весной.
   А она направилась к выходу, завлекательно покачивая бёд-рами.
   Ибо была слишком женщиной, чтобы не понимать, какое чув-ство внушила Бельведерскому.
   Тот двинулся за ней, как пёс за сучкой во время течки:
   - Вам не кажется, что сегодня нас с вами свела здесь судьба?
   Капитан медслужбы пожала плечами:
   - Мало ли с кем приходится встречаться за день...
   - Нет, это судьба, поверьте мне! Не зря же моё сердце при виде вас стучит, как затвор автомата!
   - Ну, не знаю...
   Жара испытывала нечто вроде удивления при одной мысли, что человек с такими манерами смеет претендовать на её вни-мание.
   Однако, в нём было нечто такое, что не позволяло от него избавиться сразу и навсегда.
   К тому же, почему бы не заполучить лишнего поклонника на время отдыха?
   - А я вам могу доказать, мы должны подчиниться велению рока! - Даниил так строил ей глазки, что казалось у него нервный тик.
   - Интересно было бы послушать ваши доказательства! - она кокетливо опустила ресницы.
   Бельведерский широко улыбнулся, радуясь, сухое вино не придётся пить водиночку:
   - Я готов это сделать прямо сейчас!
  
  
   Закончив служебный день, Цереулов вышел из своего каби-нета.
   Запирая дверь на ключ, он глянул через плечо на вытянувше-гося перед ним Оргазмова.
   И, как всякий считающий себя отцом для подчинённых коман-дир, решил поиграть в демократию, оказав внимание адъютанту:
   - Роберт, ты у нас, кажется, разведён?
   - Так точно, товарищ генерал-майор.
   - Я тут как-то обратил внимание на то, что сейчас открылось множество мест, в которых проводятся вечеринки, для тех, кому за... Это, несомненно, благое дело, ведь в нашем обществе столько одиноких людей. - Юрий Владимирович был полон во-одушевления. - Хотя, говорят, там каждая жаба из себя подвод-ную лодку корчит?
   - Так точно. Я и сам иногда туда хожу. - капитан позволил себя встать по стойке "вольно", раз уж пошёл такой разговор.
   - Вот как? И что ты, дружбан, отметил общего у мужиков, посещающих сборища для холостяков и незамужних?
   - Все они находятся в законном браке, товарищ генерал-май-ор...
  
  
   Сидя вечером на тахте в своём номере, Туберкулёзников долго и упорно набирал номер на мобильном телефоне под заинтересованным взглядом Бенефисова.
   - Может быть, я могу чем-нибудь помочь? - гей сделал паль-чиками, привлекая к себе внимание.
   Оказываясь с Геннадием наедине, он почти лишался дара речи.
   Только улыбался ему, не зная, о чём говорить
   - Ничем мне не поможешь! Я хочу сделать приятное Ирине!
   - Той самой, которую ты рисовал?
   Рекламщик очень болезненно воспринял его дружбу с Ири-ной.
   Однако ему нельзя было проявить печаль, которую тот мог неправильно понять, как всякий мужчина традиционной ориен-тации.
   Художник не успел ответить на заданный вопрос:
   - Здравствуйте, это радиостанция "Город"? Меня зовут Геннадий! Я хочу передать привет и песню своей любимой ды-рочке!
   - Кому, простите? - уточнил у него после паузы ди-джей.
   - Ирочке! А я что сказал?! - его бросало то в жар то в холод.
   В трубке послышались короткие гудки.
   Поклонник Резвовой смотрел на телефон так уныло, будто предполагал, что ему нигде не скрыться от заслуженной кары.
   Ростислав страстно вздохнул:
   - Ничего, Геннаша, ты ещё встретишь в жизни хорошего чело-века. - и, томно улыбнувшись, скромно потупился.
   Нащупав руку живописца, он крепко пожал её.
   Тот ничего не сказал, но и руки не вырвал.
  
  
   Чекистов читал газету, сидя на веранде собственной скром-ной кирпичной дачи в три этажа.
   Его подёргал за шорты вихрастый щербатый внук:
   - Дедушка, кто такой Какулик?
   Даже дерево обрушившееся ему на голову не ошеломило бы
   генерал-майора до такой степени, как вопрос первоклассника.
   - Ну, скажи, кто это, Какулик! - не отставал дочкин сын.
   - А где ты про него слышал?
   - Да мы с бабушкой проходили мимо кино, и там афиша бы-ла: "Тело как улика"!
   Илья Фёдорович не сразу пришёл в себя, дыша загнанным ко-нём.
  
  
   В окно номера безмятежно светило утреннее солнце под ленивое взлаивание собаки.
   Когда Ирина открыла глаза, первым, что она увидела, были три розы, лежащие на подоконнике перед её портретом.
   Великолепные цветы сами просились в руки, чтобы вдохнуть их нежный аромат.
   Проснувшаяся Мухоморская потянулась за сигаретами:
   - Кажется, кто-то всерьёз в тебя влюбился.
   - Я даже знаю кто. - генеральская дочь принялась рассматри-вать своё изображение, мастерски выполненное Туберкулёз-никовым. - Один отдыхающий здесь художник.
   - Слава Богу, что не фокусник.
   - Почему?
   - У них всегда проблемы с женщинами, которых они распи-ливают во время представления!
  
  
   Военный механизм тяжело стронулся с места и закрутился, увеличивая скорость оборотов.
   Зубцы одних шестерней зацепились за другие, результатом чего стал оформленный по всей форме приказ о проверке боевой выучки групп спецназа ФСБ.
   По улицам города протрещали мотоциклетными моторами офицеры связи, развёзшие по адресам запечатанные пакеты.
   В соответствующих по подчинённости кабинетах зашелес-тели разговоры, после которых фальшивые улыбки радости и гримасы опасливого нетерпения изменили выражения лиц тех, кто обязан был выполнить предписание сверху.
   Начало соревнований приближалось.
  
  
   Янис поднял верхнюю тарелку, надеясь найти на нижней два пирожных, купленных им к завтраку.
   Но почему-то увидел лишь одну "картошку".
   В нём взыграла горячая прибалтийская кровь, которая после десяти минут подготовки к бою заставила его осторожно стащить одеяло со спящей жены.
   Та тоже долго возвращалась в реальность, дав ему время дважды облегчиться от жидких ночных видений.
   - Агата, я принципиальный, но не дебил! Вчера на столе было два пирожных, а сейчас одно. Как это случилось?
   - Не знаю дорогой. После полуночи было так темно, и я не увидела второго.
  
  
   Лес был прошит солнцем и казался светлым и радостным.
   Между старыми елями были сплошные заросли орешника, бузины, дикой смородины и малинник, окруженный высокой крапи­вой.
   Ирина и Туберкулёзников остановились на поляне.
   - Не понимаю, неужели тебе больше не на кого обратить внимание? - курсант посмотрела на него поваром в ресторане, что смотрит на прокисшее молоко.
   - У меня свой взгляд на вещи. Я хотел сказать, на женщин. Те, кто кому-то кажутся красавицами, для меня не более, чем самые обычные... - Геннадий воззрился на неё, как на некое божество, нежданно-негаданно спустившееся на землю.
   - Намекаешь, что ищешь изюминку? - Резвова была терпима к художнику, как взрослый к плохому мальчику, который почему-то вызывает у него симпатию.
   - Конечно.
   - Как же невыносимо скучно тебе живётся! Искать идеал и не находить! А не боишься просто его просмотреть?
   - Ты и представить себе не можешь...
   - Могу! - решительно прервала его девушка. - Потому и пытаюсь тебя убедить, что не являюсь твоим эталоном! Ты придумал меня, как Пигмалион Галатею! Но я не Галатея, я сама по себе! А ты питаешь какие-то надежды!
   - Все мы надеемся, пока живём... - на его щеках выступил румянец.
   И он не знал, куда девать руки.
   - Не старайся взять меня измором - не хватит времени. И, к твоему сведению, я не терплю навязчивых людей. - чтобы не обнадёживать живописца, пограничница проявляла стойкость подпольщицы, попавшей в лапы белогвардейской контрраз-ведки.
   - Это ты к чему?
   - К тому, что не собираюсь проводить с тобой каждую сво-бодную минуту. У меня тоже могут быть дела.
   Он, как и Витася, - будущий подкаблучник и рохля, постоянно нуждающийся в поддержке.
   Потому её стойкость где-то граничила с жестокостью.
   Но кто знает - оправданной или нет?
   - Я понимаю. - своими словами, словно мокрой губкой, она стёрла с лица Туберкулёзникова улыбку
   - Вот и хорошо.
   Он промолчал.
   Зато посмотрел на неё так уныло, будто предполагал, что генеральская дочь предложит ему застрелиться.
  
  
   Скрывшись в кустах, Тестеронов подглядывал в театраль-ный бинокль за отдыхающими на пляже.
   Понятно, что предпочтение он отдавал женщинам.
   - Эти бабы вечно требуют от нас искренности, а сами так и норовят обвести вокруг пальца!
   Артем рос тощим, прыщавым, трусливым онанистом.
   Сверстники давили на него почём зря и физически, и мораль-но, награждая обидными, зачастую неблагозвучными прозвища-ми.
   Отец неоднократно предпринимал безуспешные попытки превратить слизняка в мужчину, пока в конце концов не отсту-пился.
   У Артёмки была дьявольская гордыня.
   Несмотря на жалкое положение среди ровесников, он обла-дал манией величия.
   Мнил себя гораздо выше окружающих.
   И мечтал когда-нибудь взять реванш, явившись миру хозяи-ном жизни.
   А пока время не пришло - между прочим, до сих пор! - удов-летворял злобу на человечество брюзжанием по делу и без дела, отравляя существование тем, кто оказывался рядом с ним.
   - Парадокс! Современные женщины носят парики, красят волосья, накладывают фальшивые ресницы и ногти, делают коррекцию фигуры и подтяжку рожи, вставляют силикон кула не лень! - Тестеронов раздражённо опустил бинокль. - А потом, кошки драные, ещё жалуются, что так трудно встретить на-стоящего мужчину!
  
  
   Жара следовала за Ириной и художником.
   Неужели девчонка всерьёз решила перейти ей дорогу?
   Дарье, которая, когда хотела мужчину, то брала его не зада-вая себе вопросов?!
   Потому как всегда была без ума от смазливых мужиков.
   Потому как страстность и непримиримое упорство наделили её всеми воинственными достоинствами тех женщин, которые оставили в истории неизгладимые следы их любви и мести.
   Брунгильда.
   Химена де Бивар.
   Маргарита Наваррская.
   Мария Стюарт.
   Елизавета Петровна...
   Капитан тихо, но верно начинала ненавидеть Резвову, став-шую препятствием в достижении цели - обладании художником!
   Ибо пора молодости слишком кратковременная, чтобы её попусту расточать.
   Когда военный медик постареет, ей будет гораздо приятнее перебирать воспоминания, чем вздыхать об упущенных воз-можностях.
   Никогда нельзя недооценивать ненависть женщины.
   Рано или поздно, но она найдёт способ отомстить за то, что ей сделали!
   Обязательно!
   Во что бы то ни стало!
   Не зря же сказал средневековый восточный поэт:
   - Полный тоски, никогда не теряй надежду, ибо самый вкус-ный мозг в самых твёрдых костях...
   Жара продолжила преследование курсанта и живописца, направлявшихся к двум большим валунам, неизвестно для чего оказавшихся посреди поля.
  
  
   Борясь за сохранение девичьей фигуры, Анна Львовна вошла в аптеку:
   - Девушка, дайте мне, пожалуйста, таблетки для похудения!
   Судя по обилию морщин на лице, стоявшая у стойки фарма-цевт перестала быть девушкой ещё тогда, когда генеральша впервые самостоятельно встала на ножки:
   - Женщина, я пять минут назад продала вам десять пачек!
   - А я не наелась... - сказала Резвова-старшая с ласковой улыбкой хитрой лисы.
  
  
   София курила около валуна с резьбой.
   Как утверждал местный краевед, эти знаки определённо указывали, что где-то поблизости может быть спрятан Грааль.
   А он был тесно связан с изгнанием тамплиеров из Франции.
   С самого начала царствования короля Филиппа рыцари-храмовники не скрывали неприязненного к нему отношения.
   Они были самым влиятельным военно-религиозным орденом в Европе и врагов у них хватало повсюду.
   А обет безусловного послушания Папе Римскому поставил орден в центр борьбы между королевскими и церковными вла-стями.
   Ведь для остальных организаций подобного рода обяза-тельными были только безбрачие, нестяжательство и послу-шание.
   Тамплиеров обвиняли также в финансовых махинациях.
   Тогда свеж был в памяти конфликт правительства с горожа-нами Кале, получившими военную и денежную поддержку от Магистра Ордена.
   Поэтому храмовники сидели на бочке с порохом, оставалось лишь поднести зажжённый фитиль.
   И этим фитилём стал крестьянский мятеж в Гаскони.
   Хотя прямое участие тамплиеров не было доказано, мини-стры короля утверждали, что их проповедники призывали чёр-ный люд к бойкоту указов короля.
   Бунт был подавлен, но на рыцарей возложили ответствен-ность, как на подстрекателей.
   Глава Франции принял решение изгнать орден из страны и конфисковать его имущество.
   В Париже всё готовилось в полной тайне.
   По прямому указанию Филиппа был создан комитет, цель которого состояла в том, чтобы собрать улики и подготовить эдикт об изгнании...
   Гешефтова походила на черепаху, которая вот-вот снесёт яйцо...
   Результатом "тайного расследования" стало официальное заключение, по которому тамплиеры обвинялись в заговоре про-тив короны, проповеди тираноубийства, падении нравов, стя-жательстве, властолюбии, ростовщичестве.
   В 1308 году комитет в полнейшей тайне утвердил эдикт об изгнании.
   И в течение четырёх ночей были окружены все резиденции ордена во Франции.
   А четырьмя годами позже Папа распустил орден.
   Но первый министр короля поддерживал отношения с Ма-гистром рыцарей, они были близкими друзьями.
   Он предупредил Жака де Моле о готовящемся ударе, и тогда тот выработал план.
   Рискованный, не гарантирующий успеха.
   Основывающийся на глубоком знании политического поло-жения в стране.
   Ангерран де Мариньи был далеко не равнодушен к деньгам и власти, потому и поддерживал отношения с руководством ор-дена.
   Его элементарно купили, чтобы он повлиял на решение ко-митета.
   Чтобы отсрочил бурю, которая должна была разразиться над храмовниками.
   Магистру нужно было выиграть время, чтобы успеть спрятать ценности, накопленные за время существования духовно-рыцарского Ордена Храма Господня, основанного в Иерусалиме вскоре после завершения первого крестового похода около 1118 года французами.
   Хорошие они были парни, жалостливые.
   Как добрые самаритяне помогали нуждающимся - защи-щали паломников по святым местам.
   Но туризм, пусть даже и богоугодный, в ту эпоху развивался слабо - чересчур низок был уровень сервиса, да и экскурсии стоили дорого.
   Потому воины Христовы приняли на себя благородную мис-сию защиты границ государств крестоносцев в Палестине и Си-рии.
   А заодно уж занялись и таможенными сборами с про-езжающих, чтобы не отвлекать на такое дело лишних людей.
   Европейцев-то на Ближнем Востоке мало, а арабов много, так что каждый боец на счету!
   Благодаря торговле, а по свидетельству авторитетных оче-видцев, и ростовщичеству, тамплиеры к середине ХIII века сде-лались крупнейшими банкирами, за кредитами к которым обра-щались и феодалы, и короли, и сами папы.
   В 1291 году часть воинов Храма осела на Кипре, а большая часть перебралась преимущественно во Францию, где составила сильную финансовую монополию итальянцам и евреям.
   Но в начале XIV столетия произошёл конфликт между Фи-липпом IV Красивым и папой Бонифацием VIII.
   Гроссмейтер ордена Жак де Моле сделал неверный шаг.
   Поддержал претензии Ватикана на то, что церковная власть выше светской и должна стоять над государством.
   Естественно, король оскорбился до глубины души.
   А тут ещё не выплаченный долг, проценты за просрочку по которому всё росли и росли.
   И Филипп, будучи правителем хитрозадым, принялся обли-чать рыцарей в ереси, присовокупив обвинение в педо-, зоо-, гомофилии и целый ряд иных вменяемых им прегрешений.
   Почти все храмовники в королевстве осенью 1307 года оказались под стражей и после принятия на себя мученического венца обрели к 1310 году вечное успокоение.
   Имущество ордена после уличения в ереси его членов было конфисковано в королевскую казну.
   Но Филиппу не повезло.
   Нет, он урвал часть богатств ордена, но далеко не все.
   В частности Грааль, попавший в руки рыцарей во время одного из крестовых походов на Восток и помещённый в золотой ковчег, который с трудом могли поднять восемь человек.
   Кубок из которого пил виноградную самогонку сам Иисус с апостолами на тайной вечере, закусывая опресноками - чёрст-выми хлебцами, так как у Иуды из Кариота кончились наличные на приобретение свежих.
   Церковь данную версию отрицает, считая, она бросает тень на образ Господа.
   Ни к чему возводить в ранг священной божественной релик-вии дежурную ёмкость для принятия внутрь алкоголесодержа-щих жидкостей.
   Иначе в наше время верующие выстаивали бы всенощную, поклоняясь гранёному стакану...
   Археолог посмотрела на камень, как на какое-то редкое существо вроде снежного человека, постоянно ускользавшего от науки, когда наконец его поиски готовы увенчаться успехом.
   Она вспомнила и о том, что Грааль - ничто иное, как карта, указывающая на местоположение материальных сокровищ, оставшихся от предков.
   Копей царя Соломона, рудников страны Офир, золота Эльдо-радо.
   Некоторые, обладающие излишне живым воображением, до-пускают, на легендарном плане крестами помечены артефакты лемурийцев и атлантов.
   Заключающие в себе Сокровенное или Божественное знание о тайнах мироздания, воспользовавшись которыми можно по-лучить абсолютную власть над всем сущим.
   Не потому ли Филипп Красивый ополчился на тамплиеров, унёсшим с собой в небытие эту тайну?
   И не потому ли Гитлер со Сталиным искали разгадку по всему свету?
   Но не нашли.
   Как и многочисленные неутомимые поисковики, что на про-тяжении шестисот лет по собственной инициативе или по указке государства ищут и ищут ускользающий от них подобно Синей птице вожделенную реликвию.
   Чтобы попробовать поуправлять миром.
   Или узнать, что представляет собой пресловутый Грааль на самом деле...
   Гешефтова закурила новую сигарету.
  
  
   Щекотило и Конфискатов нежились под солнцем на пляже.
   Вилен некоторое время рассматривал загоравших дочерей Евы, приводивших его в умиление разнообразием своих форм и размеров.
   - Хочу тебе сказать здесь особенно. Я имею в виду так. Жен-щины настолько разнообразны, что с трудом поддаются клас-сификации.
   - Ты не прав. Их всех можно поделить на две категории! Пре-лесть, какая глупенькая, и ужас, что за дура! А кроме того, они - как буквы в алфавите. Есть гласные, а есть согласные!
   - Но последних слишком мало!
  
  
   Дарья приблизилась к Ирине, художнику и Гешефтовой, с ув-лечением расчищавшей вырезанный на камне трезубец от пыли и грязи, забивших его за много лет или столетий.
   - Здравствуйте.
   Её поприветствовали.
   Софья - равнодушно, курсант и Геннадий - прохладно.
   Но это её не обескуражило.
   Даже наоборот - воодушевило на борьбу с Резвовой.
   - А чем это вы занимаетесь?
   - Приводим в порядок рисунок. - археолог нежно провела пальцем по выемке в валуне, оставленной резцом неизвестного мастера.
   - Древний?
   - Не античность, конечно, но несколько веков ему наверняка.
   Капитан обошла по кругу гранитные валуны:
   - Не возьму в толк, для чего они здесь... Вы мне не объясни-те, Гена? - спросила она сладким до приторности голосом.
   - Увы, я знаю не больше вашего...
   - Но, как настоящий талант не можете не приложить руку к реставрации. - не сводя с Туберкулёзникова зовущих глаз, военный медик провела языком по губам, как облизывающаяся кошка. - Вы знаете, что он прекрасно рисует? - как бы между прочим поинтересовалась она у исследовательницы.
   - Правда?
   - Истинная... Вот и девушка может подтвердить.
   С отсутствующим видом крутившая в пальцах сорванную травинку Ирина согласно кивнула:
   - В самом деле.
   Гешефтова засуетилась шариком ртути:
   - А что вы изображаете на своих полотнах?
   - Всё, что ляжет на душу.
   - Здорово! Тогда вам обязательно надо съездить в Глыборг! В нём вас заинтересует очень многое!
   Дарья занервничала.
   Ещё одна потенциальная соперница!
   Но она не чувствовала себя пока Данте у дверей ада и пото-му не собиралась оставлять всякую надежду на победу!
   Лишь послала змее-искусительнице взгляд, от которого на той вполне могла задымиться стройотрядовка.
   - Вы считаете, там могут быть интересные пейзажи? - заду-мался Геннадий.
   - А как же! Это ведь исторический объект с прекрасно сохра-нившейся средневековой крепостью!
   - Заманчиво.
   - К тому же завтра состоится автобусная экскурсия в город! Решайтесь, не пожалеете!
   Пока персонных и пейзажных дел мастер размышлял, Резво-ва воспользовалась моментом, чтобы улетучиться, словно бе-сплотный дух.
   И когда он обернулся к ней узнать её мнение, мечты худож-ника уже не было.
   Несколько мгновений казалось, из его глаз брызнут слёзы.
   Но Туберкулёзников сдержался, ничем не показав разочаро-вания.
   Жара вновь послала ему зазывный взгляд, хотя уже успела понять, это не производит на него особого впечатления.
   На её лице на миг отразилась прямо-таки детская обида.
   Но она тоже справилась с собой.
   И приготовилась к грядущим боям.
  
  
   Если Олимпиада хотела произвести впечатление на заинте-ресовавшего её мужчину, то обязательно доивалась своей цели, используя такую хитрость и изобретательность, что этому поза-видовала бы любая другая женщина.
   Поэтому улыбка старшего прапорщика, заигрывающей на пляже с Ростиславом, была настоящим шедевром приветливос-ти и материнской любви:
   - Да что вы говорите?! Что бы вы, мужики, делали без жен-щин?! Ну что, а?! Я вас спрашиваю!
   - Что, что? Ели бы себе кокосы в раю! - у Бенефисова был вид мыша, загнанного в угол кошкой.
   - Да сейчас! Рай без кокосов - как бордель без матросов! Или вы полагаете - в раю мужчины живут отдельно от женщин?
   Ростислав беззвучно открыл и закрыл рот, словно получил носком туфли Обетованниковой удар между ног.
   Но всё же нашёл силы ответить:
   - Безусловно! Иначе какой же это рай?
  
  
   Оргазмов нервничал.
   От Гренадерова не было никаких вестей, а непосредственный начальник Роберта развил бурную деятельность в подготовке к соревнованиям.
   Даже договорился с военными строителями, чтобы они обо-рудовали место проведения военной игры.
   Рядом с его наследством!
   Чёрт бы побрал этих стройбатовцев!
   Ещё наткнутся ненароком на драгоценности!
   И тогда жизнь устроит ему такую проверку на вшивость, что мало не покажется!
   Хоть вешайся!
   Не находя себе места, капитан вышел покурить.
   В туалете он взглянул на себя в зеркало.
   И с ужасом ощутил, как кривится лицо в жалкой, искательной улыбке.
   Страх потерять драгоценности проник в душу, в горле пере-сохло, ладони стали липкими, всё тело прошиб пот, словно в управлении стало вдруг также невероятно жарко, как в сауне.
   Дымя сигаретой, Оргазмов представлял собой немую статую.
   - Что-то видок у тебя, дружище... - сказал, входя, Цереулов. - Смени походку, а то трусы сжуёшь!
   - Голова болит, товарищ генерал-майор. - выкрутился, как из лап тигра, Роберт и чуть ли не взвыл про себя от тоскливого отчаяния.
   - Бывает. - благодушно посочувствовал Юрий Владими-рович. - Стройбат тебе не отзванивался?
   - Никак нет...
   - Ну да, это те ещё архаровцы! Работы от силы на час, а они могут до вечера мозги пропудрить! - тёзка Андропова поднёс к уху сигарету с таким видом, словно она была носительницей за-разной болезни. - Помню, как-то общался с одним строительным генералом... Не понимаю, зачем им вообще лопаты? Били бы ногами! И знаешь, что он мне ответил? "Ногами бить очень жестоко. Особенно в сапогах"... Тогда, говорю, руками. А он мне: "Руки, чтобы драться между своими". А головой, спрашиваю? "Так на ней же панама"... Как у них всё сложно! - Цереулов направился к писсуару, не обращая внимания на оцепеневшего от липкого ужаса капитана.
  
   Сидя у себя в номере, Тестеронов просматривал программу передач телевидения:
   - Вот всегда так. Вечерние новости, как обычно, начинаются со слов "Добрый вечер!", а потом следует рассказ, почему это не так.
   Он включил голубой экран.
   - В открытии нового канализационного люка участвовали: "Волга" - правым передним колесом, "шестёрка" - задним ле-вым, "Ока" - полностью. - с воодушевлением проинформиро-вал его ведущий.
   Юрий Владимирович воззрился на Илью Фёдоровича с рав-нодушной готовностью обученной овчарки:
   - Любезный, ты готов к бою?
   - Как пионер! - Чекистов улыбнулся с лёгкой снисходитель-ностью взрослого, прощающего ребёнку его непосредственность.
   - Тогда боевая тревога будет внезапной и неожиданной! - Цереулов готов был наброситься на коллегу, как дикарь на "ог-ненную воду". - О ней мы с тобой сообщим дополнительно за пару часов до начала!
   - Ты, как всегда опередил мою мысль!
  
  
   После обеда Туберкулёзников и Жара пили чай в номере Гешефтовой, в лучших традициях лектриссы давно пропавшего в вихрях Перестройки общества "Знание", просвещавшей их о Граале.
   Дарье было абсолютно наплевать, что это за артефакт.
   Она явилась к Софии исключительно из-за того, что к ней пришёл Геннадий.
   Если женщина сама не идёт к горе, то гора в лице мужика никогда к ней не подойдёт.
   Зато военврач могла побыть с ним в отсутствие Ирины.
   Испытать на нём свои женские чары.
   Но пока это не особенно получалось.
   Ибо предмет её вожделений слушал археолога во все уши и с открытым ртом, напрочь забыв о существовании капитана медслужбы.
   - Не понимаю, как Грааль мог оказаться в России? - художник спросил тоном начинающего журналиста, берущего интервью у знаменитости. - Да и оберегавшие его тамплиеры тоже?
   В исследовательнице появилось что-то от Лакшми Баи, лихо-радочно обдумывающей план по прорыву блокады Сринагара англичанами.
   И, когда она заговорила, в её голосе зазвучала такая неж-ность, будто живописец лежал перед ней умирающий и просил о последнем одолжении.
   А Дарья явила миру незамеченную им жуткую маску отчая-ния...
   - Что за невиданные никогда раньше корабли числом сем-надцать незадолго до ледостава 1308 года бросили здесь якоря? Прибывшие на них иноземцы больше напоминали вои-нов, чем негоциантов. Но времена тогда были суровые, и купец вполне мог знать воинское дело, а боец - торговое... Как бы там ни было, пришельцы заложили крепость-собор, в котором прожи-вали компактно, не ссорясь с местными. Славянами, финнами и иными пришлыми неизвестно из каких родов-племён. И даже всегда помогали им в сражениях со скандинавами. Вояки они оказались отменные. Аборигены позаимствовали многие приёмы их боя, благодаря которым неоднократно крепко давали по шее тем, кто приходил к ним с мечом. Примерно через полстолетия, когда первые переселенцы из-за моря успокоились в земле, родившиеся на чужбине их отпрыски, уже с большим трудом говорившие на неведомом языке, ассимилировались. Обряды отцов и дедов стали для них экзотикой, смысл которой стал малопонятен. Выстроенная крепость-храм перестала быть по сути дела казармой и превратилась в церковное подворье, где службы велись не на латыни, а на русском. Лишь несколько потомков приплывших из-за моря сохранили верность обычаям предков, помня отчий язык и сохраняя знания, передаваемые в их семьях от отца к сыну. Тайные знания...
   София нашла в Геннадии благодарного слушателя.
   Он смотрел на неё со щенячьим восторгом...
   Часть тех знаний была открыта Петру Великому в начальный период войны, продолжавшейся двадцать один год.
   У нас она называлась Северной.
   Скромное, нейтральное название, не говорящее о том, что молодой Романов воевал за собственное наследство.
   Его папаша Алексей Михайлович то ли в состоянии алкоголь-ного отравления, то ли повредившись умом от необоснованных наездов на него патриарха Никона, заключил договор со Шве-цией, по которому в случае отсутствия у него наследника на рос-сийском престоле воцаряется швед.
   Понятно, что Петюня категорически не согласился с таким оборотом дел.
   И война началась...
   А в 1710 году Глыборг без большой радости, но с большой кровью вошёл в состав Московии.
   Но зачем нужно было с необъяснимым упорством штурмо-вать заштатный город-замок, ничем не угрожавшему новой сто-лице, заложенной 27 мая 1703 года по высочайшему повелению на Заячьем острове, как крепость, получившая название в честь святых апостолов Петра и Павла в виде шести выступающих углами бастионов, соединённых стенами?!
   Её куртины и бастионы, сложенные из кирпича, достигали двенадцати метров высоты и двадцати ширины.
   С юга, востока и севера Петропавловка прикрывалась рекой и её протоками, а с запада - кронверком, бастионом с двумя полубастионами, соединённых стенами с переходами, окружён-ными земляными валами и рвом с водой.
   Даже сердечный друг царя Алексашка Меншиков не пред-полагал об истинном назначении строительства.
   Думал, крепость должна контролировать воду, чтобы по ней не могли подобраться к будущему городу шведские корабли.
   И боялся спросить "мин херца", за каким чёртом строить Санкт-Питерсбурх в опасной близости от неприятельского флота в болотистой местности, способной при помощи гнилой лихорадки спровадить в рай или ад быстрее вражеской пули.
   Конечно, можно объяснить, что самодержец ненавидел и бо-ялся первую столицу, неоднократно покушавшуюся на его жизнь при правлении родной сестрицы.
   Можно сослаться, что он на дух не переносил поддерживав-ших ее стрельцов, потому и перевёл земское воинство на регу-лярную основу.
   Что не мог найти общего языка с боярами, закосневшими в дедовском образе жизни и не желавших новых веяний.
   Что развязал конфликт с церковью, не одобрявших его черес-чур быстрых реформ.
   Что, наконец, ему был жизненно необходим выход к Бал-тийскому морю, чтобы торговать с Европой!
   Всё это так...
   И в то же время не совсем...
   Потому что для товарообмена с заграницей имелся Архан-гельск, из которого до той же Англии можно было добраться гораздо быстрее.
   Но за всеми этими нестыковками надолго выпал из поля зрения исследователей один мелкий вопрос.
   Для чего в полном составе уничтожать пленных шведов и русских каторжников, строивших в Петропавловской крепости Секретный дом?
   Что в нем могло быть такого тайного, раз из-за него не по-щадили более трёх сотен душ?
   И почему смотрителем назначили не Головкина, Зотова, Ягужинского, Ромодановского, а никому не известного уроженца Глыборга Дениса Гевота?
   Странная фамилия, не правда ли?
   Отдаёт каким-то французским душком...
   А если учесть, что предки этого человека появились из ниоткуда на Руси в самом начале четырнадцатого века, и сам он хранил полученные от них тайные знания, то в голову приходят весьма интересные мысли...
   Особенно, если сопоставить во времени отплытие из Кале флотилии тамплиеров и появление неизвестных кораблей в заливе...
   И вспомнить прибывших на них матросов-купцов, а по сути - воинских людей...
   Что же всё-таки за тайну скрывал Секретный дом за тол-стыми стенами крепости, о которой не имел понятия никто из ближайшего окружения Государя, кроме него самого и Дениса Гевота?
   Почему Самодержец даже на смертном одре не открыл её никому?
   А почти сразу после его кончины франко-русский смотритель и поверенный главы государства с лёгкой руки Александра Да-ниловича последовал за ним?
   Может быть, бывший денщик, ставший генераллисимусом и светлейшим князем, имевший миллионные - по тем деньгам! - счета в заграничных банках каким-то образом проник в не ка-савшуюся его тайну?
   И умер в далёком Берёзове, подозрительно быстро подхватив инфлюэнцию...
   Кто сможет знать доподлинно?
   Документы, способные открыть правду, не сохранились...
   А мёртвые, как известно, не разговаривают...
   Про тайну не вспоминали практически до нашего времени - слишком много потрясений пережила Россия в девятнадцатом и двадцатом веках.
   Тут и самого-то себя забудешь, не то что какой-то царский секрет!
   И всё же ничто не оказывается забытым навсегда!
   После смерти Пётры Ляксеича и Алексашки вплоть до воца-рения Павла Курносого правители не вспоминали о Секретном доме.
   Пока Поццо ди Борго, отнюдь не рядовой масон, не возвёл русского императора в достоинство Гроссмейстера мальтийских рыцарей и не открыл ему в приватной беседе тайну его цар-ственного предка.
   Павел Петрович прибыл за полночь в крепость, чтобы удо-стовериться в существовании того, о чём мало кто ведал.
   После этого он составил бумагу, в которой подобно Ностра-дамусу предсказал будущее России.
   Через сотню лет ознакомившись с прорицанием, Николай II лишился какой бы то ни было воли к борьбе с жизненными и политическими обстоятельствами и уже не смог удержаться сам и удержать страну на краю обрыва, ввергнувшего империю в революцию и Гражданскую войну.
   А Павел I, наоборот, закусил удила, тщась стать рефор-матором типа Петра Великого.
   При всех положительных нововведениях ему не хватало воли прапрадеда, а рыцарственность натуры сыграла слишком злую шутку.
   Поэтому он и принял мученическую кончину, непонятый в своих благих начинаниях ни современниками, ни потомками.
   А Секретный дом разрушался, превратившись в чемодан без ручки - бросить жалко, а нести неудобно.
   России было не до того, что было перенесено в солицу из Глыборга после его сдачи на шпагу.
   И к концу девятнадцатого века рассыпался прахом, оставив по себе невнятные, почти сказочные воспоминания.
   Кто скажет, сколько в них правды?
   Не являются ли они чистейшим вымыслом?
   Истина находится посредине.
   Или - где-то рядом...
  
  
   Выпрыгнув около пещеры дяди Жоры из кузова машины для перевозки личного состава, солдаты-срочники принялись сгру-жать у входа тщательно упакованные в ткань цвета хаки неболь-шие ящики, подгоняемые энергичными матюгами прапорщика и капитана, походивших на сторожевых псов, спущенных с привязи и ме­чущихся в разные стороны со взъерошенной шерстью, выиски­вая, кому бы вцепиться в горло.
   Время от времени туберкулезным хрипом заходилась рация:
   - Шестой, что у тебя там?
   - Прибыли на место, приступаем к работе...
   - Шевелитесь, как тараканы беременные, шевелитесь!
   И командиры, подстегнутые дружеским пожелание­м, быстро завелись сами и завели людей на ударный труд.
   Правда, ни один, ни другой в пещеру не полезли, предпочтя не соваться в зловонный сумрак без противогазов, которых у них не было.
   Лишь для очистки совести посветили в неё мощными фона-рями.
   Ибо после последнего посещения её Оргазмовым некие ос-тавшиеся неизвестными хулиганистые подростки справили в ней свои естественные надобности, создавшие невыносимый для обоняния букет при соединении с затхлостью схрона, готовив-шегося почить в бозе на больничной койке дяди Жоры...
  
  
   Фуражкин и Фирмачёв сидели в шезлонгах на балюстраде, поглядывая снизу вверх на отдыхающих на площади дома отдыха.
   Семен Ильич обратил внимание на пару женщин на одной из скамеек, поддерживавших между собой оживлённую беседу:
   - Стёпа, ты не знаешь, почему бабы такие болтливые?
   Степан Кондратьевич принял позу статуи египетского фара-она на троне - прижал локти к подлокотникам шезлонга, прижав к ним ладони:
   - Они, Сёма, не икают и не рыгают. И чтоб не взорва-ться от внутреннего напряга, очень много треплются ни о чём. Потому, прежде чем крутить любовь, молодым нужно научиться это делать с портянками.
  
  
   Утомлённые солнцем и службой, военные строители вкапы-вали перед пещерой столбики, к которым крепили сетку-рабицу под бдительным приглядом командиров, расположившихся в тени установленного для их благородий тканевого навеса.
   - Что-то, Палыч, тебе перекосило морду лица на сторону. - капитан разлил водку по эмалированным кружкам.
   - Зуб болит. - прапорщик с лицом повидавшего виды чело-века и унылыми глазами верблюда поднёс к губам свою долю.
   - А почему не обратишься к стоматологу?
   - Да как подумаю, какой из меня после техникума вышел специалист, боюсь идти к врачу...
  
  
   Сбив пепел с сигареты и проводив взглядом прошедших Агату и Яниса Пенисов, Кастратов тронул за локоть Подлянкина, чи-тавшего газету около памятника Целкину:
   - Мне не даёт покоя одна мысль... Ты никогда не задумы-вался, почему пчёлы живут всего тридцать-сорок дней?
   Иван печально улыбнулся:
   - А сколько бы ты протянул, если бы честно отпахал медовый месяц?
  
  
   Эмма Удодова, смазливая белобрысая девушка двадцати двух лет с простецкой мордашкой провинциальной ткачихи в звании сержанта, и узколицый, с тёмными умными глазами, старший лейтенант Аристарх Ремаркевич пили сухое вино не-подалёку от пещеры дяди Жоры на камне с крестом и трезубцем, служившим им столом.
   Её родители были сельскими тружениками.
   Да и сама она до службы по контракту была помошницей комбайнёра, помогала отцу убирать хлеб.
   Хотя сейчас её зарплата не зависела ни от природы, ни от урожая, Эмма всё равно переживала за крестьян, которым погода часто вставляла палки в колёса.
   Но не говорила об этом вслух, боясь насмешек над дере-венским происхождением.
   Которое маскировала некоторой экзальтированностью боль-шой любительницы эстрады, тратящей на неё до трети полу-чаемого дохода.
   Удодова дня не могла прожить без МУЗ-ТВ, "квартирников", рок-клуба, соответствующих сайтов Интернета и была в курсе всех новых звёзд и звёздочек, появлявшихся на певческом небо-склоне...
   - Вчера моей соседке по номеру позвонила подруга. Она не успела ответить, включился автоответчик.
   - И что?
   - Они болтали полтора часа. - девушка заморгала, как попав-шая на свет ночная птица.
   - Лишний раз убеждаюсь, человек - единственное животное, способное заниматься сексом по телефону. - Ремаркевич под-пустил в голос такой грусти, что в её ясном взоре появилось откровенное сочуствие.
   Аристарх закончил институт с военной кафедрой.
   Помыкавшись некоторое время безработным молодым спе-циалистом, он явился в военкомат и выразил желание послужить Родине.
   Здоровье позволяло, и парень надел погоны, оказавшись на должности в автомобильном батальоне.
   Нарушений дисциплины не совершал, начальству не дерзил, с подчинёнными был ровен, а потому ожидал осенью направ-ления на курсы повышения квалификации командного состава, дававшие надежду поступить в дальнейшем в Академию тыла и транспорта.
   Но для полной уверенности ему не хватало жены.
   Потому молодой офицер и обратил внимание на Удодову, примеряя на неё белое платье невесты...
   Раздался приближающийся рёв двигателя военной машины, увозившей солдат от пещеры Оргазмова.
   Проводив её взглядом, старший лейтенант и сержант стали напряженными и сосредоточенными, словно охваченные некоей общей заботой:
   - Откуда она здесь взялась?
   - И что делала?
  
  
   Лес, утомленный послеобеденной жарой, был удивительно тих.
   Бенефисов только присел закурить на гнилой, рушащийся под его весом пень, как над ним гранитной скалой нависла Обе-тованникова:
   - Скажите правду. Вы с кем-нибудь встречаетесь?
   - Встречаюсь. - он покраснел, как уличённый в дурном по-ступке ребёнок.
   - С кем? - ярость зажгла огонь в зрачках Олимпиады.
   Ростислав с одинаковым отвращением относился ко всем женщинам.
   И с одинаковой ненавистью.
   Мать недолюбливала его, сестра терпеть не могла, а невес-та, которую он обожал, бросила ради другого.
   Поэтому не считал позорным для себя обмануть приставучую особь, от одного вида которой ему становилось дурно.
   Слишком откровенное было желание у неё в глазах почесать похоть.
   И не с кем-нибудь, а именно с ним!
   - Да есть одна замужняя.
   Враньё во спасение не является враньём!
   - И кто же она?
   И Ростислав возвёл на себя чудовищный поклёп.
   Ради сохранения верности далёкому от него сейчас идеалу - Геннадию Туберкулёзникову.
   Который, правда, пока об этом не знал.
   - Кто, кто! Жена моя, не хотел ведь говорить! - его глаза ис-терично сверкнули.
  
  
   Фома вышел из подъезда родного дома, направляясь к свое-му мотоциклу, до которого оставалось не более десятка шагов.
   Но пройти их ему было не суждено.
   Кто-то схватил его сзади профессиональным приёмом:
   - Стоять!
   - В чём дело?! - парень дёрнулся от боли.
   Перед ним, скрестив руки на груди, остановилась Данута:
   - Здравствуйте, гражданин Кабриолетов. На прогулку собра-лись?
   - Имею право! - он рассмотрел форменный рукав руки, за-жавшей ему горло.
   - Конечно, конечно! - инспектор военкомата понимающе улыбнулась. - А где решили погулять? Случайно не в СИЗО за злостное уклонение от призыва в Вооружённые силы?
   Его редкие усы встопорщились, как у разъярённого кота:
   - Что вам от меня нужно?!
   - Чтобы вы выбрали между вашим задержанием и появлени-ем в районном военкомате по месту прописки.
   Он сильно смахивал на дикого обезьяна, схваченного охот-никами и не желающего смириться с пленением.
   - Мы ждём с вами встречи уже четвёртый год. И наше терпение кончилось. - лейтенант пристально взглянула на него. - Так что вы выбираете?
   Фома заговорил.
   Причём, совершенно ненужные слова.
   У него случилась естественная реакция человека на вне-запно возникшие неизвестность и тревогу.
   - Я спрашиваю в последний раз. - тоном следователя гестапо сказала Данута. - Ну?
   - Везите меня в военкомат...
  
  
   Туберкулёзников страдал.
   Лежал на тахте в номере и скользил взглядом по портрету, Ирины, словно надеялся найти в нём ответы на мучившие его вопросы
   Ему очень хотелось, чтобы она изменила к нему своё отно-шение.
   Чтобы их связывало нечто большее, чем дружба.
   Он обязательно должен ей понравиться по-настоящему...
   Просто обязан...
   Его голова гудела трансформатором, а мозговые извилины вибрировали от внутреннего напряжения.
   Геннадию казалось, Резвова абсолютно не чувствует в нём мужчину.
   Впрочем, почему казалось?
   Девушка сама сказала ему об этом!
   Обидно, конечно!
   Лицо страдальца некрасиво сморщилось, точно он разгрыз дольку чеснока.
   Но художник решил не отступать подобно Стефану Баторию, вознамерившемуся во что бы то ни стало взять Смоленск в Смутное время.
   Вообще-то живописец неизменно привлекал к себе внимание женщин любого возраста.
   И никому еще не уда­валось долго оставаться равнодушным к прелестям Туберкулёзникова.
   Но как растопить лёд равнодушия генеральской дочери, он пока не представлял.
   Единственное, что знал точно - девушка не из тех, кого мож-но взять обычными романтическими приёмчиками.
   И искал путь к сердцу пограничницы.
   Дети всегда желают того, чем не владеют.
   И чем трудней цель, тем больше желание...
  
  
   Подлянкин, Шмокодяев и Кастратов остановились около стенда объявлений у административного здания, изучая выпол-ненную с нарушением цветопередачи - преобладанием синего - афишу, сообщавшую о концерте в "Синегорье" какого-то Керка Женцева, лауреата российских и международных конкурсов.
   И совсем не известного ни одному из трёх лейтенантов.
   - Кто-нибудь про него что слышал? - Сергей бросил окурок в урну.
   Валентин молчал, чуть заметно шевеля губами и сдвинув брови, будто решал в уме сложную задачу, рассматривая кру-глое лицо в очках исполнителя с соломенными волосами, при-зывно улыбавшегося, как альфонс, давно не пользовавшийся успехом:
   - Стоит спросить у Ланы. Она, наверняка, знает, где его черти носили...
   - Считаешь, она их тоже видела? - с восхитительной наивно-стью задал вопрос Иван.
  
  
   Бенефисов допил "Nest Cafe", который не любил и не пони-мал.
   Он вообще не понимал прелести кофе любого сорта, которое постоянно рекламировали по телевизору.
   Но не следовало отставать от коллег по службе в рекламном агентстве, на все лады расхваливавших вкусовые качества популярного - перед кем?! - напитка.
   Как говорится, с кем служишь, тому и подпеваешь.
   Чтобы не выделяться из общей массы!
   Он отставил пустую чашку.
   Милый друг Геннадий куда-то исчез.
   Наверняка потянулся, как нитка за иголкой, за кошмарной особой по имени Ирина, к которой работник рекламы должен был скрывать ревность.
   И что художник в ней только находит?!
   Разве может хоть одна женщина заменить крепкую мужскую любовь?!
   Воспетую поэтами античности!
   Давшую миру образцы бескорыстия и самопожертвования в лице Ореста и Пилада, Ахилла и Патрокла!
   А сколько зла причинила Елена Прекрасная сошедвшемуся с ней Парису, не говоря уже о приютившей её Трое?!
   Недаром в средние века связь с женами считалась нечистой и греховной!
   Предки знали кого и за что осуждать!
   Ростислав скорбно закусил нижнюю губу, взглянув на портрет Резвовой с ужасом морского путешественника, неожиданно угодившего на тропический остров, кишмя кишащий людоедами.
   И разразился виртуозно закрученными матюгами, извест-ными только представителям сексменьшинств.
   А потом запустил пальцы себе в трусы, издав сладостраст-ный стон несчастного, которого гладят все мужчины, товарищи по голубому цвету, но никто не хочет проникнуть в его сущность.
   Он представил, что занимается любовью с Туберкулёзнико-вым, следить за которым было выше его достоинства.
   Сняв возбуждение, Бенефисов широко раскинул руки, точно собирался объять необъятное и с убеждённостью религиозного фанатика сказал:
   - И всё равно ты будешь со мной...
  
  
   Выйдя из душа, Эльвира Мауглина нежно обняла за плечи мужа, работавшего в Интернете:
   - Дорогой, мне нужно тебе что-то сказать.
   - Только коротко и ясно. - Ратмир послал сообщение и потянулся за сигаретами.
   - Три тысячи.
  
  
   Что-то грациозно поправив у себя в причёске, Бенефисов спросил у Щекотило, мечтательно глядя на Туберкулёзникова, пришедшего на пляж позагорать, а заодно и немного развеяться:
   - Что такое "медовый месяц", Вилен? - у Ростислава похо-лодели руки и ноги при виде живописца. - Как вы думаете?
   - Только зоркий глаз может унюхать происки против бди-тельности...
   - Это ты к чему?
   - К тому, что "медовый месяц" - это когда ты наконец по-нимаешь, как влип...
  
  
   Лана перевернулась на живот, взглянула на лежащую рядом Ирину:
   - Давно хотела тебя спросить. Как ты думаешь, что такое по-настоящему страшный мужчина?
   - Это когда ты просыпаешься с ним в одной постели, причём его голова лежит на твоей руке. И ты готова отгрызть себе руку, чтобы убежать.
   - И такое бывает?
   - Но это даже не самый худший вариант. Гораздо хуже - любящий мужчина. - пограничница имела в виду художника. - Причём, какой угодно.
   - Это как? - лицо Мухоморской сделалось растерянным, как у ребёнка
   - Любящий мужчина может быть страшненьким. Может быть даже ужасно страшным. Но нет ничего страшнее любящего мужчины. - с небрежным видом опытной заговорщицы уточнила курсант.
  
  
   Жара, Туберкулёзников и Бенефисов играли в домино, заго-рая на берегу озера.
   Перемешивая кости, Дарья очаровательно улыбнулась "го-лубому":
   - Ростислав, а что вам нравится в женщинах?
   Он вглянул на неё, как на судью, явившуюся, чтобы потре-бовать у него отчёт за свершённые им грехи:
   - Ну-у, ум...
   - А ещё?
   - Э-э, внешность...
   - А ещё?
   - М-м, слабость...
   - А ещё?
   - Ох, юмор... - рекламщик повёл плечами, показывая своё отношение к женскому приставанию.
   - А ещё?
   - А! Нежность...
   - А ещё? - капитан забавлялась с геем, как со щенком.
   От возмущения он готов был укусить её в нос:
   - Послушайте, Дарья, я вот-вот потеряю терпение и выскажу вам правду!
  
  
   Возмущённый Картофляк обозрел пронзительным взглядом пустой цех холодных закусок:
   - Хоть кто-то здесь сегодня работает?!
   - За шесть лет мог бы выучить ещё хоть что-нибудь! - вздохнула Руфина Акакиева, делая успокаивающий жест вски-нувшейся Яне Супчиковой.
   Она закончила институт, в котором обучали гостиничному делу.
   На третьем курсе девушка вышла замуж по большой любви, а перед защитой диплома развелась с тем, кто был для неё когда-то светом в окошке.
   Как гласит народная мудрость, - когда в семье один муж, он вырастает эгоистом.
   Во-первых, Лёлик тяготился семейной жизнью, как её пони-мала жена.
   Не собирался отказываться от посиделок с друзьями и про-гулок по злачным местам.
   Во-вторых, не хотел ребёнка, мотивируя отказ тем, что ещё не обрёл устраивающего его социального статута.
   А в-третьих, перестал хотеть супругу, как женщину, объясняя импотенцию усталостью и заботой о хлебе насущном.
   В результате они расстались.
   О времени короткого замужества у Руфины остались лишь неприятные воспоминания и фамилия Акакиева, которую просто лень было менять обратно на девичью.
   Но разведёнка не теряла надежды устроить свою жизнь.
   Благо в "Синегорье", куда она устроилась на работу, воз-можности имелись.
   - Интересно, у Паши есть жена? - Супчикова прищурила гла-за, будто кошка только что по-тихому стащившая со стола здоро-венный кусок свежей рыбы.
   - Наверно. Хотя сомневаюсь.
   - Неужто у такого милого, красивого и очаровательного директора столовой нет женщины?
   - Умерла от счастья...
  
  
   - Ах так?! Вы назвали меня дурой?! - взвыла Обетованни-кова обезумевшей юродивой.
   - Представьте себе! - у Бенефисова была столь же тёплая улыбка, как давно остывшая зола потухшего костра.
   - А теперь скажите, что жалеете об этом! - напоминая собой богиню мщения, Олимпиада, топнув ногой, поднесла к его носу внушительный кулак. - Иначе я, как свисток на вокзале, за себя не отвечаю!
   От её тона у гея должно было сложиться убеждение, что если земля будет лишена чести быть попираемой её стройной нож-кой, и мир, и Ростислава ожидает что-то более ужасное, чем Армаггедон.
   Не чувствуя себя храбрее пророка Даниила, брошенного в ров со львами, он согласился с приведённым ею более чем убе-дительным доводом:
   - Да, я очень жалею, что вы дура!
   - Подонок! - она в самый последний момент сумела сдер-жать позыв к убийству, необходимый ей для разрядки. - А я-то готова была выйти замуж за такого, как вы! Да я лучше пойду за чёрта!
   Рекламист шарахнулся в сторону, как можно дальше от неё, показывая, что не стремится к лаврам бойца:
   - Исключено! Браки между ближайшими родственниками за-прещены! - и с грациозностью косули покинул место словесной баталии.
  
  
   Чекистов, стоя на возвышении, с которого был виден весь тренировочный полигон, заметил сочувственные усмешки рядо-вого, сержантского и офицерского состава, обиделся.
   Но промолчал.
   Только иезуитски улыбнулся, сузив блестящие маслинами глаза:
   - Кто это у вас там на правом фланге головой не в ногу машет? - он рассматривал группу, подобранную доказать, что Управление как-то может бороться с террористами на земле, в небесах и на море.
   Но отчего-то на его лице было выражение человека, которому катострофически не везло с женщинами, и который теперь имеет
   возможность за это отомстить.
   - Тут вам не там! Разберитесь и доложите! Понятна моя мысль?
  
  
   По чёрному бархату неба протянулась полоса Млечного Пути.
   Везде, куда доставал взгляд, была густая россыпь крупных серебристых огоньков.
   Конфискатов и Жара курили на террасе корпуса.
   И при этом Эльдар постоянно то смотрел на свои часы, то тряс их, то прикладывал к уху.
   Наконец Дарья не выдержала:
   - Что вы постоянно делаете с вашим будильником?
   - Он у меня не простой, а особенный. Новая модель.
   - Да? И в чём особенность?
   - Эти часы позволяют читать мысли любого человека. И даже показывают будущее вместе со временем.
   - Что же они показывают сейчас?
   Его лицо по-детски оживилось:
   - Например, на вас нет нижнего белья...
   - Ха-ха-ха! А вот и неправильно! Врут ваши часы! Бельё-то как раз на мне есть! - она посмотрела на капитана так, будто у того на темени выросло вишнёвое дерево.
   Он внимательно изучил циферблат:
   - Странно. Видимо, немного спешат!
   - Видимо!
   - Ничего, мы это сейчас исправим! - глаза Конфискатова за-сияли светом подростка, готового вопло­тить в реальность собст-венные грезы о женщине.
   Считавший себя неотразимым офицер прыгнул на Дарью, завёл ей руки за спину и сжал их там одной рукой, в то время как другой втолкнул в принадлежащий ей пустой номер.
   Военный медик хотела позвать на помощь, но он нагнулся к ней, обдавая винным перегаром:
   - Какая ты страстная и сильная!..
   Она отчаянно вырывалась, пытаясь освободиться от удер-живающей её жесткой руки.
   - Настоящая тигрица!..
   - Отъежись, пистюк!
   Отвыкший за последние три месяца от отказаов Конфискатов вознамерился добиться своего, чего бы это ему ни стоило.
   Усмиряя даму, Казанова российского разлива грубо прижал её к себе, погасив крик яростным поцелуем.
   Жара едва не задохнулась, но моментально оправилась и засадила ему коленом между ног.
   После давно отработанного на курсах женской самообороны удара он отправился в собственный мир ощущений, где, судя по болезненному кряхтению, ему надолго стало хорошо.
   Её понравились его упорство и настойчивость в достижении цели.
   И Дарья, конечно, уступила бы ему.
   Если бы не женские дни, которые должны закончиться то-лько завтра.
   С чувством торжества она смотрела, как столь страстно до-могавшийся её самец с крайне сконфуженным видом приходит в себя.
   - А ты молодец, умеешь за себя постоять...
   - Мы перешли на "ты". - пренебрежительно пожав плечами, молодая женщина направилась к балконной двери, чтобы взять с террасы сигареты.
   Но Эльдар перехватил её на полпути и, подняв в воздух, как свёрток, бросил на тахту, где прижал руки у локтей, а сам сел сверху:
   - Как же ты красива. Если бы ты видела свои глаза. Они свер-кают, как бриллианты. Я не могу противостоять любви к тебе. - не мытьём, так катаньем особист вознамерился добиться своего.
   Желаемого.
   Так как не привык отступать.
   - Так уж и любви?
   - Именно. Я непрерывно думаю о тебе и днём, и ночью. Я изголодался по тебе.
   Разве есть на свете женщина, которую было бы невозможно уболтать?
   Если и есть, то разве что в Красной книге или в книге рекор-дов Гиннеса.
   - И ты воображаешь, будто достаточно сказать несколько слов о любви, чтобы я упала в твои объятия? - военврач с вызовом вскинула подбородок, раззадоривая поклонника, желая проверить его реакцию.
   - Ты не хочешь меня, тем хуже для тебя! - последовавший за этими словами мат показал всю глубину его разочарования. - Ты ещё пожалеешь об этом!
   - Пошёл на хрен! Ну? Я кому сказала?
   Конфискатов проследовал на выход со стоицизмом Карла I, поднимающегося на эшафот.
   Занятый собой, он не обратил внимания на Бельведерского, неприязненно покосившегося и на него, и на дверь из которой он вышел.
   Дарья шагнула в тёплую темноту балюстрады.
   Лёгкий ветер гнал по небу облака, время от времени закры-вавшие луну.
   Она курила и улыбалась, уверенная, что Эльдар никуда от неё не денется.
   Потому что привык считать себя первым парнем на деревне.
   И не привык проигрывать.
  
  
   Шмокодяев, Подлянкин, Фуражкин, Тестеронов, Фирмачёв и Удодова смотрели в общей для всего этажа комнате отдыха большой плазменный телевизор.
   Миниатюрная, в чём только душа держится, ведущая обра-тилась к девице на костылях:
   - Скажите, вы когда-нибудь любили?
   - Да, у меня были Слава, Петя и Вова!
   - Расскажите нам про свои чувства к вашим возлюбленным!
   - Вот эта сломанная нога - память о Славе, для доказа-тельства любви к которому я прыгнула с балкона пятого этажа! - героиня репортажа говорила с такой гордостью, будто соверши-ла подвиг, достойный звания Героя России. - Сломанная рука, рваное ухо и выбитые зубы, - с чарующей щербатой улыбкой она охотно продемонстрировала полученные на любовном фронте раны, как демонстрируют новое средство от перхоти или старения, - свидетельство моего безумного чувства к Вове, ра-ди которого я прыгнула в бетономешалку с башенного крана!
   - А ваш заплывший глаз, кривой нос и сломанная челюсть - доказательство вашей страсти к Пете? - восторженно вклини-лась с вопросом ведущая.
   - Нет! Это доказательство его любви ко мне!
   - Ничего себе! - не выдержала Удодова.
   - Хорошо ещё, что мы, мужики, доказываем свою любовь на чужих организмах, иначе давно бы вымерли! - рассудительно заметил Фуражкин.
   Шмокодяев и Подлянкин одобрительно фыркнули.
   - Ну и шуточки у вас! - возмутилась Эмма. - Да ни один мужчина не способен на такие поступки!
   Вы имеете в виду, прыгнуть по трезвости в бетономешалку? - уточнил Тестеронов. - Или придти на телевидение рассказать всей стране о своей любви?
   - Да хотя бы!
   - Видите ли, мы вообще очень застенчивы по природе... - глубокомысленно изрёк Фирмачёв.
   - Например, когда мочимся на улице, всегда отворачиваемся к стене. - объяснил Шмокодяев.
  
  
   Они прощались возле её номера.
   Художник напросился на вечернюю прогулку по ухоженным аллеям парка дома отдыха и без умолку болтал о звёздах и связанных с ними древними мифами.
   Было одновременно познавательно и скучно.
   - Ну, ладно, Гена, мне пора. Поздно уже.
   Туберкулёзников вздохнул, наклонился вперёд, пытаясь до-тянуться губами до щеки Ирины, но она отдёрнула голову назад и насмешливо улыбнулась:
   - Мне казалось, ты достаточно взрослый мальчик, чтобы це-ловаться у дверей.
   Покраснев варёным раком, он невольно отпрянул от девушки после её слов:
   - Зачем ты надо мной издеваешься?
   Курсант кокетливо, но тем не менее с оттенком некоей жа-лости, улыбнулась:
   - Разве?
   Качнувшись к нему, генеральская дочь мимолётным дви-жением коснулась подушечками пальцев щеки художника.
   И тут же, ловко вывернувшись из подковы вскинутых рук, стремительно исчезла за дверью.
  
  
   Каттанин возвращался домой на "Ладе-Калине" по ночному городу.
   Его остановил инспектор ГИБДД:
   - Вы ехали со скоростью сто сорок километров в час.
   Военный комиссар вышел из машины, протянул ему ключи:
   - Разгонишь - заплачу штраф в тройном размере. - он го-ворил кратко, жёстко, как вколачивал гвозди.
   Рядом с визгом покрышек затормозил "Мерседес-600", води-тель которого высунул голову в окно:
   - Ты чё, полкан, струсил?! Я с тобой погоняться хотел, а ты меня так обломал!..
   - Мужик, гадом буду, не поверишь!.. На жвачку наехал!..
   От слов Кирилла Сергеевича контролёр правил езды, стояв-ший с открытым ртом, быстро закрыл его, чтобы не застудить кишки.
  
  
   Распятая на столе Дарья Жара в парадной белой военной рубашке и почему-то в такой же белой юбке беспомощно дёр-галась в операционной со стенами, выложенными белым кафе-лем под слепящим светом рефлектора.
   Гена Тубёркулёзников в белоснежном халате остановился перед ней, гипнотизируя её взглядом:
   - Так, казнить нельзя, помиловать тоже. - включив мощный рефлектор, он обернулся к Резвовой. - Что будем делать?
   - Как что?! - та покачала в руке устрашающих размеров дере-вянный, не отшлифованный и потому весь в заусенцах, фалло-имитатор. - Пытать!
   - Уверена?
   - Пытать можно! - Ирина с усмешкой вконец изголодавшейся вампирши двинулась к капитану медслужбы.
   Та почувствовалай себя жертвой, отданной на расправу кро-вожадным маньякам потустороннего мира:
   - Не-е-е-ет!!.
   Придя в себя, Даша далеко не сразу поняла, что это был все-го лишь кошмарный сон.
   И обрадовалась, что в реальности с ней такого никак не до-лжно случиться.
  
  
   После завтрака желающие направились на экскурсию в город-крепость Глыборг.
   Бенефисов и Обетованникова сидели вместе в "Икарусе".
   - Вам хорошо сидеть у окна? - он совершенно по-женски взмахнул ресницами.
   - Очень хорошо. - Олимпиада принципиально не отрывала глаз от любовного романа в мягкой обложке, чтобы её не вы-тошнило.
   От присутствия против её воли в непосредственной близости к ней гнусного женатика.
   Не пожелавшего вступать с ней в связь!
   - А вам не холодно?
   - Нет. - она всё же была не настолько дикаркой, чтобы от-кровенно показывать отношение к позору мужского рода, игно- рирующего красивых женщин со стороны!
   - А ветер дует?
   - Нет, нет, не волнуйтесь! - связистка штаба армии с трудом сдерживалась, чтобы не плюнуть в морду соседа.
   И тем самым дать ему понять, кто из них есть ху!
   - В таком случае, давайте поменяемся местами!
  
  
   Картофляк зверем уставился на администратора:
   - Ты звонила сантехнику?
   - Он ушёл в запой. - Акакиева осторожно растёрла пальцем духи по ложбинке между грудей.
   - И что нам теперь делать без воды?! - Павел Сазонтьевич с тупостью идиота принялся колотить кулаком по стене. - А другим сантехникам, трезвым, ты позвонить не догадалась?!
   - Трезвый сантехник - сказочный персонаж, а я в сказки давно не верю.
  
  
   Стоя на мосту перед входом в крепость, Эмма Удодова прику-рила у Бенефисова:
   - Ростик, неужели вам действительно никогда не приходило в голову развестись?
   Он глубоко затянулся, но ответить не успел.
   Ему помешал звонкий детский голос:
   - Мама, смотри, у дяди нет ни одного волоска на голове!
   Сержант и представитель сексменьшинств невольно повер-нулись туда, откуда раздался крик.
   Палец ребёнка указывал на толстяка, утиравшего пот у бронзового памятника Петру I.
   - Тише, Ксюшенька, дядя услышит! - мама девочки осматри-валась по сторонам с таким страхом, словно видела вокруг существа из мира фэнтези.
   - А что, он не в курсе?!
   Походкой королевы в изгнании родительница увела дитя с площади.
   - Вы мне так и не ответили.
   Гей выпустил несколько клубов дыма, мило передёрнув пле-чами:
   - К сожалению, Эмма, человек слаб, и я - не исключение!..
   - Как интересно! - Удодова захлопала в ладоши.
   - Но, к счастью, мне в голову иногда приходят и умные мысли.
   - Я поняла, вы прикалываетесь! - девушка нападала ата-кующим барсом. - Многие холостяки мечтают о красивой, умной и заботливой жене! - она намекала на себя.
   - Да, да! Более того - многие женатые мечтают о том же...
   Они двинулись к появившемуся экскурсоводу.
  
  
   Этот город был заложен на побережье и шхерах Чухонского залива примерно в VII веке нашей эры местными племенами.
   Впрочем, тогда он был лишь простым рыбацким посёлком, на влияние над которым претендовали эсты, ливы и латы.
   Не говоря уже о данах, мурманах и свеях, которые постоянно выясняли между собой и аборигенами отношения, стремясь определить, кто из них главный, чтобы урвать, как победителям, большую долю платы с транзитных кораблей, пристававших к берегу для пополнения запасов пресной воды, обмена товаров и развлечений с женщинами перед тем, как отправиться в Европу и показать англам, саксам, франкам и иже с ними, кто в доме хо-зяин.
   И показывали.
   Очень даже, кстати, сурово и смело.
   Не даром французская провинция Нормандия получила своё название от бешенной морской пехоты в рогатых шлемах того времени, что являлась ужасом для проживающих там баронов, не- способных дать отпор натиску непревзойдённых бойцов, ис-кавших хлеба на пропитание.
   А зрелища они обеспечивали себе сами.
   Вплоть до XII века, когда в состоянии дикого алкогольного опьянения граждане Вольного Новгорода, следуя к прибрежному кабаку за опохмелкой, сбились с пути и пришли к чуди белогла-зой познакомиться и спросить правильный путь за "горькой", а то и купить таковую на месте по приемлимой цене.
   Судя по историческим фактам, предложенная пришельцам стоимость их не устроила.
   Или качество.
   Хроники и летописи об этом тактично умалчивают.
   Но, как бы там ни было, "весёлые ребята" объяснили тузем-цам, что они не правы.
   С вооружёнными туристами так поступать нельзя.
   И после разборки взяли землю под свою руку.
   Но постоянный расслабон на тогдашнем курорте - солнце, воздух и вода - размягчил завоевателей.
   Поэтому в конце XIII века к ним предъявили претензии за лечение, спасающей от всех болезней священной грязью, шве-ды.
   А сторонники покинувшего мир Александра Невского не смо-гли предоставить им объяснение за неоправданное завышение чаевых и за несоответствующее тарифу обслуживание.
   И были с позором изгнаны.
   Сменившие их новые хозяева вложили немалые средства, чтобы показать "отморозкам" их место, возведя высокие кре-постные стены вокруг прихватизированной местности.
   К слову сказать, в Швеции были воины, учавствовавшие в Крестовых походах и вступившие в Орден рыцарей-тамплиеров, когда от скуки развлекались в экстримтурах на Ближнем Востоке.
   Они не признавали никаких авторитетов, проживая вдали от потрясавших Европу финансовых и властных катаклизмов, благодаря которым их руководство перестало существовать, не желая платить мзду рэкету в лице короля Франции Филиппа IV Красивого.
   Шведы с распростёртыми объятиями приняли эскадру брата-нов из семнадцати кораблей, вышедшую в пятницу 13 в дож-дливую полночь 1307 года из Кале.
   Пропавшую, согласно легенде, с общаком, собранным хра-мовниками за несколько столетий.
   Который не найден до сих пор.
   И с помощью которого Глыборг до начала XVIII века жил отно-сительно спокойно.
   Пока незаконно захвативший власть в Московии у старшей се-стры Софьи её младший брат Пётр Неистовый, напрочь отри-нувший завещание батюшки - царя Алексея Михайловича, при-знавшего Швецию реальной наследницей русского престола по причине дикой неразберихи в династическом наследии - не пошёл ва-банк.
   То есть - начал Северную войну 1700 - 21 годов.
   Для удовлетворения собственных амбиций и желания пока-зать миру, что он круче варёного яйца.
   Хотя на самом деле - присвоить себе на законных основаниях груз из трюмов флотилии тамплиеров, бесследно затерявшейся в коридорах времени.
   Иначе говоря, - исчезнувший общак.
   Чтобы оплатить услуги агентов влияния Запада, которые науськали правителя-алкоголика на проведение реформ в Мо-сковии.
   Чтобы сидел дома и не совался в Европу.
   Чтобы не вернулись домонгольские времена, когда Русь диктовала условия императорам, маркграфам, герцогам и кня-зьям, боявшимся сказать ей поперёк хоть слово.
   А когда осмелились, надолго запомнили отеческое поучение под Лигницей.
   И после которого мамы почти сто лет пугали младенцев рус-скими богатырями.
   Государь учредил "Слово и дело", не давшее особенных ре-зультатов.
   Кроме выявления заговоров против Властителя, благодаря чему первая жена min herrtz'a Piter'a Евдокия Лопухина, его сын Алексей и старинная любовница Анна Монс расстались с жизнью в страшных муках.
   Свято веруя словам сердечного друга Франца Лефорта, царь построил Сакт-Питерсбурх, уложив в его болота более тридцати тысяч пленных шведов, которых нечем было кормить и главное - платить за работу.
   Но, даже снимая церковные колокола от безденежья в гос-казне, правитель постоянно заботился о поддержании в надле-жащем состоянии стен и башен Глыборга.
   Он из собственного кармана оплачивал труд обрусевшего шотландца Якоба-Вильяма Брюса, являвшегося прямым потом-ком оруженосца Великого Гроссмейстера Ордена храмовников Жака де Моле.
   Не зря сподвижник бомбардир-капитана был прозван черно-книжником из-за ночных бдений в Круглой башне после взятия на шпагу замка по повелению царя.
   Когда ради победы погибло немысленное для той эпохи коли-чество солдат, большей частью из гвардии...
   Кто сегодня может ответить, что он там искал?
   И нашёл ли?
   И не за это ли сенатор и генерал-фельдмаршал, вошедший однажды ночью в апреле 1735 года в Секретный дом в крепости имени Петра и Павла новой столицы Московии не вышел из него никогда?
   А само здание было запертым взято под караул по приказу императрицы Анны Иоанновны, ненавидевшей Брюса такой же лютой злобой, как и генераллисимуса Меньшикова.
   И не столько за то, что держал на голодном пайке вдову Кур-ляндского герцога, отказывая в увеличении денежного содер-жания, а за то, что увёз с собой в Берёзов бумаги о результатах изысканий в Глыборгской фортеции на протяжении многих лет.
   Они бесследно пропали вместе с бумагами Брюса из Се-кретного дома.
   Тайна сия велика есть!
   И про неё надолго забыли в столетие дворцовых перево-ротов.
   А когда город-крепость вошёл в состав Гренлангдской губер-нии, получившей от Александра-Спасителя некую независимость в составе империи, вообще стало не до того.
   Потом грянул Большевистский переворот 1917 года, до нача-ла подготовки к которому вождь в законе Ульянов с погоняловом Старик успешно прятался в Глыборге от полиции.
   Вероятно, поэтому, в благодарность за укрывательство, он пожаловал город-крепость получившей от России свободу и независимость Гренлангдии.
   Затем последовала Гражданская война.
   Индустриализация.
   Коллективизация.
   Перераспределение власти внутри окончательно победивше-го пролетариата.
   Чистка рядов от лишнего балласта.
   Великая Отечественная война, во время которой винны сов-местно со швабами оккупировали город, захваченный дедушкой Сталиным в Зимнюю компанию 1939 - 40 годов.
   Возрождение.
   Строительство развитого социализма, вплотную приблизив-шегося к долгожданному коммунизму, за которое было пролито неоправданное количество крови.
   О преданьях старины глубокой позабыли.
   Даже историки.
   Пока не началась Перестройка, вытряхнувшая для обывате-лей сенсации из пыльных архивов.
   Дутые.
   Типа этруски Италии - русские переселенцы.
   И настоящие.
   Как расстрел НКВД около 40 000 пленных польских офицеров, попавших в руки РККА после глубокого рейда на земли Рже-чепосплиты совместно с войсками вермахта в сентябре 1939 го-да в соответствии с секретным приложением к договору Моло-това-Риббентропа.
   Как ответ за смерть в лагерях Пилсудского того же, если не большего, количества неудачливых завоевателей-ленинцев, вы-бывших из строя из-за бездарности прапорщика Тухачевского, получившего воздаяние в 1937 году.
   Но "рукописи", они же исторические хроники, не горят.
   И как бы при СССР не отучали в школах и институтах думать, сопоставлять и анализировать, нашлись одиночки, желающие выяснить правду о прошлом.
   Покопавшиеся в чудом уцелевших от цензуры и уничтожения документах.
   Объединившиеся в "Союз борцов за Истину".
   Общественную организацию, далёкую от политики, но ставя-щую перед собой задачу выяснить правду о том, что на про-тяжении долгих лет скрывала от простого народа официальная историография.
   К которой принадлежала София Гешефтова.
   Святая женщина, сконцентрировавшаяся исключительно на работе и надевшая на себя своеобразный "пояс верности" идее получить учёную степень за реальные изыскания.
   Она поставила крест на личной жизни до той поры, пока не защитит хотя бы кандидатскую.
   И как бы ни был силён голос плоти, молодая и отнюдь не уродливая женщина боролась всеми силами с искушением.
   В прошлом её причислили бы к лику святых.
   А в современности посчитали дурой, ради карьеры отказав-шейся от радостей жизни.
   Впрочем, некоторые уверяли, что Софья страдает фригид-ностью, от которой не в состоянии излечиться ни за какие деньги.
   У всякого таланта находятся завистники, порочащие гнусной клеветой его одоброе имя.
   Гешефтова не была больной.
   Иногда археолог ложилась дома в ванну, направляла струю воды из гибкого душа на клитор и получила волновое наслаж-дение, райский оргазм.
   Без мужика, требующего к себе постоянного внимания за доставленное удовольствие.
   Не страшась последствий, способных прервать исследо-вания на целых три декретных года.
   И постоянно тормозить их потом на протяжении всей научной жизни...
   Она специализировалась на христианских древностях в той мере, в какой могла конкурировать с историками церкви.
   Однако светские историки тоже не лыком шиты.
   Им иногда тоже удаётся найти интереснейшие материалы и даже делать открытия.
   К несчастью, не такие масштабные, как у известного профес-сора Индианы Джонса, но всё же...
   В частности, Софья была твёрдо убеждена, что пресловутый Грааль, не дававший ни сна, ни покоя смертельным врагам по борьбе за мировое лидерство непризнанному гению живописи Адольфу и такому же религиозному писателю Иосифу надёжно укрыт от посторонних либо в окрестностях Глыборгской цита-дели, либо в ней самой.
   Она также допускала, что священный символ может нахо-диться в крепости святых апостолов Петра и Павла, послу-жившей основой Северной столицы.
   Не зря же царь-реформатор воздвиг город на месте, совер-шенно не приспособленном для нормального проживания.
   Однако считавшимся священным у чухонцев.
   Подтверждением теории Гешефтовой служили труды неко-торых солидных западных и российских историков и добротно сляпанные для тех, кто имеет самое смутное понятие о прош-лом, телепередачи бывшего кинокадета Бориса Кочерыжникова, знакомящего зрителей с загадками ушедших веков.
   Проводить исследования в Петропавловке Софье не разре-шили, отреагировав на неё точно так, как в Военно-артилле-рийском музее реагируют на посетителей, желающих посмо-треть на, якобы хранящуюся там с подачи когда-то очень модного псевдоисторического писателя Валентина Пикуля, тре-уголку Фридриха Великого.
   Его не считали умалишённым за литературную известность!
   А ей пришлось уносить ноги, чтобы не оказаться на койке палаты N6 как раз из-за неизвестности!
   Сколько в России ещё косности мышления!
   И археологу ничего не оставалось, кроме исследований в Глыборге и рядом с ним.
   Там её могли принять за привычную уже за последние годы кладоискательницу.
   К людям такого типа влвсти и жители относились как к бла-женным - сочувствовали или посмеивались, но не трогали физи-чески и не прогоняли.
   Чем бы дитя не тешилось, лишь бы не плакало.
   Да никому не мешало, желая пролезть в политики!
  
  
   На лицах Ремаркевича и Тестеронова было неописуемое облегчение, когда они вышли из платного туалета на территории замка.
   Глядя на ожидавшую Аристарха Удодову, старый брюзга гну-сно ухмыльнулся:
   - В фильмах жёны всегда улыбаются, когда муж наливает к обеду рюмку водки из графина.
   - Это ты к чему, Васильич? - безмятежно улыбнулся стар-ший лейтенант.
   - Учти, один мой приятель перепробовал семь жён, восем-надцать графинов водки и сорок восемь рюмок пока не понял, что здесь что-то не так...
  
  
   После завершения экскурсии Олимпиада Обетованникова рассказывала анекдоты скучавшим возле закрытой столовой экскурсантам:
   - Если в Москве вы встретите вежливого, приветливого чело-века, скорее всего, это турист.
   Ей вежливо похлопали.
   - Из печати вышел первый номер украинского "Плейбоя" - журнал "Голяк"!
   Снова раздалось несколько хлопков.
   - Безденежье - это знак свыше. Надо или завязывать с едой, или начинать работать.
   На сей раз она не получила ни малейшей благодарности за то, что пыталась хоть как-то скрасить ожидание обеда перед за-пертыми дверями.
   Старший прапорщик обиделась, но не подала вида:
   - Какие-то вы все подавленные, без искры! Вот я в ваши годы была весёлая и звонкая, как бубен!
   - Ну, почему же - была? - Бенефисов деликатно кашлянул в кулак.
   - Спасибо за комплимент! - расцвела связистка.
   - Вы и сейчас - всё бубните и бубните! - с мстительной улыбкой закончил "голубой".
   И первым прошёл в открывшуюся для приёма голодающих туристов столовую.
   А за ним баранами на водопой последовали остальные, наг-ло оттерев Олимпиаду в сторону.
  
  
   Возвращаясь с рынка, Кастратов остановился перед по-детски рыдающей пенсионеркой:
   - Почему вы плачете? Кто вас обидел?
   Она взвыла плакальщицей на похоронах:
   - Кошелёк у меня украли с деньгами-и-и!
   - Много денег-то было?
   - Много, пятьдесят рубле-э-э-эй! - бабка добавила в голос трагизма.
   Лейтенант достал портмоне и благородным жестом протянул ей купюру:
   - Не плачте. Возьмите.
   Бабулька уставилась на него с таким ликованием, словно сподобилась присутствовать при втором пришествии Христа:
   - Сынок, а может, и кошелёк отдашь?
  
   Оргазмов нервно осмотрелся по сторонам, являя собой яркий тип психующего разведчика, за которым идёт по пятам служба безопасности страны проживания, и набрал номер на радиоте-лефоне:
   - Здравствуйте. Это у вас продаётся кастрированный кобель?
   - Нет, но могу предложить стерилизованную сучку. - назвал отзыв Гренадёров в манере высокопоставленных чинуш в по-гонах.
   В психике человека, живущего двойной жизнью, из-за по-стоянного и опасного лицедейства происходят необратимые изменения.
   И они гораздо пагубнее, чем у актёров.
   Там тоже постоянная игра, но без угрозы для свободы и жизни.
   Он не скрывал от себя, что в нём присутствует авантюрная жилка, кружащая ему голову.
   Иначе бы не связался с мафией и не стал жить на грани крайностей.
   - Я хочу спросить, как наши дела?
   - Двигаются.
   - А я уж, грешным делом подумал...
   - Нет, всё в силе. От и до.
   - Но немного изменились обстоятельства.
   - То есть?
   - Рядом с тайником будут проводиться учения спецназа. Поэтому лучше было бы ускорить доставку рыжевья. - Роберт обихаживал Никифора, как школьницу, которая в самый ответ-ственный момент никак не решает расстаться с трусиками. - Если мы там с ним столкнёмся, что я вполне допускаю, то мало не покажется...
   Он потихоньку освобождался от того странного чувства под-спудной злости, задавленного, загнанного вглубь страха и то-скливой безысходности от безденежья.
   Потому и спешил избавиться от служебных тайн, словно знание их душило, не позволяя радоваться жизни, забывая, что знание чужих тайн нередко укорачивает жизнь.
   - Надо думать. Ладно, я тебя понял. - сказал "чёрный мэр" с такими же нейтральными интонациями, как у ведущего теле-новостей. - Как только, так сразу...
  
   Когда официант поставил пиво на пластиковый столик, Мор-зянкин поднёс его ко рту и сделал солидный глоток, искоса посматривая на Ирину с Ланой:
   - Пить очень хочется.
   Курсант закурила, окидывая взглядом площадь перед рату-шей.
   Горожане и приезжие прохаживались по брусчатке, при-кармливая голубей.
   Несколько молодых людей пили "гнилуху" и играли на гитаре, сидя на скамье справа у памятника Великому Петру.
   Она заинтересовалась музыкой, поглядывая на компанию и ностальгически покачивая головой.
   - Девчонки, а вы знаете, что женщины в Древней Греции це-нились очень высоко?
   - Да ладно! - Мухоморская поглядела на старшего лейте-нанта так, будто тот только что вернулся на машине времени из античного мира.
   - Иногда на одну женщину можно было пьянствовать целую неделю! - Вадим он нёс абсолютную чепуху, как юный отличник, которому разрешили высказаться.
   И боевая подруга захотела ему отомстить.
   Чисто по-женски.
   - Ириш, спорим, что скоро будет зафиксирован факт очень быстрого похудения? - у девушки был взгляд акулы, когда та смотрит на аквалангиста. - Когда наш Вадечка выйдет из пивбара, то за сорок секунд похудеет на полтора литра.
   Мимо них прошли два молодых человека.
   - Чё-то в туалет очень хочется. - пожаловался один другому.
   - До дома-то дотянешь?
   - Ты чего?! У меня же не такой длинный!
   Курсант повернулась к площади.
   Худой юноша играл на шестиструнке с сигаретой в углу рта, а тёмноволосая девушка, заплетённая в африканские косички, дер-жалась за его плечо, покачиваясь в такт музыке.
   Парень музицировал очень неважно, но для большого го-рода, где никто никого не слушает, мелодия производила неко-торое впечатление.
   - Уважаемые господа! - вошедший в зал коробейник сложил ладони, как проповедник, призывающий прихожан к молитве. - Позвольте предложить вашему вниманию учебное пособие для неплательщиков алиментов! "Отцовский инстинкт - как победить в себе животное"!
   Морзянкин повертел в руках пустую пивную кружку:
   - А не пойти ли нам отсюда куда подальше?..
  
  
   Эльвира и Ратмир Мауглины остановились у гипсовой статуи девушки, выпятившей грудь так, будто она собиралась выдер-жать напор цунами.
   Они долго и внимательно рассматривали произведение ис-кусства, выполненное поточным фабричным методом для раз-вития эстетического вкуса народа.
   - Знаешь, Эля, я только что обратил внимание, что она чем-то похожа на тебя. - сказал муж.
   - Ну наконец-то ты заметил, что мне практически не во что одеться!
  
  
   Ирина прогуливалась по внутреннему двору крепости.
   Как и повсюду в России, здесь располагались палатки со стандартным набором вина, шоколадных батончиков, пива, чип-сов, орешков и соков для стран третьего мира.
   И где из-под полы приторговывали и водкой, сделанной в подвалах Северной Осетии.
   Она увлечённо перебирала сувениры, выставленные на продажу в лавке рядом с Круглой башней, когда рядом с ней остановилась молодая пара.
   - Всё-таки жалко, что мы не посмотрели обезьян.
   - Тебе же объяснили, что у них сейчас брачный период. - парень в шортах был спокойнее моря при полном штиле.
   Молодая женщина задумалась с видом жены, спрятавшей от мужа заначку на парфюм и вспоминавшей, куда именно её за-ныкала:
   - Если бы мы бросили им в клетку что-нибудь вкусное, они обязательно вышли.
   - А ты бы сама вышла?
  
  
   Тестеронов прошёлся по рынку, приценился к крупным, краснобоким яблокам.
   И когда услышал, сколько за них просит расплывшаяся, как квашня, торговка, схватился за сердце:
   - Какие сумашедшие покупают у вас продукты по такой цене?!
   - Так не покупайте, дядечка!
   - Ага! - Артём Васильевич полез в пиджак за деньгами. - Сумашедшие всё и разберут!
  
  
   Получив сообщение от Оргазмова, Гренадёров оценил его по достоинству.
   Но Роберт потревожил его не в тот день и не в то время, что-бы дать приоритет тому, что должно было за ним последовать.
   В священный для себя день отдыха Никифор откладывал на потом любые дела, какими бы они ни были - малозначитель-ными или сверхважными.
   Авторитет и так слишком много времени уделял делам, со-кращая до минимума час, отведённый на потехи.
   Потому что, как настоящий мэр, пусть даже и теневой, должен был за свою жизнь вырастить пчелиную семью, вырубить лесопарк и разрушить коттеджный посёлок.
   Чтобы остаться в памяти потомков...
   Зажмурившись от удовольствия, он прислонился тазом к кре-слу в своём кабинете, держа ладони на затылке стоявшей перед ним на коленях белокурой симпатяжки с совершенно невинным пухлогубым лицом, которая мастерски играла на нефритовой флейте под музыку Вивальди.
   Ему нравилось, когда она ласкала языком только головку его фаллоса и не прекращала это как можно дольше.
   Чтобы кончить, вору в законе было нужно много минут, укра-денных у вечности.
   Зато какие это были минуты!
   Особенно, если принять во внимание, что шесть месяцев назад Гренадёров отправил гражданскую жену в конный мар-шрут по Алтаю.
   И теперь отдыхал по полной!..
  
  
   Гуляя по городу, Бенефисов увидел маленькую тёмно-розо-вую церковь с тремя золотыми куполами.
   Внутри, в прохладном полумраке, повсюду теплились огоньки свечей, бросая отсветы на лики и фигуры на иконах.
   Хотя Ростислав не был верующим, он всё же испытал некото-рое почтение.
   Гей купил пару тонких свечек, чиркнул зажигалкой, кое как прилепил их к поставцам перед распятием.
   И попросил Христа, чтобы избавил его от лукавой Обетован-никовой и свёл его с Туберкулёзниковым.
   А потом почувствовал толчок в спину.
   Недоумённо обернулся на бледную старуху с безумными глазами:
   - Изыди из храма, анчихрист! Чтоб тебя земля не приняла, поганик! - сухой кулак несколько раз чувствительно ткнулся в грудь, оттесняя к выходу. - Как наглости-то хватает, Господи!
   Очень по-женски испугавшись, он отступил под натиском, по-спешив поскорее выбраться на воздух из пряного полумрака, так и не поняв, почему к нему прицепилась бабка, всем своим видом продемонстрировавшая ему оскорблённую девственность.
  
  
   Туберкулёзников зарисовывал Глыборгскую крепость, стоя на мосту напротив обитых железом ворот.
   Его угольный карандаш переносил на бумагу древнюю ог-ромную неуклюжую фортецию с круглыми башнями на каждом углу и большой прямоугольной на той стороне, что была ближе к пейзажисту.
   У перил остановились молодой папа с дочкой - по возрасту из старшей группы детского сада.
   - Викусик, я как-то не расслышал, что ты сказала маме, кем хочешь быть? - он навёл на девочку мыльницу.
   - Экологом?
   - Почему?
   - Потому что мы разбирали с воспитательницей, чему нас учит сказка Пушкина "О рыбаке и рыбке".
   - И чему же?
   - Неуёмный рост потребления в современном капиталисти-ческом мире неизбежно приведёт человечество к экологической и гуманитарной катострофе! - без запинки прострочило пулемё-том продвинутое дитя.
  
  
   Данута с аппетитом поедала мороженое, неспешно прогули-ваясь по улице во время обеденного перерыва.
   Её внимание привлёк зазывала около недавно открывшегося магазина.
   - Кефир и селёдка! Авокадо и хрен! Квашеная капуста и гашёная известь! Ананас и засохшая краска! - вдохновенно ве-щал в громкоговоритель промоутер, наряженный купидоном, но по возрасту подходивший ему в дедушки. - Любые гастроно-мические капризы в магазине "Еда для беременных"!
  
  
  
   Стоя на перроне около рюкзаков, Клинт, носивший узкие усы, Багира с волнистыми тёмными волосами, Йорк, ширококостный парень с умными глазами, Бим, худощавый блондин, и Найда с мелированной чёлкой ждали скаутмастера Полину, ушедшую за билетами на электричку.
   Ребята были квартирьерами и выезжали на природу, чтобы в оговорённом месте подготовить всё к проведению Джамбори, куда, как почётные гости, были приглашены Ирина с друзьями.
   Первые трое когда-то здорово помогли Резвовой при рассле-довании обстоятельств исчезновения военкома Дуркало.
   Клинт в свои почти семнадцать лет слыл добросо-вестным парнем, поскольку всё делал от души и с полной отда-чей.
   К тому же обладал достаточно развитым для своего воз-раста интеллектом и обожал фотографировать, мечтая со вре-менем стать фотокорром в каком-нибудь толстом глянцевом журнале или фотохудожником в агентстве моделей.
   А сейчас он был официальным фотописцем Ассоциации и плодотворно сотрудничал с журналом "Искорка", который в прошлом году перешёл под патронаж скаутов, расставшись с остатками пионеров.
   Багира была натурой эстетичной и в некоторой степени даже возвышенной.
   Потому что занималась в художественной школе и прилично рисовала.
   По крайней мере знатоки живописи её хвалили.
   Особенно ей удавались портреты, некоторые из которых от-бирались на городские выставки детско-юношеского творчества и получали там дипломы и почётные призы.
   Время от времени репродукции девушки появлялись и в "Искорке" наравне с работами Клинта, к которому, между про-чим, неровно дышала.
   Но верный друг и соратник в борьбе за дело окончательной и бесповоротной победы скаутинга в родном, отдельно взятом, городе этого не замечал.
   Йорк, как и раньше, имел ногу сорокового размера и томный взгляд.
   И по-прежнему на день святого Валентина его школьный рюкзак всегда был полон бумажных или тряпочных сердец.
   Он был очень справедлив и прямолинеен и давал в лоб каждому, кто обижал малышню или вёл себя неправильно.
   Кроме того, парень любил кататься на машине.
   И, когда к чаю или кофе есть что-нибудь вкусное.
   Вокзал гудел потревоженным пчелиным улеем.
   Приезжающие и уезжающие носились взад-вперёд по плат-формам, окликали друг друга дурными голосами и совершали массу ненужных телодвижений с таким видом, точно вот-вот должен был разразиться Армаггедон.
   Около скаутов остановился папа с двумя близнецами.
   Приятно улыбаясь, он достал из пакета коробку конфет:
   - Эти конфеты достанутся тому, кто всегда слушается папу, кто никогда с ним не пререкается, кто всегда выполняет всё, что я попрошу. Как вы считаете, кому повезло?
   Двое пятилетних братьев, не задумываясь, ответили хором:
   - Тебе, папа!
   А к скаутам подошла Полина с билетами:
   - Берём вещи и грузимся в поезд! Отправление через шесть минут!
  
  
   Опарышев и Дикобразов не поехали на экскурсию, отдав предпочтение элементарному ничегонеделанию.
   У себя в номере.
   И на пляже.
   Просто расслабились, в кои-то веки поддавшись тлетвор-ному влиянию матушки лени.
   Они были в отпуске и могли это себе позволить.
   Набравшись сил, после "тихого часа" довольные жизнью офицеры уселись перед телевизором в холле этажа.
   На региональном канале герои бесконечной повторяющейся саги о солдатах, от одного упоминания о которой у многих телезрителей в возрасте от шестнадцати до шестидесяти лет начиналось недержание и появлялись позывы к рвоте, делились друг с другом сведениями о себе:
   - Уже полтора месяца не пью. - сообщил зам командира части по воспитательной работе, брезгливо моча губы в стакане с чаем. - Оказывается, мир наполнен злобными тупыми уро-дами...
   Командир полка промокнул мятым платком кое-как прикры-тую волосами плешь и сказал, глядя в никуда:
   - А моя деревня была настолько дикая, что первые нема-терные слова в своей жизни я услышал в армии...
   Откровения братьев в погонах так подействовали на Михаила Илларионовича, что он согласно кивнул головой:
   - Когда я начинал свою карьеру, у меня не было ничего, кроме собственного ума!
   - Многие в наше время начинают с нуля! - посочувствовал ему Феликс Эдуардович, устраиваясь поудобнее в кресле, чтобы подремать.
  
  
   Цереулов дефилировал по плацу десантно-штурмового пол-ка, ор­линым взором оглядывая выстроенный разведывательно-диверсионный взвод.
   И старался сохранять равновесие.
   Ибо от переживаний уже был здорово на взводе, но на ногах еще держался довольно прилично.
   Как и полагается генерал-майору.
   Впрочем, он всегда был полупьян в подчинённых ему вой-сках, и на это его состояние там давно уже не обращали внима-ния, смирившись, как с неизбежным злом .
   Да и его вполне простительная в России слабость никому не мешала.
   Ибо, несмотря на многолетнюю борьбу на уничтожение "зе-леного змия", котелок у Юрия Владимировича работал.
   Иначе бы не дослужился до звания, более высокого, чем ДЕМБЕЛЬ - генерала...
   Мимо него, слитно бухая сапогами в ас­фальт плаца, шла группа камикадзе под командой капитана Глеба Антрекотова.
   - Смирно! Равнение налево!
   Проходящие воины выпрямились, точно все разом и каждый в отдельности мгновенно проглотили полковое знамя, пожирая глазами вышестоящего командира, которого никто из них не хо-тел видеть чаще пары раз в год при никому ненужных проверках боеготовности, спущенных сверху.
   Неизбежному злу, от которого никуда не укрыться.
   Тёзка Андропова честно постарался приложить руку к виску в ответ на приветствие, но она почему-то не хотела фиксирова-ться в ус­тавном положении.
   Имея незлобивый характер, он врагами так и не обзавёлся.
   Поэтому время от времени, совсем как сейчас, был вынужден драться с друзьями...
  
  
   "Икарус" с отдыхающими возвращался в "Синегорье".
   Обетованникова ехала с Тестероновым и увлечённо с ним кокетничала, не выпуская, однако, из поля зрения Бенефисова, сидящего от неё через проход:
   - У нас постоянно свет отключают. Так что я несколько раз ванну при свечах принимала...
   - Это гламурно! - сказал пенсионер, стремясь выглядеть пе-ред дамой этаким поручиком Ржевским.
   - Да ну, блин, лежишь себе в полумраке, как в гробу, да ещё четыре свечи по углам ванны стоят!
   - Зато готично!
  
  
   Максим Поцелуев дегустировал третий стограммовый ста-канчик водки, сидя у стойки и рассказывая бармену о наболев-шем:
   - То, что респиратором хорошо вино отцеживать - не верь! Это враньё!
   Около него присел на высокий табурет мужик, заказал вина, выпил его, вытащил из опустевшего бокала оливку, положил её в пакетик и закурил.
   Через несколько минут он повторил свои манипуляции с но-вым заказом.
   Особист удивился, но промолчал, не решаясь спросить, поче-му товарищ так поступает.
   Тем более, что его внимание отвлекли на себя две дамы - постарше и помоложе, но очень похожие друг на друга, что наво-дило на мысль - они близкие родственницы.
   Скорее всего - мать и дочь.
   - Полы не умеешь мести, обеды плохо готовишь, супруга пилишь. Ну что ты за женщина?! - старшая по возрасту лихо отпила пиво из кружки. - Вот я в твои годы...
   - Вы в мои годы, мама, третьего мужа похоронили...
   Продолжая переругиваться, они переместились за освобо-дившийся столик.
   А сосед Поцелуева уже опустошал восьмой бокал, с непрони-цаемым видом уложил в пакетик вытащенную из него оливу.
   После двадцатого приёма внутрь вина он на автопилоте покинул бар с полным пакетом ягод.
   - Странный малый. - сказал Максим, провожая его взглядом.
   - Да что тут странного? - бармен придвинул ему яблочный сок на запивку. - Просто жена послала мужа купить пакетик маслин!
  
  
   Жара сидела рядом с Туберкулёзниковым.
   Её ноздри затрепетали крыльями стрекозы, уловив знакомый и странно возбуждающий запах мужского пота.
   - Гена, я хочу сделать для вас кое-что такое, от чего вы ста-нете самым счастливым мужчиной в мире!
   Пока она говорила, лицо художника выражало величайший интерес, а когда закончила, он расплылся в широчайшей улыбке, как будто большего счастья в жизни, чем лицезреть её, у него не было и не будет всю ближайшую пятилетку.
   Почему бы и не пофлиртовать с приятной женщиной?
   Глядишь, и Ирина немного поревнует.
   Сидевший перед ними Бенефисов развернулся к Дарье флю-гером под резким порывом ветра:
   - Неужели вы избавите его от своего присутствия?
  
  
   Цереулов задумчиво посмотрел на вытянувшегося перед ним Оргазмова:
   - Роберт-друг, есть к тебе дело.
   Капитан всем своим видом показал, что готов отдать жизнь за отца-командира, если это понадобится в процессе выпол-нения приказа.
   А про себя подумал; только сядешь поработать, обязательно кто-нибудь разбудит...
   - К нам приезжает представитель Президента. - Юрий Вла-димирович придал своему лицу соответствующее выражение - восторженно-благоговейное.
   Адъютант прилежно его скопировал.
   Только, как и полагалось ему по званию, прибавил и вос-торга, и благоговения.
   - Он устанет с дороги и мы обязаны обеспечить ему условия для полноценного отдыха. Поэтому спрашиваю у тебя вопрос. Как?
   - Не могу знать, товарищ генерал-майор.
   - Действительно, откуда тебе знать? Всё приходится брать на себя... - Цереулов растекался мыслью по древу, как учитель, ставящий отличника в пример сборищу троечников, решая, чем угодить столичному гостю. - Вот что, обеспечь-ка ты нам баньку, Роберт.
   - Русскую или финскую?
   - Что написано пером - не вырубишь топором. А потом до-казывай, что ты не верблюд!.. Ещё турецкую закажи! - Юрий Владимирович стал похож на ребенка, которого отец ни с того, ни с сего вдруг обидел. - Конечно, финскую!
   - Слушаюсь! - с видом вышколенного официанта дорогого ресторана, принимающего заказ, капитан сделал запись в блок-ноте. - Девочки?
   - Какие девочки?
   - Девочки на десерт понадобятся?
   - А-а, ты об этом! А давай, не помешают! - начальник управ-ления сделал энергичный жест рукой, смахнув со стола орга-найзер.
   Адъютант бросился поднимать.
   Они столкнулись лбами.
   Судя по обилию непечатных выра­жений, одновременно и непроизвольно вырвавшихся у обоих, черепа у них оказались одинаковой крепости.
   - Что ты улыбаешься на всю громкость?
   - Я не улыбаюсь, я морщусь.
   Цереулов вернулся за стол:
   - Ты всё понял?
   - Так точно, товарищ генерал-майор! Разрешите идти?
   - Свободен!
   Оргазмов уже подошёл к двери кабинета, как был остановлен неожиданным вопросом:
   - Ты не знаешь, как вывести шариковую ручку?
   Он обернулся:
   - А куда вы её ввели?
  
  
   Выйдя после ужина из столовой, Конфискатов наткнулся взглядом на Бельведерского, заигрывавшего с Жарой.
   Делая вид, будто просто остановился покурить, он перемес-тился поближе к парочке, стараясь расслышать, о чём идёт беседа.
   - Вы будете смеяться, Данила, но когда я смотрю, как муж-чина открывает дверь, то сразу определяю, подходим ли мы друг другу.
   - Да? Как интересно! Расскажите поподробнее!
   - Если он грубо втыкает ключ в дверь - он грубый любовник, и не для меня. А если роняет ключи и не может найти замочную скважину - он неопытен, и тоже не для меня. - Дарья выдала такую улыбку, от которой неискушённый в женском обольщении юноша пошёл бы за ней на край света босиком. - А вот как вы открываете дверь, мне бы очень хотелось посмотреть!
   - Дашенька, милая, как правило, я сначала смазываю замоч-ную скважину... - сказал старший лейтенант, изображая перед военным медиком мудрого и снисходительного Гендальфа.
   И Эльдар, как в песне, ушёл, тихо зверея, и не докурив сига-реты.
   Правда, не последней.
   Но тем не менее...
  
  
   Небо над крышами корпусов дома отдыха уже приобрело тёмный синий оттенок, сменивший дневную голубизну.
   Бенефисов вышел на площадь "Синегорья" вслед за Тубер-кулёзниковым, не спеша заходившим по тропинке в парк.
   При виде художника ему словно подул в спину ветер.
   И он едва чуял под ногами землю, когда захотел прибавить шаг, чтобы догнать его.
   Как вдруг у него упало сердце.
   Ибо заметил несносную и наглую Дарью, видимо направляв-шуюся за Геннадием.
   Она следовала за притягивавшим её молодым человеком, не подозревавшим о присутствии медика в погонах.
   Щёки Ростислава покраснели от гнева.
   С него было достаточно этой женщины, одно существование которой угнетало, как кошмар.
   Когда она проводила при художнике кончиком языка по напо-маженным губам, у гея возникало желание избить провокаторшу ногами.
   Вместо того, чтобы идти за живописцем, его сосед по номеру изменил направление, направившись прямо по парку парал-лельно тропе.
   Самая примитивная ревность толкала Ростислава вперёд.
   Ревность, которую не мог преодолеть.
   Ему хотелось увидеть своими глазами, как поведёт себя Геша, оказавшись наедине с подлой тварью, не скрывавшей желания его соблазнить и тем самым отбить у Бенефисова.
  
  
   Тестеронов присел на скамейку около Удодовой:
   - Что пишут интересного?
   Эмма отложила газету:
   - На улицу страшно выходить, столько всяких болезней развелось.
   - Грамотно послушайте меня, и вы поймёте, некоторые бо-лезни несомненно приносят пользу.
   - Как это?
   - А так. Один мой знакомый ждал девушку под часами, подхватил воспаление лёгких и слёг в больницу. И пока он болел, она вышла замуж за другого.
  
  
   Туберкулёзников стёр липкую паутину со щеки, остановив-шись на краю неглубокого темноватого сырого оврага.
   Неподалёку под чьей-то ногой с хрустом сломался сучок.
   Ирины, за которой он шёл, нигде не было.
   Зато совсем рядом расступились сочные ветви папоротника, пропуская Дарью, присевшую на поваленное ветром подтрухля-вевшее дерево.
  
  
  
   Полина лежала у затухающего костра и смотрела в вечерею-щее небо.
   Алые блики высвечивали нос, лоб и щеки с черными прова-лами вместо глаз, превращая симпатичную молодую женщину в персонаж малобюджетного фильма ужасов.
   Воздух был неподвижен, и скаутмастер с усмешкой подума-ла, если бы река не приносила прохладу, все скауты, не исклю-
   чая и её саму, давно ошалели от одуряющей духоты.
   Она подбросила хвороста в пламя и потянулась за исте-кающей голубым огнем веточкой, чтобы прикурить сигарету.
   Калина чувствовала себя, как в старые времена, когда с замиранием сердца спешила на свидание к будущему мужу.
   Минутная стрелка невыносимо медленно тащилась по ци-ферблату.
   А студентка пединститута - юная, нетраченная жизнью, жда-ла ЕГО, единственного и желанного.
   И ничего было не решено.
   И непредугадано.
   И не произошло.
   Потому что ИДЕАЛ подло и по-скотски переспал со второй красавицей курса.
   Так как первая слишком блюла себя, не позволяя романов с простыми, без счёта в банке, молодыми людьми.
   Через несколько лет после расставания Полина случайно встретила его в пивном ресторане.
   И только тогда поняла, что он сильно постарел.
   Бывший милый друг сперва посмотрел в меню и лишь потом на ноги официантки...
  
  
   Спрятавшись за жёлто-бурым стволом сосны, Бенефисов не сводил глаз с Жары, медленно расстегивавшую перед его во-злюбленным блузку.
   Голубой совсем по-женски впился зубами себе в большой палец, чтобы подавить готовый вырваться из горла крик ужаса.
   Молодая женщина, направив на Геннадия тяжеловесные, но безукоризненные полушария обнаженной груди, ритмично при-поднимавшиеся под учащённым дыханием, стояла с полуза-крытыми глазами, чуть закинув назад голову.
   Действовала на художника неотразимой чувственностью.
   Тот казался загипнотизированным.
   По крайней мере, застыл статуей.
   И Ростислав сразу ослабел, опершись на ствол дерева, думая лишь о том, что если его кумир поддастся искушению, он бросится в номер и повесится в ванной комнате, совмещённой с туалетом.
   А в руке зажмёт записку: "В моей смерти прошу винить от-дыхающих со мной Геннадия Т. И Дарью Ж."
   Внезапно военврач шевельнулась.
   Сверкая глазами, она сделала к молодому человеку шаг, второй.
   Её рот приоткрылся, показывая острые зубы хищницы.
   Рекламщик хотел закричать, но горло свело спазмом и из него не вырвалось ни единого звука.
   А живописец попятился от соблазнительницы:
   - Нет! Вы очень красивы, но нет! - пожав плечами, он повер-нулся к ней спиной и, не оглядываясь, ушёл в кусты.
   Бенефисов облегчённо перевёл дыхание от радости за стойкость любезного друга против чар искусительницы.
   И упал в обморок, подобно кисейной барышне.
  
  
   Поцелуев с интересом посмотрел на Гешефтову, задумчиво потягивавшую молочный коктейль у стойки бара.
   - Могу я вам предложить бокал холодного пива? - велико-светски осведомился он.
   - Нет.
   - Почему?
   - Я никогда его не пробовала. - София с гадливостью покосилась на "Три медведя" в руке Максима.
   - Тем более стоит попробовать. Жизнь так коротка, а мы не становимся моложе. - старший лейтенант очень походил на Канта, Гольбаха и Соловьёва вместе взятых своим отношением к действительности. - Примите решение, пропитанное духом свободы, неповторимостью мысли, историзмом и энциклопедиз-мом!
   Вероятно, этим он и покорил археолога.
   Иначе бы она не отпила глоток из его бокала:
   - Странно! По вкусу - это то самое лекарство, которое по понедельникам принимает мой научный руководитель!
  
  
   После кратковременного дождя жара уступила место све-жести.
   От влажной земли и мокрых листьев шёл аромат травы и умытой зелени.
   Бельведерский и Конфискатов стояли на поляне, как бык против тореадора на арене корриды.
   - Думаешь, окончательно и бесповоротно заинтересовал нашу непокобелиную Дашку? - Эльдар недовольно потряс головой, как будто ему в ухо по­пала вода. - Не лезь к ней, по-нял?
   - Тебе неприлично держать руки в карманах брюк. А то она подумает, что у тебя там что-то приличное.
   - Она имеет дело со мной, неужели непонятно?
   - Именно, что непонятно.
   - Хочешь неприятностей? - первый кандидат на Дарьины прелести вцепился в соперника, как голодный пес в свежую кость. - Я тебе их устрою!
   - Да кто ты такой, чтоб мне приказывать? - морской особист сморщился, будто глотнул мочи.
   Окончательно рассвирипев, капитан бросился на старшего лейтенанта.
   Тот отскочил влево, пропуская противника мимо себя.
   Но сухопутный вояка чувствовал себя на земле более уве-ренно и, развернувшись на каблуке, от всего сердца врезал моряку ногой в грудину, заставив издать полухрип-полустон и оставить затылком долгий след в прошлогодней листве.
   Его поведение полностью удовлетворило Конфискатова.
   Однако следующие мгновения оказались для него очень по-учительными.
   Он узнал, что такое страх, когда на тебя летит локоть с чётко поставленной целью сломать челюсть.
   Или - когда носок туфли намерен напрочь отбить мужское достоинство.
   И два претендента на тело капитана Жары принялись играть в боевые пятнашки.
   Гоняясь друг за другом по поляне, чтобы нанести проиг-равшему травмы, совместимые с жизнью, два взрослых мужика вели себя совершенно по-подростковому.
   Чтобы ослабить последствия тестероновой контузии на го-ловы, им нужно было почесать кулаки.
   Увернувшись от Эльдара, Даниил лягнул его ногой.
   Тот сложился перед ним пополам, как дворовой перед хо-зяином в приветственном поклоне при крепостном праве, и взревел коровой, требующей дойки.
   И утратил боевой задор.
   Вообще для мужчины среднего возраста биться с соперником из-за женщины - нонсенс!
   Такое поведение можно понять, если тот, кто достиг половой зрелости, не дожил до двадцати лет и не понял, что выбор всегда делает дама.
   Madamme или mademuaselle - неважно!
   Важно иное.
   Даже если её избранник проиграет в бою, она никогда не до-станется победителю!
   Так как в её сердце просто-напросто нет для него места.
   А уж коли ей не нужен ни тот, ни другой, она найдёт тысячу способов обвести их вокруг пальца, окончательно запутать и уйти в светлое будущее с третьим, о существовании которого двое дуэлянтов и не предполагали.
   Как в данном случае.
   Ни первому, ни второму не приходило в голову, что художник, сам того не желая, перешёл им дорогу, не прилагая к этому, в отличие от них, ни малейших усилий.
   Неисповедимы пути полёта стрел озорника Купидона!..
   Бельведерский неторопливо закурил:
   - Так и будем хренью маяться? - обратился он к побеж-дённому приторным тоном, будто успокаивая капризного ребен-ка.
   - Что ты предлагаешь?
   - Пусть сама выберет.
   Конфискатов поразмыслил.
   И заговорил на повышенных тонах, что согласен!
   Не мальчик, чай, чтоб долбиться из-за бабы!
   Это была единственная фраза из его выкриков, которую мож-но привести в печати...
  
  
   К костру подсели квартирьеры.
   Калина улыбнулась Биму, плакавшему, когда по телевизору показывали бездомных собак.
   И оттого взявшего себе псевдоним по имени четвероногого героя повести Троепольского, экранизированной когда-то для детей.
   Старший скаут не обладал никакими особыми достоин-ствами, но был добр и безотказен.
   Потому его и любили.
   В конце концов надо же кому-то быть просто человеком.
   Среднестатистическим.
   Не хватающим звёзд с неба.
   - Верно говорят, разведчик, как путешественник! А путешест-венник, он и есть путешественник! - Клинт хитро прищурился, подобно отцу танкиста в бывшем когда-то популярном польском сериале "Три поляка, грузин и собака".
   - Ты о чём? - спросила скаутмастер с весёлостью висе-льника.
   - О том, что ощутил в нашей палатке непреодолимую тягу к перемене мест! - недоросль издал звуки, схожие с теми, что издаёт при прочистке засорившаяся раковина.
  
  
   Бельведерский устроил для Дарьи ночной ужин при свечах в своём номере, проявив себя тактичным и предупредительным хозяином.
   - Я пью за вашу красоту! - он наполнил вином фужеры.
   Они выпили, не спуская глаз друг с друга.
   Затем хозяин снова схватил бутылку и налил по новой.
   - Осторожно, не заставляйте меня много пить! - смеясь, запротестовала Жара. - Если только не предложите другой тост!
   - За наше знакомство! - его взгляд задержался на глубоком вырезе её лёгкого платья, чтобы сделать там волнующие всякого мужчину открытия. - А почему бы нам не перейти на "ты"?
   - Действительно. - капитан соблазнительно улыбнулась.
   Даниил приблизился к ней:
   - Этот художник... Кто он тебе? Любовник?
   Ощутив в заданном ей вопросе ревность, военврач грациозно повела плечами, игриво проворковав:
   - Какое у тебя бедное воображение! Всего лишь друг.
   - А тот, второй, усатый?
   Сразу став строгой, Дарья сухо заявила:
   - Тоже! Но по какому праву ты меня допрашиваешь?!
   Бельведерский, тяжело дыша, напряжённо смотрел на неё, точно хотел проникнуть в душу.
   Она пронзила его ответным, острее заточенного лезвия, взглядом.
   Наступило короткое молчание, во время которого оба пере-вели дух.
   - Не строй из себя Отелло. Очень смешно выглядишь.
   Моряк сразу присмирел, отошёл к столу, наполняя фужеры вином.
   Выпив, молодая женщина достала было сигареты, но Даниил дрожащими пальцами взял её за плечи:
   - Ты выглядишь ангелом, летящим над землёй! - руки стар-шего лейтенанта, сокользнув вниз, замкнулись на её талии у бёдер.
   Объятие сжалось крепче.
   Медик почувствовала себя в его захвате, как в тисках, пони-мая, что не в состоянии с ним бороться.
   И против воли ощутила странный жар от его близости.
   - Разреши мне любить тебя!
   Губы особиста дарили ей сладость, от которой пропало всякое желание сопротивляться.
   Хотя бы для вида.
   Дарья всегда смирялась с бурным напором, исходящим от решительных самцов, и потому её губы сами собой приоткры-лись навстречу, когда их нашёл ласково-энергичный рот.
   Усиливая наслаждение, одна сильная рука сжала ей грудь, а вторая без труда увлекла к тахте.
   Она легла, расположилась поудобнее, в то время как он так молниеносно сбросил с себя брюки, точно они вспыхнули прямо на нём.
   - Я сегодня плохо себя чувствую, даже сопротивляться не могу...
   Его ладони ласкали её соски, живот, промежность, заставляя чуть ли не сходить с ума от усиливающегося желания.
   Жара жадно привлекла к себе Бельведерского, обвила ру-ками шею, задыхаясь и испуская стоны под тяжестью мужского тела.
   Рассоединив и согнув ноги, чтобы обеспечить Даниилу сво-бодный доступ в себя, Дарья поторопилась утолить свой сек-суальный голод.
   Но...
   Ничего не произошло...
   Моряк отвалился от неё и, лёжа на боку, обеими руками дёр-гал себя за дряблое естество, копируя движения дояра, доящего корову.
   Несколько минут капитан наблюдала за горе-любовником, пытающимся придать своему рабочему инструменту твёрдость дуба.
   Однако тот напоминал Андреевский флаг при полном безвет-рии, с какими бы усилиями его не полировали ладонями.
   Самоуверенный особист казался более жалким и несчаст-ным, чем бомж, роющийся в помоечных баках.
   Особенно, когда, закрыв лицо, заплакал, как ребёнок, не по-лучивший долгожданного подарка.
   Молодая женщина торопливо оделась и немного привела в порядок причёску.
   Не решаясь утешить своего рыцаря, потерпевшего пораже-ние в постельном турнире, она вышла из номера, тихонько прикрыв за собой дверь и оставив Бельведерского в одиночестве оплакивать неудачу.
   Настоящий мужчина старается не давать женщине повода для обид...
   Но настоящей женщине для того, чтобы обидеться, повод не особенно-то и нужен...
  
  
   С поклоном, которому бы позавидовал любой придворный последнего российского царя, Ремаркевич вручил Удодовой букет тюльпанов:
   - Девушка, сколько стоят ваши услуги на ночь?
   - Десять долларов.
   - А что так дёшево?
   - Храплю жутко... - лицо Эммы залилось краской, как у де-вушки, впервые услышавшей признание в любви.
  
  
   Сидя на троне, Иван Грозный так глянул на Туберкулёзни-кова, стоящего около мольберта, будто тот запустил ему в лицо кусок лежало­го навоза:
   - Подай-ка мне посох, маляр! С невесткой потолковать хочу! - он перевёл пронзительный взгляд на Жару в кокошнике, при-меряющую перед зеркалом атласный купальник.
   - Краски брать, твоё величество?
   - Зачем?
   - Мало ли. Вдруг тебя, как тогда, с сыном, нарисовать надо будет?..
   - Что-о?!
   Глаза Государя Всея Руси вплотную приблизились к Ген-надию...
   ...Чёрный бархат неба в прямоугольнике приоткрытой двери на балкон был весь испятнан звёздными брызгами.
   И по-собачьи прерывисто дышащий художник не сразу сообразил, что находится в постели у себя в номере.
   А Иоанн Васильевич - всего лишь порождение ночного кошмара.
   Как, впрочем, и Дарья Жара в царских палатах.
  
  
   С раннего утра референт Гренадёрова самозабвенно изобра-жал бурную деятельность, исподволь прислушиваясь к тому, что происходило в кабинете Никифора.
   Сегодня тот встал ни свет ни заря, разя вчерашним перега-ром, и приказал подать водки!
   Импортной, так как от отечественной у него появлялась из-жога.
   А через пару минут после того, как сто пятьдесят грамм ле-карства против похмелья прижились в желудке, рявкнул буль-догом, которому прищемили бейцы:
   - Соедини меня с Кентом!
   Авторитет имел в виду Кентаврова.
   Такого давно не бывало.
   Со времён, когда "чёрный мэр" железной рукой устанавли-вал порядок в городе, не брезгуя никакими средствами убеж-дения упёртых и непонятливых.
   Обычно Don Vinton выражался со всей пристойностью, ста-раясь оставаться добродушным и ровным.
   Значит, что-то случилось.
   И далеко не хорошее...
   Но что конкретно?!.
  
  
   Бим выкупался в реке, сверился со временем и решил ещё немного поспать.
   До подъёма оставалось около двух часов и не было смысла бодрствовать в одиночку.
   Он тихонько заполз в палатку, улёгся с краю и тотчас же уснул, согретый живым теплом.
   Ему привиделась прекрасная девушка, которая с интересом исследователя, поймавшего редкое насекомое, посмотрела на него:
   - С тех пор, как ты передал на службу в милицию свою соба-ку, тебя не узнать. Ты стал таким здоровым, так прекрасно выглядишь, в такой отличной форме! Поделись рецептом.
   От полноты чувств старший скаут загарцевал возле неё, словно жеребец возле кобылы:
   - Видишь ли, у нас оставались запасы "Педигрипала". Не выбрасывать же?..
   Её глаза были полны до краёв честностью и добрыми наме-рениями, когда она сжимала парня в объятиях...
   И Бим проснулся оттого, что почувствовал удушье.
   Нащупав у себя на груди чью-то руку, он вознамерился сбросить с себя живую тяжесть и вдруг с ужасом обнаружил, что это вовсе не рука, а голая нога.
   Полины!
   Скаутмастера!!
   Закинувшей на него конечность так, будто она села верхом на коня!!!
   В палатке спали одни девчонки...
   Потрясённый отрок несколько минут лежал неподвижно, об-ливаясь потом от волнения.
   А потом вспугнутым ужом выполз наружу.
   С трудом передвигая ноги из-за того, что мешало ему между ними при ходьбе, отреагировав на близость женщины, - подобно красному командиру, сильно контуженному близким разрывом снаряда, - он двинулся к мужской палатке.
   Наступал стремительный летний рассвет.
  
  
   Бельведерский не осмелился покинуть номер через дверь.
   Собрав чемодан, он посмотрел на тахту, где с ним случился чудовищный позор, как с мужчиной,
   Смятые простыни и покрывало, разбросанные в художест-венном беспорядке.
   Слава Господу, Поцелуев явился в состоянии сильнейшего алкогольного опьянения, не соображая, что происходит в сущем мире.
   И не видел слёз Даниила.
   Который допил прихваченный им спиртомицин для успокое-ния нервов:
  -- Я нормальный молодой мужик. Руки на месте, но это уже не помогает. - выражение его лица говорило не только об испытываемой им душевной боли, но и о глубокой личной обиде.
   Словно мир секса, взлелеянный неустанными заботами моряка, вышвырнул его за борт, и теперь он - обездоленный, одинокий, покинутый всеми и преданный забвению, должен признать горечь поражения от женщин.
   Старший лейтенант скатился на выход по лестнице со ско-ростью сходящей с горы снежной лавины.
   Ушёл по-английски, желая сохранить лицо.
   Если даже Дарья и расскажет о его проколе, офицера к тому времени уже не будет в доме отдыха.
   Да и вряд ли она станет распространяться о том, что не смогла завести мужчину!..
   Прежде всего разглашение послужит минусом в её пользу!..
   Но всё равно Бельведерский не сможет спокойно смотреть ей глаза, чувствуя собственную ущербность.
   И испытывая зависимость от умения хранить альковно-бу-дуарную тайну.
   Чтобы не стать посмешищем "Синегорья"!
   Хотя откровенный смех не так жесток, как жалость.
   Между деревьями и в кустарнике кое-где ещё висели и по-немногу таяли зыбкие клочья утреннего тумана.
   Даниил спешил на остановку рейсового автобуса, чтобы по-скорее покинуть ристалище, на котором он оказался несостоя-тельным, как боец интимного фронта!
   Первый раз в жизни!
   Но кто ответит, последний ли?!!
  
  
   Поцелуев улиткой полз на завтрак, когда его обогнал свежий, бодрый и полный сил Фирмачёв:
   - Максим, что это у вас сегодня такой измождённый вид?
   - Мне, Степан Кондратьевич, всю ночь снилось, я попал в гарем, а вы, смотрю, на это и ухом не моргнули!
  
  
   "Субару" чёрного цвета притормозило около Чекистова и Цереулова, ожидавших - век бы его не видеть! - гостя из сто-лицы.
   Встреча была пышная.
   В лучших традициях подхалимажа.
   Играл духовой оркестр управления.
   Первая красавица - за неимением второй - поднесла приез-жему хлеб-соль на хохломском подносе с вафельным полотен-цем.
   Не хватало только танцующих цыган с рюмкой водки на та-релке, орущих во всю глотку:
   - К нам приехал, к нам приехал наш Мордасов дорогой!
   Из машины выбрался шкафообразный под два метра ростом генерал армии с приличных размеров брюшком, спокойный и сладкий, словно кастрированный кот.
   На его розовых, гладких, как у женщины, щеках играли ямоч-ки.
   - Здравия желаю, товарищи! - поприветствовал он встречаю-щих низким голосом евнуха.
   - Здрав!.. Лайт!.. Тов!.. Рал!.. Мии!..
   Представитель Президента по всем правилам ритуала отве-тил на приветствие.
   Мордасов наслаждался преданным видом встречающих.
   У них одно общее дело.
   И совершенно необходимо, чтобы они смотрели на него снизу вверх, боялись, уважали и любили.
   Пригладив редкие подростковые усы, Леопольд Васильевич отломил кусок каравая, обмакнул его в солонку, ради его прибытия на время изъятую из столовой, и принялся, чавкая, же-вать.
   - Ну, ведите, что ли? - представитель Президента хлопнул себя ладонью по жирному бедру, делая шаг к лестнице, ведущей в управление.
  
  
   Данута занесла на заседание медкомиссии несколько личных дел призывников.
   Её внимание привлёк разговор окулиста с юношей с полным вакуумом в глазах.
   - Доктор, у меня очень странный случай дальтонизма. - зая-вил тот тоном ребёнка, которому велели хранить секрет, но его так и распирает от желания поделиться им со всем белым светом.
   - Какой именно? - "глазник" устало зажал голову ладонями.
   - Ну откуда мне знать?! Я же его никогда не видел!
  
  
   Мухоморская и Ирина загорали на пляже.
   - Лана, всё забываю спросить, как там у вас дела с Вадимом? - генеральская дочь скользнула взглядом по бывшему куратору, заходящему в воду.
   - Великолепно! - лейтенант блаженно улыбнулась, как кошка, досыта наевшаяся сметаны. - Морзянкин разбудил во мне жен-щину!
   - Что, его будильник так хорош?
   Они понимающе, как это умеют делать только женщины, пе-реглянулись и засмеялись.
   К ним подошли Туберкулёзников и Бенефисов:
   - Не помешаем?
   - Да нет. - лейтенант подвинулась. - Располагайтесь.
   Курсант бы дала отрицательный ответ, но приглашение - не птица, раз вылетело, уже не поймаешь.
   - Девушки, как вы считаете, почему при выборе кандидатуры на пост своего мужа некоторые из вас испытывают нереши-тельность?
   Хотя Геннадий даже не смотрел в сторону Ирины, его вопрос предназначался исключительно для неё.
   - Кого ты имеешь в виду? - Лана взглянула на него праздной посетительницей зоопарка, смотрящей на обезьян.
   - Да так, в общем...
   - Нужно подумать.
   - Да нечего здесь думать. - Ростислав отпил из бутылки кваса с таким обиженным выражением, словно выловил из неё таракана. - Женитьба - событие, сравнимое с посещением ре-сторана в сопровождении друзей. Ты заказываешь то, что тебе нравится, а когда видишь, что заказали другие, тебе начинает казаться, лучше бы ты выбрал то же самое, что и они.
   - Это ты к чему? - улыбнулась пограничница, действуя в лучших традициях профессиональных провокаторов типа отца Гапона или Азефа.
   И естественно, Бенефисов попался на крючок:
   - К тому, что в России давно пора узаконить однополые браки! - он тепло улыбнулся художнику.
   Тот, перехватив взгляд гомосексуалиста, поторопился войти в озеро, чтобы не распалять его воображение видом своего об-нажённого тела.
   - Согласна! Геи и лесбиянки имеют точно такое же право быть несчастными, как и все остальные нормальные люди!
   Работник рекламы прожёг девушку глазами, как гиперболоид инженера Гарина, но промолчал...
  
  
   Цыганка с двумя маленькими детьми позвонила в квартиру Еремея, которую спасала от непрошенных визитов мощная ме-таллическая дверь с кучей всяких засовов и прибамбасов, не-понятных даже для самого хозяина.
   Он открыл, готовясь выполнить приказ Гренадёрова о подбо-ре и отправке квалифицированных кадров к схрону дяди Жоры, чтобы вывезти из него ценности.
   - Красавец, позолоти ручку!
   Кентавров охренел от её наглой непосредственности:
   - Уёжище, ты чё, в натуре?! Её же вместе с дверью снимут!
   И чуть ли не пинками выгнал на улицу, где его ждала "слу-жебная" машина с шофёром.
  
  
   Опарышев и Дикобразов гуляли по парку.
   - Хорошо работать на двух работах! Денег много! И не потому, что платят много, а потому, что тратить некогда!
   - Нет, майор, деньги не приносят счастья! - половник жестом дельфийского оракула поднял руку. - Богатые люди тоже быва-ют несчастны.
   - Это верно, Михаил Илларионович. Но только в любом случае приятнее плакать в лимузине, чем в трамвае. - Феликс Эдуардович был невозмутимее волнореза, на который идёт цунами.
  
  
   Посасывая через соломинку коктейль, Кентавров смотрел телевизионную рекламу.
   - Тот, кто считает, что белое и пушистое всяко лучше, чем чёрное и гладкое, никогда не видел "Майбаха", "Мерседеса", "Ауди" и BMW. - с задушевной улыбкой поведала моделька, поочерёдно располагавшаяся в более чем эротичных позах на крышах и капотах названных ею автомобилей.
   Раздался чахоточный кашель рации:
   - К вам посетители.
   - Жду!
   Через пару минут в лоджию вошло несколько человек, удиви-тельно похожих друг на друга холодными глазами.
   Герман Кунжутов, или Урюк, коротко стриженый, с худым ску-ластым лицом со впалыми щеками
   Матвей Цзедунов, он же Мао, невысокий щуплый азиат непо-нятного возраста.
   Руслан Чекушкин по кличке Чика, жилистый мужчина лет со-рока с худым лицом и обтянутым кожей черепом.
   Оскар Дуремаров, получивший погонялово Оса, с бритой го-ловой, носящий на пальцах рук синие татуировки-перстни.
   Емельян Пирсинг, иначе - Пирс, с лицом младенца под ред-кими вьющимися чёрными волосами на чересчур большой по сравнению со сложением голове.
   Тимофей Спасибуха, Спас, с бочкообразной грудью и физио-номией, на которой было написано, что несмотря на молодость, в жизни ему пришлось уже немало повидать.
   И наконец - Эделина Гнус, отзывавшаяся на Фифу, немногим больше двадцати лет, имевшая вьющиеся тёмные волосы и глу-бокие карие глаза.
   Еремей сделал Чике знак приблизиться.
   Тот подошёл лёгкой и вкрадчивой, точно у кота, походкой.
   - Вам поручается серьёзное дело. И выполнить его необхо-димо без сучка и задоринки, не придавая огласке.
   Исполнители напряглись змеями перед броском.
   - Не оставляйте ни малейших следов. Как это сделать, реши-те на месте.
   - Ясно.
   - Учтите, никаких проколов не должно быть. - Кентавров до-пил коктейль. - Подходите ближе и слушайте во все уши!
   Он прибавил громкость телевизора.
   - На днях кучка пепла и две резиновые галоши пытались украсть высоковольтный провод с территории завода "СевЗап-Кабель"...
   Под голос диктора, сообщающего о криминальных происше-ствиях в городе, с видом Сергея Королёва, рассказывающего подчинённым о целях ракетостроения в СССР, Кент поставил конкретную задачу перед исполнителями.
  
  
   Солнце ярко светило в безоблачном и синем небе, просве-чивая лес, в котором беззаботно щебетали птицы.
   Туберкулёзников сбежал с экскурсии в дом-усадьбу классика девятнадцатого века, больше известного своими попойками с декабристами, чем литературными трудами.
   Некоторое время он прилежно рисовал Ирину в виде девы-богатыря, отдыхающей на поляне, где он сейчас расположился среди светлых стволов берёз, перемешивавшихся с пахучим сосняком и рябинами.
   А потом как-то незаметно уснул, разморённый влажной лес-ной жарой.
   И увидел странный сон.
   Огромная голова Резвовой на хилом тельце надвигалась на него, протягивая ручки-прутики и семеня на ножках-спичках:
   - Я не улыбка Чеширского кота, я Дюймовочка! Просто губы ботоксом накачала!
   Она заключила художника в жёсткие объятия.
   Уже не во сне, а наяву обезумев от прикосновения чьих-то, явно женских, рук, не понимая, что происходит, он издал приглу-шённый крик.
   Дрожащая ладонь стремительно зажала ему рот.
   - Не кричите. - прошептал задыхающийся голос над ухом у Геннадия. - Я не сделаю вам ничего плохого. Наоборот! Я толь-ко хочу любить вас наяву, как люблю много ночей в сновидениях!
   Теперь Туберкулёзников знал, с кем он имеет дело.
   На него напала никто иная, как Жара.
   - Даша, вы что, взбесились? Убирайтесь отсюда и оставьте меня в покое!
   - Нет! О нет! Я не оставлю тебя! - она взобралась на парня, как потерпевшая кораблекрушение на обломок судна. - Я держу тебя, я хочу тебя, и ты возьмёшь меня!
   - Но это же просто смешно! - живописец продолжил отбива-ться от навязываемых ему нежностей.
   - Я слишком хочу тебя!
   Жадный, властный, почти грубый поцелуй, полный эгоизма хозяйки, одарившей раба, сбил ему дыхание.
   Страсть придала медичке сил, и художник со стыдом почу-вствовал, что не сможет долго сопротивляться.
   Его естество уподобилось часовому у Мавзолея.
   - Я схожу с ума по тебе с той минуты, как впервые увидела! - у Дарьи был напряжённо-застывший взгляд психопатки.
   С проворством опытной костюмерши она раздела его, с невероятной быстротой скинув всё и с себя.
   За считанные секунды они остались в чём их когда-то рожали матери.
   Капитан покрыла его губы исступлёнными поцелуями и усе-лась на него сверху, как садятся в седло.
   Скачка продолжалась недолго.
   Потому что была груба.
   И к тому же торопливее аллюра в три креста.
   Он кончил меньше, чем через минуту.
   Его крик способен был разбудить мёртвого, но лес не прореа-гировал на призыв жертвы изнасилования.
   Военный медик всё рассчитала правильно.
   Даже если бы кто-нибудь и появился на поляне, он вряд ли поверил жалобам Гены на жизнь.
   Да и тому не было смысла признаваться в слабости перед женщиной.
   В знак одержанной победы Жара чмокнула бедолагу в нос, ободряюще похлопав по щеке.
   Не даром же она чувствовала себя способной завоевать весь мир.
  
  
   Удодова подплыла к нежащейся под солнцем на надувном матрасе Гешефтовой:
   - Сонь, а что для нас значит удачно выйти замуж? - она смотрела на неё глазами путешественницы, увидевшей наконец отчий дом.
   Та помолчала, соображая:
   - Наверно, это значит - сунуть руку в мешок с ядовитыми гадами и вытащить из него безобидного ужа.
   - Моя голова - не дом терпимости! И я не совсем тебя поняла...
   - Одна моя подруга была замужем два раза. И оба - неудач-но. Первый муж от неё ушёл, а второй - нет...
  
  
   Полномочный представитель Президента являлся живым во-площением "слуги царю, отца солдатам".
   Этакого бравого, простого и грубоватого генерала.
   А его послужной список был примером карьерного роста на-стоящего военного.
   Путь от младшего офицера до высшего занял у Леопольда Васильевича чуть больше двадцати лет.
   Причём, вся служба проходила на должностях замов, на которых он не задерживался больше полутора лет, перемещаясь либо на учёбу, либо на более высокий уровень.
   Будучи весьма посредственной личностью, Мордасов не умел рассуждать, не задавал вопросов и, выполняя приказы, проявлял чудеса изобретательности и сноровки.
   Благодаря виртуозному умению вылизывать зад и согла-шаться с мнением командиров, ему с помощью пробивной во всех отношениях супруги удавалось разрабатывать и успешно проводить операции по отправке самого себя на повышение.
   Обладая феноменальным нюхом, он знал, что, как, кому и когда сказать, чтобы его слова не воспринимались откровенным подхалимажем, а свидетельствовали о личной преданности.
   Выполнял завет Павла I: "Нам надобны верные, а умные без надобности".
   Поэтому его потрясающая воображение карьера и склады-валась более чем удачно.
   Рейтинг Леопольда Васильевича в военной среде рос год от года.
   И однажды внезапно для себя он оказался в числе лиц, при-ближенных к Министру Обороны.
   А немного позже - к самому Президенту.
   Так на политическом небосклоне России взошла новая звезда...
   Которая сидела за пивом в сенях сауны за деревянным сто-лом с Цереуловым и Чекистовым.
   - Может, покрепче чего, товарищ генерал армии?
   - А давай! - гость махнул рукой, как лихой буденовец, на полном скаку рубящий белополяка. - Только самого крепкого, ядрёного!
   - Чем ты думаешь? Костным мозгом в заднице? - взвыл пещерным человеком на друга тёзка Андропова. - Стоит ли? - замялся он красной девицей на смотринах перед дорогим гостем. - Вы там, в столице-то, наверно отвыкли от нашего, ра-боче-крестьянского?
   - Не бреши! Я сам с-под Вологды! Во мне закваска - ого-го какая!
   На столе появлась литровая бутыль зелёного стекла.
   - Чистый... - Чекистов изобразил самую невинную и при-ветливую улыбку.
   - Что ты передо мной мышцами зада играешь, как какая-то фотомодель? Вспомним молодость! Наливай! - Мордасов вцепился в налитый ему стакан, как репей в собачью задницу, залпом хватил его.
   И захлопал себя по ляжкам гусём, который хочет взлететь.
   А потом замер с широко разинутым ртом.
   Много лет он уже не употреблял спирт, перейдя на более благородные и менее градусные напитки.
   Потому организм и успел от него отвыкнуть.
   Слёзы навернулись на выпученные глаза Леопольда Ва-сильевича, когда в его поражённом гастритом желудке вспыхнул огонь Ада.
   Немилосердно жгло горло, дыхание перехватило, точно удав-кой убийцы, тело затряслось, как у повешенного.
   Всё вокруг затуманилось, раздваиваясь - и обстановка, и собеседники.
   - Быстренько запейте! - Илья Фёдорович сунул гостю бокал с пивом, нарисовав на своем лице самое благоговейно-сочуствен-ное выраже­ние.
   Тот сделал длинный судорожный глоток, стремясь унять ди-кое жжение в ставшей деревянной глотке.
   - Ну как?
   - Что вы такие дикие? Как будто с леса спустились... Хоть страх-фильмы снимай. - на лице полпреда появилась блажен-ная улыбка. - Нормально со мной всё!
   Окружающий мир наполнился новыми, более яркими и соч-ными, красками и оттенками.
   А двое ФСБэшников показались близкими и родными, словно росли с ним в одном райцентре.
   - Давайте повторим за наше здоровье! - он ощутил прилив благодушия.
   Столкнувшись над столом, стаканы издали колокольный звон.
   Мордасов проворно нацепил на вилку ломоть сочной ветчины и запихнул его целиком в рот.
   - Вот победишь, бывало, всех врагов - и такая скука одоле-вает, что начинаешь пакостить направо и налево, чтобы поско-рее новыми обзавестись! - страдая, сказал, ни к кому не обра-щаясь, Цереулов.
   - Кстати, в этом году в столице в "Психиздате" вышла новая книга Дейла Карнеги "Как избавиться от друзей, приобретенных с помощью моей предыдущей книги". Тебе подарить? - Чекистов успокаивающе погладил его по руке.
   Бессмысленно улыбаясь, генерал армии поднялся, цепляясь обеими руками за столешницу:
   - Хочу купаться!
   - А не получится утонутие вследствие невсплытия? - забес-покоился Чекистов.
   Цереулов и представитель Президента лишь снисходительно улыбнулись - так взрослые улыбаются на неле­пую выходку недоразвитого ребенка.
   И он не посмел настаивать.
   А запретить не мог по субординации...
  
  
   Найда направилась к реке, чтобы искупаться.
   Квартирьеры весь день разбивали на участки обширный при-брежный луг, на котором завтра уже должны были распо-ложиться согласно отведённым им местам участники Джамбори.
   Мальчишки ещё продолжали размечать трассы спортивных эстафет, а ей просто захотелось отдохнуть.
   Нет, она никогда не отлынивала от физической работы.
   Но и предпочитала не особенно выкладываться.
   Женщине, будущей матери и хранительнице семейного оча-га, не пристало изображать из себя рабочую лошадь.
   Иначе, что с ней будет через несколько лет?
   Постареет, подобно индейской скво, и потеряет всякую при-влекательность!
   И кто её тогда возьмёт в фотомодели?!.
   Едва Найда ступила пару шагов по берегу, как вдруг почувст-вовала, как наступила левой ногой на что-то шевелящееся, склизкое и холодное.
   И ощутила лёгкий укол в пятку.
   При виде уползающей от неё змеи гайд-скаут стала зеленее травы.
   А её глаза стали стремительно вылезать из орбит.
   Раздавшийся над берегом вопль вполне мог пробудить в своём гробу графа Дракулу.
   По крайней мере остальные скауты едва-едва не заработали энорез и диарею от живой сирены.
   И когда вслед за Ингой они примчались со скоростью мара-фонцев, намеревавшихся добежать до канадской границы при первых же признаках опасности, скаутмастер скорее напоминала труп, нежли живого человека.
   Как, впрочем, и Найда.
   - Что случилось?!
   - Змея-а-а!!
   - Что - змея?!
   - Укусила-а-а!! - прохрипела девушка, как поющий дракон в опере Вагнера "Зигфрид".
   Её поняли.
   Багира и Полина остались с ней оказывать первую помощь, а парни разбежались на поиски змеи.
   Вскоре к ним подошёл Клинт и жестом иллюзиониста достал из-за спины тридцатисантиметрового гада с оранжево-желтым узором в виде очков на чёрной головке.
   От неожиданности гайд-скаут подскочила, точно у неё в зад-нице вспыхнул костёр:
   - Убери эту тварь!!
   - Это вообще-то уж. - змеелов был холоден, как лягушка осенней ночью. - Он не ядовитый.
   После его слов Найда выглядела растеряннее преступника, вскрывшего сейф и обнаружившего, что там ничего нет.
  
  
   Фуражкин и Фирмачёв гуляли по парку дома отдыха, решая важные проблемы государства.
   Снизу ведь всегда виднее, как надо действовать!
   Особенно, когда полным-полно свободного времени и его некуда девать, кроме как на пустопорожние разговоры!
   - У нас с коррупцией бороться бесполезно! Надо её ле-гализировать! - подобно выступающему на митинге Лейбе Брон-штейну, больше известному как Лев Троцкий, Семён Ильич энер-гично потряс зажатой в кулаке полотняной кепкой. - Получил взятку, оформил как положено, заплатил с неё налог и спи спокойно. Потому как здесь не Америка, здесь копать надо глубже!
   Степан Кондратьевич скептически прищурился, неосознанно копируя товарища Бухарина, неверящего в НЭП:
   - Если взятки обложить налогом, их размер вырастет на три-надцать процентов.
   - Зато, если дал мзду - получи налоговый вычет! И не бу-дешь стоять, будто радикулит скрючился!
  
  
   Из зарослей густого кустарника, сбегавшего к реке по склону от опушки леса, доносился многоголосый птичий гомон.
   Ирина присела с сигаретой на поваленное дерево, углубив-шись в размышления.
   О жизни и о любви.
   Конечно, с одной стороны девушку радовало внимание к ней со стороны художника.
   Радовало, как признак успеха.
   Но...
   Туберкулёзников мало чем отличался от инфантильных маль-чиков, которые до смерти так никогда и не становятся мужчи-нами.
   Она всегда была с ними вполне вежлива.
   Даже с самыми придурочными из них, собиравшимися уто-нуть в её бездонных глазах.
   Обычно курсант просто поворачивалась к ним спиной, давая понять, что им лучше держаться от неё на расстоянии.
   Однако выходки Геннадия были излишне романтичны.
   Все эти портреты пограничницы, цветы по утрам наводили на мысль, что живописец низачто не откажется от генеральской дочки.
   Будет валяться в пыли по её повелению, позволяя себя то-птать.
   Самое страшное, что подобные индивидуумы способны на самоубийство из-за несчастной любви.
   Страшно подумать, если та же Лана или его приятель Ро-стислав решат, будто она поощряет живописца.
   Словно желания Ирины вовсе ничего для него не значат.
   Курсант слышала, некоторые влюблённые навязываются по-добным образом.
   Но никогда не думала, что такое может произойти и с ней.
   Как от него избавиться?!
   Да так, чтобы не произошло большой огласки?!
   Поезд, перевозящий мысли из одного закутка мозга курсанта в другой, неожиданно сошёл с рельсов...
   - Мать, ты стала мизантропом? - физиономия бесшумно появившегося Морзянкина выражала величайший интерес.
   - С чего ты взял? - с видом записной гуляки-балагура она поправила бретельку топика.
   - Сидишь одна вдали от всех... Уж не с любовью ли сие связано?
   - Можно сказать и так...
   - Верю. Тебя что-то тревожит. А когда дошло до дела, и не-обходимо высказаться - выходит, твоя храбрость всего лишь оболочка. И очень тонкая. - Вадим походил на строгого, но справедливого учителя
   - Меня преследует поклонник...
   Резвова молча поглядела на старшего лейтенанта, точно ожидая подсказки, как школьница, не знающая ответа на задан-ный вопрос.
   - Обыкновенно в такой ситуации, как у тебя, всегда можно предположить, что поклонник не осмелился бы зайти далеко, если его не поощряли. Пусть даже и не вознаграждали.
   Она взорвалась осколочным снарядом:
   - Как ты мог такое подумать?!
   - Успокойся! Успокойся и расскажи, что именно произошло, и мы вместе разберёмся, как следует, и накажем, кого попало. - он походил на мелкого беса, искушающего слабых плотью грешниц.
   Под его взглядом Ирина начала остывать подобно спирали на электроплитке.
  
  
   Акакиева и Супчикова курили на заднем дворе коммерческо-го кафе.
   - Ну, поженились. Ну, пожили сколько-то лет вместе. - ска-зала официантка, стряхивая пепел с сигареты. - А что потом? Привыкание, скукотища, и никаких новых ощущений!
   - Э, не скажи! Иногда бывает очень даже интересно! - авто-ритетно заявила администратор. - Вот называет тебя муж чужим именем. Что тебе подсказывает твоя интуиция?
   - Кулаком в рыло?
   Руфина задорно подкинула ладонями свою грудь:
   - Запомни, Яночка, если ночью муж назвал тебя чужим име-нем, - откликнись, не пожалеешь!
   Судя по её блудливой улыбке, она не понаслышке знала про то, о чём говорила...
  
  
   Ирина возвращалась в корпус.
   Желая сократить путь, она пошла не по парковым аллеям, а напрямик, узкими тропками между деревьев и лужаек.
   Курсант остановилась, прислушиваясь к непонятному шуму в кустах.
   Ей показалось, там было что-то не так.
   Справа от неё чересчур уж ожесточённо боролись даже для пылкой любовной схватки на лоне природы.
   Хрустели ветки...
   Доносилось хриплое дыхание...
   Яростный возглас сквозь зубы...
   Опасаясь попасть в дурацкое положение из-за не на шутку разыгравшихся любовников, девушка колебалась, не зная, как себя повести.
   Её сомнения развеял приглушенный стон и резкий женский вскрик - словно от неожиданной резкой боли.
   А потом раздался отчётливый звук пощёчины.
   Больше не боясь показаться смешной, генеральская дочь вломилась в кусты.
   И оказалась на маленькой полянке.
   Рослая женщина завалила в мох мужчинку и, хрипло ругаясь, одной рукой зажимала ему рот, а другой расстёгивала ширинку.
   Сын Адама слабо, но отчаянно отбивался, что говорило, он не желает отвечать на бесцеремонные ухаживания.
   Пограничница успела как раз в тот момент, когда насильница занесла кулак, чтобы врезать жертве в лицо.
   Резвова перехватила запястье бой-бабы, вцепилась ей в по-яс джинсов и рывком поставила на ноги.
   - Какого хрена?! - Обетованникова смотрела на неё с таким видом, словно хотела разорвать на куски. - Вали отсюда, дура!! Фиг ли лезешь не в своё дело?!
   Ирина бросила взгляд на изрядно помятого Бенефисова:
   - Похоже, твой приятель совсем не рад вашему общению?
   - Это совершенно тебя не касается!
   Сержант повернулась к Ростиславу, очень по-женски закатив-шему глаза:
   - Если я помешала, то немедленно уйду...
   - Нет, только не это! - гей завопил так, словно Олимпиада продолжала удерживать его на месте грубой силой. - Вы ничуть не помешали! Наоборот! Я вовсе её не хотел!
   - Охотно верю.
   Спасённый глянул на насильницу-маньячку готовой укусить собакой, вложил в руку спасительницы свои длинные гибкие па-льцы и приник к её плечу:
   - Нам лучше побыстрее уйти.
   Резвова и Бенефисов направились прямо на Обетованникову, которая, повинуясь безошибочному инстинкту особи, спасающей собственную жизнь или по меньшей мере - здоровье, убралась в сторону, освободив им дорогу.
   Но не смогла не сказать им вслед:
   - Вы меня ещё вспомните один раз добрым словом!
  
  
   Дядя Жора попал на тот свет.
   Там оказалось всё так красиво, хорошо.
   Птички поют, солнышко светит.
   И люди все улыбаются друг другу.
   Он подошёл к человеку в длинных белых одеждах, стоящему к нему спиной с арфой в руке у ворот с надписью "Машины не ставить":
   - Товарищ, а здесь Рай?
   - Да, Рай!
   - О, слава Богу, слава Богу! Я всю жизнь неверующим был, думал, в Ад попаду!
   Обернувшийся к нему служитель Господа, в котором Георгий Васильевич узнал своего непутёвого племянника, смотрел на него стаким благочестивым видом, словно был самым порядоч-ным человеком на земле и в небе:
   - Да ты, дядюшка, только что оттуда!..
   Отставной полковник милиции ощутил себя маленьким ре-бёнком, потерявшимся в огромном мире.
   От страха он всплакнул себе в трусы.
   И умер...
   То ли от расстройства, что испачкал исподнее...
   То ли непонятно от чего...
  
  
   Ирина и Бенефисов сидели на скамейке у памятника Цел-кину.
   - Сначала она пыталась купить меня подарками. Всегда что-нибудь из того, что я не мог себе позволить. Потом передала мне, что умирает, чтобы заставить поддаться ей из жалости. - он исповедывался перед девушкой с видом золотоискателя, на-шедшего булыжник вместо самородка. - А позже мне пришлось уступить просто, чтобы её утихомирить. И в первую нашу с ней ночь я потерял сознание уже после того, как она отклеила ресницы...
   Генеральская дочь издала звук, который издаёт щука, загло-тившая пескаря:
   - И после этого?
   - Как обрезало. Не смог смотреть ни на одну женщину. - гей смахивал на инкассатора, потерявшего мешок с деньгами. - А тут ещё эта ненормальная Олимпиада.
   - Тебе не позавидуешь.
   Ростислав уронил голову на грудь, грациозно смахнув слезу с ресницы:
   - Только глаз положил на художника, как он влюбился в тебя.
   Пограничница погладила его по руке:
   - У тебя есть шанс. Мне он совсем не нужен.
   - Правда?! - рекламщик превратился в приговорённого к смерти, которому в последнюю минуту перед расстрелом вдруг сообщили, что он не просто помилован, но и назначен помош-ником Президента.
   - Даю честное курсантское!
   Чувствуя себя нашкодившей двоечницей, она изобразила Буратиновскую улыбку от уха до уха.
   Честное слово - довольно хрупкая вещь, когда появляется возможность его, если не оспорить, но и не сдерживать в полном объёме.
   Да, сержант поступала не совсем порядочно, подставляя другого.
   Но пусть художник на собственной шкуре испытает, что такое навязчивость!
   Может быть, что-то поймёт!
   И в следующий раз будет вести себя иначе.
   К тому же всякая женщина имеет право на маленькую месть!
   И тут из кустов выскочил взбешённый, как пёс, которого ужалила оса, Тестеронов:
   - Тьфу, гомосятина! Мало вас Сталин перестрелял!! - его глаза, смотрели так, точно способны были убивать всё живое. - Извращенец!!!
   Отставник побежал прочь от "голубого", как черт от ладана.
   А тот был слишком обрадован, чтобы печалиться новой на-пасти.
  
  
   Обетованникова металась по номеру, как человек неожи-данно утративший рассудок:
   - Где разум?! Где логика?! - она высверлила взглядом отверстие в сидящей на подоконнике Жаре. - Скажи, Даша, тебе встречался когда-нибудь мужик, который бы мыслил и рассуждал логически?! - Олимпиада без сил упала на тахту, вытирая ла-донью лоб.
   Капитан медслужбы странно хрюкнула, но соседка не обра-тила на это внимания.
   И правильно сделала.
   Иначе бы обиделась на всю оставшуюся жизнь за столь не-приличное отношение к себе, родимой.
   - Нельзя отрицать наличие разума у мужчины. - медик в погонах подбирала слова даже тщательнее коллеги, вынуж-денного сообщить родственнику о смерти залеченного им па-циента. - Ты же не отрицаешь наличие атомов только потому, что никогда их не видела?
   Обетованникова промолчала, строя планы мщения столь упорно отбивающемуся от неё Бенефисову
   Русские женщины во все времена были преданны избраннику своего сердца.
   На какие только жертвы они не шли и не идут, чтобы отстоять свою любовь.
   Поддержать её и защитить.
   И как бывают беспощадны, когда любовь оказывается не тем, чем представляли.
   Тогда наши подруги становятся неуправляемыми фуриями, готовые на всё, вплоть до собственной смерти, лишь бы полу-чить сатисфакцию - удовлетворение.
   Бенефисов слишком сильно оскорбил старшего прапорщика своим невниманием в присутствии Ирины.
   Произойди это без свидетеля, она бы не так злилась.
   А, зная, что курсант может в любой момент распустить язык и сделать её посмешищем, как сделала бы сама связистка на её месте, Олимпиада решила не останавливаться ни перед чем.
   Но обязательно потешить самолюбие!
   - Знаешь, какая разница между мужем и ребёнком? - попробовала её отвлечь Дарья. - В принципе никакой, но ребён-ка хоть можно оставлять одного с нянькой!
   Какой же умной приходиться быть дочери Евы, чтобы сын Адама не усомнился в том, что она дура!
  
  
   Небо за окном должно было скоро порозоветь.
   Пробуждение Мордасова было ужасным.
   Гол, как сокол, он лежал в гостиничном номере, и при малейшей попытке повернуть голову его начинало жестоко тошнить, а в в затылок и виски вонзались гвозди.
   Похоже, вчера превысил меру, самокритично признал пол-пред.
   Скрипнула дверь.
   Валяясь на кровати, как Ленин в мавзолее, терзаемый при-ступами нечеловеческого стыда и раскаяния Леопольд Василье-вич узрел Цереулова с Чекистовым.
   - С добрым утром, товарищ генерал-армии.
   - А-э-о-у-ы...
   Распухший и шершавый, подобно шкурке, язык не повино-вался своему владельцу.
   - Вы, главное, не принюхивайтесь. - Юрий Владимирович по-дал болезному стакан с лекарством.
   - Что это?
   - Пейте-пейте, полегчает. Враз снимет!
   Подбадривая себя, гость из столицы едва слышно помянул мать такими словами, которые можно произнести только сгоряча.
   Зажмурившись и зажав нос, он с превеликим трудом протол-кнул в себя спиртомицин.
   И запил его рассолом, поданным Ильёй Фёдоровичем.
   Результат сказался быстро.
   Как ни удивительно - и голова прошла, и тошнота исчезла.
   В общем, Мордасов почувствовал себя исцелённым.
   - Хоть плачь, хоть стой! Будто заново родился... Вот что, для успеха лечения его следует повторить. - представитель Пре-зидента посмотрел на целителей в погонах, как Эллочка-людоедка на английс­кое си-течко. - А после - сразу же займёмся делами!
   Генерал-майоры превратились в скульптурную группу, изо-бражающую Понятливость.
  
  
   Гешефтова и Мауглина шли на утреннее купание до зав-трака.
   - Он мне сказал: если узнает, что я ещё раз ему изменила, сразу застрелится. - мило краснея, рассказывала Эльвира Эмме. - С тех пор я ему больше ничего не рассказываю и уже семь раз спасла его от смерти.
   Жена Ратмира не всегда хранила верность законному мужу.
   Но из рамок особенно не выбивалась.
   Чужие постели пару раз в год в наше время считаются всего лишь мелкими грешками.
   Да и сам супруг тоже не был образцом верности.
   - Ничто так не приносит удовольствия от денег, как деньги, заработанные с удовольствием! - загадочно улыбнулась Эльви-ра, снимая с себя одежду на берегу озера.
   Удодова улыбнулась ей в ответ, не до конца поняв, что та конкретно имела в виду.
   Из воды вылез Кастратов.
   - Серёжа. - Эльвира потупила взор, рисуя большим пальцем правой ноги круг на песке. - Вы не могли бы помочь мне сове-том? Дело в том, что моему мужу очень хочется научиться нырять, но у него есть проблема.
   - Что за проблема? Синусит? Астма?
   - Нет, он совершенно здоров. Только боится опускать голову под воду...
  
  
   Полина прошлась по территории лагеря, придирчиво про-веряя работу квартирьеров, заставляя их тут же устранить мелкие недоделки.
   До приезда вице-президента Ассоциации оставалось не так уж много времени.
   Она присела вместе с ребятами около небольшого костерка, горевшего на облюбованном им для себя участке.
   - Говорят, в городе, в Центральном парке, открылся новый аттракцион "Девушка с веслом". - Йорк подбросил в огонь пару сучьев.
   - И что он из себя представляет? - подалась к нему Найда, в свои семнадцать лет сохранившая детскую любовь к невинным развлечениям.
   - Всего за сто рублей любая женщина, взяв в руки весло, может снова почувствовать себя девушкой!
   Гайд-скауты задышали на хохмача прорвавшимися шлангами стиральных машин.
   Калина с трудом сохранила серьёзность.
   - Поль, а для чего нужны сказки?
   Когда Бим задал ей этот вопрос, она посмотрела на него так, как будто он предложил ей слетать в космос:
   - Лично моё мнение, что сказки - страшные истории, осто-рожно подготавливающие нас к чтению газет и просмотру теле-новостей...
   - А какую самую короткую сказку ты знаешь?
   - Да хотя бы эту! - с изяществом ледокола влез в разговор Клинт. - "Папа, я была в кино"! - парень очень похоже скопи-ровал девичий голос. - Сказка тысячи и одной дочери!.. Правда, Багира?
  
  
   Сияющее солнце залило комнату.
   Через открытое окно проникал свежий воздух с ароматами цветов.
   - Люди подобраны. - с равнодушием обученного пса сказал Кентавров в спину Гренадёрова, листавшего у окна альбом с репродукциями Тициана.
   - С учётом того, что бравыми вояками там будут проводиться учения? - Никифор Андреевич быстрой размашистой походкой человека, знающего, что впереди много незаконченных дел, по-дошёл к книжному шкафу, поставил на полку фолиант.
   Верный хозяину мафиозо принял вид оскорблённой невин-ности:
   - Исходя из этого, я включил в команду тех, кто неоднократно имел дело на срочной службе со стволами. Одна Гнус стоит пары "быков".
   - Напомни.
   - Мастер спорта международной категории по биатлону. Быв-ший снайпер на второй Чеченской.
   - Откуда у нас взялась?
   - Мстила тем, кто её изнасиловал.
   Глаза "крёстного отца" пронзили Еремея, как две заточки:
   - И как?
   - С фантазией. Но ею заинтересовались лягаши. Мы помогли ей, она помогает нам.
   - Как насчёт путей отхода с грузом?
   - Предусмотрена акция прикрытия. Часть людей идёт на ти-хий рывок, а часть отвлекает внимание на себя, исходя из реаль-ной обстановки.
   - Всё предусмотрел?
   - Всё может предусмотреть только Бог. - Кентавров скри-вился, будто получил удар в лицо. - Но все меры к доставке груза приняты.
   - Да уж, постарайся. Жаль будет потерять такой куш...
  
  
   Эльвира и Ратмир Мауглины прогуливались по парку дома отдыха.
   - Пока ты спал, я купалась перед завтраком и услышала ин-тересную вещь. - с небрежным видом сообщила жена мужу. - Миллиардер Роман Рабинович сильно обиделся на Максима Палкина, когда тот предложил ему поучаствовать в передаче "Кто хочет стать миллионером?". С тех пор программу ведёт Дмитрий Днепров.
   - В богатом человеке раздражает не то, что он может купить тебя с потрохами, а то, что это ему и к чёрту не нужно! - его слова искрились льдом.
   Словно крыса с тонущего корабля из зарослей шиповника прямо на них выскочил старик Тестеронов:
   - Вы знаете последнюю новость?! - он скроил такую рожу, что во всей округе, наверняка, скисло молоко. - Ростислав Бене-фисов - гомосяра!
   - Да вы что?!
   - Я ещё пока памятью и зрением не страдаю! Пидор долбан-ный, точно вам говорю!
  
   Представитель Президента сидел в позе мыслителя над дыркой в полу в каменном туалете типа "сортир", с ревом тя-желого бомбарди­ровщика, идущего в пике, сбрасывая увесистые темно-коричневые "бомбы" в отверстие.
   Каждый раз после попадания массивные стены уборной вздра­гивали и, если бы они не были сложены в четыре кирпича, то строение, именуемое в разговорной речи "тир" или "музы-кальный киоск", давно развалилось карточным домиком.
   Вероятно, военные строители знали о предполагаемых пе­регрузках и заложили при возведении огромный запас прочнос­ти, благодаря чему бетонный параллелепипед мог простоять века.
   Даже если вся бригада спецназа в полном составе начала бы обстрел от­верстий в полу.
   Когда это необходимо, в России строить умеют, как бы нас не пытались убедить в обратном...
   Облегчившись до конца и уложившись в контрольное время - двадцать одну минуту четырнадцать секунд - генерал армии принялся добросовестно искать бумагу.
   Но по иронии судьбы в поле зрения не попадал ни один лис­тик.
   В глубине души Леопольд Васильевич готов был согласиться и на использо­ванный, однако честь российского офицера не позволяла ему сде­лать это открыто.
   Заметив притулившегося в соседнем отсеке Глеба Антре-котова, офицера с грубовато-добродушным открытым и ласко-вым лицом с пухлыми щеками и пушистыми бачками, полпред взревел громче двигателя БРДМ при крутом подъеме:
   - Капитан!!
   От его рыка спецназовец подскочил на месте и с перепугу просыпал махру, которой хотел забить распотрошенную папи-росу.
   С обалдевшим видом он рванулся на голос, но запутался в спущенных штанах и кубарем под­катился к Мордасову:
   - Товарищ генерал армии!
   - Отставить!.. Сколько раз вам всем говорить, туалет - ли­цо дежурного по части!? Какого хрена личный состав не обеспечен вспомогательными средствами?! Пальцем, прикажешь, подти-раться?!
   Капитан молча вытащил из кармана носовой платок и бла-гого­вейно протянул Леопольду Васильевичу.
   - Я смотрю, ты большой шутник! Но, чтобы доказать те­бе, что у меня тоже есть чувство юмора, так и быть - пошучу, как ты предлагаешь! Соблюду гигиену: чище руки - твёрже кал!
   Синий заветный платочек, выполнив несвойственную ему функ­цию, упал в очко.
   И тут появился Чекистов, брезгливо оглядываясь:
   - Живете, словно свиньи в берлоге, а еще спецназ! - он смачно высморкался двумя пальцами, прилепив длинную соплю цве­та хаки к потолку. - Попал!
   И вышел вместе с представителем Президента.
   А Антрекотов, задрав голову, восхищенно рассматривал маятником рас­качивающийся над ним свежий сталактит.
   И попробовал проделать то же самое.
   Но, не обладая мастерством генерал-майора, промах-нулся, едва успев отскочить в сторону.
   Это его удивило, даже обидело.
   И он решил попозже потренироваться, чтобы потом вызвать на соревнование приятеля из второй роты...
  
  
   Мухоморская тесно прильнула к Морзянкину, отвечая на по-целуй.
   С её губ сорвался короткий стон.
   Его ладони легли ей на плечи.
   Потом скользнули вниз, к грудям с приподнявшимися со-сками.
   Он нагнул голову, лизнул языком сперва один, а чуть позже - второй.
   Женские пальцы покружили вокруг пупа старшего лейтенанта и стали сжимать семенники.
   То легко, то жёстко.
   Вадим, нисколько не уставая, поскакал на ней во весь опор, называя разными ласковыми именами, которые только прихо-дили в голову.
   И ни разу не повторился.
   Пока не забылся в коротком сне.
   Но как только она принялась душить его своим бюстом, требуя продолже­ния, тут же, будто мальчик, испытал душевный и физический подъём.
   Ради того блаженства, что ему дарила Лана, можно было пойти на некоторые жертвы.
   Именно поэтому после небольшого перерыва он жадно тискал во вспотевших ладонях ее спелые груди с опять быстро твердеющими сосками.
   Они так тёрлись друг о друга, что аж летели искры.
   Подчинённая трепыхалась под командиром на тахте сказоч-ной щукой, попавшейся в проруби Емеле.
   Она развела подогнутые колени в стороны.
   Обе руки Мухоморской опустились вниз, на мохнатую влаж-ную щель, что-то там пошевеливая.
   И схватили боевое копьё старшего лейтенанта, начав жадно тереть как следует отполированным наконечником нечто, спря-танное у себя внутри.
   В номере "Синегорья" раздавались мерные шлепки двух соприкасающихся тел, заглушавшие информационное известие:
   - Когда на телевидении сократили штат, режиссёр-монтажёр Виктор Грищенко устроился в больницу. Там, по многолетней привычке никогда не ошибаться на работе, он вырезал у пациентов слабые и неинтересные места. Когда его арестовали и присудили к пожизненному заключению, осуждённый прин-ципиально не признал совершённых им ошибок, переложив вину за содеянное на всех, кроме самого себя!..
  
  
   Оргазмов курил на крыльце штаба десантно-штурмового полка, прислушиваясь к радиосообщениям, долетавшим к нему из распахнутого настежь окна:
   - Главная новость дня! Исландские конструкторы разра-ботали модель вулкана против поездов и автобусов! - у диктора был голос гадкого мальчика, рассказывающего друзьям страшил-ку на ночь.
   Сотовый капитана издал пронзительную птичью трель.
   - Да?
   После того, что Роберт услышал в трубке, с его губ сорва-лись невнятные звуки, похожие на мычание олигофрена.
   - NASA ведёт переговоры с Молдавией. Ей срочно нужны плиточники для ремонта шаттла "Индевор". - выдала в эфир радиостанция.
   Он несколько раз сильно затянулся, докурив сигарету до фильтра.
   Ему только что позвонили из Плоткинской больницы, поста-вив в известность, что дядя Жора покинул этот свет.
   И переселился на тот.
  
  
   Кентавров отошёл на заднюю линию корта:
   - Начинаем!
   Он сделал подачу под левую руку партнёра.
   Мяч попал в линию.
   Не просто задел за неё, а приземлился точно на белую поло-су.
   А Чика сильно размахнулся и послал его на середину теннис-ной площадки, как раз туда, куда он не ожидал.
   Еремей взмахнул ракеткой, но промазал.
   Наблюдавший за игрой Гренадёров похлопал в ладоши:
   - Браво, господа, браво! - он отпил пиво из жестянки. - Пока вы не перешли на второй круг, мне хотелось бы узнать, как обстоят дела с подстраховкой нашего груза? Я к тебе обра-щаюсь, Кент.
   - Хотелось бы обсудить с вами некоторые детали. - "лейте-нант" сделал жест, как метрдотель, приветствующий постоян-ного посетителя.
   - Да что ты говоришь?
   - Может быть, вы не одобрите наше предложение...
   Казалось, крёстный папа услышал нечто такое, во что не смог бы поверить ни один находящийся в здравом рассудке человек на земле:
   - Умные, да? Инициативные?
   Мафиози заискивающе улыбнулис, точно должники, жажду-щие попросить кредитора об отсрочке:
   - Потому и пришли посоветоваться!
   Ник закурил, потом по-дирижёрски взмахнул руками:
   - Ладно продолжайте играть! Я тут кое-что доделаю и буду ждать ваши соображения в кабинете!
   Кент точным ударом отправил мяч прямо под ноги Чике, ко-торому пришлось почти расстелиться по корту, чтобы подцепить его ракеткой.
   Анна Львовна в отсутствии дочери применившая народные - домашние - средства стала ещё моложавее и ухоженнее.
   Что, как и прежде, повлияло на её сохранившуюся фигуру молодой девушки, однако ничуть не повлияло на сложный харак-тер.
   На её лице по-прежнему отсутствовали морщины, что для возраста генеральши было возможно лишь с помощью диет, ко-торыми она постоянно себя изнуряла.
   Только вот натуральность пышных волос без намёка на се-дину с каждым годом обходилась ей дороже и дороже.
   Особенно летом.
   Как и соболиные брови настолько же естественные, как ву-льгарность в поведении и пошлость в наряде Эвелины Подданс при проведении шоу "По-нашему"!
   - В 2010 году всех рабов на галерах ожидают мощная под-держка государства и небывалый карьерный рост! - улыбаясь во весь рот сообщил телекомментатор.
   Услышав скрежет ключа в замке входной двери, мать Ирины вернулась в кухню, чтобы подать мужу поздний ужин.
   Вернувшийся со службы генерал-майор с наслаждением вгрызся вставными челюстями в курицу-махорку.
   - У меня неспокойно на сердце!
   - Почему? - он почувствовал себя собакой, нос к носу стол-кнувшейся с бешеной кошкой.
   - Мне страшно за Иру.
   - Почему? - кость легла на край тарелки, где лежали остатки птицы.
   - Ты не попугай по национальности, чтобы повторять одно и то же?
   - А тебе не надоело сгущать краски по делу и нет?! - супруг по крови был квартероном потомков выходцев из древней Иудеи и потому иногда умел сбивать противника с толка, отвечая во-просом на вопрос.
   Тем более что дочь показала ему пример, как следует не бояться мамы и добиваться своего во что бы то ни стало.
   - Ты собираешься меня слушать?! - Анна Львовна была так мрачна, точно готовился сообщить о своей скорой смерти от СПИДа.
   - Конечно. - в голосе генерала прозвучала бодрость Сци-пиона Африканского, готового простить интенданту, что тот вме-сто спиритуса предлагает ему фалернское вино - аналог нашей "гнилухи", выпускавшейся до рождества Христова для мало-имущих потребителей.
   - Ты должен позвонить дочери!
   У Модеста Михайловича появилось ощущение, что он осуж-дённый, за которым пришёл палач, чтобы отвести его на эша-фот:
   - Зачем?
   - Узнать, как у неё дела! - Резвова-старшая, словно Гера молнией, потрясла чашкой, в которую собралась налить ему чая. - Жива ли она вообще?!
   - Ты представляешь, сколько времени?
   - Неважно.
   Супруг принял вид первоклассника из школы для Даунов:
   - До утра не подождать?
   - Звони, я сказала! - её тон обещал ему самые скорые непри-ятности в семейной жизни.
   И его рука медленно потянулась к мобильному телефону...
  
  
   Ирина отнюдь не была расположена вести телефонные пе-реговоры о своём отдыхе.
   Потому что он казался ей пресным по сравнению с преды-дущими годами, когда на долю курсанта выпадали захватываю-щие приключения.
   Девушке не хватало риска!
   Азарта!
   Острых ощущений!
   Но интересовавшемуся её житьём-бытьём в "Синегорье" отцу она этого сказать не могла.
   Модест Михайлович, в свободное время большой любитель выпрямления позвоночника на домашнем диване, просто не понял бы дочь.
   В крайнем случае, с присущим ему юмором сказал бы; тот, кто ищет себе на задницу не то, что надо, рано или поздно это и находит.
   Оттого Резвова постаралась поскорее закончить разговор, отделавшись от родителя дежурными фразами.
  
   Пирсинг, Чика и Гнус облюбовали для себя первый джип.
   Емельян уложил в багажник оружие и рабочую спецодежду, принял от Эделины лопаты и мешок.
   - Задолбал уже этот кризис! - сказал он, усаживаясь на води-тельское место.
   - Кризис - это когда денег нет? - спросила Фифа, пролезая на заднее сидение.
   - Кризис - это когда деньги были. А когда денег нет - это обычная жизнь! - Пирс включил двигатель.
   Куривший рядом с ним Чика, начальник криминальной партии золотодобытчиков, разглядывал его, будто музейный экспонат:
   - Напомни, ты какого родился?
   - Какого числа или какого хрена? - Емеля плавно тронул ма-шину с места.
  
  
   Урюк, Мао, Оса и Спас расположились во втором автомо-биле.
   - Ох, не люблю я путешествовать по миру. - пожаловался Кунжутов Дуремарову.
   - Почему? - тот пристегнулся ремнём безопасности.
   - Наверно, потому, что в детстве папаша бил меня глобусом. - посочувствовал сам себе Герман.
   Цзедунов, старший машины и помошник бригадира Чики, посмотрел на него с видом дрессированного бойцовского пса:
   - Плохо знать много шуток. Когда надо - не вспомнишь, а когда кто-то рассказывает - несмешно...
   "Паджеро" взбешённым кабаном рванул за уже отъехавшим первым джипом.
  
  
   Ближе к обеду практически всё "Синегорье" было занято обсуждением вопроса о нетрадиционной ориентации Бенефи-сова.
   О "голубом" говорили везде.
   На пляже.
   На площади.
   В баре.
   В парке.
   В номерах.
   В административном здании.
   В столовой.
   Ростислав испытал бы форменный трепет, если бы услышал разговоры о себе.
   С лёгкой руки Тестеронова отдыхающие с самым непри-нуждённым видом обсуждали придуманные ими прямо на месте столь откровенные подробности из жизни геев, что у тех, включая самого рекламщика, закружилась бы голова, как от спирта.
   Натуралы имели самое смутное представление о реальной жизни и обычаях сексменьшинств.
   Но разве в этом дело?!
   Сплетня на то и сплетня, что развивает воображение, заста-вляя его пылать лесным пожаром!
   Да и когда в России пунктуально и методично придержи-вались правды?!
   Достаточно вдумчиво проанализировать статистическую от-чётность!
   Или ознакомиться с официальной версией истории!
   Создавалось впечатление, что Бенефисов стал личным вра-гом не только Обетованниковой и Тестеронову, но и всем отды-хающим.
   Его возненавидели за ярко выраженную индивидуальность!
   Попросту из-за того, что он не такой, как все!
   А ведь как у нас не любят тех, кто выделяется из толпы!
   Либо таковые добровольно публично раскаются и станут статистами массовки, либо их следует перетереть в лагерную пыль!
   А то и прислонить к стенке, чтоб другим неповадно было следовать дурному примеру!
   К счастью, никто не решился призвать белую ворону к суду Линча, опасаясь наказания за самосуд!
   Тестеронов было предъявил администрации ультиматум.
   "Синегорье" немедленно избавляется от извращенца, или отставник, собрав подписи под протестом, вызовет телевизион-щиков!
   Но ему популярно разъяснили об ответственности за нару-шение Конституции и назвали сумму штрафа за дискриминацию по половому признаку.
   А окончательно добили тем, что Ростислав полностью опла-тил предоставляемые ему домом отдыха услуги до конца срока проживания.
   И тем, что нарушать условия договора и судиться с посто-яльцем из-за происков выжившего из ума старика дирекция не намерена.
   Ибо каждый имеет право на отдых!
   Даже "голубок"!
   С подачи оскорблённого отставника сплетни возобновились!
   С ещё более ужасающими фантазиями из жизни гомосексуа-листов!...
   Россомахин стоял у своего авто, наблюдая, как скауты из Ближнего и Дальнего зарубежья рассаживаются по автобусам.
   Погрузка проходила более или менее организованно.
   И он надеялся, что у гостей останется самое приятное впе-чатление от российского Джамбори.
   За прошедшие четыре года Андрей Васильевич прошёл славный путь, отбросив от названия своей должности приставку "вице" и став настоящим Президентом Ассоциации.
   Сделал карьеру.
   Уселся в то вожделенное кресло, в которое так стремился.
   Нет, он не занимался интригами, не делал гадостей!
   Просто бывшего Президента пригласили на работу с моло-дёжью в столицу, и Александр Окунев настоятельно рекомен-довал его на своё место.
   И Россомахин был избран на освободившуюся должность почти единогласно.
   Если не считать воздержавшихся и отсутствующих на голо-совании по уважительным причинам - болезни, командировки, отпуска - городские скауты выразили ему огромное доверие.
   99,7% от общего количества руководящих работников под-няли за него руки...
   - Я слышал, ваша жена - режиссёр? - он помог забросить вещи в багажник представителю братской Рутении. - А где и над чем она сейчас работает, если не секрет?
   - Она работает дома над новой постановкой семейных сцен!
   Рутениец занял место в машине.
   А Андрей Васильевич обратил внимание на кабскаута, пере-шедшего во второй класс, с завистью смотревшего, как за чугунной оградой сквера у штаб-квартиры Ассоциации дошко-лята играли с радиоуправляемой моделью бронетранспортёра.
   - С удовольствием бы присоединился, но образование не позволяет! - с глубочайшей скорбью вздохнул ребёнок.
   Автобусы один за другим, как индейцы на марше, выезжали со двора.
   Последним к ним присоединился автомобиль Россомахина.
   В офицерской столовой полпред Президента с покровитель-ственным видом прошелся между столами.
   И вдруг настороженно замер, как часовой, услышавший по-дозрительный шум в непосредственной близости от охраняе-мого им объекта:
   - Это что?! - он ткнул локтем в бок Цереулова.
   То ли гость не рассчитал своих сил, то ли генерал-майор неплотно стоял на ногах, но бедняга рухнул в проход, боднув головой в живот официантку в камуфляже под белым халатом.
   И та грациозно завалилась на пол вместе с ним.
   Однако Леопольд Васильевич не обратил внимания на по-добную мелочь и напрягся, конвульсивно дергая шеей:
   - Это что?! - повторил проверяющий трагическим шепотом. - ЧП?! Мордобой?!
   - Не может быть!! - горячо отреагировал Юрий Владимиро-вич.
   - Тогда смотрите!!
   Генералы приблизились к столу капитана Антрекотова, и Мордасов жестом гладиатора, победившего врага на арене цирка, указал на явные отметины на некоторых лицах - на ску-лах, под глазами, на лбах.
   Цереулов ощутил себя воином, которому предстоит нелег-кий выбор - сдаться противнику или покончить с собой:
   - Я не могу плохо говорить об этом офицере в контексте себя. Необходимо разобраться. - он склонился к обедающим, точно прихваченный приступом радикулита. - Откуда подарок?!
   - В бою получила, товарищ генерал-майор! - уклончиво от-ветила ефрейтор Таблеткина и, как ему показалось, гнусно улыб-нулась.
   - А вы что, на грабли наступили?! - спросил он у сидевшего
   рядом лейтенанта Ландышева, прикрывавшего ладонью припух-шую щеку.
   Дмитрий был выходцем из глухого села, где все парни, закон-чившие школу, в отличие от городских сверстников, связывали надежды с армией.
   Она могла обеспечить их работой, которой не было дома.
   И возможностью повидать мир.
   Что с ним и произошло, когда после призыва, отслужив по-ложенный срок, Ландышев по направлению из части поступил в училище...
   - Учился, товарищ генерал-майор! - он поднял на него не-
   невинные озерно-голубые глаза на узком лице. - Условный про-тивник наградил.
   Полпред и Цереулов - походкой Председателя Чрезвычай-ного трибунала - приблизились к Антрекотову:
   - Капитан, следуйте за нами!
   Они не стали далеко отходить,остановившись на крыльце.
   - Рассказывайте, что за дуротой вы тут занимаетесь?
   - Да я просто дал одну вводную на занятиях... - Глеб натянул берет на глаза. - Мы два дня подряд атаковали разва- лины. Только добегали до них, возвращались и опять начинали по новой... Ну, я вечером и полазил в них, посмотрел, прики-нул... А сегодня после завтрака договорился с ребятами из второго взвода, чтобы посидели в них за противника... И моим сержантам пришлось на ходу придумывать, как их оттуда вы-бить... Вы же понимаете, в пылу боя всякое бывает, тем более, что я попросил создать обстановку, максимально приближенную к боевой...
   Юрий Владимирович выразил свое негодование виртуоз-ными оборотами, показавшими его всестороннее знакомство с половыми извращениями в области зоофилии.
   Мордасов качнулся старым шалашом под ветром:
   - Что вы мне плачете о ваших сложных непреодолимостях?
   Антрекотов не плакал, но не стал разубеждать в этом "ва-ряга".
   - Естественно, разрешили все приемы и полный контакт? - переключил на себя внимание Юрий Владимирович.
   - Так точно!
   - А для чего тогда существует полоса препятствий?!. Макеты
   строений? - тон "варяжского" гостя был тоном командира рас-стрельной команды.
   - Но люди-то уже к ним привыкли! Знают, где загорится, где
   взорвется, где стоит пригнуться! Бегают автоматически, не ду-мая! А здесь новизна!.. И мужики остались очень довольны, спрашивают,когда еще!
   - Это будет вам чревато боком! - Цереулоову не хватало
   только униформы военного прокурора, вынесшего не подлежа-щий обжалованию приговор. - Ладно, идите, а потом мы погово-рим с вами более подробно!
  
  
   - Представляешь, я сказала своему френду, что на первом месте у него футбол и только потом я! - Супчикова так осто-рожно прошлась по крыльцу коммерческого кафе, будто боялась, как бы под ней не обрушился пол.
   - И что он на это ответил? - раздула ноздри Акакиева.
   - "Ты очень сильно ошибаешься! Ты забыла, что существует ещё и рыбалка!"
   - А вот "голубой" так бы не сказал!
   - Это уж точно!
   Россомахин раскладывал вещи в командной палатке.
   - Андрей, - с явным прибалтийским акцентом обратилась к нему изящная молодая женщина под тридцать с синими глазами, рыжеватыми волосами, рассыпанными по лбу мелкими пряд-ками, - это правда, что в России сейчас можно всё?
   - Да, Бируте, всё, что не противоречит законам.
   Она по-африкански улыбнулась ему:
   - И разговаривать с плюшевыми игрушками тоже?
   - Наверно. - он недоумевающее пожал плечами, не понимая, куда клонит скаутмастер. - А почему ты спрашиваешь?
   Гостья из Ближнего Зарубежья вцепилась ему в локоть, как жена, провожающая солдата на войну:
   - Просто у себя дома у меня не получается разговаривать с плюшевыми игрушками. Они мне не отвечают.
   Президент почувствовал себя очень неуютно.
   На Джамбори присутствовал врач.
   Терапевт широкого профиля с некоторыми познаниями в области травмотологии.
   Но никак не - в психиатрии.
   - Прости, зачем тебе нужно, чтобы игрушки отвечали?
   - Затем, что я хочу работать вашей тётей Оксаной у себя на телевидении.
   Андрей Васильевич испытал облегчение титана, ухитривше-гося сбросить с плеч тяжкий груз острова Сицилия.
   И тем не менее кинулся из палатки на берег, как к матери, с которой была разлучена самое меньшее лет десять.
   От греха подальше.
  
  
   Данута вышла из здания железнодорожного вокзала.
   И пока она шла к остановке, чтобы занять очередь на рей-совый автобус, который довёз бы её до "Синегорья". казалось, вокруг слышался хруст шейных позвонков,
   Это поворачивались к ней мужские головы, не избалованные видением красивой женщины в военной форме.
   За ней пристроились двое молодых людей.
   - Костян, я, кажется встретил девушку, которая обещает окружить меня любовью, заботой и лаской. - первый блаженно осклабился. - Что ты об этом думаешь?
   Второй смачно сплюнул себе под ноги:
   - Думаю, как ты будешь выходить из окружения...
  
  
   Подлянкин и Кастратов собирались на Джамбори, куда вме-сте с Ириной были приглашены на открытие, как почётные гости.
   - Серж, а почему бы тебе не жениться на нашей Ореховой?
   - Смерти моей хочешь?!
   Лейтенант потому взревел бегемотом, укушенным тигром в причинное место, что мгновенно представил ту, о ком говорил сослуживец.
   Некоторые злые языки утверждали, именно по его милости, разведясь, прапорщик не выходила замуж, сравнивая всех потенциальных женихов с Сергеем.
   Что, конечно же, было полным бредом!
   Он ни при каких обстоятельствах не давал повода не то-лько ей, но и кому-либо вообще.
   - Ну подумаешь - немножечко косая! - Иван любовался собой в зеркале.
   - Немножечко?! Да у неё, когда она плачет, слёзы текут крест-накрест! - лейтенант обиженно пожал плечами. - Я уж тогда с Бенефисовым сойдусь!
   - Ты поменял ориентацию?! - едва сдерживая смех, ужас-нулся Подлянкин.
   - А что? Лучше с ним, чем с ней! По крайней мере, не "зале-тит"!
   Мордасов сидел во главе стола перед группой офицеров в камуфляже, среди которых были Цереулов и Чекистов.
   Он постучал по столешнице ручкой, призывая всех к тишине, хотя её и так никто не нарушала:
   - Начали!
   Юрий Владимирович принялся говорить, словно синхронно переводил с китайского на русский текст чрезвычайной слож-ности:
   - Задача нашей тактической игры - определить, какая из двух групп спецназа является лучше подготовленной. Обе они будут представлять друг для дружки условного противника. Объект оперативного интереса обозначен на карте флажком треугольного цвета. - он ткнул указкой в точку на двухвёрстке, скатертью расстеленной на столе и выдержал паузу, выжидая, когда его нервная система устаканится от излишнего волнения. - У меня все. - он принял сдержанно-горделивую позу, началь-ника Генштаба вермахта, разработавшего план операции "Бар-баросса".
   - Вопросы? - спросил представитель Президента.
   Все промолчали, внимательно рассматривая расстеленную на столе карту.
   - Конечно, приятно, когда вы делаете вид, точно думать со-брались!.. Будьте поактивнее, не надо сидеть, как в гостях у сказки!
   Леопольд Васильевич принял у Чекистова два пакета, запе-чатанные сургучом:
   - Командирами групп специального назначения назначены
   старший лейтенант Чайников.
   - Я! - названный был усатее и добродушнее откормленного кота.
   Генерал армии выбрал предназначенный тому пакет:
   - Здесь ваша цель и плановая разработка по выполнению задания.
   - Есть! - он обеими руками вцепился в полученную инструк-цию, и ее лицо засияло азартом киллера, давно не получавшего заказ.
   - Капитан Антрекотов!
   - Я! - бодро отозвался Глеб.
   - Ознакомьтесь прямо сейчас и здесь же уничтожьте все ма-териалы!
   Старшие групп специального назначения разошлись по раз-ным углам, вскрыли пакеты и принялись изучать заключенные в них руководства к действию.
   И никто из находившихся в кабинете не подумал о том, что ни одна штабная разработка, как бы тщательно она не прово-дилась, не сможет точно спрогнозировать предстоящие дей-ствия.
   В реальном бою все происходит по-иному.
   И далеко не соответствует плану.
   Потому что в нем всегда присутствует непредусмотренный никаким теоретиком фактор внезапности.
   Когда приходится прикладывать все силы, чтобы остаться в живых.
   Ибо злые вражеские пули, бьющие на уничтожение, стре- мятся именно этому и воспрепятствовать...
   Мордасов, стараясь сохранить солидность и достоинство, положил в рот карамельку.
   - Все прочитали? - вызверился он на старших групп. - Что вы молчите, как кильки в банке?!. Один, понимаешь, сидит, ногу задрав, второй сидит, ногу задрав!.. Прямо семейный альбом какой-то!
   - Товарищ генерал армии, разрешите спросить? - Антре-котов вскинул руку к берету.
   - Что у вас?
   - А если в процессе выполнения задания возникнет нештат-ная ситуация?
   Скромно сидевший на краю стола Оргазмов с большим ин-тересом взглянул на капитана.
   Он определенно начинал ему нравиться; хотя бы тем, что мог анализировать предложенный способ выполнения задания.
   - Там же русским по белому написано - строго придерживать-
   ся плана! - Леопольд Васильевич чуть не наступил на собст-венную челюсть. - Побольше ответственности, поменьше само-деятельности! Вы на службе, а не в драмкружке!
   - Понятно, товарищ генерал армии!
   Мордасов выждал, пока инструкции вместе с пакетами уничтожатся в бумагорезательном аппарате и, расправив плечи, выдавил из себя милую улыбку генерала Рыбалко, готового проутюжить гусеницами своих танков Зееловские высоты:
   - Учтите, не уложитесь в норматив!.. Понятно, задание слож-ное, но и вы не какая-нибудь вшивая "мабута", и потому ус-ловия максимальнейше приближены к боевым. А значит, раз-решены все приемы! Причем, соответственно, в полный контакт!
   Ясно?
   - Так точно! - ответ был четок и дружен.
   Интересно, а что означает понятие - "условия, максималь-но приближенные к боевым"?
   Когда стреляешь в своих на поражение и от них же получаешь
   пули?!
   - Все свободны!
   Офицеры рысцой направились к выходу.
  
   Данута сидела у окна в рейсовом автобусе, который вёз её в "Синегорье".
   Едва тот отошёл от очередной остановки, как к нему подбе-жала всклокоченная женщина-колобок:
   - Люди, остановите, пожалуйста, я на работу опаздываю!
   Мягкосердный водитель притормозил.
   Опаздывавшая, отдуваясь, влезла в салон:
   - Успела всё-таки. Спасибо, люди добрые!
   Она нацепила себе на грудь жетон контролёра и заявила до-вольным голосом:
   - Так, граждане, приготовьте билетики для проверки!
  
  
   У железнодорожного переезда, который должен был мино-вать джипы с людьми Гренадёрова, отправленными на изъятие из пещеры дяди Жоры сокровищ, образовалась пробка.
   Сигналили машины, волновались водители.
   Из будки вышел сухонький дедок с благостной улыбкой юро-дивого:
   - Наберитесь терпения, мужики! Поезд опаздывает всего-то на каких-то пять часов!
  
   Шмокодяев и Мухоморская курили на площади около памят-ника Целкину.
   - Если бы мы с Вадимом поженились, я разделила бы с ним все его беды и неприятности. - её голос звучал, как у смер-тельно больного человека.
   Судя по взгляду Валентина, он понимал не больше, чем если бы Лана говорила с ним на языке индейцев семинолов:
   - Но у него нет неприятностей!
   - Я же сказала, - если бы мы поженились...
   Ирина загадочно и насмешливо прищурилась - точно кошка, соображающая, как бы использовать в своих целях хозяина:
   - Не понимаю, Гена, почему бы тебе не обратить внимание на Дарью. Она же глаз с тебя не сводит.
   - Приятно слышать, что ты меня ревнуешь. - надежда вы-держанным вином ударила в голову художника, сидевшего на полянке около Резвовой.
   - Ты неподражаем.
   - Что я должен сделать, чтобы мы стали не только друзьями?
   - Откровенно говоря, ты мне нравишься. У тебя есть немало достоинств... Но это ничего не значит. В тебе слишком много детской наивности, а я уже с этим сталкивалась.
   - У тебя кто-то есть? - он нахохлился вороном, у которого лиса украла сыр.
   - Никого. Однако это опять-таки ни о чём не говорит.
   - Дай мне только шанс! - Туберкулёзников затравленно огляделся по сторонам, словно попавший в засаду разведчик.
   - Остынь... Разве тебе не понятно, насколько мы с тобой раз-ные?
   - Так уж сложилось. Но я и правда люблю тебя!
   - И хочешь, чтобы я любила тебя из жалости? - генеральская дочь встала с пенька. - Мне пора. Меня с друзьями ждут у ска-утов.
   - А я? - Геннадий стал похож на бегуна, с разгона налетев-шего на не­весть откуда взявшуюся каменную стену. - Можно и мне с вами?
   - Не стоит. Нас пригласили рассказать об армии. Ты же не имеешь к ней ни малейшего отношения.
   - Тогда - выкуп? - он сам поразился собственной смелости.
   - И что ты от меня потребуешь? - генеральская дочь посмо-трела на него, как на забавное прыгучее насеко­мое.
   - Ничего страшного... Один поцелуй в щёку.
   - Пожалуй. - курсант легко чмокнула живописца.
   И скрылась, исчезнув грешным духом после петушиного крика, оставив его в состоянии приятной и мучительной тоски безнадёжно влюблённого, мысленно шарахавшегося из край-ности в крайность.
  
  
    - Генерал-майор, у меня тут возникла одна идея! - после паузы сказал Мордасов.
   Чувствовалось, мысль, засевшая у него в мозгу, и зудит, и свербит, требуя, чтобы ее срочно высказали.
   - Слушаю, товарищ генерал армии.
   - А почему бы нам не заменить этого чересчур инициативного капитана? Антрекотова, кажется?
   Цереулов, вероятно, был сделан из огнеупорного матери-ала, иначе бы мгновенно расплавился под обжигающим, как жар от взрыва атомной бомбы, взглядом полпреда Президента.
   - Я настоятельно прошу оставить его командиром одной из спецгрупп для выполнения задания в тылу условного противни-ка! - Юрий Владимирович напоминал собой памятник несги-баемому герою. - Он со своими солдатами играют в войну, как звери. То есть, очень хорошо.
   Возникла напряженная пауза, во время которой он почувст- твовал себя гладиатором, выведенным на арену со львами без оружия.
   Представитель Президента нерешительно взглянул на него и в весьма крепких выражениях высказал свое личное мнение о Глебе, как об офицере.
   - А справится? - у Леопольда Васильевича все-таки было собственное независимое мышление.
   - Как командир группы он наиболее подготовлен к операциям такого рода! - на лбу у генерал-майора выступил пот. - Ко всему
   прочему он - решительный и думающий офицер!
   Генерал армии глубоко и всерьез задумался.
   - Ладно, считай, уговорил! Раз головой думаешь, а не тем, что под руку подвернётся... Но под твою ответственность!
   - Есть под личную ответственность!
   - И чтоб ко времени "Ч" был, как штык!.. Понятно?!
   - Так точно!
   - Но язык за зубами держать! - Мордасов демонстративно по-
   вернулся к Цереулову спиной.
  
  
   Подходя к административному зданию дома отдыха, Данута чувствовала себя разведчиком в тылу врага.
   Расшифрованным.
   Иначе, как объяснить взгляды отдыхающих, направленные на её форму, которую ей приказала одеть Резвова?!
   Военную.
   Для выступления у скаутов.
   Она соображала, где и у кого ей узнать о подруге, когда услышала разговор двух стариков:
   - Страшно не то, что в России бывает всякое, а то, что оно обязательно повторится ещё раз! - Фуражкин с неприязнью смотрел на её аппетитные колени, неприкрытые форменной юб-кой.
   - Повторений, как и чудес не бывает. Россия - исключение. - Фирмачёв прикрыл свою промежность газетой, которую читал второй день и никак не мог прочитать из-за того, что мимо него проходили всякие сексапильные штучки, слишком похожие на лейтенанта.
   Его джинсы, полученные в подарок от сына, топорщились шалашиком на интересном месте, приподнимая "Новости".
   А поясницу свело сладким ознобом...
   Данута слишком напоминала ему жену, когда та была мо-лодой и привлекательной в любое время и в любом состоянии.
   И потому Семён Ильич подался к ней кораблём, увидевшим в ночи свет маяка:
   - Дочка, могу что-нито подсказать, о чём даже себе не подо-зреваешь?
   Фуражкин обиделся, как человек, которому в кофе вместо сахара насыпали соль.
   И готов был убить приятеля.
   Опередил старый пердун заслуженного человека, понима-ешь!
   - Вы не подскажете, как я могу найти Ирину Резвову?
   Ответа она получить не успела.
   Генеральская дочь показалась на террасе жилого корпуса и призывно махнула вниз рукой:
   - Данута! - курсант наклонился вниз, к подруге, словно ей в лицо подул ураганный ветер. - Я здесь!
  
   Стоя в пробке у железнодорожного переезда, Чика курил и слушал авторадио, пока Пирс и Фифа нарезали круги около джипа.
   - В результате спецоперации МВД в песочницах столицы были задержаны десятки несовершеннолетних участников акции "Синее ведёрко". - тоном любящей женщины сообщила диктор.
   Он покрутил верньер настройки и почти сразу поймал песню его юности:
   Из колымского белого ада
   Шли мы в зону в вонючем дыму,
   Я увидел окурочек с алой помадой
   И из строя рванулся к нему...
   А Эделина, пользуясь представившейся возможностью, за-горала на обочине.
   К ней подошёл Пирсинг:
   - Задолбала меня моя кошка. - ему хотелось общения. - Каждый раз будит меня по старому времени. Как ей в башке часы перевести?
   - Тапком.
   - Считаешь, поможет?
   - А ты попробуй. - на полном серьёзе ответила мафиози в юбке.
   И пока Емельян раздумывал над её предложением, к Чике подошёл Мао:
   - Я тут посмотрел атлас автодорог области.
   - И? - Чекушкин приоткрыл один глаз, став похожим на кор-шуна.
   - Можно добраться до места в объезд. Крюк в полтора десят-ка вёрст, зато не надо торчать здесь.
   Руслан мгновенно привёл себя в боевое состояние, как гладиатор, услышавший сигнал трубы к началу поединка:
   - Скажи всем, что уезжаем!
   Капитан Антрекотов любил армию и особенно - спецвойска.
   О которых, как о японских ниндзя, когда-то ходили легенды в мальчишеской - и не только! - среде.
   Не зря же запрещали секции карате.
   Однако Глеба это не остановило.
   И он несколько лет постигал на свой страх и риск науку выжи-вать, параллельно занимаясь в официальном клубе боевого самбо, дорос до мастера спорта международной категории.
   Срочную службу парень проходил в спортивном батальоне округа, откуда вне конкурса попал в Рязанское воздушно-де-сантное.
   Закончил его с отличием и распределился в часть, сформи-рованную во время конфликта у озера Хасан.
   И, продолжая её боевые традиции, набрался опыта в Юго-славии и Чечне...
   Офицер нервно поднял трубку:
   - Санчасть?.. Моя Муська еще не родила?.. Не родила?! Спа-си­бо...
   Он печально побрел по плацу, волоча ноги, точно выходящий из окружения в Великую Отечественную офицер, потерявший всех своих бойцов, так как его бедная кошка не могла окотиться уже вторые сутки, а он ничем не мог ей помочь...
   Когда Ирина, Мухоморская и присоединившаяся к ним Данута направились к скаутам, все отдыхающие, кто были моложе ше-стидесяти, восхищённо таращились им вслед.
   Красивые молодые - да и не только - женщины в пригнанной по размеру военной форме всегда смотрятся великолепно.
   И вызывают нескромные желания.
   Как бы некоторые, особо стеснительные, не утверждали об-ратное.
   Не просто так ведь до Первой Мировой солдат в юбках ста-рались не ставить в строй.
   Чтобы не отвлекали бойцов от службы, заставляя забывать об изрядно надоевшем им самоудовлетворении.
   А зря!
   Из истории античных войн известно; самыми бдительными часовыми и солдатами, как ни странно, являются именно женщины.
   Мужик может уснуть или напиться на посту, а иногда и уйти в самоход, чего никогда не сделает амазонка.
   Он позволяет себе милосердие к побежденному - в зависи-мости от обстоятельств, но дама всегда следует букве приказа.
   И её не приручишь и не обманешь - выйдет себе же дороже.
   А уж если разозлить...
   Поэтому на Востоке - Ближнем и Дальнем - с древности ох-ранять сокровища ставили не людей, не собак, а боевых кошек.
   Женщина - она ведь, как Мурка, и не дай Бог ,если неосто-рожно погладить ее против шерсти...
   В чём убедились на собственном опыте капитан Конфискатов,
   старший лейтенант Бельведерский и старший прапорщик Обето-ванникова...
   Они почти вышли с территории дома отдыха, когда натол-кнулись на рабочего, ковырявшегося в пожарном кране у само-го выхода, за которым неотрывно наблюдал маленький маль-чик.
   Пропуская мимо себя Ирину и компанию, труженик торцево-го и гаечного ключа, весело подмигнул ребёнку:
   - Видал, пацан? Это тебе не в Интернете ковыряться!
   Опарышев и Дикобразов играли в подкидного дурака у себя в номере.
   Побивая козырем пиковый туз, Михаил Илларионович таял салом на сковородке от жары:
   - Во время дуэли Пушкин получил тяжёлое ранение в живот, а Дантес - касательное в руку. Если бы это случилось сейчас, наша медицина смогла бы не только спасти поэта, но и залечить француза до смерти.
   - Полностью с вами согласен. Здоровье - это когда у вас каждый день болит в другом месте.
   Полковник заработал картами, словно вёслами во время при-зовой гонки:
   - На! На! На! - он издал странные звуки, напоминающие вопль сексуально удовлетворённого самца. - Проиграл, про-играл!
   - К сожалению, ошибка мной не решена! - согласился с ним майор.
   Иногда тёзка Кутузова становился прямо-таки душкой, когда хоть в чём-нибудь одерживал победу.
   Ибо был хорошим и милым - местами.
   - Ты читал объявление на двери медпункта?
   - Нет. - Феликс Эдуардович принялся тасовать колоду. - А что там?
   - Им требуются люди с температурой 36,6 для проверки термометров!
   - И хорошо платят?
   - Спроси что полегче!
   Дикобразов сдал карты.
   Опарышев, делая ход, глупо ухмыльнулся:
   - Как по-твоему, Бенефисов и вправду пидор?
   - Очень может быть. - майор раздумывал, чем крыть. - Чего только в наше время не случается?
   - Это у тебя шуточки такие или окончательное высыхание мозгового резерва?
   Полковник втягивал коллегу в дискуссию.
   Недаром говорят, мужики любят и умеют сплетничать круче баб.
   Только действуют гораздо грубее...
  
  
   Тропа вилась среди густых, ветвистых деревьев и вела на холм с высокими, голыми, как свечи, соснами, между которых едва стояли, покосившись, молодые ели.
   Морзянкин догнал девушек и сделал страшное, как ему каза-лось, лицо:
   - Дамы, хотите сумашедшего секса?
   Его вопрос вызвал иронический смех.
   Те, кому он был задан, прекрасно знали, что старший лей-тенант робок, как дитя, и для поддержания собственного имиджа часто рассказывает эротические анекдоты.
   Потому спрятали ухмылки, ожидая продолжения.
   - Мачо психбольницы номер три всегда к вашим услугам! - Вадим искательно улыбнулся. - Вы не могли бы отвернуться на пять минут?
   Лана выполнила просьбу и вытащила из кармана форменной юбки плоскую стеклянную бутылочку:
   - Бабы, пока наши мужики подмывают корни деревьев, давай-те ответим Гамлету на его вопрос: пить или не пить?
   В России один показатель здоровья - пить можно и пить не-льзя.
   Данута скривилась, почувствовав, ещё немного и с ней слу-чится такой же грех, как и с отошедшими мужчинами:
   - Пятый день подряд меня клонит в сон... Значит, сегодня пятница...
   Бенефисов некоторое время следил за тем, как Туберкулёз-ников, сидя в номере на тахте, печально рассматривал портреты Ирины.
   Обычный.
   В виде Мадонны.
   В образе амазонки.
   Тургеневской барышни.
   В конце концов он не выдержал и преисполненный сочуствия подсел к нему, с материнской нежностью погладил по колену:
   - Всё, что ни делается - лишь к лучшему.
   - Как сказать. - художник вздохнул так, будто держал на плечах многотонную тяжесть.
   - Но ведь жизнь продолжается. - протяжно сказал Рости-слав.
   - Разве это жизнь? - Геннадий опустил голову почти до ши-ринки на брюках.
   - Поверь, ты обязательно встретишь того, кто тебя поймёт. - гей томно прикрыл глаза.
   Жестом отчаяния живописец убрал рисунки:
   - Где и когда?!
   - Может быть, твой друг находится гораздо ближе, чем ты предполагаешь?
   Рекламщик улыбнулся соседу по номеру слишком страстно, чтобы тот мгновенно не насторожился.
   И не вспомнил, что говорили о нём в доме отдыха.
   - Я люблю только женщин! - по взгляду Туберкулёзникова, устремлённому на Бенефисова было понятно, он не видел осо-бой потери для прогрессивного человечества, если бы извра-щенец отправился в ад.
   - А разве я что-то сказал против?
   Ростислав никогда не действовал нахрапом.
   И сейчас, чтобы не вспугнуть предмет своих вожделений и сблизиться с ним насколько это возможно с натуралами, решил применить тактику постепенного завоёвывания позиций.
   Похоже, он сделал правильный ход.
   Мастер парсунных дел смутился, покраснел до самых корней волос:
   - Прости... Я подумал...
   - Ты расстроен. - лицо Бенефисова озарилось мягкой и неж-ной улыбкой. - А в твоём состоянии в голову лезут всякие неле-пости...
   - Наверно. - Геннадий всем своим видом изобразил самое искреннее раскаяние.
   - Тебе необходимо побыть сейчас на свежем воздухе. Запахи леса или воды очень благотворно влияют на нервы. По себе знаю.
   Два молодых человека поиграли в гляделки друг с другом - прямо-таки, как две школьника младших классов.
   - Предлагаешь прогуляться?
   Хотя рисовальщик испытывал некоторый страх за свою девственность, но виду не подал, решив в случае чего подобно герою Сталинграда отбиваться до последнего вздоха.
   Искуситель томно прикрыл глаза:
   - Сам поймёшь мою правоту.
   Из номера они выходили, держась под ручку, как молодые любовники.
  
  
   Удодова и Ремаркевич разгадывали кроссворд на балю-страде корпуса.
   Они не были втянуты в пересуды о Бенефисове по двум при-чинам.
   Она слишком перевозбудилась ожиданием встречи с приез-жающим сегодня давать концерт в "Синегорье" Керком Жен-цевым, и на данный момент её ничто не интересовало, кроме этого.
   А он считал себя выше того, чтобы без санкции влезать в чью-то личную жизнь.
   - Часть суши, со всех сторон окружённая водой. - прочитал вслух Аристарх.
   Эмма взглянула на него с неописуемым удивлением дикаря, впервые в жизни увидевшего спички:
   - Странно... А зачем суши бросать в воду?!
   - Да уж! - старший лейтенант покачал головой, как родитель, удивляющийся фантазиям своего ребёнка. - Читайте уставы, девушка. Они пригодятся вам в жизни! Иначе, как же вы будете воспитывать своих детей?
   Она обиженно поджала свои ярко-оранжевые губы.
  
  
   Ирина с друзьями остановилась на поросшем соснами кру-том обрыве, рассматривая раскинувшийся внизу вдоль берега копошащийся, подобно муравейнику, скаутский лагерь.
   Джамбори.
   В переводе с одного из языков знойной Африки это ориги-нальное слово обозначает "сбор племён для решения важней-ших вопросов".
   Или, в современном понимании, - сбор скаутов.
   Когда-то, в доперестроечные времена, летом тоже было принято выбираться на природу.
   Только тогда это называлось по-другому.
   Потому как никто и слыхом не слыхивал заморского слова "Джамбори".
   А сборы существовали туристические, спортивные и бар-довские.
   Те же, кто не принадлежал к числу первых, вторых и третьих, и работал на заводе или занимался исследованиями в научных институтов, старались от них не отставать.
   И хотя бы раз в месяц устраивали так называемый "День здоровья".
   Не обязательно летом.
   Они вырывались из города и на день или на все выходные становились между собой кем-то вроде родни из одной великой семьи любителей здорового образа жизни.
   И на всю оставшуюся жизнь запоминался вкус запечённой в костре картошки с корочкой под дешёвый портвейн "Молдавский розовый", именовавшийся в просторечии "Дядя в шляпе" из-за изображённого на этикетке усатого гайдука в канотье.
   Звенели гранёные стаканы с водкой, закусываемые "Завтра-ком туриста, рыбокрупяным, в фарше" стоимостью 33 копейки за консервную банку.
   Кстати, сегодня, спустя годы, когда со многих вещей снят гриф секретности, можно наконец открыть государственную тайну!
   Этот самый "Завтрак туриста" в 60 -70 годы ХХ века являлся страшным оружием массового поражения для гнилого Запада.
   Да, наши люди, ходившие с рюкзаками по лесным и горным тропам в синих (чёрных) сатиновых шароварах на резинках, фальшиво певшие шлягеры Окуджавы, Клячкина, Визбора, хри-певшие под Высоцкого в драных брезентовых палатках, не спасавших ни от дождя, ни от стужи, ели его так, что аж за ушами трещало!
   А изнеженные западники и наши вечно голодные друзья из развивающихся стран травились им насмерть, получая в виде гуманитарной помощи от Кремля!
   То, что нам сытно и полезно, любому иностранцу вредно и опасно!
   Какие были годы!
   Однако они пролетели, оставив по себе лишь ностальгию!
   Но, в России никогда ничто не забывается!
   Сейчас на языке у молодежи красивое слово "Джамбори".
   А раньше, как уже говорилось, оно существовало чисто в русской транскрипции.
   Можно поменять название, но суть-то останется прежней!
   Сбор или слёт!
   Спортивный, туристический, авторов-исполнителей самодея-тельной песни, фольклорный, молодёжный, детско-юношеский!
   Что лишний раз подтверждает давно известную истину: но-вое - хорошо забытое старое, закамуфлированное под модную нынче иностранщину...
   Заметив, что хаотичное движение скаутов между разбитыми на берегу палатками упорядочилось и приняло организованную форму, Ирина присмотрелась повнимательнее, стремясь понять, что происходит.
   Увидев поднимающегося на сборную трибуну Россомахина, она догадалась - торжественное открытие лагеря начинается.
   - Нам стоит поспешить!
   Почётные гости в погонах бодрой рысцой двинулись вниз по крутому склону.
   И успели как раз к тому моменту, когда Полина начала подъём флага под песню, известную когда-то всем и каждому в СССР:
   Взвейтесь кострами, синие ночи,
   И осветите тех, кто в почёте!
   Близится эра светлых годов;
   К службе России всегда будь готов!
   Мотив остался прежним, лишь слова были другими.
   Подлинными.
   Теми самыми, которые звучали в гимне скаутов до переворо-та 1917 года и переделанными большевиками под нужды теку-щего тогда момента.
   Для пионеров, не так давно официально канувших в небытие.
   Но кое-где сохранившихся.
   И предпочитавших жить дружно с теми, кто пришёл им на смену.
   Россомахин, сверкая солнечной улыбкой, навис с трибуны гранитной плитой над собравшимися на берегу скаутами.
   Он поднял правую руку с открытой ладонью до уровня плеча, соединив большой и мизинец и плотно сжав указательный, сред-ний и безымянный пальцы:
   - Однажды скаут - скаут всегда! - у него был приветливый голос, который можно услышать лишь на плацу во время стро-евых занятий.
   Президент Ассоциации был большой любитель выступать.
   Он всегда говорил гладко, отшлифованными до блеска фра-зами, и доброжелательное выражение не сходило с его лица ни тогда, когда рассказывал о хорошем, ни тогда, когда приводил примеры, от которых становилось не по себе.
   У него была красивая дикция, но почему-то всё время каза-лось, что всё, что говорит этот ответственный работник, пред-назначено не столько для слушателей, сколько для того, чтобы послушать самого себя и вволю насладиться колоритными переливами собственного голоса.
   За годы, прошедшие с последней встречи, Россомахин сов-сем не изменился.
   Только из приличия Ирина оставалась возле трибуны, страст-но желая, чтобы птица-говорун поскорее закончила выводить рулады.
  
  
   Оргазмов прилепил к поставцу толстую свечу перед иконой Николая-угодника, испрашивая у него помощи в успешной экспроприации золота и драгоценностей из пещеры дяди Жоры.
   Чтобы всё прошло без осложнений, быстро и чётко.
   На выходе из походной церкви Роберт опустил в ящик для пожертвований пятисотрублёвую купюру.
   - Храни тебя Бог, сын мой. - перекрестил его полковой свя-щенник с внушительным животом.
   Капитан поморщился.
   Судя по годам, поп никак не мог претендовать на роль его давно почившего папашки.
   В лучшем случае - был в состоянии считаться братом.
   Да и то - младшим.
   И потому, оглянувшись на молящихся воинов, он решил немножко схохмить:
   - Святой отец, я понимаю, что земное есть отражение не-бесного и наши войны являются отражением битвы Рая с Адом.
   - Истинно говоришь, сын мой, истинно.
   - Но я не понимаю, кому Господь столько задолжал, если на земле начался финансовый кризис?
   Не дожидаясь ответа от распахнувшего, как окно в жаркую погоду, рот дьякона, особист прошёл на выход.
  
  
   Хлопнул стартовый пистолет.
   Под дикий рёв болельщиков Багира рванула с места, словно газель, за которой гонится голодный гепард.
   Пятёрка старших скаутов соревновалась в беге по искус-ственно пересеченной местности.
   Очень пересеченной.
   Вроде той, где герой Лесажа сломал себе шейку бедра и навечно остался в классике мировой литературы, как хромой бес.
   Напоминающей декорации к фильму об экологической като-строфе будущего.
  
  
   Россомахин смотрел на Ирину с таким выражением, какое бывает у мужчины, когда он встречает в жизни воплощение старой доброй мечты юности:
   - Всё хорошеешь, матушка, и хорошеешь!
   - Васильич, я не в том возрасте, когда женщина нуждается в комплиментах!
   - Я не делаю тебе комплимент, я просто констатирую факт. - Президент восхищённо щёлкнул языком. - на вечернем костре от тебя и от твоей команды никто не сможет глаз оторвать. А уж если нормально подадите себя...
   - Можешь не беспокоиться, говорить мы умеем.
   - В том, что у вас языки подвешены, не сомневаюсь. Но начи-нать придётся тебе, ты же бывший скаут, наш человек. Нала-дишь контакт и задашь тон.
   - Легко!
   - Кто бы сомневался! - ответственный работник уселся на крупный камень у самой воды. - Ну, давай, рассказывай, как жила эти годы...
  
  
   Около микроавтобусов "Газель" выстроились две спец-группы по шестнадцать человек в каждой, включая старших.
   - Надеюсь на вас и убежден в успехе соревнований! - лицо Мордасова свидетельствовало о большом внутреннем оптимиз-ме, когда он взасос поцеловал старшего лейтенанта Чайникова, приникшего к его груди, точно Язон, сорвавший первый поцелуй у Медеи.
   Потом - распахнул объятия Антрекотову.
   - Вы проверили снаряжение, боекомплект группы?
   - Лично, товарищ генерал армии!
   - В своих людях уверены?
   - Так точно!
   Леопольд Васильевич взглянул на ГСНы с таким видом, точ-но у него только что, как у Отелло, произошла личная трагедия.
   - Мы не просто так прекраснодушно заварили эту кашу, а чтобы знать, какого цыплёнка можем высидеть! Поэтому желаем вам только успеха.
   - Спасибо за заботу, товарищ генерал армии!
   С лица столичного гостя сошло выражение напряженности.
   И теперь на нем было облегчение, будто он избавился от тяжелого груза.
   - Ну, с Богом!
   Командиры групп по-гусарски щелкнули каблуками:
   - Есть! - они приложили два пальца к пятнистым беретам, не показывая удивления полученным приказом и всем своим видом демонстрируя готовность оправдать оказанное им до-верие.
   В конце концов ни одни соревнования не обходятся без не-приятных сюрпризов...
   Они - как русская рулетка, в которой выпадает всякое.
   Иногда такое, чего уж никак не ожидаешь...
   - Вперед!
   По его жесту - Беннигсена, бросающего полки в атаку на французов у Прейсиш-Эйлау - разведывательно-диверсионные группы быстро залезли в автобусы.
   Чайникова - в первый.
   Антрекотова - во второй.
  
  
   Йорк примерился и тигриным прыжком вскочил на гимна-стическое бревно.
   Не напоминая красотой и изяществом движений гимнаста, он, балансируя руками, добрался до его конца, спрыгнул на землю.
   Перекатился через плечо, вскочил на ноги и, стараясь не замедлять темпа, бросился дальше, к деревянным кубам, по которым заскакал горным козлом, стараясь не ударить в грязь лицом перед Ириной.
  
  
   Гешефтова взглядом конкистадора, обозревающего каньоны Аризоны в поисках тайника, скрывающего легендарное золото апачей, рассматривала пещеры на склоне не такого уж высокого холма, оставшиеся от давным-давно заброшенных промышлен-ных разработок.
   То ли глины - для изготовления кирпичей, то ли песка - для производственных нужд.
   Вдруг Грааль скрыт в одной из них?
   Чем чёрт не шутит?
   Ведь могли же они возникнуть ещё во времена средне-вековья?
   Софья вдруг вспомнила свои мысли о матери.
   Когда ей было пять лет, она была убеждена, что та знает всё!
   В десять - не всё родительница знает.
   В восемнадцать - да что она вообще о жизни знает?
   А когда археологу стукнуло тридцать - надо было слушать маму...
   Если реликвия была спрятана здесь, почему её не нашли?!
   При Иосифе Неистовом, Никите Дурном и Леониде Тишай-шем скрыть находку было бы невозможно.
   О ней раструбили на весь мир, доказывая, что служащая делу коммунистической партии археология - самая резуль-тативная!
   И капиталистической до неё, - как от Земли до Луны!
   Получается, святыни здесь нет...
   Тогда завтра же стоит съездить в Глыборг и усиленно поко-паться в архивах, как крепости, так и города.
   Глядишь, и обнаружится какая-нибудь подсказка, на которую краевед просто не обратил внимания в силу своего педагогичес-кого образования...
   - Вот ты мне можешь объяснить, почему вы, мужчины, так редко дарите нам, девушкам, цветы? - чуть ли не со слезой в голосе спросила Мухоморская у Морзянкина на берегу реки, глядя, как младший скаут подносит подружке с волосами цвета
   прошлогоднего сена букетик ромашек.
   - Ну так вы нам пиво и водку вообще не дарите! - торжест-венно ответствовал Вадим. - И рот у вас всегда нараспашку!
  
   Капитан Антрекотов, сидевший за спиной водителя в ми-кроавтобусе, повернулся к ефрейтору Таблеткиной, очаровашке с густыми темными волосами, тонкими, в ниточку, бровями над огромными глазами, прямым носиком:
   - Вруби свою технику!
   Радистка мгновенно взволновалась, как волнуется сердце мо­лодого офицера при виде стареющего маршала:
   - Опять?! - она задала вопрос таким тоном, каким обычно же­ны алкоголиков сообщают матерям или подругам о том, что их благоверные в очередной раз утащили из дома на пропой что-то из вещей.
   - Я сказал, вруби технику!
   Оксана сразу утратила к Глебу всякий интерес и приня­лась делать вид, будто страшно утомлена усилиями удержаться на сидении.
   Однако микрофон все же протянула, при этом так упорно отво­дя свой взгляд от командира, словно он только что обга-дился.
   - Санчасть? Антрекотов беспокоит. Как там с моей?.. Как?! До сих пор ничего?!. Понял, спасибо...
   Принимая микрофон, ефрейтор одарила его улыбкой, в ко-торой бы­ло столько же тепла, сколько летом в Анктартиде.
  
   Не секрет, что в России любая работа начинается с пере-кура.
   Это негласное правило существует со времён Петра Вели-кого, приохотившего высший свет и подлый люд к табаку, вошед-шему в моду в Европе задолго до его рождения.
   Народ набирается сил при помощи никотина везде.
   Во всех областях жизнедеятельности.
   И даже в мафии.
   Поэтому, когда люди Гренадёрова прибыли на место и за-маскировали машины от посторонних глаз, то прежде, чем на-чать операцию по извлечению из земли на свет божий драгоцен-ностей дяди Жоры, они с наслаждением закурили.
   Отдыхали после долгой и трудной дороги к пещере.
   - Я недавно вычитал, будто учёные нашли подтверждение старой пословице "У матросов нет вопросов". - сказал Оса, выпуская в небо ровные сизые кольца дыма.
   Он был большим любителем бульварных изданий, прочи-тывал их от и до и щедро делился полученными знаниями с то-варищами.
   - Как выяснилось, за всю историю программы "Что? Где? Когда?" от матросов не пришло ни одного вопроса.
   Друзья по криминалу молча курили.
   Некоторые - уже по второй сигарете.
   - А на Камчатке, оказывается, последнюю парту называют Калининград...
   Чика скептически усмехнулся:
   - Ты, грамотей! Ты хоть знаешь, в каком году Лермонтов уто-нул? - и, не дождавшись ответа, приказал. - Когда мы будем копать, встанешь на шухер. Зови, кто бы ни показался.
   - Понял.
  
  
   К административному зданию подъехала "Волга" из которой с достоинством вышел молодой, но изрядно раздавшийся для своего возраста в талии человек с сопровождавшей его высокой девушкой не старше двадцати лет.
   У неё были тёмно-русые волосы и выразительные серые глаза под бровями, похожими на ласточкины крылья.
   Она с лёгкостью и проворством эльфа порхал вокруг Керка Женцева, исполнено спокойной уверенности хозяина жизни.
   С таким видом, будто он делает величайшее одолжение сво-им приездом, певец направился к крыльцу.
   Когда-то солист районного хора, этакий пухленький мальчик-одуванчик, был фаворитом всех концертов самодеятельности.
   Обладая голосом Робертино Поетти, мальчик вызывал слёзы умиления у слушательниц и матрон от искусства.
   На него сыпались награды и комплименты.
   Однако, шло время.
   И Женцев оказался в положении того же Робертино и его отечественного аналога - Серёжи Парамконова.
   Юность ушла, голос и внешность изменились, и Керк ока-зался никому не нужным на профессиональной сцене, на кото-рую так стремился.
   Даже в ресторанах города отказались от его услуг.
   Но его ближайшая подруга Оксана Дельченко, методист рай-онного Дома Молодёжи, по совместительству работающая полных восемь трудовых часов на заводе "Водмедтаз", тще-душное существо, похожее на кузнечика, больного ра­хитом, с непомерным сексаппетитом, давно перешедшим границы обы-кновенной неразборчивости, вознамерилась сделать из него звезду.
   Она внушила парню, что он гений.
   И пристроила руководить самодеятельным хором в Пав-ловский лицей.
   Пока он там изображал из себя Окуджаву и Резника в одном лице, Оксана на всех углах кричала, что в городе появился но-вый Тасков.
   Однако, почему-то никто из влиятельных и денежных людей, послушав горячо рекомендуемого им певца, не спешил вклады-вать в него деньги.
   Тогда Керк купил диплом об окончании института.
   И чуть не вылетел из лицея за подлог.
   Но не сдался, отправившись на "Фабрику звёзд", где отсеял-ся на предварительном отборе.
   Зато с помощью Дельченко охмурил дочку богатых роди-телей, поверившую в его исключительность.
   А после рождения ребёнка убедившуюся в несостоятель-ности супруга, как мужчины, так и певца.
   Семья распалась.
   И Женцеву ничего не оставалось, как зарабатывать на али-менты гастролями по домам престарелых, инвалидов, отдыха, квартирникам, молодёжныи и спортивным лагерям, пытаясь сделать хорошую мину при плохом пении...
   - Когда я была маленькой девочкой, я часто задумывалась, что же услышал привязанный к мачте своего корабля Одиссей, когда у его гребцов были залеплены воском уши? - с экзаль-тацией в голосе спросила сама у себя Удодова, стоя в жидкой кучке встречающих. - Он умолял развязать его, чтобы броситься в море и плыть на голос сирены... А теперь и я знаю, что он испытал!
   Она впервые услышала его на одном из квартирников, куда её затащила на огонёк подруга, и где Оксана Дельченко пела ему дифирамбы, предваряя выступление Керка.
   Не имевшего, несмотря на рекламу, большого успеха.
   Привстав на цыпочки, чтобы обратить на себя благосклонное внимание, Эмма послала исполнителю воздушный поцелуй.
   Он снял широкополую шляпу, с лёгким поклоном звезды, привыкшей к почитанию фанаток, прижал её к груди, милостиво улыбаясь скозь очки-хамелеоны.
   При этом сбил свободно висящий на его шее кашемировый шарф производства Китая, который тут же поправила шедшая сзади него на шаг девушка.
   Знаменитость с небрежным видом вошла в администрацию дома отдыха.
  
  
   Оттолкнувшись ногами, Найда прыгнула с невысокого обрыва в реку, насколько хватило сил и запаса воздуха проплыла под водой и вспугнутой касаткой помчалась к противоположному берегу.
   Ткнулась в него головой и повернула обратно, к болеющим за неё друзьям.
   И следящим за секундомером судьям.
   Хотя в соревнованиях важна не победа, а участие, она хотела придти первой.
   Чтобы ребята ею гордились.
   А особенно - Бим.
  
  
   Павел Сазонтьевич Картофляк снял пробу с приготовлен-ной для отдыхающих согласно внутреннего меню пищи.
   - Как? - с первобытным страхом в глазах спросил повар в давно не стиранном белом одеянии.
   - Не встревай мне в зад. - директор прислушался к своим внутренним ощущениям.
   - Пойдёт?
   - Что ты носишься с обедом, как дурак с махоркой?.. Нор-мально приготовлено, нормально!
   К нему подбежала запыхавшаяся Акакиева:
   - Ох, шеф, и дурят же нашего брата!
   - Ты хочешь сказать - вашу сестру? - его тон был слишком язвительным, чтобы в нём ощущался хоть малейший намёк на симпатию к администратору. - Ты проиграла деньги в лохотрон?
   - Хуже! Поверила объявлению. Написано: "Мы докажем, что вы можете выглядеть моложе своих лет". Пошла. Оказалось - бюро ритуальных услуг!
  
  
   Разглядывая в пещере составленные пирамидой контейнеры,
   мафиози напоминали собой пиратов Сильвера, когда те обна-ружили на острове Сокровищ вместо огромного клада капитана Флинта лишь монету в две гинеи.
   - И как это понимать?
   - Нас опередили?
   Фифа не стала вступать в обсуждение
   Она сорвала пломбы с одного из металлических ящиков и проверила его содержимое:
   - Старое тряпьё!
   Люди Гренадёрова вступили между собой в ещё более ожив-лённую дискуссию.
   Пока Чика не прекратил пререкания, выстрелив в потолок:
   - Хватит базарить! Сдвигаем дуры к стене и копаем согласно плана!
   - А смысл?
   Руслан выстрелил под ноги стоявшему к нему ближе всех Спасу, от чего тот подпрыгнул, как на батуте.
   - Кто-то против раскопок?
   Конечно, все были за.
   И потому без лишних слов принялись ковырять лопатами землю в обозначенном на плане крестом месте.
  
  
   Сидя в глубоком кресле в отведённом ему номере, Керк Жен-цев снисходительно позволял приехавшей с ним девице не стар-ше двадцати лет с роскошными распущенными волосами, стре-льчатыми ресницами и синими глазами обихаживать его, как ребёнка.
   Алёна Дудкина любила его трепетно и нежно.
   Она пела в хоре Павловского лицея и с подачи Оксаны Де-льченко и самого Керка получила престижную премию на фе-стивале "Нева-Десант" за исполнение песни, написанной сол-датом, прошедшим Афганистан в составе десантно-штурмового батальона и чудом вернувшегося живым из-под Кандагара.
   Руководитель хорового кружка аранжировал гитарные аккор-ды, выдав мелодию за оригинальное произведение.
   Он возомнил себя композитором.
   Шаинским, Меладзе, Буйновым.
   И в глазах Алёны вознёсся на недосягаемую высоту.
   После чего Дудкина готова была, аки библейская дева Хрис-ту, мыть ему ноги и пить ту воду.
   Чтобы мэтр без музыкального образования обратил внима-ние на её преданность и взял замуж.
   Чтобы она свершила подвиг служения душой и телом не-признанному пока никем гению.
   В её возрасте так хотелось чисто эмоционально надеяться на лучшее...
   В дверь постучали.
   - Войдите!
   При появлении Эммы Удодовой певец принял вид изрядно утомлённого жизнью человека.
   - Здравствуйте! - сержант рванулась к нему с восторженным лицом древней христианки, воочию узревшей живого апостола Петра. - Подпишите, пожалуйста!
   Исполнитель взял ручку и расписался на распечатанной на компьютере афише.
   Так, как будто бы выполнял изрядно опостылевшую работу.
   - Простите, а это правда, что вы даёте уроки мастерства? Для тех, кто хочет попасть в "Минуту славы"?
   - Правда.
   - А вы меня не прослушаете?
   Женцев вальяжно кивнул.
   Удодова запела.
   Правда, издаваемые ею звуки назвать пением можно было с весьма большой натяжкой, ибо они напоминали ничто иное, как визг рашпиля по стеклу.
   - Вы не могли бы петь потише?
   - Ой!..
   Кандидат в Калерии уменьшила громкость.
   - А ещё потише?
   - Ой-ой!..
   Через пару минут Керк принялся яростно прочищать правое ухо:
   - Достаточно. Огромное спасибо.
   - Ну как? Я вам подхожу?
   Внебрачный внук Козловского перестал философски созер-цать свои ногти и поднял на неё взгляд:
   - М-да, вам придётся переспать с нашим режиссёром...
   - Ага. - сержант продолжила петь.
   Он пришёл в ужас, как священник, увидевший рядом с собой порождение преисподней:
   - И со звукооператором тоже...
   Эмма кивнула, показывая, как может владеть голосовой фио-ратурой.
   - И с режиссёром...
   Непризнанный пока талант, веривший в собственные силы, не остановило даже это.
   - И со всей съёмочной группой!..
   Удодова по-прежнему пела.
   - И с владельцами телеканала!!.
   Её ничто не могло остановить.
   - И с миллионом россиян, чтобы не переключали канал!!!
   И тогда Женцев не выдержал, вспомнив Сахарозу, задол-бавшую всех и вся своим пластилиновым клипом на песню "Не-веста".
   И косым взглядом.
   Не желая повторения пройденного, он подскочил к ней, по-отечески обняв за плечи:
   - Вы никогда не сможете петь соло!!
   - Но почему?!! - она оказывала ему знаки внимания, не-двусмысленно намекая, что её расположение к нему прости-рается вплоть до постели.
   - Вам будет просто некогда!!!
   Но на свете не существует такой проблемы, которую нельзя было бы решить за деньги.
   А в случае с Эммой - за большие деньги.
   Поэтому эстрадник хищно улыбнулся:
   - Хорошо. - и сделал знак своей девице. - Алёна, запиши её в хор.
   - Простите, но я хочу знать правду. Мой голос никуда не годен?
   - Нет, почему же? - Женцев вальяжно улыбнулся. - Он может пригодиться, например, при пожаре или ограблении...
  
  
   Желая поговорить с Туберкулёзниковым, не найдя его на территории дома отдыха и, узнав об уходе куда-то Ирины с друзьями, Дарья, уверенная, что художник с ней, направилась вслед.
   Нетерпеливее девственницы, задумавшей расстаться с не-винностью, она хотела испортить им свидание.
   И оказалась в глухой чащобе.
   Деревья тесно сомкнулись вокруг неё.
   Они так густо переплетались ветвями, что солнечные лучи почти не пробивались сквозь кроны и, несмотря на позднее утро, в лесу царил полумрак.
   Жара прошлась по земле, усыпанной хвоёй, присела на пень, доставая из нагрудных карманов рубашки цвета хаки зажигалку и сигареты.
   Закурив, молодая женщина посмотрела на юркую пичугу, опустившуюся на разлапистую ель.
   Та качнулась на высохшей ветке раз, другой и как-то тре-вожно пискнула, кося на человека тёмной бусинкой глаза.
   Покрутила головой, будто спрашивая, - что тебе нужно в моих владениях?
   Старший прапорщик улыбнулась:
   - Что, глупенькая? - и показала пустые руки. - Видишь, нет ничего. И рада бы дать, да нет с собой!
   Птичка обиженно прокричала, подхватилась и улетела, оставив Дарью наедине с собой.
   А та курила, соображая, в какую сторону направиться, чтобы поскорее догнать Ирину и художника.
   И совершить сладостную месть.
   Все деревья казались одинаковыми.
   Пугливая ласка скользнула по сосне, поглядела на ревнивицу и скрылась за стволом.
   Поднявшись с пня, Жара направилась туда, куда исчез пу-шистый зверёк.
   Она довольно долго двигалась, пока не вышла на почти незаметную тропу, извивающуюся среди толстых корней.
   Подумала и двинулась по ней, надеясь на то, что та хоть куда-нибудь да выведет.
   Через десять минут она наткнулась на трёх девушек-подрост-ков лет пятнадцати в голубой униформе, смоливших одну сига-рету на троих.
   - И всё-таки, Настя, я никак не пойму, почему ты решила именно в нашу группу? - шатенка с волнистыми волосами в упор глянула на упитанную блондинку.
   - А тут интересно: все такие придурки. - у той был тёплый, как свежеиспечённый хлеб, взгляд.
   После повисшей неловкой паузы она попыталась исправить положение:
   - Нет, девчонки, я не про вас, но вот ваши парни... - поймав многотонный взгляд брюнетки с кудряшками, Анастасия закон-чила. - Алён, я не про твоего Шерифа, я его вообще за пацана не считаю!
   Чтобы разрядить обстановку Дарья шагнула к девчонкам:
   - Не поможете мне выйти хоть куда-нибудь? - её глаза были полны до краёв честностью и добрыми намерениями.
   При виде неожиданно появившейся Жары юные курильщицы застыли на месте, как вифлеемские пастушка при виде льва.
   - Мы можем проводить вас до берега реки, где наш лагерь.
   - Буду вам очень признательна. - с мечтательной улыбкой Элоизы, стремящейся к Абеляру, вздохнула старший прапорщик.
  
  
   Россомахин блаженствовал под кустом папоротника, нежно и трепетно усевшись на корточки.
   Любому российскому ответственному работнику иногда хо-чется побыть в одиночестве.
   И чтобы ему никто не мешал, сволочь!!
   Особенно со всякими идиотскими вопросами!
   Со своими подчинёнными можно справиться легко, но с гостями из Зарубежья!..
   И как от них отбиваться?!
  
  
   Группа старшего лейтенанта Чайникова почти в контрольное время вышла в квадрат оперативного интереса.
   Тимур происходил из семьи потомственных военных.
   Начиная с деда, участника Великой Отечественной, дошед-шего до Златы Праги, мужчины в его роду связывали жизнь с армией.
   Профессионально защищали Родину.
   Потому что больше ничего не умели.
   И больше ничего не хотели делать.
   Оттого и не поднимались в звании выше подполковника.
   Хотя Чайников-3 - первым и вторым были его отец и старший брат - надеялся изменить ситуацию в свою пользу, став, нако-нец, генералом.
   Или, в крайнем случае, полковником...
   Спецназовцы, ощетинившись во все стороны примкнутыми к стволам штыками, стали копать полевые схроны.
   Для скрытного наблюдения за пещерой дяди Жоры, которую следовало захватить.
   Либо первыми.
   Либо вторыми, выбив из неё Антрекотова.
   И изъять контейнеры, ради которых и затеивалась игра.
   Вокруг боевых дозоров скакали лягушки и прыгали кузнечики.
   Но они оставались недвижимыми, как ва­луны во время бури.
   И стараясь не делать резких движений, ходили под себя по-малому и по-большому, действуя по утвержденному в штабе плану.
   И прислушивались к протяжному гулу пролетавших над ними кома­ров.
  
  
   Шум, похожий на жужжание тысяч пчёл, был слышен издале-ка.
   Распрощавшись с проводницами на песчаном обрыве, внизу которого на берегу реки проводилось Джамбори, Дарья тщатель-но просеивала глазами пару сотен людей, сгрудившихся на огра-ниченном пространстве, отведённом под лагерь.
   Ирину и её друзей среди зеленых широко раскиданных пала-ток, около которых дымились многочисленные костры, она на-шла быстро.
   Но художника нигде не было видно.
   Решив подождать, Жара присела на траву, рассматривая тех, кто окружал группу гостей в военной форме, стоявшую около палатки со знаменем с золотой скаутской лилией на флагштоке.
   - Паша, а чем занимаются пионеры? - подёргал за брючину высокого парня шестилетний кабскаут похожий волосами и при-чёской на одуванчика, не отводя глаз от блондинки в жёлтой пионерской форме, шорты которой едва прикрывали то место, куда все мужчины хотят попасть и далеко не каждый попадает.
   - Ну, например ходят и собирают макулатуру, металлолом... - инструктор огляделся по сторонам, словно проверяя, не подслушивает ли кто их разговор.
   - Как бомжи, да?
   Они спустились в лагерь.
   А к пионервожатой подошёл тип с голубыми живыми про-ницательными глазами, высоким лбом и бледным мрачным ли-цом с усами и редкой шкиперской бородкой.
   - Ты меня любишь? - девушка обеими руками обняла его за шею.
   Он нашкодившим школьником, стоящим посреди кабинета директора, уткнулся взглядом в землю:
   - Пока нет... но попробовать можно...
   Старший прапорщик усмехнулась и продолжила следить за группой Ирины со столь неотступным вниманием, будто надея-лась наконец увидеть совокупление человека с животным.
   Туберкулёзникова по-прежнему не было.
   И молодая женщина приняла решение вернуться в "Сине-горье".
   Весь вид Дарьи говорил о том, что она спешит на передовые позиции, чтобы лично убедиться в понесённых её войсками потерях и тут же разработать стратегию дальнейших действий по отражению натиска вторгшихся на её земли орд варваров.
  
  
   Клинт попал из духового ружья в возникшую слева от него мишень в полный рост.
   Бросил учебную гранату на дальность и "ласточкой" пере-летел через поваленное дерево.
   За ним оказалась яма с водой глубиной по самый подборо-док.
   Он Ихтиандром по дну преодолел водную преграду и вылез на берег, напоминая уже не персонажа фантастического романа Александра Беляева, а водяного из народных сказок.
  
  
   Антрекотов недовольно покачал головой, услышав хруст сломанной под ногой ветки.
   Его люди чересчур торопились, шли весьма неаккуратно, и ока­жись на его месте диверсанты Чайникова, они бы подпустили их поближе и од­ной очередью завалили минимум половину отряда.
   Бойцы вышли на поляну,подтянулись,заметив командира.
   - Прете, как слоны! - он погрозил им кулаком.
   Подчиненные поспешно нацепили на свои далеко не интелли­гентные рожи виноватое выражение.
   - Радист, ко мне!
   Таблеткина подошла, подставил капитану спину с рацией.
   После включения та зашипела донельзя раздраженной змеей, пока не настроилась на переговорную волну:
   - Третий! Третий я - девятнадцатый! Вышел к объекту! По­вторяю - вышел к объекту! Район взят под контроль! Начинаю работать по плану! - он выключил рацию. - Все за мной! Идти в пределах видимости друг друга! И без шума!
  
  
   Рискуя привести в полную негодность свои конечности, - ноги, руки, ребра, включая шею, - Бим вскарабкался на дерево.
   На высоту тросов, натянутых над неглубокой и не очень широкой рекой с мутными быстрыми водами.
   Зацепился за верхний брючным ремнём, изо всех сил вце-пился в оба его конца, оттолкнулся от ствола и пикирующим бомбардировщиком перелетел на другой берег под бурные аплодисменты зрителей, моля Бога, чтобы тот избавил его от падения в воду.
   От желания победить у него кружилась голова и перехва-тывало дыхание.
  
  
   Чайников отдал приказ двум бойцам с подствольными гра-натометами взять на прицел вход в пещеру.
   - За мной!
   Четырнадцать поползли вперед.
   Двое остались в боевом охранении.
   Первый из группы нападения приложил к натянутой строй-батом сетке с мелкими ячейками вместо забора прибор, по ра-змерам напоминавший спи­чечный коробок, выдавший в окошке на торце легкое свечение.
   Тока не было.
   И он с энтузиазмом коротко махнул рукой, показывая Ти-муру, - можно идти вперед.
   Тот ловко перекусил в нескольких местах близкие к нему звенья проволочного заграждения и отогнул их в стороны...
   Все быстро проползли в проделанный про­ход...
  
  
   Едва землекопы вытащили из ямы два чемодана с богатст-вами и вознамерились их открыть, чтобы посмотреть, что в них там, внутри, как в пещеру вспугнутым лосём вломился Оса:
   - Там какие-то ферты в камуфляже! Перекусили заграж-дение, ползут к нам! Со стволами, морды рамалёваны! - его сло-весный поток было так же трудно остановить, как задержать сачком для ловли бабочек несущуюся ракету-носитель с ней-тронной боеголовкой.
   Пока Чика не отвесил ему пощёчину.
   - Приготовить стволы! Привинтить глушители! - Руслан представлял собой Сципиона Африканского, готового дать отпор вконец обнаглевшему Ганнибалу. - Укрыться!
   Мафиози разбежались по пещере, прячась по щелям.
   - Стрелять по команде!
   Оружие нацелилось на вход.
  
  
   Листва деревьев спорила яркостью зелени с травой.
   Бенефисов и Туберкулёзников гуляли по лесу пока не набрели на полянку, на которой расположились.
   - Послушай, давно собирался у тебя спросить. - художник несколько замялся, не зная, как бы поделикатнее спросить о том, о чём давно подозревал. Но всё же решился. - А ты никогда не хотел женщину?
   Геннадий был болен любовью.
   А больных людей всегда тянет поговорить о том, что их бе-спокоит.
   Ростиславу отчаянно хотелось закатить ему сцену ревности, раскрыв слепому глаза на своё чувство к нему.
   Но он понимал, - слова, а особенно, поведение, - рисоваль-щик не оценит.
   Жизнь предлагала рекламному работнику испытание на вшивость.
   И это испытание он должен был выдержать с честью.
   Поэтому, судорожно поискав, что бы такое сказать, Бене-фисов принял вид скромного гения, умудрённого прожитыми го-дами:
   - Если в двух словах, то я считаю, желание иметь женщину - форма полового извращения, при которой испытывается по-требность отдавать время, здоровье и деньги в обмен на неува-жение и отказ в сексе. - он грациозно сбил с плеча зелёную во-лосатую гусеницу.
   Геннадий ничуть не изменился в лице.
   У него не дрогнул ни один мускул, хотя он вовсю заработал мозгами.
   - Умеешь ты, Ростик, чётко сформулировать мысль и под-держать человека в трудную минуту.
   Говорить с живописцем было одно удовольствие - ни сует-ливости, ни лишнего слова.
   И ещё с ним было удивительно просто и легко.
   Как будто они знали друг друга с пелёнок.
   Словно с первого класса он таскал за ним портфель.
   А в девятом уже целовался в подъезде.
   Потому гей решился преподать ему ещё один урок:
   - Знаешь, что способствует крепкому сну?
   - Нет. - мастер парсунных дел смотрел на Ростислава ши-роко распахнутыми глазами ребёнка, ожидающего продолжения интересной сказки.
   - Крепкому сну способствуют три вещи: мягкая подушка, чис-тая совесть и некрасивая женщина.
   Солнце садилось.
   Тени от деревьев стали уже длиннее их самих.
   - Не пора ли нам возвращаться? - "голубок" взглянул на часы. - Скоро концерт начнётся...
  
   Группа старшего лейтенанта Чайникова цепочкой вошла в пещеру дяди Жоры.
   В свете наплечных фонарей незачерненные металлические части автоматов спецназовцев так блестели, будто их специ-ально обернули в фольгу.
   - Внимание! - раздался голос. - Пред­лагаем сложить ору-жие! Иначе пятнадцать се­кунд - и открываем огонь на уничто-жение!.. Отсчет пошел!
   Люди Чекистова остолбенели от неожиданности, превратив-шись в гра­нитные памятники.
   И от наглости ребят Цереулова, играющих против них, тоже.
   - Время истекло! Что выбираете?
   - А ты, Глеб, подойди, да возьми нас! - предложил командир группы, уверенный, что над ним изгаляется Антрекотов.
   - Коль такой смелый, так хоть покажись!
   - Тебе надо, ты и подходи!
   - Храбрецы! - одобрил Чекушкин, однако из своего укрытия не вылез. - Только храбрость ваша не от ума, а от дури! Здесь ни­кому два раза не везет!
   - А это смотря, под какой звездой родился!
   Простучала короткая, но от всей души очередь.
   Тимур страшно, по-звериному, завыл, завалившись навз-ничь, истекая кро­вью и силясь поднять ладони к вибрирующему животу.
   - Офонарели,суки?!
   - Вы что творите?!
   Штурмовики распались в стороны, падая и молотя наугад во все стороны из "Кедров" с привинченными к стволам ПБСками.
   - Где вы, падлы?! Подходите!!
   В ответ щедро загремели бесшумные выстрелы.
   - Своих же гасите, отморозки!!
   Сбитый выстрелом радист качнулся к командиру, запро­кинул вверх обезображенное пулями, превратившееся в маску из фильма ужасов, лицо.
   Кто-то из группы побежал к выходу из пещеры, мелькая по-дошвами и рухнул грудью на землю.
   - Опомнитесь, чмошники!! Мы же свои!!
   Плоское пламя ударило по земле, и, слепо дернув­шись, солдат рядом с Чайниковым вскочил на ноги, ощупал руками воздух и тяжело упал.
   Заклокотал АКСУ Пирсинга, превращая спецна­зовцев, во-пивших что-то безумное, в кровавое мессиво.
   А потом стрельба разом стихла.
   Чекушкин, поднявшись на дрожащие ноги, вытер вспотевшее лицо:
   - Вас же, пидоров, предупреждали...
   И с льдистым блеском в глазах пошел к телам непрошенных гостей, застывших в бессмысленной смерти.
  
  
   Обетованникова у себя в номере пила водку через сигарету и слушала радио:
   - Первая проблема родителей - научить детей, как вести себя в приличном обществе. Вторая - найти это общество. - у ведущей был похоронный тон, точно она говорила надгробную речь на собственных похоронах. - Пирсинговый парашютист разбился на смерть, так и не найдя кольцо, за которое нужно было дёрнуть в воздухе. - её скорбь грозила выплеснуться на слушателей девятым валом. - И последнее сообщение! Спе-циально по заказу правительства Российской Федерации коми-тет по делам Кинематографии снял новый фильм ужасов для офисных работников: "Понедельник начинается в субботу"...
   Она вовсе не принадлежала к той категории людей, которые легко отступают от намеченных планов.
   Но сейчас сидела, будто бы на горячих углях.
   Настолько немыслимо и прямо-таки нетерпимо было её поло-жение!
   Потому что Бенефисов, как она узнала, ко всему прочему оказался геем.
   Если Дарья проговорится кому-нибудь в "Синегорье" о по-пытках Олимпиады завоевать его, как мужчину, - пропала ничем не запятнанная репутация старшего прапорщика.
   Жадные до сплетен бабы станут судачить о ней с утра до вечера.
   Да и мужики не меньше их будут ехидничать о связи, уро-нившей её авторитет в их глазах.
   А там дойдёт и до части, где она служит.
   Надо же было так вляпаться.
   Налицо явная угроза компрометации.
   И хрен его знает, что теперь делать?
   Как отмываться от дерьма?
   Она застонала, как от внезапного приступа головной боли.
   И стала похожа на сильно подвыпившего дворцового гре-надёра - в юбке - в ожидании собственной скорой кончины на боевом посту.
   - Новости трансгенной инженерии. Учёные скрестили попугая и сахарный тростник. Теперь сахар сам говорит, сколько его класть в чай...
   Чика присел перед телами убитых спецназовцев, выло­жен-ных в пещере.
   Только безнадёжные романтики могут считать, что матёрых бандитов всегда побеждают специально обученные люди.
   Потому что судят по фильмам типа "В зоне особого внима-ния", имеющего такое же сходство с реальностью, как если бы Франкенштейн занял призовое место на конкурсе Красоты.
   Конечно, тренированные парни в камуфляже и в масках с прорезями для глаз часто одерживают победы.
   Но война есть война!
   И иногда внезапность нападения играет на руку тем, кому они противостоят!
   Как бы человек не был основательно подготовлен, он может проиграть именно из-за того, что не ожидает удара.
   Как это и произошло со спецгруппой.
   Чекушкин внимательно рассмотрел нарукавную нашивку од-ного из трупаков и медленно поднялся, испытующе глядя на Мао, стоявшего рядом с непроницаемым видом:
   - Что ж, нас можно поздравить... Поощрение мы со своими парня­ми заработали...
   Матвей потряс головой, точно ему в уши попала вода, и отсту-пил назад.
   Знакомство с исправительно-трудовыми учреждениями он начал с "малолетки", когда "подломил" пивной ларёк и отлил две шестилитровые канистры с пивом для себя и друзей.
   В ходе следствия выяснилось, что украдено не двенадцать литров, а почти четверть тонны, что во времена застоя по общей стоимости тянуло на высшую меру наказания.
   Спасло только то, что по возрасту он не подходил под рас-стрельную статью Уголовного Кодекса.
   Среди пацанов Цзедунов пользовался авторитетом, не взирая на пресловутую "пятую статью" паспорта, доказав, что китайцы могут биться насмерть и никого не сдавать "хозяину".
   Чика сплюнул на землю:
   - Ты ведь даже не представляешь,ка­ких зубров завалили.
   Тот недоверчиво смигнул, словно сподвижник Разина, ус-лышавший весть, что Стеньку не четвертовали на Москве и тому удалось бежать.
   - Эти звери из спецназа - не хухры-мухры, понял?
   - Откуда они взялись?
   - Какая разница? Мы свое дело сделали! Берём груз и ухо-дим по-тихому! А кому надо, тот пусть с ними и разбирается!
   - Не рано ли радуешься? Если за ними придут не менее серьёзные ребята и пойдут по нашим следам?
   - Не успеют. - Чекушкин снял с поясного ремня портативную рацию. - Докладываю! Нам хотели помешать отморозки из спец-наза! Группа нападения уничтожена полностью! Потерь не имею!
   Сквозь кашель и хрип эфира донесся бодрый голос Кентав-рова:
   - Хорошо...Сколько их было?
   - Что? Не слышу! Помехи!
   - Сколько их было, спрашиваю?
   - Пятнадцать!
   - Ты где сейчас находишься?
   - На месте!
   - Немедленно уходи оттуда! В случае чего, задействуй за-пасной вариант... Конец связи.
   Руслан потер рацией шею, не отрывая глаз от тел на полу пе-щеры:
   - Знать бы кто вас послал.
   К нему заполошно подскочил дежуривший у входа Спас:
   - Чика, к нам новые гости!
   - Кто?
   - Такие же!
  
   Подлянкин скакал в мешке вместе с скаутинструкторами.
   Учавствовал в командных соревнованиях на приз Баден Пауэлла, представляя собой Вооружённые Силы.
   Лишний раз подтверждая ныне полузабытый лозунг: "Народ и Армия - едины!"
   Хотя он и обладал хорошей физической подготовкой, но его соперники тоже были не лыком шиты.
   И лейтенант вбесившимся кенгуру ломился к финишу, про-клиная себя за то, что вписался в эту авантюру.
  
  
   Бесшумно ступая, группа Антрекотова продвигалась к объ-екту, разделившись на четыре боевые четвёрки, каждая из ко-торых должна была действовать по собственному плану в своём направлении.
   Вскоре они вышли на исходные данные для последнего рыв-ка и затаились в гулкой вечерней тишине.
   Глеб через бинокль тщательно осматривал подходы.
   Внимательно изучал траву, прорезь в заграждении...
   Всякую мелочь,способную привести к определенным выво-дам...
   И обнаружил присутствии конкурентов...
   Выждал еще десять минут и дал отмашку.
   После ухания филина - правда, непонятно откуда взявшего-ся - подгруппы, страхуясь, короткими перебежками устремились к пещере Оргазмова-дяди.
   Вытащив из подсумков пластиковые светозвуковые мины, первые номера с упоением приладили их к гранитным стенкам входа и поменялись местами со вторыми, присоединившими к ним и подклю­чившими миниатюрные часовые механизмы.
   Снова подал голос филин.
  
   Найда присела на бревно около палатки рядом с Бимом, листавшим книгу.
   - Ким Ир Сен родил Ким Чен Ира, Ким Чен Ир родил Ким Чен Ура...
   - Что, новости читаешь?
   - Нет, издание Библии, адаптированное для Северной Ко-реи...
  
   Цереулов остановился около хрипящей рации, за которой сиде­ла девушка в форменной рубашке с погонами с короткими рукава­ми.
   - Антрекотов на связь не выходил?
   Она отрицательно покачала головой и торопливо выпила "Спрайта", вслушиваясь в потрескивание эфира.
   Неожиданно из рации сквозь помехи пробился голос Глеба:
   - Первый, первый, ответьте шестому!
   Генерал-майор склонился над передатчиком:
   - На приеме.
   - Приступаем к работе!
   - Наконец-то. А то чаша моего терпения с треском лопнула! - начальник ощерился старым лисом. - Почему столь долго?
   - Так получилось!
   Лица Антрекотова не было видно.
   Но, если бы командир сподобился его рассмотреть, то понял сразу, у капитана внутри появилось ощущение выставленного на продажу раба.
   Юрий Владимирович раздраженно потер пальцами пере-носицу:
   - Надеюсь, мне не придётся за вас краснеть перед Москвой? - с притворной мягкостью спросил начальник управления.
   - Я вас понял, товарищ генерал-майор!..
   - Тогда все. Жду доклада! Отбой...
   Багира подбросила в костёр хвороста, лукаво улыбнулась Клинту, сидевшему у огня с непроницаемым видом вождя иро-кезов:
   - Я тебе нравлюсь?
   - Угу... - как истинный джентльмен, юноша с видом обе-зумевшего от нанесённой ему раны хорька с трудом подавил в себе позыв к тошноте.
   - Ты думаешь, что я самая прекрасная девушка на свете?
   - М-да...
   - Тебе кажется, что мои губы - как лепестки розы, глаза - как прозрачные озёра, а волосы - как шёлк?
   - Эге...
   Она не могла сказать ничего иного, кроме как:
   - О, какие прекрасные слова ты говоришь!
  
   Жара и Обетованникова приканчивали у себя в номере пол-литровую бутылку водки.
   Вернее, приканчивала Дарья, потому как Олимпиада выпила всего пару рюмок, предоставив подруге утолять жажду и из её доли тоже.
   Она сидела с видом уязвлённой гордости и подчинения неиз-бежному.
   Самолюбивая школьница старших классов, которой при-шлось выйти на панель, чтобы расплатиться с карточными дол-гами непутёвого младшего брата.
   Потому как родители убили бы его на месте, если бы узнали о свершённых им подвигах.
   А заодно и её тоже.
   - Ты совсем не пьёшь.
   - Не хочу. Да и вряд ли мне станет легче.
   - Если человек не хочет пить, ему очень нехорошо. - воен-врач с философским видом махнула очередную дозу спиртоми-цина.
   - А почему мне должно быть хорошо?
   Капитан медслужбы, уничтожавшая жирную воблу со скоро-стью голодного молодого солдата, боящегося, что дембель от-нимет у него пайку, прекратила чревоугодие:
   - Наверно так устроен мир. Когда кто-то терзается, а ты ни-чем не можешь помочь.
   Связистка, страдавшая от жестокой иронии судьбы, подсу-нувшей ей вместо нормального мужика педераста Бенефисова, которому она пока не придумала, как за себя отомстить, дёр-нулась так, словно наступила на колючку:
   - Давно узнала?!
   - Неважно. Думаю, кроме меня, никто больше... Неужели ты не сможешь найти себе нормального мужика? Только не говори, что сердцу не прикажешь! Мы с тобой не в детском саду. - го-лосом Дарьи при желании можно было расколоть алмаз.
   - Логично. Поищу кого-нибудь. - старший прапорщик говори-ла очень тихо, как ребёнок на приёме у врача.
   Убеждала сама себя.
   Ибо всякая женщина будет некоторое время испытывать страх возможности повторения знакомства для серьёзных отно-шений с бисексуалом вместо натурала.
   - Ага, поищи. И не думай об этом гомике. Это же помешатель-ство, и оно обязательно пройдёт. - радостно протараторила Жа-ра со скоростью реактивного самолёта.
   - Надеюсь.
   Диверсанты Антрекотова только вошли в пещеру,как совсем рядом с ними что-то рявкнуло, высветив её внутренность, миг-нуло багровым заревом, вздыбив землю у входа.
   - Из гранатомета садят,суки!!
   - Ни хрена ж себе учения!!
   - Да на болте я видал такое максимальное приближение к боевым!!
   - Уходим!!
   Прижимаясь к самой земле, бойцы Глеба поспешили назад к выходу, но уйти им не дали.
   Над их головами что-то промерцало с бьющим по нервам визгом, с доводящим до умопомрачения кровожадным воем, и ахнуло, лопнув на сотни осколков.
   - А-а-а!!
   - Твою мать!!
   Штурмовики уткнулись носами в перепрелые мох и хвою, причем, некоторые из них гораздо быстрее, чем остальные, по-тому что уже не боялись ушибиться или что-то сломать при па-дении.
   Потому что перестали чувствовать боль.
   Потому что перестали чувствовать что-либо вообще...
  
   Керк Женцев вышел к микрофону, всем своим видом пока-зывая, насколько большое одол­жение делает тем, что присут-ствует здесь.
   - Дорогие друзья! - вольно или невольно он копировал мане-ры Николая Таскова. - Наш концерт мы начнём со старинного романса.
   Зарыдала гитара, записанная на минусовой фонограмме - без голоса - и исполнитель картинно уронил голову на грудь:
   - Бонжур, мадам, вам пишет подпоручик,
   Ваш старый друг и баловень судьбы.
   Он в этот миг, мадам, целует ваши руки
   И робко шепчет последнее; "Прости!"
   Прости за боль, за муки, за сомненья,
   За то, что груб порою был с тобой!
   Прости, молю, меня за прегрешенья,
   Чтоб только раз услышать снова: "Мой"!..
   Задыхалась от застенчивой страсти, он был похож на педе-раста в полном расцвете сил.
   Хотя по примеру своего кумира, жившего полтора года в гражданском браке с Оксаной Пидоровой, так же жил с сопро-вождавшей его нимфеткой, не достигшей совершеннолетия.
   И она не жалавалась на него, как на мужчину.
   Сидящий в первом ряду Бенефисов вдруг с ужасом почувст-вовал, как при виде певца в его ширинке возникает напряжение.
   Он перестал вслушиваться в слова, сосредоточившись на ощущениях.
   Человек на эстраде его возбуждал.
   Была в нём какая-то незаметная на первый взгляд сексу-альность, хотя Ростиславу никогда не нравился подобный тип.
   Рекламщик любил более мужеподобных кавалеров.
   По крайней мере, менее жирных.
   Таких, как художник...
   И Ростиславу захотелось выйти.
   Дождаться, когда Керк запоёт обычную попсу, и тогда вер-нуться в зал.
   Пригибаясь, он двинулся к выходу, замечая, что точно так же рвутся на воздух не один и не два человека из тех, кто пришёл на концерт.
   Права была Гешефтова, когда сказала, что не намерена тра-тить время на дешёвую самодеятельность.
   Как бы Женцев не пыжился, более всего он походил на голого короля.
  
   - Сволочи! Подонки! - ефрейтор Таблеткина забилась в ис-терике,натолкнувшись взглядом на лежащего Антрекотова.
   Тот представлял собой массу из мяса и костей.
   И если бы не пропитанное кровью, растерзанное пулями об-
   мундирование, из которого торчали сахарные осколки костяка,
   его вполне можно было принять за что угодно.
   Кроме того, кем он был совсем недавно.
   Впрочем, остальные бойцы в малиново-липкой форме, вы-глядели ничуть не лучше...
   Сначала Оксана судорожно задергала шеей, бесслезно ры-
   дая, а после издала утробный рык и выплеснула из себя с блево-
   тиной и боль,и страх.
   И выброшенной на берег рыбой затрепыхалась в схвативших её руках...
  
   - Танк? А чего его бояться? - плутовски улыбнулся Шмоко-дяев обступившим его скаутам. - Его достаточно перевернуть, и он вам уже ничего не сделает!
   - Здорово!
   - А вот представьте себе такую ситуацию. - Валентин улыб-нулся ещё хитрее. - Перед вами сидят четыре человека: Гитлер, Сталин, Муссолини и Мао Цзе-дун. Ваш прапорщик даёт вам пистолет, заряженный тремя патронами и приказывает кого-нибудь из них убить. Кого вы убьёте?
   - А патрона всего три? - светловолосый очкарик, этакий Шу-рик из "Операции "Ы", очень серьёзно посмотрел на лейте-нанта.
   - Да.
   - Жаль. Хотя, я думаю, прапору и трёх хватит.
  
   До гибели спецгруппы ефрейтор Таблеткина была очень хо-роша собой и вполне довольна жизнью,получая истинное удо-вольствие от игры в мужские игры.
   Ей нравилось находиться в одном строю с настоящими му-жиками, а еще больше - благосклонно выслушивать их пылкие признания.
   Ради этого можно ходить по струнке перед командиром взво-да и иногда выслушивать его идиотские придирки.
   От ревности, конечно.
   Но сейчас никто бы из мужчин бригады не смог узнать в ней ту, кого они всегда окружали,оказывая всевозможные знаки вни-
   мания.
   Чика удовлетворенно рассматривалсноровисто опутанную верёвками пленницу, похожую на курицу, ожидавшую отправки в суп.
   - Не боись, подруга. Пока тебе ничего не грозит. - он игриво
   подмигнул и сильно сжал в ладони ее высокую грудь.
   Она вскрикнула.
   - Не ори, дура! - он ухмыльнулся, обнажив прокуренные зубы и, наверно, показался сам себе очень любезным. - Надеюсь, ты ответишь мне на несколько вопросов?
   - Кто вы?! - Оксана снизу вверх взглянула на него расширен-ными от ужаса глазами.
   - Вопросы здесь задаю я. - Чекушкин усмехнулся и резко влепил ей хлесткую пощечину.
   - Не надо, Руслан...
   Фифа закурила и сочувственно посмотрел на пленницу, в безмолвной молитве, казалось, истово замаливавшую перед Го-
   сподом ранее совершенные грехи:
   - Кто вас послал? Количество десантных групп? Поставлен-ные перед ними задачи?
   "Язык" подняла перекошенное страхом и злобой лицо:
   - С каких пор на учениях против условного противника стали
   применять боевые патроны?!
   Все мафиози были в армейском камуфляже, и Таблеткина искренне считала их такими же вояками, как и она.
   Руслан изобразил высшую степень заинтересованности:
   - О каких учениях идет речь?
   - О тактических!! У вас все обкуренные, или вы в полном составе сбежали из дурдома?! Ведь своих же положили!!
   Посылая команду забрать чемоданы, Кент не счёл нужным предупредить его о возможных неприятных инцедентах.
   Поэтому бригадир удивленно смотрел в набухшие слезами глаза Оксаны и, кажется, начал догадываться о произошедшем.
   Однако это было столь невероятно, что он отказывался ве-
   рить.
   - Так вы десантировались в зоне учений?!
   - А где же еще?!
   Скучавший без дела Мао с вожделением взглянув на плен-ную подобно коту на пачку "Wiskas" из телевизионной рекламы.
   Но Чика не отдавал приказа, в упор рассматривая связанную ефрейтора:
   - А ведь врёшь... - он кивнул Спасу. - Травани-ка девку, как ты умеешь!
   Тот был уникальной личностью.
   Он был хорошим мастером по вскрытию сейфов.
   Но, как всякий талантливый человек, родившийся в России крепко пил.
   А по пьянке обычно наворачивал такое, что, придя в себя, ничего не помнил.
   Последний раз Тимофей шустро вскрыл шведский ящик в офисе торгово-закупочной фирмы, полный европейскими руб-лями.
   И мог бы спокойно уйти, если бы не позарился на остав-ленный в металлическом хранилище коньяк.
   Нет, Спасибуха вовсе не собирался напиваться.
   Просто хотел попробовать импортного пойла, которого не мог себе позволить.
   И, понятно, упробовался до такой степени, что пришёл в себя уже в наручниках.
   После чего пять долгих лет был вынужден вести трезвый образ жизни на лесоповале в Коми АССР...
   Спас широко улыбнулся, пережидая, пока товарищи по тяжё-лой и опасной работе отойдут к выходу из пещеры.
   Потом напрягся.
   И предпринял газовую атаку на Таблеткину, от которой та довольно правдоподобно изобразила приступ эпилепсии:
   - А-а-о-у-ы!!!
   Дикий вопль не произвел на ее мучителей ни малейшего впе-
   чатления.
   Мафиози стояли далеко - на свежем воздухе - и не чувство-вали запаха мощного ветра-ревуна, подпущенного Тимофеем в пещеру.
   А сам Спасибуха его не ощущал - своё дерьмо, как говорит-ся, не пахнет
   Глаза ефрейтора вылезали из орбит, губы тряслись от смертного ужаса.
   Она уже не орала, только жутко всхлипывала горлом и выги-балась на земле, с безумными глазами делая яростные попытки освободиться от верёвок.
   Густой запах стоял в пещере, никуда не развеиваясь.
   И Оксана сломалась, опустошив свой мочевой пузырь прямо в камуфлированные брюки:
   - Нет!! Не надо!! Я все скажу!!!
  
   Данута сидела с кабскаутами на скамейке около трибуны.
   - Девочка, как тебя зовут? - лейтенант был радушнее матери, наконец встретившую после долгих лет разлуки вернувшуюся к ней дочь.
   - Роза. Когда я была маленькой, на меня роза упала.
   - А тебя?
   - Лилия. - объяснила чересчур полная для своих лет дев-чушка. - Я когда была маленькой, на меня лилия упала.
   - А тебя, мальчик?
   - Холодильник! - гордо заявил огненно-рыжий ребёнок.
  
   Как лейтенант Ландышев добрался до небольшого распадка, заросшего густым еловым подрос­том, он не помнил.
   Очнулся среди молодых деревьев и больших проплешин, сплошь покрытых вы­сокой травой, и лишь тогда с трудом сообразил - несколько лет назад здесь прошел лесной пожар.
   Видно, кто-то крепко молил Бога за Дмитрия, раз ему удалось уйти от пещеры после неожиданной гибели всей группы во главе со старшим лейтенантом.
   Ему хотелось прилечь, набраться сил, забывшись во сне.
   Но спецназовец заставил себя идти дальше.
   Он обязан был как можно скорее сообщить о чрезвычайном происшествии командованию.
   Пускай принимают меры.
   Ландышев обязан дойти.
   Правда, докуда именно, он и сам не знал.
   Лишь бы добраться до людей и не напугать их своим видом.
   Иначе не поверят ни единому его слову.
   Отправят в дурдом, а оттуда не сразу выберешься.
   Если вообще это удастся сделать.
   Лейтенант собрался и, пошатываясь, как сильно выпивший, направился на шум изредка доносившихся до него автомо-бильных двигателей.
   Где моторы - там дорога.
   А значит - и люди!
  
  
   Ирина и Лана общались со скаутами.
   - Современный офицер должен быть высокообразован... Вот вы, например, читали "Войну и мир" Толстого? - лукаво улыб-нулась генеральская дочь.
   - Да я начинал читать несколько раз, но никогда не доходил дальше сотой страницы. - коротко стриженый подросток сму-щённо шмыгнул носом.
   - И спокойно об этом говоришь? - так возмутилась Мухо-морская, будто он взял у неё в долг и под разными предлогами оттягивает возврат.
   - А вы сами-то читали?
   - Не только читала, но и перечитывала! В первый раз я взяла эту книгу, когда мне было три года.
   - И что вам больше всего запомнилось?
   - Как я заработала пупочную грыжу!...
  
  
   Участковый милиционер старший лейтенант Михаил Сигу-ранцев, грузный мужчина с грубыми чертами лица, высоким лбом и выдающимися скулами, и его помошник сержант Гоша Разводилов, приятный молодой человек с пробором жёстких рыжеватых волос посреди лба и глазами цвета шоколадного ликёра, были страстными рыбаками.
   Утомившись от опасных и трудных будней на вверенном им участке, они собрались устроить себе небольшой, но долго-жданный отдых.
   Даже заслуженный.
   Составили протокол о покраже у дачницы импортного ку-пальника, вывешенного на просушку во дворе у хозяйки, за-верили её, что вор обязательно обнаружится и понесёт заслу-женное наказание по всей строгости закона.
   И поехали поудить окуней на озере.
   Но далеко не уехали.
   На дороге к водоёму имени Беллинсгаузена - непонятно по-чему так названного, ибо прославленный мореплаватель никогда в жизни не бывал в этих местах - перед казённым УАЗом по-явилась окровавленная фигура в камуфляже с автоматом.
   Доблестные стражи порядка чуть было не вступили в нерав-ный бой, как они подумали, с террористом.
   Но в ходе жаркой словесной перепалки выяснили, что лей-тенант ФСБ Ландышев, как значилось в предъявленных им - несомненно подлинных - документах, сам является жертвой террористов и срочно нуждается в помощи.
   Медицинской и моральной.
   Сигуранцев и Разводилов тут же тормознули первую встреч-ную машину, загрузили в него раненого, строго-настрого при-казав водителю срочно доставить Дмитрия в ближайшую боль-ницу.
   А сами, вызвав по рации подкрепление, отправились совер-шать подвиг, предварительно приняв для храбрости по двести пятьдесят граммов водки на отдельно взятую милицейскую грудь.
  
  
   Ремаркевич откровенно скучал, сидя в зрительном зале, куда его затащила Удодова.
   Как всякий современный старший лейтенант, он предпочитал отечественную и зарубежную эстраду и имел самое смутное представление о русском романсе.
   Особенно, девятнадцатого века.
   Нет, он, конечно слышал "Ямщик, не гони лошадей", "Ой, мороз, мороз", "Белой акации гроздья душистые", но этим его знания и исчерпывались.
   А Эмма, чувствовалось, совершенно искренне восторгалась музыкальными произведениями, вызывавшими у него лишь жалость к самому себе за напрасно потраченное время.
   Ну не понимал он классики!
   Не понимал!
   А на сцене истошно заголосил Керк, прижав руки к груди:
   - Стонет сизый голубочек,
   Стонет он и день, и ночь;
   Миленький его дружочек
   Отлетел надолго прочь.
   Сидевший перед подругами Ратмир Мауглин испуганно всхрапнул конём, учуявшим волчью стаю, приподнял голову с плеча супруги, пытаясь сфокусировать зрение на исполнителе.
   - Он уж боле не воркует
   И пшенички не клюёт.
   Всё тоскует, всё тоскует
   И тихонько слёзы льёт.
   Аристарх тоже затосковал.
   Наверно, потому что чувствовал - вряд ли сможет заставить себя высидеть до конца.
   И пусть эстетка-сержант думает о нём, что угодно!
   Кикимора болотная в погонах!
   Следующие две строфы романса офицер пропустил мимо ушей, размышляя, - не всем же, в конце-то концов, дано постичь прекрасное!
   Да и сдался ему какой-то И.Дмитриев!
   Жил без него он столько лет и - ничего!
   Как воспитанный человек, старлей попробовал сосредото-читься на песне.
   - Он ко травке прилегает;
   Носик в перья завернул;
   Уж не стонет, не вздыхает;
   Голубок навек уснул.
   Ремаркевич определённо что-то не понимал в жизни.
   Как можно не просто слушать, но и восторгаться подобным наивным бредом, рассчитанным на детсадовцев?!
   Один идиот написал, а куча других выделываются друг перед другом, выдавая себя за знатоков классики!
   - Вдруг голубка прилетела,
   Приуныв, издалека,
   Над своим любезным села,
   Будит, будит голубка.
   Кажется, в "Колобке" или "Репке" и то больше смысла!
   Но ничего не поделаешь, придётся досиживать до конца.
   Иначе, если он попробует выйти из зала прямо сейчас, его изрешетят осуждающими взглядами.
   И дёрнул же чёрт их обоих пойти на концерт!
   Почему бы было не сослаться, скажем, на внезапную голов-ную боль?
   Но умные мысли, как и идеальные решения, обычно приходят слишком поздно...
   - Плачет, стонет, сердцем ноя,
   Ходит милого вокруг -
   Но... увы! Прелестна Хлоя
   Не проснётся милый друг!
   Певец с трагическим видом уронил голову на пухлую грудь, прекратив выводить голосовые рулады.
   Старший лейтенант не сразу понял, что это означало окон-чание романса.
   Лишь, когда слушатели с заметным облегчением дружно за-аплодировали, до него дошло, первое отделение кончилось.
   Сейчас будет антракт, во время которого можно попытаться под благовидным предлогом оставить Удодову одну.
  
   Подъехав к пещере дяди Жоры, участковый и его помошник бодро выскочили из УАЗа и, картинно держа пистолеты на манер американских шерифов из боевиков, в полный рост направились ко входу.
   Они привыкли иметь дело с хулиганами, мелкими воришками и хроническими алкоголиками.
   И совершенно не умели вести серьёзные дела.
   Их никогда не натаскивали на мельчайшие детали, на которые простой гражданин никогда не обратит внимания.
   На нюансы, способные рассказать о многом, коли знаешь, куда и как смотреть.
   Например, мало кому может придти в голову, что, если че-ловек при ходьбе не отмахивает рукой, а старается прижать её к боку, это говорит о том, что у него имеется при себе оружие.
   Или когда он крадётся - боится преследования, желает ос-таться незамеченным.
   Как и сейчас.
   Милиционеры насторожились при виде Осы.
   Старший лейтенант шагнул ему навстречу, сделав знак сер-жанту оставаться на месте.
   Тот согласно кивнул, взяв Оскара на прицел.
   - Стоять! Кто такой? Что тут делаешь?
   Быстрый оценивающий взгляд подсказал Дуремарову, что справиться с двумя вооружёнными ментами будет просто.
   По тому, как они держали стволы, становилось ясно - оба служат отнюдь не в уголовке, а являются обычной сельской ше-лупонью, смелой от сознания власти лишь перед алкашами.
   - Я сказал стоять!!
   Мафиозо сунул руку за спину, выхватил нож и метнул его в сержанта Разводилова.
   Клинок вонзился тому в правый глаз.
   Гоша отправился ловить рыбу в заоблачные озёра, где по-клёвка есть всегда, а улов такой, чтов него невозможно пове-рить.
   И проверить, пока сам там не окажешься.
   Старший лейтенант Сигуранцев никогда не стрелял по жи-вой мишени.
   Да и по картонной постоянно мазал, будучи последним стрел-ком в районе.
   А потому замешкался, дав Осе пару секунд, чтобы тот успел метнуть в него второе лезвие.
   На лице Михаила появилось тупое изумление.
   Он посмотрел на форменную рубашку, на которой в области диафрагмы появилось малиновое пятно около наборной руко-ятки, прижал к ней ладонь, наклоняясь вперёд, словно за что-то благодаря.
   Потом с глупым видом уронил в траву пистолет и рухнул нав-зничь, отправив в облака догонять товарища свою далеко не праведную, как у всякого реального, а не киношного лягавого, душу.
   Пролетавший над ним ворон пустил по упавшему при-цельную очередь, оставив на лице мелкие серые точки, чем-то напоминавшие разом высыпавшие веснушки.
  
   Морзянкин общался со старшими скаутами на берегу.
   - Противогаз надевается на голову солдата для устрашения противника и подавления его боевого духа. Сами посудите! Сидит неприятель в окопе, пьёт чай, никого не трогает. Вдруг сверху свешивается хобот, появляются два стеклянных глаза, и глухой голос говорит: "Дай закурить!". - он прошёлся перед сидящими ребятами, как пёс вокруг брошенной со стола подачки. - Естественно, враг проливает горячий чай себе на брюки, а это, поверьте мне, очень больно. После такого противник долго ещё не может придти в себя, а наш солдат в противогазе тем временем переползает к другому вражескому окопу. Таким образом один боец может за полчаса вывести из строя небольшое противотанковое подразделение. А два воина - целый полк, за счёт удвоенного эффекта неожиданности.
   - А это как?
   - Представьте. Первый говорит врагу: "Дай закурить!", а вто-рой одновременно с ним: "Осторожно, чай не пролей!".
  
   Чика зло сплюнул, осмотрев мёртвых милиционеров:
   - Откуда они взялись?
   Это дело начинало так вонять, что мог учуять любой стервят-ник километра за три.
   - Спроси что-нибудь полегче. - Оса невозмутимо жевал тра-винку.
   Они вдвоём вернулись в пещеру, где, наслаждаясь страхом выпотрошенного "языка", Фифа целилась ему то в колено, то в локоть, облизывая губы от наслаждения.
   Чекушкин укоризненно покачал головой:
   - Гуманнее надо быть, гуманнее!
   Его выстрел превратил голову Таблеткиной в расколотую банку чёрносмородинового варенья.
   - Действуем по второму варианту! - Руслан хлопнул себя ладонями по бёдрам. - Со мной идёт Пирс.
   Пирсинг придвинулся к нему поближе.
   - Мы выезжаем немедленно. Остальные - ровно через десять минут после нас. И в противоположную сторону.
   Фифа посмотрела на него недоумевающим взглядом дев-ственницы, впервые услышавшей предложение заняться лю-бовью, но промолчала.
   Руслан и Емельян взяли чемоданы.
   - Шумите погромче! Если что, босс вас вытащит любым спо-собом!
   Главное сейчас - выиграть время!
   Двое ушли к замаскированным от посторонних глаз джипам.
   И пока Пирс загружал в багажник драгоценности, Чика мило пошутил над группой отвлечения.
   Засунул платок в выхлопную трубу их машины.
   Пусть им будет хуже!
  
   Кентавров с непроницаемым лицом смотрел на Гренадё-рова, развалившегося в кресле из мягкой кожи в комнате с камином, который не горел из-за жары:
   - Никифор Андреевич.
   - Давай попросту, без формальностей. - "чёрный мэр" пы­тался казаться жизнестойким, но был излишне мрачен. - Так что там у тебя случилось?
   - Почти ничего... Произошел небольшой инцидент при изъ-ятии груза. Последствия устраняются...
   - То есть - ничего серьезного?
   - А разве у нас могут быть серьезные проблемы?!.
   - И все же,что у нас случилось?!
   Еремей подумал, наклонился, шагнув к столу хозяина, и одним нажатием кнопки погасил свет в кабинете.
   А вторым - после того, как раздвинулся экран на сте­не, высветил на нем слайд аэрофотосъемки:
   - На наших людей напал спецназ. - конец указки уперся во вход в пещеру дяди Жоры...
   - Чей спецназ? Какого ведомства?
   - Как мне передали с места, ФСБ. Если судить по шевро-нам...
   Гренадёров всегда умел сохранять спокойствие, даже если его положению угрожала непосредственная опасность, и потому снова повернулся к слайду:
   - Конкуренты?
   - Или случайность, принимая во внимание сообщение "Ежова" о намерении провести учения спецуры в том районе. - Кент принял торжественный вид. - Наши сработали тихо... У них были бесшумки, у тех - тоже.
   Никифор был доволен - в ответственный мо­мент его "пе-хота" оказалась на высоте.
   - Дальше!
   - Там неподалёку дом отдыха. Я дал команду Чике про-извести зачистку и, в случае чего, уходить по второму варианту.
   - На кой?
   - В учениях, как правило, принимают участие две стороны. Одна проявилась, а где вторая? Что ей помешает обозначиться в самый ненужный момент?
   Крёстный папа города выдал для профилактики развесистый букет матюгов.
   - Увы... Разрешите вопрос?
   - Ну?
   - "Ежов" не может играть свою игру?
   Гренадёров достал пачку сигарет и, глотнув ды­ма, жестко пошутил:
   - Давно не ел печёных яиц под майонезом? - он встал из кре-сла, решительной походкой кремлёвского гвардейца сделал не-сколько шагов к окну. - За что я тебя люблю и ценю, Ерёма,так это за то, что ты все по­нимаешь без лишних объяснений. - "мэр" умело скрывал свою озабоченность, играя в относите-льное доверие. - При любом изменении обста­новки докладывать тотчас же!
   - Непосредственно вам? - Кент прикинулся полным идиотом.
   - А кому еще?!
   - Я имел в виду, где бы ни были и с кем?
   - А я, дурак, тебя не понял!
  
  
   В лесу было неестественно тихо,и лишь иногда налетал ве-тер, заставляя шелестеть листья на деревьях.
   Где-то вдалеке азартно выбивали дробь дятлы.
   Группа Цзедунова, лишившаяся благодаря тонкому чувству юмора Чики средства передвижения, во весь опор неслась прочь от пещеры.
   Довольно часто им преграждали путь упавшие под ветром деревья - крепкие внешне,но сгнившие изнутри и рассыпавшие-
   ся, если кто-то случайно задевал их на бегу.
   Мао сознательно забирался в дебри.
   И с воздуха трудно заметить, и с собаками не особенно по-преследуешь.
   Правда,пару раз они слышали где-то в стороне вертолеты, которые к ним не приближались.
   И это радовало, убеждая, если их уже и ищут , то пытаются отыскать методом тыка и не более того...
  
  
   Модест Михайлович пил чай на кухне под информационное сообщение радиоточки:
   - В ухрюпинском роддоме ввели новую услугу. Теперь во время родов могут присутствовать, как муж, так и отец ребёнка...
   - Ты не находишь, что огуречная маска очень помогает мне улучшить внешний вид? - взгляд вошедшей Анны Львовны был мрачен, как приговор трибунала.
   - Конечно, дорогая! Я только не пойму - почему ты её сни-маешь?
   - Издеваешься, да?
   - Нет, что ты...
  
   Золотой иконостас сиял отсветом множества свечей, дымки ладана поднимались к куполу.
   Однако Цзедунов вместо печально-торжественного смирения и чувства приниженности, которые должны бы были возникнуть от представшего глазам великолепия, напротив испытал прилив бешенной злости при виде вышедшего на амвон крепкого священника с львиной гривой волос.
   Судя по исходившему от него запаху святости, он не расхо-довал безрассудно воду.
   Подойдя к нему, китаец перекрестился и приложился к перст-ню на его руке.
   - С чем пожаловал, брат мой во Христе? - на породистом лице появилась благостная улыбка.
   - Отче, у тебя есть телевизор?
   - Нет. Ибо церковь запрещает нам смотреть его. - ответил поп бесстратным тоном, точно растолковывал пункт служебной инструкции.
   - А радио?
   - Нет. Церковь запрещает.
   - А как же вы тогда узнаёте о событиях в мире?
   - В Одноклассниках сижу... - с напускным смирением дьякон опустил ресницы.
   Даже не попробовав вызвать господнего служителя на по-каяние за совершённые им грехи, Матвей сразу врезал ему от всей души в зубы рукоятью пистолета.
   Благо в церкви не было ни одного прихожанина.
   У бедняги брызнул изо рта бело-розовый фонтан, а сам он отшатнулся назад и замер под нацеленным на него стволом с глушителем.
   - Ф-фа ф-фто?! - в распахнувшейся пасти не хватало четы-рёх верхних и четырёх нижних передних зубов.
   - На колени! На колени, говорю! Иначе всажу пулю между ног!
   Настоятель храма упал перед Мао с таким грохотом, будто кто-то уронил кадку с пальмой.
   - Но фа ф-фто? - поп был близок к обмороку.
   - Заткнись!! - мафиозо отступил на шаг назад, снимая писто-лет с предохранителя.
   Заглянув ему в глаза, посредник между Богом и людьми ясно осознал, желание получить ответ на интересующий его вопрос не имеет под собой никакой почвы и не оттягивает, а скорее приближает конец.
   - У тебя есть место, где можно отсидеться?
   - Ефть. Потфал.
   - Там, наверняка, один выход, и в случае чего нас возьмут, как не хрен делать! - встрепенулся Спас, принимая позу собаки, учуявшей вдруг опасность.
   - Пидор гнойный! - Цзедунов направил на церковника ствол.
   Оса наморщил лоб, словно с тоской прислушивался к отзвуку собственного прошлого, который никак не мог уловить:
   - Ни к чему его гасить, грех на душу брать!
   - Думаешь, он тебя пожалеет? - взорвался осколочной грана-той Матвей.
   Дуремаров не ответил, шагнул к попу, улыбаясь ему улыбкой родителя, уговаривающего чадо не бояться темноты:
   - Мы можем где-нибудь спрятаться поблизости?
   Тот уставился на него, как на ангела мщения нежданно-нега-данно спустившегося на землю:
   - Том оттыха "Финекорье"! Шофшем рядом, по тороке и на-прафо!
   В знак благодарности за сведения Оскар нанёс ему сокру-шительный удар коленом, которым можно было свободно раско-лоть кирпич.
   Священника отбросило назад.
   Он, с деревянным стуком ударившись затылком об пол, заскрёб ухоженными ногтями по мраморным плитам, замер с выпученными глазами и вывалившимся языком.
   Растлитель малолетних, совратитель чужих жён, вор, неод-нократно запускавший шаловливую ручонку в приходскую кассу, вручил свою грешную душу Богу, которому служил менее рьяно, чем самому себе.
   Мафиози покинули церковь с красиво написанным объявлением на двери "Верьте в Бога, но запирайте свою машину. Помните! Бог к вам сторожем не нанимался!" с видом людей, сделавших большое и нужное дело.
  
  
   Проходя в палату, Чекистов кивнул своим сопровождающим, чтобы те остались в коридоре госпиталя.
   Лежавший на койке лейтенант Ландышев был неестественно бледен.
   - Что случилось, сынок?
   - Две пули, товарищ генерал-майор... - Дмитрий прикрыл глаза. - Мы вышли на объект, заняли его... Потом пришли они... Мы стреляли, только те убивали одного за другим... Из бес-шумок... Ни одного громкого выстрела... Только раненые сто-нали у нас, их потом добили... Я уполз, когда остался совсем один... - он растёкся по простыням наподобие медузы. - Я не трус, товарищ генерал-майор, но рацию разбили почти сразу... Нужно было рассказать.
   - Никто не говорит, что ты трус. - командир говорил с ним, как самый нежный отец. - Кто это был, я тебя уважительно спра-шиваю?
   - Не наши... В камуфляже, но в другом... Такой в военторге продают для рыбаков и охотников... И "калаши" вместо "Кед-ров"...
   - Тогда кто? Поясни свою мысль.
   - Не знаю.
   В палату вошли санитары с носилками на колёсиках.
   - Простите, товарищ генерал-майор, приказано забрать стар-шего лейтенанта на операцию. - они замялись так, будто он должен был им денег, а медбратья стеснялись ему об этом напомнить.
   - Да, конечно. - Илья Фёдорович поднялся. - Выздоравливай!
   А мы тебя не забудем. Запомнил мою мысль?
  
   Ирина смотрела, как скауты играли в народную игру "длин-ный шаг".
   К врытому в берег столбу были привязаны капроновые тросы с петлёй на конце, в которую тот, кто посмелее вставлял ногу и, отталкиваясь второй ногой, совершал гигантские прыжки по кру-гу.
   Везучие и опытные наслаждались скоростью, высотой и ос-трыми ощущениями, а невезучие и неопытные с дикими воплями падали в воду, не сумев удержаться в петле.
   Заходящее солнце освещало счастливые, возбуждённые лица.
   Игроки - и юноши, и девушки - испуганно вскрикивали, жму-рили глаза, но не унимались, стараясь не отстать друг от друга.
   Захлёбываясь от ветра, они беспричинно смеялись, силь-ными резкими движениями разгоняя петлю.
   Около Резвовой сидели Клинт, Багира и Йорк - те, кто два года назад помогали ей ловить похитителя военкома Дуркало.
   Благодаря кому, она в конце концов нашла преступника.
   Вернее - преступницу.
   И не одну, а целых двух.
   Заместителя военкома подполковника Пробивнюк, вознаме-рившуюся занять его место, и её подругу старшего прапорщика Сукачёву...
   Они вспомнили прошлое, поговорили о настоящем, поде-лились планами на будущее.
   В юношестве многие находятся на распутье.
   Перед ними множество дорог, и они уверены, что легко смо-гут выбрать между той или иной.
   Потому как не сомневаются, если вдруг пошли не по той до-роге, то всегда будут способны с неё свернуть.
   И только гораздо позже приходит понимание, что старые мечты не вернуть.
   И приходится принимать обстоятельства такими, как они есть...
   Курсант надеялась, дпузья поняли её правильно и, чтобы они не были слишком серьёзными среди веселящихся сверстников, сделала им рукой, привлекая к себе внимание:
   - Знаете, как проверить, прослушивают ли ваш телефон? Нужно с него позвонить 100 и, после того, как вам скажут "Точное время...", быстро и громко сказать: "Спасибо!". Если ответят: "Пожалуйста!" - ваш телефон точно на прослушке!
   Лёжа без всякого движения за кустом на краю пешеходной дороги к дому отдыха, Цзедунов пристально изучал неторопливо приближавшуюся Гешефтову.
   Он уже неоднократно покрыл её всеми непечатными выра-жениями, какие только помнил и знал, но фигура в стройотрядо-вской куртке, по-видимому, никуда не спешила.
   Матвей был терпелив.
   Однако, когда София присела на корточки рядом с ним и принялась, как из брандсбойта, поливать траву перед самым его носом отнюдь не пахнущей розами струёй, он с трудом сдер-жался, чтобы не свернуть идиотке шею.
   Ей повезло, что на него не попало ни капли.
   - Замри и без звука! - твёрдые пальцы сзади и снизу вце-пились в то самое женское место, что является желанной ми-шенью для ловцов любви.
   И отнюдь не желанной для ловцов венерических заболева-ний, передающихся при половом контакте.
   Водопад резко иссяк.
   - Т-ты...
   - Тихо, я сказал! - рука жёстким капканом сжала влажные горячие складки, скрытые в волосах. - Ты одна?
   - Да-а...
   Мао выдрался из кустов подобно чёрту из табакерки и на-ставил на археолога автомат, заставив себя не усмехнуться при виде симпатяжки, запутавшейся в собственных чёрных джинсах.
   - Оправься!
   Она быстро привела себя в порядок, быстро ощупала его взглядом и, поняв, что лучше не связываться, разочарованно прикусила губу, затягивая на талии ремень.
   Её холодные глаза навели мафиозо на мысль, в иной обста-новке, они могли бы быть довольно тёплыми, а для некоторых, может быть, даже и обжигающими.
   - Повернись ко мне спиной и заложи руки назад.
   Исследователь древностей так вцепилась в пряжку ремня, что у неё побелели костяшки пальцев.
   Вероятно, подавляла в себе страстное желание вытянуть его из брюк и запустить в физиономию наглеца.
   - Больше ничего не хочешь? - Гешефтова с вызовом посмо-трела на Цзедунова.
   Он ответил ей прямо-таки разрывным взглядом:
   - Меня когда-то обучали вежливости, но это было давно и неправда. Поэтому хамство заменяет мне визитную карточку. - работник криминала коротко поклонился на восточный манер. - Есть желание испытать сие на себе?
   Она с презрительной миной посмотрела мимо него.
   - Я не услышал ответа!
   Матвей резко завернул молодой женщине руку к лопаткам, заставив вскрикнуть от боли и согнуться буквой "Z", а потом туго связал локти и запястья, притянул их к телу
   - Стой и молчи.
   Он поднёс ко рту ладонь:
   - Ку! Ку! Ку! - вышло очень натурально.
   К нему подошли Кунжутов, Дуремаров, Спасибуха и Гнус.
   - Фифа, стереги красотку. Отвечаешь за неё мохнаткой!
   Эделина согласно кивнула и, для профилактики наподдав Софии коленом в упругий зад, усадила её на траву.
  
   Пирсинг гнал машину по просёлочной дороге, выжимая ско-рость под восемьдесят километров в час.
   И не форсировал её, чтобы не привлекать внимание и не сго-реть на мелочи с ценным грузом.
   Как проинструктировал его Чика.
   Который, как выражаются верующие, несколько лет назад со-шёл с пути истинного.
   Выходец из добропорядочной семьи интеллигентов он со всей силой и энергией, унаследованной от родителей, после окон-чания школы предался развлечениям.
   И часто далеко не безобидным.
   Дурная слава о нём быстро разошлась по району, в котором жил Руслан, и только призыв в армию спас его от близкого знакомства с зоной общего режима.
   На Чеченской войне он попал под трибунал за убийство мир-ного решефеида.
   И хотя избежал наказания, всем было известно, что он под-купил дознавателя и дал взятку военному прокурору.
   А после дембеля попал к Гренадёрову, привечавшему подоб-ных "быков", доверявших лишь хозяину, а всех прочих рассма-тривавших в качестве потенциальных врагов.
   И не задававших лишних вопросов.
   Заметив впереди передвижной пост ГИБДД и инспектора, машущего жезлом, приказывая остановиться, Емельян искоса глянул на сидевшего на переднем пассажирском месте Чекуш-кина:
   - И чего это он от нас хочет?
   - Чтобы мы дали ему пожрать.
   - Тормозить?
   - Да. Но мотор не глуши.
   Пирс послушался.
   Нацепил на физиономию добродушно-заискивающую улыбку людоеда и приготовил документы на автомобиль.
   - Здравствуйте. - человек в мундире улыбнулся так светло, словно встретил дорогих друзей детства. - Лейтенант Небе-рущий. Ваши права, пожалуйста.
   Его вежливая просьба в приказном порядке лишний раз под-твердила, что автоинспектора больше, чем кого-либо на Земле, интересуют права человека.
   Пирсинг отдал ему то, что он потребовал.
   - Я не понял, командир, за что нас остановили? - поинтере-совался Чика.
   - За нарушение, гражданин. - офицер небрежно просматри-вал права.
   - За какое?
   - За поворот в неположенном месте.
   - Разве тут нет левого поворота?
   - Есть, но он платный.
   - Тогда договоримся? - на физии Руслана появился интерес чистоплюя к улитке, ис­пачкавшей слизью его подошву.
   - Не положено. - у Неберущего была красивая и бессмыс-ленная рожа, как у святого на иконе.
   - А куда положить?
   Милиционер не успел ответить.
   Сзади послышался рев, нараставший, как шум приближаю-щегося самолета.
   Все невольно втянули головы в плечи - словно опасались бомбардировки.
   И встряхнулись мокрыми животными от оглушительного гро-хота.
   - Что там случилось?!
   - Да какой-то чудик захотел свернуть на боковую дорогу. - презрение в глазах лейтенанта смешалось с удивлением - так смотрит волк на сумашедшего козленка, цапнувшего своими ту-пыми зубами его за бок.
   - Почему ж там так гремело?!
   - Нету там проезда... - зафиксировав взглядом вложенную в права пятисотенную купюру, ГИБДДешник поднял лучистый взгляд к небу, в котором белели редкие облака, похожие на мазки краски. - Будьте любезны, откройте багажник.
   Пирс и Чика уставились на него, как на тень, явившуюся из Ада.
   Обоим абсолютно не улыбалось предъявлять на обозрение долбанутого мусорка порученный им драгоценный груз.
   Слишком велика возложенная на них ответственность за его сохранность и неприкосновенность.
   От перенапряжения нижняя челюсть Емельяна отвисла и стала дрожать отдельно от всего тела.
   Не справившись с нервами, он ударил по газам, надвинув-шись на патруль подобно урагану.
   Неберущий и его напарник, безмятежно куривший около па-трульного автомобиля, мокрыми жабами плюхнулись на шоссе.
   Благодаря ему, они проявили полное равнодушие к земной жизни, спеша вознестись к облакам.
   И не стали препятствовать отъезду авто мафиози, бежав-шему прочь с такой скоростью, будто за ним гналась банда скинхедов на мотоциклах.
   Ипполит Базаров, как и всякий русский, любил быструю езду.
   Особенно, когда выпьет.
   Тогда он чувствовал себя пилотом "Формулы - 1" и показы-вал чудеса вождения, которые были вполне достойны попасть в историю.
   Ибо пьяному россиянину озеро - по щиколотку, море - по колено, а океан - по...
   В общем, понятно по какое место, независимо от роста.
   Сегодня автолюбитель повздорил с молодой женой, снял стресс и уселся за руль, нимало не заботясь о том, успеют ли убраться с его пути неосторожные пешеходы.
   Его "Ауди" сшибала придорожные лотки и мангалы, кошек и собак, зазевавшихся мешочников, не успевавших понять, что за отчаянно пылящий вихрь пронёсся мимо них.
   Он свернул на узкую проселочную дорогу, извивавшуюся змеёй среди полей и чахлых яблочных рощ.
   По иронии судьбы Ипполит точь-в-точь повторил маршрут Пирсинга, обойдя его машину на одном из поворотов, и оказался во главе автопробега, оставив мафиози позади себя.
  
   Оказавшись среди полей, Пирс сбросил скорость, притёр ав-то к обочине.
   Мимо них с завыванием сирен и миганием огней азартно про-мчалась милицейская кавалькада.
   Проследив, как она скрывается впереди, Чика почувствовал себя приговоренным к удушению, ко­торому в последний момент объявили о помиловании:
   - Пожалуй, менты гонятся за тем психом, что проскочил по-перёд нас.
   - Похоже.
   - Тогда водиле не повезло. Наверняка, на него спишут твой наезд на дорожный патруль.
   - Уж как пить дать. - Емельян с тоской смотрел на бригадира, не зная, как начать архиважный для него разговор.
   Закурил и наконец заговорил, тщательно подбирая слова:
   - Есть базар, Чика...
   - О чём?
   - О том самом, насущном.
   - Что-то я не врубаюсь...
   - Не строй из себя целочку и не разводи дипломатию не по делу. - Пирсинг издал звук, напоминавший хрюкание свиньи. - Ты не настолько дурак, как хочешь казаться.
   На лице Руслана появилось выражение, какое появляется у человека, когда его вдруг осеняет неприятная догадка:
   - Хочешь говорить со мной за груз?
   - Станешь мне доказывать, что ни разу не задумывался о том, как бы оттяпать от него кус?
   - Ну, почему же?
   - Мужик ты нормальный и в качестве напарника очень поле-зен. Поэтому и хочу сыграть с тобой честно. Ты ж понимаешь, я могу тебя прикончить к едрёне фене и забрать всё, а не де-литься.
   - И как ты себе представляешь наше объяснение с папашей Ником? - мысли Чекушкина ворочались тяжело, как бегемот в болоте.
   - Мао скрысятничал при погрузке.
   - Резонно... Но он будет отбиваться руками и ногами.
   - А кто ему поверит? Да и менты при захвате могли прихва-тить...
   - Его пока не взяли...
   - Возьмут, будь уверен!
   Чика внимал напарнику с особой почтительностью, но тем не менее сильно сомневался в успехе задуманного:
   - Он умеет выживать и крови не боится...
   - Значит, его положат однозначно! Разве нам с тобой нере-ально рвануть когти за границу?
   - Вполне реально. - бригадир старательно изобразил, будто обмер от восторга и изум­ления.
   У него даже слегка отвисла челюсть, а в глазах горело ис-крен­нее восхищение.
   Вся юность Пирса прошла в жестокой борьбе с бедностью.
   А теперь, после двадцати пяти, она его больше не терзала.
   Попав на работу к Гренадёрову после того, как Емельян ос-тался несколько раз победителем в подпольных гладиаторских боях и получая немалое вознаграждение в рублях и валюте за оказываемые ему услуги, он вполне могла позволить себе то, о чём раньше мог лишь мечтать.
   И позволял.
   Но не был удовлетворён, мечтая о том, чтобы позволить иметь себе всё, что только душе угодно.
   Женщин, вина, машины, дома.
   Как это делал Ник.
   Емельян был заранее недоволен той частью, которая будет причитаться ему при окончательном дележе.
   Его никто, конечно, не брал в расчёт.
   Дураку понятно, кинут кость и - жди очередной подачки.
   А ему надоело быть исполнителем чьей-то воли, чьих-то за-мыслов.
   Теперь он сам хотел быть хозяином и делить прибыль.
   И сейчас представилась возможность воплотить в реаль-ность мечты.
   Без особого напряга.
   Чтобы раз и навсегда забыть о прошлом где-нибудь за гра-ницей.
   Например, в том же Рио-де-Жанейро, где все ходят в белых штанах, и куда так хотел попасть незабвенный великий комби-натор Остап Бендер...
   - Вполне реально. - повторил Чика.
   - Вот видишь! Сделаем себе приличные документы! Чтобы мы да не справились! - Емельян расплылся в улыбке капитана Флинта, без боя захватившего испанское судно с набитым золо-том трюмом. - Хрена ль молчишь?
   - А не боишься, что куш принесёт большое беспокойство?
   - Если нам не поверят, будто мы не при делах? Придумаем убедительную историйку, время у нас будет! - Пирс с нескры-ваемым превосходством глянул на Руслана.
   Тот, в свою очередь, задумчиво посмотрел на него прищу-ренным взором опытного охотни­ка, выбравшего добычу.
   Искатель сокровищ дяди Жоры докурил сигарету до самого фильтра:
   - Итак, ты со мной?
   Рука Чекушкина с ножом, в секунду выхваченным из потай-ных ножен в рукаве ветровки, с невероятной быстротой мет-нулась к низу живота подельника.
   Раздался рев, похожий на вопль быка, которому отрубили яй-ца.
   - Нет, как видишь! Во многом богатстве многие печали, от которых не скрыться и на морском дне! Разве что в могиле! - объясняя свой поступок, Чекушкин обращал на стоны раненого не больше внимания, чем на муху, которой вздумалось около него жужжать. - А я пока не жажду сыграть на арфе в ангельском оркестре!
   - Сука!! - взвыл нечеловеческим голосом Емельян, обеими руками держась за промежность.
   Выброшенный из машины в глубокий кювет, он корчился на его дне чертом на причастии.
   - У тебя двадцать минут. - бригадир улыбнулся ему, как учитель улыбается глупому ученику, не понявшему, что для него было лучше всего сказать правду, кто разбил стекло в классе, чем вести родителей к директору. - Потом ты сдохнешь. Даже если тебя найдут, скорая не успеет довезти до операционного стола... Я бы врагу не пожелал испытать то, что тебе предстоит. Но за всё надо расплачиваться, чудило!.. Прощай!
   Машина резво побежала по дороге.
  
  
   - Мао, ещё голубок летит!
   Кунжутов раздвинул ветви кустарника, кивнул головой на дорогу.
   Матвей присмотрелся.
   Прямо к ним двигался Максим Поцелуев, который, судя по его бессмысленному взгляду, пребывал в той стадии, когда вы-пивший человек уже не различает ни времени, ни пространства.
   - Позови сюда мужичонку! - с усмешкой приказал Цзедунов поднятой рывком на ноги Гешефтовой.
   - Да пошёл бы ты!...
   Без всякого выражения на лице Эделина ударила пленную по ушам, исторгнув из неё квохтанье пришибленной конем кури-цы:
   - Добавить или хватит?
   - Хватит. - голос Софии дрожал, как у смертельно раненой на поле боя амазонки.
   - Зови.
   - Зову. - археолог громко и мерзко испортила воздух - на-ступила реакция на боль.
   - Ну?!
   - Максим!
   Моряк не обратил своё благосклонное, затуманенное алко-голем, внимание на призыв в даль светлую и одновременно тём-ную.
   - Максим!!
   Старший лейтенант согнулся в приступе безудержной рвоты совсем рядом с настороженной на него ловушкой.
   - Максим!!!
   Наконец дикий вопль достиг его ушей.
   И соответственно - сознания.
   Он обозрел окружающую его местность и спросил ребёнком, потерявшимся в коридорах интерната для особо одарённых ма-лолеток:
   - Кто меня зовёт?
   - Я!.. Иди ко мне!..
   Похоже, сбывались мечты дебила встретить красивую жен-щину, призывавшую его тесно пообщаться вдали от глаз отды-хающих.
   А представив, что все соглядатаи сидят сейчас на концерте Керка Женцева, Поцелуев, как зомби, пошёл на зов.
   Правда, не совсем понимая, на чей.
   На свой - зов плоти?
   Или на её - просто зов?
   Да какая разница?!
   На месте разберёмся.
   Ибо - "Снегопад, снегопад, если женщина просит...".
   Офицер с превеликим трудом мог отличить реальность от алкогольных галлюцинаций...
   И потому шёл на призыв, как корабль Одиссея на пение си-рен...
   Но, получив ногой в грудину, сразу утратил всю сексуаль-ность:
   - Охренел, мужик?!
   Матвей задумчиво посмотрел на него:
   - Ты из дома отдыха?
   - Да. И что дальше?
   - Как звать?
   - Какая тебе разница?
   Урюк полувопросительно, полуутвердительно спросил у стар-шего:
   - Опустим?
   Особист сразу протрезвел и глянул на него с таким ужасом, точно мафиозо был его лучшим другом, секунду назад пре-давшим их общее прошлое.
   - Тебе что-то не ясно?
   Художественно опутанная от плеч до пояса верёвкой Ге-шефтова едва не упала, если бы её не подхватил не по делу ми-лосердный на работе Спасибуха.
   - Хочешь, чтобы дамочка подтвердила, как тебе нарезали резьбу в очке?
   Офицер лишился всякой мужественности.
   Видел раньше у себя в полку, как срочники наказывают не вписавшихся в коллектив.
   И как опущенные потом "шуршат" до дембеля круче "мо-лодых".
   А сообщения об изгоях, что на зоне, что в армии достигают адресата практически мгновенно.
   - Что от меня требуется? - он уставился на носки своих летних туфель.
   - Проведи нас в дом отдыха. - ласково попросил китаец, ударив "языка" основанием ладони по кончику носа. - И не духарись, пехота! А то в лучшем случае останешься импо-тентом, а в худшем - покойником. Уловил?
   - Проведу, а что будет потом?!
   - Жить останешься, уёжище!
  
  
   На основе радиоперехватов и докладов информаторов из соответствующих структур Цереулов узнал о гибели своей спец-группы.
   Его аналитики нарисовали ему более-менее полную картину.
   Почти.
   Проезжавший на мотоцикле на рынок в районе проведения соревнований местный житель случайно наткнулся на следы крови.
   Пойдя по ним, он узрел в пещере дяди Жоры такое, что за-орал в мобильный телефон так, будто пытался докричаться до другой галактики.
   Тридцать один труп с автоматами и военными рациями, куча стрелянных гильз.
   И ещё два в милицейской форме.
   Что послужило лишним подтверждением тому, что Сигу-ранцев и Разводилов не врали, когда сообщали по рации о пре-следовании террористов.
   Но подкрепление не успело им на подмогу.
   Сперва на автозаправке был технический перерыв на пят-надцать минут.
   А после, когда бак машины группы поддержки заполнился бензином, у неё спустило колесо.
   Пока его меняли, время было упущено.
   И прибывший на место схватки боевой резерв лишь пере-считал трупы, включая тела сержанта со старшим лейтенантом, погибших при исполнении, и вызвал компетентную комиссию.
   Как будто та могла что-то предпринять, кроме никому не нужных разговоров обо всём и ни о чём.
   И на место происшествия на рекогносцировку прибыла ар-хипредставительная сборная солянка из первых лиц области с лампасами и погонами без просветов, но с большими вышитыми звёздами.
   А чуть позже там приземлились вертолёты с заместителями губернатора и командующего округом...
   Влетевший в кабинет так, словно за ним гнались крысы-мутанты величиной с собаку Баскервилей, Оргазмов сообщил, что к взлёту готовится борт, направляемый к месту чрезвычай-ного происшествия, в котором для Юрия Владимировича за-резервировано посадочное место.
   Вместе с Чекистовым.
   И полномочным представителем Президента.
   Ощущая неприятное пощипывание в сердце, генерал напра-вился к служебной машине, чтобы ехать на аэродром.
   И по дороге выяснил, что утечка информации пока не плани-руется.
   Пресс-служба МВД пребывает в покое, журналисты погрязли в текущих делах, обсасывая животрепещущий вопрос о финан-сировании строительства бизнес-центра в русской Голландии.
   Правда, оптимизма это не прибавляло.
   Пессимистично же глядя в будущее, можно было ожидать чего угодно.
   От массового заражения вирусом бешенства до смерто-убийства на почве неприязненных отношений.
   Впрочем, это уже перебор.
   Хотя, как посмотреть...
   На мёртвых можно валить всё, что душа не пожелает - оп-равдаться они не в состоянии.
  
  
   Поцелуев молчал, не ответив ни на один заданный ему во-прос, как слепоглухонемой партизан.
   - Может, прирезать его на хрен? - Урюк достал нож.
   - Нет.
   - Тогда давай с девкой позабавимся? - Кунжутов запустил руку в ширинку.
   - Только по-быстрому! - Цзедунов посмотрел на часы, при-кидывая, успел Чика выйти из опасной зоны или нет.
   Повинуясь знаку Матвея, Гнус выдернула широкий ремень из своих камуфляжных брюк.
   Хотя природа не обидела её красотой, в ней оставалась раздражительность девушки в летах, которая видит как безжа-лостен к ней мир и насколько коварны в нем мужчины.
   Как и всякая нормальная женщина, Эделина мечтала о во-звышенном.
   О любви, благодаря которой мир делается цветным и вы-пуклым.
   Но пока ничего серьёзного ей в жизни не встречалось.
   И плоское окружающее виделось Гнус в черно-белых тонах.
   Потому как мужчины не воспринимали её так, как ей бы хо-телось.
   Оттого она и не спешила по вечерам домой, где, кроме те-левизора и видео, было не с кем общаться, стараясь вернуться как можно позже, чтобы упасть в постель и забыться до утра.
   Особенно тоскливо было по выходным.
   Насилуя себя, чтобы как-то убить время, девушка до глубо-кого вечера болталась дерьмом в проруби по городу, посещая выставки, кино, театры, выезжая на природу.
   Подруг и друзей она практически не имела.
   Те, с кем ей могло бы быть интересно общаться, её сторо-нились.
   А тех, кому с ней могло быть интересно, сторонилась сама Эделина, получившая из-за этой особенности своего характера погонялово Фифа.
   Пока не пристроилась к Кентаврову, приятелю её школьного друга из параллельного класса, оценившего её умение попадать в мишень из мелкашки и применять приёмы боевого самбо в соответствующей ситуации.
   Она почувствовала себя человеком, который хоть кому-то нужен.
   И служила на совесть, не задавая лишних вопросов...
   Гнус со всей силы хлестнула лежавшую животом на колене Спасибухи Софью по аппетитному заду..
   И та сладострастно взвизгнула.
   После доброго десятка ударов её тело напряглось, стало упругим, как надутый матрас, пружинящий под ударами ремня.
   Она тяжело задышала и начала биться, словно в судорогах, чем привела Фифу в некоторое замешательство.
   Для того, чтобы испытать приятные ощущения и не быть хо-лодной, как ледышка, археолог нуждалась в боли.
   В полной покорности партнёру, требуя от него неприличных слов, которыми тот обязан был её называть.
   Ей это дико нравилось.
   Но приводило в ужас тех, кто хотел с ней близости.
   Однако только так историк могла испытывать экстаз.
   И потому, разочаровавшись в интимной жизни, в которой не находила взаимопонимания, с головой погрузилась в научную работу, снимая излишнее напряжение струёй из душа...
   Дыша гармонью с порванным мехом, Гешефтова задрожала всем телом:
   - Здорово-о-о...
   Перед её глазами, сияя, переливался небесный венец, а в ушах трубили трубы Иерихона.
   - Ты проведёшь нас в дом отдыха?
   - Конечно. - она была готова на всё, лишь бы экзекуция про-должилась.
   Мао подмигнул приготовившемуся отправиться на тот свет Поцелуеву:
   - Объясни, почему я не должен засунуть тебе шишку в рот после того, как выдавлю душонку?
   - Могу принести пользу!
   - Какую?
   - Отвлечь на себя внимание!
   В его словах имелся резон.
   Но в руках Матвея была и молодая женщина, которая спо-собна вызвать гораздо больше эмоций у внутренних органов в случае преследования группы, чем мужик.
   Который не является ни депутатом, ни лауреатом Нобелев- ской премии, ни актёром известного сериала.
   - Ты так хорошо известен обслуге?
   - В отличие от вас, ко мне там привыкли!
   Справедливо.
   Одни и те же лица примелькиваются и не вызывают вопро-сов.
   Поздно ушёл, поздно пришёл...
   Какая разница, где был?
   Главное - вернулся на своих двоих, и ладно!
   - И охрана тоже?
   - Там нет никакой охраны! Даже старого деда с дворнягой! - сейчас Максим был очень удручён и опечален этим обстоятель-ством. - Это же территория отдыха бывшего КГБ.
   - Он прав! - сказал молчавший до сих пор Оскар Дуремаров. - Лезть туда, себе дороже!
   - Зато там вас и не станут искать! - моряк присел на траву.
   Ноги его не держали, а в желудке стало холодно и пусто, как в космосе.
   Ему стало страшно.
   Даже очень.
   Он хотел жить.
   И не собирался становиться героем, чтобы заработать на-граду посмертно.
   Лучше прослыть трусом, но живым, чем храбрецом, но мёр-твым!
   Да и ради чего умирать?!
   В мирное-то время?!
   Когда тебя взяли за жабры хваткие ребята, которые, похоже, никого жалеть не станут.
   И самого особиста в том числе...
   - Иди вперёд, петушок! И не дай тебе Бог прокукарекать не по делу! - Оса двинул его коленом в копчик и пристроился рядом с ним, попыхивая папиросой.
  
  
   - Шотландские дети имеют преимущество перед осталь-ными. Они могут держаться не только за мамину, но и за папину юбку. - сообщило радио.
   Полномочный представитель Президента раздражённо стук-нул ладонью по столу.
   На его лице отрази­лась печаль сельского механизатора, об-манутого бригадиром при начислении трудодней.
   Он был обижен.
   Обижен тем, что его даже не сочли нужным поставить в из­вестность об уничтожении двух групп спецназа, соревнующихся между собой за звание лучшей.
   Непонятно ...
   Абсолютно непонятно, какие тайны пытаются от него скрыть деятели из смежных управлений Федеральной Службы Безо-пасности...
   И какой в этом смысл, когда Мордасов их все равно узнает?!.
   Неспроста...
   О, неспроста...
   Унижают в грязь, как пить дать!..
   Леопольд Васильевич принял стойку и, напрягая все тело, вы-тянул­ся в струнку сеттером во время охоты на перепелов в густых заливных лугах.
   Дураку понятно, генералы пытаются исправить положение, прежде чем явиться к нему на доклад.
   Победителей строго не судят!
   Лишь журят для профилактики!
   Но все решения принимаются без него, словно его и не суще-ствует!
   А если Цереулов и Чекистов провалят дело?!
   Да и как им не прова­лить, если они даже газоны в частях нормально покрасить не могут!..
   Ведь случись что, станут искать виновных!
   Чтобы произошло ухудшение условий обитаемости на рабо-чем месте.
   И головы начнут клониться и падать, как утренний снег!
   Да хрен-то бы с этими дуболомами, но и собственная голо-вушка может полететь!!
   А потому усы отращивать мало, надо ещё и работу делать!!!
   Генерал армии придвинул к себе телефон без кнопок с циф-рами и сурово приказал в трубку:
   - Цереулова и Чекистова! Срочно!.. Не берут?!. Исчезли?!. Ку­да?. Как появятся, ко мне!! Быстро!!!
  
  
   Сидя в рабочем кабинете, он долго смотрел на портрет Пре-зидента.
   И сегодня, как всегда, находил в нём новые черты.
   Подполковник ФСБ вглядывался в руководителя страны, как в зеркало, и в его лице, в строгом, немного уставшем взгляде, в твёрдых складках рта видел свою душу, свою жизнь, изменить которую ему никогда не приходило в голову.
   Генрих Самуилович был мужчиной с широко посаженными глазами, широким носом и толстыми губами.
   Над его переносицей пролегли две борозды - вероятно, он много думал, - а лоб несколько выдавался вперёд, плавно переходя в темя.
   Черника попал в училище имени Дзержинского из Суворов-ского.
   Оторванный от дома он испытывал радость быть по-настоя-щему военным человеком и не задумываться ни о чём, будучи готовым к подчинению.
   Жить, как принято в армейской среде, из которой вышли его прадед, дед и отец и отбросить путаницу гражданских чувств и понятий, вдалбливаемых в голову с самого раннего детства.
   Свойства его характера очень скоро заметили те, от кого зависело его будущее.
   И незаметно пронаблюдали за перспективным парнем до самого выпуска.
   А за неделю до получения им офицерских погон вызвали для встречи на нейтральной территории и предложили послужить ассенизатором Отечества.
   Иначе говоря, - отслеживать и нейтрализовывать лиц, спо-собных причинить вред Родине.
   Недолго думая, Генрих согласился, находясь под впечат-лением от прочитанных книг и просмотренных фильмов о дея-тельности лихих контрразведчиков.
   Он не пожалел.
   Потому что оказался в нужное время в нужном месте.
   Какие бы операции не проводило управление, он так или иначе оказывался рядом.
   И получал награды, причитающиеся всем тем, кто участвовал в деле...
   Не зная, чем заняться, офицер, чтобы отвлечься от желания послужить на благо Родины, включил радиоприёмник:
   - В связи с ростом запросов российских олигархов в столице началось строительство нового вип-шоссе с гордым названием "Сторублёвка". - вкрадчиво поведала ведущая.
   Особист покачал головой, словно отметая её слова.
   А она продолжила в той же манере:
   - Специальное предложение для клиентов джи эс эм - "Не-навистный номер". Теперь все звонки ваших недругов вам тари-фицируются для них как международные.
   Услышав зуммер, он метнулся у сейфу, открыл дверцу и достал из него трубку телефона, по которому с ним связывалось лишь высокое начальство:
   - Черника!
   - Здравия желаю, товарищ подполковник. Лейтенант Щавель беспокоит. Могу я к вам подойти, чтобы рассказать об очень важ-ном? - приятный женский голос журчал в трубке неисправным унитазом.
   Они почти подошли к дому отдыха, когда Оса тронул Чику за автомат, свисавший у того с плеча дулом вниз:
   - Отойдём поговорить.
   Оскар и Руслан пропустили вперёд себя группу с залож-никами - Поцелуевым и Гешефтовой - дав знак остановиться, и закурили у толстого дуба.
   - Ну? - старший переводил глаза с одного строения "Си-негорья" на другое, оценивая их степень опасности.
   - Мы можем спокойно сорваться, когда начнётся шухер.
   - Как?
   - Я был мелким и как-то приезжал сюда с дедом. - Дуремаров поднёс к губам флягу. - Он говорил, здесь есть подземный ход для эвакуации на случай неожиданного нападения.
   - Звездишь? - Чекушкин наклонился к подельнику, как голод-ный зверь, тянущийся к убоине.
   - Ни децла. - Оса медленно и с наслаждением пил, словно заливал тлеющие внутри его угли. - Тут же отдыхали важные шишки, и ход копали для их безопасности.
   - Знаешь, где он?
   - Помню.
   - Тогда какого хрена нам переться через ворота, а не пройти по нему?
   - Дед показывал, где он начинается внутри, а не снаружи. - Оскар почувствовал себя ребёнком перед разгневанным отцом.
   - А если его больше нет?
   - Скорее, про него забыли. Так что, наверняка, будет шанс поставить фраеров на уши и тихо уйти.
   - Заманчиво. - Чика задумался, не забывая наблюдать за происходящим вокруг, как волк, вышедший на охоту. - Ладно, придём - проверишь. И держи язык на привязи!
   - Обижаешь!
  
   Картофляк не любил современную эстраду или, как её назы-вают, попсу.
   А приехавший в дом отдыха исполнитель - дешёвая пародия на Николая Таскова - ему не понравился с первого взгляда.
   Потому он и не пошёл на концерт Женцева.
   Остался сидеть с двоюродным племяшом у административ- ного здания с пивом, разбавленным водовкой и сигаретой.
   - Отправил тёщу в круиз на теплоходе Чапаев". - Андрей Подберёзовиков, мускулистый парень с грубыми чертами лица, низким лбом и выдающимися вперёд скулами, как любитель ха-лявы, ради экономии, прикурил дядин "Winston". - Не "Тита-ник", конечно, но какая-никакая, а надежда есть.
   Втайне Павел Сазонтьевич потешался над его крестьянской неотёсанностью.
   А особенно - над прижимистостью и тупостью, иногда гра-ничащей с дебилизмом.
   И это мягко сказано!
   Однако их давно связывало немало тёмных дел, которые они сообща совершили, чтобы увеличить собственное благосо-стояние за счёт продуктов для отдыхающих и хозяйственного инвентаря для крестьян.
   И потому волей-неволей работнику современного общепита приходилось считаться с родственником.
   Как исполнитель, тот был выше всяческих похвал.
   Да и кулаки у истинного человека из народа, были крепкие и тяжёлые.
   - Дядь Паш, чего пригорюнился-то?
   Картофляк допил бутылку "Охоты", крякнул, передёрнув-шись:
   - Да вот как посмотрю на фотографию жены в бумажнике, сразу понимаю, что на её месте могло бы быть гораздо больше денег.
   - Денег много не бывает. Их или мало, или нет.
   Бросив случайный взгляд в сторону, директор столовой "Синегорья" почувствовал себя усевшимся голым задом на раскалённую сковородку.
   Какие-то типы в камуфляже вели по аллее под прицелами автоматов связанных Поцелуева и Гешефтову.
   - Уходим отсюда! Быстро! - низко пригибаясь, словно спа-саясь от выстрелов снайперов в осаждённом Сталинграде, Па-вел Сазонтьевич поспешил убраться подальше от тех, кого он посчитал террористами.
   И при этом истово молил про себя Бога, чтобы злые чечены - а кто ж ещё?! - его не заметили.
   Племянник без слов последовал за ним.
  
  
   Лейтенант Щавель, блондинка с огромными томными гла-зами, в глубине которых мелькало выражение похотливой самки, ищущей острых ощущений, сидела у Черники, напротив подпол-ковника.
   Никто никогда не видел, чтобы он стоял или ходил по своему кабинету.
   Злые языки утверждали, что подполковник и спит за столом в той же позе.
   Генрих Самуилович слушал магнитофонную запись перего-воров Роберта Оргазмова.
   Рената занималась в управлении прослушиванием телефо-нов.
   Выборочной, естественно.
   Чтобы сотрудники не расслаблялись и помнили, болтун - на-ходка для шпиона.
   Обычно прослушка ничего криминального не выявляла и про-водилась чисто формально.
   Но в последнее время адъютант Цереулова стал вызывать у лейтенанта подозрительность.
   Потому что несколько раз произносил по служебному и мо-бильному телефонам непонятные слова:
   "- Мне сказали, у вас есть на продажу чучело кенгуру?
   - Не у меня, а у моего дедушки, что играет "Мурку" на кон-трабасе."
   Очень напоминающие условные фразы:
   "- Здравствуйте, вы не подскажете, где продаётся статуя Ев-гения Пьющенко на коньках работы Церетели?"
   Как в фильмах "Щит и меч", "Подвиг разведчика", "Пароль не нужен":
   "- Это у вас продаётся кастрированный кобель?
   - Нет, но могу предложить стерилизованную сучку."
   Лейтенант не сразу решилась придти к заму Опарышева.
   Она не могла поверить, что в управлении завёлся "крот".
   Но когда проверила по своим каналам, кому предназна-чались звонки капитана и сопоставила с чрезвычайным проис-шествием на военной игре, то поняла, что молчать нельзя.
   Рената нервничала.
   Не каждый день младшему офицеру приходится встречаться с заместителем начальника отдела.
   А прослушавший записи Черника сделал стойку, будто поро-дистая гончая.
   Ему показалось, над ним раскрылись небеса.
   Он даже услышал ангельское пение, сулящее ему очередное звание, повышение в должности или, на худой конец, орден.
   За разоблачение оборотня в погонах!
   Какой заместитель не мечтает стать начальником?!
   Так уж устроен мир!
   И Щавель явилась с доносом как нельзя кстати!
   - Вы кому-нибудь сообщали о своих подозрениях?
   - Никак нет.
   Уж руководителю её группы, весь рабочий день лапавшему подчинённых ему девиц в погонах, она доложилась бы в самую последнюю очередь.
   В своих глахах он представал воплощением мужественности, а для неё, да и для многих окружающих, был эталоном само-влюблённого эгоиста.
   Поэтому нечего примазываться к её открытию.
   - Благодарю за информацию, лейтенант! - подполковник с чувством пожал руку Ренате.
   - Служу Отечеству! - та была застигнута врасплох его мягким отношением.
   - Хорошо служите! - он одарил её улыбкой, от которой повея-ло знойной Африкой. - Продолжайте в том же духе! Родина вас не забудет!
   Растаяв куском масла на сковородке от его обаяния, молодая женщина покинула кабинет, слегка кивнув в знак понимания.
   А Генрих Самуилович немедленно связался с Цереуловым:
   - Товарищ генерал-майор, разрешите вас побеспокоить по чрезвычайно важному и срочному делу?..
  
  
   Полпред Президента, милицейский чин и Чекистов с Цере-уловым прилежно изучали прикреплённую к стене карту области в созданном на скорую руку штабе для выхода из чрезвычайной ситуации, связанной с массовой гибелью спецназа.
   Неумолчно трезвонили телефоны.
   В коридорах бродили серые тени офицеров, нервно курив-шие продирающие до самого нутра сигареты "Идальго".
   Между прочим, они были гораздо крепче, чем некогда зна-менитые кубинские "Лигерос" и "Партагос".
   Потому как помогали успокоить нервы, расшатанные неви-данным доселе позором.
   Уничтожением более трёх десятков спецназовцев.
   И исчезновением их убийц.
   - Как это могло произойти?! - в сотый раз вопрошал Мор-дасов. - Как?!
   Генералы молчали.
   У них самих не укладывалось в голове, как с такой старухой - их вояками - могла случиться такая проруха?!
   И главное - в присутствии гостя из столицы!
   - Скажите мне хотя бы, где убивцы?!
   Милицейский генерал возрастом далеко за половину века, с вытянутым лицом, увеличенным лбом, который казался больше из-за залысин, и проницательными глазами, водрузил на круп-ный нос очки, придающие ему солидность:
   - Поисковые группы прочёсывают район предполагаемого нахождения бандитов. Двигаются, но куда, не всегда заметно...
   - И как долго?
   - Пока не найдут.
   Человек Президента некоторое время с интересом нату-ра-листа, изучающего насекомое-мутанта, рассматривал длинно-лицего мента:
   - А вдруг не найдут?
   - Такого не может быть в принципе. - тот нервно хихикнул.
   - Вы что ни разу неграмотный?.. Почему?
   Индустрий Гелиевич Компотов и сам не знал ответа на по-ставленный Леопольдом Васильевичем вопрос, но с присущей всем высшим чинам изворотливостью выдал:
   - Кто ищет, тот всегда найдёт, товарищ генерал армии.
   Фольклор часто приходит на помощь тому, кому нечего ска-зать.
   - Хочется верить!
  
  
   Выйдя из концертного зала покурить, Щекотило согнулся не до конца раскрытым перочинным ножиком от короткого удара под дых:
   - Что за?!.
   - Заткнись, падла! - Кунжутов ловко стянул ему запястья за спиной. - Здоровый... - одобрил он попытку сопротивления. - Молодец!
   В своё время Герман получил два года общего режима за избиение на рынке дух осетинов, пытавшихся продать ему гни-лой арбуз.
   За что и получил в лагере кличку Урюк.
   Освободившись, он достал по сходной цене пистолет "ТТ" и, натянув на голову пару чёрных женских колготок, ограбил от-деление Сбербанка в райцентре области.
   Ему повезло.
   Он не попался, вернулся в город и на некоторое время затих.
   Пока не закончились деньги.
   Кунжутов понял, при некоторой осторожности преступления можно совершать безнаказанно.
   Но время одиночек прошло.
   Урюку оставалось либо идти под кого-то, либо жить гражда-нином с доходом ниже среднего
   Потому как территории и сферы влияния были поделены между своими, и чужакам там не было места.
   И он прибился к Гренадёрову.
   - Спортом занимаешься?
   - Бабсклеем. - нашёл в себе силы пошутить Вилен.
   - А ты с юмором... Бегаешь хорошо, быстро? Так бывает, что человека только ноги спасают.
   - Это ты к чему?
   - Скоро узнаешь.
   Цереулов сидел у себя в кабинете, ощущая в груди учащен-ное сердцебиение.
   В этот раз полетят головы.
   Ни ему, ни Чекистову просто так уйти в отставку не дадут.
   Слишком много было допущено досадных промахов за годы службы.
   А сегодняшний случай - вообще из ряда вон выходящий.
   - Ограблена квартира известного эстрадного деятеля Полипа Фарфорова. - весело заявила радиоведущая, уверенная, что подарит этим сообщением много радости слушателям. - эксперты-криминалисты по отпечаткам ладоней, оставленных грабителем установили, жить он будет долго и счастливо, но настоящей любви так и не найдёт...
   Юрий Владимирович поднял глаза на вошедшего в его каби-нет Чернику:
   - Что скажешь?
   - Похоже у нас произошла утечка информации, товарищ гене-рал-майор.
   - Объяснись. - дрожащий от ярости голос начальника управ-ления прозвучал подобно громовым раскатам приближающейся грозы.
   - Почему террористы оказались в нужное время в нужном месте?
   Генерал застыл в своём кресле пойнтером перед куропаткой:
   - Ты думаешь, раз я твой начальник, то ничего не понимаю? Я тоже, между прочим, в школе учился. - он казался сам себе рыбой, предназначенной для приготовления заливного. - Почему?
   - Их предупредили. Мы ведь отправили на соревнование лучших, вот их и уничтожили, чтобы в будущем было проще работать против нас.
   Глаза Цереулова метнули молнии:
   - Кому?!
   - Пока не знаю.
   Юрий Владимирович стал накаляться забытым на огне мот-ком проволоки:
   - Ты уверен, что завёлся дятел?
   - Именно, товарищ генерал-майор. - подполковник был не-преклоннее и твёрже скалы.
   - Сколько тебе нужно времени, чтобы вычислить стукача?
   - Немного, уверяю вас. - заместитель Опарышева хотел занять его место и не собирался упускать свой шанс.
   - Действуй!.. - командир был раздражен, как раздражаются люди в кабинете тупого чиновника, нетерпеливо ожидая, когда же он всё-таки разберётся в том, о чём его просят.
   Дарья немного запоздала к началу второй части концерта, каким-то чудом не столкнувшись ни с кем из людей "чёрного мэра".
   Задержалась в дамской комнате, оставив там Обетованни-кову доделывать свои дела.
   И оказалась на месте, когда Женцев уже тенорил со сцены:
   - Тебя молю я: не гаси заполночь свет,
   И я его издалека увижу -
   Сегодня для меня препятствий нет,
   Чтобы к тебе, далекая, стать ближе.
   Я протяну ладони сквозь года,
   Коснусь волос Аленушки из сказки...
   Чадит вокруг сожженная земля,
   Что корчится от постоянной тряски...
   И небеса притягивают взгляд,
   Хоть прогоняю мысли о беде я;
   Как бы хотелось повидать тебя,
   Придя домой осеннею порою!
   Жара не очень разбиралась в искусстве, будучи не в со-стоянии внятно объяснить, почему ей что-то не понравилось или, наоборот, легло на душу.
   Керк пел, а ей всё больше и больше казалось - музыка, текст и сам исполнитель не составляют единое целое, как при вы-ступлении того же Фарфорова или Билайна, а существуют каж-дое по отдельности.
   Имидж мальчика-одуванчика, стилизованного Леля из "Сне-гурочки", никак не вязался и не сливался с военно-лирической песней.
   Может быть, просто певец весьма смутно представлял, что стоит за словами, которые уносятся в зал?
   Или выбрал неподходящий для себя репертуар?
   Полина Калина вместе со своими квартирьерами не сводила восхищённых глаз с Подлянкина.
   Она слушала его и словно бы плыла по волнам тёплого течения Гольфстрим, как водоплавающая самка за самцом.
   - Согласно устава, солдат имеет право целовать две вещи: отца-мать и Боевое Знамя части. - Иван юморил с архисерь-ёзным видом, поэтому со стороны невозможно было понять, шутит он или нет. - Вопросы есть?
   - А как же девушку? - скаутмастер задышала марафонкой после пробега.
   - Надо проявить смекалку. Заверните девушку в знамя - и целуйте сколько хотите!
  
  
   - Ты что?! - испуганно воскликнула вышедшая из туалета Олимпиада.
   Фифа, выбросив вперёд руку, сжала пальцы на её шее.
   Обетованникова зашаталась.
   Поймав падающее тело старшего прапорщика, Эделина опустила его на пол, села на корточки, стянула связистке руки сзади и спокойно закурила.
   Глаза дамы в погонах приоткрылись.
   Она попыталась встать, но ладонь Гнус надавила ей на лоб:
   - Лежи молча. Поверь, я не хочу тебя убивать. И мучить тоже не хочу.
  
  
   По району в разных направлениях двигались ОМОН, СОБР и спецназ округа, вооруженные короткоствольными автоматами.
   Они искали группу Мао.
   Казалось, в их состав входят не живые люди, а роботы, с та-
   кой напористостью они ломились через лес и рощи, по лугам и дорогам.
   Целеустремленность тревожных групп чем-то напоминала танки Т-34 или КВ-85 во времена их активных действий.
   По крайней мере, деревья и кусты, вырванные с корнем по пути следования, походили на следы прохождения тяжелых бро-нированных машин.
   Только, в отличие от них, люди не оставляли после себя гу- сеничных следов...
   Ярко пылал большой костёр, выстреливая в чёрное небо множество золотых светлячков-искр.
   Морзянкин сделал проигрыш на гитаре и запел, глядя в пламя:
   - Эти люди военные носят форму так редко,
   Ордена одевают лишь в особые дни -
   Их служба нелёгкая зовётся разведкой,
   И не часто до старости доживают они.
   Ирина с остальными особистами подхватила припев:
   - Каждый час на чеку, каждый миг на чеку;
   Даже в мирные дни - вечный бой,
   Чтоб забыли бы все навсегда про войну
   Готов здесь на подвиг любой...
   Скауты слушали песню, уставясь в радужный перелив углей.
   На строгих, задумчивых, серьёзных лицах плясали отблески огня.
   - Эти люди военные любят петь и смеяться,
   И грустят вдалеке от любимой своей...
   Только чаще приходится с Москвой расставаться,
   Только реже приходится обнимать матерей...
   - Однако. - покачал головой Гренадёров вместе с Кентав-ровым рассматривая содержимое чемоданов дяди Жоры, кото-рые доставил Чика.
   - Сколько же это примерно хоть стоит? - Кент осторожно вы-тащил из кучи ожерелье, взвесил на руке.
   - Когда реализуем, тогда и узнаем.
   - Сколько ты отвалишь пацанам? Всё-таки больше трёх де-сятков за него замочили?
   - Я подумаю...
   - Твоё дело, конечно... - Еремей снова взял драгоценность. - Но не проще ли с ними расплатиться рыжевьём?
   - Я же сказал, подумаю за оплату. - Никифор поморщился, словно раскусил гнилой орех. - Знаешь, а я не верил в это. А потом прикинул и решил рискнуть.
   - И получилось.
   - Но не так, как хотелось. Потому что пришлось играть чужи-ми картами.
   - Но урвали прилично. - Кент, словно вспомнив что-то прият-ное и значительное, хищно улыбнулся. - В случае чего заказчик не сдаст?
   - Он со мной не светился, и никто не знает, что мы с ним вась-вась. А так - сдал бы, не задумываясь, если бы на него вышли.
   - Тогда - стоит ли рисковать? Используем того же Чику вроде громоотвода...
   - Я подумаю... А ты соедини меня пока с заказчиком. Надо обрадовать чудило!
  
  
   Керк Женцев вызывал у Агаты Пенис скуку, и ей не хотелось его слушать.
   Но воспитание не позволяло покинуть зал и увести с собой молодого мужа.
   Заламывая руки, исполнитель пел "Позабыт, позаброшен" Петра Галича, с чем тот намеревался произвести фурор на Ев-ровидении, обставив экс-победителя престижного международ-ного музыкального конкурса Диму Билайна.
   И с чем с треском провалился.
   - Прошу, поверь мне, Господь!
   Не обделяй меня добром, Господь!
   Мне очень хочется сейчас её любить,
   Как мне хочется сейчас
   Пережить все эти чувства!
   Эти нежные поцелуи и объятия!
   Слушая Керка, Эльвира Мауглина поймала себя на мысли, что жалобы упитанного поросёнка на одиночество звучат и смотрятся как-то неубедительно.
   А "мега-звезда" продолжала голосить в микрофон:
   - Я тут, я забыт и потерян!
   Время моей первой любви -
   Это жестокое время.
   Поэтому, поэтому я скажу:
   Милостивый Господь,
   Питаю надежду,
   Что ты меня слышишь!
   Сидевшая за кулисами за звукорежиссёрским пультом Алёна наслаждалась звуками голоса Женцева, безосновательно пола-гая, будто он поёт только для неё.
   Потому что воспринимала его светом в ночи.
   Вокалист же относился к ней, как к мебели, которой пользу-ются, но замечают её существование лишь когда появляется нужда.
   Исполнить второй раз припев певцу не дали.
   Появившийся в зале во главе своих людей Мао выпустил в потолок автоматную очередь.
   Керк захлебнулся словами и, ничего не соображая, замер в нелепой позе с выпученными глазами.
   У него побелело лицо и стали мелко-мелко подрагивать ко-лени.
   - Всем оставаться на местах!! Это захват!!
   Вскочивший было на ноги Ратмир Мауглин закатил глаза под лоб при виде опутанных верёвками Поцелуева, Гешефтовой, Щекотило, Обетованниковой и направленного на них оружия:
   - Шахиды! - он тихо охнул и стал валиться на спину, лишив-шись чувств, как кисейная барышня.
   Эльвира едва успела его подхватить, чтобы муж с деревян-ным стуком не рухнул в проход.
   Агата Пенис оказалась с ним солидарна.
   Её глаза тоже закатились, губы задёргались, на побелевшем лбу выступила испарина.
   Но, будучи хрупкой женщиной, а не здоровенным мужиком, в обморок почему-то не упала, как ей было бы положено.
  
  
   Ирина прощалась с Россомахиным на песчаном бугре около реки:
   - Ну, нам пора.
   - Может, останетесь? Места всем хватит... - Андрей Ва-сильевич был предупредительнее торгового агента, настроен-ного во что бы то ни стало всучить покупателю товар.
   - Не знаю, как наши мужики, а мы с девчонками решили во-звращаться в дом отдыха.
   - Жаль... Посидели бы, поговорили, молодость вспомнили... - президент искушал курсанта, словно змей Еву у древа По-знания.
   Но та, в отличие от праматери, оказалась более стойкой:
   - Завтра придём, если разрешишь. Тогда и повспоминаем.
   - Точно придёшь?
   - Я никогда не вру.
   - Буду ждать!
   Она стала подниматься вверх по крутому склону, где её ждали Лана и Данута.
   А навстречу генеральской дочери спускалась Калина, дер-жавшая за руку кабскаута:
   - Поля, а ты когда родилась?
   - В июне 1981 года. - скаутмастер поскользнулась и едва не последовала примеру генераллисимуса Суворова, скатившегося на голову Массена с горы в Альпах на собственном заду.
   Но удержалась.
   Вероятно, от следующего вопроса любознательного ребёнка:
   - А динозавры тогда были?..
  
  
   Сидевшая в наушниках лейтенант Щавель напряглась, когда бобины слабо звякнувшего звукозаписывающего устройства на-чали медленно прокручиваться.
   - Добрый вечер. Это не вы предлагаете на продажу пяти-томник "Эротические сказки народов мира для женщин"? - услышала она незнакомый голос.
   - Этот пятитомник уже ушёл. Но, если интересуетесь, могу предложить "Эротические сказки народов мира для мужчин". - Рената узнала Оргазмова.
   Странные, явно условные фразы, подействовали на неё крас-ной тряпкой на быка.
   Она пощёлкала тумблерами на пульте слежения, зафикси-ровала номер звонившего капитану неизвестного ей пока лица, записала его в регистрационную книгу, проставив рядом с ним дату и время.
  
  
   Под прицелами автоматов бандитов отдыхающие вели себя каждый по-своему.
   Одни потерянно наблюдали за происходящим, как Дико-бразов, Опарышев, Удодова, Эльвира Мауглина и Супчикова, ибо были не в состоянии поверить, что произошедшее с ними в концертном зале вообще возможно.
   Не в кино, а в жизни.
   Другие - Туберкулёзников, Конфискатов, Акакиева, Тестеро-нов - шепотом переругивались между собой, обвиняя друг друга в их захвате.
   Третьи - Бенефисов, Янис Пенис, Жара, Ремаркевич - спо-койно покуривали, соображая, как изменить ситуацию в свою пользу.
   Сидевшие отдельно Поцелуев, Щекотило, Гешефтова и Обетованникова покорились обстоятельствам, понимая, что ни-чего не могут предпринять не будучи свободными.
   Оставшиеся - Агата Пенис, Фуражкин, Фирмачёв, Керк Женцев, Дудкина казались не людьми, а какими-то аморфными фигурами, потерявшими лицо и ожидающими решения своей участи.
   Пришедший в себя Ратмир Мауглин лежал спокойно, с за-крытыми глазами, чтобы не привлекать к себе внимания тер-рористов.
   А те прохаживались по залу.
   - Не шевелиться и не разговаривать! За нарушение приказа - расстрел на месте!
   - Мы будем жаловаться! - Дарья спокойно обожгла бандитов жаром своих глаз.
   К ней подскочил Кунжутов, выхватил у неё сигарету, легко затянулся:
   - Запомни, девочка, я когда-то подрабатывал на кладбище! Под моим присмотром было много народа, и знаешь, никто не жаловался!
   Мао пока не отдавал никаких приказов, покуривая на сцене около старого концертного рояля "Бехштейн" и посматривая на заложников, как пёс на крыс.
   Им было скучно.
   Кроме Урюка, нашедшего себе развлечение - Жару.
   - Хочешь узнать, что такое невезение? - он затушил окурок о ширинку военврача. - Это когда покупаешь дорогой костюм с двумя парами брюк и в первый же день прожигаешь сигаретой пиджак...
   Фифа взяла на себя роль Осы, оставленного следить за обстановкой - развлекать подельников по мере сил и умения:
   - Монгольские учёные создали новый компьютерный про-цессор, который работает быстрее и, главное, эффективнее ло-шади! - она помолчала, как клоунесса, в ожидании взрыва хо-хота зрителей.
   Но не дождалась.
   - Вы что творите, суки долбанные?! - вдруг заорал, трясясь от бешенства Тестеронов. - Что вам от нас надо?! Твари пога-ные!!
   - Ты думаешь, дед, это кого-нибудь колышет? - усмехнулась Гнус. - Мы и не такое слышали.
   - Ты, стервь, иди ко мне и посмотришь, что я с тобой сделаю! - духарился пенсионер, брызгая слюной. - Слышишь?!
   К нему подошёл Урюк, которому он надоел своими исте-ричными воплями.
   И коротким, без замаха, ударом сбил старикану дыхание.
   Тот хотел крикнуть, но не смог сделать вдох и больше уже не стремиться никому ничего доказать.
  
  
   Капитана ОМОНа догнал замыкавший походный строй лей-тенант, вцепившийся в его поясной ремень:
   - Надо бы поговорить.
   Он перешел с бега на шаг:
   - Привал!
   Вытер беретом мокрое от пота лицо и закурил:
   - В чем дело?
   Лейтенант переступил с ноги на ногу, поковырял носком вы-сокого шнурованного ботинка на платформе землю и поднял на
   него смущенный взгляд:
   - Я несколько раз пытался свериться с картой... Судя по компасу, мы идем правильно, но... - молодой выпускник ис-пытывал непонятное волнение.
   - Но?..
   - По пути не было ни оврага, ни развалин ДОТа, ни следов окопов... - он вытащил из планшета трехверстку. - Там, где мы сейчас находимся, должно быть болото...
   - А его нет! - командир роты сбил пепел с папиросы.
   - Так точно... Убедитесь сами. - взводный подал ему карту.
   Он взял, но стал смотреть не нанесенные на нее топогра-фические обозначения, а исследовать в сером свете луны поля.
   И нашел то,что искал:
   - Я, может, по-английски и не понимаю, зато по-русски та-кие слова могу загнуть, что сразу станет ясно, кто есть ху! - ка-питан коротко рассмеялся. - Взгляни, какой там год выпуска?
   - Девяностый... - лейтенант оказался в тупике, из которо-
   го, как не старался, не мог найти выхода.
   - А сейчас?
   Не сразу, но до молодого офицера дошло, что имеет в виду командир.
   Он хотел прямо высказать то, что думает о тех, кто снабдил группу давно устаревшей картой, но ему помешала офицерская стыдливость.
   - То-то и оно. - капитан затушил окурок об подошву ботинка и начал срезать ножом дерн. - Скажем огромное, от всей души, спасибо зампотылу за его заботу о нашей правильной ориен-тировке на местности. - и захоронил папиросу под пластом зем-ли, аккуратно уложенным на место. - Не расстраивайся, лейтенант... Остальные в точно таком же положении... Хотя, на войне бывало и хуже...
   - Куда уж хуже-то?
   - Не скажи! - капитан ободряюще похлопал его по колену. - Не знаю, как ты, а я очень хочу надеяться, что мы более или менее точно выйдем на тех, кто душегубствовал в пещере...
   Как и всякий начальник, он здорово умел утешать.
   - Глупая шутка, товарищ капитан!
   - Согласен! - тот не стал возражать. - Но зато очень жиз-ненная...
   - Вам бы сидеть на телефоне "доверия". У вас точно не бы-ло бы отбоя от клиентов... Здорово умеете оказывать по- мощь! - четко развернувшись через левое плечо, подчинённый с достоинством Бонапарта направился к отдыхающей группе, не забывая при этом как можно прямее держать спину.
  
  
   Анна Львовна зашла к соседке на рюмку чая.
   У той гостила внучка шести лет, с увлечением игравшая мяг-кими игрушками на угловом кухонном диване.
   Приглядевшись повнимательнее, Резвова-старшая дёрну-лась, как кобыла, укушенная оводом.
   Иа-иа китайского производства стоял на коленях, а польский Винни Пух пристроился к нему сзади.
   Герои Милна, мягко выражаясь, изображали интим, на непри-стойную позу которых бабушка девочки не обращала ни малей-шего внимания.
   - Настенька, а почему они у тебя так? - генеральша жестом богини Геры протянула к ослу и медведю карающую десницу. - Им же неудобно. Давай их правильно посадим.
   На что получила гениальный ответ:
   - Не надо их по другому садить! Как же вы не понимаете? У них любовь! А если будут по-другому, им же тогда неудобно ста-нет друг друга любить!
   Выспрашивать подробности Анна Львовна уже не решилась.
  
  
   На востоке появилась грозовая туча.
   Иссиня-чёрная, с клубящимися краями, она двигалась на "Синегорье".
   В её мгле светлыми трещинами пробегали молнии.
   Предгрозовая тишина давила землю, лишив дом отдыха мобильной связи.
   - Спокойно, девоньки! Не дёргайтесь, и вам ничего не грозит!
   Спас развязно подошёл к сидевшим рядом с руками на затылках Удодовой и Мауглиной:
   - Нас интересуют только драгоценности и валюта. - он по-низил голос, как связной, передающий важное сообщение. - Как женщины, вы нас не привлекаете.
   Эмма побледнела.
   Её рот сжался, и сержант выпрыгнула с места вверх, целясь ногами в лицо грабителю.
   Она грудью встала на защиту.
   Но не средств существования и роскоши, а Керка Женцева, ронявшего скупые слёзы на плечо обнимавшей его Алёны.
   А также и всех остальных, кто находился в концертном за-ле...
   С расширенными от страха глазами Эльвира, будто пара-лизованная, неподвижно сидела на откидном стуле и смотрела, как Тимофей блокировал выпад и перехватил руку Удодовой.
   Поднырнув под его кулак, та отбила удар и врезала ему в живот, сложив вдвое, а после тычка локтём между лопаток, ма-фиозо не чинясь, улёгся на пол.
   Гнус ничтоже сумняшеся двинула девушку сперва в челюсть, а потом - ребром ладони по шее.
   После чего та с готовностью легла неподалёку от Спасибухи.
   И безропотно дала себя связать.
   Мауглина хотела ей помочь.
   Но сделала эту попытку слишком поздно.
   Поэтому Фифа бодро развернулась назад, сильным ударом по голове лишив её воли к борьбе.
   Эльвира безвольно распласталась мешком с картошкой ря- дом с Эммой.
   При виде столь жестокой и скорой расправы с двумя без-защитными женщинами спереди на брюках Конфискатова образовалось внушительное мокрое пятно.
   А Супчикова была готова сорваться на крик от надвигающей-ся истерики.
   Бенефисов оставался неподвижен.
   Он должен был выжидать, сохранять терпение, пока не при-дёт пора действовать.
   Рано или поздно этот момент наступит.
   Главное - разгадать его, не пропустить нужного мгновения.
  
  
   Чика, не спеша, прогуливался по улице, заглядываясь на мо-лодых женщин.
   В определённой среде он слыл большим оригиналом, предпо-читая дам, располагающих доходами от торговли собой.
   И исключительно блондинок.
   Взглянув на часы, Руслан ускорил шаг, направляясь к бару, неподалёку от которого стояли цветочные ряды.
   - Молодой человек, купите цветы своей девушке, а то я уже замёрзла здесь стоять!
   - Почём цветочки?
   - Сто рублей штучка.
   - Вам нужно теплее одеваться! - Чекушкину не понравились ни квёлые тюльпаны, ни предлагавшая их торговка.
   Вытащив мятую купюру, он остановился около смазливой продавщицы помоложе, принявшейся расхваливать ему свои ро-зы.
   Неприметный прохожий взвесил в руке металлическую пла-стину с изогнутыми в виде свастики краями-остриями.
   И принял вид виртуоза-гитариста, которому предложили на спор сыграть на двуручной пиле.
   У него затвердело лицо, когда он приготовился.
   Чика, купив роскошный букет, направился к двенадцати-этажному дому напротив.
   В воздухе просвистела свастика.
   Мафиозо отбросило назад на корзины с камелиями.
   Обнажённое горло мгновенно окрасилось в красный цвет.
   Руслан упал навзничь, схватившись обеими руками за кадык и роняя искусно составленный букет, как петух, которому хозяйка одним махом снесла голову.
   Цветочница истошно заголосила.
   Она торопливо подобрала уже оплаченные чайные розы, пока их не затоптали, и засунула обратно в корзину.
   Смерть - смертью, а о прибыли забывать не стоит.
   Убийца бросился к упавшему, показывая всем окружающим острую готовность помочь.
   Он был одним из самых примечательных убийц после не-забвенного Солоника.
   Его называли "машиной смерти".
   Киллер владел техникой ниндзю-цу, тем разделом специа-лизации, где не применяется огнестрельное оружие, даже с глушителем...
   Прохожие, опомнившись от неожиданности, и торговки, ото-шедшие от пережитого страха, заволновались возле распростёр-того тела, над кадыком которого торчала свастика.
   Запершись в своём доме на все замки, засовы и щеколды, Картофляк всё же решился выполнить свой гражданский долг.
   Предварительно хватив для храбрости стакан водки.
   Из холодильника.
   Наполненный до краёв.
   Без закуски.
   Он набрал "02":
   - Алё, здравствуйте! Это милиция?..
  
  
   Оса остановился перед изображанием в полный рост чекиста периода Великой Отечественной с ручным пулемётом в руках на фоне горящей деревни.
   Осторожно, но настойчиво он водил руками по раме покры-той толстым слоем пыли, пока не нажал на почти невидимую выпуклость в её правом нижнем углу.
   Его мысли забегали, как шарик в рулетке, не зная точно, где остановятся.
   Картина с пронзительным скрипом повернулась вокруг неви-димой оси, открывая низкий проход.
   Ощущая себя первым человеком, столкнувшимся с инопла-нетянином, Оскар зажёг карманный фонарь и шагнул в темноту.
  
  
   В районном отделении на полную громкость вещала радио-точка:
  -- Я веду репортаж с известного телепроекта "Дурдом-2". Как мне стало только что известно, сейчас все ребята пойдут на стройку, а счастливая пара отправится в шикарный ресторан на романтический ужин. - корреспондент выдержал паузу, подо-гревая интерес слушателей. - И эта пара - Ксения Кошак и Ксю-ша Уродина!
   Офицер с повязкой на рукаве увлечённо рассказывал собрав-шейся уходить домой инспектору по делам несовершеннолетних:
   - Мой дедушка ел только овощи, кефир, варёную рыбу и другую здоровую пищу. Каждый день вставал в 6 часов утра, а ложился в 10 вечера. Делал гимнастику, не пил, не курил, был умерен в сексе и умер в 90 лет от тоски...
   Зазвонил телефон.
   И говорун вынужден был снять трубку:
   - Дежурный лейтенант Болтунов слушает... - некоторое время он слушал спокойно, а потом всё больше и больше стал походить на человека, которого крепко съездили по лицу мокрой половой тряпкой. - Я вас понял!
   Через мгновение инспектор даже присела от его мощного утробного рыка:
   - Товарищ полковник!!!
  
  
   Хотя в помещении работал кондиционер, тем не менее там было очень жарко от разноса, который устроил собравшимся Мордасов.
   Цереулов и Чекистов молчали, понимая, что это самое пра-вильное поведение, когда полпред взвинчен до предела.
   - Район, в котором совершено преступление, никогда не отно-сился к районам с высокой, не контролируемой и не управ-ляемой криминогенной зоной. Буквально до сегодняшнего дня он был одним из благополучных в этом отношении. - подал голос Компотов.
   - Что ты носишься с этим, как дурак с махоркой? В настоящее время там совершено тридцать четыре убийства, включая ги-бель ваших работников при исполнении служебных обязан-ностей. И ни по одному из них преступники не задержаны. Более того, у вас нет ни одной приемлимой версии, куда могли спря-таться убийцы. - Леопольд Васильевич уставился на него, словно на внезапно выползшего из щели таракана.
   - Сирена уже началась, товарищ генерал. Ведётся проче-сывание квадратов возможного местонахождения бандитов. Но оно пока не дало должных результатов.
   - То-то и оно. Если сведения о вашей беспомощности просо-чатся в прессу, она завоет, что МВД не оправдывает надежд граждан на защиту. И сделает из нас Наоми Кэмпбелл.
   Оба ФСБешника улыбнулись этому милому начальственному желанию пошутить.
   Милицейский чин хотел сказать, что никто из обывателей ни письменно, ни устно не выражал надежды на защиту в связи со смертью военных.
   Но промолчал, не желая и дальше оставаться объектом для нелицеприятных высказываний так некстати оказавшегося здесь с проверкой представителя Президента.
   И нецензурных тоже.
   - С таким положением мириться нельзя. Расслабительный период закончился, пора продолжать движение! Я требую, и вы обязаны как можно скорее найти бандитов и очистить район от подонков, которые своими преступными действиями запугали жителей.
   Даже очень мягко говоря, Леопольд Васильевич был не прав.
   О гибели спецназа и милиционеров знал самый узкий круг посвящённых, предупреждённых об ответственности за разгла-шение сведений, касающихся служебной тайны.
   И они молчали, как подпольщики на допросе в СД.
   Но - лучше перебдеть, чем недобдеть.
   - Мне нужно, чтобы люди не боялись вечерами выходить на улицу! И чтобы в ближайшее время убийцы были пойманы и предстали перед судом.
   Слова и требования были абсолютно правильными.
   Но они только слова и ничего более.
   Сколько их подобных, казённо-формальных, и не дающих ре-зультата произносится на точно таких же совещаниях?
   - Есть у кого-либо какие соображения на этот счёт?
   Чекистов и Цереулов промолчали, сделав вид, будто не расслышали вопроса.
   А Индустрий Гелиевич проговорил голосом смертельно ус-тавшего от жизни человека:
   - Такого рода преступления для нашей области нетипичны...
   - И что с того?
   - Поэтому полагаю, что действовали не местные жители. - милиционер чувствовал себя беззубым тигром в стаде слонов.
   - Возможно, ты и прав. Хотя такие специалисты сейчас есть, что последние брови отвалятся... Но в любом случае мы должны как можно быстрее обнаружить и обезвредить тех, кто не даёт нам спокойно жить и работать!
  
  
   - Товарищ полковник!!!
   Заслышав дикий вопль дежурного, начальник отделения ми-лиции выронил сигарету в фаянсового друга, на котором вос-седал, как на боевом коне, самозабвенно рыча настоящим цепным псом.
   Его ничего не видевшие глаза, подёрнутые мечтательной плёнкой, приняли осмысленное выражение.
   С быстротой застигнутого рассветом привидения полковник со спущенными штанами подхватился с унитаза и просунул голову в дверь туалета с видом человека, смирившегося раз и навсегда с судьбой:
   - Что случилось?!
   - Бандитов, что вояк положили, обнаружили!!
  
  
   Небо освещали вспышки грозовых разрядов.
   Облака клубились и пенились прямо над ними.
   СОБР продирался через глухой лес, следуя туда, не зная ку-да, чтобы захватить группу Мао.
   Это было как бы своего рода дополнительным взносом за по-лучение не облагаемого подоходным налогом денежного со-держания.
   И потому, что люди с широкими лампасами, сидевшие в тёп-лых кабинетах, почти буквально понимало слова "обезвредить потом и кровью".
   - Нашему начальству постоянно приходят в башку всякая ду-рость, а мы, как придурки, должны её выполнять. - сплюнул сквозь зубы прапорщик, запах от мокрого обмундирования кото-рого походил на аромат бомжа.
   - И не говори. Чувствуешь себя хрен знает кем. - на глаза сержанта навернулись слёзы - то ли от стойкого амбре товари-ща, то ли от жалости к самому себе.
   - В такую погоду даже собаки и те сидят по будкам.
   Они замедлили шаг.
   Взгляд прапорщика наполнился невыразимой печалью, ко-гда он заметил, как первые капли дождя с силой ударяются об широкие листья кустарника и отскакивают от них, образуя крошечные фонтанчики:
   - Много мы что сегодня найдём, кроме гриппера.
   - Так и то не позволят больняк завтра взять...
  
  
   Милицейский генерал Компотов швырнул трубку на рычажки в штабе борьбы с террористами.
   - Попались, скоты! - он покраснел от бешенства. - Всех на куски порежем!
   - Отборные негодяи! - поддержал его Цереулов.
   Мордасов, не желавший ставить себя под угрозу, если бы дела и дальше пошли плохо, и изучавший настенную круп-номасштабную карту области, как генерал Брусилов перед своим знаменитым прорывом, повернулся к ним:
   - Охотно допускаю!
   - Их надо вывести под корень! - замогильным голосом заявил Индустрий Гелиевич, подобно упырю жаждавший крови, - за нелепую гибель участкового и его помошника. - А то они нас заведут куда не надо на кривых ногах!
   Каждый человек чего-то боится.
   Даже закалённые в боях и интригах генералы.
   Они прячут свой страх от окружающих, маскируя его чем угодно - игрой в демократию, исполнительностью, чрезмерной правильностью поведения.
   Тот страх, что не может отвлечь от мыслей о собственной никчёмности, из-за которой их положение во властных стру-ктурах очень неустойчиво.
   Компотов не составлял исключения.
   Он тоже был уязвим.
   Боялся, что более молодые свергнут его с должности стоит ему допустить ошибку или дать слабину.
   Ибо не имел покровителей в столице.
   Зато имел возраст, позволяющий в любой момент выйти в отставку.
   Потому милиционер и требовал:
   - Никого не щадить!
   - Что вы мне здесь поёте, как Витас?.. Казнить без суда и следствия - противозаконно! - в глубине души Леопольд Василь-евич считал высказанное предложение идеальным выходом из создавшегося положения.
   Но, будучи представителем Президента, не мог его поддер-жать, так как оно нарушало права человека.
   И оттого принуждённо улыбнулся:
   - Пусть террористов сурово осудят по закону. Пощады им не дадут. На этот счёт можете быть спокойны.
   - Не лучше ли группам захвата разделаться с этой сволочью прямо на месте? - сам не подозревая о том, Чекистов скопиро-вал интонации товарища Берии, предложившего расстрелять в Катыни польских офицеров. - При проведении операции всякое случается...
   - Это вы к чему?
   - К тому, товарищ генерал армии, что бой ничем не похож на женитьбу. Вступая в брак, каждый надеется взять верх и выжить. Начиная бой, таких прогнозов лучше не делать...
   - Всех уничтожать я не согласен. - больше всего Мордасов хотел, чтобы именно так и произошло, но он обязан был из соо-бражений политики изображать из себя гуманиста. - Надо оста-вить кого-то для показательного процесса.
   - Правильно. - выразил одобрение его инициативы Цереу-лов.
   - А по-моему, нужно всех ликвидировать! - пёр на всех танком с отказавшими тормозами Индустрий Гелиевич.
   - Правильно. - Юрий Владимирович тут же потерял желание соблюсти законность.
   Ему тоже было жалко своего погибшего спецназа и хотелось отомстить.
   - Всё равно приговор им будет только один. - полпред Пре-зидента успокаивал генералов, как гувернёр успокаивает упрямо не желающего идти спать ребёнка обещанием сделать ему завтра приятное. - Надеюсь, в этом вы согласны со мной?
   - Конечно.
   Разве они могли ответить по-другому?
  
  
   С минуты на минуту над домом отдыха должен был разра-зиться ливень.
   - Слушай, мужчина, - плачуще проговорил Фуражкин чесав-шему живот Урюку, - ну, забрали деньги, и хрен с ними. От-пустите меня.
   - Слабак. - усмехнулась Эделина.
   - Верно. - Мао слишком старательно рассматривал не сво-дившего с него опасливого взгляда Фирмачёва.
   Обычно так пыта­ются признать в разбитой параличом облы-севшей болонке ког­да-то веселого щенка.
   - А этот старпёр держит всё в себе. Он опасен. И надо бы подумать, как с ним поступить.
   - И с остальными тоже.
   - Я об этом, кстати, говорил. - Урюк раздражённо выключил мобильный.
   - Что со связью? - повернулся к нему Цзедунов.
   - Как и раньше... Ни один номер, который вызываю не от-вечает. - Герман вошёл в роль оскорблённого отца семейства. - Нет, блин, первые две цифры ответили, а остальные молчат!
   - Вот и выставили требования. - убитым тоном констати-ровала Фифа.
   Кунжутов проследил, куда смотрит Матвей и вразвалку при-близился к Кондратию Степановичу, растёкшемуся на сидении подтаявшим желе.
   Он и сам не смог бы объяснить, почему вдруг испытал к ста-ричку острую неприязнь, как когда-то испытывал её на зоне к пустобрехам в погонах, якобы занимавшимся воспитанием осуж-дённых.
   Наверно, было в заложнике нечто такое, что оставляет след на всю жизнь, и что зека может интуитивно почувствовать...
   И Урюк ударил его ладонью по щеке, срывая на нём свою злость за годы, проведённые в лагере.
   Пнул по рёбрам.
   Под дых.
   По лицу.
   В грудь.
   Боль захлестнула бывшего воспитателя следственного изолятора, и тот потерял сознание.
   - Прекрати! Только мертвяков нам здесь пока не хватало.
   При виде избиения Фирмачёва, а особенно услышав слова Мао, Агата Пенис почувствовала тошноту.
   Её чуть не вырвало прямо належащего около неё Мауглина.
   Но позыв прошёл, и она снова впала в состояние безраз-личия ко всему на свете.
   А к Ратмиру подошёл Спас, глянул на него, как мясник стал бы оглядывать кусок мяса.
   И тот задохнулся от острой боли ниже рёбер, скрючившись в позе эмбриона.
   - Подъём! - Тимофей рывком поднял его с пола, швырнул на сидение.
   Предприниматель и не пытался протестовать.
   Потому что страх парализовал не только волю, но и всё тело.
   Единственное, на что у него хватило мужества, - чуть слыш-но задать вопрос жене:
   - Дорогая, если я умру, выполнишь ли ты мою последнюю просьбу?
   - Говори.
   - Я хочу, чтобы после моей смерти ты вышла замуж за Витьку Пердыщенкова. - со стороны он представлялся настоящим мертвецом.
   - Я думала, ты его ненавидишь.
   - Ещё как ненавижу!
   У Опарышева звенело в ушах, и по всему телу бегали му-рашки.
   Он не принял ни одного серьёзного самостоятельного реше-ния за время своей службы в ФСБ.
   И, как канцелярист, никогда не бывал в настоящем деле.
   Михаил Илларионович проклинал террористов за то, что они так усложнили ему жизнь, испортив отдых.
   И в то же время мечтал предстать потом в глазах руко-водства истинным боевым офицером, надеясь на разумную инициативу Дикобразова, которую можно было бы поддержать.
   Но майор был неподвижен.
   У него залегла складка на лбу, так лихорадочно соображал, что можно предпринять, не особенно рискуя получить посмертно звание Героя России.
   И здесь в зале появился Оса, подошедший прямиком к Мао.
   - Ну? - тот ясно дал понять, что не позволит сделать из себя дурака.
   - Проход есть. - Дуремаров многозначительно покосился на заложников. - Кое-где осыпался, но уйти можно...
   - Понял. - голос Цзедунова был слаще шербета. - Иди пока на шухер. Придёт время, мы к тебе спустимся.
  
  
   Каттанин и его жена расположились на диване перед теле-визором, на экране которого миловидная докторша игриво улыбалась в объектив камеры:
   - Дорогие мужчины, если у вас увеличивается лысина и рас-тёт живот, не отчаивайтесь! Просто считайте, что из отважного римского полководца вы превращаетесь в зажиточного римского сенатора!
   Кирилл Сергеевич не воспринял совет и нервно переключил канал.
   - Да, и всё-таки первая фотография мне нравилась больше. - грустно произнесла супруга, рассматривая себя на новом загран-паспорте.
   - Поверь мне, через пять лет тебе и эта будет нравиться. - полковник нашёл наконец футбол.
  
  
   Ирина, Лана и Данута уже входили на территорию "Сине-горья", когда всё сущее озарилось от края до края белым све-том.
   Сотрясая землю, прогремел гром, и сразу же хлынул ливень.
   Молодые женщины наперегонки пустились к ближайшему к ним зданию, оказавшемуся концертным залом, чтобы укрыться от дождя.
   Первой под бетонным козырьком навеса оказалась Мухомор-ская, испуганной кошкой проскочившая в высокие стеклянные двери.
   Резвова и Молодцова задержались на крыльце, стряхивая с себя капли дождя.
   И тем самым невольно оказали себе большую услугу.
   Впрочем, не только себе, но и всем тем, кто находился в за-ле, захваченный мафиози.
   Генеральская дочь увидела через стекло, как Оса уводит под автоматом связанную лейтенанта вверх по лестнице и прижала подругу к стене, приложив палец к губам.
   - Что-то случилось? - спросила та чуть слышно.
   - Похоже, в доме отдыха террористы.
   - Что будем делать?
   - Ты возвращайся в лагерь скаутов за мужиками. А я пока попробую что-нибудь придумать. - курсант походила на мать, заметившую бешеного пса в песочнице, где играют её дети.
   - Ты уверена, что справишься?
   - Можешь за меня не бояться. - курсант подтолкнула Дануту к ступенькам крыльца. - Поторопись.
   Подождав, когда та, освещаемая вспышками молний, загнан-
   ной лошадью поскакала вперед, под грозовой водопад, погра-ничница просочилась в здание.
  
  
   Анне Львовне не спалось.
   Она никак не могла отделаться от предчувствия близких не-приятностей.
   О чём это говорит?
   Либо у неё слишком расстроены нервы, либо действительно должно что-то произойти.
   Генеральша верила в приметы и предзнаменования.
   У неё даже имелся сонник, по которому расшифровывала сновидения, если могла их припомнить к утру.
   Резвова-старшая перевернулась на левый бок.
   А вдруг что-то с Ирой?
   Должно случиться?
   Или уже случилось?
   Эта девчонка обладает особым даром ввязываться в никому, кроме неё самой, ненужные истории.
   Связанные с риском для здоровья и даже - для самой жизни.
   Мать достала сотовый, чтобы, невзирая на поздний час, позвонить дочери, узнать - жива ли та еще.
   Но в трубке постоянно трещало из-за бушевавшей за окнами грозы, и гудки вызова слышались еле-еле.
   Разговор пришлось отложить до утра.
  
  
   Мао обвёл глазами заложников, остановил свой выбор на Женцеве, оценивающе оглядев его с ног до головы:
   - Сюда ходи!
   - Я? - негодующе вытаращился на него Керк, но без особого испуга.
   Первый страх у него прошёл.
   С подачи Оксаны Дельченко он считал себя достаточно из-вестной личностью, чтобы захватчики осмелились причинить ему какой бы то ни было вред.
   И потому держался относительно спокойно.
   Как делал это с теми, кто требовал у него фальшивый диплом об образовании, прежде чем заплатить ему четыреста рублей за академический час обучения пению с перспективой стать попу-лярным исполнителем типа Билайна или Галича.
   Те же, кто намеревался потеснить с эстрадного Олимпа веч-но плачущую в микрофон о несбывшихся мечтах Татьяну Ду-ланову или рассыпавшуюся на куски от старости Лайму Драй-куле, чисто по-женски проявляли к нему меньше недоверия.
   Хотя находились и стращавшие доморощенного педагога по вокалу страшными карами.
   Например, мама трёх сестёр-близняшек, с треском провалив-шихся в полуфинале конкурса "Артист из народа", с такой силой врезала ему кулаком в лицо, что он перелетел через судейский стол и надолго успокоился в блаженном небытие.
   А тётя девочки, поверившей обещанию учителя отправить её на "Россовидение", получила от Керка компенсацию за мол-чание о его несостоятельности, как продюссера, навороченный компьютер.
   И конверт с деньгами за совращение малолетки.
   Но, как уже говорилось, бандиты не могли об этом знать.
   И потому обязаны были относиться к Женцеву с должным уважением!
   Откуда им знать, настоящая он звезда или фальшивая?!
   Раз выступает, значит, пользуется известностью!
   - Я?! - повторил певец, всем своим тоном подчеркивая аб-сурдность своего предположения.
   Потому что не понимал, с кем связался.
   - Головка от кия! Шевели копытами, плесень!
   - Что вы себе позволяете?
   Эделина сжала ему двумя пальцами плечевой мускул, заста-вив взвыть прищемленным дверью котом.
   - Как вы смеете так поступать с деятелем культуры?! - недо-енной коровой взревела Удодова, дёргаясь в верёвках.
   А Алена задрожала так, что зазвенела мелочь в её карманах.
   - Как мы смеем, какие мы мерзавцы! Скоро нас всех насти-гнет возмездие! - скучным голосом сказал Матвей, вплотную подходя к певцу. - Вот что, клоун эстрадный, сейчас я дам тебе мобилу, ты сперва представишься, а потом передашь наши тре-бования.
   - На это я пойти не могу! - с гордой непреклонностью ответ-ствовал Женцев, рисуясь перед смотрящими на него во все гла-за заложниками.
   Хотя ненависть и переполняла Жару, Ремаркевича и Яниса Пениса, они чувствовали своё полное бессилие и были на грани отчаяния.
   Каждый сам по себе, ибо не сговаривались между собой.
   - Я отказываюсь с вами сотрудничать! - с решимостью отчая-ния возопил Керк.
   - Серьёзно?
   - Господин Тасков не понимает! - захохотал Кунжутов.
   - Я не представляю, кто вы такие, но требую, чтобы вы не-медленно...
   - Вас отпустили? Ну к чему эти пошлости, золотой голос пансионата? Неужто считаешь, стоит тебе топнуть твоей толстой ножкой, и мы сразу тебя отпустим? - Матвей возмутился, как школьник, которому на дискотеке одноклассница не дала по-гладить её ягодицы. - Мы, чтоб ты знал, люди дикие! Когда-либо Моцарта и Паулса не слушали.
   Исполнитель поскучнел и потускнел, растеряв изрядную до-лю вальяжности.
   Но всей серьёзности своего положения пока не осознавал.
   Чересчур уж трудно холёному мальчику перестроиться, по-няв, что оказался у самой настоящей жизненной параши.
   - Я требую...
   - Адвоката или телефонный звонок? Так я его тебе совсем недавно предлагал, забыл? - Мао схватил эстрадника за ухо, сильно, с вывертом, дёрнул на себя. - Повторяю для дебилов! Я не буду ломать тебе пальцы или щемить дверью мошонку! Я поставлю тебя на хор, после чего ты станешь Борей Моисеевым и станешь ходить в одни с ним места! На мужские хрены!
   - Удивляюсь твоему терпению. - подал голос Спасибуха. - Я бы уже давно с ним шишку попарил.
   - Слушайте, кончайте этот балаган!
   Гнус залепила Керку смачную пощёчину.
   У Гешефтовой непроизвольно затряслись колени - так ей захотелось оказаться на месте певца.
   Испытать наслаждение болью и, может быть, вплотную при-близиться к оргазму.
   Но что может связанная женщина?
   То же, что и связанные мужчины - Поцелуев и Щекотило.
   Ничего...
   А Эделина тем временем врезала эстраднику коленом между ног, чтобы сбить с надменной морды спесь.
   Это ей удалось.
   Никто из заложников, да и захватчиков тоже, не был готов к тому потоку слёз, что хлынул из него.
   Женцев являлся всего лишь скверным дешёвым изданием артиста, процветавшего исключительно за счёт зрительниц, при-нимавших за истину его подражание манерам великим.
   Но те были личностями, а он - пустышкой.
   Его тень Алёна Дудкина, почувствовала непримиримую ярость к мучителям мега-звезды, потеряла над собой контроль, оттолкнув от себя страх.
   И, зарыдав в голос, накинулась на ближе всех стоящего к ней Спаса.
   И умудрилась от души врезать ему головой под дых и долго извивалась пойманной змеёй в руках Эделины, пока та не успокоила её ударом повыше уха.
   - Фифа, успокой дуру, чтоб не отвлекала!
   Мао не сводил глаз с заложников, каждым своим спокойным и размеренным движением демонстрируя, что полностью кон-тролирует ситуацию.
   Гнус же связала девушке руки и ноги, сочувственно улыбаясь Тимофею, озабоченному тем, как бы поскорее восстановить возможность свободно дышать, толкнула её к Обетованниковой, озабоченной лишь тем, как бы выжить любой ценой и потому равнодушной к чему бы то ни было в зале.
   - Карузо долбанный, тебе всё ясно?
   Носитель сценического псевдонима, в жизни прозывывший-ся достаточно прозаично Вовой Кершпенцевым, наконец начал осознавать, куда и во что вляпался.
   Но до полной кондиции Владимир пока не дошёл.
   И Цзедунов решил ему помочь.
   - Фифа, займись!
   - Я не позволю! - истерично выкрикнул певец и вмиг захлеб-нулся собственным дыханием.
   Решительными действиями Матвей дал ему понять, что вре-мя полемики закончилось.
   Приятно улыбаясь, Эделина поволокла его за кулисы.
  
  
   Конечно, Картофляк любил свою жену.
   Чем она хуже других?
   Но этой ночью он её просто ненавидел.
   - Представляешь, дочка Марь Иванны родила и назвала ре-бёночка в честь отца - Физрук.
   Павлу Сазонтьевичу было плевать с высокой колокольни и на соседку, и на её дочь, и на её внука.
   Его больше заботило иное.
   Приняли ли менты к сведению его сообщение о место-нахождении бандитов?!
   А не отличавшаяся чуткостью, страдавшая от бессонницы, супруга продолжала зудеть над ухом:
   - Говорят, на директора АвтоВАЗа хотели завести уголовное дело. Но и оно не завелось...
  
  
   Оса ввёл в зал связанную Мухоморскую:
   - Принимайте пополнение!
   При виде девушки сердце Дикобразова заколотилось, как у любовника, испытавшего оргазм.
   Если лейтенанта взяли только сейчас, значит, есть большая доля вероятности, что Морзянкин и его компания на свободе и предпринимают попытки к освобождению заложников.
   Если они о них знают.
   Но, как бы там ни было, нужно подождать, чтобы переломить ситуацию в тот момент, когда бандиты будут менее всего ожи-дать нападения.
   А Жара всплеснула руками и сложила их перед грудью, как примерная жена, провожающая мужа на службу.
   Она решила, что пленницу запустили для отвлечения вни-мания террористов.
   Сейчас тех смешают с дерьмом, а их освободят.
   Однако минуты текли за минутами, но эффектного появления спасителей не наблюдалось.
   Дарья сильно разочаровалась в нарисованном ею в вообра-жении варианте развития дальнейших событий.
   И уставилась на Мао, который придирчиво, как хозяин, выби-рающий свинью для угощения дорогих гостей, изучал Лану:
   - Откуда ты, девица-красавица?
   - Где была, там нету! - она ускользала от него, не прилагая к тому особых усилий.
   За её маской недалёкой особы прятался умный, хитрый и инициативный агент, для которого не существовало в мужской, да и вообще в человеческой душе, тайников, что давало ей неоспоримые преимущества при действиях на благо Отчизны.
   - И много вас таких ещё там?
   - Для тебя найдутся! - она губами послала Матвею воздуш-ный поцелуй.
   - Смелая! Уважаю таких!
   Девушка таяла солью в супе, уходя от конкретных ответов на вопросы.
   - Всё из-за этого скотского концерта! - Акакиева, как бульдо-зер наехала на Туберкулёзникова.
   Она злилась на то, что произошло.
   Убедить русского человека, пережившего перестройку, что всем своим бедам он обязан самому себе, а не легендарным жидо-масонам, практически так же невозможно, как уверить ев-рея, что никаких погромщиков-черносотенцев давно не суще-ствует.
   Её ведь никто не тащил на аркане насильно в зал.
   Не пошла бы - спала в своей постели и видела цветные сны, может, даже эротического содержания.
   Но нет!
   Обязан быть Бука - и всё тут!
   Руфина отвернулась от художника, с ненавистью взглянув на Тестеронова.
   В другое время Артём Васильевич показал бы ей, как надо правильно смотреть на ветерана, но после полученных побоев, его боевитость как переместилась куда-то в зад, которым он явственно ощущал все швы жёсткого сидения, так там и оста-лась.
   Жизнь умеет усмирять амбиции задиристых.
   - Скоты! Подонки!
   Словесный понос Акакиевой продолжался не менее пяти ми-нут.
   Однако, кроме активности на словах, больше она никакой активности не предпринимала.
   Пока Урюк не упер ей дуло пистолета пониже челюсти, заста-вив замолчать.
   При этом сердце Конфискатова упало в левый сандалет и накрепко застряло в нём.
   А Цзедунову стало ясно, его переговоры с Мухоморской тер-пят крах.
   Понимая, что настаивать бесполезно, он отказался продол-жать беседу для выяснения, можно ли ждать ещё неприятных сюрпризов в лице незахваченных отдыхающих, если таковые имеются.
   Время покажет.
   - Иди на пост! - приказал он Осе. - Одну профукал, смотри, как бы кто другой не появился!
   - При таком-то дожде?!
   - А эта оказалась здесь не при нём?
  
  
   Оргазмов до самого рассвета не сомкнул глаз.
   Надежды на получение своей доли дядиных сокровищ сме-нялись у него опасениями обмана со стороны Гренадёрова.
   И запоздалым раскаянием, что связал с ним надежду на достойное будущее.
   Не чересчур ли он поспешил?
   Почему не выждал, как родственник благоприятного вре-мени?
   От этих мыслей ему стало грустно.
   И жалко себя чуть ли не до слёз.
   Наверно, поэтому, сперва у него зашевелились волосы, а потом встали дыбом.
   Роберт нашёл алкогольную заначку и выпил, как успокои-тельное и как снотворное.
   Не сразу, но лекарство на все случаи помогло, убаюкав бо-лезного информационными сообщениями:
   - Польское правительство предъявило иск России, на осно-вании которого Россия должна заплатить штраф из-за предо-ставления некачественных услуг группе польских туристов Иваном Сусаниным...
   Его веки стали тяжелеть, а тело расслабляться.
   - На роль главного хореографа в мюзикл "Кошки" был принят Юрий Куклачёв...
   Голос ведущего стал становиться тише, а слова - неразбор-чивыми.
   - В сеть магазинов "Пятёрочка" поступили новые пельмени "Конопляные"! Нюхайте, пока варятся!
   Капитан улыбнулся, как улыбается человек, наконец-то до-ждавшийся своей очереди занять место за столом с рулеткой.
   И увидел во сне "чёрного мэра", пребывавшего в страшном гневе!
   В его волосах разметалось не менее тысячи бигудей.
   - Доли своей захотел?! - каждое из этих приспособлений для укладки, снабжённое мокрогубым ртом, непрестанно открывав-шимся и закрывавшимся со скоростью стрельбы из пулемёта, извергало из ощеренных пастей поток ругани в адрес бедного Роберта. - Хрен тебе в зад, а не доля!!
   Господи, что же такое творится?!
  
  
   Приход Дануты в лагерь скаутов можно было сравнить с по-явлением дозорного казака из полка Иловайского на балу в Закрете с сообщением о начале войны 1812 года.
   Особисты Морзянкина мгновенно привели себя в боевую готовность и, не прощаясь с Россомахиным, бесшумно покинули гостевую палатку.
   Вместе с Молодцовой, высказавшей им всё, что о них думает, когда офицеры поблагодарили её за сообщение и предложили отдохнуть.
   Они ушли в приближающийся рассвет в очередной раз спа-сать мир, как и полагается его защитникам.
  
  
   Оса курил у дверей, рассеянно оглядывая мокрое простран-ство за стёклами.
   Если бы он так отчаянно не нуждался в заработке, то с ходу отверг бы сделанное ему Кентом предложение.
   Но, к сожалению, уволенный в отставку из-за трений с ко-мандованием части, в который служил по контракту, прапорщик остро нуждался в куске хлеба.
   Благотворительные чеки, позволившие бы ему жить относи-тельно безбедно на военное пособие, были отобраны у него в отделе по вопросам ветеранов излишне подозрительным чинов-ником.
   И, вопреки желанию, провести остаток дней в мирном бла-гополучии, Оскар взял аванс в размере тысячи евро и согласил-
   ся работать, надеясь, что не приобрёл билет в один конец.
   Данное ему поручение было настолько секретно, что он не имел права и слово проронить о предстоящей работе даже старушке-маме, если бы она была жива.
   Ему смертельно хотелось спать, и он проклинал и Мао, и всё на свете.
   Поэтому, Дуремаров и не заметил стремительного броска Ирины, свалившей его на пол.
   - Жить хочешь? Тогда молчи!
   В первое мгновение Осе показалось, над ним решил подшу-тить кто-то из своих.
   Та же, судя по голосу, стерва Фифа.
   Но, увидев лицо Резвовой, побелел и согласно затряс голо-вой.
   Потому как был человеком мягкосердечным и ненавидел мордобой и убийство.
   Особенно, когда это касалось его лично.
   - Ты здесь один?
   Он кивнул.
   - Куда увёл лейтенанта?
   - В зал. - тоскливо, словно почуявшее смерть животное, сказал мафиозо, притиснутый к полу, не делая попыток освобо-диться.
   - Зачем?
   - Там заложники.
   - Сколько вас?
   - Пятеро.
   - С тобой или без тебя?
   - Со мной.
   Действуя так же бережно, как отбойный молоток, Резвова надолго успокоила своего пленника.
   Чтобы не мешал.
   И не сделал в спину какой-нибудь гадости в тот момент, когда этого ожидаешь меньше всего.
   Поэтому, когда она его вязала, он не испытывал ни малей-шего неудобства, находясь в глубокой отключке.
  
  
   Капитан ОМОНа Рудольф Голодоморов, имевший продол-говатое лицо, внимательные умные глаза под красивым изломом чёрных бровей, прямой нос и квадратный подбородок, недо-вольно покачал головой, услышав хруст обломанной ветки.
   Его люди чересчур торопились, шли весьма неаккуратно, и окажись на его месте бандюган, он бы подпустил их поближе и одной очередью завалил минимум половину группы.
   До службы в морской пехоте Рудик закончил профессио-нально-техническое училище и получил специальность токаря.
   Но его специальность в войсках не пригодилась.
   В учетном формуляре было зафиксировано, солдат про-ходил срочную службу в ВСО под Анапой.
   На самом деле воин находился там всего три месяца.
   В спецучебке спецназа, где приобретал соответствующий загар и учился бегло говорить на языке союзников.
   А все остальное время выполнял интернациональный долг в такой дали, которую не каждый отличник по географии сможет найти на карте.
   И до сих пор не мог понять, кто же там дрался с мерзавцами-контрреволюционерами.
   Командир его подразделения носил простое имя Пабло Розас.
   Но перед самым дембелем выяснилось, на самом деле он - Павел Розов из Ростова-на-Дону, а вовсе не из Манагуа.
   Впрочем, и сам доблестный защитник правительства страны дислокации без возражений отзывался на Рудольфа Айсмана.
   Разве что не носил повязки на глазу, как актёр Леонид Куравлёв в "Семнадцати мгновниях весны".
   После дембеля Голодоморов попал в милицию, откуда и перешёл в ОМОН, когда его сформировали для защиты власти от народа...
   Бойцы вышли на лесную поляну, подтянулись, заметив ко-мандира.
   - Я бы, конечно, мог вам сказать, кто из вас - придурки, а кто - полные дураки. Так ведь дураки обижаться будут. - он по-грозил им кулаком. - Прете, как слоны!
   Подчиненные поспешно нацепили на свои далеко не интел-лигентные рожи виноватое выражение.
   - Радист, ко мне!
   Сержант подошел, подставил капитану спину с рацией.
   После включения она зашипела донельзя раздраженной
   змеей, пока не настроилась на переговорную волну:
   - Я - Пиявка!
   - Пиявка, слушай меня! Объект никуда не ушёл из тво­его квадрата! Он в доме отдыха "Синегорье"! Землю рой, понял?! Землю рой, но возьми его первым! Слышишь, первым! Раньше СОБРа и военных! Они тоже подключились к операции!..
   Капитан выключил рацию:
   - Все за мной! Идти в пределах видимости друг друга! И без шума!
  
  
   Спас с наслаждением закурил сигарету, выпустил струю сизого дыма в сторону связанных заложников и протянул пачку Урюку:
   - Помню, как-то пошли мы с батькой охотиться на кабана. Идём, значит, идём... Смотрю, эта тварь из-за кустов выскаки-вает, а старый, как назло, ружьё не зарядил...
   - Ну и?.. - Герман разинул рот, словно дитя, впервые по-павшее в Луна-парк.
   - Ну, я и кинулся ему на шею.
   - Ни хрена ж себе - кабану на шею! Я б не смог!
   - Да не кабану, а бате! И как закричу: "Беги, дурак, беги-и!" - Тимофей, не глядя, щелчком отбросил окурок.
   Тот проплыл в воздухе и мягко, как парашютист на поле, опу-стился на голову Туберкулёзникова, оцепеневшего в позе за-мёрзшего на Северном полюсе макака.
   Ещё не вполне осмысленно он отбил ногами чечётку, затап-тывая тлеющий хабарик.
   И вдруг понял, что нуждается в самоутверждении, как муж-чина.
   Ради этого Геннадий готов был пойти на всё.
   Порвать голыми руками террористов!
   Однако остался сидеть на месте.
   Потому что умирать было слишком рано.
   Потом, когда финал станет уже совсем близок, можно будет пожертвовать собой.
   Но только при условии нанесения последнего и решающего удара.
   В присутствии Ирины.
   Чтобы та оценила его действия.
   А пока девушки нет, нет смысла и рыпаться!
   Собственную жизнь необходимо поберечь для искусства.
   Гнус вышла из-за кулис и направленным толчком в спину бросила Женцева к ногам Мао.
   После приватной беседы с Эделиной сжавшийся в комок Керк мало чем напоминал холёную, уверенную в себе особу без комплексов.
   - Усвоил ситуацию?
   Стоя на коленях, певец закивал, затравленно глядя в пол заплаканными глазами.
   - И хорошо. - Матвей достал сотовый телефон. - Так вот. Слушай внимательно, что тебе предстоит сказать ментам...
  
   Приоткрыв дверь, Ирина рассматривала мафиози и залож-ников в концертном зале.
   Мухоморская сидела отдельно вместе с теми, кто был связан, как и она.
   Сперва сердце курсанта застучало КПВТ, а потом ухнуло куда-то вниз, намереваясь выскочить наружу подобно кишкам, выпущенным из живота ударом штыка.
   Она не боялась смерти.
   Просто не хотела оказаться там, когда это случится.
   Лезть на рожон с одним автоматом против четырёх не было никакого смысла.
   Как и ложиться грудью на амбразуры, не отдавая себе отчета в бесполезности собственной гибели.
   Внешне красивой, но граничащей с полным идиотизмом - крупнокалиберный пулемет перерезает человека пополам за десять-пятнадцать секунд.
   И атакующей цепи не хватает времени добежать до ДОТа, не говоря уже о том, что вражеский пулеметчик за то же са-мое время успевает снять оружие с турели и продолжает вести огонь с другой точки...
   Насколько неустойчивым было равновесие, на котором дер-жалась передышка.
   И насколько тонкой была нить надежды победить в одиночку.
   Нет, у неё все-таки хватит здравого смысла не совершать сумашедшего поступка.
   Следует дождаться Морзянкина!
   И уже вместе с ним и ребятами атаковать бандитов.
  
   Мордасов сидел за столом в штабе чрезвычайной ситуации с гордо-неприступным видом, наблюдая, как Чекистов бегает от стены к стене с перекошенным лицом.
   Словно вместо лимонада принял внутрь хлористого кальция.
   - Они ещё осмеливаются выставлять требования! А мы их слушаем!! Позор!!!
   - Что вы предлагаете?
   - Немедленно принять антитеррористические меры!
   - Какие?
   - Всякие! Вплоть до нанесения бомбового удара по объекту! - хотя Илья Фёдорович и находился в состоянии повышенной возбудимости, как беременная женщина, он всё же понял, что ляпнул что-то не то.
   Потому что все остальные посмотрели на него так, как нор-мальные люди смотрят на недоразвитого.
   - Во-первых, дело обретёт нежелательную огласку. - речь представителя Президента была подобна речи врача, разго-варивающего с больным, чьё поведение становится опасным для окружающих. - Во-вторых, мировая общественность нас не поймёт. И в-третьих, хочешь-не хочешь, а в доме отдыха есть отдыхающие. Потому - главное для нас не ударить грязью в лицо народу.
   - Да и вы же сами приказали сделать так, чтобы инцедент не получил резонанса. - с услужливостью приказчика подсказал милицейский Компотов.
   - Язык до гласности доведёт! - посетовал Чекистов.
   - Именно!
   Юрий Владимирович тактично проигнорировал конфуз кол-леги, до сегодняшней ночи не страдавшего каннибализмом и обычно предлагавшего руководству трезвые и взвешенные решения.
   Вот что делает с человеком желание отомстить.
   И реабилитироваться.
   - А что нам скажет товарищ Цереулов?
   Вопрос Леопольда Васильевича вывел его из оцепенения.
   Хотя, очень может быть, и не вопрос, а комары.
   Потому как его тело вдруг нестерпимо зачесалось от мно-жества укусов, которых он раньше не замечал.
   Генерал-майор вскочил вызванным отвечать с места учени-ком:
   - Товарищ генерал армии, думаю не ошибусь, если ничего не скажу.
   - А всё-таки?
   - Тогда предлагаю принять условия террористов.
   Милиционер сохранил спокойную мину, но про себя ахнул.
   А столичный гость страдальчески скривился:
   - Объяснитесь.
   - Группы МВД и спецназа округа скоро должны выдвинуться к захваченному объекту. Из-за грозы скорость их продвижения ог-раничена. Поэтому мы будем тянуть время, пока установится лётная погода. Тогда вертолётный десант ФСБ усилит имею-щиеся на подходе к дому отдыха силы, и совместными усилиями они освободят заложников. - Юрий Владимирович растянул губы в самой радушной улыбке, которую только смог изобразить.
   После его слов Чекистов встряхнулся охотничьим псом, ус-лышавшим звук рога.
   - В предложении есть определённый смысл. Как вы счи-таете?
   - Конечно! - коллега тёзки Андропова расцвел папоротником в ночь Ивана Купалы.
   - Но для вида стоит поторговаться! - голосом Мальчиша-Плохиша, требующего у буржуинов варенья и печенья, подал идею ментовской начальник. - У нас же свои головы за плечами.
   - Это и так понятно. - Мордасов прошёл к окну, открыл его и вдохнул влажный ночной холодок. - И сколько эта гроза будет продолжаться?
   - Можно запросить прогноз синоптиков...
   - Так запросите! - он вернулся на место. - Где гарантия, что при торговле заложников не прикончат? Тогда на нас выльют столько дерьма! - его грозно вздетый вверх палец должен был усилить впечатление от сакраментальной фразы. - Поэтому следует поторопиться!
  
  
   Дождь наконец прекратился.
   В небе начинали меркнуть звезды.
   Морзянкин, пришедший на помощь Ирине, долго всматри-вался в корпуса дома отдыха.
   Из концертного зала доносился чей-то пьяный дурномат.
   Видимо, некое лицо не обучили в детстве хорошим манерам.
   На территории не просматривалось никакого движения.
   Тогда Вадим впрыгнул в стеклянные двери приземлился в холле между ними и лестницей, ведущей на второй этаж к мафиози.
   Он упал, прокатился несколько метров по полу и наткнулся лбом на ствол трофейного автомата в руках Резвовой.
   От столкновения у него перехватило дыхание.
   - Почему так долго? - голос генеральской дочки полностью соответствовал мадам Стороженко из "Белеет парус одинокий", когда покупательница считала, что торговка предлагает ей рыбу не первой свежести.
   - Как только, так сразу...
   Он поднялся, сделал знак войти остальным.
   - Одного я нейтрализовала, лежит в подсобке. Четверо на-верху. - курсант сообщила сведения таким тоном, словно за-читывая вслух прогноз погоды.
   - Их вооружение?
   - "Калаши" с глушителями.
   Офицеры переглянулись между собой.
   Выходило по одному бандиту на каждого.
   Киношный герой-супермен справился бы за пару секунд, чего не скажешь о реальном.
   Глядя в лица друзей, старший лейтенант попробовал их успокоить, как отеци успокаивает детей, которым приснился кош-мар:
   - Я твёрдо знаю, с ситуацией можно справиться. Этим-то мы сейчас и займёмся. - он посмотрел на уходящую на второй этаж лестницу. - Пошли, прикинем хрен к носу.
   И первым начал подниматься, не сомневаясь, что остальные последуют за ним.
  
  
   Кунжутову было скучно.
   Он прохаживался по залу, прикидывая, как бы развлечься.
   И остановился около Обетованниковой, уловив исходящий от неё запах лаванды, смешанный с пряным ароматом пота на нервной почве.
   - Чем это от тебя так воняет?
   - А ты угадай! - в голосе Олимпиады было презрение партизанки к фашистам, которые вывели её на расстрел.
   Мафиозо схватил старшего прапорщика за волосы, притянул к себе:
   - Твоя вонизьма напоминает солому, что моя матушка сте-лила в клетку хомяку.
   - Отпусти её мразь!! - Бенефисов вскочил на ноги, выпятив грудь с видом умудрённого опытом бывалого боксёра.
   - Это ты мне?! - мафиозо рассмеялся, будто заблеял - точь-в-точь, как козёл.
   Но связистку отпустил и направился к гею, предвкушая за-баву.
   Ростислав вернул плечи под футболкой на прежнее место и сжался в комок перед остановившимся напротив него Урюком.
   Тот ненавидел в жизни две вещи - выходцев с Кавказских гор и гомосеков.
   И хотя до этого заложник не привлекал к себе внимания, верхним чутьём опытного пса Кунжутов уловил в нём того, кого причислял к париям - касте неприкасаемых солнечной Индии.
   Которых презирал с зоны.
   Ему было скучно, и он решил развлечься.
   - Молчишь, петушок? Не молчи, прокукарекуй мне что-ни-будь. - Кунжутов взирал на рекламиста, как на дохлого голубя, лежащего на дороге.
   Тот был оскорблён вызывающим поведением бандита и его развязными манерами, но сдерживался, чтобы не получить пу-лю.
   Просто так.
   Для профилактики.
   - Знаешь, что общего у тебя, пидора, и мента? У обоих фор-ма важнее содержания. - Герман заржал над своей шуткой.
   Бенефисов не прореагировал.
   Он думал о том, чтобы удержать в себе позывы облегчиться по-малому и не опозориться, помочившись под себя при жен-щинах и Геннадии.
   - Сыми-ка штанцы, дырка от бублика! Хочу глянуть, есть у тебя наколки на жопе? Давно не видал глаз с ресничками у муж-чинок!
   Никто из заложников, включая самого гея, не понял ни слова из сказанного Урюком.
   Добропорядочные граждане не имели ни малейшего пред-ставления о том, что он имел в виду татуировку пассивного гомосексуалиста - глаза, выколотые на ягодицах.
   Зато, как собаки, чуящие лисицу, исходящую от него опас-ность.
   И предпочли сделать вид, будто ничего не происходит.
   Их же пока не трогают.
   А собственные трусы к телу ближе всего.
   - Может тебе крест вырезать на переносице? - мафиозо вы-тащил нож и схватил заложника, как лягушка хватает комара.
   Тот постарался не позволить страху овладеть собой и кон-тролировать его действия.
   Гомик знал, если такое случится, он уже никогда не сможет жить как прежде.
   И смотреть в глаза Туберкулёзникову.
   - Уб-бери р-руки!! - от злости и волнения Бенефисов стал заикаться.
   - Что ты там прогундосил? - не скрывая внезапно охватив-шей его радости, с напускным безразличием спросил Кунжутов.
   С обезоруживающей улыбкой он нанёс гею удар кулаком в симпатичную мордашку.
   Но тот каким-то чудом перехватил его руку, повиснув на ней всей тяжестью своего тела.
   - Ставлю червонец на педика! - азартно выкрикнул Спас.
   - Играю! - поддержала его Фифа.
   - А прибыль поделим пятьдесят на пятьдесят!
   - Извини, крошка, но я хочу семьдесят! - надулся Тимофей.
   - Хорошо, ты меня уговорил! Семьдесят на семьдесят!
   Борясь с бандитом, Ростислав чувствовал полное бессилие, будучи на грани отчаяния.
   И криминальный тип помог преодолеть ему эту грань, когда врезал свободной рукой сначала по рёбрам, а затем в живот.
   А когда рекламщик отпустил его запястье, коротким точным движением ткнул в лоб.
   "Голубю" показалось, будто его мозги выплеснулись наружу через нос.
   Он упал, и ноги победителя заставили его забиться на полу рыбой на песке.
   - Остановись, Урюк! Прекрати!
   Но тот словно взбесился.
   В таком состоянии Герман всегда совершал идиотские вещи, как тогда, на рынке, когда сильно покалечил детей гор.
   Колотил их всем, чем только мог - всем попадавшимся под руку.
   А затем было разбирательство в суде...
   - Хватит! - Мао съездил его по лицу, приводя в чувство.
   Опомнившись, Кунжутов утёр кровь, текущую из обеих ноз-дрей:
   - Я понял. - и шагнул с протянутой рукой к Фифе и Спасу. - Гоните мой выигрыш!
   Бенефисов затих на полу снулым карасём, уплыв туда, где хорошо, где все любят друг друга на мягкой траве заливных лугов под тёплым солнцем.
   Там он вылез на берег, превратившись в человека и подошёл к играющему на флейте человеку в серых одеждах:
   - Кто вы?
   Музыкант прекратил играть:
   - Ангел.
   - А почему рогатый? - гей нежно погладил его светлые ло-коны, свмсавшие до покатых плеч.
   - Кальция переел...
   Заложники старательно отводили от лежащего взгляд, раду-ясь в душе, что миновала их чаша сия, и они не оказались на его месте.
  
   Калина помогала дежурным гайдскаутам, украшавшим штаб, составлять икебану из полевых цветов.
   - Поль, а что такое амбиции? - повернула к ней заинтересо-ванное личико девочка лет десяти.
   - Амбиции - это когда идёшь на экзамен, думаешь, что знаешь на два, а когда ставят четыре, удивляешься, почему не пять.
   Она вышла на воздух.
   Над берегом стлался туман, неподалёку мерно клокотал лягу­шачьий хор, изредка взбулькивала рыба.
   Мастер увидела возвращающихся в свои палатки старших скаутов - юношу и девушку с чересчур роскошными для её возраста формами.
   Полуночница виновато улыбнулась:
   - Доброе утро.
   - Доброе. - Полина оглянулась на занятых делом цветочниц. - Элли, этот парень - сирота, к тому же хромой. Не пудри ему мозги.
   - Мне не нужен красавец.
   - Я не о том. Пожалей его, ему и так уже досталось от жизни.
  
   Изучив через щель в неплотно прикрытых дверях обстановку в концертном зале, Морзянкин собрал своих людей на лестнич-ной площадке между первым и вторым этажом.
   - Какие будут предложения? - старший лейтенант посмотрел на своих людей. - Есть мысли - говорите. Нет мыслей - тогда делайте доклад.
   - Попробуем отвлечь их на живца. - как о само собой разу-меющемся сказала Ирина, подмигнув Дануте.
   - И этим живцом будешь ты? Ты хоть понимаешь, чем риску-ешь?
   - Разве мало приходилось рисковать? Или моя подготовка вызывает сомнения? - она приняла вид человека, облыжно об-винённого в смертных грехах.
   - Нисколько. - вынужден был признать её правоту Вадим.
   - Тогда кто бы мог пойти вместо меня?
   - Возможно, ты и права. Но это ничего не меняет.
   - Тебе так уж необходимо играть в эти игры? - Подлянкин меланхолично жевал сигарету.
   - Вань, в тебя случайно не мужской шовинизм взыграл? - лукаво покосилась на него курсант.
   - О чём мы вообще говорим?! - возмутилась Данута. - Суём её головой в петлю!
   - Мне не привыкать к риску. А при условии ваших быстрых и решительных действий...
   - При отсутствии оружия? - Кастратов сжал кулаки. - Ир, мы не в кино. Да и на Рэмбу никто из нас не тянет.
   - Как же вы, мужики, порой бываете примитивны! - слова генеральской дочери были полны демонстративного, отдающего фальшью, сочувствия. - Если действовать снаружи и изнутри - победа обеспечена! - она торжествующе улыбнулась.
   - Всё это настолько лишено логики, что, может быть, и прой-дёт. - сказал Морзянкин. - Очень может быть...
  
  
   Стоя перед спецназовцами Чекистова и Цереулова, вы-строившимися перед ним в две шеренги, полпред Президента выражался коротко и предельно ясно, как и положено коман- диру.
   Ни одного лишнего слова, ни одного лишнего звука.
   Громко, четко, однозначно.
   - Вылетаете немедленно. Ясно?!
   - Так точно!!
   - Теперь главное. Первая группа совместно со второй про-изводит захват объекта и освобождает заложников. Вертолет-чики берут под контроль все дороги. - Мордасов усмехнулся. - Действуйте там, как певец Муслим Кобздон... И учтите, не на-до мне ни вы, ни ваши сюрпризы. А потому - убивать, грабить и насиловать местное население, включая захваченных, запре-щено... Остальных - можно и нужно.
   Спецназ ФСБ сурово молчал, искренне сожалея о запрете грабить, насиловать и убивать местных с заложниками.
   Но радовались, что террористов - можно.
   Больше всего им хотелось сейчас взбодриться наркомов-скими ста граммами, потому как ни один захват кого бы то ни было без них никогда не обходился.
   Спирт должен литься рекой, а бойцы будут шагать в нем по самые брови и спасать тех, кого следует.
   А девушки с завистью станут смотреть в бритые затылки бой-
   цов и плакать навзрыд из-за запрещения их насиловать.
   Леопольд Васильевич молча взирал на воинов.
   И его глаза обещали, что служивые зальются спиртом по самое некуда после захвата живыми наглых бандитов.
   И их девчонки потом просто обрыдаются.
   Он чувствовал - выходит на поворотный рубеж своей жизни и карьеры.
   Если поймает птицу-счастье, то она поможет ему усилить своё влияние в свите Президента.
   Заодно и избавиться от некоторых, обрыдших до невоз-можности рож...
   А там, глядишь, - и занять место Премьера...
   Только бы военные провели освобождение заложников раньше милиции...
  
  
   Каркали вороны.
   Гроб с дядей Жорой, избавившегося от каких-либо сложно-стей жизни, опускался в могилу.
   Священника при погребении не было.
   Усопший был неверующим, а в пылкие годы юности и вообще числился в воинствующих атеистах, с удовольствием гонявших всяких баптистов-адвентистов-иеговистов.
   И уличавших их на основе оперативных мероприятий в свер-шении всех смертных грехов разом.
   Роберт смотрел на почерневшие от времени, покосившиеся кресты на могилах с обвалившимися краями.
   Некоторые из них лежали на земле ничком или навзничь на шевелящемся под ветром пожухлом бурьяне глинистых хол-миков.
   Оргазмов стоял поодаль от мало знакомых ему дальних род-ственников без особой печали на лице, всего лишь выполняя долг вежливости.
   А его душа здесь отсутствовала.
   Он не чувствовал ни малейшего душевного дискомфорта.
   После тридцати лет на многое начинаешь смотреть иначе.
   Во-первых, хочется быть счастливым и сытым.
   А во-вторых, в этом возрасте уже начинаешь невольно за-думываться о медленно, но верно приближающейся нищей старости.
   Гранитная пирамидка с фотографией на керамической плитке и несколько венков...
   Вот и всё, что осталось от дядьки, так и не попользовавше-гося в должной степени богатством.
   И успокоившегося в мирной тесноте кладбища.
   Нет!
   Пока капитан не пропишется навечно в коммуналке со смешанным запахом тлена и сопревшей травы он, благодаря наследству Георгия Оргазмова, возьмёт от жизни всё, что не смог взять тот.
  
  
   Кастратов медленно, но упорно взбирался вверх по стене здания концертного зала.
   Добравшись до притворённого окна на втором этаже, он уцепился за выступающий подоконник и, осторожно отодвинув красную бархатную занавесь, заглянул внутрь.
  
  
   Гренадёров сидел у камина, покуривая сигару.
   Замысел той идеи, которую он намеревался воплотить в реальность при помощи чемоданов дяди Жоры, возник у него в общем-то случайно.
   Мысль была блестящей, до гениальности простой.
   И сулила необозримую будущность.
   Ни много, ни мало он хотел отойти от дел.
   Бесследно исчезнуть в какой-нибудь не сильно развитой стране, захватив в ней власть.
   Как это сделали в своё время Наполеон, Ленин, Сталин, Гит-лер, Мао Цзе-дун, Пиночет...
   Изучив причины таких удачных переворотов, как в России, Франции, Германии, Никифор понял, главное не воссесть на трон, а удержать его за собой.
   И здесь не помогут ни террор, как в Чили, ни взаимовы-годные договора с мировой общественностью, как в Гондурасе.
   Лишь знания и богатства обеспечивают власть!
   Тогда однажды утром невыбранное пока для проживания государство проснётся, а на на престоле будет восседать он собственной персоной, и никто не посмеет выражать недово-льство.
   "Чёрный мэр" засел за составление плана, тщательно ото-брав исходные данные для расчётов.
   И вскоре уже рассматривал его со всех точек зрения.
   Для воплощения идеи в жизнь требовались исполнители, способные взять под контроль все сферы жизнедеятельности государства, включая армию и министерство иностранных дел.
   Подавить.
   Запугать.
   Страх заставляет подчиняться.
   Но для этого нужны люди на месте.
   Хладнокровные, не останавливающиеся ни перед чем ма-стера - его гвардия, служащие за совесть и не оставляющие следов.
   А для этого существовали золото, драгоценности и бан-ковские счета.
   Тогда Гренадёров сможет выйти на единомышленников во всех слоях общества той страны, недовольных существующей властью.
   Ещё немного, и грёзы воплотятся в реальность!
   Он уже мысленно проторил себе дорогу к вожделенному тро-ну!
   И вскоре въедет в королевский дворец на белом лимузине!
   Только бы ничто не сорвалось в этой извечно непредска-зуемой России, где он пока находится.
   Поэтому прежде обязательно следует избавиться от нена-дёжных и трусов!
   Например от того же Оргазмова!
   Тот никогда не жил богато, потому ему и не стоит пробовать!
   Обязательно надо от него избавиться!!
   Поскорее избавиться!!!
  
  
   Казалось,через густой лес ломится взбесившееся оленье ста-
   до.
   Это группа ОМОНа спешила раньше других подойти к "Сине-горью", разрывая грудями переплетение ветвей, не предпо-лагая,что за ними наблюдают.
   Старший спецназа округа рассматривал в бинокль их крас-ные распаренные лица,по которым ручьями струился пот.
   Он поднял руку:
   - Приготовиться!
   Капитан взял на бегу у изнемогающего радиста его порта-тивную рацию и подтолкнул в спину:
   - Не сбавлять темпа!
   Тот перескочил через поваленный ствол и, не удержавшись на ногах, упал.
   Тут же со всех сторон затрещали сучья.
   - Стволы на землю!! Руки за голову!!
   ОМОНовцы вскинули автоматы, но к ним со всех сторон игри-
   во потянулись нити трассеров.
   И они вынуждены были один за другим завалиться на источавшую крепкие приторно-сладкие запахи траву, ломаясь в поясах и коленях.
   - Козлы! - и зло сплюнул старший спецназа и махнул ла-донью на место, где лежали неизвестные. - Гляньте, кого там чёрт принёс!
   Рослые воины в камуфляже принялись осматривать повер-женных.
   - Командир, похоже, это не бандюганы, а ОМОН!
   - Нашёл бандитов! - прогудев перегревшимся трансфор-матором, вскочил капитан. - Мы свои, твою мать! Свои!
   Получив ободряющий пинок коленом под зад, он упал на че-твереньки перед чужим командиром, унизившим его группу так, как её никогда не унижали.
   - Кто такой?
   - Капитан Голодоморов! - Рудольф протянул удостоверение личности офицера.
   - Приятная встреча! - у спецназовца заблестели глаза, как у того, кто наконец дождался разрешения командования осу-ществить заветную мечту - убыть по бесплатной путевке в заслуженный отпуск за границу. - Капитан Борис Тохес, спецназ округа. - представился высокий плечистый офицер с выпуклой грудью и усами подковой под загнутым к ним кончиком носа, похожего на птичий клюв.
   Природа щедро одарила его и силой, и ловкостью.
   Да и характера хватало.
   До призыва, когда приходилось схватываться на дискотеках он дрался умело и жестоко, а в Вооружённых Силах отшлифовал навыки.
   Он хорошо себя зарекомендовал и потому смог изменить социальное положение парня с рабочей окраины, которого сты-дился.
   Борис стал офицером.
   И через несколько лет после окончания училища переехал от родителей из пресловутой двухкомнатной хрущёбы в отдельную квартиру.
   За это Тохес поклялся служить армии с преданностью саму-рая и, если понадобится, отдать за неё жизнь...
   - Что здесь делаешь? - спросил он у Голодоморова.
   - Наверно, то же, что и ты. Иду к объекту, где террористы.
   - Значит пойдём вместе.
   ОМОНовец кивнул, чувствуя себя Крассом, у которого сенат неожиданно украл победу над Спартаком.
   Нет, победа обязательно будет, но ожидаемый триумф от-менят.
   Из-за того, что не успел вступить в бой первым.
   И не проехаться ему по Риму под рёв толпы в золотой ко-леснице с лавровым венком над головой.
   Это он может считать, что пусть и с помощью военных свер-шит нечто, достойное триумфа, а всякие там Агриппы и Гракхи из вышестоящих окажутся иного мнения.
   - Командуй своим, коллега! - Тохес подтолкнул его в спину. - Нам палец в рот не клади. Нам бы что-нибудь побольше - в самый раз было бы!
  
  
   Опарышев прижал бедро к бедру Дикобразова:
   - Почему власти ничего не предпринимают? Сколько нам здесь сидеть?
   Майор воспринимал происходящее, как казнь египетскую:
   - Может быть, группы спасения уже рядом, но пока не дают о себе знать. Выжидают момент.
   Он не стал уточнять, что спасители в горячке схватки вряд ли станут разбираться, кто есть кто,
   И неразберихе вполне могут сделать их, если не покойни-ками, то инвалидами.
   - Пока они выжидают, мы все тут умрём от голода.
   - Да, Михаил Илларионович, смерть от разрыва сердца была бы быстрее и безболезненнее. - даже в этой непростой ситуации он не терял чувства юмора.
   Чёрного, как у висельника, но тем не менее.
   Очень уж был забавен полковник, давным-давно потерявший весь свой начальственный вид и походивший сейчас на про-фессионального неудачника, в очередной раз крепко ушиб-ленного жизнью.
   Поэтому Феликс Эдуардович просмотрел тот миг, когда в зал вошла Ирина.
   И соответственно - следом за ней колесом вкатившегося Морзянкина с автоматом, который укрылся в задних рядах.
   - Что здесь происходит?! - у генеральской дочери был вид наивной дурочки.
   - Твою мать! - вырвалось у Мао.
   Оса опять проспал!
   Хорошо хоть девчонку-одиночку, а не группу захвата, явив-шуюся по их душу!
   - Подойдите к нам, и мы вам всё объясним.
   - Правда?
   Но стоило только Резвовой приблизиться, как Фифа влепила ей пощёчину:
   - Как ты сюда попала?!
   У курсанта сработали рефлексы.
   И Эделина опрокинулась навзничь, получив мощный удар в лицо.
   Спас и Урюк кинулись к девушке, схватили её и быстро окрутили верёвкой.
   - Убью, тварь! - взвизгнула отошедшая от полученного удара Гнус.
   Посмотрев в карманное зеркальце, увидела разбитую бровь, распухший нос и кинулась к противнице.
   Пограничница двинула её ногой.
   Вскрикнув, она отлетела назад.
   - Хватит! - рявкнул Мао. - Ясно? Будешь выпендриваться, хлебло расшибу!
   Присутствие Ирины повлияло на Туберкулёзникова, как мощ-ный стимулятор.
   Он просто переполнился сейчас отвагой.
   Нерешительные люди иногда становятся твёрже камня под влиянием обстоятельств.
   Впрочем, и загнанная в угол крыса также может от отчаяния высоко прыгать и жестоко кусаться.
   Геннадий вскочил со своего места:
   - Что вам от нас надо?! Певец передал ваши требования, так его и держите! А нас отпустите! За нас вам выкупа никто не даст!!
   - Замолчи! - презрительно бросила ему сидевшая вместе с остальными связанными заложниками Жара. - Будь мужчиной. А то ведёшь себя, как испуганная девочка!
   Цзедунов и Спасибуха рассмеялись:
   - Вы совершенно правы, мадам.
   - Мадемуазель!
   - Ну, это мы исправим. - пообещал ей Матвей. - Потом!
   А вскрикнувший от боли в кисти живописец оказался лицом вниз на полу недалеко от Бенефисова.
   - Ещё раз выкинешь подобное, пожалеешь, что родился. - ласково улыбнулся Урюк, заломивший ему руку за спину.
   Когда он отпустил художника, тот поднялся, со слезами на глазах растирая саднящее болью запястье.
   - Сядь и сиди, чтоб я тебя не слышал!
   Туберкулёзников опустился на только что покинутое им си-дение, глядя, как встаёт пришедший в себя после побоев Рос-тислав.
   Конвульсивно подёргивая руками и ногами, гей двинулся на своё место под сочувственными взглядами некоторых сердо-больных заложников - Удодовой, Жары, Щекотило.
   Жалеть они его жалели, но защищать не стали бы и за мил-лион долларов наличными, не желая оказаться на месте реклам-щика.
   Ибо надеялись дожить до освобождения без вреда для здо-ровья.
   Только Гешефтова была бы рада заменить его собой, чтобы испытать оргазм от побоев.
   Но она никому об этом не сказала.
  
  
   Черника подошёл к Цереулову, разговаривавшему в штабе по освобождению заложников с Чекистовым.
   - Эти шмары за рулём совсем обнаглели. Представляешь, еду, а одна в соседней машине на ходу губы красит! Я от такой наглости чуть бритву в кофе не уронил!
   - Да, нам, мужикам сложно: с одной стороны хочется, чтобы все красавицы нам безропотно отдавались, а с другой, дочерей надо учить совсем другому. - высказался о своём, наболевшем, Илья Фёдорович, не слушая коллегу.
   - Товарищ генерал-майор, разрешите обратиться? - Генрих
   Самуилович артистично поднёс руку к виску.
   - Обращайтесь.
   - Хотелось бы наедине.
   Они вышли в кридор.
   - Я определил "барабана". - сказал подполковник, стоя навытяжку перед начальником управления.
   - Взял?
   - Пока нет. Для начала хочу получить вашу санкцию на его задержание.
   - Считай, дружок, получил. - Юрий Владимирович изобразил добрую улыбку Санта Клауса.
   - Разрешите быть свободным? - Черника выдавил из себя ус-мешку не менее доброго эльфа, помогающего старичку раз-возить рождественские подарки хорошим детям.
   - Разумеется... Как сказал Господь, смиренные наследуют землю, ибо на их плечах покоится праведность всего человечес-тва... - Цереулов развёл руки, словно заключая в объятия особиста. - Избавьтесь от скверны в наших рядах, друг мой... Но не утомляйте меня подробностями...
  
  
   Дарья Жара, Янис Пенис и Ремаркевич искали способ нейтра-лизовать бандитов.
   Военврач предлагала отвлечь внимание сексом.
   Аристарх соглашался и выдвигал встречные идеи из области фантастики, которые не смог бы претворить в жизнь даже сам Стивен Сигал.
   Горячий прибалтийский парень, слишком вдумчиво анализи-ровавший предложения по мере их поступления, только тор-мозил процесс, помогавший худо-бедно забывать о беспо-мощности нормальных безоружных людей перед вооружёнными психами.
   Поэтому приемлимая идея никак не выкристаллизировалась.
   И они устроили перерыв, прислушиваясь к тому, что Суп-чикова тихо говорит со слезами на глазах Бенефисову:
   - За что мне всё это? За что? Кому я помешала в жизни? - она снова всхлипнула. - Что они с нами сделают?
   - Когда я учился в институте, был у нас учебник по спец-предмету. - поведал гей, отвлекая её внимание. - Авторами являлись муж и жена, а на обложке их инициалы: А.Я. Клешня, И.Я.Клешня.
   Яна попробовала улыбнуться.
   - Мне долго ждать? - со зловещим спокойствием спросил в трубку сотового телефона Цзедунов. - Кого волнует, что была нелётная погода?.. Короче, или через полчаса вы выполняете наши требования, или мы начнём отстрел ваших придурков!
   После его предупреждения Опарышев остался жив только благодаря сердечным таблеткам, всегда находившимся у него в кармане пиджака.
   Женцев захлебнулся от беззвучных слёз.
   Яна побледнела, закрыла лицо руками и мелко затряслась.
   Конфискатов вскочил на ноги, дико вращая глазами и по-рываясь что-то сказать, но бессильно опустился на своё место, потому что патологически не переносил, когда в него целятся.
   Ратмир Мауглин постарался стать невидимым.
   Поднятые руки Фуражкина и голова Фирмачёва заходили ходуном, как при болезни Альцгеймера.
   Агата Пенис позеленела от непреодолимого желания жить.
   Остальные прокляли тот день, когда родились.
   Жалея Туберкулёзникова, самого себя и всех заложников, Ростислав лихорадочно искал способ, как спасти им жизни.
   Это отвлекало от саднящей боли после побоев.
   От тяжелейших раздумий ему страшно захотелось сходить в туалет, опорожнить содержимое возмущённого ударами желуд-ка.
   Тогда что-нибудь и удастся придумать.
   "Голубой" с решимостью отчаяния поднялся.
   - Жить надоело? - зло глянул на него Спас.
   - В туалет хочу!
   - И больше ничего?
   - Не вяжись к "петушку"! - Мао, как и Урюк, с первого взгляда определил ориентацию рекламщика.
   И хотя испытывал к нему брезгливость, решил проявить ми-лосердие.
   Не хватало ещё ощущать запах гнилого нутра подобия муж-чины!
   - Фифа, выведи!
   Эделина передёрнула затвор:
   - Встал! Пошёл вперёд!
  
  
   После возвращения с похорон дяди Жоры Оргазмов почув-ствовал зуд в спине, означавший, где-то совсем рядом опас-ность.
   Он настороженно осматривал всех, кто попадался ему на пу-ти, пока ехал на дачу родственника.
   Выискивал на их лицах знакомое выражение, всегда возни-кающее у умеющих незаметно нанести удар.
   В толпе.
   В спину, в бок или в сердце.
   И способных уйти незамеченными.
   Его нельзя ни с чем спутать...
   Если конечно убийца не обучен специально не выделяться из общей массы.
   А в поле зрения не попадал никто подозрительный.
   Но зуд не проходил...
   Неужто Гренадёров решил от него избавиться?!
   Что ж, тот, кто доверяет своей интуиции, имеет неоспоримое преимущество в нападении и обороне.
   Если за ним следует "хвост", то как от него избавиться?!
   На даче у Роберта есть незарегистрированный нигде пи-столет с глушителем.
   Однако до него надо добраться.
   А тогда поединок с киллером заранее предрешён.
   Одному из них не жить!
   И, хочется верить, жребий неудачника вытянет отнюдь не адъютант генерал-майора Цереулова!
  
  
   Спецгруппы Цереулова и Чекистова сидели на низких ме-таллических сидениях вдоль обоих бортов в десантном отсеке вертолетов.
   - Прикинь, вчера Машка родила. Всей общагой имя при-думы-вали!
   - Да ты что?!.
   - Но это фигня. Сегодня вечером всей общагой будем от-чество придумывать!
   В отсек заглянул штурман:
   - Через три минуты будем над точкой!
   Все стали собираться, нетерпеливо поглядывая на горев-шее призрачным зеленым светом табло.
   - Кто прыгает первым?
   Штурмовики зацепили ременные карабины за тонкий ста-льной трос, выброшенный наружу из распахнутой бортовой двери.
   Вертолет слегка тряхнуло, и сразу же цвет табло сменился - стал из зеленого желтым и мигающим.
   - Приготовиться!
   За отъехавшим в сторону овальным бортовым люком сов-сем рядом замелькали верхушки деревьев.
   Группы выстроилась перед ним лицами друг к другу.
   На табло загорелся красный свет, пронзительно завере-щал сигнал выброски.
  
  
   Бенефисов первый вышел из концертного зала.
   За ним появилась Гнус, нацелив ему в спину автомат.
   Заметив боковым зрением прижавшегося спиной к стене у дверей Шмокодяева, он доверительно сообщил Эделине, чтобы отвлечь её внимание:
   - Столько денег на сигареты уходит. Я где-то полторы пачки в день выкуриваю. В неделю получается рублей пятьсот-шестьсот. Ну я, правда, хорошие сигареты курю... На здоровье экономить нельзя...
   - Фью-у-у! - свистнула Данута, возникшая из бокового про-хода.
   Фифа автоматически развернулась к ней, не успев осознать, кто она и откуда здесь взялась.
   Лишь широко распахнула глаза, ощутив какую-то опасность.
   Но опоздал всего лишь на мгновение.
   Удар ногой в живот отбросил её к перилам лестницы.
   На неё тут же сверху навалился Валентин.
   Оттянул голову за волосы, заломил руки:
   - Тихо!..
   Она вспугнутой волчицей вскинулась на полный самодоволь-ства голос:
   - Сопротивление бессмысленно!
   Свято веруя, что легко уложит любого противника, имея пояс по тхикван-до, мафиозо в юбке недооценила врага.
   Но зато значительно переоценила собственные силы.
   Реальный бой - не спарринг.
   И потому в нем главное - победить любым способом, что происходит совсем не так, как в кино или спортивной схватке.
   Далеко не всякий может перейти эту границу.
   Она не смогла выиграть, потому что считала себя Брайсом Ли с грудями...
   И решила показать класс, высоко выпрыгнув вверх и в прыжке сбросив с себя нападавшего и выкинув обе ноги ему в физиономию.
   Вскочив после падения, лейтенант выставил вперед правый локоть всей тяжестью обрушился на Гнус, пригвоздив её к полу раздавленным тараканом.
   Потом перекатился через плечо и, уклонившись от дёргаю- щихся ног, отогнутым вверх большим пальцем руки врезал мо-лодой женщине в низ живота.
   Из ноздрей гладиаторши до самого подбородка вывалились зеленые сопли.
   Она зашипела закипающим молоком, но после обезболи-вающего удара ребром ладони чуть ниже уха покорно, без зву-ка, затихла ничком.
   Шмокодяев очень любил форменный камуфляж и весьма сожалел, что тот безнадежно испачкан в пылу сражения.
   Бенефисов же, опешивший, как школьник, чуть было не сбивший с ног своего учителя, при виде короткого безмолвного поединка хлопал глазами, свесив подбородок почти до колен от изумления:
   - Я могу вам чем-нибудь помочь?
   Особист заговорщицки подмигнул ему, связывая Эделину:
   - Помоги лейтенанту её убрать и не мешай мне воевать! - он отсоединил рожок от трофейного АКСУ, проверяя его содер-жимое.
   Данута и Бенефисов потащили Эделину на первый этаж составить компанию Осе, нимало не заботясь о причиняемых ей неудобствах при транспортировке.
  
  
   Лёжа за памятником Целкину, снайпер СОБРа в прицел вин-товки наблюдал за окнами концертного зала, за занавесями которых различался электрический свет.
   Рассмотреть что-то в деталях мешало отражавшееся от стё-кол солнце.
   Поморщившись, он поводил стволом по фасаду, выбирая цель, которой для него пока не было видно.
  
  
   Женские ногти - страшное оружие, не имеющее аналогов в мире.
   Особенно, если они ухоженные.
   И как следует обработанные.
   Тогда ими можно резать металл, вскрывать консервы, отпи-рать замки.
   Не говоря уже о том, чтобы использовать их для убийства.
   Ирина специально села рядом с Мухоморской.
   - Тебя муж заставал когда-нибудь в постели с посторонним мужчиной? - с деланно-безразличным видом спросила курсант а у Ланы, надеясь, что та её поймёт.
   - Никогда. Всегда только с приятелями или знакомыми. - лейтенант, как и пограничница, принялась перепиливать ногтями связывающие её верёвки.
   Мимо них прошлись звереющие от скуки мафиози.
   - Спас, а почему у тебя всё время нос красный? - спросил товарища Урюк.
   - От помидоров, брателло.
   - Ты что, их постоянно ешь?
   - Нет, я ими постоянно закусываю.
   Кунжутов не мог не оценить честность и прямоту ответа.
   Закурив, он отошёл к окну, где на подоконнике стоял готовый к броску Кастратов.
   Что-то почувствовав, Герман резко отдёрнул занавесь в сто-рону.
   Руки лейтенанта мощным рывком свернули ему шею, сорвав с неё автомат.
   И его душа провалилась в преисподнюю искупать грехи пе-ред человечеством - каждый день получать в зад здоровенный кактус.
  
  
   Чёрная машина неслышно проехала по просёлочной дороге перед поворотом к садоводству, где Оргазмов отдыхал на даче дяди Жоры.
   - Место. - сказал обыденным тоном водитель.
   Трое пассажиров на заднем сидении полезли в заплечные мешки и вытащили из них маски, тотчас же спрятав под ними лица.
   - Молчать свой рот и брать без шума. - приказал Черника с энтузиазмом девст-венника, впервые познавшего под большим секретом женщину.
   - Как всегда. - сидевший рядом с ним оперативник с сосре-доточенностью робота извлёк из рюкзака "Кедр".
   - Радио...
   По карманам были рассованы переговорные устройства.
   - Вперёд! - в Генрихе Самуиловиче появилось сейчас нечто от Ганнибала, уверенного в своей уже недалёкой победе над римлянами в битве при Каннах.
   Он и двое его людей выбрались из авто и, пригибаясь, раз-бежались по садоводству в заранее известным им направле-ниях.
   Их целью являлся захват Оргазмова.
  
  
   Ирина и Лана заметили, что в зале стало меньше на одного бандита.
   Они благополучно и незаметно для посторонних глаз раз-резали ногтями связывывшие их верёвки, но продолжали дер-жать руки за спиной.
   Выжидали подходящего момента для атаки на Чику и Спаса.
   Стоявший неподалёку от них Чекушкин неприязненно взгля-нул на Тимофея, меланхолично посасывавшего водку из пло-ской стеклянной бутылки ёмкостью 0,25 литра:
   - Пьянству на работе бой!
   - Какой бой?! Сдаваться надо!! - Спасибуха опасливо отсту-пил на пару шагов от вожака.
   - А просто пить, не нажираясь, - ты не пробовал?
   - Так ведь вечером думаешь, пьёшь, а с утра оказывается - нажрался. - весь вид мафиози выражал крайнюю степень ми-ровой скорби.
   Занятые весьма содержательным разговором бандиты не заметили бесшумно спрыгнувшего в зал Кастратова с автоматом Урюка.
   Сергей был в таком же камуфляже, как и все люди Грена-дёрова и потому, выдавая себя за навечно нейтрализованного Германа, спокойно уселся на подлокотник кресла боком к двум террористом с АКСом на коленях.
   Скользнув по нему взглядом, Янис Пенис не поверил сам се-бе.
   Правда, потом убедился, что не ошибся.
   Тщательно подумав, он привлёк к лейтенанту внимание Жа-ры и Ремаркевича.
   Те сразу почувствовали облегчение, подобное тому, какое испытывает человек от горячего душа после того, как целый день провёл на холоде.
   Другие заложники, ушедшие в свои переживания, не видели и не хотели видеть вокруг себя ничего.
   - Какого хрена эти скоты не удовлетворяют наши требова-ния? - с обидой тинейджера, ждущего новую компьютерную игру спросил Руслан.
   И стал разворачиваться к Кастратову.
   В крови Резвовой и Мухоморской усилилась концентрация адреналина.
   Девушки напряглись для броска...
  
  
   Чем проведение совместной операции в России отличается от других стран?
   Если в Америке, то же ФБР, планирует её с другими ведом-ствами, специалисты различных областей, вплоть до психологов, прогнозируют с максимальной точностью поведение преступ-ников.
   Разрабатывают до мелочей взаимодействие участников.
   В родном Отечестве же всё происходит по давно утверж-дённому особенностями характера негласному плану.
   Которого больше не существует ни в одной стране.
   Который является чисто российским изобретением и назы-вается - на авось.
   Как пройдёт, так и пройдёт!
   Главное потом отписаться о тесном взаимодействии служб, чтоб было всем хорошо.
   Отсюда и неразбериха, и несогласованность действий, и стрельба по своим же, принятым за чужих.
   Как это случилось с группами Голодоморова и Тохеса скрыт-но проникшим на территорию дома отдыха.
   Они продвинулись не дальше трёх десятков метров в глуби-ну, а между деревьями спереди и с боков замелькали багровые точки, искрясь под различными углами розовыми и золотистыми нитями трассеров.
   По ОМОНу и спецназу округа стреляли из бесшумок.
   Пули секли воздух над головами, впивались в землю у ног, дырявили стволы сосен и лиственниц, срезали с них ветки.
   Капитан припал к колкой земле,б еззвучно шевеля губами.
   Вероятно, молился, хотя дотоле никогда не верил в Бога.
   Где-то сзади полыхнуло пламя световой гранаты.
   - Командир, трое "трёхсотых"!! - его лейтенант рыдал в го-лос. - Что ж это?!
   - Полный абзац!! - Рудольф отпихнул парня от себя. - От-ходим! Приготовиться!! Рвём когти на счет "три"!
   Он немного пришел в себя и сообразил, пока у группы еще не вырваны из задниц ноги,следует наивозможно скорее их уно-сить.
   Во встречном бою малочисленной группе просто не вы-жить.
   Особенно, когда неизвестен численный состав неприятеля...
  
  
   Неприметный человек, отправивший Чику на вечный отдых по бесплатной путёвке в мафиозный Эдем, вышел из дверей вокзала пригородной станции, ловко лавируя между машинами, успешно пересёк маленькую площадь, отделявшую его от стоянки такси.
   Он старался ни в коем случае не привлекать к себе внима-ния.
   - Дорогой ты скоро станешь папой. - интимно сказала широ-кобёдрая девица своему спутнику, под руку с которым шла впе-реди него.
   - Не могу, уезжаю. - тот торопливо направился к остановке рейсового автобуса.
   Киллер уселся в подкатившую машину с шашечками, и такси покатило по шоссе в сторону дачи дяди Жоры.
  
  
   Лёжа под огнём, капитан Тохес прекрасно понимал, пройдет несколько коротких мгновений, и его аккуратненько обойдут с флангов, перережут пути возможного отхода и захлопнут капкан.
   Единственное, что могло сейчас помочь им избежать позор-ного для воинской чести исхода - ошеломленный и замешкав-шийся враг.
   - Раз!.. Два!.. Три!!
   Спецназовцы, отходя, заметались между стволами, опасаясь получить в спины железо.
   Они бежали спасающимися от волков зайцами - резко и часто меняя направление, чтобы сбить преследователей со своего следа...
  
  
   Морзянкин был вдохновенным человеком.
   Служба в армейской ФСБ требовала от оперативного агента таланта.
   Заставляла лишний раз пораскинуть мозгами, если ему хо-телось остаться без телесных повреждений.
   Не говоря уже о том, чтобы вообще остаться в живых.
   Вадим же стремился не просто выжить, а и заставить против-ника почувствовать себя дураком.
   Поэтому он постоянно что-то придумывал, изворачивался и всегда выходил победителем.
   Пока...
   Он прополз под креслами в первый ряд и прицелился в Чику, подошедшего, к Резвовой и Мухоморской, глядя на них, как на досадную помеху.
   Руслан поскользнулся на ровном месте, невольно схва-тившись рукой за плечо сидевшей Ланы.
   - Послушайте, вы не могли бы ухватиться за что-нибудь другое?! - рассердилась та.
   - О, гирла, прошу, не искушай меня! - Чекушкин улыбнулся ей с таким видом, будто перед ним были Ксения Кошак и Оксана Пидорова в одном лице. - Я уже в том возрасте, когда согласие женщины пугает гораздо больше, чем отказ!
   Он потрепал её по щеке и стал оборачиваться к Кастратову, изображавшему Урюка.
   Палец Вадима застыл на курке...
  
  
   Тохес с бойцами оказался в сети, которая, обездвижив, опу-тала их с ног до головы.
   Через капроновые ячейки он видел, как солдаты с озабо-ченными лицами больных дизентирией сжимали кольцо.
   Чувствовалось, это были профессионалы, прошедшие не одну "горячую точку", умевшие двигаться бесшумно и рассре-доточенно.
   Они пригибались, используя, как прикрытие, стволы деревьев и заросли кустов.
   И незаметно подкрадывались непредсказуемыми зигзага-
   ми, чтобы не дать противнику прицелиться, если он вдруг слу-чайно обнаружит кого-то из них.
   По двое-трое коротко перебегали от укрытия к укрытию, а остальные страховали, наблюдая за обстановкой.
   Борис взвыл от бессилия кастрированным котом.
   И услышал то, что меньше всего ожидал услышать:
   - Назовись!
   - Капитан Тохес! Спецназ округа!
   - Капитан Голодоморов! - тотчас же раздалось справа от него. - Областной ОМОН!
   Как выяснилось, бравые милиционеры висели вверх тор-машками в такой же сетке над мужиками со зверскими физио-номиями, покрытыми боевым гримом.
   - Чем докажете, что не врёте?
   Оба старших, попавшие в капкан, вызверились на стройного и подтянутого неизвестного с тёмными английскими усами на мужественном лице с умными и проницательными глазами.
   Чувствовалось, он следил за собой и в подогнанной по ра-змеру, выглаженной форме выглядел красиво и привлекатель-но.
   Причём, не только для женщин, но и для его командования.
   - Слышь, мужик, тебе это действительно нужно?!
   Они ненавидели эту, словно призрак, возникшую рядом с ними фигуру в амуниции.
   И постарались вырваться из захвата.
   Но очень быстро поняли, сила и умение при всей подготовке
   отнюдь не на их стороне.
   Тогда офицеры решили не связываться с победителем, хотя обоим очень хотелось нелицеприятно высказать все, что думают, но вслух это сделать не решились, лишь одновремен-но резко приспособились к обстоятельствам.
   Захотели послушать, что им скажут.
   Возникла легкая пауза, после которой обычно стреляют в упор, не разбирая, где свой, а где чужой...
   - Слушать сюда! Либо называете ваш позывной на сегодня, либо узнаете, как мы работаем с задержанными! Есть желающие это проверить?! - благожелательно поинтересовался у захва-ченных триумфатор.
   А они размышляли, стоит ли искать приключений на зад в глубоком тылу родной страны...
   - Что-то я ничего не слышу... Или мне только кажется?
   На риторический вопрос никто ничего не ответил.
   Даже не выругался.
   Но через пару мгновений Тохес посмотрел на допрашиваю-щего взглядом гадюки.
   И выдал для профилактики развесистый букет матюгов.
   - Ну, что вы, как в детском саду матом ругаетесь? - человек в камуфляже мечтельно созерцал две сетки, набитые бойцами серьёзных ведомств, словно любимых женщин, готовых впер-вые перед ним раздеться. - По существу будете говорить или как?
   - Играешь в "крутого" парня?!
   - Хочешь это проверить?! Я готов! - не услышав подтвержде
   ния готовности подраться, "камуфляж" усмехнулся и мягко ска-
   зал. - Назовите позывные, орлы... Христом-Богом прошу... У меня есть приказ... Я обязан его исполнить... - в своем стре-млении проявить гуманность он был подобен атакующему танку. - Время пошло!
   Первым не выдержал Голодоморов:
   - Пиявка!
   - Клещ! - последовал дурному примеру спецназовец.
   - Проверить!
   Шорох шагов показал, приказание исполнено с надлежащей скоростью.
   Через минуту ОМОН и спецназ округа освободили.
   - Капитан Роман Обалдуев, городской СОБР! Рад привет-ствовать товарищей по заданию!
   Он не терялся ни в каких обстоятельствах, творчески подхо-дя к выполнению приказов.
   И всегда безукоризненно отчитывался о проделанной работе, не допуская ни малейших сбоев.
   Потому его и посылали на самые ответственные задания, зная, не подведёт...
   - Здравствуйте, господа офицеры.
   - На кой тебе было изгаляться? - армеец выбросил руку вперёд, целясь СОБРовцу в челюсть, проверяя того на вши-вость.
   - Надо же с вами было познакомиться. - капитан ласково пе-рехватил его руку, положил большой палец на запястье, а ос-тальные - на тыльную сторону ладони и резко пригнул их к первому персту.
   Российская милиция всегда отличалась милосердием.
   Еестественно, в разумных пределах, не переходящих в убий-ство.
   Тохес скромно присел на корточки, словно женщина, стра-дающая недержанием.
   - А теперь слушать меня! У каждого из нас имеется своя задача, и все прибыли сюда, чтобы ее выполнить! Расстаемся прямо сейчас и без сантиментов! - Обалдуев умело скрывал свою озабоченность, играя в относительное доверие. - он был несколько старше по возрасту и, несомненно, имел право командовать. - Вопросы, пожелания?
   - Надеяться можно, что друг друга не перебьём? - прики-нулся полным идиотом Голодоморов.
   - Можно.
   - Тогда больше вопросов нет!
   - Раз так, нам ровно минута на прощание, не больше! - Ро-ман был холоднее мороженого мяса в холодильнике в столовой ГУВД.
   Группы сошлись в центре, смешавшись, чтобы молча попро-щаться, как и полагается уходящим в неизведанную даль.
   Их командиры крепко пожали руки, похлопали друг друга по плечам и небрежно откозыряли.
   - Удачи!
   - И тебе того же!
  
  
   В травах неуёмно трещали кузнечики.
   Дул жаркий и порывистый ветер.
   - Докладывайте по номерам! - хотя в этот момент Черника полз по мокрой траве огорода, его голос звучал ровно.
   - Первый! Боевых или враждебных действий не замечено!
   - Второй! Вижу приоткрытое окно на первом этаже! Пред-положительно - в кухне...
   - Я третий! - Генрих Самуилович поднялся и бросился ослеплённым яростью быком к даче дяди Жорык. - Вхожу в дом через задний проход!
  
  
   Спас лениво затянулся сигаретой:
   - Была у меня как-то бабёнка - учительница начальных классов...
   - И что? - Мао тоже достал сигарету.
   - А вот что: "Дорогой, когда целуешься, не причмокивай, одежду снимай аккуратно, в постели не горбись. Всё, спасибо! Садись, четыре..."
   Бригадир захрипел чахоточником на последней стадии бо-лезни, чтобы не рассмеяться в полный голос.
   И принял позу полной боевой готовности, глядя на лжеУрюка, которого изображал Кастратов:
   - Что за хрень?!
   Он шагнул к лейтенанту.
  
  
   Данута и Бенефисов стерегли в подсобке связанных по рукам и ногам Фифу и Осу.
   - Тараканы с клопами не беспокоят? - отойдя от пережитого шока в зале, Ростислав невольно копировал манеру издева-тельства террористов над заложниками.
   Так он чувствовал себя крутым, как варёная луковица, му-жиком.
   - Нет, они ведут себя очень тихо и деликатно, как ваши друзья в зале. - хотя Фифа напоминала загнанную в угол крысу, но резцы у неё не затупились.
   Своей изысканной вежливостью она, по сути, отвесила гею добрую оплеуху.
   Тот это понял:
   - Помолчи, дочь крестьянки и двух рабочих!
   - У каждого родителя есть свои плюсы и минусы, как и у лю-бого другого источника питания. - произнесла спокойным Эде-лина миролюбивым тоном, точно говорила о погоде.
   Дуремаров укоризненно покачал головой, точно перед ним был непослушный ребёнок:
   - А я-то посчитал, что стал интеллигентом. Выкинул, дурак, из машины бейсбольную биту и положил клюшку для гольфа.
   Не удостоив его вниманием, гомик достал сигареты и обра-тился к Дануте:
   - Вы никогда не удивлялись, почему в ночных клубах на фейс-контроле стоят люди, которые сами бы его ни в жизнь не прошли?
   - Я как-то над этиа не задумывалась. - лейтенант ограничи-вала себя в курении из-за беременности, надеясь бросить во-обще, но сейчас ей ужасно хотелось побаловаться никотином.
   Успокоить нервы.
   Она сильно переживала за Ирину, проникшую в концертный зал к террористам, чтобы в очередной раз очистить мир от скверны.
   - Слушай ты, педикюр, из-за таких вот, вроде тебя, в связи с не-обратимыми изменениями климата в средней полосе России Праздник весны переносится с 8 марта на 23 февраля! - взвыла Гнус попавшей в капкан хищницей.
   Копируя мафиози, Бенефисов выдохнул сигаретный дым пря-мо ей в лицо.
   - Вам известно, что означает пословица "И волки сыты, и ов-цы целы"? - спросил он у Молодцовой.
   - Нет. - та с недоумением следила за тем, как рекламщик сворачивает в комок кусок пыльной мешковины, не понимая, зачем она ему.
   - Что волки сожрали пастуха и собаку.
   Ростислав засунул тканевую пробку в рот Фифы.
   При всём желании та не могла выразить протест или пожа-ловаться на изменчивую судьбу потому, как ей не позволил это сделать кляп.
   А Оскар повёл себя так, точно очутился на краю пропасти.
   Замер, стараясь не шевелиться.
   Чтобы тоже не получить затычку.
   Ирина и Лана, как две обезьяны Читы из сериала о Тарзане прыгнули на Мао, используя фактор неожиданности.
   И он не смог оказать им сопротивления.
   Матвей попробовал было потаскать их на себе, как кабан вцепившихся в него собак.
   Но рухнул на пол, сбитый с ног ловкой подсечкой.
   А Спас обмяк тряпичной куклой, прошитый очередями Ка-стратова и Морзянкина, напрочь вышибившими из него жиз-ненный стержень и отправившими в горячий цех преисподней, где шеф-повар Азазель принялся готовить из него мафиозо-гриль с золотистой корочкой.
   Резвова и Мухоморская боролись с Цзедуновым, как дикие кошки, и как бы он не старался высвободиться, чтобы вырвать у них победу, ему это не удавалось.
   Мафиозо буквально выхаркивал в них смачные ругатель-ства, накопившиеся в его памяти за всю его грешную жизнь, начиная с детского сада.
   Но через пять минут словесный понос иссяк.
   Как и желание драться.
   После нескольких чувствительных ударов острыми носками и каблуками туфель по организму, не говоря уже о метких попа-даниях в болевые точки кулаками, коленями и локтями, Мао почему-то захотелось превратиться в таракана и забиться куда-нибудь в щель, где его никто не смог бы достать.
   И наконец затих на полу, будто поражённый молнией.
   Точнее - двумя, как это и было на самом деле.
   Отбрасывая назад упавшие на ей лицо волосы, генеральская дочь увидела растерянность на лице Ремаркевича.
   Перехватила взгляд Тестеронова, смотревшего на них с Му-хоморской, буквально дымившейся от ярости, как на привидения.
   Опарышев пожирал их глазами, точно они были для него чем-то вроде подарка, о котором полковник не смел и мечтать.
   Туберкулёзников непрерывно кивал головой, будто превра-тился в марионетку.
   Однако пока курсант и лейтенант стояли над поверженным Мао в позах карающих ангелов, никтоиз заложников не решился к ним подойти.
   Точно так же, как раньше не осмелились помочь им драться с бандитом.
  
  
   Оргазмов угощал чаем соседку, за умеренную плату при-глядывавшую за дачей дяди Жоры в его отсутствие.
   - Меня дочка замучила: "Ножи дома тупые, ножи дома ту-пые", а то, что дети дома тупые, её не волнует! - со слезой в го-лосе пожаловалась ему приятная женщина более чем средних лет.
   Она повернулась к окну, показывая на облокотившегося на забор неприметного парня:
   - Смотри, он такой пьяный, что лыка не вяжет.
   - Спорная оценка. - Роберт меланхолично усмехнулся. - Я, например, и трезвым его не свяжу.
   Он шагнул к подоконнику, с любопытством инки, впервые узревшего лошадь, выглянул на улицу.
   И, вздрогнув, повалился лицом вперёд.
   Соседка, заметившая, что в стекле появилась аккуратная круглая дырочка закричала во всю мощь лёгких.
   Протяжно, рыдающе, тоскливо, как всегда кричали на Руси женщины при набегах злых татаровьев.
  
  
   После того, как Резвова и Мухоморская вывели из строя Мао, отправив его на отдых с помощью приёмов рукопашного боя, Морзянкин и Кастратов одновременно открыли огонь по Спасу.
   Нашпиговали его свинцом в лучших традициях французского короля Генриха III, родного брата невинно убиенного по ошибке собственной мамашкой Карла IX.
   Тот в своё время был большим любителем шпигования и уделял ему много времени, совершенствуя мастерство.
   Потому, когда вес Спасибухи стремительно увеличился при-мерно вдвое, Тимофей просто не смог больше удерживаться на ногах.
   И принял лежачее положение, проявив удивительное равно-душие к происходящему в концертном зале.
   Даже дикие вопли по сути уже освобождённых заложников, напоминавшие ор буйных пациентов дурдома, не смогли пробу-дить в нём ни малейшего интереса к жизни, со скоростью сприн-тера покинувшей его тело.
  
  
   Анна Львовна всё утро не могла дозвониться до Ирины в "Синегорье".
   Телефон дочери не отвечал, нагло игнорируя её вызовы.
   Генеральша чувствовала себя странно подавленной, хотя не замечала каких-либо осязаемых признаков опасности.
   Она ощущала в отношении Резвовой-младшей то нечто, которое скорее всего прошло бы незамеченным у любого дру-гого.
   Но не у неё.
   И оттого не находила себе места, записав в ежедневнике после того, как высушила феном волосы после душа:
   "Планы на вечер:
   1. Шопинг.
   2. Истерика".
  
  
   - Здравствуйте, Роберт Павлович. - Черника улыбнулся, как заморский дядюшка, появившийся спасти родственника от оп-латы просроченных процентов по кредиту банка.
   Услышав дружелюбный голос, соседка Оргазмова всполо-шилась, как курица, из-за которой в курятнике не стало петуха:
   - Вы кто?! - она схватилася за лежащий на столе нож. - Что вам нужно?!
   Низкорослый оперативник одним прыжком достал её, резко схватил за запястье и повернул руку против часовой стрелки с такой силой, что оружие полетело на пол.
   В то же мгновение он увидел лежащего под столом пле-мянника дяди Жоры.
   А рассмотрев лужу, похожую на пролитый по неосторожности малиновый сок, обеими руками схватился за горло, придя в полное замешательство,.
   - Товарищ подполковник!
   Чтобы привести в порядок близкого к обмороку коллегу, Генрих Самуилович дал ему в лоб.
   Ногой...
  
  
   Бенефисов, Данута и присоединившийся к ним Подлянкин теперь уже втроём стерегли Фифу и Осу в подсобном поме-щении, напряжённо прислушиваясь к звукам извне.
   - Слышите?! - Ростислав вскочил на ноги.
   Иван подозрительно взглянул на него:
   - Ты про что?
   Не забывая грациозно покачивать бёдрами, гей приблизился к окну, выглянул в него и возликовал, словно получил то, о чём давно мечтал:
   - Ну, наконец-то!
   Данута глянула вслед за ним и увидела в небе черные точ-ки.
   Шум авиационных двигателей все усиливался, пока не пре-вратился в оглушительный грохот, от которого завибрировали стены.
  
  
    В десантном отсеке МИ-8 замигало желтое табло: "Пригото-
   виться".
   Техники поднялись с мест, подтащили к медленно уходящей
   в сторону створке люка с неясно мелькающей за ней землёй пу-леметные установки непрерывного огня.
   В автоматическом режиме они вращали стволами на три-ста шестьдесят градусов и не оставляли в живых никого в зоне поражения.
   Вспыхнуло зеленое табло, загудел ревун.
   - Выброска!!
  
  
   Второй вертолёт заложил крутой вираж над крышами кор-пусов дома отдыха.
   Теперь предстояло десантироваться личному составу.
   Спецназовцы ФСБ выстроились в два потока перед люком.
   Один за другим они стали покидать борт, скользя вниз по спущенным тросам.
   Их командир, который, казалось, еще чуть-чуть и просто про-слезится от радости, шёл замыкающими.
  
  
   Россомахин брился в штабной палатке.
   - Дед рассказывал, что видел Ленина, отец - Сталина, а я такого насмотрелся в Интернете! Но самое смешное - детям рассказать будет нечего. - он подмигнул представителю Ру-тении, освежавшему щёки одеколоном.
   - Я тебя прекрасно понимаю. Не только у женщины, но и у мужчины обязательно должна быть загадка. А то сразу: "Женат? Не женат?"
   Они глянули друг на друга насторожившимися пингвинами, услышавшими рёв корабельной сирены, когда до них донёсся гул вертолётных винтов.
   И непонятные звуки, напоминающие частую стрельбу.
   - Что это?!
   Ответственные работники выскочили из палатки и встали по обе стороны от входа, как часовые, вглядываясь в небо:
   - Наверное, какие-нибудь учения?!
   - А почему нас не предупредили?! Здесь же дети! - еле выда-вил из себя Андрей Васильевич.
  
  
    Падающие сверху скорострельные пулеметы яростно пле-вались, образуя в траве и на дорожках глубокие траншейки и кроша все, во что попадали.
   Оставленная у административного здания директорская "ма-зда" взметнулась вверх огромным багровым факелом, красиво смешанным с черными клубами дыма.
   - Что за хрен собачий?!
   Голодоморов плашмя рухнул на землю, ошалело ощутив, как поверх его головы пронесся обжигающий вихрь шальной очереди.
   Следующая осыпала ОМОНовцев ошметками сорванной ко-ры и древесины.
   - Они что там, совсем офонарели?!
   - Командир, боевыми ж садят?!
   Еще одна очередь прошла над самой землей, точно ножни-цами состригая ветви кустарника.
   - Перепились, что ль?! - психанул Тохес. - Иль с дикого бо-дуна?!
   - Оружие к бою!! - хотя Обалдуев не потерял головы, он не соображал, что в реальном бою с вертолётом огневой поддержки им всем вместе взятым - ОМОНу, СОБРу и спецназугруппе не продержаться больше пяти минут.
   - Разнесут ведь в клочья!!
   - Драпать надо, командир!! Может, успеем!!
  
  
  
   Спецназовцы ФСБ десантировались на крыши зданий дома отдыха.
   Едва оказавшись на концертном зале, один из них тут же упал на ровном месте, основательно приложившись головой к гудроновому покрытию.
   Мертвее мумии в саркофаге он не стал.
   Однако, если бы его в тот момент услышал представитель Президента, то стало понятно, что выпады Леопольда Василь-евича в адрес Цереулова и Чекистова напоминали ругань пяти-летнего ребёнка.
   В сравнении с ротным старшиной, выслужившим двадцати-летний срок.
    - Стараться брать живыми!! При захвате изымать оружие и документы!! - надрывался прапорщик, хотя его никто не слушал. - Без меня не допрашивать!! И глаз не спускать до особого ра-споряжения!!
   Личный состав десанта стремительно разбегался по чер-дакам, врываясь внутрь корпусов, проникая в любые, даже за-пертые двери...  
  
  
   - Стоять! - из-за деревьев справа и слева от старшего прапорщика ФСБ выдвинулись автоматные стволы. - Не дви-гайся, будем стрелять в случае неподчинения.
   Он замер на месте, словно уже получил пулю под левую ло-
   патку.
   Трое детинушек из спецназа округа, напоминавшие своими габаритами БТРы, подозрительно посматривали на него с высо-ты своего роста.
   - Брось ствол!
   Служивый повиновался, ощущая, что от подобной наглости начинает звереть.
   - Теперь сделай два шага назад и повернись спиной. Руки на голову!
   Прапор выслушал предложение с преувеличенным интере-сом и демонстративно скрестил руки на груди.
   - Ты что, не понял?!
   Его ответ показал, он знает и помнит много разнообразных эпитетов, обычно в литературе не встречающихся.
   Армейцы приблизилась к нему, едва сдерживаясь.
   Впрочем, не все.
   Закипающим чайником клокотал только Бритый, а двое дру-гих, двигавшиеся медленно и тяжеловесно, казались совер-шенно спокойными.
   И соответственно - более опасными.
   - Я с детства тупой. - незнакомый им коллега мрачно усмех-нулся.
   Эффект от его признания был стремительнее поноса при полном отсутствии поблизости туалета.
   - Ты меня достал!!
   Бритый рванулся к нему со скоростью БМД, финиширующей у вино-водочного магазина за несколько минут до его закрытия.
   Но наскочившей на препятствие буквально в нескольких мет-
   рах от заветной двери.
   - Ходи на член,собак бешеный!
   Жесткая подошва врезалась нападающему в середину гру-ди, отбросив назад и заставив очумело затрясти головой.
   А потом два удара той же пяткой слева и справа по челюс-ти заставили Бритого резко изменить отношение к жизни.
   Злоба сменилась полным равнодушием и захотелось лишь одного - прилечь под кустиком в тенечке и немного отдох-нуть, ибо, как говорят в армии; солдат спит, служба идет.
   И он лег - точнее грохнулся в траву, вызвав своим падением легкое сотрясение почвы.
   Старший прапорщик подпрыгнул вверх, схватился за рос-ший параллельно земле толстый сук и выбросил обе ноги в лицо второму.
   Чем мгновенно свел до минимума весь его наступательный порыв, заставив обрушиться неподалеку от уже поверженного.
   А третий, похоже, из-за внезапно навалившейся жары ли-шился последней мозговой извилины.
   Иначе бы не клацкнул затвором автомата.
   - Убью! - он сказал это спокойно без каких-либо эмоций.
   - Тебе, дурачок, жить надоело? - ласково поинтересовался ФСБешник, отпуская ветку и спрыгивая на землю.
   - Дернешься - стреляю!!
   - Ты хоть с предохранителя сними!
   Солдат замешкался всего на секунду.
   Но этого хватило, чтобы ребро стопы вышибло из потных рук оружие, а ребро ладони впечаталось бедняге в кадык.
   - Не умеешь - не берись! - назидательно сказал победитель,
   прикладывая пальцы к сонной артерии упавшего.
   Тот был жив, хотя впал в полную прострацию.
   И при этом у него почему-то начались подростковые полюции.
  
  
   Чердак под островерхой крышей с поддерживавшими её сваями, в который проникли через слуховые окна трое спец-назовцев ФСБ, был размером с хоккейное поле.
   Они быстро проверили его на наличие нежелательных эле-ментов и неприятных сюрпризов и ткнулись в запертую дверь, перекрывавшую выход.
   Один из них приладил к ней пластид.
   - Помню, как-то на вечеринке танцевали мы с Нюркой. Я её по-дружески поцеловал, потом она меня по-дружески поцело-вала. А потом всё приняло такой дружеский оборот...
   Во время боевых действий так тянет поговорить о былом, чтобы разрядить обстановку...
   Чердачная дверь была сорвана с петель специальными заря-дами и теперь валялась на полу.
   Проход был открыт.
  
  
    Боец ОМОНа влетел на первый этаж концертного зала.
   Он поправил висевший на плече автомат и вдруг насто-рожился.
   И в то же мгновение получил ребром ладони сзади за ухо.
   Подлянкин подхватил под мышки обмякшее тело и бесшумно поволок его в туалет.
   Ему некогда было играть в "свой-чужой", и он действовал по принципу, придёт время - разберёмся.
   Вдруг под видом милиции к террористам пришла подмога?
   Чего в наше время не бывает?!
   Если бы это был антитеррорист, перед его появлением пере-говорщик из окруживших "Синегорье" сил спасения обязательно бы себя обозначил.
   Хотя бы через мегафон.
   А не стал бы палить для устрашения непонятно по кому!
  
  
    - Стоять!Будем стрелять!
   Выскочивший из административного здания на площадь командир спецназа ФСБ прекратил скакать диким конем и за-мер на месте подобно вкопанному в землю столбу.
   Он мрачно смотрел на подбегавших к нему пятерых быко-образных парней в камуфляже с отсутствием интеллекта на физиономиях.
   Его лицо стало чрезмерно строгим, как у гладиатора на арене
   цирка, готового броситься на мечи противников, но не просить милости у зрителей.
   - Руки!
   Капитан чуть заметно улыбнулся и неторопливо положил ла-дони на затылок.
   Подскочивший к нему сержант-контрактник остро взглянул на офицера:
   - Медленно брось ствол себе за спину. - он обжег ФСБеш-ника злыми глазами. - Дернешься - стреляю без предупрежде- ния!
   Парень забыл, в бою победа не всегда достается,благодаря численному перевесу.
   Ддля ее достижения главнее - у кого крепче нутро...
   Офицер сперва резко ударил назад каблуком стоявшего за ним бойца, впечатав его бедолаге точно в пах, и тут же выбросил ствол в лицо сержанту.
   - У-а-ы-ы-о!!
   Он мгновенно пригнулся, и третий из группы гусем-лебедем перелетел через него, рухнув на завалившегося четвёртого.
   Вскочил, неуловимым движением уйдя в сторону от прим-кнутого штыка пятого.
   Чуть подправил направление стремительного выпада тол-чком под локоть, и когда лезвие с хрустом вошло в ствол дерева, крутанулся на каблуке левой ноги, влепив стопой пра-вой под левую лопатку придурка.
   Задумчиво оглядел поверженных и исчез в подъезде ближайшего к нему здания.
  
  
   Стекло окна подсобного помещения, где Данута, Бенефисов и Подлянкин стерегли Фифу и Осу, лопнуло, осыпавшись ос-колками.
   С треском выламывая раму, в щепках и мате ногами впе-ред ввалился краснощекий сержант СОБРа и вскинул автомат.
   - Не стреляйте!
   Двое солдат влетели вслед за ним:
   - Кто такиет?!
   - Все нормально, ребята! - глаза на осунувшемся лице Ивана загорелись армейскими прожекторами. - Здесь все свои. Опера-тивный состав ФСБ, инспектор военкомата и отдыхающий!
   - А эти? - стволы АКСМов нацелились на связанных Гнус и Дуремарова, сидевших с видом праздных бездельников.
   - Террористы, которых мы обезвредили...
   - Да? - парень с таким любопытством глянул на плен-ных, с каким коллекционер оружия рассматривает попавший ему в руки редкий экземпляр.
   - Расслабьтесь.
   - Понятно... Мы вам нужны?
   - Нет, сами справимся...
   СОБРовцы с воодушевлением поспешили к выходу.
  
  
  
     Боковым зрением Шмокодяев заметил подозрительное дви-жение на лестнице и камнем упал на пол.
   Тотчас же над ним протарахтела сухая очередь, выпущенная ОМОНовцем, надвигавшегося на него с неотвратимостью тер-минатора.
   Он бросил перед собой трофейное оружие, вскинул руки вверх:
   - Мужики, я свой!
   И получил мощный удар в голову.
   - Не ври, падло!
   Его били сильно и страшно.
   Дергаясь под ударами ног в подкованных ботинках, лейтенант был не в состоянии не то, чтобы попытаться драться, но и во-обще нормально соображать.
   Валентин давно смирился с собственным концом.
   Но никогда не предполагал, что он у него будет столь омер-зительным и болезненным.
   - Стоп!! - остановил даже не избиение, а скорее, убийство капитан Голодоморов. - У нас приказ брать живым!! - он от-пихнул подальше брошенный автомат, чтобы захваченный не попытался им снова завладеть.
   Молодой оперативник обрадовался ему, словно встретил друга детства, не виданного много лет:
   - Мужики, не бейте! Я из ФСБ!
  
  
   Тохес не успел заменить опустевший магазин, и ему при-шлось вступить в бой без оружия.
   Он увернулся от удара ногой спецназовца ФСБ, обиженно врезал противнику каблуком в грудь, сбив его с панталыку.
   Ушел от тычка стволом в лицо и подсечкой сшиб второго, введя его в состояние транса.
   - За мной!!
   Как обычно, не в первый и не в последний раз при прове-дении спецоперации с совместным участием в ней предста-вителей различных силовых структур, царила полная несогла-сованность в действиях.
   Иначе говоря, - извечный российский бардак...
   Благодаря которому, Отечество за всё время своего суще-ствования не проиграло ни одной войны.
   Ни внутренней, ни внешней.
   И опять же, благодаря которому иностранцы на протяжении столетий не могут отгадать загадку русской души.
  
  
   В высоком голубом небе паслись курчавые белые барашки облаков.
   - Передаём хронику происшествий. Доверчивый юноша от-крыл дверь двум незнакомым и весьма подозрительным жен-щинам. И не пожалел! - вдохновенно вещала в яблокообразный микрофон костлявая ведущая с экрана работавшего в кухне портативного телевизора.
   Телефон Ирины по-прежнему не отвечал.
   И, чтобы хоть как-то отвлечься, заглушив в себе непрохо-дящее чувство тревоги, Анна Львовна пила кофе с соседкой, глубокомысленно изрекшей в ответ на сообщение:
  -- Мужчины, как мыши. Отдельно смотришь - хорошенький трогательный зверёк, а как в доме заведётся, сразу хочется отравить.
  
  
    Группы уже ненужных освободителей вломились в кон-цертный зал через основной и запасной входы, вентеляционные отверстия и окна, энергично, с огоньком, паля во все стороны.
   Взорвалась пара шумовых гранат, в помещение ворвались ослепительный свет и оглушающий грохот с распространяв-шимся дымом, вызывавшим острую резь в глазах.
   Кто-то неудачно, но истошно пропел-провыл под Иосифа Кобздона, получив свинцовую плюху в кевларовый защитный жилет.
   К счастью, тот выдержал
   А если бы пуля пошла ниже пояса, боец смог петь на эс-траде голосом когда-то популярного Владимира Дреснякова.
   - Твою мать!!
   Оружие плевалось короткими очередями, отхаркивая вверх и вправо пустые гильзы.
   Но никто пока не бился об пол, разбрызгивая кровь и мозги.
   - Справа!!
   - Не спи!!
   Обалдуев передернул затвор, загоняя патрон в патронник, и от бедра засадил длинную, на весь магазин очередь в потолок:
   - Хорош!!! - заорал он, перекрывая стрельбу, так громко, что от его рыка точно рухнули бы стены Иерихона.
   Это подействовало.
   Выстрелы прекратились.
    И тогда, поняв, что стрельбы больше не слышно, Тестеронов
   обрадовался, что его душа воина не вышла из тела и не воспа-рила над суетой:
   - Какого хрена, чудики?! Нет, какого хрена?!
   А Морзянкин и Кастратов, как и остальные, боялись пове-рить в окончание схватки, настолько нереальной казалась на-ступившая тишина.
   Но расслабляться пока было опасно.
   Они слышали о тех, кто когда-то сделал это слишком рано и поплатился собственной жизнью...
   Поэтому, заметив краем глаза приближающиеся к ним сбо-ку и сзади тени, они поднялись с белыми флагами, сделанными из носовых платков.
   - Стволы на землю!
   - Это наши!! - закричал появившийся в зале Подлянкин. - Мы из ФСБ!!
   И здесь заговорили пришедшие в себя заложники.
   На повышенных тонах.
   Все разом.
   Так что разобрать, о чём идёт речь, было невозможно.
   Тогда Обалдуев снова выстрелил в потолок:
   - Что вы мне тут чушь несёте?! Умные люди даже глупости должны говорить умопомрачительные!! - он дал ещё одну короткую очередь вверх. - Тихо!! Давайте кто-нибудь один!!
   С докладом, как старший по званию, выступил мгновенно преобразившийся Опарышев, искренне считавший, что приобрёл боевой опыт.
   Тот самый, что появляется сразу после того, как был нужен...
   И чем больше полковник говорил, тем больше вытягивались лица командиров групп, разочарованных осознанием того, что дурной вестерн, где главным героям пришла в общем-то ненуж-ная им помощь, закончился.
   В сущности одержанная победа не давала им никакого мо-рального удовлетворения.
   Она могла восприниматься лишь как "Зарница" для взро-слых.
  
   Мордасов с буддистской отрешённостью разглядывал фо-тографии в толстом глянцевом журнале.
   Он ожидал сообщения об успешном освобождении залож-ников.
   Иного быть не могло.
   А если иное всё же случится, ему придётся поменять ориен-тацию и вступить в противоестественную связь и с Цереуловым, и с Чекистовым.
   И, конечно, с милицейским генералом Компотовым.
   Без презервативов и вазелина.
   Хотя, когда подобные операции проваливались для широкой публики?
   Никогда!
   Если даже и не давали тех положительных результатов, что ждало руководство.
   Как, например, в Ворошиловске или в Жеслане...
   Поэтому нынешнюю и залегендировали под совместные учения и сообщат о ней тогда, когда она закончится.
   Обывателям совсем ни к чему знать, что ведомственный дом отдыха некоторое время находился в руках захвативших его террористов, выдвинувших дебильные, но стандартные требо-вания.
   О крупной сумме мелкими купюрами в евро, воздухоплаваю-щем средстве передвижения, свободном коридоре до границы.
   Один из двух лежавших перед ним на столе радиотеле-фонов пронзительным звоном потребовал к себе внимания.
   Отодвинув в сторону какие-то бумаги, Леопольд Васильевич ответил на вызов:
   - Мордасов.
   Выслушав сообщение, генерал армии расплылся в улыбке, как жених, узнавший после первой брачной ночи, что он первый мужчина у своей невесты.
   Заложников освободили без потерь!
   А их моральные травмы в счёт не шли!
   Можно было оповестить общественность об успешном окон-чании учений!
   Представитель Президента потыкал пальцем в кнопки сото-вого:
   - Соедините меня с прессцентром!
  
  
   Морзянкин улыбнулся, глядя на своих:
   - Живы, черти?
   Ему не ответили, только устало улыбнулись.
   Они честно заслужили полноценный отдых после трудного, незапланированного, боевого дежурства.
   На лице стоявшего с ними на лестнице Бенефисова застыла неестественная гримаса, точно он еще ничего не успел понять, но уже перестал чувствовать острейшую боль, излеченную лов-кими руками хирурга-травмотолога.
   Проходившая мимо Обетованникова так удивленно посмо-трела на Ростислава, словно у него выросли на затылке вет-вистые рога.
   Она хотела сказать, её мнение о нём изменилось в лучшую сторону.
   Гомик вёл себя гораздо мужественнее, чем другие, обла-дающие традиционной ориентацией.
   Тот же Мауглин, например,
   Или звезда эстрады Женцев.
   Однако Олимпиада не рискнула подойти, лишь издала непо-нятный звук горлом и ускорила шаг.
   Зато рядом с ними оказался Дикобразов, сияющий, как начи-щенный перед парадом хромовый сапог:
   - Спасибо, ребятки! Хорошо вас выучили!
   Из приоткрытой двери концертного зала тянуло солоновато-кислым запахом сгоревшего пороха.
  
  
   В концертном зале Ратмир Мауглин развязывал жену с таким видом, будто ничего не произошло.
   - Я отдала тебе лучшие годы моей жизни! - надулась мышью на крупу Эльвира, стыдясь за его поведение.
   - Если это были лучшие, могу себе представить, что меня ожидает в будущем! - сварливо заметил муж.
   И принял независимый вид, говоривший о том, что с ним луч-ше не ссориться на людях, подчёркива тем самым для посто-ронних, все несчастья остались в прошлом.
  
  
   Искоса глядя, как освобождённые заложники пьют водку, полируясь пивом около памятника Целкину, Тохес поделился с Обалдуевым печальным опытом семейной жизни:
   - Моей иногда нужно как следует напиться, чтобы принять какое-нибудь важное решение...
   - А моей дочери, чтобы напиться, никакого решения при-нимать не нужно. - Тестеронов, как всегда, служил дыркой в любой затычке.
   Он подобно Опарышеву пришёл в себя и жаждал рассказать о том, что испытал, пребывая в заложниках.
  
  
   Неожиданно для себя Анна Львовна вдруг почувствовала, как куда-то улетучилось беспокойство, терзавшее её с ночи.
   Она прислушалась к своим внутренним ощущениям.
   На душе было спокойно и даже благостно.
   И всё-таки генеральшу не покидала уверенность, что-то с Ириной было не так.
   Причём, совсем недавно.
   По примеру моряков британского военного флота, снимавших напряжение после шторма, Резвова-старшая выпила чая, изряд-но разбавленного коньяком.
   И ради скуки снова включила телевизор.
   - В Китае обнаружен мальчик с бриллиантом в голове. Учё-ные долго ломали голову.
   Мать курсанта пощёлкала "ленивчиком", переключая кана-лы до тех пор пока не наткнулась на "Вести".
   - Как только что сообщил наш специальный корреспондент, в области, в районе дома отдыха "Синегорье", закончились сов-местные учения групп специального назначения МВД и ФСБ! Представители силовых ведомств показали отличную профес-сиональную подготовку в борьбе с терроризмом!
   Перед объективом появилось архидобродушное лицо Мор-дасова.
   - Следивший за учениями представитель Президента дал самую высокую оценку боевым качествам личного состава, участвовавших в военной игре подразделений!
   Леопольд Васильевич заполнил весь экран своей отто-ченной улыбкой человека, привыкшего часто выступать перед телеобъективом:
   - Я горжусь, что в наших структурах служат такие парни! И со всей ответственностью могу заверить, пока они есть, мирным гражданам бояться нечего! И некого! Бойцы знают, если в руко-пашном бою неожиданно получат удар ногой в пах, удар ку-лаком в живот и удар прикладом по голове, то самое главное - не растеряться. Потому-то их выучка, не имеющая аналогов в мире, выше всяческих похвал!
   Анна Львовна не поверила ни единому слову генералу ар-мии об учениях.
   Там, наверняка, произошло нечто другое.
   Что не хотят разглашать.
   Не зря она волновалась за дочь.
   И мать набрала номер Ирины, надеясь услышать её ком-ментарий к сообщению.
   По возможности - правдивый...
  
  
   Появившиеся из ниоткуда в доме отдыха представители служб, борющихся с криминальными структурами, опрашивали потерпевших.
   Те вели себя по-разному.
   Щекотило, Удодова, Дикобразов, Ремаркевич, Дудкина и Жа-ра старались быть предельно честными, припоминая мель-чайшие подробности происшествия и своего поведения.
   Конфискатов, Акакиева, Туберкулёзников и Поцелуев сокру-шались, что не успели предпринять активных действий против террористов, хотя и имели план.
   Родившийся в их распалённом счастливым финалом вообра-жении из желания повысить престиж в глазах опрашивающих.
   И собственных тоже.
   Ведь не так легко признаться, будто ты не имел ни малей-шего понятия, как себя вести.
   Супруги Мауглины и Пенис, Супчикова и Гешефтова, по раз-ным, но далеко не уважительным причинам, не зная, что расска-зывать, предпочли отвечать на наводящие вопросы.
   Они умалчивали о собственной беспомощности, из-за кото-рой вплотную приблизились к гипертоническому кризу на нерв-ной почве.
   Опарышев, Фуражкин и Фирмачёв пели соловьями, припи-сывая себе то, о чём даже не могли помыслить, находясь в шоке от направленных на них автоматов.
   Такова сущность лиц преклонного возраста, считающих, что жизнь не воздала им по заслугам.
   К тому же совесть - она, как хомяк.
   Или спит, или грызёт.
   Но чаще, конечно, спокойно и сладко почивает...
   А Женцев был страшно разочарован отсутствием корреспон-дентов.
   Он надеялся предстать перед ними во всей красе невинной жертвы и тем самым сделать себе бесплатную рекламу.
   Керк опять вошёл в роль мега-звезды, начисто отрешившись от образа истекающего слезами слизняка и запретив о нём Алёне даже упоминать.
  
  
   Голодоморов, Тохес, Обалдуев и старший группы ФСБ мрач-но курили на площади "Синегорья".
   Узнав об освобождении заложников командой Морзянкина, они чувствовали себя обиженными.
   Офицеры были уверены, кто-то из них должен стать спаси-телем мирных отдыхающих.
   Официально.
   Чтобы народ знал, какие добры молодцы служат в частях специального назначения.
   И спали спокойно, зная, - в случае чего, их не оставят в беде.
   С вполне естественным честолюбием каждый мечтал пове-дать в интервью телевизионщикам о совершённых им подвигах, слава о которых разнеслась бы по всей России.
   Но мало того, что имелась куча свидетелей, вполне способ-ных оспорить их рассказы, так в поле зрения не попадался ни один репортёр с телевидения.
   Даже самого несмотрибельного.
   Словно захвата заложников не существовало вовсе.
   И от этого становилось ещё обиднее.
   Потому как офицерам не сочли нужным сообщить об интер-вью с представителем Президента, уже показанном по централь-ным телеканалам.
   - Похоже, причина наших проблем - никотин. - выбрасывая в урну окурок, Тохес чувствовал себя артиллерийским конём, за-пряжённым в прогулочную женскую коляску.
   - Говорят, наше командование некурящее.
   - Жаль. Это сильно затрудняет диагностику, почему наверху решили замолчать про террористов. - Борис ждал встречи с каким-нибудь хотя бы завалящим телепредставителем, как ждут встречи с возлюбленной.
   Сидевший на макушке бронзового Целкина ворон пошеве-лился равнодушно глянул сверху на офицеров и обронил перо.
  
  
   Мао, Оса и Фифа сидели в наручниках в милицейском фур-гоне.
   Чувствуя во рту вкус крови, Матвей провёл языком по дёснам и обнаружил два шатающихся передних зуба.
   Хорошо его отделали две бешеные девки там, в зале.
   Оскар взглянул на неподвижную, целиком ушедшую в себя, Эделину, тупо сверлящую взглядом замок на двери автомобиля.
   Он толкнул её плечом.
   - Отстань, я медитирую.
   - А чего зенки распялила?
   - Глаза можно не закрывать. Можно сосредоточиться, напри-мер, на какой-нибудь точке перед собой.
   Дуремаров глубокомысленно покачал головой:
   - А можно смотреть в телевизор?
   В ответ он услышал сложносочинённую фразу с причастными и деепричастными оборотами, состоящую из перлов неизящной словесности.
   - Чем русский отличается от китайца? - спросил подошедший водитель у курившего у фургона милиционера с автоматом, ки-вая на Цзедунова.
   В Кабаровском крае уже ничем.
   Сержант Гольдин был лучшим работником отделения.
   До службы в милиции, когда он был охранником в супер-маркете, ему удалось предотвратить три жадных взгляда в сторону кассы и восемь задумчивых.
   Поэтому ему и доверили охранять и потом конвоировать арестованных террористов.
   - Ну что, поехали? - шофёр в форме завёл двигатель. - От-везём граждан в наш профилакторий?
   Сидя на скамье у памятника Целкину, Бенефисов рассматри-вал в карманном зеркале приобретённый им здоровенный синяк под глазом.
   Его веки затрепетали, как у женщины, когда он потрогал при-пухлость и усмехнулся.
   Если бы кто-нибудь когда-нибудь раньше сказал ему, что он выступит не по делу на защиту женщины - проклятие челове-ческого рода - гей изошёл бы на удобрения от хохота.
   А вот поди ж ты!
   Чего только в жизни не случается!
   - Я где-то прочитала, что в одном из зоопарков умер белый медведь, съевший кожаную перчатку. - сказала нейтральным тоном Обетованникова, присаживаясь рядом с ним.
   - Несчастный владелец этой перчатки. - "голубок" чисто женским жестом стряхнул с глаза ресницу.
   Олимпиада, как и всякая нормальная женщина, считала гомо-сексуалистов ублюдками, ошибкой природы.
   Но рекламщик заслуживал лучшего отношения.
   Эта пародия на мужчину, в которой она глубоко ошиблась, приняв её не за ту, кем она была на самом деле, оказалась един-ственной особью в брюках, вступившейся за неё перед терро-ристом.
   Гомик сделал то, на что не решились другие.
   И ей стало стыдно за своё отношение к нему.
   К тому же знающие люди утверждали, что гомосексуалисты аккуратненькие.
   У них всегда чистые руки.
   Они ежедневно меняют трусы и носки.
   А в том, что рекламщик модно одевается, молодая женщина убедилась на собственном опыте.
   Она нежно потрепала его по плечу:
   - Спорим, я угадаю, что написано на твоей пачке сигарет?
   - Что?
   - "Курение может привести к импотенции".
   Он прочитал предупреждение:
   - Верно.
   - А знаешь что написано на моей? "Курение может привести к осложнениям при беременности". - связистка смотрела на него липкими глазами, лаская голосом. - Не хочешь поменяться в знак дружбы?
   Лицо Бенефисова вытянулось, когда он посмотрел на Олим-пиаду с таким выражением, точно у неё выросла вторая голова:
   - Давай.
   Они закурили, обменявшись сигаретами, как индейцы обме-нивались трубкой мира.
   Дружба была заключена
  
  
   Цереулов пил кофе, с интересом прислушиваясь к весьма содержательному диалогу по радио:
   - Женщины чем-то похожи на диверсантов. - уверенно гово-рил хорошо поставленный мужской голос. - Они постоянно пытаются разыскать ваш замаскированный запасной аэродром и уничтожить его.
   - Вы правы, коллега! - вступил в диалог голос Фаринелли-кастрата. - Иначе чем объяснить их способности всё загадить?
   Он с сожалением убавил громкость, когда постучали в дверь его кабинета,
   К нему вошёл Черника:
   - Разрешите, товарищ генерал-майор?
   - Проходи, садись. - начальник управления показал на стул, стоящий рядом с его столом, но не напротив, а будто бы сбоку, так что они оказалиськак бы рядом друг с другом. - Что у тебя?
   - Если позволите, хочу доложить о "кроте".
   - Ты, мой дружочек, не хоти, а докладывай.
   - Слушаюсь. - в руках подполковника сусликом из норки возник конверт, вытащенный из кармана брюк. - Нами прове-дены оперативно-розыскные мероприятия, в ходе которых уда-лось доподлинно установить личность того, из-за кого наше управление потеряло группу специального назначения.
   Юрий Владимирович с нетерпением именинника, заждав-шегося обещанного ему подарка, вытащил из конверта фото-графии.
   И замер, как законопослушный гражданин под пистолетом при ограблении районного филиала Сбербанка.
   Он не верил своим глазам, ставшим глазами полного дебила:.
   - Это же мой Роберт!! Издеваешься?!
   - Никак нет. - Генрих Самуилович скорбно покачал головой.
   Он рассказал о том, как вычислили адъютанта генерал-май-ора.
   О его связях с криминалом.
   О том, почему Оргазмов не выдержал проверки на вшивость неожиданно свалившимся на него богатством.
   Которое, кстати, ещё предстоит изъять у "чёрного мэра" го-рода, тесно связанного с капитаном на протяжении ряда лет.
   На основе взаимовыгодных интересов.
   Когда заместитель Опарышева закончил, Цереулов ощутил себя камикадзе, получившим предложение сходить на таран вражеского крейсера:
   - Где эта сволочь?!
   Из-за какого-то подонка предстоит по уши искупаться в кана-лизации!
   У генерала будут большие неприятности!
   И что обидно - предвидеть он их предвидит, но предо-твратить при всем желании не имеет ни малейшей возможнос-ти!..
   - Где?!
   - В морге. - очень тепло сказал Черника.
   - Как?! - сердце хозяина кабинета забилось так, точно он пробежал не меньше пяти километров по пересечённой мест-ности.
   - Вступился за честь и достоинство женщины. - подполковник был слишком большим реалистом, чтобы не понимать, чем грозит управлению и ему лично правда о капитане. - И получил пулю в голову из травматического оружия. Умер, не приходя в сознание.
   Офицеры с пониманием посмотрели друг на друга.
   За время службы оба научились ничему не удивляться,
   А главное, - владеть паузой.
   И держаться спокойно.
   Какой бы мразью не был Оргазмов, отправивший, по их мне-нию, на кладбище три десятка коллег, честь мундира превыше всего.
   Ни к чему выставлять на обозрение общественности грязное бельё!
   - Предлагаю похоронить его за счёт управления с воинскими почестями. - предложил Генрих Самуилович.
   - Составь смету, я завизирую для финчасти.
   Похоже, дурные предчувствия обманули Цереулова.
   - Разрешите идти? - Черника почувствовал удачу, представив себе, как перед ним открываются двери для повышения в чине.
   - Идите, подполковник.
   Когда за особистом закрылась дверь, Юрий Владимирович пропустил фотографии Роберта через бумагорезательную ма-шину.
   И, увеличив громкость радио, открыл сейф, где пряталась от посторонних глаз его любимая подружка.
   Жидкая.
   Никогда ему не изменявшая и не подводившая, как это умеет делать всякая живая.
   Он налил себе стакан водки, чтобы успокоить нервы.
   - Женщина должна уметь использовать для своей защиты любой предмет, оказавшийся в её сумочке. Это может быть расчёска, дезодорант, кусок водопроводной трубы...
   Тёзка Андропова наполнил второй стакан водкой.
   И выпил его, не закусывая, как и первый.
   Генерал-майор мог себе это позволить.
   Потому что избежал опасности уйти в отставку, с головой утонув в несмываемых никакими средствами фекалиях.
  
   Солнце начало опускаться за линию горизонта.
   Оно едва просвечивало сквозь лёгкие набегающие облака.
   Дикобразов и Шмокодяев курили на баллюстраде.
   - В нашей сборной по футболу печально не то, что они козлы, а то, что они в стране лучшие. - Валентин бросил вниз окурок.
   - Лично меня больше беспокоит другое. - Феликс Эдуардович вдохнул прелесть вечернего воздуха, глядя на блестящие лис-точки молодого клёна, растущего на расстоянии вытянутой руки. - Утром было ноль градусов по Цельсию. Гидрометеоцентр обещал, что к вечеру станет в два раза теплее. Вопрос: какая сейчас температура? - в его улыбке сквозила ирония.
   Он обернулся к светло-жёлтым занавескам приотворённой балконной двери.
   В номере горел свет, звенела гитара, и бархатный баритон был исполнен вселенской печали.
   Морзянкин пел для Ирины, Дануты и Ланы, которые изо всех сил старались оставаться серьёзными, а он стоял перед ними на одном колене, терзая гитару и издавая душещипательные рула-ды:
   - Когда я растворяюсь за полночь во сне,
   То гуляю по лесу в чудесной стране,
   Где в реальности есть воплощенье мечты,
   Лучащейся светом земной красоты.
   Девушки на два голоса исполнили припев:
   - Чудесный мир, чудесный мир,
   Чудесный мир!
   Ты мой кумир, чудесный мир,
   Ты мой кумир!
   А Кастратов, взвесив в руке поллитровку, с интригующей улыбкой поинтересовался у Подлянкина:
   - Ты к водке как относишься?
   - Никак. Я её просто пью.
   К ним присоединились Дикобразов и Шмокодяев, и все вме-сте они дали жестокий бой Зелёному Змию, беспощадно с ним расправляясь.
   Причём, так увлеклись, что оценили масштаб одержанной ими победы лишь только после того, как старший лейтенант перешёл к последнему куплету песни:
   - Как хотелось бы, чтобы не только во сне
   Мы бы все жили в чудесной стране,
   Где в реальности есть воплощенье мечты,
   Где каждый из нас - эталон красоты...
   Вадим поклонился Резвовой и Мухоморской:
   - Прекрасные дамы, я вас люблю!
   - Ур-ра! - рёв четырёх смоченных алкоголем глоток заставил стаю ворон суматошно взвиться в воздух, покинув голову и плечи товарища Целкина.
   - Когда мужчина говорит: "Я люблю женщин", - он любит себя. Когда он говорит: "Я люблю эту женщину", - он любит её. Дикобразов наполнил рюмки. - Блаженны смеющиеся над собой, ибо не иссякнет источник их веселья!
   Особисты снова дали сражение "слезе Христовой", после которого майор вышел на воздух со старшим лейтенантом:
   - Пойду я, Вадим, пора.
   - Да рано ещё, Феликс Эдуардович! В ваши-то годы!
   - Старость - это когда работа уже не в радость, а радость стоит немалого труда. Поэтому, чем ты старше, тем больше отход ко сну похож на отъезд в другой город.
   Дикобразов вернулся в номер как раз в тот момент, когда Шмокодяев задал риторический вопрос, ни к кому конкретно не обращаясь:
   - Конечно, хорошо жить до ста лет. Но где взять столько де-нег?
   - Дорогой мой, - командир откашлялся, собирая остатки му-жества перед тем, как высказаться, - поверь мне, с годами жела-ние заработать постепенно переходит в желание сэкономить...
   Ирина и Лана его прекрасно поняли.
   Мудрость свойственна женщинам любого возраста.
   А у мужчин проблема состоит в том, что Бог дал им мозг и пенис, но крови столько, что её не хватает на одновременную ра-боту того и другого.
   Поэтому после ухода майора молодые чекисты набросились на спиртное, как орёл на печень Прометея, показывая тем са-мым - внутри их коллектива не существует никаких проблем.
   А вот если бы они этого не сделали, оставив алкоголь наутро для опохмелки, - тогда в их команде есть проблемы, заметные постороннему с большим стажем междусобойчиков.
   Особисты праздновали победу над террористами, не зная, что вредный Фуражкин наблюдал за ними в перископ, спрятав-шись в мусорном ящике.
   Впрочем, сам он считал себя просто бдительным...
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

ЭПИЛОГ

   Прошло некоторое время.
   История с террористами постепенно уходила в про-шлое, становясь для её участников кошмарным сном о котором неприятно вспоминать.
   Солнце, воздух и вода успешно приводили в порядок расстроенные нервы отдыхающих, не подозревавших о том, что большинство из них прошло проверку на вшивость.
   Без их согласия и желания, как это водится в России!
   Да и не только!
   Отдых подходил к концу...
   Данута придирчиво выбирала в магазине ковровое покрытие.
   - Могу я вам чем-нибудь помочь? - остановилась возле неё продавец-консультант.
   - Вы знаете, мне хотелось бы что-нибудь практичное, немар-кое...
   Работник торговли оценивающе пробежала глазами по стел-лажу с образцами:
   - Куда предполагаете постелить, в интимный будуар?
   - Нет, в детскую.
   - А сколько у вас детей?
   - Рассчитываем на троих.
   - В таком случае практичнее всего эту комнату заасфаль-тировать! - с глубоким сочуствием посоветовала продавец.
  
   Высвечивая себе путь мощным фонарём, Гешефтова двига-лась по узкому ходу вдоль стены из грубой каменной кладки.
   Луч уткнулся в неглубокую нишу слева.
   Софья остановилась, вдумчиво изучая её.
   Было в ней нечто странное, неестественное.
   Для чего она нужна?
   Может быть, когда-то давно, во времена рыцарей, здесь су-ществовал проход, позднее замурованный?
   Или за кирпичами скрыто помещение?
   Она вытащила из нагрудного кармана стройотрядовской куртки подробный план крепости, тщательно его изучила.
   Ниша на нём не значилась.
   Археолог стала методично простукивать фонарём стенку.
   После очередного удара плита содрогнулась и поехала на роликах в сторону, открыв узкую винтовую лестницу, уходящую куда-то вниз, во мглу.
   Исследователь отступила перед ней, словно девочка на краю канавы, глубина которой её пугает.
   Но всё-таки переборола вполне естественную боязнь перед неизвестностью.
   И начала спуск, чувствуя себя малышкой, испугавшейся тем-ноты.
   Наконец круг света показал низкую дверь из толстых брёвен, схваченных железными скобами, пробитую в стене.
   А самое удивительное - в замочной скважине торчал мас-сивный ключ, как бы приглашавший его повернуть.
   Как красноармеец, решившийся броситься с гранатой под фашистский танк, Гешефтова с бьющимся набатом сердцем так и сделала.
   Зажмурилась и присела, инстинктивно прикрывая голову лок-тём.
   Кто знает, не приготовили ли ей неприятный сюрприз?
   Конечно, она не в Латинской Америке и не в Южной Азии, где древние храмы нашпигованы ловушками для непрошенных го-стей.
   Однако тамплиеры не одно столетие провели на Ближнем Востоке и, вероятно, научились у сарацинов и иудеев кое-каким хитростям, чтобы отваживать тех, у кого слишком длинные носы, совать их, куда не следует.
   Если принять на веру бегство рыцарей Храма именно сюда, а не, скажем, в ту же Америку.
   Да и шведы тоже были мастерами на всякие гадости.
   Как, впрочем, и русские, никогда не упускавшие случая сде-лать подлянку ближнему.
   Дверь с противным скрежетом не сразу, но открылась.
   Софья осторожно прошла в помещение без окон высотой в полтора её роста, где возле стен стояли покрытые толстым слоем пыли ящики и сундуки, а посредине - грубо сколоченный стол, на котором лежал толстенный фолиант, по обе стороны от которого возвышались потускневшие от времени семисвечники.
   Она осторожно приблизилась к книге, сдула с неё пыль.
   И у неё стало восторженное лицо грешницы, исторгнутой из ада и получившей прощение.
   На пергаментном листе был на старой латыни, насколько её знала исследователь, был записан библейский текст.
   Рассказ об убиении Юдифью Олоферна.
   Уже за одно то, что Гешефтова обнаружила средневековый список Священного Писания, её имя должно навечно вписаться в историю археологии!
   Но следовало немедленно проверить, что находится в ящи-ках и сундуках!
  
  
   Перед рассветом прошёл сильный дождь, поэтому утренний воздух был прохладным и свежим.
   Стоя на лесной опушке, Мухоморская толкнула Морзянкина локтём в бок:
   - Скажи что-нибудь.
   - Что?
   - Что-нибудь...
   Он затоптал окурок:
   - Сколько тебе лет?
   - Ты прекрасно это знаешь.
   - Скажи.
   - Двадцать четыре. - Лана приняла вид умудрённой жизнью зрелой женщины. - Будет.
   - Интересно... Давай жить вместе. - после сделанного им предложения Вадим походил на жертву вампира - в его лице не было ни кровинки.
   Она посмотрела на него широко раскрытыми глазами:
   - Как это?
   Штангистом, придавленным огромным весом штанги, он с бо-льшим трудом шагнул от неё:
   - Да, мне тоже кажется, это глупая идея...
   Лейтенант обольстительно улыбнулась:
   - А тебе сколько лет?
   - Разве не знаешь?
   - Тебе двадцать семь.
   - И мы оба не годимся для свадьбы. - Морзянкин понял, что ждать нечего, и это стихийное бедствие, обрушившееся на его больную голову из-за излишней говорливости, не собирается растворяться в воздухе. - Мы были бы похожи на старых кло-унов.
   - Ты прав.
   Отчаянно надеясь на чудо, он втянул в себя запах прели:
   - А если я скажу, что люблю тебя?
   Её лицо озарилось нежной улыбкой:
   - Но мы же с тобой слишком старые.
   - Да, немолоды. - покорно согласился Морзянкин. И всё же не стал сдаваться подобно герою обороны Тулы, окружённому врагами. - Давай сделаем так, вернёмся в город и пойдём в ЗАГС.
   - Зачем? - Лана послала воздушный поцелуй выглянувшей из-за ствола белке.
   - Подавать заявления.
   - А что потом? - девушка смотрела на него, как на знаме-нитого певца, исполняющего песню.
   - Кто его знает? - внешне старший лейтенант был спокоен, но внутри у него всё клокотало от радости. - Придумаем.
   Где-то совсем рядом пели птицы.
  
  
   Грустный донельзя Картофляк сидел с закрытыми глазами за стойкой бара, подпирая голову руками.
   Перед ним стояла полная рюмка.
   Подсевший к нему Поцелуев, видя, что Павел Сазонтьевич о чём-то задумался, а бармена нет на рабочем месте, быстро взял и выпил его водку.
   Директор столовой медленно поднял голову:
   - Что за жизнь? С работы решил уволиться... Квартиру обокрали... Дача сгорела... Жена ушла... Любовница бросила... - он посмотрел на Максима ошалевшим взглядом, - как если бы увидел перед собой живого Сатану. - А теперь какой-то козёл ещё и мой яд выпил...
   Старший лейтенант отскочил от него прочь, словно пьяный боцман от проповедника трезвости.
   И обеспамятел, завалившись на пол с грохотом сверженного с пьедестала чугунного памятника.
  
  
   Удодова прижалась к плечу Ремаркевича, стоя с ним под дубом:
   - Аристарх, а что бы ты сказал, если бы в один прекрасный день я тебе сообщила: дорогой, кажется ты скоро будешь папой?
   Когда она задавала этот провокационный вопрос, её глаза светились, как у маньячки.
   Он стал белее простыни:
   - Как истинный джентльмен, я попросил бы тебя уточнить, что ты конкретно имеешь в виду? "Кажется, будешь" или "Кажется, ты"?!
  
  
   Дарья загорала на пляже, подставляя солнцу то лицо, то спи-ну у самой воды озера.
   - Разрешите представиться? Майор Задрочнев!
   Медик в погонах подняла глаза.
   Загораживая от неё солнце, перед молодой женщиной стоял высокий с правильными чертами лица тёмно-русый бородач с высоким лбом, внимательными, пытливыми умными глазами.
   - Капитан Жара. - она почувствовала, как у неё дрогнул голос.
   - Вы замужем? - солнечные блики играли на его рельефных мышцах груди и живота.
   - Нет. - её бюст, похожий на перезрелую дыню, рвались ему навстречу из купальника.
   - А почему?
   - Да я не знаю... - внутри военврача черти отплясывали гопак. - И пробуют, и хвалят, а не берут.
   - Что ж, для начала я дам вам шанс прижаться к настоящему мужику. А потом проверю, правду вы говорите или нет. Не не соврёте, я стану первым и последним вашим мужем, если вы, конечно, не против.
   Присутствие майора вызывало у неё восторг.
   Дарья почувствовала, как её соски наливаются и твердеют от близости Задрочнева.
   Второй раз за это лето она испытала то, ни с чем не сра-внимое, чуство, которое бросает любовников в объятия друг дру-га.
   У Жары словно выросли крылья, и дама в белом халате готова была взлететь прямо в высокое небо.
  
  
   Акакиева шагнула с крыльца в комнату отдыха администра-тивного здания, где на тахте лежала с сигаретой полностью обнажённая, свежее утренней лилии Супчикова:
   - К твоему сведению, сосед капитана Щекотило не сводит с наших окон глаз. Что бы это значило?
   - Во-первых, он не взял сюда компьютер с выходом в Интер-нет. И во-вторых, наверняка, интеллигент с нестоячкой из тех, кого обычно посылают на все четыре стороны света!
  
  
   Войдя в бар дома отдыха, Янис Пенис усадил Агату за сто-лик, а сам подошёл к стойке.
   - Слушаю вас. - бармен прекратил протирать стаканы.
   - Мы с женой отмечаем месяц совместной жизни. Что бы вы могли нам предложить?
   Представитель обслуживающего персонала подозрительно взглянул на него:
   - Давайте сначала определимся - вы хотите праздновать или забыться?
  
  
   Тестеронов читал газету у памятника Иннокентию Целкину.
   Вслух.
   Сам себе.
   - Надо же, в Москве орудует банда бомжей-хакеров. Они взламывают коды в подъезде... Хотя ничего удивительного! В столице и не такое бывает! - склочным голосом прокомментиро-вал он прочитанное.
   Цветы на клумбах около незаслуженного героя революции колыхались волнами под редкими порывами тёплого ветра.
   Старый брюзга перелистнул газетный лист и с восторгом, с каким фанат обращается к своему кумиру, выдал:
   - Ну, правильно! Так и есть, из всего прогноза синоптиков совпало только "завтра ожидается"...
   Артем Васильевич заглянул на последнюю страницу:
   - Во дают! Совсем бабы охренели! "Ищу надёжного, чест-ного, умного, смелого, богатого, щедрого мужчину без вредных привычек!" - он постучал себя по лбу, издавшему характерный для его возраста пустой звук. - Посмотреть бы на такого хотя бы издалека!
  
  
   Супруга нежно погладила по затылку сидевшего перед теле-визором Чекистова:
   - Милый, я скучаю...
   Тот беззвучно и энергично пошевелил губами.
   Она наклонилась к нему, явно стараясь услышать и за-помнить, как можно больше шедевров словесной изящности.
   - Что ты сказал?
   - Что я испытываю к тебе самое высокое, большое и неис-сякаемое чувство на земле!
   - Любовь?
   - Терпение!
  
  
   Хмурившееся с утра небо, разразилось грозой с проливным дождем.
   Анна Львовна гладила форму Ирины, напевая себе под нос весёлую мелодию.
   Она включила телевизор.
   На экране Штирлиц в баре заказал сто граммов водки.
   - Извините, штандартенфюрер, но водка у нас кончилась ещё два дня назад. - поскучнел официант.
   - Тогда сто граммов коньячку.
   - Коньяк закончился вчера. - ещё больше огорчился геста-повский сексот с галстуком-бабочкой.
   - А пиво-то есть?
   - Увы. Сегодня утром налили последнюю кружку.
   - Значит, связной из Москвы уже здесь. - со сдержанной радостью в голосе проинформировал зрителей голос Копеляна за кадром.
   Анна Львовна была вполне довольна жизнью.
   Дочь, как обычно, вылезла из дерьма без потерь.
   Сегодня она вернётся из дома отдыха.
   И за оставшуюся неделю до её отъезда в училище, Резвова-старшая не спустит с неё глаз.
   Чего бы это ни стоило!
   Мать в конце концов генеральша или не мать её?!
   Чтобы заставить девчонку хотя бы семь дней прожить спо-койно, никому, в том числе и себе самой, не портя нервы!
   Она дорого бы заплатила, чтобы Резвова-младшая жила спокойно, больше не попадая ни в какие переделки.
   Но в большинстве случаев подобная мечта так и остаётся мечтой.
   Родители никогда не знают, что ждёт в будущем их детей...
   А на экране телевизора Штирлиц сидел с совершенно от-сутствующим видом над какими-то бумагами.
   - Штирлиц на несколько часов впервые в жизни впал в ступор, увидев в заполняемой анкете вопрос: "Резидент - нере-зидент?"... - сообщил из-за кадра голос Копеляна.
   - Да не переживайте вы так, дружище! - успокоил его Мюл-лер. - Это для налоговой...
  
  
   Каттанин ворвался в аптеку:
   - Моя тёща хочет отравиться стрихнином!
   У молоденькой девушки за пластиковой перегородкой всё по-холодело внутри, и она по-женски остро почувствовала надви-гающуюся беду:
   - К несчастью, у нас нет противоядия!..
   - К чёрту противоядие! Стрихнин давайте!!
  
  
   Сидя в плетёном кресле у себя в саду, Гренадёров с удо-вольствием вытянул стакан коньяка, ожидая, когда тот окажет воздействие, дав телу лёгкость.
   Но ожидаемая эйфория почему-то не приходила.
   Вероятно, из-за того, что искал решение создавшейся про-блемы, как исчезнуть из страны и из поля зрения подельников.
   Способных запросто дотянуться до него и из России.
   У них руки длинные.
   Да и кидалова на такую крупную сумму не простят даже ему.
   Но делиться с ними Ник не собирался.
   Ни драгоценностями дяди Жоры, ни контролируемым им "общаком"...
   Он чувствовал себя попавшим в лабиринт, имеющий неско-лько выходов.
   Хотя напрашивалось лишь одно, наиболее верное, решение.
   Инсценировать собственную смерть.
   Никифор слишком много сил отдал воплощению в жизнь идеи стать владыкой в международном масштабе, чтобы сейчас потерпеть поражение из-за какой-то досадной мелочи.
   Последние годы "чёрный мэр" жил в мире, в котором каждый день самые обычные действия таили в себе реальную угрозу для одних и невероятные перспективы для других.
   Он наполнил до верха коньяком гранёный стакан и медленно, смакуя, выпил.
   И продолжил обдумывание ситуации.
  
  
   Бенефисов примерял перед зеркалом новую футболку.
   С последней встречи с художником ему стало понятно - между ними всё кончено, как следует и не начавшись.
   Всё и навсегда...
   Безвозвратно...
   Ростислав пытался приучить себя не думать о нём.
   Запретил это себе.
   Но сейчас воспоминания неудержимо нахлынули на него, затопив с головой.
   Стиснув зубы, гей барахтался в них, судорожно пытаясь нащу-пать спасительный островок иных, не связанных с живописцем мы-слей.
   И глядя на собственное отражение, понимал - бесполезно.
   Ни о чём ином не думалось...
   Просто не получалось...
  
  
   Модест Михайлович Резвов с интересом наблюдал, как стар-ший лейтенант учит молодого бойца работать с компасом на местности.
   - Север определил?
   - Так точно!
   - Молодец! А что у тебя будет сзади? Там, где по плану дол-жен быть склад боеприпасов, обозначенный синим треуголь-ником квадратного вида?
   - Задница, товарищ лейтенант!
   - Что-о?! - командир взвода забился в эпилепсии.
   Генерал-майор решил вспомнить собственную молодость на подобной должности в войсках.
   И потому с отеческой лаской положил руку на плечо соло-бона, опасаясь, как бы его повышенная температура не превра-тилась к утру в комнатную:
   - Подумай хорошенько и скажи. И не бойся ошибиться.
   Солдат изобразил усиленную работу мысли , отразившуюся в глубоких морщинах на низком лбу.
   - Готов отвечать?
   - Так точно! - военный строитель походил на штрафника, по приговору суда выведённого перед расстрельной командой.
   - Так что у тебя находится позади?
   На физии солдатика появилась улыбка Чеширского кота:
   - Ваш хрен, товарищ генерал-майор!
  
  
   Проходя с Ириной по берегу озера, Туберкулёзников ощутил, что парит над землёй, как Ариэль.
   И от избытка чувств начал декламировать стихи:
   - Длинноволосая и длинноногая,
   За тобой я спешу по весне -
   Ты не выглядишь недотрогою,
   Улыбаясь кокетливо мне.
   Провалиться бы в омут пречистой любви,
   В глубине твоих глаз растворившись!..
   Увы, но это всего лишь мечты -
   В реальность пора возвратиться!..
   Я живу тобой, искорка светлая,
   Только душу открыть не берусь;
   Подарил бы тебе своё сердце я,
   Только вряд ли оценишь, боюсь...
   Резвова посмотрела на него, неловко повернув голову, как птица из-под крыла:
   - Ты опять о своём?
   Геннадий вздрогнул, точно получил удар под коленки:
   - Невозможно быть рядом с тобой и не любить!
   - Хорошие стихи. Только не говори мне, что сам их сочинил.
   Она положила ему руку на грудь.
   Он накрыл её ладонями, чувствуя через них удары своего сердца:
   - Твоя правда. Их написал мой друг, воевавший в Никарагуа. У него вышло несколько поэтических сборников о войне и о любви. Я позвонил ему, и он скинул их мне SMSкой.
   Генеральская дочь начала мягко забирать руку, которую Туберкулёзникову так не хотелось отпускать.
   И вдруг оттолкнула его резко и сильно, с сомнением глядя в глаза, будто не веря, что до художника что-то могло дойти с первого раза:
   - Дай мне слово, когда мы вернёмся в город, ты не станешь искать меня. Это не приведёт ни к чему хорошему, поверь. Давай останемся в памяти друг друга, как приятное воспоминание...
   В глазах живописца, явно не знавшего, как ей об этом ска-зать, она прочитала извечную мальчишескую тоску по женскому идеалу.
   Но ничем не могла ему ответить.
   Курсанту не хотелось брать на себя ответственность за жи-вописца, как когда-то взяла за Берлинского-Коржикова.
   И что из этого вышло?
   Ровным счётом ничего.
   Иногда, чтобы сделать мужчинке приятное, с ним необходи-мо расстаться.
   И пограничница пошла от него по песку пляжа.
   А Туберкулёзников, глядя ей вслед, не мог поверить, что девушка вот так, наглухо, закрыла перед ним дверь в свою жизнь.
   Стоял, смотрел на удаляющуюся фигуру, надеясь, что она ещё передумает и вернётся.
   А когда понял - не дождётся, оказался как бы в тумане, на-столько его поразила её несправедливость к нему.
   К его чувствам.
   И тоже повернулся спиной к генеральской дочери, с неза-висимым видом направляясь в противоположную от неё сторону.
   Они странно встретились и странно разошлись.
  
  
  
  
  
   До конца отпуска ещё оставалось некоторое время.
   Ирина надеялась, что до возвращения в училище с ней больше не произойдёт ничего из ряда вон выходящего.
   Хотя только приключения придают остроту жизни, окрашивая серые будни в яркие цвета.
   Но ведь жизнь не окончена.
   И кто знает, что ожидает человека впереди?!
   Особенно - человека в погонах, пусть даже и носящего не брюки, а юбку.
   Придёт время - узнаем...
  
  
  

ПРОДОЛЖЕНИЕМ СЕРИАЛА ЯВЛЯЕТСЯ РОМАН

"ПОЕДИНОК С ОБОРОТНЯМИ"

  
  
  
  
   75
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"