Эта история произошла в одном из крупных городов Рос-
сии, в котором царили относительный мир, спокойствие и порядок.
Частное предпринимательство процветало, цены в муни-ципальных и коммерческих магазинах были умеренными, транспорт ходил более или менее исправно, дороги содер-жались в порядке, а мэр давал обещания и даже, что очень странно, обещания свои выполнял.
Впрочем, эти события вполне могли произойти и не в крупном городе, а в среднем или в мелком.
И не только в России.
Время близилось к полудню.
Константин Аркадьевич Двоекуров, имевший орлиный нос, широкий лоб, кроткий и несколько заискивающий взгляд, дре-мал за стойкой собственного антикварного магазина.
Он не только торговал древностями, которые добывал у на-селения относительно законным путём, но и брал их в заклад, организовав таким образом неофициальный филиал город-ского ломбарда.
Конечно, подобная деятельность вступала в противоречие с некоторыми статьями Уголовного Кодекса.
Но предприниматель бывал неоднократно и нещадно бит жизнью и конкурентами, и поэтому всегда мог объяснить инте-ресующимся товарищам, что знакомая или знакомый при-несли вещь, потому как ей или ему срочно понадобились де-ньги.
Да, взял долговую расписку!
Что в этом такого?!
В наше сложное время никак невозможно обойтись без до-кумента, пусть даже и не заверенного у нотариуса!
Нет, процентов Константин Аркадьевич ни с кого не тре-бует, он не способен грабить людей.
Поэтому к нему иногда обращаются за помощью.
К тому же в ломбарде длинные очереди и жёсткие условия возврата ссуды!
А Двоекуров по доброте душевной может подождать не-сколько дней с долгом.
Как правило, получив разъяснения, проверяющие в погонах уходили удовлетворённые с некоторой суммой в свободно конвертируемой валюте на кармане.
За понимание его трудностей и объективность.
Он умел находить общий язык с кем бы то ни было!
И сам был удовлетворён тем, что при изучении его про-фессиональной деятельности компетентные товарищи не ны-ряют в глубину.
Иначе бы заинтересовались некоторыми образцами, имев-шими историческую и художественную ценность для страны.
И появлявшиеся контрабандным путём на аукционах Евро-пы и Америки.
Чего только у нас не найдёшь в загашниках!
Несмотря на революции и войны, на чердаках, в подвалах и бабкиных сундуках до сих пор можно отыскать истинные драгоценности - от икон Рублёва до яиц Фаберже - о реаль-ной стоимости которых владельцы даже не догадывались.
Зато не только догадывался, но и знал Константин Арка-дьевич.
И получал от своих знаний более чем приличный доход...
Его вырвал из дремоты звонок колокольчика, укреплённого над входной дверью.
В магазин вошла посетительница.
Судя по виду, служащая позднего бальзаковского возрас-та, знавшая лучшие времена, а ныне по причине кризиса попавшая под сокращение.
С чем явилась?
Получить кредит?
Или впарить какое-нибудь фуфло, якобы доставшееся по наследству?
- Чем могу помочь? - Двоекуров улыбнулся так светло, точно увидел родную сестру, много лет назад сбежавшую из дома и наконец вернувшуюся к семейному очагу.
Дама полезла во внутренний карман блейзера, бывшего в моде добрый десяток лет назад:
- Вы не могли бы оценить?
Рука, никогда не державшая ничего тяжелее шариковой ручки, выложила на стойку что-то блестящее в полиэтиле-новом пакетике.
- Желаете продать или оставить под залог?
- Для начала я хотела бы узнать цену.
Антиквар извлёк вещь из упаковки, достал лупу, принялся осматривать.
Кулон.
В виде жука.
Похоже из золота.
Хотя проба отсутствует, тем не менее сразу видно - сработан до революции большим мастером.
А если быть точнее, не позже конца восемнадцатого, нача-ла девятнадцатого веков.
И какая-то странная гравировка в виде двух рыцарей, сидящих на одном коне на фоне горы, с не русскими, а явно английскими или латинскими буквами на щите.
L.P.D.
Что-то очень знакомое.
Но что именно?
- Сколько вы хотите за вашего скарабея?
- А сколько вы намерены предложить?
Константин Аркадьевич принял озабоченный вид, стара-тельно изображая сомнения в необходимости сделки:
- Три тысячи...
- Рублей?! - дама воззрилась на него с возмущением ки-сейной барышни, которую он лишил девственности и отказал-ся жениться.
- Евро, мадам. Больше при всём желании дать не могу, по-тому как отсутствует проба и клеймо изготовителя.
Теперь задумалась продавщица.
И чем больше она думала, тем больше нервничал Двое-куров.
Потому что не с первого взгляда, но со второго точно, по-нял ценность предложенной ему вещи.
Уже одно то, что жук изготовлен задолго до Октябрьского переворота, придавало ему большой вес в глазах ценителей.
А потому, при удачном раскладе с него можно получить самое меньшее процентов четыреста прибыли.
Если не больше.
Не желая показывать перед посетительницей волнения, антиквар включил радиоприёмник.
- ...Сегодня у нас в студии член-корреспондент Академии Наук Василий Васильевич Пендель, который любезно согла-сился ответить на вопросы слушателей, касающиеся истории-ческих загадок. - голос диктора прямо-таки дрожал от благо-говения. - Так например жительницу города Сиволапьевска Марию Ивановну Петрову очень интересует, изменяла ли Ева Адаму?
- Дорогая Мария Ивановна, нам с вами ведь ещё со школы известно, что человек произошёл не от Евы, а от обезьяны. А в качестве иллюстрации нравов древности хочу привести в пример Помпеи. В них царил такой разврат, что даже Везувий кончил...
Исподтишка наблюдая за интеллигенткой, Константин Ар-кадьевич заметил, она приняла решение.
И выключил радио.
- Итак, мадам? - он сжал кулаки, чтобы унять в пальцах дрожь нетерпения мальчишки, ожидающего по окончании учебного года подарок от родителей.
Она придвинулась к нему поближе, словно хотела подели-ться каким-то секретом:
- Я согласна.
- Тогда оформим сделку по всем правилам. - предприни-матель принялся заполнять под копирку квитанцию о приобре-тении кулона. - Ваш паспорт, пожалуйста...
Сегодня Фортуна была на его стороне, потому что Фемида, наверно, крепко спала.
Когда Ирина появилась в Прибрежном военкомате, чтобы повидать старую задушевную подругу Дануту, в нём, как и всегда, царила суета, связанная с подготовкой к призыву.
Приглашенные на беседу с инспекторами, с тоскливыми от полной безысходности глазами бродили по многочис-ленным коридорам, стены которых впервые за последние четыре года наконец покрыли новой краской.
Игривого зелёного цвета.
Наверно, по замыслу прораба из военных строителей, ру-ководившего работами по проведению косметики, он сим-волизировал вечную жизнь - после того, как молодые люди отдадут Родине положенные ей полтора года.
Освещаемые тусклым рассеянным светом засиженных мухами и покрытых пылью потолочных плафонов, посетители сталкивались с братьями по несчастью, с ужасом глядели друг на друга и бестолково сновали вперёд-назад между кабине-тами.
Совсем ошалевшие от духоты, они с потерянным видом бродили по переходам, заглядывали в двери, сверкавшие блеском надраенных медных ручек, читали прикрепленные на них не первой свежести таблички со званиями и должно-стями инспекторов и остолбенело сверяли их с указанными на полученных повестках.
Каждому из них было что терять на "гражданке".
Впрочем, некоторые, сидя на откидных стульях вдоль стен, похоже, смирившиеся с судьбой, терпеливо и тупо ожидали решения своей участи.
Произведённый ремонт лишил их возможности рассмо-треть скрытую теперь под толстым слоем штукатурки весьма фривольную лепнину на потолке, оставшуюся с дореволю-ционных времён, когда в здании РВК размещался Дом Терпимости для среднего класса.
Чисто российский парадокс.
Во время войны боеспособное мужское население добро-вольно идёт на фронт защищать Родину, а в дни мира желаю-щих её защитить можно пересчитать по пальцам.
Потому что мало кто путает патриотизм с идиотизмом.
Курсант завернула за угол и остановилась, наблюдая до боли знакомую сцену.
Военком Каттанин, крупный мужчина с густой шевелюрой тёмных волос и простоватым лицом, остановил плетущуюся нога за ногу старшего сержанта Разгильдяеву:
- Вы не могли бы объяснить мне причину вашего сегод-няшнего опоздания?
- Проявляла бдительность, товарищ полковник! - хрупкая миловидная светлая шатенка со слегка вздернутым носиком повела плечом.
- Это как?
- Так ведь, когда солдат спит, враг не дремлет! Поэтому, чем дольше я сплю, тем больше изматываю противника бес-сонницей!
Кирилл Сергеевич впал почти что в коматозное состоя-ние и потому смог выдать лишь:
- Я вам всё время спускал сквозь пальцы, но если я вас за что-нибудь поймаю, то это будет ваш конец!
Алла спокойно продолжила путь.
Резвова усмехнулась.
Годы идут, военкомы приходят и уходят, но ничего не меняется под солнцем и луной.
Хотя, Разгильдяеву даже могила и та, вряд ли сможет изменить.
А к военному комиссару подлетела птичкой младший сер-жант Звездич, живое воплощение юношеских грез зрелого мужчины, - с широким разлетом бровей, зелеными глазами, чувственными губами, ярко-черными волосами, на про-тяжении многих лет ежевечернее промываемыми средством для увеличения объёма:
- Товарищ полковник, не знаем, что и делать! Они будто сговорились! Все подряд рвутся служить в бронетанковых войсках!
- Что вы бьёте себя пяткой в грудь? Так и должно быть! Не зря же я пустил слух, что с этого призыва вся военная техника ездит на экологически чистом топливе - спирте! - ожил Каттанин.
Генеральская дочь двинулась дальше к кабинету Дануты и через несколько шагов увидела, как Диареев, респекта-бельный, гладко выбритый медик-проктолог в самом рас-цвете предпенсионного возраста, погладил себя по родимому пятну на макушке, вздыбив зачесанные в четыре ряда две сивые волосины на своей обширной лысине, выслушивая тщедушного призывника.
- Доктор, когда я нагибаюсь, вытягиваю вниз руки, подни-маю одну ногу, опускаю, поднимаю вторую, опускаю, разги-баюсь и поднимаю руки до пояса, одновременно слегка под-прыгивая, у меня появляется сильная боль в спине.
- Подождите! Мне необходимо напрячь мускулы мозга! - Николай Викторович коротко задумался. - Зачем же вы проделываете такие сложные упражнения?
- Вот, когда вы сделаете в жизни столько же бесполез-ного, сколько я, как коворят мои родаки, тогда и будете меня критиковать!.. А как по-вашему я должен надевать брюки?
Генеральская дочь не стала дожидаться ответа, предпо-ложив, что эскулап выпишет бедняге свой фирменный рецепт - прочистить организм при помощи клизмы.
Она миновала эскулапа, стараясь не попасться ему на глаза.
Кабинет подруги был совсем рядом.
Анна Львовна такая же моложавая и ухоженная, как и прежде, сохранившая фигуру молодой девушки и сложный характер, расположилась на лоджии в кресле-качалке.
На её лице по-прежнему отсутствовали морщины, что для возраста генеральши было возможно лишь с помощью изнурительных диет и отнимающих все силы занятий по аэробике.
Не говоря уже о многочисленных посещениях космето-логического кабинета с целью коррекции собственной внеш-ности - за соответствующую плату, разумеется.
Только вот натуральность пышных волос без намёка на седину и соболиных бровей с каждым годом обходилась ей дороже и дороже.
Потягивая кофе-гляссе, она проводила взглядом следую-щего по двору нетвёрдой походкой к винно-водочному мага-зину "Норман" соседа снизу Сидора Кулебякина.
Того самого, что в день получки всё до рубля отдавал жене.
Ну, а всё, что свыше рубля, он, как обычно благополучно пропивал.
С тихого алкоголика мысли Резвовой-старшей перешли на дочь.
Ирина прибыла на практику в родной город.
И на ближайший месяц за неё можно было не бе-спокоиться.
Пожалуй, можно было БЫ не беспокоиться.
Зная умение Резвовой-младшей ввязываться в различного рода истории, о которых мать, как водится в их семье, всегда узнавала последней, супруга Модеста Михайловича не могла не нервничать.
Ирина вполне способна в любой миг преподнести непри-ятный сюрприз!
Так уж она устроена, что не представляешь, каких фор-телей, повышающих артериальное давление родительницы и напрямую ведущих к инфаркту, ожидать от этой вредной дев-чонки!
Хоть бы в этом году Ирина ни во что не влипла!
У сержанта Цветковой сбылась давняя мечта.
Она вышла замуж.
И теперь проявляла по телефону трогательную заботу о супруге и о ведении домашнего хозяйства:
- Дорогой, почему у нас такие большие счета за Интернет? - как и раньше чересчур ярко накрашенная, румяная, русо-волосая, с наполовину укоротившейся толстой косой и том-ным взглядом она могла бы считаться красивой, если бы не никуда не девшаяся некоторая вульгарность, сквозившая в ее облике.
- Потому что, милая, у тебя чересчур часто болит голова.
Лейтенант Молодцова, с правильными чертами лица, прямым носом, светлыми глазами и белокурыми густыми во-лосами, блестящим покрывалом в нарушение требований устава лежавшими на плечах и спине, до ноября прошлого года носившая фамилию Красавина, сделала большие глаза.
Она не понимала Людмилу.
Как можно уклоняться от выполнения интимных обязан-ностей?
Зачем тогда сочетаться браком?
Для галочки?
В кабинет шагнула старшина 2-ой статьи Трезвых, не ме-нявшаяся с годами статная блондинка, что называется кровь с молоком и все при ней:
- Девчонки, дайте отчёт за предыдущий месяц.
Сержант Идеалян, женственная брюнетка с химической завивкой и для своих лет со всё ещё по-детски наивными глазами, подала её журнал:
- Отлично выглядишь! Наверно, вчера маски для лица де-лала?
- Ты, Марианна, не женщина, а настоящий неандерталец, я бы даже сказала, антрополог! - Ольга небрежно сунула под мышку данные. - Я целую ночь спала лицом в салате!
Она вышла, а через пару минут Марианна вдруг ни с того, ни с сего на взгляд Молодцовой засмеялась.
- Ты не заболела?
- Слушайте сообщение! - давясь от смеха, Идеалян поло-жила на стол газету. - Вчера трое неизвестных напали на гражданина и сожгли его паспорт. Теперь неизвестных че-тыре.
Людмила и Данута присоединились к хохоту подруги-со-служивицы.
Но все вместе резко его оборвали, когда услышали энер-гичный стук в дверь.
- Разрешите?
На пороге стояла Ирина с улыбкой от уха до уха.
Разгильдяева, поправляя на ходу волосы, вышла из туа-лета.
Она прошла немного по коридору и почти упёрлась носом в грудь незнакомого ей высокого офицера с роскошными усами.
От неожиданности Алла взвизгнула так, словно увидела покойника.
- Что с вами? - заботливо спросил лейтенант и выдал улыбку друга, спешащего сообщить приятную новость. - Успокойтесь и пойдёмте потанцуем. Я живу совсем рядом, а у меня дома уже и магнитофон включён.
Она потупилась, потому что в детстве мечтала стать про-ституткой, но уже к двадцати годам родители её отговорили достаточно жёсткими и эффективными методами:
- Вообще-то, я человек слова...
- И что же?
- Если говорю, что что-либо не сделаю, то и не делаю!
Ирина и Данута расположились в Комнате Психологи-ческой разгрузки.
Закурили, с удовольствием рассматривая друг друга.
- Как вы живёте? - Резвова широко распахнула глаза.
- Вообще неплохо. Про меня ты знаешь, я тебе писала, что стала лейтенантом и вышла замуж. - офицер словно бы озарилась неким внутренним сиянием.
В отличие от неё курсант пока не чувствовала в себе тяги к семейному очагу и пелёнкам.
- Ваш Каттанин держит слово. Как пообещал, так и сделал.
- Да, это не Дуркало. Некоторых наших ты видела...
- А остальные?
- Кто, например?
- Илона.
Красавина-Молодцова скромно потупилась:
- Она теперь у нас генеральша. Служит исключительно на домашнем фронте и не особенно жалует посещениями. Элита, не то что мы грешные!
- Да уж!.. Хотя бы я так, наверно, не смогла...
- Так это ты.
- А как Угрюмова, Огнева, Красникова?
Совсем недавно в бульварной прессе написали, что то-лько российская женщина может в течение часа разгова-ривать с автоответчиком в отсутствие живого собеседника или собеседницы.
Данута не была автоответчиком.
Поэтому общение подруг продолжалось долго.
Очень долго.
Почти до конца рабочего дня военкомата.
Зато генеральская дочь узнала много нового и интерес-ного о тех, с кем её не раз и не два сводила судьба...
Берлинский-Коржиков вышел на лоджию.
Дневная жара спала, вечерний воздух похолодал, и запахи стали острее и пронзительнее.
С соседнего балкона веяло запахом кошачьей мочи - свежим и особенно острым.
В небе установилась густая чернота, в которой ярко вспы-хивали ледяные осколки звёзд, тысячами усеивавшие чер-нильное полотно над головой.
Витася поднял подбородок, отыскивая среди них заветный огонёк.
Быть может, тот, зеленоватый?
Или левее от него, розовый, со слабым венчиком?
Хотя, скорее, - сиреневый, как бы зеркальный...
Да нет, вроде с зеленоватым отливом, будто протёртый, напоминающий цвет глаз Ирины...
Когда-то давно, когда они были близки друг другу, девушка показывала ему его звезду.
Да сколько времени с тех пор утекло - разве вспомнишь, какая из них?
А Резвовой, чтобы напомнить, рядом нет.
Их дороги разошлись по неясным для музыканта причинам.
Он стал не нужен генеральской дочери, порвавшей с ним в прошлом году, но являвшейся во снах, растравляя так и не зажившую сердечную рану.
Она предлагала остаться друзьями, однако маэстро желал большего - того, чего курсант не могла ему дать.
Вспоминает ли Ирина его хоть иногда?
Или напрочь забыла в той жизни, где для него нет места?
Берлинский-Коржиков побитой собакой вернулся с лоджии в комнаты...
Над Синедаром нависла ночь.
Тихо и монотонно шумели тополя, окропляемые мелким дождём.
Двоекуров не спал, полулёжа в глубоком кожаном кресле в кабинете у себя дома с опустошённой на две трети бутылкой коньяка.
Закрыв магазин после проведённой сделки с кулоном, он заперся в лаборатории, чтобы как следует изучить то, что приобрёл практически даром.
И вскоре его едва не поразили инсульт, инфаркт, паралич и эпилепсия одновременно.
По крайней мере с диареей он справился лишь при помощи активированного угля, чудом завалявшегося в ящике рабочего стола.
Излечившись, антиквар впал коматозное состояние.
Ибо не мог поверить в результаты анализов!
А так же в то, что Удача, выпадающая лишь раз в жизни, оказалась у него в руках!
Неоднократно проведённая им проверка показала, жук изготовлен в начале четырнадцатого века!
И явно не в России...
Сняв нервный стресс при помощи стакана "Метаксы", Кон-стантин Аркадьевич с головой зарылся в исследования, стре-мясь понять, кого его напоминает насекомое из чистого золота без каких-либо примесей и что означают буквы L.P.D.?
Ясность в отношении первого пришла быстро.
Кулон представлял собой скарабея - навозного жука, слу-жившего в Древнем Египте символом созидательной жизни и считавшегося воплощением Хепри, бога восходящего солнца.
По поверью он скатывал лапками шарик из ила или навоза и откладывал в него личинки, так же, как Создатель скатывает мир, который кажется круглым, и заставляет его творить жизнь.