Некоторые говорят, что хотели бы знать дату смерти. Подготовились бы ко встрече с костлявой - ну там завещание составить, прощение у близких попросить. Иные же говорят, что знать свой час и место - страшное проклятие. Вот с этими вторыми, пожалуй, соглашусь. Палец листает желтые страницы. Бумага плотная, на каждой странице альбома - фотографии. Каждая с подписью. Вот я маленький на руках мамы переболев ангиной, малец чуть постарше у клетки медведя, затем - первый велосипед. Парк аттракционов со счастливым мной сменяет выпускной вечер школы - здесь я слегка растерян. Первое свидание, первая потеря... Добираюсь до середины альбома. Здесь у меня юбилей - сорок лет. На фото грязный я попираю тушу какого-то монстра. Подпись: "Лабиринты Акретоса. Перед отлетом" Внимательно рассматриваю фото, затем - окрестности. Пока все тихо. "Свой долгий путь пройдя наполовину, я очутился в сумрачном лесу" - пробивает меня на поэзию. - Что, что тты скказал? - запинаясь от волнения, спрашивает меня гид. Почему из всех группы он выделил именно меня? У меня что, во лбу уверенность в завтрашнем дне горит? - Середина жизненного пути, - отвечаю ему задумчиво. Палец застыл на фото аккурат посреди семейного альбома. Гид растерян и напуган больше туристов, и он не понимает моих слов.. Зато он прекрасно знает, что может нас ждать, если спасатели не появятся в ближайшее время. Но пока поймут, пока найдут...пройдут часы. И за эти часы главное - выжить. Выжить не мне, а им. Акретос - планета оживших легенд и кошмаров. А еще "Прекраснейшие воспоминания и дух захватывающие приключения" - так гласила реклама турфирмы. Увы, реклама не учитывала внезапную поломку шлюпки. Альбом летит в огонь. Пламя перелистывает страницы, превращая их в черных бабочек. Они улетают....Для того, чтобы к следующему яркому эпизоду биографии точно такой же альбом как бы невзначай появился где-нибудь в моих вещах. Желтые плотные листы - благословение или проклятие? Как знать. - Не ссать! Прорвемся! - зло рявкаю испуганной группе.
Девушка с черно-белыми дредами выступает вперёд. - Орать у себя дома будете, - говорит она. - Ну, или откуда вы там взялись. А здесь вам не казармы. Если уж взялись, так выполняйте. Я усмехаюсь. Все эти напомаженные мужчинки, хипстеры в модных штанишках, дизайнеры с мелированнымим прядками замерли и зыркают глазками. Ждать от них реакции уже бесполезно. Это плохо. Но в любой группе находится хотя бы одна девчонка, которая не боится выброса. Это хорошо. И плевать, из-за чего это происходит - из-за общей решительности или из-за сиюминутного истеричного всплеска. Главное, она хорохорится. Здесь, на Акретосе, это очень важно. - Хорошо, - говорю я. - Ты возьмёшь пулемёт. Не сс.. Не дрейфь, он лёгкий. Дульный тормоз, кинетическая система гашения отдачи, композитные материалы. Всё это не даст тебе упасть после первой очереди. - Почему сразу я?! Значит, не характер. Значит, истерика. Ладно, и это сгодится. - Потому что с этим пулемётом не справится только полная дура. Я нутром чую, что ты умнее, чем полная дура. Или не так? Прекрасно, пулемёт уже у неё в руках. Ствол ворочается, ищет цель. А она готовится толкнуть речь. - Остынь, я же сказал, что ты не дура, - бросаю через плечо. - Лучше пересчитай всех. Тебе не кажется, что число голов в этом стаде слегка выросло? Вздохи изумления мешаются со скулежом. Мальчик с причёской афро роняет красивый плеер и тот разлетается полупрозрачными брызгами. - Что это значит?! - кричит дредоволосая. - Это означает, что ты можешь, наконец, убрать прицел с моего затылка и перевести на что-нибудь другое. Выброса ты так не убьёшь. Парень, уронивший плеер, растерянно смотрит на тающие капли на полу. - Что, никогда не слышал о таком? - спрашиваю у него. Он кивает и мелко дрожит. - Не трясись так, автофокус собьёшь, - говорю я и обращаюсь к гиду. - Думаю, пришло время для первой фотографии.
Гид оторопело смотрит на меня. Глазки хлопают, челка трясется в недоумении. - Какая фото? - сипит он. - Пикник на обочине! Размышляю: у нас два варианта. Первое - быть рядом с машиной. Она яркая, ее должны заметить. Несмотря на то, что мы волей расфуфыренного офисного планктона отклонились от курса. Второе - подняться на высокую точку и разжечь сигнальный костер. Туристы начинают шуметь. Девушка с дредами нервно водит целеуказателем по ближайшим зарослям, что на западе. Но меня больше настораживает болото с восточной стороны. Если вдруг вздумаем прогуляться к вершине холма, что в двух километрах от нас... Тем временем яркая машина начинает погружаться в почву. - Зыбун! Все назад! Стадо туристов с возгласами отпрянуло прочь. В разные стороны - и впрямь стадо. Впрочем, есть несколько не потерявших голову. Девушка медленно отступает, не отводя взгляда от зарослей, и держится возле меня. Сутулый очкарик выхватывает из тонущей машины аптечку, складное кресло, надувной матрас. Что ж, еще одна трезвая голова это плюс. Машина простонав на прощание, исчезает в песке. Зыбун поглотил тяжеленную шлюпку, но похоже, прекрасно выдерживает вес людей, что радует. А вариантов стало меньше. Выбор прост. - Так! Все внимательно сюда. Идем вон туда, - махаю рукой в сторону холма,- там зажигаем сигнальный костер и ждем спасателей. Они скоро будут. Все ясно? Туристы шумят, сопят, о никто решения оспаривать не собирается. Как хорошо, когда есть кто-то, берущий на себя ответственность. Это ведь так удобно...
Меня смущает черная бабочка сгоревшей фотографии. Там где я, зеленая травка и туша монстра... Но туристам этого лучше не знать.
А еще что-то мне подсказывает, что скоро мой рюкзачок потяжелеет. Там снова появится толстая книженция, где я вновь увижу знакомые иллюстрации. Как же мне все это надоело. Жги не жги, результат один: фото, дата, подпись.
Выстраиваю перепуганных людей в колонну по двое. Девушка идет рядом, плавно покачивая тяжелой огнестрельной дурой. В нос ударяют испарения болота...
Зря я про фото ляпнул, все само случится в свое время и именно в том месте, где должно. Да и вообще, надо срочно собраться, себя в ежовые рукавицы взять, резок стал не по годам. Девчонку походя обругал, хотя ей только на пользу, внимательнее стала, но обиду могла затаить. Стадо людское не причесал, переговариваются на ходу, дозоров и разведки нет, случись чего и выживут единицы.
Хорошо хоть до холма недалеко. Обогнал медленно ползущую колонну, нашел парня с растопыренными во все стороны афро-волосами, показал знаком "Прибавь хода". И снова быстрым шагом вперед, где там наш гид? - Вы двое будете разведкой. Отставить пререкания! Оторвитесь вперед от группы шагов на сто, смотрите внимательно по сторонам, если что кричите. Не ссыте. Выброса ради двоих не будет, так что вы в большей безопасности, чем вся толпа. Все поняли? - Тты нас не бросишь..? - бедный гид трясется, на лице пятнами пошел, глазки бегают, ладошки мокрые наверно. Зато пацанчик держится, только наушники от разбитого плеера теребит. Они друг друга дополняют, хороших скаутов я выбрал. - Не сс... не бойтесь, прикроем, если что. Все, вперед.
Проводил их взглядом, дождался пока меня догонит оруженосная девчонка, пристроился рядом. - Слушай внимательно. Впереди и позади скоро будет охранение, смотри на них, слушай все вокруг. Если случится выброс они узнают первыми, твое место - в первой трети колонны, я пойду в последней. Единственное спасение при выбросе - наша скорость. В голову тварям не пали, не попадешь, целься в лапы-ноги и живот. Ничего не бойся, я помогу, если что. Все поняла? Она посмотрела в ответ, внимательными, серыми глазами. Кивнула. Это хорошо.
Теперь нужен арьергард, ну или тыловое прикрытие. Выбрал из вяло топающей цепочки двоих постарше, прогнал телегу им, что так даже безопасней будет, они понуро кивнули, отстали от колонны. Вот так вот. Каждый раз. Жертва малым, ради спасения большого. Извечный спор о цели, средствах ее достижения. Имею я на это право?
Этот чертов альбом появился в первом походе. За минуту до столкновения, я перелистнул страницу с собственной пьяной мордой на выпускном из училища и увидел фотографию, которой просто не могло быть. Я - обмотанный грязными бинтами, посреди неизвестных мне развалин, с закрытыми глазами, струйкой крови изо рта. Увидел эту карточку, отвесил челюсть и так сидел, вплоть до столкновения. Через месяц вышел из госпиталя. Живой, почти здоровый. Сел на лавочку, открыл рюкзак, смотрю - ровно такой же альбом, что сгинул вместе с нашим взводом. Увидел и завис напрочь - это как!? Что творится, вашу мать! Перелистнул страницу, еще одну, еще. Добрался до себя в бинтах, посреди развалин. И начал думать. Дальше смотреть? Или выкинуть нахрен? До вечера сидел и думал. В сумерках решил - следующую фотку открою, дальше ни в коем случае, сам не знаю - почему. С тех пор появилось больше тридцати новых фотографий. Я сжигал альбом, растворял его в кислоте, выкидывал в космос, дарил - вдруг сработает?, но всякий раз, перед очередным фак-апом он появлялся вновь. Надо же, почти дошли, а выброса так и не было, странно. Созвал всех в кучу, посреди поляны на холме. - Эй, чуви, мы дошли, я вас торжественно поздравляю. Объявляется привал. Нам нужен хворост и все что горит для сигнального костра. Далеко не разбредаемся, долго не валандаемся. Ну же, народ, булками шевелите! Стадо баранов, кто куда. - Эй, патлатая! - позвал девицу в дредами и шот-ганом в руках, - Будь рядом со мной, поняла? - она кивнула, - И вообще, как тебя зовут?
- Алсу, - говорит она. - Менеджер по развитию социальных сетей. - Вот этого не надо. Давай просто. Ты Алсу, а я... Вижу, как у неё расширяются зрачки. Затем, замечаю тень и дергаюсь. Поздно, детка! Удар в спину - это всегда неприятно. Особенно, когда слышишь хруст и когда чувствуешь тяжесть, навалившуюся резко, как понос. Я падаю лицом в грязь. Руки, ноги больше не мои, я их не чувствую. По телу разливается ледяной холод, в голову шибает тошнота. Превозмогая боль, поворачиваю шею. Да, такого я на фото не видел. Здоровенный выброс - лапы как корни деревьев, глаза как жерла вулкана. Или это ноздри? Неважно, важно то, что из них сыпется раскаленная крошка. Я чувствую, как огненные частицы прожигают воротник и прикасаются к моей шее. Боль всегда сюрприз. Её нельзя записать на видео, нельзя показать на снимке. Девушка кричит, дергаёт пулемётом. Выстрелы должны быть очень громкими, но я их не слышу. Алсу, дура безмозглая, хочу сказать я, не дергай стволом, дай пулемёту подумать. Но не могу. Я лежу куском остывающей глины, и у меня изо рта бежит теплый ручеек. Туристы даже не кидаются врассыпную - просто приседают, будто разом наложили в штаны. На ногах остаётся только Алсу. Она, наконец, вспоминает инструкцию и замирает на мгновение. Выброс срывается с места, наступает на мою руку и ломает её, вдавливая в почву. Такая боль - дважды сюрприз. Пулемёт задирает дуло неприличным торчком. Выброс движется очень быстро, но трассирующие снаряды ещё быстрее. Они встречают его в прыжке. Исчадие Акретоса падает на спину. Молодцом, деваха, молодцом! Я хочу сказать это вслух, но не могу. Из моего рта вытекает холодная река. И последнее, что всплывает в гаснущем сознании, это мои слова "Ты Алсу, а я..." А кто же я?...
Лучше бы я не приходил в сознание вообще, а так и помер с идиотским вопросом в голове. Очнуться лежа на надувном матрасе, в окружении двух десятков чванливых туристов, очнуться с криком в полную силу легких и дичайшей болью по всему телу, все равно, что из кровати шикарного отеля, с блондинкой рядом, в одно мгновение перенестись на адски раскаленную сковороду, с чертями по соседству.
- Ммм.... а-а-а-ть... вашу! - я все же не выдержал и заорал уже членораздельно, и как ни странно, но стало легче, - Что ж так больно-то! - и сделал попытку отодвинуться от суставчатой клешни аптечки, которую захватил худощавый очкарик из уходившей в зыбун шлюпки. - Терпи, рейнджер... - голос Алсу доносился сзади, ладошками она гладила меня по волосам, а моя голова и вовсе лежала на ее коленях, - Терпи, милый... в аптечке кончился запас болеутоляющих, и я разрешила лечение без них, диагност сходит с ума, но рапортует, что если ты не помрешь от шока, то через полчаса будешь на ногах. Что она сказала!? Рейнджер? Откуда... - Ты не удивляйся, я наколку твою видела, когда рубашку разорвала. Мой отец с такой всю жизнь проходил, поэтому... - Еще раненые есть? - перебиваю ее объяснения. - Люка насмерть придавало... жалко, хороший был гид. Еще двое уже очнулись, их состояние было хуже твоего и аптечка сперва их лечила, потому и кончилось болеутоляющее.
Стоят полчаса моей боли двух спасенных жизней? Это не поступок рейнджера, который должен иметь максимальную боеспособность и залечить у себя царапину прежде, чем оторванную конечность у товарища. Это поступок обычного человека - такие всегда выберут десяток раненых-увечных, чем одного здорового и боеспособного, и неважно что дальше.
Я огляделся по сторонам: все как на фото, травка зеленеет, мертвый монстр валяется, скоро я на него заберусь, вот и будет снимок. Вот оно, блин: монстрюк давно в прошлом, я грязный и вонючий еще в настоящем, а фотография уже в будущем. - Алсу... попросить хочу. Найди мой рюкзак, открой и посмотри, есть там фотоальбом?
Она уходит и возвращается через полчаса - вместе с громыхающим рюкзаком. Шнуры ещё не распущены, верхний клапан пузырится, как грибная шляпа. - Я подумала, что без тебя как-то неудобно, - говорит Алсу. - Хорошо. Тогда просто отстегни клапан, развяжи узлы и переверни его. Хлам с грохотом валится на пол. Свидетели рядом с удивлением смотрят на экспонаты, вывалившиеся из тряпичного брюха. Некоторые вещи из рюкзака изумляют и меня. К примеру, электрический венчик для взбивания капуччино. Да, скверно, когда твоя память записана на призрачной эмульсии. Знал бы - фотографировал всё подряд. - Фотоальбома нет! - рапортует Алсу. - Хорошо, значит у нас есть пять минут на кофе. Мне со сливками, - говорю я и показываю на пенковзбиватель. Алсу двумя пальчиками поднимает агрегат, похожий на вибробритву, и отходит. Туристы улыбаются. Я думаю. Девушка видела наколку, как у отца. Ей самой не больше тридцати лет. Но будем думать о хорошем. Пусть Алсу будет двадцать. Это хороший возраст для талантливого менеджера по социальным сетям. Значит, прошло как минимум двадцать лет с моей первой высадки на Акретос. Согласно фотоальбому, впереди еще сорок лет. Сорок пунктирных лет, вдоль которых я буду лететь, как трассирующая пуля, вспыхивая на фотоснимках. Не хочу. И не буду... Ко мне идёт Алсу с дымящейся чашечкой. Она лавирует меж рюкзаками, покачивает бедрами. Этих красивых ножек, этих точёных пальчиков нет на снимках, и это досадно. - Ты слышала про систему обратной связи? - спрашиваю я, принимаю чашечку. - Обратную связь? - Да. Впрочем, вижу. Можешь не отвечать. Представь себе речку, от которой умные люди отвели часть потока и направили его обратно. Теперь вода возвращается и вновь впадает в ту же реку. Это приводит к возникновению сверхстабильных турбулентных образований. Понятно? - Не совсем. Ты бредишь? - Не важно. Есть поток, который возвращается. Поэтому я буду вечно вращаться в этом проклятом вихре. Помоги мне разорвать круг! Помоги, и я помогу вам!
Девица таращится на меня так, словно я сморозил какую-то чудовищную глупость. - Ты дебильных фильмов, что ли насмотрелся? Петля времени, замкнутая реальность... Эй, приди в себя! Мы только что чуть не сдохли!
Изнутри подкатывает тошнота. Она душит меня. Я не могу выдохнуть, вытолкнуть ее из себя, качусь по земле, сшибая ногами рюкзаки и людей. Подкатываюсь к самой туше.
Это намек. Пора. Я чувствую, как невидимый объектив нащупывает меня. Внимание, улыбочку...
- Что с тобой? - кричит Алсу. Мы находимся за пределом страха. Любая странность - и все мгновенно направляют на тебя стволы. - Сожгите его, - хриплю я, сжимая в руках разбухшее горло. - Оно... оно...
Алсу бросает пулемет и за ноги оттаскивает меня от туши. Очкарик зубами выдергивает чеку из плазменного заряда и швыряет в мертвого монстра. Дыма почти нет. Плоть растворяется с громким шипением.
Баста! Петля разорвана. Выкуси, чертов фотограф!
Я сижу, упершись лицом в колени, и давлюсь твердым, почти граненым воздухом. Как хорошо дышать!
- Что за черт, - из параллельной вселенной слышу голос афро-паренька. - Так не должно быть! Здесь этого не было!
У меня двоится в глазах, все плывет и мешается слоями, как модный коктейль, но мне хватает одного лишь взгляда. В руках у придурка мой альбом.
- Тут было все иначе! - вопит он. - Мы убили монстра, а потом за нами прилетели спасатели. - Ты спрятал альбом? - Я видел, как ты туда пялился. Что это?! Подсказки? Ты - аниматор нашей группы?! Почему вы изменили сценарий?
Я подхожу к нему и забираю альбом. Он раскрыт точно на середине. На фото грязный я попираю груду искореженных тел. Подпись: "Лабиринты Акретоса. Перед отлетом". Прямо в камеру скалятся две мертвых головы. Очкарик и афро-бой.
- Вы же не хотите? - голос парня становится жалобным и тонким. - Пожалуйста...
Он разворачивается и бежит. У Алсу хорошая реакция, все еще только хлопают глазами, а она уже почти ухватила пулемет.
Три шага. Плавно и грациозно, словно танцуешь вальс. Я беру ее за ствол, пропускаю под левой подмышкой и поворачиваю спиной к очкарику. Тот - умница! - все понимает и роняет под ноги второй плазменный заряд. Чека на месте. Больше оружия я не вижу. Слабый рывок, и пулемет оказывается у меня в руках, а девчонка садится в грязь.
Остальные туристы кудахчут, как стая взъерошенных куриц. Начинается дождь. Афро-бой вскарабкался почти на самую верхушку холма, и, судя по воплям, там его начинает глодать совесть.
- Он убийца! - надрывается глупец. - Бегите! Не верьте ему! - Вы спасетесь, - хриплю я, - если будете делать все, как я скажу. - Уберите пулемет! - прорывается возмущение одной из гламурных куриц. - Тссс, пожалуйста, послушайте! - очкарик непрост, ох, непрост, подобрал альбом и сейчас успокивающе задрал ласты. - Делайте, как он говорит. - У кого есть фотоаппарат? Живо! - я ору и чувствую, как изнутри накатывает новая волна тошноты. - Все сбились в кучу.
Пинками и тычками стволом я укладываю их примерно так, как на фотографии, поднимаю Алсу и силой всовываю ей камеру. Потом залезаю на эту пирамиду из тел и примеряю самую мерзкую ухмылку, на которую способен. Не хватает только афро-боя...
- Взяли! - вопит очкарик, и они вцепляются в меня, как десяток шавок, слабо, беспомощно, но тянут, рвут, вгрызаются. Я пытаюсь отбиваться, ржу и чувствую, что у меня вот-вот вырвут пулемет.
Тогда я глубоко, без всякой жалости затыкаю свою пасть стволом и спускаю курок. Некоторые говорят, что хотели бы знать дату смерти. Иные же твердят, что знать свой час и место - страшное проклятие. Я сделал это на сорок страниц раньше финала. Сумел ли я обмануть Судьбу?
Спасательный бот мягко качается, как колыбель. Алсу почти дремлет. Палец листает желтые страницы. Бумага плотная, на каждой странице альбома - фотографии. Каждая с подписью. И каждое фото - про нее.