Многим знакома фраза: "Если собака покусала человека, то это происшествие, но если человек покусал собаку, то это сенсация!".
С точки зрения автора этого афоризма, в июне 2009 года в городе Кишиневе сенсации не произошло: собаки покусали человека. Правда, я бы определил более жестко - загрызли насмерть. "Ну, зачем Вы так? Зачем наговариваете? Вовсе и не загрызли" - утверждают некоторые весьма интеллигентные и сердобольные защитники братьев наших меньших, любящие точные юридические формулировки - "он просто умер от потери крови, но уже после... укусов!" Ну, что в лоб, что по лбу! Я никогда не был противником этих славных млекопитающих, преданных и умных животных. Более того, несмотря на двойственное к ним отношение, я их даже люблю! Вот слышал, что есть такая методика в медицине - канистерапия! Общение с собаками позволяет облегчать состояние детей с аутизмом, церебральным параличом, взрослых лечит от одиночества, депрессии! Но какое-то глухое раздражение против этих преданных человеку существ, тем не менее, в настоящий момент во мне присутствует. Чаще всего из-за хозяев. Проблема резко обозначилась, когда появились дети! Терриконы собачьего дерьма на газонах, пешеходных дорожках, детских площадках и песочницах, особенно когда гуляешь с маленькой дочерью и не успеваешь отследить, как она в них вляпывается, не вдохновляли. Жена вечно ругала нас после прогулки! Ее понять вполне можно, так как все это приходилось стирать! Да и прогулку, нужно было заканчивать раньше обычного. Не озонирующие атмосферу лифты и подъезды также стоят отдельного рассказа. Ну не успевает любимый питомец донести свои биологические выделения до хотя бы асфальта! А у нас же не Германия какая-нибудь, где за питомцами принято убирать (иначе оштрафуют на крупную сумму), у нас собственное разумение - мне не мешает, а ближний пусть катится куда подальше...Про отношение к ближнему в современном молдавском обществе, вообще, можно писать рассказы!
Есть и другой аспект проблемы, который мне мешает искренне полюбить потомков первого прирученного человеком зверя! Я собак не боюсь, хотя, когда они нападают во время пробежки или когда на тебя, даже находящемуся в стационарном состоянии, несется свиноподобный бойцовый пес, впору испугаться и взрослому мужчине! Симпатий ко всему собачьему роду это не прибавляет. Но когда это клубок мускулов и агрессии несется к беременной жене или дочери-малютке, которая от страха тут же описывается - тут уж другое дело - хочется убить! Особенно возмущает то, что хозяин собаки (явно человек психически нездоровый и с комплексам, другие подобных собак не держат), неспешно приблизившись, самым елейным тоном начинает утверждает, что его "динозавр" даже мухи не обидит! Меня взаимоотношение его пса-гладиатора с мухами совершенно не волнуют, только собак надо выводить в наморднике и на поводке! И воспитывать их тоже не мешает, например, какие-то деньги потратив на кинологов и дрессуру.
Вообще собаки в Кишиневе (и, наверное, не только в Кишиневе) оборзели "в корень". В мечтательном настроении сейчас не погуляешь даже в 5 часов утра. Обязательно из-за куста выскочит какая-нибудь "шавка" и, в лучшем случае, облает тебя. Однажды мне показалось, что я запнулся о колючую проволку, но очень быстро понял, что меня цапнула "кишиневская сторожевая". Я потом долго преследовал этого уродливого пса, похожего на миниатюрную версию собаки Баскервиллей! Жаль, но она бегала быстрее меня. Ее я за давностью лет простил. Самый ужасный инцидент произошел в начале июля этого 2009 года, когда теща сына вышла гулять с моим двухнедельным внуком. Нападения своры дворняжек ей удалось отбить только с помощью соседей! Тогда мне очень захотелось достать где-то АКМ и начать планомерный отстрел этой нечисти! Одним словом, подобные события, связанные с собаками, со мной многократно и регулярно происходили и происходят, так что в зрелом возрасте я почти возненавидел этих симпатичных существ! Может я зануда...
Справедливости ради надо сказать, что в моей жизни были и собаки, о которых вспоминаешь с восхищением и теплотой.
Расскажу о двух. Первая или точнее первый - Спутник, встретился мне во время моей службы в Советской Армии. Это была пограничная собака "на пенсии". А если серьезно - это был пес, выслуживший свой срок на границе. Не знаю точно, что с такими "служаками" делали после того, как на пограничной службе они старились, но говорят, что многих усыпляли (что ли много военных секретов знали?). Спутнику повезло. Пограничники подарили его нам "шурупам" ("шурупами" пограничники называли войска с черными петлицами, т.е. технические). Это произошло примерно за год до моего приезда в это подразделение в г. Арташат Армянской ССР в 1965 г. Подразделение было отдельным. Все начальство было в г. Баку. Для тех, кто окончили школу после 1991 года, уточню, что Баку это столица Азербайджанской ССР, а теперь - независимого Азербайджана. Кстати, статус этого государства, бывшей ранее "вполне" обыкновенной советской республикой, в современный момент мне определить весьма трудно. По конституции вроде республика, но власть передается по наследству, так что, по моему разумению, современный Азербайджан скорее монархия, эмират или что-то в этом роде.
Так вот, приехавших к новому месту службы после окончания полковой школы пятерых солдатиков, веселым лаем первым встретил Спутник. Этот умнейший пес понимал, что нам "салагам" придется туго и, наверное, хотел нас подбодрить. Помню стишок-наставление "салагам", которому "старики" нас иногда заставляли следовать!
Я салага - бритый гусь
Я торжественно клянусь
Сахар, масло не рубать
Старикам все отдавать
Нам, конечно, пришлось не сладко, но с условиями современной армии не сравнить. "Дедов" не было. Старослужащие, как ясно из вышеприведенного четверостишия, назывались "стариками", а мы "молодыми". "Старики" нас, конечно, гоняли, но в меру. В нашем подразделении был очень высокий образовательный ценз. Было много студентов. Это еще более снижало "давление" - в бывшем Союзе образование уважалось! Правда, в "точке" (ниже проясню, что это такое) возле Арташата студентов было трое. А с нашего призыва - я один. Мне-то и доставалось больше всех, потому что "кадровые" военные штафирок-студентов все-таки не очень жаловали.
Вершителю наших судеб, "кадровому" старшине Толстову я сразу не понравился. И в течение недели я нахватал нарядов выше крыши. Он определил как "наряды на работу". Работа мне досталась интеллигентная - чистить свинарник, который кишел крысами. Вонь была неописуемая. Отработав один наряд и помывшись, я все равно пах как последняя чушка.
Мои "годки" были рады, что на эту работу не нарвались сами и держались от меня подальше. Помогал только Спутник. Он мною не брезговал, гонял и душил крыс, давая мне возможность заняться чисткой свинарника, т.е. важным для обороноспособности нашей страны делом.
И с этого дня мы со Спутником стали друзьями. Естественно, что половину рыбной порции, розданной на ужин, я отдал моему верному другу. Спутник угощение принял с благодарностью, но посмотрел на меня с укоризной. Дескать, мог отдать и всю порцию. Заслуги-то велики. На следующий день отдал пол-порции мяса. Спутник опять с благодарностью принял, вильнул хвостом: "Дескать, понимаю! Тебе и самому жрать хочется".
Когда пришел первый перевод по новому месту службы я купил колбасы и по-братски поделился со Спутником. О сорте колбасы не спрашивайте, т.к. колбаса двух и более сортов в те времена не во всех областных центрах бывали.
Я не успел отработать всех нарядов, т.к. примерно через неделю нас допустили к боевому (действительно, боевому) дежурству. В радиоэфире мы наблюдали за американскими Б-52 в зоне нашей ответственности на южном театре военных действий (ТВД) "Пахали" через 6, т.е. 6 на смене, 6 отдыхаешь. К смене старшина не имел никакого отношения, а 6 отдыха после смены были "святыми". А через месяц, согласно уставу, наряды были погашены. Я чуть-чуть оперился, да и старшина был все-таки не зверь. Хотя и не совсем человек...
Спутник меня по-прежнему опекал. Очень помогал мне при несении караульной и патрульной служб. Этот момент я должен прояснить. Подразделение, в котором я служил, было автономным. Так называемая "точка". Охраняли мы "точку" своими силами. Так как народу у нас было мало, то патрульный пост выставляли только с наступлением темноты и до рассвета. В две смены. Первую смену брал себе старослужащий, так как она была легче, чем вторая. Охранять особенно было нечего, т.к. нападений со стороны местного населения ожидать не приходилось. "Хачики" (армяне) к нам относились хорошо, подчеркивая нашу общую христианскую веру. Мы-то все были атеистами, но на добро отвечали добром. Хорошим тоном у местных жителей считалось угостить солдатика. Даже старушки на базаре старались одарить нас фруктами, в основном, абрикосами или персиками. А абрикосы и, особенно, персики в Армении знатные. Правда, у нас в Молдове не хуже. Хотя справедливости ради следует сказать, что, по крайней мере, абрикосы мы переняли у них (Prunus armeniaca - армянская слива), а не они у нас. Их привезли с собой бежавшие от турок армяне, которые поселились в Молдове много сотен лет назад!
Помощь Спутника позволяла нести службу, как говориться, вполглаза. Но, когда я заступил первый раз патрулем, положение сильно изменилось. Не надо думать, что армяне стали на нас нападать и поголовно вырезать. Такое, в принципе, бывало на Кавказе, но не в Армении. Отношения с аборигенами у нас по-прежнему были очень хорошими. Но дело в том, что территорию "точки" завезли доски, чтобы перестелить полы. И тут уже вступали в игру новые правила. Украсть доски для собственного дома (если не удавалось обменять на коньячный спирт или крепленое вино), у местных воровством и позором не считалось. И такие попытки были нередки.
Но там, где Спутник - воровство невозможно в принципе. Поэтому, мы на досках просто-напросто спали, предоставив нести охрану Спутнику. К несчастью, один "честный сержант" "стукнул" командиру роты, что караульные спят на посту. Раньше патрулирующих практически не проверяли, а теперь зачастили. Но, бдительный Спутник и тут спасал нас. Но меня он не только спас, но благодаря этому умнейшему из всех известных мне псов, я был поощрен явно выше моих заслуг. Да и заслуги, собственно, были не мои, а Спутниковские.
Этот эпизод опишу подробно. Было это ранней осенью. Я заступил на патрулирование. Ночи в Армении не холодные, но после дневной жары, чувствовалась прохлада, особенно если со стороны Арарата дул ветерок. Мы на патрулировании всегда, даже летом, брали с собой шинель, это помимо карабина СКС с одним холостым патроном. На смену я встал с трудом. Сон у меня в армии был хороший, не то, что сейчас. Безропотно выслушав все, что положено при смене "молодому" первогодку от старослужащего третьего года, я заступил на "смену". Вообще-то я был "ершистый" и часто спорил со старослужащими. Это я себе позволял, т.к. был из студентов, писал стихи и сочинял письма для "заочников", т.е. солдат, имеющих роман с девушкой "по переписке". Кроме того, я неплохо рассказывал анекдоты. И перед отбоем часто "травил" их в казарме, до того как прозвучит команда "отбой". За анекдоты и веселый нрав меня даже любили. Т.е. я себе мог позволить лишку! Хотя, напоминаю, что нравы у нас были не то, что сейчас (об этом я сужу из российской прессы, в современной молдавской армии этого вроде бы нет) и опасаться физической расправы не приходилось. Да и "старичок" мне попался самый безобидный. Жаль, что забыл его фамилию. Звали его Владимиром. Был он из Казахстана. Худощавый, скромный, с легким румянцем, через месяц после этого он демобилизовался.
Он ушел. Я с тоской взглянул на небо. В чернильной темноте звезды светили особенно ярко и выглядели бриллиантовой россыпью. Ну, очень красиво. Честно. Правда, красота ночного неба меня не радовала. Очень хотелось спать. Соблазн лечь на доски и "отрубиться" был очень велик. Старики так и делали. Но мне "салаге" это не было позволено ни сроком службы, ни тем обстоятельством, что заступил я на этот пост первый раз. Quod licet Yovi, non licet bovi. (Что позволено Юпитеру, не позволено быку). С тоской начал патрулирование. С ужасом думал, что 6 часов мне придется ходить по кругу, изредка меняя направление. По физматовской привычке, начал в уме переводить 6 часов в минуты. Перевел. Получил 360. Начал было переводить в секунды, но тут на меня вышел Спутник. Он радостно не то скулил, не то повизгивал и вилял хвостом. На душе потеплело. Ноги сами (а может, и Спутник имел дар внушения) привели меня под навес, где были укрыты на случай дождя доски. Спутник легко заскочил на доски и сразу же лег. Видно было, что это привычный для него ритуал. Я попытался объяснить Спутнику, что возможное для пса, живущего на территории части без всяких прав и обязанностей, не положено сознательному бойцу Советской Армии, комсомольцу, к тому же редактору "Боевого листка".
"Не хочешь - как хочешь", наверно, подумал Спутник, положив морду на лапы и поджав под себя хвост. Видеть удобно устроившегося Спутника было невмоготу. Чтобы преодолеть искус, я начал быстро удаляться от Спутникового ложа, которое изнеженному штатскому шалопаю могло бы показаться прокрустовым. Мне же доски, не потерявшие еще тепла накопленного за день, казались если не периной, то кроватью с панцирной сеткой, на которой я спал последний раз больше года тому назад. В общем, началась игра в поддавки. И я сам не заметил, как я лег на теплые доски рядом со Спутником, положив сбоку карабин, а под голову кулаки.
Спутник соскользнул под доски и вытащил оттуда наволочку, наполненную сухой травой. Этот соблазн я уже преодолеть не смог. Положив под голову подушку и закрыв колени полами шинели, я крепко уснул.
Что может сниться солдату? "Баба" скажет какой-нибудь грубиян, вспоминая свою службу в Вооруженных Силах. И по существу будет прав. Каждому солдату снятся девушки. Чаще свои, но иногда повариха из солдатской столовой, или телефонистка из штаба. Конечно, и мне снились девушки. Эротические сны у всех солдат похожи. Часто снились мне и вполне целомудренные сны про мой любимый до слез Кишинев.
На этот раз мне снился сон "два в одном флаконе", т.е. "комплексный". Вроде сидим мы в парке Штефана чел Маре (тогда имени А.С. Пушкина) на скамейке с чудной девушкой Светой Падалко (согласен, фамилия несколько подкачала для такой красавицы) и целуемся. И вдруг она проводит языком мне по щеке. А язык шершавый какой-то. А потом кусает меня за ногу чуть ниже колена, за икру. "Ты что?" - кричу я и... просыпаюсь. Вместо Светланки я вижу Спутника, который теребил меня за штанину. Спутник тихонько скулит. В тот момент мозг начал работать лихорадочно. Но может быть то, что я принимал за работу мозга, было лишь рефлексом, инстинктом самосохранения. "Наверное, проверка!" - мелькнуло у меня в голове. Спутник, видя, что я уже вполне проснулся, двинулся в сторону противоположную входу в часть. "А может быть расхитители социалистической собственности" - подумал я, примкнул штык и двинулся вслед за Спутником. Возле ближайшего дерева ("дикая маслина" называли мы в детстве это дерево, пшат - называют его армяне). Спутник замер, а я стал за деревом. При свете луны я увидел своего командира части (разорвать бы его на части, простите за каламбур), который осторожно пытался преодолеть заграждение из колючей проволки, протянутой по всему периметру. Дальнейшие мои действия были местью за недосмотренный эротический сон (да и за биологический тоже). Мною еще двигал страх за то, что "кэп" может установить, что я спал (импровизированную подушку спрятать я забыл, да и физиономия могла носить отпечатки подушки). Я заорал благим матом: "Стой! Кто идет", - что устав предусматривал.
Затем: "Руки вверх!", что уставом не предусматривалось.
Потом последовала "уставная угроза": "Стой! Стрелять буду". Затем по уставу я должен был, если мои команды не выполнялись, сделать предупредительный выстрел в воздух. "Кэп" же выполнить мои приказы не мог в принципе, так как он намертво запутался в колючей проволке. Дальше я "задурковал" окончательно. Не зная как выйти из положения, я бесновался, как средневековый викинг, объевшийся мухоморов или опившийся "боевого" зелья. Я дернул затвор, вскинул карабин, коротко прицелился и выстрелил прямо в ... капитана. Все это происходило под неистовый лай Спутника.
"Кэп" обалдел, выматерился и упал по ту сторону колючей проволки (за территорию части), при этом он зацепился за "колючку" и порвал фирменную рубаху. Я же забыв, что патрон холостой, покрылся холодным потом. Меня била дрожь. Мысль, что я убил командира части, парализовала меня, и я не мог ни сдвинуться с места, ни закричать..., ну ничего. Некоторое время все происходило как в замедленной съемке...
Тем временем капитан встал "на карачки", затем в полный рост и звенящим голосом крикнул: "Рядовой, ... пауза... Ко мне бегом". Видно со страху он забыл мою фамилию. А может, забыл не со страху - чего это я наговариваю. Просто в его части я служил меньше двух месяцев.
Я подбежал к колючке. "Двигайся к воротам" - приказал капитан голосом не предвещавшим мне ничего хорошего. Я быстро дошел до ворот, хотя и не торопился. Через минут 15 (что довольно много, учитывая путь, который должен был проделать "кэп") мы встретились у ворот. "Кэп" зашел на территорию части. От него сильно пахло табаком. Видно по дороге выкурил не одну "беломорину" (папиросы "Беломор-канал" по 22 копейки пачка). Младшие офицеры курили именно их, старшие - "Казбек". Сигареты уже были (в основном, болгарские), но у офицеров были не в ходу.
"Так!", сказал капитан - "Действовал, в общем, правильно, но шумно. Продолжай патрулирование". А сам направился в сторону своего дома. У меня отлегло от сердца. Тут я заметил, что Спутника рядом со мной нет. Волноваться, что Спутник пропал, не приходилось. И я направился к своему "лежаку" запрятать "подушку" - улику. "Подушки" на досках не было, а Спутник сдержано лаял и вилял хвостом. С тех пор я Дарвину не верю. Люди, может, и произошли от обезьян, но умные люди от ... восточно-европейских овчарок.
Утром, капитан в новой рубахе, на разводе вызвал меня из строя. Поставил меня в пример, как солдата, добросовестно несшего службу, и объявил двое суток увольнения. Эти двое суток я потом присоединил к отпуску. Отпуск я провел, естественно, в своем любимом Кишиневе. Так, что Спутник добыл мне весьма хорошее поощрение. Очень скоро я получил продуктовую посылку от своих родственников с Украины (или как требуют "хохлы" - из Украины). Там были украинские "наркотики": сало, кровяная колбаса, сальтисон, свиные уши и шкурка. Спутник с большим удовольствием съел кус "кровянки".
Но скоро наша дружба со Спутником закончилась. Нет, мы не предали друг друга. Случилась беда. Весной, которая в Армении наступает уже в феврале, Спутник стал покидать территорию части. "В самоволку ушел" - шутили мы. Мы тоже бегали в самоволку, но...
Спутник бегал к подругам, а мы - за вином. В Армении с вином дела обстоят лучше, чем с подругами, человеческими, разумеется. Не знаю, были ли в Арташате девушки, но я их практически не видел. Лишь изредка и то в сопровождении мужчин. В конкуренции за окрестных "девушек" собачьего рода у Спутника были, видимо, более молодые и сильные соперники. Он частенько возвращался до крови покусанный. И, однажды, после двух или трехдневного отсутствия он вернулся сильно израненным, а в последствие раны на боку стали гноиться.
Командир роты, опасаясь, что Спутник взбесится, принял решение его пристрелить. Собрал старослужащих и объявил, что тот, кто приведет приговор в исполнение пойдет на "дембель" в первую партию. К сожалению, такой выродок нашелся. Это был тот самый "честный сержант", любимец нашего командира. Хотя, командир принял, может быть, и верное решение, но я в тот момент очень жалел, что мой патрон был холостой. Похоронили мы Спутника на территории части. Этому никто не препятствовал. Мне повезло, казни и похорон Спутника я не видел. Я был на дежурстве.
Покидая Арташат, я простился со Спутником у его могилы. Тогда я еле сдерживал слезы. Мне было 22 года, и мужество я считал высшей доблестью.
Сейчас мне 64 года, я пишу о моем верном друге, а слезы утираю носовым платком.
Вторая история, связанная с собаками, была бы смешной, если бы не была бы в итоге столь печальной. Это классический пример черного юмора.
А началась она в далеком уже 1971 году. Я только что закончил педагогическую практику. Получил за нее пятерку, что и предопределило мою дальнейшую судьбу. Я в последствие почти 40 лет проработал учителем физики в различных школах Молдавии или скорее Кишинева, так как вне Кишинева за моей спиной только 3 школы. В родном Кишиневе их около десятка. Нет "летуном" я не был. Просто на одну учительскую зарплату жить и в советское время было непросто, а в пост-перестроечное стало архитрудно и всегда, когда такая возможность появлялась, я подрабатывал по совместительству.
Однако после педпрактики предстояла еще и научно-производственная практика. Я попал в Академию Наук МССР, в лабораторию академика Радауцана, которого во время практики так ни разу и не видел. Впрочем, это никакого значения, а тем более отношения к рассказу не имеет.
В лаборатории жизнь кипела: играли в шахматы, писали "пулю", курили, пили вино и прочие алкогольные напитки, попутно мотали катушки, собирали какие-то установки, делали какие-то измерения. В нужный момент собирались - и все было ок. Но... Мне все это чуть было не вышло боком.
Я так увлекся побочной стороной научной деятельности, что едва не завалил практику. Мой главный руководитель, заведующий кафедрой оптики и спектроскопии В.П. Мушинский (о нем "маститый писатель" С.Н. Белкин собирается писать сценарий к фильму ужасов, так как работал некоторое время под его началом), выслушав мой отчет, заметил: "То, что Вы проделали - мог сделать и слесарь 6-го разряда". Впрочем, поскольку слесарь все же должен был иметь 6-й разряд, а не 2-й, то "тройку" мне поставили.
Тем не менее, практика в Академии Наук МССР меня обогатила множеством новых знакомств и историй, одну из которых я сейчас, уважаемый читатель, Вам поведаю.
Давно пора уже это сделать, но меня, как известного комбинатора и турецко-подданного, все время куда-то заносит... В те времена важное место занимала комсомольская, а также профсоюзная работа. Так вот, в нашу лабораторию в начале недели зашел какой-то комсомольский деятель институтского уровня и начал проводить "среди нас" разъяснительную работу и за что-то агитировать. То ли он собирал членские взносы, то ли еще что - уже не помню. Одет он был очень вычурно. Рубаха у него была с рюшами, брюки, пиджак и туфли немыслимой расцветки. Была в то время такая мода. Эта рубаха вполне терпимо смотрелась бы в театре или в филармонии, но в лаборатории, где м.н.с-ы работали и гаечными ключами, и напильниками, как-то не очень была к месту.
Агитировал он, впрочем, не очень долго, перейдя на дела воскресные. Он, по его словам, провел в воскресенье на охоте с очень важными и могущественными людьми. Последовал обстоятельный рассказ, как они охотились, как потом жарили дичь, варили заму из диких голубей, какой пили коньяк, какое вино и какая у него умная собака. Это не говоря уже о ружье, которое он описывал, словно любимую жену... Время шло к обеду и состояние голода только усиливалось от его нам мало интересных гастрономических рассказов. Все облегченно вздохнули, когда он закончил свой монолог и ретировался. Дружно, глотая слюни, засобирались в столовую.
"Кто это?" - поинтересовался я. "Э, студент! Это большой человек" - сказал Женя Греча. "Зять академика N". Этот известный биолог давным-давно уже умер, но раскрывать его инкогнито я, пожалуй, не стану.
Шли годы, которые складывались в десятилетия. Зятя академика N я после окончания практики не встречал, но запомнил его хорошо. Был он весь какой-то, как сейчас бы сказали, гламурный и претенциозный, а это запоминается хорошо.
С 1988 года я поселился в районе телецентра. Сначала в малосемейке АН МССР, а затем в 90-х в другом, но тоже академическом доме. Весь наш микрорайон можно было назвать: "Академгородок". Остановка троллейбуса так, кстати, и называется.
По утрам я ходил делать зарядку, а точнее гулять в сосновую рощу. Она расположена между жилым кооперативным домом, относящимся к Академии, и академической же столовой "Crizantema". К сожалению, сейчас эта рощица гибнет. Видно деревья поразила какая-то болезнь.
Но тогда, вначале 90-х воздух в этой рощице можно было бутиллировать и гнать на экспорт в мегаполисы экономически развитых стран. Тишина, здоровая экология и отсутствие зарплаты в течение несколько месяцев, настраивали меня на мечтательно-лирический лад. Изредка мой покой нарушали "собачники" и даже не столько они, сколько их питомцы, устраивавшие шумные игры. Хозяева радовались за своих собак. Я тоже радовался, если только какая-то "моська" не облаивала меня, считая, что я незаконно нахожусь на ее территории.
Однажды рано утром, "когда тьма сгущается перед рассветом", на территории рощицы вошел человек с охотничьей собакой. Я узнал "зятька" сразу, хотя прошло почти два десятка лет. Одет он был не лучше, впрочем, и не хуже меня. Такой же полинявший спортивный костюм и на голове шапочка-самовяз.
Вид невзрачный, как и у всех в нашем далеко не элитном районе. Академики, богатые в советские времена, обнищали вместе со всем народом, в том числе с зятьями и прочими домочадцами. Все эти мысли промелькнули в моей голове без всякого намека на злорадство.
Его собачка дошла до ближайшего куста и села, предварительно подав голос. "Зятёк" подошел к ней, вынув по дороге сетку-авоську, наклонился и поднял ... бутылку. Я читал, что собак натаскивают на поиск трюфелей, наркотиков, оружия, но бутылок...Это меня потрясло!
Такая процедура продолжилась и возле 2-го и 3-го куста. Кажется, у четвертого куста поиск дала сбой. "Зятек" поднял бутылку и отбросил ее в сторону. "У, глупая тетка! Ты что, нюх потеряла? Это же иностранная бутылка! Их не при-ни-ма-ют! Понимаешь? Стареешь, гицелям (в Кишиневе гицелями называли людей, отлавливающих бродячих собак) тебя, что ли отдать" - пригрозил он своей собаке. Та виновато вильнула хвостом и преданно посмотрела на хозяина.
С тех пор я от случая к случаю вспоминаю эту историю и рассказываю ее знакомым.