Тьма беззвучно обволакивала тело, покрывшееся гусиной кожей, своей легкой черный вуалью. Мрак господствовал над мозгом. Это был не тот мрак, который расслабляет перед сном и успокаивает. Это был мрак, не позволяющий сосредоточиться на каком бы то ни было предмете, он повелевал здесь, очерня окрестности своими руками. Он заставлял сердце биться быстрее и сильнее - так, что оно практически выскакивало из груди. Страх был ближайшим подданным мрака. Он сковывал тело, заставляя трястись его в адской лихорадке, истекая холодным потом.
Но это длилось недолго - до тех пор, пока Николай не открыл глаза. Как только веки, приподнялись, мрак сошел, но не совсем. Перед глазами встал пейзаж голой пустыни с завядшими кустами, обгорелые ветки которых были понуро опущены к земле. Почва была испещрена трещинами - морщинами и язвами, как кожа дряхлого старика. Это не была прекрасная и цветущая Гея, то была суррогатная часть чего-то мрачного и жестокого, символ ужаса и ненависти - ненависти к прекрасному, которое обособило зло от себя, закинув его сюда. И возникли мракобесные пейзажи - за одно мгновение, на такой ужас понадобилось всего лишь одно мгновение.
Николай огляделся. Кругом была лишь эта жуткая картина. В некоторых местах из земли вырывались языки пламени. Небо было черно-багряного цвета. Николай догадался или догадывался, что попал по нужному адресу. Что теперь ожидало его?
Глава 2
-Он не дышит! - кричал санитар. - Позовите врача.
Санитар пытался банальными телодвижениями привести Николая в чувство. Таня стояла напротив комнаты с мягкими стенами и маленьким решетчатым окошечком и смотрела, похоже уже ни на что не надеясь. Для нее все происходило в полнейшей тишине. Она наблюдала за всем происходящим со стороны: вот прибежал доктор, послушал пульс попытался что-то сделать; затем прикатили тележку, положили Николая на нее и куда-то повезли, а ноги Тани сами помчались за тележкой. В голове женщины мерным медленным звуком разливалось церковное песнопение, успокаивающее душу и ложившееся мягким теплым снегом на тело, погружая все сознание в транс. Вот тележку закатили в палату. Сквозь окно Таня видела, что врачи, обступившие тело, суетятся и передают какие-то странные инструменты, кричат и нервничают, хотя это вроде бы для них является обычным делом. А вокруг по-прежнему стояла полная тишина и только играла музыка в голове. Эта музыка своим спокойствием и безысходностью могла дать понять, что мертвые тоже умеют танцевать. Видимо Николай сейчас уже танцует в другом мире и улыбается под эзотерические мотивы странной мелодии...
-Татьяна! - доктор взял женщину за плечи и слегка ее встряхнул. - Очнитесь.
Таня очнулась, посмотрела спокойными глазами на доктора, потом - на палату, где в гордом одиночестве лежало тело ее лучшего друга, человека, который значил для нее почти все. Она отвернулась и только произнесла:
-За что?..
-Так случается, - ответил доктор. - Мы ничего не смогли сделать. Но я хочу с вами поговорить. Тут несколько странное дело, не ограничивающееся рамками обычной психической болезни.
Тане ничего не хотелось слушать и объяснять с кем бы то ни было. Ей просто хотелось открыть дверь навстречу утру, выйти и больше никогда не возвращаться, забыть, как поют птицы свои переливистые песни, оросить слезами грязную черную землю и понять, что вовсе не страшно умереть молодой. Но это не то утро и не дверь, в которую можно выйти. В голове все закружилось, завертелось, переплелось. Она вспомнила все самые яркие моменты, которые пережила вместе с Николаем. Не всегда счастье валилось на голову, иногда грусть и скорбь чуть затемняли серыми тонами цветастую картину жизни, но они были вместе! И это до сих пор было главным! А что теперь? Теперь пустота...
-Ау! Вы здесь? - доктор помахал ладонью перед глазами Татьяны.
Она резко очнулась и уставилась с непониманием на доктора.
-Я ничем не могу вам помочь. В смысле того, что вы говорите, будто он умер как-то необычно. Он был просто замечательным человеком без отклонений и недостатков. Дай Бог другим быть такими же. А теперь извините, мне надо идти. До свидания!
Доктор ничего не смог бросить Татьяне вдогонку, ошарашенный тем, как она молниеносно выпалила все, что хотела сказать за считанные секунды - словно она и не перенесла никакого шока. Но шок был. И он оказал неимоверное давление на хрупкое женское тельце, готовое вот-вот рассыпаться на кусочки от малейшего прикосновения.
Глава 3
Мелкими шажками человек, полный неведения и глубинного страха, засевшего в самых дальних уголках сознания, ступал по раскаленной почве, готовой в любой момент разверзнуться и обдать потаенными языками пламени, рождающегося глубоко в недрах этой земли или застудить ледяными потоками, пронзавшими время от времени плоть. Лед и пламень жили здесь рука об руку - два палача, две сущности, два проклятия в наказание грешникам.
Николай брел наугад, попутно осматриваясь и оглядываясь, боясь, что из-за спины выскачет мерзкий чертенок со злорадной улыбкой и острыми тонкими клыками, способными вмиг прокусить тонкую человеческую кожу. Мурашки исполосали шрамами спину, которая уже ныла и стенала, готовая прогнуться или сломаться под тяжестью багряного неба, надвигавшегося на голову всем своим неимоверным давлением, способным расплющить голову точно перезрелую дыню. Впереди дорога обрывалась, и пока не было видно, что находится дальше. Николай чуть ускорил шаг и наконец вышел к обрыву, довольно пологому, чтобы по нему спуститься вниз. А внизу расположился всем своим ужасным величием черный замок, стоявший как Пейзанская башня - под наклоном, только значительно большим. Он словно показывал, что вход ведет в недра земли.
Вдалеке от замка что-то вертелось. Сооружение было похоже на чертово колесо из парка развлечений. Только в этом месте видимо оно действительно являлось чертовым. Со стороны колеса доносились еле слышные звуки, похожие на стоны. Запах серы заставлял постоянно морщиться и зажимать нос, чтобы зловонные пары не заставили организм вывернуться наизнанку. Но самым страшным было озеро, расположенное далеко за замком. Николай не видел его, но чувствовал всеми фибрами души, корчившейся от боли в этом пекле. Озеро издавало ужасное бульканье и приносило ужас, летящий по холодному ветру в виде прозрачных духов и уродливых скрюченных физиономий, которые даже невозможно было описать. Они проносились мимо человека, стоящего на краю горы. Но это уже не была гора, покрытая зеленой травой. А впереди был не живописный пейзаж с диковинными зверями и растениями. Кругом расстилались бездонные просторы верхнего ада, но они в то же время были настолько тесны, что сжимали тело острыми шипами, которые нельзя было никак увидеть, но чувства передавались во всей своей полноте. Багряный свет не освещал пространство - наконец понял Николай - он только объяснял находившемуся здесь, где что находится, и какие муки поджидают в той или иной области. На самом деле вокруг стояла кромешная тьма - хоть глаза выколи, - но весь ужасный пейзаж представал все равно в полном объеме, заставляя содрогаться и трепетать. Стоны становились все отчетливее, и вокруг стали вспыхивать костры, освещавшие столбы, на которых мучались грешники, издавая неимоверные стоны и скрипя полустертыми зубами.
Но тем не менее надо было спускаться вниз - к подножию замка. Время давило на грудь, заставляя сердце колотиться все быстрее и быстрее. Перед глазами стоял замок. А что внутри? Надо побороть страх и прикоснуться к ужасу. Он тотчас же уйдет, растаяв в воздухе. Нельзя оборачиваться на страх, иначе он схватит тебя за...
Николай и не стал оборачиваться и просто прыгнул, полетев вниз головой. Падение исказило реальность. Скала вытянулась. Глаза закрылись и снова начались галлюцинации. Может запах серы, может волнение от падения заставили появиться эти загадочные картины, но это было уже все равно. Николай четко чувствовал, что приземлится в нужный момент на ноги и войдет в пещеру, и ничто ему не помешает. В глове заревел голос: "Остановись!".
"Нет" - кричал мысленно Николай.
"Стой глупец! Ты даже не представляешь, что тебя ожидает! Твой мозг сожрут гончие ада, а душу опустит в кипящий котел Сатана. Вельзевул напустит на тебя полчище мух, и они превратят твое тело в решето! Забудь о нас и уходи!"
"Ты меня прогоняешь? Ты меня боишься? Ты боишься увидеть меня?"
"Ладно, глупец", - голос сошел на мерзкий шепот. - "Ты надеешься, что тебя в конце ожидает Катарсис. - Зря. Мы похороним тебя в пламени под деревом греха в спаленном саду, а змий будет грызть твое смелое, но глупое сердце! Разве ты не понимаешь, что уже проиграл, как только вошел сюда!"
"Если бы я проиграл, ты не разговаривал бы со мной! Не пудри мне мозги, чучело. Ха-ха-ха!"
"Хорошо. Я тебя жду. И только при нашей встрече ты поймешь свою ошибку! Да будет так!"
Разразился гром, опрокинувший мозг в вонючую зловонную жидкость, опоясав жуткими миазмами, но Николай встал на ноги и пошел ко входу в мрачные покои к самому сердцу ужаса. Он отбросил все сомнения и тлетворные запахи, пытавшиеся отделить мозг от тела, условно пока существовавшего в этом загадочном царстве. Впервые за все свое путешествие он поверил в свои силы, приняв вызов, пусть даже не своей территории. Он понимал, что настоящий воин должен всегда сам выбирать время и место боя, но сейчас была другая ситуация, и он решил рискнуть, ведь ставка была высока!
Кирпичи, выпиравшие из стен, опоясывавших неровными изгибами коридор, были разукрашены красными подтеками, струившимися некогда по серым кирпичам, в некоторых местах на стенах были отпечатки человеческих ладоней и следы ногтей, плотно цеплявшихся за шероховатости легко крошащегося камня, видимо через этот мрачный коридор волокли несчастных, которым была уготована не лучшая судьба.
Коридор медленно уходил высокими ступенями вниз - ближе к сердцу тьмы. Николай неровно ступал, задумываясь перед каждым шагом, ожидая ловушки. Но ловушки не последовало, а тьма все сгущалась. И уже почти не было видно багряного отблеска облаков и разрозненных костерков смерти, разбросанных в верхнем аду. Проход сзади совсем пропал из виду, и Николай ударился лбом о что-то массивное деревянное. Он провел руками по поверхности преграды и, обнаружив ручку, понял, что это по всей вероятности дверь. Он все колебался, боясь открыть ее, ожидая, что перед ним предстанет князь тьмы во всем своем ужасном обличие, и только этот страшный вид настолько испугает Николая, что он упадет замертво прямо на этом месте.
Но дверь не стала ждать, пока кто-то толкнет ее и открылась сама со страшным скрипом, моментально утонувшем в тишине подземелья. Николай прищурился, а когда дверь открылась полностью, перед ним предстал длинный коридор, уходящий своей чернью в небытие. И лишь в некоторых местах на холодных каменных стенах, таких же грязных и грубых, как и в прихожей, если можно так сказать, висели факелы, освещавшие адскую галерею бледными лепестками пламени, вырывавшимися из объятий медных чашек светильников, выполненных в виде козлиной головы.
Николай переступил порог, сделал шаг вперед, и дверь позади его с грохотом закрылась, а звук полетел эхом по направлению к неизвестности - в темную даль коридора. Со всех сторон стали доносится жалкие стоны, всхлипывания, шуршания, чавкающие звуки. С каждой минутой громкость нарастала, словно подходила к апофеозу этой ужасной музыкальной какофонии. Николай ладонями что есть сжал уши, стараясь приглушить рев, лившийся на него со всех сторон. Но все попытки оказались тщетны. Он поднял голову вверх, не в силах более выносить рева. Сверху на него смотрела пустота. Потолок был настолько высок, что его совсем не было видно, или его не было вообще. Николай отнял ладони от ушей и постарался привыкнуть к адскому вою. Сначала голова жутко болела, разрываясь от звуков, но потом слух притупился к действию рева, и пришло пусть незначительное, но все же облегчение.
Николай осмотрелся по сторонам. Коридор был не особо широким - здесь едва мог поместиться лежащий поперек человек. По обе стороны были предусмотрены ограждения - решетки. Они скорее походили на тюремные камеры. Некоторые прутья были вдобавок обвязаны колючей проволокой. В камерах лежали люди. И не только лежали. Николай пошел сквозь этот ужас, смотря на все широко открытыми глазами. Вот лежит женщина, а возле нее ее мертвый ребенок, на шее у которого болтается веревка. Она склонилась над ним и рыдает, обливая его своими слезами, словно сама его убила... Вот человек, распятый на железном кресте, нагретом добела. От креста и от потного грязного тела поднимается дым. Николай зажал нос - настолько противно ему было нюхать запах горящей плоти. Он ускорил шаг и поравнялся со следующей клеткой. Из клетки на него смотрело тело мужчины, насажанное на острый шпиль. У бедняги были зверски оторваны руки и ноги. Кровь струилась уже маленькими струйками по культям и капала в красную жижу, растекшуюся по полу. Николай резко отдернул голову, и его взгляд резко уперся в камеру напротив. Там прямо на полу лежали тела обоих полов, еле шевелящиеся. У кого-то из них не хватало глаз, у кого-то ушей, у других были зашиты грубыми черными нитками рты и веки. Они переползали друг через друга как червяки, понимающие, что их скоро пустят на корм рыбам.
Николай зажмурился. Потом он сделал несколько шагов наугад, ускорил темп и, наконец, побежал. Он бежал быстро и не оглядываясь. По дороге его сопровождали стоны, крики и плачи мучеников. Пробегая мимо одной клетки, он машинально посмотрел на его обитателя - там находился человек, вертикально подвешенный за ногу, другая нога была скрещена с закрепленной веревкой. Изо рта человека лился поток крови, словно из городского фонтана. Николай опустил с отвращением взгляд вниз и увидел, что он уже бежит по красной жидкости, в которую его нога погружалась по щиколотку. Его ноги подкосились, и он с плеском растянулся в кровавой луже, а отлетевшие от падения брызги украсили и без того грязные стены коридора. Николай встал, снова упал. Его словно не держали ноги. Потом он собрал все свои силы, опять встал и побежал, зажмурив глаза и выставив вперед руки.
Глава 4
Траурная процессия медленно шла по кладбищу. Заунывный музыкальный мотив и слезы женщин омрачали священную землю в большей мере, нежели обычно. Народу на похороны собралось так много, что змейка за гробом вилась, почти на добрую четверть кладбища, а кладбище, надо сказать, было не маленьким.
Татьяна шла, опустив голову, ни о чем не думая. Ей уже было все равно. Больше всего на свете она боялась именно этого. И вот это свершилось, а она совсем не успела подготовиться. Врач предлагал ей провести тщательный осмотр тела, так объяснил это из ряда вон выходящим случаем, но она не позволила ему кромсать тело близкого ей человека. Ей было просто наплевать на науку, и что это может для науки значить. Она хотела только одного. Она хотела... Она сама не знала, чего хотела. Впервые в жизни ей пришлось хоронить человека, которого она так сильно любила - любила больше своей жизни. Только теперь она поняла, что даже ее муж не значил для нее столько, сколько значил Николай. Зачем тогда она вышла замуж? Где была допущена ошибка, что все сложилось так трагично.
В ее душе играла скрипка, уносившая своим пением Таню все дальше от траурной процессии. Как бы ей хотелось хоть на один миг увидеть Николая, сказать ему столько слов, попрощаться наконец! Или... Не говорить ничего. Просто прижаться своими губами к его губам и тихо произнести "люблю".
Ветер дул в лицо идущим людям. Погодка выдалась не самая удачная. Священник, одетый по-летнему, уже порядком продрог и видимо собирался отправить покойника к Богу по ускоренной методике, объясним это тем, что мол у Бога тоже дел хватает, и иногда ему некогда слушать длинные речи. Тогда он отворачивается и уходит, а душа не знает куда ей деться. Его лицо действительно изображало страдание. Но вместе с тем на старом сморщенном лице читалось хладнокровие. И кто бы о чем ни думал, он собирался отслужить все сполна, предав душу человека в надежные руки.
Глава 5
Николай бежал, пока тьма перед ним не сгустилась до такой степени, что он вообще не смог разобрать, что перед ним - проход или тупик. Боясь набить шишку о какое-нибудь препятствие, он замедлил бег и остановился, пристально всматриваясь в тьму. Ничего не было видно, тогда он сделан несколько шагов вперед. Глаза, видимо немного привыкнув к темноте, стали различать кое-какие смутные очертания. Вдруг по обе стороны коридора вспыхнули факелы, осветив красным светом массивный портал. Могучие деревянные двери были испещрены ссадинами и царапинами, словно тело могучего воина.
Николай отошел от портала, чтобы разглядеть его во всей адской красе. Края были рельефно испещрены завитками и черными лилиями, свешивающимися с цепей, и словно прямо из них и произрастающими. В некоторых местах были изображены отвратительные головы существ. Взгляд постепенно скользил вверх, приближаясь к округло-треугольному завершению портала. Над самой вершиной торчали из камня, венчавшего проход, острые металлические колья, на которые были насажены человеческие головы. Еще выше на прибитом к стене кресте был распят человек - вверх тормашками. Его живот был разодран, и прутья, оканчивавшиеся крюками, распинали плоть в четыре стороны, оголив внутренности, блестевшие в пламени факелов так зловеще и отвратительно, что Николая чуть не стошнило прямо на порог обители зла. Самым ужасным было то, что человек еще продолжал корчиться от адских мук и стонать. Его залитые кровью и мучениями глаза жалобно посмотрели на Николая, но мышцам лица еще хватило сил напрячься, изобразив грозную суровость. Сухие губы с запекшейся на них кровью разомкнулись, и из них вылился наружу тихий стон-хрип:
-Оставь надежду всяк сюда входящий!
Сколько раз Николай слышал эту избитую фразу, но только сейчас до конца осознал ее величие и необратимость. Он молча склонил голову и прошел сквозь портал, утопнув в непроглядной дымке, укутывавшей его члены. Он шел, и его шаги эхом отвалились в зале. Судя по всему это было просторное помещение. Сверху упало что-то мокрое и липкое - капли крови оросили непокрытые участки кожи человека, стекая по ней тоненькими струйками, медленно и непринужденно, падая на пол, издавая тихие звуки, но тем не менее хорошо улавливаемые слухом в этом бесшумном помещении.
Дым постепенно стал расступаться, просто исчезая в никуда. Он рождался в обратную сторону, унося за собой память о своем присутствии. Теперь можно было разглядеть огромное пространство зала с колонами из черного мрамора, уходящими ввысь - во всю ту же непроглядную тьму. Николай шел сквозь лес колонн - бездушный мертвый лес камня, пока не увидел вдали сияющую точку. Он пошел на свет, который становился все ярче и ярче. Его словно тянуло туда невидимыми сетями, как маленькую рыбку, запутавшуюся в рыболовных снастях. Он буквально парил к этому месту. Да нет же! Он и впрямь парил! Просто летел вперед, а его чуть подогнутые в коленях ноги находились сантиметрах в двадцати от черного зеркально блестящего поля. Раз! И он за один миг преодолел метров сто, оказавшись прямо перед источником сияния.
Чистейший белый свет ослепил его на мгновение. Дыхание остановилось. Сердце перестало биться. Все отошло на второй план. Здесь был только свет и Он, затерявшийся в лабиринтах неизведанной вселенной человек, человечек, маленькое существо, не способное находиться рядом с таким прекрасным созданием. Тьма здесь переставала существовать. Ее просто отбрасывало к глубинам, откуда нет возврата. И только свет. Здесь только свет. Экстатичное наполнение свечением. Любовь во всей своей красе. Может, он никогда и не любил, никогда не испытывал это чувство, и лишь теперь ОСОЗНАЛ, что есть ЛЮБОВЬ. Любовь - это свет.
Глаза немного привыкли к свету, и Николай смог постепенно узреть очертания - человеческие очертания. Это было живое существо, излучающее чистейшую энергию. Прекрасная девушка сидела напротив и смотрела своими огромными темными глазами в глаза человека. Идеально четкие формы лица и тела, прекрасная белая кожа, которая создана только для того, чтобы на нее смотреть - настолько она нежна, бела и прекрасна. Искрящиеся темные каштановые волосы, ниспадающие на хрупки плечи. Прямая осанка - царственная и величественная, но настолько нежная и женственная! Нет. Он не достоин так смотреть на нее, простой смертный, имеющий за своей спиной кучу грехов, давящих на хребет и так отчетливо видных на фоне ослепительного сияния.
Человек на миг погрузился в мечты, уносившие его в далекое и не очень прошлое. Он вспомнил все - чем был и кем не был, что сделал за свою короткую жизнь, кого любил и кого ненавидел, кому был другом, а кого считал врагом. Он вспомнил все моменты счастья и все утраты и разочарования. Он помнил, что любил, и притом не единожды. Помнил, что потерял любовь - и ту и другую. И теперь перед ним было что-то другое - самое совершенное создание, какого он раньше не видел, о существовании которого не мог и подумать. Свет, лившийся на него, затмевал все чувства, которые он ранее испытывал. Это было совершенно новое ощущение - трепет и благоговение. Наверное что-то подобное испытывали мессии при возникновении лика Бога.
Николай вернулся от размышлений к сумеречной "реальности" и преклонив колено, потянулся лицом к девушке - что бы быть ближе к ее божественному лику, почувствовать ярче спектр эмоций, охвативших астральное тело в один момент. Он открыл рот и тихо но четко дрожащим голосом прошептал свою неуверенную фразу-догадку:
-Ты Изабелла?..
Девушка подалась вперед, нежно улыбнувшись человеку. Ее лицо оказалось всего в десяти сантиметрах от его лица. Сквозь кожу пробились капельки пота и побежали неторопливо вниз - настолько велико было волнение от нахождения рядом с прекрасным ликом. Он посмотрел в ее глубокие глаза и чуть не захлебнулся в их пропасти - настолько много тайн они открывали и дарили щемящий поток, поднимающийся снизу и останавливающийся в районе грудной клетки. Алые сочные губы женщины растянулись в улыбке и на свет родились звенящие эхом по залу слова:
-Я Люцифер...
Глава 6
Похоронная процессия продвигалась в глубь кладбища. Дубы зелеными арками нависали над идущими в черном. Пелена тумана стелилась над асфальтом и влажной землей. Было такое ощущение, что под ногами ничего нет, а черные фигуры плывут по воздуху - в облаке белесого тумана, обволакивающего их конечности. Они плывут к стране вечных снов, к царству, из которого нет выхода, нет дороги назад. И принесут они туда лишь одну жертву - одно тело, почившее с миром. Никогда уже не исказит лицо тела сего улыбка или страх. Никакие эмоции уже неподвластны ему.
Солнце давно спряталось за тучами и перестало греть народ, медленно ползущий вдоль кладбищенских дорог под грустную музыку, наполненную скорби и печали. Подул прохладный ветер и заставил людей плотнее укутаться в плащи и пальто. Туман стал постепенно рассеваться и обнажать ледяные каменные плиты надгробий, служившие единственным украшением этого места. Ангелы, склонившиеся над плитами, грустные изваяния девушек, оплакивающих покойных. Серый камень казалось бы жил здесь свой жизнью. Он был единственным утешением телам, лежащим под слоем земли. Камень был пухом, легким пухом, покрывающим как одеяло кровати забвения. А то, что он был холодным, как лед, не имело значения - покойники не боятся холода, в конце концов.
Процессия подошла к краю свежевырытой могилы и остановилась. От толпы отделился священник и подошел к гробу, поставленному возле ямы. И все пошло по заготовленному сценарию...
Лица людей были бледны и печальны. Некоторые из них были задумчивы и обременены размышлениями. Некоторые смотрели вверх, словно обращаясь к всевышнему с личным вопросом. Но одно лицо выделялось из толпы. Это было лицо прекрасной женщины, из глаз которой лились слезы. Они стекали вниз по щекам и падали, замерев на некоторое время в полете, на землю, которая, в свою очередь жадно выпивала соленую воду. Голова женщины была покрыта черным платком, а шея была укутана в шелковый серый шарф, который периодически развязывался и начинал биться на ветру, а хозяйка его поправляла и все начиналось по новой. Да и не в шарфе собственно было дело. Бог с ним! Просто что-то казалось исходило от ее лица, нечто невидимое простым взглядом, но явно ощутимое. И этот невидимый лучик тянулся вперед - сквозь однородную массу черных костюмов и угрюмых лиц, сквозь влажный воздух. Он тянулся прямо к холодному бледному телу, словно пытаясь согреть его, окутать теплом, подарить все, что только возможно подарить. И не понятно как этот лучик родился на свет. Да и не важно это! Важно то, что он есть. Важно то, что есть Он, и есть Она. О сейчас он так далеко от нее... и так близко. Так близко! Он чувствует тепло ее тела, ее запах, запах женщины, возможно самой дорогой ему на свете женщины. И как бы он ни пытался запутаться в словах и объяснениях, как бы не хотел заблудиться в лабиринте условий и понятий, какое-то чувство все равно приведет Его к Ней, чувство, сияющее невидимым лучом. И не восстанут преграды между ними. А если и восстанут, то будут немедленно разрушены, ведь не может быть между ними преград. Это же так просто! И даже не будут преградой им слова священника, заканчивающего свою заунывную молитву перед черными людьми:
- ... земля к земле, прах - к праху.
Глава 7
Черные колонны по-прежнему нависали над человеком, а свет, уже не кажущийся таким ярким, по-прежнему освещал его лицо, на котором вздувались желваки. А прекрасная девушка смотрела на суровое лицо Николая и по-прежнему невинно улыбалась. И за этой улыбкой таилось то, что неизвестно даже самому Господу. Девушка открыла рот, и опять зал наполнился чарующим уши голосом:
- Ты что, боишься меня?
Человек посмотрел в глубокие черные глаза, но не смог долго выдержать этого взгляда и посмотрел вверх, напрягая мышцы шеи и плотно сжимая скулы. Но над ним только сгущалась тьма и помощи сверху ждать не приходилось.
- Я же здесь! Куда ты смотришь? - прошелестела девушка. - Я тебе не нравлюсь?
- Я вижу тебя насквозь. - Николай опять посмотрел ей в глаза. - Я вижу всю тьму, которая таится под твой оболочкой...
- Браво! Браво! - девушка захлопала в ладоши и залилась звонким смехом. - Сначала ты вроде просто влюбился в меня, как только увидел. Ты хотел меня? Милый... Ха-ха-ха! - колонны опять затряслись от смеха.
-И чего тут смешного, - Николай приподнял брови. - Зачем весь этот фарс. Ты будешь меня соблазнять или что-то еще придумаешь?
-Ну, нет. Ответь. Ты меня хотел, когда увидел?
-Нет.
-Зачем ты мне лжешь? Ведь ложь - это грех, не правда ли?
-Чего тебе надо?
-Нет! Похоже разговора не будет! Ты меня просто не слушаешь! Давай тогда сразу попрощаемся, и ты зайдешь как-нибудь в другой раз... - Люцифер выдержал паузу. - Когда тебя уже закопают.
-Что это значит - "закопают"?
-Так. Ты уже меня слышишь. Это не может не радовать. Я про то, что в этот момент, когда ты припираешься со мною, твое тело хотят похоронить, ведь душа твоя уже не там. Она полностью перелилась сюда - АД!
-Но я ведь был и в сумеречном мире. Разве я умер тогда?
-Я говорю, что сейчас ты в аду. Сумеречный мир - отдельная история. Он не описан ни в одной из книг, которые вы - глупые людишки - читаете. Вы все знаете про ад, неважно откуда, и про небеса - немного меньше, потому что мало кто любит оттуда возвращаться. Но вы ничего не знаете про сумеречный мир и про много чего еще. Вы даже не представляете, какие тайны содержит в себе эта маленькая вселенная и сколько еще тайн за ее пределами. Вы вперились в мир вашего ТОНАЛЯ и смотрите только перед собой, боясь сделать шаг в сторону от дороги и наткнуться на что-то неизведанное. Меня тошнит от вас. Мне противен ваш запах. Ну, нет, есть, конечно, отдельные личности. Ты мне тоже нравишься, - глаза девушки блеснули. - Вы представляете, что знаете все. ВСЕ. Но на самом деле вы не знаете ничего. А те, кто и знал что-то - сейчас уже мертвы или гниют в психушках.
-А что мы должны знать? Чего мы не знаем. Мы знаем ровно столько, сколько должны знать! Мы знаем ровно столько, сколько может уразуметь наш мозг, ровно столько, сколько позволяет нам Бог.
-Ха-ха-ха! Да ты стал примерным католиком... или христианином! Что ты знаешь о Боге? Ты с ним хоть раз говорил?
-С ним не надо говорить, точнее его не надо слышать, чтобы знать, что он с тобой.
-Чушь! - девушка подпрыгнула с места, ее лицо налилось кровью. - Ты ни черта не знаешь! Ты только говоришь и говоришь, мелешь своим языком всякую чушь. Как и все глупые мартышки! Твои прекрасные, казалось бы, слова ни черта не значат! Чушь.
Люцифер отвернулся. Его светлое платье, от которого некогда шел ровный холодный свет, стало постепенно темнеть, утопая в сумерках ночи, окутывающей зал - первородной ночи, существовавшей еще задолго до сотворения мира. И этот мрак пугал и заставлял трястись. А платье становилось все темнее и темнее. Оно наконец преобразилось в длинный иссиня-черный плащ, переливающийся словно оперение ворона. Фигура обернулась. Это уже была не девушка. Перед Николаем возник мужчина с черными как сажа волосами, окаймлявшими аккуратный овал лица с выдающимися скулами и аккуратной козлиной бородкой. Его глаза переливались также, как и черный плащ, но были значительно темнее его. Глаза без зрачков. В них не было видно ничего - это был путь к анафеме, к забвению, к первоначальному мраку, к хаосу, который по-видимому и наградил ими их хозяина.
-Так тебе больше нравится? - спросил черный ужас, родившийся из Люцифера. - Я не буду тебе представляться. Ты знаешь мое имя. Ты каждый день в детстве натягивал одеяло на голову, боясь, что я за тобой приду, потому что твоя религиозная мамаша, которая теперь кормит червей под землей и у меня в гостях... - Черные глаза блеснули, будто в них зажглась звезда из далекой галактики. Он помолчал и улыбнулся поистине зловеще. - ... она постоянно пугала тебя мной и говорила, что я прихожу за детьми, которые ГРЕШАТ.
-Ты мне не страшен. Теперь, - Николай спокойно взглянул в глаза Сатане, разглядывая в них пустоту.
-Я и не хочу тебя пугать. Мне это незачем, - Сатана равнодушно посмотрел на человека как бы свысока. - Если я захочу это сделать, я это сделаю. Уж поверь мне! Просто смотри на момент моего величия. Да. Я Ангел, который упал. Но так считаете вы - праведники - да Бог. Я вознесся вместе с Иисусом Христом. Когда он был распят на кресте. Только он вознесся вверх, а я... - вниз. И... поверь мне, направление не имеет значения. А я вижу только преимущества в своем вознесении. Здесь я ближе к матери - к Хаосу. Взгляни в мои глаза - они у меня от нее. Ты даже не представляешь, кто согрешил и породил меня на свет. Твой тупой интеллект не познает никогда этого ужаса, который существовал задолго до первородного греха. Но я не скажу тебе. Пусть Грешник сам скажет тебе. Пусть с высока он упадет пред тобой на колени и признается - перед простым смертным - в своих развратных действиях. Пусть падет, если считает, что пал я! Пусть падет сам. И когда он преклониться перед тобой, перед всем человечеством... он преклониться передо мной. Прощу ли я его? Возможно. Даже несмотря на то, что он не простил меня. И пусть просит прощения у всех моих воплощений. Потому что я всюду. Я вездесущ. Так же, как и Он. Мои эманации задевают все живое, проходят через каждое существо в этом погрязшем в грехе мире. Но все может измениться. Каждый может сделать это. Каждый может изменить ВСЕ. Достаточно понять истину. Достаточно задать вопрос и получить ответ. Но ты должен будешь справиться со всей волной, которая накроет тебя с головой. Ты должен будешь суметь выплыть на поверхность, иначе задохнешься в этой кроваво-темной пучине ужаса и мрака. И, что самое ужасное, будешь плавать в ней вечность... ВЕЧНОСТЬ! - Сатана прикрыл веки. - Я не сумел.
Зал наполнился тишиной, переливавшейся от колонны к колонне, и вокруг них, и вверх, и вниз... Она летала на своих невидимых крыльях, отталкиваясь от воздуха, и навеивала разные мысли. Мысли обволакивали человеческий мозг, ласкали его и проникали вглубь - туда, где могли прочно укорениться и прийти к полной власти, обретя контроль над всем существом, над каждым нервным стволом, над каждой мышцей, над каждой клеточкой, подчиняя себе постепенно всю необъятную страну под названием тело.
Николай обдумывал полученную информацию. Во всяком случае он так считал. На самом деле в его голове царил полный хаос. Один вопрос перемешивался в другой, и рождался на свет экзотических коктейль идей самых неожиданных и самых невероятных. Он уже не знал, во что верить и кому верить. Сатана поменял все ячейки в его мозге и разобраться в этом беспорядке было практически невозможно. "Кто такой Бог? Кто такой человек? И откуда все началось? Для чего все это? Кто я такой? Почему я здесь? Где находится земля? Какая разница между адом и землей? Я одержим дьяволом? Или я сам дьявол? Что есть добро, и чем оно отличается от зла? Коварство и хитрость - это истинные качества Сатаны, или все это выдумки церкви? А Бог хороший? Может, Бог совершил грех первым, когда создал нас? Может, Бог совершил грех еще раньше?.. Я уже предан анафеме? - и тут Николай почувствовал опустошенность и безысходность, на него накатилась волна депрессии, он почувствовал себя таким старым и дряхлым, молодость ушла, ушло лето жизни. И что после всего этого? - А где моя жена? И где мой сын? И кто такая Таня".
Николай словно очнулся от летаргического сна. Он поднял глаза на своего собеседника:
-Я не тот, кто любит призраков и тени, блуждающие по глубинам темных улиц. Я человек, и мне не надо твоей роскошной жизни, если можно так сказать. Я не собираюсь тебя жалеть - я не плакальщица. И я четко знаю, что мне надо, кого я ищу, и ЗАЧЕМ Я ЕСТЬ! А теперь, извини, мне надо идти к Изабелле.
Сатана молча поднял правую руку, сжал ее медленно в кулак так, что было слышно, как хрустнула каждая косточка, и медленно поднес ее тому месту, где у человека находится сердце. И что-то мелькнуло в его глазах, но не хватило времени разглядеть эту искорку. Может, в это время где-нибудь далеко завяли цветы зла. Сатана расставил руки, закрыл глаза и медленно воспарил вверх, погружаясь все больше в тьму над головой человека, пока не исчез совсем.
Глава 8
Николай пошел вперед, чувствуя, как холодок пробирается по его спине все ближе и ближе к основанию шеи. Нехорошее предчувствие одиночества, чувство сырой холодной земли. Что это? Просто момент слабости или в этом что-то есть? Ответ пока получить нельзя. Поэтому Николай просто встряхнул головой и постарался об этом пока не думать. Он просто шел наугад сквозь черный зал, проходя мимо колонн, зловеще над ним нависавших.
Вдруг перед ним выросла стена. И двери нет. Тогда человек побрел вдоль стены, пытаясь отыскать проход, который должен был провести его, как он предчувствовал туда, куда ему надо. Но стена по-прежнему оставалась хладнокровна, и черный монолит не хотел пропускать за черту ни одно живое, или неживое, существо.
Тогда Николай развернулся и пошел в обратную сторону, надеясь на то, что дверь окажется там. Но поиски были тщетны и ни к чему не привели. Ему никак не удавалось подружиться со стеной, остававшейся непреклонной преградой на пути к надежде.
Тогда человек встал перед преградой, смотря в упор на ее черную поверхность и стал утопать в ней глазами, просачиваться мыслями сквозь материал стены. Затем он поднял правую руку и двумя пальцами - указательным и средним - попытался дотронуться до стены. Пальцы утопли в стене, как в желе, а когда Николай резко отдернул руку, по стене разошлись ровные концентрические круги, которые обычно появляются на воде, если бросить камень. Тогда Николай отошел от стены, а потом сделал резко два больших шага и прыгнул в черную вертикальную гладь адской стены-реки.
В ушах раздался резкий свист и скрежет, который заставил глаза закатиться, а веки прикрылись сами собой - это было полуобморочное состояние, но , вместе с тем, его можно было охарактеризовать как опьянение, опьянение звуком, разливающимся по невидимым жилам полумертвого тела, окутанного черной массой.
А потом перед чуть приоткрытыми глазами поплыли полосы - черные и белые и еще Бог знает какие. Или они плыли внутри человека, а глаза просто были открыты и ничего не видели. Это было похоже на полет сквозь вселенную к центру мироздания, а мимо проплывали галактики, и эти полосы, по-видимому были звездами, проносившимися мимо с невероятной скоростью. И тогда человек почувствовал, что может стать тепло, если он только того пожелает. Так тепло, что растает весь лед в мире. Он почувствовал себя кусочком целого механизма, с которым он неразрывно связан, и отделение его от этого механизма приведет к концу. Но к концу чего? Этого он не знал. И еще он не знал, как все-таки родить тепло. Оно только ощущалось, оно могло СТАТЬ, но его не было. Загадка с множеством возможных граней для ответа, но в данный момент фигура-загадка была повернута к думающему над ней не той гранью, которой нужно. Ответ скрывался на противоположной стороне и был недоступен. Но фигура вращалась, и в один прекрасный момент отгадка должна были выйти их тени.
СВИСТ.
Уши Николай заложило так, что он подумал, что уже окончательно оглох. Потом последовал резкий удар обо что-то не очень то и мягкое, словно тело пробило невидимую преграду. А потом падение. И ощущение сырости.
Николай открыл глаза. Он лежал в круглой нише, по центру которой возвышалась на небольшом пьедестале фигура страшного зверо-человека с тремя лапами, две из которых росли как у обычного человека, а третья выступала из груди, и тремя ногами, расположенными как ножки у табурета. Во рту чудища было проделано отверстие. Это был заброшенный фонтан. Его края и дно были покрыты зелеными и красными разводами, будто его заполняли не только водой, но и кровью.
Подойдя к краю фонтана, он уперся руками в борта, чуть подпрыгнул, отжался и выбрался из ниши. Перед ним в десяти шагах была лестница, ведущая в развалившийся дворец. Своими серыми вершинами он уходил в покрытое черными облаками красное адское небо. Трещины змеями ветвились по каменным стенам дворца, пожирая кое-где ставшим за долгие, по-видимому, годы сыпучим как песок кирпич, оставляя глубокие неровные проемы и щели.
Николай поднимался вверх по лестнице, осторожно озираясь по сторонам, не зная, что преподнесет ему судьба на этот раз. Он рассматривал колонны, выполненные из черного мрамора с выдающимися обезображенными головами редких тварей, и статуи адских существ, грозно взирающих на проходящее мимо них человеческое существо. Мрачные и грозные безмолвные стражи, охраняющие покой загробного мира, видящие все ужасы и страхи, творящиеся на этом плане и покорно ожидающие своего падения в прах и пепел, ибо ничто не вечно. Свод дворца все больше нависал над маленькой фигуркой, покорно ступавшей по развалившимся ступеням вперед - к темному проему с арочным сводом, окаймлявшим путь в здание, таящее в себе НЕЧТО. Это НЕЧТО ни о чем не говорило. Оно было неизвестностью - наградой или наказанием, счастьем или горем - это можно было выяснить только ступив во владение таинственного мрака. Сверху - от чертога темной арки полился звук журчащей воды, наполнивший уши тихим переливным звоном, а вслед за ним и источник этого звука - алая кровь, медленно стекающая по ступеням, приближаясь все ближе и ближе. Вот она уже окаймляет стопы человека и льется дальше, продолжая свое размеренное течение невинным ручейком жизни из сердца неизведанного. Фонтан позади Николая стал медленно наполняться. Из ртов адских статуй зловеще брызнули красные фонтаны. А кровь продолжала течь, пропитывая кожу, начиная со ступней. Кровь поднималась вверх - прямо по икрам - маленькими дорожками прокладывая себе путь. Вот она уже опоясала бедра, затем поясницу и живот и резко устремилась вверх четкими прямыми вертикальными потоками, срывая одежду с тела. И вот уже на лестнице стояла красная фигура, поглащенная живою водой, оставившей только голову. Глаза человека бегали из стороны в сторону, не понимая, что происходит. Он был скован потоком, удерживающим его незримой силой, весть в напряжении, в тревожном отчаянии, отчаянии от того, что его ожидает.
Николай попробовал сделать шаг. Это далось ему с трудом. Ужас окатил его с головой. Тогда за этим шагом последовал еще один. Так, медленно переставляя ноги, Николай стал приближать к заветной цели, ибо не было больше у него надежды, кроме черного прохода, затянутого паутиной тайны. Мучительно и долго тянулись эти мгновения под плеск кровавой музыки. Кровь уже стала постепенно охватывать лицо, она струилась по шее и приближалась ко рту. Зловещие струйки дрожали также, как дрожало тело, и казалось, что сейчас их вибрации совпадут и в резонансе этот остов плоти пробьет дыру в самом хаосе своим мощным всплеском чуда, способного раздавить само зло, нарушив тем самым равновесие между стихиями, которое уже столько времени поддерживалось в мире жизни и в мире снов, и в других мирах тоже.
До площадки, ведущей внутрь арки осталось всего три ступени. Но сил больше не осталось. Кровь уже начала кипеть прямо на коже и вверх стали вздыматься струйки дыма, наполненного запахом горящей плоти. Николай взвыл, и боль заставила его наступить на следующую ступень. Теперь - только две. Боль стала первой ипостасью чуда. Кровь бурлила и мешала сосредоточиться на движении. Она уносила мысли в безызвестность, перечеркивая свободный поток рассуждений и импульсов, дарующих телу движение, управляющих им. Сзади кипел фонтан крови, от которого ядовитыми испарениями поднимались ввысь клубы дыма, искажающегося в полете безмолвным узором, принимающим очертания диких зверей, чудовищ из легенд и мифов, аморфных ужасных эмоций подсознания человека, окрашенных в более-менее понятные формы в виде карликов, страшных ведьм, ртов, наполненных острыми зубами, человеческих органов. Николай опустил глаза вниз и увидел в кровавом потоке свое отражение. Свое истинное отражение - он был мертвецки бледным с закрытыми веками, лежавшим в горизонтальном положении. Еще он увидел, как его тело стало постепенно увядать, морщиться, его стали пожирать черви. И тогда он снова вскрикнул, и крик гулом разнесся над таинственными покоями. Еще один шаг - шаг, сделанный м под воздействием страха, подчиненного воле.
И вот он стоит один под сводом темной арки, почти впустившей его в всои чертоги. Он абсолютно спокоен и неприступен. Он сила и спокойствие, гармония и равновесие. Все что ему сейчас нужно - немного тепла и любви. И он почувствовал эту ласку и тепло, вспомнив, просто вспомнив о том, кто у него есть. И сделал последний шаг.
Кровь брызгами разлетелась прочь от тела, оставив тем самым его абсолютно нагим - возрожденным в новом свете, несмотря на то, что вокруг сверкала тьма. Она уже не была для него помехой. Он поднял гордо взгляд и вошел под свод арки, скрывшись в темноте...
Глава 9
Где-то вдалеке тихо зазвенел рояль. Тихо и спокойно полил волшебную музыку. Вся тревога испарилась и улетела, оставляя за собой бледный свет, как оставляет хвост комета. Впереди было что-то. Что-то теплое и доброе. Воздух внутри темного помещения мерно колебался как волны. Было похоже на поле ранним утром, когда простор сулит прохладу и дарит умиротворенность, зеленая трава раскачивается, и по полю бежит волна, накрывая тебя с головой и погружая в свой необыкновенный мир природы. И даже если ты один, и грусть царит в твоем сердце, свежий воздух свободы вырвет ее из твоего сердца и забросит так далеко, что никто больше не найдет.
А тьма тихо продолжала обволакивать нагое тело, лаская его своими руками. Рояль сыграл последнюю гамму, издал тонкий легкий крик радости и умолк. И в это самое время впереди появился огонек - маленький лучик, ищущий человека, который сюда пришел. Лучик стал колебаться, словно приглашал подойти, и Николай пошел. Он шел вперед, а его сознание было полностью чисто от мыслей. И весь ад стал тонуть в этом маленьком свете без надежды вернуться, окружить пленника, обвить острыми клыками смерти так, чтобы просочилась кровь и оросила собой символы и пентаграммы, начерченные на стенах, полу и потолке в дьявольской последовательности. НЕТ! Ад отступил он сдался. Свет порезал глаза своей белизной, но не причинил боли. Он только успокаивал, говорил: "ты дома". И не было причин не доверять этим словам, потому что ушла неуверенность в себе, ушла тревога. Даже чувство благоговения, ожидания чего-то невообразимого покрылось умиротворением.
На маленькой табуретке посреди тесной кельи сидела девушка, кожа которой была чиста как оперенье лебедя, а дробрые большие глаза миндального цвета мягко разглядывали зрачки нагого мужчины, застывшего посреди помещения. Они пели тихо и нежно:
Забудь печали, что создал твой разум.
Забудь молитвы о прощении,
Ведь не вернуть того, что было.
Смотри на сон, что так прекрасен и спи в нем зная что ты ЕСТЬ...
Забудь про тучи. Вспомни солнце.
Оно согреет тебя летом.
Оно подарит тебе радость
И веру, что ты можешь все сомненья оставить в прошлом, то есть ЗДЕСЬ.
В этой песне не чувствовалось рифма. В ней было нечто большее, похожее на тепло, в которое ты погружаешься ребенком, когда мать тихо поет тебе колыбельную и сон приходит сам собой, опуская вниз тяжелые веки, унося душу за горизонт... Нет, Николай не заснул, но он пребывал в том состоянии, в каком пребывает ребенок, встретивший что-то на своем пути новое, такое прекрасное, что он раньше никогда не видел, тайну, которую от него скрывали или просто не успели рассказать. И тогда приходит момент, когда картина мира меняется, вещи перестраиваются и изображение всего окружающего также меняется, но меняется настолько незаметно и плавно, что мы не успеваем ухватить той разницы, которая перетекает потоком эфира от одной линейки мира к другой, этой замечательной красоты ВСЕГО. Ведь не надо всматриваться в жизнь, чтобы разглядеть ее, достаточно закрыть глаза и увидеть ее сердцем или как-то еще, но не глазами - визуализация не даст полноты картины и не сможет описать всю красоту окружающего. Так же и с предметами - их надо чувствовать, ибо каждый из них есть жизнь, даже те, которые приносят смерть, ибо смерть может являться началом вечной жизни, но не всегда...
Так и Николай почувствовал ослепительную красоту всем своим ДРУГИМ ТЕЛОМ, окунулся в чистый источник блестящей искрящейся жизни с головой, ощущая экстаз чистоты и свободы от эмоций, ненужных и поглощавших до сего момента и тянувших вниз, как тянет камень утопленника. Он перерезал веревку, ведущую к камню и оторвался от него всем своим естеством и теперь всплыл на поверхность зеркальной воды обновленным сильным и спокойным способным понять то, что доселе было недоступно для понимания.
Он не чувствовал трепета, как было в присутствии Люцифера. Нет. Он чувствовал безграничную радость и спокойствие, но при этом сохранял понимание его самого, осознание себя, что довольно важно - он не потерял себя в бесконечном потоке положительных эмоций, закружившим его в своем жарком хороводе, остался верен себе и своей вере. Он помнил кто ОН и зачем ОН, яснее и четче в этот момент, нежели когда-либо за свою жизнь.
-Ты - ОНА...- промолвил Николай.
-Да, - ответила красавица. - Я Изабелла. Я ждала тебя, и ты пришел вовремя.
Глава 10
-Пабло послал меня...- начал Николай, но Изабелла прервала его:
-Я знаю. Я все прекрасно знаю. Нам надо возвращаться.
-Что я должен сделать? Ты прикована или что-то в этом роде? Ты бы ведь могла выбраться сама, если бы была свободна.
-Я свободна, потому что ты здесь. Ты уже освободил меня, как только я увидала твои серебряные нити. Они теперь соединены с моими. Ты тоже можешь это почувствовать!
Да, - действительно теплая волна колыхала тонкую кожу на руке, во всяком случае это ощущение было похоже на привычную щекотку, когда кожи слегка касаются, но несильно давят, чтобы чувство было слишком резким. На секунду Николаю показалось, что он видел странную нить, протянутую от него к Изабелле:
-Что это?
-Это МЫ, вместе. Ты смотрел по-другому, поэтому увидел. Это только начало. Ты можешь увидеть все и даже ВСЕ, но пока не стоит этого делать - силы переполнят тебя и ты взорвешься. Во всем должна быть гармония. Такое верование исповедую я и отец.
-Наверное, про это говорил мне Игнасио, - Николай задумался и взгляд его устремился вверх. Он вспоминал, что говорил ему Игнасио: "Вы не видите. Советую сменить угол обзора".
-Игнасио? Ты видел его в замке? - поинтересовалась Изабелла.
-Ну да. Я видел его в библиотеке.
-Что ты о нем думаешь? - с лица девушки сошла улыбка. Теперь она была серьезна, но от этого не пропала ее доброта и тепло, которое она излучала.
-Что я о нем думаю?.. Не знаю, - Николай развел руками. - Ты о чем?
-Мне кажется, в нем что-то есть. Эта замкнутость и взгляд. Да, взгляд! Он как будто прячет свою сущность. Его глаза словно стеклянные. Когда он появился у нас, он не был таким, но в какой-то момент резко переменился, словно стал другим человеком. Но это по-прежнему он, - я это точно знаю.
-А ты спрашивала у отца?
-Он согласен со мной, но не более того. Он также не может понять, что стряслось. Отец спрашивал у него, что не так, но Игнасио сказал, что все со временем меняется, и он - тоже. Он стал закрываться в библиотеке и читать какие-то книги. Я не знаю, какие именно. Словно тень проскальзывает он незаметно к старым фолиантам и выпивает их сущность. В библиотеке есть и запретные книги, которые нельзя читать, но на них стоит печать и Игнасио не смог бы открыть их сам. Для этого надо знать гораздо большее. Ладно. Не будем об этом.
Николай и не заметил, как во время разговора они начали путь в каком-то направлении. Но они не шли, а скользили по воздуху, поэтому все сенсорное восприятие было стерто и ноги не ощущали опоры.
-Сколько мы прошли? - удивленно спросил Николай.
-Достаточно много. Мы уже у входа. Точнее будет правильно сказать: у выхода... отсюда.
Над ними раскинулось красно-черное небо преисподней, по-прежнему навивавшее холод и ужас, давящее своим объемом на плечи. Кое-где из земли исторгалось пламя, освещавшее двух странников дьявольских подземелий. Николай взглянул в самую черную тучу, задумался и промолвил:
-Хорошо, а как мы отсюда выйдем. Где портал?
Изабелла посмотрела на него:
-Портал в тебе. Когда ты входил сюда, ты захватил его вместе со своей душой. Теперь ты должен открыть его. Сначала в него войду я, затем - ты, потому что тебе его и закрывать. И мы окажемся у меня дома. Открывай.
Николай встал, смотря вперед - в одну точку. Он уже знал, как открыть дверь между мирами, потому что проходил сюда. Глаза его застыли, а сам он слегка повернулся. Или это время чуть задело пространство своими тонкими пальцами, но адскую тьму осветил прекрасный свет. Всего на миг. Но на миг пропали стоны и скрежет адского колеса, и рев пламени разрывавшего почву. Этот миг блаженства унес Изабеллу в другой мир. В этом пока остался один человек, одиноко стоя на возвышении и гордо смотрящий вдаль, за облака, нависшие над проклятым пространством. Он уже хотел сказать "прощай" аду, но знакомый голос окликнул его:
-Стой! Куда же ты? Ты забыл меня!
Перед человеком возникла темная фигура, постепенно выплывавшая из тени. Это был Игнасио. Он шел и грозно смотрел в глаза Николаю:
-Ты зря сделал это, - прошипел Игнасио. - Ты заставишь только больше крови пролиться. Это ничего не изменит.
В руке у него была зажата книга, которую была уже знакома Николаю по встрече в библиотеке. Буквы, четко выведенные на обложке готическим шрифтом грозно смотрели в лицо: "САКРАЛЬНЫЙ ПОРЯДОК ПЛАНЕТ. ОТ СВЕТА ДО ТЬМЫ И МЕЖДУ". Николай взглянул на Игнасио:
-Ты предатель. Ты все подстроил и опорочил свое имя навеки. Ты подыграл Дьяволу и теперь думаешь, что он наградит тебя? - теперь Николай видел все в глазах, смотрящих на него с жестокостью и ненавистью. Та пелена, о которой говорила Изабелла, развеялась как иллюзия под действием сумрака ада, а может под действием силы человеческого сердца, которое так засветилось в этот момент, что Игнасио пришлось заслониться рукой:
-Тебе уже ничего не поможет, человечишко! Ты даже не представляешь, что происходит перед твоими глазами, будто ты повернулся спиной к событиям, стоящим перед тобой армией смерти. Ты даже не сможешь понять, того что я объясню тебе. Ты сгоришь в собственном пламени и сотрешь себя на веки. А что Дьявол? - он мне не указ. Он всего лишь пешка в руках гораздо более могущественных сил. Все ангелы опять готовятся к бою. Но война будет уже на другом уровне. Это не будет жалкая война в раю, заставившая пасть сюда всех, кто был не угоден Богу. В это даже не может поверить сам Бог. - Игнасио прервался, -его глаза были на выкате и горели черным пламенем - самым жарким из всех существующих. - Мы переделаем все. Начнем все сначала. Сотрем все миры, которые возвел твой Господь. Мы уничтожим всех, кто не угоден нам. И ОНА родит снова... меня и тебя и то, что посчитает нужным. Это будет совершенный мир. Он будет только таким, каким мы видим его. И никто уже не сможет отобрать у нас власть...
-Так значит ты прочитал запретные книги в библиотеке?
-Да. Дьявол помог мне обрести власть, которая открывает запретное. А теперь эта влать обернется против него самого!
-Власть? - позади Игнасио выросла еще одна фигура, прервавшая завораживающий монолог. - Ты говоришь о власти? - ты - жалкий червь, который ничего не понимает!? Думаешь, все слепцы и ничего не видят, что творится вокруг? Ты жалок, мне жаль на тебя смотреть и тратить свое время, хотя его у меня предостаточно, - Дьявол взмахнул рукой, обводя горизонт и вычерчивая знаки.
Игнасио тут же полез в книгу и начал что-то судорожно искать. Потом воздел руку с книгой вверх - к зловонным небесам, и надменно стал читать запретные слова, повторяя их вновь и вновь.
А Дьявол обернулся Сатаной и засмеялся так, что тысячи огней прорезали проклятую землю, и из нее вырвались фонтаны пламени, осветившие черты лица господина подземелий. Поистине был ужасен Сатана и от лица его исходило такое зло, что напугало даже Николая, но человек не дрогнул и остался стоять, где стоял. А огонь подземелий засветился так, что черные глаза Игнасио не выдержали напряжения, и из них вырвался огонь, такой сильный и черный как сама ночь, что в момент сжег того, из кого он родился.
Сатана взглянул на Николая и сказал:
-Иди. Сейчас я ничего тебе не сделаю. Но не попади сюда снова, ибо испытаешь ты все муки, которые только испытали самые великие грешники.
С этими словами он отвернулся и пошел прочь.
Николай открыл в своей душе портал и вышел из ада...
Часть четвертая
Возвращение
Я знаю, друг, дорога не длинна,
И скоро тело бедное устанет.
Но ведаю: любовь, как смерть, сильна.
Люби меня, когда меня не станет.
Зинаида Гиппиус "Иди за мной"
Глава 1
Люди стали расходиться. Серы плащи пропадали в машинах и укатывали по своим делам. Кладбище вновь стало наполняться тишиной, нарушаемой изредка лишь криком черных как смола воронов, плавно паривших над свежей могилой. Деревья уныло покачивали своими ветками в такт дуновениям легкого прохладного ветерка. Капли дождя врезались в землю и впитывались в нее, обретая покой, чтобы возродиться скоро в виде пара, блаженно поднимающегося кверху и дарующего миру прекрасные пушистые облака. Некоторые под действием своих соседей сверху просачивались так глубоко, что стали доходить до крышки гроба, останавливаясь перед ней как перед последним препятствием, преодолеть которое были не в силах. Они стояли на крышке и прислушивались к тому, что происходит внутри. А внутри было тихо как в...
Но некоторые, самые чуткие капельки, уловили, что внутри что-то меняется, появились тихие стуки, словно это билось человеческое сердце. Да! Так оно и есть. Неужели покойник ожил!? Даже самые смелые капельки испугались и поспешили поскорее испариться, а им на смену спустились какие-то странные - совсем другие - они были солеными...
Над могилой склонилась одна женщина. Только она осталась на кладбище стоять под проливным дождем, не думая о том что может промокнуть и заболеть. Ее голову в этот момент забивали совсем другие мысли, поэтому она не обращала внимания на капли, стекающие по ее лицу. Наконец, она достала черный платок и стерла с лица слезы, а вместе с тем и капли холодного дождя.
Вдруг ее глаза расширились, а зрачки сузились в точку и она прокричала:
-Сюда! Скорее сюда!
Глава 2
Изабелла стояла, склонившись над отцом, который лежал на стеклянном полу одного из красивейших залов замка, а из груди и рта его сочилась какая-то светлая жидкость, или даже словно языки пламени вырывались наружу медленно тонкими струйками белого огня. Николай стоял рядом. Он бросил взгляд на Пабло в объятиях своей дочери и промолвил:
-Это все Игнасио. Он был червем подточившим дерево. Но все уже закончено его больше нет. Нет и Пабло. Может вы что-то можете поделать с ним. У вас ведь здесь своего рода Волшебная страна.
Изабелла подняла мокрые от слез глаза и смотря в никуда, ответила:
-Это не сказка, Коля. Это жизнь. Такая же как и у вас на земле. - Со своими разочарованиями и потерями. Его мне не найти, во всяком случае, сейчас. Ты еще много не понимаешь, но научился уже многому. Тебе не надо знать что-то еще, чтобы...
-Чтобы что?
-Ты можешь покинуть этот мир. Но только мой отец мог помочь тебе вернуться. Я не он. Но на нем висит обещание, данное ему. Я не знаю что делать.
-Зато я знаю, что делать.
Николай резко обернулся за его спиной летал проводник, приветливо махая своим зеленоватым хвостом. Изабелла гневно посмотрела на него и сказала:
-Ведь проводники не могут появляться более одного раза при существе, которому он приставлен, - она сузила глаза, - разве не так?
-Ладно-ладно, я только хотел помочь. Но раз в моей помощи здесь не нуждаются, я удаляюсь.
И зеленый туман моментально растаял в воздухе также легко, как и появился. Николай успел лишь неловко взмахнуть рукой, прося проводника подождать:
-Зачем ты прогнала его? - удивленно кинул он Изабелле.
-Ты не знаешь о них ничего. Да, они умны и довольно часто помогают. Но они из другого мира. Они не здешние обитатели. Они пришли к нам издалека. Очень далеко их дом. Все кто туда ходил, назад не возвращался... - она секунд пять помолчала и опустила глаза, - никогда.
-У меня нет выбора. Это мой единственный шанс!
-Нет! Выбор у тебя есть, - прекрасный лоб разрезали морщинки, - ты можешь остаться пока здесь. Ты даже не представляешь, что ожидает тебя, если ты "провалишься". Ад по сравнению с этим - рай! Подумай, о чем я говорю! Выброси из головы мысли о возвращении. У тебя есть время.
-Хорошо. Допустим, время у меня есть, но что произойдет с моим телом на земле. Оно разве не сгниет?
-Об этом я не подумала...
-Нет. Я не хочу прятаться.
-Ты не прячешься. Поверь! Ты просто теперь живешь здесь. И, поверь мне, это далеко не самый ужасный вариант, несмотря, что все здесь так запутано. Ты скоро к этому привыкнешь. Это еще не хаос. Это просто МЕЖДУ. Ты между раем и адом и еще чем только хочешь. Это центр, но у него нет центра. Он просто есть. Этот мир самым аморфный и неупорядоченный. Этот мир предлагает свободу, здесь царит равновесие, и как праведник, так и грешник может оказаться здесь, но очень редко. Это означает, что на человеке есть, как бы это правильнее сказать, ну, чтобы тебе было понятнее, - заклятие. Оно привело тебя сюда, потому что совершился закон, неизвестный мне. Я просто знаю, что он ЕСТЬ, но не знаю ЧТО он есть. Я не верю вообще, что ты можешь вернуться. Мне кажется, отец вселил в тебя надежду, но плохо подумал об ответственности, хотя он никогда не нарушал своего слова и всегда выполнял данное собой обещание. Может, горе ослепило ему глаза.
-Хорошо. В это веришь ты. Но я скажу тебе, во что верю я. Я верю, что я вернусь домой или меня поглотит хаос. Другого пути нет.
-Выбирай слова! Ты не представляешь, что такое хаос. ЕЕ имя нельзя называть, но ОНА всегда смотрит, хотя у НЕЕ нет глаз, ОНА все слышит, но у НЕЕ нет ушей, ОНА живет, но у НЕТ нет души, потому что все живое и неживое - это ОНА, ЕЕ душа. И не способна ни одна душа постигнуть ее, ибо когда это случится, она (душа) растворится в НЕЙ.
-Хорошо! Пусть будет так!
Николай призвал волю и воздух снова рассек зеленый туман, превратившись из аморфного дымка в головастика.
-Я знал, что позовешь меня. Я был к этому готов, - сказал проводник.
-Хорошо, - спокойно проговорила Изабелла, четко выговаривая с гордостью каждое слово, - покажи ему путь.
-Как скажешь, дорогуша, но тебе тоже придется потрудиться.
-Что я должна сделать?
-Ты отправишь его в мой мир. Оттуда он попадет домой.