Петров закинул рюкзак за спину, подвесил на сбрую пейнтбольный маркер и сунул топор в петлю на бедре. Готов.
Ботаник всё ещё копошился в кабине.
Петров помог ему выбраться, поднял руку и постучал согнутым пальцем по циферблату.
- Да, понимаю, - хрипло отозвался Ботаник.
- Рад за тебя, - проворчал Петров.
Вдалеке рвануло так, что эхо раскатилось по всему городу.
- Это что такое?
- Операция прикрытия в разгаре, - ответил Петров, - отвлекают на себя фунгов. Надо поживей: надолго их не хватит.
Он подхватил аккуратно сложенные бухты альпинистской верёвки и направился к надстройке. Ботаник заторопился следом. Он шагал, сильно раскачиваясь и размахивая руками, словно постоянно боялся упасть.
На ходу Петров коротко поглядывал вокруг. Просто в силу привычки. Особых проблем не ждал: плоская крыша хорошо просматривалась, к тому же он сделал лишний круг на подлёте, чтобы уж точно всё изучить.
Он забрался в надстройку, засадил монтировку в щель и вывернул наружу кровельный люк вместе с замком. Не касаясь ступенек, съехал по железной лестнице на площадку и замер на полусогнутых ногах, настороженно поводя стволом маркера. Тихо. Пока везёт.
- Спускайся.
Пока Ботаник сползал по лестнице, Петров успел заклинить все двери на площадке и вернуться. И-эх, сдавленно крякнув, он принял в объятия неуклюжее тело, иначе Ботаник точно полетел бы спиной на бетонный пол.
Петров звучно впечатался нашлемным фонарём в его ранец и прошипел короткое ругательство. Впрочем, Ботаника трудно винить. В изолирующем костюме с замкнутым циклом трудно быть ловким.
Кабина лифта осталась в подвале. Во время панического бегства никто про неё и не вспомнил, и сейчас это пригодилось. Петров поднял стопор, раздвинул двери лифтовой шахты и посмотрел вниз. Фонарь высветил паутину гифов, затянувшую стены. Заросло основательно, но места для спуска хватало. Из шахты тянуло едкой гадостью, от которой засвербило в носу.
Петров надел респиратор. Дышать в нём одно мучение, но без него в подвале долго не протянешь.
Подошёл Ботаник.
- Девять этажей... Ты уверен, что нас выдержит?
- Конечно, - Петров перекинул концы через балку. - Эти верёвки выдерживают до трёх тонн. Мы могли бы спуститься по любой из них даже вдвоём.
Он шлёпнул Ботанику на грудь увесистый блок микролебёдки, затянул многочисленные ремни вокруг бёдер и груди.
- Смотри. Нажмёшь вот здесь и медленно, с комфортом, поедешь вниз. Совсем как на лифте, - похлопал Ботаника по плечу и подтолкнул вперёд. - Давай.
Зацепил спусковым блоком свою верёвку и шагнул следом.
Они спустились почти одновременно. Крыша лифта глухо загудела под ногами, в шахте откликнулось эхо.
Петров выломал люк, спрыгнул вниз и замер, уставив маркер в открытые двери. Мощности фонарей вполне хватало, чтобы отчётливо разглядеть детали: разросшаяся грибница превратила коридор в подобие туннеля с осклизлыми стенками. Бледная плоть затянула пол и стены, свисала с потолка длинной шевелящейся бахромой. Над нею, в свете фонарей дрожал воздух.
В двух метрах от лифта коридор наглухо перегораживало нечто, похожее на огромный кусок ваты, застрявший в густой паутине. Всё это ритмично сокращалось, издавая тягучее чавканье. Акустика шлема услужливо донесла мерзкий звук во всей тошнотворной красе. Петров тяжело сглотнул комок в горле и тихо выругался.
- Что? - спросил Ботаник.
- Стой там, сейчас разберусь.
- Аккуратнее, пожалуйста. Как можно меньше повреждений.
- Что бы я делал без ваших советов, - процедил Петров, вытаскивая из рюкзака увесистый баллон.
Умники из учёного совета твердили то же самое: мицелий в подвале надо беречь. Мол, это уже не банальное переплетение гифов, а полноценная глиальная ткань, и для успешного завершения операции она должна остаться целой. Какая здесь связь, ему конечно же объяснять не стали. Ботаник знает, этого достаточно.
Поэтому никакого огнестрела; держи пейнтбольное ружьё, шарики с парализующим веществом - и вперёд. Топор он захватил в нарушение всех инструкций на случай, если учёная братия опять накосячила, и вещество не подействует.
Он шагнул к преграде и зашипел распылителем. Что бы там ни было в баллоне, это сработало: паутина гифов замерла, обвисла и лопнула, открыв проход. А заодно и стаю фунгов, скопившихся в коридоре.
Эти заметно отличались от всех чудовищ, виденных ранее: с молочно-белыми, приземистыми телами, обилием щупалец больше напоминающие медуз-переростков. Яркий свет им сильно не понравился. Не дожидаясь, пока они сообразят навалиться кучей, Петров атаковал.
Ближайший, получив жестокий пинок, улетел, свалив по пути несколько монстров. Остальных Петров встретил длинной очередью из маркера. Обойма вылетела за долю секунды, тела фунгов украсились оранжевыми пятнами, но и только.
"Сволочи косорукие!" Он бросил маркер, повисший на ремне, выхватил баллон и зажал кнопку распылителя. Это средство оказалось намного лучше: фунги замерли, вяло шевеля конечностями.
- Что, не нравится? - оскалился он, вытягивая топор из петли...
Потом он вернулся и помог Ботанику слезть.
- Я же просил, - сказал Ботаник, глядя на изрубленные тела. - Как можно меньше повреждений.
Петров пожал плечами.
- Ткань осталась целой. Можешь проверить.
Ботаник вздохнул. Петров усмехнулся и скомандовал:
- Вперёд.
Темнота вокруг шептала тысячей голосов, вздыхала, влажно всхлипывала, булькала... Рубчатые подошвы глубоко впечатывались в упругое месиво, и при каждом шаге раздавался противный чмокающий звук. Бормоча ругательства, Петров выдирал ноги из липкой дряни, стараясь не упасть. Увесистый рюкзак давил на плечи.
Часто приходилось останавливаться и ждать Ботаника.
Того уже заметно шатало. Петров замечал неровный шаг, подгибающиеся ноги, и криво ухмылялся в респиратор. Глухой шлем скрывал лицо, но Петров не сомневался, что Ботаник сейчас, перекосив физиономию страдальческой гримасой, жадно хватает воздух широко раскрытым ртом.
Он даже на совещании был в своём костюме, полностью герметичном, с тяжеленным ранцем за спиной. Генерал представил его, конечно, - доктор биологических наук, профессор такой-то - но для Петрова он так и остался просто Ботаником. Грузом, который надо доставить в определённое место за определённое время. Воплощением тех умников, которые в своей непомерной гордыне, жажде познания без границ, пробудили силу, с которой не могли справиться.
Короткий, путанный разговор с генералом наедине после совещания только усилил раздражение. Что за странные намёки? Что такое с этим чёртовым Ботаником?
Страшно хотелось подскочить и дать хорошего пинка. За всё.
Петров разворачивался и шёл дальше.
Коридор сужался, бахрома скользила по шлему, загаживая маску и фонарь. Очертания предметов, и без того размытые на границе света и тени, расплывались окончательно.
Петров останавливался, счищал клейкую плёнку и смотрел на часы. Время поджимало.
Плетения, закрывающие коридор, встречались всё чаще. Петров опустошал уже третий баллон, оставалось ещё два. "Если не хватит, перейду на жёсткий способ, нравится Ботанику или нет", - думал он, чувствуя, как топор мягко постукивает по бедру.
Свет фонаря выхватил из темноты очередную помеху. Петров шагнул поближе, нащупывая баллон, и встал. Новая преграда отличалась даже на его дилетантский взгляд. Она была намного плотнее, более рельефной, глубокие извилистые морщины испещрили её поверхность, и всё это напоминало...
- Она? - спросил Петров.
Ботаник подошёл, уткнулся шлемом в бугристую поверхность и замер.
Петров терпеливо ждал.
- Да, - наконец произнёс Ботаник. - Это оно.
- И что теперь?
- А вот что... - Ботаник щёлкнул замками и снял шлем.
Петров отшатнулся. Перед ним стоял... фунг?! Ничего подобного раньше не видел. Петров медленно отступил к стене, поднимая ствол маркера.
Фунг хрипло каркнул, и произнёс невнятно, словно говорил с набитым ртом:
- Не стреляй, свои.
Отбросил шлем и поднял руки к застежкам.
В полном обалдении Петров смотрел, как фунг снимает костюм, неуклюже стягивает облегающее бельё и швыряет его в стену. Как, оставшись абсолютно голым, ожесточенно скребёт бледное, обвисшее тело длинными, неестественно гибкими пальцами.
- А-а-а... здорово! Как можно в этом ходить? Не понимаю...
"Ничему не удивляйся..." - всплыло в памяти генеральское напутствие.
- Т-ты кто? - медленно выговорил Петров.
Фунг посмотрел на него матово-чёрными глазами, выпирающими из-под выпуклого лба.
- Очень хороший вопрос.
Он развернулся и впечатался спиной в жадную плоть.
Петров замер, чувствуя, как в животе стремительно разрастается ледяной комок. Ботаник снова каркнул. ʺСмеётсяʺ, - наконец сообразил Петров.
- Так вот... Правильный ответ: я не знаю. Физиологически я уже не человек, но ещё и не базидиома... плодовое тело. Вы называете их фунгами. Я - промежуточное звено с человеческим сознанием. Ненадолго, правда... Герметичный костюм был нужен, чтобы ваши микробы и вирусы не нарушили гомеостаз... равновесие в моём организме, - он посмотрел на Петрова. - А ты знаешь, чего стоило сделать меня таким?
Он опустил голову. Петров с замирающим сердцем смотрел, как тонкие нити медленно и неотвратимо превращают тело напарника в мохнатый кокон.
- Двенадцать... - наконец сказал Ботаник. - Один за другим... Вся наша лаборатория. Лучшие умы, блестящие учёные... Не было времени экспериментировать на животных, потому что гименофоры... - Он пробормотал что-то на латыни и замолчал.
Петров ждал. Что-то должно произойти. Обязательно. Иначе зачем тогда весь этот кошмар?..
Темнота давила... Возникло чёткое ощущение движения, словно грибница за спиной уже тянет свои жадные лапы. Сейчас обхватит, присосётся намертво, кислота проест спецкостюм и вгрызётся в тело. Кожа и мясо начнут расползаться, обнажая рёбра; из темноты вынырнет гибкая трубка пищевода и впрыснет жидкость, от которой внутренности превратятся в мягкую кашицу.
Он видел множество таких смертей, и сейчас одна стояла прямо за ним.
Петров стремительно обернулся, еле удержавшись на ногах. Луч выписал на стене кривую, палец на спусковом крючке напрягся... Малейший звук сейчас, и он высадил бы в никуда всю обойму. Разумеется, позади ничего не было.
ʺТы, параноик, - возникла мысль в измученном мозгу, - успокойся, иначе сдохнешь раньше времениʺ.
Позади раздался протяжный, мучительный стон. Петров подскочил на месте, развернулся и обомлел. Гифы, собравшись в толстые жгуты, проникли в глазницы, и на впалых щеках Ботаника расплывались чёрные потёки. Стон разрастался, заполнял коридор, превращаясь в дикий вой.
Петров не выдержал и заорал в ответ, выплеснув в крике всё, что накопилось за эти дни. Внешние динамики усилили звук так, что заложило уши.
Ботаник затих.
Петров тяжело дышал, храпя фильтрами, словно только что пробежал весь коридор заново. Бельё со встроенной системой потоулавливания буквально плавало на теле.
- П-прости... - голос Ботаника дрожал и срывался. - Я не чувствую боли, но мне очень страшно. Помоги мне.
- Как?! - Петров облизал пересохшие губы. В животе что-то противно ёкало. - Как помочь?
- Говори со мной. Мне нужен якорь... опора, чтобы не сойти с ума. Нужно остаться в сознании ещё немного. Скоро меня включат в экосистему, я отдам команду, и всё это закончится.
- Скорее бы... - пробормотал Петров, озираясь по сторонам. - Иначе я сам тут рехнусь.
- Знаешь, ты правильно сказал на совещании: ʺЛюди должны отвечать за последствия своих поступковʺ. Мы - ответили. Всей лабораторией.
Ботаник умолк. Акустика отчётливо донесла клокотание в его груди.
- Скажи, - наконец продолжил он, - мы искупили свою вину?
Петров молчал, глядя, как нити затягивают Ботаника всё глубже и плавят его тело, словно нагретый воск.
- Ты ещё здесь? - вопрос прозвучал тихо и сдавленно.
- Да.
- Хорошо, - Ботаник тяжело перевёл дух. - Сейчас это звучит жестокой насмешкой, но мы действительно хотели как лучше. Наша грибница отлично усваивала пластик. Только пластик и ничего больше. Мы даже предположить не могли, что она превратится... В это, - он хрипло каркнул. - С другой стороны вместе с мусором мы заодно решили проблему перенаселения. Неожиданный бонус, правда?
Этот искорёженный, ослепший человек имел право быть услышанным, и потому Петров стоял, впитывая каждое слово, пока, наконец, Ботаник не умолк навсегда.
Потом, на обратном пути, наблюдая, как замирает вокруг чужая жизнь, он вспоминал мёртвый город, серые пустые улицы, лица погибших людей... И снова и снова прокручивал в голове вопрос Ботаника: "Мы искупили свою вину?"