Аннотация: Удивительные приключения попаданцев в мире короля Артура и рыцарей Круглого стола. "Янки из Коннектикута при дворе короля Артура" на новый лад.
Остров Аваллон
1.Пролог.Москва. Россия.
Миша Поляков с гулким топотом длинными скачками, перепрыгивая через несколько ступенек, несся вниз по широченной парадной лестнице факультета журналистики МГУ, перестав сдерживать захлестывающее его внутреннее ликование. К счастью, огромный холл в этот предвечерний час был пуст и никто не видел столь эксцентричного проявления его чувств, неподобающего солидному четверокурснику уважаемого факультета. Разве что, Михайло Васильевич неодобрительно взирал на его ребячество с парадного портрета, украшающего стену.
Впрочем, об этом сейчас Миша даже не задумывался. Наконец-то его мечта сбылась! Только что он узнал, что один из немногих, среди массы соискателей, выиграл конкурс и теперь едет в Великобританию на обучающие курсы и последующую стажировку в Хаддерсфилдский университет, что в Западном Йоркшире. При этом все расходы на обучение принимала на себя благотворительная организация, проводившая конкурс. Ему придется заплатить только за проживание в кампусе , проезд, да взять с собой деньги на личные нужды. Но эта сумма в разы меньше стоимости триместра обучения в этом университете.
Однако для его родителей - школьных учителей из Подмосковья и такие деньги были непомерно большими. Тем не менее, необходимые средства Миша собрал заранее, хотя сделать это было непросто. Часть ему вручили родители, отдав почти все свои скромные накопления. Остальное он сам честно заработал, печатая по ночам курсовые и рефераты более обеспеченным студентам - в основном 'мажорам' из числа 'золотой' московской молодежи, занимаясь репетиторством с будущими абитуриентами и школьниками, откладывая скромные гонорары за публикации в прессе. За свою бурную научную деятельность по ночам в студенческой среде он получил прозвище 'чокнутый ботан'. Однако, насмешки сокурсников над ним по этому поводу его не расстраивали. Друзей у него в университете не было. Других таких провинциалов, кто поступил бы самоучкой в МГУ, он не знал. На факультете учились или дети известных на всю страну родителей, либо отпрыски неизвестных в широких кругах, но очень богатых людей. Те и другие смотрели на него презрительно, либо равнодушно, особенно гламурные девицы. Обращались к нему только с деловыми предложениями, когда нужно было помочь что-то написать.
Миша надеялся, что все эти усилия окупятся сторицей. Во всяком случае, профессор Серафимович заверил его, что после курсов и стажировки в Англии по окончании МГУ он вполне сможет рекомендовать его на работу в один из медиа-холдингов.
Надо сказать, что само поступление Миши на бюджетное отделение журфака МГУ было еще более невероятным, чем нынешняя победа на конкурсе.
Общаясь во время школьных каникул со своими сверстниками-москвичами, отдыхавшими на дачах, выстроенных за последние годы рядом с их подмосковным поселком, Миша уже тогда понял, что его давняя мечта- поступить в МГУ, является, по сути, несбыточной. Несмотря на самые высокие баллы по единым государственным экзаменам, которые он намеревался получить в своей подмосковной школе по профильным предметам и множество публикаций в районной газете, поступить в столь престижный ВУЗ , не отдав кругленькую сумму за содействие нужным людям, чтобы его - никому неизвестного паренька - не завалили на творческом конкурсе, несмотря на его талантливое перо, было бы чистой утопией.
Кроме того, как уже говорилось выше, родители не имели финансовых возможностей для таких расходов, а самое главное, не обладали связями в этих кругах. Впереди был последний учебный год в школе и Миша начал уже подумывать о поступлении в какой-либо другой, менее известный ВУЗ.
Внезапно он получил неожиданную поддержку со стороны совсем незнакомого ему человека. В одно прекрасное июльское утро ему позвонили из редакции районной газеты и сообщили, что его хотел бы видеть профессор Владимир Вениаминович Серафимович, заведующий кафедрой периодической печати на журфаке МГУ. С газетой Миша сотрудничал давно, время от времени публикуя в ней свои статьи о результатах деятельности поискового отряда, созданного при их школе. Миша уже третий год был членом этого отряда и активным участником экспедиций по обнаружению и перезахоронению останков воинов, погибших при защите Отечества на территории Подмосковья. Редакция всегда охотно размещала на страницах газеты его очерки о судьбе погибших во время Великой Отечественной войны бойцов. По телефону ему сказали , что Серафимович прочитал его статью в районной газете и позвонил редактору, попросив его организовать встречу с автором. Оказалось, что профессор отдыхал на даче, которая находилась всего в получасе ходьбы от его дома. Миша решил 'ковать железо пока горячо', и сразу же созвонился с профессором. Тот немедленно пригласил его на дачу для беседы. Владимиру Вениаминовичу было около семидесяти, но выглядел он еще достаточно крепким. Глаза молодо посверкивали из-под седых кустистых бровей, изучая визитера. При встрече он энергично пожал Мише руку, напоил его ароматным чаем с домашним печеньем. Во время беседы профессор заявил, что ему понравилась тематика и стиль изложения его статей, но Мише надо еще многому подучиться. Со временем из него может выйти талантливый журналист, поэтому он хотел бы видеть его в числе своих студентов. Вскоре профессор уехал в Москву. Миша , откровенно говоря, уже особо и не надеялся на его поддержку, но документы для поступления в МГУ на следующее лето все же подал. Результаты государственных экзаменов в школе у него были отличные. Какие шаги предпринял Серафимович - неизвестно, но за вступительный творческий конкурс Миша получил наивысший балл. В результате, его мечта сбылась, и он поступил за заветный факультет. Вдобавок ко всему, видимо также благодаря протекции Серафимовича, ему вне очереди предоставили место в общежитии.
Несмотря на титанические нагрузки, учеба давалась Мише легко. Экзамены он сдавал на 'отлично'. Уже на первом курсе он стал активно публиковаться по той же патриотической тематике в различных, уже московских, газетах, а также на интернет - ресурсах. В каникулы он продолжал участвовать в поисковой работе, которая давала ему пищу для публикаций.
Серафимович отмечал его как одного из перспективных студентов, предлагал подумать об аспирантуре. Но Мише хотелось заниматься практической журналистикой, желательно международной. Профессор ему сразу же заявил, что без обучения и стажировки за границей - это невозможно. И вот на третьем курсе по итогам конкурса на лучшую студенческую публикацию по военной тематике, Миша в награду получил вожделенный приз - поездку в Великобританию на учебу и стажировку.
Внутри Миши все пело от счастья. Даже не столько от захватывающих дух будущих перспектив, сколько от осознания того, что он едет в Англию.
Стыдно признаться, но в свои девятнадцать лет Миша никогда не был за границей, если не считать двух поездок в совсем юном возрасте с родителями на Азовское море к дальним родственникам в Мелитополь, в Украину, для посещения которой в то время даже не нужен был заграничный паспорт. Для более дальних поездок скромной учительской зарплаты его родителей не хватало.
Следующие несколько недель прошли для Миши в суете по оформлению документов на выезд. Все это время он находился в неясном томлении, предвкушении какой-то сказки, как будто собирался не в Великобританию, а по меньшей мере в Неверлэнд , в гости к Питеру Пэну. И вот, наконец, настал момент встречи с неизвестным. Пришло время отправляться в путь.
2.Хаддерсфилд, округ Кирклис, графство Западный Йоркшир.
Говорят, что первые впечатления самые яркие и остаются в памяти надолго. Однако у Миши, почему-то, от первых дней пребывания в Англии в памяти остались лишь отдельные фрагменты. Видимо он слишком переволновался. Да и как тут было не волноваться. Чего стоил первый в жизни ошеломляющий перелет на 'Боинге' из Москвы в Лондон. Удивили Мишу также огромный, яркий и разноязыкий, как восточный базар, аэропорт Хитроу, где он делал пересадку на самолет до Манчестера, великолепные виды Центральной Британии, увиденные им из окна автобуса, подвозившего его до университетского кампуса.
Студенты и персонал в университете Мише понравились. Все открытые, доброжелательные, толерантные, без предвзятости к нему, как к русскому. Чистенький стандартный номер в общежитии кампуса, который он делил с индонезийцем Джу, тоже его вполне устраивал.
С общением и обучением у Михаила проблем не было. Он свободно владел английским, в том числе и разговорным. Родители его преподавали английский, поэтому с целью подготовки его к будущей учебе общались с ним на этом языке практически ежедневно с трех лет.
Поскольку языкового барьера у него почти не было, он больше общался с коренными британцами, чем с иностранными студентами. Ему было интересно понять их образ мыслей, менталитет. Программа, по которой он обучался, предполагала с сентября по апрель лекции и практические занятия по журналистике, истории, музейному делу, социологии и политологии, затем письменный экзамен. В случае успешной сдачи тестов выдавался международный диплом об окончании курса. Затем двухмесячная стажировка в университетском медиацентре и в июле можно возвращаться домой с заветными бумагами.
Однажды в университете Миша увидел объявление о записи на условно бесплатные углубленные курсы по археологии, которые вела один из известных в Англии ученых-историков Дороти Хаммер. Почему условно, потому что все записавшиеся должны будут отработать в июле месяц в качестве волонтеров на раскопках стоянок бронзового века в Соммерсете. Видимо, на раскопках нужны были рабочие руки, и, таким образом, ученые решили сэкономить бюджет археологической экспедиции и заодно привить студентам любовь к истории.
На эти курсы Миша записался с удовольствием. Во-первых , пользуясь таким случаем, он бесплатно проходил дополнительное обучение по археологии, что поможет ему сдать экзамен. Во-вторых, виза у него была на год, и он мог спокойно еще на месяц-другой задержаться в Британии, не заботясь о крыше и пропитании, да еще и занимаясь при этом любимыми делом - раскопками.
В первый же день занятий Миша увидел, что энтузиастов на эти курсы записалось немного. В основном это были небогатые иностранцы из стран 'третьего мира' и восточной Европы, пожелавшие, как и он, в обмен на физический труд получить дополнительные знания. Кроме того, здесь присутствовала небольшая группа студентов-англичан. Как впоследствии выяснилось, все они были членами клуба медиевистики и жаждали пообщаться со своим кумиром - Дороти Хаммер. Среди иностранных студентов Миша сразу выделил молодую американку, которую безошибочно можно было отличить по произношению и более эмоциональному, в отличие от сдержанных англичанок, поведению. Американка была довольно привлекательной, с приятными, хотя и несколько резкими, для славянского глаза, чертами лица, копной густых рыжеватых волос, необычного разреза, крупными, такие еще называют 'оленьими', но зато лучистыми зеленоватыми глазами. Кроме того, она была великолепно, можно сказать атлетически, сложена. Мише понравилось в ней еще то, что в ней не было заметно высокомерия, присущего многим американцам в общении с иностранцами. Никто из ее соотечественников, учившихся в университете, на этих факультативных курсах, так и не появился. Девушка попыталась пообщаться сначала с британцами, затем с кем-то из азиатских студентов. Однако диалога у нее с ними не получилось. Англичане вежливо улыбались ей, отвечали на вопросы, но держались отстраненно и общались своим кружком. Азиаты вообще вели себя закрепощено, отвечали односложно, глядя в пол, видимо побаиваясь, что эмансипированная американка может обвинить их в домогательстве. Ловя момент, Миша решил познакомиться с симпатичной девушкой.
Откровенно говоря, опыт общения с девушками у Миши был не слишком большой. С учетом его учебных нагрузок и подработок, времени на общение с противоположным полом у него было крайне мало. Миша был высок ростом, не лишен внешней приятности, сухощав и подтянут, поскольку еще со школы занимался бегом на длинные дистанции, имея юношеский разряд. Поддерживая спортивную форму, в Москве он тоже с удовольствием регулярно бегал по утрам по многочисленным паркам и скверам. Однако, несмотря на неплохие внешние данные, особыми успехами у девушек он не пользовался. В общежитии и на факультете студенток отталкивала от Миши ходившая о нем слава 'ботаника'. Снимать девчонок в клубах, у него не было ни времени, ни денег. Разумеется, девственником он не был. Нравы, царящие в современном студенческом общежитии, не позволили бы остаться таковым даже самому невзрачному парню или даже носящему пояс верности пуританину. Отдельные провинциалки из общежития, не отличающиеся, мягко говоря, особой красотой и разборчивостью, время от времени имели с ним сексуальные утехи, особенно будучи в подпитии. Но эти отношения дальше одного-двух постельных эпизодов не продвигались, поскольку Миша был реально занят, и у него не было ни возможности, да и особого желания тратить время на развлечение университетских 'дурнушек'. Некоторые из учившихся на факультете девушек были внешне вполне в его вкусе, но это, как правило, были надменные москвички, которых абсолютно не интересовал помешанный на учебе, неизвестный, скромно одетый провинциал, каким-то чудом поступивший в МГУ, да вдобавок еще и бедный как 'церковная мышь'.
В родном подмосковном поселке Миша тоже не особо котировался среди более-менее молодой и симпатичной женской части населения, так как одевался невзрачно, машины не имел. Кроме того, Миша не посещал местных 'злачных' мест, поскольку был равнодушен к спиртному и наркотикам, благодаря чему имел репутацию 'тихони' и 'скромника'. Соответственно и шансов познакомиться с современными раскрепощенными девушками у него не было. Во время каникул он или дополнительно занимался, либо ездил на раскопки с поисковым отрядом, где были одни парни. Родители тоже считали, что надо сначала закончить учебу и устроиться на работу, а потом уже создавать семью, поэтому смотрин потенциальным невестам в доме не устраивали.
Все эти обстоятельства, как-то не способствовали успехам Михаила на любовном фронте. Надо сказать, что Миша и сам к этому совсем не стремился, да и не встретил он пока девушки, которая бы ему понравилась.
Американку звали Тиной, и с ней было все совсем по-другому. Когда она представилась, Миша почему-то чуть не прыснул со смеха, услышав это 'болотное' имечко. Хотя имя было и не сказать, чтобы особо редкое и смешное. Во всяком случае, про знаменитую американскую певицу Тину Тёрнер он, разумеется, слышал. Тина, заметив его реакцию, удивилась. Миша рассказал ей, что означает ее имя в буквальном переводе на русский. Тина тоже заулыбалась и пояснила, что ее назвали так вовсе не в честь русских водорослей. Это имя - всего лишь уменьшительное от Кристины.
Когда Михаил представился ей как 'Миша', а не как 'Майкл', желая, видимо, поразить ее своим русским именем, Тина, напротив, не выказала ни капли удивления, сказав, что это имя ему идет, поскольку он немного похож на своего знаменитого тезку - звезду американских сериалов Мишу Коллинза . Надо сказать, что в этом Тина, конечно, ему существенно польстила. На брутального красавчика - Коллинза, кроме голубых глаз и русского происхождения, скромняга Миша ничем не походил. Правда, комплимент Тины пропал зря, поскольку Миша о таком американском актере никогда ничего не слышал, но промолчал, не желая прослыть невеждой.
После этого они разговорились и болтали без умолку, пока не началась лекция. На занятиях они сели рядом. Тина, как и все американцы, к делу относилась серьезно, поэтому помалкивала и внимательно слушала знаменитого британского археолога, которая начала подробный и интересный рассказ о методах определения возраста артефактов. После занятий они с Тиной немного погуляли по территории университета, а потом поехали в кампус, где он проводил ее до блока, в котором она жила.
Уже с первых минут общения Тина по-настоящему его увлекла, куда только подевалась Мишина скромность. Раньше он никогда не встречал девушку, которая всерьез бы интересовалась археологией и историей Англии, мечтала поучаствовать в настоящих раскопках на территории Великобритании. Узнав, что он из России, Тина отнеслась к нему без всякого предубеждения. Выяснилось, что она прекрасно знает российскую историю и отнюдь не мыслит навязанными Голливудом стереотипами о русских. Во всяком случае, ей было понятно, что бородатого мужика в буденовке с балалайкой в современной России можно встретить не чаще, чем в США ковбоя в 'стетсоне', играющего на банджо. Более того, в процессе общения девушка посматривала на Мишу с явной симпатией, что чрезвычайно ему льстило, поскольку он не был избалован женским вниманием и все-таки испытывал некоторый 'комплекс неполноценности' по этому поводу. Хотя вряд ли бы сам себе в этом признался. В отличие от девушек, с которыми Мише доводилось общаться ранее, Тину совсем не интересовало ни его социальное происхождение и статус, ни наличие у него материальных благ. Она расспрашивала о его семье, учебе, занятиях наукой и хобби.
С особым интересом Тина выслушала его рассказ о деятельности поискового отряда, посетовав, что в их штате подобного волонтерского движения нет, а раскопки ведутся только профессионалами и исключительно по лицензии.
Миша слушал Тину вообще, раскрыв рот. Оказывается, Тина жила на Гавайях, где и училась в Тихоокеанском университете в Гонолулу. Кроме истории и археологии она увлекалась еще скалолазанием и спелеологией.
С первой же встречи Миша и Тина прониклись взаимной симпатией и начали постоянно видеться после занятий, вместе по утрам совершать пробежки по окрестностям Хаддерсфилда. Как и все американки, Тина была девушкой решительной и не закомплексованной. Не прошло и недели, как они оказались в одной постели. В этом не было ничего удивительного, поскольку нравы в британском кампусе были не менее свободными, чем русской студенческой 'общаге'. Отрадно было то, что после случившейся близости их симпатия и интерес друг к другу не угасли, а переросли в нечто большее. Можно сказать, что встретились две родственных души. У Миши и Тины было много общих увлечений, оба горели желанием поучаствовать в настоящих раскопках.
Тина была из семьи с хорошим достатком. Ее отец был владельцем нескольких небольших отелей на Гавайях, и туристический бизнес приносил ему неплохой доход. Однако в Тине не было ни капли снобизма, пренебрежения к другим людям, которые не имели обеспеченных родителей. Она старалась всего добиваться сама. Учебу в университете, разумеется, оплачивали родители, но на мелкие расходы Тина у них денег принципиально не брала, а старалась их заработать, в том числе и подрабатывая в отелях отца. При этом, она, ничем не гнушаясь, работала, в том числе и горничной, и официанткой, и ночным портье. В России Миша о таком никогда не слышал. Во всяком случае, никто из его однокурсников, имевших богатых родителей, никогда не работал, а уж тем более в качестве обслуживающего персонала да еще на семейных предприятиях. Однако в Штатах такое случалось. Многие считали, что их отпрыски должны пройти как бы 'школу жизни', понять, что значит зарабатывать себе на хлеб, начав с 'низов'. Родители Тины ее самостоятельность и трудолюбие тоже одобряли. Рассчитывали, что со временем, получив образование, она, возможно, будет помогать им вести семейное дело. Однако Тину гостиничный бизнес не особенно привлекал. Она училась на историческом факультете, мечтала заняться археологией, совершить научное открытие.
Особенно Тину увлекала история бриттов в период ухода из Британии римлян и начала вторжения на территорию англосаксов. Она часами могла рассказывать Мише про легендарного короля бриттов Артура, рыцарей круглого стола. Михаил этот период истории Великобритании знал только в общих чертах, поэтому с удовольствием слушал Тину.
Мечтой Тины- было найти какой-нибудь артефакт той эпохи, который подтвердил бы, что легендарный король Артур это не некий собирательный образ, и не сохранившийся в преданиях 'альтер эго' римского военачальника Луция Арториуса Каста , а существовавший в реальности вождь бриттов, успешно сражавшийся против орд саксов, вторгшихся в Британию на рубеже 4 и 5 веков нашей эры.
Тину воодушевляло, что раскопки будут проходить в окрестностях городка Гластонбери, неподалеку от которого была найдена предполагаемая могила короля Артура, а также находился холм Тор с руинами часовни святого Михаила, одно из древнейших и священных мест кельтов. Девушка с сожалением отметила, что на холме им, разумеется, копать не разрешат. Это место сейчас находится под охраной Национального треста , а эта организация всегда против того, чтобы нарушался естественный облик любых исторических мест.
Собственно говоря, целью археологической экспедиции, в которой они собирались принимать участие, было вовсе не поиск реликвий эпохи короля Артура, а раскопки стоянок и захоронений бронзового века, располагавшихся вблизи Гластонбери. Однако Тину это нисколько не смущало, и она была полна идей и планов. Этот образ новоявленной Лары Крофт только добавлял Тине очарования и сексапильности. Поэтому рассказы Тины о легендарных временах Британии, зачастую, заканчивались тем, что Миша в образе Ланселота увлекал свою рыжую американскую Гвиневеру в свою постель, а терпеливый индонезийский сосед Джу в очередной раз отправлялся на вынужденную прогулку по кампусу.
Дни мчались незаметно и легко как никогда. Миша успешно сдал экзамены, прошел стажировку в медийном центре, подготовив несколько заметок о студенческой жизни, которые опубликовали на сайте университета.
Наконец, настал день отъезда в Гластонбери. Обнявшись, они с Тиной вошли в автобус, заняли свои места. Громадный двухэтажный 'Деннис-Трайдент' плавно тронулся, увозя их навстречу новому и интересному.
3.Гластонбери, графство Соммерсет.
Вот уже неделю они были на раскопках неподалеку от Гластонбери. Обустройство их временного палаточного лагеря Мише в целом понравилось. Ему было с чем сравнивать, поскольку он сам не один месяц прожил в похожих лагерях поисковиков на территории России. Вместо извечного русского бардака, неразберихи и бытовых неудобств - здесь царствовали европейские рационализм, педантичность и комфорт.
Организаторами все было продумано до мелочей. Площадка под лагерь была обустроена заранее на возвышении и даже оборудована ливневой канализацией. В специальных трейлерах имелись душевые, прачечная, кухни. Рядом выстроилась шеренга биотуалетов. Волонтеры размещались в комфортабельных четырехместных палатках. В общем - не экспедиция, а настоящий пикник.
Сами раскопки были максимально механизированы. На месте предполагаемой стоянки древних кельтов весь верхний слой грунта был снят специальными небольшими землеройными машинами. Теперь работа волонтеров заключалась в том, чтобы аккуратно просеять культурный слой и выбрать все представляющее научный интерес. Честно говоря, несмотря на то, что поселение древних скотоводов было для своего времени довольно крупным, ценных находок почти не попадалось. Видимо кельты были народом прижимистым и, покидая по каким-то причинам свой поселок, унесли все более-менее стоящее. Находили в основном мелкие осколки керамики, костяные наконечники для стрел и гарпунов, изредка попадались небольшие бронзовые, оловянные, медные вещицы.
Заслышав ропот нескольких студентов, что место для раскопок не слишком перспективное, профессор Хаммер разъяснила этим начинающим археологам, что они не кладоискатели, а ученые. В науке же главное методология, а не поиск уникальных артефактов. Их главная задача сейчас определить границы ареала распространения древних кельтских скотоводов на юг Британии и найти подтверждение научным теориям, касающимся миграций племен бронзовой эры. Результаты этих раскопок будут еще одной крупицей в копилке мировых знаний.
Мишу результаты археологических поисков и тем более миграции древних кельтских племен интересовали мало. Участие в раскопках давало ему возможность еще какое-то время побыть вместе с Тиной. Ради этого он сейчас был готов докопаться хоть до преисподней. Тина открытого недовольства не проявляла, но была откровенно разочарована минимальными результатами их экспедиции. Ее возмущало столь нецелесообразное, по ее мнению, использование труда волонтеров для подтверждения рядовых научных гипотез.
Надо сказать, что работой студентов не особенно томили. Трудились они не более шести часов в день с перерывом на ланч и двумя выходными, поэтому у ребят была масса свободного времени. Погода стояла великолепная, сухая и солнечная. Поэтому в первый же выходной вместе с другими ребятами Миша и Тина отправились осматривать достопримечательности Гластонбери.
На развалинах Гластонберийского аббатства Тина вновь взгромоздилась на своего любимого конька. Стоя рядом с предполагаемой могилой Артура, она долго и с упоением рассказывала Мише обо всех известных ей исторических версиях, связанных со смертью и захоронением этого легендарного короля бриттов. Из всего обилия приводимых Тиной аргументов и фактов Миша понял только, что она считает, что могилы Артура здесь нет.
Оглянувшись, Миша увидел, что они остались одни, а все студенты уже давным-давно разбрелись осматривать другие достопримечательности или пить пиво в пабах Гластонбери.
'Вау!' - спохватилась Тина - 'Нам же еще надо обязательно успеть забраться на холм'.
По ее мнению знаменитый холм - Гластонбери-Тор с руинами часовни Святого Михаила на его вершине был самым священным местом британских кельтов, поэтому обойти его вниманием было никак невозможно. Даже легендарный Стоунхендж - древнее сооружение из расставленных кольцами гигантских камней в Солсбери, как полагала Тина, и то уступал по своему сакральному значению этому холму, опоясанному спиралевидными террасами.
По дороге Миша узнал от Тины, щебетавшей без умолка, что по преданиям где-то в холме скрыт вход в таинственный загробный мир кельтов. Тина была уверена, что этот холм и есть знаменитый 'остров Аваллон', где по преданиям спит вечным сном король Артур вместе со своей женой Гвиневерой.
Когда они, наконец, добрались до холма, уже близился вечер. К этому времени все экскурсии уже закончились, и окрестности Гластонбери-Тора были свободны от туристов. Нашу пару только обрадовала такая возможность побыть наедине, и они энергично устремились вверх по неровным ступеням из каменных плит. Подъем по крутому склону на пятисотфутовую высоту после длительной пешей прогулки даже таким тренированным бегунам, как Миша и Тина, дался нелегко.
Когда, порядком запыхавшись, они все-таки забрались на вершину, их упорство было вознаграждено великолепным видом, открывшимся на окрестности Гластонбери. В лучах предзакатного солнца холм действительно казался чудесным островом, возвышающимся среди окружающих его плоских зеленеющих полей, подернутых вечерней туманной дымкой. Миша приобнял Тину. Какое-то время они стояли так, любуясь яркими темперными красками пламенеющего заката, нежными пастельными тонами розовато-сиреневых облаков на прозрачно-голубой акварели отцветающего неба. Затем он глянул в ее огромные озорные глаза, светившиеся колдовской зеленью. Тина потянулась к нему, и они слились в долгом поцелуе. Внезапный порыв ветра разворошил копну рыжеватых волос девушки. Пряди ее свободно лежащих волос окутали их. Тина со смехом откинула волосы назад и чуть отстранилась. В это мгновение какая-то тень мелькнула по ее лицу стремительной хищной птицей. Миша обернулся. Прямо с востока, охватывая полукольцом уже четверть небосвода, наползала иссиня-черная туча.
'Сейчас будет гроза!' - забеспокоилась Тина - 'Надо спускаться вниз, иначе попадем под ливень'.
Словно подтверждая ее слова, на потемневшем небе блеснул росчерк молнии, сухо треснул громовой раскат.
Ребята, держась за руки, начали быстро спускать с холма вниз. Как они не торопились, но ливень настиг их еще на середине лестницы. Причем дождь ударил не редкими каплями, а обрушился сплошной стеной так, что в нескольких метрах уже ничего не было видно. Тина и Миша остановились в растерянности, не зная, что предпринять. Тем временем стихия разбушевалась не на шутку. Череда каменных ступеней, по которой они спускались к подошве холма, в одно мгновение превратилась будто бы в русло горного ручья. Молодые люди уже с трудом стояли на ногах, поднявшийся выше щиколоток мутный поток, несшийся с вершины, так и норовил смыть их вниз.
Внезапно совсем рядом ударила молния. Тина, перепугавшись, взвизгнула и инстинктивно отпрыгнула в сторону. Миша шарахнулся н за ней следом и, желая помочь, схватил за руку. Однако, не удержавшись на скользком травянистом склоне, они оба упали и стали стремительно съезжать вниз, ухватившись за руки. Казалось бы, это не может продолжаться долго, и они вот-вот упрутся в террасовидный выступ на склоне. Однако в этот момент в террасе образовалась широкая трещина, и большой участок грунта обвалился вниз, размытый дождевой водой. Оползень, неожиданно обнажил в склоне холма темный зев, уходящего куда-то вниз и вглубь подземного хода, окруженный полукруглой аркой старинной кирпичной кладки. Ребята, по-прежнему держа друг друга за руки, свалились сверху прямиком в эту черную дыру и уже по влажной глинистой поверхности подземного хода заскользили внутрь холма. Надо сказать, что Миша при этом попытался ухватиться за кирпичную кладку и остановить падение, но безуспешно. Инерция падения их тел была слишком велика, и Миша лишь ссадил себе кожу на пальцах левой руки. Испуганная падением в неизвестность Тина вновь зашлась в истошном крике. Достойным аккомпанементом этому звучал русский мат Миши, тоже ошарашенному таким поворотов событий и обозленному болью в ободранной руке. Однако в шуме ливня никто не мог услышать их воплей.
В этот момент, на зияющий в чреве холма вход сверху обрушился еще один оползень, погребая под многометровой толщей земли все надежды наших героев на спасение из этой ловушки, словно занавес, завершающий последний акт пьесы и не оставляющий для зрителей сомнений в печальном финале.
Не прекращающийся ливень старательно смывал малейшие остатки следов ребят, оставленные ими на Гластонберийском холме, которые могли бы указать на разыгравшиеся здесь трагические события.
4. Дуротригия, Дубуния.
Эквит Луций Галахад 'Многорукий' пустил коня неспешной рысью по проселочной дороге, петляющей вдоль лесной опушки. Утро выдалось безоблачным и жаркое июльское солнце, несмотря на ранний час, уже начало припекать. В тени же деревьев прохладный ветерок с просторов Атлантики обвевал его разгоряченное лицо под откинутым забралом шлема. Приятная свежесть утреннего бриза улучшила настроение одетого в доспехи всадника, разогнав его грусть, навеянную расставанием с родными местами.
Это был широкоплечий , очень подвижный юноша среднего роста. Шапка темных слегка вьющихся волос обрамляли его сухощавое лицо с волевым твердым подбородком и живыми карими глазами. Крупный породистый нос с легкой горбинкой, унаследованный по мужской линии, подчеркивал принадлежность к древнему аристократическому роду.
Луций Галахад был десятым сыном Доминуса провинции Авла Галахада Думнонского и, как один из самых младших его сыновей, не имел серьезных перспектив на наследование в обозримом будущем отцовских владений, поскольку в Британии действовал принцип майората и неделимости наследства. После того, как он восемь лет отслужил в качестве оруженосца у Доминуса провинции Гая Галахада Дуротригского, молодой человек был посвящен в рыцари. Теперь выбор у него был невелик - остаться в Думнонии, принеся вассальную присягу своему отцу, который к тому же являлся вот уже два срока подряд бессменным главой рыцарского Дома Галахадов, либо стать странствующим рыцарем.
Несмотря на то, что Луций был самым младшим рыцарем в роду Галахадов Думнонских, а также на свои юные лета (месяц назад ему минуло всего восемнадцать лет), он был полон честолюбивых замыслов. Амбиции не позволяли новоиспеченному рыцарю остаться в Думнонии, чтобы в лучшем случае получить в управление один из заштатных замков своего отца на правах вассала без каких-либо перспектив на дальнейшее возвышение. Он жаждал славы и власти. Для этого ему нужно было завоевать или основать собственный домен. Все это возможно было сделать только за пределами Британии.
Отец к выбору сына отнесся одобрительно. Не то чтобы он очень верил в способности сына к присоединению новых земель, но замков в Думнонии было не так чтобы и много, а соратников и родственников у него, достойных звания замковых рыцарей, и без сыновей хватало. Тем более отдай он один из родовых замков под начало сыну, неизвестно еще чем такое правление закончится. Может одними убытками. Такое уже бывало. Другое дело отдать замок в управление опытному и верному человеку. Тут прибыль верная. А так, глядишь, сын постранствует, так если домен свой не заимеет, то может хоть опыта наберется.
Отправляя сына в путешествие, отец снабдил его всем подобающим для молодого рыцаря из знатной семьи имуществом - двумя комплектами доспехов (турнирными и походными), конвенционным оружием. Луция сопровождали двое слуг в фургоне, запряженном парой тягловых лошадей и загруженном различным походным скарбом. За Луцием на некотором отдалении следовал его оруженосец - Терций Галахад сын Секста 'Красавчика' и один из многочисленных внуков Гая Галахада Дуротригского. Мальчишке было четырнадцать лет, и он цепко сидел в седле вороного жеребца-четырехлетка. Хотя по здешним меркам в седло он сел даже и поздновато.
Своего коня, тогда еще жеребенка, по кличке Инцитат Луций получил от отца в подарок, когда ему едва минуло восемь. С тех пор они росли вместе, можно сказать врастали друг в друга, и за эти годы стали фактически единым целым. Теперь Инцитат не просто выполнял все его команды - он безошибочно их предугадывал. Это был уже настоящий рыцарский конь, закованный в броню и превращенный в могучую боевую машину.
Конечно, толку в настоящем сражении от Терция, в силу его возраста и недостатка опыта, скорее всего было пока не так много, но Луций и сам когда-то начинал свой путь к рыцарству таким же оруженосцем.
Во всяком случае, Терций был неплохим малым. В замке отца оруженосца славно вышколили - он был обучен хорошим манерам: помалкивал, когда его не спрашивали, не в свое дело не лез, мотая на не выросший еще ус воинскую и другую науку.
Жаль, не было с ним никого из учеников-друидов. Как ни уговаривал Луций, никто из послушников друидских аббатств их рыцарского Дома в Думнонии, Дуротригии и Белгии не дал своего согласия - пуститься с ним в странствие. Это обстоятельство не оставляло ему даже призрачных надежд на основание собственного домена в новых землях. Без мастера-друида или хотя бы его ученика это было нереально.
Но Луций не унывал, а, напротив, был полон радужных надежд. Грусть его сменялась ожиданием, даже можно сказать предвкушением новой самостоятельной жизни, полной приключений и подвигов. Размечтавшись, Луций не заметил, как выехал на небольшое ристалищное поле. На развевающемся на высоком шесте штандарте виднелся герб дома Гавейнов - золотая пентаграмма на алом поле, а ниже герб Дубунии в виде зеленого кедра на белом поле. Это означало, что они были уже на территории провинции, где правил Тит Гавейн Дубунский,
Луций оглянулся на свое знамя, которое держал высоко поднятым его оруженосец. В верхней половине стяга был изображен герб Галахадов - алый крест на лазурном поле, в нижней - символ Думнонии- золотая ветвь орешника на черном поле. У самого древка на знамени был изображен его рыцарский знак-круг из восьми серебряных мечей остриями наружу. Ниже знамени к древку была привязана белая лента - знак странствующего рыцаря.
Когда они подъехали ближе, то Луций разглядел под сенью священного дуба на краю поля рыцарский шатер. Рядом с одним из них был укреплен штандарт с вышеописанным гербом Гавейнов Дубунских и рыцарским знаком - вздыбленным синим единорогом. На древке также вилась по ветру такая белая ленточка. Этот герб ему был хорошо знаком. В шатре поджидал соперников на ристалище один из сыновей Доминуса Тита Гавейна Дубунского - Марк по прозвищу 'Бешеный'. Марк был одним из старших сыновей Тита, но замка и окрестных земель в управлении от отца не получил из-за своего буйного и драчливого нрава. Из-за постоянных конфликтов Марка с соседями, отец не стал принимать у него даже вассальной присяги. Не желая оставлять проблемного отпрыска при своем дворе, Тит выделил ему доспехи и оружие, походное имущество и объявил его свободным странствующим рыцарем. Марк, однако, в дальние странствия пуститься не пожелал, но свободой от отцовской власти пользовался в полной мере, поэтому жил в свое удовольствие, путешествуя в основном по городским тавернам и публичным домам, не имея ни перед кем обязательств и зарабатывая на беспечную жизнь поединками за заклад. За последние годы он здорово натренировался и побеждал почти во всех боях. Особенно ему нравилось вызывать на поединки молодых и неопытных рыцарей, только что получивших свой титул, полных амбиций. У них почти всегда водились денежки на заклад, а опыта в поединках было очень мало.
Будь Луций старше и мудрее, он объехал бы ристалище стороной, чтобы не связываться с 'Бешеным' Марком, но ему уж очень хотелось попробовать свои силы в состязании с опытным бойцом.
Собственно на территорию Дома Гавейнов, а именно в провинцию Дубуния Луций заехал именно с целью попробовать свои силы в поединках с рыцарями соседствующего с ними клана, с которым молодые дворяне Дома Галахадов постоянно и с переменным успехом соперничали на регулярных турнирах, поскольку конечная цель его путешествия - порт Клаузентум находился совсем в другой стороне на берегу моря.
В Клаузентуме он должен был найти судно, которое перевезет его на противоположную сторону пролива, отделяющего Британию от материка, а дальше по бескрайним просторам Европы юному рыцарю предстояло отправиться в длительное путешествие к восточной границе королевства Пендрагонов, которая проходила ныне где-то в далекой Сарматии.
Опыта участия в таких поединках у Луция пока не было. Рыцарем он стал недавно, а будучи оруженосцем, в рыцарских дуэлях принимать участие не имел права. Искусство фехтования и конных ристалищ ему пришлось оттачивать исключительно в ежедневных тренировках и учебных боях, да на немногочисленных турнирах кандидатов в рыцари, где он в основном соперничал со своими ровесниками.
Надо сказать, что отец, старшие братья, другие родственники из дома Галахадов потратили немало времени, чтобы обучить юношу всем приемам конного и пешего боя, которыми владели сами. Служа оруженосцем в Дуротригии, Луций и сам немало перенял у местных рыцарей полезных ухваток и умений в обращении с оружием, управлении конем.
Особый талант молодой рыцарь проявил во владении мечом. Не зря Луций еще в отрочестве получил свое прозвище 'Многорукий'. Когда юный Галахад нападал на соперника с мечом, то глаз не успевал следить за огненным росчерком его клинка. Наблюдающим за ним людям казалось, что у парня несколько рук, настолько быстро мелькал его меч, жаля и рубя противника в самые уязвимые места.
Надо сказать, что Луций не отличался излишним самомнением и здраво оценивал свои силы, понимая, что справиться с опытным бойцом будет нелегко, однако в нем зрела внутренняя уверенность, что это ему по силам.
Когда Луций подъехал к рыцарскому шатру, его уже ожидал предупрежденный своими оруженосцами и вышедший ему навстречу Марк Гавейн Бешеный. Рыцари учтиво поприветствовали друг друга. В самых галантных выражениях, каким его учили в рыцарских Домах, Луций заявил о желании сразиться с Марком за заклад. Тот не мог сдержать удовлетворения и глаза его загорелись алчным блеском. Еще один только что оперившийся юнец, неотвратимо стремился попасть к нему в лапы. Остается только как следует ощипать этого птенца, подняв ставки. Делано равнодушным голосом Марк надменно заявил, что менее чем за тысячу ауреев заклада он биться не будет, поскольку не видит смысла в таком случае зря тратить время.
Луций мысленно прикинул. Он располагал сейчас суммой более пяти тысяч ауреев. Три тысячи ему ссудил отец на обустройство в новых землях, да две тысячи с небольшим он накопил за время службы оруженосцем. Оруженосцу, разумеется, жалованья не полагалось, только стол и кров. Однако Луций деньги, полученные в качестве выигрышей в различных состязаниях, а также от рыцарей за оказанные услуги и в подарок от главы дома за усердие в службе или к праздникам, копил, а не проигрывал или пропивал в кабаках, угощая кого ни попадя, а также тратясь на подарки доступным, но дорогим женщинам, как его сверстники. За это некоторые из ровесников, таких же оруженосцев, как и он, за глаза презрительно именовали его скрягой и святошей. Но друзья знали, что жадным он не был. Луций всегда одалживал денег, выручая в трудную минуту поиздержавшихся друзей. Не прочь он был повеселиться и отдохнуть, никогда не чурался женских ласк, но все это - без лишнего мотовства. Деньги нужны были ему, чтобы воплотить свою давнюю мечту по основанию своего собственного домена. Разумеется, тех денег, что у него сейчас имелись, было недостаточно, чтобы создать полноценный домен. Только, чтобы построить небольшой замок, нужно было минимум десять тысяч ауреев.
Имея это ввиду, Луций решил рискнуть и заявил Марку, что выставляет сумму заклада в пять тысяч ауреев с условием биться до первого ранения. Обычно молодые рыцари выбирали условием поединка сражение до первого падения из седла. Однако Луцию хотелось оставить себе шанс сразиться пешими на мечах, если вдруг он будет выбит из седла противником.
Возликовав в душе удаче, посылающей в его руки столь безрассудного и богатого молодого юнца, Марк немедленно согласился. Луций спешился и они с соперником проследовали к ристалищному обелиску. Там Луций, как вызывающий на поединок первым, положил правую руку с перевернутым гербом вниз перстнем всадника на среднем пальце в специальную выемку на алтаре обелиска. Священный камень в форме октаэдра на самом верху обелиска засветился голубоватым светом. Тогда юноша озвучил сумму заклада и условия поединка. Камень мигнул несколько раз, приняв заклад. Такую же процедуру проделал и Марк, отвечая на вызов и озвучив аналогичную сумму заклада. Камень на обелиске, мигнув голубым светом, поменял цвет и загорелся красным. Это означало, что поединок можно начинать.
'Удивительная все-таки вещь эти обелиски' - размышлял Луций, направляясь к своему коню.
Ну что он такого сделал - всего лишь приложил именной перстень всадника, который выдавался в аббатстве каждому потомку эквита по достижению им десяти лет, к алтарю, и озвучил сумму заклада. Тем не менее, уже сейчас из хранящегося в подвалах Думнонского аббатства друидов его именного денежного запаса сумма в пять тысяч ауреев чудесным образом, как и аналогичная сумма из денег его соперника, хранящихся также в одном из друидских монастырей, переместились в королевский закладной ристалищный фонд аббатства Верховного Мерлина, находящийся в городе Веруламиуме округа Камелот. После поединка победивший рыцарь, приложив руку с перстнем к алтарю, мгновенно перемещал весь причитающийся ему выигрыш в именное денежное хранилище в своем родовом монастыре. Такие удобства аббатство предлагало всего лишь за небольшой процент в виде одной тысячной от переводимых сумм. Он представил, как если бы эти деньги в золотых монетах пришлось возить с собой. Каким опасностям он мог бы подвергнуться, чтобы сохранить их.
'Слава богу, благодаря священной магии друидов теперь никто не возит с собой золото!' - думал Луций, одевая турнирный доспех с помощью оруженосца Терция и усаживаясь в седло Инцитата.
Не нужны были теперь и секунданты на поединках. Благодаря чудесным обелискам за ходом поединка с момента принятия закладов волшебным образом наблюдал один из судей королевской ристалищной комиссии, которая принимала строгие меры к нарушителям установленных правил дуэлей. Впрочем, случаи нарушения правил дуэлей были крайне редки. За это как минимум можно было лишиться заклада, а то и рыцарского звания.
Тем более, что правила дуэли были достаточно просты - сражаться только конвенционным оружием и прекратить поединок после наступления заранее оговоренного условия - падения или ранения. Все остальные приемы боя дозволялись.
Луций наконец полностью экипировался. На нем был прекрасный турнирный доспех, изготовленный лучшими мастерами Думнонского аббатства друидов. Вороненые панцирь и шлем, поножи и наручи были богато изукрашены по краям золотым орнаментом в виде переплетенных ореховых ветвей. Правой рукой Луций придерживал стоящее вертикально в специальном подвижном упоре у седла копье. Левой он принял у Терция миндалевидный щит с изображением его рыцарского знака - круга из восьми мечей на фоне родового герба дома Галахадов- алого креста на лазурном поле. Меч висел на перевязи на левом боку. Повинуясь команде Луция, переданной почти незаметными для постороннего глаза движениями ног в стременах, Инцитат, сияя своей светлой броней, плавной рысью устремился к краю поля, где следовало начинать разбег вдоль невысокого барьера, построенного специально для боя на копьях.
Наконец Луций замер на краю поля, ожидая противника. Легкий ветерок развевал ало-голубой султан из конских волос на острие его куполообразного шлема.
Через несколько минут на поле появился и Марк, также полностью изготовившийся для боя. Противник был в серебристом доспехе с узорчатой изумрудной отделкой, алым треугольным щитом с изображением золотой пентаграммы и синего единорога в ее центре. Шлем был низкий, римского типа с красно-золотым продольным гребнем из жесткого конского волоса. Под ним был великолепный жеребец в полностью черной броне.
Рыцари поприветствовали друг друга, как это и было предписано правилами, троекратным поднятием копий.
Луций произнес про себя короткое заклинание, переводя свой доспех, щит и защиту коня в боевой режим. На лицо мгновенно опустилось сплошное забрало, а вокруг всадника, его щита и лошади засияла едва заметная постороннему взгляду по небольшому дрожанию воздуха как будто над раскаленным камнем в жаркий день, аура магической защиты.
Несмотря на то, что лицо Луция полностью скрывала сплошная маска забрала, он продолжал все прекрасно видеть и слышать. Изнутри шлем в боевом режиме благодаря волшебству друидов, изготовивших доспехи, становился полностью прозрачным, а слышимость становилась великолепной.
Копье противника упало горизонтально, что послужило сигналом к началу боя. Луций тоже взял копье наизготовку, и рыцари устремились навстречу друг другу.
Инцитат мчался вперед самым быстрым галопом, но копыта коня почти не оставляли следов, даже трава только едва приминалась, словно это скакал не рыцарский конь, закованный в латы, неся на себе всадника в полном боевом снаряжении, общим весом почти в две тонны, а крошечная газель. На самом деле так оно и было.
Благодаря наложенным на животное заклинаниям друидов, общий вес коня и всадника уменьшался примерно в сто раз, что позволяло ему без особых усилий развивать высокую скорость и совершать длительные переходы, почти не уставая.
Рыцари стремительно сближались. Луций нацелил свое копье прямо в щит противника. Когда до сшибки оставалось десяток метров, острие копья Марка засияло венчиком голубого всесжигающего колдовского огня. Луций же огонь на своем копье активировал, нажав упругий выступ под большим пальцем, за мгновение до удара, экономя магическую энергию оружия.
В последний момент юноша перенацелил копье, желая попасть в корпус, чтобы попробовать выбить соперника из седла, но опытный Марк, заметив его маневр, прикрылся щитом. Луций тоже успел подставить под удар щит. В результате копья обоих противников попали в щиты друг друга.
Таранный удар всадников друг в друга был страшен. Несмотря на то, что вес всадников был магически уменьшен, масса их оставалась прежней. Если бы не защитная магия, обоих бы вынесло из седел. Однако волшебство друидов сработало штатно, поглотив силу инерции и жар голубого огня копий, наконечники которых лишь скользнули вдоль незримых силовых линий защиты щитов, отразившись в сторону и вверх.
Всадники умчались в противоположные стороны. Разворачивая коня в конце поля для новой сшибки, Луций краем глаза глянул на светящуюся полоску уровня волшебной защиты на внутренней поверхности щита. Удар Марка был удачным и снес почти треть магической энергии щита.
Еще два-три таких удара - подумал Луций - и щит придется убирать, иначе его можно испортить. Надеюсь и мой удар не пропал даром. А вот Марк свой щит наверняка не бросит, - размышлял он - у него этого добра должно быть полно в запасе. Такой щит, хоть и без магии все же повышал шансы в бою и мог помочь хотя бы отвести удар.
Вторая схватка была более удачной для Луция - он попал точно в центр щита Марка и, надо полагать, уменьшил его защиту как минимум наполовину. Копье же Марка лишь слегка скользнуло по его щиту, соответственно почти не снизив защиту.
Однако уже во время следующей атаки более опытный в бою на копьях Марк одним точным ударом не только практически обнулил силовую ауру щита Луция, но еще и понизил защиту доспеха, чиркнув юноше по бедру. Копье Луция на этот раз вообще никуда не попало, ловко отбитое краем щита по древку, внезапным прыжком подавшегося вперед вместе с конем Марка.
Раздосадованный Луций, доскакав до края ристалища, спешился и передал коня, а также щит оруженосцу. Ему было отчего расстраиваться. Конный бой на копьях он фактически проиграл. После точных ударов Марка щит практически полностью разрядился, поэтому использовать его в следующей схватке было уже бесполезно.
После трех попыток в бое на копьях Луций, как вызывающая сторона, по правилам имел право перейти к следующей стадии дуэли, выбрав другой вид поединка и оружие.
Следующим этапом поединка Луций выбрал пеший бой на мечах. Не имея щита, выиграть у Марка конный бой на мечах было практически не реально.
Подняв с лошадиной морды забрало, Луций, сняв перчатку, похлопал по морде Инцитата, поблагодарив его за бой. Конь был молодцом. Это он сплоховал, поспешив с последним ударом, не ожидал, что Марк внезапным прыжком пошлет свою лошадь вперед.
Луций развернулся и пошел на площадку для пешего боя. Увидев действия соперника , Марк тоже спешился, вручил поводья своему оруженосцу и неторопливо зашагал туда же.
Вот рыцари встали друг напротив друга метрах в десяти и изготовились к бою.
Хотя торжествующую улыбку на губах Марка и не видно было за опущенным забралом, но Луций ее чувствовал. Противник уже заранее праздновал победу. На стороне Марка было явное преимущество, поскольку все необходимое для победы у него имелось: щит со все еще значительным запасом магической энергии, совсем не истраченная защита доспеха и, разумеется, бесценный опыт побед во множестве подобных схваток.
По обычаю Луций, как вызывающая сторона, поприветствовал Марка троекратным поднятием вынутого из ножен меча. Противник ответно отсалютовал ему своим клинком. Их доспехи, гибкие в сочленениях и повторяющие контуры тела, практически не стесняли движений.
Сходиться они начали практически одновременно. Марк на ходу вальяжно поигрывал мечом, стремясь показать свое превосходство. Луций сближался с ним, опустив голову и сосредоточившись на ногах противника. Лезвие меча при этом спокойно лежало на предплечье левой руки, чтобы правая рука отдыхала, пока есть такая возможность. На ноги в пешем бою на мечах научил его смотреть отец. Отец во время учебных схваток на мечах всегда говорил ему: 'Смотри на ноги бойца, сынок. Руками он может финтить как угодно, но ноги не обманут. Опытный мечник всегда по одному только положению ног поймет, куда и как твой соперник задумал ударить'.
Сблизившись, дуэлянты замерли на расстоянии удара. Правая нога Марка дрогнула и Луций , поняв, что сейчас будет выпад , наискось ударил вправо снизу вверх. Отбив скользящим ударом меч противника, светящееся голубоватым сиянием магического пламени лезвие клинка Луция чиркнуло прямо по его забралу так неожиданно, что тот даже не успел прикрыться щитом. Марк отпрыгнул назад, занося руку с мечом назад для ответного удара. Однако пока он это проделывал, Луций успел дважды ударить по щиту, которым Марк закрывался. На последнем ударе щит полыхнул алым сполохом и огненное лезвие, сверкнув нестерпимой для незащищенных глаз вспышкой и разбрызгав снопы искр, оставило на щите длинный оплавленный разрез от середины к краю.
Марк, зарычал как разъяренный зверь и отбросил щит в сторону. Теперь щит, лишенный волшебной энергии, был просто бесполезным куском металла, который своей тяжестью только мешал ему быстро двигаться. Голубое пламя, окаймлявшее клинки мечей поединщиков, мгновенно вспыхивающее при нажатии пальцем клавиши с внутренней стороны эфеса, могло проходить сквозь сверхпрочный легкий тугоплавкий металл щита почти без всякого сопротивления, как раскаленный нож сквозь брусок сливочного масла.
Марк, оправдывая свое прозвище, бешеным вепрем кинулся на своего противника, желая ошеломить того своим чудовищным напором, нанося стремительные рубящие удары мечом. Однако все его усилия пропали втуне. Луций спокойно парировал рубящие удары своим мечом, не отбивая, а уводя их в сторону, одновременно успевая наносить встречные уколы в разные части доспеха соперника, снижая его силовую защиту.
Через несколько минут такой рубки Марк начал выдыхаться, но ему так и не удалось сколько-нибудь существенно уменьшить защиту брони Луция. В его же доспехе после нескольких точных ударов юноши в наиболее уязвимые места оставалось менее трети магической энергии. Еще спустя некоторое время противник окончательно запыхался, изнутри шлема уже тревожно замигал красный огонек, показывая, что оберегающего действия защитного волшебства хватит, чтобы защитить его броню от двух-трех удачных ударов мечом. Марк перешел к защите, пытаясь отразить удары Луция, но того уже было не остановить. Неуловимыми движениями кончика меча он отводил клинок противника в стороны и неизменно доставал его, совершая глубокие выпады. Марк пятился. Наконец его доспех после очередного укола в грудную пластину с небольшим запозданием полыхнул алым, показывая, что защиты больше нет. Однако Луций в этот момент уже наносил очередной рубящий удар, который уже невозможно было остановить. Марк в ужасе ахнул и попытался защититься от неожиданного удара, подняв правую руку с мечом, но сияющий клинок Луция, соскользнув по эфесу, влекомый силой инерции наискось перечеркнул предплечье противника. Меч выпал из разжавшихся пальцев блудного сына Тита Гавейна.
Марк упал на колени, непонимающе глядя на свою почти перерубленную в запястье правую руку, неестественно вывернутая кисть которой, бессильно повисла на лоскуте кожи и остатках наручного доспеха. Крови не было, поскольку разрубленная плоть была обожжена высокотемпературным пламенем клинка. Он был в шоке, поэтому пока не чувствовал боли, но глаза его уже наполнялись слезами от осознания происшедшего и жалости к самому себе.
Для Марка это был не просто проигрыш. Это была катастрофа. Потеря руки означала, конец его вольготной и независимой жизни странствующего рыцаря - дуэлянта. С одной левой рукой он теперь не сможет выиграть ни одного поединка.
Когда до Марка дошел, наконец, весь ужас случившегося, наряду с мукой душевной его настигла и боль физическая. Он во всю мощь легких истошно завопил раненым зверем и рухнул лицом вниз уже без сознания. Двое подоспевших мрачных оруженосцев искалеченного рыцаря молча подняли его и понесли в шатер.
Луций взглянул на ристалищный обелиск. Камень на нем светился ровным зеленым светом. Это означало, что судьи признали победу Луция, одержанной без нарушения правил, а заклад Марка уже находится в распоряжении победителя. Подойдя к камню, Луций переместил выигрыш и свой заклад в именную сокровищницу монастыря.
Юный рыцарь немного сожалел о таком исходе поединка, закончившегося увечьем противника, но какого-либо сильного раскаяния по этому поводу не испытывал. Бешеный Марк и сам никому не давал пощады. Многих молодых рыцарей он разорил, не гнушаясь за долги забирать у них последние деньги, не слушая их просьб об отсрочке. В конце - концов этот дуэлянт сам виноват, что вовремя не сдался и не прекратил поединок, несмотря на предупреждение системы защиты. Не будь он столь безрассуден, не потерял бы руки, оставшись всего лишь без заклада.
В этот момент к Луцию подскакал на коне, ведя на поводу Инцитата, ликующий Терций. Он помог своему патрону взобраться на коня, сдержанно, как подобает оруженосцу, выразив свое восхищение мастерством Луция в бою на мечах.
На поле залегли длинные тени от окружающих его деревьев. Луций пустил Инцитата плавной рысью, удаляясь от места дуэли. Несмотря на приближающуюся темноту, ему не хотелось разбивать лагерь вблизи от шатра Марка. Лучше отъехать подальше и переночевать в лесу, чем слышать стенания тяжело раненого тобой человека, решил для себя он. Оруженосец и обоз последовали за ним.
Приложение:
Кампус - университетский городок, где располагаются жилые и учебные помещения для студентов, библиотеки и др.
Неверлэнд-волшебная страна, где дети никогда не взрослеют, и живет мальчик Питер Пэн, персонаж детской сказки, написанной шотландским драматургом Джеймсом Барри
Миша Коллинз - известный американский актер, режиссер, продюсер, снимался в сериалах : 'Сверхъестественное', 'Скорая помощь', 'Полиция Нью-Йорка' и др.
Альтер эго - ( лат. alter ego 'второй я' ) придуманная альтернативная личность или персонаж, воплотивший реально существующего человека
Луций Арториус Каст - командир вспомогательного кавалерийского корпуса, состоявшего из сарматов, 6-го Победоносного легиона Римской империи, базировавшегося в конце 2-го века н.э. в Британии во времена правления императоров Марка Аврелия и Коммода. Реальный исторический персонаж, сражавшийся в составе легиона против восставших племен пиктов, и, по версии британского исследователя Кемпа Маллоуна, послуживший прототипом Короля Артура, которого в действительности, по мнению ученого, не существовало.
'Национальный трест' - общественная организация Великобритании, занимающаяся охраной исторических мест, достопримечательностей и иного культурного наследия.
Эквит ( лат. equites всадник). В данном случае означает принадлежность к определенному привилегированному сословию которое у римлян назывались 'Всадники', в феодальной Европе такое сословие называлось- 'Рыцари'( от немецкого Ritter Риттер-(всадник), но в нашем случае под словом 'Рыцарь' подразумевается титул эквита, который давал право на личный герб и владение землями.
Доминус ( лат. Dominus)- повелитель, в данном случае означает властитель определенной территории
Инцитат (от лат. Incitatus - быстроногий, борзой) кличка любимого коня древнеримского императора Калигулы, согласно легенде, назначенного им римским сенатором
Аурей (лат. aureus) - древнеримская золотая монета, название происходит от лат. aurum - золото.