Аннотация: Здесь публикуются проды. Буду стараться публиковать два раза в месяц: 5 и 20 числа.
***
19октября 1827, Санкт-Петербург
Исподволь стала складываться новая традиция. Непосредственно перед утренней зарядкой великий князь взял за обычай уточнять свои ближайшие планы. Благо Юрьевич сочетал в себе множество должностей, включая должности учителя гимнастики и управляющего личной канцелярией великого князя.
- Что у меня намечено на сегодня?
- По Вашей просьбе, Засядко ожидает Вас к одиннадцати в артиллерийском училище. Посещение Сестрорецкого завода мы перенесли на двадцать пятое, поскольку к четырём Вам надлежит быть на обеде у государя. Кроме того, на завтра намечен выезд в Батово. Также на пять часов двадцать пятого оговорена встреча с Кларком.
- Хорошо, сейчас гимнастика, завтрак, урок шведского и направляюсь к Засядко.
Без трёх минут одиннадцать великий князь вошёл в здание училища. Оставив конвой внизу, он в сопровождении одного Чернявского поднялся по главной лестнице и быстрым шагом влетел в кабинет Засядко. Великий князь поздоровался первым и, не ожидая ответного приветствия, принялся раскладывать на столе генерала принесённые эскизы.
- У меня к Вам, Александр Дмитриевич, серьёзное дело, - твёрдо заявил юный наследник престола.
Засядко неспешно встал со стула.
- М-м, Я рад приветствовать Вас, Ваше Императорское Высочество... м-м-м, чем могу...
- Указанием Его Императорского Величества, мне и генералу Ратькову поручено создать особую пехотную бригаду. Вооружить её пушками довольно затруднительно, а вот ракеты будут весьма уместны. Я намерен закупить для нужд бригады довольно много ракет, но их конструкцию необходимо доработать.
- Я вижу, Вы уже всё придумали, - Засядко неспешно перебирал вываленные на стол листы.
- Не всё. Сперва, я хочу узнать результаты запуска ракет с керамическими чашками. Вы готовы дать мне отчёт.
- К сожалению, для полной уверенности не было проведено достаточного числа стрельб, но могу отметить, что чашки на десятую часть увеличивают дальность полёта и заметно уменьшают площадь ожидаемого места падения.
- Жаль, что Вы не успели проверить их более основательно. Довелось ли Вам произвести отстрел ракет с рёбрами оперения?
- Нет.
- А что так?
- Поручения Михаила Павловича и вверенные им под мою заботу учреждения не позволяют мне уделить ракетам достаточно внимания.
- Это полагаю вполне преодолимым. Надеюсь, в Вашем подчинении найдётся дельный молодой офицер. В ближайшее время, ракеты нужно довести до образцов, могущих стать основным оружием пехоты наряду с ружьями.
- Я попрошу управляющего ракетным заведением Внукова, Василия Михайловича, больше времени уделять опытам.
- Вот и славно. Основные требования к ракетам происходят из особенностей их применения. Стрелки бригады действуют в рассыпном строе. Из-за их спин гренадёры будут стрелять ракетами по колоннам, каре или иным толпам врага. Гренадёр неким образом должен заменить заряженную картечью пушку. Отсюда, ракеты должны нести гранаты с большим количеством осколков или пуль. Дальность полёта ракеты от пятидесяти до трёхсот саженей. Гренадеры должны следовать за цепью стрелков и быть готовы к запуску ракеты в любой момент. Отсюда, ракета должна запускаться с рук или с легко переносимого упора и придётся отказаться от горящего шнура. Я подготовил некоторые предложения по устройству таких ракет, но его потребуется изменить в результате опытных отстрелов.
Великий князь прижал ладонью верхний из эскизов и ножом для разрезания бумаг принялся указывать на изображение.
- Вот так я представляю себе ракету. Я не смог использовать названия частей ракет, которые приняты у вас, потому изложил свои, которые мне показались удобнее. Итак, ракета состоит из боевой части и двигателя. Первая представляет собой двадцати фунтовую гранату, снабжённую двумя взрывателями. Второй состоит из корпуса, крыльев, топливной шашки, стартового заряда и сопла.
Великий князь заменил эскиз.
- Сначала устройство боевой части. Граната имеет вытянутую форму. Внутри пороховой заряд. Между стенками малого и большого корпусов укладываются куски чугуна весом от золотника до двух. Малый корпус, скорее всего, железный, большой может быть из любого материала. Не исключаю возможности просто обтянуть гранату парусиной. С тыльной стороны гранаты, со стороны двигателя, расположен дополнительный взрыватель в виде отверстия заполненного порохом для передачи пламени от двигателя заряду после выгорания топливной шашки. По фронту гранты располагается колпак с основным взрывателем. Вот здесь я нарисовал его. Вкратце суть взрывателя такова. При ударе ракеты в преграду массивный цилиндр внутри взрывателя смещается вперёд и освобождает подпружиненный ударник, который бьёт по ударному составу. Последний поджигает пороховой заряд. Это лишь общее описание, детально устройство боевой части я не разрабатывал, это ещё предстоит сделать.
Засядко взял эскиз и поднёс его ближе к глазам.
- Ну... да... возможно... - неопределённо заключил он.
- Теперь устройство ракетного двигателя. Размер топливной шашки из сахара предстоит определить пробными отстрелами, исходя из требуемой дальности полёта. От гранаты вдоль корпуса приделаны три ребра, названные крыльями, свёрнутые под углом к направлению полёта. Крылья служат как для дополнительного крепления гранаты к двигателю, так и для придания вращения ракете при полёте... - великий князь запнулся, но вскоре изобразив рукой некую спираль, пояснил: - на манер штуцерной пули. Керамическую чашку я назвал соплом. Между ним и топливной шашкой набивается пороховая мякоть это стартовый заряд, поджигаемый от пускового заряда. Теперь о пусковом устройстве.
Великий князь достал эскиз.
- Первый способ, запуск с бомбарды. Здесь важно чтобы она выстрелила ракетой вперёд на пару саженей, при этом от пороха в стволе загорится стартовый заряд и далее ракета полетит сама. Второй, запуск с треноги. Ударным составом поджигается стартовый заряд ракеты, уложенной на треногу. Дабы не опалить гренадёра, прицельное устройство вынесено в бок. Оба этих способа мне не нравятся, но лучшего я пока не вижу.
- Вы правы, оба способа весьма сомнительны, - задумчиво сказал Засядко, - стрельба с бомбарды должна проводиться с упора, иначе гренадёр может быть покалечен. Ракетный двигатель весьма долго разгорается, потому двух саженей полёта может оказаться недостаточно. Тренога выглядит значительно лучше, только пламя, скорее всего, заденет гренадёра, даже если он будет находиться сбоку.
- Согласен с Вами, Александр Дмитриевич, нужно пробовать. Замечу лишь одно, времени на опыты осталось не много. К весне я должен закупить ракеты для бригады. Стало быть, к концу января нужно иметь образец удовлетворяющий требованиям. Если его не будет, то придётся пересмотреть вооружение бригады и придать ей пушки. Кроме того к январю должны организоваться первые взвода бригады и необходимо будет их разместить где-нибудь возле чёрной речки, дабы они могли на полигоне учиться обращению с новым оружием.
- Вы не оставляете мне выбора Ваше Императорское Высочество, я правильно понял?
- Выбора нет у меня, Александр Дмитриевич. Вас же я могу только просить о помощи, в этих сложившихся вокруг меня тяжёлых обстоятельствах.
- Не волнуйтесь, Ваше Императорское Высочество, - улыбнулся Засядко, - бывали дела и похуже. Я сегодня же распоряжусь Василию Михайловичу приступить к опытным стрельбам. Но прошу Вас в ближайшее время посетить ракетное заведение и лично обсудить всё с ним. Также полагаю, что первые взвода бригады можно будет разместить в казармах ракетного заведения. В настоящее время они по большей части пустуют, пока опытная ракетная рота ещё малочисленна.
- Вот как. Прекрасно. Тогда двадцать шестого я буду в ракетном заведении. Надеюсь Василий Михайлович уже обдумает мои предложения.
- Непременно, одно только мне хотелось бы отметить, - продолжал улыбаться Засядко. - Стрельбы достаточно затратное действие. Ракетное заведение может просто не обладать достаточными средствами для закупки пороха и прочих материалов для ракет.
- Это я могу помочь. Пусть Василий Михайлович наметит возможные затраты. При встрече мы обсудим будущие стрельбы, и тогда я изыщу деньги под них...
До четырёх часов, утвердившихся в распорядке дня императора ещё при Александре Благословенном как обеденный час, оставалось ещё около сорока минут. Великий князь неспешно приближался к Зимнему дворцу по набережной, обсуждая с генералом Ратьковым предстоящий обед у государя, на который были приглашены почти все наставники наследника престола.
- Позволю себе, обратить Ваше внимание, - сказал Ратьков, - что может быть государю желательно узнать не столько о наших успехах и планах, кои ему и так известны из моих докладов, сколько Ваши желания и впечатления. Посему я предлагаю Вам не сдерживать свои мечтания, но чётко отмечать их, дабы не возникло нежелательной путаницы.
- Ах, Авраам Петрович, не беспокойтесь. Я уверен, что если бы государю было необходимо услышать именно мои мечтания, он не стал бы собирать всех моих наставников за одним столом. Хотя не исключаю того, что мне придётся быть откровенным при всех.
- Непременно, придётся. Что же касается приглашения от государя, то я недавно имел беседу с Карлом Карловичем. Я понял так, что ему по слабости здоровья затруднительно нести на себе бремя первого лица при Вашей особе. Об остальном Вы и сами сможете сделать предположения.
- Ну, что ж, событие важное...- великий князь задумался на мгновение, но вскоре, широко улыбнувшись, продолжил: - Но меня заботят иные. Вы уже слышали новости от Паскевича. Эревань взят! Ха! Я вчера ознакомился с почтой и до сих пор в возбуждении.
- Да, значимость этого события сложно переоценить. Возьмусь утверждать, война скоро окончится викторией. Я же полагал, желание увидеть новорождённого брата должно сильнее волновать Вас.
- Ах нет, известие о брате дошло до меня слишком давно, я уже перегорел в своих желаниях. Я хотел бы увидеть государыню, но Карл Карлович убедил меня в слабости её здоровья и нежелательности всяких волнений.
- Это разумно. И всё же, я бы предложил оставить персиян заботам графа Несельроде, наши же дела лежат в исполнении поручения государя в Финляндии. Я ещё из Гельсингфорса направил на одобрение Ваш проект устава для бригады. Уверен, что государь уже прочёл его и следует ожидать от него многие замечания в самое ближайшее время, - Ратьков улыбаясь посмотрел на великого князя, - Ну, как? Теперь мысли о Персии меньше волнуют Вас?
Великий князь остановился и, вздёрнув брови, посмотрел на генерала.
- Я не готов, - пробормотал он. - Если государь сегодня изволит говорить об уставе, то я не готов к этому.
- Мы не вольны в этом.
- Вы правы, - еле слышно, думая о чём-то своём, пробормотал наследник.
- Могу утешить Вас лишь тем, что предложенный Вами устав, после тех изменений, что мы обсудили, я считаю весьма достойным. Те пояснения, что Вы дали, мне представляются довольно убедительными, и лишь за исключением некоторых, известных Вам, положений вполне следует ожидать высочайшее одобрение.
- К сожалению, в некоторых положениях устава я и сам не уверен. Многое зависит от того какое оружие мне удастся приобрести для бригады. Возможно, это будут только винтовальные ружья и гаубичные пушки. Тогда всё останется, как написано. Но если Засядко сможет сделать мне годные под мои требования ракеты, тогда в каждый взвод я включу дополнительную группу солдат вооружённую ими. И весь устав несколько поменяется. Иначе можно будет бороться с кавалерией и с колонной наступающей пехоты. Тем не менее, основа тактики нашей легкой пехотной бригады, стрелковая цепь, состоящая из звеньев, останется неизменной.
- Здесь Важно помнить, Александр Николаевич, что лёгкая пехота и линейная, суть разные войска. И если вторая определяет исход боя, то первая лишь помогает нанести противнику наибольший ущерб.
- Несомненно, но иначе я себе гарнизонную бригаду не мыслю. Всё указывает на то, что прежде всего солдаты и офицеры должны быть научены рассыпному строю, меткой и дальней стрельбе, подвижности и неприметности, умению действовать самостоятельно малым числом. Они этим во многом напоминают егерей.
Ратьков, улыбнулся, но не позволил себе высказать одобрения. Посему некоторое время они шли молча. И уже почти возле самых дверей Зимнего старый генерал заметил:
- Ракеты крайне не надёжны. Прошу Вас быть осторожнее и не полагаться на них.
- Хе, - усмехнулся великий князь, - придёт время, я обязательно покажу Вам, Авраам Петрович, на что способны ракеты. Вы измените своё мнение.
В ротонде возле входа в Большую столовую собралось более двух десятков человек. Саша с видимой радостью здоровался со своими учителями, многих из которых он не видел с весны. Именно тогда, переезжая на лето в Гатчину, он распрощался с учителем математики Коллинзом, художником Зауервейдом, Жиллем и другими. Мердер представил наследнику престола нового главного воспитателя, Павла Петровича Ушакова, и фехтмейстера, Ивана Ефимовича Сивербрика, которые забирали у Карла Карловича наиболее утомительные из обязанностей. Поджарый, быстрый в движениях и скупой на слова Сиверброк сразу расположил к себе великого князя. Чувствовался в этом человеке с цепким и беззастенчиво-упорным взглядом прямолинейный характер, что вызывало доверие. Павел Петрович, украшенный сединами, наоборот, производил впечатление доброго старичка чуткого и, несомненно, хитрого. В разговоре Ушаков нарочито вслушивался в слова собеседника, всячески демонстрируя своё внимание. При этом не позволял себе ни малейшей бесцеремонности. При пересечении взглядов он всегда первым опускал глаза, но и при этом его невозможно было уличить в излишней поспешности. Большой опыт светского общения был очевиден.
Когда часы пробили четыре, арапы открыли двери в Большую столовую и пригласили всех пройти. Неспешно, не прерывая своих разговоров, люди потянулись в сторону сервированного стола и встали каждый возле своего места, не спеша при этом дотрагиваться до стула. Лишь Жуковского, запутавшегося в схеме рассадки, арап проводил к его месту. Ближе всего к императору оказались великий князь, Ушаков, Жуковский, Мердер, Ратьков и Юрьевич. Все ожидали государя.
Николай Павлович, вошёл в залу быстрым и широким шагом. По-деловому сухо ответил на общий поклон, немедленно сел за стол и указал всем присаживаться.
- И так, господа, - начал речь государь, не дожидаясь пока гости успокоятся, - с возвращением Василия Андреевича, нам следует с надлежащим усердием приступить к обучению Наследника Престола Российского. Обдумав всё и учтя пожелания Карла Карловича, я повелеваю назначить первым лицом при моём сыне, моего старого друга и воспитателя, Павла Петровича Ушакова. Его опыт в воспитании великих князей будет полезен на этом месте. Прошу Вас, Павел Петрович, сказать несколько слов.
В движениях Ушаков был неспешен, а речь его текла размерено, имея характерную особенность в выделении в качестве значимых слов, прежде всего, прилагательных и наречий. Начав с благодарственных слов императору, Павел Петрович, не смущаясь, повёл полный своих воспоминаний рассказ о нравах столичного и провинциального общества, о народе и, разумеется, о научении будущего государя управлению всем этим. Сколько продолжалась его речь, сказать было сложно, но завершилась она почти мгновенно, стоило Николаю Павловичу слегка склонить голову к левому плечу. Послушав своё первое лицо, великий князь ощутил сожаление о потраченных минутах, не давших ему никакой пищи для размышления. Впрочем, возможно неумелость молодого наследника в ведении салонных бесед не позволяла намывать золотой песок из этой словесной реки. Государь дал сигнал к подаче первого блюда, и на этом официально-торжественная часть была закончена. Император, помешивая серебряной ложкой кислые щи, начал непринуждённую беседу:
- Что Василий Андреевич, готовы ли Вы начать обучение в ближайшее время?
- Ваше Императорское Величество, вполне возможно, что придётся пересмотреть наши планы научения. За время моего отсутствия Александр Николаевич оказался настолько вовлечён в военные дела, что это побуждает меня изменить начальным планам. Тем не менее, после рождества я намерен начать обучение в надлежащем виде.
Великий князь на секунду задумался, желая встрять в беседу, но вскоре предпочёл заняться щами. Государь, словно заметив порыв сына, произнёс:
- Не понимаю Вас, Василий Андреевич. Как бы то ни было, а Наследник Российского престола должен быть, прежде всего, человеком военным.
- Ваше Императорское Величество, - Жуковский вскинул глаза куда-то вправо к потолку, вздохнул и, бросив взгляд на воспитанника, продолжил, - Вы правы, в том, что военное образование необходимо Александру Николаевичу, но особенностью вовлечения его в военные дела является, помимо научения, ещё и восприятие им неискусности ума, свойственной многим офицерам. Не имея основательного знания о многих сложных вещах, он уже выносит о них свои суждения. Более того, он стремится своё мнение закрепить действием, влияющим на многих людей, в полной мере не сознавая своей ответственности за судьбы людские.
- Постойте, Василий Андреевич, - подняв брови, перебил наставника император, - но разве плохо то, что будущий наследник короны под присмотром знающих людей приобретает опыт от своих действий, как успешный, так и нет?
- Не основанный на твёрдом знании, беспорядочный опыт не позволяет сделать правильных выводов и не может служить основой для научения. Когда человек совсем недавно научившийся читать приступает к строительству дороги и созданию армейских бригад, доброго из этого опыта извлечь невозможно. Мною был предложен план обучения в котором наследник должен был последовательно, шаг за шагом, под присмотром опытных наставников постигать решение всё более сложных задач. Теперь же я не уверен в возможности проводить учение по заданному плану. Юный наследник, девяти лет отроду, не зная основ общественного устройства, не знакомый с передовой философией, не вхожий в нынешнее общество, намерен вносить изменения в законы целого княжества. Каков бы ни был исход этого действа, оно само по себе не позволит Александру Николаевичу надлежаще оценить достижения современной философии и юриспруденции. Весь этот многосторонний опыт является несвоевременным и потому вредным.
- Хм, - император нахмурился и обратился к Ушакову: - Что Вы скажете по этому поводу, Павел Петрович.
Седой генерал прищурился и, усмехнувшись, подмигнул великому князю:
- Ваше Императорское Величество, что могу сказать я, старый генерал о своевременности получаемого опыта? Ничего. У нас, в армии, обычно как... Полководец готовится к битве, составляет план, размещает войска. Но если вдруг сражение идёт не по плану, то это означает лишь одно: прежний план был ошибочен, и надлежит немедленно придумать, как исправить дело, учитывая действительное положение вещей.
- Кстати о философии, Саша, как тебе показался Або, ведь ты там был после пожара? - перевёл разговор Николай Павлович. - Хочу сообщить тебе, что я принял решение перевести твою императорскую академию из Або в Гельсингфорс.
- Мою? - переспросил великий князь, вскинув брови.
- Ах, да... Ты, верно, не знал об этом. После декабрьских событий ты болел. Мне же, как государю, не престало совмещать должность канцлера провинциального университета, и я назначил на неё тебя.
- Прекрасно! Знай, я о своём назначении, то непременно посетил бы академические здания в Або. А так, я не въезжал в город. Мне показалось неуместным отвлекать на себя внимание властей, вынужденных наводить порядок после пожара. Я определил место для размещения гарнизона в предместьях города и направился в Санкт-Петербург. С удовольствием займусь делами Гельсингфорского университета. Тем более, что эти дела не похожи на военные.
- Полагаю, что Вы не сможете, этим заняться, - вмешался Жуковский, - Вам предстоит многому научиться и времени на иные, кроме учения, дела у Вас не будет.
Великий князь улыбнулся своему наставнику и пожал плечами, не позволив себе устно возразить. Император, улыбаясь, обратился к Ушакову:
- А знаете, Павел Петрович, мой юный сын, вдохновлённый примером Петра Великого, создаёт свои полки в финляндских землях. Я Вам передам его проект устава, там есть кое-что достойное внимания...- император внезапно развернулся к наследнику. - Вот поясни мне, Саша, зачем тебе понадобилось делить солдат на звенья из трёх человек? Чем не устроили тебя привычные егерские пары?
- Я думал об этом...- задумчиво, слегка растягивая слова, ответил великий князь. - Всё что я описал, стало результатом тех отличий, кои имеет гарнизонная бригада от егерских полков. Егеря несут службу в полках. Они, бывает, стоят гарнизонами до роты по населённым пунктам, но всегда кучно, дабы быть собранными в единый полк при первой надобности. В бою они участвуют всем полком или батальоном. Очень редко они действуют отдельной ротой. Егеря могут быть построены в трёхшереножный строй и так участвовать в баталии, заменяя линейную пехоту. А могут действовать рассыпным строем в промежутках между колоннами, каре, линиями или перед ними. При рассыпном строе егеря действуют парами, стремясь к тому, чтобы один из двоих всегда был готов к выстрелу. Эта привычка действовать вдвоём, весьма полезна в стычках на улицах городов или лесу. Но как бы не поворачивалось дело, егерская пара всегда окружена товарищами из своей роты. Расстояния между парами редко превышают сажень, другую. Совсем по-иному предстоит действовать стрелкам гарнизонной бригады. Гарнизоны весьма малочисленны, не превышают взвода. При этом стрелкам необходимо будет нести сыскную и полицейскую службу: арестовывать неблагонадёжных, досматривать обозы, контролировать переправу по мостам и многое другое. Действия даже самой малой группы солдат могут производиться на значительном расстоянии от гарнизона. Для таких действий пары солдат мне показалось недостаточным. Даже вынести раненого в случае необходимости будет сложно. Потому я разделил стрелков на тройки. Такое звено вполне может быть направлено за пределы гарнизона для выполнения какого-нибудь незначительного дела. Тогда оно вынуждено будет действовать самостоятельно. Три звена объединяются в отделения. Во взвод входят три стрелковых отделения, группа дознания и группа управления. Возможно, если генерал Засядко изготовит для меня нужные ракеты, я добавлю ещё группу огневой поддержки. Всё это связано с тем, что взвод будет находиться в отрыве от остальных частей бригады, и вообще от каких-либо войск. Ему, возможно, придётся самостоятельно обороняться от бунтовщиков или осуществлять многодневные переходы для соединения с остальными войсками.
- Как Вы сказали, Ваше Императорское Высочество: "группа дознания" и "группа управления", что это? - вскинув брови, поинтересовался Ушаков.
- Именно так я назвал их в уставе. Группа дознания состоит из заместителя командира взвода и трёх дознавателей. Они должны следить за настроениями в окружающей гарнизон местности и внутри самого гарнизона. Группа управления включает в себя каптенармуса, помощника каптенармуса, повара, санитара и трёх вестовых, дабы командир мог передавать сообщения своими отделениям, если они находятся достаточно далеко, а также мог обмениваться сообщениями с командиром роты.
- Ха! Я был уверен, что Вас это заинтересует Павел Петрович, - улыбнулся император, - а как Вам идея пренебрежения невыполнимым распоряжением?
- Это как?
- Сейчас, Александр Николаевич, пояснит, зачем он такое написал в уставе.
- Это будет объяснить чуть сложнее. И начать мне придётся издалека. Я слышал, что во время Бородинской битвы Михаила Илларионовича спросили, почему он спокойно сидит и наблюдает за битвой, а не отдаёт распоряжения войскам. На это Кутузов ответил, что пока адъютант передаст указания войскам обстановка изменится настолько, что это принесёт больше вреда чем пользы, потому он доверяет своим генералам и они на месте разберутся как им воевать сподручнее. Гарнизоны численностью в полсотни человек располагаются друг от друга в нескольких днях пути. Отдельное звено может досматривать телеги, проходящие по мосту в дне пути от гарнизона. В таких условиях командир каждой отдельной группы вынужден действовать самостоятельно, не ожидая конкретного указания от начальства. Потому в уставе все распоряжения разделены на два вида. Первый это приказы. Это конкретные распоряжения, определяющие не только цель, но и сами действия подчинённых. Выполнимость приказа очевидна сразу. В случае же если распоряжение оставляет подчинённому возможность самому выбрать способ достижения цели, то это директива. Во всех случаях подчинённый должен действовать согласно распоряжению, если цель заданная им является достижимой. В ином случае подчинённый должен руководствоваться сохранением вверенного ему отряда в боеготовом состоянии.
- Хе, - усмехнулся Ушаков, - если я, боевой генерал, встану перед вашими стрелками, выну шпагу и крикну: "Вперёд сынки! Бей супостата!", то какой-нибудь унтер ответит мне, что цель-то недостижимая. Так?
- Если всё будет происходить, как Вы описали, - усмехнулся великий князь, - скорее всего так и будет. А ещё Вас попросят отойти в тыл и не мешать. Времена, когда седые генералы водили в атаку солдат уходят. В нынешнем времени генералы должны давать директивы полковникам, а не размахивать шпагой. Когда гарнизонную бригаду необходимо будет собрать в один кулак, генерал Ратьков даст директивы командирам полков, куда и к какому сроку им надлежит представить свои полки, какие города занять. Командиры полков дадут директивы батальонам, и так далее до командиров взводов. Последние дадут своим подчинённым приказы, что собрать, когда выступать, какой дорогой идти. В бою генерал Ратьков не сможет лично руководить каждой ротой. Потому командир роты получит директиву. Если рота будет построена в три шеренги, то он сможет управлять ротой приказами. Однако в рассыпном строю, расстояние между звеньями может быть более двух саженей, тогда и командиру взвода без вестовых становится сложно отдавать приказы. А в городе, когда одно отделения могут двигаться по разным улочкам, командиры отделений также будут получать лишь директивы, а не приказы. Цель моя в том чтобы научить их действовать самостоятельно в пределах общего замысла командования. Для этого они должны точно представлять свою цель и уметь самостоятельно распоряжаться своими подчинёнными. Особенно это важно для командиров взводов, которые в мирное время являются командирами гарнизонов разделённых между собой значительными расстояниями.
- Хе, - Ушаков широко улыбнулся, махнул рукой, и проговорил, обращаясь к государю: - молодой... шустрый...главное, что голову к делу прикладывает, а опыт наживёт.
- Ха-ха, - рассмеялся император, - А что Александр Николаевич говорил о группе огневой поддержки?
- Я сегодня был у Александра Дмитриевича и мы обсуждали возможность стрельбы ракетами с рук. Если Александру Дмитриевичу удастся создать такие ракеты, тогда при каждом взводе можно будет держать три таких устройства, которые будут стрелять саженей на триста двадцатифунтовыми гранатами. Группа таких стрелков-гренадёр сможет обстрелять колоны, например, конницы атакующей рассыпной строй. Также полезно будет применять ракеты в малых гарнизонах вместо пушек.
- Устав дело полезное, но люди важнее, - задумчиво проговорил император и громко обратился к Ратькову: - Авраам Петрович, и много ли Вам удалось отобрать офицеров в бригаду.
- Мы, с Александром Николаевичем решили, что в первую очередь необходимо отбирать младших офицеров и унтер-офицеров. Это позволит создавать гарнизоны постепенно, а не единовременно. Сейчас мною отобрано пять человек.
- Видимо, без моей помощи Вы будете слишком долго отбирать людей, - заключил император. - Обратитесь в мою канцелярию, я дам распоряжение. Вы сможете отбирать людей среди младших офицеров и нижних чинов егерских полков. И где вы планируете их размещать?
- Первое время, я хочу, чтобы они были подле меня в Аничковом дворце, - высказался великий князь. - Впоследствии, я собираюсь их разместить возле ракетного заведения, заняв имеющиеся там казармы.
- Вот как, - Жуковский приподнял левую бровь, - а Вы, не собираетесь переехать в Зимний. Вашим учителям было бы удобнее посещать Вас именно в Зимнем.
- Увы, но вверенное мне дело требует моего участия в занятиях с будущими офицерами гарнизонной бригады. Потому я не смогу покинуть Аничков. Мне очень жаль, если это доставит моим учителям неудобство, но я надеюсь на их понимание моей обязанности.
- Вы полагаете, что Вам есть чему научить офицеров егерских полков? - усмехнулся наставник.
- Моя обязанность состоит не в научении их. Учить себя они должны сами. Я же обязан присматривать, как они самостоятельно постигают новую для себя науку.
- По разумению моему, Вам, прежде всего, надлежит освоить азы представлений о мире, нежели навыку выстраивания солдат в три шеренги.
- А я согласен с Вами, Василий Андреевич, - эти слова великого князя, заставили Жуковского откинуться на спинку стула и внимательно посмотреть на воспитанника.
- Саша, - окликнул сына Николай Павлович, - А до тебя уже дошли известия от Ивана Фёдоровича?
- О! Это были великолепнейшие новости. Моё воображение до сих пор рисует мне самые прелестные картинки о нашем будущем на Кавказе...
- Прекрасно! - прервал сына Николай Павлович, - сейчас не время говорить об этом, но к восьми ко мне на чай будет Карл Васильевич, я дозволяю тебе присутствовать.
- Я буду.
- От тебя же я жду приглашения на стрельбы после того как получишь свои ружья из Сестрорецка и ракеты от Засядко. Когда ты думаешь мне показать своих стрелков?
- Полагаю, что первая сотня ружей будет готова месяца через три. Примерно столько же понадобится для изготовления и проверки ракет, если удастся всё необходимое. Месяц нужно отдать на подготовку... девятнадцатого февраля.
- Хорошо. Я оставлю девятнадцатое февраля свободным для тебя.
До перемены блюд, беседы велись в пределах этикета, а именно ни о чём. Лишь после замены тарелок государь изволил вернуться к разговорам о делах наследника:
- Вы, Василий Андреевич, напрасно сетуете на увлечение наследника военными делами. Александр Николаевич должен посвятить Вас во все свои начинания. Для обновления плана учения это Вам будет полезно. Также Павлу Петровичу необходимо понять стремления воспитанника. Остальные наставники в определённой части в курсе дел, но и им полезно напомнить о всём в целом. Посему при второй перемене блюд надлежит внимательно выслушать Александра Николаевича. А ты, Саша, пока обдумай, как ты расскажешь о своих делах.
Все принялись за еду, попутно обмениваясь малозначащими репликами. Великий князь находился в полном смущении и, неторопливо разделываясь со вторым блюдом, пытался думать о предстоящем выступлении:
"Зачем?.. Зачем ему это нужно? Хотел бы Жуковского или Ушакова просветить, поручил бы это дело Мердеру. Ему нужно, чтобы они услышали, как я об этом говорю. Это настолько важно, что он решил угрохать на это пару часов своего времени. Или ему тоже важно услышать, как я об этом говорю. Поправочка, как я об этом говорю при людях непосвящённых во все детали. Ведь за столом не Бенкендорф и Нессельроде, а Коллинз и этот... Сивербрик. А значит, я должен сказать только то, что они могут слышать. Про Персию ничего. Недаром он сам помянул её и вывел из разговора. Про Америку видимо почти ничего, что-то чисто формально. Про Финляндию, а что о ней говорить?Всё уже подробно обсудили и рассыпной строй и другуюерунду. Нет смысла углубляться. Что остаётся: железная дорога, торф, воспитательный дом, Батово... А что про это скажешь? Деталями вражескую разведку кормить незачем. В двух словах? А как в двух словах сказать, что из феодального поместья с мелкими крестьянскими хозяйствами, я хочу сделать латифундию с наёмными рабочими, имеющими акционерное участие. Тут без пол-литра не обойтись. А что если сосредоточиться на чём-нибудь третьестепенном. Помнится, я делал потуги на реформу русского языка. Жуковскому зайдёт на ура. Вспомним о моём интересе к медицине. В Батово главным станет картошка, в железной дороге торф, как замена дров. Вот об этом многословно и с чувством... А всякими пустяками господ утруждать не будем... Но Папа должен понять всё правильно. Для него я должен выглядеть хитрым мальчиком, не говорящим главного. Надо придумать какие-то метки для него..."
Без четверти восемь великий князь, не в силах сидеть спокойно в ожидании приглашения от государя, прогуливался по Тёмной галерее, пытаясь представить предстоящую пикировку с Несельроде. Однако, мысли путались и цеплялись одна за другую, замыкаясь в кольцо. Он был недостаточно хорошо знаком с Карлом Васильевичем, чтобы уверенно представлять аргументацию этого ловкого дипломата. Одно было очевидно спора о Персии не избежать.
"... опасаясь прямого конфликта с Англией, Несельроде будет ограничивать наше влияние в Персии. И в целом он прав. Мои желания пристегнуть к нам Персию железной цепью совместного противостояния туркам, непременно обострят этот конфликт..."
Лакей Востриков с приглашением от государя прервал мысли великого князя, так и не позволив ему придумать что-нибудь внятное.
- Проходи, Саша, - пригласил к небольшому столику в углу кабинета император, - Карл Васильевич будет через шесть минут. По заведённому обычаю, он старается подчёркивать свою пунктуальность. Нам хватит времени выпить по чашке чая.
Устроившись за столом и отхлебнув горячего чая, Николай Павлович продолжил разговор:
- Не желаешь ли добавить в свой конвой казаков? Я принял решение назначить тебя шефом Войска Донского Атаманского Иловайского полка, а заодно и пожаловать тебя атаманом всех казачьих войск.
- Я считаю, что конвой у меня достаточно большой, но лишними пара десятков казаков не будут. Что же касается атаманства над всеми казачьими войсками, то я подчинён умыслу моего государя. Хотя, если пытаться поднять вес, превышающий свои силы, можно надорваться. До окончания дел с гарнизонной бригадой, я не смогу заняться казачьим войском, хотя и вижу его высокую значимость в делах кавказских, среднеазиатских, дальневосточных и американских.
- Ха-ха! Кто бы говорил. Впрочем, это назначение не потребует от тебя никаких трудов, но даст тебе возможность их совершить. Тебя ведь не сильно утруждает шефство над гусарским полком.
Отец и сын обменялись улыбками.
- Как атаман, я хотел бы высказать государю две не подготовленные, но представляющиеся весьма полезными мысли.
Получив от императора приглашающий жест, великий князь продолжил:
- Считаю весьма полезным наряду с казачьими войсками учредить и иные полки иррегулярного типа. Сейчас на Кавказе созданы и успешно воюют милицейские полки. В отечественную войну калмыки и башкиры тоже использовались. Полагаю полезным и впредь создавать подобные полки из народов степных, горских, американских и азиатских. При должном употреблении, они помогут не только защитить границы империи, ни и создадут для этих народов возможность обеспечения своей жизни за счёт службы государю, а не за счёт воровства. Именно последнее я полагаю особенно важным в расчёте на приобретение верноподданнического отношения промеж этих народов. Помимо простого люда весьма полезно было бы приобретение уважительного отношения к России промеж знатных инородцев. Для последнего я полагаю полезным создание лейб-гвардейских национальных отрядов, несущих службу в Санкт-Петербурге, дабы знатные люди горских, азиатских и иных народов могли бы направлять в них своих сыновей. С одной стороны такое положение соответствует восточной традиции предоставления аманатов, с другой молодые люди поражённые блеском и величием Санкт-Петербурга навсегда обретут ощущение мощи Российской империи. И даже если волею судьбы им придётся вернуться в родные места, то сравнение родных городов или кишлаков со столицей империи поселит в их сердцах желание быть частью нашего богатого государства.
- Хм, я подумаю - прищурился император. - Ясно одно, эти войска не могут быть учреждены на том же основании, что и казачьи. Потому возможно они не будут подчиняться атаману всех казачьих войск.
- А так ли это важно, кому они подчинены. Службу бы несли справно и пользу империи приносили. И ещё можно предоставить молодым людям из знатных персидских семей возможность служить при персоне императора, наследника престола или цесаревича.
- Это мне представляется чрезмерным.
- Это поможет прочнее привязать к нам...
Великий князь замер на полуслове. В кабинет вошёл Несельроде и с разрешения императора присел за стол.
- Хочу узнать ваше мнение, Карл Васильевич, - сразу приступил к делу император, не позволяя Несельроде даде сделать первый глоток чая. - Есть предложение учредить на границах национальные полки на манер казачьих, а в столице создать лейб-гвардейские эскадроны в которых служили бы молодые люди из знатных в национальных окраинах семей. Прежде всего, это касается горцев.
- Сама идея не нова, Ваше Императорское Величество, - не спеша начал разворачивать мысль Несельроде, - подобное практиковали со времён Римской империи. Я человек статский, но насколько мне известно полезность подобных войск в военном деле весьма низкая. Даше о казачьих войсках военные отзываются не очень лестно. И помимо военной пользы они доставляют не мало забот. В правление Вашей бабушки опасности от казачьих войск проявили себя особенно ярко. Потому стоит рассудить, нужны ли империи ещё более беспокойные войска инородсев. А гвардейские эскадроны и вовсе не стоит полагать за военные учреждения. А стало быть, можно вместо них учредить, например, университетские факультеты для инородсев. Что-то подобное уже практикуется британской короной, которая весьма благостно относится к направлению детей колониальной туземной знати на обучение в метрополию.
Император с улыбкой посмотрел на великого князя, явно приглашая его высказаться.
- Я согласен с Карлом Васильевичем, - громко и чётко произнёс Саша и продолжил значительно более тихим голосом. - Действительно не стоит считать лейб-гвардейские национальные эскадроны чем-то особенно полезным в военном деле. Действия британской короны также весьма показательны. Однако, Ваше Императорское Величество, необходимо учитывать особенности народов попавших под Вашу руку. Воинственные дикие горцы вряд ли будут привлечены мудростью университетского знания, а вот блеск воинской доблести, пусть даже кажущийся, будет манить их. В тоже время грузин, армян или персов вполне можно было бы привлечь и университетскими знаниями. И даже, я предлагаю подумать о возможности включения инородцев в торговые гильдии или о предоставлении им неких отдельных пожалований. Сама мысль о создании университетских факультетов для инородцев меня очаровала. Я предлагаю в Крыму создать целый Восточный университет. В нём смогут учиться не только инородцы, но и русские чиновники и офицеры, чья дальнейшая служба будет проходить на Кавказе и в Азии...
- Благодарю Вас. Карл Васильевич, - Великий князь выдержал недолгую паузу и продолжил: - Что же касается учреждения войск из инородцев на манер казачьих, то надлежит учитывать главное. Такие войска, как и казачьи, учреждаются не из соображений их исключительной военной полезности, а для облегчения участи Егора Францевича, для которого любые расходы казны отзываются глубокой сердечной болью. Располагай казна должным количеством серебра, все эти казачьи войска надлежало бы заменить обычными армейскими полками. Впрочем, для серебра Егор Францевич найдёт лучшее применение, потому казачьи войска ещё длительное время будут полезны на границах империи.
- Я понял вас, на сём довольно, - положил конец беседе император. - Этот вечер я хотел посвятить нашему кавказскому герою Ивану Фёдоровичу.
- О, да. Исход войны с Персией, полагаю решённым, - Несельроде выглядел задумчивым. - Теперь настало время понудить Порту открыть Босфор, но для того надлежит скорейшим образом заключить мир с шахом.
- Что полагаете возможным истребовать с Персии? - поинтересовался император.
- Основными требованиями, помимо подтвершдений Гюлистанского договора, должны стать закрепление за империей Эривани и Нахичевани, выплата контрибусии, новый торговый договор и выдача перебешчиков. Остальным можно пошертвовать ради быстроты заключения мира.
- Что скажешь, Саша?
- Я далёк от того, чтобы давать конкретные рекомендации Карлу Васильевичу. Неудержимый Паскевич возьмёт Тегеран через месяц или два. Шах находится в безвыходном положении. Его надежды могут питать только посулы англичан. Потому сейчас мы можем потребовать от шаха почти всего, но чем больше, тем сильнее его ненависть будет к России и больше любовь к Британии. Сейчас, когда шах готов подписать почти любой мирный договор, мы должны не только отобрать у Персии как можно больше, обессилив её, но навязать ей нашу помощь, сделав зависимой от России. Но это всё общие слова...кх-кх
Великий князь закашлялся и прервал речь. Некоторое время все молча пили чай, ожидая продолжения. Наконец, оно последовало:
- Можно ли забрать под себя Эривань и Нахичевань? Да можно. Шах смириться, Персия ослабнет. Персидские знатные люди будут ещё лет двести вспоминать, как Россия отняла у них землю. Будут вспоминать и ненавидеть. И в этом не было бы беды, если бы в нелюбви своей Персия не упадёт в объятия британскому льву. Это уже будет серьёзной угрозой для нас. Также как сейчас наша возможная дружба с шахом угроза для Британии. А потому я полагаю первостепенным понудить Персию к союзу против Порты. И при победе над турками мы, компенсируя потерю Эривани, наделим Персию какой-нибудь восточной турецкой провинцией. Ведь меж соседями всегда найдутся спорные земли. Обеспечив Персии раздвижение границ, мы станем необходимым союзником, гарантом от возврата приобретённого. Если мы возьмёмся вооружать персидскую армию и переделывать её на европейский манер, мы сможем добиться того, что шах перестанет просить у англичан такую помощь, и персы станут зависеть от наших поставок оружия и военных советников. Заключая с персами новое торговое соглашение, стоит озаботиться не только выгодой наших купцов. Ввоз персидских товаров Россию должен быть для персов выгоднее продаж англичанам, французам или ещё кому. А по поводу перебежчиков... это один из самых тяжёлых вопросов. С одной стороны, Российская корона не может игнорировать измену, с другой, шаху весьма затруднительно выдать людей, доверившихся ему. Для того чтобы всё обошлось гладко я предложил бы шаху переименовать всех перебежчиков на персидский манер и направить их в полевые гарнизоны, где они не могли бы встречаться с нашими военными советниками. Вот таким образом я предлагаю сделать Персию вечным другом России.
- Чтобы заручиться друшбой шаха можно сделать и другие предлошения, но я не согласен с Александром Николаевичем в том, что эта друшба нам полезна. Ослабив Персию, обезопасим наши гранисы на длительное время, этого достаточно. Попытка подчинить шаха нашей воле будет рассенена европейским консертом как попытка раздвинуть наши гранисы. Британия вполне может смириться с ослабленной нейтральной Персией, но с русской Персией возле гранис Индии она мириться не станет. Вот тогда посулы англичан могут превратиться в реальную помощь, и я не уверен, что тогда неудершимый Паскевич смошет захватить Тегеран.
- Только немедленное прямое вступление Британии в войну сможет остановить Паскевича. К нашему счастью такое невозможно без решения Британского парламента. А это дело весьма не быстрое. Ост-индийская компания не рискнёт втягиваться в войну с европейской армией. Потому всё что смогут ближайшее время англичане, это поставить шаху некое количество оружия. Паскевича этим не остановить. И самое главное, шах знает, что Паскевича этим не остановить. Судьба Персии решается сейчас и не европейским концертом, а орудийным. Шаху предстоит самому спасать себя. Поэтому повлиять на сговорчивость персов может только Паскевич, британцам это уже не под силу, им нужно было готовиться к этому раньше.
- Возмошно, юный наследник в чём-то прав, - Несельроде, обращался к государю, стараясь не смотреть на великого князя. - Но обретение в лисе Британии врага, не стоит друга в лисе Персии.
- А вот сейчас я не могу согласиться с Карлом Васильевичем. Что Россия, что Британия две империи. Потому британский лев всегда будет соперником русского медведя. Изменить это невозможно. Дружбы между ними не будет никогда. А вот государства малые имеют в разных ситуациях возможность выбрать ту империю, чьим сателлитом станут, усилив её. И для Персии настал такой момент. Ей предстоит решить со львом или с медведем далее дружить. И если мы не приложим усилий, чтобы Персия стала нашим другом, она станет другом Британии. И после этого Британия всегда сможет угрожать нашему Кавказу через земли шаха. А если нам всё удастся, то мы сможем через эти земли угрожать их Индии. И другого не дано. Либо они, либо мы. Противостояния с Британией я не боюсь именно потому, что оно существует век и будет длиться ещё столько же. Уступки в Персии не уничтожат его, а только сделают нашего противника сильнее.
Государь задумчиво почёсывал подбородок. Все молча принялись пить чай, каждый думая о чём то своём. Налили свежий. Наконец, великий князь не выдержал и добавил:
- Персию у Британии надо отнять пока она не может этому помешать. Мы ещё успеем сдаться на милость британцам в следующих сражениях, кода нам не повезёт.
- Вы, Ваше Императорское Высочество, совершенно напрасно полагаете Россию в необъявленной войне с Британией, - Несельроде старался говорить медленно, как бы выкладывая слова как при пасьянсе карты на стол. - Во многих вопросах Россия с Британией едина. Нас связывает длительная взаимовыгодная торговля. В Европейских делах часто единого слова наших двух держав становится достаточно. Вы же предлагаете поспешными действиями обрести в лисе Британии врага. Мы не друзья, но и врагами мы не были, а теперь мошем стать.
- Вы боитесь их, Карл Васильевич, - великий князь поднял руку, пресекая возражения. - Это был не вопрос. Меня не заботит судьба Британии или иного государства кроме России. И такое же отношение у британцев к Российской империи. Они станут нашими друзьями или врагами тогда, когда им будет выгодно. Как только выгода появиться, никакие уступки в Персии нам не вспомнят. А если дружить будет выгоднее, то и Персию нам простят. Дружить выгодно с сильными, а воевать со слабыми. Пока Россия сильна, можно не бояться. Обретение Персии усилит Россию, потеря Персии ослабит.
- Когда-то и Наполеон думал, что он мошет сокрушить всю Европу. Достаточно быть сильным. Но объединённые европейские государства отправили его на остров, - улыбнувшись, заметил Несельроде.
- Он не сильно ошибался. Поскольку Европу он сокрушил, а Россию не смог. И это именно русская армия уничтожила его войска.
- Уже поздно, - буднично прервал беседу император, - Саша тебе пора направляться к себе в Аничков, ведь завтра тебя ждёт дорога.