Осадчая Елена Сергеевна
Поединок

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками Типография Новый формат: Издать свою книгу
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Меня готовили к этому почти всю сознательную жизнь, и черта с два я испугаюсь в решающий момент. Адреналин бурлит в крови, а ноги зудят от азарта и желания показать себя. На арену, медленно перебирая мощными ногами, выходит бык, в глазах которого огнем горит решимость бороться за свою жизнь до конца.
  Меня встретил шум толпы. Она ревела, требуя начать поединок. В воздухе витал адреналин с привкусом какого-то извращенного наслаждения и экстаза. Взбитая копытами пыль призрачной дымкой висела над опаляемой ярким солнцем ареной, медленно опускаясь обратно на песок. Трибуны пестрели красками, женщины в очаровательных шляпках взвизгивали и хлопали в ладоши, а мужчины что-то выкрикивали и всячески подбадривали бойцов.
  
  Я всхрапнул и подался назад, стыдливо мечтая оказаться подальше от этого шумного места, где песок был истоптан десятками ног, а воздух, казалось, искрился от напряжения. Я хотел очутиться в своем деннике, за много миль от этого действа, к которому меня готовили почти всю сознательную жизнь.
  
  Он не дал мне шарахнуться вбок и послал вперед, всадив в бока шпоры. Неприятно. Я пулей вылетел на арену и, следуя уверенным указаниям твердой руки, сделал пару кругов. Кровь быстрее побежала по венам, мне передался обуревавший всех азарт, и желание вернуться домой пропало. Сколько себя помню, меня готовили к этому мгновению, и черта с два я испугаюсь и поддамся панике в решающий момент. Весело вскинув голову, я пошел более быстрым галопом. Он не был против, наоборот, даже легонько коснулся моих боков ногами, будто предлагая не стесняться и показать себя во всей красе. Изогнув шею, я фыркнул и высоко поднял репицу хвоста. Волосы развевались от быстрого бега, и меня охватило ощущение знаменательности сегодняшнего дня.
  
  Неожиданно что-то изменилось. Будто неуловимый ветерок играючи пронесся над всеми нами, изменяя атмосферу. Расслабленность моего рехонеадора вмиг улетучилась, он собрался, и я невольно последовал его примеру.
  
  Краем глаза я увидел огромную черную тушу, появившуюся в воротцах. Бык. Всхрапнув от радости, я сделал пируэт и, подчиняясь его воле, пошел вперед. Наконец-то. Настал момент, когда я покажу всем, чего стою. Меня переполняли радость и ощущение азарта, адреналин клокотал под кожей, и я нетерпеливо перебирал ногами, которые, казалось, зудели от нестерпимого желания показать себя. Тупое животное наконец двинулось вперед, и он выслал меня в галоп. Мы слились в единое целое, казалось, мы даже дышим в едином ритме. Я чутко прислушивался к каждой его команде и беспрекословно выполнял все, что он желал. Мы полностью доверяли друг другу.
  
  Неповоротливый бык не успевал угнаться за мной, а я играючи подпускал его все ближе и ближе, а потом ловко уворачивался от загнутых рогов, оставляя постепенно разъяряющееся животное далеко позади.
  
  Четко отточенные движения, сделанный вовремя поворот или резкое притормаживание - я с легкостью показывал все, чему учил меня мой рехонеадор. Он был доволен, я чувствовал его удовлетворение по рукам, держащим поводья и чуть подрагивающим от обуревавших хозяина эмоций.
  
  Но вот он мягко повернул меня, указывая новое направление, и мы помчались к трибунам. Но зачем?
  
  ***
  
  Я не понимал, что происходит. Конь, словно юла, вился прямо передо мной, бахвалясь своей скоростью и грациозностью. Украшенная цветами грива красиво оттеняла белоснежную шерсть, а длинные пряди хвоста мелькали перед моей мордой. У меня рябило в глазах от его быстрых, судорожных движений. В груди начинало закипать раздражение.
  
  Я двинулся вперед, наклоняя голову и направляя рога на играющего со мной коня. В душу закрадывалось какое-то подозрение, я все еще не понимал, что происходит и почему конь то притормаживает, подпуская меня ближе, то уносится вперед, высоко задрав хвост. Но ярость красной пеленой застилала глаза, и моя голова отключилась. Словно движимый неведомой силой я зло бросался на раззадоривающую меня лошадь, не в силах остановиться. Та, сделав невероятный финт и таким образом в очередной раз избежав удара моих рогов, неожиданно стремглав полетела к трибунам, оставляя меня посреди арены в полном одиночестве.
  
  А потом я увидел это. Человек, сидящий верхом на дразнящем меня коне, взял в руки длинную заостренную палку. Она была ярко украшена и прямо-таки сверкала на солнце.
  
  Я забил копытом, вновь начиная раздражаться. Как же хотелось обратно в приятную полутьму хлева, где все так знакомо и мило сердцу. А вместо этого меня вынуждают стоять под палящими лучами солнца, чтобы...
  
  И тут я понял, что сверкало на солнце. Остро заточенный металлический наконечник палки. Против воли я попятился. На меня вдруг снизошло понимание того, что я никогда не увижу любимый хлев. Это бой. И бой смертельный. Я в отчаянии огляделся, в какой-то безумной попытке ища знакомые лица, которые защитили бы меня, спасли из этого кошмара наяву. Но никого не было.
  
  И вдруг внутри меня будто что-то щелкнуло. Я сделал шаг вперед и наклонил голову. В сердце появилась твердая уверенность - я не сдамся просто так. Я буду бороться за свою жизнь.
  
  ***
  
  Я непонимающе косился на остроконечную палку, тем не менее продолжая беспрекословно выполнять его команды. Зачем мой рехонеадор взял эту штуковину?
  
  Мы скакали по направлению к пятившемуся быку. Неожиданно в его глазах мелькнуло что-то, и он остановился. А после медленно, но твердо направился мне навстречу, постепенно ускоряясь и наклоняя голову. Он так целеустремленно двигался ко мне, что, не чувствуй я твердость и спокойствие хозяина, то точно бы испугался. Но он был рядом, поэтому я держал себя в руках и не поддавался страху.
  
  Быстрая смена направления, разворот, и вот я уже уношусь от быка, рога которого почти что касаются моих задних ног. Но мне быстро удается увеличить дистанцию, и тяжело дышащее животное переходит на рысь, а после и вовсе останавливается. Он молча смотрит нам вслед, и я уже собираюсь издевательски взмахнуть хвостом, как вдруг в ноздри мне ударяет запах крови. Но я не чувствую никакой боли, лишь энергию, наполняющую тело. Бык не ранил меня.
  
  И тут я замечаю, что остроконечная палка пропала из его рук. Когда мы остановились около трибуны и мой хозяин наклонился, чтобы взять еще одно копье, я краем глаза посмотрел на бегающего вслед за мужчиной в ярком костюме, держащим в руках яркую тряпку, быка. Из его спины, покачиваясь в такт движениям, торчала та самая палка, а из раны тонкой струйкой текла кровь.
  
  Я прижал уши к голове, но без единого, даже призрачного намека на сопротивление вновь направился к быку, повинуясь приказаниям хозяина. В руках моего рехонеадора вновь было копье.
  
  Мы подъезжали к трибунам еще три раза. И всякий раз в это время на арену выбегал броско одетый мужчина, отвлекающий дышащего с хрипами быка, бока которого судорожно вздымались и блестели от крови.
  
  Я уже устал, но продолжал дразнить Рогатого, так я называл быка про себя. Подпуская его все ближе и ближе, скача боком или делая ловкие повороты, я позволял хозяину сделать удачный удар. А после мы отъезжали еще за одной пикой, которая неизменно оказывалась в спине быка.
  
  
  Я сделал резкий скачок вбок, уходя из-под удара попытавшегося боднуть меня быка. От Рогатого исходил ужасающий запах крови и боли, он едва передвигал ногами, но, как заведенный, все равно продолжал бросаться на нас.
  
  Я пошел боком, торопливо перебирая тонкими ногами и держась в недосягаемости от рогов быка, но держа достаточную для удара дистанцию. Мой хозяин, напружинившись, поднял руку и с силой вонзил копье в спину Рогатого. Тот заревел от боли, и я невольно вздрогнул всем телом.
  
  Бык упал, неловко завалившись на бок, и забился в конвульсиях. Его огромное тело сотрясалось, ноги беспорядочно двигались над песком, будто пытаясь найти опору, опереться обо что-то. Рогатый беспомощно дергался, извиваясь всем телом. А после обмяк. Его голова с глухим звуком тяжело рухнула на песок, глаза закатились, и из груди вырвался протяжный вздох, больше напоминавший стон. Стон умирающего...
  
  Рогатого утаскивали с арены под разочарованный вой толпы. Мощное черное тело, всего пару минут назад полное жизни и отчаянно готовое бороться за право находиться под солнцем, волочилось вслед за увозившими его тяжеловозами. Остекленевший глаз с немым укором смотрел в пустоту, а вслед за быком, словно шлейф, тянулся кровавый след.
  
  А я стоял и не мог шелохнуться. Мое сердце разрывалось от никогда не испытываемой раньше боли. Вина наполняла душу и конвульсивно, словно Рогатый несколько минут назад, билась там в такт с сердцем.
  
  Я перевел взгляд на толпу зрителей. Они с недовольством поглядывали то на быка, то на моего хозяина. Тот тоже, похоже, испытывал стыд и вину, но вовсе не из-за того, что стал причиной смерти Рогатого. Нет, я чувствовал, что его обуревают сожаления, связанные с тем, что он, случайно повредив ему позвоночник, убил быка слишком рано и не сумел красочно закончить бой, сделать из него великолепное шоу.
  
  Я склонил голову. Не понимаю, как кому-то может нравиться лишать жизни ни в чем не повинное существо и смотреть на его страдания. Видеть, как жизнь покидает мокрое от пота и крови тело, а взгляд когда-то горевших огнем глаз стекленеет. Никогда не пойму этого.
  
  Рогатого почти увезли с арены, но тут тяжеловозы почему-то притормозили. Нервно храпя, они посматривали по сторонам, перебирая мощными ногами и прижимая к голове уши.
  
  И я тут я заржал. Мой голос разносился над толпой, повисая в неподвижном воздухе. Люди, постепенно замолкая, ошарашенно смотрели на меня. Тяжеловозы еще сильнее занервничали, уже не скрывая опаски, с которой они поглядывали вокруг. А из моей груди продолжало вырываться тоскливое ржание, полное раскаяния. Рехонеадор попытался урезонить меня, вонзив шпоры в бока и дернув за поводья, но я лишь вскинул голову и посмотрел на равнодушное солнце. Мое ржание погребальной песней, плачем по погибшему быку возносилось к небесам, где, я был уверен, сейчас уже резвился Рогатый.
  
  Я же оставался здесь, стоя посреди арены и сгорая от боли и пылающей внутри вины. Я мог предотвратить это, мог помочь ему. Но не стал противится его воле, посчитав, что он знает лучше меня. Как же я ошибся.
  
  Прости. Прости меня, Рогатый.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"