Осенина Е.. По ту сторону безумия (фанфик Шерлок-Ввс)

В качестве пролога.

Я мертв, и я жив, я отравлен тобою

Твоим голосом рваным, взглядом острым, прозрачным

Я помешан, я болен, с мольбою немою

Каждый день ухожу. Каждый день - возвращаюсь.

Острый взгляд, кольца темных кудрей, твои пальцы.

Ненавижу. Боюсь. Преклоняюсь.

Целовать и бежать, но изломаны мысли.

Кожа, ключицы... лишь тебе я молюсь.

Уходи! Нет, не надо...

Насмешка поверх пальто.

Ты все знаешь.

Трепет длинных ресниц в руке.

Поцелуй словно выстрел.

Глупость.

Чужое дыханье.

Губы.

Знаешь...

за тобой хоть в глубины ада.

Часть 1.

POV Джон

- Джон.

Я продолжаю вздрагивать при звуках знакомого голоса, даже зная, что это лишь обман, галлюцинация уставшего мозга. Это почти не выносимо.

- Джон.

Ты умер. 17 месяцев, 3 недели и два дня назад. Спрыгнул с крыши, словно чертов юнец в переходном возрасте.

- Джон!

Заткнись уже, Шерлок. Просто заткнись!

Только когда в плечо вцепляются длинные сильные пальцы, я понимаю, что что-то не так. Я останавливаюсь, прикрываю глаза. В горле словно поселилась мертвая пустыня. Тебя нет, ты умер. Как Гарри и Мэри, ты предпочел оставить меня одного. Будто бы я мечтал стать верным псом у ваших могил и таскать к их подножию букеты увядших лилий. Мой взгляд скользит по темно-серому надгробию с золотой надписью:

Мэри Уотсон.

17 января 1979 - 1 октября 2012.

Возлюбленная, подруга, жена

Ты знаешь, она ненавидела лилии. Но я упорно продолжаю приносить именно их. Хочешь услышать, почему? Да потому что в них я вижу тебя, чертов ты ублюдок.

Твои руки ласкающими музыкальными движениями скользят вниз по рукаву моей потертой коричневой куртки, словно обводят строгий абрис скрипки. Но я не дорогая деревяшка, Шерлок, у меня есть сердце. Было. 17 месяцев, 3 недели и два дня назад.

Я хватаю ртом сырой воздух с привкусом разложения и тонким ароматом мужского одеколона и медленно оборачиваюсь. Ты ничуть не изменился. То же черное пальто с поднятым воротником, неизменный шарф и улыбка мистера превосходство. Ну и конечно знаменитый льдистый взгляд, от которого мне хочется выть.

Я пытаюсь прогнать мельтешащие перед глазами пятна и не упасть.

Интересно, ты знаешь, что у тебя в левом глазу рядом со зрачком есть маленькая черная крапинка? Словно ты подвергся коррозии, но не заметил.

Руки сжимаются в кулаки сами по себе.

Ты знаешь, что благодаря тебе я разучился плакать? Когда Гарри нашли на задворках дешевого клуба с ножом в груди, я не плакал. Даже когда Мэри, моя нежная и понимающая Мэри, сгорела за полгода от рака, я не смог проронить ни слезинки.

Я не выдерживаю и бью. Сначала в живот, потом слева в острую скулу, о которую можно порезаться. Ты неловко падаешь прямо на гробовую плиту, словно неуклюжая подбитая ворона. Пальто распахивается, открывая длинные ноги, обтянутые узкими брюками и бордовую рубашку, расстегнутую до половины. Я вижу тонкие линии ключиц и белую вздымающуюся грудь и понимаю, что ты - дышишь.

Я задыхаюсь, а ты дышишь.

Ты смеешься, задирая голову к холодному осеннему небу, что сейчас сравнялось оттенком с твоими глазами. Из уголка губ и носа лениво течет кровь, но ты даже не пытаешься утереться. Тебя трясет от смеха, как наркомана при ломке. Думаю, если я сейчас подойду ближе и дотронусь до трогательных кудряшек на лбу, я сгорю. Но если не дотронусь, а ты вдруг решишь растаять, словно перламутровая дымка лондонского тумана, что тогда?

Беретта жжет карман куртки, я почти готов пустить себе пулю в висок.

Падаю на тебя, склоняюсь на локтях, прислонившись лбом к твоему лбу.

Тебя все еще потряхивает, ты давишь руками лилии, что я принес для Мэри, и пахнешь кровью. По щекам катится что-то влажное и чертовски тяжелое.

- Я пришел, Джон, пришел за тобой... - шепчешь ты, цепляясь за меня.

- Зачем?

Больно. Ты знаешь, что твой голос режет меня на части?

- Мне скучно, - всхлипываешь сквозь смех, и в словах твоих мне слышится безумие.

Часть 2.

Джон сидит в темноте гостиной, в старом кресле и держит в руках череп. Чуткие пальцы обводят глазные впадины, незаметную трещину в затылочной части, челюсть с выемками отсутствующих зубов. Тихо шелестят секундами часы на каминной полке.

Шерлок жив уже неделю. Он вернулся в их старую квартиру 221В по Бейкер-стрит, где Уотсон до некоторого времени проживал с женой. Бог знает, почему он так и не съехал отсюда. Воспоминания, тоска, надежда? Наверное, все вместе. Мэри пыталась что-то изменить, обновить обстановку, выбросить лишние вещи, но он не хотел. В конце концов, она смирилась, с тихой нежной улыбкой позволила ему тонуть в прошлом и держаться за ее руку, когда тоска накрывала с головой.

Только целуя ее податливые губы, он успокаивался. Эти стены хранили слишком много всего, к тому же здоровье миссис Хадсон в последнее время ухудшилось и Джон не мог ее оставить - так он себя оправдывал месяц за месяцем. Правда же звучала просто, в одно слово, которое так приятно катать на языке.

Шерлок.

Миссис Хадсон упала в обморок, едва его увидела, а потом, когда возымел действие нашатырь, еще долго хваталась за руки Холмса, лепетала что-то срывающимся голосом. Тот кивал и улыбался, но улыбка выходила на удивление холодной. Тогда Джон впервые ясно осознал, что что-то не так. Он прекрасно помнил, как улыбался его друг раньше, не всем, самым близким. Тогда на его чуть вытянутом лице прорисовывались ямочки, у краешков глаз разбегались тонкие морщинки, а надменный взгляд теплел. Сейчас Шерлок растягивал губы будто по привычке, часто смеялся высоким гортанным смехом, от которого по спине Джона пробегали мурашки.

Он не притрагивался к своей скрипке.

Он не доставал всех вокруг язвительными комментариями.

Он не лежал на диване с отсутствующим видом.

Иногда Уотсон замечал на его лице странное дергающееся выражение, которое видел ранее лишь у одного человека - Мориарти. И тогда его окутывал холод и иррациональный страх.

Он до дрожи в коленях боялся этого нового Шерлока. В то же время от мысли, что он может его потерять - снова - не хотелось жить.

Тишину разорвал надрывный звук скрипки.

Может, Джон просто сходит с ума от горя и радости в одном флаконе и напридумывал себе ужасов? Сравнивать Шерлока с кровожадным психом и ублюдком, это же надо!

Джон устало трет переносицу, встает и возвращает череп на привычное место над камином. Звуки скрипки рвут душу, взлетают и бьют острым молотом под дых. Нет, так нельзя, Шерлок перебудит весь квартал своим дьявольским музицированием.

"Ну, хоть что-то не меняется" - Уотсон усмехается и поднимается по скрипучей лестнице в спальню издевающегося над его слухом гения.

Холмс стоит напротив окна и быстро водит смычком по хрипящим струнам. Джон не помнит, чтобы тот играл нечто столь быстрое и яростное раньше, обычно из-под длинных бледных пальцев выходили более медленные и плавные исполнения. Городская иллюминация и яркая луна обрисовывает голубым светом длинную фигуру Холмса, напряженную спину, взлетающие в танце со скрипкой и смычком руки. Это могло бы выглядеть прекрасно, настоящим произведением искусства, если бы не ужасающая какофония звуков, что извлекает Холмс.

- Шерлок! - Джону приходится зажимать уши руками, чтобы не оглохнуть, - Шерлок, мать твою!

Звук оборвался и умер.

Шерлок Холмс медленно опускает скрипку и оборачивается. Подсвеченная иллюминацией, на лице его расползлась жуткая ухмылка, а глаза обратились в дыры во тьму. Из-под закатанного рукава темной рубашки издевательски высунулся жгут.

Вдох.

- Господи, Шерлок, зачем?

- Зачем, зачем.... Зачем, Джонни-бой?

Джон отступает на шаг и сглатывает.

Глазами Шерлока его пожирает Мориарти.

Часть 3

- Шерлок, нам нужно поговорить.

- О, - руки Холмса на мгновение замирают, а потом снова принимаются порхать над клавишами джонова ноутбука.

- Шерлок, я серьезно.

- Изумительно. Неужели ты наконец включил свои маленькие мозги?

- Шерлок! - доктор со стуком опускает чашку с чаем на стол, едва все не расплескав.

Холмс едва поводит бровью, быстро пробегая глазами по экрану.

- Я слушаю.

- Что с тобой происходит? Расскажи мне. Вчера...

- Ты испугался меня.

- Нет. Да. Я не то хотел сказать! Ты снова принимаешь наркотики, странно себя ведешь и мы так и не поговорили обо всем об этом. Ты исчез почти на два года, понимаешь ты это? А потом вернулся, как ни в чем не бывало.

- Я скучал.

- Я тоже, - Джон делает паузу, пытаясь справится с дыханием, - Но это не ответ. Шерлок, где ты был? Почему ты ушел?

- Ты снова задаешь неверные вопросы, Джон! - Холмс ерошит рукой свои волосы, вскакивает со стула и начинает раздраженно мерить шагами кухню, - Не важно, где и почему, важно только то, что происходит сейчас.

Уотсон не выдерживает, срывается на крик.

- Так расскажи мне, раз я сам сообразить не в состоянии! Это ты у нас гений, не я! - Джон падает лицом в собственные ладони и продолжает шептать, покачиваясь, словно заведенный, - Не я, не я... ты понимаешь?

Шерлок подскакивает, садится на корточки, накрывает его руки своими и жарко, сбиваясь, бормочет:

- Прости, прости меня... просто твоя Мэри, понимаешь, я не мог вернуться... Джим, он оставил мне ключ. Отказаться - как я мог отказаться от целого мира загадок, Джон! Без тебя, без него так скучно... наверное, лучше было бы мне умереть там, на крыше.

Джон холодеет.

- Мориарти. Что он сделал, что он оставил тебе?

Шерлок моргает, страдальчески морща брови, и на миг становится похож на маленького обиженного ребенка. Спустя мгновение его лицо светлеет, а в глазах пляшут знакомые полубезумные огоньки азарта. Одной рукой он сгребает ноутбук, другой тянет Джона в гостиную.

- Включи телевизор, - командует детектив, облокачиваясь на диван и одновременно что-то печатая. Он сияет так, будто Лейстред по старой памяти подкинул закрученное дело с тройным убийством. Уотсону становится нехорошо, внутри затягивается колющая сердце пружина, но он все же находит силы нажать на пульте кнопку.

На всех каналах одно и то же - репортаж о захвате заложников в одном из универмагов TESCO.

Джон еще не понимает, не может, не хочет.

- Смотри, - говорит Холмс и нажимает Enter.

Репортерша, молодая рыжая женщина со слишком ярко накрашенными глазами кричит и машет руками, так что Уотсон не сразу понимает причину. За ее спиной, под аккомпонименты сигнализации и человеческих воплей, расцветает огнем и осколками взрыв.

- Господи, Шерлок... господи... - Джон падает на диван и зажмуривается. Перед глазами почему-то встают дрожащие в желтом мареве пейзажи Кандагара, автоматы и расцвеченные алым закаты.

Война снова добралась до него. Только теперь у нее серо-голубые прозрачные глаза, длинное тонкое тело и самые гениальные мозги в мире. От ужаса и предвкушения чего-то у него трясутся руки. Шерлок пристраивается рядом и кладет голову ему на колени. Руки у Джона трясутся, он запускает их в удивительно мягкие волосы своего соседа, пропускает между пальцами темные ласковые завитки.

- Кто-нибудь знает? - удивительно, но голос доктора холоден и деловит, как перед операцией.

- Только ты, - выдыхает Шерлок ему в колени и довольно трется щекой.

Джон с трудом подавляет в себе желание вцепиться тому в горло и душить, душить, душить...

Это же Шерлок! Господи... Не Мориарти.

Шерлок.

Часть 4.

Жизнь с новым Шерлоком продолжается уже вторую неделю, когда их навещает Майкрофт. Джон не встречался с ним уже несколько месяцев, да и зачем - говорить о семье, работе, книгах? Даже в мыслях это выглядит смешно.

Холмс-старший появляется на Бейкер-стрит как всегда без предупреждения, вечером. Джон дремлет на диване в гостиной под бормотанье телевизора, Шерлок возится на кухне среди склянок и колб, тренируя собственный гений. Все выглядит как всегда. По крайней мере, для тех, кто не знает правды. Джон - знает, и поэтому не может нормально выспаться вот уже несколько дней.

- Шерлок, - Майкрофт замирает напротив брата, но тот даже не отрывается от микроскопа, привычно игнорируя.

- Ты знаешь что-нибудь о том, что сейчас... происходит?- обычно тягучий уверенный голос звучит странно, перескакивая с тональности в тональность, то выше, то ниже. Будто Майкрофт сильно волнуется. Джон стряхивает остатки сна и косится в сторону кухни.

- Абсолютно ничего, - Уотсон может поклясться, что в голосе Шерлока звучит торжество и улыбка.

- Шерлок! - впервые на памяти Джона Макрофт повышает голос на своего несносного брата. Впервые этот окрик преломляется пополам и осыпается бесполезными буквами.

Шерлок лишь мурлычет под нос бессловесную песенку.

Холмс-старший стремительно вылетает с кухни, и Джон поражается его виду. Бледный Майкрофт судорожно сжимает ручку неизменного зонта и весь горбится, будто на его плечах вся тяжесть мира. Он так стискивает зубы, что доктор слышит их скрежет.

Перед самой дверью Майкрофт бросает на него больной взгляд.

- Позаботьтесь о нем, Джон. Боюсь, я больше не могу себе позволить приглядывать за моим глупым братом, - роняет он напоследок и хлопает дверью.

"Он знает" - понимает Джон. Знает и только что сделал выбор между страной и, наверное, самым дорогим человеком в своей жизни. Не в пользу последнего.

Уотсон прикрывает глаза рукой и медленно выдыхает. Сколько у них осталось времени до того, как Майкрофт начнет действовать? Безусловно, он выждет, дав им шанс еще немного поделать вид, что ничего не произошло. Потом начнется бойня и одного идиота-гения придется прикрывать от всех сразу.

С удивлением Джон осознает, что просчитывает действия по спасению слетевшего с катушек Шерлока от его не самого приятного, но все же вменяемого брата. Ну и от всего мира в довесок.

Черт, черт, черт!

Джон поднимается с недовольно поскрипывающего дивана и трет ладонями лицо, прогоняя сон. Что достало его за последние полтора года, так это то, что все, кому ни лень, пытаются от него скрыть важные факты. Он пытается вспомнить, с чего все это началось.

"Мориарти" - подсказывает разум.

"Шерлок" - насмешливо уточняет сердце.

"Суки" - затыкает их Джон и идет к своему самому большому кошмару, по сравнению с которым десять лет жары, крови и пота представляются детским садом.

Шерлок сидит ссутулившись и разглядывает собственные руки. Среди колб с разноцветным содержимым Джон с болью замечает крупинки белого порошка и один неиспользованный пакетик.

- Расскажи мне, - Джон стискивает его подбородок и поднимает бледное осунувшееся лицо к свету. Зрачки расширены, дыхание прерывистое, с хрипами. Похоже, Белый Рай уже накинул на него тенета разноцветных видений.

Шерлок издает вздох-всхлип, с трудом фокусируется на его лице и спокойным, полным бархатных модуляций, голосом начинает рассказывать.

О том, что с крыши он спрыгнул в грузовик с бельем.

О том, какой ядовитый препарат он ввел себе, чтобы замедлить дыхание и сердцебиение.

О том, что Джим просчитал все заранее и заменил его тело на убитого двойника, а Шерлока увез в тайное убежище. Сам Мориарти к тому времени был уже мертв, но его помощники сработали гладко.

- Я провел примерно с месяц в белой комнате, пристегнутый к кровати. Знаешь, такая, с мягкими стенами, как в психушке, - говорит он, иногда мотая кудрявой головой и прищуривая глаза, - Меня обкалывали каждый день морфием и еще чем-то, потому что они недостаточно быстро ввели противоядие, а я кричал от болей. Однажды дверь открылась. Кто-то отвязал меня. Потом внесли железный стол, поставили посреди комнаты, а на него - ноутбук с паролем. Помнишь шифр, что подкинул нам Мориарти? Он и был ключом, а я не сразу догадался. Он дал мне выбор, Джон, и я выбрал.

- Что было в ноутбуке? - Уотсон спрашивает, хотя уже обо всем догадался.

И Шерлок это знает, иначе бы не улыбался такой светлой ребячливой улыбкой.

- Ключ от всех дверей. Все ниточки к мировой машине убийств.

- Вы, гении, не мелочитесь, - Джон неожиданно для себя усмехается.

Холмс внезапно серьезно глядит на своего друга так, как бы сделал тот, старый Шерлок.

- Уходи, Джон. Беги прочь от меня. Ты же видишь, кем я стал. Изменения в мозгу и жизненных ценностях не обратимы. Я постараюсь не искать тебя, сотру твое возможное местоположение со своего жесткого диска. Давай же, я смогу.

Уотсон уже не может остановить рвущийся наружу истерический смех. Не прекращая, он берет со стола пакетик с наркотиком, открывает и медленно высыпает на задранное к нему лицо друга, от мочки одного уха, через губы, к другому. Смайлик с холодными ледяными глазами, ха-ха.

Перед глазами мутно и солоно.

Доктор достает из заднего кармана бумажник, ищет десятку, сворачивает трубочкой и склоняется к коже Шерлока.

Вдох.

Сейчас он понимает его как никогда.

- Все хорошо, Шерлок. Я никуда не уйду, - Джон слышит свой голос словно со стороны.

Он вдыхает запах кокаина и чуть сладковатый аромат Шерлока и не понимает, от чего пробирает больше.

Кажется, безумие все же заразно.

Часть 5. Ревность

Сегодня Джон возвращается поздно.

Он не помнит, когда в последний раз ходил на свидание. Возможно, в прошлой жизни? Да и можно ли назвать свиданием посиделки в кафе с Сарой? Он вспоминает, как ее руки с розовыми полукружьями ногтей долго мнут краешек длинного шарфа в футуристическую фиолетово-зелено-голубую полоску, как она спрашивает о всякой чепухе.

"Все в порядке, Джон?" - наконец сдается Сара, и он видит, как глаза ее наливаются беспокойной темнотой. Она, наверное, думает, что смерть близких людей окончательно его подкосила. Иначе зачем бы ему подавать заявление об увольнении?

"Да, все в порядке" - отвечает он с легкой фальшивой улыбкой.

Просто... помнишь Шерлока? Так вот, он теперь у нас маньяк-убийца международного масштаба.

"Все хорошо, Сара".

Только вот с некоторых пор я боюсь спать без пистолета под подушкой. Мне снится, что Шерлок каждую ночь входит в мою дверь и убивает меня разными способами.

"Все просто прекрасно".

Не считая соседа, которого я хочу убить, обнять и поцеловать примерно в разных пропорциях. А еще я хочу убить себя, потому что это все невыносимо. Потому что я не могу видеть его лица, перед этим хорошенько не одурманив себя анашой

"Я всегда найду время тебя выслушать" - глупо утверждает Сара и на прощание целует Джона в уголок плотно сжатых губ. Он кивает и идет в ближайший бар за стаканом-другим огненного неразбавленного бренди.

Забыться не помогает. Джон не знает, сколько он бродит по ярко освещенным улицам Лондона. Свет вывесок бьет в глаза, он щурится, кружится голова. В отличие от своего гениального друга Уотсон плохо разбирается в переплетениях переулков, особенно когда в глазах троится, а на периферии сверкают огоньки то ли реклам, то ли фейерверков. Чудом, не иначе, ноги приводят его к Бейкер-стрит.

Он долго стоит перед черной дверью, на которой тусклый рыжиной проступают латунные буквы, 221Б. Фонарь у дома иногда моргает, гаснет, а потом снова вспыхивает. Но ему не нужно видеть, чтобы знать. Потому что он знает, а значит - видит.

Уотсон с трудом открывает дверь. Та натужно скрипит и, кажется, способна этим тягучим звуком перебудить весь город. Джон недовольно морщится, в голове начинает колотить барабаны, а почва под ногами совершает невероятные кульбиты.

Верх, них, стены, потолок, угол, изгибы рисунка на обоях.

Свет вспыхивает неожиданно. Джон понимает, что сидит на полу, прислонившись к двери. Мир наконец перестает качаться.

Перед ним стоит Шерлок. Его светлая рубашка, лицо и руки заляпаны бурой субстанцией. Растрепанный, спокойный, только дьявольские глаза сияют льдом из-под засохшей кровавой корки.

"Сгинь. Ты давно мертв" - хочет прокричать ему доктор. Но не может. Он-то знает, что Шерлок живее, чем все, что окружает Уотсона. Затем до него доходит - кровь! Его друг ранен.

Железная воля и вбитые войной инстинкты делают свое дело, хмель мгновенно выветривается и вот уже отставной хирург ощупывает чуткими пальцами чужое тело, стараясь понять, что нужно исправить, в чем поломка.

- Скажи где, Шерлок! Шерлок! - зовет он.

Тот дергается, словно от удара. Зрачки в светлых глазах пульсируют, то исчезая, то заливая всю радужку чернотой.

Свист.

Только когда кровь заливает правый глаз, Джон обращает внимание на стек в руке Шерлока. Раньше он упражнялся с помощью него на трупах, теперь, как видно, на нем.

- Шерлок...

Свист. Щека.

... скажи...

Свист. Губы.

... где...

Свист. Шея.

... болит?..

Свист. Джон валится у подножия лестницы у ног Шерлока, сплевывает кровь. Рассеченные губы опухли и болят, детектив не сдерживался, бил наотмашь, со всей силы, привычно отводя руку. Холмс тяжело дышит, бешено мелькает по телу Джона глазами, кусает губы, на лбу выступает испарина.

- Ты такой простак, Джон! - рычит он, кончиком стека проводя по лицу доктора, задевает раны, очерчивает каждую морщинку.

Джон надсадно дышит и никак не может выдавить ни слова.

- Это не моя кровь, - бросает Шерлок, переступает через Уотсона и тяжело поднимается по жалобно стонущей лестнице к себе в спальню.

Утром Джон просыпается разбитым, поздно, от холода. Болит все тело и хочется пить. Со стонами и руганью он поднимается с постели и бредет на кухню. На столе лежит забытый номер "Таймс".

С первой полосы на Джона смотрит Сара.

"Сегодня ночью был обнаружен труп молодой женщины..." гласит заголовок.

Чашка выпадает у Джона из рук и разлетается осколками.

Часть 6.

Джон не может работать. Джон не может есть. Джон не может спать.

Он не любит сигареты, но докуривает уже вторую пачку. В гостиной душно и дымно, но он с каким-то садистским удовольствием втягивает горький ядовитый воздух и безотрывно смотрит на противоположную стену, с которой ехидно скалится желтый смайлик. День тянется патокой; Джон не уверен сколько он тут сидит, день-месяц-год? Без Шерлока понятие "время" исчезает.

У правого бедра Уотсона затаилась верная "беретта". Иногда он поглаживает его; механическими движениями ласкает хищный ствол, изгибы спускового механизма, гравировку на рукояти. И ждет. Сам не зная, чего.

В кармане приглушенно дребезжит телефон. Джон достает его и пробегает глазами смс.

Ты мне нужен. ШХ

Джон сжимает пистолет в руке и утыкается лбом в сгиб локтя. Его колотит мелкой дрожью, ноет нога.

Писк. Смс.

Может быть опасно. ШХ

Писк. Смс.

Сара. ШХ

Уотсону хочется прикинуться слепо-глухо-немым инвалидом и больше не слышать шорох афганских степей, не наблюдать за дрожью багрового вереска, не иметь возможности повторять проклятое "Шерлок". Он не хочет, но никто его не спрашивает о желаниях. Доктор Джон Хэмиш Уотсон просто должен. Двигаться, бежать, прикрывать, обнимать, защищать, успокаивать, поднимать и направлять. Кого? Да весь мир. Весь свой гребаный угловатый мир под именем "Шерлок"!

Вдох.

Джон набирает номер Лейстреда. "Да, он на расследовании" - подтверждает тот, - "Мы дома у Сары Сойер, приезжай".

Джон накидывает куртку, сует во внутренний карман "беретту" и бежит прочь из квартиры. В дверях он сталкивается с миссис Хадсон, возмущающейся наличием в доме клубов вонючего сигаретного дыма. Женщина морщит нос и покашливает и на миг Джона затапливает стыд и ярость.

"Ненавижу тебя, Шерлок Холмс!" - шипит он, махая рукой водителю кэба.

"Ненавижу тебя, Шерлок Холмс!"- бормочет он, стоя перед обклеенной черно-желтой лентой квартирой Сары.

"Ненавижу тебя, Шерлок Холмс" - повторяет, словно спасительную мантру.

Лейстред приветственно кивает и жмет Джону руку. Вокруг глаз инспектора разбегаются морщинки, а короткие волосы совсем побелели с того раза, когда они последний раз виделись. Он ведет Джона в гостиную, пол в которой покрывает светло-бежевый ковер. Только теперь он скорее коричневый, будто тут кто свинью зарезал. Джон помнит, как давно, в Кандагаре, он видел похожую картину. Только пол был деревянный, белый, с вытянутыми прожилками, а кровь красная. Такая красная, какими могут быть только закаты в иссушенных степях Афганистана.

Выдержки Уотсона хватает на то, чтобы отметить схематично нарисованную человеческую фигуру на полу. Что-то сочувственное говорит Лейстред. Кажется, он вспомнил, что когда-то давно, вечность назад, Сара и Джон встречались.

Хоровод слов танцует джигу перед его носом, но Уотсон не обращает на них внимания. К чему думать, строить догадки, изучать, если он и так знает? Джон наблюдает за вдохновенно пялящимся на потолок детективом, чьи широко распахнутые глаза сейчас полны детского азарта.

- Джон! - Шерлок расплывается улыбкой Чеширского кота, глаза сияют неподдельной радостью. Как всегда быстро и чересчур правильно, единственный в мире консультирующий детектив начинает перечислять то, чего доктор не пожелал бы услышать даже в кошмаре. Факты.

"многочисленные удары"

"следы асфиксии"

"частичная ампутация пальцев рук и ног"

"обширные повреждения внутренних органов"

"повреждение матки"

"наличие стеклянной крошки в легких"

- Это же так сексуально.

- Что? - доктор выныривает в реальность, ощущая голос и дыхание Шерлока на своей щеке.

- Убийство из ревности. Джон, ты прослушал всю мою речь? - голос Холмса звучит недоуменно, в прозрачных глазах пульсируют зрачки. То расширяясь, то сужаясь, они гипнотизируют.

Слишком близко.

Джон должен кричать, ненавидеть, но внутри только присыпанная ледяным песком темнота.

Царапающая что-то в блокноте Салли смеется белозубой улыбкой и говорит, что после воскрешения Псих, похоже, совсем двинулся умом. Она поднимает голову и хочет добавить еще одну колкость, но язвительно распахнутые губы замирают и в них тонкой дорожкой втекает кровь из круглой дырочки в ее лбу. В следующее мгновение Салли падает, сломано изгибая руки и ноги. Блокнот планирует сверху и с шуршанием прикрывает клетчатыми страницами ее удивленные темные глаза.

- Всегда мечтал это сделать, - довольно отмечает Шерлок, словно в неверии рассматривая зажатый в своей руке "зиг-зауэр".

На полу расползается яркое пятно с комочками чего-то белесого.

Крики.

Шальные серые глаза.

Узкая спина, черные полы пальто, оконный проем, в который стремительно выпрыгивает Холмс.

Квартира Сары на втором этаже. С ним все будет хорошо.

"Он дал мне выбор, и я выбрал" - шепчут демоны голосом Шерлока.

И Джон тоже выбрал.

Инспектор Лейстред целится в черную спину из табельного оружия, но не успевает выстрелить - реакция отставного военного его опережает. Пуля прошивает инспектору руку и застревает в стене. В один шаг Уотсон достигает окна и делает прыжок, который вполне может стоить ему сломанной ноги.

Вопреки всему, приземляется он удачно и бежит, бежит, бежит.

Как всегда, лишь на один шаг отставая от своего персонального Ада.

Часть 7.

У войны свои боги.

Кто-то перед боем целует дуло своей винтовки.

Кто-то стискивает руками землю и сухую траву, в которой, возможно, скоро заснет.

Кто-то креститься.

Кто-то вспоминает улыбку жены и сына.

Кто-то затягивается последней сигаретой.

Кто-то смеется.

Кто-то дарит жаркий поцелуй.

Кто-то звенит жилетами погибших друзей.

Кто-то давится слезами.

Кто-то шепчет.

Кто-то жмурится.

У Джона есть своя личная Мадонна. У нее тонкие музыкальные пальцы, длинные ноги, удивительные глаза, темные мягкие кудри, острый ум, но, к сожалению, нет сердца. Оно где-то затерялось.

Джон сидит, уткнувшись в руки Шерлока, и медленно вдыхает его запах. Если бы ему достало смелости, он бы одарил поцелуем каждый палец, каждую линию и каждую клеточку. Но Джон лишь человек, а людям свойственно бояться простых и правильных вещей.

Шерлок зарывается носом в волосы Уотсона, перебирает впитавшие чужое солнце пряди, аккуратно собирает каждую слезинку, что никак не прекратят капать из глаз его друга.

Я выбрал.

- Ты выбрал - бархатный голос журчит, переливается, вливается ядом в сознание.

Я хочу мира.

- Хочешь мира, готовься к войне.

Я устал от войны.

- Не ври себе, - смешок.

Доктор поднимает голову и смотрит на Холмса, любуясь каждой его негармоничной чертой, каждым углом и каждой морщинкой. Если приглядеться, то можно различить на носу Шерлока бледные веснушки. У холодного психопата, бессердечного мерзавца - и веснушки! Это так глупо, что Джон не может удержаться от смеха.

Шерлок тоже ему улыбается.

Руки Уотсона больше не дрожат, на него снизошло спокойствие. Джон медленно ведет дулом пистолета по длинной бледной шее друга, пока не утыкается в подбородок. Шерлок откидывает голову назад, судорожно облизывая потрескавшиеся губы, и прикрывает свои невозможные глаза. Будто в экстазе.

- Я люблю тебя, Шерлок, - доктор отводит пистолет от доверчиво открытой шеи и приставляет к собственному виску.

Щелчок.

Шерлок внимательно смотрит на него, гладит щеку с пробивающейся щетиной и соленые следы.

- Я тоже Джон, я тоже, - шепчет он.

Есть сумасшедший бог. Есть раненое сердце.

А мир... мир пусть катится к черту!

Комментарии: 4, последний от 13/09/2013. © Copyright Осенина Е. (AlonaStray@yandex.ru) Размещен: 09/05/2012, изменен: 09/05/2012. 33k. Статистика. Рассказ: Проза		Оценка: *4.556** Ваша оценка:
Аннотация: Писалось по заявке: Пост-рейхенбах. Шерлок безумен. В результате чрезмерной нагрузки на нервы/сказалось долгое общение с Джимми/адреналиновое голодание/стало скучно - что угодно, можно даже параллельную вселенную приплести, но, в общем, Холмс теперь псих похлеще Мориарти, и, дабы не скучать, пустился во все тяжкие - жестокие эксперименты, игры с полицейскими, убийства из-за скуки и пр. В конце-концов, решает вернуть себе Джона. Тот в ужасе от нового Шерлока, но тем не менее осознает, что в любом случае готов принять друга каким угодно. Собственник-Шерлок, мнительность и короткий поводок - препараты, подавляющие волю, наручники, плеть в наказание. Акцент на болезненной привязанности друг к другу. Бонус за метания Шерлока в духе "Что я творю?!". Текст ОЧЕНЬ грузит. Я предупредила.

Осенина Е. : другие произведения.

По ту сторону безумия (фанфик Шерлок-Ввс)