Я проснулся в жутком поту; да еще и простыня с одеялом запутались так, что мне потребовалось время, чтобы освободиться из их "плена". Оказалось, что в комнате я не один: на меня в упор глядели бесстрастные гвардейцы Себастьяна, терпеливо ожидавшие моей победы над постельным бельем.
- Лорд Гердер, собирайтесь. - Вместо приветствия сказал один из них. Я вдруг ощутил, как комок подкатывает к моему горлу, а все тело немеет от виноватого ужаса.
- Что случилось? - С трудом выдавил я.
- Нам запрещено говорить.
Я пожал плечами, не мешкая собрался и вышел за ними. На улице перед Консерваторией было непривычно многолюдно, и стоило толпе увидеть меня, как они начали свистеть, улюлюкать и скандировать тысячами голосов:
- Убийца! Убийца!! Убийца!!!
Я нахмурился, перебирая в голове все возможные варианты. Что случилось? Кого я убил? И - главное - почему я ничего не помню? Голова раскалывалась от острой пульсирующей боли, в такт повторяющей бешено колотившееся сердце.
Гвардейцы не церемонясь пихнули меня в карету. Мы двигались медленно и часто останавливались. Снаружи доносились спокойные голоса гвардейцев, требовавших освободить дорогу, затем возмущенные крики из толпы. Так, с трудом пробираясь через живую стену из обезумевшей толпы, мы наконец-то доехали до императорского дворца. Я поднимался по ступеням, казалось, несколько часов, если не больше, ощущая, что мои ноги налились безумной тяжестью, и им помогало сердце, камнем прижимавшее меня к земле.
Мы вошли в главную залу, где ничего не напоминало о том, что еще вчера здесь с шумом праздновалась свадьба Халдора. В паре шагов от трона на небольшом возвышении стоял гроб. Медленно подойдя к нему ("только не Алиенора, только не Алиенора!"), я к своему ужасу увидел тело Себастьяна Галейского, императора Тордессии. Отшатнувшись, я начал искать кого-нибудь, кому я оправдаться, прокричать, что я не мог убить Императора, что никогда не желал этого.
Но я был совсем один в этой огромной зале, онемевший, обездвиженный и без единого шанса на спасение.
***
Через несколько часов двери залы наконец-то отворились: первым вошел Виктор Асгейр с такой скорбной маской на лице, словно вчера он проиграл свои последние деньги. Вслед за ним в залу вошли отец и сын Эль-Гран, окруженные гвардейцами. Я боялся поднять на них глаза, лишь сердцем пытаясь ощутить присутствие Алиеноры, надеясь, что она будет здесь, что она скажет всем, что я не виноват. Что я не могу быть виноват.
Но, как оказалось, от встречи с ней мне стало только хуже.
- Да как ты... как ты можешь вообще ещё жить?! Как можешь стоять здесь как ни в чем не бывало? - Захлёбываясь убийственной злобой, закричала она, а затем подошла ко мне и отвесила пощёчину, за ней ещё одну, и ещё. Я все еще не мог заставить себя пошевелиться, так что она, наверное, избила бы меня до полусмерти, если бы не Асгейр, с трудом оттащивший ее от меня. Отмахиваясь от Виктора, она продолжила упиваться безудержным гневом: - Будь ты проклят, ублюдок! Ты воспользовался добротой и доверием моего отца, чтобы добиться этого? Этого ты хотел с тех пор, как пришёл в Альт-Намэсту?
- Нет, Алие...
- Ваше высочество! Обращайся ко мне только так!
Глупо, но именно в этот миг я наконец-то осознал, что происходит. Я вдруг понял, что она действительно поверила в ложь тех, кто меня подставил, а безумная попытка понадеяться на то, что Алиенора попросту подыграла им, натолкнулась на искреннее, глухое разочарование и яркую ненависть, не требующих никаких масок. Сочный, безумно жестокий коктейль...
- Я не делал этого. Клянусь, Ваше высочество. - Дрожащим, мямлящим голоском выдавил я свое единственное оправдание.
- Твои слова, увы, ничего больше не стоят, - устало развела она руками, - Вводите других. - С этими словами в залу провели заключенных в кандалы Халдора, Игнатуса и, к моему удивлению, Лиссу Навийскую. Что ж, мои друзья-заговорщики были живы, что означало могло означить только две вещи: что нас либо подставили, либо кто-то подслушал один из наших неосторожных разговоров. Либо и то, и другое сразу.
На меня тоже надели кандалы и тычками повели обратно, к гробу с трупом Себастьяна. На его трон села Принцесса, рядом с ней разместились Асгейр и Эль-Граны. Я посмотрел на эту троицу. Держу пари, это кто-то из них, и, скорее всего, Эль-Гран-младший. Я хотел увидеть торжествующие нотки в его взгляде, но не смог. Лицо принца вообще ничего не выражало, несмотря на то, что со смертью Себастьяна он практически стал править всем миром.
Халдор выглядел таким же бесстрастным. Зачем, Армин, зачем я решил впутать его?! Генерал был вторым человеком в государстве, а теперь... теперь он будет вторым в списке цареубийц. Да еще и Лиссу впутали в это дело... Погружённый в очередной раз накатившее на меня отчаяние, я не сразу заметил, что в залу вошёл Кристиан, а вслед за ним Гарон. Удивительная компания! Гарон был дворецким Гердеров и мне было интересно, что он здесь делает, да еще и вместе с Кристианом. Они сели на свободные места рядом с Алиенорой и остальными, не удостоив меня и взгляда. В зале, не считая двух десятков гвардейцев, больше никого не было.
- Альвиан Гердер, вы обвиняетесь в организации убийства Императора. - Алиенора говорила таким сухим тоном, словно речь шла об урожае капусты, а не об убийстве ее отца. Я же прикрыл глаза и шептал в безумии: "Я не делал этого, Алиенора, я не мог. Ни за что, никогда"... Нет, этого не может быть. Так не должно быть.
- Как выяснилось, - продолжала она, - вы действовали не в одиночку. Лишь благодаря слаженным действиям императорской гвардии, ваши пособники тоже были схвачены. - Она встала и подошла совсем близко ко мне, пристально вглядываясь в меня, надеясь, видимо, увидеть, что я хочу убить и ее. Я тяжело вздохнул и хотел было что-то сказать, но она лишь приложила палец к моим губам и процедила: - Вам лучше прекратить судорожные попытки придумать оправдания: вас они все равно уже не спасут. Не стоит лгать - мне известно достаточно, чтобы сделать нужные выводы, а ваша ложь лишь подтвердит их.
Она прищурилась, одарив меня леденящим взглядом, и направилась к генералу, встав у него за плечом.
- Халдор Дориац, вы были лучшим учителем, которого мог пожелать отец для своей дочери. Для моего вы были дороже, чем сын, которого у него никогда не было. И чем вы отблагодарили его?! И вы, Гердер, - злобно процедила она, - тоже, вас это касается не меньше! Мой отец помог вам обоим стать теми, кем вы стали...
- Почему вы решили, что это мы, ваше высочество? - Тихо спросил я. В ответ Принцесса расхохоталась, но в её смехе не было ни грамма веселья - лишь только неотвратимое желание причинить мне гораздо больше боли, чем удалось убийцам её отца.
- Что ж, я отвечу вам. Думаю, вы знакомы с Гароном? Пару недель назад он был на аудиенции у моего отца. Он передал переписку ваших, Гердер, приёмных родителей с их друзьями, лордами Каньри. В одном из писем ваш приёмный отец прямо пишет: "Надеюсь, мой Альвиан сможет сделать всё, чтобы отомстить этому гнилому миру за смерть моих сыновей". Мой отец был в гневе, а я... я отговорила его от твоего ареста. Он всегда опасался, что дворяне, потерявшие в Последней войне детей, винят во всем его - человека, затеявшего эту бессмысленную войну, человека, допустившего несколько военных просчетов. Признаться, я думала, что он сошел с ума, и сумела убедить его, что Илранд Гердер имел в виду совсем другое, что он просто желал дать вам жизнь, которую не смог дать своим сыновьям из-за этой войны. Наконец, отец и сам признал, что давно знает Илранда и считает его своим самым верным вассалом.
А когда вчера вечером, сразу после свадьбы, ко мне подошел любезный лорд Кассар и рассказал о том, что вы хотите сделать (я с гневом посмотрел на Кристиана, невозмутимо разглядывавшего меня, словно я был диковинной птицей, которую он хотел бы приобрести для своей лавки, а не другом, которого он только что продал), я сначала захотела изгнать его прочь из дворца за такую глупую, невероятную клевету! Я сказала ему, что ручаюсь за вас, что вы никогда не причинили бы вреда моему отцу, что... - Аккуратная слеза потекла по ее щеке. Больше всего на свете мне хотелось сейчас же обнять ее, вытереть слёзы пальцем и пообещать, что я сделаю все, чтобы найти того, кто на самом деле убил ее отца. Она, между тем, взяла себя в руки и продолжила: - Вас троих будет ждать суд. И я сделаю всё, чтобы он состоялся как можно быстрее. Наслаждайтесь последними днями в жизни. - Процедила она и вышла из залы, даже не посмотрев на меня.
Я отшатнулся и без сил упал на колени. Ещё вчера. Ещё вчера я мог иметь всё. Ещё недавно я мог решиться и уничтожить принца до того, как он уничтожит меня. Но не успел. Я позволил ему победить.
***
Меня бросили в темницу. Для тех, кого судит имперский суд, была только одна тюрьма во всей Альт-Намэсте, проблема лишь в том, что никто никого судить не будет. Всё уже решено, приговор готов, а виселица расчищена.
Часами я ходил из угла в угол. Зачем?! Зачем я ввязался в этот проклятый заговор?! Зачем было соглашаться помочь Онори?! Зачем было ставить в известность о моих планах Кристиана?! Зачем было ждать, оттягивать решающий момент?!
Этой ночью должен был умереть принц, а не Себастьян. Если бы мы только не стали медлить...
После того как закрылась дверь в темницу наступила полная темнота. Я почти не спал, ничего не ел, а вода упрямо не шла в горло, и я выплёвывал её как какую-то отраву. Я хотел бы знать, что происходит, где сейчас Дориац и Онори и почему нас все еще не судят, но тщетно - единственным, что связывало меня в эти дни с внешним миром, был немой надзиратель темницы, приносивший мне еду и воду.
- Прошу вас, скажите, что с Онори и Дориацем? Когда будет суд?
Он усмехался. От усмешки его насквозь пробирал глухой кашель.
- Скажите хотя бы, сколько дней прошло?
Он показывал мне кулак и с трудом разжимал пальцы. Один. Два. Три.
- Могу я поговорить с Принцессой?
Он снова убивался от смеха, словно видел самое смешное в своей жизни представление клоунов, а не меня, почти ослепшего от постоянной темноты, жалко выглядевшего "преступника".
Четыре. Пять. Шесть.
- Могу я хотя бы написать ей письмо?
Он покрутил пальцем у виска. А, может, и нет, я почти ничего не мог разобрать, жадно цепляясь за струйку света, которая появилась в моей новой "комнате" вместе с приоткрытой им дверью.
Он что-то промычал, запихнул меня назад (оказалось, что я, не давая отчета своим действиям, попытался выйти на свет).
Я рухнул, схватился за голову и замер.
Семь.
На седьмой день меня вывели из темницы. Я еле шёл, а идти пришлось долго: суд решили провести на центральной площади города ("Убийца! Убийца!! Убийца!!!"). Наконец, я доковылял до площади Армина, где всё было уже оборудовано. Не для казни, нет. Пока нас только судят, хотя возведение нашей плахи - дело времени.
На небольшом возвышении, отдалённо напоминавшем сцену, стоял длинный стол для двенадцати судей, а также три трона: в центре восседала принцесса Тордессии Алиенора Галейская, слева от нее сидел её будущий муж и император Арх"Зан Эль-Гран, а справа - его отец, король Песков Аламейны Шаз"Храр. У всех троих было задумчиво-печальное выражение лица, и никто из них никак не отреагировал на мое появление.
Меня подвели к ним и толкнули в спину так, чтобы я точно упал на колени: мало того, что я и так едва стоял на ногах, так еще и кандалы мешали нормально держать равновесие. Я рухнул в грязь, под всеобщее улюлюканье (здесь собралась, кажется, вся Тордессия). Я посмотрел на Алиенору, в последний раз понадеявшись, что та подаст какой-то знак. Подмигнет мне, даст надежду, что все происходящее - хитрый план по моему спасению от казни. По нашему спасению от Эль-Гранов. Но, похоже, мои чаяния были напрасны.
Через пару минут рядом со мной рухнули Халдор и Игнатус. Мы переглянулись.
- Как вы? - Спросил я.
- Жить будем, но недолго, - хмыкнул Халдор, - Зато Лиссу помиловали.
Я успел лишь округлить глаза, когда окружавшая нас толпа стройным хором зашумела, напоминая разъярённый пчелиный улей. Странно, что Эль-Граны не решили оставить нас на попечение одичавшей толпы ещё до начала этого бессмысленного суда: люди, похоже, были готовы разорвать нас на части.
Наконец, началось.
- Лорды Гердер, Дориац и Онори! - начал один из судей, - Вы обвиняетесь в том, что подготовили и осуществили убийство его величества, императора Себастьяна Галейского, Императора Тордессии, Князя Гренаты, Протектора Навии и Елеазара, Покровителя судеб мира. Вот яд, - он продемонстрировал собравшейся толпе пузырёк. Гемелл вас побери! Я легко узнал анебре - тот самый яд, которым мы хотели отравить Эль-Грана-младшего. - Будете ли вы отрицать, что приобрели сей яд у торговца из Секлисты? - Он подошёл к нам. Я стоял, глядя себе под ноги, но его это не устроило, и он поднял мою голову за подбородок. - Ну? Говорите, это ведь суд, а вы, помнится, в лицо её высочеству клялись в том, что не отравляли нашего Светлейшего Императора. Так докажите это. Попробуйте убедить всех собравшихся в том, что вы действительно не виновны. - Он медленно оскалился под аккомпанемент улюлюкающей толпы так, что заметить его "непредвзятость" могли только мы.
- Да, - не дрогнул я, - мы купили этот пузырёк. - Халдор и Игнатус посмотрели на меня волком, а я развел руками, мол, простите, друзья, но это единственный наш шанс.
- Вы приобрели его для того, чтобы...
- Чтобы отравить его. - Перебил я судью и указал пальцем на Арх"Зана. Толпа в едином порыве выдохнула и вновь зашумела, явно перемывая мне косточки. Арх"Зан тихо, словно играя на публику, поаплодировал мне. Он понял, что я решил делать. Алиенора наконец-то подняла глаза и внимательно, как-то странно посмотрела на меня. Неужели удалось? Неужели удалось дать ей зацепку, надежду на мою невиновность? Эх, если бы я только знал, что у них есть эта улика, быть может, я бы смог спасти нас ещё тогда, неделю назад.
- Ложь! Вы хотели отравить Императора и у вас это получилось! Иначе как вы объясните то, что этот пузырёк был найден в постели Императора?
- Его украли, - просто и без обиняков сказал Игнатус в мою поддержку, - пузырек хранился у меня, но его украли. Я обнаружил это только тем утром, когда его величество погиб, за несколько минут до ареста.
- Красивая ложь! И удобная.
- Да что ты говоришь?! - Громоподобно воскликнул Дориац. Вот у кого надо было поучиться уверенности! Казалось, будто бы это он - судья, а не этот человек, который под напором Халдора, похоже, стал уменьшаться в размерах и был бы рад совсем исчезнуть. - Неужели мы настолько глупы, что оставили бы такую улику рядом с телом жертвы? И даже если мы действительно глупцы, то зачем тогда признаваться в том, что мы действительно купили этот яд и хотели с его помощью убить, но не Себастьяна Галейского, а Арх"Зана Эль-Грана? Какой в этом скрытый смысл? Мы все равно будем считаться преступниками.
- Видите ли, ваше высочество, только убийство Императора карается смертной казнью. Покушение на жизнь будущего императора карается пожизненной каторгой в Обители призраков .
- То есть виновные в любом случае хотят просто отсрочить момент смерти? Немного глупо, не находите?
- Но у нас есть свидетели, - засуетился Янвер, - прошу предоставить слово лорду Гарону Негреду. - Лорд Негред? Так вот какая она - плата за ложь. Или лишь часть этой платы?
- Увы, у меня не так много полезных сведений, - чрезмерно наигранно покачал головой он, - я лишь прочитал одно из писем приёмного отца лорда Гердера. - Он зачитал часть этого письма вслух:
"Лорду Лоэбу Каньри и леди Катерине Каньри.
Лоэб, Катерина! Спешу обрадовать вас, друзья мои, что Мира наконец-то выздоровела и стала так же весела, как и прежде. И ещё раз спасибо вам за то, что навестили нас в это тяжёлое время. Мире стало гораздо лучше, и она пошла на поправку. А когда нам пришло новое письмо от нашего приёмного сына, Альвиана, она тут же выздоровела! Друзья, вы не представляете как мы рады, что он есть у нас! И надеюсь, мой Альвиан сможет сделать всё, чтобы отомстить этому гнилому миру за смерть моих сыновей..."
Толпа после каждой фразы превращалась в разъяренный пчелинный улей, а после слов о мести, так вообще залилась страшным рёвом. Я вдруг понял, что не знаю судьбы тёти Миры и дяди Илранда, а что если вслед за мной казнят и их, ни в чём не повинных, самых добрых в мире людей? От этого мне стало гораздо хуже.
- Приёмная мать лорда Гердера, леди Мириам Гердер, - продолжал "благодарный" Гарон, - ненавидела его императорское величество за то, что он развязывал все эти войны, в которых её муж провёл двадцать с лишним лет, а её сыновья погибли, пусть и героической смертью, не оставшейся незамеченной в Альт-Намэсте.
- Спасибо, лорд Негред, Империя не забудет то, что вы сделали для нее. А теперь прошу предоставить слово лорду Кристиану Кассару. - С плохо скрываемым торжеством в голосе сказал "судья".
- Я владею лавкой "Чудеса из хранилищ Кристиана Кассара". Лорды Гердер, Дориац и Онори некоторое время назад пришли ко мне, чтобы приобрести амулет Агнарла. Этот амулет - важный элемент в навийской магии, может использоваться для самых разных целей. Тогда я не знал, зачем им нужна такая вещь, пока случайно не стал свидетелем перебранки лорда Негреда и императорской гвардии, не желавшей пропустить его на свадьбу лорда Дориаца. Услышав его предостережения насчет Альвиана, услышав, что его цель - император, я понял, что амулет нужен был им, чтобы заключить Кровавый пакт.
- Это правда? - Спросил Янвер у нас бесстрастным тоном, словно дело касалось украденного арбуза. Я нахмурился. Кристиан нагло врал, изменяя и приукрашивая факты, но, быть может, он неосознанно давал нам шанс? И, если подумать, у нас действительно есть одна зацепка...
- Да. И это доказывает, что мы говорим правду - мы не убивали и не собирались убивать его величество.
- Да какая разница, лорд Гердер?! - не сдержался Янвер, - если вы в любом случае хотели совершить убийство, и вашей жертвой в любом случае стала бы особа царственной крови. И вы сами признались перед всеми собравшимися!
- Да, разумеется. Но я не умер, заметили? А ведь я должен был умереть, едва только признался во всеуслышание, для чего мы заключали этот Кровавый пакт, и кого именно мы хотели убить.
- Это значит только то, что вы солгали. - "Что за упорный осёл..." - подумал я.
- Нет. - Это уже воскликнул кто-то из толпы. Алисия! Это была Алисия! "Я тебя просто обожаю!" - хотел было крикнуть я, но вовремя одумался.
- Кто вы такая и что это вы себе позволяете?
- Моё имя Алисия Нейве, - пробираясь сквозь толпу, кричала она, - я учусь в Консерватории вместе с лордами Гердером и Онори. И я - навийка, потомок Древних. - Толпа загудела. Я готов был гудеть вместе с ней: так сильно был удивлен. В детстве мне, как и любому ребенку в Тордессии, рассказывали истории об этих Древних; об их величии, о том, как их время закончилось восстанием Темных Лордов. Я и поверить не мог, что их потомки еще существуют и, тем более, что Алисия - одна из них.
- Но я не просто потомок, у меня есть дар к магии, - продолжала Алисия, - в том числе, возможность видеть клеймо Кровавого пакта. Мой народ дальше всех продвинулся в изучении амулета Агнарла, его скрытых возможностей и удивительных свойств. Мой народ немногое знал о Кровавом пакте. Рассказать содержание клятвы, скрепленной на крови, можно только если извне произойдет сложное вторжение в ее суть.
- И что же это должно означать? - Со скептической улыбкой спросил Янвер. Алисия, надо отдать ей должное, даже не моргнула и заговорила, по-моему, еще увереннее:
- Когда вы решаете что-то сделать, вы размышляете о том, что может помешать вам - осознанно или нет, но размышляете. Но есть жизненные обстоятельства, которых вы никак не могли предвидеть. Вот и с клятвой, скрепленной на крови, также: она дана в определенных обстоятельствах и нацелена на защиту от какой-либо угрозы. Если кто-то из приносивших клятву начнет раскрывать тайну, его ждет мгновенная смерть в самых страшных муках, причем он не сможет никому ничего рассказать. И вот сейчас я не вижу над лордами Гердером, Дориацем и Онори никакого клейма, кроме нависшего над ними несправедливого суда.
- Всё это очень хорошо, леди Алисия, - по Янверу было заметно, что он едва сдерживается, - Но это в любом случае их не спасёт.
- Зато спасёт реальных убийц Императора! - Вновь выступила в нашу защиту Алисия. Я слышал, как шепчется толпа. Я чувствовал, что спасение близко. Но все оказалось напрасным:
- Что ж... вы можете доказать это? - "Ублюдок!" - прошептал я... - Я хочу сказать, что без доказательств ваши слова не стоят и гроша.
- У меня нет ничего, чтобы доказать это. Да и не может быть никаких доказательств. Это ведь магия, её нельзя ощутить, она мало изучена, а многие знания утрачены. Но я клянусь, я готова найти нужные доказательства. Я прошу лишь немного времени... - Задрожавшим голосом проговорила Алисия. Она тоже поняла, что всё провалилось. Янвер звонко рассмеялся, а вслед за ним безудержно хохотала уже толпа, вмиг переставшая поддерживать нас, вмиг обезумевшая от ещё непрошедшей жажды нашей крови.
- Ваша клятва ничего не стоит, - отрезал судья, - тем более, что вы ведь, кажется, подруга лордов Гердера и Онори?
- Да, но... - Немедля сказала она. Думаю, Онори очень удивился.
- Никаких "но"! Суд не может полагаться на ваши доводы как на верховную истину. Спасибо за выступление, но прошу вас вернуться на то место, где вы стояли прежде!
Так "суд" и завершился. Янвер огласил, что его работа здесь окончена, потому что наша вина для него кажется бесспорной.
Судьи удалились в здание торговой палаты, располагавшееся на площади, где нас судили. Ожидание замедлило время. Прошло, казалось бы, часа три, прежде чем судьи вернулись. Янвер объявил, что нас приговорили к повешению на рассвете. Не знаю, что испытывают другие люди, когда их приговаривают к смерти, но я был готов принять наказание за то, что не совершал при одном условии: я должен сперва поговорить с Алиенорой. Я не хотел умирать, не зная, что она верит мне, верит, что я не желал её отцу смерти, что ей не все равно.
Я почему-то был уверен, что она придёт; видел это по её глазам, чувствовал это, когда был на площади совсем недалеко, почти что рядом с ней. О, Армин, я бы всё отдал, чтобы суд продолжился! Пусть Янвер отпускает свои проплаченные Эль-Гранами колкости, пусть безмозглая толпа слушает бесчисленное количество купленных свидетелей, пусть! Лишь бы было время запомнить её волшебный образ настолько, чтобы не забыть и после смерти.
Меня снова бросили в эту проклятую темницу. Снова тишина и тьма окружили меня. Какая она - смерть? Жнецы Армина говорят, что смертью ничего не заканчивается, но откуда им было знать это? А что если они не правы, и смерть - это действительное конец? Конец, который еще хуже гнетущей пустоты.
Пока что пустота была вокруг меня. Я ждал Алиенору, а время шло. Я не знал, сколько времени прошло, прежде чем я начал сомневаться в ней. По-моему, я даже умудрился заснуть, хотя и не помню снов; помню только, что видел себя со стороны - безумца, который безудержно шептал одни и те же слова: "Алиенора, любовь моя, неужели я заблуждался? Неужели я ошибся в тебе?"
Он - то есть я - повторил эти слова, наверное, тысячу раз, прежде чем дверь в мою темницу отворилась. Я был вырван из сна и ослеплен, но когда мои глаза привыкли к свету, они увидели самое прекрасное в мире - Алиенору. Она все-таки пришла.
- У меня мало времени, за мной следят. - Я не дал ей договорить, начав её целовать. К моему удивлению, она ответила на поцелуй, жаль, что он был недолгим. - Ты действительно...
- Нет, нет, нет! Всё, что мы говорили на суде - абсолютная правда. Я никогда не хотел смерти твоему отцу.
- И зачем же ты хотел убить Эль-Грана?
- Он чудовище. Он не должен править. Он не должен жить.
- Я спрашивала, зачем ты хотел его смерти. - Она едва заметно улыбнулась.
- Чтобы быть с тобой. - Просто ответил я.
- Боги, Альвиан. Зачем?! Зачем ты связался с этим?
- Поздно уже об этом думать, - отмахнулся я, - но я должен был это сделать, должен был попробовать. Я чувствовал, что если ничего не изменю, то потом буду горько жалеть об упущенной когда-то возможности. Пойми, я ничуть не жалею о том, что мы хотели сделать, я жалею лишь о том, что мы не успели совершить то, что должны были.
- И зря! Если бы вы не задумали убивать принца, то сейчас у нас с тобой были бы небольшие шансы на исполнение нашей мечты. Ты должен был рассказать мне. Такие вещи всегда нужно говорить тому, кого любишь.
- Я думал, что ты возненавидишь меня за это.
- Я? Да я больше других хочу, чтобы он исчез из Тордессии навсегда. Ты должен стать моим мужем, а не он. Не ты завтра должен умереть, а он. Но, боюсь, даже я не смогу теперь помочь. Я не смогу тебя спасти. - По её щёкам текли слёзы. Я вытер их и сказал:
- Ты уже спасла. Тем, что пришла. Тем, что веришь мне. Тем, что будешь рядом до самого конца. Это значит для меня очень и очень многое, а на большее даже и не хочется рассчитывать. - С улыбкой сказал я.
- А надо бы. Держи. - С этими словами она протянула мне два браслета, которые я мгновенно узнал. Это были те самые браслеты Хранителя снов. - Надень их. - Это было очень странное ощущение! Они вцепились, нет, они впитались мне в кожу и... исчезли. Я изумленно потрогал запястья и ощутил ставшие невидимыми браслеты. - Это Алисия придумала.
- Так, и что же случится, когда я умру?
- Прости, Альвиан, но я не знаю. И Алисия тоже. Она только уверена, что это последняя наша надежда, любовь моя. Эти браслеты совсем не изучены, но обладают, как считается, величайшей силой, рядом с которой амулет Агнарла - всего лишь побрякушка. В детстве я читала одну книгу, после чего дала обещание себе и отцу, что никогда не буду любить, никогда не привяжусь к кому-то настолько, что потеря этого человека принесёт мне нестерпимую боль. В ней рассказывалось о девушке, которая умирала, но её возлюбленный нашёл способ спасти её. Она умерла с этими браслетами на руках, и стала Хранителем его снов.
- Она приходила к нему во сне?
- Во снах. Во всех.
- Станет ли от этого легче?
- Мне - да. Если ты не хочешь - ты волен их снять. - С наигранным безразличием фыркнула она.
- Ни за что. - Она широко улыбнулась и поцеловала меня. Я же не мог уничтожить последнюю её надежду, пусть и верилось в неё с трудом. Но если это правда, если есть шанс и после смерти быть рядом с ней, то я должен попытаться.
- Мне давно пора, Альвиан, Эль-Граны могут заинтересоваться моим длительным отсутствием. - Больше всего в жизни я боялся этих ее слов.
- Подожди. Ты знаешь, что будет с Гердерами?
- Нет, но боюсь, что ничего хорошего. - Я выругался.
- Прости, но я должна идти. Я люблю тебя, Альвиан. Я так хочу быть с тобой...
- И я тоже, Алиенора, и я. Прости меня.
- За что? - Она непонимающе нахмурилась.
- За то, что не в моих силах изменить этот мир.
- Я постараюсь, - она улыбнулась сквозь слёзы, - прощай...
- Будь осторожна, любовь моя, и не допускай моих ошибок.
- Не допущу. Я же не смогу больше ни в кого влюбиться. Никогда.
- И это, по-твоему, моя ошибка?
- Если бы не я, ты бы ни за что не пошёл на этот глупый заговор и был бы жив.
- А я и буду. Как бы больно мне не было, я буду каждый миг охранять твои сны.