Планшет, с одетой в пластик обычной звездной картой, 
Луч солнца отражает в сиреневой пыли. 
Сиреневого солнца, в лиловой дымке жаркой, 
Над призрачной пустыней совсем чужой земли. 

В сухой пыли планеты, которой в каталоге, 
Присвоен только номер пустынно-неземной,
Заснули безмятежно, у вечности в чертоге,
Сережка с Малой Бронной и Витька с Моховой. 

Кто помнит их улыбки, и их переживанья, 
Прощанья перед стартом, и ветерок в кудрях, 
И встречи их с друзьями в пучинах мирозданья, 
На обжитых планетах, в межзвездных лагерях? 

А над чужбиной солнце горит, как крематорий, 
Раскиданы на мили обломки челнока, 
И там в звезде, что создали обломков траектории, 
Сережка с Витькой вместе уснули навека...

Последнее сражение безжалостно, как крошево
Межзвездного пространства. Горячие лучи
Сплетают паутину. И ничего хорошего...
А в паутине яростно воюют москвичи...

Сражение бесполое, оно любви не ведает.
Война, хотя и женщина, но смертью рождена.
А космос только холодом отчаянных преследует
А жизнь такая хрупкая, и лишь одна дана.

А иногда случается - боезапас кончается,
И паутиной лазеров захлопнется капкан.
А люди духом твердые во все века встречаются,
Диктуют смерти правила, бросаясь на таран...

Кто сосчитает сколько сынов Земли далекой 
Потеряно в пучинах космических глубин? 
Их подвиг не воспетый спит рядом одиноко, 
Покрытый звездным лаком несозданных картин.