Осипов Андрей : другие произведения.

Роман "Двойник" Главы 1-8

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Предлагаю Вашему вниманию роман "Двойник". Затрудняюсь определить, какой получился жанр - скорее сатира, чем юмор. Надеюсь, что написал весело и читать будет легко. Гоблинов и хобитов, по крайне мере явных, не описываю. Сюжет романа "Двойник" навеян событиями, происходившими в жизни России... Герои романа - два простых человека "из глубинки". Силой обстоятельств они попадают в столицу и вовлекаются в интриги политической элиты, начинают общаться с крупными фигурами: политиками, депутатами, чиновниками... Один из них даже становится двойником Президента! Все события, описанные в романе, имена и фамилии героев, являются вымышленными. Совпадения - случайными.Дальше буду выкладывать главы отдельными файлами - так удобнее править.Остальные главы кидаю на http://proza.ru/avtor/osipov08, там удобно, просто и никаких интриг и склок!

   Глава 1. СОБРАНИЕ.
  
   -- Значит так! Ещё один стакан -- и конец нашей демократии! Всё! Наглая, самодовольная рожа, самодур, алкоголик! Тут ложкой деревянной меня спьяну треснул! Да так больно! Прямо по голове попал! Я знаю, он нарочно туда метил! "Где водка? -- кричит, -- Если через минуту водки не будет -- раздавлю, панимашь!!! В пыль сотру лагерную!" Я ему резонно замечаю, что я сюда поставлен вопросы решать, то есть консультировать его и подсказывать, как правильно наладить демократию в стране. А он кричит: "Без водки не позволю демократию строить, сначала водка, панимашь, а потом демократия! У нас, кричит, менталитет такой, а не хочешь, катись обратно, панимашь, и у себя эту хрень заморскую налаживай!". Ну, разве это работа? -- говоривший был очень разгорячён. -- Насосётся водки, как клоп крови, и дебоширит! Нам надо принимать какое-то решение! Дальше так продолжаться не может -- завалим всю операцию!!! То есть демократизацию!!!
   Вся эта пламенная тирада была сказана докладчиком на большом совещании. Он действительно был очень взволнован, глаза его горели огнем! Звали докладчика -- доктор Шулер. Доктор -- не в смысле врач, а просто доктор. Но почему и что это означает, до сих пор до конца не понятно: то ли звание такое, то ли обращение.... На докладчике был очень приличный и, судя по всему, дорогущий костюм от какого-то известного кутюрье (тоже, кстати, не понятно -- имя это, или фамилия, может кличка такая, или фирма так называется?!). Лицо он имел очень благородное и значительное: прямой нос, чуть-чуть пробивающаяся на висках седина, правильные черты лица... Такие лица раньше имели секретари парткомов средней руки, некоторые актеры, которые их играли, и нарисованные люди на агитационных плакатах. И ещё схожесть была, очевидно, в том, что и доктор Шулер, и секретари парткомов, и люди с плакатов, были беременны некой идеей, которую им надо было нести в массы, поэтому и лица имели одухотворенные! Доктор Шулер был очень большой начальник -- руководитель Группировки иностранных советников, присланных в страну для оказания всяческого содействия и окончательного внедрения в России демократии. У него имелись чрезвычайные полномочия: по любому вопросу его слово было решающим и окончательным. Он мог назначить, уволить, снять, растоптать и обезвредить любого человека в этой стране. Некоторым исключением из этого правила был всенародно избранный Президент.
   -- Вот так! -- закончил свою пламенную речь доктор Шулер и направился на свое место в президиум. Присутствующие, в основном иностранцы, в таких же дорогих костюмах, как и у докладчика, но не все с такими же благородными лицами, незамедлительно отреагировали репликами с мест.
   -- Ес, ес! Я, я! Уи, уи! -- слышалось со всех сторон. По всему было видно, что ситуация, изложенная докладчиком, им знакома не понаслышке. Все очень разволновались. Но, справедливости ради надо сказать, что, несмотря на волнение, вели себя очень достойно. Никаких безобразий и анархических проявлений, типа вскакивания с мест и резких выкриков, никто себе не позволил! Сразу было видно, что люди организованные и сдержанные. На трибуну выскочил один из них -- советник по демократизации процессов употребления алкоголя:
   -- Нас заслал в этот дикий страна для приведения в ичполнение ошень важных работ! Ми все есть, за исключений руководства этот страна, -- он сделал небольшой поклончик в сторону, где сидели несколько человек, по виду от иностранцев ни чем не отличавшихся, -- ошень хорош спецьялист в ошень разный область! Нас прислал помож этот дремучий и бескультурный страна встать на путь демократ! Ми знал, что будит не прост! Работаем много, учим, обисняем, наставляем! И всё ради того, чтобы этот народ получил свой свобод! Вышел из ос зла и начал жить по нашим законам -- законам свободного мира! А Президент -- алкач! Так работать нельзя! Я ест ошень большой, -- советник гордо и надменно посмотрел в зал, хотя росточку был маленького и совсем дохленький, -- ошень большой спесьялист по алкоголь! Я и наш Президент лечил! Наш наук ошень продвинут и ми имеем ошень много средств от запой! Но так работать нельзя! Если этот будет продолжаться, генералу доложу, в каких условий служит приходится! Тут, как вы говорит, один из трех: или надо его в наш хорош клиник ложить, но этот ошень долг, или вставить на весь глубину его большой жоп ваш русский ракет, иначе толк не получится!!! -- щуплый советник обреченно махнул рукой и направился на свое место.
   -- Ракет! Ракет! -- закричали в зале, -- Ес, ес! Я, я! Уи, уи!!! Ракет!!! -- зал опять загалдел.
   -- Господин фёст-министр! -- громко сказал доктор Шулер, -- Что Вы на это скажете?
   Тут забеспокоилась и зашевелилась группа господ, которую алкогольный советник назвал руководством этой страны. Эта группа была очень похожа на основную массу иностранных советников, но при этом резко от них отличалась. Хотя, и костюмы дорогие, и держались с достоинством ... Наверное, дело было в лицах: один был какой-то подозрительно рыжий и наглый, у другого были такие хитрые глаза, и они так быстро бегали в орбитах, что голова могла закружиться, если долго на него смотреть... Фест-министр был подозрительно толст, маленького роста и похож на молочного поросенка: щечки висели и при разговоре покачивались... Вид слегка удивлённый и озабоченный, как будто его только что оторвали от корытца со сгущённым молоком. Он всё время причмокивал и присасывал языком, как обычно делают вампиры и упыри в страшных фильмах... Фёст-министр встал. (Автор частично опускает эти красочные моменты! Их лучше передает телевидение. Но специалисты утверждают, что показ на большую аудиторию таких телодвижений ртом и языком влияет на население страны не очень благотворно!)
   -- Не ракету! -- ответил он, -- Не ракету, мистер Дринкер! -- повторил фёст-министр обращаясь то ли к предыдущему оратору, то ли к залу -- а торпедо! Это препарат такой против запоев, только он малоэффективный! -- все сидящие рядом с фёст-министром одобрительно, с видом специалистов, закивали головами. -- И вообще, вы все, конечно, очень хорошие специалисты в разных областях... -- он недружелюбно посмотрел в сторону мистера Дринкера, и зловеще причмокнул, -- Поэтому вас и заслали..., извините, прислали к нам советниками. Но запои оставьте нам, мы в этом лучше вас разбираемся! Пил, пьет и будет пить: ничего не поделаешь, уж очень долго это у него всё... Сказывается большой опыт партийно-хозяйственной работы! И торпедо, наверное, не одну переварил! -- фёст-министр причмокнул и показал всем зубы, -- Это для нас даже лучше! Стакан налил -- бумагу подписал, второй налил -- ещё подписал... Польстил немного ему, пьяному, -- он и растаял! Президент должен быть управляемый! А то попадется какой-нибудь, себе на уме, выпендриваться станет! А у нас, господа -- План! Утвержденный всеми странами свободного демократического мира! -- фёст-министр повысил голос, из последних сил сдерживаясь от присасываний и причмокиваний, которые были бы в данной ситуации очень неуместны, -- План операции по демократизации России! И мы этого добьемся любой ценой, товарищи!!! -- торжественно и пафосно закончил свое выступление фёст-министр, видимо рассчитывая на овации. Но этого не получилось. Раздались жидкие аплодисменты и опять посыпались вопросы и комментарии. "Проклятое коммунистическое прошлое сказывается! -- шепнул он рыжему, сидящему рядом, -- Привык на партсобраниях выступать!".
   -- А как его предъявлят, он же выступат должен? -- раздались голоса из зала, -- В народ ходит?! С таким опухшим харем?! И язык у него ещё!.. Такое, иногда, хлюпнет!!!
   -- И ещё дерётся! -- все опять загалдели, -- Грубит! Хамит! -- напряжение в зале нарастало. Вопрос был действительно непростой.
   -- Вот уже привыкаем к особенностям нашего языка! -- заискивающе улыбаясь ответил фёст-министр, -- Не харя, а рожа! Или морда?! Харя у свиньи -- про Президента так нельзя говорить! Ну, а на счёт предъявить народу?! Мы долго прорабатывали этот вопрос в Правительстве... И нашли выход из этого положения! Поручим органам найти двойника! Чтобы не запойный был! Страна у нас большая, народу, пока, ещё много... Найдём и будем его предъявлять в трезвом виде! Подучим, пообтешем, и вперед! -- фёст-министр заговорщицки улыбнулся и причмокнул, -- Как вам наш план?! -- он посмотрел на доктора Шулера.
   -- Куда вперед?! Опять вперед?! -- раздался ропот из зала.
   -- Выражение такое! К делу отношения не имеет! -- фёст-министр смутился, -- Меня раньше заставляли статьи про победу коммунизма писать, вот и осталось, товарищи... Извините! Господа... Правда, платили хорошо... -- фёст-министр засмущался. -- Вперед к победе демократии во всем мире! Ура, господа! -- громко сказал он. Но зал его не поддержал, засомневался...
   -- А как двойник от настоящий отличать будем? Может, ему носит красный носки, или сделат его без волос?! -- раздался голос из зала.
   -- Ну, как так?! -- расстроился фёст-министр, -- Как лысый?! Он же не похож будет тогда?! Отличать просто -- по запаху: если перегаром не прёт -- значит, двойник! Всё очень просто... И ещё! Двойника мы найдем в ближайшее время, просьба оказывать ему помощь и содействие по всем вопросам! И ещё! Уже поступают жалобы! Вы все, иностранные советники, работаете по своей специфике с профильными комитетами и министерствами... -- фёст-министр сделал озабоченное лицо и хрюкнул, -- Большая просьба: не пугать народ! Депутаты, министры... Они ведь тоже люди! Я, конечно, понимаю, что очень много там дремучих граждан, знают мало по своим темам, необразованные, но где других взять? Зато надёжные! У меня всё! -- он обернулся к доктору Шулеру и причмокнул.
   В президиуме сидел ещё один большой начальник. Без преувеличения можно сказать, что он был вторым человеком в стране, после доктора Шулера. Это был Секретарь, глава всей администрации Президента Филат Сергеевич. Среднего роста, не худой, не толстый, с непримечательной внешностью, молчаливый и спокойный. Перед принятием любого важного решения, Шулер обязательно с ним консультировался. Они внимательно выслушали фёст-министра. "А ведь поросёнок Швайник дело говорит! -- тихо сказал Шулеру Секретарь, -- Как это мне раньше в голову не пришло?! Надо искать двойника!". Называть Хайдара "Швайником" начал Шулер: "Больно он на свинью похож! На маленькую, добрую свинку...".
   -- Спасибо, господин Хайдар! -- громко сказал Шулер, обращаясь к фёст-министру, -- Ошень хорошее предложение... Ищите! -- и обращаясь в зал:
   -- Прошу учест просьба фёст-министр! Надо относиться бережно к местному руководству этот страна! Не пугат! Не бранит! Действовать, преимущественно, из укрытий! Всем спасибо! Всем советник занят свой рабочий мест! -- он грозно посмотрел в зал, -- Виполнят!
   Присутствующие неторопливо и размеренно потянулись к выходу. Только фёст-министр и его товарищи направились по направлению к президиуму.
   -- Доктор Шулер! -- сказал фёст-министр, -- Вот, товарищи интересуются, -- он плотоядно чмокнул, -- Когда же, наконец, начнётся приватизация? Мы готовы! И товарищ Бурдалис, -- он показал на хитрого господина, -- и, особенно, товарищ Рыжпейс!
   -- Ждём! -- добавил Рыжпейс. -- Прям, руки чешутся! Наконец-то приступить к выполнению ответственного, большого задания... А то всё больше трепотня какая-то...
   -- Ничего, ничего, ребятушки... -- ответил Шулер, -- Скоро! Скоро начнётся настоящая работа! -- он покровительственно похлопал Рыжпейса по плечу. И обращаясь к Секретарю, сказал:
   -- Застоялись офицеры!.. Ничего! Скоро им горячо придётся!..
  
   Глава 2. ПРИЕЗД.
   Поскольку кухонька у Виктора Карповича была маленькая, ужинал он в комнате, у телевизора. Чтобы было удобнее смотреть, брал табуретку, ставил её перед креслом -- единственным, удобным сидением в квартире, а на ней уже накрывал себе незамысловатый ужин. Карпыч (все так его называли и очень редко Виктором Карпычем) был родом из небольшого сибирского городка. Как и все сибиряки очень любил пельмени. Когда варил их, обязательно клал в воду лист лаврушки и сыпал несколько горошин черного перца. Потом, пока пельмени варились, делал к ним свой любимый соус: наливал в блюдечко уксус и добавлял в туда горчицу, всё это хорошенько перемешивая. Поставив на табуретку тарелку с пельменями, добавив сливочного масла, он обильно посыпал их молотым черным перцем, подготавливал пакетик с майонезом, из которого выдавливал его на каждую пельмешку отдельно, уже подцепив её на вилку. Включив телевизор, и приготовившись ужинать, он услышал звонок в дверь.
   -- Кто там? -- спросил Карпыч, пытаясь разглядеть гостя в глазок.
   -- Сто грамм! С прицепом! Примешь? -- раздался из-за двери знакомый голос.
   Голос принадлежал Михаилу Потаповичу, двоюродному дяде Карпыча, который жил и работал в том же сибирском городке, откуда был родом и Карпыч. Отношения у них всегда были тёплые и дружеские, но не виделись они уже несколько лет, поэтому Карпыч, никак не ожидавший увидеть своего дядю, очень ему обрадовался. Быстро открыв дверь, Карпыч выскочил в коридор и обнял его.
   -- Здравствуй, дорогой! Как я рад тебя видеть! Что так внезапно, без звонка?!-- они обнялись и расцеловались по русской традиции три раза.
   -- Да не мог я позвонить... -- ответил Михаил Потапович, -- У нас во всём городе телефоны отключили! Говорят -- за неуплату... Не знаю... А телеграмму не отбил -- так точного адреса твоего нет... Добирался так, на авось...
   -- Ну, давай, медведь сибирский, заходи! Гостем будешь! -- Карпыч оценивающе посмотрел на родственника. Михаил Потапович, действительно, слегка напоминал медведя: большого роста, мощная фигура, крепкий... Карпыч же, наоборот, роста был невысокого, среднего телосложения...
   -- Ну и видок у тебя... Прямо -- медведь из леса с чемоданами! Немытый -- в столицу! Глушь нерадиофицированная! -- Михаил Потапович улыбнулся... Он знал веселый нрав племянника и на его шутки не обижался. Но и сам за словом в карман не лез.
   Карпыч еще раз оглядел гостя. Михаил Потапович действительно был похож на медведя средних лет... Ну и одет, конечно, не по столичному... На спине рюкзак, переживший не один поход, два больших чемодана, не современных, пластиковых, с колесиками, а старых, добротных, такие много могут выдержать... Глядя на них, сразу было видно, что они тяжелые! Подхватив чемоданы, зашли в квартиру.
   -- Да! -- сказал Михаил Потапович, оглядевшись, -- сразу видно, что свой первый миллион ты ещё не заработал! Скромненько у тебя... -- увидев тарелку с пельменями, одиноко стоявшую на табуретке, он потянулся к чемоданам, -- Ну ничего, сейчас мы тебя подкормим! -- открыв чемодан, достал несколько банок, -- Куда ставить прикажете, уважаемый?! -- спросил он, довольно улыбаясь.
   Традиция эта идет, наверное, издавна?! В гости с пустыми руками ездить как-то неудобно... Когда Михаил Потапович освободил оба чемодана и рюкзак, жизненного пространства в квартирке не осталось совсем! Всё было заставлено банками, пакетами, свертками, мешочками... Даже на обеих конфорках маленькой газовой плиты нагло стояли трехлитровые банки с солениями: огурцами и помидорами ...
   -- Миш! -- грустно сказал Карпыч, глядя на все это изобилие, -- А ты не подумал, где я жить-то буду? -- он ухмыльнулся, -- Ты надолго приехал? Пока половину не съешь -- не отпущу!
   -- А я то тут причём?! Это все супруга твоя переживает... "Как там Витя? На одних пельменях, небось, сидит?! Надо ему витаминчиков обязательно!". Пришлось взять... Это называется: из нищей провинции -- в богатую Маскву! -- Михаил Потапович сделал широкий жест рукой, как бы охватывая всё привезенное, -- Вот соления: грибочки белые маринованные, рыжики, маслята... Очень хорошо идут под охлажденную, хорошую водку ...
   -- Миш! -- подал голос Карпыч, -- Ты разве не знаешь? Водка бывает или хорошая, или очень хорошая!
   -- Если это водка -- тогда да! Но это у вас в Маскве... Знал бы ты, что у нас сейчас под видом водки продают?!
   -- Да ты, Миш, не думай, что в Маскве все так уж шикарно... -- констатировал Карпыч. льно улыбаясь.рман не лез. Но в отутки не обижался.
   -- Давай уже с гостинцами разберемся, а потом и поболтаем... Завершая тему грибов, должен напомнить тебе, что грибы -- это не еда, а закуска!!! И употребление их в отдельности от напитков категорически запрещается!!! А то ты тут в столице, может, забыл уже?! Дальше... Сушеные грибочки... Потом идут овощи... Огурцы: солёные, маринованные, малосольные... Тоже, кстати, закуска... Но иногда можно и так... Хотя и не приветствуется... С помидорами, думаю, всё ясно... Баклажанная икра, кабачки, жаренные болгарские перцы, маринованный чеснок, жгучка, яблоки мочённые, маринованная слива: всё из своего сада-огорода... Домашнюю тушенку я брать не стал, но рыбу солёную навязали! Тоже в банках, -- Михаил Потапович хотел продолжать, но Карпыч его перебил.
   -- Давай быстренько распихаем всё это по углам, чтобы пройти можно было, и садимся ужинать! Очень уже есть хочется! Да ещё ты тут, со своими комментариями ...-- Карпыч облизнулся. Они стали активно освобождать жизненное пространство.
   -- Эй, Потапыч! -- громко сказал Карпыч, глядя, как тот активно убирает запасы по полкам, -- Ты белые-то маринованные оставь! Нам же ужинать сейчас!
   Любая хозяйка подтвердит, что маленькая кухня -- это ужасно! Если холодильник поставили, то про стиральную машину можно забыть... Или придется ставить её в коридоре около входной двери. И так не пройти! Какая там микроволновка или комбайн?.. Кухонная посуда, и та не влезает, не говоря уже о продуктах. Что делать? Так уж строят... Но, есть в этой тесноте и преимущества: всё рядом, всё под рукой... Как-то у Карпыча на кухне собирались его сослуживцы, так один из них, некурящий, сидя за столом, всё время открывал ногой форточку -- проветривал... Правда, он был очень высокого роста.
   Михаил Потапович, на правах гостя, сидел на почетном месте -- около холодильника. Карпыч, на правах хозяина, лицом к столу и спиной к плите. Не вставая с места, чуть повернувшись назад, он изредка переворачивал картошку, жарившуюся на плите, иногда споласкивал что-нибудь в мойке, выбрасывал в мусорное ведро отходы и, если надо, доставал что-нибудь из столов и полок.
   -- Миш! Ну где лучок? Картошка уже почти готова... Лук не успеет поджариться! -- сказал он, обращаясь к Михаилу Потаповичу, который старательно резал луковицу на доске, -- Давай уже!
   -- Да сейчас, сейчас! Лук надо резать мелко, иначе не вкусно получится! -- он передал Карпычу доску с нарезанным луком, -- Стой! Отсыпь немного в грибы, так вкуснее будет!
   -- Ну что? -- сказал Карпыч, оглядывая стол, -- Скромненько, но со вкусом, -- он явно скромничал, стол был на высшем уровне! Может быть, по сравнению с каким-нибудь новомодным рестораном и было скромненько: в ракушках никто не пищал, и чёрная икра на стол не вываливалась... Но, и без этого, глядя на стол, душа радовалась... Белые маринованные грибочки, с мелко нарезанным репчатым лучком, немного солёных рыжиков, квашеная капуста с клюквой, домашние соленые огурчики, баклажанная икорка, сёмга домашнего соления...
   -- Сначала закусим, -- сказал Карпыч, -- потом у меня немного солянки мясной осталось, позавчера варил, ну, и картошка жареная с луком... Пойдёт? -- он вопросительно посмотрел на Михаила Потаповича. -- А пельмени на завтрак оставим...
   -- Солянка настоящая? С каперсами? -- спросил Михаил Потапович, -- Ты как сказал -- сразу соляночки захотелось, давно настоящей не ел...
   -- Нет, Миш, не настоящая, искусственная, -- Карпыч презрительно хмыкнул, -- с чипсами... Ты же знаешь, как я солянку делаю ... Если две полных тарелки не съешь -- обижусь ...
   -- Тогда, грей быстрее! -- ответил Михаил Потапович, -- я могу её и до закусок ...
   -- Ну уж нет! -- ответил Карпыч, -- По первой под грибки... Доставай, Миш, водку из холодильника, там, на нижней полочке ...
   Как уже говорилось ранее, Виктор Карпович и Михаил Потапович были родственниками. Жили они в одном из сибирских городков. Основным предприятием в нём был большой завод, который выпускал какую-то важную продукцию для космических ракет. Михаил Потапович работал в конструкторском бюро: что-то там изобретал, имел кандидатскую степень. Виктор Карпович после окончания столичного института тоже пришёл на завод, но не в науку, а на производство. Сначала работал мастером, потом постепенно дорос до начальника цеха. Жизнь в городке текла своим чередом: медленно, спокойно, провинциально... Потрясающая природа, чистейший воздух, изумительные по своей красоте церкви, бескрайние леса, дачи с их непременными огородами и вечными заготовками, рыбалка, охота, грибы... У Карпыча, который после длительных поисков своей половинки, наконец, женился, понемногу стали появляться детишки, у Михаила Потаповича -- внучата...
   Жизнь шла своим чередом... Но вдруг по телевизору стали раздаваться не совсем понятные слова от начальства: "Свобода! Демократия! Перестройка! Углубить! Начать! Деспотизм!". Сначала все обрадовались: несмотря даже на полное пренебрежение ударениями, и, вообще, родным языком -- уж больно непривычно это всё было -- очень хотелось этой самой свободы! Поверили, жизнь за этого начальника готовы были отдать! Постепенно, из-за отсутствия финансирования, завод начало лихорадить и вскоре он окончательно остановился. Работы в городе не стало совсем, жить начали как в средних веках -- натуральным хозяйством. Что вырастили на огороде-то и поели. Карпыч, как более молодой и энергичный, подался в Маскву на заработки. Снял квартирку на окраине столицы и стал выживать... Нашёл старых друзей-масквичей, с которыми вместе учился в институте. Чем он только не занимался?! Сначала открыл кооператив -- пытался торговать компьютерами, потом зарегистрировал малое предприятие -- занимался строительством. Купил себе подержанный Мерседес.... Иногда, когда с деньгами было совсем плохо, подрабатывал извозом. Но были и достижения в бизнесе. После одного удачного подряда ему даже удалось купить небольшую квартирку в хрущёвской пятиэтажке. Подряд он взял случайно у одного очень крупного строительного чиновника. Ему надо было построить, как выражался чиновник, "дачку". Дачка была пяти этажей, монолитно-кирпичная, фасад обложен гранитом. На каждом этаже по пять санузлов с биде. "Не дача, а настоящий бордель!" -- говорил Карпыч рабочим, которые удивлялись такому изобилию. Чиновник был доволен строительством, и дружески хлопая Карпыча по плечу, говорил: "Мы с тобой, Карпыч, коллеги... Только я ворую по-крупному, а ты у меня". Очень помог Карпычу этот подряд, больше таких не попадалось. Он постоянно звонил домой и посылал жене деньги: там же у него оставалось двое детей. Так он и жил в столице. Михаил Потапович остался в городке, не сразу поняв, что происходит. Пытался писать научные статьи. Многие из его коллег уехали в разные страны на работу: специалисты такого уровня были нарасхват! Его тоже звали, но он не согласился.
   -- Миш, ну а завод-то наш как? -- спросил Карпыч.
   -- Я на предприятии сейчас почти не бываю, -- сказал Михаил Потапович, -- делать там нечего... Пропал, Карпыч, завод! И городка нашего тоже скоро не будет! -- он расстроено посмотрел на Карпыча, -- Вот такие дела, невесёлые!.. Я последнее время много в церковь хожу, службы стою, знаешь, стал многое переосмысливать... Очень много интересного... Книги читаю, жития...
   -- Я знаю, что ты всегда в Бога верил, только раньше нельзя было это делать явно! Моё отношение к религии ты знаешь: я верю, в принципе, отношусь уважительно... Но... В церковь не хожу... Предпочитаю общаться с Богом без посредников! Это лучше, чем смотреть, как всё начальство, которое не то, что по заповедям живёт, даже и не слышало про них никогда, стало в церковь ходить: возьмут свечки и стоят перед камерами, как подсвечники! Перекреститься правильно не могут! -- оба задумались.
   -- Да, Карпыч! Солянку ты делать не разучился! -- Михаил Потапович на самом деле доедал вторую тарелку. -- А в церковь, Виктор, ходят не с посредниками общаться, а с Богом! Я тебе это потом объясню...
   -- Подожди, Миш. Сейчас картошку положу... -- Карпыч, повернувшись назад, взял с плиты шипящую сковородку и разложил поджаренную с лучком картошку по тарелкам. -- Наливай под картошечку ... Хочешь я тебе завтра настоящий "чабанский суп" сделаю? Мне тут рецепт дали...
   -- Завтра? -- спросил Михаил Потапович, -- Завтра ты не сможешь!
   -- Почему это?
   -- Перед тем, как делать настоящий "чабанский суп", неделю нельзя руки мыть!
   Карпыч засмеялся.
   -- Ну вот... -- Михаил Потапович наполнил рюмки, -- А дома плохо! Беда, в общем. Совсем хреново, Карпыч, у нас стало... Давай , -- он поднял рюмку, -- чтобы выжить как-то! Всем!
   -- Давай Миш! -- Карпыч поднял свою рюмку, они чокнулись и выпили. Закусив маринованным белым грибком и, поев жареной картошки, Карпыч спросил:
   -- Послушай, а как там Сергей Сергеевич поживает? Давно его видел? Очень уж колоритный старикан!
   -- Да помер уже Сергеич, уж год как похоронили...
   -- Жалко деда! Хороший был мужик! Если бы не его увлечение спиртосодержащими напитками... А токарь какой был -- виртуоз ...
   Карпыч задумался и стал вспоминать... Он, молодой специалист, только что окончивший институт, пришёл работать на завод мастером на участок штамповки. Наладчиком на участке был Сергей Сергеевич -- пожилой мужчина, активно увлекающийся употреблением спиртосодержащих напитков... За это увлечение, собственно, он и был переведен наладчиком на штамповочный участок -- должность не завидную. "Сняли с должности -- ищи писателя!" -- говорил Сергеич недовольно. Но станочник он был от Бога! Если нужно было сделать что-то уникальное на любом станке -- шли с поклоном к Сергеичу -- сделай пожалуйста! Не откажи. И он делал, никогда не отказывал... Как можно было поймать микрон на станке с допуском в миллиметр -- никто не знал! Сергеич, может быть, и сам не знал своих секретов, просто был станочником от Бога... Участок начинал работать в семь часов, а Сергеич приходил в шесть, проверял все штампы, если что -- налаживал... Карпыч, как мастер, приходил около семи. Пройдя по цеху, он убеждался, что Сергеич работать ещё не начинал и шёл к нему в комнатку. Комнатка у наладчика была маленькая, метров десять, не больше: стеллаж для инструментов, замасленный стол, и металлический стул. За столом, в скучающей позе, сидел Сергеич, оперев голову на правую руку, сделав ладонь козырьком. Зайдя к нему в комнату, Карпыч с ходу начинал его ругать: "Сергич! Как же тебе не стыдно?! Сейчас работяги придут, а ты ещё штампы не проверил?! Ты что?!". Сергей Сергеевич в ответ медленно убирал ладонь от лица, так, что Карпычу становились видны его глаза. Карпыч приходил в ужас: Сергей Сергеевич был абсолютно пьян! "Сергеич! -- уже кричал Карпыч, -- Сейчас же работяги придут! Когда же ты успел напиться?! Ты что?!". В ответ Сергеич опять ставил правую ладонь козырьком на глаза и философски изрекал нараспев: "Грёбаная жизнь...". Да! Только теперь Карпыч понимал, сколько смысла было в этой фразе! Поскольку сцена повторялась каждый день, практически без исключения, Карпыч со временем к этому привык. Тем более, что непонятным образом, штампы всегда работали бесперебойно, и нареканий к Сергеичу не было. Как-то раз Карпычу надо было заказать машину, и он пришёл в гараж. В конторе никого не было, он зашел в мастерскую: там ремонтировали автомобили. В мастерской жизнь кипела. Бурлили страсти. Карпыч, увидев своего Сергеича, с удивлением остановился у входа и стал наблюдать. Вокруг сверлильного станка суетилось несколько человек. Здоровый парень в рваной тельняшке кричал с надрывом:
   -- Включай, Сергеич!!! Включай!!!
   Сергей Сергеевич, нервно двигая характерными сизыми и красными жилками на носу, худой, но крепкий, твердо отвечал:
   -- Рано! Не взялась ещё! Не нарушай, урод, технологию!
   -- Врубай! Врубай! -- кричали остальные.
   -- Рано! -- твердо говорил Сергей Сергеевич. Если бы не замасленная роба, то он был бы похож на генерального конструктора, перед запуском космического корабля. Вся его поза выражала решительность. Большой палец правой руки лежал на пусковой кнопке сверлильного станка. Лицо излучало уверенность и твёрдость. И только нос немного портил общую картину. У генеральных конструкторов таких носов не бывает, хотя некоторые ответственные работники имеют носы и похлеще.
   -- Теперь пора! -- громко сказал Сергей Сергеевич и нажал на пусковую кнопку.
   -- Р-р-р-р -- зарычал станок, набирая обороты.
   -- У-у-у-у -- загалдели пролетарии, оживляясь.
   Многие считают, что клей БФ, сделанный, как утверждают химики, на основе модифицированных фенолоформальдегидных смол по ГОСТу 12172-74, предназначен для склеивания различных поверхностей и отличается высокими прочностными характеристиками. Может быть, это так и есть. Но те, кто работал на заводе в старые времена, где этот клей применяется, хорошо знают, что предназначен он вовсе не для склеивания каких-то там поверхностей, а для опохмелки пролетариев, у которых нет денег, чтобы опохмелиться как положено -- водочкой. Ну и, конечно же, не в чистом виде, как это делал слесарь Мишка, который потом три дня бегал около сортира и ужасно кричал, раздражая работающих, а после нехитрой технологической обработки. Это знает любой технолог, даже не имеющий высшего образования. Всё очень просто: надо добавить в клей немного поваренной соли, хорошенько перемешать, подождать чуть-чуть, и сразу же под станок. Лучше использовать длинную фрезу, а не сверло, но можно и сверло. А где нет станка, можно крутить дрелью. Через несколько минут вся смола накручивается на сверло, достается и выбрасывается. А в ёмкости остается роскошный, крепкий, правда, немного солёный и мутный напиток -- мотня. Или, как его ещё называют в народе: "Борис Федорович". Из пяти литров клея можно запросто получить литр Бориса Федоровича.
   -- Готово! -- сказал Сергей Сергеевич и нажал красную кнопку "Стоп". Все облегченно вздохнули. Сергей Сергеевич аккуратно вынул из станка фрезу с огромным комом накрученной на неё резины, потряс над жестяной банкой с мотней, чтобы сбить последние капли и откинул в угол.
   -- Ну, Сергич, ты клей притащил, ты первый и пьёшь! -- сказал парень в тельняшке, аккуратно наливая из жестянки в гранёный стакан. Сергеич взял стакан и, стараясь не расплескать драгоценную влагу, спросил:
   -- А зажрать?
   -- Откуда, Сергеич? Мы мануфактуркой!
   -- Я без закуси не могу! -- важно сказал Сергеевич, -- Не приучен! У меня есть чуть-чуть, но на всех не хватит! Пардонтий! -- он достал из кармана четверть сушки. Шумно выдохнув, он быстро, в четыре больших глотка, опорожнил стакан. Вдохнул. Опять выдохнул. Быстро бросил в рот кусок сушки и стал её разжевывать.
   -- Эх... жизня! -- удовлетворенно сказал он. Сергеич был мастер. Мотню он пил красиво. Опытно. Кто помоложе, того закрутит: мимика, отрыжка, дыхание собьёт... Сергеича -- никогда, одно слово -- мастер.
   После первого стакана народ оживился. Языки развязались -- отпустило. Начался шум и гомон.
   -- А всё-таки, Сергеич, -- заговорил парень в тельняшке, -- мотня резиной попахивает!
   -- Дурак ты! -- ответил Сергеич, блаженно улыбаясь, -- Галошиками пахнет! Не резиной!
   Быстро перекурив, дали вдогонку по второму. Четвертушку сушки Сергеич разделил на пятерых -- на всех. Через некоторое время твердо стоять на ногах не мог никто. Карпыч, не привыкший к таким сценам, стоял, как во сне. Внезапно в мастерскую вошел завгар. Быстро оценив ситуацию, он сразу направился к Сергею Сергеичу.
   -- Ты, Сергеич, завязывай моих слесарей спаивать! -- строго сказал завгар, -- Они и без тебя мастера выпить! Он опять БФ приволок! -- обращаясь уже к Карпычу, сказал завгар.
   -- Как же вы пьете эту дрянь? Сергеич? -- возмущался завгар, -- Вот посмотри, Мишка язву же заработал!
   -- Мишка -- дурак! -- медленно, как бы нараспев, проговорил Сергеич, -- Он же технологию не соблёл!
   -- Ну, всё равно! Это же клей! Бурда, гадость! -- горячился уже Карпыч.
   -- Да что ты в жизни понимаешь?! Пацан! -- так же благодушно, на распев сказал Сергеич, -- Гадость?! -- он ухмыльнулся, -- Мёд... И мёд! Эх, жизня...
   -- Мёд и мёд... -- задумчиво и медленно сказал Карпыч, потом плюнул и быстро вышел из бокса.
   -- Карпыч! -- прервал воспоминания Михаил Потапович, -- Ты помнишь, как на заводе работяги "Борис Федорыча" делали? Сергей Сергеевич мастером был по этому делу... Прав был старик! Грёбаная жизнь... -- Михаил Потапович поморщился, -- Так, этот "Борис Федорыч" перед нынешней водкой, что у нас сейчас продают, действительно мёд!
   -- Да... Прав был Сергей Сергеевич... Помнишь, когда он перебирал, спал всегда под табличкой "При пожаре выносить в первую очередь!". -- Карпыч оживился.
   -- Миш! Там в холодильнике, на нижней полочке... Достань ... Тут по одной рюмке уже осталось...
   -- Ты что, Карпыч? Хватит уже... Мне завтра знаешь куда? -- Михаил Потапович сделал серьезное лицо, -- В Кремль!
   -- Зачем в Кремль? Ты же не рассказал ничего! Зачем приехал-то? -- он вопросительно посмотрел на Михаила Потаповича.
   -- Пока ещё сам не знаю, -- ответил Михаил Потапович, -- звонят с предприятия -- срочно явитесь в первый отдел! -- Михаил Потапович подцепил на вилку маринованный грибок. -- Пришёл: здравствуйте! Мужик какой-то незнакомый, говорят из Масквы, крутил меня, вертел, фотографировал, расспросил обо всём: чем занимаюсь сейчас, какие у меня мысли о текущем моменте, о демократии?
   -- А зачем это всё? Опять в Америку зовут? -- спросил Карпыч.
   -- Не знаю! Я спросил, говорит: "Вам, товарищ, может быть, будет поручено одно очень важное задание! Государственной важности с очень хорошей материальной составляющей! Это если Масква Вас утвердит!". Что за задание, какое? Ничего не объяснил... Наши, заводские Молчи-молчи, тоже ничего не говорят! Я же их всех, сколько лет знаю. Колитесь, говорю! Какие тут секреты теперь, сами же всю документацию секретную по нашим ракетам куда-то за границу отправляли! " Отправляли! Но мы люди в погонах -- нам приказали -- мы и отправили... А по поводу тебя сами ничего не знаем!".
   -- И что дальше? -- с интересом спросил Карпыч.
   -- Что дальше?! Через неделю вызывают опять: "Вот тебе, Потапыч, билет до Масквы, вот повестка в Кремль -- завтра выезжаешь... Не опозорь нас там! Удачи тебе!". -- Вот я тут!
   Карпыч с интересом разглядывал повестку.
   -- Да... Первый раз про такое слышу: ну, в суд, в прокуратуру... Но в Кремль?!
   -- Ладно, Карпыч. Давай по последней и на боковую... Мне надо завтра в полной боевой готовности быть! -- Михаил Потапович разлил остатки водки по рюмкам, -- Давай выпьем за нас, за наши семьи, за детей и внуков! Пусть у нас будет всё хорошо!
   Они чокнулись, выпили и стали устраиваться спать.
  
   Глава 3. КАДРОВЫЙ ВОПРОС.
  
   В большом кабинете собралось очень много людей. Это был кремлёвский кабинет Шулера. Помимо него, сидевшего во главе стола для заседаний, было ещё человек шестьдесят-семьдесят... Присутствовало и всё руководство страны: обсуждался очень важный кадровый вопрос. Был и Секретарь, и фёст-министр Хайдар, и Рыжпейс, и Бурдалис, и люди из Администрации... Президент, разумеется, отсуствовал. Его мало интересовали государственные дела, у него были другие интересы, связанные с крепкими спиртными напитками. Все собравшиеся являлись приближенными людьми руководства страны: друзья, сослуживцы, родственники... Публика была очень даже разношерстная. Все очень внимательно, даже с трепетом, слушали и делали пометки в блокнотах.
   -- Ну что Вам сказать?! -- доктор Шулер внимательно посмотрел на собравшихся, -- Очень рад всех вас видеть! Вас -- патриотов, борцов за демократию в своей стране! Вас, которые возглавят демократические реформы, займут ответственные посты в правительстве и парламенте! Тут нет случайных людей! Каждый получил очень хорошую рекомендацию от руководства страны! Оно знает вас по прежней партийной и комсомольской работе, гарантирует вашу честность и преданность делу демократии! Все вы уже прослушали курс лекций по изучению Плана демократизации России. Поскольку, по этому документу мы будем жить на протяжении не одного года, внедрять в жизнь его Положения, вы должны знать всё назубок! Как известно, в Плане подробно описаны все возможные сценарии развития событий в стране, различные варианты перехода к победе демократии и способы их решения. Включая даже мелочи! -- доктор Шулер похлопал по нескольким большим томам, лежащим перед ним на столе. -- Я коротко остановлюсь на основных положениях этого Плана, способах и методах, выслушаю Ваши вопросы, если таковые появятся, и дам соответствующие инструкции. Итак! Вы все прекрасно знаете, что образовавшаяся на границе Европы и Азии империя, уже не одну сотню лет представляет огромную опасность для всего демократического человечества! Это империя зла и хаоса, и её необходимо разрушить! Тем более, что она обладает огромными запасами сырья. Нефть, газ, полезные ископаемые, металлы, лес, вода .... Чего тут только нет?! На протяжении столетий делались неоднократные попытки силой разрушить её! Но, учитывая странности и своеобразие народов, населяющих империю, они ни к чему не привели! Напротив, привели даже к укрупнению и увеличению этой самой империи. Когда-то давно татарские монголы почти поработили и разорили эту страну, когда она и империей-то ещё не была. Почти все европейские народы ходили войной на неё -- и ничего. Но, постепенно, демократически настроенные народы стали менять тактику: заслали шпиона-предателя в бронированном вагоне! Партийная кличка -- Лысый! И он устроил переворот. Коммунистический! -- по кабинету прошел ропот. -- Да! Я понимаю, что почти все вы раньше были коммунистами и комсомольцами, иначе и быть не могло, иначе бы вы сидели в деревне и пахали картошку с капустой. Я понимай! (разговор у доктора Шулера был чистый, ровный и без акцента, но иногда он сбивался). Без партбилет -- хода нет! Но правда -- есть правда! И дискутировать я тоже не буду! Этот правда, который я уже сказал, исторический, и переписыват ми его не будем. Этот правда -- на века! -- он грозно посмотрел на притихших людей в кабинете, -- Итак! Много добра этот шпион сделал, много хорошего! Он и раздавать земли начал другим, демократическим, государствам, с религией боролся, нещадно уничтожал своих врагов: казалось, ещё немного, и разорит полностью эту страну, можно будет всё забрать голыми руками... Но не успел, к нашему разочарованию, и помер от нехорошей болезни. А его место занял очень дикий человек, несговорчивый. Партийная кличка -- Кобра! Он с гор пришел. Вот загадка для историков?! Во всех странах, в горах живут люди коренной национальности: в Германии -- немцы, в Сербии -- сербы, а у вас другие! На равнине славяне, а в горах другие. Кого там только нет... И все очень похожи на итальянцев. Почему это?! Как они туда попали?! -- доктор Шулер кашлянул, -- Отвлекся, извините, я очень люблю историю. Этот дикий тоже добрые дела делал по развалу империи, генофонд нации уничтожал, громил всё подряд... Но так увлекся, что сделал всё наоборот. Опять империя усилилась, появилось ядерное оружие, очередную войну выиграли... Ничего не поймёшь! Ну а потом начался застой. Делать ничего не делали, только нефть качали да ордена друг другу вешали. Да грозили коммунизм везде построить. Но мир не без добрых людей. Нашелся один хороший человек, господин Лысачёв, который всю эту систему стал ломать. Великий демократ и либерал. Побольше бы таких! И взял совсем недорого! Правда, человек малообразованный, очень любит деньги и славу. Из крестьян. Жаден до чрезвычайности! Хорошо, что цен настоящих не знает. Ну вот... Империя рухнула с его лёгкой руки, и наша сегодняшняя задача -- укрепить успех, развить его и сделать окончательным и бесповоротным! -- доктор Шулер обвел взглядом собравшихся, -- Это главная задача, которая стоит перед вами! Империя развалилась на куски, но остался очень большой кусок -- Россия, который тоже можно считать империей! Вот его-то нам и надо обезоружить и разбить на маленькие части! Этим вы и будете заниматься! А я, как руководитель Группировки иностранных советников, буду всячески вам помогать и руководить вашими действиями! По исторической части вопросы есть? -- Шулер посмотрел на собравшихся. Вопросов не было, все внимательно смотрели на него и делали пометки в своих блокнотах. -- Нет вопросов? Очень хорошо! Перейдем к сегодняшнему дню, к сложившейся ситуации! Что нам оставили коммунисты?! В плане идеологии всё в порядке -- её нет! Что такое коммунизм, ясно уже всем, кроме горстки пенсионеров. Есть очень сильная наука, превосходное образование, которое базируется на всеобщем бесплатном среднем, работает промышленность. Очень сильный силовой блок -- это серьезно! Но тут мы справимся с помощью реформ! Несколько лет реформ, и от силовых органов, впрочем, как и от всего остального, не останется и следа! Слияния, перестановки, недофинансирование, расширение, объединение и т.п. Почаще менять руководителей... Побольше вороватых... Тут всё в порядке! Это подробно описано в Плане, и особых проблем я не вижу... Реформа -- это самое разрушительное оружие! -- Шулер посмотрел на собравшихся, -- Запомните все! Реформы, реформы, и ещё раз реформы! При помощи их, мы уничтожим всё хорошее, что осталось в этой стране! Что ещё способствует сохранению империи... Её целостности! Далее... В последнее время, пользуясь неразберихой в стране, опять подняла голову Церковь! Мы не возражаем против Церкви, но дело в том, что она декларирует совсем не те ценности, и договариваться с вашими церковниками очень тяжело. Ссылаются на Евангелие и Библию! Но это же смешно! Когда она была написана?! Как же можно на неё ссылаться -- она давно устарела! Многие наши священники уже перестроились, имеют передовые взгляды по вопросам демократии, прав человека! Некоторые признали дарвинизм, права сексуальных меньшинств! Попадаются, конечно, некоторые, но с ними можно договориться! А здесь такая дремучесть?! И чем дальше от столицы, тем сложнее! В Бога надо как верить: приехал в воскресенье в церковь, службу отсидел, с друзьями поговорил, денег у Бога попросил -- и всё! Ну, ещё можно пожертвовать немного! А тут?! -- доктор Шулер сделал удивленно-возмущенное лицо, -- И главное, что удивляет: могут в церковь годами не ходить, а в Бога, говорят, верим. Вот какой атавизм! Это надо искоренять всеми возможными способами! Хорошо боролся с Церковью Лысый! Просто и гениально! Борьба методом расстрела! Или погрузит священников на баржу, отгонит её от берега и расстреливает из пушек! Но мы, к сожалению, не можем сейчас применять такие методы! Хотя и надо бы! Далее... И СМИ, и профильные министерства должны вести активную работу по искоренению дремучести у населения и внедрению нашего, единственно правильного мировоззрения: феминизация, права сексуальных меньшинств, побольше секса, половая грамотность, поменьше стыда -- побольше ток шоу на эти темы! А то -- долой аборты! -- доктор Шулер гневно оглядел присутствующих, -- Хорошо! Теперь рассмотрим экономический аспект. Последние годы коммунисты только и делали, что продавали сырьё и оружие. В науке развивались космос, ядерные технологии и всё, что связано с оружием. Бюджет страны пополнялся, в основном, от продажи сырья и вооружения. Зарплаты и пенсии, правда, платили, но маленькие, а возвращали их в бюджет, через продажу водки. -- Шулер задумался, что-то вспоминая. Обращаясь к Хайдару, он спросил:
   -- Кстати о водке: ты не забыл выпустить распоряжение "Об отмене государственной монополии на производство вино-водочной продукции"?
   -- Никак нет! -- ответил Хайдар. Он облизал губы, причмокнул. -- Сразу же, как Вы приказали, так и отменил... Распоряжение номер два, или три...
   -- Хорошо... Вот уже очень сильный удар по бюджету страны! Продолжу...Какие следует сделать выводы? Необходимо забрать у государства все сырьевые отрасли и производство оружия! -- доктор Шулер гордо посмотрел на собравшихся с таким видом, как будто только что доказал теорему Ферма. -- Тогда в бюджете денег вообще не останется!
   -- Скажите, пожалуйста! -- раздался голос, -- А каким образом забрать? Вот в Плане написано: "приватизация". Но если, допустим, меня утвердят на должность олигарха, и я приватизирую всю добычу нефти в стране, как я это объясню?! На какие деньги и почему я вдруг стал владельцем всей нефтяной отрасли страны? Что люди скажут?!
   -- Люди скажут, -- ответил доктор Шулер раздраженно, -- что олигархом Вы не станете никогда! Я лично прослежу! Как Ваша фамилия?! -- он внимательно посмотрел на говорившего.
   -- Прокладкин!!!
   -- Тем более! И фамилия у Вас не очень подходящая! Ещё раз говорю! Внимательно читайте План! Там же всё написано! -- доктор Шулер стал листать План со злостью, резко переворачивая страницы, -- Глава: "Требования к лицам, утверждаемым на должность олигарха". Так! -- он стал мусолить пальцами страницы и бубнить себе под нос... -- "Преданность демократическим ценностям...", так, фигня, так! "Способность предавать родственников, друзей и близких людей...", так, не то, так! "Национальность: желательно...", так, не то, так! "Преданность хозяевам, управляемость и беспрекословное подчинение...", нет, так, "делиться доставшимся имуществом ", так. Вот! Слушайте, Прокладкин! "Способность возомнить себя исключительным, избранным человеком и пренебрежительно относиться к людям бедным, обездоленным..."! А Вы говорите: "Что люди скажут?". Да плевать на них, это их личное дело! Плевать на быдлу! И имейте в виду все -- к выбору олигархов мы будем относиться с особым вниманием! Эти люди будут стоять на переднем рубеже нашей борьбы! Им придётся очень не просто. Почти все они с опытом партийной и комсомольской работы, всю жизнь болтали про коммунистические идеалы, а сейчас им придётся привыкать к роскоши и демократии! Они должны быть жадными, лживыми и безжалостными в деле сохранения своего бизнеса, а с другой стороны управляемыми: должны без тени сомнения делиться с хозяевами, слушаться их, беспрекословно подчиняться!.. Это всё очень непросто. Некоторым, не скрою, не удастся дожить до победы демократии! Наши аналитики предсказывают и криминальный передел -- бандиты тоже захотят получить свой кусок пирога: а методы у них варварские: чуть что -- и пулю в лоб, или ещё куда! Чиновники, не участвующие в демократизации -- тоже захотят захапать себе побольше, а там уже начнется! Мы, конечно, со своей стороны будем контролировать ситуацию... Но, ещё раз повторяю: главная задача -- это стратегические направления! Сырьё, энергетика, космос, производство оружия, включая атомное, и вся наука по этим направлениям! Это наше! Только мы должны всё это контролировать! Не дай..., ой! Не приведи..., вот! -- Шулер закашлялся, -- Нахватался уже тут у вас! Как это по-русски? Плакать будут кровавыми слезами, кто покусится на наше, кровное! -- он грозно посмотрел на присутствующих, -- А остальное пусть разворовывают чиновники, бандиты... Нам-то какая разница?! Вот, например, наворует мэр города денег, купит себе большой дом -- пожалуйста! Наворует ещё: купит несколько квартир -- пожалуйста! Но, рано или поздно, он со своими наворованными деньгами придёт в один из наших банков, и тогда он наш! Или будет работать на нас, или должен знать, что в любой момент может стать нищим!
   -- А почему?! Ведь в иностранных банках тайна вкладов! -- раздались голоса, -- Даже фашистские деньги там до сих пор лежат!
   -- Для кого тайна?! -- хитро щурясь, спросил доктор Шулер, -- Это для всех тайна, кроме нас! Где, сколько и каким образом накоплено -- это мы знаем досконально про каждого! И если кто-то начнет мнить о себе, что он такой крутой, что ему Бог дал... Мы-то знаем, кто ему дал! -- доктор Шулер грозно посмотрел на собравшихся. -- Повторяю! Все вы здесь приверженцы демократии и особо доверенные люди! Вы должны проводить в жизнь программу демократизации в соответствии с Планом! Наши советники будут Вам в этом помогать! Вы должны следить, чтобы всеми чиновниками, бизнесменами, министрами, соблюдались основные положения Плана!
   --Скажите, -- раздался голос из зала, -- а если кто-то, допустим, из министров будет возражать, или совать палки в колеса?!
   -- Все высшие чиновники назначаются только после собеседования с уполномоченными людьми, и они будут понимать: как назначили, так и снимут! И куда снимут! Второе: всем им будет разрешено работать на свой карман, но только без противоречий с Планом! А это -- огромные деньги! Кто же сможет устоять?! Пусть воруют, грабят страну! Ну, например: один губернатор приватизировал почти всю свою губернию... Ой! Свят, свят, свят...! Ой! Тьфу! В этой стране даже к словам надо относиться с особой осторожностью! Недавно в монастырь на переговоры ездил, со святыми отцами общался... Извините! Про "губернию" выскочило случайно! "Штат", конечно же! Нет, как это у вас пока называется?! Область... Очень важно, что он приватизировал "почти" весь штат! Стратегические рудники не трогал, военные заводы не трогал, электростанции не трогал. Молодец! Ну, а всё остальное -- пусть владеет, всё равно со своими деньгами к нам придет! Или другой губернатор! Денег наворовал и хотел контролировать все цветные металлы в стране! Идиот! Да кому ты нужен со своими бумажками?! Как же... Дадим мы ему контролировать...! Не понял, что он никто, пыль лагерная! Ну, и где он теперь?! Где его могилка?
   -- А кто это? Как его фамилия? -- раздались голоса из зала.
   -- Я сказал для примера! Это всё будет после начала реформ и приватизации, чтобы вы поняли, что можно, а что нельзя! Так что, пусть воруют, но не в ущерб нашим интересам! -- доктор Шулер отпил из стакана воды. -- Вернемся к бюджету страны! Все стратегические и самые прибыльные отрасли приватизированы на наших людей, впоследствии мы их оформим на себя! Оставшееся, что нас не интересует, забирают себе разные чиновники, бандиты и бизнесмены! Налоги, как вы понимаете, все будут платить чисто символические! Мы делаем законодательство таким образом, чтобы это можно было осуществить! И даже, не наши депутаты, чужие, которые иногда как-то в парламент, дуриком, пролезают, нас поддержат, поскольку это выгодно всем! Тогда бюджета не будет вообще, или будет очень маленький. Если в стране нет денег, прекращается финансирование всего. Наука, а наука очень неплохая, встанет. Лучших ученых забираем себе. Не захотят сами, а встречаются ещё такие шовинисты, я сталкивался, заставим силой! Пусть работают на нас. Образование встанет. Иметь возможность учиться получат только дети достаточно богатых людей, а их единицы. Всеобщему образованию -- крышка. Для того, что бы добывать руду, хорошего образования не надо. За высшим встанет и среднее. И подготовка рабочих -- рабочие с квалификацией нам тоже не нужны -- у нас есть свои. Промышленность встанет. Армия не сможет покупать новое вооружение. Тем более, что покупать его будет негде. Все заводы по производству вооружений будут принадлежать нам. Или же будут уничтожены. Офицеры и солдаты начнут нищенствовать -- уже не до обороны. Выжить бы... Сельское хозяйство не сможет обеспечить ни чем -- колхозы и совхозы обанкрочены. Все закупки продовольствия по импорту. Работать населению негде. Начнут пить. Распространится наркомания. Рождаемость упадет. Численность населения катастрофически падает. Огромные территории пустеют. Мы их заселяем совсем другими людьми: с другой верой, с другими традициями. Ядерного оружия уже нет. Армии тоже. Храмы разрушены. Святыни поруганы. Вот и созданы все условия для создания демократии в полном объеме. И это правильно! -- он гордо посмотрел на зал.
   -- А вдруг, цены на нефть так вырастут, что бюджет все-таки наполнится? И как тогда быть? -- раздался голос из зала.
   -- Прокладкин! -- ответил Шулер, -- Ты даже читать не умеешь! Там же всё написано! Все предусмотрено! -- он тяжело вздохнул, -- Как бы не поднялись цены на нефть, наши нефтяные олигархи платить налогов практически не будут! Хорошо, если бюджету достанется малая часть одного процента! И для этого прописана целая куча схем. Ещё специально для бюджета предусмотрен такой механизм разорения, как миллиардные кредиты от МРФ -- Международного Ростовщического Фонда. Это кредиты специально для России на разные цели под бешеные проценты! Даже Ротшильду такие проценты было бы стыдно брать! Но мы берем, мы не стыдливые! Смысл в том, что ни один кредит по назначению использован не будет, все они будут разворованы даже не поступив в страну! А их тоже надо отдавать! Опять удар по бюджету! Ещё ни одно пока не родившиеся поколение россиян будет возвращать эти деньги, -- он опять поискал глазами в зале Прокладкина, -- Понял, болезный?!
   -- Ну а вдруг? -- не сдавался Прокладкин, -- Вдруг появятся лишние деньги? У нас чего только не бывает?! Страна такая!
   -- В Плане это не предусмотрено, -- с улыбкой ответил Шулер, -- значит, этого не может быть! Но если, вдруг, случится, господин Прокладкин, ведь у вас чего только не бывает, -- он почти кокетничал, -- тогда мы из лишних российских денег сделаем специальный фонд, -- Шулер уже открыто смеялся, -- и, да простит меня Ротшильд, без всяких процентов начнем инвестировать экономику Америки и развитых европейских стран! -- всегда сдержанный Шулер уже давился от смеха.-- России-то зачем деньги? А нам в самый раз придутся! Да ещё без процентов!
   Зал почти рыдал от хохота! Даже Секретарь, всегда сдержанный на людях, достал платочек и вытирал глаза. Фест-министр похрюкивал от смеха и показывал всем зубы. Наконец смех утих. Шулер, улыбаясь, продолжил:
   -- Ну и насмешил ты нас, Прокладкин! Придётся мне, наверное, назначить тебя министром эстрады! Раз ты такой смешной! -- отбросив смех, Шулер продолжил более строгим голосом, -- В ближайшее время мы проведём собеседования с каждым из вас, определим профпригодность. По итогам я произведу назначения на должности: в Правительство, в министерства, комитеты и службы... Некоторые пойдут на партийную работу в парламент. А некоторым придётся выехать на места: губернаторами, парламентариями, начальниками... Готовьтесь, господа! Вас ждёт тяжёлая работа! На этом совещание закончено, все свободны!
   Будущие начальники позакрывали свои блокнотики, убрали по карманам обкусанные ручки, и медленно, стараясь не шуметь, пошли к выходу. Хайдар направился к президиуму. За ним шёл Рыжпейс и ещё какой-то толстый мальчишка.
   -- Доктор Шулер, -- сказал Хайдар, -- у меня уже есть хорошая кандидатура на министра по сокращению внешних экономических связей! -- он показал на толстого мальчишку. -- Я его лично знаю. Хороший человек, профессионал. Кухонный демократ: мы с ним часто ругали на кухне тоталитарный режим!
   Шулер оглядел претендента. Мальчишка был плотненький, с большими, жирными губами и в очках. Одет в синие, поношенные джинсы, мятую, красную майку с надписью "USA", и нечищеные замшевые ботинки грязно-рыжего цвета.
   -- Господин Баран! -- представил его Хайдар, причмокивая. -- У него хорошее образование, крупный специалист!
   -- А говорить он умеет, Баран этот? -- спросил Секретарь.
   -- Баран! -- поправил Секретаря фёст-министр, -- Говорить умеет...
   -- Скажи что-нибудь! -- заинтересованно сказал Шулер Барану.
   -- Я -- господин Баран! Кухонный демократ! Крупный специалист... Хочу быть богатым! Иметь хорошую квартиру, машину и дачу!
   -- Вижу, что крупный! -- Шулер удовлетворённо вздохнул. Достав большую тетрадь, с красивой надписью "Назначенцы", он стал что-то в ней писать. Взглянув на Хайдара, он сказал:
   -- Хорошо... Я его беру. Барана этого. За него головой отвечаешь! Тебе с ним работать...
   -- Ещё у меня есть кандидатура министра иностранных дел! -- добавил Хайдар, -- Университетское образование, знает языки, специалист по греческим надписям... Демократ!
   -- Опять кухонный? -- спросил Секретарь.
   -- Либерал... Настоящий...
   -- Нет! -- оборвал его Шулер. -- Это место уже занято. Министром я назначил Козырькова!
   -- Козырькова? -- удивлённо причмокнул Хайдар, -- Он же двух слов сказать не может: глаза на выкате и подстрижен, как двухмесячный зэк... Доктор Шулер! Ведь ему страну надо представлять за границей! У него же на всех костюмах штанишки и рукавчики корче, чем надо, на десять сантиметров... Такой вид, что он из них давно вырос...
   -- Мне такой министр, на иностранные дела, и нужен! -- отрезал Шулер. -- Твоего могу только заместителем назначить!
   -- А у меня есть один честный школьный друг! -- проснулся Рыжпейс, -- Может его назначить на министра финансов? Или на центральный банк?! Я его в детстве за мороженым часто посылал: ни разу не было, чтобы он сдачу не принёс!.. Очень честный человек!..
   -- Всё! -- грубо сказал Шулер, -- Больше без собеседования никого назначать не буду!.. Разговор окончен!
   -- Я только хотел... -- заискивающе начал Хайдар.
   -- Господа офицеры! -- скомандовал Шулер, -- Кррругом марш! Вон отсюда!
   Хайдар и Рыжпейс повернулись кругом и пошли к выходу вальяжной, независимой походкой... Невдалеке их скромно ждал Бурдалис...
   -- Хорошие у тебя офицеры! -- лениво сказал Секретарь. -- Не в ногу строем ходят...
   -- Надо было мне настоять, Филь, чтобы и на тебя пагоны надеть... -- ответил Шулер, -- Ходил бы строем, офицеров учил...
   -- Не придумали ещё такого шеврона, который бы я надел! Я буду штатским генералом!
   -- Ладно... И так послужишь делу демократии... Без пагонов... Ты знаешь, что уже нашли подходящего двойника? Завтра приедет.
   -- Где?
   -- Точно не знаю, где-то в Сибири. С утра его посмотрят специалисты, а потом и мы с ним поговорим. Очень интересно посмотреть.
  
   Глава 4. ЗНАКОМСТВО.
   Михаил Потапович был в некотором ошеломлении. Его привели в очень большой кабинет с роскошным убранством: высокие потолки, золотая лепнина, дорогая мебель; сквозь приоткрытые шторы были видны красивые и нарядные соборы и церкви с золотыми куполами; все говорило о том, что он попал к людям, которые решают очень много в этой жизни! Такую роскошь раньше он видел только в музеях...Михаил Потапович огляделся, и не найдя в кабинете икон, перекрестился на крест одного из храмов, видневшихся в окне.
   -- Господи! Спаси, сохрани и помилуй, мя, грешного! -- он отвесил земной поклон.
   Резкий окрик заставил его вздрогнуть.
   -- Что такой?! Болван! Мужьик! Скотин! -- из дальнего края большого кабинета на него, набычившись, бежал человек. Лицо его было перекошено злобой и ненавистью.
   -- Болван! Скотин! Монах поган! Если есть у меня работать -- не будешь этот дрянь делать! Понял, скотин?! Крест нельзя, нельзя крест! Этот очень плох! -- он прыгал перед Михаилом Потаповичем, как маленькая собачка перед медведем, и ругался. Не зная как себя вести, Михаил Потапович стоял смирно, не понимая, чем так разгневал этого человека, и терпел. Очень хотелось дать ему сверху по голове кулаком, как молотом по наковальне, но он сдерживался -- оробел очень.
   -- Вы меня простите, пожалуйста, если я что-то не то сделал! -- Михаил Потапович замялся, -- У Вас в кабинете икон нет, вот я на соборный крест и перекрестился. Только и всего!
   Подойдя к Михаилу Потаповичу вплотную, доктор Шулер (а это был он), стал его внимательно разглядывать. Разглядывал долго, можно сказать, изучал.
   -- Что же это у вас за народ такой? Или пьяница, или вор, а если нет -- так уж точно верующий?!
   Шулер направился к своему столу, стоявшему в глубине кабинета. Медленно подошел, сел, посидел немного, о чем-то думая.
   -- Подойди сюда! -- громко и резко выкрикнул он уже без признаков акцента. -- Встань тут! -- показал рукой на место, прямо перед его столом, -- Отвечать на мои вопросы честно и ясно! -- Шулер вбуравился в него глазами, как рентгеном, -- Пьешь горькую??? -- почти крикнул он.
   -- Да что Вы? Как можно? -- Михаил Потапович немного смутился, вспомнив вчерашний ужин с Карпычем, -- Я же человек верующий и пью только по праздникам! Когда это можно... А так -- нет! -- он прямо и открыто посмотрел в глаза иностранцу. Взгляда не отводил. По всему было видно, что не врёт. "Да и что нам с Карпычем пол-литра на двоих? -- подумал Михаил Потапович, глядя на иностранца, -- только сласть развести...".
   -- Воруешь?! -- иностранец почти выкрикивал слова.
   -- Да что Вы в самом деле? Что мне воровать-то? -- Михаил Потапович немного разволновался и занервничал, -- И, вообще, я хотел бы знать, зачем меня сюда позвали, и что всё это значит? -- и, покраснев, добавил, -- Это что, допрос?! -- он перешел на повышенные тона, -- Я честный человек, ничего не воровал, и любому могу открыто в глаза посмотреть! И, вообще, кто Вы такой? По какому праву называете меня на "ты"? -- уже и иностранцу стало ясно, что Михаил Потапович сильно разволновался, -- Я, как мне кажется, постарше Вас буду!
   -- Тише, тише! -- примирительно произнес иностранец, -- До чего Вы все орать любите! -- он поморщился, -- Сейчас я все тебе объясню! "А ведь до чего похож, собака! И что хорошо: так -- не очень похож -- приглядываться надо, а немного грима -- и вылитый Папа! -- подумал иностранец, косясь на лежащие на столе фотографии, уже сделанные утром, -- И, главное, так быстро нашли!".
   -- Я являюсь главным иностранным советником Папы, -- он перехватил удивленный взгляд Михаила Потаповича, -- то есть, Президента вашего, мы все его так называем между собой! Я здесь для оказания посильной и непосильной помощи Вашей стране! -- он гордо, с чувством превосходства посмотрел на собеседника. "Прав был Сергей Сергеевич, -- подумал Михаил Потапович, -- вот так коллизия!".
   -- Садись, -- иностранец указал рукой на кресло.
   -- Скажите, -- спросил Михаил Потапович, присаживаясь, -- а зачем нашему Президенту нужен иностранный советник? У нас же полно своих ученых, специалистов в разных областях. Наше образование одно из лучших в мире! И наука не из последних! Я сам ученый -- знаю!
   -- Вашему Президенту, как выяснилось, кроме водки, соленых огурцов и лука с чесноком больше вообще ничего не нужно... Ещё из интересов: поорать в пьяном виде, конечно, повыпендриваться, поглумиться над людьми и на ложках деревянных поиграть... Ну и всё, пожалуй! На этом его обширные интересы заканчиваются! -- иностранец грустно, со знанием дела, улыбнулся.
   -- Как же Вы так про нашего Президента говорите? -- опять возмутился Михаил Потапович.
   -- Не горячись... -- иностранец грустно и устало улыбнулся, -- Поработаешь с нами, и сам всё узнаешь... Хотя, тебе проще, ты с ним видеться почти не будешь.
   -- Видеться с Президентом?! А что я должен делать-то? -- воскликнул Михаил Потапович, -- Может я не умею, или мне не подойдет эта работа! Я всю жизнь ракеты конструировал! Больше ничего не умею делать, только, если на огороде... Я, видите ли, в последнее время, когда завод наш разогнали на огороде немного...
   -- От тебя уже ничего не зависит! Главное, чтобы нам подошло! -- иностранец посмотрел на Михаила Потаповича гневно, -- Понял? Работать будешь двойником нашего Папы. Он, как я уже говорил, очень водочкой увлекается: запои, воняет перегаром, лук, чеснок! Недавно одному иностранному послу пришлось скорую помощь вызывать -- так надышался!
   -- Да я же не похож совсем! -- в отчаянии воскликнул Михаил Потапович.
   -- Похож! Наши спецы в нос тебе пластмашки разные совали?
   -- Да! И в уши тоже и в рот! Довольно неприятная процедура! -- Михаил Потапович поморщился, вспоминая, как его битый час крутили, вертели и фотографировали.
   -- Так вот! Я смотрел фотографии -- копия! Без грима не очень похож, а с пластмашками -- копия. Это и ценно. Так тебя никто не узнает, а двадцать минут работы -- и ты Папа. Ни у кого даже мысли не возникнет! Дезодорант с запахом чесночно-лукового перегара уже заказали французским парфюмерам, будешь понемножечку душиться перед ответственными мероприятиями! Ну, а то, что неприятно, потерпишь. За такие бабки, которые ты будешь получать, всё можно вынести!
   -- Так я же ни разу на собрании не выступал, не то, что перед большим залом, двух слов связать не смогу, волноваться буду! -- Михаил Потапович махнул рукой, -- Боюсь я!
   -- Бояться не надо! Если не знаешь, что говорить, говори: "Я не отступлюсь от курса реформ, панимашь!". И всё! Папа тоже больше ничего говорить не может! Обучим тебя, придется и за партой посидеть, взгляды свои многие поменять...
   Михаил Потапович сидел на краешке большого кожаного кресла. В голове у него проносилось сразу очень много мыслей. С одной стороны было очень страшно: быть двойником Президента! Он, из маленького сибирского городка, почти что из деревни... Ну, пару раз на собраниях доклады делал... И то... А тут?! Если иностранец правду говорит, то ему придется полностью Президента заменять! Съезды, Верховные советы, Правительство, с людьми встречаться... Позора не оберёшься... Стыдно перед людьми.... Ну, а с другой стороны, иностранец говорил про хорошую оплату... А деньги-то, ой как нужны сейчас... Ведь дома скоро, кроме картошки с огурцами, и есть-то будет нечего... Ладно мы с женой! А дети, а, особенно, внуки... Им же расти нужно, а на одной картошке кто вырастет?
   -- Извините, пожалуйста! -- обратился Михаил Потапович к иностранцу, -- Что будет входить в круг моих обязанностей, я приблизительно понял, -- он засмущался и немного покраснел, -- а какие будут у меня условия, какая зарплата?
   -- Потапыч! -- фамильярно заговорил иностранец, -- Ведь, по-вашему, так можно называть? -- он, судя по всему, пришел в хорошее расположение духа и развеселился, -- "Потапыч" -- это твой папа?
   -- Нет! Моего отца звали "Потап" -- это старинное русское имя! Когда к человеку обращаются уважительно, обязательно называют его по отчеству! Я, Михаил, отца моего звали Потапом, значит я -- Михаил, сын Потапа, значит "Потапович"! Друзья могут назвать меня Мишей, Мишкой ... на "ты"! Но это только друзья, мать, жена или очень близкие люди! А все остальные -- на "Вы" и по имени и отчеству! Тем более те, кто младше меня! И мне было удивительно, что Вы, по виду очень достойный человек, называете меня на "ты"!
   -- Я очень хорошо говорю по-вашему, -- ответил иностранец, -- практически без акцента! Акцент появляется, когда волнуюсь, но слова иногда путаю -- очень сложный язык! И мне не очень понятно, как Вы говорите! Это сложно и не нужно... "Вы--Ты"! В нашем языке всех называют на "ты"! И при чём тут мой папа? Это, может быть, нужно только для идентификации личности... Обращаться правильнее ко всем на "Ты" -- как это есть в нашем языке! Не важно -- старше он, или младше... Главнее, у кого кошелек толще! Надо приучать вас говорить правильно! Как у нас! Только на "Ты" и без всяких пап! Это лишнее!
   -- Да! -- вставил слово Михаил Потапович, -- Язык у нас, действительно, сложный. Но на нем разговаривает очень много людей разных национальностей и на большой территории! Несколько десятков тысяч километров от края до края, и все друг друга понимают! Я слышал, что в Европе люди одной национальности не всегда могут понять друг друга! Ну, а обращение на "Вы" и по отчеству -- это наши традиции и культура! Нам так лучше! Если все начнут друг другу тыкать, я уж и не знаю, что получится!
   -- Ты, Потапыч, не переживай за то, что получится! За это уже я отвечаю! Будем делать тут демократию! А я главный демократический специалист в мире! То есть главный специалист по построению демократий! "Кстати, -- подумал иностранец, -- а почему его так быстро нашли? В силовых органах, которым было поручено, давно идут реформы! Всех спецов давно выгнали... -- иностранец задумался, -- Значит не всех?! -- он ехидно улыбнулся, -- Попрятались гады! Ну, я вас...!". -- Ну, поскольку вы, ваша страна, есть самые большие и значимые, -- продолжал говорить иностранец, -- Заслали меня, самого крутого спеца, то есть, послали! Зовут меня доктор Шулер.
   -- Какая странная фамилия... -- Михаил Потапович улыбнулся, -- Какая-то карточная. Так Вы врач?
   -- Да! Я врач! -- неприятно улыбаясь, сказал Шулер, -- Буду лечить вас всех! Терапия, -- он опять улыбнулся, -- шоковая! Очень эффективный метод! Я врач -- шоковый терапевт!
   Михаил Потапович натянуто улыбнулся в ответ. Ситуация была крайне неприятная, и напряжение пока не спадало. Он чувствовал, что попал на самый верх, выше не бывает, но во что для него всё это выльется?! Иностранец был ему несимпатичен, желание дать сверху кулаком по башке не проходило, но он держался. Чтобы разрядить обстановку, Михаил Потапович решил продолжить тему русского языка.
   -- Говорят, что таким распространением нашего языка, -- продолжил свою мысль Михаил Потапович, -- мы обязаны нашей православной Вере и Церкви. Она объединяет!
   -- Молчат! Скотин! -- Шулер опять разволновался. "Во как! Как просто его разозлить! -- подумал Михаил Потапович, -- Церковь-то чем ему не угодила?! А говорил, что образованный... Надо с ним поаккуратнее!".
   -- Извините ещё раз, -- виновато проговорил Михаил Потапович, -- чем это я вас опять разозлил? Вы против Церкви?
   -- Я не против Церкви! -- Шулер опять взял себя в руки и заговорил без акцента, -- Я за демократию! А Церковь Ваша и Вера -- одно из главных препятствий на пути демократии! Говорил я с ними -- дикие люди! Менять ничего не хотят, нарушают права человека на каждом шагу! Женщин унижают! Почему, говорю им, женщин в алтарь не пускаете? Почему? Что там такого, что им видеть нельзя? Почему они должны косынки на голову одевать в церкви? Не объяснили мне они толком ничего! На Евангелие ссылались, мол, там так записано! Чушь! Когда его писали? Тогда еще демократию не придумали! Пора уже поправки вносить: вот наши священники это всё корректируют! -- видно было, что Шулер душой болеет за демократию, вообще, и права женщин в Церкви, в частности. И ему очень не нравится православная Церковь.
   -- Так ведь женщины, которые в церковь ходят, против этого и не возражают! Наоборот приветствуют! -- Михаил Потапович начал объяснять, -- Наша Церковь тем и отличается от других христианских церквей, что на протяжении веков ничего не меняется... Ни службы, ни принципы... Ну, не может женщина быть священником! Не может! Зато она может быть Женщиной! -- разгорячился Михаил Потапович, -- И в этом тоже заложен огромный смысл! А мужчина должен быть Мужчиной! И в этом огромный смысл! А у Вас получаются мутанты какие-то... Не мужик -- не баба... Все в штанах! Кому это нужно? А прав и свобод и в нашем варианте у всех достаточно! Просто сейчас растеряли многие традиции... Коммунисты подсобили в этом сильно... Хотя, -- Михаил Потапович немного задумался, -- не только коммунисты, они уже добивали наши устои, а рушить их цари начали... Некоторые... А возьмите мусульман: у них женщины, вообще, молятся отдельно от мужчин... И чадра, а не косынка... И никто не жалуется! Если только реалити-шоу по телевизору насмотрятся... И то, очень быстро таких в чувство приводят, они свои традиции получше нас сохранили!
   -- Ничего, ничего! Мы тут наведем порядок! -- иностранец многозначительно покачал головой, -- Заслали меня, а я всегда привожу в исполнение намеченные цели! С мусульманами мы тоже разберемся! Всему своё время!
   -- Послали, -- вежливо подправил иностранца Михаил Потапович. "Тебя еще не послали! -- подумал он, -- Это тебе только так кажется, у тебя еще всё впереди! Или, как сказала уборщица тетя Маша на нашем оборонно-сковородочном заводе: "У нас все спереди!". Да! Тяжелый случай!".
   -- Спасибо! -- ответил Шулер, -- Всё время путаю эти два слова.
   "А зря! -- подумал Михаил Потапович, которому Шулер не нравился всё больше и больше, -- Пора бы уж и не путать!".
   -- Теперь о корыстном! -- Шулер опять вбуравился в него глазами, -- На процент мы тебя взять не можем -- и так много народа набирается! Будешь просто получать достойное вознаграждение за свой труд! -- немного подумав, он добавил, -- Ежемесячно!
   Михаил Потапович, никак не ожидавший такого резкого поворота в разговоре, стушевался. Было как-то неудобно говорить о деньгах, очень смутила его фраза про проценты... Совсем он в этом не разбирался. Слышал, что у кого-то из начальства была даже такая кличка "два процента", но как их сюда присобачить и по какому поводу, он не знал. "Да и от чего проценты? -- думал Михаил Потапович, -- Вот тебе и кандидат наук! В процентах запутался! А может надо поторговаться? Да и фамилия у иностранца располагает! Хотя, стыдно как-то! Как на рынке...". Он сразу вспомнил свою семью, вспомнил, как им сейчас нужны деньги... "А может сказать ему на удачу: "Пять процентов -- и точка!". Карпыча бы сейчас сюда! Он бы подсказал... Он знает -- он плавал!". И тут же очень захотелось добавить -- в дерьме этом!
   -- И какое же Вы предполагаете вознаграждение? -- неожиданно для самого себя, выпалил Михаил Потапович. -- Без процента! -- усилил он свою фразу. "Господи! Где я этого нахватался?! -- в ужасе подумал он, -- Домой приеду -- сразу телевизор выкину!".
   -- Зарплата у тебя будет три тысячи долларов стодолларовыми бумажками каждый месяц! Жить ты будешь рядом, в отличной гостинице. Здесь у тебя будет
отдельный кабинет для работы. Питание, проживание, лечение -- бесплатно. Рабочий день не нормированный -- когда будешь нужен, тогда и работа. Выходные и отпуск -- как получится, если будет свободное время. -- Шулер задумался и оценивающе посмотрел на Михаила Потаповича, -- Да! Одежду, конечно же, придётся всю сменить -- тоже за наш счет. Работа у тебя будет, пока Папа при должности, а это несколько лет точно. Хотя, потом, может быть, он тебя будет привлекать на подработку.
   -- А платить будете без задержек? На заводе у нас уже год не платят ничего!
   -- Регулярно будем платить... -- поморщившись, сказал Шулер, -- Тут тебе не завод! Откроешь себе счёт в банке, туда и будем перечислять ежемесячно.-- Что еще? -- Шулер задумался, -- Начиная с завтрашнего, дня будем тебя понемногу вводить в курс дел, но в перспективе придется садиться за парту и учиться: больно ты дикий и дремучий!
   -- Товарищ Шулер, -- Михаил Потапович запнулся, -- ой! Извините, доктор Шулер, у меня высшее образование и кандидатская степень, какой же я дремучий?! -- он обиженно посмотрел на иностранца.
   -- Я не про образование говорю! Может, ты в ракетах своих и разбираешься, не знаю, но что бы быть политиком, надо ещё очень много всего знать и уметь! Даже больше уметь, чем знать. Знать надо основные моменты. Вот этому всему мы тебя и научим. Сейчас получишь пропуск, первые тридцать купюр авансом, и тебя проводят в гостиницу. Обживайся, а завтра утром сюда, на работу!
   Иностранец нажал на какую-то кнопку на столе и сказал:
   -- Срочно пригласите ко мне Секретаря! Жду его в своем кабинете! -- и, обращаясь к Михаилу Потаповичу, сказал, -- Сейчас придет Секретарь, это начальник всего аппарата Папы. Зовут его Филат Сергеевич. Он, можно сказать, второй человек в стране, без него не проходит ни одно решение. Посмотрит на тебя, и начнём работать! В целом, ты мне понравился, хотя очень многое надо ломать, очень многое!
   В дверях стремительно появился Секретарь.
   -- Здравств.. уй...! -- он не успел договорить и, спотыкнувшись обо что-то на пороге, по воздуху, как змей Горыныч, влетел в кабинет. Секретарь громко приземлился недалеко от Михаила Потаповича и при посадке сильно щелкнул зубами. Лёжа на животе в неестественной позе, подбородком он упирался в большой, как корабль, до блеска начищенный ботинок.
   -- Нет! Сил моих больше нет! -- простонал Секретарь, -- Как на передовой! Хотя сам не воевал, но теперь понял, как это! На фронте... -- Секретарь начал подниматься, одной рукой проверяя челюсть, другой, прижимая к груди ботинок, -- Вы это нарочно?! -- он укоризненно посмотрел на Шулера, в недоумении приподнявшегося со своего кресла, и сильно покрасневшего и смущенного Михаила Потаповича. Секретарь обернулся к двери. Там, на пороге, гордо стоял второй начищенный ботинок. Судя по размеру, он мог принадлежать только Михаилу Потаповичу. Секретарь посмотрел ему на ноги.
   -- Ну, почему? Почему Вы в носках? Почему? -- он сделал плачущее лицо, -- Вы нарочно их там поставили?! Кто же снимает обувь в кабинете?
   -- Я.. -- тихо сказал Михаил Потапович. Ему было неудобно и стыдно, -- Я не хотел! Я не нарочно! Просто, тут везде ковры, чисто! Я думал... -- он развел руками.
   -- Один опять ложку об меня сломал только что! Другой -- засады устраивает! -- Секретарь с остервенением сплюнул, -- Пропадем мы так! Как ты думаешь? Шулер?! -- сказал он, обращаясь к иностранцу. -- Погибнем?
   -- Да, не расстраивайся ты так, Филя! Потерпи немного! -- он подошел к Секретарю и стал отряхивать его дорогой костюм, -- Вот познакомься: Михаил Потапович! Наш новый Папа! Прошу любить и жаловать! -- он сделал жест в сторону Михаила Потаповича, -- Не пьет, не курит, на ложках не играет! -- Михаил Потапович подошел к Секретарю и пожал осторожно протянутую ему руку.
   -- Ой, ой, ой! -- взвизгнул Секретарь, вырывая руку, -- Зачем же так сильно? Мне больно! -- он стал растирать свою ладонь. -- Вы нарочно опять? -- он злобно посмотрел на Михаила Потаповича.
   -- Извините меня, пожалуйста! Я не нарочно! -- сконфужено произнес он, -- Я не привык ещё к столичной жизни... У нас городок маленький, а сейчас вообще больше физической работы: сад, огород, охота, рыбалка... Только натуральным хозяйством и выживаем: что за лето заготовили, тем и питаемся весь год... А руки у меня всегда сильные были... Я, обычно, шутил по поводу рук: "Моими руками только птиц ловить -- или упущу, или удушу!". -- Он улыбнулся, -- Да и, вообще, наградил меня Господь! Чего-чего, а здоровья у меня в избытке!
   После этих слов Шулер с Секретарем многозначительно переглянулись.
   -- Ладно, -- сказал Секретарь, -- доктор Шулер ознакомил Вас с условиями работы?
   -- Да, в общем, пока всё понятно. А начну работать, думаю, разберусь...
   -- Вы осознаете всю важность поставленных перед Вами задач? От Вас во многом зависят судьбы демократии в нашей стране! Идите, охрана Вас проводит! И ботинки свои больше не разбрасывайте, это может помешать и демократии, и либерализму!
   Михаил Потапович пошёл к выходу из кабинета, надел ботинок и, обернувшись, вопросительно посмотрел на Секретаря, который так и держал в руке его второй ботинок.
   -- Иди сюда, -- сказал ему Шулер, -- в ботинке! Не бойся, не напачкаешь!
   Кое-как, доковыляв в одном ботинке до Секретаря, Михаил Потапович взял из его рук второй, обулся окончательно, и пошёл на выход.
   -- Мы обуем всю страну! -- улыбнулся Шулер, -- Ты уже обедал сегодня, Филя?
  
  
  
   -- Ты извини, Шулер, не буду я это дерьмо ваше есть!.. Надоело фантиками шуршать, да и желудок уже побаливает! -- Филат Сергеевич раздраженно отодвинул от себя обёртки от биг-мага, разные пакетики и пластиковую посуду.
   Секретарь и Шулер обедали в столовой Кремля. Хотя, назвать столовой это заведение можно было только человеку, который видел в своей жизни самые лучшие и дорогие ресторации. Для обычного человека это был не просто ресторан -- ресторан высшего класса! Единственно, что сильно портило общий вид, любимое детище Шулера -- стойка с фаст-фудом! Она была очень яркая, наглая и кричащая. Стойка совсем не вписывалась в общий вид ресторана... После того, как Группировка иностранных советников заняла позиции в Кремле, Шулер почувствовал, что ему сильно не хватает любимой пищи. Тогда и появилась эта стойка. Дорогой фарфоровой посуде приходилось соседствовать за одним столом с бумажными пакетиками и пластиковыми стаканчиками...
   -- Как на вокзале, -- продолжал ворчать Секретарь, -- обертки, фантики, целлофан какой-то... Неужели нельзя нормально поесть?! На хорошей посуде!.. Принесите мне какого-нибудь супа! -- сказал он официантке, -- И уберите со стола! -- Секретарь ещё раз брезгливо отодвинул от себя обёртки.
   -- Что-то ты сегодня очень злой?! -- сказал Шулер и, широко открыв рот, пытался откусить от биг-мага кусок побольше, норовя целиком засунуть его к себе в рот. По всему было видно, что он получал огромное удовольствие от еды. И настроение у него было соответствующее.
   -- А что радоваться-то?! -- раздраженно ответил Секретарь. -- Это у вас всегда всё нормально! Как приехали, так и уедете... А нам жить тут! Понаделали делов!
   -- Ты мне, Филя, ещё скажи, что там твоя тёща будет жить... -- лениво произнес Шулер, отодвинувшись от стола и стряхивая с брюк на пол крошки.
   -- Где? -- Секретарь вопросительно посмотрел на Шулера.
   -- Ну, на том острове, на Мальдивах, что ты купил недавно и теперь виллу строишь... -- Шулер зевнул.
   -- А ты откуда знаешь? Это не мой остров!
   -- Да ладно тебе, Филь... Я всё знаю, служба у меня такая! -- Шулер опять зевнул, -- Не говори так больше... Если что случится, так ты раньше меня отсюда смотаешься. Это я тоже знаю. И про самолётик, заправленный под завязку, и даже про аэродромчик бывший военный, где он стоит теперь... -- Шулер хитро посмотрел на Секретаря, -- Что мне бояться? Я Родиной не торговал!
   -- Ты это на что намекаешь?
   -- Ни на что я не намекаю! -- ответил Шулер, зевая, -- Знаешь, чем шпион от разведчика отличается?! -- Шулер ухмыльнулся, -- Только Родиной! Так вот -- я разведчик! Понял?! -- он презрительно посмотрел на Секретаря, -- А ты, не вякай больше! Работаешь, и работай!
   Секретарь нервно ел принесенный ему официанткой суп, стуча ложкой по тарелке и бросая недружелюбные взгляды на Шулера. "Вот сволочь, мастера они, чужие бабки считать... Уже и про остров доложили, и про виллу... Ну и что? Подумаешь... У самого рыльце в пушку!".
   -- Докладываю, господин Секретарь! -- Шулер с явной издёвкой обратился к Филату Сергеевичу, хотя формально он и должен был докладывать Секретарю, как главный советник. -- Медведя этого, сибирского, я допросил с пристрастием...
   -- И как он? Дикий какой-то: то ботинки снимает, то руку мне чуть не сломал! Да?! А что это он все: "Господь меня здоровьем не обделил"? Он что, верующий?! -- Секретарь испуганно посмотрел на Шулера.
   -- Да не пугайся ты так! Ну, верующий... Ну, дикий... -- Шулер медленно откинулся на спинку стула. В руке он держал пакетик с картошкой "фри". Другой рукой доставал оттуда ломтики, тщательно макал в какой-то соус и отправлял себе в рот. -- Ну и что? -- он медленно, со вкусом пережевывал картошку. -- Когда я ему сказал, сколько он будет получать, по-моему, он сразу про всё забыл. И про веру свою, в том числе.
   -- Ты, хоть и специалист, но, по-моему, очень сильно недооцениваешь наших верующих. Тут дело совсем не в деньгах!
   -- Ну да?! А то я христиан не видал! Сам христианин! -- Шулер с чувством превосходства посмотрел не Секретаря, -- В отличие от тебя! Но я прекрасно знаю, что всё решают деньги! Мало ему будет тридцать бумажек -- добавим!
   -- Не знаю, не знаю... Тем более, что он из провинции -- а они там все упёртые!
   -- Не волнуйся, Филь, это лучшая кандидатура из всех, что я видел! -- Шулер удовлетворенно вздохнул, -- Главное его достоинство, это то, что он совсем на Папу не похож, но после десяти минут грима -- копия! Может спокойно ходить, где захочет, даже по Кремлю, и никто не подумает, что это Папа! А как только он понадобится, ну не доглядели мы за Папой, махнул он стаканчик -- десять минут, и у нас трезвый, вполне адекватный Папа в кармане! Вот в чём дело! -- Шулер удовлетворенно крякнул, как будто пропустил стопку, -- Ну а то, что дикий, так это обтешем, подучим!
   -- Я единственного боюсь: рано или поздно ему придётся открыть все наши карты! И он может с нами не согласиться! Упрется, как осел! -- грустно сказал Секретарь.
   -- Ещё раз тебе повторяю! Нет такого человека, которого нельзя было бы купить за деньги! Поверь мне, Филь! Я действительно очень хорошо разбираюсь в людях! Специально обученный специалист! -- он гордо посмотрел на Секретаря. -- Тем более, что на его большие деньги даже сантиметра твоего острова не купить... Такие вот скромные запросы! Бывают и такие люди!
   На этот раз Секретарь пропустил мимо ушей упоминание про его остров.
   -- Делай, как знаешь, но имей в виду, не всё у нас так просто! У нас не просто христиане -- у нас православные!
   -- Ты, Филь, как будто и не коммунист бывший! -- ехидно сказал Шулер, -- Ведь никто не закрывал пока эти, ваши... "Белые столбы Склифосовского". Будет выпендриваться -- сдадим его туда. Пусть там психам рассказывает, как он был Папой! Или просто под машину попадёт случайно, или за наркотики сядет! Способов много всяких!
   -- Что ты меня всё время тыкаешь партией?! Все мы там были, все сегодняшние демократы вышли из компартии, из комсомола! Это нормально! -- Секретарь разозлился, -- Да и не надо теперь никого в дурку сдавать, это раньше было! Сейчас что только не болтают! И всем на это плевать! Сейчас демократия! И, значит, каждый может говорить, что хочет! Хорошо! Пусть работает, а там посмотрим!
  
   Глава 5. ШЛО ВРЕМЯ.
   Шло время. Михаил Потапович работал в Кремле и стал потихоньку втягиваться в новую, незнакомую жизнь. Но приспособиться, а главное понять, что происходит вокруг него, не мог. Он уже привык к хорошему, дорогому костюму, привык к качественной пище и комфорту. Гостиница находилась недалеко от его работы, и он ходил пешком. Тем более, что от такой неспешной и размеренной жизни начал полнеть, на что ему тут же было указано доктором Шулером. Он уже несколько раз замещал Папу на разных мероприятиях но не очень ответственных и значительных. Роли были почти без слов. Несколько раз утверждал, что "не отступится от курса реформ", и пытался делать глупое лицо. Последнее получалось плохо... Но и Секретарь, и Шулер, с которыми он больше всего общался, пока его хвалили: "Это только начало, Потапыч, -- говорили они, -- а для начала совсем неплохо. Привыкай, настоящая работа впереди!". Основное занятие заключалась в том, что его учили говорить, как Папа, писать, как Папа. Заучивать Папины выражения лица, жесты, копировать его мимику, а мимика была непростая. Когда Папа после запоев лежал в больнице, Шулер приводил Михаила Потаповича в его кабинет. "Приглядывайся! -- говорил Шулер, -- Привыкай!". Иногда приходили какие-то хорошо одетые люди и фотографировались с Михаилом Потаповичем. Как он впоследствии узнал, это был очень выгодный бизнес. За фотографию с Президентом бизнесмены платили миллионы! Зарплату, как и было обещано Шулером, он получал регулярно. Львиную долю переводил домой, в семью. Ведь ему деньги не нужны: он был практически на всём готовом. Иногда помогал Карпычу, когда у того плохо шли дела. А это с ним случалось частенько. Дома были счастливы и никак не могли понять, каким образом можно честно заработать столько денег! Почти каждый день Михаил Потапович получал письма из дома. В основном от жены, реже от сыновей, а иногда и от внуков с изображением их ладошек, обведенных ручкой на листе бумаги. Очень это его грело. Он снова почувствовал себя мужчиной, добытчиком, который может обеспечивать свою любимую семью, детей, внуков. Это было приятно. Наконец-то его жене не надо будет каждую весну сажать на огороде картошку и ломать голову, будет ли урожай и что есть до следующего лета! Евгения Петровна работала директором библиотеки. Интеллигентной женщине очень неприятно ловить взгляд мужа, смотрящего на её руки: после огорода не всегда удавалось содержать их в порядке, хотя она очень старалась.
   Михаил Потапович никому не говорил, чем он занимается в Кремле -- это было строго запрещено: ведь он дал подписку. Не то, что Карпычу, ближайшим родственникам запрещалось говорить! Научный консультант по ракетной технике -- вот такая легенда. Частенько, после работы, когда ему становилось совсем одиноко в чужом городе, он приезжал к Карпычу в гости. Они садились на маленькой уютной кухне. Карпыч готовил ужин. Болтали о жизни, о работе... Иногда играли в шахматы.
   -- Как у тебя с работой?
   -- Лучше, Миш, не спрашивай! -- Карпыч махнул рукой, -- Что бы я еще раз в стройку влез! Всё! Скоро начну наркотой заниматься, игровыми автоматами, на финансовых пирамидах людей грабить, фальшивыми авизо ... Чем угодно, только не стройкой! -- было видно, что он всерьёз расстроен.
   -- Да что случилось-то?! -- спросил не на шутку обеспокоенный Михаил Потапович.
   -- Что случилось?! Всё как обычно: масковская стройка... Били уже дураков сколько да видно мало... Достроились... И я, и компаньон мой, Юрка, столько должны, что за сто лет не заработать... Ладно ещё я, одинокий, а он может из своей квартиры вместе с женой и сыном на улицу переселиться! Вот так!
   -- Как же так?! Карпыч, ты же умный мужик, и в бизнесе не первый год! -- Михаил Потапович всплеснул руками, -- Как же можно занимать деньги, не зная, что точно отдашь?! Да и куда их столько можно было деть?! -- он тоже разволновался, понимая, что дело совсем плохо. Если даже Карпыч, оптимист по жизни, всегда веселый и шутливый так расстроен.
   -- Легко тебе, Миш, говорить, сидя на хорошей зарплате! -- ответил Карпыч раздражаясь, -- В кабинете своём! А ты попробуй на ровном месте денег заработать... Как получилось?! Говорил я Юрке, что с Масквой связываться нельзя! Если и брать строительные подряды, то лучше у частника. Хотя, тоже плохо... -- он опять махнул рукой, -- одно жульё! Прибегает Юрка: "Меня на Главмасстрой вывели! Представляешь, я сейчас с замом говорил -- дают хороший подряд! Облицовка гранитом большого подземного перехода! Расценка -- мёд! Гранит наш. Завтра подписываем договор, аванс тридцать процентов!". Идиот безмозглый!
   -- Ну и что? -- спросил Михаил Потапович, -- Это же здорово?! Хороший подряд!
   -- Здорово! -- Карпыч кисло улыбнулся, -- Здорово работать с честными людьми! Только где же их взять? То, что не в руководстве Масквы, это точно! А у нас, как нарочно, и бригада хороших гранитчиков была наготове, и гранит можно было недорогой с Урала привезти... Всё посчитали -- у меня, аж слюнки потекли! Подписали договор, получили аванс, начали работать. На весь аванс закупили гранита. Рабочих первое время из своих денег оплачивали. Что дальше?! Почти половину сделали, и с процентовкой в Главмасстрой, к заму: "Пардонтий! Вот, уже половину сделали, подпишите процентовочку! Нужны деньги на закупку гранита и рабочим заплатить...".
   -- А это так положено? Процентовку? -- спросил Михаил Потапович. -- Я в стройке совсем не разбираюсь.
   -- Это не только в стройке, Миш! -- ответил Карпыч, -- Это везде! Акт выполненных работ вместе с процентовкой! Мне дали аванс -- я его отработал, и за свой счёт ещё процентов двадцать-тридцать сделал! А материалы, вообще, сразу оплачиваются. Это, Миш, финансирование называется! Я же не банк, я не могу всё сразу за свой счёт строить -- мне финансирование нужно!
   -- Ну и что зам?
   -- Зам раздулся, как воздушный шарик, и начал на нас орать: "Вы куда пришли?! Вы с кем говорите?! Я -- Кац! Но я же не "поц"! Вот доделаете всё -- тогда и рассчитаемся! У нас не принято по двадцать раз авансы платить! У нас тут не шарашка!". Это я тебе без мата излагаю, знаю, что ты не любишь. Я тоже пытаюсь не ругаться, но на стройке без него, родимого, не получается!
   -- А он что, матерился?! -- Михаил Потапович сделал удивленное лицо.
   -- Да, Потапыч, ты точно глушь нерадиофицированная! -- он с интересом посмотрел на Михаила Потаповича, -- Строители в основном говорят на матерном. Это объединяет! Тем более, что на стройке сейчас столько национальностей -- только эскимосов пока не видел! Ладно бы работяги только ругались... Как-то попал я на совещание к главному столичному строителю... Народу человек сто сидит -- не меньше, много женщин было... Так, такого мата, я даже у нас в Сибири не слышал, а у него это в порядке вещей! У вас, в Кремле, на каком языке говорят?
   -- В основном на английском. Реже французский, немецкий... Как-то раз, даже польский слышал... Ну, а когда наши говорить начинают -- вообще ничего не поймешь. У них какой-то экономико-воровской язык! Особенно у Хайдара. Я лучше английский понимаю... Иногда Папа выходит в коридор -- тогда уж затыкай уши!
   -- А как ты понял, что польский? Ты же его не знаешь? -- удивился Карпыч.
   -- Так я кроме английского никакого не знаю... Но можно же понять, когда говорят по-французски, или по-немецки... И польский тоже: у меня, почему-то, он ассоциируется с "шарошкой"! Очень много шипящих звуков...
   -- У меня случай был с приятелем... Он в самом начале перестройки челночил... Только не сюда, как это сейчас делают, а отсюда. В то время у нас ещё много всяких товаров производилось... Так он целое состояние сделал! Знаешь на чём? -- Карпыч ехидно посмотрел на Михаила Потаповича.
   -- На чём? -- ему было не очень интересно слушать, он думал о своём, но надо было как-то отвлечь Карпыча: "Пусть поболтает! -- подумал Михаил Потапович, -- Он уже начал отвлекаться от своих грустных дел, похоже, что действительно влип!".
   -- На иголках для швейных машинок! -- Карпыч заулыбался, -- Представляешь?! И возил он их в Польшу под заказ. Каждая ездка килограмм под сто, заодно и мышцы накачал! Правда, в то время эти иголки просто так тоже нельзя было купить: договаривался в торгах, платил таможенникам... Но с каждой ездки без полтинника зеленых не приезжал! Несколько квартир в Маскве купил! -- Карпыч оживился, он очень любил рассказывать всякие смешные истории, анекдоты, -- Когда спрос на иголки закончился, стал ездить в Турцию. Чем он там торговал -- не помню... Заходит он как-то в лавку в Стамбуле и начинает предлагать свой товар, что-то по названию очень похожее на "шарошки": то ли свёрла, то ли фрезы, то ли шарошки... Турки, молча, разворачивают его лицом к двери и дают сильного пинка под зад! Оказавшись на улице и потерев ушибленную задницу, он, с характерными для нашего человека выражениями, влетает обратно в лавку разбираться. А турки, сразу поняв по акценту, что перед ними россиянин, начали извиняться: "Извини, мы тебя за поляка приняли...". Иногда можно понять что за язык, даже не зная его.
   -- Послушай, -- перебил его Михаил Потапович, -- так с подрядом-то, чем закончилось? Так и не оплатили Вам процентовку?
   -- Да уж... Оплатят они, как же... Потом мы узнали, что это у них отработанная схема! -- Карпыч опять стал расстраиваться, -- Причем, безотказная и очень хорошо продуманная! У них в городском хозяйстве, вообще, всё очень хорошо продумано! Как денег украсть! Понимаешь, мы уже половину работы сделали, а денег от них только часть получили -- аванс. Уже свои вложили! И что? Бросать всё?! Тем более, что расценки очень приличные, можно хорошо заработать. Пришлось доделывать за свой счёт! Я вложил туда все свои сбережения, в том числе и те, которые на гараж отложил, а Юрка занял под процент у горцев. Главное было быстрее доделать, сдать всё и получить деньги от Каца.
   -- И что? Не смогли доделать? -- сочувственно спросил Михаил Потапович.
   -- Как это, не смогли? Что там доделывать-то? Проблемы только с финансированием и бывают! Заняли денег, всё очень быстро доделали, даже акт подписали. Выставили счёт -- всё как положено. Недели две ждали -- проценты же у Юрки капают! -- Карпыч расстроено махнул рукой, -- Потом всё-таки пошли к этому, Кацу, или Поцу, как там его?! С которым Юрка договор подписывал.
   -- Ну и что он? -- спросил Михаил Потапович с интересом.
   -- Что?! Отказался рассчитываться категорически и в извращенной форме! -- расстроено сказал Карпыч, -- Причём, даже без объяснения! "Не будет вам денег, и не надейтесь! Строители вы хреновые, скажите спасибо, что хоть аванс получили! За вашу работу и этого много! А будете выступать -- лицензию отзову!". Вот и весь разговор!
   -- А как это он лицензию отзовет? Не он же лицензию выдавал?! -- удивился Михаил Потапович.
   -- Лицензии в Маскве не выдаются, Миш, они продаются! На всё есть определенные расценки. Чтобы получить лицензию на любую деятельность, надо просто заплатить деньги. Строительные, транспортные... Хоть, на запуск ракет в космос! Нужна лицензия -- плати бабки! Допустим, ты хочешь получить лицензию на автомобильные перевозки. У тебя большое автомобильное хозяйство: автомобили, гаражи, водителей куча! И стоит она, допустим, пять тысяч баксов, не официально, разумеется! Пока ты эти деньги не заплатишь -- не получишь её никогда! Замучают! И я голенький приду получать: ни машин, ни гаражей... Ничего! Плачу эти же деньги, и сразу получаю лицензию! Хочешь городскую, хочешь федеральную! Открой любую газетенку или Интернет -- куча объявлений! -- Карпыч грустно вздохнул, -- Ну, а отозвать лицензию у неугодной фирмы для Каца -- пара пустяков: один звонок -- и нет лицензии! Весь этот стройкомплекс -- одна банда! Прав был Сергей Сергеич!.. -- он обречённо вздохнул.
   -- Просто бандитизм какой-то! -- воскликнул Михаил Потапович, -- Знаешь что, Вить? Я попробую поговорить у себя на работе: у нас же высшее начальство! Может, они помогут как-то?! Позвонят, скажут чтобы оплатили ваши счета...
   -- Никуда они не будут звонить, Миш! Ты не понимаешь, как они работают! Каждый ворует на вверенном ему участке! И ничего с этим не сделаешь! Будем с Юркой как-то думать, как-то решать... -- Карпыч совсем расстроился.
   -- А я всё-таки поговорю! Давай, Вить, в шахматишки сыграем! Отвлечёмся...
   -- Давай... -- грустно ответил Карпыч. Михаил Потапович очень любил шахматы, любил думать, просчитывать ходы... Карпыч, наоборот, шахматы не любил, но, чтобы доставить удовольствие другу, иногда соглашался сыграть. Причём, исход поединка всегда был предсказуем.
   -- Мат! -- громко сказал Михаил Потапович после непродолжительной борьбы и победно посмотрел на Карпыча. -- Как я тебя, а?
   -- Как, как?! Ты же знаешь, что я в шахматы, крокет и бейсбол играть не умею! -- с лёгким раздражением ответил он. И действительно: Карпыч был мастером спорта по дзю-до, -- Я знаю, только, что конь буквой " Г " ходит!
   -- Ну что? Давай я тебя еще разок обыграю, боишься? Я тебе фору дам! -- Михаил Потапович насмешливо посмотрел на Карпыча, -- Я же понимаю, что ты плохо играешь... А я, если мне потренироваться, может, и на уровне мастера спорта играть смогу...
   -- Мастера спорта?! -- иронически воскликнул Карпыч, -- Какого это спорта? Это по шахматам что ли? Тоже мне спорт! -- он громко рассмеялся, -- Спортсмены! Да они в жизни ничего тяжелей ферзя не поднимали! Ты посмотри на этих чемпионов! Ручки -- как ножки, ножки -- как вилочки, и все, как на подбор, в очках! -- Карпыч откинулся на спинку стула и глубокомысленно сказал:
   -- Чтобы шахматы стали настоящим спортом, там надо все правила изменить!
   -- Как это? -- обиженно спросил Михаил Потапович. Он любил шахматы, давно играл в них, и ему было очень неприятно слышать такие нападки на шахматы.
   -- А так! -- Карпыч оживился, -- Во-первых, пардонтий, шахматное поле должно быть не меньше футбольного, метров, этак, сто на сто, а не как сейчас -- на фанерке! Это раз! Во-вторых, каждая фигура должна весить не менее тридцати килограммов, а то королевой раз -- туда, через всё поле, раз -- обратно! Кукиш! Подумал бы Карпов или Каспаров, нет, скорее Карпов, прежде чем так ходить, дотянет ли он её вообще туда, или нет, фигуру-то? Потом, за игрой надо следить с вышки высотой метров пять и без ступенек; туда и обратно по канату: ручками -- ножками, ручками -- ножками... Раз-раз, раз-раз! Теперь, часы поставить за сто метров от поля и чтобы с полосой препятствий! Пока добежишь, следующий ход обдумаешь: конем ли ходить, или королевой через всё поле, а может быть лучше пешечкой-малышечкой лёгонькой на одну клеточку! Обдумаешь, пока бежишь, сделаешь ход, а там можно и на вышку лезть -- отдыхать! -- Карпыч оживился и весело и разгорячено излагал новые правила шахматного спорта, а Михаил Потапович слушал его с грустью, но потом, постепенно, тоже развеселился и потихоньку стал вставлять свои предложения:
   -- А в конце полосы препятствий, -- добавлял он свои предложения, -- водную преграду! Да? А по часам долбануть от всей души, как по телефону-автомату, а то не переключатся!
   -- Правильно! -- поддерживал его Карпыч, -- Обратно в противогазе через дымовую завесу, тогда делай ход! Вот это будет спорт! Настоящие спортивные шахматы! Тогда и мастером спорта по шахматам будет не стыдно называться! -- они ещё посмеялись, потом Михаил Потапович, делая серьезное лицо, задумчиво сказал:
   -- Да! Правильно! Мы с тобой только что наглядно доказали, что абсолютно любую, даже самую умную и смелую мысль, можно путем логических преобразований, довести до полного абсурда! -- и он тяжело вздохнул.
   -- Ты, что-то, тоже не очень весёлый? -- Карпыч внимательно посмотрел на друга. -- Как у тебя на новой работе? Устаёшь?
   -- Да нет. Не устаю. Работы немного. Непривычно как-то... -- Михаилу Потаповичу хотелось поделиться с Карпычем, рассказать про новую работу, посоветоваться. Но он не мог. И подписка, и просто боязнь: дело ведь не шуточное -- самый верх. -- И в гостинице скучновато. Одиноко как-то.
   -- А ты переезжай ко мне: хоть и тесновато, но поместимся.
   -- Спасибо, Виктор, за приглашение, я подумаю... И на счёт тебя поговорю, может помогут?!
   Михаил Потапович встал и начал собираться.
   -- Завтра на работу, поеду я... Ты не переживай, всё образуется.
  
   Глава 6. ЗАСЕДАНИЕ ПРАВИТЕЛЬСТВА.
  
   В Кремле у Михаила Потаповича был маленький кабинет. Скорее даже не кабинет, а так, комнатёнка: стол, стул и тумбочка... Он сидел за столом и корчил морды в зеркале... Иногда что-то приговаривал. Со стороны могло показаться, что немолодой уже человек валяет дурака:
   -- Не отступлюсь, панимашь, от курса реформ!.. -- он скорчил дурацкую морду и, подражая голосу Президента, продолжил:
   -- Да я, панимашь, на рельсы лягу!... -- кричал Михаил Потапович, -- Тридцать восемь, панимашь, снайперов! -- он сделал руками жест, как будто держал винтовку и целился, -- И у каждого снайпера, панимашь, по стакану с водкой, панимашь! -- он показал зеркалу язык. Потом у него был урок подделки подчерка и росписи. Он писал различные резолюции и, чуть высунув от старания язык, ставил подписи. "Расстрелять на помойке! -- выводил он резолюцию, -- Наградить ведром водки! Отказать без объяснения причин!". Потом стал совмещать: ставил подписи на чистых листах, корчил рожи и кричал в зеркало:
   -- Что ты, рыжая морда, панимашь, ещё хочешь? Ваучер тебе, подписать, панимашь? Давай, панимашь, приклею его на твой конопатый, панимашь, исполкомовский лоб! А-фи-цер, панимашь, рыжий пейс! На рельсы тебя, панимашь, брошу! -- Михаил Потапович вошёл в раж и не заметил, что в кабинете появился Шулер. -- Нефть тебе? Панимашь! Газ тебе? Панимашь! Ложками забью!!!
   -- Очень, очень хорошо! -- сказал Шулер. -- Только потише немного, в коридоре люди оборачиваются! Я тобой доволен! И почерк, и подпись похожие...Только лицо! Выражение лица надо натуральнее: пустой огонь в глазах, выражение бессмысленное и, главное, маниакальный, неопохмелённый напор...
   -- Водку давай! Панимашь! Сначала водку давай! А потом советы! -- заорал Михаил Потапович, сильно затопав ногами. Шулер слегка опешил, но собрался:
   -- Хорошо... Вполне похоже... Только не по теме. Ты больше про реформы, рельсы... Про водку не нужно! -- он грустно вздохнул, -- Всё хорошо, только выражение лица немного не то... Ты никогда, что ли, запоями не пил? -- Шулер задумался, -- Придётся всё-таки тебя в "Кащенко" к психам свозить: посмотришь, запомнишь, какие у них выражения на лицах! "Неопохмелённый даун перед завтраком".
   -- Не надо! -- испугался Михаил Потапович, -- Потренируюсь, и всё получится.
   -- Сегодня Швайник проводит заседание правительства. Поедем вместе -- посмотришь... Жду тебя у машины.
  
   За столом для заседаний правительства расположилось довольно много людей. На месте председателя сидел Хайдар. По правую руку от него находился Рыжпейс, по левую -- Бурдалис. На менее почётных местах сидели министры: и Козырьков, и Баран, и ещё много всяких министров. Все слушали Хайдара:
   -- Как я уже говорил, некоторые акцептанты путём агрессивной дезинтермедиации, не достигают необходимых декортов...
   Когда в зал вошёл Шулер с Михаилом Потаповичем, Швайник замолчал и встал. За ним встали и все остальные члены правительства. Шулер подошёл к Швайнику, поздоровался с ним за руку, потом поздоровался за руку с его заместителями, Бурдалисом и Рыжпейсом, кивнул всем остальным и сказал:
   -- Садитесь, господа! Продолжайте заседание правительства. А мы послушаем...
   Все с шумом уселись на свои места, а Шулер с Михаилом Потаповичем, в некотором отдалении. Швайник продолжил:
   -- Наипервейшая задача нашего правительства, товарищи, при помощи метода кумулятивного построения авуаров и пассивной банковской франшизы, редисконтировать положительный эквайринг, причём, обращаю на это особое внимание, наши глобальные деривативы не должны пострадать! Тогда никакой форфейтинг и даже актуарные расчёты, не обеспечат хеджирование и уход в фискальный оазис! Видите, как это просто... Теперь фискальный оазис не катит никому! -- он причмокивал, присасывал, показывал всем зубы. Министры прикладывали неимоверные усилия, чтобы понять, о чём он говорит, но, судя по выражениям их лиц -- не понимали. Только заместители делали вид, что понимают. Они изредка кивали головами, но по скучающим выражениям на их лицах было ясно: делают они это чисто автоматически. Михаил Потапович даже не стал вникать в речь фёст-министра: откровенно разглядывал зал, людей... До настоящего времени он общался только со Швайником и его замами. Шулер, очевидно, тоже не мог понять, о чём говорит фёст-министр:
   -- Хайдар! -- резко сказал он, -- Ты не на заседании редколлегии журнала "Коммунист" и даже не в газете "Правда"! Говори понятно, без терминов!
   -- Слушаюсь! -- ответил он, качнул щёчками, причмокнул и показал Шулеру зубы. Шулеру это не понравилось.
   -- Говори уже!
   -- Вам докладывать? -- спросил Швайник, хрюкнув.
   -- Министрам, министрам докладывай! Я тут гость... Проводи заседание правительства, наконец!
   Фёст-министр устроился поудобнее в своём кресле, прочмокался, прохрюкался, и начал докладывать, старясь говорить понятно:
   -- Основная задача нашего правительства, как вы все знаете, сломать хребет тоталитарному режиму! Нанести ему, товарищи, сокрушительный удар и уничтожить полностью! После того, как мы путём подписания Беловежского соглашения максимально минимизировали территорию страны, необходимо закрепить и развить успех! За очень короткое время, товарищи, нам удалось построить рыночную экономику в стране, а это уже явный переход к демократии! -- Швайник хрюкнул и потряс щёчками. -- И главное наше достижение в этом вопросе -- либерализация и отпуск цен!
   Шулер слушал и удовлетворённо кивал головой. Михаил Потапович, наоборот, слушал настороженно, удивлялся, но вида, пока, не подавал.
   -- Отдельные недоброжелатели и приверженцы тоталитаризма и кровопролития выступают с критикой: мол, гиперинфляция, разорили население, зарплаты не хватает и на буханку хлеба! Ну и что, что инфляция 2600 процентов? Через два, максимум три месяца, цены начнут стремительно падать!
   -- Как это падать? -- удивился Шулер.
   -- Ты что? -- подлизался Рыжпейс, -- У меня приватизация пошла! Разоримся!
   -- Извините! -- ответил Швайник, тряся щёчками, -- Я перепутал, "падать", это для прессы! С чего бы им, вдруг, падать? С какого перепугу? Так вот. Да, говорю я, есть трудности! И мы для победы демократии и либерализма успешно их преодолеем! -- Швайник хрюкнул.
   Министры, сидящие на заседании, громко захлопали в ладоши. Многие поднялись с мест и аплодировали стоя. Раздались крики: "Ура!" и "Браво!". Фёст-министр просиял. Как ему этого не хотелось, но он, подняв руку, призвал министров к порядку и продолжил:
   -- И мы ответим критикам из Верховного совета: что же нам оставалось делать, когда... -- он запнулся, -- Когда в стране... -- Швайник растерянно посмотрел на министров, причмокнул, и стал перебирать на столе бумаги. -- В стране... Когда... -- нужная бумага не находилась.
   -- Когда в стране, -- громко подсказал с места Шулер, -- продовольствия осталось на три дня и надвигается голод!
   -- Точно, точно... Спасибо, доктор! Страна стояла на грани голода, и мы вынуждены были отпустить цены! -- опять раздались аплодисменты. Михаил Потапович ничего не понимал. Он решил уточнить кое-что у Шулера.
   -- Я немножко не понял, -- шепнул он Шулеру на ухо, -- Какой голод? Какие три дня? С продуктами, конечно, паршиво, но крупы, мука, соль... Это же всё есть! И, потом, почти вся страна, за исключением больших городов, уже давно живёт натуральным хозяйством... С мясом и рыбой плохо, но остальное же есть...
   -- Это стандартная фраза из Плана... -- отмахнулся от него Шулер.
   -- Из какого Плана? И ещё: остался же Госхран на случай чрезвычайных ситуаций! Я знаю, что его то ли на год, то ли на полтора хватит, чтобы не допустить голод!
   -- Я тебе потом про План расскажу, не мешай слушать...
   -- Хорошо.
   Тем временем Швайник продолжал, похрюкивая от удовольствия и тряся щёчками:
   -- Теперь никто не может нас упрекнуть в том, что в магазинах нет товаров! Относительно промышленности. Да, промышленность останавливается! Заводы и фабрики не могут приспособиться к новой рыночной экономике, которую мы создали! Вот приватизирует их товарищ Рыжпейс, тогда они начнут работать как надо...
   -- Что, ты всё: товарищ, товарищ?! -- поправил его с места Шулер, -- Говори правильно: господин, господа... Пора уже привыкать!
   -- Так точно! Слушаюсь! Эффективным может быть только частный собственник! Поэтому промышленность надо быстрее развалить, потом приватизировать, и наладит её снова частный собственник. В этих же целях мы проводим банковскую реформу! Старая банковская система устарела. Нас критикуют: организации не могут дождаться перечисленных им денег, деньги могут идти целый год, процветает бартер... Да! Трудно! -- Швайник причмокнул, -- Но, с другой стороны: если промышленность не работает, зачем тогда деньги куда-то перечислять? За пару лет мы проведём банковскую реформу, товарищ Рыжпейс, тьфу... -- он стыдливо посмотрел на Шулера и показал ему зубы, -- Господин Рыжпейс к этому времени раздаст предприятия, и они заработают в полную силу с новой банковской системой. А то, что сбережения у граждан сгорели в топке демократических реформ?! В новой, демократической стране каждый сможет заработать столько денег, сколько ему нужно!
   Раздались одинокие аплодисменты Шулера. Все обернулись.
   -- Хорошо! В целом -- хорошо! Можно даже пустить это на телевидение... Конечно, после небольшой правки...
   Министры смущённо заулыбались. Швайник удовлетворённо чмокнул:
   -- А мы ещё не закончили... У нас на повестке дня несколько вопросов: доклад господина Рыжпейса о начале приватизации и вопрос о льготах и привилегиях для членов правительства.
   -- Хорошо, -- разрешил Шулер, -- продолжайте, я послушаю...
   Поднялся Рыжпейс. Он гордо оглядел собравшихся и начал:
   -- Ну, что, господа министры? Поработаем? В самое ближайшее время страну ждут огромные преобразования! Мы начали приватизацию! Эти преобразования, по масштабам, можно сравнить только с Великой Октябрьской социалистической рево...
   -- Рыжий! -- испуганно крикнул Шулер. -- Ты о чём? Мы не в Исполкоме Ленсовета!
   -- Ой! -- Рыжпейс поперхнулся, -- Извините, привычка... С переворотом 1917 года! Можно сравнить... В соответствии с Планом мы начали приватизацию! -- раздались аплодисменты, -- Правительственная группа экономистов-либералов разработала подробную схему реформы. Мы разделили балансовую стоимость производственных фондов страны по старым, тоталитарным расценкам на численность населения и вышли на стоимость одного ваучера. Каждый житель получит свой ваучер! Цена ваучера будет только расти и увеличиваться!
   Михаил Потапович не выдержал и опять начал задавать вопросы Шулеру:
   -- А что за план-то такой? И почему поделили только основные фонды, а нефть, газ, природные ресурсы? Да ещё, по советским ценам? И почему цена ваучера будет расти, когда в стране такая инфляция?! -- Шулер не ответил, только отмахнулся от него. "Вот это я не рассчитал... -- думал Шулер, -- Не предусмотрел, что пойдут ссылки на План?! Что же... Придётся ставить вопрос ребром и всё ему рассказывать...".
   -- Мы не должны обращать внимания на злобную критику злопыхателей -- лже-экономистов и игнорировать их требования сделать ваучер именным. В Плане записано: только обезличенный, только... -- опять раздались аплодисменты. Рыжпейс, улыбаясь, раскланялся:
   -- А обосновывать это надо так: если мы будем выдавать именные ваучеры, у нас не получится развальной приватизации!
   -- Какой? -- переспросил Шулер.
   -- Развальной! Так в Плане записано!
   -- План тоже надо с умом читать... Это в описательной части, а в лозунговой: обвальной! В смысле, очень быстрой!..
   -- Слушаюсь! Учту! Не получится обвальной приватизации... А нам очень нужен частный собственник! Только он сможет эффективно управлять экономикой! Приватизацию необходимо начинать с крупных предприятий с наименьшим количеством собственников. Собственников не должно быть много! Вот, таким образом, товарищи. И наша задача, отслеживать этот процесс. Не допускать злоупотреблений в этой сфере! Не допускать искажений и разграбления страны алчным населением, как это недавно произошло в столице!
   -- Что произошло в столице? -- удивился Шулер. -- Я не в курсе!
   Оживился Швайник. Хрюкнул, причмокнул, потряс щёчками и наябедничал:
   -- Столичный мэр! Псевдо-экономист Харитон Гаврилкин! Воспользовался Вашим указом, то есть, указом Президента о приватизации и разрешил трудовым коллективам разграбить предприятия путём бесплатной приватизации! Вот такой предатель оказался!
   -- Почему не доложили? -- заревел Шулер, -- Всех выгоню! В Сибирь!
   Члены правительства сжались и потупили глаза. Воцарилась полная тишина. Только Швайник одиноко похрюкивал и причмокивал. Видя сильный испуг Кабинета министров, Шулер немного смягчился:
   -- Выгнать предателя! Много он раздал?
   -- Слава Бо.. Ой! Немного... Мелочёвку в сфере обслуживания: мастерские, парикмахерские... Большие и стратегические объекты уцелели...
   -- Хоть так... Немедленно выгнать мерзавца с должности! Что у тебя ещё по повестке дня?
   -- Льготы и привилегии -- хотим членам правительства немного облегчить жизнь... Мелочёвка: дачи, машины, квартиры, зарплаты, кабинеты... От коммунистов осталось кое-что, но не хватает на всех...
   -- Ладно! Это вы и без меня решите! -- и, обращаясь к Михаилу Потаповичу, сказал:
   -- Пойдём, при обсуждении этого вопроса тебе не надо присутствовать... Рано ещё тебе! Тут надо иметь крепкие нервы... Точно, драка будет!
   Они не успели ещё выйти из зала, как Правительство приступило к обсуждению льгот и привилегий. Слышны были крики, шум, возгласы. Выйдя на улицу и подойдя к машине, они остановились. Был прекрасный зимний день. Ярко светило солнце. Стоял лёгкий морозец. Михаилу Потаповичу, уставшему от душных кабинетов, очень захотелось прогуляться. У него была целая куча вопросов к Шулеру, но он решил отложить их. "Приду к нему в кабинет, и поговорим. Всё у него и узнаю...". И, вдруг, неожиданно для самого себя, он сказал:
   -- Шулер! А давайте, пешком прогуляемся! Смотрите, какая погода чудесная. Что Вы всё на машине? Пошли, а?
   Шулер посмотрел на Михаила Потаповича. Он подумал: "Может он и прав? Что я, действительно, по машинам и кабинетам?! А заодно и поговорим. Без всяких Секретарей и Швайников!"
   -- Пошли, Потапов сын, прогуляемся! -- ответил он, -- Ты дорогу-то хорошо знаешь? Не заблудимся?
   -- Не в лесу, не потеряемся...
   Отпустив машину, они пошли пешком. Снег скрипел под ногами. Шулер думал как лучше начать разговор и не спугнуть Потапыча. В целом, он Шулеру нравился. Нравилась его образованность, своеобразный ум, тактичность и рассудительность... Нравилась сдержанность и скромность. И даже его религиозность, которая поначалу сильно раздражала Шулера, а порой, просто выводила из себя, тоже стала импонировать... Полное отсутствие алчности: с такими "русскими" ему ещё не приходилось сталкиваться... В последнее время Шулеру очень сильно мешал Президент. Не в реализации Плана, не своими пьянками и дурацким поведением. Вокруг него стало появляться очень много приближённых, включая родственников: жадных, алчных и несговорчивых. Они пока с уважением относились к Шулеру и его должности, но нельзя быть уверенным, что будет через год, два, когда они смогут приобрести влияние в стране, деньги! Нельзя быть полностью уверенным и в завербованных и пока ещё преданных ему людях: Секретаре, Швайнике, Рыжпейсе, Бурдалисе, других... "Сейчас они меня слушают и беспрекословно подчиняются! -- думал Шулер, -- Началась приватизация... Скоро они станут очень богатыми людьми... Могут и забыть, кому они этим обязаны. У меня начнутся проблемы...". Вот поэтому и решил Шулер полностью завербовать Михаила Потаповича, частично раскрыть перед ним свои карты. Если что, Президента можно без всяких хлопот устранить -- отказало сердце, после очередного запоя, а на его место поставить преданного и послушного Михаила Потаповича. Пока Шулер думал, Михаил Потапович сам начал разговор:
   -- Я так и не понял, что это за план такой, на который они постоянно ссылались?!
   Шулер остановился, повернулся к Михаилу Потаповичу и сказал:
   -- Вопрос очень серьёзный, Майкл! Я как раз собирался с тобой поговорить. Тебе придётся очень хорошо подумать и определиться: на чей стороне ты играешь? Хотя, выбор у тебя не велик, но всё равно, ты должен определиться!
   -- В каком смысле?
   -- Ты же умный человек... Разве тебя не удивляет, что я, иностранный гражданин, не имеющий, официально никакого отношения к этой стране, всем тут управляю, что я тут самый главный? Не удивляет?
   -- Очень удивляет! Но я как-то не решался об этом спросить... А почему Вы тут главный?
   Шулер покрутил пуговицу на пальто Михаила Потаповича:
   -- Пойдём. Холодно стоять... Не буду лукавить и юлить, скажу прямо. Я тут главный, потому что больше нет такой страны! России больше нет!
   -- Как? -- воскликнул Михаил Потапович удивлённо. Теперь уже он остановился в недоумении.
   -- Пойдём. Холодно стоять. Пока ещё она, конечно, есть: фактически, юридически, территориально... Но, можешь мне поверить, Майкл, её уже нет! И не будет больше никогда! Вы проиграли этот война, а мы её выиграли! Вот так, Майкл! И ты должен определиться -- на чьей ты стороне! Но должен тебе сказать: мне не хотелось бы тебя терять! Я хочу, чтобы ты был на нашей сторона!
   -- Как тебя зовут? Как твоё имя?
   -- Билл.
   -- И почему ты так решил, Билл, что России больше нет? Почему?
   -- Потому что есть План, Майкл! Про который ты меня спрашивал... Это План уничтожения России! И он будет выполнен, Майкл, это точно!
   Слава Богу, что нервы у Михаила Потаповича были крепкие. Это был мощнейший удар! Услышать такое он никак не ожидал. "Нельзя показывать, -- думал он, -- что я расстроен и обескуражен. Нельзя! Миша! Возьми себя в руки! Я то думал, что он просто помочь приехал! -- говорил он сам себе". Перед глазами появилась жена, дети, внуки... Родной городок... Мимо них шли люди, о чём-то болтали. Прошла стайка школьников, которые ели мороженное... Ход его мыслей прервал голос Шулера:
   -- Майкл! С тобой всё в порядке?
   -- Спасибо, Билл. Я, просто задумался над твоим предложением... А ты уверен, что вы всё правильно рассчитали? Нет ли ошибки?
   -- Ошибки нет. Над этим Планом очень хорошо потрудились. Его не один год разрабатывали лучшие наши учёные! -- Шулер удивлённым взглядом проводил школьников, аппетитно уминающих мороженое. -- Зачем они кушают холодное мороженое на таком морозе?
   -- Понимаешь ли, Билл?! -- Михаил Потапович взял Шулера под руку. Очевидно, он принял для себя какое-то решение и успокоился. -- Ты вот не знаешь, зачем наши дети едят мороженое на морозе?! Так может, и учёные, которые сочиняли этот план по уничтожению нашей страны, тоже этого не знают? Или знают?
   -- Думаю, что не знают. А для чего им это знать?! Какое отношение имеет мороженное к Плану?!
   -- Имеет! -- Михаил Потапович улыбнулся, -- Если вашим планом не предусмотрена защита от этого мороженого на морозе -- грош ему цена! Ничего вы тут не навоюете! Это наша военная тайна!
   -- Я понял... Ты так шутишь со мной? Не шути, Майкл, вопрос очень серьёзный!
   -- Я понимаю... Послушай, Билл! А давай, раз такой разговор серьёзный, водочки выпьем... Ты знаешь, что я почти не пью, но вдруг захотелось...
   -- Пойдём в нашу столовую в Кремле, там и выпьешь, я не против этого...
   -- Да нет! Там не интересно как-то: всё чинно, благородно... Вон -- магазин, -- он показал рукой на магазин с надписью "Вино", -- а вон -- "Пельменная". Возьмём бутылочку, в пельменной выпьем... Мы так в студенческие годы делали. Посмотришь, как народ наш живёт...
   Шулер немного поколебался, но любопытство пересилило. Ему ещё ни разу не приходилось просто так бывать в городе, ходить по улице, есть в пельменной...
   -- Хорошо, Майкл, пойдём. А есть в пельменной не опасно? Мы там не отравимся?
   -- Не страшнее, чем в Мак-Дональдсе, но туда я точно не пойду!
   Вход в винный отдел магазина был отдельный. Само помещение маленькое, но народу там всегда было в избытке. Прилавок с продавщицей и витрину с образцами продаваемой продукции отделяла от страждущих мощная металлическая решетка, сваренная из толстой арматурной стали. Раньше, похоже, там была просто стеклянная витрина, но её, по-видимому, постоянно разбивали нетерпеливые покупатели. Часто около окошечка, через которое продавщица общалась с окружающим её миром, спонтанно возникали беспорядки, иногда переходящие в драки. Дрались в основном местные "короли", которые не считали себя обязанными стоять в очереди и лезли к вожделенному окошечку по головам стоящих в очереди людей. А очереди в винных магазинах всегда были большие.
   Майкл с Биллом зашли в винный отдел и заняли очередь.
   -- Куда же ты лезешь, гадина? -- раздался крик около окошечка, -- Куда лезешь?
   К окошечку, сильно работая локтями, пробиралась хрупкая прилично одетая женщина. В левой руке у нее были зажаты деньги, а в правой букет красных гвоздик. Она медленно, но верно, как атомный ледокол "Ленин" во льдах, пробивалась к намеченной цели.
   -- Разрешите, товарищи! -- настойчиво говорила женщина, -- Мне нужно очень срочно! Разрешите, товарищи!
   -- Срочно бывает только в сортире! -- встретил её криком около окошечка пожилой мужчина в промасленной робе, -- Тута все равны! Не за хлебом! -- и он грудью преградил ей дорогу, -- Интеллигентка вшивая, мать твою!
   Люди, стоящие в очереди, с интересом наблюдали за этой сценой. Им было скучно. Женщина, услышав такие грубые слова в свой адрес, изменилась в лице и, что было силы, визгливо закричала:
   -- Ах, ты, старый таракан! Это я интеллигентка?! Ах, ты! -- не удовольствовавшись произведенным результатом, она обильно перемешивала простые слова с матерными, но, не удовольствовавшись и этим, стала быстро и сильно бить мужчину сверху по голове букетом, -- Я тебе дам "интеллигентка", алкаш поганый! Ах ты!..
   Битье букетом по голове, а также попытки мужчины отбиться от наседавшей на него женщины способствовали вовлечению в конфликт стоящих рядом людей. Шулер с интересом наблюдал за этой сценой. Кто-то вступился за женщину, кто-то за мужчину, началась свалка: кричали, смеялись, орали, толкались. Продавщица громко материлась из-за своей решетки. Михаил Потапович увидел, как в помещение вошел милиционер-сержант и стал внимательно наблюдать за развитием событий. Оценив ситуацию, он подошел к мужчине, тихо стоявшему около двери и державшего за поводок сидевшую около его ног таксу.
   -- Какого ты тут хрена с собакой? -- заорал сержант на мужчину, -- Пьянь! -- орал сержант, -- Оштрафую козла! Вон отсюда!
   Сержант орал так громко, что на несколько секунд драка прекратилась. Все оглянулись на него и мужчину с собакой. Сержант был небольшого росточка, мелкий, то ли в прыщах, то ли в оспинах, сильно окал, но кричал громко, привычно. Посмотрели, оценили и начали драться с новой силой. Мужчина с таксой, имевший, видимо, такое же отношение к алкашам, какое имел сержант, оборавший его, к балету, не стал спорить, и вышел на улицу. Сержант строго посмотрел на очередь, на драку около окошечка и тоже вышел.
   -- Герой! -- сказал Михаил Потапович, обращаясь к стоящей за ним в очереди старушке, -- Кстати, бабушка, этот мужчина с таксой за мной занимал.
   -- Хорошо, внучёк, хорошо. -- Ответила бабушка.
   -- Почему милиционер герой?! И зачем она била мужчину цветами? -- поинтересовался Шулер.
   -- Я тебе, Билл, потом расскажу...
   Драка понемногу утихла сама собой. Хрупкая женщина с зарождающимся фингалом под глазом и двумя бутылками водки в руке, грязно ругаясь, ушла. Майкл медленно приближался к окошечку. Взяв пол-литровую бутылку водки, они вышли из магазина и направились в пельменную, которая находилась рядом с магазином. В народе такие пельменные назывались "стекляшками". Войдя внутрь, огляделись. Достаточно просторный грязный зал. В дальнем конце стойка. Посетителей было немного.
   -- Пойдём, Билл. Посмотришь, как народ питается...
   Они подошли к стойке, взяли подносы. Михаил Потапович рассказывал Шулеру про блюда, выставленные на стойке:
   -- Выбор тут небольшой: пельменная. Вот варёные яйца под майонезом, огурчики солёные, можно взять бульон с яйцом...
   -- Что это за бульон?
   -- Не знаю, наверное от пельменей... А вот и пельмени: с маслом, с уксусом, с бульоном... -- он слегка поморщился, -- Заводские... Ты вот домашних пельменей не ел! Даже сравнивать нельзя...
   Шулер смотрел оценивающе на блюда, расположенные на стойке. Его внимание привлекли варёные яйца.
   -- Почему они в скорлупе? И что это на них прилипло? -- спросил Шулер, ковыряя ногтем что-то прилипшее к скорлупе.
   -- Помыли плохо перед варкой... -- ответил Потапыч. -- Выбирай быстрее, есть уже хочется... Да, и выпить тоже...
   К прилавку подошла толстая, раскрасневшаяся баба в грязном белом халате, посмотрела на Шулера, ковыряющего яйцо:
   -- Чаво, чаво? -- сказала она Шулеру, -- Сперма петушиная! Чаво ещё на яйце может быть? Говори быстрее, чаво накладывать?
   -- Это такой деликатес? -- удивился Шулер, -- Я раньше не встречал!
   В результате всё пришлось заказывать Михаилу Потаповичу: две большие порции пельменей с маслом, варёные яйца под майонезом, квашеную капусту, солёные огурцы, два компота...
   -- И ещё, дайте нам, пожалуйста, -- попросил Михаил Потапович, смущаясь, -- два чистых стаканчика...
   -- У-у-у... -- наигранно возмутилась толстая баба, -- Туда же... А с вида, приличные люди!
   -- Зачем чистые стаканы?
   -- Я из горла не приучен... А ты?
   -- Из чего? У меня не стало хватать словарного запаса. Много новых слов...
   -- Пойдём уже... Прямо как дитё малое! Брось вот так тебя в городе одного -- пропадёшь совсем... Сгинешь...
   Они расплатились, взяли свои подносы и направились к свободному столику. Сняв дублёнку, Шулер спросил:
   -- Куда тут надо вешать свою верхнюю одежду?
   -- Хочешь, на вешалку, вот она стоит, хочешь, на спинку стула...
   -- А куда ставить мой дипломат? Тут очень важные бумаги! Секретные!
   -- Это очень просто... -- взяв у Шулера портфель, Михаил Потапович положил его плашмя на стул:
   -- Садись...
   -- Это не совсем удобно. -- Ответил Шулер, ёрзая на портфеле, -- Можно натереть себе задницу...
   -- Задница -- не передница: заживёт! Зато надёжно! Я так раньше свою кандидатскую диссертацию сохранял... Если пойдёшь в туалет, бери портфель с собой!
   -- Что такое "передница"?
   -- Хватит вопросов, Билл. Давай выпьем немного... И я тебя начну спрашивать! У меня к тебе тоже много вопросов накопилось.
   Усевшись, наконец, за столом, Михаил Потапович раскупорил бутылку с водкой, налил в чистые стаканы по половинке и придвинул к себе солёные огурчики. Подняв свой стакан, он сказал:
   -- Давай, Билл! Выпьем за дружбу! За дружбу между народами! И поговорим...
   Шулер ёрзал на своём портфеле, смотрел грустными глазами и стакан не поднимал.
   -- Ты не хочешь выпить, или тост тебе не понравился?
   -- Я не могу, Майкл, выпить... Если я сейчас выпью этот первый стопка, то последний стопка будет через три месяца! Пей один!
   -- Не могу я один пить! У нас так не принято... Может, пригубишь чуть-чуть? Граммулечку? Просто за компанию...
   Шулер поднял свой стакан, чокнулся с Потапычем, и помочил губы водкой, аккуратно, чтобы ничего не попало внутрь. Михаил Потапович, наоборот, быстро, с прямым локтем, полностью выпил, постучал пустым стаканом по передним зубам и тут же закусил солёным огурцом:
   -- Паршивые огурцы... -- сказал он, крякнув, -- Не сравнить с домашними... Ты, Билл, умеешь закатывать солёные огурцы?
   У Шулера, действительно, не хватало словарного запаса. И ему не нравилось в пельменной! Особенно не понравился последний жест Майкла, когда он постучал себя по передним зубам пустым стаканом! Ему сразу представился пьяный Папа: "Водку, неси, па-а-нимашь! Разорву, панимшь!". Он пригляделся к Майклу. Тот спокойно пережёвывал огурец, вёл себя прилично. "Может, и ничего? -- подумал Шулер, -- А может, и этот запойный?". К соседнему столику подошла молодая женщина. Сняв с подноса две большие порции пельменей и пустой стакан, она села, не снимая пальто. Достав откуда-то бутылку водки, налила себе полный, до краёв, стакан, выпила его залпом и стала есть пельмени. Она была с мороза, и от неё, как от лошади, шёл пар.
   -- Не умеешь? Тогда расскажи про этот план!
   -- Слушай и отнесись к этому очень серьёзно. Ты человек образованный, и с тобой проще разговаривать. Постараюсь говорить короче... Начну с исторического аспекта. -- Он покосился на женщину, которая с удовольствием жевала пельмени. -- Дело в том, что ваша империя всегда доставляла много хлопот остальному миру! И в царское время, и потом! Очень уж она большая, мощная и сильная! И если ею грамотно управлять, она сможет господствовать над всем миром! Царствовать над всеми народами! Понимаешь? А это очень опасно для всех остальных! Вот в чём дело! Пока этого не произошло, но кто может гарантировать? Вот по этому и принято решение -- уничтожить!
   -- Подожди, Билл! -- сказал Михаил Потапович, мрачнея и настраиваясь на серьёзный лад, -- Очень знакомые слова: царствовать, управлять миром, избранность... Только исходят они от других, не от нас! Разве весь ход истории не говорит о том, что у нас нет таких планов, завоевать мир?! Царствовать над всеми народами?! И разве у нас не было такой возможности? Вспомни, как мы освободили от фашизма всю Европу, когда большая страна работала только на победу? Огромная страна превратилась в огромную, сильнейшую армию! Разве мы не могли пойти дальше и завоевать мир, как ты говоришь? Но, даже коммунисты не стали этого делать... Установили, конечно, в соседних странах вокруг своих границ коммунистические режимы! Надо же было как-то предохраняться... Но сражаться за мировое господство не стали! А Наполеон?! Пол мира от него освободили, вышибли отовсюду! Что? Не могли установить мировое господство? Могли! Наши войска в Европе стояли! Но не стали же! Знаешь почему? -- Михаил Потапович налил себе ещё водки, -- Давай, Билл, выпьем. Потом скажу...
   -- Я не могу, Майкл, мне нельзя!
   -- Это тебе виски нельзя! А водку можно! Если ты от виски в запой попадал, то от водки ничего не будет! Виски на основе ячменя делают, а водку -- на пшенице! Можно, Билл! -- он поднял свой стакан и чокнулся с Шулером, -- Давай! За понимание исторического момента! -- Шулер немного выпил, -- А теперь огурчик! На, закуси огурчиком, похрусти... Это тебе не поп-корм! Упала?
   -- Что "упала"?
   -- Водочка?
   -- Упала... Я боюсь, что придётся к доктору Дринкеру обращаться, а мне не хотелось бы... Он стукач!
   -- Так вот... -- продолжил Михаил Потапович, -- Не стали весь мир завоёвывать, потому что он нам не нужен! Не в природе русского человека над кем-то господствовать, угнетать кого-то... Зачем? У нас и так всего много! Да и Вера наша, православная, это запрещает! У нас хоть одна колония была? Это вы весь мир колонизировали: и Африку, и Азию, и Америку... Теперь хотите и до нас добраться?!
   -- Это всё слова, Майкл! Что бы ты не говорил, а решение принято и механизм запущен! Русские -- это нация поработителей, нация, которая угнетает другие нации! И поэтому подлежит уничтожению!
   -- Ты путаешь, Билл! Не русская нация -- коммунистический режим... Кстати, коммунизм не мы придумали. Нам его из Европы прислали в запломбированном вагоне!
   -- Не спорь! То, что вы нация поработителей, признано во всём мире! В Америке даже есть такой закон, принятый американским конгрессом.
   Шулер опять покосился на женщину. Она доела первую порцию пельменей, опять достала бутылку и вылила остатки в стакан. Он был полон до краёв. Придвинув к себе вторую порцию пельменей, она подняла стакан. Шулер не выдержал:
   -- Тебе же плохо будет! -- сказал он женщине с участием в голосе. -- Не пей больше!
   -- Плохо будет тебе! -- грозно ответила ему женщина, -- Если я встану! Комуняка паршивый!
   -- Почему я коммуняка? Почему она так сказала?
   -- Ты, Билл, очень похож на секретаря райкома партии, или на директора завода. Вот она так и сказала... Ты, Билл, американец? Это американский план?
   -- Да, я американец, но План демократизации России не американский.
   -- Странно, -- сказал Михаил Потапович, -- Сегодня только Америка претендует на мировое господство. Так чей же тогда план? Кто хозяева?
   -- Хозяева, которые меня наняли и руководят всеми моими действиями, не американцы. Нельзя их так назвать. И не Президенты! -- Шулер ухмыльнулся, -- Смешно! Кто такие Президенты? Мелкое жульё, вруны и воры, назначенцы-временщики... Что у вас, что у нас... Мои хозяева, Майкл, это очень серьёзные люди! Это самые богатые люди на этой планете! Они тут хозяева, и вправе решать, кому тут жить, а кому умирать! Их слово последнее! Это избранные люди, Майкл!
   -- Надо за них выпить, Билл! -- сказал Михаил Потапович, наливая уже по третьей, -- Дай Бог им здоровья!
   -- Нет, нет! -- стал отказываться слегка захмелевший Шулер, -- Я не буду больше пить!
   -- Ты, Билл, отказываешься выпить за здоровье своих хозяев? Ведь помрут, ты же в дураках останешься!
   -- Я не хочу остаться в дураках! Давай, тогда, выпьем!
   Они выпили, закусили. Михаил Потапович спросил:
   -- В целом, мне всё это понятно. Вы не первые. Уничтожали нас уже не один раз, только, почему-то, мы никак не погибнем. Значит, есть план уничтожения, вы тут купили всё начальство, и ты, как главный, руководишь этим уничтожением! Но я то тебе зачем нужен? Я понимаю, что алкаша-Борьку надо периодически заменять, у него, если не запой, так больница! Но зачем ты мне всё остальное-то рассказал: про план, про уничтожение России? Я бы и без этой информации работал. Ты не боишься, что я пойду завтра на телевидение и расскажу всё про ваш план! Вот крику-то будет!
   -- Не будет! Все и так прекрасно понимают, что идёт уничтожение страны! Такими методами, как наши, страну не поднимают! Так что, никто не удивится. Сейчас и не такое болтают. Зачем я тебе это всё рассказал, пока не скажу, придёт время. Мне важно услышать, что ты будешь на меня работать. Зарплату я тебе увеличу в два раза. Когда начнутся серьёзные дела, сядешь на процент! Это, Майкл, очень большие деньги! Не то, что внуков, на тысячу лет вперёд своих потомков обеспечишь!..
   -- Какие такие серьёзные дела, Билл? Уж не людей ли расстреливать? Кстати, эти твои хозяева... Ты говоришь, избранные люди! А кто их избрал-то? У меня тут сомненьеце закралось... Не Бог ли? Может это Богоизбранные люди? Уж больно тезисы знакомые!
   -- Я хочу выпить ещё! -- громко сказал Шулер, -- Сегодня больше о работе говорить не буду! Будем есть пельмени, петь...
   -- У нас и не осталось ничего... -- Михаил Потапович посмотрел на пустой стол, -- Ничего, сейчас организуем! С моей зарплатой в пельменной жить можно!
   Он пошёл к стойке, набрал ещё закуски, пельменей, пошептался с бабушкой, которая убирала со столов посуду. Когда вернулся с подносом, Шулера за столом не было: остался только портфель, одиноко лежащий на стуле. Но уже через минуту он появился, слегка покачиваясь и с расстёгнутой ширинкой.
   -- Даю тебе три дня отпуска, Майкл! Будешь думать! Потом придёшь ко мне и скажешь: "да"! Ты меня понял? Не то я тебя, панимашь, на рельсы положу! -- он засмеялся. -- Давай выпьем за наших хозяев, Потапов сын! Давай! Где водка? Где этот божественный напиток? Я теперь понимаю Борьку-алкаша! Не будет без водки демократии?
   -- Не будет!
   -- Вот за это и выпьем!
   Не прошло и получаса, как Михаилу Потаповичу пришлось идти к заведующей пельменной и просить позвонить. Поскольку он ещё не знал, как вызывать машину, пришлось звонить Секретарю:
   -- Филат Сергеевич, добрый вечер! Это Михаил Потапович говорит... Как бы мне для доктора Шулера машину заказать? Он свою отпустил после заседания правительства, мы пешком пошли в Кремль... Решили прогуляться... Зашли в пельменную перекусить, выпили немного... Боюсь, пешком он до Кремля уже не дойдёт!..
   По голосу Секретаря чувствовалось, что он не совсем понял, что происходит, но машину прислал. Шулера, который активно сопротивлялся и требовал ещё пельменей, погрузили в машину. Михаил Потапович подумал, и поехал к Карпычу. "Надо же, как его развезло! -- думал он, -- Пил-то в основном я, он и стакана не выпил...".
  
   Глава 7. ЗАГОВОР.
  
   Пока Шулер в пельменной вербовал Михаила Потаповича, не терял времени даром и Секретарь. Приехав на заседание правительства к самому его окончанию и узнав, что Шулер уже уехал, он оставил особо приближенных членов правительства на разговор. Удалившись в маленькую уютную комнату для переговоров, в которой точно не было прослушивающих устройств, Секретарь начал своё совещание. Напротив него сидел фёст-министр со своими замами.
   -- Вот что, ребята! -- начал Филат Сергеевич, -- Нам надо срочно разработать какой-то свой план! Боюсь, как бы не кинули нас! Что-то вокруг Папы стало крутиться очень много народа!
   -- Ты, Филь, имеешь в виду Верховный совет? -- спросил озабоченно Рыжпейс, -- Как бы они не взяли власть в свои руки?
   -- Не, Толян, за это я не беспокоюсь... Планом предусмотрены мы, а не они! Мы должны страну попилить, а не они! Шулер этого никогда не допустит: если они сами не уйдут, перестреляют их, как куропаток... Я про другое! Как только мы начали приватизацию, сразу к Папе слетелось вороньё: родственники, дочка эта, Краказябла, всё время каких-то подозрительных личностей к нему водит, охранник его тоже... Даже спортсмены стали появляться, ракетку для тенниса подарили. А какой ему спорт, если только литрбол?! Боюсь я, что в итоге нас кинут!
   -- По-моему, хрю, хрю, ты зря беспокоишься! -- сказал Хайдар, причмокивая. -- Шулер этого не допустит! Чмок!
   -- Жора! -- капризным голосом сказал Секретарь, -- Хватит чмокать! Тут такой серьёзный вопрос, а ты хрюкаешь, с мысли сбиваешь...
   -- Что я виноват? -- обиделся Швайник, -- У меня так носоглотка устроена... Может, я сам от этого страдаю? Зато, я гениальный экономист!
   -- Про свою гениальность, -- сказал Рыжпейс, -- по телевизору рассказывай! А нам нечего мозги конопатить! Ты больше на графа Дракулу похож, чем на экономиста! Такую чушь сегодня на правительстве нёс: изучение процессов сиганальной триангуляции квазибинарных разрезов! Думаешь, мы так не умеем? А если Генка начнёт на правительстве про научный коммунизм рассказывать?! -- он посмотрел на Бурдалиса, -- Что тогда?
   -- Что ты на меня набросился? На себя посмотри: жадная рыжая скотина! -- он толкнул локтем Секретаря, -- Посмотри на него, Филь: он вёл в советское время кружок альтернативной экономики! Экономический диссидент! С партбилетом! Ты мог этот кружок вести только в одном случае: если работал на чекистов и закладывал всех, кто к тебе в этот кружок ходил! Первый заместитель председателя Ленсовета диссидентский кружок ведёт! Кружок-то не на Литейном был, не в подвале? Чтобы далеко не ходить? А теперь ему ещё персональный самолёт подавай! Рожа не треснет?
   -- Успокойтесь, господа! -- примирительно сказал Секретарь, -- Необходимо выработать какую-то тактику, а вы ругаетесь.
   -- А чего он? -- обиженно сказал Швайник и тихо чмокнул.
   -- Это ты первый начал...
   -- Нет -- ты!..
   -- Ты!
   -- Это я первый начал! -- сказал Секретарь, -- Довольны? Только заткнитесь! Как заседание-то прошло? Долго вы что-то. Шулер доволен?
   -- Сказал, что доволен... -- ответил Бурдалис. -- Долго, потому что никак с льготами не могли определиться...
   -- Определились?
   -- Разве с жирным договоришься?! -- он злобно посмотрел на Швайника. -- Ему, значит, персональный самолет нужен! Возить по воздуху свою толстую задницу и хрюкать! А нам, значит, с Толяном, замам его, самолёт не нужен!
   -- Зачем тебе самолёт? -- возмущенно крикнул Хайдар, хрюкая по-боевому, -- Ты же, тоталитарно--коммунистическая морда, из кабинета не выходишь? Карла Маркса, наверное, тайком читаешь?
   -- Тихо! -- крикнул Секретарь, -- Полная тишина! -- все замолчали, -- Вы так и заседания правительства проводите? То-то Шулер будет рад! Провернём приватизацию -- по десять самолётов себе купите: на завтрак, обед и ужин на разных летать будете! Сейчас главный вопрос: как бы не выкинули нас из обоймы! Понятно вам? А вы самолёты делите!..
   -- Как это? -- удивлённо чмокнул Швайник, -- Всё так хорошо: Правительство, реформы, самолёт... И, потом, Шулер не может нас выгнать, потому что мы все завербованные разведчики... Мы на него работаем!.. Как же он нас выгонит?
   -- Как выгонит? -- спросил Секретарь, -- Как обычно -- пинком под зад!
   -- Жирного уже можно выгнать! -- многозначительно сказал Рыжпейс, -- Он своё чёрное дело сделал! Да, и Генку, тоже... Они в Беловежской пуще отстрелялись! А вот меня выгнать нельзя! Приватизация в самом разгаре! Я себя ещё не скомпрометировал! Меня нельзя выгнать, потому что я нужен своей стране!
   -- Можно!.. -- ответил Секретарь, -- Таких, как ты специалистов, топ-менеджеров, в любом паршивом НИИ пачками! Не зазнавайся, Рыжий! Нам надо держаться вместе! Только так можно бабла нарубить!
   Вдруг раздалось обиженное чавканье и похрюкивание:
   -- Я попросил бы Вас, господин Рыжпейс, объяснить, про какое это чёрное дело, которое мы, якобы, с господином Бурдалисом сделали, Вы только что говорили? Говорите при Филате Сергеевиче, пожалуйста! Пусть и он послушает! Говори, рыжая гадина, противник демократии! Говори, радикал! -- Швайник был очень взволнован. Он даже перестал чмокать и похрюкивать, только показывал Рыжпейсу зубы:
   -- Моё имя войдёт в историю! Мне ещё памятник поставят!
   -- Поставят, поставят тебе памятник! -- ответил Рыжпейс, -- В центре Масквы! В платном сортире! И все будут на него гадить ходить! Конечно, в историю ты войдёшь: весь в говне, под матерную ругань! Уже вошёл! Поздравляю!
   -- Ты не можешь мне самолёт простить -- вот и ругаешься!
   Пришлось опять вмешиваться Секретарю. Он сухо, но строго объяснил противоборствующим сторонам, что они очень важные государственные деятели, пока ещё огромной страны, и не пристало им ругаться, и вести себя, как базарным бабам:
   -- И последнее: если мы сейчас ни до чего не договоримся -- Шулер нас сожрёт! Давайте спокойно обсудим сложившуюся ситуацию, всё взвесим, и примем какое-нибудь решение! Что мы сделали хорошего на сегодняшний момент? За что Шулер может нас похвалить?
   -- Беловежская пуща! -- сказал Хайдар, -- Мы с Генкой приняли самое активное участие: готовили текст Соглашения, способствовали подписанию... Развалили, короче, империю на части...
   -- Наше Правительство сломало хребет тоталитаризму! -- продолжил Бурдалис, -- Нанесли, так сказать, сокрушительный удар! Мы ввели в стране демократию и создали рыночные отношения: отпустили цены, начали приватизацию, обеспечили кадрами...
   -- Хорошо, -- соображал Секретарь, -- сделали много, но уже сделали... Главное, что мы подбирали кадры! На всех государственных постах наши люди: родственники, друзья, хорошие знакомые, сослуживцы! Это наш главный козырь против Шулера! Не решится он нас убрать, пока везде работают наши люди... На должности олигархов тоже наших утвердили! Это козырь!
   -- А каких же? -- сказал Рыжпейс, -- Не ихних же! Ихних пока нельзя! Будет очень странно, если мы приватизацию будем оформлять на какого-то мистера Дауна! Пусть теперь Шулер нас боится!
   -- Она у тебя и так какая-то странная! Приватизация! -- сказал Секретарь, -- И без мистера Дауна! Даже странно, что народ не выступает! А почему Шулер должен нас бояться?
   -- Кто ему бабки будет носить, долю от приватизации? Мы! Теперь он от нас зависит!
   -- Точно! -- закричал Секретарь, -- Точно, Толян! Именно этого он и боится! А я думаю, что он в этого двойника так вцепился? Как его, медведя? В Михаила Потаповича!
   -- А при чём тут двойник? -- удивился Хайдар, чмокнув.
   -- Смотрите: у Шулера две задачи! Первая, это развалить страну в соответствии с Планом! Это его главная задача. Не выполнит -- ему башку отвернут! Вторая -- бабла, попутно, накосить! Что у него на сегодня? С Папой он не дружит, всё время конфликты!
   -- Папа ни с кем не дружит! -- сказал Бурдалис, -- Он только водку хлещет да выпендривается!
   -- Ошибаешься, Гена! Он любит свою доченьку -- змею! Что она к нему повадилась? А очень просто: деньгами запахло... Водит всё время каких-то людей, бумаги подписывает... Вот и получается у Шулера: с двух сторон непонятки... Змеюка эта, может ему сейчас карты спутать, папаша ведь ей что хочешь подпишет... А с другой стороны, мы можем кинуть с баблом... Вот он за двойника и зацепился!..
   -- Подумаешь... -- сказал Рыжпейс, -- Что может сделать двойник?
   -- Правильно Хайдар говорит!.. Дурак ты, всё-таки...
   Все вопросительно посмотрели на Секретаря, не понимая хода его мыслей.
   -- Что может сделать двойник? Он может стать Президентом! Вот что!
   Члены Правительства окаменели. Они и не думали о таком развитии событий. Действительно, Папа после запоев всё время валялся в больнице, и уговорить его бросить пить было невозможно. С таким больным сердцем, если его устранить, даже у родственников не возникнет подозрений! А дальше будет рулить подконтрольный Шулеру Михаил Потапович!
   -- Точно! -- сказали все в один голос.
   -- Как бы перекупить этого двойника? -- задумался Бурдалис, -- Может предложить ему процент от приватизации?! Маленький... -- добавил он, почувствовав на себе недобрые взгляды сослуживцев по правительству.
   -- За что? -- опять по боевому зачмокал Швайник. -- За что ему процент?
   -- Действительно, Генка, за что? -- проявил редкое единодушие со Швайником Рыжпейс, -- Мы работаем, ночей не спим, приватизируем!.. А он что сделал? За что процент-то? Тем более, что платить придётся из нашего кармана -- Шулер не подвинется!
   -- Что вы опять разорались?! -- одёрнул их Секретарь, -- Никто процент и не просит! Он очень дремучий мужик: я думаю, что про процент не только не знает, даже не представляет, что такое может быть... Нужно просто платить ему хорошую зарплату от нас, демократов-патриотов!
   -- А сколько ему Шулер положил?
   -- Три тысячи долларов в месяц... Но он без работы сидел да ещё в Сибири! Тут на любые деньги согласишься...
   -- По-моему, -- сказал Хайдар, -- это очень мало... Давайте перебьём Шулера и сделаем ему зарплату в триста тысяч!
   -- Не знаю!.. -- ответил Секретарь, -- В сто раз?! А что мы тогда Шулеру скажем? -- он задумался, -- А кто знает, -- он оглядел собравшихся, -- большая это зарплата, или нет?
   Руководство правительства глубокомысленно задумалось. Все потупили глаза. Воцарилось молчание.
   -- Ну, давайте посчитаем, хоть приблизительно... Сколько сейчас хлеб стоит?
   -- Сто баксов буханка! -- сразу сообразил Швайник.
   Секретарь посмотрел на него с сомнением:
   -- Что-то дороговато... Ты это точно знаешь? Я думаю дешевле... Не дороже пятидесяти...
   -- Точно знаю, сколько стоит хороший коньяк! -- вставил Рыжпейс, -- Недавно в Нью-Йорке, в ресторане видел, когда ездил за инструкциями: полторы тысячи и выше...
   -- Хорошо... -- сказал Секретарь, подсчитывая в уме, -- Значит сейчас на свою зарплату он может купить две бутылки хорошего коньяка, или шестьдесят буханок хлеба! Мало... Если его зарплату увеличить в сто раз, получится: двести бутылок коньяка... Это очень много... Сопьётся! Значит, надо увеличить в десять раз: двадцать бутылок коньяка! Зарплата в самый раз! -- он посмотрел на руководителей правительства:
   -- Может у жён спросить? Они-то должны знать, какие сейчас зарплаты. Они же на рынок ходят!
   -- Твоя жена на рынок ходит? -- удивлённо прочмокал Хайдар, -- Сомневаюсь я... Моя когда-то ходила... Но уже давно этим не занимается, для этого есть слуги: продукты привозят, готовит повар, убирает горничная... Откуда ей знать?
   -- А у тебя-то какая зарплата?
   -- А я знаю? Забыл, когда последний раз её получал... А у тебя?
   -- Я тоже давно не получал... -- признался Секретарь. -- Ладно, пусть будет зарплата -- двадцать бутылок коньяка! А если Шулер узнает? Сразу заподозрит, что мы решили его купить! Это нежелательно... -- он посмотрел на Бурдалиса, -- А ты, старый интриган, как думаешь?
   -- Я думаю, что ничего платить ему не нужно! Надо больше с ним общаться и настраивать его против Шулера... Но очень осторожно! Основной напор на патриотизм: мол, де, мы земляки, патриоты, любим свою страну, а Шулер -- чужак, не любит нашу страну...
   -- Правильно! -- сказал Секретарь. Хоть он и не знал, много это или мало: платить из своего кармана, он в принципе не любил. -- Надо как-то расположить его к себе... И с Краказяблой надо дружить по мере возможности: она без нас тоже не сможет! Хочешь, не хочешь, а одной Президентской подписи мало: всё решает чиновничий аппарат!
   -- А я, -- причмокнул Хайдар, -- переговорю с олигархами!
   -- Нет! -- сказал Секретарь, -- Боюсь, что ты опять начнешь их грузить экономикой и они ничего не поймут! Пусть с ними поговорят Генка с Толяном! У них лучше получится! И я переговорю...
   -- Правильно! -- согласился Бурдалис, -- Соберём собрание...
   -- Собрание нельзя: Шулер узнает! Надо их отлавливать поодиночке и внушать, что без нас они никто. И чтобы Шулера поменьше слушали. Что реальная власть у нас в руках!
   -- Надо их немного запугать... -- сказал Рыжпейс, -- И дочку запугать, и двойника...
   -- Правильно! -- подытожил Секретарь, -- Всех запугать, и никому не платить!
   На этом и договорились.
  
   Глава 8. ДВА СОЛДАТА.
  
   Карпычу был очень нужен телевизор на кухне. Просто необходим. Он уже замучился таскать еду в комнату и есть на табуретке. Пусть маленький, чёрно-белый, но на кухне. В стране постоянно что-то происходило: Карпыч любил смотреть новости. Хотя места для телевизора на кухне не было совсем, он придумал, как его разместить. Усевшись поудобнее и открыв газету объявлений, Карпыч начал обзванивать продавцов телевизора "Юность". Цены были приблизительно одинаковые. Он уже хотел остановиться на каком-то варианте, но заметил объявление с пометкой "очень дёшево". Поскольку с финансами было скверно, он тотчас позвонил. Ответила на его звонок, как и было указано в объявлении, Маша Зябликова. Оказалось, что у Маши цена почти в три раза выше, чем у всех.
   -- У Вас "Юность"? -- переспросил Карпыч, -- Черно-белый?
   -- Да.
   -- А почему тогда так дорого? У него что, кнопки из чистого золота? Все дешевле продают!
   -- Странные вы, мужчины! -- сказала Маша, -- Как же я могу продать дешевле? Мне надо Зинке долг отдать, швейную машинку отремонтировать, обои купить в комнату... Ну, и чтобы немного на жизнь осталось...
   -- Понятно, -- ответил Карпыч, не вступая в дискуссию, -- пардонтий! Я поищу подешевле...
   -- Я могу немного скинуть!
   -- Нет, спасибо... -- и повесил трубку. Тут раздался звонок в дверь. На пороге стоял Михаил Потапович, весь какой-то растрёпанный. Карпыч разглядывал его с удивлением. Он впервые видел Мишу в таком непонятном виде:
   -- Что случилось, Миш? С работы выгнали?
   -- Нет, не выгнали. Дело в другом: я только что узнал, что идёт война! Даже не война, Вить, это и войной не назовёшь: просто идёт уничтожение России!
   Карпыч был крайне удивлён. Он понял, что его друг и родственник навеселе. Но, чтобы он когда-нибудь заговаривался, терял память, путался?! Проведя Михаила Потаповича в коридор, Карпыч помог ему раздеться и повёл на кухню. Усадив за стол и налив крепкого чая, он озабоченно спросил:
   -- У тебя всё в порядке? Не падал? Головой об лёд не бился? -- Карпыч улыбнулся, -- У меня один знакомый, Ферзь, неделю жаловался, что у него голова как-то странно болит! Пошёл к врачу. Оказалось, что он в пьяном виде дома упал головой на кактус и забыл. Вот иголки в голове и болели...
   -- Не до шуток мне, Вить... Садись и слушай! Надо что-то срочно предпринимать, а я не знаю что! И как!
   Карпыч налил чайку и себе, придвинул табуреточку, присел и приготовился слушать.
   -- Хоть я тебя хорошо знаю, -- начал Михаил Потапович, -- но, всё равно, должен предупредить: я втягиваю тебя в очень серьёзное дело! Очень!
   -- Втягивай, втягивай! После масковской стройки я уже ничего не боюсь!
   -- Я тебе не говорил всей правды, Вить, про свою работу. Я дал подписку о неразглашении! Но теперь вынужден сказать, потому что открылись очень страшные обстоятельства! Никакой я не советник, занимаюсь совсем другим. Я двойник нашего Президента!
   Карпыч чуть отодвинулся от него и внимательно осмотрел:
   -- А что, Миш? Может ты и похож немного... И что? Это и есть твоя страшная тайна?
   -- Не перебивай! Мне нужно мысли формулировать. -- Он немного задумался. -- Так вот... Президент, оказывается, запойный, поэтому и нужен двойник. Чтобы его заменять, если что. Но не в этом дело! Знаешь, кто у нас самый главный? Кто принимает все решения в стране?
   -- Как кто? Президент, конечно! Ёлкин!
   -- А вот и нет. Официально, может, и он. Указы подписывает, распоряжения, которые готовят совсем другие люди!
   -- Хайдар?
   -- Нет! Руководит страной иностранец! Доктор Шулер -- главный советник! Их, оказывается, в Кремле больше, чем наших! Вот он всем и руководит!
   -- Странно... Ёлкин, с виду, очень активный, резкий! Борется с коммунистами, с Верховным советом, с привилегиями... Речи правильные говорит!
   -- В том-то и дело, Вить, что всё это ерунда! Привилегий стало столько, что коммунистам и не снилось никогда! А основное и любимое занятие Ёлкина, можно сказать, единственное -- водку жрать! Все эти речи ему пишут, а он только несколько фраз может запомнить: "Не отступлюсь, панимашь, от курса реформ! Загогулина, панимашь!" -- последние слова он произнёс голосом Президента. Карпыч от неожиданности аж подпрыгнул.
   -- Это тебя научили так?
   -- Да! И говорить, и морды корчить, даже писать могу его подчерком! Но не в этом дело. Сегодня с Шулером мы ходили на заседание правительства. Ты не представляешь, что они там говорили! Это не заседание правительства -- это штаб по уничтожению страны! И всё время ссылались на какой-то план! Я решил выяснить. Заманил Шулера в пельменную, напоил его, и он проговорился: действительно есть план, план уничтожения России! И они воплощают его в жизнь! Он так и сказал мне: "Такой страны, как Россия, Майкл, больше нет!".
   -- А кто этот Майкл?
   -- Это он меня так называет в пьяном виде!
   -- Они там, у Вас в Кремле, все алкаши, что ли?
   -- Да нет! Он оказался зашитым. Это я его специально напоил, чтобы выведать у него всё!
   -- Что-то мне не верится, Миш! Сейчас разное говорят, конечно... Но, чтобы вот так: уничтожить?! Не верится! Я же Ёлкина поддерживал, на баррикады ходил... Странно как-то... Он с коммунистами боролся, с Лысачёвым...
   -- А что Лысачёв? Ты помнишь, когда он к власти пришёл, как народ ему поверил, от телевизоров оторваться не могли! Чуть ли не молились на него! Помнишь?
   -- Конечно, помню! Я тоже ему поверил...
   -- И чем это всё кончилось?! Мямля, подкаблучник! Развалил всю страну, сдал западу все наши позиции: одностороннее разоружение, Варшавский договор отменил, всё что просили, и, даже, что и не просили, отдал! Всё, якобы, под честное слово: ни одной бумаги не подписал, всё, якобы, на доверии! И что, выполняют они теперь свои обещания? Фиг с маслом! Я уже думаю, что не просто по глупости он это всё делал. Уж больно стройная картина нанесения стране сокрушительного удара складывается!
   -- Согласен, Миш! По поводу Лысачёва согласен! Но, не думаю, что и Ёлкин так поступит! Как-то это в голове не укладывается!
   -- Я тоже так не думал. Но как услышал от Шулера эти слова, сразу стал анализировать... Вот, скажи мне, что сделал Ёлкин хорошего?
   -- Первое, это свобода слова! Демократия!
   -- Правильно, Вить! Только давай разберёмся подробнее, что это за демократия и кому она нужна. Я пока к тебе добирался из пельменной, подумал и посмотрел на всё это с другой стороны. Давай начнём с Беловежского соглашения! Зачем его подписывали? Что мы от него выиграли?
   -- Нации получили право на самоопределение!
   -- Какие нации? Ты считаешь, что хохлы и белорусы это другая нация? Нет, Витенька! Ты на себя-то посмотри! Ты по крови, скорее, хохол, чем русский! И таких у нас большинство! Может, только прибалты... Ну и фиг с ними, ещё обратно попросятся...
   -- А казахи?
   -- Они вообще отделяться не хотели! Послушай, у них-то и государственности никогда не было! Их там мало, в основном наши, русские! Это был небольшой кочевой народ, без письменности... Мы там всё построили, развили промышленность, подняли целину, создали им письменность... Это не оккупация!
   -- Может быть...
   -- Не может быть, а точно! Это искусственный развал империи на куски! А Президентами везде стали первые секретари обкомов КПСС! Какой же дурак откажется стать царём? Воруй -- не хочу! Вот и стали! А Россию, таким образом, отбросили на несколько веков назад! Двести лет, точно, коту под хвост! Сколько крови было пролито нашими предками за это время -- всё зря! Ёлкина работа?
   -- Ёлкина... -- согласился Карпыч.
   -- Смотри дальше... Экономические реформы. Народ загнали в нищету: заработать негде, зарплату не платят, вклады и сбережения отняли! Цены растут, как грибы после дождя, инфляция ещё быстрее! Дальше... Промышленность разрушили! Сельское хозяйство, которое и так на ладан дышало, уничтожили! Хорошие реформы! Приватизация... Ты свой ваучер куда дел?
   -- Как и все: свернул в трубочку и засунул... -- Карпыч улыбнулся, -- Не так грустно, Миш! Плакать захочется!
   -- Так что? Среднего класса, про который они говорили, нет! Но уже появляются олигархи! Олигархи и нищие! Вот и всё население нашей страны! Чья работа? Ёлкина?
   -- Ёлкина... Там, конечно, Хайдар, Рыжпейс, Бурдалис... Они тоже поработали...
   -- Поработали... Я сегодня их всех видел вживую: мерзкие рожи... У них даже фамилии какие-то странные... Как будто и не фамилии... Скорее, как клички у собак!
   -- И что делать будем? -- Карпыч грустно посмотрел на Михаила Потаповича. -- С этими Джульбарсами и Трезорами?!
   -- Вот я и думаю! Шулер, почему-то очень хочет, чтобы я остался работать. Он так и сказал: "Даю тебе три дня на раздумье, потом придёшь, и скажешь "да!". Зарплату обещал увеличить в два раза! А потом говорит: "Сядешь на процент!". Кстати, Вить, что это такое? Сесть на процент?
   Теперь задумался Карпыч. Он внимательно посмотрел на друга:
   -- Сесть на процент? Это когда что-то воруют и потом делят. Каждый, кто участвовал в соответствии с вкладом в общее дело, получает процент! Значит, тебя тоже хотят привлечь к разграблению! Только что они грабить собираются?
   -- Понятно, что грабить! Россию они хотят грабить! Уже, похоже, начали! Значит, дают мне процент от продажи моей Родины?! Надо срочно что-то делать!
   -- А что мы с тобой можем сделать? -- грустно сказал Карпыч, -- Даже, если всё это так?! Народ сейчас на подъёме, все жаждут свободы, демократии... Все за Ёлкина -- отца родного! Пойди, скажи кому-нибудь, что он алкаш и предатель... Или Хайдар с Рыжпейсом?! Это же экономисты-демократы! Диссиденты! При советской власти, их чуть ли не в тюрьме держали!
   -- Знаешь, Вить: сможем, не сможем, но делать что-то нужно! Уже хорошо, что я попал туда, на самый верх, и всё это узнал. Но мне там очень тяжело одному. Даже словом перемолвиться не с кем! -- он расстроено махнул рукой, -- Вот что я придумал! Я как-нибудь уговорю Шулера взять тебя тоже на работу! Будем работать вдвоём: разузнаем побольше, определим их слабые стороны... Может, что и придумаем?!
   -- Как это на работу? А бизнес, а стройка?
   -- Прекращай ты этот бизнес, пока из квартиры не вылетел! Будешь получать хорошую зарплату, такую же, как и я. Шулер обещал в два раза увеличить -- вот ты и будешь получать вторую половину. Мне и этих денег хватает. -- Он посмотрел на Карпыча, -- Что у Юрки-то? С долгами расплачивается?
   -- Тяжело у него всё... Расплачивается понемногу. Но мне своих денег уже точно не увидеть никогда! Кац давно уже денежки поделил. Послушай, а что я там делать буду, в Кремле?
   -- Придумаем... Будешь моим помощником. Главное, чтобы Шулер согласился.
   -- Одна моя знакомая говорила по поводу интимных отношений с мужчинами: "Главное ввязаться, а там разберёмся!".
   -- Опять ты шутишь...
   -- В бой, Миш, надо идти весело, с шуткой!.. Тогда мы точно им головы поотрываем! Ещё пожалеют, что сюда припёрлись... Много разных сволочей на нас войной ходило, и где они теперь?! -- Карпыч весело посмотрел на Михаила Потаповича.
  
  
   В большом и просторном кабинете Шулера была маленькая дверь, которая вела в комнату отдыха. Хотя комната была небольшая, в ней было всё необходимое для полноценного отдыха: большой удобный диван, мягкие кресла, журнальный столик, холодильник, на стене висел телевизор... Рядом -- туалетная комната с изумительной сантехникой и джакузи... Вот на этом диване и лежал Шулер под капельницей. Иногда он постанывал. На носу у него был прикреплён пластырь, под глазом виднелся приличный лиловый синяк. Рядом хлопотал мистер Дринкер, облачённый для важности в белый халат и шапочку:
   -- Если будет повтор, -- бубнил он, обращаясь к Шулеру, -- я напишу рапорт!
   Шулер опять застонал. Потрогал себя за нос, наигранно откинул руку и капризным голосом сказал:
   -- Сколько раз тебе объяснять? Это была очень важная вербовка, а при вербовке разрешается немного выпить!
   -- Для тебя "немного выпить" -- пробку понюхать! Тебе вообще нельзя пить!
   -- Я больше не буду... Не отправляй рапорт... -- он потрогал глаз, -- Интересно, как сейчас Майкл? Он очень много выпил!
   А Майкл, в это время, свежий и бодрый, уже шёл по коридорам Кремля. Карпыча он оставил гулять по близлежащим магазинам, на всякий случай... Вдруг Шулер захочет с ним побеседовать?! Навстречу шёл Секретарь. Подойдя к Михаилу Потаповичу, не здороваясь, он сразу начал скандалить, противным, капризным голосом:
   -- Как же тебе не стыдно? Что ты сделал с Шулером?
   -- Я с ним, пока, ещё ничего не сделал...
   -- А кто его вчера напоил в пельменной? Ты думаешь, что мне одного алкоголика мало? Ты знаешь, что он тут натворил вчера?
   -- Неужели стошнило? Он выпил-то совсем немного!
   -- Ты себя с Шулером не ровняй, ты, вон какой здоровый! Стошнило не Шулера, а Папу, как всегда... А Шулер устроил дебош с дракой! Приехал вечером пьяный и сразу побежал в кабинет к Папе -- на разборки. Тот тоже был навеселе... Шулер, найдя набор Папиных деревянных ложек, несколько раз стукнул самой большой ему по голове и обозвал нецензурными словами, наверное пытаясь отомстить за прежние обиды. И Папа не остался в долгу: сломал ему нос и поставил фингал под глаз. Потом они выпили бутылку водки, и Папу вытошнило на Шулера. Потом оба вырубились... Папу повезли домой, отмывать, а Шулера в комнату отдыха. А сегодня утром Хайдар подрался с Рыжпейсом из-за концерта Окуджавы. Не поделили очередь, никто не хотел идти. Вы что, хотите из Кремля кабак сделать?
   -- Раз его Папа напоил, я то тут причём?
   -- Иди, Потапыч, и больше так не делай! -- Секретарь плюнул.
   Михаил Потапович пообещал больше так не делать и пошёл к Шулеру. Подойдя к комнате отдыха, он постучал в дверь. В ответ раздался только стон. Зайдя внутрь, он увидел Шулера, лежавшего под капельницей. "Чем лучше вечером, тем хуже утром!" -- подумал Михаил Потапович.
   -- Добрый день! Как Вы себя чувствуете? Мы в пельменной-то совсем немного выпили...
   -- Нет! -- закричал Шулер, подпрыгивая на кровати и чуть не опрокинув капельницу, -- Не говори мне больше никогда этого слова! Больше никаких пельменных!
   -- Хорошо, хорошо... Как скажете...
   -- Ты пришёл сказать: "Да"?
   -- Да, но только с небольшой оговоркой.
   -- Знаю... -- ответил Шулер, таинственно улыбаясь, -- Я вас всех уже хорошо изучил! И сколько ты хочешь?
   -- В каком смысле?
   -- Тебе мало денег! Сколько же ты хочешь?
   -- Нет, денег достаточно. У меня небольшая просьба.
   -- Говори, -- простонал Шулер, наигранно отбросив руку и почесав нос.
   -- У меня в Маскве живёт дальний родственник -- Виктор Карпович. Он помоложе меня, с высшим образованием, бывший спортсмен... Сейчас занимается малым бизнесом, но что-то у него не клеится...
   -- Министерские посты все заняты! Даже и не проси! Могу подумать о должности депутата, но обещать ничего не могу...
   -- Нет, я не об этом хотел попросить... Я бы хотел взять его к себе, что-то вроде моего помощника. Платить ему ту надбавку, которую Вы мне вчера обещали. Плюс экономия на гостинице -- я перееду жить к нему: у него своя однокомнатная квартира.
   -- Зачем тебе помощник? Ты сам помощник!
   -- Можно назвать его как угодно. Просто мне тяжело и одиноко у Вас в Кремле. Иногда даже поговорить не с кем. Да и в гостинице паршиво: живёшь, как на вокзале!
   -- Ты ему что-нибудь рассказывал про свою работу?
   -- Что Вы? Я же подписку давал... Говорил, что в Кремле работаю, советником... Но Вы за него не волнуйтесь, он не будет возражать: он демократ, передовых взглядов... "Чтобы ему ещё соврать?" -- подумал Михаил Потапович, -- Продажный... -- он запнулся, -- Я хотел сказать: деньги любит... Демократ, одним словом...
   -- Не знаю, не знаю... Не могу тебе сразу ничего сказать... Подумаю...
   -- Хорошо! -- ответил Михаил Потапович. Он решил поднажать на Шулера, -- Думайте. Но имейте в виду, что это моё условие! Без него я работать не буду! Когда надумаете, сообщите мне. До свидания! -- и направился в сторону выхода. Когда он уже закрывал за собой дверь, раздался стон Шулера:
   -- Майкл... Подожди... Ладно... Через час я жду вас у себя в кабинете. Приводи его...
  
  
   Ровно через час в кабинете Шулера состоялось собеседование. Оно прошло на удивление быстро. Секретаря даже не позвали. Шулер, с пластырем на носу и плохо загримированным синяком, напоминал разведчика после гестаповских застенков. Он посмотрел на Виктора Карповича, задал несколько незначительных вопросов. Потом обратился к Михаилу Потаповичу:
   -- Хорошо, я его беру. Но ты, Майкл, головой отвечаешь за него! Головой! Введи его в курс дела, оформи документы, зайди в ателье, и одень нормально... Официально ты теперь будешь числиться, как начальник спецотдела администрации Президента, а Виктор Карпович, как твой помощник. Так будет удобнее проводить выездные занятия. И не забудь сегодня же оформить на него подписку о неразглашении. То, чем мы тут будем заниматься, очень важная государственная тайна! "Интересно, -- подумал Михаил Потапович, -- какого государства эта тайна?!".
   -- Хорошо, я всё сделаю.
   -- Тогда всё! До завтра! Утром жду вас у себя в кабинете!
  
  
   Был прекрасный солнечный день. На куполах кремлёвских соборов сияло солнце. Родственники находились в приподнятом настроении.
   -- Первый бой, Миш, мы выиграли! -- сказал Карпыч.
   -- Поздравляю тебя с назначением! Целый помощник начальника отдела! -- улыбнулся Михаил Потапович. -- Завтра тебя оденут, документ выдадут!
   Они спустились в метро. Войдя в вагон и оглядевшись, увидели странную картину: на одном из диванчиков лежал человек. Народу было не очень много, но свободных мест не было. "Пьяный, что ли? -- подумал Карпыч, приглядываясь, -- или бомж?!". Но оказалось что это не бомж и не пьяный -- на диванчике, занимая все шесть сидячих мест, лежал горец. Подперев одной рукой щёку, он с интересом рассматривал стоящих рядом с ним людей. Одет был небедно.
   -- Что это он тут разлёгся? -- спросил Михаил Потапович у Карпыча, -- Может, ему плохо?
   -- По-моему, очень даже хорошо! И часики у него неплохие -- у Юрки раньше такие были: пять тысяч баксов стоят... Ничего, сейчас ему точно плохо будет!
   -- Не лезь, Вить! Нам надо быть осторожными... Не хватало ещё в милицию попасть! Представляю, что тогда Шулер скажет! Успокойся!
   Карпыч подумал, и не стал предпринимать никаких действий. На новой станции в вагон вошла пожилая женщина, оценила ситуацию и обратилась к горцу:
   -- Что, чернушка, устал? Может, подвинешься немножко?
   Горец с любопытством посмотрел на женщину:
   -- Паслющ, бабк! Я этэт мэст пэрвий занил! Жэнщин и пастаят можит!
   -- Смотри, -- ответила женщина, -- как бы твой кошелёк не спёрли, вон он, из дублёнки выскочил... На полу валяется!
   Услышав про кошелёк, горец вскочил и начал внимательно разглядывать пол около диванчика. Ничего не найдя, он ощупал свои карманы, удостоверился, что бумажник на месте и хотел опять прилечь, но все места уже были заняты пассажирами. Лицо горца перекосило злобой. Он сжал кулаки и, казалось, вот-вот ввяжется в драку, но, посмотрев на явно недружелюбные лица пассажиров, промолчал и ушёл в другой конец вагона.
   -- Вот и хорошо! -- сказал Михаил Потапович, -- Вот и ладненько...
   Выйдя из метро они немного прогулялись по парку, расположенному рядом и пошли домой, готовиться к завтрашнему тяжелому дню.
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"