II. 4. Овен. (смотри также блог на "русском пионере" http://www.ruspioner.ru/profile/post_list/2460/)
Надо обладать большой честностью, чтобы признать ее недостаток у себя
Я продолжал блуждать по клубам, музеям, эзотерическим сообществам. Меня стали узнавать, улыбаться, здороваться, в ответ я тоже заговорщически улыбался, спиздив улыбку сфинкса из иллюстрированной энциклопедии оккультизма. Иногда, чтобы улыбка не казалась наклейкой, спрашивал: ангел - понятие геометрическое или геометрия - дар ангелов? - и мой статус мгно-венно возрастал. Важно было не задать этот вопрос кому-нибудь дважды, поскольку он меня действительно интересовал. Сами ли ангелы соединились в фигуру, назвав ее своим именем - triangle (только не говорите мне, что я путаю углы с ангелами!), или их поставили по углам для прочности фигуры, сделав ее жесткой, как небесная иерархия?.. Скажем, квадрат и пентакль кажутся жестче треугольника, но это обманчивая видимость, впрочем, об этом знают уже в пятом классе.
Я сошелся с неким Пашей, который был вхож в отдельные, так называемые, домашние кружки, мы с ним когда-то вместе работали, но только сейчас, на почве всеобщего помешательст-ва "нью эйдж" и ожидания "неизвестно чего", вдруг ощутили взаимную приязнь, хотя встреча-лись, в основном, только в рамках эзотерического шопинга - тут и рейки, и интра-йога, и грече-ская космогония, и буддийская восмеричность, как предтеча бесконечности и, конечно же, мать всех наук - астрология и сестра ее хиромантия, сводная.
Некоторые лекции завораживали, я видел, как впадали в своеобразную эйфорию слушатели (я сам в нее впадал), как кто-то цепенел от обжигающей информации - о новом качестве сознания, которое несет нам Сатурн, о влиянии Водолея грядущего, о математическом ренесансе с точки зрения книги Чисел, об эзотерике физики, о Тесле и его хулиганстве - тунгусском метеорите, о тридцати двух тактах в музыке и космосе и о том, что нарушив эту тактовую структуру можно запросто сбить человека с толку или даже с ума.
Я услышал о конце света не только в контексте библейских пророчеств, но с разных точек зрения - астрологии, космологии, генетики, информатики и даже здравого смысла, на который часто сбиваются мистики. С каждой второй трибуны вещали, что наступает эпоха Водолея, то есть активизация Урана, а это вертикаль, в отличие от горизонтали, в которой мы барахтаемся, и эта вертикализация произойдет до 2016 года (опять 2016, фатальная для меня цифра!). Количество информации, возникающей за единицу времени, экспоненциально увеличивается, а это значит, что скоро время перестанет быть линейным и тоже станет вертикальным.
Это же "подтверждает" открытие сделанное со спутника Кассини: Сатурн замедляет враще-ние вокруг своей оси и что самое интересное, если не пугающее, он сжимается!.. Об этом мне сообщила Кира - восторженная эзотеричка, она уверяла меня, что чувствует это сжатие внутри - вот здесь, била она себя в грудь. О замедлении времени, она говорила, как о состоявшемся факте, что она это чувствует уже давно, еще до Кассини.
Что мне оставалось делать перед прямым свидетельствованием? Она практически вложила мои персты в свою рану и раскрыла сакральный смысл происходящего. Так как Сатурн олицетво-ряет время (Кронос = Хронос), то его замедление и тем более остановка это конец линейному времени. Своеобразный космогонический реванш Урана, которого Кронос когда-то оскопил, - устроить конец Хроноса, то бишь времён. Чего еще надо?
Она была не совсем сумасшедшая, как показалось сначала - так, слегка бесноватая от гейзера информации, что хлестал сквозь нее. Я, правда, не мог понять - время станет вертикальным, значит, для нас неощутимым, как четвертое измерение? То есть времени для нас снова не станет, как когда-то, когда мы не понимали пространства? Оно потеряет смысл, как все, что превышает наше сознание?
Тогда чего мы переживаем, если мы этого не заметим?.. Или оно сметет нас, горизонталь-ных, с лица времен, с горизонта событий?.. Или оно станет нам имманентно - мы станем време-нем?..
Скоро, скоро, шептала Кира на все мои вопросы. Вскоре я услышал, как еще одна востроно-сая эзотеричка клялась Ми в том, что чувствует сжатие Сатурна собственным телом. Ладно бы, сказала то же самое про время, потому что в цейтноте, оно действительно заставляет сжиматься наше тело, - но нет, они твердили про Сатурн. Эти странные дамочки списывали друг у друга не только истерические эмоции, но и целые откровения.
Мне показывали статьи из газет, серьезные книги, ссылались на авторитеты. Конец света оказывался уже не аллегорией или фигурой речи в устах бабушки, прознавшей о "художествах" внука, а вполне определенным статусным событием, к которому готовились со всей основательностью, и в котором календарь майя играл далеко не главную роль. Ходила шутка, забравшаяся потом в интернет, что когда закончится майянский календарь наступит ийюньский.
В сам конец света я поверить был еще не готов - метро, высотки, смена сезонов, пробки на дорогах были так незыблемы, что казались самой вечностью, пусть и дурной, как в случае с транспортным коллапсом, захламленностью и захамленностью столицы, - но в том, что что-то не ладно в датском королевстве, уже не сомневался, и сдержанно улыбался в ответ (см. выше - улыб-ка сфинкса).
Этим мы отличались от большинства обывателей, которые, хоть и продолжали мирно пас-тись, все же чувствовали безотчетную тревогу, но сформулировать так, как это делали с наших трибун, конечно, не могли. Тем более - понять всю тонкость наступающего конца, все неулови-мые грани нашей обреченности. Этим наслаждались только мы. Это была тайная печаль нашего сердца. И было неприятно после наших вдохновенных собраний обнаруживать в своих сумках листовки "Секты! Чемодан, вокзал, Америка!"
Мы этого не понимали, например, Григорий, гонщик, чудом выживший в автокатастрофе и уверовавший во всё сразу, но особенно в астрологию, которая своими "тринами" легко объяснила, почему его вытащили без царапины из смятой в гармошку машины. Некий Вальтер, лысый с детства капитан дальнего плавания, свой во всех оккультистских заводях и кулисах; шустрая Альбина, еще одна эзотеричка, со своим личным концом света, который опережал майянский на три с лишним года, чем она очень гордилась; громогласный коммерсант Гера, строящий бизнес строго по гороскопам и таро; восторженная Кира, рассказывающая свои красивые медитации и откровения и ее подруга Мура, сомнамбулически читающая страшные мистические стихи; дотошный и язвительный пенсионер Санпалыч в очках на разноцветном скотче, называющий наш астрологический кружок сборищем астроглядей, - и еще многие-многие другие, столь же неповторимые, сколь и похожие.
В конце концов, в награду за мое постоянное молчаливое присутствие, меня, вместе с Пашей (или благодаря ему), пригласили в более узкий "домашний" кружок. Кружок вела известная астрологиня Засельская, у нее были годовые абонементы лекций в музеях, она выпустила в свет несколько книг, и была серьезным авторитетом в этой области человеческого заблуждения. Мы с ней были знакомы, встречались пару раз в обществе рейкистов, у которых Паша получал инициацию и кредиты. Возможно, мы оказались в ее группе еще и поэтому.
Чтобы удержаться в тесном эзотерическом кружке, одного вопроса про ангелов и геометрию было мало, нужно было проявить себя чем-то более существенным - более глубоким знанием какой-либо оккультной дисциплины, оригинальной идеей, паранормальными способностями. Ни тем, ни другим, ни третьим я не отличался, но выбывать из кружка не собирался, поскольку это была единственная возможность видеть Ми. Встретиться с ней вне кружка я даже не пытался, настолько она казалась далекой от всех этих игрищ, как снегурочка.
Посему я маниакально следовал якобы за Засельской по всем её лекциям, семинарам и кон-ференциям, хотя на это требовалось практически все мое свободное время. Тоша терял вечернего собутыльника по будням и язвил воздух сентенциями про зазнобу и мое неожиданное франтовст-во. Завидую, кричал он мне вслед, и в этом, помимо его воли, слышалась зависть, а не ирония или сарказм, которые он хотел бы продемонстрировать. Ему, видимо, слегка приелись короткие вне-брачные пляски вокруг офиса, хотелось выйти на простор чувств.
На выездные мероприятия уходили все мои выходные и праздники, если они совмещались, но зато там была Ми, и целый день-два-три. В такие дни я мог говорить с ней просто так, не обременяясь поводами, как говорят друг с другом соседи по вагону или обеденному столу. Я видел ее профиль (гораздо чаще, чем анфас), ее маленький трогательный мизинец, когда она обустраивала в присущей ей милой манере наши застолья и слышал не бетховенские удары, а скрипки Вивальди - что-то хрупкое, холодное, с пламенем декабря внутри.
Это странное соединение погружало меня в состояние медитативной прострации, если мож-но так сказать. Сидя где-нибудь в углу на наших междусобойчиках, я смотрел на нее, стараясь, чтобы она этого не заметила, мне казалось кощунством нарушать покой, который излучало ее лицо.
Время от времени "кружковцам" давали задание приготовить устное сообщение, так сказать, подтвердить свой статус. Темы и регламент могли быть самыми разными. Как бы само собой полагалось, что это способствует укреплению эгрегора группы и полезно каждому, кто заинтересован в своем духовном развитии. Я ждал этого задания, как наказания, поскольку, повторяю, не обладал никакими способностями, кроме эпистолярных, да и те были сомнительны в свете моих издательских мытарств.
Но группа специализировалась на астрологии, в которой я был как обезьяна среди интегра-лов. Приходилось читать книги от коих я проваливался в глубокий сон. Выход я нашел в том, что стал (воспользовавшись тем, что когда-то подарил свою книгу Засельской) читать свои доклады с листа: мол, мастер печатного слова...
Первое задание, которое случилось при мне, касалось зодиака. Каждому из нас досталась планета, управляющая одним из его знаков, и нужно было рассказать, как он ее (планету) понима-ет. Мне выпал Марс, то есть управитель моего знака, Овна. В каком-то смысле это было везение, о другом знаке я даже соврать бы не смог, а здесь я мог сказать, что "так вижу" - чувствую, и снять все вопросы. Кто же откажет Овну в манифестации Овна?
Сообщения слушались в Плесе, куда мы выехали на несколько праздничных дней. Это был еще тот Плес, не осененный гламурно-чиновной тенью кремлевской четы, в нем еще можно было отдохнуть за нормальные деньги.
Сообщение Ми о Сатурне и о Козероге было самым коротким и самым лучшим, она исполь-зовала какой-то малоизвестный источник и говорила о кристаллизации воды, как о некой кристаллизации смысла в зимнем солнцестоянии. В ее концепции не было ни экзальтации, ни завиральных идей, ни нудного перечисления "задов" и, главное, - "высосов" из пальца, чем грешило большинство докладчиков и конкретно мой "доклад". Было остроумное перенесение смысла в некий план мироздания, созвучный с квантовой механикой и космогонией одновременно, так мне показалось. И все это в три-пять минут.
Ее мизинчик трогательно дрожал, когда она, скрывая волнение, теребила оказавшийся под рукой брелок, - он был так нежен и прозрачен, что казалось растает.
Восторг был полный еще и потому, что она сделала сообщение словно извиняясь и за крат-кость, и за сам характер информации, слегка выпадающий из общего астрологического контекста. Ее любили, я впервые встречал такое единодушие в отношение одного человека, не могли не любить, что, собственно, и мешало мне "обозначиться" - выбиться из общего ряда.
Засельская медленно кивала головой, что служило признаком несомненного одобрения.
А я был в отчаянии, потому что то, что я лихорадочно "нарезал" из разных учебников по ас-трологии, те самые "зады", после ее доклада выглядели даже не бледно, а позорно. То, что мне во время "нарезки" казалось сходным, теперь мутно светилось пустотой - было ясно видно, что я профан и троечник.
Чтение доклада в таком виде убивало меня в ее глазах, это я знал точно, в отличие от темы. Мне грозило исчезновение. И хотя были откровенно слабые сообщения и помимо моего "докла-да", стыдливо упрятанного в карман, мне, как представителю крутолобого Овна и победительного Марса, позориться было нельзя, у меня была совсем другая задача.
В качестве оружия или спасения мне оставалась только самоирония покаяния или чудо, по-скольку материалом я не владел, умничать мне было не с чего, а после нескольких, действительно хороших докладов, казалось бесперспективным. Я попросил тайм-аут, взял у кого-то тоненькое пособие по астрологии, типа "Астрология для чайников", а в качестве отвеса положил рядом кирпич "Энциклопедии оккультизма", улыбкой из которой я уже пользовался в неясных ситуаци-ях.
За ночь я написал сомнамбулический текст. Видимо, отчаяние мое было велико, коль я дей-ствительно принял исповедальный тон, вставив сомнительный афоризм, что "надо обладать большой честностью, дабы признать ее недостаток у себя", в качестве эпиграфа, коий я и предпослал своему опусу. Мол, "Последнее, что я пойму, это то, что я баран". Это название. Оно далось легко, когда я уже написал текст, а вот до этого я серьезно, я бы даже сказал - тупо, страдал, перелистывая тоненькую книгу...
Марс как я его понимаю... (страдал я). В том-то и дело, что я его никак не понимаю! Это как даосская глосса: последнее, что в своей жизни замечает рыба, купившись на блестящий крючок - что вода была единственно возможной средой ее обитания. Я наверное тоже узнаю, что такое Марс, когда мой персональный Плутон (он же Ад, Аид и последний Гад) закинет крючок для меня.
Это - о Марсе. Овен же для меня еще более загадочное существо, ведь его, в отличие от Марса, нет - это "рисунок" на небе первых астрономов-пастухов, причем рисунок не самый удачный, в нем воображение играет несравненно большую роль, нежели сходство.
Вы видели, что из себя представляет созвездие Овна?.. Если вам не сказать, вы ни за что не догадаетесь, что это баран, да и после не сразу согласитесь. Наверное, это самое большое насилие над звездами - объединить их в созвездия с Земли. По какому праву?..
По праву пастуха. Наши библейские пастухи, случалось, пытались заломать бога, и страдали по этой причине хромотой...
Тихая ночь, каких уже не бывает в Москве, плыла над великой русской рекой, а я, вместо романтической прогулки по левитановским пейзажам или шаляпинских загулов в местном ресто-ране, бился над загадкой собственного предназначения, скрытого в моем звездном знаке и воинст-венной планете...
Я сидел у открытого окна в номере и мне казалось, что я не Овен - это какая-то ошибка, ро-ковая, как "насилие" пастухов. Это во-первых. И никаких во-вторых не будет, потому что эта ошибка определяет все. У меня нет никаких субъективных ощущений по поводу самоидентифика-ции с Овном, только объективные, даже объективистские, типа: о, ну это Овен! - говорят иногда на какое-то мое безотчетное движение, определяя и пригвождая меня и тем самым множа насилие, произошедшее ранее со звездами, когда прямую линию выгнули воображением в круторогого Овна. Н-да...
Я снова открыл тоненькое пособие и стал читать в который уже раз...
Марс. Архетип: герой, покоритель. Преодолевая скромность, не соглашусь: не я, - ну какой я покоритель?.. Я даже не могу подойти к ней и сказать... что сказать? Все кажется таким пошлым после всех своих поражений.
Тень архетипа, то есть негатив: завоеватель, разрушитель. Это ближе. Только не такие боль-шие слова, а уменьшительные от них, я таких не знаю, не скажешь же: завоевательчик, разруши-тельчик.
Читаю дальше. Сильная сторона: решительность. Ну, это если и было, то теперь бывает все реже (см. покоритель). Проблематика, то есть слабые стороны: насилие, нетерпение, жестокость, садизм, подверженность темным влечениям, - это про меня, как про любого из моего детства, начиненного фрейдизмом, как самопальная бомба гвоздями.
Вроде бы, ничего странного - по знаку я Овен, то есть закоренелый "марсист", что-то совпа-дает, что-то - нет, но я случайно пролистнул страницу и вижу: Юпитер. Архетип: верховный жрец, миссионер, праведник. Как хотите, но это про меня. Жрец, миссионер, за правду - любую... ну, может, не любую... честность. А тень, негатив: фарисей, самодовольный ханжа, тот-кто-всегда-прав. Снова мы говорим обо мне.
Уже из чисто спортивного интереса пролистнул дальше. Сатурн. Казалось бы, я и этот ста-рик, ко?торый заведует всеми "ролексами" в мире, - смешно!..
Читаю: архетип Сатурна: мудрый старец, отшельник... Скажете - не я?.. В определенных кругах я очень мудр, а те круги, в которых я уже старец, вообще непрерывно расширя?ются. Надо меня сильно не знать, чтобы сказать, что я не мудрый старец и не отшельник. И по неволе, и по собственному произволу.
Теперь обратная сторона архетипа Сатурна: озлоб?лен?ный одиночка, противник. Тут и доба-вить нечего - самая исчерпывающая, с рождения, характеристика, меня еще классная врагом человечества называла за срыв комсомольских собраний...
Впрочем, насчет исчерпывающей характеристики я погорячился. Это я понял, когда дошел до Урана, листнув еще пару страниц. Архетип Урана: (мудрый) шут, борец за свободу. Да-я-за-свободу-разрушил-собственную-семью!.. Настоящий шут, мудрость за скобками...
Тень: ниспровергатель, изменник. Даже говорить ничего не надо, моя спина исполосована этими хлесткими словами.
Пролистнув всю книгу, я задумался: что не я в этом мире?.. Я нахожу, и в достатке, свои черты во всех планетах зодиака, как положительные, так и отрицательные. Правда, при этом наличествует явная доминанта, я почему-то все время в крови. Кровь всегда доминанта, но когда она и первое, и второе, и третье блюдо... В книге упоминается об этом вскользь, в разделе о представителях принципа Марса: "кому приходится иметь дело с острыми лезвиями".
Это, конечно, я.
Я нахожу острые лезвия там, где их и в помине нет. Сижу целый день перед компьютером, на минуту спущусь на склад в подвал, выхожу - кровь хлещет по стенам. Это я открывал каталог, порезался стра?ницей, как последний Овен, даже не заметив. Царапины я не считаю, я цепляюсь за все, за все крючки, ржавые обрывы железа, за острую щепу, недовинченные шурупы и вызываю-щие взгляды.
Может быть, эта книга слишком короткая, чтобы объяснить мне меня? Я ни на йоту не стал ближе.
Было поздно, ночь уже не мигала и перестала прикидываться чем-то кроме тьмы. Это как-то перекликалось с хаосом и мраком внутри меня, но деваться было некуда - я придвинул увесистый кирпич "энциклопедического изложения герметических знаний" и открыл раздел астрологии.
Там было про Моисея - двурогий Овен, обернувшийся назад, оказывается был сим?волом Моисея. И тут я все понял - то, что он на пару с богом вытворял со своим народом, было до боли зна?комо мне. Так поступать мог только Баран. Это милосердие, доходящее до садизма, эта уст-ремленность вперед, заставившая целый народ сорок лет бродить кругами, как цирковую лошадь (хотя, скорее всего, и пустыни, и сорок лет, и сам Моисей - метафора подлинной истории, слиш-ком темной для нас теперь).
В действительности он и сам не знал, куда ведет свой народ, это так по-нашему, по-бара?нь?и - главное вперед!..
(Не-ет, не зря созвездие Овна - почти прямая, устремленная как стрела, линия, знали пасту-хи! Я словно увидел себя в зеркало - в семье, с женой, с сыном - когда желая добра, доводил всех до белого каления.)
Моисей поднимается на Синай на очередное откровение - вспышка (MiB?), и он не помнит ничего, кроме нового маршрута, часто обратно перпендикулярного предыдущему. Народ, естест-венно, был недоволен, роптал, бунтовал, но побунтуй у Моисея, попробуй - он же Овен, Марс, бог войны! Стольких не досчитались в результате применения заповедей Декалога, которые были откровенно непонятны его соплеменникам - не сотвори кумира, не укради, не прелюби! (как это?!) - одному богу известно, Моисею - нет. Он водил. Ему было абсолютно наплевать на тех, кого он водил, это было "сырье" для новой великой религии.
Вот это и есть Марс, это и есть Овен - вся их сущность. Сорок лет водил, обещал Рай, то бишь землю обетованную - и похожа Палестина на рай? Мертвое море, жара, камень и место неутихающей распри. В общем, если хотите знать, что такое Марс и Овен, надо читать Пятикни-жие, лучшей пояснительной записки о них еще не придумали.
Я вспомнил, что раньше читал и тихо ненавидел Моисея за то, что он вытворял с бедными евреями. Теперь понятно, почему - мы с ним слишком похожи. Я говорю не о масштабе личности, а о психотипе или, если угодно, о звездотипе. Я бы вытворял то же самое, да где теперь такое стадо найти? А место, где кружить? А бога такого яростного и непоследовательного?..
Впрочем, здесь вопрос веры, а с этим у Овна все в порядке, раз и навсегда - верую, даже ес-ли абсурдно. Тем более - если абсурдно. Наверное, Тертуллиан тоже был из наших, крутолобых.
Я не знаю, насколько Иисус типичный представитель Козерога, как сообщил кто-то из наше-го кружка, но типичный представитель Овна - Моисей. Кстати, одна из символических профессий Овна в книге для чайников - народоводитель. И хотя сам Моисей в ней не упоминается, похоже, архетип списывали именно с него.
Теперь мне даже странно, что эта записка была принята "на ура", это был отчаянный фарс (MiB, ролекс), поскольку сказать мне было нечего.
Засельская заметила, что я открыл для нее, что Моисей - Овен, она этого не знала, и хочет ознакомится с моей энциклопедией. Это звучало как комплимент. Всегда тихо восторженная Лиля была в восторге и просила почитать что-нибудь еще, кто-то с чувством жал руку, кто-то хлопал по плечу, все улыбались, - в общем, это была минута нечаянного торжества. И даже триумфальная карета была подана - Григорий, гонщик, предложил довезти на его Jaguar"е до дома, чем я не спешу воспользоваться, зная о способности моего тела извлекать из себя кровь и в более безобидных ситуациях, здесь не помогут даже счастливые "трины" Гриши. Он же, казалось, уверовал в них настолько, что порой забывал захватить в полет свои водительские права.
Мне показалось, что Ми, наконец, отметила мое существование, я вдруг возник в ее мире, мой призрак, назойливо мелькавший на периферии ее сознания, стал обретать некую плотность. И это был главный итог, хотя высказывание Вронского, что больше всего человечество продвину-лось вперед благо?даря сотрудничеству двух знаков, Овна и Близнецов, которое я озвучил в надеж-де, что она (Близнец) это услышит, оставило ее равнодушной. Скорее всего она даже не поняла, о чем это я. Снегурочка.
Вечером, отбившись от группы, мы втроем - она, ее подруга и я - совершали прогулку по-над Волгой (по закону симметрии, если вспомнить о мытарствах прошлой ночи). Я стал третьим, изобразив нечаянность встречи на выходе из гостиницы, что, конечно же, говорит, что я не совсем Овен, который счел бы это малодушным.
Пройдясь по набережной, довольно скучной в это время, мы решили поискать "знак" Шаля-пина, некий "ферт", который он, в сердцах, якобы оставил перед домом обманувшей его купчихи. Мы услышали об этом днем ранее на даче Шаляпина, но плохо представляли себе, что это такое. Экскурсовод сыпал загадками и кокетливыми недомолвками, не желая рассказывать об этом бесплатно, явно напрашиваясь на проведение еще одной экскурсии, что совсем не входило в планы нашей группы. Поэтому сейчас мы искали сами не зная что.
Поднявшись от реки и пройдя по нескольким параллельным улочкам, мы вернулись на берег слегка разочарованные - ферт не дал себя обнаружить в сгущающихся сумерках, о чем, кстати, предупреждал и экскурсовод. Вообще, Плес лучше выглядит днем, с заходом солнца здесь, как на даче, надо пить чай с долгими разговорами, гадать при свечах и считать звезды, но не ходить по плохо освещенным неровным мостовым в поисках неизвестно чего.
5. Склад расходящихся тропок
Понедельник, обычный сумасшедший день и совершенно некогда на это пенять. Сначала рухнула сеть, потом начались звонки, обвально. Екатеринбургу нужны накладные с печатью "Студия-Бель", поскольку на их накладных печать "Студия-Блю", а она уже не актуальна (оче-редной нырок от налогов). Хорошо. Второе - это новый поставщик или просто переименование? (Смотрю на Вадика - он не знает) Отсылаю к Антону, но мне отвечают, что он занят. Хорошо, разберусь. Дальше - вы отправляли нам новый заказ в пятницу?.. А я не могу сказать точно, ком-пьютер все еще стоит. (Смотрю на Вадика - он не помнит) Сказал, что отправили, но уточню. Ползаю в бумагах на столе у себя, у Вадика, в кабинете у Тоши, в уже сданных отчетах, - нет накладных, а я помню, что отправлял в эту пятницу. Но это только кажется, найдя документы, вижу, что я отправлял заказ в прошлую пятницу.
Потом началась свистопляска со Степановой, Надым. Компьютер все еще стоит, попросил Вадика распечатать мне накладные тех клиентов, которые оплатили свой заказ. Он распечатал, но распечатал так, что накладная Степановой вышла с итоговой суммой Байкал-Траста из Иркутска - какую-то кнопку лишний раз нажал и две накладные схлопнулись. Пока разобрался, сверив полста позиций, что ассортимент остался прежним, а не Байкал-Траста, прошло время. Сеть лежит, как мертвая. Через час пришел айтишник и компьютер двинулся. Стал обновлять Степанову. Сначала сумму - хрен! Потом обнулил все позиции - хрен! Да еще какой - сумма стала отрицательной, минус 36521 рубль. Но если сумму Байкал-Траста прибавить к этой цифре, получится нужная сумма, которую оплатила Степанова. Время идет, меня дергают, то одно, то другое.
Крикунов из Волгограда. Заказ ему собран, но он приехал сам, и у него дополнения. Сделал дополнения - теперь у него не хватает денег. Дал команду вынимать лишнее, а коробки с товаром уже собраны, засыпаны уплотнителем и запечатаны скотчем. Внутри, в подвале - мат-перемат, мои субчики - Чумак и Олег страшно недовольны и я их понимаю. Телефоны надрываются, Тоша зачем-то просит зайти именно меня, а не Вадима, хотя тот сидит с утра, как привидение, которое никто не видит и не беспокоит. Эфенди Крикунов, говорю, мы для того и ввели услугу предвари-тельного заказа, чтобы вы пришли и просто забрали его, а если вы будете менять позиции по нескольку раз, то вам лучше в магазин. Не говорю, что за это время я обработал бы как минимум шесть заказов, горка которых растет возле задумчивого Вадика, как сугроб во время снегопада. Я накладную три раза перепечатывал, Чумак и Олег бегали вверх-вниз несколько раз с неподъемной коробкой. Потеет, извиняется. Кое-как рассчитались.
Я снова вернулся к Степановой. Но тут Тоша устал меня ждать, сам пришел: прибыл товар из Мытищ, надо оприходовать. А Вадик? Вадика никто не видит. Оприходовать, значит, пересчи-тать, а принимал Олег. А склад на мне. Снова пересчитал, высушил Олега за очевидные ошибки, потом Тошу - за то, что заставил сделать двойную работу. Правильно, сказал Тоша, сделав вид, что высушли не его. Принял товар. Мамед приехал с поправкой на мой прошлый акт списания, исправил количество дезинфекторов 200г и 500г, я перепутал их местами при отправке. Изображает из себя честного чайханщика - мог бы просто исправить, а не приезжать, чтобы засветиться перед Тошей, якобы ради моей подписи. Ф-фу!..
Вернулся к Степановой. Набил накладную на 60 позиций снова, потому что старую при-шлось удалить, а в новую вбить старые номер и число. Ф-фу!
Теперь, как отправлять? Ни одна компания не везет в этот чертов Надым, едва нашел его на старой слепой карте, и то только сообразив, что раз улица Ямальская, значит недалеко Ямал. Нашел. В это время звонит Байкал-Траст. Вы нам отправили? Да, только что. А можно еще один вопрос. Можно. И у Иркутска сразу истеричный голос: почему на прайсе в Интернете кисть "508" стоит 1020рублей, а у нас в накладной1400?.. Интернет не мое дело, и я сдержано говорю, что там еще не исправлено, а цены у нас повысились с 1 числа. Так почему же в Интернете цены не изме-нились?.. Голос и тон такой, что они-то знают, почему, но хотели бы, чтобы мы сами признались, что нарезаем. Объясняю еще раз, что цены на сайте исправить не успели. Но почему же, прошел почти месяц? Это вопрос не ко мне, повышаю голос, это - в Питер, в головной офис, туда и звоните. Чуть не послал. Но не послал.
Возвращаюсь к Степановой. Даю ее телефон на присланном факсе Полине: мол, дозвонись и соедини нас, я не могу. Полчаса проходит, от Полины ни гу-гу. Звоню сам в Надым - то занято, то вообще не соединяется - жуткое гудение проводов в Сибири. Плюнул. Бросил трубу. Идет Денис, администратор, с факсом Степановой, который я дал Полине, чтобы не писать телефоны снова. Счет мы отправили, радостно сообщает он. А на хрена, спрашиваю, ей прошлогодний счет - вы дату посмотрели? - я просил соединить меня со Степановой!.. Полина опять все перепутала и опять оказалась в стороне. Высушил Дениса, как попавшего под руку. Он убежал. Через 10 минут соединяет. Спрашиваю у Степановой, какой компанией ей доставляли груз, а она не помнит. Вы, говорит, там поспрашивайте. Где, спрашиваю, там - выйти на улицу и поспрашивать у прохожих? Может быть, вы поспрашиваете, в своем Надыме, какая единственная в мире компания добирается до вашего буранного полустанка? Хорошо, испугалась Степанова, я поспрашиваю. Вот-вот, говорю, а мы здесь поднимем архивы. Поднял все архивы, нет Надыма. И высушить некого. Вот и задачка на следующий день появилась, помимо постоянной - крутиться как белка в колесе.
Пока закрывал статистику дня, Тоша, явно глумясь, подкинул прогноз на неделю... для Овна.
"После всех душевных метаний прошедших недель наступает этап развития и роста. Вам до-веряют, у вас есть авторитет и популярность в обществе. В этот период принесут отличные ре-зультаты творческие поиски в области кино, телевидения, театрального и исполнительского искусства, хобби, а также рискованные аферы и игра на бирже. Вы подходите к жизни и работе с открытым сознанием, это дает больше изобретательности и ярких идей. Вы хладнокровно прини-маете вызовы судьбы. Растут расходы и заработки. Ганеша благословляет вас".
Далее шла заметка и возможно все дело в ней:
"Все, что мы слышим, читаем и видим в последнее время, говорит об одном: о чудовищном прорыве в сознании, который мы не осознаем, и о чудовищном кризисе, который грядет, да и идет уже в полный рост. Кризис сознания, кризис времени, кризис доверия и веры, кризис самой планеты, смыкается с писаниями и пророчествами древних и современных конфессий - о конце света и конце времени говорят уже не только оккультисты, но и физики, лирики, все. Всё смыкается, все говорят об одном, но словно в эпоху строительства Вавилонской башни, разными языками и никто никого не слышит..."
Тоша не верит в конец света, он бухгалтер, он верит в учет. Спустись на склад, кричит он, вот где конец света - ни одна позиция не сходится! Месяца не прошло с последней ревизии!
Зачем тогда он подкинул мне заметку?.. Иногда мне кажется, что под внешним простодуши-ем и радушием, скрывается коварный византиец. Тоша хитер как первый визирь и носильщик тяжестей.
М. Джексона похоронят на Красной площади
Сны снятся только умным людям.
Ученые открыли пользу страшных снов
Опять отключили горячую воду - это осенью! - утром в ванной холодно, как в склепе. Ка-кая-то инженерная ошибка - воду постоянно отключают, а в самой ванной нет радиатора. Это наводит на мысль, что строили не жилой дом, а исправительное учреждение, а потом передумали и в карцер воткнули лейку. Бодрит - не то слово, - скашивает.
Едва уговорил себя принять душ - мол, это будет быстро и всего один раз. Тело отказывает-ся верить в бодряческие посулы, что после этого будет тепло. Грибок по стенам ванной и отслаи-вающаяся штукатурка усиливают ощущение наказания, особенно, когда видишь удирающих со всех ног тараканов. Что они могут делать в такой холод на зеркале - смотрятся, насколько аэроди-намичны их формы, или спариваются?
Таракая, давай сделаем это на зеркалах, уже никто не свингует в духовке!..
А еще говорят, тараканы покинули Москву и приводят это, как аргумент в пользу конца све-та - когда это Русь стояла без тараканов?.. Иногда кажется, что они ушли в зазеркалье. Самое отвратительное, когда откуда-то появляются белесые тараканы, словно не видевшие никогда белого света, вот это действительно конец света.
Бритье холодной водой отвратительно, как и руки брадобрея, оставившие несколько крова-вых зарубок на моих аскетических щеках.
На работе нагулявшийся Тоша - он у меня вчера отпросился) на какой-то банкет Союза пе-дикюристов России, - сообщает, что не хватает двухсот семидесяти тысяч. И смотрит на меня с интересом. Словно ушат холодной воды. Еще один. Не слабо. И душа, и тело обмануты. Я вспы-хиваю, два стресса за утро для меня многовато. Чувствуешь себя идиотом, поскольку счастье оказываться в таких ситуациях еще не посещало меня, от неловкости послал его подальше. Он пошел домой еще раз пересчитать деньги.
Сходил, зовет посмотреть рыбок в его аквариуме, улыбается - все в порядке. Демонстрирую невозмутимость - после второго холодного душа это легко, во всем теле легкость и жар. Похоже, он больше меня испугался. Или делает вид, чтобы не извиняться?
Я оставил всю выручку склада и магазина в сейфе, не считая - это обязательно, когда вору-ешь, тогда нужна тщательность и аккуратность. Поэтому, видимо, так легко шельмовать порядоч-ных людей (в число коих я попал из-за этого недоразумения)), они беспечны. Мне повезло, я среди друзей, но ощущения странные. Вроде и рад, а чему - что нашлись деньги или что нечаянно доказал свою честность?.. Но кроме меня денег брать было некому. Как-то странно все это.
В общем, разошлись без крови: Тоша сказал, что устал от вчерашнего педикюра на босу но-гу, и я сегодня снова главный, и вечером будет машина с грузом. Я чуть лоб не разбил от благо-дарности.
6. Шмузинг
Позвонил Федечка. Позвонил, потому что пьет с утра водочку, а когда он пьет водочку его переполняет и он хочет разделить эту волну со всем миром. Сомнительное удовольствие для мира, потому что нет худшего собеседника, чем спивающийся виршеплет, рифмующий все твои слова. Он уже поделился с Гешей, Славой, Таймыром, теперь волна накатывает на меня.
С Федей мы учились в институте, потом пути наши разошлись, за это время он успел создать кооператив, родить сына, просрать кооператив, развестись, стать папой-летчиком, попасть в розыск в Монголии и стать наркоманом, но не законченным, а сюжетообразующим - он все время предлагает мне сюжеты, причем основательно дикие.
Как это всегда бывает, когда пьяный от свободы человек звонит рабу, прикованному к гале-ре, возникает недопонимание. Со стороны раба, понятно. Меня охватывает раздражение, Федя несет обычную чушь, у него рифмованный понос, а у меня с утра засада за засадой, о чем я ему и сообщаю. Но он непробиваем, ничто не может сбить его с позитива, когда он на волне, когда у него "есть что".
Он объясняет, что это вовсе не понос, это шмузинг - обзвон нужных людей, и я нужен ему, как личность, он меня уважает. И вообще, когда я уже напишу продолжение своего опуса. Федя знает, с какой стороны ко мне подойти - нелегко посылать человека, которому нравится моя книга, таких людей и так не очень много...
С его подачи я являюсь самым читаемым автором некоторых кругов подмосковного Зуева. Это так называемые "круги Таймыра". После того, как Федя забросил туда мой "Опус" я неожи-данно обрел десятки поклонников в весьма специфичной среде. Более того, меня там сразу приня-ли за своего, что имело, наряду с плю?сами, свои логарифмы и даже радикалы...
Бросив трубу, я ринулся на очередную засаду, а Федечка, скорее всего, продолжил свой шмузинг. Я ему завидую, он живет, как герой, иногда выводя, как ракета-носитель, на эту орбиту кого-нибудь из своих многочисленных знакомых. Сам он на этой орбите болтается совершенно по-пиратски, как отбившийся от Роскосмоса спутник.
Я пережил с ним несколько таких выходов в неведомое. Первый раз нечаянно. Он пришел ко мне на работу, как обычно, не слезая со своей орбиты, расслабленный, а я только что разбирался с Димоном и был неслегка взвинчен, что тоже не было редкостью. Федя с сочувствием предложил мне сигарету, которую тут же скрутил, когда мы вышли на задний двор. Он всегда ходил с машинкой и курил ароматный голландский табак.
Я машинально затянулся несколько раз, продолжая раскрывать Феде всю прелесть работы кладовщика, потом, ощутив что-то неладное в самокрутке, спросил, что за дрянь он курит. Он хмыкнул: мол, есть лучше, угости. Я достал свои, но он засмеялся, как будто я удачно пошутил. Минут через десять Тоша вызвал нас Вадиком и бухгалтером на совещание по наличке.
Дело в том, что товар проданный за наличные, но не через кассу, вызывал массу затруднений в бухгалтерии, и мы пытались найти какой-то алгоритм проводок со списанием, кредитованием и прочими прелестями мурцевания, чтобы не попасть ни под штрафы, ни под налоги.
На этот раз Тоша предлагал организовать в нашем с Вадиком кабинете еще один закупочный склад для наших оптовых "наличников". Нужно было только придумать, что делать, если внезап-но нагрянет проверка.
Наличие еще одного склада, за который надо отвечать, вести документацию, да еще и пря-тать от проверок в шкаф, меня насмешило, я представил, как мы с Вадиком все это будем делать - маскировать товар в шкафах своей одеждой, готовить оправдательные документы на случай проверки, которая хоть и бзибзическая, но если грянет, нам будет труба.
Картина, на фоне нашей и так предельной загруженности, была гомерическая на мой взгляд - то есть остальную жизнь можно было смело послать на. Вадик, которому лишние накладные движения были нужны еще меньше, меня поддерживал.
В какой-то момент, я вдруг заметил, что Тоша и главбух, сидящие напротив, как-то странно на меня глядят, и осознал, что говорю очень громко, непрерывно смеюсь и при этом у меня ощу-щение, что сидим мы уже целый день. Это ощущение боролось со здравым смыслом, который подсказывал, что со временем что-то не так.
Я замолчал, так же внезапно, как и фонтанировал до этого, хотя ясное понимание того, что мы занимаемся ерундой - да еще так долго и серьезно! - душило меня новым приступом. Я не смеялся только потому, что начал понимать - что-то не так не только со временем, но и со мной.
Тоша, выдержав паузу, снова начал говорить, он не догадывался о моем состоянии, но я, что называется, уже сел на измену. Я понял, что со мной (мысленно послав Федечке вялое проклятье, поскольку силы вдруг кончились), понял, что нужно как-то выруливать, иначе...
Вот тут меня стало накрывать по-взрослому.
Я вышел, ничего не сказав собранию, и долго поливал голову водой из-под крана. Но перед этим мне открылся смысл линолеума в коридоре, потом - плитки, и поистине великий смысл пальцев ног в деле равновесия. Я цеплялся за стену и, слава строителям, она вела прямо к туалету, где меня вырвало.
Когда затылок заломило от холода, а в шее зазмеились судороги, меня слегка отпустило.
На совещание я не вернулся, потому что смыслы происходящего открывались мне со скоро-стью калейдоскопа, были фееричны, слишком парадоксальны и не имели никакого отношения к мурцеванию. Учет же, как только я вспоминал, что мне надо на совещание, напротив, виделся такой стройной и грандиозной системой, что мурцевание казалось грехом перед мирозданием. "1С" высился символом веры. Понятно, что выходить с этим на Тошу было ни к чему, да я и не мог.
Федюня так и не поверил в мою растаманскую невинность, и сердиться на него было невоз-можно, он только улыбался клоуном и приговаривал: ты че? да я... да ты че?.. Даже менты не могли ничего сделать - хотели, но не могли. В Зуеве его называли коммуникатором за способ-ность уладить любой скандал, выкрутиться из любой ситуации - будь то дорожное происшествие, шмон или драка. Во всем этом ощущался огромный опыт, и только понимая, как он дался, ты избегал греха зависти к изворотливости Федечки. Он был в стольких обезьянниках, перепалках и переделках, что самая стремная ситуация была для него лишь повторением пройденного. Он знал, что нужно говорить, где молчать и когда давать (в лапу или в морду).
Так же и с изменением сознания, казалось, он испытал все и при этом бесстрашно (или обре-ченно) шел на новые эксперименты. Его не пугали ни чужие грибы, ни неизвестные таблетки, ни палево, ни шмалево. Главное, не бздеть, говорил он, и боялся только одного - увидеть белую ворону или любого альбиноса после плохого прихода, это был его бзик, но он словно стремился к этому, испытывая судьбу. Когда его спрашивали, почему, он отвечал, что Пушкин это наше все.
Его дозы сбивали меня как кеглю и я прекратил выходы на эту орбиту, Федю было не дог-нать, а взгляд какого-нибудь белого таракана на съемной квартире мог нанести, согласно его поверью, непоправимый ущерб не только эстетике изнеженного горожанина.
III. 7. Копенгаген.
Доброта это вопрос времени,
то есть время - нравственная категория
Наконец я решился пригласить Ми на свидание. О том, что это свидание, благоразумно умалчивалось, слово было предоставлено искусству, в данном случае театральному и конкретно МХТ. В принципе, можно считать, что основная функция искусства именно эта - сказать за людей то, что они сами непременно опошлят. Человеку лучше молчать - пошлость преследует его из самых лучших его побуждений.
Спектакль "Копенгаген" неплохо иллюстрировал мое положение. Неопределенность. Что я хотел сказать этим спектаклем было не совсем ясно мне самому - что я умен? Разборчив? При-верженец интеллектуального театра? Но я не был завзятым театралом. Мне было уже мало видеть ее в группе и на лекциях, и об этом вещает львиная доля постановок, но только не эта.
Эта была совсем о другом - Гейзенберг и Бор, принцип неопределенности и дополнительно-сти, создание термоядерного оружия, "битва" политики с нравственностью. Физика, этика, эсте-тика МХТ и изломанной ХХ веком интеллигенции. Довольно неожиданная для нынешних подмо-стков пьеса, она в то же время оказалась странно символичной для нас.
Принцип неопределенности Гейзенберга царил на сцене. Раскатывался он и по рядам. Было слышно, что многие не могли понять, куда они попали - на лекторий по физике? - и обиженно определялись, уходить им сейчас или дождаться антракта, и эта неопределенность создавала особую атмосферу первых минут спектакля. Шуршали программки, скрипели и хлопали кресла, раздавались истерические смешки и громкое шипение. Не зная ПН, подпадаешь под его действие особенно фатально.
Это был незабываемый спектакль, что, учитывая обстоятельства, совсем не удивительно.
После спектакля мы зашли в кафе, в том же Камергерском, чтобы отметить победу принципа неопределенности над очень определенным замыслом "Гитлера". После второго тоста за "физику с человеческим лицом Бора", выяснилось, что отец Ми встречался с Бором в 61 году, когда тот приезжал в Союз. История дохнула мне в лицо - всего одно рукопожатие, а дальше - Эйнштейн и весь ХIХ век!
Жизнь в отличие от сцены совсем не нуждается в оправдании своих сюжетов ни мизансце-нами, ни прологами, она всегда актуальна. Вот и сейчас, в этом кафе-аквариуме с рыбками-прохожими за стеклом, в моем воображении отец Ми замкнул очередной сюжет, закольцевав "нашу пьесу" еще одним смыслом. Ми призналась, что сама узнала об этом только накануне, когда показала отцу аннотацию спектакля.
Он, выпускник МГУ, работал в то время в Дубне, тогда это было невероятно престижно - как же: бомба! космос! "9 дней одного года"! что-то физики в почете! - и оказался одним из тех молодых специалистов, коими страна похвасталась перед создателем квантовой теории атома и копенгагенской интерпретации. И хотя сама Ми не видела в этом ничего особенного, мало ли кому Бор жал руки в течение жизни, мне показалось, что это не просто забавное совпадение - я так долго выбирал спектакль, чтобы не промазать и "попал".
Она попросила объяснить принцип неопределенности, о котором так много говорилось. В компании с Бором и ее отцом я, конечно, был самый осведомленный, но она не хотела ждать домашних объяснений - у нас ни к чему не обязывающий разговор, так почему бы мне не объяс-нить этот принцип прямо сейчас, что естественно после всех наших физических тостов и самого спектакля. Она никогда ничего не откладывала, и кстати, не опаздывала тоже никогда.
Смешно - неопределенность моих познаний в этой области прекрасно иллюстрировала сам принцип (что-то слышал, где-то читал), и хотя для меня разговор не был "ни к чему не обязываю-щим", мне пришлось рискнуть, чтобы он не стал слишком коротким или последним.
Вообще-то считается, что принцип неопределенности является фундаментальным свойством не только субатомного уровня, но и самой природы, а значит и социума, основная частица которого - человек, может быть, самое яркое порождение этой неопределенности. (Кто мы - животные на прокорм, разумные существа или машины? До сих пор нет единой точки зрения, откуда и куда мы.) Поэтому большой путаницы я в этот вопрос не внес, не смог бы, а вот лихой уровень экстраполяции - пожалуйста!..
Что может дать неопределенность помноженная на неопределенность? - Человеческие от-ношения... Есть ли что-либо более неопределенное?.. Однако мы живем с этим, не прибегая к массовым самоубийствам, как китовые или птицы, хотя наши войны давно стали синонимом самоубийства. Секты, пандемии... Но!
В неопределенных отношениях мы чувствуем себя, как рыбы в воде, мы к ним привыкли, хотя упрямо провозглашаем обратное. Принцип неопределенности нам внутренне присущ, наша "психе" основывается на тех же принципах, что и квантовая механика, ведь мы состоим из тех же частиц, что грешат дуализмом - то частица, то волна. Нам только кажется, что мы стремимся к определенности в отношениях, на самом деле этим стремлением мы только множим неопределен-ность.
Забавно, что претензии по поводу отсутствия определенности мы предъявляем только дру-гим, себе же оставляем право на неопределенность - неосознанно, даже не замечая этого, посколь-ку все равно, где-то глубоко внутри мы не верим в определенность партнера. Любит - не любит, плюнет - поцелует, к сердцу прижмет - к черту пошлет. Сегодня он частица моей жизни, а завтра - волна, и где, в каких морях его искать?..
Наш мир, политика, искусство - примеры глубочайшей неопределенности, и странно, что в искусстве еще нет букмекерских контор. Хотя аукционы посильно их заменяют, и да - в последнее время таки появился тотализатор на нобелевских лауреатов. Да и в работе кураторов и галеристов есть что-то от букмекеров. Вся наша культура замешана на неопределенности. Ни один художник не стремиться к однозначной трактовке своих произведений, во всяком случае, не требует этого, ни один спортсмен не может быть абсолютно уверен в победе, ни один политик не покажет свое нижнее белье, с удовольствием "полоща" белье своего оппонента.
Ни один из нас, если хочет быть честным, не может сказать, что его любовь, друзья, работа - это на всю жизнь. Наши семьи, этот якобы оплот определенности, на самом деле приобретают свою прочность только благодаря суммированию разнонаправленных векторов неопределенных величин. Как быстро они разваливаются при выпадении хотя бы одного элемента, как неожиданно устойчивы при исчезновении почти всех.
Неопределенность становится все более раздражающим, но и фундаментальным свойством человека, словно с открытием законов квантовой механики мы открыли ящик Пандоры не только в микромире, но и в себе. Более того, порой кажется, что Фрейд - предтеча квантовой физики, что ее отцы-основатели инкогнито побывали на его кушетке.
Такое впечатление, что разгадка парадоксов квантовой физики объяснит и загадку человече-ской души. А пока неопределенность выглядит как полагание на авось или судьбу, иногда как триумф воли, но чаще это неопределенность безмолвного отчаяния.
Тоша предложил взять под своё начало склад и магазин, то есть если раньше, кто попался боссу на складе, тот ему и отвечал, то теперь, кто бы ни "попал", отвечать буду я. Это было высо-кое доверие. Я не знал, плакать или смеяться, пока он не швырнул козырь - повышение оклада на 40%. Стало ясно, что время смеяться еще не пришло.
Что это - Ганеша начинает меня опекать: "вам доверяют, у вас есть авторитет и популяр-ность, растут расходы и доходы"?.. Или Тоша таким хитроумным способом издевается надо мной?
Видимо, все-таки казус с деньгами был проверкой, и ее смысл дошел до меня не сразу. Паша, который крутился не только в эфемерических кругах, рассказывал, что так бандиты проверяли своих коммерсантов на "вшивость". Впрочем, не только они, просто результаты проверок бандитов были наиболее впечатляющие.
Повышение на 40%... Кто может от этого отказаться? Я принимаю вид независимого мысли-теля, которого беспокоят ерундой, но стоило мне утром зайти в ледяную ванную, мое сопротивле-ние было сломлено.
"Заявление. В связи с давлением непреодолимой силы на финансовые железы, а также с тем, что человек - раб, и не терпит свободы, согласен на увеличение оклада за счет личного времени".
Я попытался быть хотя бы остроумным, если не сумел остаться свободным - что остается кандальнику? Тоша посмеялся, и тут же напомнил о премии, если я найду неизвестный ему способ "портить отчетность" в магазине. Он пользуется этим эвфемизмом, потому что не верит, что из магазина можно выносить хоть святых, но за их отсутствием - выносят просто товар или деньги. Судьба Эверетта маячит передо мной.)
Каждое утро, когда я пулей вылетаю из холодного и сырого отсека ванной, вкарадчиво-язвительный голос по радио на кухне спрашивает: боль и ломота в суставах? - и бодро провозгла-шает: артравит!.. Я понимаю, что надо менять квартиру, потому что это не квартира, а злой умы-сел каких-то гадов в проектном бюро и ЖКХ - разве может быть ванная без радиатора отопления и без горячей воды две недели в месяц? В таких условиях чахотка - гарантированный исход, не говоря уже о боли и ломоте в суставах.
Еще голос говорит о какой-то панацее "гинкобелобала-бала" - никак не могу разобрать, одно это слово, два или три, и что это такое вообще. Узнать бы, но по выходе из квартиры забываю об этом напрочь, словно сбросив один морок, тут же напяливаю другой - инвентаризация, переоценка, заказы. С работы ухожу в девять вечера - ввожу новые цены и товары в базу магазина. Отрабатываю новый оклад.
Временами кажется, Тоша меня просто "купил" - повышение оклада вполне отработанное мною по валу продукции (оборот уже 7 млн.), он подвел под мое повышение, но с увеличением обязанностей. Неприятное ощущение, что он и так бы его повысил, зато мои обязанности остались бы прежними. В свою съемную хрущебу раньше десяти-одиннадцати не возвращаюсь. Ложусь на диван и тупо смотрю ТВ, щелкая орехи, наплевав на твердое решение о просмотрах квартир. Так и засыпаю под голубую муть.
На работу попадаю еще сонный - метро, автобус, - я перемещаюсь, как сомнамбула. Окон-чательно меня будит только исковерканный великий могучий русский язык. На клавиатуре лежит заказ из Аренбурга от Арловой с пометкой срочно. Это Лика, и это бодрит. Потом звонит Полина и просит "не ложить трубку", потому что "звонят из Питера".
Безграмотность - одна из отличительных черт времени, у нас "ложат и звонят" все, кроме жены и дочерей Тоши, да еще Лейлы Генриховны. Полина и Лика в Москве уже десять лет, Лика завхоз, Полина - на телефоне, но когда заказов много, что бывает часто, сестры садятся за телефон и начинают вояж против русского языка. Это настоящая диверсия - вот где надо искать иностран-ное влияние.
Иногда это гомерически смешно: Арлова вместо Орловой или куасёр, которого расшифро-вывали всем офисом и не расшифровали. Впрочем, хохлушки смеются вместе со всеми, их такая ерунда нисколько не смущает, безграмотность давно никого не шокирует. Это знамение времени. Какая разница, Аренбург или Оренгур, Сектыквар или Сывтыкар, если один из учредителей пишет "это не ваша превелегия" и говорит "у нас метод доставки к поезду отсутствует"?..
Тоша, побывав в 90-е в двух каталажках, благоразумно ничего не пишет и при этом так кос-ноязычен в разговоре, что его невозможно понять. Вадик пишет: Екатиринбург, - у человека высшее образование. Собрание филологов. Все это напоминает забор во дворе моего дома в Питере, на котором аршинными буквами было написано: Аксана - лизьбеянка. Ошибок, казалось, больше, чем букв. Надпись красовалась прямо под окнами, возможно, сияет до сих пор, потому что эта надпись всем нам.
Безграмотность никого не вгоняет в ступор, как и подзаборное творчество. Может быть, по-скольку болезнь приняла массовый характер, это и не безграмотность вовсе, а мучительное рож-дение новой грамоты, хотя больше это похоже на вредительство или изощренную диверсию - "забрать груз с Ткатской улицы и перевесьти на Вернацкого"?.. В конце концов, на качестве ногтей это не отражается, наоборот, дикость укрепляет когти!
Но что-то происходит и с вниманием, ведь грамотность это прямое следствие из него. А зна-чит, что-то происходит и с нами, поскольку мозг тратит на память и внимание львиную долю своих ресурсов, если не все. Вот еще один бодрящий пример:
Дал Полине счет для клиента, она, как всегда перепутав цифры, дозвонилась до морга в Во-логде. Состоялся примерно такой диалог:
- СПА?!! - ахают на другом конце провода, и, отдышавшись, уточняют:
- А это для кого?
- Для Таран.
- У нас таких нет.
- Нет, так будет, она через вас передала этот заказ.
- Через нас?! Она?! Это морг, девушка!..
Полину это нисколько не смутило:
- Может, у нее здесь знакомые?
- Мы, конечно, все здесь будем, - отвечают ей, - но чтобы нам сюда передавали заказ на се-бя еще живые, это мы в первый раз слышим.
- Еще услышите, у нас известная фирма!..
"Из-за слов расторгаются концы вселенной", - писал в сокрушении по этому поводу один из отцов восточной церкви Григорий Богослов.
Недавно прочитал новость, которая не попала в ленты ведущих новостей, но меня поразила отчаянием: "Идет стерилизация языка, выхолащивание, исчезают диалекты, язык универсализи-руется и обедняется, нормой становится безграмотность. Самым популярным словом стано-вится НЕТ"...
Куда дальше? Разве это не конец света? А Тоша почему-то не верит. НЕТ, говорит.
8. Альбина
А вот Альбина говорит - да. Маленькая тунгусская пенсионерка, дед которой после взры-ва метеорита оказался в Москве, в 2008 году, потрясла группу сообщением, что уточнила ис-тинную дату грядущего апокалипсиса. Он будет почти на четыре года раньше майянского. Её тридцатистраничное доказательство называлось "Все логически завершается". Логически, по ее мнению, это конец света. Логика эзотерички.
Альбина заявила, что Платоновский год, длящийся, "как всем известно", 25850 лет, за-канчивается 26 января 2009 года. В доказательство привела цитаты из Пуран, Бероза, Рериха и Писания от Луки: "Он (Христос) сказал им: вот, при входе вашем в город, встретится человек, несущий кувшин воды, последуйте за ним в дом, и скажите хозяину дома: "Учитель говорит тебе: где комната, в которой бы Мне есть пасху с учениками моими?"
Мол, водонос - это Водолей, Россия находится под его управлением, а ее влияние на ми-ровую ситуацию и даже на эволюционное развитие человечества очевидно. В связи с этим, дата 26.01.2009, взятая на момент солнечного затмения по московскому времени, оказывается более значимой, чем майянская. Финита ля комедия.
Письма Рериха, Вишну-Пураны, Эдда Старшая и Младшая, ссылка на неподвижные звез-ды созвездия Рака, Блаватская и Сталинградская битва - вот неполный перечень научного аппарата статьи Альбины, которую она раздала слегка обалдевшей группе.
Ее энтузиазм был совершенно непонятен - чему она радуется, отнимая у нас то немногое, что оставалось до декабря 12 года? Понятно, встречного энтузиазма это сообщение не вызвало, за вежливыми репликами старушке прятались язвительные шпильки. Никто не хотел "гасить свет" раньше срока: если уж решили в 12-м, так уж будьте добры не истерите!.. Пожалуй, одна Засельская выслушала этот бред сочувственно и даже сказала несколько ободряющих слов, что можно понять, мы все ее чада.
Нам оставалось только ждать, - до конца света по Альбине оставалось меньше года.
Найдено самое счастливое место на Земле
В британских самолетах могут появиться стоячие места
Запад призвал Россию готовиться к худшему
9. Гриша
Гриша все-таки запихал меня в свой "ягуар" и прокатил по ночной Москве до дома. Я ду-мал, гонщики это такие сосредоточенные на дороге ребята, отвлекающиеся только на показания приборов и на сигареты, которые делают их еще собраннее. Оказалось, нет - Гриша на дорогу не смотрел вообще, во всяком случае, мне так казалось, потому что он смотрел только на меня и в бардачок, откуда вытаскивал журналы, диски, книги.
За те 20 минут, что мы пересекли Москву, он рассказал кучу интересных вещей, из кото-рых я почти ничего не запомнил, поскольку следил за дорогой. В память впечатались только те моменты, когда он вытаскивал журналы откуда-то сзади, из-под сиденья. В эти тягостные для меня минуты он правил ногой и мне хотелось вцепиться в руль, в его волосы или выбросится из машины.