|
- Итак, ты утверждаешь, что не видела, в какой именно тоннель ушла группа? - вот уже час высокий худощавый мужчина в традиционной кителе магистрата неспешно наворачивал вокруг Эры круги.
Черные, чуть раскосые глаза на его мертвенно бледном лице не отрывались от нее ни на секунду. Он держался прямо и спокойно, словно эта ситуация ничем не отличалась от воскресных посиделок за кружкой чая с капелькой мятной настойки. У него было чуть вытянутое лицо, с мягко очерченными скулами и острым подбородком, аккуратные черные прямые брови, прямой нос и тонкие изогнутые губы. Он был ни стар ни молод, по его лицу нельзя было определить ни его возраст, ни настроение. Ровная кожа без морщин и недостатков, аккуратно зачесанные назад темно-каштановые волосы. Голос его был такой же ровный, немного глуховатый и глубокий. От него веяло речной прохладой, которая вызывала у Эры смешанные чувства - она не могла сказать что он ей нравился, но и неприятным его назвать было нельзя
- Именно так.
Она сидела на круглом стуле в небольшой комнате с панорамным окном. Из мебели здесь были лишь еще один стул, кресло хозяина кабинета и большой письменный стол, абсолютно пустой. Створка окна была чуть приоткрыта, и из небольшого парка неподалеку было слышно пение птиц, голоса людей и шум какой-то техники.
Мужчина задавал одни и те же вопросы, снова и снова, словно пытался подловить ее на лжи. Но Эра не лгала, нет. Почти.
Из колодца Эра лезла первая, не стала ждать Ирену. Она выбралась на поверхность, заморгала от резко ударившего в глаза света и увидела груды камней, обломки стен... и полтора десятка вооруженных людей в пятнистой серо-бежевой форме. Она попыталась залезть обратно, но не тут-то было! Сильные руки схватили Эру под локти и извлекли на свет. Пока она щурилась и мигала от яркого после коллектора дневного света, Ирена уже вылезла и уверенно подошла к стражам, стоявшим в стороне.
- Командир, задание выполнено! Все, как договаривались, - сказала она.
Эра почувствовала, как кольнуло сердце, на секунду ей показалось, что тело вопреки природе песком осело на землю, но она все еще стояла и продолжала тереть попеременно то глаза, то переносицу: уже скорее, чтобы скрыть свое изумление. Все эти мучения в холодной клоаке были напрасными, она не исполнила план Даны и попалась как мотылек на заманчивые яркие искры смертоносной ловушки.
Мужчина лет сорока, в пепельно-серой форме офицера кивнул Ирене. Он был чуть моложе отца Эры, на ладонь выше ее, с благородным лицом, на котором четко выделялись скулы, сглаженный длинный нос и не по годам уставшие карие глаза, окруженные сеткой морщин, его короткие русые волосы были растрепаны, словно он только что поднял голову с подушки. Офицер стоял широко расставив ноги и чуть ссутулившись, одной рукой перебирая что-то в кармане. Неподалеку замерли еще четверо стражей, помимо тех что извлекли девушку на поверхность, с одинаковыми равнодушными и суровыми лицами.
- Хорошо, сейчас со всем разберемся, - офицер направился к Эре, а той вдруг ужасно захотелось повернуть время вспять, - Имя?
- Дана Кольт, - после секундной задержки глухо произнесла она.
"Почему я солгала?"
Мужчина медленно обернулся на Ирену, и та скривила губы.
- Врет она все! Она - Эра! Дана ушла с другой группой, - предательница в несколько шагов оказалась совсем рядом с самозванкой, зло сверкнула глазами и сжала кулаки.
- Ты перепутала, мы с сестрой очень похожи, - Эра изобразила натужную улыбку и внимательно посмотрела ей в глаза, втайне надеясь, что этот взгляд вызовет мгновенную смерть предательницы, - Могу я узнать, что Эра натворила на этот раз? - девушка обратилась к офицеру и понадеялась, что они не знают где Дана, не смогут ее поймать и уж тем более не смогут их отличить.
Мужчина, которому отчитывалась Ирена, явно был главный здесь, и в этом момент на него были направлены все взгляды, в ожидании его решения.
- На тебя совершенно нельзя положиться, ты все испортила. Эра Кольт двигалась в другом направлении еще сутки! Это был твой последний шанс, - холодно сказал он, глядя куда-то мимо испуганной девчонки, и та вдруг испуганно сжалась и отступила.
- Но она же сама представилась!
- Вот эта? - мужчина ткнул в самозванку пальцем, - Или другая такая же?
- Да эта точно! - Ирена уже рыдала, прижав кулаки к груди. Командор отвесил ей пощечину, девушка отшатнулась и попятилась.
- Ну, что ж. Мы найдем тебе достойное место: твой вклад в развитие нашего общества будет оценен по достоинству, твои ресурсы будут использованы в максимальном объеме, - это была стандартная обвинительная речь, после этих слов либо переводили в обслуживающий персонал, либо... в удобрения. По крайней мере, так было по словам самой Ирены.
Ирена вдруг сорвалась и побежала. Она постоянно спотыкалась, запинаясь и оскальзываясь на грудах мусора и камней, оборачивалась и не прекращала рыдать. По знаку офицера двое стражей вскинули винтовки, и синхронное "вуум!" раздалось ей вслед. Девушку бросило вперед, и неестественно выгнувшись, она рухнула вниз, скользнув по куче щебня и гнутой ржавой арматуры, увлекая за собой целую лавину пыли. Двое стражей пошли в след за ней, не спеша переступая препятствия.
Эра молча наблюдала, как стражи небрежно откидывают мусор, упавший на ее тело, берут ее за ноги и волокут к командующему. Они казались такими огромными, живыми, а Ирена просто сломанной игрушкой, какой-то... ненастоящей. Командир спокойно смотрел, а стражи, не дойдя до него нескольких шагов, отпустили ноги девушки; один из них ногой носком ботинка перевернул тело.
Эра, к своему удивлению, ничего не почувствовала: ни жалости, ни страха, ни отвращения. Даже вид заплаканного мертвого лица Ирены, покрытого разводами грязи, не всколыхнул в девушке никаких чувств. Не смотря на то, что Ирена оказалась предательницей, Эра не чувствовала даже злорадства. Офицер внимательно посмотрел на самозванку, а та в ответ перевела взгляд с девушки на его лицо. Она не представляла, что он ожидал увидеть, и лишь устало вздохнула и дернула плечом.
Фургон камуфляжной расцветки стоял неподалеку и сливался с пейзажем. Неудавшуюся беглянку отвели к нему и усадили на пассажирское сидение; один из стражей сел за руль, офицер, который с момента расстрела Ирены не проронил ни слова, устроился рядом с ней. Девушка чувствовала всем телом как прогибается и пружинит фургон, когда в грузовой отсек запрыгивают солдаты и затаскивают нечто тяжелое. Отчего-то равнодушное присутствие офицера внушало ей неприятное, какое-то колющее чувство. Однако усталость и ровный ход машины укачали ее. Мысли неслись быстро, как пейзаж за окном, они путались, обгоняли друг друга и постоянно обрывались.
Эра не могла никак поверить в то, что всего лишь какие-то сутки-двое назад ей казалось, что ее жизнь отвратительна. Навязанные стереотипы, постоянный контроль и выговоры... Что за глупости... Было тепло и сытно, не то, что сейчас...После рассказанного Иреной и увиденного, мир развалился на куски, но куски эти никак не складывались друг с другом. Стоило ли ей верить Эра не знала, но девушка с таким чувством рассказывала о своих журналистских расследованиях, что сомневаться в ее заинтересованности в этом деле не приходилось. Так что же собой представляла жизнь скандальной студентки в славном Радоме?
Ложь. Намалеванные на холсте фасады, за которыми скрывалась система - недоступная и непонятная. Врала ли Ирена? Скорее всего нет, ведь и Дана явно чего-то опасалась. А внезапно уехавшие родители? Правильно ли она сделала, что назвалась не своим именем? Надежда была на то, что послужной список Даны и ее образцовое поведение станут ее спасательным кругом. Однако же, Дана во что-то вляпалась. Иначе бы ее не ждали на выходе и не везли черт знает куда под конвоем.
Мешал какой-то назойливый стук: тихий, но мелкий и постоянный. Спустя какое-то Эра я поняла, что это стучат ее зубы. Ей не было холодно, но контролировать дрожь никак не получалось.
Машина неслась по ровной дороге как на крыльях, лишь изредка подпрыгивая.
Она старалась держаться ровнее, но не выходило. Спать хотелось до дурноты, голова кружилась, и несмотря на все усилия глаза закрывались, ей не удавалось сфокусироваться ни на чем. Девушка вздрагивала, просыпаясь, и снова на мгновение засыпала.
Когда машина приостановилась Эра с трудом сосредоточилась на пейзаже за окном. То, что черноглазых избежать не удастся и у этой беготни буду серьезные последствия девушка не сомневалась. Лишь бы все поскорее закончилось.
До сих пор ей не доводилось бывать за пределами родного города, и она совершенно не ориентировалась в дороге. За окном мелькали деревья и кустарники, неупорядоченные и неухоженные, они казались дикими, естественными и неряшливо красивыми. Где-то вдали мелькнули руины высотки, окутанные утренней дымкой, пронизанной золотистыми лучами едва вставшего солнца. Слева, вдали, теряясь в утреннем тумане, высились неровные зубья зданий, явно старинной постройки. Полуразрушенные, затянутые туманом, выглядели они призрачными. Ближе располагались аккуратные купола и пирамиды знакомой девушке по родному городу архитектуры. На сколько хватало взгляда вокруг тянулась серая бетонная стена периметра.
Фургон наконец остановился, дорога не заняла более часа, но Эре казалось удивительным, какой огромный путь ей удалось проделать пешком по подземелью. Двое стражей ненавязчиво отконвоировали ее к невысокому, утонувшему во мшистой почве, домику, похожему на станцию санобработки воды, которые были у них в каждом квартале. Конвой слегка замялся перед входом, потом ее потянули в один из входов. Несколько шлюзов, пара пролетов вниз и вот она, вдруг осоловев от тепла, оказалась в маленьком помещении, где были только пара металлических скамей и ряд крючков на стене.
- Раздевайся. Одежду сложи на скамейке. Никаких личных вещей не брать, все украшения, обувь и белье оставить здесь, - отчеканил один из стражей.
Эра замялась, не спеша раздеваться. Неуместность этого стыда была ясна даже ей, но все равно...
- Поторопись, - резко добавил страж.
Нехотя девушка начала стягивать с себя одежду, стараясь не поворачиваться к ним ни лицом, ни спиной. Впрочем напрасно Эра думала, будто у них есть интерес к ее телу. Они смотрели на девушку скорее как на помеху, чем на женщину. И это тоже казалось ей унизительным.
Сложив все свои вещи, как и было велено, на скамью, Эра замерла, стоя все так же боком к стражам, скрестив руки на груди и ожидая развязки. Страж кивнул в сторону дальней двери, и девушка покорно пошлепала босыми ногами по стальному ребристому полу.
За дверью оказалась душевая. Лаконичная и скупая комната-пенал с рядом рассеивателей, торчащими из стен. Мыться Эра любила, но сейчас лишь машинально водила руками по телу. Горячая вода расслабляла и успокаивала.
"Сейчас вот выйду и усну! И не проснусь пока это все не закончится!" - помечтала она.
В конце душевой оказалась вторая дверь, за которой оказалась раздевалка, где ее ждал комплект одежды из свободных брюк и бесформенной рубахи с коротким рукавом, комплект белья и тряпичные ботинки. Мельком глянув в зеркало Эра отметила, что выглядит паршиво - растрепанные и спутанные мокрые волосы, заострившийся нос, покрасневшие глаза с черными тенями под ними, облезшие губы... Что бы на это сказала Дана?
- В каком состоянии была твоя сестра когда вы... хм... Разминулись? - черноглазый мужчина присел на край стола и пристально посмотрел на самозванку.
Темно-синий цвет его формы и лаконичный покрой указывали на его должность старшего смотрителя. С такими важными птицами Эра предпочитала не связываться и держалась от них подальше. Форма была идеально отутюжена, ни единой лишней складки или пылинки, матовые ботинки тоже, казалось, никогда не были знакомы с уличной грязью. На его фоне девушка, несмотря на недавний душ, в помятом безразмерном костюме, выглядела как растрепанный и побитый дождем воробей.
Эра старалась смотреть ему в глаза, мысленно повторяя, что все ею сказанное почти правда. Хотя именно сейчас, как она ни старалась, глаза закрывались сами собой, и образ бледного мучителя плыл и качался.
- Она была напугана, - ровно ответила девушка, стараясь смотреть ему в глаза, - И она жаловалась на усталость.
- Какие у нее были планы? - он опять попытался ее подловить.
- Не думаю, что у нее были какие-то планы, она просто хотела спрятаться.
Дану и Эру было одновременно легко и сложно отличить, внешне они были абсолютно идентичны. Разницу замечали родители: в поведении, манере общаться, в привычках. Но сестры-то хорошо знали друг друга и понимали. Размышления Даны всегда были логичны и правильны, она была собранной и всегда знала как поступить правильно без ущерба своих интересов, Эра же предпочитала мыслить образами, и думала она уже после того, как делала. Кураторы знали об этом, наверняка, знали и управляющие, раз сестры оказались в их кругах такими популярными персонами, и упустив одну из сестре не побрезговали убить Ирену. Эра уже нисколько не сомневалась, что если в туннелях и были крысы, то маленькие и хвостатые, а стрельбу вели исключительно стражи Радома, призванные защищать, но видимо, не в этот раз. Девушка сколько ни ломала голову никак не могла придумать хоть сколько нибудь достойного объяснения убийству мирных жителей.
Всю дорогу Эра ломала голову, зачем она магистратам, что об этом могла знать Дана, может ли что-то угрожать ее семье? Что будет, если вдруг объявится сама Дана? Дане даже не обязательно было появляться - достаточно было простого и быстрого ДНК-теста, чтобы разоблачить самозванку. Но Эра старалась не думать об этом, следовало поступать правильно и решать проблемы по мере их поступления.
Мужчина ждал ответа, а девушка, слегка растерявшись, никак не могла припомнить сколько-нибудь подходящего термина из тех, что использовала Дана.
- Мне сложно об этом судить сейчас, я сама очень устала и... все эти события, - "увереннее, Эра, увереннее и спокойнее", - Я не хотела бы сейчас дать неверную оценку произошедшему и... Я думаю, я смогу оказать вам более действенную помощь, как только отдохну.
- Разумеется, - кивнул он, но не торопился ее отпускать.
Было видно, что ответ его не удовлетворил, но и не выдал ее.
- Разрешите поинтересоваться?
- Да, конечно! - оживился он.
- Как я поняла, вы отслеживали ее перемещение еще какое-то время? Неужели... Как она могла пропасть?
- Мы пока не знаем всех деталей, но ведем активные поиски, - уклонился он от ответа.
- У меня есть основания беспокоиться за ее жизнь? - самозванка добавила строгости в голос.
- Конечно же, нет! Мы делаем все возможное и, я уверен, скоро, ты сможешь сама ее расспросить о ее... хм... маленьком путешествии, - он улыбнулся, встал со стола и подал ей руку.
Эру проводили до двери и оставили в коридоре. Сил паниковать уже совсем не осталось: как только обнаружат Дану, все встанет на свои места и к Эре появится масса вопросов, на которые придется отвечать уже от собственного имени...
Эра сидела на круглом неудобном диванчике перед дверью черноглазого и отчаянно боролась со сном и любопытством.
Через какое-то время дверь снова открылась, и ее пригласили внутрь.
- Возможно, Эра смогла выйти на связь с родителями и сообщить им... хм... Что-то, что даст нам понимание о ее местонахождении. Ты должна об этом расспросить отца, - сказал мужчина и протянул ей изогнутую пластину стационарного коммуникатора.
На экране уже был выбран контакт "Господин Т. Кольт", оставалось лишь нажать кнопку... Эра замешкалась - уж кто-кто, а отец-то ее узнает, как бы хорошо она не играла...
- Что-то не так? - прищурился черноглазый.
- Я... Я не знаю как сказать отцу о том, что... Эра пропала? - выдохнула самозванка.
Лицо мужчины расслабилось, и он изобразил снисходительную улыбку. То, что она фальшивая, не было сомнений - такие как он не умели улыбаться, и пока их губы растягивались в привычном для людей движении, лица черноглазых оставались холодными и безучастными.
- Твоя ошибка сейчас не так важна, как поиски твоей сестры. Будет лучше, если кто-то... хм... близкий сообщит ему о произошедшем.
- Да, конечно, - пролепетала она и нажала кнопку вызова.
"Похоже, мне конец... - обреченно подумала она, - Папочка, миленький, не подведи!"
Черноглазый сложился в кресле напротив Эры, именно сложился - настолько четкими и безупречными были его движения, и замер, внимательно наблюдая за ней. Было в нем что-то искусственное - не смотря на то, что он разговаривал и передвигался, и уж наверняка мыслил, он оставался неживым.
На коммуникаторе замелькала пиктограмма соединения, короткий пунктир, а девушка судорожно думала, как дать ему понять, что он должен подыграть ей, что она не может говорить открыто? Ходить по комнате, чтобы продемонстрировать наличие постороннего? Это не свойственно спокойной во всех отношениях Дане. Постоянно поглядывать на черноглазого, давая знак о его присутствии? Тогда догадается не только отец...
Наконец, линия стала сплошной и на экране комма появилось лицо мужчины лет сорока, с пронзительными серыми глазами, его губы были сжаты в нитку, а привычно зачесанные пепельные волосы, которые едва тронула седина растрепались... он выглядел усталым и настороженным.
- Здравствуй, отец, - начала Эра, выбрав на ее взгляд самое непривычное приветствие.
- Здравствуй, милая, - он вздернул бровь, словно удивился... а что делать если черноглазый встал так, что не попадает в объектив камеры комма? - Как ты? Мы с мамой никак не можем с вами связаться уже несколько дней...
- Со мной все в порядке, но Эра... - перебила она, - Отец, я не уберегла ее, - сказала девушка, не мигая глядя в комм.
- Что?.. - его лицо вытянулось, но он быстро взял себя в руки, - Как это произошло?
- Она жива, пап, я уверена. Это очень длинная история, при случае я обязательно тебе все расскажу. А ты просто скажи, она связывалась с тобой или мамой?
- Нет, ничего... Ты можешь мне объяснить, что произошло? - его лицо стало суровым, - Я настаиваю.
- Я думаю, тебе лучше обратиться к стражам или следователям, им известно больше, чем мне, - стараясь подражать старшей сестре, ответила Эра.
- Дочка, я хочу, чтобы ты знала, я ни в чем тебя не обвиняю и нисколько не сомневаюсь, что ты сделала все, что могла. Но я хочу знать все. Где ты сейчас?
Эра вопросительно посмотрела на черноглазого - тот во время беседы дочери с отцом встал и подошел к ней вплотную, и на этих словах забрал у нее комм.
- Доброе утро, господин Кольт! Я магистрат Кирос Стрем, - продолжил вместо нее черноглазый.
Да уж, подходящая фамилия для такой должности.
- Доброе утро, господин Стрем, - ответил Тильман Кольт.
- Господин Кольт, хочу вас заверить, что сейчас ведутся активные поиски и нет никаких оснований полагать, что ваша дочь физически пострадала при... хм... беспорядках. Разве что морально.
- Дана сказала, что вы располагаете более подробными сведениями о моей младшей дочери? - спросил Кольт, и Эра облегченно выдохнула.
Дальнейший разговор проходил без ее участия, но черноглазый периодически поглядывал на девушку, пытаясь высмотреть что-то ее ее лице.
Их разговор был похож на соревнования, где каждый из мужчин старался не дать возможности другому задавать вопросы. Отец захотел забрать "Дану", но Кирос парировал:
- К сожалению, господин Кольт, расследование в самом разгаре и ваша дочь нужна нам здесь, как ценный свидетель, - сказал черноглазый и снова мельком глянул на девушку.
- Хм... Хорошо, я подъеду в ближайшее время и постараюсь помочь в вашем расследовании.
- Господин Кольт, вам следует воздержаться от поездок, пока мы не будем уверены, что это безопасно, - вежливо, но категорично возразил Стрем.
Эра так и не поняла, догадался отец о подмене или нет. Она всегда была маминой дочкой и отца, конечно, любила, но с матерью легче находила общий язык. Дана же, напротив, была по характеру копией отца. Впрочем, сейчас это уже не имело никакого значения, теперь родители были предупреждены, что сестры, оставшись без присмотра, вляпались в серьезные неприятности.
Комната, где поселили Эру, напоминала маленькую больничную палату: узкая кровать, маленькая тумбочка у изголовья, в углу умывальник, душ и туалет за полукруглой пластиковой ширмой. Окон не было, равно как и зеркал, инфиков и прочих вещей, создающих уют.
Впрочем, отсутствие инфо-экрана девушку даже радовало - она ненавидела утреннюю речь, наполненную пафосом, переоцененным чувством собственной значимости, оптимизмом и помнила наизусть все варианты "будильника", стараясь как можно скорее скрыться от голоса из инфика в душе. Дана лишь посмеивалась - каким бы не было утреннее приветствие, Эра все равно его возненавидит, уж слишком она любила поспать. Она подшучивала над младшей сестрой, называя ее "собакой Павлова", у которой "на утренний звоночек появляется пена у рта". Сама Дана тоже любила поспать, но с легкостью мирилась с необходимостью раннего подъема.
- Кольт, вы спите? - возмутился преподаватель.
- Нет, господин Микан, я внимательно слушаю докладчика. Если вас смущают мои закрытые глаза, я могу научно обосновать свое поведение с точки зрения когнитивной психологии.
- Не надо, Кольт, - сдался Микан, - Прошу, продолжайте, Таут...
- Позитронно-эмиссионная томография появилась в двадцать первом веке, как метод исследования внутренних органов и тканей тела, который позволял оценить интенсивность обмена и транспорта веществ в различных областях организма... - забубнил Таут.
Дана снова прикрыла глаза и задремала. Все это она уже неоднократно слышала и при желании могла завалить докладчика двумя-тремя вопросами.
Привычка идти чуть впереди всех остальных появилась еще в школе - нагрузка с каждым годом увеличивалась, а сил и времени не прибавлялось, равно как и особого желания учиться. Можно было дома самостоятельно заглянуть в следующий параграф учебника и на уроках отдыхать. Учителям это не очень нравилось, но поняв, что девочка не отстает от одноклассников и действительно не спит, они махнули на нее рукой.
Дана не считала нужным хвастаться своей наработанной способностью моментально просыпаться при упоминании ее имени или при изменении обстановки. Можно было бы научить малую этой маленькой хитрости, но Эра была готова заниматься чем угодно, лишь бы не следовать правилам, так что никогда не слушала поучений.
Поначалу это вечно вопящая и везде сующая свой нос заноза раздражала Дану, но с возрастом раздражение сменилось жалостью, затем сочувствием и, наконец, нежной и искренней привязанностью. Быть может, только Дана и понимала, насколько они нужны друг другу, насколько они зависимы. Эра была реактивной и неуправляемой, любая мелочь могла вызвать в девушке массу чувств, которые тут же выплескивались на окружающих бурным потоком. Она или не умела, или не хотела скрывать все то, что творилось у нее в душе. Дана злилась, но недолго. Злиться на Эру вообще было занятием бесполезным - она словно чувствовала любое напряжение в отношениях и прикладывала массу ненужных усилий в попытках это исправить и частенько делала только хуже.
Когда Эра только родилась, Дана ее возненавидела - маленький орущий сверток, ни капельки не похожий на человека, который отнял у нее самое важное - внимание и любовь родителей. Когда Дане было пять или шесть лет, ее ревность стала настолько очевидной, что отец был вынужден серьезно с ней поговорить:
- Дана, вы обе наши дочки. Ты и Эра... Вы очень разные, но мы вас обеих любим одинаково сильно. Когда ты была маленькая - мы также возились с тобой. Просто Эра не такая, как ты. Ты уже большая и умная. И ты ей очень нужна, ведь ты ее единственная сестра, кто ее всему научит?
- Я не буду ее учить! - надулась Дана.
- Поэтому мы с мамой вынуждены уделять ей гораздо больше времени. Вот если бы ты нам помогала с ней, или была бы хотя бы чуточку терпеливее, то у нас с тобой было бы больше времени.
Дана уже тогда понимала, что отец предложил ей сделку. Она заставляла себя играть с малявкой, учила читать, потом помогала ей в школе: Эра не понимала, зачем нужны правила, почему она не может уйти с урока, когда ей захочется и почему учителя заставляют ее читать то, что ей не интересно.
На тот момент Дана уже привыкла к роли старшей сестры - это была для нее повседневная работа, за которую папа негласно ее благодарил - только Дану он брал с собой на работу и разрешал ей свободно ходить по коридорам клинической лаборатории.
Эра искренне любила сестру, не смотря ни на что, и, вероятно, даже не догадывалась, как та к ней относилась с самого начала. Казалось, Дана была для нее третьим - дополнительным - родителем, чем Эра и пользовалась. А Дана... просто привыкла и никогда не хотела собаку, в отличие от других детей.
Допросы чередовались с вылазками в туннели, где Эру заставляли снова и снова повторять путь до места, где она рассталась с сестрой. В Радом ее привозили затемно и в закрытом фургоне. Хоть ее и уверяли, что все это ради ее же безопасности, Эра чувствовала себя пленницей. В городе почти все было по-прежнему, разве что в темноте можно было различить строительные леса на пострадавших зданиях, и светоотражающие ограждения на дорогах.
Первые несколько раз девушка путалась в трубах и заходила в тупики или натыкалась на заваренные решетки, тогда магистраты сменили тактику и привезли Эру к спуску в коллектор на самой окраине, здесь она уже без труда находила дорогу, быть может потому, что этот отрезок пути был относительно спокойным.
В подземелье не было ничего, что свидетельствовало бы о недавней трагедии. Ни единого следа. Эра вглядывалась в разводы на стенах, в грязные лужи, стремясь обнаружить хоть что-то, хоть какой-то намек, что с Даной все в порядке. Она мечтала, как случайно обнаружит записку, в которой бы говорилось, что сестра обязательно ее вытащит, что все будет как прежде...
Спустя полторы недели выезды прекратились. Видимо, помощь "ценного свидетеля" на этом закончилась, и в Радом ее уже не брали. Девушка понемногу успокоилась: если они до сих пор ищут, если лже-Дана до сих пор не раскрыта, значит они не нашли настоящую. Ни живой, ни мертвой.
Неизвестность пугала не меньше, но Эра старалась думать только о том, что сестре удалось выбраться и уйти как можно дальше, в безопасное место. Пусть лучше так, а она уж как-нибудь переживет все это, преодолеет, привыкнет. Возможности поговорить с родителями больше не было, а сама она остерегалась просить об этом управляющего Стрема. Ей казалось, что самое страшное, что может ей грозить, так это какая-нибудь дико скучная и нудная работа в обслуживающем персонале... но все лучше чем зловонные подземные отстойники.
Могли еще от учебы отстранить, но это было бы даже на руку Эре, потому что на этом самозванка попалась бы мгновенно... а так, быть может, ей удалось бы перевестись на другое направление, где она бы доучилась вместо Даны.
Страшные рассказы Ирены о том, что творится на самом деле с теми, кто отличается от общей массы, забывались, как плохой сон. Саму девушку Эра едва теперь могла вспомнить, ни лица ее, ни голоса. Все, что осталось от нее в памяти - выгнутое вперед тело, падающее в облаке пыли и скрежете обваливающейся горы мусора, да испачканное, какое-то плоское, мертвое лицо. Было ли это вообще?
Еще через пару дней лже-Дану с раннего утра вызвали к новому куратору. Им оказался тот самый мужчина, что вел допрос в самом начале и бесконечно пытался ее подловить и уличить.
Теперь он стал ее куратором. Куратор Кирос. Просто Кир - так он попросил его называть. Прошло достаточно времени, и Эра смогла его немного изучить - он был не простым посвященным. Разумеется, все "мясные костюмчики" были умными и уравновешенными, но Кирос был каким-то чрезмерно подвижным, хотя обычно черноглазые вели себя так, словно палку проглотили. Его можно было бы назвать симпатичным, если бы не эти черные склеральные линзы, закрывающие почти весь глаз.
Эра имела весьма слабое, через какие изменения проходят магистраты, чтобы получить место в совете или важную руководящую должность. Еще больше ее занимал вопрос - зачем? Зачем брать на себя такой груз ответственности и сознательно отказываться от простой человечности? Несомненно, это было престижно, и близкие родственники управленцев никогда ни в чем не нуждались, и с легкостью достигали серьезных высот.
Вот только сами черноглазые никогда не заводили семей, никогда не развлекались, никогда не вступали в отношения с противоположным полом. Всегда на страже нашего порядка и спокойствия. Безупречные подтянутые мужчины и редко женщины. Красивые и... Одинокие и словно мертвые. "Черные глаза, белая кожа - не спорь с ними, себе дороже" - приговаривала Дана, выпутывая Эру из первой серьезной переделки, года два назад...
Тогда девчонка закатила грандиозный скандал - она только поступила в университет и еще не слишком понимала его отличие от школы. Преподаватели использовали другие методы обучения, некоторые из них были чрезмерно строги, другие разбавляли обучение общением, третьи преподносили свой предмет как увлекательный рассказ. Такой была преподавательница истории - шустрая кудрявая женщина, с большими зелеными глазами и тщательно выказываемой гордостью за своих благородных предков. Эра не слишком любила историю, связанную с политикой, но честно пыталась понять, чем руководствовались лидеры того времени и задавала вопросы.
- Госпожа Ноли, позвольте вопрос? - тощая студентка с большими серыми глазами и торчащими из пучка русыми волосами подняла руку и встала с места.
- Да? - тряхнула кудрявым хвостом преподаватель.
- Почему развитые государства поддерживали вооруженные конфликты в странах третьего мира?
- Деточка, ну это же очевидно! - возмутилась госпожа Ноли, - Развитые страны старались помочь достигнуть демократии своим менее развитым соседям и таким образом подстраховаться, чтобы не иметь под боком озлобленного дикаря!
- Но...
- Продолжим занятие, на чем я остановилась?..
- Вы не ответили на мой вопрос! - возмутилась Эра, - Зачем развитым странам поддерживать войну, вкладывать в нее ресурсы и человеческие жизни, если, по сути, они сами добровольно втягиваются в войну без явной необходимости?
- Внимательно читайте учебник, деточка, там все написано!
- Там нет ответов на эти вопросы, - возразила она, но госпожа Ноли продолжила занятие.
Еще какое то время растерянная девчонка молча стояла и чувствовала себя дурой - она не получила ответа на вопрос и ее просто проигнорировали.
- Вы не ответили на мой вопрос! - громко повторила Эра.
...Пока Эра требовала ответа уже скорее из принципа, госпожа Ноли то пыталась отослать ее к учебнику, то начинала игнорировать, а в конце и вовсе сорвалась на крик, обвиняя в оскорбительном поведении и в срыве занятий.
Эра действительно сорвала это занятие, а потом и парочку других лекций госпожи Ноли. Она не могла или не хотела отвечать на вопросы девушки, а та не могла отступить. Конфликт дошел сначала до деканата, потом до кураторов, а через месяц обе оказались у черноглазых. Дана опаздывала, и Эре пришлось разбираться с этим самой...
- Зови меня просто - Кир, - доверительно начал черноглазый, - Теперь, когда мы получили самое полное представление о ситуации, делом займутся профессионалы, твое участие больше не требуется.
- То есть... я могу вернуться к учебе?
- Я уже ознакомился с твоими успехами в учебе, и лекции тебе больше не потребуются.
- Я не совсем понимаю... - нахмурилась Эра.
- Тебе не хватает практики. Я подобрал для тебя подходящую должность, и в ближайшее время ты приступишь к работе.
- А как же диплом?
- Мы решим этот вопрос позже, - уклонился от ответа Кир.
- Я уверена, что смогу сгладить ваше негативное впечатление обо мне после этого инцидента, я могу стать уважаемым членом общества, - попыталась оправдываться она.
- Довольно, - так холодно прервал он, что у девушки побежали мурашки по коже.
Дана бы сказала "не спорь и сделай все правильно". Но Эра с трудом сдерживалась, чтобы не выйти из себя и не начать задавать вопросы. С одной стороны ее нисколько не привлекала роль третьесортного человека, а с другой... О какой работе идет речь?
- Хорошо, я просто прошу вас быть снисходительным и дать мне еще один шанс. Я смогу оправдать ваше доверие, - она уже не понимала, кого вытаскивает из этого дерьма: себя или Дану, лишь бы вытащить, лишь бы выбраться из-под пристального внимания черноглазых.
- Я приму это к сведению, - немного смягчился он, - Ну, а пока тебя ждет работа. У тебя уже есть некоторые навыки, думаю, тебе будет интересно посмотреть на объекты своего изучения на практике.
- Что я должна буду делать? - во рту пересохло.
Дана в этом году должна была получить диплом нейрофизиолога-хирурга. Эра иногда со скуки пролистывала ее учебники, и могла в разговоре ввернуть интересный термин, но вряд ли от нее понадобятся только интересные термины.
Она чувствовала, что по уши в дерьме. Самозванку раскроют в первый же день работы. Да какой там день?! Хватит и пяти минут, чтобы выяснить, что девушка ничего не знаю о нейрофизиологии.
- Я объясню тебе по дороге. Это будет для тебя интересный опыт, как для специалиста, - загадочно сказал он, - Ты же знаешь о том, что во внешнем мире есть... хм... некие особи, на которых негативно отразилась некоторые генетические или внешние факторы?
Они вышли из кабинета Кира, и он повел девушку по длинным коридорам, по пути рассказывая о крысах, называя их особями, о том, как безумные дикари пытаются атаковать мирные поселения, о том, как некоторые из них регрессировали, о том, как ученые бьются в попытках понять, как такое могло произойти с людьми...
Все это Эра и так знала. Новостью стало для нее лишь то, что совсем недалеко от Радома существует целая лаборатория по исследованию этих особей. Крысы постоянно атаковали подступы к городу, но атаки неизменно терпели поражение. Во время боя стражи Радома нередко брали особей живьем. Понятно, что держать их в городе было бы опасно - прежде всего для самих жителей. Пленных отвозили в научный городок, крыс исследовали, пробовали на них различные методы лечения, однако те погибали, оставляя науку без ответа. Куратор рассказывал о важности этой работы, а самозванка судорожно пыталась придумать выход.
"Сбежать? Ага, как?! Травма на рабочем месте? На первое время хватит, а что дальше? Самоубийство? Ну да, радикальное решение всех моих проблем... Хреновое решение."
Они шли по широкому серому коридору, в одном из ответвлений которого стояли монолитные стальные ворота высотой до потолка. Рядом с ними замерли двое вооруженных стражей.
- Кир, а что там? - кивнула Эра головой в сторону поста.
- Там содержатся самые опасные и дикие особи...тебе не следует там находиться, - ответил куратор, и быстро перевел тему, указав на большую железную дверь в конце коридора.
- А вот и твое рабочее место - сортировочный цех. Пока что там работает Адам, он введет тебя в курс дела.
Кир открыл дверь и жестом пригласил девушку войти. Она перешагнула порог большой светлой комнаты с пятиметровыми потолками. В центре стоял высокий стол, на котором лежал человек. Мертвый человек. Самозванка замерла на пороге.
"Что за хрень?!"
Тело было уже вскрыто. Грудная клетка отсутствовала, обнажая неровную мозаику человеческого конструктора от бледно-розового до красно-коричневого. Эра неплохо знала анатомию и смогла различить легкие, сердце, кишечник... Ей всегда казалось, что в человеке очень много крови, но в этом человеке крови не было вообще. Над телом стоял молодой парень и с безучастным лицом отсекал коричневатую как запекшаяся кровь печень.
"Так, спокойно, как бы отреагировала Дана? Нет, нахрен эту Дану! Из-за нее я влипла в это!"
- Согласен, это не самое приятное зрелище, - Кир в это время внимательно наблюдал за эмоциями на лице самозванки, - Для человека свойственно испытывать отвращение к убийству и тем более вскрытию себе подобных.
- Вы правы как никогда, - выдохнула девушка, все еще не в силах взять себя в руки.
- Но человек эволюционирует. Где бы мы были, если бы не научились вырывать больные зубы, принимать роды, вырезать опухоли? Это и отличает нас от животных. Приступайте, я какое-то время понаблюдаю. - воодушевленно сказал Кирос.
- Зачем все это? - спросила Эра повернувшись к нему лицом, так было легче - она и не видела тело на столе и черные глаза куратора напоминали о ее шатком положении в этом мире.
- Ничто не должно быть напрасно, даже смерть, - снисходительно пояснил он, - И тем более смерть обитателей леса. Мы исследуем их и используем то, что от них остается для обеспечения существования их еще живых сородичей.
- Простите?
- Так называемые крысы... Особи, - поправился Кирос Стрем, - Они несколько отличаются от нас, их некоторые органы функционируют иначе, и мы стремимся понять как именно.
- Это я поняла, но обеспечение?..
- Их система пищеварения подверглась некоторым изменениям, так что теперь они могут есть лишь друг друга. Приступай, - Кирос легонько подтолкнул ее в спину, - Адам, введи ее в курс дела.
Адам, высокий жилистый парень, стоял рядом со столом. Он был облачен в полупрозрачный защитный комбинезон, поверх легкой медицинской формы, напоминающей ту, что выдали Эре, когда привезли ее сюда. Его большие зеленые глаза смотрели на девушку равнодушно, губы были плотно сжаты. Если бы он улыбался, он был бы очень красив - четкие мужественные скулы, копна каштановых волос, крупными волнами зачесанная назад, густые темные брови, аккуратный длинный нос и массивная по сравнению с телом шея.
- Я Адам, как обращаться к тебе? - его голос оказался неожиданно звонким и четким. Ему бы да утреннее приветствие читать.
- Дана Кольт, - самозванка сглотнула комок в горле и на негнущихся ногах подошла к столу.
Она прекрасно понимала, что тело на столе никак не может навредить ей и его не стоит бояться, понимала, что устроена точно так же и в этом нет ничего отвратительного, но ей было страшно. Страх и омерзение. Куратор правильно заметил, что люди испытывают отвращение к убийству себе подобных. Будь на столе какое-либо животное, Эре было бы значительно легче. Но на столе лежал человек. По общим очертаниям тела и покрытым кожей ногам и рукам, она догадалась, что это был молодой мужчина, до сорока, наверное. Его голова и гениталии были прикрыты салфетками, руки ровно лежали вдоль туловища.
Это было дико и противоестественно! Когда-то он был живым, ел, пил, быть может у него была женщина... А сейчас он лежал на металлическом столе в белоснежной залитой светом комнате как бесполезный кусок мяса.
- Сейчас лучше просто послушай, что нужно делать со всем этим, а весь процесс от начала до конца я тебе покажу на другом теле, так будет нагляднее, - сказал Адам и взял в руки скальпель.
- Я хотела бы иметь возможность записывать порядок действий, - Эра обернулась к куратору, тот как истукан стоял у стены, скрестив руки на груди.
- Разумеется, - он вынул из внутреннего кармана электронный блокнот и стилус, - Пока записывай в моем, позже я перенесу эти записи в твой персональный блокнот.
В лаборатории было так тихо, что когда спокойные, размеренные объяснения Адама прерывались ненадолго, было слышно даже дыхание всех троих. Скольжение скальпеля по разрезаемой плоти, шорох одежды молодого человека, влажный мягкий стук падающих в специальный контейнер отрезанных органов.
Сознание девушки разрывало любопытство и ужас, она вносила подробные записи в блокнот, пока где-то в глубине ее колыхался ужас. Никто никого не убивал, не издевался, не калечил. Молодой патологоанатом спокойно препарировал труп под внимательным взглядом куратора. Все было нормально - и одновременно запредельно неестественно. Даже Эра, что онемело стояла, делая вид, что все в порядке, не в силах была наблюдать за всеми манипуляциями Адама, и все чаще смотрела в блокнот, который равнодушно мигал курсором в том месте, где остановился стилус.
Наверное, тогда она впервые задумалась о том, куда девается сознание, что происходит с нами после смерти? Чувствует ли мертвое тело боль? Осознает ли свою смерть?
Но эти мысли она не пыталась задержать, наоборот, гнала. Проще было сосредоточиться на технической стороне вопроса, и девушка заставляла себя запоминать детали: как Адам держит скальпель, под каким углом наклоняет, где начинает разрез и прочие тонкости работы анатома. Это парадоксальным образом отвлекало от общего действа.
И он вовсе не пытался исследовать тело: не измерял и не осматривал органы, не записывал на диктофон наблюдения и не брал пробы. Он просто разбирал человека на составляющие части, без всякого интереса и рвения. Сортировал.
Трупы следовало для начала обескровить, для этих целей к лаборатории примыкала небольшая комната, где тела подвешивались на несколько часов с надрезанными венами и артериями. Далее они транспортировались на стол с помощью погрузчика и вскрывались. Первым делом делался У-образный надрез от ключиц до паха, кожа отделялась от груди и брюшины, кусачками следовало перекусить ребра, имелись и другие инструменты, но Адам заверил девушку, что кусачки оставляют меньше грязи. Как оказалось, Эра совсем немного опоздала на начало...
Затем вынимались все внутренние органы и мышцы. Когда с брюшиной было покончено, все внутренности лежали в пластиковом контейнере на отдельном столике. Адам умело орудовал инструментами, ловко отделял мышцы от костей, ломал кости... Постепенно отвращение уходило, и уже сложно было думать, что все это мясо было человеком.
Как оказалось, салфетки парень использовал по личной инициативе, чтобы его не смущали и не отвлекали ни человеческие черты, ни гениталии. Когда с конечностями было покончено, на столе остался лишь изломанный скелет, с остатками розовой плоти на костях и свисающей словно тряпка кожей. И голова. Для нее парень достал маленькую дисковую пилу, по окружности отпилил верхнюю часть черепной коробки и извлек серо-бежевый мозг.
Он казался не таким уж большим и легко помещался в руке Адама. Вся суть человека оказалась не такой уж внушительной или серьезной - это был всего лишь невнятный кусок плоти, испещренный крупными морщинами и ничего более.
Эра и не заметила, как куратор ушел и вернулся уже с новым блокнотом: он незаметно подошел к ней вплотную, и она вздрогнула, когда он заговорил.
- Вот твой новый блокнот, сейчас перебросим твои записи, и я вас оставлю на какое-то время. Адам, позаботься о девушке. Когда закончишь инструктаж, дай мне знать, - он быстро перебросил файлы, забрал свой блокнот и удалился.
А вот самозванку еще ожидало новое, целое вскрытие. Эра поторопилась, когда решила, что все это не вызывает у нее страха и ужаса: со следующим телом все началось заново...
День был бесконечно длинный, и когда Адам, наконец, снял перчатки, она с облегчением вздохнула.
В обеденный перерыв Адам ушел в кафетерий, а Эра взяла себе стакан сока и побрела в скверик при лаборатории. Парень был не слишком общителен, и ее это раздражало. Выходить на улицу девушке никто не запрещал, но всюду сновали патрули стражей и она не рисковала отходить далеко от здания, где жила и уже работала. Город носил незатейливое название Радом-4, угадать насколько он большой, было сложно, но судя по тому, что большинство сотрудников передвигались пешком он вряд ли был больше нескольких кварталов ее родного Радома. Здание лаборатории представляло собой целый бастион, длинной около полукилометра и высотой в семь этажей, слева от него располагался жилой корпус, соединенный на уровне второго, третьего и четвертого этажей мостами-переходами. Подобные пары наблюдались и в Радоме - общежитие соединялось со зданием, где располагалась основная кафедра, и в девять утра напоминало засорившуюся трубу с полусонными и злыми студентами внутри.
После обеда занятия продолжились, Кирос заглянул еще несколько раз - выдал Эре местный коммуникатор и поинтересовался, всего ли хватает. Девушка была удивлена такой заботой и вниманием, но просить ничего не стала.
К ужину она с Адамом спустилась на первый этаж в кафетерий, где их уже ждал куратор Кирос, он поднялся и замер - не заметить черного истукана в толпе людей было сложно. Аппетита не было, да и не удивительно, и Эра, наверное, впервые в жизни так тщательно и долго пережевывала овощной салат. После ужина ее переселили в другую комнату. Она находилась на том же этаже, что и лаборатория Адама.
Комната была небольшой около двух с половиной метров в длину и столько же в ширину. Почти всю стену напротив двери занимало большое раздвижное окно. Из него был виден зимний сад, который находился чуть ниже уровня комнаты и был засажен невысокими деревцами и кустами, которые разделяли ровные дорожки, со скамейками вдоль них. Фонари в старинном стиле возвышались поверх всей зелени, подсвечивая тусклым желтым светом этот оазис. На стене слева висел маленький сорокасантиметровый инфик, под ним располагался небольшой комод с четырьмя ящиками, напротив стояла кровать, а справа был крошечный санузел из серии "все в одном", который обычно устанавливали в самых дешевых квартирах города. Эта комната могла бы понравиться девушке, попадись она ей при иных обстоятельствах, но сейчас ее не покидала тревога - рано или поздно вранье вскроется, и что тогда?
Через неделю замкнутый и неразговорчивый Адам объявил, что уходит, передал новому анатому кабинет, какие-то бумаги, планшет с журналом, пожелал удачи и выразил надежду на встречу при иных обстоятельствах. Эра осталась один на один с безмолвными пациентами за маленькой дверью холодильника справа от входа. В сортировочный цех никто никогда не заходил: лишь загоралась лампочка над дверью извещающая о том, что прибыла тележка.
Она забирала огромный ящик на магнитной подушке из коридора, который всегда был заполнен, развешивала вверх ногами тела с помощью манипулятора и делала насечки на крупных сосудах. Ржавый запах крови скоро стал из тошнотворного привычным. Вся кровь за три-четыре часа полностью стекала в воронку на полу в центре комнаты, и "пациент"перемешался на стол с помощью небольшого робота-погрузчика.
Аутопсия... Какое красивое слово, чтобы скрыть ужасное его значение! Эра преодолевала отвращение и ужас каждый раз, доставая новое тело, в процессе работы чувства эти притуплялись. Когда конструктор, некогда бывший человеком, был разобран, девушка промывала внутренности и раскладывала их уже в другой смежной холодильной комнате слева. Кто и когда их оттуда забирал, она не знала: у холодильника была другая дверь в противоположном конце, которая всегда была заперта и, судя по всему, открывалась только снаружи, в другом коридоре.
Невостребованные остатки сжигались в печи, что находилась здесь же и скрывалась под одной из стеновых панелей. Жар мигом превращал в пепел кости и кожу. И все начиналось заново: ужас, страх, отвращение, равнодушие и облегчение, до следующего "пациента".
Примерно половиной из них были особи - шишковатая голова, с глубоко посаженными глазами и вдавленным носом плохо ассоциировалась с человеком. Его кости оказались куда прочнее и ей пришлось перепробовать много пилок и автоматических кусачек из чемоданчика Адама, прежде чем смогла, наконец, вскрыть грудную клетку самостоятельно. Ребра особи были гораздо шире и толще, они закрывали почти все внутренние органы, которые были несколько смещены вниз и вбок, под натиском более крупных, чем у человека, сердца и легких. Мозг его оказался более гладким, почти без извилин - видимо, это и объясняло деградацию крыс. Эре никогда не было жалко этих подлых тварей, она винила их в том, что потеряла свою нормальную жизнь, будущее - всю себя в этой проклятой лаборатории. Она, конечно же, сомневалась, что особь с такими патологиями могла спланировать и осуществить взрывы в Радоме, но они могли быть на коротком поводке у своих более разумных собратьев, которых девушка почему-то жалела...
Спирт выдавали для санации спецодежды и помещений, и Эра с трудом держалась, чтобы не применить его в качестве анестезии. Спустя месяц работы в анатомичке ее уже не тошнило от запаха и вида, крик в душе, который никак не мог вырваться наружу, превратился в хрип, а потом и вовсе затих. Каждый вечер она ложилась на кровать и часами смотрела в потолок - сначала избавлялась от увиденного за день, а потом старалась собрать остатки разума и придумать выход. Но выхода не было. Потом вдруг резко наступало утро, и самозванка снова шла на работу в сортировочный цех, который лаборанты между собой называли мясным цехом. Под конец каждой смены приходил обходчик, брезгливо окидывал взглядом помещение, бурые разводы на полу и запирал дверь, - казалось, что для него именно "грязь" являлась показателем "нормы" в этом отсеке.
Пару дней назад лаборанты привезли очередное тело и оставили его на пороге цеха в тележке - белые комбинезоны брезговали заходить внутрь, он лежал в тележке один, без одежды, его предплечья были синие от гематом, словно вены разорвали изнутри, серо-желтая тонкая кожа была покрыта испариной, тонкая сетка сосудов проступала сквозь нее. Эра не успела закатить тележку в цех, как вдруг тело на дне судорожно вздохнуло и приоткрыло веки, а девушка шарахнулась в сторону. Почему-то ей казалось что это никакая не ошибка, а чья-то очень злая шутка. Мужчина с трудом сфокусировал взгляд на ней. Его пересохшие облезлые губы искривились.
- Нет выхода, - прохрипел он.
"У тебя его тоже нет", - хотела сказать Эра, но вместо этого просто покачала головой.
Вызвонить оператора удалось не сразу, когда, наконец, звонок приняли, Эра была зла на весь мир. Она ничего не знала о смертнике из тележки, но почему-то ей было его жаль, просто по-человечески. С мертвыми было проще - они уже мертвы и не важно, долго ли они мучались и как попали на стол. Они были мертвы. Просто оболочка, без признаков жизни и сознания, из подобных оболочек хорошие жены готовят стейки, а вид мяса не так уж и важен.
"Наша проблема в том, что у нас есть чуть больше интеллекта, чем у прочей фауны."
Его забрали и вернули через час уже мертвым. Эра не могла избавиться от ощущения, что он за ней наблюдает, когда она подвешивала его для стока крови, ведь он еще совсем недавно пытался со ней разговаривать.
- Твою мать! - тихо шипела Эра, - Я только научилась не переживать из-за каждого тела, которое разделываю! Надо же было устроить мне такую подлость!
Казалось, что стоит повернуться к нему спиной, и он открывает глаза и смотрит на нее с укоризной, еле слышно вздыхает.
- Ну, а что я должна была сделать? Добить? Нет уж, я не убийца, я доктор. Прости, приятель. У меня тоже шаткое положение в этом обществе... - оправдывалась она перед трупом, - Тебе не повезло. Но смерть это часть жизни. Финал жизни. Хм...
Эоа не стала закрывать ему лицо салфеткой и приступила к работе, бросая на него косые взгляды - а ну никак сейчас глаза откроет?
- Получается, что рождение это начало, смерть - финал, а между ними жизнь... Жизнь это полуфинал? Не отвечай, я знаю - вопрос глупый, - она продолжала с ним разговаривать, и это отвлекало анатома поневоле от отчаяния и тоски, - О, смотри-ка! Ты успел пожить или болел много? Вон какая печень неприятная, вся в пупырышках, цирроз? - она достала из под стола еще один пластиковый ящик, подписала его номером с бирки мужчины и положила в него дефектный орган.
Как поступали с такими органами, она не знала, быть может, исследовали, а может просто выбрасывали, но в задачи сортировщика входило извлечь, разложить, выделить то, что не вписывается в регламентируемые параметры отбора.
- Здравствуй, Дана, - Кир подкрался как всегда незаметно, - С кем разговариваешь?
- Да так, сама с собой. Есть новости?
- Ты об Эре? К сожалению, нет. Но есть другая, хорошая новость, - самозванка попыталась изобразить вежливое любопытство на лице, - Ты справляешься с работой. И у тебя будет возможность дописать и защитить свой диплом, а потом тебя переведут на более подходящую работу, достойную твоих знаний.
- Действительно, это хорошая новость, - вежливо улыбнувшись, согласилась она, втайне надеясь, что ее переведут куда-нибудь подальше от этих белых стен, и тут же с ужасом поняла что с работой, рассчитанной именно на знания и умения Даны, она не справится.
Видимо, это отразилось на ее лице, но Кирос по-своему истолковал это:
- Не беспокойся, оперировать особей ты не будешь. Этим занимаются подготовленные специалисты. Кстати, Адам недавно закончил подготовку, и вскоре он начнет стажировку в совете управления Радома-4.
- Ого, - не сдержала изумления Эра и тут же поправилась, - Он так молод и уже достиг таких высот? Передайте ему, пожалуйста, мои самые наилучшие пожелания!
- Конечно, передам, - Стрем слабо улыбнулся, - Ты прекрасно показала себя в работе, и вскоре мы начнем твою подготовку.
- Подготовку?
- Да, следствие исключило тебя из дела о беспорядках, и ты снова в списке претендентов на трансформацию.
- Спасибо, Кир, - сдержанно поблагодарила девушка и отвернулась, чтобы не выдать свое изумление.
- В чем дело? Ты не рада? - нахмурился он.
- Это отличная новость, но... Я немного волнуюсь.
- Я понимаю, - удовлетворенно кивнул он, - Все пройдет хорошо, не сомневайся в этом.
Кирос удалился так же незаметно, как пришел.
"Снова в списках на трансформацию? Дана, мать твою, что ты натворила?!"
Теперь вместо нее, своей души, жизни и будущего должна была лишиться Эра. Она никогда не понимала всех этих лишений ради куска власти над теми, у кого есть все, кроме власти. Девушка машинально продолжила сортировку, обдумывая услышанное. Ей только что зачитали приговор, от которого она никак могла отвертеться. В ее голове не укладывалось - как Дана могла пойти на это?
Теперь следовало найти положительные моменты в ситуации. В общем-то у "мясных костюмов" было полно преимуществ, которые были недоступны простым смертным - та же продолжительность жизни, ведь Эра еще ни разу не слышала о смерти черноглазого, казалось, они жили вечно, никогда не болели и держали в своих белоснежных руках солидный кусок власти. Разве не к этому стремится каждый человек - жить долго и ни в чем не нуждаясь?
Иногда она встречала Адама, но он постоянно был чем-то занят, и девушка не рисковала приставать к нему с расспросами. Он выглядел гораздо лучше, чем при первой их встрече - медицинская форма сменилась на синий китель помощника ,его волосы были аккуратно зачесаны назад и явно стали темнее, лицо было расслабленным и невозмутимым, а зрачки закрывали темно-зеленые склеральные линзы. Что уж говорить - он был красив, несмотря на абсолютное отсутствие жизни на его лице. Впрочем, Адам и раньше не отличался эмоциональностью и подвижностью.
- Дана? - как-то в кафетерии он подсел ко ней, - Привет.
- Привет, - ответила она удивленно.
- Слышал, ты скоро начнешь терапию?
- Да, а что?
- Ничего, просто хотел пожелать тебе удачи, - ответил он и, не прощаясь, встал из-за стола.
Терапия пугала Эру не только нестабильным результатом - некоторые переносили ее очень плохо и не могли ее завершить, была и другая причина для страха - она боялась потерять себя, свое сознание и стать бездушной шестеренкой в системе. Пусть даже в самом сердце этой системы.
|