|
В желтом свете уличного фонаря листья казались еще ярче. Вот этот, сердцем, сразу после круглого. Потом резной, разлапистый. Снова круглый и снова сердцем. По краям несколько длинных и узких.
Энца несколько минут смотрела на листья, потом начала выкладывать новый узор. Ее морозило, и пальцы тряслись, когда она, с трудом контролируя движения, подбирала новый ритм для орнамента. Бордюрный камень, на котором она сидела, был холодным, а из мусорных баков за больничным сквером у нее за спиной ощутимо тянуло гнильцой. Этого Энца не замечала.
Четверть часа назад ей дали поговорить с оперативником, который в данный момент следил за Джеком и его спутницей. Маг уверил ее, что с Джеком все в порядке, а Энца успела - до того, как Донно отобрал телефон, - спросить, где они находятся.
Сейчас группа следователей изучала спящую девушку, общалась с медперсоналом и пыталась вызвонить заведующего отделением. Был уже девятый час вечера, и Энца думала, что скорее всего все придется отложить на завтра. Больничная карта девушки зияла пробелами, как и память дежурных медсестер. Имени в карте не было, как и номера медицинской страховки. Все, что удалось узнать: больную поместила в палату ее родственница. Женщина приходила каждую неделю, подолгу сидела рядом с койкой и молчала. Когда она приходила и уходила, никто не видел.
Штатный маг больницы при поступлении проверил ауру девушки на магическое воздействие и не нашел ничего необычного. Что не удивительно - ведьмы воздействуют на реальность не так, как рядовые маги, и чтобы найти следы, надо знать, что ищешь.
Нервная дрожь начиналась где-то в груди, отдаваясь по всему телу до кончиков пальцев. Энца куталась в тонкую черную куртку, бездумно глядя на очередной узор, и бесконечно прогоняла в голове события прошлых месяцев.
Они уже навязли на зубах, как надоевшая жвачка, и голову сводило от постоянных повторов и осмыслений одного и того же, но Энца не могла остановиться. Джек приходил, задавая свои дурацкие вопросы, которые они считали очередной шуткой, будто не помня, что отсутствовал несколько дней. Прерывал разговор и уходил по первому звонку.
"Это не они его подставили, это я его бросила, - думала Энца. - Я не захотела лезть в его личную жизнь, а там никакой жизни и не оказалось. Джек повис на краю, а я отвернулась от него, предпочтя обижаться".
Джек сейчас был в безопасности, как ее уверяли, но теперь, когда она все знала, не думать о ведьме было невозможно.
А вдруг именно сейчас?.. именно этой ночью?
В конце концов, никто же не заставляет ее драться с ведьмой. Она - напарник Джека, и у них... допустим, задание. Срочное задание, и нужно сейчас же ехать. Ведьма она или нет, она же не может при всех сделать что-то плохое? Не может выдать себя и не отпустить Джека на работу?
Пружина распрямилась, зазвенев, а тело, словно перед боем, снова стало легким.
На крыльцо больничного входа вышел Роберт с одним из коллег, тот курил и что-то сердито рассказывал. Роберт возражал и досадливо разгонял дым.
Удачно. Или он вышел давно, а Энца только сейчас начала соображать? Это уже неважно. Она стремительно взлетела на крыльцо и тронула его за рукав:
- Роберт, я пойду за Джеком схожу.
- Да-да, - рассеянно отозвался тот, слушая собеседника, а потом, спустя несколько мгновений вздрогнул, разворачиваясь.
- Энца, стой! - крикнул он.
Девушка была уже далеко, и всего лишь помахала над плечом рукой, продолжая удаляться.
- Совсем как Джек, - раздраженно буркнул Роберт, извинился перед коллегой и набрал Донно.
- Пулей сюда, - отрывисто сказал он. - Едем за Джеком.
У Госпитального сада на Северной заставе скучал наблюдающий маг. Он то стоял под фонарем, то вышагивал вдоль опустевшего цветника у входа в сад, при этом он не спускал глаз с некой точки за кованой оградой. Маг не опасался привлечь ничье внимание - он был надежно укрыт чарами, рассеивающими внимание.
Донно окликнул его, слабо ощущая эмоции - скука, усталость, - и попросил снять чары, чтобы поговорить. Пока Роберт и Энца обходили машину, присоединяясь к ним, наблюдающий сказал, что объекты уже полчаса сидят на скамье и разговаривают.
Проследив за его взглядом, Донно помрачнел, а Роберт, примерившись, отвесил магу болезненный подзатыльник, отчего тот едва не нырнул носом вниз.
- Вы что себе позволяете? - закричал он.
- Лучшее средство привести в чувство, - пояснил Роберт, кивая на объект наблюдения.
Кроме смутно белевшего на ней пятна, скамья была пуста.
Маг выругался сквозь зубы.
- Не трогайте ничего там, - крикнул Роберт Энце и Донно, которые пошли посмотреть, а сам набрал номер старшего по группе наблюдателей.
Одновременно с этим, удостоверившись, что Донно не смотрит, Роберт проглотил пару таблеток стимулятора, смирившись с тем, что спать этой ночью, судя по всему, не придется. От таблеток будет откат, но Донно что-нибудь сделает. Как всегда.
Пока подъезжали разбуженные и недовольные маги из отдела слежения, подтягивались криминалисты из больницы, обследовали оставленный ведьмой заговоренный платок и делали слепок изменений в энергетическом поле места, Энца пропала.
Не совсем пропала, конечно. Как приличный человек, она предупредила о том, что идет на поиски напарника. Разговаривала она со старшим магом из следящих, уговорившись, что за ней пойдут маги, дав ей небольшую фору.
Мормор, старший следящий, просканировал ее ауру и поморщился: слишком слабая и темная, трудно будет искать.
- А вы на Джека ориентируйтесь, - сказала Энца и поспешила удалиться, пока Донно или Роберт не обратили на нее внимания.
Они, конечно, хорошие и заботливые, но стоять за их спинами и ждать, что они во всем разберутся, было уже невозможно. И в конце концов, Джек ее напарник. А она не девочка. Она мастер боя.
Да и опасности-то наверно никакой еще нет. Ведьма не может знать, что она раскрыта. Энце надо только увести Джека, а там как-нибудь и уходить.
Госпитальный сад был небольшим, от круглой площади с цветником в центре расходились веером несколько аллей. Прочесать их будет делом получаса.
Энца уверенно и бесшумно двинулась по первой аллее. Чем дальше она удалялась от входа, тем тише и темнее становилось. Старомодные газовые фонари едва разгоняли тьму.
Листья кружились вокруг молочно-белого шара с пляшущим огнем внутри. Листья больше не были зелеными, а значит, лето уже прошло. Золото и кармин, охра и кадмий.
Осень.
Ласковый шепот. Мурчание кошки. Пойдем, Джек, хватит смотреть на глупый фонарь.
Голова легкая, как этот пустой стеклянный плафон с огнем, а тело бесконечно огромное и тяжелое, уходит корнями вниз.
- Джек!
Голова зазвенела, будто по стеклу попал камешек.
- Привет, Джек! Тут Яков звонил, нас срочно вызывают.
Стеклянный шар лопнул, осыпаясь беззвучными осколками.
На границе света от газового фонаря стоит Энца, протянув к нему руку. Маленькая ладонь растопырена.
- Извините, Эли, - говорит она, не смотря на его спутницу, а Джек, возвращающейся тяжестью ощущает холодные пальцы Эли на своем локте, дымный запах духов, сладкий запах прелой листвы. - Извините, нам надо с Джеком по работе кое о чем поговорить.
В голосе Энцы фальшь, и Джек ясно ее слышит. Глаза просто огромные, напряженное лицо - и эта рука, которая все тянется к нему.
- Джек, это не займет много времени. Подойди, мне... мне просто нужно тебе кое-что сказать.
Джек недоуменно хмурится, а Эли вдруг усиливает хватку на его локте. Недовольна. Ревнует... снова будет скандал. И что такого случилось, что нельзя было позвонить? Начиная раздражаться, Джек аккуратно отцепил пальцы Эли и шагнул вперед.
Может быть, Энце нужна энергия? Джек осторожно сжал протянутую ладонь, удивляясь: раньше при посторонних Энца стеснялась.
Но девушка вместо того чтобы, как обычно закрыть глаза и подзарядиться, рванула его на себя, а потом заслонила. Широкие сабли тускло отразили свет фонарей.
- И что это значит? - холодно спросила Елизавета.
- Все хорошо, - твердо сказала Энца. - Джек, не бойся, я с тобой. Я прикрою.
Джек хотел было спросить, в чем дело, но Елизавета плавно шагнула к ним, а его напарница тут же пригнулась, предупреждающе взмахнув саблями.
- Не двигайтесь! - резко приказала Энца. - Стойте!
И ведь она не хотела драться. Знала, что против ведьмы никакого толку от ее клинков нет.
Ведьмы обладают совершенно иной магией, если это вообще можно назвать магией. Она нарушает все известные законы пара- и метафизики, воздействует напрямую на человека, его память и мысли. Ведьмы не вполне люди и не совсем из этого мира. Умерла бы ведьма, если Энца разрубила бы ее пополам? Вряд ли.
Ее даже упокоить насовсем не удалось.
А Энца так испугалась, когда увидела эту женщину. Она поглаживала Джека длинными когтями по лицу и шее, дергаными скребущими движениями, будто плела паутину, а тот, безвольно закинув голову, просто смотрел на фонарь и не двигался. Он даже не сразу отозвался.
Ведьма смотрела на Энцу, и лицо ее плыло как пластилин. Темные губы кривились, живя отдельно от белой маски лица. Ползли словно два парных червя, извивались, показывая темное мутное нутро за ними. Ведьма нарочно пугала Энцу.
Но с Мормором был уговор не встревать в конфликт и ждать... к этому времени и Донно уже наверняка спешит сюда.
У Джека аура - как слепящее солнце. Сложно пройти мимо.
Энца сама не могла этого ощутить, но так говорил Унро: еще когда начинали вместе работать, он похвастался, что отлично различает ауры, почти как медики.
И хотя Энца с самого начала не собиралась идти против ведьмы, ужас, охвативший ее до самых костей, помешал логически осмыслить ситуацию, и всего самоообладания Энцы хватило только на то, чтобы уговорить Джека подойти к ней.
Энца не умела бояться опасности. Ее ужас переплавлялся в судорожное, навязчивое желание располовинить это существо.
Повернуться к этому спиной и уйти Энца уже не смогла бы.
- Я думала, ты придешь раньше, - сказала Эли.
Нет, не Эли. Ведьма.
Настоящая Елизавета лежит в больнице. Она не дышит, не двигается, замерев на самом краю смерти. Один из следователей говорит, что ведьма украла ее дыхание и живет им. Потому и тело бережет, чтобы заемная жизнь не иссякла раньше времени.
Слишком долго была упокоена ведьма, чтобы теперь она могла без лишних усилий затеряться среди обычных людей.
Это потом еще разберутся, насколько случаен был выбор жертвы и когда именно подменили Елизавету. Пока все это Энцу не трогало. Мир сузился до пятачка света на краю одной из аллей парка.
Джек молчал, стоя за ее спиной, и это пугало не меньше. Джек обычно не молчит, он спрашивает, язвит, болтает.
Ну да ничего. Осталось только подождать Донно.
Фонарь вдруг моргнул, и тьма на мгновение стерла окружающее. Глухой стеной подступила тишина, только мертво зашептал ветер в сухих листьях. От стылого воздуха болью сжалось в груди.
В белесом круге света она стояла одна. Пустота за спиной, пустота впереди.
На миг мысли спутались, и Энца быстро-быстро задышала. Так легко было бы взмахнуть парой секир и разрубить этот серый густой воздух, льдом жгущий грудь, тишину, липкий паутинный свет, - разрубить на клочки, и вернуться обратно.
Ведьма.
Ведьма морочит.
Энца отпрянула назад, вновь оказываясь в обычном пространстве, а ведьма - совсем близко, и глаза ее словно грубо намалеванные пятна на куске плохо размятой глины...
...тончайшей фарфоровой маски, и в прорезях - многогранная синева сапфиров.
...и снова кривая усмешка на обычном человеческом лице.
Гадливо вздрогнув, Энца вновь подавила жгучий порыв наискось разрубить ее. Рядом Джек.
Неверное движение, обман ведьмы - и он будет задет.
Почему он молчит?
- Зачем... тебе Джек? - с трудом ворочая языком, спросила Энца. Надо было занять мысли чем-то, кроме навязчивого зуда в руках.
И потянуть время.
- Мне он нравится. Он мой.
Ведьма склонила голову к плечу.
- Он никогда не кончается, - довольно сказала она, и Энцу замутило от этого. - Сколько бы я его не пила, он не кончается. И он очень послушный... ну, правда, он иногда сбегал от меня... но всегда возвращался!
Ведьма с торжеством посмотрела на Энцу и скривилась.
- А ты его отнять решила, да? Я сразу поняла. Хотела тебя убить. Думала, что ты быстрее придешь, поэтому писала. Правда, ты совсем пустая, тебя не съешь.
"Осталось совсем чуть-чуть, скоро тут будут Донно и остальные", - сказала себе Энца, но это не помогло. Плечи сводило от напряжения.
- Только ты опоздала, - вдруг жестко сказала ведьма, - Джек уже целиком мой. Надо было приходить раньше. Он ведь сбегал все время, хоть и не понимал этого. Шел к вам за помощью. А ты проморгала. Теперь он только меня слушается.
- Дже-ек! - пропела ведьма, и тот деревянно шагнул вперед, хотя Энца уперлась ему локтем в живот, пытаясь удержать за своей спиной. - Мы побалакали уже. Я хочу, чтобы ты задушил ее. Давай, Джек, задуши эту маленькую занозу.
Ее голос глухим ватным эхом отдался в ушах Энцы, а потом Джек развернул ее к себе, и ледяные ладони жестко сомкнулись на шее.
Энца захрипела, схватив его за запястья, пыталась позвать, но не выходило ни звука. Джек приподнял ее над землей и ноги Энцы повисли в воздухе. Она изо всех сил сжимала его запястья, пытаясь перебороть и понимая, что сейчас все ее мастерство - ни к чему.
Это был не Джек. Это был тот чужой и холодный человек, который говорил ей по телефону "не до тебя сейчас". И хотя у него было лицо Джека и глаза Джека, он пах по-другому, какой-то мерзкой дрянью, прелым табаком и старыми тряпками.
Но даже и этому человеку она не могла причинить вреда.
Длинные пальцы впивались в кожу, перекрывая дыхание, сжимая гортань. Энца забилась, пытаясь достать его ногами, перед глазами поплыли огненные круги.
Ведьма что-то сказала, совсем рядом, но резкий свист, нарастающий в ушах, не давал ничего услышать, и последнее, на что Энце хватило сил - это отпустить руку Джека и резко выбросить в сторону ведьмы длинный клинок.
Сознание стремительно уплывало, падая за черный горизонт. Последним оставалось бледное размытое пятно, которое сузилось в точку.
Точка схлопнулась, и боль прекратилась.
Джек все видел. Его разум был кристально ясен, как никогда.
Со звуками была проблема - запаздывали. Да и в памяти дыры: как он оказался здесь, и где именно это "здесь", Джек и представления не имел.
Но судя по тому, что Энца готовилась кого-то крошить, ситуация была как всегда... хм, не из тех, куда попадают здравомыслящие граждане.
Видимо, и у Энцы с головой были какие-то проблемы, потому что крошить она собиралась не монстра, как обычно, а весьма симпатичную даму. Даму это обстоятельство почему-то не смущало, - и значит, она тоже была непроста. Опять какой-нибудь чудо-некромант или удивительно сохранившееся умертвие?
Хуже всего, что Джек не мог двигаться. Тело ощущалось по факту - что оно где-то есть вокруг, снизу... или еще как может ощущаться тело мозгом, не имеющим власти ни над чем, кроме самого себя.
Вот уж как всегда, влипли так влипли.
Стоп.
Тут была Эли - Джек вдруг ясно вспомнил недовольные синие глаза, жесткую хватку пальцев на локте - и встревоженную Энцу.
В доступном ему поле зрения женщины не было. Может, смогла убежать?
Хорошо бы.
Дама что-то сказала, и Энца вдруг дернулась, судорожно сжимая клинки. Воздушные полупрозрачные лезвия постоянно трасформировались, то расширяясь изогнутыми ятаганами, то щерясь зубьями пилообразных мечей.
Энца была крайне напряжена, - противник был силен. Или не противник? Может, они обсуждают что-то посторонее и ждут чудовище?
Тогда какого беса Джек не может двигаться? Кто это сделал с ним?
В доходивших до него обрывках речи Джек слышал и свое имя, а потом дама посмотрела прямо на него и позвала.
Его тело шагнуло вперед, и Джек отстраненно поразился этому дикому чувству, когда то, что ты привык считать только своим телом, движется само по себе.
Его руки, самые обычные руки, - на левой пожелтевшие от никотина ногти, на правой с краю длинный шрам, - взяли Энцу за шею и стали давить.
Если в его гребаной жизни и были дерьмовые моменты, то он себя обманывал. Хуже, чем сейчас, ничего еще не происходило.
Я убью тебя, сказал он тому, кто это сделал с ним. Дай мне добраться до тебя, я разорву тебя этими же руками.
Что ты медлишь, Энца? Ведь ты можешь одним ударом... ну какого беса ты смотришь на меня, я не могу ничего сделать, не могу. Тебе всего раз махнуть, и ты будешь свободна.
Я ведь себе этого никогда не прощу.
Темноволосая баба что-то сказала, совсем рядом, и глупая Энца потратила последние силы, чтобы достать ее.
Джек взвыл про себя, когда ее глаза закатились, и она обмякла. Сколько прошло времени? Сколько там надо человеку, чтобы задохнуться?
Сухой треск со стороны темноволосой бабы, ее злой вопль, снова треск и топот бегущих ног.
Сквозь кончики пальцев к самому сердцу рванула волна резкой, ослепляющей боли, и к Джеку вернулось его тело.
Всего на миг - чтобы торопливо разжать пальцы, развести руки в стороны в нелепой попытке что-то поправить, а потом мешком осесть на асфальт, пытаясь одновременно удержать еще и Энцу от падения.
Мимо его лица по тускло освещенному асфальту бежали чьи-то ноги, уши разрывало от непривычной какофонии звуков.
- Сбежала, блин! - заорал кто-то. - Мормор, пошли троих с той стороны! Роберт, посмотри, что там с этими!.
- Я сам, - раздался рядом глубокий сильный голос Донно, и Джека перевернули на спину, отодвигая от Энцы.
- Помоги ей, - сипло сказал Джек. - Я душил... я ее душил...
Донно не сказал ему ни слова. Даже не ударил его, хотя Джек ждал и был готов принять. Донно не смотрел на него, забрал обмякшее тело Энцы и побежал прочь.
Роберт помог Джеку встать и дойти до машины. К тому времени Донно уже уехал на своей, и они добирались на служебной, вместе с одним из следователей.
Кажется, это был тот парень, который летом снимал у Энцы показания по делу пси-вампира.
По дороге Роберт кратко вводил его в курс дела и пытался расспрашивать, но Джек не отвечал: голова трещала, словно наполненная перекатывающимися камнями. От былой кристальной ясности чистого разума не осталось и следа.
- Никуда не уходи, - сказал Роберт, когда они зашли в приемное отделение больницы.
Была уже глубокая ночь. Холл едва бы освещен и безлюден. Роберт оставил Джека с оперативником и ушел за врачом.
Сова усадил Джека в одно из жестких кресел вдоль стены, а сам устроился перед ним на корточках и снова начал задавать вопросы.
Джек отмалчивался. Были бы силы, тоже расспрашивал, но сейчас их едва хватало, чтобы сидеть ровно, не сползая на пол кучей протухшего желе.
- Ты бы сгонял, - тоскливо сказал Джек, прерывая его на полуслове. - Спросил, как там она.
Сова вздохнул, потом присел рядом.
- Я тебя пока оставлять не могу, - сказал он. - Мало ли что. Роберт сейчас придет, расскажет.
- Меня тошнит, - невнятно пожаловался Джек. - Почему я в одной рубашке и брюках? Где мои сигареты? Почему она мне не врезала? Я бы себе и руки бы отрубил за такое...
- Ну ты как скажешь, - фыркнул Сова. - Совсем тебе мозги-то запороли. Эх, твою ж за ногу, упустили мы ее.
Сова расстроился, вспомнив недавнюю неудачу, и они оба долго молчали, пока не приехал еще один оперативник, молодой парень, которого Джек не знал. Он отчитался Сове о проведенных разыскных мероприятиях, выслушал бранную тираду, а потом появился Донно.
- Все в порядке, - сказал он. - В относительном, конечно. Сейчас спит. Внутренние повреждения не критичные.
- К ней можно? - спросил Джек.
- Нет, - резко сказал Донно, потом отведя глаза, сказал мягче: - Ты сам должен на осмотр пойти.
- Я в порядке. Как-нибудь обойдусь.
- Не выделывайся, Джек, - нетерпеливо сказал Сова. - Тебе мозги вон сколько промывали. Надо снять остаточные следы воздействия и прочее.
- Да ладно, - криво усмехнулся Джек. - Скорее вам интересно посмотреть, что там на меня ведьма навешала? Может, еще что на благо государства нужно сделать? А? Ты не стесняйся, я привыкший.
- Шеф, - сказал оперативник, - что, может помочь? Я его щас могу заломать, да куда надо дотащить, если выделывается.
- Даже и не думай, - тут же сказал Джек, вставая с кресла. Его лицо побледнело еще больше.
- Да ладно, - презрительно сказал оперативник. - И не таких обламывали.
Донно быстро встал между ними и предупредительно сжал плечо Джека. Джек резко скинул его руку, оттолкнув от себя. Оперативник тут же влез между ними и мгновенно получил от Джека по уху.
Когда Роберт показался в конце коридора, Сова и Донно пытались растащить дерущихся, потом Донно плечом оттолкнул оперативника, Джека схватил за руку и вывернул за спину. Сова подхватил своего подчиненного и зло отчитал.
- Эй, ребят, вы там чего? - окликнул их Роберт, приближаясь.
В ответ Донно выругался.
Едва он заломил руку Джека за спину, как в грудь воткнулся огненный штырь боли, внутренности скрутило в тугой ком. Четкое жуткое ощущение, будто железными граблями кто-то скребет живот, вспарывая кожу.
- Роберт! - крикнул Донно, прерывисто дыша. - Роберт, твою мать...
- Что случилось? - совсем рядом голос напарника.
- Прерви... контакт... быстро!
Костлявая ладонь Роберта резким отсекающим движением мелькнула перед его глазами, и маг, вклинившись между ними, толкнул обоих в разные стороны.
Джек упал на пол ничком - уже без сознания, а Донно согнулся, прижимая кулаки к животу. Его мутило.
- Это... Джек, - все еще задыхаясь, сказал он. - Осмотри его, мне все блокировки снесло... я чуть не поплыл.
Роберт кивнул остальным, и они втроем осторожно перевернули Джека на спину: тот только застонал, не приходя в себя.
- Врач там бумаги заполняет, - сказал Роберт, проводя ладонью над телом. - У Джека с собой никаких документов, едва уговорил его прямо сейчас оформить, мало ли что... мало ли что.
Роберт нахмурился, повторив свои слова, а потом быстро расстегнул рубашку на Джеке.
- Твою ма-ать, - выругался Сова. - Бранденхост, давай быстро в ординаторскую, зови врача сюда. Что ж он молчал, сука такая?
Грудь Джека до самого пояса покрывали пятна кровоподтеков, кое-где уже старые, выцветшие, и свежие, почти черные. Под сильно выступающими ребрами кожа была разодрана в клочья - Донно живо вспомнил ощущение железных граблей на животе, и его снова замутило. Разрезы едва зажили, и были совсем недавними.
- Угомонись. Ничего тут смертельного нет, живой же, - сказал Роберт. - Со спины еще что-то чувствую, помоги перевернуть.
- Должно быть, больно, - скривился Сова.
- Не то слово, как больно, - мрачно ответил Донно. - Только на нем какие-то кривые чары висят, отчего он сам ничего не чувствует. Я их краем задел сейчас.
На спине кровоподтеков почти не было, но вдоль позвоночника шла цепь круглых ожогов размером с ладонь. Роберт осторожно подержал над каждым руку.
- Отсюда ведьма жрала, - сказал он. - Напрямую. Проморгали мы. Был бы это не Джек, давно бы помер.
Сова опять выругался.
Донно отошел от них и тяжело опустился на кресла. Спрятал лицо в ладони и едва слышно застонал.
- Ты чего? - спросил Роберт. - Да живой он, чего ты убиваешься. Сейчас подлатают, будет как новенький, снова нас доставать...
- Да я об этом разве, - с досадой прервал его Донно. - Я уж и сам понимаю... Ты представь, как я это Энце рассказывать буду? Вот дерьмо...
Энца спала. Донно поправил тонкое одеяло, чтобы прикрыть ее горло, обезображенное пятнами кровоподтеков. Невольно вспомнил Джека.
Донно разрешили прикорнуть в палате - благо в ней больше никого не было. Роберт точно так же спал при Джеке, а Сова отправился домой.
Около трех ночи Энца проснулась. Донно, чутко спавший на составленных в ряд креслах из коридора, уловил изменение в дыхании, откликнул ее.
Первое, что она спросила, с трудом напрягая голос:
- Ведьма?..
- Ушла, - односложно отозвался Донно.
- Джек?
- Жив. Тут, недалеко.
Она хотела сказать еще что-то, но снова задремала.
|