Остапкович Евгений Михайлович : другие произведения.

Игра в Зеркало

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Это хоррор рассказ с эллементами мистики и израдной долей сюрреализма. Начинается он с сюрреалистической нотки, но в последствии, чем ближе к финальной развязке, тем отчётливее и ярче раскрывается картина происходящего. И, в итоге, рассказ приобретает, более или менее логическую основу, раскрывая карты в финале. Будьте милосердны и оцените мой рассказ без скептицизма?! Это первое творение)
  Игра в зеркало
  Садаки - милая девочка с розовым бантом. Садаки любит своего плюшевого мишку и часто играет с ним. Иногда, по вечерам, когда все ложатся спать, девочка тихо и незаметно пробирается в ванную чтобы поиграть в зеркало. Эту игру ей подсказала старая тень от часов. Так вот, ровно в 12.00 Садаки осторожно, чтоб никто не заметил, пробирается в ванную комнату, плотно закрыв за собой дверь. Она медленно подходит к зеркалу, снимает свой розовый бантик и обматывает его вокруг шеи. Очень приятно, когда нежный шелк, обволакивает твою шею, советую попробовать. Когда воздуха становится меньше и в глазах темнеет, начинается "самое" интересное. Садаки пристально начинает смотреть в зеркало, и уже оттуда на неё смотрят черные простыни. Вначале они практически неподвижны, но постепенно они приходят в движение, и начинают вибрировать. Девочка любит говорить с ними, но они, к сожалению не часто это делают, хотя в этот день ей повезло, и они, все-таки, разговорились. Здравствуй крошка Садаки! - говорят они ей. Здравствуйте, милые простыни - отвечает она. Молчание... Скажи нам Садаки, ты любишь играть в зеркало? - спрашивают они. Очень! - улыбаясь, ответила девочка. А почему вы так редко говорите со мной? - спросила она. Видишь ли, Садаки, наша тетя очень гневается, когда мы говорим с тобой. А почему? - с ещё большим удивлением спросила девочка. У нас, видишь ли, свои приоритеты, мы дети тьмы, нам опасно говорить с тобой, хотя играть в зеркало очень забавно, ведь так? - спросили простыни. Это точно - ответила Садаки. Ну, что будем играть, как вчера? - с некоторым негодованием прошипели черные простыни? Да! - ответила девочка. Как вчера. Садаки осторожно стянула с себя ночную рубашку, полностью обнажив свое тело. Затем она вытащила из зеркала черную простынь и обмоталась ею. После этого девочка потянулась к шкафчику, стоявшему, слева от неё и вытащила из него опасную бритву. Но сразу хочу вас успокоить, девочка умела обращаться с ней правильно и не поранила себя, ни капельки. Садаки очень медленно отрезала себе голову, так, что даже и крови не пролила. Она аккуратно положила голову в раковину, и вот теперь была готова к игре. Девочка на удивленье очень хорошо ориентировалась. Она подставила маленькую скамейку, встала на неё и прошла в зазеркалье. Там, как всегда было тихо-тихо, лишь иногда легкий ветерок щекотал ее горло. Девочка остановилась возле огромной синей двери и аккуратно постучала. Тук-тук-тук. Дверь открыл стражник. Ах, Садаки. Ну, заходи, что стоишь как "неприкаянная" - улыбнувшись, ответил он. Она вошла в темную комнату, и улыбнулась бы, если бы не оставила голову дома. Вдруг она почувствовала, как в горло ей насыпают что-то очень холодное и скользкое. Брррррр. Противно - подумала девочка. Затем из темноты появилась ржавая труба и велела девочке идти за ней. Она послушалась и побрела за приглушенным звуком, который время от времени издавала труба. Вот, наконец, они вошли в асептический коридор с мягкой поверхностью. Девочка была здесь не в первые, но такой мягкости под ногами еще не чувствовала. Ей не давало покоя, что-то слизкое в горле, что постепенно вибрировало и становилось все больше и больше. Что-то новенькое придумали сегодня простыни - промелькнуло у девочки. Интересно! Дойдя до конца коридора, они остановились. Труба велела открыть дверь и пропустила девочку вперед. Но когда Садаки попробовала пройти дальше, она не почувствовала под ногами ничего, и с ужасом полетела вниз...
  Очнулась она в ванной. Голова была на прежнем месте, а на душе было как-то противно. Она ничего не могла понять. Все было не так как раньше. В душе царил гнетущий холод и опустошение. Девочка никак не могла прийти в себя. Она решила пойти в свою комнату, чтобы прилечь, заснуть и избавится, наконец, от этого гнетущего чувства.
  Когда Садаки проходила мимо комнаты своих родителей, ее чувство страха обострилось. Она уже стояла у двери своей комнаты, когда услышала, странные звуки, доносившиеся оттуда. Девочка остановилась и осторожно побрела обратно. Встав в нерешительности у двери спальни, она вспомнила о черных простынях и медленно нащупывала ручку, чтобы войти. Когда дверь открылась, ее голову мгновенно снесло с плеч от сокрушительного удара острого топора. Кровь брызнула на стену и медленно стекала на пол, оставляя яркий багряный след на обоях. Тело девочки медленно опустилось на колени, после чего рухнуло на ламинат. Из шеи, быстрым потоком лилась черная жидкость, постепенно создавая на полу причудливый узор. Над телом девочки, во весь рост, стояла мать Садаки, небрежно стряхивая остатки крови с лезвия топора. Она нежно улыбалась, смотря на голову своей дочери. Затем она взяла ее в свои руки и вышла из комнаты. За окном пели сверчки, луна в этот день была особенно красивой и большой. А под кроватью лежал мужчина средних лет, предположительно отец девочки. Он весь дрожал от неимоверного страха и дикого ужаса, прижав колени к телу и все крепче сжимая их. В данной ситуации любой человек давно бы уже лишился рассудка или чего хуже, наложил бы на себя руки, но только не отец Садаки. Трудно сказать какие мысли крутились у него в голове в ту минуту, но с уверенностью можно было сказать только одно. Он был очень решительным и смелым человеком! И вот собрав всю свою решительность, он встал, слегка покачиваясь, и поковылял по направлению к двери. Открыв ее, Джен, стал прислушиваться. Из подвала еле слышно доносились отрывистые приглушенные звуки и смех. Делать было нечего, нужно было бежать, и чем быстрее, тем лучше. Вдруг, совершенно неожиданно, из потолка, как будто прорезая стенки, рухнул металлический ящик, - предположительно, гроб. Дверца открылась, и из темноты, вылетели черные простыни. Они, казалось, о чем-то спрашивали, но их язык был непонятен человеку. Джен только стоял, разинув рот и боясь пошевелиться. Разрезая воздух, словно лезвия, простыни скрылись за лестницей, а Джен недоумевая и пятясь назад, нащупал рукой ручку двери и зашел обратно в спальню. Джен решительный человек. И он не будет бежать. Нет, только не сейчас. Из подвала, всё отчётливее доносился громкий и истерический смех, потом всё вдруг стихло и погрузилось в мёртвую раздражающую тишину. У Джена вспотели ладони и пальцы рук, и он нервно обтёр их об колени.
  Джен встал за дверью и стал прислушиваться. Еле слышный скрежет перерастал в скрипучий пронзительный стон. Что-то приближалось. Сердце билось в груди всё быстрее и быстрей. Он рывком открыл старый комод и достал оттуда биту. Ручка двери медленно поворачивалась. Джен, весь дрожа от страха, встал за дверью. Дверь распахнулась и в комнату вошла его жена. Лица её не было видно, всю голову и плечи покрывали чёрные простыни. Она подошла к зеркалу и остановилась. Джен осторожно подошёл сзади и с размаху, собрав всю свою силу, нанёс мощный удар в голову. Она покачнулась, но оставалась на прежнем месте. Из под простыней потекла чёрная жидкость. Джен опешил и попятился. Черные простыни медленно спадали с её головы. Но, когда упала последняя, Джен в ужасе отпрянул к стене и выронил биту из рук. Пред ним стояла жена, но с пришитой головой его дочери. Садаки - воскликнул он. Садаки....
  "Папа! Я не послушала тебя, я разговаривала с тенью от часов. Теперь они заберут меня. Я играла в зеркало, теперь зеркало играет со мной. Прости меня...
  Настенное зеркало треснуло, и осколки посыпались на пол. Большая, когтистая рука схватила её за горло и затащила вовнутрь. Джен только вскрикнул от недоумения. Он подбежал к разбитому зеркалу и ощупал его рукой. Проход был закрыт. Всё кончено!
  Нет! Не кончено. Джен был целеустремлённым человеком никогда не оставлял неоконченных дел. Нельзя было терять ни минуты. Он открыл дверь и спустился в подвал. Здесь всё было залито тёплой кровью. На столе, в центре подвального помещения лежала голова его жены. Аико! - тихим шёпотом произнёс он и опустил голову. Голова Аико покачнулась и веки ее медленно открылись. Лицо было бледным от ужаса. Из её глаз текли слёзы. "Джен" - прости....
   Я убила её. Прости! Доченька моя... Садаки. Доченька. Джен подошел, наклонился над ней и провёл ладонью по её волосам. "Аико, Аико послушай меня! Они забрали Садаки. Она не умерла. Я должен пойти за ней. Но я не знаю как?! Помоги мне спасти нашу дочь?! Прошу тебя! Аико опустила глаза. Она говорила тихо и отрывисто. "Всё знает только тень от часов. Джен, она вернулась. Моя мать вернулась, она не простила нам. Ты же помнишь, что мы сделали?!"
  Джен опустился на колени и замер от страха. Твоя мать? Она вернулась? Значит это всё она...
  Аико пристально всматривалась в его глаза. "Мы должны принять это, Джен! Оставь всё как есть. Мы должны были ответить за зло, которое совершили.
  Джен встал с колен и вскрикнул: "Зло?!" Мы совершили благое деяние, отчистив мир от этой падали. Она и есть истинное зло. И спустя пять лет она приходит сюда и забирает моего ребёнка, а ты предлагаешь мне принять это. Принять это? - при этих словах Джен пришёл в бешенство. Всё тело его покрывал холодный пот. Руки дрожали от гнева. Я не хочу принимать этого. Моя жизнь не имеет значения без Садаки. Я уже умер. Я мёртв. Я пойду за ней...
  Джен?! Аико, всхлипывая, посмотрела на него. Джен?! - я пойду с тобой. Посмотри на верхней полке, возьми зелёный рюкзак и положи меня туда. Я буду твоими глазами. Часы на чердаке. Ты должен поймать тень, падающую от них, она расскажет, как играть в зеркало.
  Джен достал старый потрёпанный рюкзак и положил в него голову. Пробравшись на чердак, он осмотрелся. Тень можно было увидеть только при лунном свете. Свет падал через единственное, на чердаке, окно. Вдруг что-то промелькнуло темным пятном по полу. Джен вглядывался, но тень была практически неуловима для взгляда.
  Аико - воскликнул Джен. Аико?! Как мне поймать её?
  Джен, здесь предметы не отбрасывают своих теней. Поставь какой-нибудь предмет на пол и дорисуй тень чёрным углем.
  Джен так и сделал. Он порылся в ящике и достал оттуда коричневый ботинок. Поставил его на пол. Затем спустился в гостиную и вытащил из камина уголек. Вернувшись обратно, он дорисовал тень на деревянном полу и, отойдя в сторону, принялся ждать. Темное пятно, мелькавшее некогда, остановилось у нарисованной тени ботинка, принимая её форму.
  Наступи на неё - воскликнула Аико!
  Джен с размаху грохнул ногой об пол. Послышался пронзительный, глухой крик. Джен наклонился над тенью и произнёс слова, продиктованные ему женой:
  "Ты, старая тень от чесов, я поймал тебя, научи меня играть в зеркало?!"
  Тень, словно живое существо издавала приглушенное гудение и стон. Джен ощущал под ступнями ног что-то мягкое. Невидимое существо молвило:
  "В зазеркалье сможешь ты пройти, но, увы, без головы.
  Шелком шею затяни, отрезай и проходи!"
  Джен отпрянул, снял рюкзак и вытащил оттуда голову. Они смотрели друг другу в глаза. В её глазах царило безразличие. В его страх и беспомощность. Пришло время для решительных действий. Время расплаты.
  Джен спустился в гостиную и открыв дверь зашел в ванную. В раковине лежало острое лезвие и остатки изрезанного шелка. Он посмотрел в зеркало. От туда, на него смотрел человек средних лет, бледный и измученный. Он словно оторванный, от реальности, обделённый и обессиленный. Только Садаки оставляла в его сердце надежду. Только её образ всплывал сейчас перед ним и призывал верить. "Я не отдам тебе Садаки". Он с криком ударил кулаком по настенной плитке, с такой силой, что посыпалась штукатурка и несколько кусочков упали в раковину. Джен несколько раз обвернул шелком шею и заколебался. "Аико!" Аико! - позвал он жену.
  Не бойся. Не бойся Джен! Я буду с тобой. Я буду рядом.
  Из его глаз потекли слёзы. Он крепко сжал лезвие рукой и поднёс его к горлу. Времени нет. Ждать больше не имеет смысла. Мгновение и его рука сжалась и, напрягшись, прижала лезвие к шее. Он резал и кричал, не от физической боли, а от безудержного безумного страха. Шея треснула, и его голова скатилась в раковину. Он уже не боялся. Ему не было больно. Он мог только слышать и хрипеть. Аико крикнула: "Джен! Джен!" Он издал хрипящий звук.
  "Джен! Вытащи меня и возьми правой рукой за волосы. Я буду твоими глазами. Джен ощупью открыл рюкзак и вытащил голову.
  Теперь нащупай обод зеркала, поставь правую ногу в раковину и попробуй пролезть. Джен повиновался. Через мгновение он уже был в зазеркалье. Пол под ногами его на ощупь был мягким и слизким.
  Что ты видишь Аико - прохрипел Джен?
  Пустоту...здесь ничего нет. Только беспроглядная тьма.
  Они услышали тяжелый гул трубного эха. Аико увидела огромную ржавую трубу. При каждом движении с неё сыпалась ржавчина, словно короста с лица ветхого старика. Коррозия, полностью проевшая металл, грубыми, черными пятнами ложилась на ней.
  Иди за мной - послышался тяжелый трубный звук.
  Джен последовал за звуком, отдаляющимся от него. Они остановились у синей светящейся двери. Джен понял голову Аико и три раза постучал ею в дверь. Дверь распахнулась, и они вошли вовнутрь. Джен почувствовал, как что-то слизкое принялось наполнять его горло. Он упал на колени и стал руками ощупывать горло и вычерпывать оттуда слизь. Аико, успокаивала его.
  Не бойся! Чтобы пойти дальше, ты должен принять часть этого мира.
  Джен убрал руки и мокрая слизь с ещё большим напором продолжила наполнять его внутренности и лёгкие. Когда это закончилось, Джен почувствовал прилив сил и легкость в суставах. Теперь он не мог издавать ни звука, а познавать этот мир мог только ощупью. Они прошли в длинный коричневый коридор. Из оконных проёмов на них смотрели озадаченные глазные яблоки. Из-за безумного любопытства некоторые из них выпадали из окон, и в бешеном страхе принимались заползать обратно. С некой периодичностью по коридору проходила волна, и он словно резина изгибался и вздрагивал. В конце коридора они наткнулись на черную дверь, в центре располагалась ниша, а в ней поблескивал маленький предмет прямоугольной формы.
  Джен! Это шкатулка Садаки. Открой её.
  Джен нащупал маленькую серебряную шкатулку, надавил на секретный замочек и она открылась. В ней они нашли большую иглу, нити и клочок бумаги. Джен подвел голову жены поближе к листку. В нем было написано следующее:
  Бабушка знает, что вы пришли навестить её. По отдельности она вас не примет, ведь вы так редко бываете у неё в гостях.
  Подпись: Любимая дочь Садаки.
  Аико руководя действиями мужа, помогла ему вдеть нить в петлю иглы. Джен осторожно насадил голову Аико себе на плечи и принялся пришивать её к основанию шей. Когда он закончил, дверь открылась, и они прошли дальше.
  Они попали в темный призрачный лес. Здесь, неслышно было пение птиц и шорохов ночных жителей. Это был мёртвый лес. Они шли по тропинке, которая вела их вглубь. Вдали показался дом. Когда они подошли поближе, Аико вскрикнула:
  Джен, это ведь наш дом. Это наш дом.
  Они остановились в нерешительности.
  Что же теперь будет?!
   Дверь распахнулась и от туда прихрамывая, вышла Садаки. Её лицо ничего не выражало. Странным был её взгляд, безжизненным. При лунном свете её лицо казалось бледным, а глаза словно утратили способность к отражению и блеску. От неё веяло холодом, и вся она словно восковая фигура не источала ни радости, ни грусти. Её душа стала безвозвратно стёртой. Садаки подошла к ним, взяла Джена за руку и повела за собой в дом.
  Когда они вошли в дом, их словно острым лезвием бритвы полосовали воспоминания. Словно старая затёртая плёнка, решила рассказать им историю, которая произошла здесь пять лет назад.
  Странная иcтория смерти.
  Это произошло летом двадцать третьего июля. Аико и Джен решили провести свой отпуск у тещи. Её звали Сетсуко Фукуяма. Мать Аико была злой и нетерпимой женщиной. Всю жизнь она проработала на заводах и фабриках по производству и сбору бытовой техники. Она не получила образования, так как мать её была одинока и нещастна в жизни и не имела возможности дать своей дочери тех благ, без которых жизнь представляет собой калейдоскоп тяжелого и изнурительного труда. Труд. Именно труд и упорство помогли ей не совершить тех ошибок, которые допустила в своё время мать Сетсуко.
  Сетсуко Фукуяма была трудоголиком, ответственным и чёрствым человеком. Она забеременела в семнадцать лет от одного из рабочих цеха. Это была не любовь, а нужда. Сетсуко в свои семнадцать лет мечтала только о ребёнке. Из жизненного опыта матери она усвоила для себя только одно. Мужчина - это инструмент для оплодотворения. И ей пришлось преодолеть отвращение и боль потери девственности, но она никогда об этом не жалела. Ведь вскоре у неё появилась любимая дочь Аико. Благодаря упорному труду матери Аико получила хорошее образование в медицинском институте и уехала в Токио. Там, она нашла престижную работу и часто навещала свою мать. Несмотря на свою избитую и трудную жизнь, на свой тяжелый характер, Сетсуко любила свою дочь и всё что она делала, она делала для неё. Но вот, однажды, в дверь постучали, и Аико вошла не одна. Джен, системный аналитик. Очень интеллигентный и умный человек с достойным заработком и серьезными намерениями бесцеремонно вклинился в счастливую жизнь Сетсуко. По крайней мере, именно эти мысли посетили её ровно через пятнадцать минут после знакомства с ним. Эта встреча положила начало ненависти, злобы и отчаяния. Аико ничего не могла доказать своей матери. В глазах Сетсуко, Джен представлял собой нисшее существо, которое когда-либо появлялось на свет. Она ненавидела его, и ненависть её была безгранична и непоколебима. Ничто не могло бы изменить её мнения, а ненависть с каждым днём накапливалась в ней словно стая дикой саранчи пожирающие гектары плодоносных растений не оставляя после себя ничего кроме опустошения. С каждым днем Сетсуко пожирала свой мозг через черную злобу, которая перерастала в безумие. Она пыталась убить себя, его, свою дочь. Но слишком явная любезность выдавали её, когда яд уже был подсыпан в тарелку. А слабое зрение позволило ей совершить промашку, когда она пыталась проткнуть горло своему зятю. Их жизнь превращалась в ад и с каждым последующим шагом они опускались всё ниже и ниже, пока, наконец, не оказались у ворот "преисподни". А здесь правила игры уже писали демоны. И эти демоны уже были в каждом из них. Так вот летом двадцать третьего июля они решили избавиться от неё, раз и навсегда, поскольку последнее происшествие не оставляло за собой ни капли сочувствия. Ведь Аико забеременела. Они решили провести свой отпуск у тещи. Несмотря ни на что. Они надеялись, что радостное известие, хоть немного растопит лёд в сердце Сетсуко. Но мать Аико потерявшая всякий контроль, потерявшая разум в этой войне, всадила нож меж рёбер своей дочери. Она сыпала проклятия так, что пена безудержно вылетала из её широко открытого рта. Джен вздрогнул, когда услышал, как лезвие ножа проносится над его головой. Он не успел ничего сделать. Нож ударил о рёбра, но не вошёл внутрь. Послышался еле слышный хруст. Джен схватил первое, что попалось ему под руку, металлический светильник, стоявший на столике, и с размаху ударил Сетсуко по спине. Она споткнулась и, как тяжелый мешок, рухнула на пол. Он наклонился над своей женой и проверил её рану. Всё было в порядке. Нож не прошёл во внутрь. Когда шок прошёл, Аико встала с постели и подошла к телу матери лежащей на полу.
  Джен, она пыталась убить моего ребёнка, она хотела убить его!
  Джен безмолвно стоял и думал, смотря то на лежащую тёщу, то на свою жену. Они услышали тихое храпение и стон. Сетсуко медленно поднималась с пола. Плача от боли она ощупывала свою спину. Джен закрыл собой жену и был решителен и готов ко всему. Сетсуко заорала как бешенный раненый зверь. Её дикий крик проникал в сознание как сотни игл. Сетсуко замолчала, посмотрела на них холодным, диким, безумным взглядом. Затем, она в бешенстве дернула дверь их спальни и с грохотом понеслась вниз по лестнице. Снизу послышалось какое-то тарахтение и грохот бьющейся посуды. Потом вдруг всё затихло и погрузилось в мертвую тишину. Джен и Аико стояли у двери в полной растерянности. Ручка их двери медленно поворачивалась и через мгновение в комнату с криками и проклятиями ворвалась Сетсуко. В руках у неё была острая катана. Она разрезала воздух во всех направлениях. Джен в испуге оттолкнул жену к стене, вытянул простынь и с размахом набросил его на тещу. Та, в свою очередь, продолжала нападение, несмотря на висевшую у неё на голове чёрную простынь. Сетсуко всё же зацепилась ногой за простынь и в попытках скинуть её с себя, споткнулась и упала на пол. Джен быстро набросился на неё сверху, затянул простынь на шее Сетсуко и завернул ей правую руку за спину. Она барахталась и орала как бешенная. Катана находилась у неё в левой руке и она никак не хотела отпускать её. Аико видя происходящее, подбежала, и с размаху принялась выбивать ногой "Катану" из руки матери. Наконец ей это удалось. "Катана" выпала и Аико мгновенно подхватила её.
  Джен! - кричала она. Джен! Затяни крепче. Крепче затяни простынь!
  Джен всё крепче затягивал простынь на шее Сетсуко, но она продолжала барахтаться и хрипеть. Он посмотрел на жену и оцепенел. Аико занесла меч над головой матери. Джен немного опомнился и вскрикнул.
  Аико! Аико! Что ты задумала?! Остановись.
  Аико не слышала его слов. Джен только успел отпрянуть в сторону. Острое лезвие "катаны" с визгом всадилось в шею Сетсуко, и голова её, в мгновение скатилась вниз. Багряная струя крови брызнула на пол. Кровь из её тела беспрерывно лилась и лилась... Аико выронила меч из рук и упала в беспамятство.
  Они закопали её тело под деревом сакуры на заднем дворе и никогда больше не вспоминали о ней. Сетсуко больше никто не видел...
   И вот они стоят здесь. Слёзы медленно стекают по щекам Аико и она садится на колени и опускает голову в глубочайшем почтении перед матерью. Из огромного настенного зеркала вылазит большая когтистая рука, за ней вторая. И перед ними предстаёт Сетсуко. Её внешность потрясает и устрашает. Она больше не человек, она демон. На спине её ветвятся чёрные остроконечные крылья, а из острозубого рта вытекает серая слизь. Тело её напоминает дикую хладнокровную тварь, которую ещё никогда не видели люди. Кожа её гладкая, бледная и морщинистая. Оно открывает свою пасть и из неё, как из червоприточины вырываются отрывки слов.
  Мне нужна душа одного из вас?! Кто... из вас останется здесь?
  Джен поднимает свою руку.
  Так тому и быть! - восклицает демон и схватив тело Джена затаскивает его в зеркало. Садаки подбегает к голове матери и берёт её в свои руки. Черные простыни наполняют комнату и наступает черная беспроглядная тьма.
  Аико просыпается. Голова и тело на прежнем месте, а рядом с ней, прижавшись, и дрожа от холода и страха, лежит её единственная дочь Садаки. Она обнимает её и плачет, ведь Садаки единственный человек в этой истории, которой достоин жить.
  Луна была особенно красива в эту ночь, а за окном пели свою песню сверчки, даже и, не подозревая, что их музыка для кого-то звучит в эту ночь, как реквием...
  Конец
  
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"