Туристический автобус ворвался в вековую тишину собора словно пыхтящий и свистящий паровоз. Мужчины, женщины и дети стараются вести себя тихо, шепчутся, но от этого становится только шумнее.
Вся эта разношерстная масса в натянутых на скорую руку платках и смешных юбках, покрывающих головы женщин и шорты мужчин, на некоторое время останавливается при входе внутрь собора. Затем появляется энергичная мадам средних лет и начинает тараторить:
- Вы находитесь в главном соборе Богоявленско-Анастасиина женского монастыря, где хранится общероссийская святыня - Феодоровская икона Божьей Матери. По преданию, образ был чудесным способом обретен Феодором Стратилатом, а принадлежит он руке ученика Иисуса Христа, евангелиста Луки, и относится к первому веку нашей эры...
Параллельно рассказу гида монашка читает тропари и молитвы. Роскошный иконостас напоминает голубую ель зимой, когда ее пушистые ветви покрываются густым снегом. Все это придает внутреннему убранству храма ощущение неземной, праздничной торжественности. Если смотреть прямо на алтарь, то Феодоровская Богоматерь будет справа, она будто выглядывает из-за веток-икон.
Никто из туристов, выстроившихся в длинную очередь, не теряет времени даром, желая лишь одного - прикоснуться губами к животворящему образу. Видно, как тушуются слегка некоторые, осеняя себя крестом и робко прикладываясь к Заступнице и Хранительнице. Здесь, в Богоявленском соборе, словно рентгеновским лучом, просвечиваются души человеческие на веру и на самую способность верить.
Вот, дети, например. Старший брат и младшая сестра. Подходят к образу по-разному. Она улыбается, ей всего пять лет. Что она понимает во всем этом?
Мальчик лет двенадцати заметно смущен, подойти и поцеловать холодное стекло, под которым бьется горячее сердце мамы Господа нашего, - целое испытание. Наспех крестится, спотыкается, не заметив деревянную ступеньку - они всегда, эти ступеньки, ловят неопытных и нерешительных. Видно, что мальчик еще не добрался до той знаковой черты, когда станет сам выбирать себе одежду. Он решительно нерешителен, его ремень вот-вот отпустит купленные навырост джинсы, и он рискует предстать перед Спасительницей в непотребном виде. Левой рукой мальчик придерживает штаны, готовые опуститься на колени... Сзади едва движется очередь, перебирая, словно гусеница, многочисленными ногами.
А что сказать о лице мальчика? Оно выражает трепет, переволнение, будто его сейчас спросят о самом главном. А если нет ответа на этот вопрос, если главного еще нет у человека?
Ему кажется, что все смотрят на него. Не только люди, но и все эти лики с бесчисленных икон. На образ Божьей Матери, к которому предстоит прикоснуться губами, и вовсе страшно взглянуть. Голова мальчика опущена, он подходит к Феодоровской Богоматери, быстро осеняет себя крестным знамением, поспешно целует заветное стекло и торопливо покидает намоленное место. У него горят уши и пылает лицо.
После мальчугана к иконе поднимается женщина лет пятидесяти. Широкая деревенская юбка и разноцветный платок. Некоторое время она стоит словно в нерешительности и шепотом произносит слова молитвы. Она то приближается к иконе на расстояние вытянутой руки, то отходит подальше. Падает на колени, слова молитвы слышны все громче. Они звучат в унисон псалмам и тропарям, которые звучат с кафедры собора из уст монахини. "Пресвятая Богородице, помилуй нас!"
Вот женщина почти распласталась на нежном коврике у заветного образа. Она плачет. В слезах тонут слова молитвы. Очередь все очевиднее выказывает свое нетерпение, обсуждая поведение женщины.
Та разрывается истошным криком: "Родная моя, спаси и сохрани!" Женщина падает навзничь и не двигается. Она уткнулась лицом в пол и продолжает шевелить губами... Сколько прошло времени, одному Богу известно.
Кто-то из первых в очереди осторожно трогает ее рукой, предлагает подняться. От прикосновения молящая резко вздрагивает, потом начинает приговаривать: "Пресветлая, Преблагая, моли Сына о нас..."
Легкий трепет приводит в движение сонм жаждущих прильнуть к святыне. Перед ними выросло препятствие в виде, похоже, потерявшей рассудок и самообладание женщины. Она встает на ноги и снова падает, касаясь лбом пола. Она кричит, заплетается в длинной юбке, ее глаза переполнены слезами, которые, будто вулканическая лава, растекаются по лицу, стекают по морщинам к губам, попадают в рот, наполняя его солью нашего странного существования, которая растекается с кровью по жилам, заставляя нас проживать новый и новый день.
Черный платок с красными розами и зелеными листьями сползает на затылок, открывая челку, которая покрыта красивой сединой. Женщина оборачивается, бросает безумный взгляд на очередь, чтобы снова окунуться в пучину рыданий и слез. Кажется, всему этому грустному представлению не будет конца...
...В собор врывается гид, она направляется к Феодоровской иконе быстрым, свойским шагом. Сразу смекнув, что к чему, обнимает молительницу руками, предлагает спуститься с возвышения у иконы и успокоиться.
- Дорогая моя, все будет хорошо. Есть еще люди, которые хотят просить милостей у Преблаженной. Вон их сколько! - Указывает она на очередь. - Богородица слышит Вас и обязательно поможет...
- Никто уже не может помочь мне! - Вырывается из рук просительница. - Кто мне вернет его?
Женщина ни за что не желает покинуть спасительный квадрат перед животворящей иконой. Туристы, составляющие большинство очереди, недоуменно глядят, как их гид, их Альфа и Омега в этой экскурсии по Костроме, безрезультатно пытается очистить им путь к небесным благам, которые, вне всякого сомнения, источает Феодоровская Богородица. Терпению толпы приходит конец.
- Женщина, Вы не одна пришли к Спасительнице. Среди нас есть дети, пенсионеры... - начинает осторожно красивая женщина лет 35-ти, которая держит за руку симпатюльку-дочурку.
Просительница словно ничего не слышит, всячески уворачивается от заботливых рук экскурсовода, отвечая на попытки обнять ее лишь новыми взрывами рева... Автобусу пора выезжать в Ипатьевский монастырь, однако почти все туристы столпились у чудотворной иконы в Богоявленском соборе, не в силах добраться до одной из святынь царской династии Романовых.
- Милая моя, Вы можете немного успокоиться и обратиться к Богородице позже, - в дело вступает аккуратный служка со светло-русой бородой, до этого смахивавший пыль с предметов в соборе с помощью небольшого махрового полотенца. - Садитесь вот сюда, на лавочку. Как Вас зовут?
- Мне никто не нужен. Только она... Вы не понимаете, как мне тяжело, оставьте меня в покое, - женщина у иконы оборачивается к очереди, ее лицо с прилипшими к щекам волосами, разрушенная челка, расплывшаяся тушь выражают невыносимое страдание.
Очередь, опступившая было ее со всех сторон, немного отходит назад. Но только лишь для того, чтобы нахлынуть снова. Мужчина в ставших снова модными нынче среди некоторых камуфляжных штанах, уже силой пытается решить вопрос. Он почти чувствует поддержку окружающих, крепко хватает несчастную за руку и тянет на себя. Истошный крик разрывает симфонию собора, колоколом бьет по его куполу. Даже монахиня у кафедры на миг отрывается от акафистов и ирмосов.
- Убери руки, фашист! Матерь Божья, что же это делается?!
- Женщина, мужчина хочет помочь Вам... Успокойтесь, пожалуйста... Вот, присядьте сюда...
Очередь уже уносит ее морской волной от вожделенного образа куда-то на лавочку под большим окном. Женщина старается вырваться из назойливых рук, с ужасом глядит она на Феодоровскую Богоматерь, которая уплывает все дальше от нее. Она протягивает к ней свои ладони, затем хватает себя за волосы, бормочет: "Сволочи, сволочи, сволочи..."
Вдруг та самая девочка, которая держалась за мамину руку, громко произносит:
- Она плачет!!!
Поначалу в этом хаосе никто ничего не понимает. Слишком много криков и рыданий вокруг. В забытьи оторванная от иконы женщина, так и не приложившаяся к образу луноликой, падает на пол, срывает с себя платок...
- Смотрите, слеза!
Кажется, потерявшие спокойствие и приличие люди не слышат никого и не замечают ничего вокруг.
- Богородица плачет!
Только теперь все устремляют взгляды на чудотворный образ, на темном от столетий лике которого блестит слеза. Молчание воцарилось в храме, можно услышать, как горят свечи.
- Это чудо, настоящее чудо! - Восклицает кто-то.
Люди, которые минуту назад стремились во что бы то ни стало прорваться к заветной иконе, застыли на месте. Потом, немного опомнившись, они молча подходят к образу, скоренько крестятся и целуют холодное стекло, потом отходят, постоянно оглядываясь. К чести экскурсовода, она оперативно сориентировалась в изменившихся обстоятельствах.
- Нам, повезло, дорогие друзья. Феодоровская Богоматерь явила чудо. Те, кто приложился к иконе, проходите в автобус, пожалуйста!
На лицах людей можно прочесть недоумение и даже страх. Они уже не обращают никакого внимания на несчастную женщину, распластавшуюся на полу. Она не шевелится, и лишь легкое всхлипывание говорит о том, что она до сих пор не может остановить свои слезы. Люди осторожно обходят ее, покидая основной придел храма. Вскоре на месте разыгравшейся драмы остаются лишь монахиня, твердо продолжающая читать свои молитвы, и брошенная на пол и раздавленная автобусом женщина.
Наконец, она поднимается с пола, находит слетевшую с ноги туфлю и со стеклянными глазами выходит через боковую дверь на улицу, во внутренний двор монастыря. Жаркое солнце освещает ее постаревшее за час лицо. Она садится на бордюр напротив памятника Феодору Стратилату. Но и тут ей нет покоя.
- Женщина, здесь нельзя находиться. Мне уже батюшка позвонил, чтобы я выпроводил Вас отсюда, - охранник помогает ей подняться и легонько подталкивает к выходу сквозь небольшую открытую дверь в запертых воротах.
- Креста на вас нет, - тихо произносит она, еле волоча ноги.
- А я в Бога не верю, это всего лишь моя работа, - бросает ей вслед охранник и закрывает дверь.