А,б. Корн, невнимательный

Невнимательный

За шторами - зима без снега. В спальне темно, ничего не видно. Но здесь есть будильник, на циферблате 06:29; двоеточие мигает без остановки. В тишине растворяется последняя минута урезанного покоя.

В назначенный срок заверещал противный звук, замигала подсветка. Запрограммированный матрац начал быстро сдуваться через клапан, опуская спящего на пол. Такую технологию побудки изобрели для людей, чей организм настолько нуждается во сне, что перестал реагировать на шум. Лежа на паркете, мужчина заворачивается в одеяло.

Через "не могу" поднимаются веки, чтобы глаза настроились на постылую реальность. Матрац-будильник орет, мигает экраном; уничтожает память о снах. Единственный способ заткнуть его - сойти со сдутого мешка; чтобы программа убедилась, что добилась результата. И после этого из динамика женским голосом прозвучит: "Доброе утро".

Теперь, как обычно, надо одеться в холодный халат. Шаркая тапочками, пойти на беспристрастный суд зеркала ванной комнаты. Увидеть суровый вердикт, который не хочется смягчать оптимизмом. Пощупать свое мятое лицо, которое выглядит лет на пять старее.

И с неприятной тревогой напомнить себе цифру 37. И, как обычно, пожаловаться своему отражению:

- С такой работой год как два.

"Хочу спааать...".

Повторяя день за днем одинаковые движения, он переступил босиком в холодное корыто ванной, зашторил клеенку, скорее открыл кран, переключил напор в лейку - стал поливать озябшее тело. Этот блаженный момент происходит каждое утро одинаково; как компенсация за недосып. Приятная, но совершенно не равносильная стрессу, который сулит во вторник.

Распаренный, он прислонился к холодным кафельным плиткам. Будто задремал, наслаждаясь теплом. Спасительно правильной показалась идея облиться холодной водой.

- Не сегодня...

Это решилось как-то само по себе. Просто закрутил оба вентиля сразу.

Прогревая собой квартиру, Вадим поплелся на балкон, курить. Пачка уже там - ждет с перекура на сон грядущий. 6 часов без сигареты - такое возможно лишь пока спишь. Раньше держался дольше - мог до полудня. Вот только со стажем, сокращается цикл привычки; как петля веревки, что душит силу воли.

"Изо дня в день - одно и то же... одно и тоже...".

И дальше по списку: повернуть ручку окна, открыть фрамугу, взять пачку, открыть пачку, пригубить фильтр, зажечь спичку... (затяжка) Вдохнуть пропитанный никотином и смолами воздух. Почувствовать, как ядовитый дым заполняет, меняет состояние внутри; на более равнодушное.

Со стажем курильщика, настроение становится настолько незаинтересованное жизнью, что медленное, но стабильное самоубийство, - вплотную перед собственным носом, - совершается незаметно. Вытравливая из психики чувствительность - Вадим становится спокойнее. И это именно то, что он всей душой хочет. Хотя бы малая доза спокойствия. Чтобы хоть как-то перетерпеть эту гребаную черную полосу.

Ключ повернулся в замке; со щелчком выдвинулись стальные штыри. Вадим запер квартиру, вопреки огромному желанию остаться внутри. Как же сильно хочется спать!..

Но надо ехать на работу. Есть такое проклятое слово, - "надо", - которое заставляет организм трудиться на износ; вкладываться, не считаясь с нездоровым состоянием в теле; переставлять ослабшие ноги, чтобы подойти к лифту. Дождаться кабину, зайти внутрь, упереться лбом в стену, пока вертикальный транспорт отдаляет от дома. Все как всегда; и даже к недомоганию можно привыкнуть. Смириться. Чтобы дотянуть до отпуска.

А ведь точно также живут сотни горожан; если не тысячи. И точно так же стареют на работах, в надежде на перемены к лучшему. И точно так же прямо сейчас выходят из подъезда, матеря декабрьский мороз.

Небо медленно светлеет без рассвета. Погода именно такая, когда жаль, что нет снега - было бы потеплей. Земля во дворе затвердела до камня. На деревья, растущие вдоль дороги - смотреть больно. Без листьев и сугробов, они кажутся насмерть окоченевшими, стоя в остекленевших лужах.

Еще вчера в это время был плюс, сегодня сразу минус десять градусов. Стужа стягивает кожу в гримасу. Такие же безрадостные лица у всех прохожих, которые стали встречаться на пути. Промозглый ветер хлещет, словно плетью. Люди идут сгорбившись; не поднимая взгляда, рдея щеками, хлюпая носами.

"Скорей бы в тепло".

Так или иначе, эту мысль несут все в пешеходном потоке Вадима; и сам он зациклен на ней же.

"Скорей бы в тепло... Ну скорей бы в тепло...".

Это навязчивое желание перекрывает течение мыслей. Вадим пытается отвлечься, вспоминает как было хорошо под горячей водой. Но приятные образы быстро улетучиваются, вместе с теплом, накопленным в теле. Как и большинство людей на улице, Вадим одет не по погоде, обнадеженный вчерашним теплом. В туфлях мерзнут пальцы, брюки слишком тонкие, капюшон осенней куртки - неполноценная замена шапки. Не проходит и минуты, как любые размышления сводятся к одному итогу:

"Скорее бы в тепло...".

Но как назло, станция метро расположена не в недрах земли, а на поверхности, где холодный воздух стал враждебным.

Бездумно сокращая расстояние до пункта назначения, среди угрюмых сограждан с безучастными лицами, Вадим заметил автобус, который выгрузил пассажиров на остановке; люди торопливо устремились в общем направлении. Их поток влился в толпу Вадима, сделал ее плотнее и медлительней; окончательно лишил личного пространства.

С тех пор как Вадим приобрел авто, он отвык от толчеи метрополитена. Но вот машина уже второй день в сервисе. И кажется, что нет хуже предательства от высших сил, чем вновь быть брошенным в эту давку. Здоровье итак ни к черту, усталость валит с ног, но приходится подниматься по лестнице, придерживаясь общего темпа. Иначе позади идущие наступают на пятки. Может не специально, но все-таки подгоняют, как в стаде.

Пройдя турникеты, Вадим оказался на битком забитой платформе; ждущие поезд жмутся друг к другу. Он остановился вплотную к какой-то шубе, оказался закрыт со спины чьей-то курткой.

"Ну хоть не так холодно", - пробилась оптимистичная мысль. Но тут же ее заслонила мрачная - условия жизни не изменились в лучшую сторону. В 2025-ом такой же час-пик, как в 15-ом и 16-ом. Даже глобальная эпидемия бешенства не решила проблему перенаселения мегаполисов. Из 7,3 миллиардов людей планеты умерло около половины. Еще через пять лет раскол сократил число граждан на треть. Но когда регионы переселились в крупные города - все вернулось в прежнее состояние.

Настал черед загружаться в прибывший поезд; сознание вернулось за пульт управления, чтобы не упустить возможность сесть. Но в этом азартном конкурсе Вадим проиграл. Придется трястись стоя, пока с каждой остановкой будет сокращаться свободное пространство и чистый воздух. Стараясь не думать об этом, он смотрит в окно вагона; видит панораму пасмурного города. Москва совсем не изменилась, не появилось новостроек. Все так же правительством объявлен экономический кризис; тогда он казался липовым, теперь - настоящим. Стараниями налогоплательщиков восстанавливается жизнеспособность городов после эпидемии бешенства. Совместные усилия работяг идут на перспективу; оправдывающую работу на износ в текущем году. И в прошлом, и в позапрошлом...

Вадима подташнивает. Кофе, которым запил бесхитростный холостяцкий завтрак - уже дважды подскочил к гортани, оставив горечь на языке. Сейчас бы отвлечься, достать из сумки электронный планшет. Но для этого надо сесть - с чем не повезло. Приходится стоять в тесноте, держась одной рукой за поручень, другой - за ручку кожаной сумки.

Студент, который расселся перед Вадимом, засучил рукав куртки; тем самым расчехлил продолговатый браслет. Девайс надет на манжет рубашки; на ребре расположена кнопка, при нажатии которой верхний слой браслета отогнулся, поднялся крылышками, выпрямился в прямоугольник. Плоский экран из синтетических полимеров, - гибкий, но прочный, - загорелся красками HD формата.

Над головой парня висит плакат с рекламой: самоуверенный официант, - как на подносе, - держит на браслете бутылку шампанского и бокал; намекает, что столь удачная покупка должна вызывать в душе праздник. Но вот каков потребитель на самом деле - уткнувшийся в экран совершенно без эмоций. Как только засветился монитор, померкла реальность; за секунду пропала связь со всем, что выходит за рамку матрицы-дисплея, с диагональю в несколько дюймов.

Больше всего Вадима коробит, что он не может позволить себе нечто подобное прямо сейчас. Он бы с удовольствием обрел уединение в толпе; сел бы, уставился бы в свой планшет. Одно это способно скрасить отвратительное самочувствие. Но даже в мелочах навезет.

Вагон стал тормозить перед очередной станцией; на этот раз слишком резко. Какой-то несуразный акселерат, который не удосужился держаться за поручень, навалился на Вадима. И, - разумеется, - не извинился. Даже смущение не изобразил.

- Долбонавт...

Молодой человек не услышал злобную реплику - музыкальная долбежка из его наушников звучит на полвагона. Зато услышали посторонние; и от этого Вадиму стало приятно. Некое подобие гордости добавило уверенности.

Он снова переключился на браслет. Студент потыкал сенсорной экран, и прямоугольник верхнего слоя повернулся по 90 градусов; стал вдоль руки, а не поперек. Начался фильм; передавая звук посредством беспроводной гарнитуры. Ну чем не личный кинотеатр? Рассудок зрителя воспринимает самый минимум от происходящего вокруг. Чем ниже планка внимания к реальности - тем глубже отдых. Именно глубже. Так глубоко, где не плавают повседневные, повсеместные мысли...

Вадим зашел на территорию, принадлежащую корпусу статистического центра; быстрым шагом заспешил до крыльца. Но не к дверям, а к урне возле ступенек. На ее грязном дне с начала дня уже кишат окурки, как белые личинки. Всем сотрудникам известно, как легко войти на работу, и как непросто выйти; когда перерывы регламентированы в трудовом договоре.

Торопливо закурил; не затягиваясь простым воздухом, стал нацеловывать грязный фильтр, как вдруг разозлился:

- Хоть какое-то самоуважение должно быть!.. Какой кайф дымить и мерзнуть? Затягиваться без перерыва, как через ингалятор?

Сделав последнюю тягу, Вадим выпульнул сигарету. Возгордился - тем, что его бычок самый длинный в урне. Быть может, завтра с утра найдутся силы ополоснуться холодной водой, и тем окрестить начало новой главы в жизни.

Приободренный надеждой, зашел в здание; напоролся на очередные турникеты. Весь путь от дома до работы поделен этими рубежами на отрезки. Карточка-пропуск разблокировала следующий участок локации; маршрута, в котором Вадим перемещается день за днем, туда и обратно. Причем это происходит в строго установленные интервалы суток, циклично. За этим следят будильники, сканеры пропусков, камеры наблюдений... И вот уже второй день Вадим отмечается, как опоздавший.

- Сегодня финишная прямая... - успокаивает он совесть. Но беспокоит не совесть, а выговор от начальства. - Сегодня допишу отчет, и сдам весь материал с потрохами... А завтра - гори все синим пламенем. Лишь бы сегодня проскочить, тогда все будет...

- Вадим!

Пришлось остановиться - в вестибюле его окрикнул начальник и стал подходить. Вадим испытал шок.

- Привет, - Дмитрий протянул ладонь для рукопожатия, улыбнулся дружелюбно: - Как дела?

Растерянность не позволила сразу подстроиться под ситуацию.

- Нормально...

- Ты к лифту идешь?

- Да.

- Как самочувствие? Ты вроде бледный.

Шагая по коридору рядом с начальником, Вадим так и не может понять - пронесло или нет? Осенняя куртка на сгибе локтя выдает опоздавшего с поличным. Остается надеяться, что Дмитрий Сергеевич, - младший по возрасту, но старший по должности, - решил смотреть на это сквозь пальцы. Подбадривает факт, что он даже на часы не взглянул.

- Как супруга поживает? - заинтересованно спросил Дмитрий.

Вопрос кольнул по сердцу.

- Два года как развелись.

- Хм... А дети совместные есть?

- Сын. 5 лет.

Когда начальник приятельски хлопнул по плечу, Вадима вздрогнул; испуганно взглянул на лицо Дмитрия, которое выражает дружескую поддержку.

- Прорвемся... Когда-нибудь закончится черная полоса и все будет хорошо.

Вадим не понял сразу, к чему тот произнес эту фразу; сказанное попало куда-то под броню социальной роли. Как будто Дмитрий действительно сопереживает, разделяет те же тяготы... Но вот Вадим увидел кольцо на безымянном пальце той руки, которая лежит на плече.

"Это что - фарс?" - спрашивает циничный шепот в голове.

Дмитрий, проследив за взглядом подопечного, убрал руку и захотел дополнить:

- Мы супругой скандалим регулярно. Порой всерьез думаю, что лучше развестись.

"Да неужели?.." - Вадим кисло улыбнулся.

Наконец-то подъехал лифт. Они зашли, и начальник отправил кабину на этаж Вадима. Нажимать другие кнопки не стал; а ведь его кабинет находится на другом этаже.

- Я тут штуку себе купил. Хочу похвастаться.

Дмитрий засучил рукав пиджака - довольный, продемонстрировал браслет.

- Ну, что скажешь?

Кислая улыбка Вадима стала еще более вымученной. Он постарался поддержать разговор; пока ощущал зависть так отчетливо, что захотелось без объяснений просто послать куда надо:

- Последняя модель?

- О! Да ты разбираешься!

- Эта модель поступила в продажу в начале прошлого месяца. Она замещает мобильный телефон, планшет, проездной, пульт от автомобильной сигнализации, чип, который заводит двигатель в машине...

- Да-да-да. Сюда встроили сканер отпечатка пальцев, чтобы можно было напрямую подключаться к личному счету в банке, и платить на кассе. Классная штука, правда? При этом стильная, тонкая, удобная.

- В ней все продумано до мелочей. Для комфорта и фиксации на руке, между запястьем и твердыми частями устройства надувается прослойка из вентилируемого пластика, что не позволяет коже натираться и потеть...

- А у тебя какая модель?

- Такая же, как и жена - никакая, хе-хе-хе.

В шутке оказалось слишком мало юмора и слишком много цинизма, чтобы посмеяться по-честному. Звук, имитирующий смех, оказался еще более омерзительным. Лифт остановился вовремя; Вадим поскорее вышел. Дмитрий остался, но зажал кнопку, чтобы удерживать двери открытыми.

- Вадим. Погоди минутку? Хотел у тебя кое-что спросить. Сегодня вторник?

- Да...

- Ты ведь не забыл, что весь материал должен быть сдан не позднее пятницы?

- Разумеется пом...

- Просто ты уже второй день опаздываешь на работу.

- Я машину сдал в сервис. Они мне там никак...

- Напоминаю тебе, что отсрочек быть не может. С меня шкуру снимет руководство, если произойдет задержка. А ты опаздываешь на работу... - Дмитрий опустил взгляд на экран браслета: - на 27 минут.

- Я неделю оставался сверхурочно.

- Так ты все-таки не укладываешься в сроки?

Вадим почувствовал, как приятно звучит голос, если в него добавить заслуженное негодование. Тем более, по отношению к начальнику. Это как азартная игра с высокими ставками:

- Я оставался сверхурочно - поэтому статистический отчет по бешенству сдам сегодня.

- Вместе с комментариями?

- Вместе с комментариями. За все время работы здесь, я ни разу не допустил задолжности.

Презрение стремится проявиться в мимике, рвется на лицо. Вадим сдерживает эмоцию на поводке, как бойцовскую собаку. Еще чуть-чуть - и сможет позволить хамством ответить на хамство. Он не просто так сделал акцент, что дольше Дмитрия работает в штате статистического центра.

- Хм... Ты же знаешь, что по правилам я обязан сократить твой обеденный перерыв на те 27 минут... И еще на вчерашние 15... Если это замять - другие сотрудники тоже начнут филонить... Ладно. Не будем портить настроение перед новогодними праздниками. Забудем. Но в качестве исключения, - Дмитрий убрал палец с кнопки: - До вечера, - лифт закрылся и поехал наверх.

Электронный замок считал магнитную карту: красными цифрами показал на экране 9:31 и разблокировал дверь. Вадим зашел в помещение, - два на четыре метра, с низкими потолками, - где автоматически зажегся свет. Единственный способ его выключить - запереть дверь ключ-картой; а это возможно сделать лишь снаружи. Потому что работать с выключенными лампами не получится - окна-то нет; а отдых для глаз не предусматривается.

Куртка повисла на крючке, портфель занял свое место на столешнице. Вадим опустился на стул; раздался привычный скрип. Перед ним оказались два монитора: большой - напротив, и еще один, - сенсорный, как планшет, - пристроен под правую руку. Клавиатура, кипы рукописных заметок, очки не убранные в очечник, одноразовые стаканчики с кофейными кольцами на стенках - все так, как осталось после вчера. Все именно так, как выглядит начало муторных рабочих будней.

Но, все-таки, есть какое-то неуловимое ощущение... Кабинет кажется странным... Каким-то не таким... Как будто трудовой день начался не только что, и длится уже не первый час...

Включились мониторы; оба сразу. Система не грузилась ни секунды - тут же заработала. Экран вывел 16 документальных видео, застывших в паузе. Вот только Вадим не может вспомнить; разве нажимал кнопку питания?..

Взгляд метнулся вверх и влево; туда, где включился файл. 29.02.16 - подписано изображение с камеры наблюдения. Видно вход в метро Октябрьское Поле, и женщину лет пятидесяти. От нее шарахаются люди; в ее руке - отрезанная голова девочки-подростка.

Воспроизведение застыло; перескочив два рядя, стартовал показ в правом крае. 18.03.16 - машинист остановил электропоезд в туннеле. Камера над головами пассажиров снимает, как они бросаются в соседний вагон, но толпятся у закрытой двери - а вдоль прохода приближается машинист: весь в крови и с ножом.

Переключился показ - переместился вниз.

Два ролика запустились одновременно; оба - 01.04.16. В магазине покупатель нападает на кассиршу и разбивает ее череп об конвейерную ленту. Камера в квартире снимает, как мужик выпихивает жену в окно. В истерике ребенок, колотит папу; пока не выброшен следом за мамой.

11.04.16 - одновременно начались четыре видеоролика:

С перрона на рельсы, под колеса электрички, тучная тетка столкнула пятерых.

Автобусная остановка. Троллейбус на полном ходу протаранил толпу; врезался в сидящих на скамейках, разбился об навес, перекалечил пассажиров.

Урок в школьном классе. Один ученик вскакивает из-за парты, хватает свой стул, и с размаха вышибает мозги одноклассника; прямо на волосы одноклассницы.

Лифт в безнес-центре. В тесной толпе один пришел в бешенство. Чем ближе к единице цифра на табло счетчика этажей - тем меньше живых в кабине.

Четыре видеозаписи, - хроники 11 апреля 2016-ого, - замерли; и включилось восемь. 21-ое апреля. В тот день, в одной лишь Москве, произошло восемь вспышек бешенства. Это случилось в разное время суток, в разных местах; но одинаково жестоко.

Вадим остановил внимание на одной записи; она заснята на камеру телефона. Почему-то именно эта съемка со звуком; слышно как дует ветер на дачном участке, где чернеет остов сгоревшего дома. Сейчас в дрожащем кадре видно главу многодетного семейства; он смотрит на черные стены без крыши, с невыносимым горем на лице.

- Как же так?..

- Папа!.. - слышно голос сына, который ведет съемку: - Это сделали сумасшедшие?

- Это местные сделали, - отец хватается за голову, будто изумленный: - Соседей тоже спалили... Они боятся, что мы привезем заразу!.. - он рывком дернул кулаки, которые все еще сжимали волосы; уставился на ладони.

А потом молча посмотрел на оператора; и с пеной у рта кинулся на него. Камера упала в траву, уставилась в синее небо; записывая хрип от удушья и сдавленный рык.

Воспроизведение прекратилось; весь экран застыл. Потом перелистнулась страница; и новые 16 документальных сюжетов запустились разом. В каждом теперь двое-трое бешеных; их действия равносильны бедствию. И это лишь начало пандемии. Конец апреля - через 50 страниц архива.

Смутная тревога заставила посмотреть на второй монитор. Вадим увидел еще одну запись с камеры наблюдения; она датирована сегодняшним числом. Показывает тесный кабинет, где за столом сидит мужчина 37-и лет. Он пристально глядит в экран; не замечает жуткого человека, который стоит позади.

Вадим присмотрелся к изображению на дисплее: увидел проплешину над ухом стоящего за спиной, узнал бешеного дачника, который выдрал клок волос, перед тем как задушил сына. А второй на записи - Вадим; сидящий за столом, пристально смотрящий в монитор.

Он вздрогнул, резко обернулся на стуле - оказался вплотную к чужаку. Увидел пену на губах и безумный взгляд; кожей ощутил ненависть бешеного.

- А как же вакцина?!

Твердые пальцы схватили его шею, сдавили.

Через десять секунд голову стало раздувать; через двадцать - внутренности сжались в комок, подскочили и затрепыхались в груди. Через тридцать секунд, глаза вылезли настолько, что векам не закрыться. Но невыносимое напряжение во всем теле стало убывать, а вместе с ним - яркость света кабинетных ламп.

Вадим утонул в последних мыслях, как в неприятно теплом болоте. Взор уставился в подвижную тьму; уши словно закупорены водой - слышат звук глубины. Но это фантомные чувства... отчетливо понятно, что связи с телом больше нет. Смерть перерезала эту нить.

Для бренной плоти настал конец мучениям; но для Вадима они продолжаются. Эхом нахлестывают воспоминания, из которых сочится боль, словно кислота. "Вся жизнь пролетела перед глазами", - кем-то и где-то было сказано. Но Вадим застрял в одном промежутке жизни - в том, где он сутки напролет просиживает в кабинете; пять дней из семи, десять месяцев из двенадцати. Часами работает, заставляя себя пересматривать видеофайлы; на которых бешеные зверски убивают невинных граждан: молящих о пощаде, женщин, детей. Смотрит на это регулярно; как люди не просто умирают, а вымирают. Зная точно, так оно и было; затрагивая личные воспоминания, законсервированные глубоко в психике.

Вопрос о вакцине, который стал последней фразой, сказанной перед смертью - остался без ответа. Но к великому счастью - все это стало неважно; на подступах к бездонной пустоте, куда устремилось сознание Вадима.

Под ярким светом в тесном кабинете, подложив локти под лоб, Вадим спит за рабочим столом; а теперь пробуждается, как после наркоза. Воскресает.

Он поднял голову; осторожно, чтобы не усилить боль затекших плеч. Мученическим взглядом, Вадим уставился в монитор - экран черный. Системный блок не включен; на душе сразу отлегло.

Но докатился... Недосып уже на такой стадии, что валит с ног, как обморок. И в этом коматозном состоянии заставляет смотреть кошмары, которые итак снятся регулярно. Ни днем, ни ночью, бешенство не отпускает Вадима.

Щелчки суставов прозвучали громко; он встал, чтобы вновь почувствовать связь с телом. Даже с таким больным, главное - живым. Приснившаяся смерть показалась слишком правдоподобной. Словно сон был вещий.

- Ну да Бог с ним... - отмахнулся Вадим, с надеждой поскорей забыться. Решил отвлечься - заварить растворимый кофе; все необходимое для этого есть в кабинете.

Забурлила вода в чайнике. Три ложки коричневых комков уже высыпаны в пластиковый стакан. Вадим стал лить кипяток, продолжая смотреть обрывки кошмара. Рассеянный взгляд едва замечает, как ложка помешивает черный раствор.

Та сумасшедшая, на Октябрьском поле, с отрезанной головой девочки... В ходе расследования выяснилось, что подросток была инвалидом с диагнозом ДЦП; а женщина была ее нянечкой. И значит те же руки, что расчесывали больную девочку - впоследствии, держали голову убитой за волосы.

А по сводкам на бешеного машиниста, остановившего поезд в туннеле - 38 трупов в трех вагонах и 15 - в длинном перегоне... это были люди, спасавшиеся бегством по шпалам в кромешной темноте. Еще, во время задержания, погиб сотрудник охраны метро, после чего бешеного расстреляли. Чтобы его убить, понадобилось 19 прямых попаданий.

Вадим отпил из стаканчика, сморщился, глядя на компьютер, в котором хранится терабайт материалов по бешенству. После двух месяцев работы с ним, точно такой же терабайт скопировался прямо в подсознании; и действует как вирусная программа, разрушая мозг. Ослабив галстук, Вадим проговорил:

- Уже скоро. Уже почти все.

Сказав это вслух, он задумался: об отпуске идет речь, или о смерти?..

Детское стихотворение: "Все работы хороши - выбирай любую", - не актуально в 37 лет. Уже все - выбор сделан. Вадим никогда не считал свою работу любимой, а за последние два месяца - возненавидел и проклял. Это был невыносимый период адовых мучений, когда группа статистов-выборщиков присылала все новые хроники жестокости на просмотр; одновременно с ней, другая группа поставляла описания подробностей из полицейских отчетов. Все это Вадим сводил в единую картину. Анализировал жесточайшие убийства. Подсчитывал смерти. Чертил график вымирания. В марте линия, обозначающая численность населения Москвы, медленно пошла на спад. В середине апреля, когда в одной толпе бешенство стало случаться с двумя-тремя - дуга начала стремительное падение. А в конце апреля - стала пологой. С 9 мая, когда появилась вакцина, началось постепенное скругление траектории истребления. И к концу года график пошел почти параллельно шкале дат; но в два раза ниже, чем в январе 2016-ого.

Глаза устали таращиться в постылый монитор; не удивительно, что зрение резко ухудшилось. Голова болит от постоянных мыслей о бешенстве; появилась какая-то невнимательность к реальности. К счастью, истекли несколько часов работы, и настало время обеденного перерыва. Вадим прервался, отправился в кафе на бизнес-ланч... но когда через час вернулся в кабинет и сел за стол, то не почувствовал, что отходил. По ощущениям - не было никакого обеденного перерыва; желудок мучает все та же тупая, тягучая боль. И только вонючий запах от пальцев, которые держали сигарету - подтверждает выход на улицу. Теперь Вадим осознал, что упустил возможность не думать о бешенстве хотя бы 60 минут... И упустил какую-то важную мысль... Что-то про внимательность...

Настал момент, о котором Вадим истово грезил - завершилась работа с бешенством. На компьютер начальника отправлены итоговые материалы; и закрывая на мониторе окна в кровавое прошлое - он прислушивается к ощущениям. Должна чувствоваться радость, облегчение, свобода... Но на душе пустота. Тотальная апатия; даже когда операционные процессы свернулись в последний раз.

Мониторы погасли; под столом отключился системный блок. Тишину кабинета нарушает звук электричества в лампах. Он проникает в больную голову, зудит в мозгу, в костях. Внутри вакуум, и хроническая боль в животе, похожая на мутацию.

Из-за работы Вадим пережил бешенство дважды. Во второй раз - вдумчиво. А из первого он запомнил аномальную погоду, перепады атмосферного давления. Экологию, не пригодную для здорового образа жизни. Загазованность и прокуренность городского воздуха.

2016-ый отпечатался в памяти массовой усталостью людей: от кризиса, от сокращений, от подорожания валют. И все эти экономические и политические дрязги оказались пустяком, когда люди в толпе вдруг начали становиться безжалостными убийцами. Безумие вводило их в состояние аффекта, наделяя нечеловеческой силой и беспощадной ненавистью. Безумие высвобождало природное желание убивать.

Во время приступа повышалась температура тела, начиналась тахикардия, пена текла изо рта. Вадим неоднократно повидал таких в 2016-ом; и у него было свое мнение о причинах бешенства. Официальная версия такова - терростическая организация ИГИЛ применила биологическое оружие. Но дело в другом.

Дело в недосыпах; дело в стрессах, от которых набухают щитовидные железы и надпочечники; и каждый третий страдает от гормональных перепадов; дело в воздухе - к которому легкие не могут адаптироваться, как к ядовитому газу; дело в продуктах питания, качестве воды; дело в СМИ, сеющем психоз и депрессию.

Паника, постоянное напряжение, злость от усталости - вносят изменения в физиологию и психику. Подготавливают к нервному срыву, от которого умрут случайно подвернувшиеся люди. А после приступа, когда схлынет кровавая пелена с глаз, безумец вернется в нормальное состояние рассудка, и будет помнить о зверских убийствах, которые совершил собственноручно.

И даже не каждый десятый - меньшинство решалось излечиться от бешенства самоубийством; единственным способом, до появления вакцины. Большинство смирялось с учащением припадков бесконтрольной ярости, которую сознание не могло подавить силой воли.

Наверное, ад для тех, кто приходил в бешенство - это не вспышка кровожадности, а возвращение адекватности. Осознание, что жизнь уже утрачена, и ее невозможно восстановить после совершенных поступков; даже если свидетелей не осталось в живых.

Бешенство - это агрессивный истерический припадок. Это ответная реакция на созданные условия жизни; и халатность к тому, что так жить нельзя. Когда душа дни и ночи стонет.

Вадим собрал черновые листы в стопку, швырнул в мусорную корзину.

- Все... Все! С бешенством покончено!.. - сказал и задумался: "А точно покончено? Разве условия жизни, провоцирующие бешенство, изменились в лучшую сторону?".

Он закашлял - долго, с хрипами, до слез. Едва стало полегче дышать - повторился вопрос: "А точно покончено?".

- А как же вакцина?.. Хм... Дежавю...

Жгучий гнев нахлынул внезапно. Вадим шел по коридору в кабинет начальника, когда завибрировал телефон. Позвонили из автосервиса; он подтвердил вызов, стал разговаривать. И теперь взбешен.

- Почему я не могу забрать машину сегодня?

- Понимаете, она в разобранном состоянии...

- Вы ОБЯЗАНЫ были закончить час назад.

- Ваш механик заболел...

- Других механиков нет в вашем жалком сервисе?!

Вадим не смог продолжать разговор. Он оборвал вызов до того, как заговорил матом. Раньше, чем через край выплеснулась эмоция; бурлящая, по ощущениям - красная. Но теперь из-за нее горит желудок, и челюсть сжимается до скрипа зубов... А ведь в этом виноваты гады из сервиса. Они ЗАСТАВИЛИ пойти на уступки, ЗАСТАВИЛИ отнестись с пониманием к ИХ проблемам, ХАРКНУВ на мои.

Взяв себя в руки, Вадим взялся за дверную ручку. Вошел в кабинет Дмитрия, нацепив спокойное лицо. Он не стал подходить ближе к столу, за которым сидит начальник в своем просторном кабинете.

- Я зашел предупредить... - голос с трудом удерживается в деловом тоне, - что ухожу пораньше. Весь материал по проекту я прислал, так что...

Дмитрий взглянул на браслет и перебил:

- Но ведь еще три часа до конца рабочей смены.

Сорвалась предпоследняя капля терпения. Ноги сами понесли вперед через кабинет, словно свора лютых псов. Ладони ударили в стол, гневный взгляд исподлобья впился в Дмитрия.

- Какого хрена ты мне говоришь про время?! По договору за переработку мне положено сокращение рабочих часов! Или ты не читаешь документы, которые заключаешь с сотрудниками - тупо подписываешь? Или меня за идиота держишь?.. Решил, что я буду молча хавать твою заночивость, пока ты разговариваешь со мной, как с мальчишкой? Ты что думаешь - что нашел козла отпущения? А не боишься, что я тебя на рога не насажу?

Прожигающий взгляд смотрит Дмитрию в глаза; при этом замечает острые предметы на столе. Мозг, взятый ненавистью в заложники, анализирует, насколько легко воткнуть металлическую ручку в висок.

В глазах начальника Вадим видит растерянность, испуг. Дмитрий отстранился, скрестил руки на груди - закрылся. Трусость провоцируют радость в злобе того, кто уверен в своем превосходстве.

"Это доминирование!".

- Я прекрасно помню договор, - в голосе начальника слышится слабина: - Просто ты меня неправильно понял. Я хотел предложить тебе подработку с почасовой премией. Я подумал, что ты наоборот обрадуешься. Не знал, что тебя это так разозлит.

"Премия?!".

Вадим почувствовал ошеломление; мгновенно остыл. Стал ниже ростом, как будто сдулся. Мощь отхлынула; он снова сутулый, уставший, жалкий.

- Ну, скажи уж что-нибудь, - теперь Дмитрий почувствовал слабину Вадима: - Или твою реакцию понимать как отказ?

- Нет. Нет...

- Что-то я сомневаюсь теперь... Ты слишком устал.

- Я в норме.

- Не похоже. Думаю, лучше будет передать работу Купчеву.

- Не нужно. Я справлюсь. Сейчас приступить?

На лице начальника застыла глубокая задумчивость. Вадим все еще хочет врезать по этой надменной роже, но чувствует цепи на запястьях - деньги.

- Ладно, - отмахнулся Дмитрий, удивляясь своему милосердию; - Не будем терять времени. Сейчас пришлю материал, его надо довести до ума. Можешь приступать. Иди.

Вадим вернулся в свой кабинет, сел перед компьютером, включил, заставляя себя не думать ни о чем.

"Молчать! Тихо, я сказал!", - перекрикивает он каждую мысль в голове.

На мониторе прогрузился рабочий стол; в папке "Входящие" - непрочитанное письмо. Вадим распаковал посылку, скорее вычитал название первого же архива:

"Бешенство в СПб".

Он готов был заплакать, всей душой хотел этого.

- Заткнись, тварь!.. - сдавленно прорычал мужчина, и приступил к работе.

Через три часа, - в глубокой прострации, - Вадим вышел из корпуса. Растерянный и подавленный настолько, что забыл покурить. В таком состоянии он добрался до станции метро, по эскалатору спустился на платформу, зашел в вагон.

Под рекламным плакатом, на котором сочная женщина обняла рукой голую грудь, прикрываясь браслетом - есть свободное место на скамье. Вадим уселся; выдохнул. Склонил голову, и попытался расслабиться, впервые за день...

Но не судьба. Судя по одежде, и по сухой морщинистой руке - перед ним встала пенсионерка. Вадим закрыл глаза, абстрагировался. Не помогло, наоборот. В темноте под веками он ощутил, как сверху низвергается укор, общественное порицание. Вадим терпит, как проверку на выносливость; на способность отстоять собственные интересы.

Пассажир, сидевший рядом с ним, уступил место. Старушка поблагодарила так, чтобы остальным было слышно...

- Все-таки нашелся настоящий мужчина...

... и втерлась вплотную к Вадиму. Он ни секунды не сомневался, что если откроет глаза - она сразу же посмотрит таким взглядом, чтобы навсегда отпечаталось в памяти то презрение, которое заслуживают невоспитанные эгоисты.

Соприкасаясь плечом с этой злобной женщиной, Вадим напрягается так, словно должен произойти удар локтем. Он чувствует эмоциональный замах, сжимается, злится все сильней. Хочет на опережение врезать наглой бабке пощечину.

До своей станции он не доехал, а дотянул. Наконец-то вырвался на улицу, мучаясь от ужасного состояния. Плохо везде: в желудке, в голове, на душе. Его тошнит, сильно; и он знает почему - от злости. Гнев настолько отравил нутро, что хочется блевать.

"Скорее домой! Скорее домой! Скорее домой!"

В начале дня он тоже торопился... Ах да, "скорей бы в тепло!". И вот он снова почти бежит на слабых ногах; теперь в обратном направлении, но так же бессознательно. Минует улицу, двор; трясущимся пальцем вводит код домофона. Если бы лифт не оказался на первом этаже - пришлось бы замарать угол в подъезде. Но вот кабина уже подымает несчастного наверх.

"Скорей! Скорей! СКОРЕЙ!", - в бессмысленной злобе он долбит пальцем по кнопке этажа.

Ключ в дрожащей руке промахивается мимо замочной скважины; другой рукой Вадим прикрывает рот. Связка падает на пол; мужчина почти плачет. В итоге открыл дверь, и не разуваясь, не снимая куртки - побежал в туалет. Протошнился; чему невыразимо обрадовался. Потому что вместе со рвотой вышел весь этот безумный гнев. Опустошил, вывернул наизнанку - но наконец-то оставил в покое.

- Гребанный стресс... Я так в больнице пропишусь...

Опираясь на стены, он затащил себя в ванную. Навалился локтями на раковину, посмотрел в зеркало мутным взглядом; зеленое лицо, синяки болотного цвета, ярко красные глаза. Стал умываться и полоскать рот, больше не заглядывая в отражение.

Все еще одетая куртка оказалась кстати; щупая карман, в котором пачка сигарет - Вадим отправился на балкон. Запер дверь, потом повернул ручку окна, открыл фрамугу, взял пачку, открыл пачку, пригубил фильтр, зажег спичку... (затяжка) Очередной прожитый день - впустую прокрутил стрелки на его наручных часах. Вадим со страхом подумал, что не помнит и половины сегодняшних событий.

- Время... Куда же ты уходишь?..

В часах жизни всего одна батарейка. Вадим слышит, как устало тикает его стрелка в груди. Как же несправедливо засчитывать прожитыми такие дни. Они называются потраченными.

Четче остальных помнится момент, когда Дмитрий положил ладонь на плечо. Воспоминание неприятное настолько, насколько прилипшее. Начальник - рогатая скотина; либо тупой козел, либо подлый бес. Ведь не сложно заметить, что на запястье нет браслета, а на пальце - кольца.

Но Дмитрий не виноват в том, что жена ушла к другому из-за денег; того зовут Павел, и он уже два года - папа для сына Вадима. Два тяжких года после развода... Из которых полтора - носил кольцо на безымянном пальце, берёг надежду в сердце... понапрасну захлебываясь в табачном дыме.

Что может скрасить бренную жизнь, похожую на проклятие - конечно же деньги. При деньгах можно получить все желаемое; от браслета до жены. На счастье можно заработать - устав, по которому живет Вадим.

Но денег постоянно не хватает. В распоряжение поступает сумма гораздо меньше заработной платы: алименты, ипотека, коммуналка, продукты, электроэнергия, сигареты. Словно происходит скверный фокус, подлый трюк при котором постоянно остаешься в дураках.

Деньги направляют людей; и кнутом и пряником. Все ведутся на престиж, достаток, успешность. И даже когда ноги еле ходят - все равно шагают на работу, чтобы порадовать себя деньгами; и даже грезами о них, не видя за иллюзией искореженную реальность - одиночество и ненависть. Моральную усталость, убивающую человечность. Упертое ожидание удачи в полосе несчастий; из последних сил. Безостановочное стремление к потребностям; которых становится только больше. И сигаретный дым, в котором растворяется беспросветно убогая жизнь.

* * * *

Матрац-будильник завопил и начал сдуваться; плавно опустил Вадима на холодный пол. Его глаза уже давно открыты - прошло два бесконечных часа с момента, когда стошнило в третий раз за ночь.

Ноги приволокли в ванную, поставили под лейку душа. Руки выполнили свои задачи: зашторили клеенку, настроили воду. Все произошло автоматически - рассудок отказался принимать участие в действиях, которые приближают неизбежный выход на работу.

Горячие струи льются на темечко, стекают по спине; так же как время и здоровье - вода уходит в тубу. Над черной дыркой под ногами крутится воронка; такая же - в груди, вытягивает жизненные соки.

Вадим заарканил свой нервный срыв, когда увидел красные пятна на влажной стене, которую только что отчаянно лупил. Посмотрел на опухшие кулаки; на то, как вода смывает кровь, а кисти трясутся от боли, где кожа содрана до мяса.

В этом страдании Вадим нашел жуткое удовольствие. Словно жизнь в одно мгновение стала понятной.

- Нахрен эту работу! Нахрен эти браслеты! Нахрен этих баб! Нахрен эти деньги!!!

Ненависть зажгла в душе спасительный огонь; но не надолго. Когда закончил мыться и надел халат - осознал, что поедет на работу. Без вариантов. Вадим заледенел от страха; и почувствовал и понял, что уже мертв. В запотевшем зеркале отражается размытое очертание безликого человека; этот мистический знак спровоцировал истерику.

Вадим вбежал на кухню; выдвинул ящик со столовыми приборами, схватил длинный нож. Дрожащими руками распахнули халат: левой пощупал ребра и нашел стучащую мышцу, правой приставила к ней кончик лезвия; он проколол кожу.

Сердце в агонии рвется на сталь, кидается навстречу. Разбитые руки снова кровоточат, крепко сжимая рукоять. Багровый от натуги, Вадим борется за право умереть. Одно резкое движение избавит от кошмара; мешает только нерешительность.

Нутро встрепенулось, и рассудок пробудился. Лицо резко расслабилось и вытянулось от удивления. Недоумевающий взгляд сфокусировался на ноже; который вывалился из онемевших пальцев, стукнулся об пол.

Постфактум осознавая, что сейчас с ним происходило, Вадим медленно опустился на корточки, обхватил ноги. Он спрятал лицо за коленями и сжался изо всех сил; после чего, - по-детски беспомощно, - зарыдал.

В 8:02 Вадим вышел из квартиры, повернул ключ пальцами, одетыми в перчатку; она прячет пластыри на костяшках. Прошло сколько-то времени, и когда рассудок снова включился в происходящее - обнаружил себя на платформе станции метро. Перед лицом пронесся электропоезд, обдал ветром; начал гулко притормаживать. Двери распахнулись близко, и Вадим сразу увидел на скамейке свободное место; устремился к нему. Какая-то молодая девушка оказалась ближе к финишу, но Вадим без раздумий выставил локоть, даже немного оттолкнул, и сел, совершенно невозмутимый. Студентка растерялась, сделала вид, что хотела пройти вперед; отошла как можно дальше.

"И хорошо, - так думает Вадим. - Ведь действительно - хорошо. Лучше чем стоять. И я заслужил. Заслужил это право воспользоваться ОБЩЕСТВЕННЫМИ привилегиями. Я такая же равноправная часть общества, как и остальные!.."

Сознание вновь куда-то провалилось. Если сравнить, то состояние не так похоже на сонливость, как на сильное алкогольное опьянение; оно то включается на полную катушку, то пропадает; оставляя усталость, словно похмелье. Все, что удалось вспомнить о дороге на работу - две выкуренные сигареты перед входом в здание. Или это было вчера?..

Теперь Вадим застал свое тело в таком положении - глаза направлены на большой экран монитора, рука замерла над сенсорной поверхностью малого дисплея. Прошло около часа, перед тем он как осознал, что снова работает с бешенством.

Видеть зверские убийства, слышать душераздирающие крики и предсмертные стоны - стало привычным, как будто Вадим солдат, а не статист. Психика погружается в среду насилия и боли, как в формалин. И вот бешенство в СПб - как вторая часть фильма ужасов. Как продолжение пытки в реальности. Кажется, что эпидемия просачивается прямо из экрана и отравляет воздух в тесном кабинете. Воздух, которым дышал несколько месяцев... или лет...

Стало по-настоящему страшно, когда представил себя зараженным биологическим вирусом, который постепенно и непрерывно убивает организм. Но еще больше Вадим испугался, когда вспомнил сколько раз его стошнило за ночь. Может быть, что мутация уже происходит.

Паника долбит кровью по вискам. И Вадим не может успокоиться никак. Абсолютно бессилен. Тело затряслось от озноба, от жара. Он потрогал лоб - мокрый.

- Господи... Что происходит?.. Что же это за пиздец такой?..

Вадим схватился за подлокотники, вжался в спинку. Глазам не позволил закрываться, боясь навсегда утратить эту связь с миром. Холодный пот стекает по шее, сердце бьется в горле.

- Господи помоги... - шепчут вялые губы: - Ангелы, святые - спасите мою душу... Убейте, отрубите голову - но только уберегите от бешенства!.. Не позвольте ему забрать мое тело, не дайте одурманить рассудок!..

Он стал молиться, как мог; через несколько минут головокружение пошло на убыль. Вадим задышал ртом, часто и глубоко; снимая напряжение после запредельной нагрузки, которую испытал организм. Одежда мокрая от пота.

Это был приступ бешенства. Вадим знал об этом как эксперт. Он взглянул на часы - 19:03; прошел час с конца рабочего дня. Если бы в этот период хоть кто-то заглянул в его кабинет... хотя бы постучал... Если бы Дмитрий зашел с проверкой, то...

- Нет! Это не может быть бешенством! - вскрикнул полушепотом Вадим. - Вакцина! Вакцина дает иммунитет!.. Но надо срочно ехать прямиком домой... - он стал суетливо выключать компьютер - Я должен запереться в доме, выспаться, выздороветь... Все. Харэ работать. В жопу все дела!

В этот момент завибрировал телефон в кармане; Вадим застыл. Сигнал не повторился, а значит пришло СМС. Дружащая рука поднесла дисплей к глазам - письмо из автосервиса. С уведомлением о готовности вернуть отремонтированную машину.

- Все равно пришлось бы выходить на люди и спускаться в метро...

Крепко сжимая руль, Вадим едет по московской улице в направлении домой. Слова, которыми он успокаивает себя, слышит только видеорегистратор, записывающий панораму темного вечера.

- Все же нормально прошло... Стоило ли волноваться?.. За неудобство скидку сделали...

Вадим внушает себе мысль, что он везунчик. Но под ней гудит другая, гигантская; при этом звучащая одним лишь словом - БЕШЕНСТВО.

- Да нормально все!.. Просто стресс... Высплюсь... Отмокну в ванной... Теперь это уже реально!.. Теперь этого никто не запретит!.. Господи... Наконец-то... - но Вадим чувствует, что слова пустые. Душа на них не реагирует. Она реагирует на "БЕШЕНСТВО", рвущееся из подсознания, как свирепый тигр из клетки; тянет лапы сквозь решетку.

- Еще совсем чуть-чуть осталось проехать и буду...

Он не смог договорить. Его лицо вытянулось от неистовой злости; Вадим заорал в лобовое стекло:

- КУДА ТЫ ПРЕШЬ, МРАЗЬ!

На улице нет никого, кроме девушки с семилетним ребенком, которая подошла к краю дороги и остановилась. Но то, как уверенно шла, рассчитывая на свои преимущества в ПДД - заслужило наказание. Незамедлительно и по всей строгости морального устава, прописанного безумием.

Бешенство свергло Вадима.

В кадре съемки видеорегистратора запечатлелась женщина с ребенком; они вышли из парка и собирались перейти дорогу по пешеходной зебре. Не успели даже с бордюра сойти - капот подкосил ноги женщины, она налетела на лобовое стекло, на доли секунды заслонила объектив ладонью. Стекло треснуло, но не разбилось. Дальше был грохот по крыше, по багажнику, по асфальту.

Завизжали тормоза легковушки, машина остановилась в 20-ти метрах от тела. В 30-ти метрах от маленького мальчика, который остолбенел, глядя на маму. Только что она держала за руку - теперь лежит на холодной и грязной дороге. Ребенок сейчас разревется; он не понимает, но чувствует, что произошло.

Вадим долбит кулаками об руль; его зубы стиснуты так, что крошатся, выбрызгивают клочья пены. Кровь кипит от злости. Разум потеснила безрассудная ненависть. Отобрала контроль над телом. Заставила остаться в сознании и наблюдать за происходящим.

Водитель переключился на заднюю передачу и утопил педаль газа в пол; обернулся к заднему стеклу, чтобы лучше прицелиться к переломанному телу женщины. Когда он переехал ее - услышал хруст костей под колесами. Тряски почти не было. Предсмертных криков тоже - почти.

Чертя колесами красные полосы на сером асфальте, машина откатилась и развернулась; остановилась, стреляя ближним светом фар в глаза мальчика. Включился дальний свет; но ребенок не пытается заслониться - он орет в беспомощной детской истерике, парализованный ужасом перед вытянутой мордой железного чудовища.

Вадим смотрит из вытаращенных глаз. Он видел раздавленную мать, теперь видит вопящего сына. Он проживает этот кошмар, знает, что будет дальше, но не может сделать ничего. Тело ему не принадлежит; он чувствует, как оно ликует под управлением безумия. Сколько сжигающей радости причинят высвобождение накопленной ненависти.

Мотор взревел, взвизгнули покрышки. Монстр ринулся на мальчика, подскочил на бордюре. Маленького ребенка накрыла тень его раскрытой пасти, вот-вот проглотит... но невидимая сила вытолкнула из-под днища. Автомобиль шарахнулся на колеса, пронесся дальше и разбился об решетку забора. Сработала сигнализация, замигали габариты; но мотор не заглох.

Мальчик вскочил, не замечая ссадин на нежных ладошках. Голос матери умоляет бежать в лесопарк, куда чудовищу не проехать.

Бешеный выбил дверь; отпихивая подушку безопасности, вывалился наружу. Подхватился на ноги; рыча и взвизгивая, сразу пустился в погоню. Ни одного прохожего, - в эти минуты, - не оказалось на парковой дорожке; по которой первоклашка убегает от убийцы. Ноги его еще коротки, чтобы спасться бегством от взрослого; ребенок чувствует, что монстр догоняет. Слышит гулкий топот; он все ближе.

Мальчик резко сворачивает в заросли, начинает петлять между деревьями. Но даже эта заячья хитрость не помогает оторваться от бешеного хищника. Он предугадывает каждый поворот жертвы; бросается, и ловит за ноги. Подтаскивает, садится на спину, и начинает душить, отгибая голову ребенка над землей. Тонкая шея напрягается, пытается протолкнуть звонкий крик, дергается в жестких пальцах; но постепенно становится мягкой.

В парковых зарослях, проскакивая между лысыми деревьями, Бронислав ускорил бег. Налетел на бешеного, сидящего на мальчике - с разгона снес плечом.

Юноша вскочил на Вадима, прижал к земле коленом, наступил на запястье; одной рукой схватил тянущиеся к горлу пальцы - сдавил в крошево обломков. Другой рукой, - сжатым кулаком, - стал молотить по искореженному злобой лицу. Разбился носовой хрящ, ручьями потекла липкая кровь, провалилась скула.

Но горящие ненавистью глаза продолжают испепеляюще смотреть на Бронислава. Бешеный вытерпит много таких ударов, которые наносит недостаточно рассвирепевший. Дернувшись рывком, он опрокинул юношу на спину, и поменялся с ним местами; замахнулся неповрежденной рукой, нацелился в переносицу, метнулся.

Бронислав уклонился в последний момент. Удар прошел мимо лица - кулак по запястье вбилась в промерзшую почву; этого хватило бы, чтобы размозжить полчерепа. Юноша перекрутился в сцепке с бешеным, уложил на лопатки, услышал топот... В следующий миг над головой гаркнул подоспевший соратник:

- ШЕЯ!

Бронислав резко втянул свою в плечи; секира просвистела рядом с темечком, врубилась поперек шеи бешеного. Лезвие воткнулось в землю, заслонило голову. Как футбольный мяч, палач с размаха пнул ее.

- В девятку! - воскликнул и выдернул секиру; кулак воздел окровавленное оружие.

Обезглавленное тело корчится, тянет конечности в стороны; Бронислав поднялся с него. Ничего не стал говорить ровеснику на счет наличия силы и отсутствия мозгов. Неотложной задачей является осмотр мальчика - юноша перевернул маленькое тельце на спину; посмотрел на белое лицо, отвел веки безжизненных серых глаз.

Самому Брониславу показалось странным, что он заволновался донельзя всерьез. Приложил ухо к сердцу ребенка; отсекая посторонние звуки, но не слыша пульса. Юноша занервничал, словно мальчик был для него близким родственником; но даже прямой массаж диафрагмы безрезультатными рывками сотрясает бездыханную грудь.

На его солнечное сплетение Бронислав положил ладони. Одна на другой, они в два раза мощнее пропускают поток энергии, которым юноша накачивает ребенка; но все сливается в воронку. В бездонный колодец, который начал жадно лакать, высасывать жизнь из источника. Вскоре донор почувствовал головокружение.

Бугай с секирой сильно толкнул в плечо; Бронислав не удержался на ногах, упал.

- Ты придурок? Нельзя лечить мертвых!

Юноша стерпел и в этот раз, но взглядом показал, что в последний. И не смотря на запрет, о котором и сам знал - продолжил спасать мальчика.

- Вот баран упертый... Ну и хрен с тобой, подыхай.

Бронислав понимает, что у него ничего не получится. Но не может заставить себя остановиться и признать поражение. Упертость, или вера, а может отчаяние - твердят бороться до победы над смертью. Но если бы не подоспел Игнат - смерть выиграла бы дважды.

Старший среди магов-горожан опустился на корточки напротив юноши; чей затуманенный взгляд не сразу признал союзника.

- Дай-ка я, - попросил тридцатилетний альбинос.

Он отстранил Бронислава, медленно, чтобы тот успел закупорить поток. Потом расстегнул куртку ребенка, задрал свитер и рубашку, растер ладони, положил параллельно на грудь.

Замер, сконцентрировался; в воздухе запахло озоном, защелкало статическое электричество. Кончики пальцев заискрили - из них метнулся энергетический разряд. Сумерки сделали явной голубую вспышку, просветившую реберную клетку. Ток встрепенул нервную сеть, мальчик вдохнул, сердце заколотилось со звуком "ка-бум".

Ребенка усадили на пенек подальше от мертвеца; он обхватил плечи, испуганно озираясь. Вокруг него столпились незнакомые дяди и тети. Он не понимает, что происходит, и беззащитно трясется в когтистой лапе обстоятельств.

- Все хорошо, не бойся... - Настя встала за спиной и положила теплые ладони на худенькие плечи; которые вздрогнули поначалу, но быстро опустились под действием успокаивающей энергии: - Теперь ты в безопасности. Как тебя зовут, мой хороший?

- Серафим, - пролепетал ребенок.

- Какое красивое у тебя имя. А сколько тебе лет, Серафим?

- Семь...

- О-о!.. Да ты совсем уже взрослый!

Мальчик украдкой поглядывает на остальных. Бронислав стоит в нескольких шагах напротив. Словно по какой-то причине подходить ближе ему не стоит. Он смотрит на Серафима и молчит; создавая видимость спокойствия при явной тревоге.

Бор, полное имя которого Борислав, но прозван Боровом за нрав - наступил берцом на тело без головы, держа секиру на плечах, как коромысло. Худощавый альбинос Игнат в сумерках похож на призрак. Он присел на полено - ему нужен отдых после сжатого выплеска энергии, воплощенного в виде электричества. Рядом с ним молча стоят Толя и Нина, брат и сестра; старшеклассник и девочка, чуть старше Серафима. Последняя из собравшихся - кудрявая рыжеволосая Кира; суетливая, невысокого роста. Она ищет отрубленную голову возле трупа, но начинает понимать, что это бессмысленно.

- Бо-о-ор!.. - заранее сердясь позвала она, поправляя вязаный шарф.

- Что такое?

- Где остальное?

- Что остальное?

- Ты идиот? Остальное - голова человека. У тебя что - такой нет?

- А я-то тут при чем?

- А кто еще додумается с ней что-то делать?

- А тебе-то она зачем? Рыжая, ты ведьма, что ли?

Кира сердито зарычала и бросилась с кулаками на бугая. Для него ее тумаки - все равно что флирт. Он хохочет:

- Да ладно, ладно. Там.

Как только она повернулась и пошла, Бор повернул секиру плашмя - игриво шлепнул девушку по попе.

- Дебил... - презрительно бросила Кира, уходя в указанном направлении.

- Не бойся, она чистая. Я вытер.

Но стоило Бору отвернуться, как в висок стукнулась брошенная шишка.

- Засранка... - сказал он, улыбаясь.

Борислав отошел, встал рядом с Брониславом. Чтобы не путаться, в этом странном коллективе их звали сокращенно: Бор и Брон. Но первого - чаще Боровом. Чуть ниже рослого Бронислава, он шире его во всем: подбородком, плечами, грудью, животом. Короткие волосы цвета сосновой коры покрывают голову ото лба до затылка, спускаются по вискам и соединяются на подбородке, аркой окружают насмешливый рот.

- Серафим, - ласковым голосом говорит Настя: - Расскажи нам, что с тобой случилось.

- Мы с мамой шли домой. Маму сбила машина. И меня чуть не задавила, но мама оттолкнула меня. Потом я стал убегать от страшного дядьки.

- Может мать еще живая? - Бронислав обратился к Игнату.

- Брон, - Настя позвала деликатным тоном, и когда юноша посмотрел на нее - отрицательно покачала головой, стоя за спиной Серафима: - Ты ломанулся, недослушав Лешего. Туда уже поздно...

Юноша опустил взгляд на понурого мальчика; и странная тревога еще сильнее сжала нутро. Из-за кустарника раздался вскрик Киры:

- Я наступила не нее!

- Пасуй! - отозвался Бор.

- Да иди ты в жопу!

- Не ругайся! Здесь дети!

В кустах сверкнула фотовспышка браслета:

- Ты что с ней сделал, чудовище?!

- Это не я! Это Броненосец!

- Да вы сговорились что ли...

Рассерженная, Кира подошла к телу, присела, запустила руку в карман мужских брюк; пошарила в одном, в другом. Перевернула труп; в заднем нашла какую-то бумажку, развернула, сфотографировала. Затем проделала какие-то манипуляции на экране, словно сплела заклинание в паутине интернета. Полученный результат поверг ее в шок. Она подошла к Брониславу и показала фотографию мужчины.

- Похож?

- Да.

- Твою ж мать...

- А что такого в этом мужике? - спросил Бор.

- Этот мужик написал доклад о бешенстве, который я вам только что зачитывала на сходке у Лешего.

- Так ты его сперла?.. О-о... Я-то думал умная. Думал, сама написала.

- Не ври, ты не способен думать.

- Слушай, а что за бумажку ты нашла. Как ты узнала, что это тот самый мужик?

- А тебе зачем? Домотаться? Ты понимаешь, что вы госслужащего зарубили...

Киру перебил Игнат:

- Они убили бешеного.

- Альбатрос дело говорит, - поддержал Бор.

- А я говорю, что сваливать надо по-быстрому.

- А мальчика куда? Себе возьмешь?

Бронислав обратился к Серафиму:

- Где сейчас твой отец?

- Мама говорит, что попа исчез.

"Говорит" резануло по слуху.

- У тебя есть бабушки и дедушки?

- Все умерли.

- Мама воспитывала тебя в одиночку?

- Угу.

Ладони Насти соскользнули с плеч мальчика. Она побоялась, что передаст тяжелое чувство, которое возникло в ее груди.

- Кира, - сказал Бронислав: - Посмотри что-нибудь про его родственников.

- Да зачем тебе? Вернем на место происшествия, отвезут его в участок и там разберутся.

- Прошу тебя.

- Ну ладно...

Она сфотографировала мальчика, на мгновение ослепляя вспышкой. Через минуту объявила результат:

- Теперь он сирота. Была мать, 27 лет. Отец ушел с селянами, крестных нет. Бабушки и дедушки погибли в эпидемии. Хотя нет... Вот - один дедушка умер два года назад от старости. Конец списка. Значит детдом. Что уж теперь? Мы тоже через это прошли.

Бронислав сохранил тягостное молчание. Игнат подошел сзади, положил руку на плечо и крепко сжал.

- Послушай. Я понимаю твои чувства. Но поверь моим словам - воспитывать ребенка сложно. Тем более таким, как мы... Его надо отдать в детский дом. В окружении нормальных людей ему будет лучше.

Юноша вежливо убрал ладонь с плеча.

- Не будет.

- Ты серьезно? - с тревогой спросила Настя. Она на расстоянии почувствовала, как его душа мечется, разрываясь надвое: - Почему ты этого хочешь?

Игнат рассказал всем, что когда прибежал - Бронислав пытался вылечить мертвого; и добавил, что если бы юноша этого не сделал - слишком долгая клиническая смерть не оставила бы Серафиму шансов на успешную реанимацию.

- Зачем тебе лишний раз светиться по документам? - в смятении спросила Кира. - Тебе, что спокойно не живется?

- Ты смогла бы вписать меня в регистрационную базу крестным Серафима?

- Смогла бы, но надо ли?

- Можно соврать, что я состоял с его матерью в гражданском браке.

- Бронислав! - не удержала возмущение Настя.

- Хо-хо! - гоготнул Бор, - Настюха к покойнице приревновала.

- Заткнись, идиот!

Этот эмоциональный галдеж перебил тонкий голосок Серафима.

- Пожалуйста... Похороните меня...

- Я умоляю вас... Люди... Сжальтесь надо мной... - просит мальчик недетским голосом; в нем интонация измученного страдальца. - Я клянусь вам!.. Я не хотел!.. Я пытался убить себя... Я благодарен вам... Прошу вас, спасите мою душу... Похороните меня... Я хочу лишь одного... выспаться...

Из ступора первым вышел Игнат, подошел к Серафиму, сел поближе. Он посмотрел на лицо 7-милетнего, и увидел на нем отпечаток 37 лет.

- Народ... Мальчишка медиум... Через него бешеный говорит.

Вадим посмотрел на Бронислава с надеждой, зашептал голосом невинного мальчика:

- Умоляю... Простите меня... Сотрите из этого кошмарного мира... Вы ведь итак убили меня... Добейте...

Юноша осознал, что не может смотреть в этот взгляд; отворачивается и злится. Он ненавидит бешеных всей душой. И реплика Борова, - жестокая, но честная, - оказалась уместной.

- Шел бы ты уже в ад...

- Бог тебе судья, - сказал Игнат и звонко пощелкал пальцами перед глазами Серафима.

Ребенок заморгал, пришел в себя. Он соскочил с пенька, и начал копать твердую землю.

- Серафим!.. - воскликнула Настя.

- Мне жалко дяденьку, - мальчик роет ямку, роняя в нее слезы.

Все взрослые оцепенели от происходящего на их глазах; девочка Нина разрушила застывшую сцену. Она отправилась туда, где была Кира; принесла в своих маленьких ручках нечто уродливое и овальное, положила на труп.

Настя остановила Серафима ласковым голосом.

- Мы поможем.

Мальчик увидел, что Бронислав уже стоит над телом. Для юноши это испытание заканчивается смирением; от которого внезапно легче на душе.

На правое плечо Бронислава легла ладонь Игната, и он стал делиться энергией. Настя подошла с левой стороны. Ее свободную руку держит Нина, подключаясь к общей цепочке, доходящей до Бронислава. За Настей встала Кира. Бор подошел к рыжей, положил ладонь на упругую ягодицу; девушка цыкнула и переложила куда надо. Все они, пострадавшие от бешеных, потерявшие близких - сплотились чувством прощения; которое не дало бы энергии, не будь искренним.

Толя, не владеющий магией, наблюдает со стороны. Он видит, как пламя вырывается из выставленных ладоней Бронислава; как выстреливает тугим огнеметным потоком, озаряя рыжим светом темные заросли. Юноша принял и вложил совместную энергию, чтобы сделать выплеск подобным плазме; в которой сгорел даже прах Вадима. Когда все закончилось - на земле осталось выжженное пятно; такое же, как в душе каждого, кто выжег личную обиду.

Ладони Бронислава все еще дымятся; ожогов нет, они просто распарены. Пульс еще не выровнялся окончательно; ноздри раздуваются и опадают, втягивая воздух.

- Мама говорит, что вы все очень хорошие люди, - сообщил Серафим. - Мам, почему ты не можешь сказать об этом сама?.. Мама говорит, что у Бронислава светла душа. Бронислав... А вы видите мою маму?.. Она же рядом со мной стоит...

В гробовой тишине, буроокий подошел к новообращенному, присел на корточки и заговорил; глядя в серые глаза, обволакивая добрым взглядом:

- Серафим. Как зовут твою маму?

- Маша.

- Мария, я позабочусь о вашем сыне, - сказал юноша. А потом снова обратился к мальчику: - Запоминай: меня зовут Бронислав, я живу вместе с вами, с тобой и твоей мамой. Она говорит, что я твой будущий отчим...

- Это как папа?

- Да. Сейчас мы вернемся туда, где случилась авария, и полицейские отвезут тебя в участок. Не бойся их, они не причинят тебе вреда. Ты расскажешь им, что убежал от злого дяди в лесопарк, и заблудился. Про нас ничего не говори, это секрет. Потом я приеду за тобой и отвезу домой. Договорились?

- Ладно.

- Будь смелым. Ты не одинок.

ВНИМАНИЕ!

http://vk.com/public_artur_brown

Здесь указан электронный адрес, пройдя по которому ты найдешь аудио формат данного произведения. Оно записано речитативом, под аккомпанемент песен таких групп как Korn, Disturbed, Muse, System of a down, Rammstein, Godsmack, In this moment и многих других.

Зацени.

Комментарии: 1, последний от 03/06/2016. © Copyright А,б (Kirimawasu@mail.ru) Размещен: 29/04/2016, изменен: 29/04/2016. 67k. Статистика. Глава: Хоррор КОРН Скачать FB2		Ваша оценка:
Аннотация: ВНИМАНИЕ! http://vk.com/public_artur_brown Здесь указан электронный адрес, пройдя по которому ты найдешь аудио формат данного произведения. Оно записано речитативом, под аккомпанемент песен таких групп как Korn, Disturbed, Muse, System of a down, Rammstein, Godsmack, In this moment и многих других. Зацени.

А,б : другие произведения.

Корн, невнимательный