Валентин слышал щелчок рубильника. ... А разве должен был услышать?.. Ведь щиток в предбаннике. И почему за окном перестало светить солнце? Даже если каким-то образом он потерял сознание, и очнулся ночью, то почему погас весь город?
В надежде нащупать стену, Валентин поднялся из кресла-качалки. Он все еще думал, что нужно сходить в коридор и проверить распределительный щит. Но вот, он не нашел стены своей комнаты... Попытался вернуться - и не нашел кресла.
- Что происходит?
Взволнованный голос рассеялся в пустоте, как в поле. Такого не может быть; но если это сон, то почему Валентин ощущает происходящее столь осознанно.
- Кто-нибудь?! Здесь есть кто-нибудь?!
- "Кто-нибудь" есть, - с издевкой прозвучал голос арлекина; донесся отовсюду. - А Вам кого? Или Вы не привередливый, и даже в некоторой степени, неразборчивый?
- Кто ты?
- ... Ну твою ж мать! Ну сколько можно?!
- Почему ты не можешь просто один раз ответить?
- Да потому что я сам не знаю!
- Даже имени?
- Да ты, походу, умнеешь!
- Что ж ты, такой умный, собственного имени не знаешь?
- Потому, что ты мне его не дал! Ты всегда разговариваешь со мной, как с пустым местом.
- Но я ведь тебя не вижу!
- А ты посмотри.
Вспыхнул прожектор, и луч осветил зеркало перед Валентином; в кованом прямоугольнике рамы, в человеческий рост. Белокурый юноша смотрится в него, разглядывая на себе зеленый кафтан. Отражение в точности копирует движения, копирует удивленное выражение лица.
- Ну и что ты видишь? - потребовал голос из тьмы.
- Вижу шарады психопата.
- Овации! Овации!!! Король изволил пошутить! Но от меня не скрылся тот факт, что проскользнул во взгляде - ты допер! Говори!
Усталым взглядом Валентин пошарил в темноте, но не нашел к кому обращаться; он стал смотреть в глаза своего отражения.
- Я вижу самого себя... - пока рот говорит, тени на скулах меняют форму, - Хотя единственный, кого я физически не могу самостоятельно увидеть - это я сам. В зеркале, люди видят объективную реальность. Но для этого нужно избавиться от мнения о самом себе, сформированного при участии общество: не считать себя молодым-старым, красивым-страшным, здоровым-болезным. Мы такие. Просто - вот такие! Это и есть объективность. Но об этом помнит лишь отражение. Умом, мы постоянно окунаемся в статусы и категории, пытаясь распутать клубок, которого нет. Мы живем не в себе, а в своих абстракциях; и в них мы кажемся себе не такими, как есть. Мы забываем, кто мы на самом деле, чего хотим и на что способны. Ум забывает, но внутренний голос - нет. Он постоянно ворчит от бессилия стать полезным для ума, которому не нужен. Ум живет субъективностью, и даже захлебываясь ей, боится от нее отступить. От твердо верит в то, что придумал. А внутренний голос всякий раз проверяет эти убеждения на вшивость... Вот и получается, что я и ты вечно спорим. Мы с тобой две разные интерпретации одной сути. И если меня зовут Валентин, то тебя справедливо будет назвать Нитнелав. Буквы те же, только направление чтения другое.
- Вот это я понимаю - снизошло! - сказало отражение; довольно улыбнулось и надело маску арлекина. - Не зря тебя Муза тренировала, не зря.
Беззвучно озаряя тронный зал, сверкнула пурпурная зарница; вспыхнули тройные ланцетные окна, узкие, слово выдранные когтями дракона. Белокаменные атланты и кариатиды появились, окружили Валентина толпой и исчезли. Без дождя и без грома, в полной тишине замелькали жуткие фиолетовые вспышки.
- Раз уж мы теперь по одну сторону баррикад... - близнец в маске переступил границу зазеркалья, - я помогу тебе справиться со страхом.
Арлекин взял за руку и повел к выходу; Валентин не мог ориентироваться в пространстве. Всполохи стали интенсивнее, статуи - психоделичнее. Затишье перед бурей вжало голову в плечи - нависшая угроза почти осязаема.
- На.
Нит вложил в ладонь юноши солнцезащитные очки; в них Валентин почувствовал себя спокойнее. Теперь он видит, что арлекин вывел его на узкий мост, перекинутый над брусчаткой двора. Когда они вошли в донжон и оказались на внутреннем кольце атриума, юноша посмотрел через аркаду на замковый сад, увидел заросшую ротонду; постаменты в ней пусты.
Флотилия сизых и черных туч взяла замок в осаду. То были корабли войны, а не мирные белые парусники, разбежавшиеся от наступления армады; и, - судя по ворчащему грохоту в вышине, - заряженные пушки выкатываются на палубы. Гром бабахнул из всех орудий. Вздрогнула земля; затрещал камень. Стена крепости, в которой был тронный зал, раскололась и посыпалась со скалы, расшатывая твердь под ногами Валентина.
- Бесится, - обронил он, пытаясь храбриться.
- Конечно бесится! Его гнездо разворошили.
- Какое гнездо? - спросил Валентин.
- Как - какое? - опешил Нит. - Ты что, сам не догадался?
- Статуи?
- Погоди-ка... То есть ты только сейчас осознал, зачем раздавал "подарки"?!
- Ну да.
Нит остановился.
- То есть как?
- Я руководствовался интуицией.
- Получается, что ты совершил истинно верный поступок, не опираясь ни на какие-либо знания?!
- Интуиция - тоже знание, - юноша схватил Нита за рукав и поволок дальше. - Я думал, это ты мне подсказал!
- Нет же! Я сопровождал тебя на твоих встречах, но идея - не моя.
- Пускай. Сейчас нет времени на демагогию.
Гром стал шарахать так, что заложило уши. Лицо Валентина скривилось от боли; оглушительный звук вот-вот порвет барабанные перепонки. Видя его муки, Нит достал из кафтана большие наушники на ободе; водрузил на юношу. В них не звучит музыка, - нет даже шнура, чтобы подключиться к плееру, - но работает шумоподавление.
- Суть демагогии в том, - Валентин услышал голос арлекина напрямую из динамиков: - что статуи, олицетворяющие боль, давали дракону мощь и прибежище. Теперь ему некуда отступать, и он будет биться до последнего.
- Ну и что ты предлагаешь?! - заорал Валентин, чтобы перекричать раскаты грома: - Отступить?!
- Рехнулся? Я предлагаю изучить арсенал.
- Какой?! У меня даже доспехов не осталось!
- У тебя есть я. А еще - вот это.
Компаньон хитро улыбнулся и показал глиняный шар. Фокусник достал его из-за пазухи и стал подкидывать, словно волейбольный мяч.
- Зажигательная смесь Танатоса. Лови!
Валентин выпучил глаза, но руки перехватили бомбу. Он стал вертеть ее, не зная куда пристроить.
- Слабоват козырь, - посетовал юноша.
- Иногда и "шестерочка" спасает. Идем.
Когда юноши пересекали узкую галерею последнего моста - вакханалия бури утихла, затаились. Белые ветви молний зажигались вдалеке, лишь эхо доносится от рокота; будто ненастье миновало. Но в воздухе осталась напряжение.
Двое остановились перед дверью, коньком у которой был гротескный дятел с вывороченным клювом. Нит зашел первым.
- Куда, в конечном счете, мы идем? - спросил Валентин.
- Сюда, - с ухмылкой в голосе ответил близнец в маске.
Рефлексы насторожились непроизвольно; от этого Валентин почувствовал слабость в коленях. Он шагнул во тьму, снимая солнцезащитные очки и наушники. Нит похлопал, и свет проявился на свечах. Высокие канделябры стоят на металлических ножках, вокруг мраморной мозаики на полу. Арлекин пресек ее дюжиной торопливых шагов, начал взбегать по серпантину ступеней.
- Будь здесь, - бросил он Валентину.
- А дальше что?
- Нет времени на брифинг.
Валентин подошел к ближайшему канделябру, задул свечи, чтобы повесить на рожок очки и наушники. Юноша задумался: как бы раздобыть оружие для битвы? Нужно пойти в арсенал, а потом подумать о ловушках и капканах. Вдруг стал интересным вопрос: как приманить дракона? Конечно на свет. Ведь он сам ищет свою жертву...
Сердце упало. Юноша обернулся - в сумрачном зале горят свечи на канделябрах. А в ланцетном окне он увидел парящий синий глаз.
Продольный зрачок смотрит как прицел; юноша уподобился статуе. Было слышно, как взмахнули крылья; раз, другой - и тишина.
Оглушительно разбились стекла, когда серпы когтей вцепились в каменный подоконник. Дракон дернул, и затрещали стены. Шарахнулся тараном - задрожала башня. Валентин стал пятиться, пока не ударился спиной о дверь; дернул ручку, но дверной проем перекосило и дверь заклинило. Последний путь - через лестницу, которая начинается под окнами. Теми, которые штурмует дракон.
"Бежать или нет?!".
Раздумья отняли те драгоценные секунды, когда бегство было возможным. На каменной кладке, - прямо над ступенями, - проступило мокрое пятно, стало величиной с ворота; заиндевело, заледенело. В окнах полыхал голубой свет; а когда прекратился, сердце успело сделать два удара, перед тем как дракон с треском проломил стену и ворвался в брешь.
Пламя свечей встрепенулось и погасло. В небе замелькали далекие зарницы; Валентин видел лишь кадры кошмара, где дракон надвигается зловещей тенью, цокая когтями. Прятаться негде. Валентин размахнулся глиняным шаром.
С потолка раздались два хлопка. Сверху опустился свет свеч; чудище и жертва подняли взгляд. Будто гладь воды в колодце, потолочное зеркало перевернуто отображает юношу и дракона. Но только там зажжены канделябры, а единственный глаз рептилии не синий, а красный. Там на Валентине маска арлекина; и юноша геройски бросается на зверя, успевая оседлать последнюю шею и вонзить пальцы в мягкую плоть обрубков. Зеркальный дракон завизжал от боли и стал послушен наезднику; взлетел вверх в зазеркалье... вниз, когда разбилось стекло. Осколки посыпались кинжалами, а прирученный дракон глыбой обрушился на дикого, стал придавливать к полу. Тот извернулся, выскользнул, выбросился из замка. Нит сжал в кулаках мякоть мяса и, словно штурвальный рычаг истребителя, потянул на себя; его рептилия пронзительно заверещала и кинулась в погоню, расправляя кожаные паруса над пропастью. Валентин побежал к краю.
Их массивные туши понеслись в грозовом небе, взлетая по спирали и пикирую. В бешеной погоне на хвост садился то один, то другой. Сверкали струи ледяного дыхания из пасти синеглазого, а оседланный Нитом - огненным бутоном изрыгал пламя; и подпалил крылья противника. Ветер полета раздул жар. Горящий дракон кашлянул ледяным облачкам и пролетел через него; огонь погас, а чешуя укрепилась броней наледи. Он взял разгон и ринулся в лобовую атаку.
Нит ногтями впился в слизкие волокна плоти; его дракон взорвался залпом такой мощи, что огненный гриб целиком обхватил мишень. Взмах крыльев распалил сгусток жара; он засиял рыжим солнцем... которое пробило серебристое копье. Ледяной дракон сложил крылья и сбил огненного; сцепившиеся туши внесло обратно в башню.
Валентин слишком поздно стал отбегать от края. Его зацепило, отшвырнуло на пол; скользя на спине, он обнимал глиняный сосуд, когда ударился виском об камни. Эти камни выпали из стен, попадали с потолка. Башню трясет от схватки драконов; они яростно хрипят, когти невыносимо скрипят и высекают снопы искр. Когда зрение юноши сфокусировалось после удара, он увидел останки раздавленного и растоптанного Нита.
Ледяной дракон извернулся, заморозил шею огненного, и разбил булавой. Обезглавленная туша рухнула, и синеглазое чудище посмотрела на Валентина. Бешеный пульс ударил по ушам; стиснув зубы, юноша бросился к двери - она валяется на полу перед туннелем в завале, которым стал выход. Прижимая горючую смесь к груди, Валентин упал на карачки и пополз. На другой стороне его встретил обрушенный мост, вынуждая спуститься по обломкам.
Хлопнули крылья, и дракон обрушился во двор. Шея вытянулась и клацнула пасть, заставляя юношу бежать в сторону крепостных ворот. Земля затряслась под лапами настигающего чудовища, и Валентин не мог себе позволить оглянуться. А впереди высится проходная арка; гигантские створки распахнуты наружу - к выступу скального плато, за которым начинается перешеек над пропастью. Юноша выбежал на узкую черту дороги в момент, когда дракон метнулся головой за ворота. Гибкая шея растянулась во всю длину... и металлические колья гирсы, упавшей как лезвие гильотины, проткнули чешую и вонзились в плоть. Тяжесть решетки прижала в земле; рептилия стала извиваться и шипеть.
Валентин остановился на перешейке и обернулся. Он увидел раззявленное жерло пасти, нацеленное в его сторону. Умирающее чудовище вдохнуло со свистом; из дыры глотки забрезжил голубой свет. С последним рыком исторглась ледяная пурга.
Юноша кинул глиняный шар под ноги. Пламя истово взревело и жадно охватило Валентина, безраздельно претендуя на жертву.
* * *
Валентин очнулся в комнате под светом люстры; ясно понимая, что должен сделать. Щеки горят огнем, в горячке стучит сердце. Юноша вдохнул и выдохнул. На часах без пяти девять. Он коснулся контакта на экране; стал терпеть длинные гудки.
- Да?
- Здравствуй, Аня. Это Валентин.
- ... Приветик. Рада тебя слышать. Как ты себя чувствуешь?
Юноша вспомнил, что когда-то давно потерял сознание и упал со скалодрома; это событие было не столь запоминающимся, в сравнении с пробуждением на коленях Ани.
- В порядке. Прости, что заставил побеспокоиться.
- Да уж... Спишем на то, что ты не знал о страховочном тросе.
- Ага. И сок вскружил мне голову...
- Точно-точно!..
Валентин почувствовал ее улыбку, будто не было расстояния между ними.
- Когда мы с тобой познакомились, я стразу поняла, что ты не робкого десятка.
- Я помню, как ты дала мне совет быть уверенным в своих порывах.
- Ах это я виновата? - кокетливо возмутилась девушка.
- Ты не виновата ни в чем.
- Точно?
- Абсолютно. Я не сомневаюсь, что твой совет достоин быть девизом.
- Даже так?
- Конечно. С ним жизнь перестает казаться пресной.
- Приятно, что мы с тобой думаем одинаково. Хочется видеть, как люди совершают нестандартные поступки, слышать глубокие, а не поверхностные мысли. Хочется быть на одной волне с интересными людьми. Ты очень интересный, Валя.
- Хожу в театр, между прочим.
- Серьезно?
- Если честно - то нет. Но мне нужен предлог, чтобы пригласить тебя на свидание.
- Послезавтра не могу. У нас с мужем годовщина. Может в субботу? Ты работаешь? Валя?.. Валентин?
- ... Да?..
- Хи-хи. Что "да" - удобно или работаешь?
- Работаю...
- Валь, все в порядке?..
- ... В полном... Голова... Иногда она кружится ни с того ни с сего.
- Тебе лучше присесть.
- Да... Я уже... Прости... Я не знал, что ты замужем.
- ... А это очень важно для тебя?..
- ... А для тебя нет?..
- Валя... Ты мне нравишься. Я хочу поддаться порыву узнать тебя лучше. Мне кажется, что я влюбилась. Это важнее штампа в паспорте. Мое сердце свободно.
- Но вместо развода, вы празднуете годовщину...
- Потому что у нас дочь...
- ...
- Ее зовут Эля. Она такая непоседа, за ней глаз да глаз... Но я не хочу ставить крест на своей личной жизни из-за того, что я стала мамой... Разве это кара?..
- ...
- Валя... Не молчи... Я чувствую твой взгляд, когда ты смотришь на меня...Ты тоже ощущаешь эту тягу... Это влечение... Если это влюбленность, то зачем противиться. Из-за осуждения? Это же несерьезно...
- Прости. У меня нет аргументов. Давай забудем этот разговор.
0.10
В голове не осталось ни единой мысли, в сердце - ни единого чувства. Абсолютно пустой, Валентин встал из кресла, подошел к столу, чтобы положить телефон. Там он увидел деревянную заготовку. Мастер вырезал из нее силуэт девушки, в которую влюбился с первого взгляда. Она взволновала его душу, когда сквозь окна спортзала он увидел ее на занятии - волнительно гибкую и невероятно прекрасную. Она выгибалась полумесяцем... Юноша взял брусок, посмотрел с отвращением; бросил в мусорное ведро.
Погасив свет, он в одежде лег на застеленную кровать, вжался к стенке. На смену бессознательному шоку пришел тревожный сон, в котором Валентин, - обожженный и обмороженный, - лежит на каменном перешейке, головой на коленях придворной леди. Она склонилась над его лицом, и кудри-пружинки касаются его щек. Ее взгляд полон сострадания; и Валентин спрашивает у нее: зачем все это было нужно? Зачем случились все эти приключения?! Чтобы завершиться вот так?.. Но она молчит и лишь дует на лоб, на котором лохмотьями висит кожа. Позади нее стоит Арлекин, что-то с жаром объясняет, но безразличный юноша его не слушает.
Когда Валентин проснулся, - ни живой, ни мертвый, - он собрался и поехал на работу. Дышать было тошно; хотелось исчезнуть раз и навсегда. Хотелось дожить свой срок, не вспоминая о чувствах никогда. Больше не будет наивности, больше не будет влюбленности. Хватит уже. Довольно...
Валентин прошел пустую парковку при фитнес-клубе. Юноша прибыл рано; но стеклянные двери открыты. В прихожей он не встретил ни души, но услышал трогательную музыку, которая поманила к бару.
Там, с закрытыми глазами, с чувственной улыбкой на губах, танцевала Света. И тогда Валентин узнал девушку, которую видел в грезах.