Любовь Отраднева

Это мои личные кошмарные глюки,

так что фиг их кому посвятишь...

Всё-таки я набралась окаянства и написала юри (ну или, скорее, всё-таки седзё-ай) по "Евангелиону". С той единственной парой, которая мне там в этом плане интересна и одновременно почти невозможна.

Основано на песне Йовин "Она".

Я от неё, а она за мной -

Тенью бесшумною мягко крадётся,

Белою птицей в ночи обернётся,

Чёрною кошкой скользнёт за спиной...

Я от неё, а она за мной!

Майор Кацураги явно что-то подозревала. У неё, как обычно, всё было написано на лице. Нахмуренные брови, прикушенная губа и подрагивающие ноздри, будто она нюхом чуяла неблаговидные тайны. И ведь её мыслительная работа скоро выплеснется в весьма энергичные действия.

Да нет, она не глупая. Просто честная очень, и из-за этого пойдёт напролом. Может, не заметит разверстой внизу бездны. Ну, первых двух-трёх бездн. А вот одна из следующих может поглотить всё и всех.

И не стоит, право, не стоит гипнотизировать взглядом свою многолетнюю подругу - которую майор Кацураги, кажется, уже переставала считать таковой. Хотя, конечно, легче прожигать глазами дырки на халате доктора Акаги, чем увидеть своё отражение в очках командующего Икари. На это даже сама Рицуко не всегда отваживалась.

И ведь не отвяжешься. Мисато вполне способна подкараулить где-нибудь в тёмном коридоре и начать задавать неудобные вопросы.

Командующий распорядился пока её не трогать. Мол, своё дело Кацураги делает и пользы от неё больше, чем вреда. Ну да, начальству через очки виднее. А напрямую разбираться кто будет? Акаги.

Ещё можно вместе ходить обедать, занимать друг другу очередь, болтать обо всякой ерунде... Но всё это очень напоминает цветочные гирлянды на фасаде полуразвалившегося дома, в котором давно уже обитают только привидения. Две полупрозрачные, полузабытые девочки - и призрак дружбы.

Вот-вот тишина взорвётся, разлетится осколками. Голос будет звенеть и срываться, глаза - сверкать и влажно блестеть... а щёки - гореть. У одной - от волнения, у другой - от нешуточной пощёчины. Рука у Кацураги тяжёлая, а в глазах праведный гнев. Мол, у тебя нет сердца, и ты на тёмной стороне!

Почему-то ей никогда не получается ответить. Хочется только исчезнуть поскорее, оказаться подальше от шума.

А гневные глаза Мисато нет-нет да и снятся по ночам.

Кажется, они обе тяжело больны. Какой-то местной разновидностью паранойи.

Я от неё - да куда мне уйти,

Если корабль отошёл от причала,

Спутана нить без конца и начала,

Если в тумане пути не найти!..

Я от неё - да куда мне уйти?..

Ну и какого чёрта она тут делает? Если пытается слиться со стеной - то верх нелепости заниматься этим в красной форме и с такой фигурой...

Сделать вид, что веришь, проскользнуть мимо - наверх, наружу - только бы не связываться? Ну да, и пусть она там всё взорвёт - по науке это надо делать полдня, а дилетант с инициативой нечаянно и безошибочно ткнёт куда надо. То есть куда не надо.

- Мисато, проход к Центральной Догме - не место для свиданий. Я только что оттуда, твоего бойфренда там нет.

- Твоего, вроде как, тоже. Поскольку он на объекте. Так что обе мы здесь не за этим.

О, глазки сузила, руку упёрла в бедро, заступает дорогу. На лице сложное и забавное выражение: мол, хоть кто-нибудь в этой конторе будет принимать меня всерьёз?

- Правила не нарушай... майор.

- Да я их регулярно нарушаю. И обычно на пользу общего дела. Если оно у нас всё ещё общее, в чём есть сомнения.

- У кого-то слишком длинные волосы и длинный язык.

- Ты про меня или про Кадзи?

- Про обоих. Дай пройти.

- Сначала скажи что-нибудь умное, раз постриглась.

- Мой тебе совет - не лезь глубже, чем надо. Самой же проще будет, - да, её всё ещё жаль. Она не враг, и Рицуко ей не враг - чего сама Мисато, видимо, не понимает. Не осознаёт, что является лучшим средством от равнодушия и апатии. Радикальным, как гильотина.

- Не увиливай от ответа, - и в глазах что-то похожее на остатки симпатии.

- А что ты сделаешь, если я буду молчать?

- Уши оборву, - пообещала мрачно, с какой-то детсадовской серьёзностью. Сколько же в ней ещё осталось от той девочки, какой она была когда-то... Верхний слой сходит, как плохой лак для ногтей, и сразу видно душу...

- Пойди скажи это Синдзи.

- Ему-то за что? Он и так несчастный. Частично, между прочим, по твоей вине.

- У меня не та ситуация, чтобы заменять ему мать. Так что я, в отличие от некоторых, и не пытаюсь.

- Я сейчас немножко не об этом. Ваша бесчеловечная наука плюёт на людей, и вы преследуете какие-то странные цели. Вот я и хочу знать, какие.

Я от неё закрываю дверь!

Кто же по следу её направил?..

Я объявляю войну без правил

И не считаю в бою потерь,

Я от неё закрываю дверь!

Так, началось. Пистолет она ещё не достала, но лицо приблизила вплотную, упёрлась грудью в грудь, почти к стене притиснула. Оттолкнуть, вырваться? Да нет, не стоило, и какая-то часть сознания подсказала совсем нестандартный выход из ситуации. Удивить. Запечатать полуоткрытые губы не ладонью - своими.

Секунды изумления, растерянности... Сейчас опомнится, залепит очередную пощёчину и убежит. Хотелось надеяться, что больше не потревожит, даст Рицуко опуститься на тёмное дно, где тишина и покой... где нет этих громадных глаз и не пахнет так странно - смесью пороха и шоколада...

- Это ещё что такое?

Ну вот, только Кадзи здесь и не хватало.

Девушки отпрянули друг от друга, Рицуко устало прислонилась к стене, Мисато набрала полную грудь воздуха и выпалила:

- Вот она вот... заткнула мне рот, чтобы не отвечать на мои вопросы!

- А, понятно. Хотя способы у тебя, Ри-тян... Впрочем, это было даже красиво. Кацураги, сделай нормальное лицо и запомни: некоторые вопросы задавать опасно.

"Нормального лица" у человека, которому сказали: "девочка, иди в песочницу!" - не могло получиться в принципе. У Мисато на лице крупными буквами было написано: "Сволочи! Предатели!" Кажется, не разреветься ей удалось только отчаянным усилием воли. Она упрямо поджала губы и шагнула следом за Кадзи, уходящим по коридорам всё дальше и ниже.

- Вообще-то вы оба не имеете права здесь находиться, - проинформировала Рицуко и пошла в другую сторону.

И тут где-то у неё за спиной щёлкнул выключатель. Темнота обрушилась, будто водопад. Было слышно, как Кацураги сдавленно выругалась, наткнувшись на стену и "зависнув" на развилке двух коридоров.

- Не хулиганить! - кажется, сейчас Акаги разозлилась всерьёз. - Нашли место играть в шпионов! - и быстро пошла тоже вперёд и вниз.

Почти тут же на неё налетело нечто с торжествующим воплем: "Поймала!" Поскользнулось, грохнулось на обе коленки... уткнулось лицом в живот, пошарило руками и разочарованно протянуло:

- А, это ты... Чёрт, как же я ненавижу темноту!

- Сейчас найду выключатель. Ты там не ушиблась?

- Тебе всё равно было бы хуже. Ты бы на моём месте ещё и колготки порвала, - Мисато поднялась с пола, брезгливо отряхивая коленки.

- А я здесь обычно не ношусь, - Рицуко пошла вдоль стены, ведя по ней рукой - и вскоре свет вспыхнул снова. - Слушай, у тебя кровь...

- Ну и фиг с ней.

- Не скажи, - Акаги потянулась стереть алую струйку, сама опускаясь на одно колено. Даже подула осторожно на ссадину.

Та девочка из далёких лет никуда не делась.

Скорее на тёмное дно... где нет этих коленей и этих удивлённых глаз.

- Ну и зачем вы свет включали? - Кадзи уже шёл обратно, и рожа у него была до жути довольная. - Ни на минуту нельзя одних оставить!

- Доиграешься, - мрачно пообещала ему Рицуко, растирая по рукам чужую кровь.

Прозвучало это почему-то до того двусмысленно и зловеще, что у Мисато даже лицо помертвело.

Я на неё поднимаю меч!

Только она надо мною смеётся...

Ей бы уйти - а она остаётся...

Я от неё, а она мне встречь...

Я на неё поднимаю меч!

Инцидент в тёмном коридоре быстро забылся. Ангелы расслабиться не давали, и было как-то совсем не до шпионских игр. Довольной рожи у Кадзи больше не наблюдалось - судя по всему, тучи над его головой сгущались, и вёл он себя как только мог осторожно. Мисато тоже притихла и просто делала своё дело.

Вот только с того самого дня Кацураги со своим парнем перестали разговаривать. Кто из них это начал - сказать было сложно, но, впрочем, их отношения никогда нельзя было назвать беспроблемными.

Вскоре стало некогда думать и об этом тоже. Тридцать дней понадобилось, чтобы вернуть в мир живых мальчика Синдзи, растворившегося в своей Еве. Это стоило огромных интеллектуальных усилий всему техническому отделу - и сожжённых нервов и слёз Мисато. Рицуко в очередной раз схлопотала от неё удар по лицу "за бесчеловечность" - а когда всё закончилось, признала: мол, возможно, ты-то его и спасла. Своим присутствием, своей заботой и переживаниями...

Потом, вечером, когда всё улеглось, они обе ехали в машине Кацураги. Ещё можно было почти ненавязчиво напрашиваться на "подвезти..."

- Сходим, выпьем чего-нибудь? - предложила Рицуко.

- Я за рулём, - огрызнулась Мисато. - Так что если только к тебе и с ночёвкой.

- А можно и так...

...Акаги выставила на стол какой-то коричневый ликёр, который командующему Икари всучили где-то за границей и с тех пор перекидывали друг другу как переходящий приз. По меркам самой Рицуко, пить такое было бы слишком сладко - но она почему-то подумала, что Мисато может понравиться.

Порох и шоколад...

И правда ведь - обрадовалась, принялась махать рюмку за рюмкой, даже почти не закусывая - "оно ведь и так вкусное..." Её "вело", потихоньку, почти незаметно, но слова выплёскивались такие, что по-трезвому она могла о них и пожалеть...

- Знаешь, я ведь сейчас должна была быть... совсем в другом месте. Но так качественно нас разбить... могла только такая стерва, как ты... Представляешь... что он обо мне думает?

Что-то говорить было бессмысленно, но доктор Акаги всё-таки выдала формулировку, которой можно было даже гордиться:

- Если он что-то и думает - то главным образом обо мне. А про меня это уже "общее место". Этого у нас в конторе не знает только один человек - Майя-тян, которой, по идее, моя потерянная ориентация должна касаться напрямую.

- Чего-чего?

- Да это я так, умничаю. Ты бы пошла да поговорила с ним нормально...

- После того, что было?

- А ты думаешь, он из-за этой ерунды?.. Он от тебя отдалился, чтобы не подвергать тебя опасности!

- Значит, и не подпустит...

- Вообще и прав будет, но было бы тебе надо - ты бы сумела всего добиться. Просто такое чувство, что ты не больно-то этого хочешь. А хочешь сидеть здесь и говорить гадости. Ладно, что с тебя взять, ты сейчас заснёшь прямо за столом, тебя, может, уложить уже?

- Подожди... Я ещё много чего у тебя не спросила... А целоваться с командующим будешь... Хоть я до сих пор не понимаю... как это можно... не под общим наркозом...

К концу своей тирады Мисато сама была уже почти там же, то есть в сомнамбулическом состоянии - только что головой на стол не падала. Рицуко еле её поставила на ноги... кое-как довела до кровати... так, долой куртку, ботинки, платье... и лифчик тоже, тебе же надавит... и не надо так смотреть, ты всё равно уже спишь...

Уложив её и укрыв простынёй - тонкая ткань сразу обрисовала фигуру - доктор Акаги подумала в очень несвойственной ей манере. Коротко и несодержательно: "Ня!"

И тут же обругала себя: "Нечего тут, этому миру осталось жить совсем немного, и почти всё уже рухнуло, и подруги у меня больше нет. Она меня почти ненавидит... а я..."

А вот сказать такую правду даже мысленно оказалось очень трудно. Слухи о самой себе, над которыми сама же и смеёшься, - это одно, а вот если вдруг поймёшь, что вся твоя жизнь была ненастоящей, а всё настоящее толкнулось в сердце ещё тогда, давно, когда вы обе были молоды и невинны...

Рицуко допила рюмку. Первую и последнюю. Присела на край кровати. И всю ночь просидела у постели Мисато, прислушиваясь к дыханию, глядя, как та ворочается, убирая длинные пряди с лица и прикрывая простынёй красоту... И больше ничего себе не позволяя.

Безнадёжна. Абсолютно.

Я за зимой, а она за весной...

А я верю врагу и не верю другу...

Вот так и движемся мы по кругу -

Я от неё, а она за мной...

- Ну и кто же, по-вашему, убил Кадзи Рёдзи?

- Ну точно не я. Мне он живой нужен! - кажется, майор Кацураги хамила спецотделу НЕРВ только затем, чтобы не разрыдаться глупо и отчаянно, чтобы не осознать наконец - да, правда, его больше нет...

- Ближе к делу.

- Ну а кто его мог убить, кроме Акаги Рицуко?

- Кто угодно мог. Хотя бы поясните, почему вы так думаете. Какие у неё могли быть мотивы?

"Он слишком много знал. И ей приказали..." - нет, вот этого вслух говорить было нельзя. Сразу начали бы выспрашивать, а что она-то сама, Мисато, знает о тёмных делах между НЕРВ и Комитетом и об их тайнах друг от друга. В том-то и дело, что ничего она не знала, не сумела, не успела узнать. Только им же не докажешь, они запрут и будут накачивать сывороткой правды в поисках несуществующих тайн - а майор Кацураги надеялась ещё хоть на что-то пригодиться на свободе. Защитить детей... и хотя бы отомстить за Кадзи. Нет, она не станет трепать его имя в связи с этими проклятыми шпионскими играми. Тем более что всё вполне могло быть так, как она сейчас скажет.

- Элементарная ревность.

- Так-так. У доктора Акаги были близкие отношения с покойным?

- Ну... Он бы, может быть, не отказался добавить её к своей коллекции, а вот она всегда терпеть его не могла, он её раздражал.

- А зачем же ей тогда его ревновать?

- А кто вам сказал, что она его приревновала? Она МЕНЯ приревновала к нему! - Мисато полюбовалась произведённым эффектом и продолжила: - А что, вы знаете, как дело было? В тот вечер она затащила меня к себе домой, напоила и приставала с неприличными предложениями, - привирала она незаметно для самой себя, может, даже сама искренне так думала... - Хорошо, я, на своё счастье, спать вырубилась. А утром проснулась - а она сидит, в чём была, похоже, вообще не ложилась, и глаза у неё совершенно сумасшедшие. Ну точно человека убила! А потом приходим мы на работу - а тут такое известие... - нет, вот реветь она будет потом... - Проверьте - очень сомнительно, чтобы у Акаги было алиби на эту ночь... А, да, ещё как-то было, что она ему при мне угрожала, - Кацураги снова обвела глазами собравшихся. - Да, вот такая вот... не совсем банальная, но всё же абсолютно житейская история, господа.

..."Бытовушная версия" устраивала всех. Спецотдел НЕРВ, сотрудники которого только и молились, чтобы в этом деле не было руки Комитета. Командующего Икари, который уже давно подумывал о том, что Рицуко, с её мрачными мыслями и пустотой в зрачках, ему больше не нужна...

Она сама только и сказала: "Я не убивала". Но настаивать было бесполезно, да ей и всё равно было. Она уже довольно давно не хотела жить - хорошо понимая теперь, почему.

Она только не хотела умирать одна. И поэтому, прежде чем её забрали, нажатием нескольких клавиш "бросила" центральный компьютер в жёсткую перезагрузку, предполагавшую частичную потерю данных.

Скоро они придут к ней сами.

Вслед за зимою - опять весна,

Вновь продолжается наша война,

От бесконечного зимнего сна

Я ухожу, а за мною - она!..

А всё-таки замять убийство Кадзи оказалось недостаточно для того, чтобы предотвратить конфликт между НЕРВ и Комитетом. Войска всё равно нагрянули, чтобы силой решить, чей вариант изменения мира победит.

Был ещё и третий - пустота. Доктор Акаги очень на него надеялась. Но, недрогнувшей рукой застрелив командующего - потому что Мисато права: ну как можно было с ним иначе, нежели под общим наркозом? - она получала от системы, вроде бы перепрограммированной на самоуничтожение, один отказ за другим. Дух её матери своей "женской" частью предал дочь.

Не заметив, куда подевалась Аянами, вообще не обращая внимания на окружающее, Рицуко приставила пистолет к виску.

И вот тут её схватили за руки, отбирая оружие, отчаянно обняли, прижали головой к груди, принялись целовать в волосы и обливать слезами.

Можно было бы просто сомлеть от счастья... но безопаснее было всё-таки поднять голову, взглянуть в лицо... грязное, с чёткими дорожками от слёз...

- Мисато, ты жива?..

- Уже нет, - судя по всему, её это обстоятельство нисколько не смущало. - Прикрыла Синдзи. И перед тем, как совсем умереть, я спросила, мол, Кадзи-кун, я всё сделала правильно? А уже там... он мне сказал, что нет, не всё и не правильно. Потому что его убили люди Комитета, а совсем не ты, как я сдуру подумала... Прости-прости-прости... - реветь и обниматься было явно проще, но Кацураги всё же перевела дух и закончила: - Он меня просил тебя привести, пойдём...

- А сам-то почему не пришёл? - "Хотя нужен он здесь... Надо было его всё-таки застрелить. Хотя теперь это уже бессмысленно..."

- Так не ему же перед тобой извиняться, Ри-тян! И вообще, по-моему, он тебя боится.

- Может, вы там без меня как-нибудь? Я просто хочу перестать быть...

- Нельзя, нечестно так! Идём!..

И, растворяясь в воздухе и переходя в инобытие, они обе не знали, что всё ещё сложнее, чем им кажется.

Игра на троих не закончится никогда. Потому что все эти годы, тайно и безнадёжно, Рёдзи Кадзи был влюблён в Рицуко Акаги. Только ему, наверное, тоже надо было умереть, чтобы это понять...

Апрель 2008