|
|
||
Практически не фанфик, хотя происходит в моём (то есть вторичном) мире. В пригородном поезде встречаются две девушки. Одна самая обыкновенная, вторая - не совсем. У каждой из них есть свои проблемы... | ||
Юле Смирновой было шестнадцать лет. Судьба наградила её высоким ростом, длинными каштановыми кудрями и серыми глазами, весело глядящими по сторонам и замечающими сразу всё. Юлю никто никогда не считал красавицей - да и сама она привыкла думать, что уродилась самой что ни на есть обыкновенной. И жизнь у неё обыкновенная, не сулящая ничего интересного. Ещё эта дурацкая поездка...
Юля вошла в электричку, нашла свободное место у окна и села. Вскоре поезд тронулся, и за окном замелькали пейзажи. Но девушка почти тотчас отвернулась от них. Смотреть в окно ей надоело ещё по дороге из Киева в Москву. Смирновой было невыносимо скучно, и всё в ней протестовало против того, чтобы просидеть вот так без дела целый час с лишним. Надо было хоть чем-то заняться, и Юля принялась рассматривать свою единственную соседку - девушку, сидевшую напротив.
Та и в самом деле заслуживала внимания. Она была, наверное, ровесницей Смирновой, но резко отличалась от неё. Длинные золотые волосы, нежные синие глаза, кроткое и прекрасное лицо, длинное воздушное платье делали её похожей на добрую фею из сказки. Юля на секунду позавидовала такой внешности, но тут же подумала: "Наверное, этому неземному созданию очень непросто в нашем несовершенном мире! Интересно мне знать, откуда она взялась такая и как попала в обыкновеннейший пригородный поезд?" Недолго думая, Смирнова обратилась к попутчице с вопросом:
- Откуда едешь?
- Из Лондона, - ответила девушка, немало удивившись, что совершенно незнакомый человек задаёт ей вопросы. Она и не подумала спросить в свою очередь, откуда едет Юля. А та, боясь скуки больше всего на свете, тут же продолжила разговор, стараясь и за себя, и за свою робкую попутчицу:
- Ого! Из такой дали? А я только всего из Киева. Мы, значит, с разных поездов пересели. А где сойдёшь - на конечной?
- Нет, на предпоследней - деревня Журавушки.
- И я тоже туда! Вот здорово! Давай-ка познакомимся, раз будем рядом жить. Меня зовут Юля. А тебя?
- Маланда, - тихо молвила девушка. У неё и имя оказалось таким же необычным, как внешность.
- Очень приятно. Ты на всё лето едешь?
- На всю жизнь, - вздохнула новая знакомая.
- Ой! За что же это тебя ссылают в деревню?
- Не в деревню, а в страшный замок, что там неподалёку, - Маланда потихоньку втягивалась в разговор. Видимо, на сердце у неё лежало большое горе и ей нужно было хоть кому-нибудь излить душу.
- А чей же это замок? - сгорая от любопытства, спросила Смирнова.
- Ужасных, злых пакетов, - совсем разоткровенничалась её попутчица. - Они, как я слышала, мучают весь Загорск: летают, надеваются людям на головы и душат...
- Пакеты? Полиэтиленовые? - переспросила Юля.
- Ну да, только большие и живые. Это одна из самых ужасных сил ада!
- Брр! А ты здесь при чём?
- Я была обещана им в рабство на вечные времена.
- Ой, какой ужас! Кто же это тебе подложил такую свинью?
- Это нечаянно вышло. Пакеты напали на моего отца, когда он был в Загорске, но потом согласились его отпустить с одним условием...
- Отдай, чего дома не знаешь? - догадалась сероглазая киевлянка.
- Именно так. Отец вернулся домой и узнал, что в его отсутствие родилась я. Еле уговорил он ужасные пакеты отложить уплату до моего шестнадцатилетия... И вот этот день настал, и меня отправили в тот замок...
- И ты поехала? - возмутилась Смирнова. - Да я бы на твоём месте...
- Что я могла поделать? Ведь отец обещал!
- А мама?
- Мама умерла... Давно. Я её и не помню.
- Ой... Мне тебя от души жаль!
- Спасибо... А теперь, Юля, расскажи, пожалуйста, куда ты едешь, - Маланде, видимо, хотелось отвлечься от своего горя.
- Еду в деревню Журавушки, в гости к маминой подруге. Ох, и не хочется мне к ней!
- А что, она злая?
- Откуда я знаю? Я её в глаза никогда не видела. Её украли половцы ещё до того, как я родилась. Её и замуж там выдали, и у неё есть сын, наш с тобой ровесник. Ну ты в курсе, наверное, что раньше между Русью и Московией была половецкая степь, и только совсем недавно кочевники были полностью разгромлены. Частью перебиты, частью бежали неизвестно куда. А всех их пленников, говорят, поселили в Загорске и его окрестностях. И наконец нормально заработала железная дорога Киев-Москва. Построили-то её давно, ещё в первые годы после принятия новой веры. Но, говорят, до недавнего времени редкий поезд добирался до места назначения. Половцы останавливали составы, брали в плен пассажиров и присваивали их имущество... Ну вот, а теперь половцев больше нет, и эта тётка, к которой я еду, поселилась в Журавушках и наконец смогла подать о себе весть моей маме. А узнав о моём существовании, мамина подруга тут же пригласила меня к себе на всё лето. Только моя мама не соглашалась, пока мне не исполнилось шестнадцать. А когда согласилась - я совсем не обрадовалась: махнула бы лучше куда-нибудь на море... А теперь вот мучайся всё лето с этим полуполовцем!
- И ты поехала? - передразнила Маланда.
- Что я могла поделать? - той же монетой отплатила ей Юля. - Ведь мама обещала, забыв меня спросить! Бедная я! Но ты, оказывается, в сто раз меня несчастнее!
Обе замолчали. Каждая думала о своих и чужих несчастьях. Но вдруг Смирнова вскричала:
- Эврика! Я знаю, как тебе помочь! И себе заодно...
"Как?" - взглядом спросила прекрасная англичанка.
Юля подсела к ней и сказала:
- Слушай внимательно.
- Значит, так. Что нам дано? Во-первых, пакеты никогда тебя в глаза не видели. Так? - синеокая молча кивнула, и Юля продолжала: - Во-вторых, мамина подруга и её сын меня тоже никогда в глаза не видели. Так? В-третьих, тебе не хочется к пакетам, а мне не хочется к маминой подруге. В-четвёртых, если бы ты попала в Журавушки - то оказалась бы там на своём месте. Этот Лёшка-половчанин, судя по письму его маменьки, чудовищный сорванец, и для неё верхом желаний была бы такая тихая и скромная девушка, как ты, хотя бы в качестве гостьи на одно лето. В-пятых, наконец, если бы я попала к пакетам - то устроила бы им такую весёлую жизнь, что они забыли бы и думать о каких бы то ни было пакостях.
- Как это? - наконец подала голос Маланда.
- Уж я знаю как! - уклончиво ответила Смирнова и продолжала: - Так вот, это всё нам дано. И что же отсюда следует?
Этого англичанка не знала.
- Следует, - торжествующе закончила Юля, - что нам с тобой надо поменяться местами! Ты пойдёшь в Журавушки, и скажешь, что ты Юля Смирнова, и заживёшь как в раю, каким ты его представляешь. А я пойду в замок и скажу, что я Маланда... как твоя фамилия?
- Лайт.
- Что я Маланда Лайт, и тоже заживу в раю, каким я его представляю.
- Помилуй, Юля! Там настоящий ад!
- Кому как. Для тех, для кого счастье - рвать цветочки на берегу тихого ручья, разумеется, ад кромешный. А по мне, счастье - это борьба, а её в этом ужасном замке будет предостаточно!
На это синеокая ничего не смогла возразить. И когда её русская подруга спросила:
- Ну что, согласна? - могла только кивнуть.
...Ритмично стучали колёса поезда. Скрещивались и разбегались рельсы. Люди в вагоне дремали, или смотрели в окно, или читали. А две девушки, случайно столкнувшиеся и уже ставшие подругами, сидели совсем рядом и шептались, продумывая до мельчайших подробностей план, суливший им счастье.
- Будем писать друг другу обо всём, что случится, и на основании этого каждая будет писать к себе домой, - подавала идею Маланда.
- Здорово! Так не забудь же: школа номер три в Киеве!
- Да, да! Десятый класс "Б" и четвёрка по литературе! Только что скажут у тебя дома, когда ты не вернёшься домой к сентябрю?
- Ничего не скажут, потому что к тому времени я десять раз одолею пакеты и вернусь!
- О, мне бы твою смелость!
Поезд уже подошёл к станции Журавушки. Девушки в последний раз пожелали друг другу: "Ни пуха, ни пера!" - и вышли на платформу. С этой минуты пути их разошлись.
- Здравствуй. Я Юля Смирнова.
Парень ответил не сразу. Несколько минут он смотрел в лицо Маланде и, видимо, не находил слов от восхищения. Будь на её месте Юля, она, конечно, спросила бы: "Ну что ты на меня так смотришь?" Но синеокая молчала.
Наконец Алексей пришёл в себя, снова обрёл природную весёлость и ответил:
- Привет! Наконец-то ты приехала! Будем знакомы: Алёша Половчанин.
Девушка не успела ответить, что ей очень приятно. На крыльцо выбежала Лёшкина мама и затараторила:
- Приехала? Ну, здравствуй, Юлечка! Ух, какая ты красивая! Как мама поживает? Как учишься? Модница, наверное, ужасная? Кто же в деревне в таких платьях ходит? А где покупала? Ну, пошли в дом. Небось, проголодалась?
Она сыпала вопросами и не ждала ответа. И Маланда смогла только кивнуть в конце этой речи, когда новая хозяйка остановилась перевести дух.
Так началась для синеокой жизнь под чужим именем.
...И пошли дни за днями, замечательные дни! Как и предсказывала Юля, Лёшкина мама всей душой полюбила тихую Маланду. Тётя Наташа была доброй женщиной, и девушка тоже к ней привязалась, хоть та и любила поболтать. Конечно, Маланде приходилось помогать по хозяйству. Но её это только радовало. Доселе она понятия не имела о садово-огородных делах, а о кулинарии имела, но весьма поверхностное. Зато киевская гостья приятно удивила тётю Наташу своими познаниями во всевозможном рукоделии.
Разумеется, жизнь в Журавушках была не только полезной, но и приятной. Лето выдалось солнечное, а до речки и леса было три шага.
Но самым лучшим в этой новой жизни оказалось общение с Алексеем. Молодые люди сразу понравились друг другу, а дальнейшее знакомство ещё укрепило симпатию. Маланда сошлась с Лёшкой, как и с Юлей, именно из-за того, что характеры у них были совсем разными. И им всегда было друг с другом интересно. И Лёшкина мать очень часто думала: "Всё бы отдала за такую невестку!" Сами молодые люди ещё не говорили, да и не думали о любви. Но не за горами был тот день, когда тайна перестанет быть тайной для них самих и друг для друга...
А сама Юля? Была ли она искренна в своих письмах? Да, была. Потому что умела делать так, что пакетам, желавшим ей насолить, самим становилось очень плохо. Ведь не нужна им была та работа, которую они взваливали на свою рабыню. Они хотели только мучить её. Но, как говорила отчаянная Смирнова: "Не на ту напали!"
Если пакеты заставляли девушку мыть окна, она нарочно визжала тряпкой так противно, что пакеты сворачивались в трубочку, чтобы только не слышать этого визга. Подметая бесчисленные залы, Юля поднимала столько пыли, что с избытком хватило бы на две пыльные бури. Еду для пакетов она неизменно пересаливала. А однажды бросила в колодец ключ от ворот. И пакеты не смогли вылететь в очередной набег на город и замучить ещё несколько десятков загорцев. А поскольку ключ так и не нашли, то зловредные твари оказались заперты в собственном замке. Окна там никогда не открывались, чтобы "создать гнетущую атмосферу", как говорили сами пакеты. Да у них и сил не хватило бы, а Юля сражаться с тяжёлыми, разбухшими и перекосившимися от времени и бездействия рамами, разумеется, не собиралась. Свежий воздух, как и прежде, поступал в замок через щели в стенах.
Но больше всего бесились злобные существа оттого, что как бы они ни кричали на строптивую рабыню - никогда, ни разу не видели на её глазах слёз, не слышали ни слова раскаяния. Юля либо улыбалась, либо высовывала язык, либо напевала:
- Капитошка - это ты! - а ведь ни один уважающий себя пакет не желает стать капитошкой...
* * *
Итак, Смирнова надеялась, что спасла Загорск. Но пакеты в конце концов поднатужились и открыли пару окон. Юля начала искать новый способ обезвредить мерзкие создания. Но ничего придумать она не успела. Одно неожиданное событие перевернуло всё.
...В этот день сероглазая чистила ковёр в одном из самых дальних залов замка. То есть это только так говорится, что чистила. На самом деле Смирнова написала пальцем на пыльном зеркале: "Пакеты - дураки!" - и хотела уходить. Но вдруг упала в кресло и зарыдала. Нервы её не выдержали. Она долго издевалась над пакетами, даже наслаждалась сознанием того, что спасла Маланду и загорцев, а слуг дьявола отчасти приструнила. Но яд злых слов, изрыгаемых пакетами, копился в девичьем сердце, и наконец чаша терпения переполнилась. Синеокая сломалась бы сразу. Но и Юля в конце концов не выдержала. Разве это летний отдых? И конца этому не видно. Бежать, бежать! Но нет: она должна победить эти мерзкие пакеты, чтобы никто больше не узнал адской жизни в их огромном, пустом и душном замке.
"Не смей плакать! - приказывала себе девушка. - Будь твёрдой до конца!" - но слёзы всё-таки текли не переставая...
Сколько прошло времени? Она не знала. Но вдруг в пустом зале раздался чей-то голос:
- Почему вы плачете, сеньорита?
Юля вздрогнула. Печаль её исчезла, уступив место страху и любопытству.
- Кто здесь? - спросила она.
- Это я, Подковёр.
Теперь Смирнова поняла, что голос шёл откуда-то снизу. Зал был на первом этаже, и девушка подумала: уж не держат ли пакеты кого-нибудь в подвалах? Если так - то нет предела их жестокости!
- Подковёр? - переспросила сероглазая. - Вы что же, пленник пакетов?
- Да, уже шесть горьких лет.
- Ой, какой ужас! И за что же это они вас так?
- Я, будучи рыцарем ордена Дон Кихота Ламанчского, хотел их победить, но они оказались сильнее... А впрочем, хватит о моей судьбе. Поговорим лучше о вас. Почему вы плакали, сеньорита?
- Почему, почему... - снова всхлипнула Юля. - Покажите мне человека, который не заплакал бы в таких условиях!
- Но ведь вы столько времени держались молодцом! Я слышал, как вы пели, смеялись... Я думал - вам рабство нипочём, и восхищался вами. Я думал - случилось что-то из ряда вон выходящее...
- Поменьше бы вы думали! - рассердилась девушка. И в тот же миг поняла, что плакала прежде всего от одиночества. И прибавила уже гораздо мягче: - И почему вы раньше не дали о себе знать?
- Как я мог? Вы были так спокойны, а я... я такой жалкий и несчастный...
- Не болтайте глупостей.
- Я только сейчас вспомнил, что я рыцарь и защитник слабых. Точнее, был им до своего плена. Я давно привык, что я человек без имени, всего лишь жалкий Подковёр, как кличут меня пакеты... А теперь вот снова захотелось помогать!
- Вы зря упали духом.
- Я уже воспрял, сеньорита. Я теперь не один - у меня есть товарищ по несчастью! В подвалах, на радость добрым людям, больше никого нет...
- И я теперь не одна!
Больше Юля не ругалась, а Подковёр простил ей обиды. Эти двое говорили и не могли наговориться, черпая силы друг в друге. Смирнова узнала, что настоящее имя пленника - Хосе де Миранда и что он - её ровесник. С ума сойти, значит, он попал сюда десятилетним мальчишкой, одним из тех, кто играл в эту весёлую и странную игру - рыцарский орден! У сероглазой защемило сердце. И всё-таки она назвалась Маландой Лайт. Ещё Подковёр рассказал, что в подвале он не заперт, но заколдован так, что не может сдвинуться с места. Юля попыталась представить: вот она стоит столбом и не может даже пальцем пошевелить... Сразу стало невыносимо жутко. Уж лучше три замка на двери, но чтобы хоть можно было ходить по камере. Уж лучше голод, которого заколдованный Хосе не испытывает. Разговаривать, конечно, можно, но не с кем. Даже когда появилась она, сероглазая, бедный мальчик не сразу увидел в ней спасение...
- А меня в подвалы не пускали, - сказала девушка и в последний раз шмыгнула носом. - Раз вы не заперты, я сейчас к вам приду.
И она побежала к лестнице в подвал. Пакеты перегородили её скамейкой, но Юля легко перелезла через препятствие и через минуту уже была рядом с несчастным узником.
Молодые люди внимательно разглядывали друг друга. Жалость к Хосе ещё усилилась в девичьем сердце, когда Смирнова увидела его бледное лицо. Он мог бы быть прекрасен, если бы не невыносимые условия его плена.
- Неужели вам никак нельзя помочь? - спросила девушка.
- Нет, пакеты говорят - можно. Только очень трудно.
- Как?
- Из этого подвала есть потайной ход, ведущий на берег подземного озера. Если нырнуть в это озеро и достать до дна - я буду расколдован. Пакеты мне сами об этом рассказали, но предупредили: "Ничего тебе это не даст! Во-первых, никто тебя, скорее всего, не увидит и не услышит, - тут они ошиблись. - А во-вторых, если и узнают от тебя способ твоего спасения - то никогда не решатся это сделать. Вот и мучайся теперь!"
- Тут они тоже ошиблись! - вскричала Юля. - Я вас спасу! Где ход? А, вон, вижу!
И, раньше чем Подковёр успел её остановить, она уже рванула в тёмный коридор.
...Между тем царица его грёз шла подземным коридором к озеру. Она не боялась, даже не думала о предстоящем испытании. Во-первых, она прекрасно плавала и ныряла. А во-вторых, какое она имела право бояться, когда от неё зависела свобода человека?
Мысли в голове у Юли бродили самые разные. Сначала она думала о Маланде. Вот она будет переживать, когда впервые не получит письма от подруги! Ведь даже заперев себя в замке вместе с пакетами, Смирнова всё время просовывала письма в щели, и голуби относили послания мисс Лайт. Зато потом как обрадуется англичанка, получив послание на десяти страницах, с подробным отчётом обо всём!
Потом Юля спросила себя: неужели между первым этажом и подвалом такие тонкие перекрытия, что они с Подковёром спокойно разговаривали? И тут же сама себе ответила: это было частью плана по мучению пленника. Пусть твои крики слышны по всему замку - некому на них откликнуться! Конечно, рано или поздно в замке должна была появиться давно обещанная пакетам рабыня. Но к тому времени, как это наконец случилось, бедный Хосе просто отвык разговаривать...
Сероглазая смахнула слезу и до самого конца пути думала только о пленнике.
* * *
Вот наконец и озеро. Юля сбросила платье, подобрала наверх волосы и смело шагнула в тёмные холодные воды.
Зайдя достаточно глубоко, она по всем правилам нырнула. Но дна достать не удалось. Какие-то клейкие ленты обмотались вокруг девушки и потянули её куда-то в сторону.
Через минуту Смирнова уже была в пещере, до половины заполненной водой - девушке она доходила до плеч. На Юлю смотрело какое-то зелёное существо, похожее на пучок водорослей с головой, а на голове была корона. Водоросли - щупальца существа - всё ещё крепко держали сероглазую.
- Пустите меня! - закричала девушка. - Зачем вы меня схватили?
- Я хватаю всех, кто лезет в моё озеро! Я королева Ламинария. Я хватаю их и замуровываю в стенах своей пещеры. Но ты не бойся: тебя я пощажу. Ты мне очень понравилась и будешь моей приёмной дочкой! Сейчас я научу тебя дышать под водой.
- Отпустите меня, ваше величество! Я должна нырнуть в ваше озеро и спасти рыцаря Хосе де Миранда! Я потом вернусь, и делайте со мной что хотите, только позвольте его расколдовать!
- Не обманешь! Все говорят "вернусь!", а потом поминай как звали!
- Даю честное слово!
- Ну допустим. Но я тебя всё равно не отпущу, ибо твоё благородное начинание ни к чему не приведёт. Подковёра может расколдовать только Маланда Лайт. И только её я не имею права брать в плен. Так записано в книге судеб.
- Но я и есть Маланда Лайт!
- Ой, не лги царю! Ты только выдаёшь себя за Маланду Лайт, но ты Юля Смирнова из Киева и ничем не поможешь Подковёру!
- А пакеты говорили, что любой может развеять чары!
- Много они понимают! Как будто всяким полимерным мутантам разрешается совать нос в книгу судеб! Да если бы это было так - разве они допустили бы, чтобы Хосе и Маланда оказались под одной крышей? Хотя, конечно, кто-то умный решил поменяться местами с наречённой рабыней пакетов и тем сыграл им на руку. Да и мне тоже - всё-таки, дорогуша, ты будешь моей дочкой!
У Юли потемнело в глазах, и она потеряла сознание.
- Долго ещё? - спросила мнимая Смирнова своего спутника, стараясь не подавать виду, что устала.
- Сейчас приедем, - отозвался Лёша. - О, ты увидишь, Юля, что стоило проделать долгий путь. Подземное озеро - гордость всех окрестных деревень. Вода там, говорят, целебна. Ещё, правда, говорят, что в озере водится всякая нежить, но этому я не верю.
- А вот твоя мама не хотела нас пускать, толковала про водяных и русалок...
- Да это она чтобы не терять на полдня работницу! Нет никаких водяных! Вот назло возьму и выкупаюсь в озере!
"Не делай этого!" - хотела сказать Маланда. Но не успела - Алексей объявил:
- Приехали!
Да ей - странное дело! - и не особенно хотелось его отговаривать. Даже наоборот - в прекрасной англичанке крепло решение тоже окунуться в подземные воды...
Молодые люди остановили лошадей у пещеры. Девушка первой спрыгнула на землю и объявила с несвойственной ей решимостью:
- Правильно, Алёша! Нет никаких русалок! Чур, сначала я буду купаться!
Что толкало её? Сама судьба? Или зов попавшей в беду подруги? Да нет, всё гораздо проще: не хотелось мнимой киевлянке отстать от Алексея, выглядеть трусихой в его глазах.
- Юля! - только и успел вымолвить изумлённый юноша. Маланда уже ушла в пещеру и, переодеваясь там в темноте, весело говорила:
- Нет нечистой силы! Да здравствует целебная вода! Я тебя позову, Алексей Половчанин!
Это она пыталась убедить Лёшку и себя, что ей совсем не страшно. Но получалось плоховато. Довольно долго звенел в пещере девичий голос. Наконец раздался плеск, и всё стихло.
- Ой! - хором сказали обе девушки.
- Приветствую тебя, Маланда Лайт, - промолвила королева, единственная из троих оставшаяся спокойной. - Вот и попал ко мне второй человек, которого я не замурую в стену. И единственный, которого я отпущу на свободу. Потому что в книге судеб записано, что только ты можешь снять чары с рыцаря Подковёра. Иди! Успехов тебе!
- Какого Подковёра? - англичанка широко раскрыла глаза. - Я в первый раз о нём слышу.
- Зато я его видела и знаю! - вскричала Юля. - И никакой он не Подковёр, а рыцарь Хосе де Миранда! Это такой человек... такой человек... Я бы всё отдала за его свободу! Но я не могу его спасти!
- А я могу! И спасу! - Маланда никогда ещё не говорила так решительно. Хотя что она узнала о Подковёре? Только то, что Юля принимает близко к сердцу судьбу этого человека... - Скажи только, что надо делать?
Смирнова объяснила, не переставая благодарить подругу.
- Понятно, - кивнула синеокая и тут же спросила встревоженно: - А ты как же? Ведь ты в плену?
- Обо мне не думай. Об одном прошу тебя и Хосе де Миранда: попытайтесь победить пакеты! И не спорь со старшими! - строго прибавила девушка, на секунду становясь прежней Юлей. - Ступай! Ни пуха, ни пера!
Маланда многое могла бы возразить, но подчинилась. Выплыла из пещеры и, набрав полную грудь воздуха, нырнула. Это было, прямо скажем, рискованно - плавала она плохо. Но сама судьба помогала девушке. Дно озера, похоже, очень приблизилось к поверхности воды. И пальцы Маланды коснулись дна почти в то же мгновение, когда она ушла под воду.
Условие было выполнено. Прекрасная англичанка вышла на берег, оделась и свернула в подземный ход. Убедиться, что всё получилось, возвестить Подковёру о его освобождении...
* * *
Хосе, бесконечно счастливый, ходил взад-вперёд по своему подвалу и распевал первую пришедшую на ум песню. Уйти через подземный ход рыцарь не спешил. Ждал, что придёт его дама сердца. На волю - только рука об руку с ней!
Но вместо сероглазой спасительницы в подвал вошла какая-то другая девушка. Она была в сто раз красивее мнимой Маланды. Но Подковёр этого просто не заметил. Даже не поздоровался с Маландой настоящей. Той, впрочем, тоже было недосуг. Она очень волновалась и спросила прямо, без обиняков:
- Вы любите Юлю?
- Какую Юлю? - изумился рыцарь. - Никогда не слышал о такой.
- Ах ты, Господи! - спохватилась синеокая. - Совсем забыла, что мы поменялись. Я имела в виду Маланду Лайт.
- О! Её имя, сеньорита, я готов прославлять день и ночь!
- Прекрасно, но, к сожалению, на это нет времени! Она в плену!
- В плену? Где? Кто посмел взять её в плен? Покажите мне этого негодяя, и я убью его!
- Идёмте. По дороге всё объясню.
И они пошли по тёмному коридору. Девушка рассказала всё, что знала. Не умолчала и о том, что они с киевлянкой поменялись местами. Хосе слушал, проклинал Ламинарию и ускорял шаги.
Двое людей, любящих сероглазую, спешили к ней на помощь. Они понятия не имели, что будут делать, но не могли принять странной и бессмысленной Юлиной жертвы.
Да, они оба любили отчаянную Смирнову. Но только это и сближало их. Они были далеки друг от друга, хотя судьба предназначала рыцаря де Миранда для мисс Лайт и та его расколдовала. Он был ей благодарен за это, но думал об одной лишь Юле. А Маланда вспоминала об Алексее, спрашивала себя, что он сейчас делает, волнуется ли за неё...
- Юля! Юля!
Нет ответа. Лишь эхо вернуло ему дорогое имя.
И тогда, почти не соображая, что делает, даже не раздеваясь, Алексей прыгнул в озеро. Сейчас он был готов на всё. Утонуть по примеру любимой, сразиться с несметными полчищами нечистой силы...
Но ни того, ни другого делать не пришлось. Конечно, потомок половцев оказался в липких щупальцах Ламинарии. В это время в пещере находились только сама королева и Смирнова. Маланда как раз ушла спасать Подковёра.
- Где Юля? - спросил Лёшка.
- Вот, - Ламинария кивнула на сероглазую.
- Не может этого быть!
- Может, - сказала девушка. - Юлей зовут меня, а вы под этим именем, очевидно, знаете мою подругу. Мы с ней поменялись местами.
- Брр! - закрутил головой Алексей. Разбираться в этом было выше его сил, да и некогда. - Но где же, где же она?
- Спасает рыцаря Подковёра, - спокойно объявила королева.
- Какого ещё Подковера? - рассвирепел юноша. Ревность, как тонкая игла, пронзила его сердце, в нём закипала степная кровь.
- Боюсь, что вы ничего не успеете с ним сделать, молодой человек, - почти пропела Ламинария, - потому что я сейчас замурую вас в стену!
- Ну, это мы ещё посмотрим! - вскричал Алексей.
И в эту самую минуту появились Подковёр с Маландой, вымокшие до нитки - раздеваться перед тем, как входить в воду и плыть в пещеру, им было уже некогда. Хосе тоже не на шутку рассердился, увидев даму своего сердца в обществе чужого человека. И юноши бросились друг на друга, собираясь драться не на жизнь, а на смерть.
Неизвестно, чем бы кончился их поединок, если бы девушки, обе почему-то покрасневшие, не крикнули им - сероглазая:
- Перестаньте! Как не стыдно! Петухи настоящие! - а синеокая:
- Есть дела поважнее! Я вас, сеньор рыцарь, привела сюда спасать Юлю, а не драться!
И Хосе с Алексеем остановились в двух шагах друг от друга. Первый промолчал, опуская глаза, а второй взмолился:
- Да объясните вы мне наконец, что здесь происходит!
Смирнова сначала спросила, кто он такой. А потом рассказала всё как было.
- Можно было гораздо короче, - заявила королева, когда девушка замолчала. - Юлю я сейчас превращу в русалку и сделаю своей дочкой. Алёшу замурую в стену. А вы, Хосе и Маланда, можете идти своей дорогой. Только непременно вместе: ведь вы суждены друг другу! Совет да любовь!
- Неужели вы ничего, ничего не поняли?! - хором возмутились все четверо.
- Отпустите Юлю! - грозно сказал рыцарь.
- Не трогайте Алёшу! - потребовала Маланда.
- Вы приказываете мне?! Королеве озера?! - рассердилась Ламинария. Но вдруг, что-то вспомнив, сказала совсем другим тоном: - Впрочем, я могу их отпустить, если вы мне принесёте финтифлясов и выкрутушек из озера Истины, что в половецкой степи. Я давно мечтаю поселить у себя эти диковинные создания!
- Хорошо, принесём, - с готовностью ответил Хосе. - Только вы тогда ещё отпустите всех, кого замуровали! Я почему-то уверен, что они живы!
- Они-то живы, только заколдованы. А ты - не много ли просишь? Но, впрочем, чего я не сделаю за финтифлясов и выкрутушек! Мне хочется их заполучить даже больше, чем дочку. Идите. Да, Алексей тоже может идти. Надоело мне замуровывать, я уже лет двести занимаюсь этим неблагодарным делом. А Юля остаётся у меня. И если вы моего условия не выполните - она будет принцессой озера!
- До свидания, ребята! - сказала девушка. Причём на Лёшку даже не взглянула, с Маландой обменялась взглядом, а с Хосе не сводила глаз, пока могла его видеть...
Да, недружная это была компания. Юноши настолько не походили друг на друга, что всё время готовы были подраться. Маланда как бы мирила их - любя Лёшку, она в то же время принимала близко к сердцу судьбу Смирновой, и это сближало её с Подковёром. Но всё-таки, с одной стороны, Хосе был здесь лишним, потому что двое других были - пара. А с другой стороны, лишним был Алексей, потому что его не особо волновала судьба Юли. Он участвовал во всём этом предприятии только потому, что в ней участвовала Маланда.
Но, впрочем, без Лёшки вся затея провалилась бы. У них было на троих две лошади, никакой еды и куча мокрой одежды - а потомок половцев в два счёта добыл коня для Хосе, провизии на несколько дней и во что переодеться. Для этого Алексею пришлось только заехать домой и сказать маме, что они с Юлей и ещё с одним приятелем идут в поход с ночёвкой. Такие вещи были для тёти Наташи не в новинку. И вскоре экспедиция, готовая к долгому пути, выступила в поход. Тот же Лёшка ещё раз выручил остальных - никто, кроме него, понятия не имел, где находится это самое озеро Истины. Потомок половцев вёл маленький отряд за собой и объяснял:
- Поедем по короткой дороге. Придётся, правда, миновать замок, что отгрохала себе лет шесть назад одна кретинская семейка. Ну да, я думаю, ничего они нам не сделают, если шесть пар копыт простучат у них под окнами...
* * *
Здесь Алексей ошибся. Потому что в упомянутом замке обитали Фрэнк Каупервуд, знаменитый банкир и гадина, и женившая его на себе училка русского и литературы по прозвищу Стамеска, брызжущая духовностью, но втайне всегда стремившаяся на биржу. И в один прекрасный день словесница вытащила Каупервуда из книжки и приворожила. Чета возвела себе замок в половецкой степи, на ничьей земле - кочевников уже не было, а русские ещё не освоили огромную территорию...
- Разумеется, это не Америка, - говаривала Стамеска, - так вот, это, конечно, не Америка, а дурацкая свободная Московия, и банка или биржи здесь не откроешь. Но всё-таки какая я счастливая теперь, когда мы вынесли со страниц романа твои миллионы, дорогой Фрэнк!
Не менее счастливы были ученики сельской школы в Журавушках, в их числе, конечно, Алексей, когда Стамеска поселилась в своих хоромах и перестала донимать школяров...
К тому времени, когда троица отправилась на озеро, у Каупервудов был один ребёнок, мальчик по имени Вася, а по прозвищу Басилито-банкирёныш. Пяти лет от роду, отвратительно воспитанный и донельзя избалованный. Родители его обожали и ни в чём ему не отказывали. Вот и теперь, увидев из окна экспедицию, гадкий мальчишка запищал:
- Папа, поймай их, а то мне не на ком испытывать мои новые пастилки-пакостилки!
И слуги Каупервудов, тоже приведённые со страниц Драйзера, моментально заарканили Алексея, Маланду и Хосе и доставили всех троих своему юному хозяину.
Делается эта гадость из мелко нарубленных и спрессованных листьев самых что ни на есть жгучих, колючих и ядовитых растений. Если пастилки насыпать кому-нибудь в карман или за шиворот - они оживают и начинают щипаться, колоться, приклеиваться, ругаться... Словом, всячески мучить свою жертву. Избавиться от пакостилок можно только одним способом: взять одну из них и подсунуть кому-нибудь другому. Тогда все пастилки переберутся на того человека. Так что с их помощью можно вести настоящую войну...
* * *
Троица сидела в подвале. Пастилки изводили их немилосердно. Но никто из троих не пошёл на то, чтобы избавиться от напасти, переведя её на других. Нет, дело не в том, что Маланда и юноши не знали об этом выходе. Пакостилки всё время пищали, призывая начать перестрелку. Просто теперь все, и без того несерьёзные, внутренние разногласия сошли на нет. Ведь маленькая компания была по одну сторону баррикады, а семья Каупервудов - по другую. И поэтому Лёшка, Маланда и Хосе должны были действовать сообща.
Вместе они довольно скоро и разработали план спасения.
...Когда Басилито-банкирёныш пришёл проведать своих пленников, каждый из них бросил в него по пастилке. Тут же хозяин пакостилок был атакован тройной их порцией и заревел как белуга. Воспользовавшись его замешательством, трое ребят выскочили из подвала. Слуги это видели, но никогда не действовали без приказа. Поэтому Маланда и юноши благополучно ускакали. Благо верные лошади ждали их неподалёку от Каупервудова замка и сразу же явились на зов Алексея.
* * *
Басилито-банкирёныш, обуреваемый несметными полчищами маленьких злобных существ, нёсся, не разбирая дороги, по парадным лестницам, по паркетам и коврам, разбивая на своём пути бесчисленные вазы, одна другой ценнее и безвкуснее. Мальчишка был похож на медведя, который, запустив лапу в улей, был атакован тысячами разъярённых пчёл и теперь мчится к ближайшей реке - единственному безопасному месту. Только в данном случае роль реки играл какой-нибудь - безразлично какой - человек.
Наконец наследник Каупервудов влетел в огромную залу, где его родители ужинали вдвоём за длиннейшим столом и без зазрения совести заставляли себе прислуживать добрых полсотни слуг. Басилито, недолго думая, запустил в ближайшую цель, коей оказалась его собственная маменька, пастилкой. Её товарки, верные себе, тут же завизжали:
- Война! Война! Кидайтесь нами!
И на сей раз их призывы были услышаны. В роскошной зале завязалась всеобщая свалка. Здесь все были против всех, забыв о семейных узах и обязанностях слуг. Пакостилки переходили с одного на другого. Изысканные блюда летели на ковры, за которые были уплачены бешеные деньги. Соусы обливали шедевры живописи, висевшие по стенам. Звенели, едва не разбиваясь, стёкла в окнах. Дрожали самые стены. Кончилось всё это тем, что замок и все, кто в нём находился, провалились сквозь землю - как и подобает истинному исчадию ада...
Первым заметил их Алексей и показал товарищам. Странные существа скользили по глади озера на манер водомерок. Создания были очень непохожи друг на друга. Девушке больше понравились радужные шарики с глазами-бусинками. Этих милашек так и хотелось взять на руки и расцеловать. Маланда решила, что это выкрутушки. А юношам больше пришлись по сердцу финтифлясы (или те, кого они считали финтифлясами), похожие на круглые медные щиты размером с шоколадную медаль, начищенные до блеска и сверкающие, кроме того, изумрудными глазами.
Жалко было охотиться на такие симпатичные существа, но что поделаешь? И все трое опустились у берега на колени и собрались ловить руками финтифлясов и выкрутушек. Но стоило изящной ручке Маланды окунуться в воду, как обитатели озера страшно разволновались.
- Уходи! Уходи! - чирикали, как воробьи, выкрутушки.
- Ты лгала! Лгала! Лгала! - гудели, как колокола, финтифлясы.
Потом все вдруг разом смолкли, и поражённая троица услышала глубокий и чистый голос самого озера Истины:
- Не трогай моих детей, о девушка, которая лгала! И вы, её спутники, хоть вы и сами были обмануты, не подходите ко мне! Маланда Лайт, пойди сначала к своему отцу, и к родителям Юли, и к матери Алёши, и скажи им всю правду. Лжи не должно быть на моих берегах. Только разорвав вашу с Юлей паутину, ты имеешь право взять у меня моих детей! Ступай! Все трое ступайте!
Никто из них не посмел спорить с грозным, всеведущим и нетерпимым озером. Они снова сели на коней и пустились в дальний путь.
* * *
На душе у прекрасной англичанки было очень скверно. Её мучил стыд за то, что она столько времени жила под чужим именем. Терзал и страх перед предстоящей исповедью. Впрочем, своего отца и Лёшкиной мамы Маланда не особенно боялась. Мистер Лайт мог только обрадоваться тому, что его любимая дочь не попала к ужасным пакетам. Да и на прощение тёти Наташи синеокая тоже имела основания надеяться. Больше всего девушку пугали родители Юли: каково ей будет принести им весть, что из-за неё, Маланды Лайт, их дитя находится в плену?
- Ну и не только из-за вас, сеньорита, - пытался подбодрить англичанку Хосе де Миранда. - Ещё и из-за меня. А я уж смогу принять весь их гнев на себя...
- Да поймут они всё, я думаю, - уверял со своей стороны Алексей. - Не вешай нос! Это даже хорошо, что так вышло. Не заставь тебя это озеро признаться - нам пришлось бы обманывать всю оставшуюся жизнь. И получилась бы такая невероятная путаница, что лучше о ней и не думать. Ещё, чего доброго, нам с Хосе пришлось бы поменяться именами.
- Как это?
- Смотри сама. Наши с Юлей мамы явно ещё до этой поездки строили планы нас с ней познакомить и поженить. Так что, если продолжать легенду, доблестному рыцарю де Миранда пришлось бы выдавать себя перед Смирновыми за Алексея Половчанина. А потом бы обязательно выплыло, что Юля и Лёша живут одновременно в двух местах... А если кто-то ещё, кроме сумасшедшей Ламинарии, читал эту дурацкую книгу судеб - то мне, выходит, надо было бы изображать из себя в Англии суженого Маланды, то есть благородного испанца Хосе...
- Брр! - Подковёр отчаянно замотал головой. - Ко всему прочему, у меня тоже есть родители. Правда, они обо мне ничего не слышали уже много лет... Потому к ним нас и не отправили каяться. Но зато у нас в Ламанче всякие там книги судеб принято очень уважать, и моей Юле пришлось бы оставаться Маландой... Так что пусть уж лучше все узнают правду. Мои - к сожалению, после всех, когда всё закончится...
- Сначала Смирновы поотрывают нам головы... - грустно сказала Маланда.
- Да нет, - решительно заявил Лёшка. - Они же должны понять, что теперь с их дочкой всё будет хорошо! Или потом поймут... Когда она вернётся домой. Нам ведь главное - рассказать, а не то, как к этому отнесутся...
- Думаю, - вступил Хосе, - они всё-таки нас не убьют и в полицию не сведут, а скажут: "идите и без Юли не возвращайтесь!" А это-то мы им обеспечим!
- Да, не удастся мне породниться с подругой. Но не стоит об этом жалеть, раз у меня в невестках будет такое сокровище, как ты, Малаша! - так добрая женщина на ходу переделала на русский лад странное имя английской гостьи. - Теперь только бы у настоящей Юли всё было хорошо!
После этого троица беспрепятственно получила гору припасов на дорогу и пошла на станцию, чтобы ехать в Москву. Оттуда - сначала в Киев, а потом уже, снова через Москву, в Лондон. Впрочем, наоборот было бы так же неудобно...
* * *
- Узнаю нашу Юльку, - замогильным голосом сказала мама Смирнова. - Вечно она кого-то спасает и попадает в истории. Только до сих пор это кончалось сниженными оценками, потому что не успевала проверять за собой - другим задачи решала... Ну максимум - её могли из класса выгнать... А теперь вот она сидит запертая неизвестно где, с какой-то ненормальной... Дай Бог, чтобы вы, господа интуристы, хотя бы стоили того, чтобы ради вас рисковать жизнью! Знала бы - не отправляла бы её в эти чёртовы Журавушки, тем более что вы, молодой человек, от моей подруги Наташи явно ничего не унаследовали...
- Ну это уж ты слишком! - укорил жену папа Смирнов. - Да и нелогично получается, выходит - Юля была права, когда решила вот с девушкой поменяться... Себе же лучше сделала! - он весело подмигнул Подковёру. Тот сказал в ответ совершенно серьёзно:
- Я докажу, что ваша дочь не зря меня спасла! Я верну её под отчий кров живой и невредимой, даю слово чести!
- Я тоже докажу, что меня не зря избавили от рабства! - поддержала Маланда.
Лёшка, обиженный на Смирновых, промолчал. Никому ничего доказывать он не собирался - просто оставался в одной компании с "интуристами" и готов был пройти с ними весь путь до конца.
...Ну, а в разговоре с художником мистером Лайтом всё сошло как нельзя лучше. Он действительно обрадовался, что его дитя даже близко не увидело проклятых пакетов. Зато встретило на жизненном пути надёжного защитника в лице Алексея Половчанина. Тот наконец почувствовал себя вознаграждённым за обидные слова Юлиных родителей. А впрочем, ему с ними не детей крестить! Похоже, все участники истории одобряют не тот вариант, что был предначертан, а тот, что родился "в борьбе и тревоге"... А это означает, что стоило всё переиграть!
* * *
Мистер Лайт просил передать отважной киевлянке, что желает ей поскорее выбраться на волю и что вечно будет молиться за спасительницу своей дочери...
И троица с чистой совестью вернулась к озеру Истины. Наловила финтифлясов и выкрутушек и доставила королеве Ламинарии. Та ликовала. И тут же получила свободу Юля, и вышли из стен многие и многие тысячи замурованных, и как-то светлее и радостнее стало под землёй...
- Теперь здесь будет второе озеро Истины, - сказали финтифлясы и выкрутушки. - Очень хорошо, а то в нашем уже тесно. А королева Ламинария будет доброй королевой Ламинарией!
- Аминь! - подтвердила властительница озера. - До свидания, ребята! Будьте счастливы!
Осенило неожиданно Маланду:
- Знаете что? Надо явиться к пакетам с полной миской домашнего творогу!
На англичанку глянули, как на ненормальную. Но она не смутилась и продолжала:
- Ведь пакеты, сдаётся мне, больше всего боятся, как бы в них не положили что-нибудь липкое, или мокрое, или такое, которое сильно размазывается. А у твоей мамы, Алёша, творогу очень много. Поэтому нам ничего не стоит устроить с его помощью для пакетов демонстрацию устрашения! И они, я уверена, тут же убегут на край света!
Вот тут раздались такие аплодисменты, что все окрестные птицы поскорее разлетелись кто куда. Решили, что какой-то варвар открыл стрельбу из пушки по воробьям...
А четвёрка поехала в Журавушки. Снова не хватало одной лошади. Но для Хосе было счастьем посадить Юлю впереди себя. Сероглазая тоже была в восторге, а Лёшка с Маландой даже слегка позавидовали...
* * *
Не поддаётся описанию паника, охватившая пакеты при виде миски с творогом. От одной мысли, что эта рыхлая масса может размазаться по ним, слугам дьявола и повелителям Загорска, многие из них лопнули на месте. А остальные бросились в камин или улетели куда глаза глядят...
...Остаток лета Алексей с Маландой провели в Журавушках, а Подковёр с Юлей - в Ламанче, у родителей Хосе. Смирновы заявили, что если уж их дочка вышла невредимой из таких переделок - то теперь тем более не страшно отпустить её в дальний путь. Да ещё с настоящим рыцарем...
Возвращение Хосе де Миранда, которого считали погибшим, стало настоящей сенсацией. А дама его сердца всем очень понравилась. Да и сама Юля была в восторге от Ламанчи и от донкихотовского ордена. Ну кто бы мог подумать, что эти каникулы окажутся такими интересными?
1994-1995, 2006